IX. ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВИДНЫХ ЭКОНОМИСТОВ

ТОМАС МАЛЬТУС

Томас Роберт Мальтус (1766—1834) — английский экономист, священник. Окончил Джезус-колледж Кембриджского университета, получил ученую богословскую степень. В 1805—1835 гг. был профессором кафедры современной истории и политической экономии в колледже Ост-Индской компании, где исполнял также обязанности священника. В труде “Опыт о законе народонаселения” (1798) Т. Мальтус стремился объяснить бедственное положение трудящихся и без­работицу “абсолютным избытком людей”, действием “естественного закона народонаселения”.

Ниже публикуются важнейшие положения из этого труда Т. Мальтуса.

ОПЫТ О ЗАКОНЕ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ


Книга первая. О препятствиях  к размножению населения в наименее цивилизованных странах и в древние времена

I

Изложение предмета. Отношение между размножением населения и возрастанием количества пропитания

Тому, кто захочет предусмотреть, каков будет дальнейший прогресс общества, естественно предстоит исследовать два во­проса:

1. Какие причины задерживали до сих пор развитие чело­вечества или возрастание его благосостояния?

2. Какова вероятность устранить, вполне или отчасти, эти причины, препятствующие развитию человечества?

Такое исследование слишком обширно, чтобы одно лицо могло его с успехом выполнить. Задача настоящей книги за­ключается преимущественно в исследовании последствий вели­кого и тесно связанного с человеческой природой закона, дей­ствовавшего неизменно со времени происхождения обществ, но, несмотря на это, мало обращавшего на себя внимание тех людей, которые занимались вопросами, имевшими ближайшее отношение к этому закону. В сущности, многие признавали и

342

подтверждали факты, в которых проявляется действие этого за­кона, но никто не замечал естественной и необходимой связи между самим законом и некоторыми важнейшими его послед­ствиями, несмотря на то, что в числе этих последствий должны были бы обратить на себя внимание такие явления, как пороки, несчастия и то весьма неравномерное распределение благ природы, исправление которого всегда составляло задачу людей доброжелательных и просвещенных.

Закон этот состоит в проявляющемся во всех живых существах постоянном стремлении размножаться быстрее, чем это до­пускается находящимся в их распоряжении количеством пищи.

По наблюдениям доктора Франклина, единственной грани­цей воспроизводительной способности растений и животных яв­ляется лишь то обстоятельство, что, размножаясь, они взаимно лишают себя средств к существованию. Если бы, говорит он, поверхность земли лишилась всех своих растений, то одной породы, например, укропа, было бы достаточно, чтобы покрыть ее  зеленью; если бы земля не была населена, то одной нации, английской, например, достаточно было бы, чтобы заселить ее течение нескольких веков. Это утверждение неоспоримо. Природа щедрой рукой рассыпала зародыши жизни в обоих царствах, но она бережлива относительно места и пищи для них.

Без этой предосторожности одного населения земли было бы достаточно, чтобы в несколько тысячелетий покрыть миллионы миров; но настоятельная необходимость сдерживает эту чрезмерную плодовитость, и человек, наравне с прочими живыми существами, подчинен закону этой необходимости.

Растения и животные следуют своему инстинкту, не останавливаемые предусмотрительностью относительно лишений, которые может испытать их потомство. Недостаток места и пищи уничтожает в обоих царствах то, что переходит границы, указанные для каждой породы.

Последствия того же препятствия оказываются для человека гораздо более сложными. Побуждаемый тем же инстинктом умножения, он удерживается голосом разума, внушающим ему опасение, что он не в состоянии будет удовлетворить потребности своих детей. Если он уступит этому справедливому опасению, то нередко это будет в ущерб добродетели. Если же, наоборот, одержит верх инстинкт — население возрастет быстрее, чем средства существования, а следовательно, по необходимости, оно должно вновь уменьшиться. Таким образом, недостаток пропитания является постоянным препятствием к раз-

343

множению человеческой породы; это препятствие обнаруживается всюду, где скопляются люди, и беспрерывно проявляется в разнообразных формах нищеты и вызываемого ею справедливого ужаса.

Рассматривая различные периоды существования общества, нетрудно убедиться, с одной стороны, в том, что человечеству присуще постоянное стремление к размножению, превышающему средства существования, с другой стороны — что эти средства существования являются препятствием к чрезмерному размножению. Но прежде чем мы приступим к исследованиям в этом направлении, попытаемся определить, как велико было бы естественное и ничем не сдерживаемое размножение населения и до каких пределов может возрасти производительность земли при самых благоприятных условиях для производительного труда.

Нетрудно согласиться, что нет ни одной известной страны, которая представляла бы такие обильные средства существования и такие простые и чистые нравы, чтобы заботы об удовлетворении потребностей семьи никогда не препятствовали или не задерживали заключение браков и чтобы пороки многолюдных городов, вредные для здоровья ремесла или чрезмерный труд не сокращали бы продолжительность жизни. Следовательно, мы не знаем ни одной страны, в которой население возрастало бы беспрепятственно.

Независимо от законов, устанавливающих брак, природа и нравственность одинаково предписывает человеку с раннего воз­раста привязанность исключительно к одной женщине, и если бы ничто не препятствовало неразрывному союзу, являющемуся следствием такой привязанности, или если бы не наступали за ним условия, уменьшающие возрастание населения, то мы вправе были бы предположить, что последнее перешло бы за пределы, которых оно когда-либо достигало.

В Штатах Северной Америки, в которых не обнаруживается недостатка в средствах существования, где господствует чистота нравов и где ранние браки возможнее, чем в Европе, найдено было, что население в продолжение более полутораста лет уд­ваивалось менее чем в двадцать пять лет. Это удвоение имело место несмотря на то, что в тот же промежуток времени в некоторых городах замечалось превышение числа умерших над числом родившихся, вследствие чего остальная страна должна была постоянно пополнять население этих городов. Это показывает, что размножение может в действительности совершаться быстрее, чем это выражается общей средней цифрой.

344

В поселениях внутри страны, где земледелие составляло единственное занятие колонистов, где неизвестны были ни по­роки, ни вредные для здоровья городские работы, найдено было, что население удваивалось каждые пятнадцать лет. Это приращение, как оно ни было велико само по себе, могло бы несомненно еще возрасти, если бы к тому не встречалось ника­ких препятствий. Разработка новых земель нередко требовала чрезмерных усилий, которые не всегда оказывались безвредны­ми для здоровья рабочих; сверх того туземные дикари иногда мешали этому предприятию своими набегами, уменьшали ко­личество произведений трудолюбивого земледельца и даже лишали жизни некоторых членов его семьи.

По таблице Эйлера, вычисленной по 1 умершему на 36, — в том случае, когда рождения относятся к смертям, как 3:1, период удвоения населения составляет всего 12 4/5 года. И это не предположение только, а действительное явление, несколько раз повторявшееся в короткие промежутки времени.

Сэр В. Петти полагает, что под влиянием особо благоприят­ных условий население может удваиваться каждые 10 лет.

Но во избежание всяких преувеличений, примем за основа­ние наших рассуждений размножение наименее быстрое, доказанное сопоставлением многих свидетельств и притом произво­димое одними только рождениями.

Итак, мы можем признать несомненным то положение, что если возрастание населения не задерживается какими-ли6o препятствиями, то это население удваивается через каждые 25 лет и, следовательно, возрастает в каждый последующий двадцатипятилетний период в геометрической про­фессии.

Несравненно труднее определить размер возрастания произведений земли. Тем не менее мы уверены, что размер этот не соответствует тому, который проявляется при возрастании населения.

Миллиард людей, по закону народонаселения, должен удвоиться через 25 лет, точно так же, как и тысяча человек; но нельзя получить с прежней легкостью пищу для пропитания быстровозрастающего населения. Человек стеснен ограничен­ным пространством; когда мало-помалу, десятина за десятиной, будет занята и возделана вся плодородная земля, увеличение количества пищи может быть достигнуто не иначе, как только путем улучшения занятых ранее земель. Эти улучшения, по самим свойствам почвы, не только не могут сопровождаться по-

345

стоянно возрастающими успехами, но, наоборот, последние будут постепенно уменьшаться, в то время как население, если оно находит средства существования, возрастает безгранично и это возрастание становится, в свою очередь, деятельной причи­ной нового возрастания.

Все, что нам известно о Китае и Японии, дает нам право сомневаться в том, чтобы при наибольших усилиях человечес­кого труда можно было достигнуть удвоения количества произ­ведений земли, даже в возможно длинный период времени.

Правда, на земном шаре в настоящее время имеется еще много необработанных и почти незаселенных земель; но можно оспаривать наше право на истребление рассеянных по ним пле­мен или на принуждение их к заселению отдаленнейших частей своих земель, недостаточных для их прокормления. Если бы мы хотели прибегнуть к распространению среди этих племен цивилизации и к лучшему направлению их труда, то для этого нужно было бы употребить много времени; а так как в течение этого времени возрастание средств существования будет сопровождаться соразмерным увеличением населения этих племен, то редко может случиться, чтобы таким путем разом освободилось значительное количество плодородных земель, могущих поступить в распоряжение просвещенных и промышленных народов. Наконец, как это случается при учреждении новых колоний, население последних, быстро возрастая в геометрической прогрессии, вскоре приходит к своему наивысшему уровню. Если, в чем нельзя сомневаться, население Америки будет по­стоянно возрастать, хотя бы даже с меньшей быстротой, чем в первый период заведения в ней колоний, то туземцы будут по­стоянно оттесняться вглубь страны, пока, наконец, их раса не исчезнет совершенно.

Эти соображения до известной степени приложимы ко всем частям земного шара, где земля недостаточно хорошо возделы­вается. Но ни на одну минуту не может прийти в голову мысль об уничтожении и истреблении большей части жителей Азии и Африки. Цивилизовать же различные племена татар и негров и руководить их трудом представляется, без сомнения, долгим и трудным делом, успех которого притом изменчив и сомнителен.

Европа также заселена еще не так густо, как это могло бы быть. Только в ней можно до некоторой степени рассчитывать на лучшее приложение труда. В Англии и Шотландии много занимались изучением земледелия, но и в этих странах есть много невозделанных земель. Рассмотрим, до какой степени

346

может быть на этом острове увеличена производительность земли при самых благоприятных условиях, какие только можно себе представить. Если мы допустим, что при наилучшем правлении и при наибольшем поощрении земледелия произведения почвы этого острова могут удвоиться в первое двадцатипятилетие, то, по всей вероятности, мы перейдем пределы действительно возможного; такое допущение, наверное, превы­сит действительную меру возрастания произведений почвы, на которую мы вправе благоразумно рассчитывать.

В следующее двадцатипятилетие решительно уже нельзя на­деяться, чтобы производительность земли возросла в такой же степени и чтобы, следовательно, в конце этого второго периода первоначальное количество продуктов земледелия учетверилось. Допустить это — значило бы опрокинуть все наши познания и представления о производительности почвы. Улучшение бес­плодных участков является результатом больших затрат труда и времени, и для всякого, имеющего самое поверхностное представление об этом предмете, очевидно, что по мере улучшения обработки ежегодное приращение среднего количества продук­тов земледелия постоянно, с известной правильностью, умень­шается. Но чтобы сравнить между собой степени возрастания населения и средств существования, допустим предположение, которое, как бы оно ни было неточно, во всяком случае значительно преувеличивает действительно возможную производительность земли.

