Этическое содержание экономики

Содержание

Введение.. 3

1. Теоретические истоки этико-экономической модели развития.. 4

2. Взаимосвязь этики и экономики... 8

3. Этика отношений собственности и труда.. 14

Заключение.. 16

Список использованной литературы.... 17

Введение

Этика и экономика – две взаимосвязанные, взаимодействующие и взаимообусловливающие составляющие жизнедеятельности человека и общества. Поэтому этика, олицетворяющая систему духовно-культурных, морально-нравственных ценностей, должна включаться в экономику с целью анализа важнейшей предпосылки социально-экономического развития, игнорирование которой не может не вызвать отторжение народом чуждой по духу модели жизнедеятельности общества[1].

Этика является определяющим компонентом жизнедеятельности общества и человека, придающей национальный колорит, национально-духовную специфику функционирующей социально-экономической системе.

Кризис западной системы ценностей, провоцирующей развитие «общества потребления», новые мировые тенденции в социально-экономическом развитии, национально-государственные традиции. России и русско-православная система ценностей позволяют наметить те ориентиры социально-экономического прогресса, которые отвечают требованиям наступающей технологической революции и духовно-информационного общества XXI в.

Цель работы: исследовать этическое содержание экономики.

Данная цель решается с помощью раскрытия следующих основных задач:

1. изучить теоретические истоки этико-экономической модели развития;

2. выявить взаимосвязь этики и экономики;

3. определить этику отношений собственности и труда.

1. Теоретические истоки этико-экономической модели развития

Прежде всего необходимо обратить внимание на период экономической мысли, когда А. Смит в своей модели отделил экономику от этики и замкнул все на хозяйственную жизнь, так как предполагалось, что в хорошо управляемом государстве рынок обеспечивает благосостояние всех членов общества. При этом сама хозяйственная деятельность не признавалась этичной, она противопоставлялась этике. Отсюда и возникает ведущая роль «невидимой руки» и «экономического человека», о которых нам столь часто напоминают сегодня[2].

К. Маркс в своей модели способа производства и общественно-экономической формации соединяет этику и экономику, но таким образом, что на передний план опять-таки выходят экономические интересы, а этические нормы (как часть надстройки) он рассматривает в качестве «продукта» экономического развития. Он устраняет автономность идеологии, религии (следовательно, и этики), опускает их на уровень простой борьбы за экономические интересы и не рассматривает в качестве причин движущих сил, созидательного начала. Можно сказать, что К. Маркс создал экономически детерминированную модель социально-экономического развития, правда, делая иногда те или иные оговорки.

Наконец, с М. Вебера начался процесс восстановления единства этики и экономики, но в нем превалирующую роль начинает играть этика. Этика признается первичной в логическом и историческом смысле. Она консервативна, если трансформируется, то очень медленно. Она обусловлена религией, историей, национальными традициями, культурой и включает в себя все систему духовно-культурных ценностей тех или иных народов. Экономика, напротив, рассматривается как относительно мобильная, подвижная хозяйственная жизнь, на которую воздействуют этические нормы. При этом признается воздействие на этические нормы экономических интересов. В свою очередь, этические нормы рассматриваются и как импульс, и как препятствие экономическому развитию.

При изучении социально-экономического развития любой страны необходимо учитывать так называемый хозяйственный дух, навеваемый этико-культурными ценностями. И если М. Вебер выводил «хозяйственную дух» капитализма из христианской (протестантской) этики, доказывая тем самым преимущество Запада, то события уходящего века продемонстрировали невиданные успехи рыночного хозяйства у народов с совершенно иным укладом жизни, другими этико-культурными ценностями. Тому свидетельством служат Япония, «азиатские тигры» и особенно Китай. Последний невиданными темпами развивает рыночную экономику на основе симбиоза этики конфуцианства, идеологии марксизма (маоизма) и базиса действительно смешанной экономики. В результате имеет рыночную экономику, но с четко выраженным этико-национальным лицом[3].

В этом же направлении работает и тенденция английского социолога А. Тойнби о полицивилизационном мире, в котором тем не менее все цивилизации одним или другим способом отвечают на различные исторические вызовы. Своеобразие этих «вызовов» и «ответов» определяет специфику каждой цивилизации. Концепция взаимодействия «творческой элиты» и «инертного большинства» еще в большей степени усиливает роль системы этико-культурных ценностей в самодвижении общественно-экономических систем. В этом контексте уместно напомнить о русской общественной мысли. Центральным звеном социально-экономической системы она считает этику, которая органически увязывается с хозяйственной деятельностью и являются неотъемлемым атрибутом национального мышления и процесса познания (полного знания).Можно стать и на противоположную позицию, ярко выраженную американским экономистом Т. Вебленом, согласно которой традиции, обычаи, взгляды людей отстают от изменений в области технологий производства, экономики, что вызывает необходимость разрешений противоречий между устаревшими «институтами» и «новой средой». Но в любом случае становится очевидным, что познание процессов социально-экономического развития общества невозможно вне единства и противоположности экономики и этики, вне их взаимодействия и взаимосвязи[4].

Применительно к современной действительности во взаимосвязях экономики и этики можно выделить следующие альтернативные оценки:

-         этика полностью и безраздельно подчиняется, формируется и управляется экономическими интересами;

-         этические нормы – это реальность, с ними необходимо считаться, но они выходят за рамки экономического анализа;

-         этика несомненно играет определенную роль в жизнедеятельности людей, но она не столь важна, чтобы уделять ей особое внимание;

-         этическая мотивация реальна, но не может быть предметом исследований экономической теории, так как отсутствует принципиальное различие между этическими нормами и экономическими интересами. Здесь налицо попытка редуцировать нравственные начала в экономические интересы;

-         этика является предметом экономической теории, требующим самостоятельного анализа как важнейшей предпосылки социально-экономического развития, игнорирование которой неизбежно придаст ущербность любой модели жизнедеятельности общества и спровоцирует принятие решений, противоречащих духу народа.

Очевидно, более предпочтительным является последнее положение о социально-экономическом развитии общества, в котором содержится ключ к пониманию не только социально-экономических процессов в прошлом, но и в еще большей степени – в настоящем и особенно в будущем. Духовные, нематериальные ценности бытия человека постепенно все более уверенно заявляют о себе в качестве первоочередных на фоне кризиса «общества потребления», его бесперспективности как в силу ресурсной ограниченности и их расхищения, так и под воздействием возрастания значимости принципа самореализации личности, который никак нельзя свести к потребительству. И здесь затрагивается сам фундамент рыночной экономики, субъекты которой в погоне за прибылью, материальной выгодой волей или неволей вынуждены навязывать, возбуждать, провоцировать потребительство. Осознание человечеством угрозы самосохранению через самосовершенствование и обеспечение гармонии с окружающим миром обусловливает поиски внерыночных принципов жизнедеятельности либо путей их трансформации[5].

Анализ происходящих в обществе процессов должен базироваться на принципах и моделях социально-экономического развития, но с учетом национальных особенностей, материальных и духовных составляющих жизнедеятельности народа, т.е. той национальной почвы, в которую предпринимаются попытки «посадить» ту или иную «спасательную модель» облагоденствования общества. Это позволит дополнить понимание функционирования и эволюции рассмотренного механизма самодвижения экономической системы.

2. Взаимосвязь этики и экономики

М. Вебер в знаменитой работе "Протестантская этика и дух капитализма" показал, что в основе становления и развития капиталистической экономики лежит переворот, совершенный протестантами в этике. Протестантская этика характеризуется им как более рациональная и ставящая во главу угла мирские ценности трудолюбия, накопления богатства и предпринимательства. В протестантизме появилась совершенно новая концепция индивидуального предопределения и спасения, которая ориентирована на мирскую деятельность – избран Богом тот, кто имеет много денег (чья предпринимательская деятельность сопровождается экономическим успехом и процветанием общества). Таким образом, в протестантизме были сформулированы совершенно новые критерии смысла жизни, связанные с предпринимательством, материальным успехом и накоплением, и отличающимся от идеи спасения через молитву, воздержание и духовное развитие[6].

Развитие капитализма началось в Новое время (Мodern time) и сопровождалось радикальными измерениями во всех сферах общества и культуры (т.е. модернизацией).

Модернизация – это процесс преобразования общества, культуры и самого человека, начавшийся в новое время и связанный с максимальной рационализацией всех сфер социальной деятельности. Модернизация – это реализация идей, которые явились итогом длительного развития западной цивилизации.

1. Во- первых, это новое отношение к религии, в конечном счете обернувшееся отрицанием религии как конечного основания ценностей и целей человеческой жизни. Появление нового типа ценностной ориентации – на научное знание.

2. Модернизация – это отрицание наследственной социальной иерархии и перекодировка системы социальных отношений на базе идеи потенциального равенства всех людей.