Допустим, что ежегодное приращение к среднему количеству продуктов земледелия не уменьшается, т.е. остается неизменным для каждого последующего периода времени, и что в конце каждого двадцатипятилетия успехи земледелия выразятся в возрастании продуктов, равном современному годичному производству Великобритании. Наверное, исследователь, наиболее склонный к преувеличениям, не допустит, чтобы можно было ожидать большего, так как и этого совершенно достаточно, чтобы в течение нескольких веков обратить всю почву острова в роскошный сад.

Приложим это предположение ко всему земному шару и допустим, что в конце каждого последующего двадцатипятилетия количество продуктов земледелия будет равняться тому, что со­биралось вначале этого двадцатипятилетия, с прибавлением к нему всего того количества, которое в настоящее время может дать поверхность земного шара. Без сомнения, мы не вправе

347

ожидать большего от наилучше направленных усилий челове­ческого труда.

Итак, исходя из современного состояния заселенных земель, мы вправе сказать, что средства существования при наиболее благоприятных условиях применения человеческого труда ни когда не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии.

Неизбежный вывод, вытекающий из сравнения приведенных выше двух законов возрастания, поистине поразителен. Допус­тим, что население Великобритании равняется 11 миллионам, и что современная производительность ее почвы совершенно до­статочна для прокормления этого населения. Через 25 лет население достигнет 22 миллионов, а продовольствие, также удвоившись, по-прежнему способно будет прокормить население. В конце второго двадцатипятилетия население возрастет уже до 44 миллионов, а средств существования хватит лишь для 33 миллионов. В конце следующего двадцатипятилетнего периода из 88 миллионов населения уже только половина найдет себе средства существования. В конце столетия население достигнет 176 миллионов, средств же существования хватит лишь на 5 и миллионов, следовательно, остальные 121 миллион должны будут умереть с голоду.

Заменим избранный нами для примера остров поверхностью всего земного шара; в этом случае, конечно, уже нет мести предположению, что голод может быть устранен переселения­ми. Допустим, что современное население земного шара равно 1 миллиарду; человеческий ряд размножался бы как: 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256; в то же время средства существования размножались бы как: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9. По истечении двух столетий количество населения относилось бы к средствам существования, как 256 к 9; по истечении трех столетий, как 4096 к 13, а по прошествии 2000 лет отношение это было бы беспредельно и неисчислимо.

В наших предположениях мы не положили границ для производительности земли. Мы допустили, что она может бесконечно возрастать и превысить всякую данную величину. Но даже при таком предположении закон постоянного возрастания населения до такой степени превышает закон возрастания средств существования, что для сохранения равновесия между ними, для того, следовательно, чтобы данное население имело соответственное количество средств существования, необходимо, чтобы размножение постоянно задерживалось каким-нибудь

348

высшим законом, чтобы оно подчинялось суровой необходимос­ти, словом, чтобы тот из этих двух противоположных законов размножения, на стороне которого оказывается такой перевес, сдерживался бы в определенных границах.

П

Общие препятствия,

задерживающие размножение населения, и способ их воздействия

Из предыдущего вытекает, что важнейшим препятствием к размножению населения является недостаток пищи, происходя­щий от различия отношений, в которых возрастают, с одной стороны, население, а с другой стороны, средства существова­ния. Но это важнейшее и окончательное препятствие, которое является конечным результатом всех остальных, оказывает свое непосредственное действие только в случае бедствий, производимых голодом.

Непосредственные препятствия проистекают от нарушения привычек и от болезней, создаваемых недостатком средств существования; сюда же необходимо причислить независящие прямо от этого недостатка физические и нравственные причины, причиняющие преждевременную смерть.

Эти препятствия к размножению населения, действующие постоянно, с большей или меньшей силой во всех человеческих обществах и удерживающие размер населения на уровне его средств существования, могут быть сведены к двум разрядам. Одни действуют, предупреждая размножение населения, другие — сокращая его по мере чрезмерного возрастания. Первые можно назвать препятствиями предупредительными, вторые — препятствиями разрушительными.

Препятствия предупредительные, поскольку они добровольны, свойственны человеку и заключаются в способности, отличающей его от животных, — способности предвидеть и оценивать отдаленные последствия. Все препятствия к безграничному размножению лишенных разума растений и животных принадлежат к числу разрушительных; если же они оказываются предупредительными, то в них нет ничего добровольного. Наоборот, человеку стоит взглянуть вокруг себя, чтобы поразиться зрелищем, которое часто представляют большие семьи; сравнивая свои средства существования, часто не превышающие его собственные потребности, с числом лиц, с которыми пришлось бы разделить эти скудные средства (а число это легко

349

может возрасти до 7—8 человек), он проникается справедливым опасением, что не в состоянии будет содержать рожденных им детей. Таковы будут его опасения среди общества, основанного на равенстве, если такое общество может осуществиться. При настоящем порядке вещей ему представятся еще другие сооб­ражения. Не рискует ли он утратить свое положение и не вы­нужден ли будет отказаться от своих дорогих привычек? Какое занятие и какое употребление он даст своим способностям? Не придется ли ему отдаться более изнурительному труду или прибегнуть к более тяжелым занятиям, к которым его не вынуждает настоящее положение? Будет ли он в состоянии предоста­вить своим детям такое же воспитание, каким он сам восполь­зовался? Может ли он питать уверенность в том, что, при постепенном увеличении семьи, его личных усилий достаточно будет для того, чтобы избежать нищеты и сопутствующего ей общественного презрения? Не придется ли даже, в крайнем случае, отказаться от той независимости, которой он так гордится, и не заставит ли его нужда обратиться, как к последнему средству, к общественной благотворительности, всегда ограниченной и недостаточной?

Такие соображения делаются с целью предупредить многие супружества во всяком цивилизованном обществе, причем они часто достигают своей цели, — препятствуют заключению многих ранних браков, противодействуя таким образом естественным влечениям.

Если за этим не следуют пороки, воздержание от ранних браков является наименьшим злом, вытекающим из закона народонаселения. Воздержание, налагаемое на наши наиболее сильные влечения, без сомнения, вызывает временное тягостное чувство. Но это зло, очевидно, весьма ничтожно сравнительно с другими препятствиями, останавливающими возрастание населения. Воздержание является таким же лишением, как и множество других, налагаемых на нас нравственным чувством.

Когда воздержание сопровождается пороками, проистекающее от этого зло поражает всякого наблюдателя. Извращение нравов, доведенное до такой степени, что оно препятствует рождению детей, унижает человеческую природу и оскорбляет ее достоинство. Оно производит такое действие на мужчину и еще более извращает характер женщины, искажая самые привлекательные свойства ее природы. К этому необходимо прибавить, что из всех несчастных созданий, быть может, ни одно не под­вергается таким бедствиям и не впадает в такую крайнюю ни-

350

щету, как те несчастные жертвы проституции, которыми изобилуют большие города.

Когда испорченность становится общей и распространяется на все слои общества, она неизбежно отравляет самый источник семейного счастья, ослабляет те узы, которые соединяют супругов и которыми природа связала родителей с детьми, обязанными им своим существованием, и, наконец, вредит воспитанию последних. Эти последствия, без сомнения, уменьшают счастье общества и наносят громадный вред добродетели. Последняя страдает в особенности вследствие обмана, необходимого для ведения преступной интриги и сокрытия ее последствий, ибо нет пороков, в которые бы не способны были вовлечь такие тайные, незаконные сношения.

Разрушительные препятствия к размножению населения по своей природе весьма разнообразны. К ним относятся все причины, стремящиеся каким бы то ни было образом, при по­мощи порока или несчастья, сократить естественную продолжительность человеческой жизни. Поэтому к категории этих препятствий необходимо отнести вредные для здоровья занятия, тяжкий, чрезмерный или подвергающий влиянию непогоды труд, крайнюю бедность, дурное питание детей, нездоровые жизненные условия больших городов, всякого рода излишества,  болезни, эпидемии, войну, чуму, голод.

Исследуя препятствия к размножению населения, разделен­ные мной на две общие группы под именем предупредительных разрушительных, нетрудно заметить, что они могут быть сведены к следующим трем видам: нравственному обузданию, пороку и страданиям.

В числе предупредительных препятствий воздержание от супружества, сопровождаемое целомудрием, составляет то, что я разумею под именем нравственного обуздания...

Распущенность, противоестественные страсти, осквернение супружеского ложа, ухищрения, предпринимаемые для сокры­тия последствий преступной и противоестественной связи, — все это предупредительные препятствия, очевидно, относящиеся к разряду пороков.

Разрушительные препятствия, являющиеся неизбежным следствием законов природы, составляют исключительно ту группу, которую я обозначаю словом несчастье. Наоборот, те, вторые зависят от нас самих, как война, различные излишества и многие другие неизбежные бедствия, представляются

351

смешанными по своей природе. Их порождает порок и они влекут за собой несчастья.

Совокупность всех предупредительных и разрушительных препятствий составляет то, что я разумею под именем непосредственного препятствия к размножению населения. В тех местностях, где население не может возрастать безгранично, предупредительные и разрушительные препятствия находятся в oбратном отношении, т.е. в местности  нездоровой или такой, в которой население по какой-либо причине подвергается значительной смертности, предупредительные препятствия будут иметь ничтожное влияние, и, наоборот, в местностях здоровых, где предупредительные препятствия действуют с наибольшей силой — разрушительные препятствия слабо проявляют свои влияние и смертность оказывается незначительной.

Во всякой стране каждое из перечисленных препятствий действует с большей или меньшей силой, но с неизменным постоянством. Тем не менее, несмотря на постоянное действие этих препятствий, найдется немного местностей, в которых бы ни проявлялось непрерывного стремления населения к размножению, превышающему средства существования. Это непрерывное стремление является причиной бедствий низших классов общества и препятствием к какому бы то ни было улучшению положения участи этих классов.

Способ действия при настоящем состоянии общества указанных выше препятствий к размножению населения заслуживает некоторого внимания с нашей стороны. Представим себе страну, в которой средства существования находятся в точном соответ­ствии с количеством населения. Постоянное стремление послед­него к размножению, проявляющееся даже среди самого пороч­ного общества, не замедлит увеличить число людей быстрее, чем могут возрасти средства существования. Пища, которой до­статочно было, например, для 11 миллионов человек, должна будет теперь распределиться между 11 l/2 миллиона, вследст­вие чего бедным тотчас же станет труднее жить, а многие из них будут терпеть крайнюю нужду. Сверх того, число работников возрастет быстрее, чем количество работ, и заработная плата неминуемо понизится; а так как в то же время предметы потребления вздорожают, то для сохранения прежнего образа жизни работникам придется больше работать. Во время такой нужды браки становятся так затруднительны и до такой степени бывает тяжело содержать семью, что возрастание населения останавливается. В то же время низкая заработная плата, изо-

352

 лие работников и необходимость, побуждающая их работать больше прежнего, дают возможность земледельцам приложить к земле больше труда, возделать необработанные участки, удоб­рить и улучшить распаханные уже земли, пока, наконец, средства существования не придут в соответствие с количеством населения, т.е. не достигнут того уровня, с которого мы начали

это рассуждение. Тогда положение работников становится менее тягостным, и препятствие, задерживающее возрастание населе­ния, вновь устраняется. Но по истечении незначительного пе­риода времени возобновляются прежние колебания, то в сторону возрастания, то в сторону уменьшения населения.

Колебания эти, вероятно, не бросятся в глаза обыкновенному наблюдателю; даже самому внимательному человеку, быть может, нелегко будет заметить их и рассчитать периоды их повторений. Тем не менее, стоит внимательно вникнуть в этот предмет, чтобы убедиться, что во всех старых государствах проявляeтcя нечто подобное таким сменам периодов довольства и иужды, хотя, правда, в менее правильной форме, чем это из­ложено выше.

Одна из важнейших причин, почему не были замечены такие колебания, заключается в том, что историки занимались почти исключительно жизнью высших слоев общества; по крайней мере в нашем распоряжении имеется очень немного сочи­нений, в которых верно изображены обычаи и образ жизни низ­ких классов народа.

А между тем среди именно этих классов и проявляются главным образом колебания, о которых упомянуто выше. Чтобы написать с этой точки зрения удовлетворительную историю народа за определенный период, необходимо, чтобы многие исследователи посвятили себя продолжительному и внимательному наблю­дению общих, частных и местных фактов относительно положе­ния низших классов и причины их благосостояния или бедствий. Чтобы вывести из этих наблюдений верные и приложимые к предмету нашего исследования выводы, понадобился бы затем ряд исторических изысканий, охватывающих предмет на протя­жении нескольких веков. В некоторых странах в последнее время предпринята была разработка этого отдела статистики; такие непрерывные исследования, без сомнения, прольют со вре­менем свет на внутреннее строение общественного организма. Но пока необходимо признать, что эта область знаний находится в младенческом состоянии и существует множество важнейших вопросов, относительно которых мы или совершенно лишены

353

сведений, или имеем самые несовершенные данные для их разрешения. Каково отношение между числом браков и возмужалых лиц? В какой мере затруднительность вступления в брак способствует развитию пороков? Как велика разница в смертности детей среди богатых и бедных? Попытайтесь, например, уста­новить колебания действительной заработной платы, или степень довольствия и счастья, которыми пользовались в различ­ные периоды низшие классы общества. Составьте, наконец, точ­ные списки рождений, смертей и браков, сведения о которых так необходимы в занимающем нас вопросе.

Верная история человеческого рода, в которой были бы раз­решены такие вопросы, могла бы пролить много света на способ действия постоянных препятствий, задерживающих возрастание населения. Весьма вероятно, что такая история разъяснила бы ретроградные и прогрессивные моменты в движении населения, о которых было упомянуто выше, невзирая на то, что продолжи­тельность этих колебаний должна быть крайне неправильна, и зависимости от различных причин. Эти причины, нарушающие правильность колебаний, весьма разнообразны: к ним необходи­мо отнести учреждение или прекращение нескольких фабрик, процветание или упадок сельскохозяйственного промысла, урожайные или голодные годы, войны, эпидемии, законы о бедных, выселения и проч. Разница между действительной и нарицатель­ной ценой труда представляет еще одну из причин, которая иног­да скрывает эти колебания. Заработная плата редко падает по­всюду одновременно; известно, что нередко высота заработной платы остается неизменной, в то время как нарицательная цена предметов потребления постоянно повышается. Это обыкновенно происходит в тех случаях, когда торговля и промышленность на­столько возрастают, что могут доставить работу вновь появив­шимся на рынке работникам и предупредить усиленное предло­жение, вызывающее обыкновенно понижение денежной величи­ны заработной платы. Но возрастание числа работников, получающих в виде заработной платы прежнее количество денег, необходимо должно вызвать повышение цены на хлеб вследствие увеличения спроса на него. Таким образом, в действительности понизится цена на труд. До тех пор, пока существует такое постепенное возрастание цены предметов потребления, положение низших классов не может не ухудшаться в такой же постепенности, и, наоборот, капиталисты и производители хлеба должны обогащаться вследствие понижения цены труда, причем их капиталы будут возрастать, и дадут им возможность воспользовать-

354

трудом большого числа работников. Необходимо заметить, что при таком положении вещей прокормление семьи станет более затруднительным, вследствие чего неминуемо произойдет некоторая убыль населения, и спустя некоторое время спрос на труд превысит его предложение. Тогда действительная цена на труд опять повысится, если ничто не приведет ее к прежнему уровню. Таким образом, действительная цена труда, а вместе с ней и благосостояние низших классов, будет подвергаться то понижению, то повышению, хотя нарицательная цена этого труда будет оста­ваться неизменной.

Дикари, среди которых нет правильной цены на труд, несомненно, переживают такие же колебания. Когда возрастание их  населения достигает своего крайнего предела, все препятствия, как предупреждающие, так и разрушающие размножение, начинают действовать с особенной силой: усиливаются порочные склонности, дети чаще оставляются на произвол судьбы, войны и эпидемии становятся более частыми и опустошительными. Эти причины действуют до тех пор, пока население не будет ими низведено до уровня средств существования. Тогда возвращение относительного довольства вновь повлечет за собой возрастание населения, а спустя некоторое время это возрастание будет задержано теми же причинами, которые только что перечислены.

Я не имею в виду проследить в различных странах размер описанных колебаний. Для выполнения такой задачи необходимо было бы, чтобы история снабдила нас подробными сведениями относительно таких вопросов, на которые она до сих не обращала внимания. Нетрудно убедиться, что даже успехи цивилизации естественно стремятся сделать эти колебания менее заметными. Поэтому я ограничусь установлением следующих положений:

1. Количество народонаселения неизбежно ограничивается средствами существования.

2. Народонаселение неизменно возрастает всюду, где возрастают средства существования, если только оно не будет ос­тановлено явными и могущественными препятствиями.

3. Эти особые препятствия, точно так же как и все те, которые, останавливая силу размножения, возвращают население к уровню средств существования, могут быть сведены к следующим трем видам: нравственному обузданию, пороку и несчастью.

Полагаю, что первое из этих положений вряд ли нуждается в доказательствах. Два других будут подтверждены ниже исследованием положения древних и новых народов.


355

Последующие главы I и II книг посвящены подробному рассмотрению препятствий к размножению населения в различных местностях земного шара...

(Мальтус Т. Опыт о законе народонаселения // Антологии экономической классики: Т. Мальтус. Д. Кейнс. Ю. Ларин М., 1993. С. 9—22)

РУДОЛЬФ ГИЛЬФЕРДИНГ

Рудольф Гильфердинг (1877-1941) - один из лидеров aвcmpuйской и германской социал-демократии и II Интернационала. Родился в Вене. Будучи студентом медицинского факультета университета, вступил в австрийскую социал-демократическую партию. По окончании университета переехал в Берлин, где сотрудничал в теоретических изданиях германской социал-демократической партии.

В своем главном труде “Финансовый капитал” (1910) Р. Гильфердинг сделал одну из первых попыток дать научное объяснение новым явлениям капитализма, которые в конце XIX — начале XX в. были связаны, с образованием финансового капитала. В нем Р. Гильфердинг обобщил и проанализировал большой теоретический материал о появлении и деятельности акционерного капитала и его перерастании в финансовый капитал.

После первой мировой войны, Р. Гильфердинг отошел от марксизма и выдвинул теорию “организованного капитализма”

Основное произведение Р. Гильфердинга “Финансовый капитал” включает пять отделов: 1. Деньги и кредит. 2. Мобилизация капитала. Фиктивный капитал. 3. Финансовый капитал и ограничение свободной конкуренции. 4. Финансовый капитал и кризисы. 5. Экономическая политика финансового капитала.

Ниже приводятся отрывки из этой книги, в которых освещаются процессы формирования нового финансового капитала, составляющего сейчас во многих странах основу финансово-промышленных групп.

ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ

Отдел третий

ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ И ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ

Глава одиннадцатая.

Препятствия к уравнению нормы прибыли и их преодоление

Цель капиталистического производства — прибыль. Извлечение возможно большей прибыли — мотив всякого индивидуального капиталиста — превращается в основной принцип его

356

экономических действий, необходимо возникающий из условий капиталистической конкурентной борьбы. В самом деле, индивидуальный капиталист может удержаться лишь при том условии, если он постоянно стремится к тому, чтобы не просто сохранить равенство с конкурентом, но и получить превосходство над ним. А этого он может достигнуть только в том случае, если ему удастся повысить свою прибыль над средним уровнем, следовательно, извлекать сверхприбыль.

Субъективное стремление к возможно более высокой прибы­ли, воодушевляющее всех индивидуальных капиталистов, имеет объективным результатом тенденцию к установлению равной средней нормы прибыли на все капиталы.

Этот результат достигается конкуренцией капиталов из-за сфер применения, постоянным приливом капитала в такие сферы, где норма прибыли выше средней, и постоянным отливом из таких сфер, где она ниже средней величины. Но эти постоянные приливы и отливы наталкиваются на препятствия, увеличивающиеся с уровнем капиталистического развития.

...Колоссальное увеличение основного капитала означает, что возможность перенесения уже сделанных капиталовложений из одной сферы в другую становится все более затруднительной. Оборотный капитал по истечении каждого периода оборота возвращается в денежной форме, и тогда его можно вложить в какую угодно другую отрасль производства. Наоборот, основной капитал закреплен в процессе производства на сравнительно большее число периодов оборота. Его стоимость постепенно переносится на продукт и столь же постепенно притекает обратно в денежной форме. Оборот всего капитала замедляется. Чем относительно больше основной капитал, чем огромнее его размеры, тем более весомо его относительное значение при вложениях капитала, тем большую долю всего капитала он составляет и тем труднее становится, не неся огромных потерь, реал­изовать связанную в нем стоимость и затем перенести капитал в более благоприятную сферу.

...Тенденция к уравниванию прибыли наталкивается на препятствия, которые с развитием капитализма все более возрастают. В различных сферах эти препятствия действуют с различной силой в зависимости от состава капитала, в особенности той относительной величины, какую основной капитал составляет по сравнению со всем капиталом. С наибольшей силой обнаруживается это действие в наиболее развитых сферах капиталистического производства, в тяжелой промышленности.

357

Здесь основной капитал играет решительно подавляющую роль, здесь труднее всего отлив однажды вложенного капитала.

Вместе с тем эти развитые отрасли характеризуются как раз тем, что конкуренция здесь быстрее всего уничтожает мелкие производства, если только они вообще когда-нибудь существовали. Мало того, что здесь господствуют крупные предприятия. Эти крупные предприятия с мощным капиталом становятся все более равноценными между собой, и все более сглаживаются те технические и экономические различия, которые отдельным из них обеспечивают превосходство в конкурентной борьбе. Здесь перед нами не борьба сильных со слабыми, в которых слабые уничтожаются, и тем устраняется избыток капитала в данной сфере; это борьба между равными, исход которой может долго оставаться нерешенным и которая от всех борющихся требует одинаковых жертв. Все эти предприятия вынуждены вести борьбу, так или иначе будет обесценен весь тот огромный капитал, который вложен в каждое из них. Таким образом, разгрузка этой сферы посредством уничтожения капитала чрезвычайно затрудняется.

…Прибыль ниже средней должна господствовать в тех сферах, в которых еще преобладает индивидуальный капитал и минимальная величина капитала сравнительно невелика. Сюда устремляются капиталы, которые уже не способны конкурировать в более развитых отраслях; так как они незначительны, то владельцы не могут использовать их и в качестве капиталов, приносящих процент или дивиденд. Это – сферы розничной торговли и мелкокапиталистического производства с их ожесточенной конкурентной борьбой, с постоянным уничтожением старого капитала, немедленно вновь и вновь заменяемого новым, сферы, заполненные теми элементами, которые всегда одной стороной соприкасаются с пролетариатом и для которых банкротство – постоянное явление, между тем как немногие из них постепенно развиваются в сравнительно крупных капиталистов. Именно эти отрасли производства все в больше степени в самых различных формах попадают в косвенную зависимость от крупного капитала.