3. Модернизация – это революция или борьба против традиционного общества по всем направлениям. В этом смысле в нем больше негатива, чем позитива.

4. Модернизация – это наиболее последовательная попытка реализации известной идеи изначальной рациональности человека (Homo sapiens). Идея человеческой рациональности – это способность человека познать законы природы и общества; это – способность человека изменить в лучшую сторону не только свою личную жизнь, но и всего общества (создать и воплотить идеальный план);

5. Модернизация выражается в стремлении воплотить некую идеальную модель общества. Но все идеальные модели (утопии) очень похожи и вообще безлики. Более того, эти идеальные модели больше похожи на пародию. Это определение относится и к марксисткой модели общества. Марксизм не вышел за рамки идеологии модернизма, основанной на вере в непогрешимость разума; на вере в то, что человек может не только понять мир, но и преобразовать его, на вере в то, что новый, рационально организованный мир будет лучше, светлее и нравственно чище старого. В этом смысле марксизм явился наиболее последовательным воплощением модернисткой идеи критики и разрушения старого общества и построения на его руинах нового. Марксизм – это модернизм, доведенный до логического конца и потому до абсурда[7].

В марксизме ярче всего выступила враждебность модернизма культурным ценностям и культуре вообще. Не только традиционной культуре и традиционным ценностям. Ведь марксизм породил социалистический тоталитаризм – общество тотального контроля и слежки, доносительства и манипулирования человеческим материалом, общество тотального насилия, то есть насилия во всех сферах бытия – в политике, частной жизни, в культуре и биологическом существовании. Тоталитаризм – одно из проявлений идеи рационализации и модернизации. Не случайно все утопии описывают разные модификации тоталитаризма.

Одно из проявлений рационализации – коммерциализация таких сфер как образование, медицина, культура. Пагубные итоги коммерциализации медицины нам хорошо известны – это торговля органами, трансверситы, суррогатные матери, дети в пробирках и проч. Коммерциализация медицины и образования – это тупик современной цивилизации.

Рациональное познание сопряжено с процессом расколдовывания мира, которому сопутствует его обесценивание, то есть потеря смысла в жизни. Потеря смысла – одна из величайших потерь современной цивилизации.

На смену модерну приходит постмодерн – общество, пережившее процесс модернизации, со всеми его достижениями (такими, как индустриализация, массовое производство товаров широкого потребления) и недостатками (нравственные и культурные тупики, связанные с господством массовой культуры, культа потребления, ростом жестокости и насилия, коммерциалиацией человеческих отношений и т.д.). Постмодерн тяготеет к возрождению традиционных форм культуры и религии, к возрождению духовности.

Постмодерн – это очень крутой поворот в ценностных ориентациях, произошедший в сознании послевоенного поколения. Возникновение постмодерна связано с достижением высокого уровня благосостояния в развитых странах Запада. Постмодерн ассоциируется с постиндустриальным обществом, способным спокойно и без напряжения удовлетворять все свои материальные потребности. Постмодерн возникает в поколении, не знающем голода, холода, страха; в странах, где высокая продолжительность жизни и доход на душу населения выше среднего.

1 Постмодерн – это интерес к традиционной культуре, поворот к глубокому изучению древних мифов и религий, ритуалов и символов, попытка по новому их прочитать, дать мифологическим сюжетам современную трактовку.

2. Постмодерн – это интерес к глубинной психологии, возврат к нематериальным ценностям. Если индустриальное общество ориентировано на материальное благополучие, то новое поколение, выросшее без страха голода, уже не волнует вопрос, как заработать на жизнь.

3. Поколение сытых ориентировано на постматериальные ценности. Модерн был связан с возникновением материалистической системой ценностей, поощряющей накопления. Об этом писал Вебер "Протестантская этика и дух капитализма".

4. Постмодерн элитарен. Он возникает только в очень богатых странах среди наиболее обеспеченного населения. Обостряется противоречие между поколениями. Старшее поколение уже не может приспособиться к новым ценностям. Ценности меняются со сменой поколений. Происходит сдвиг от ценностей выживания к ценностям благополучия.

5. В отличии от тенденции модерна к стандартизации и массовизации людей, постмодерн утверждает право на индивидуальность, на творчество в любых видах. Возрастает значение духовной самореализации. В индустриальном обществе экономическое развитие обеспечивалось ценой обезличивания работника, превращения его в товар, в винтик большой, координируемой и управляемой из центра бюрократической машины.