Мы, таким образом, видим, как на двух противоположных полюсах капиталистического развития по совершенно различным причинам возникает тенденция к понижению нормы прибыли ниже ее среднего уровня. Там, где капитал достаточно силен, эта тенденция в свою очередь порождает противоположную тенденцию, направленную на преодоление первой. Она


358

приводит, в конце концов, к уничтожению свободной конкуренции. Тем самым неравенство норм прибыли само приобретает характер устойчивой тенденции, пока, наконец, оно не устраняется устранением разделения сфер производства.

Тенденция, возникающая, таким образом, в наиболее развитых сферах промышленного капитала, стимулируется заинтересованностью банковского капитала.

Мы видели, что концентрация промышленности ведет в то же время к концентрации банков и что она еще больше усиливается условиями развития самого банкового дела. Мы видели дальше, как банковый капитал, опираясь на акционерную форму, может расширять промышленный кредит в надежде на учредительскую прибыль, все более заинтересовывается финансированием. Но учредительская прибыль при прочих равных условиях зависит от уровня предпринимательской прибыли. Следовательно, банковый капитал непосредственно заинтересован в уровне последней. Но одновременно с концентрацией банков расширяется и круг тех промышленных предприятий, в которых банк принимает участие в качестве кредитора и финансового учреждения.

Перед промышленным предприятием, которому принадлежит превосходство в техническом и экономическом отношениях, открывается перспектива укрепиться на рынке победоносной конкурентной борьбы, увеличить собственный сбыт и, вытеснив противников, на более или менее продолжительное время обеспечить за собой сверхприбыль, которая более чем компенсирует убытки от конкурентной борьбы.

…Поскольку конкурирующие предприятия являются клиентами банка, то от их конкуренции он может ожидать только невыгод. Поэтому стремление банка к устранению конкуренции между теми предприятиями, ы которых он принимает участие, является абсолютным. Кроме того, всякий банк заинтересован в возможно более высокой прибыли. А она при прочих равных условиях будет максимальной при полном устранении конкуренции в данной отрасли промышленности. Отсюда стремление банков к установлению монополии. Следовательно, тенденции банкового капитала к устранению конкуренции совпадают с аналогичными тенденциями промышленного капитала. Но одновременно все более растет власть банкового капитала, что позволяет ему осуществить эту цель даже вопреки воле отдельных предприятий, которые, опираясь на свои особо благоприятные технические условия, быть может, все еще предпочли бы конкурентную борьбу. Следовательно, поддержке банкового


359

капитала промышленный капитал обязан тем, что устранение конкуренции наступает уже на той ступени экономического развития, на которой без содействия банкового капитала вес еще продолжалась бы свободная конкуренция.

Прочность господства над рынком может быть различной степени. Выше всего она в тех случаях, когда удается экономическую монополию обеспечить монополией на природные ресурсы. При этом уже раз сложившееся монополистическое объединение обладает крупным преимуществом перед вновь возникающими. Опираясь на силу своего крупного капитала, оно может значительные средства закреплять на продолжительное время. Прочность синдикатов, производящих сырье, в значи­тельной степени обеспечивается тем, что они монополизировали природные условия производства...

Экономическая монополия может найти опору и в юриди­ческой монополии в тех случаях, когда монополистическим объединениям принадлежат патенты на известные изобретения. Обладая крупными капиталами, картели и здесь скорее, чем их конкуренты, могут приобрести новые патенты и таким образом укрепить свое монопольное положение.

Промежуточное положение между монополией на природные ресурсы и юридической монополией, с одной стороны, и только экономической монополией, с другой, занимает монополия на средства транспорта. Отсюда стремление трестов к господству над сухопутными и водными путями сообщения. Национализа­ция средств сообщения уменьшает прочность монополии и таким образом до известной степени замедляет концентрацию предприятий и собственности.

Чисто экономическая монополия будет тем прочнее, чем крупнее капитал, необходимый для того, чтобы вызвать к жизни новое предприятие, и чем теснее связь банков с монополистичес­ким объединением. Ведь без помощи банка, а в особенности во­преки воле банков, в настоящее время едва ли оказалось бы жиз­неспособным какое-либо крупное промышленное предприятие.

Глава двенадцатая.

Картели и тресты

Классифицировать способы объединения капиталистических предприятий можно с трех сторон.

Различие между гомогенными и комбинированными объеди­нениями касается их технических особенностей. Мы видели, что возникновение этих объединений обусловливается различ­ными причинами, техническими и экономическими.

360

Различие между частичными и монополистическими объединениями основывается на различном положении их на рынке, на том, господствуют ли они над ценами или, наоборот, цены — над ними. При этом для господства над ценами нет необходимости в том, чтобы объединены были все однородные предприятия. Для этого достаточно господство над той частью продук­ции, которая при всех фазах конъюнктуры необходима для снабжения рынка, причем издержки производства этой продук­ции должны быть меньше, чем издержки производства аутсай­деров. Только тогда сокращение продукции, необходимое во время кризиса, падает своей тяжестью на аутсайдеров, и не будет необходимости снижать цены до уровня цены производства картеля.

Наконец, различия между соглашением и фузией основыва­ются на различиях в формальной организации. Соглашение ос­новывается на договоре двух или нескольких предприятий, ранее остававшихся независимыми. При фузии два или не­сколько предприятий входят в состав нового предприятия. Но это — противоположность исключительно организационных форм. Она ничего не говорит о различиях содержания, послед­нее определяется содержанием договора, лежащего в основе со­глашения. Во всяком случае договор в том или ином пункте ограничивает самостоятельность предприятия; фузия ликвиди­рует самостоятельность. Но между ограничением и ликвида­цией различие только в степени. Чем больше договор ограни­чивает самостоятельность предприятий, вступивших в соглаше­ние, тем более последнее по своим экономическим действиям приближается к фузии. Далее, ограничение самостоятельности предприятия тоже может осуществляться различным образом. Сначала договор может определять общий характер организа­ции предприятия: например, управление предприятиями ста­вится под контроль общего органа, который ограничивает из­вестные формы конкуренции в сфере обращения, устанавливая общие сроки и условия платежей, т.е. вносит единство в так называемые “кондиции”. Затем ограничения могут распростра­няться на экономическую и производственную деятельность предприятий.

Содержание же договора, лежащего в основе монополисти­ческого соглашения об общности интересов, определяется целью последнего. Цель эта — повышение прибыли посредством по­вышения цен. В элементарнейшей форме это достигается дого­вором о ценах. Но цены не есть нечто произвольное. Они зави-

361

сят прежде всего от спроса и предложения. Простое соглашение относительно цен можно провести только в период подъема, когда цены имеют тенденцию повышаться, да и то лишь в ограниченных пределах. Однако и тогда соглашение только о ценах недостаточно. Растущие цены побуждают расширять производство. Предложение увеличивается, и в конце концов оказывается невозможным соблюдать соглашение. Позднее при наступлении депрессии такой картель обыкновенно взрывается.

Итак, чтобы картель был прочным, договор должен пойти дальше. Он должен привести к такому соотношению спроса и предложения, чтобы твердо установленную цену удалось удержать и на рынке. Следовательно, он должен регулировать предложение, контингентировать производство. Конечно, соблюдение соответствующих постановлений в интересах картеля в целом, но не всегда в интересах его отдельных участников, ко­торые, расширяя свое производство, могут понизить свои издержки производства и потому нередко стремятся обойти кар­тельные постановления. Надежнейшее средство против этих об­ходов создается в том случае, если продажа продуктов произ­водится уже не самими участниками, а центральным бюро сбыта картеля.

Более строгий контроль — не единственное следствие этой меры. Непосредственные связи отдельного предприятия с его клиентами теперь ликвидированы на весь период картелирова­ния, следовательно, коммерческая самостоятельность индивиду­ального предприятия устранена. Картель связывает теперь чле­нов уже не просто договором, постановления которого в любое время легко было бы нарушить или обойти, но и общим эко­номическим учреждением. Выход из такого картеля делает не­обходимым установление новых связей с клиентами, восстанов­ление старых способов сбыта, попытки, которые могут и не удаться и во всяком случае должны быть оплачены материаль­ными жертвами. Тем самым обеспечивается большая устойчи­вость, продолжительность существования картеля. Картель, ко­торый из чисто договорного образования превратился путем ликвидации коммерческой самостоятельности предприятий в единое коммерческое целое, называют синдикатом. Но синди­кат возможен лишь при том условии, если клиентам безразлич­но, у какого из картелированных заводов они будут покупать. Это в свою очередь предполагает известную однородность про­изводства. Следовательно, это предпосылка возникновения

362

более тесных, длительных и строгих организаций, каковыми являются синдикаты.

...Постановка вопроса, является ли картель или трест взаимно исключающими друг друга противоположностями, ошибочна. И в форме картеля самостоятельность предприятия может быть ограничена до такой степени, что отличие от треста исчезает. Вопрос не в противоположности этих форм, а в том, какие выгоды дает ограничение самостоятельности предприятий. Поскольку ограничение самостоятельности дает извест­ие выгоды, трест обладает ими с самого начала, между тем как для картеля это определяется характером и последствиями оговора, положенного в основу картеля.

Монополистическое объединение есть организация экономического господства, и потому напрашивается аналогия с государственными организациями господства. Тогда соотношение картеля, синдиката и треста подобно соотношению союза государств, союзного государства и унитарного государства...

При установлении цен трест обладает преимуществом перед картелем. Картель, устанавливая цены, вынужден исходить из цены производства наиболее дорогого производящего предпри­ятия. Напротив, для треста существует лишь единая цена про­изводства, в которой уравниваются издержки производства лучше и хуже оборудованных предприятий. Трест может установить цену таким образом, чтобы как можно больше увеличить количество производимого продукта; тогда величина оборота уравнивает незначительность прибыли на единицу товара. Далее, тресту несравненно легче, чем картелю, прекратить производство на менее рентабельных предприятиях. Сокращение производства он может распространить лишь на те предприятия, которые работают наиболее дорого, и таким образом понизить издержки производства. Наоборот, при расширении он может повысить производство на тех предприятиях, которые технически наиболее совершенны. Картель же, как правило, должен рав­номерно распределять растущее производство между всеми своими предприятиями. Таким образом, в результате установления картельных цен предприятия, которые технически оборудованы лучше, получают сверхприбыль. Конкуренция не может уравнять ее, потому что ведь картель исключает конкуренцию, и поэтому кажется, что эта сверхприбыль принимает характер дифференциальной ренты. Но отличие от земельной ренты заключается в том, что наихудший завод в противоположность наихудшей земле ни в коем случае не является необходимым для удовлетво-

363

рения рынка. Его можно просто закрыть, если его производство будет передано лучше оборудованным предприятиям. Но так как первое время картельная цена удерживается, то расширение производства приносит сверхприбыль заводам, которые производит дешевле. Таким образом, становится прибыльным сбывать продукцию предприятий, производящих более дорого. Но тогда исчезает “дифференциальная рента” и в дальнейшем существует только высокая картельная прибыль.

Глава четырнадцатая.

Капиталистические монополии и банки. Превращение капитала в финансовый капитал

Развитие капиталистической промышленности ведет к тому, что в банковом деле развивается концентрация. Концентрированная банковая система сама становится важной движущей силой в достижении наивысшей ступени капиталистической концентрации — картелей и трестов. Какое действие в свою очередь оказывают последние на банковую систему? Картель или трест есть предприятие, располагающее капиталом величайшей силы. При отношениях взаимной зависимости между капиталистическими предприятиями прежде всего мощь капитала решает вопрос о том, какое предприятие попадает в зависимость от другого. Далеко зашедший вперед процесс картелирования с самого начала действует в том направлении, что и банки начинают сливаться и увеличиваться, чтобы не попасть в зависимость от картеля или треста. Следовательно, само картелирование ускоряет слияние банков, как, наоборот, и слияние банков ускоряет картелирование. Например, в объединении стальных заводов был заинтересован целый ряд банков, которые сообща действовали, чтобы привести заводы к слиянию, даже вопреки воле отдельных промышленников. Наоборот, соглашение, состоявшееся сначала между промышленниками, может привести к тому, что у двух конкурировавших до этого времени банков возникают совместные интересы и они начинают действовать сообща, первоначально в одной определенной области. Подобно этому промышленные комбинации ведут также к расширению промышленной сферы банка. Если раньше он действовал, возможно, лишь в области сырьевой промышленности, то комбинация заставляет его распространить дея­тельность и на обрабатывающую промышленность.

Но картель сам по себе предполагает существование крупно­го банка, который был бы в состоянии удовлетворять колоссальную

364

потребность целой отрасли промышленности в платежн­ом и производственном кредите.

Но картель вносит еще и дальнейшую интенсификацию в отношения между банком и промышленностью. Когда свободная конкуренция в промышленности прекращается, то сначала происходит повышение нормы прибыли. Это повышение нормы прибыли играет важную роль. Если устранение конкуренции достигнуто путем фузии, то учреждается новое предприятие. То предприятие может рассчитывать на повышенную прибыль. Повышенная же прибыль может быть капитализирована и послужит источником учредительской прибыли. Последняя играет важную роль при образовании трестов в двояком отношении. Во-первых, стремление к учредительской прибыли — очень су­щественный мотив для того, чтобы банки содействовали монополизации. Во-вторых, часть учредительской прибыли можно употребить на то, чтобы путем уплаты повышенной покупной цены склонить противящиеся, но важные элементы к продаже их фабрик, т.е. сделать возможным возникновение картеля.

Картелирование вносит большую устойчивость и равномерность в доходы картелированных предприятий. Устраняется страх конкуренции, которая раньше столь часто представляла смертельную опасность для отдельного предприятия. Но вследствие этого курс акций соответствующих предприятий повышается, что означает повышенную учредительскую прибыль при всякой новой эмиссии. Далее, надежность помещения капитала в данные предприятия значительно повышается. Это позволяет банкам еще больше расширить промышленный кредит и таким образом в большей степени, чем раньше, участвовать в про­мышленной прибыли. Так, путем картелирования отношения между банками и промышленностью становятся еще более тес­ными, и в то же время распоряжение капиталом, вложенным в промышленность, все более переходит к банкам.

Мы видели, что на заре капиталистического производства деньги к банкам притекают из двух источников. Во-первых, это деньги непроизводительных классов, во-вторых, это резервный капитал промышленных и торговых капиталистов. Мы видели дальше, как развитие кредита приводит к тому, что в распоря­жение промышленности поступает не только весь резервный ка­питал класса капиталистов, но и наибольшая часть денег непроизводительных классов. Другими словами, современная про­мышленность ведется на капитал, который бесконечно больше, чем весь собственный капитал промышленных капиталистов. С

365

развитием капитализма постоянно возрастает и та сумма денег, которую непроизводительные классы предоставляют в распоряжение банков, а через них — в распоряжение промышленников. Этими необходимыми для промышленности деньгами распоряжаются банки. Следовательно, с развитием капитализма и его организации кредита зависимость промышленности от банков растет. С другой стороны, банки могут привлекать деньги непроизводительных классов и оставлять в своем распоряжении основную, все увеличивающуюся часть этих денег на длитель­ный срок лишь при том условии, если они за эти деньги уплачивают проценты. Пока масса этих денег была не очень велика, банки могли достигать этой цели, употребляя их на кредитование спекуляции и на оборотный кредит. По мере того как ко­личество этих денег все возрастает, а значение спекуляции и торговли уменьшается, все большую часть их приходится пре­вращать в промышленный капитал. Следовательно, без посто­янного расширения производственного кредита возможность ис­пользовать вклады, а значит, и уплачивать проценты по бан­ковским вкладам, уже давно была бы намного меньше, чем в на­стоящее время.

Итак, зависимость промышленности от банков есть следст­вие отношений собственности. Все возрастающая часть про­мышленного капитала не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они по­лучают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой сто­роны, и банку все возрастающую часть своих капиталов при­ходится закреплять в промышленности. Тем самым он все в большей степени становится промышленным капиталистом. Банковый капитал, следовательно, капитал в денежной форме, который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом. Для собственников он постоянно сохраняет денежную форму, затрачивается ими в форме денежного капитала, капитала, приносящего процент, и в любое время может возвратиться к ним в денежной форме. Но в действительности наибольшая часть капитала, вложенного таким способом в банки, превращена в промышленный, производительный капитал (средств производства и рабочую силу) и закреплена в процессе производства. Все возрастающая часть капитала, применяемого промышленностью, представляет собой финансовый капитал: капитал,

366

находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками.

Финансовый капитал развивается с развитием акционерных обществ и достигает зенита с монополизацией промышленности. Доход от промышленности приобретает более надежный и устойчивый характер. Вместе с тем все более расширяется возможность приложения банкового капитала к промышленности. Но ведь распоряжается банковым капиталом банк, а господство над банком принадлежит собственникам большей части банковых акций. Ясно, что с возрастающей концентрацией собственности владельцы фиктивного капитала, которым принадлежит власть над банками, все более совпадают по составу с владельцами того капитала, который дает власть над промышленностью. И это тем более, что, как мы видели, к крупному банку больше переходит и власть над фиктивным капиталом.

Если мы убедились, что промышленность попадает в возрастающую зависимость от банкового капитала, то это вовсе не означает, что магнаты промышленности попадают в зависимость от банковых магнатов. Подобному тому как сам капитал на своей высшей ступени становится финансовым капиталом, так и капиталистический магнат, финансовый капиталист все более объединяет в своих руках власть над всем национальным капиталом и именно в форме господства над банковым капиталом. И здесь важную роль играет персональная уния.

С картелированием и трестированием финансовый капитал достигает высшей ступени своего могущества, между тем как торговый капитал переживает свое глубочайшее унижение. Кругооборот капитализма завершился. На заре капиталистического развития денежный капитал в качестве ростовщического и торгового капитала играл значительную роль как в процессе накопления капитала, так и в процессе превращения ремесленного производства в капиталистическое. Но затем началось сопротивление “производительных” капиталистов, т.е. капиталистов, извлекающих прибыль, — как торговых, так и промышленных, — против процентных капиталистов.

Ростовщический капитал начинает играть подчиненную роль по сравнению с промышленным капиталом. В качестве действующего денежно-торгового капитала он выполняет те денежные функции, которые иначе должны были бы выполнять сами промышленники и торговцы при метаморфозе их товаров. В качестве банкового капитала он обслуживает кредитные операции между производительными капиталистами. Мобилизация капитала

367

и постоянное расширение кредита постепенно полностью изменяют положение денежных капиталистов. Власть банков растет, они становятся учредителями и в конце концов господами промышленности. В качестве финансового капитала они урывают для себя промышленные прибыли, подобно тому, как некогда старый ростовщик в форме своего “процента” урывал трудовой доход крестьянина и ренту помещика.

Совершенно иначе идет развитие торгового капитала. Развитием промышленности торговый капитал мало-помалу вытесняется с тех господствующих позиций, которые он занимал по отношению к производству в мануфактурный период. Но этот упадок оказывается окончательным, и развитие финансового капитала сокращает торговлю как абсолютно, так и относительно, и превращает некогда столь гордого купца в агента промышленности, монополизированной финансовым капиталом.

Глава двадцать вторая.

Экспорт капитала и борьба за хозяйственную территорию

В то время как система охранительных пошлин, получая всеобщее распространение, ведет к тому, что мировой рынок все более расчленяется на отдельные государственно разграниченные хозяйственные территории, развитие в направлении к финансовому капиталу повышает значение размеров хозяйст­венной территории. Последняя всегда имела крупное значение для развития капиталистического производства. Чем больше и населеннее хозяйственная территория, тем крупнее может быть производственная единица, тем, следовательно, ниже издержки производства, тем выше специализация внутри предприятий, что опять-таки означает снижение издержек производства.

Конечно, монополизация прогрессирует и без охранительных пошлин. Но, во-первых, темп ее тогда очень сильно замедляется, во-вторых, прочность картелей уменьшается и, в-третьих, приходится опасаться сопротивления против международных картелей, потому что последние воспринимаются тогда непосредственно как национально чуждые эксплуататорские силы. Напротив, протекционизм обеспечивает национальный рынок за картелем и придает ему несравненно большую прочность не только устранением конкуренции, но и потому, что возможность использовать охранительную пошлину является силой, непосредственно побуждающей к картелированию. Международное картелирование, которое правда, на основе значительно

368

большей концентрации, несомненно, в конце концов, наступило и при свободе торговли, тоже ускоряется протекционизмом. Последний облегчает организацию картелей, прежде всего в форме разграничения областей сбыта и в форме соглашений относительно цен, так как здесь дело сводится к объединению не разрозненных производителей на мировом рынке, как было при свободной торговле, а к объединению уже упрочившихся национальных картелей.

Итак, современная политика протекционизма все более усиливает всегда присущее капиталу стремление к расширению своей сферы. С другой стороны, концентрация всего бездеятель­ного денежного капитала в руках банков приводит к планомер­ной организации экспорта капитала. Соединение банков с про­мышленностью позволяет им предоставлять денежный капитал на том условии, чтобы этот денежный капитал нашел приме­нение в соответствующей отрасли промышленности. Это чрез­вычайно ускоряет экспорт капитала во всех его формах.

Под экспортом капитала мы подразумеваем вывоз стоимос­ти, предназначенной производить за границей прибавочную сто­имость. Существенно при этом, чтобы прибавочная стоимость оставалась в распоряжении отечественного капитала. Если, например, германский капиталист переселяется со своим капита­лом в Канаду, производит там и уже не возвращается на родину, то это равносильно потере для германского капитала, это — денационализация капитала; это — не экспорт, а перенесение капитала, которое представляет собой вычет из отечественного и приращение иностранного капитала.

Акционерная форма предприятий и развитая организация кредита благоприятствует экспорту капитала и изменяют его характер в том смысле, что капитал получает возможность эмигрировать отдельно от предпринимателя; следовательно, собственность на этот капитал намного дольше сохраняется за экспортирующей страной или вообще остается за ней, и национализация капитала затрудняется...