6. В постмодерне происходит откат от рыночных принципов. Люди не желают быть винтиками, они не желают мириться с человеческими издержками, жертвовать собой ради увеличения производства. Массовое производство и бюрократизация – ключевые элементы индустриального общества. Против этого выступает постмодерн – за свободное проявление индивидуальности во всем – в одежде, прическе, образе жизни.

7. Происходит увеличение толерантности во всех сферах культуры. Изменяются отношение между людьми, изменяются семейные нормы. Традиционные отношения между мужем и женой, родителями и детьми, представлениями об обязанностях детей по отношению к родителям – все эти отношения становятся более свободными.

Постмодерн – крупный культурный сдвиг, о конечных результатах которого мы не можем пока судить. По своей глубине он подобен сдвигу, происшедшему при переходе от традиционного общества к индустриальному.

Формирование рыночной экономики необходимо соотносить с имеющимися в стране реальными политическими, духовно-культурными, психологическими, социальными и экономическими предпосылками, исходя из которых только и возможно осуществить адаптацию той или иной общетеоретической модели к реальной национальной социально-экономической деятельности. Забвение национальной многоплановой составляющей бытия человека неизбежно ведет в лучшем случае к тупиковой ситуации, в худшем – к социальному протесту и взрыву[8].

Даже К. Маркс, разработав, казалось бы, всеобщие принципы смены социально-экономических формаций, выступал против использования их в качестве надысторической универсальной «отмычки». Он обращал внимание на то, что в различных исторических обстоятельствах одни и те же мероприятия приведут к совершенно различным результатам.

Американский экономист Дж. Гэлбрейт еще до начала реформ в.России (в 1990 г.) обращал внимание на ошибочность, пагубность рецептов и своекорыстие западных «специалистов», предостерегал от поспешности и радикальности проведения социальных реформ и призывал сохранить в нашей стране социальные завоевания. Он подчеркивал, что рецепты «социальной терапии» (а теперь мы знаем, что она была еще и «шоковой») означают движение к «дикому капитализму» XIX в. со всеми его противоречиями и контрастами.

Результаты реформ не только подтвердили его правоту, но и превзошли все ожидания: утрачена великодержавность, подорван военный потенциал, утеряна стратегическая и геополитическая инициатива, разрушена национальная экономика, народ в значительной массе обнищал и проч.

Нас должны настораживать ссылки на «цивилизованность». По-видимому, народы таковыми могут стать лишь при условии принятия социально-экономического устройства и системы ценностей Запада. Но цивилизованность не измеряется уровнем материального достатка, житейского благополучия, равно как и степенью зарегулированности, регламентированности человеческой жизнедеятельности правовыми нормами, тем более насаждением

культа силы и насилия, вседозволенности и безнравственности, богатства и роскоши. Это как раз то, что пытаются нам навязать под лозунгами прав человека, гражданского общества и движения к цивилизованному обществу западного образца, того образца, который вполне укладывается в концепцию О. Шпенглера о цивилизации как об эпохе упадка в противовес целостности и органической культуре. В части отрицания единой общечеловеческой культуры взгляды О. Шпенглера совпадают с оценкой Н.Я. Данилевского цивилизации как разнообразия культур с их различным внутренним содержанием. Не следует обманываться идеями об общечеловеческих ценностях, общечеловеческой или всемирной цивилизации, когда под их прикрытием навязывается всего лишь одна из систем ценностей и одна из цивилизаций, которая к тому же испытывает кризис и никак не укладывается в рамки системы ценностей ни православной, ни исламской этики, если говорить о нашей стране[9].

3. Этика отношений собственности и труда

Православная этика не признает собственность ни благом, ни злом, но она может быть и тем, и другим. Поэтому она не может служить основанием, предопределяющим социально-экономическую систему, но может стать и становится орудием социально-экономического устройства общества. Богатство само по себе не является злом, равно как и нищета – добродетелью. Главное заключается в том, что богатство не может сводиться лишь к материальным ценностям. Таковыми являются свойства и достоинства человека (здоровье, способности, навыки, образованность, одухотворенность и т.п.). Богатство пагубно лишь тогда, когда становится самоцелью. Осуждается неправедно приобретенное богатство. При этом предполагается, что достоинства человека, как и богатство, наращиваются творческой и культурной деятельностью, ибо они наилучшим образом формируют личность человека[10].