С точки зрения экспортирующей страны, экспорт капитала может происходить в двух формах: капитал эмигрирует за границу как капитал, приносящий проценты, или как капитал, приносящий прибыль. Последний опять-таки может функционировать как промышленный, торговый или банковый капитал. Условием экспорта капитала является различие норм прибыл­и; экспорт капитала — средство уравнивания национальных норм прибыли. Уровень прибыли зависит от органического


369

состава капитала, следовательно, от уровня капиталистического развития. Чем он выше, тем ниже общая норма прибыли. Это — общие условия, определяющие величину прибыли. Они имеют меньшее значение здесь, где речь идет о товарах мирового рынка, цена которых определяется наиболее совершенны­ми методами производства. К этим общим условиям присоеди­няются еще и специфические. Что касается нормы процента, то в странах с относительно низким уровнем капиталистичес­кого развития и недостаточной организацией кредитного и банкового дела она намного выше, чем в развитых капиталистических государствах. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что в первых странах в проценте обыкновенно содержится и часть заработной платы или предпринимательской прибыли. Высокий процент служит непосредственной приманкой для экспорта ссудного капитала. Предпринимательской прибыль здесь выше, потому что рабочая сила чрезвычайно дешева, а ее относительно низкое качество уравновешивается чрезмерной продолжительностью рабочего времени. Выше еще и потому, что земельная рента низкая или номинальная, так как имеется еще много свободной земли, свободной в силу естественных причин или вследствие насильственной экспроприации туземцев, и издержки производства удешевляются низкой ценой земли. Кроме того, прибыль повышается привилегиями и монополиями. Если же дело идет о продуктах, для которых именно новый рынок создал сбыт, то реализуется сверхприбыль, потому что капиталистически производимые товары вступают здесь в конкуренцию с товарами, производимыми ремеслом.

Таким образом, экспорт капитала расширяет ту границу, которая определяется потребительной способностью нового рынка. Но в то же время перенесение капиталистических методов транспорта и производства в чужую страну обусловливает здесь ускоренный темп экономического развития, приводит к возникновению расширяющегося внутреннего рынка вследствие разложения натурально хозяйственных связей, к расширению производства на рынок и тем самым к увеличению количества тех продуктов, которые могут быть вывезены и могут таким образом послужить опять-таки на уплату новых процентов по вновь импортированному капиталу. Раньше открытие колоний и новых рынков означало прежде всего открытие новых предметов потребления; напротив, в настоящее время новый капитал обращается главным образом к тем отраслям, которые доставляют сырой материал для промышленности. Одновременно с

370

расширением отечественной промышленности, которая обслуживает потребление экспорта капитала, экспортированный капитал обращается к производству сырья для этой самой промышленности. Следовательно, продукты экспортированного ка­питала находят сбыт в метрополии, и тот узкий круг, в котором двигалось производство Англии, чрезвычайно расширяется благодаря взаимоснабжению отечественной промышленности, с одной стороны, и промышленности, созданной экспортированным капиталом, — с другой.

Экспорт капитала, в особенности с тех пор, когда он выво­зится в форме промышленного и финансового капитала, гигантски ускоряет переворот во всех старых общественных отношениях и вовлечение всего земного шара в сферу капитализма. Капиталистическое развитие не зарождалось самостоятельно в одной отдельной стране. Вместе с капиталом импортировались капиталистическое производство и отношения эксплуатации, причем всегда на той ступени развития, которой они достигли в наиболее передовой стране. В настоящее время вновь возникающая промышленность не развивается от ремесленных зачатков и техники к современному гигантскому предприятию, а с самого начала основывается в форме крупнокапиталистического предприятия. Точно так же в настоящее время и капитализм импортируется в новую страну каждый раз на уже достигнутой им стадии и потому развертывает свое революционизирующее действие с несравненно большей мощью и в несравненно более короткое время, чем потребовалось, например, для капиталистического развития Голландии и Англии.

Эпоху в истории экспорта капитала составил переворот в транспортном деле. Железные дороги и пароходы сами по себе имеют колоссальное значение для капитализма, сокращая пе­риод обращения. Благодаря этому, во-первых, высвобождается напитал из сферы обращения и, во-вторых, повышается норма прибыли. Удешевление сырого материала понижает издержки производства и расширяет потребление. Далее, только железные дороги и пароходы создают те громадные хозяйственные территории, которые делают возможными современные гигантские предприятия с их массовым производством. Но железные дороги были прежде всего важнейшим средством для открытия иностранных рынков сбыта. Только они сделали возможным потребление Европой продуктов этих рынков в таком колос­сальном масштабе, и только благодаря им рынок столь быстро расширился в мировой рынок.


371

Итак, политика финансового капитала преследует три основные цели: во-первых, создание возможно более обширной хо­зяйственной территории, которая, во-вторых, должна быть ог­раждена от иностранной конкуренции таможенными стенами и таким образом должна превратиться, в-третьих, в область экс­плуатации для национальных монополистических объединений, Но эти требования впадают в самое острое противоречие с эко­номической политикой, которую с поистине классическим со­вершенством проводил промышленный капитал во время его единодержавия в Англии (единодержавия в том двояком смысле, что ему был подчинен торговый и банковый капитал и что ему в то же время принадлежало единодержавие на мировом рынке). И это тем более, что проведение политики финансового капитала в других странах представляло все большую угрозу для интересов английского промышленного капитала.

Чем крупнее хозяйственная территория, чем более сильно го­сударство, тем благоприятнее положение национального капита­ла на мировом рынке. Таким образом, финансовый капитал ста­новится носителем идеи усиления государственной власти всеми средствами. Но чем крупнее исторически сложившиеся различия в мощи различных государств, тем больше различия в условиях конкуренции, тем ожесточеннее, — потому что она сопряжена с большими надеждами на успех, — борьба крупных хозяйственных областей за подчинение мирового рынка. Эта борьба становится тем острее, чем более развит финансовый капитал и чем больше он стремится монополизировать части мирового рынки для национального капитала; но чем дальше зашел процесс мо­нополизации, тем ожесточеннее борьба за оставшееся. Если анг­лийская система свободной торговли делала это противоречие до некоторой степени терпимым, то переход к протекционизму, ко­торый необходимо совершится в непродолжительном времени, должен привести к его чрезвычайному обострению. Противоре­чие между развитием германского капитализма и относительной незначительностью его хозяйственной территории вырастет тогда до чрезвычайных размеров. В то время как промышленное развитие Германии стремительно идет вперед, область ее конку­ренции внезапно сужается. И это будет тем ощутительнее, что в силу исторических причин... у Германии нет заслуживающих внимания колониальных владений... Это положение должно чрезвычайно обострить антагонизм между Германией, с одной стороны, и Англией с ее спутниками — с другой, и будет толкать к насильственному разрешению.

372

Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации, конечно, лишь для того, чтобы вести конкурентную борьбу на все более высоком уровне.

Но, чтобы осуществить это, чтобы сохранить и усилить свое преобладание, он нуждается в государстве, которое таможенной и тарифной политикой должно обеспечить за ним внутренний рынок и облегчить завоевание внешних рынков. Он нуждается в политически сильном государстве, которому в своей торговой политике не приходится считаться с противоположными интересами других государств. Для него необходимо, наконец, сильное государство, которое добьется признания за границей его финансовых интересов, которое применит свою политическую мощь, для того чтобы принудить мелкие государства к благоприятным договорам о заказах и к благоприятным торговым договорам. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала. Финансовому капиталу необходимо далее государство, достаточно сильное, для того чтобы проводить политику экспансии и присоединять новые колонии.

(Гильфердинг  Р. Финансовый капитал.  Исследование новейшей фазы в развитии капитализма.  М., 1969. С.  245—246,  248—249,  252—256,  270—274, 275—276, 298—303, 400, 401—402, 404—406, 408—409, 415—416, 420—421, 428—429, 432—438)

ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ

Василий Васильевич Леонтьев родился в 1906 г. в Петербурге. В 1924 г. окончил здесь университет, после чего остался работать на кафедре экономической географии. В 1925 г. В. Леонтьев выехал в Германию для продолжения учебы, и работы над докторской диссертацией в Берлинском университете. Затем работа в Институте мирового хозяйства в г. Киле (Германия). В 1928—1929 гг. В. Леонтьев — экономический советник правительства в Китае в г. Нанкине, после чего возвратился в Киль в Институт мирового хозяйства.  В 1931 г. В. Леонтьев приглашается на работу в Национальное бюро экономических исследований США. Там он работает в Гарвардском и Нью-Йоркском университетах и в экономических научных учреждениях. В 1970 г. был избран президентом Американской экономичес­ки ассоциации.

373

Глубину экономического мышления В. Леонтьев сочетал с сильной математической подготовкой. На протяжении всей научной деятель­ности он стремился к наилучшему сочетанию теоретического aнализа  и фактических наблюдений, что особенно проявилось при исследовании структуры национальной и мировой экономики.

В 1979 г. В. Леонтьеву присуждена Нобелевская премия за разработку метода “затраты — выпуск” и его применение при решении важных экономических проблем.

Ниже приведены, выдержки из ряда произведений В. Леонтьева, опубликованных в книге “Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика”.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЭССЕ

Интервью газете “Правда”

В приводимом здесь отрывке из интервью, которое В.В. Леонтьев в феврале 1989 г. дал в редакции газеты “Правда”, в общедоступной форме изложено существо его метода “затраты — выпуск”.

— Василий Васильевич, расскажите, пожалуйста, как родился метод “затраты — выпуск”, что он собой представляет?

— Чтобы прогнозировать развитие экономики, нужен системный подход. Экономика каждой страны — это большая система, в которой много разных отраслей, и каждая из них что-то производит — промышленную продукцию, услуги и так далее, которые передаются другим отраслям. Каждое звено, компонент системы может существовать только потому, что он получает что-то от других. Это как расписание поездов — откуда, куда, в какое время приезжают.

— И где встречаются?

— Вот именно. Сейчас эта методология хорошо развита и экономике ведущих капиталистических стран. Мы изучаем одну страну, беря в расчет до шестисот — семисот отдельных отраслей, японцы доходят до двух тысяч.

— В чем специфика Вашего подхода к расчетам?

— Допустим, надо рассчитать эффективность производства хлеба. Мы делаем расчет: сколько на одну тонну расходовать муки, дрожжей, молока и так далее по всем компонентам со­гласно рецепту. Затем определяем трудовые затраты в нормочасах. Все эти расчеты делаются в натуральных (физических) показателях. Очень важно не считать сразу в деньгах. На ос­нове расчетов расхода материальных ресурсов и трудовых затрат

374

на конкретное изделие или объект в натуре анализируются и сравниваются предполагаемые результаты в денежном выра­жении.

Аналогичный подход применяется и при расчете любых видов продукции — стали, автомобилей, обуви. Во всех подготовительных расчетах учитывается расход компонентов, необ­ходимых для производства данного вида продукции. И лишь затем с учетом цен и уровня зарплаты выбирается наиболее эф­фективный вариант выпуска конечной продукции. С учетом та­кого анализа, например, текстильная промышленность в свое время перекочевала из развитых стран в развивающиеся, так как ей требовалось много рабочих рук. А сейчас благодаря новой технике она возвращается назад.

— Как Вы оцениваете применяемый у нас балансовый метод планирования?

— То, что делалось у вас в этой области до перестройки, на мой взгляд, с трудом оправдывало свое название. Общесо­юзный план составлялся таким образом, чтобы общий объем производства каждого вида продукции был равен количеству, которое все его конечные пользователи должны получить. Такое применение метода поднимает многие важные вопросы, но не отвечает на них. Оно не объясняет, какие данные и какие методы должны быть использованы для того, чтобы осуществить одновременный баланс многих тысяч товаров и услуг, входящих в этот сравнительный анализ национальной экономики.