Вся предыстория и история христианства на Руси предопределили невозможность юридического закрепления римского права собственности. Специфика заключалась в постепенном слиянии и сращивании собственности и власти. Ае сли учесть, что происходила нарастающая интеграция православия, власти и собственности, то станет очевидным этическая, экономическая и этическая основа формирования русского менталитета, его системы ценностей. Православная этика осуждает потребительство и тем более порицает гедонизм, хотя и не превозносит аскетизм. Используя современные термины, этика русского человека как потребителя определяется принципом необходимой достаточности. В отношении русского менталитета пирамида Маслоу не может быть критерием ранжирования потребителей. Между прочим, и в условиях надвигающейся технологической революции она все в большей степени перестает отвечать чаяниям и устремлениям Западного мира, Истинное благополучие русским человеком оценивается не материальным изобилием, а, как точно подметил В.Н.Татищев, «спокойствием души и совести». Однако цена этому спокойствию – вечное терзание. Бытовое преуспевание – стандарт западной повседневности, но не удел русского человека, а лишь необходимое приложение к системе духовных ценностей.

Если исходить из этики труда, то она базируется на праведности труда и богатства. Протестантизм с его рационализмом увязал труд с материальным достатком и богатством, которые якобы и предопределяют значимость личности, ее «избранность». Отсюда и проистекает собственно идея потребительского общества, которое стало результатом взаимодействия двух составляющих – рыночных сил и этических ориентиров развития общества.

Православие настаивает на труде во имя достижения собственного и всеобщего благоденствия, которое включает в себя в первую очередь духовное, нравственное благополучие.

Если обратиться к современной интерпретации термина «трудовая деятельность» работника в рамках западной и русской этики, то с полным основанием можно утверждать, что для западного работника определяющим является эффект замещения свободного времени рабочим, а для русского человека довольно быстро вступает в действие эффект достаточного дохода, с которым сопряжена более высокая ценность свободного времени по сравнению с рабочим. Отсюда, очевидно, и проистекает легенда о лености русских. С точки зрения западного потребительского общества это, возможно, и так, но с точи зрения русского менталитета существует необходимая материальная достаточность, которая позволяет оставлять время для «работы души»[11].

Заключение

Этика русского народа как конституирующей государство нации признает праведную собственность, а труд не сводится к средству обеспечения лишь материального достатка. Поэтому наращивание богатства сопряжено и с трудом души человека. При этом приоритет отдается духовному богатству, носителем которого является сам человек с его здоровьем, умением и навыками, совестью и другими духовными добродетелями. Это в полной мере корреспондирует с концепцией духовно информационного общества, в котором определяющей сферой жизнедеятельности становится духовное производство, а фактором – человеческий капитал, на чем настаивала с самого начала православная этика.

Анализ социально-экономического «развития» (упадка) России 90-х гг. свидетельствует о двух вопиющих общественно-политических фактах. Во-первых, «реформаторы» от революции осуществляли всю систему рыночных мероприятий на основе антирыночных принципов. Во-вторых, ими были полностью проигнорированы национальные традиции русского народа, дискредитирована вся система ценностей конституирующей государство нации.

В связи с вышеизложенным необходимо проведение рыночных преобразований в той мере и в тех формах, в которых они вписываются в систему этико-культурных ценностей нации.

Список использованной литературы

1.     Агапова И.И. Экономика и этика: Аспекты взаимодействия – М., 2002

2.     Петрунин Ю.Ю., Борисов В.К. Этика бизнеса. – М., Издательство: Дело, 2001 – 280 с.

3.     Романовский Н. Экономика - этика - религия: воззрения Фридриха Карренберга //Вопросы экономики. – 1997. – №4

4.     Громова Л.А. Этические модели экономического поведения. СПб., 1995.

5.     Уткин Э.А. Этика бизнеса. М., 1998.

6.     Корацциари Г. Этика и экономика: вопрос открыт //Вопросы экономики 1993. – №8.

7.     Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000.

---

[1] Агапова И.И. Экономика и этика: Аспекты взаимодействия – М., 2002. – с.5

[2] Громова Л.А. Этические модели экономического поведения. СПб., 1995. – с.17

[3] Громова Л.А. Этические модели экономического поведения. СПб., 1995. – с.18

[4] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.741

[5] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.743

[6] Корацциари Г. Этика и экономика: вопрос открыт //Вопросы экономики. – 1993. – №8 – с.18

[7] Корацциари Г. Этика и экономика: вопрос открыт //Вопросы экономики. – 1993. – №8 – с.19

[8] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.744

[9] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.745

[10] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.752

[11] Иохин В.Я. Экономическая теория: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – с.755