Огромные масштабы проблемы становятся очевидными, если принять во внимание, что для производства каждого вида продукции необходимо напрямую использовать большое количество других товаров и еще больше — опосредованно. Если экономист начинает подводить баланс по любой из статей, увеличивая выход или уменьшая потребление, он вынужден иметь дело с балансом многих, в конечном итоге чуть ли не всех товаров и услуг. Более того, для эффективного планирования ужен не простой баланс. Ведь земля может быть обработана тракторами и лошадьми; электроэнергия получена или из угля, или из природного газа, или из энергии воды. Все эти варианты необходимо свести в бесчисленное количество комбинаций, и каждая комбинация требует своего особого анализа. Все это, однако, не относится к прогнозным расчетам на основе моделей межотраслевого баланса.

Советская пресса приводит немало примеров неверных рас-

375

четов. Например, слишком много руды и слишком мало кокса идет для того, чтобы выплавить требуемое количество стали; или не производится достаточного количества запасных частей  для поддержания в хорошем состоянии оборудования, установленного на новых предприятиях. Для разрешения всех этих проблем экономист должен составлять не один баланс, а не­сколько и затем сопоставлять эффективность всех этих альтернативных расчетов в зависимости от того, какова стратегичес­кая цель нынешней экономической политики.

— Василий Васильевич, Вам приходилось выполнять заказы других стран?

— Да, довелось делать расчеты для Японии, Италии, Норвегии. В Японии меня даже наградили самым почетным орденом — Восходящего солнца, отметив, что мои научные работы содействовали ускорению экономического развития страны. Когда я получил приглашение из Италии разработать перспективный план развития транспорта, правительство приняло специальный закон, разрешающий поручать иностранцам такую ответственную работу. Вскоре думаю поехать в Испанию и Марокко. Очень интересные предложения — рассчитать, что экономически выгоднее: рыть ли тоннель под Гибралтарским проливом, который соединит Европу с Африкой, или построить над ним мост?                                               

— Что Вы можете сказать о происходящих сейчас в СССР переменах?

— Я ученый и могу уверенно говорить только по тем вопро­сам, которые хорошо знаю...

Если говорить коротко: перестройка, начатая в Советском Союзе, — это большое революционное дело. Скажу прямо: безусловно, положение дел в советской экономике в последнее время неблагополучно. Люди живут очень трудно, темпы развития замедлились. Главная сложность состоит в том, что не работают стимулы. Мое впечатление — проблема эта не чисто экономическая, а политико-экономическая. Фактор заинтересованности — вот что чрезвычайно важно, чтобы люди хорошо работали. Об этом знал Ленин, когда вводил нэп. Надо задействовать рыночный механизм.

Я увлекаюсь парусным спортом  и, когда объясняю студентам, как функционирует экономика страны, сравниваю ее с яхтой в море. Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер, — это заинтересованность. Руль — государственное регулирование. У американской экономики слабый руль. Нельзя делать так, как


376

говорил Рейган: поднимите паруса, пусть их наполнит ветер, и идите в кабину коктейли пить. Так нас и на скалы вынесет, разобьет яхту вдребезги. У Советского Союза сейчас наоборот: ветер не наполняет паруса, а тогда и руль не помогает. Я думаю, что более правильно делают японцы. У них, конечно, есть частная инициатива, но и государство играет большую роль, влияя на развитие экономики в лучшем направлении. Из всех капиталистических стран, у которых в настоящее время можно чему-то поучиться, я бы выбрал не США, а Японию.

(Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика. М., 1990. С. 11—15)

Спад и подъем советской экономической науки

Статью под таким названием В. Леонтьев опубликовал в 1960 г. в американском журнале “Foreign Affairs”. Ниже приводятся отрывки из этой статьи.

Советская экономика, управляемая преднамеренно безжалостными методами, на протяжении многих лет развивалась такими быстрыми и устойчивыми темпами, что по общему объему национального дохода — хотя и не на душу населения — Россия сейчас уступает только Соединенным Штатам; производство в некоторых ключевых отраслях советской экономики, в таких, например, как инструментальное машиностроение, даже превысило выпуск в соответствующих отраслях нашей экономики. Напротив, советская политэкономия, т.е. советская экономическая наука, оставалась на протяжении более тридцати лет неподвижной и, по существу, бесплодной...

Советские экономисты в эпоху Сталина не были утопистами каком бы то ни было смысле этого слова: они обратили все свое внимание без остатка на изложение и толкование трудов Маркса и Ленина. Тот факт, что капитализм, представлявший собой предмет всех их трудов, в России к этому времени был уничтожен, в некотором смысле облегчал их задачу. В это время коммунистические руководители были заняты выполнением беспрецедентной задачи по превращению с буквально головокружительной быстротой технически отсталой, преимущественно аграрной страны в индустриальную военную державу, нацеленную на дальнейший экономический рост...

Основное положение, которое объясняет высокие темпы развития советской экономики, достаточно просто. Оно было четко

377

сформулировано почти двести лет назад Адамом Смитом, а более доступным языком — Бенджаменом Франклином. Для быстрого увеличения своих доходов необходимо направить как можно большую их часть — а затем и еще большую — на  инвестиции в производственный капитал. Это означает, что необходимо сократить потребление, понижая таким образом жизненный уровень масс, необходимо в то же время заставлять их работать в поте лица. Маркс в своей теории накопления капитала описывает точно такой же процесс, за тем исключением, что он говорит о нем в уничижительных выражениях: владельцы средств производства используют свое монопольное положение по отношению к рабочему классу для роста прибыли и сдерживания заработной платы. Низкая заработная плата означает низкий уровень потребления. Высокая прибыль, т.е. вы­сокий “уровень эксплуатации”, означает высокую скорость накопления, так как капиталисты всегда стремятся увеличить свой капитал для того, чтобы иметь возможность успешнее кон­курировать друг с другом, а также нанимать больше рабочих с целью их эксплуатации. На протяжении тридцати лет ком­мунисты в России строго следовали этому предписанию. Однако несомненный успех этого жестокого эксперимента является до­казательством не столько экономической изощренности совет­ских руководителей, сколько их политической проницательности и решительности.

Что касается метода экономического планирования в России, то его вполне можно характеризовать, вспомнив высказывание о говорящей лошади: удивительно не то, о чем она говорит, а то, что она вообще умеет разговаривать. Западные экономисты часто пытались раскрыть “принцип” советского метода планирования. Они так и не добились успеха, так как до сих пор такого метода вообще не существует. “Балансовый метод”, на который сами советские авторы неизменно ссылаются, вряд ли заслуживает своего громкого названия. Согласно этому методу, всеобщий экономический план должен составляться таким образом, чтобы конечный выпуск каждого вида продукции равнялся тому количеству, которое должны получить все потребители данной продукции. Однако сам метод не содержит сведений о том, какая информация и какие расчеты могут быть использованы для одновременной увязки многих тысяч различных товаров и услуг, включенных в общий план народного хозяйства.

378

Огромный масштаб проблемы становится ясным, если учесть тот факт, что для производства каждого продукта непосредственно требуется несколько других продуктов, косвенно — многие другие, точнее сказать, все остальные. Таким образом, как только плановик попытается сбалансировать предложение и спрос на любую отдельно взятую продукцию путем расширения выпуска или сокращения ее потребления, он обязательно на­рушит баланс многих — практически всех остальных — товаров и услуг. Более того, квалифицированный плановик должен рассчитывать не один сводный баланс. Землю можно пахать с и помощью лошадей или тракторов; электричество можно производить, сжигая уголь, нефть или природный газ, а также используя силу воды. Все подобные альтернативы могут приме­няться в бесчисленном множестве комбинаций, а каждая комбинация потребует сводный экономический баланс особого рода.  Однако какие-то из этих комбинаций будут лучше служить до­стижению национальных целей, какими бы они ни были, будут эффективнее других.

(Леонтьев В. Экономические эссе... М., 1990. С. 216—219)

Современная техника экономического планирования и прогнозирования

Успехи, которые в последнее время достигнуты благодаря применению количественных методов в экономической теории и экономической статистике, оказали глубокое воздействие на все области прикладной экономической науки. Современные методы исследования операций, которые в США и Западной Ев­ропе быстро преображают характер управления в частных фир­мах, являются прямым следствием развития математических теорий экономического поведения отдельной фирмы, стремя­щейся к максимизации своей прибыли. Если двадцать лет назад еще можно было задавать вопрос, действительно ли поведение отдельной фирмы определяется детальными расчетами, то се­годня число примеров, свидетельствующих, что это действи­тельно так, быстро растет.

Новый подход к фундаментальным проблемам экономичес­кого планирования также возник на базе чистой теории — тео­рии общего равновесия, или, скорее, общей взаимозависимости, задачей которой является описание в сжатом виде структуры и функционирования не отдельно взятой фирмы, а всего народ­ного хозяйства в целом.

379

С точки зрения этой теории экономическую систему можно рассматривать как гигантскую вычислительную машину, которая неустанно трудится над решением бесконечного потока проблем количественного характера: проблем оптимального pаспределения трудовых и природных ресурсов, капитала, обеспечении темпов сбалансированного роста производства и потребления тысяч наименований товаров, распределение потока выпускаемой продукции на потребление и инвестиции и многих других.

Каждую из этих проблем, по крайней мере в принципе, можно рассматривать как некоторую систему уравнений. В условиях совершенной конкуренции бесстрастный компьютер, с которым мы обычно отождествляем экономическую систему, решал эти уравнения год за годом, день за днем задолго до того, как экономисты-математики только начали задумываться над построением собственных систем.

Объяснить структуру и действия этого удивительного компьютера было главной задачей неоклассической теории общего равновесия. Продолжая аналогию еще дальше, можно сказать, что согласно современному варианту теории общего равновесия, механизм конкуренции решает уравнения, закладываемые в него, с помощью так называемых итеративных методов, т.е. путем последовательного приближения к решению. Для того чтобы строго подтвердить или по крайней мере проверить разумность такой интерпретации функционирования конкурентной экономической системы, можно было бы построить ее простую модель и затем заложить систему уравнений в электронный компьютер. Последний может быть запрограммирован на нахождение численного решения  без вмешательства извне, путем построения последовательности приближенных решений. Эта программа, между прочим, может быть составлена таким образом, что на каждой стадии итеративного процесса определяются соответствующие цены, которые в свою очередь послужат основой для определения новых значений физических объемов выпуска и затрат, по которым рассчитываются новые цены, и так далее.

Конечно, и многие другие вычислительные процедуры могли бы привести к тому же самому численному решению нашей миниатюрной системы уравнений общего равновесия. Метод последовательных приближений, оперирующий как натуральными показателями, так и ценами, как представляется, вполне адекватно описывает действительное функционирование ры-

380

ночной конкурентной экономики, когда она выступает в качестве гигантской автоматической вычислительной машины.

Любой, кто имел дело с компьютерами, знает, что они далеко не безгрешны и склонны делать ошибки. Бывает так, что итеративная процедура на каких-то этапах вычислений скорее отдаляет от правильного решения данной конкретной проблемы, нежели ведет к нему. При определенных условиях последовательность приближенных решений начинает вилять, как велосипед на скользкой дороге, отклоняясь, то в одну, то в другую сторону  от правильной траектории. Большинство современных теорий циклов деловой активности именно таким образом объясняют колебания в производстве и в потреблении различных товаров и услуг, а имеющиеся данные, похоже, свидетельствуют, что такая интерпретация в самом деле может быть верной.

Когда машина не работает так, как ожидалось, естественно, возникает соблазн вмешаться. Такое вмешательство может состоять в том, чтобы смазать подшипник или подкрутить гайку. Иногда мы находим необходимым отказаться от вычислений на машине и проделать по меньшей мере часть их вручную.

Любого рода экономическая политика или экономическое планирование представляют собой целенаправленное вмешательство в работу конкурентной машины. Если, преследуя свои конкретные цели, политики используют такие инструменты, как тарифы, субсидии или налоги, то большинство экономических расчетов по-прежнему выполняется экономическим меха­низмом; корректировка добавляет компьютеру новые компоненты, но реально не вмешивается в его автоматическую работу. При разработке антициклической финансовой политики можно вводить, например, компенсирующие налоги, которые автома­тически возрастают в период процветания и снижаются при проявлении признаков депрессии.

Подобно любому другому сложному устройству, конкурент­ная экономика может давать сбои в стрессовой ситуации, а такая ситуация возникает всегда, когда оно сталкивается с проблема­ми, значительно отличающимися от тех, которые оно решало прежде. Неудивительно поэтому, что при переходе от мира к войне или от войны к миру, при переходе от длительной стагна­ции к быстрому росту или при необходимости осуществления быстрых и резких технологических изменений решение проблем достижения общего равновесия, возникающих перед экономи­ческой вычислительной машиной, может быть облегчено благодаря использованию внешнего воздействия, т.е. планирования.

381

Таковы общие черты сложившейся ситуации, значение которых способствует наилучшему пониманию сущности новых методов экономического планирования.

Экономический план можно представить себе как численное решение конкретной системы уравнений общего равновесия Неизвестными являются выпуск и затраты товаров и услуг, произведенных и соответственно поглощенных в каждой отрасли экономики. В схематичном, сильно агрегированном виде число таких отраслей может быть небольшим — три или четыре. Детальный план может составляться для двадцати, пятидесяти или даже нескольких сотен различных отраслей. В большинстве планов находят свое отражение изменения величины каждой из этих переменных в течение последовательных периодов времени от настоящего к будущему. Это означает, что план, в сущности, представляет собой прикидку на перспективу или условный прогноз.

Уравнения, из которых состоит аналитическая система, делятся на два вида: балансовые и так называемые структурные уравнения. Балансовые уравнения просто показывают, что в каждый период времени для каждого продукта общий объем его производства и общий объем его потребления, иными словами, общая величина наличного предложения и общая величина спроса должны быть равны. Экспорт и импорт, равно как, и увеличение или уменьшение запасов по сравнению с их объемом на начало года, включаются в соответствующие балансовые уравнения.

Однако подавляющая часть исходной фактической информации, используемой для составления плана, содержится в структурных уравнениях. Они описывают количественные соотношения между затратами и выпуском каждой отрасли. Домохозяйки назвали бы эти структурные соотношения кулинарными рецептами, экономисты же называют их производственными функциями. В подборе и систематизации такого рода данных как в условиях экономики частного предпринимательства, так и в условиях экономики социалистического типа в последний годы достигнут значительный прогресс. Для целей детального анализа (скажем, методом исследования операций) такая ин­формация черпается, как правило, из специальных технических источников; при построении более агрегированных систем, предназначенных для описания всего народного хозяйства, главным источником исходной информации количественного


382

характера являются данные, собираемые правительственными статистическими органами.

Одним из наиболее удобных методов упорядочения массы первичных данных, предназначенных для использования в структурных уравнениях, является построение таблиц межотраслевых потоков товаров и услуг, называемых иногда также таблицами “затраты — выпуск”. Первые таблицы такого рода американской экономики были составлены в середине 1930-х годов. К настоящему времени они имеются в более чем сорока развитых и развивающихся странах.

Таблица “затраты — выпуск” показывает потоки товаров и услуг между различными отраслями экономики данной страны. Количество отраслей, на которые разбивается экономика, зависит от объема и детальности информации, которая должна содержаться в таблице. Цифры группируются в таблицы, напоминающие шахматную доску. Каждая строка показывает распределение продукции, выпущенной отдельной отраслью, между всеми другими отраслями, а каждый столбец — затраты продукции всех других отраслей, в данной отрасли. Так, например, в столбце, показывающем потоки товаров и услуг, по­глощенных автомобильной промышленностью, один показатель представляет собой количество стали, полученной от сталелитейной промышленности, другой — количество электроэнергии, полученной из отрасли, производящей электроэнергию, тре­тий — объем труда работника из специфической отрасли “домашние хозяйства”. Разделив каждый из этих показателей на объем годового выпуска автомобилей, мы получим набор коэф­фициентов затрат, представляющих собой все то, что необходимо для выпуска единицы продукции автомобильной промышленности. Аналогичные наборы технологических коэффициентов можно получить из других столбцов таблицы “затраты — выпуск” для каждой отрасли народного хозяйства. Вместе взятые, эти коэффициенты образуют жесткий каркас системы уравнений общего равновесия, которая может быть использована для того, чтобы конкретизировать прогнозируемую общую величину конечного продукта в детализированных оценках соответствующих количеств товаров и услуг, которые должны быть произведены и потреблены каждой отраслью, если следовать требованию сбалансированности между суммарным спросом на каждый продукт и суммарным объемом его выпуска.

Прежде всего, основные агрегированные компоненты конечного продукта, такие, как общая величина потребительских

383

расходов, инвестиций, расходов правительства, должны быть разбиты на составляющие, каждая из которых отражает спрос соответствующего конечного потребителя на товары и услуги, поставляемые каждой производственной отраслью. Коэффициенты затрат домашних хозяйств служат основой для определения состава личного потребления. Затраты школ, больниц или оборонного ведомства и всех других государственных учреждений, равно как и все виды частных и государственных инвестиционных расходов, классифицируются в соответствии с их принадлежностью к какой-либо отрасли. Все эти данные затем могут быть сведены в единый список закупок, показывающий ожидаемое количество товаров и услуг, которое та или иная производственная отрасль экономики поставит конечным потребителям, чьи суммарные затраты составляют величину конечного продукта.

Однако прямые поставки конечным потребителям составляют только часть годового выпуска каждой отрасли. Остальная часть предназначена для потребления в других отраслях. Например, весь объем производства неблагородных металлов и продуктов химической промышленности поступает в другие производственные отрасли, а не конечным потребителям, закупки которых составляют конечный продукт. В развитой экономике даже сельское хозяйство большую часть своей продукции поставляет не домашним хозяйствам, а различным отраслям пищевой промышленности. Только примерно 38% от общего валового выпуска сорока пяти производственных секторов, входящих в таблицу “затраты — выпуск” для США, потребляется домашними хозяйствами, правительством и другими конечными пользователями. Остальная часть представляет собой потоки товаров и услуг между различными отраслями. В случае более дробной разбивки на отрасли соответствующая доля была бы даже еще меньше.

Система уравнений общего равновесия, использующая структурную информацию такого рода, позволяет плановику и прогнозисту определить, какими должны быть выпуск и затраты в каждой из множества отраслей данной экономики, для того чтобы обеспечить производство предполагаемого конечного продукта заданного объема и структуры. Его можно рассматривать, как цель, или он может представлять собой результат общего экономического прогноза.

И в том и в другом случае решение системы линейных уравнений общего равновесия ведет к построению внутренне согласованной


384

таблицы “затраты — выпуск”, описывающей состояние экономики, в котором она была бы способна произвести конечный продукт заданного объема и структуры. Предполагае­мые объемы поставок отдельных видов продукции конечным потребителям, а также наборы коэффициентов затрат по каждой отрасли входят в соответствующие уравнения как эмпирические константы. Численное решение такой большой системы уравнений может быть найдено только с помощью ЭВМ.

Результаты таких расчетов часто указывают на необходимость пересмотра начального прогноза конечного продукта, который служит для них отправным пунктом. Сравнивая нынешние объемы производства отдельных товаров и услуг с их расчетными значениями в будущем, мы можем определить необходимые для обеспечения этих последних величины приростов мощностей, а также соответствующие изменения в объеме и составе трудовых ресурсов и объемах первичных ресурсов. Если какие-либо из этих изменений представляются нереализуемыми или, по крайней мере, вероятность их осуществления мала, то исходный прогноз конечного продукта следует отвергнуть или, по меньшей мере, пересмотреть в некоторых отношениях. В свою очередь новый прогноз должен конечно же быть разработан и исследован аналогичным образом.

Опыт показал, что использование структурных коэффициентов, полученных из таблицы “затраты — выпуск” на данный год, для прогнозирования структуры выпуска в последующие годы приводит ко все менее и менее точным результатам по меpe того, как временной интервал между базовым годом и годом, на который составляется прогноз, увеличивается. Ничего удивительного в этом нет: введение новых способов производства неизбежно влечет за собой постепенное изменение объема структуры затрат на единицу выпуска в каждой отрасли. В силу того что все элементы системы взаимосвязаны, изменение величины одного-единственного коэффициента затрат приводит к изменению всех межотраслевых потоков.

Общепринятая статистическая процедура экстраполяции тенденций, выявленных в прошлом, оказывается достаточно эффективной, когда ожидается, что будет проводиться медленное, неуклонное совершенствование технологии, такое, как постепенное, от года к году, сокращение количества угля, сжигаемого на тепловых электростанциях, приходящегося на один киловатт-час производимой ими электроэнергии.

В тех случаях, когда новая технология способна быстро вы-

385

теснить старую (не говоря уже о скачкообразной замене), переход от одной структуры затрат к другой может быть более аде­кватно отражен и объяснен как решение задачи оптимального выбора из двух структур той, которая обеспечивает максимум выпуска или минимум затрат.

Даже в простейшем случае, в котором такой выбор должен быть сделан в отношении одной-единственной отрасли, необхо­димо рассчитать два варианта состояния общего равновесия, со­ответствующие двум альтернативным методам: одному, в кото­ром уравнения включают первый набор структурных коэффи­циентов, и другому, когда они содержат второй набор.

При наличии множества конкурирующих друг с другом тех­нологий в нескольких отраслях число альтернативных систем уравнений общего равновесия, которые плановик или прогно­зист должен решить, прежде чем сделать окончательный выбор, становится очень большим. Решение подобного рода проблем тем не менее может быть найдено благодаря развитию в пос­ледние годы линейного программирования — математического метода, на основе которого ЭВМ может быть запрограммирована для последовательного решения большего числа отдельных, но тесно взаимосвязанных систем линейных уравнений.

Очень простое, если не сказать бесхитростное применение статистической теории общего равновесия в планировании и детальном прогнозировании, описанное нами выше, постепенно заменяется, а в конечном итоге может быть полностью вытеснено имеющими значительно большие потенциальные возможности, но вместе с тем и более сложными методами, основан­ными на динамической теории общего равновесия. Главным препятствием на пути быстрого внедрения таких передовых ме­тодов является не столько сложность аналитического аппарата, сколько сохраняющаяся неспособность, правительства и частных статистических организаций обеспечивать большое количество детальной фактической информации, необходимой для их прак­тического применения.

Создание новых производственных мощностей является главным материальным звеном, обусловливающим причинную связь между потоками товаров и услуг, характеризующих со­стояние экономики в течение двух или большего числа лет. Расширение мощностей связано с инвестициями — строительством новых заводов, установкой дополнительного оборудования, увеличением оборотного капитала, т.е. запасов сырья, про­межуточных и конечных продуктов. В расширяющейся экономике

386

существенная часть годового выпуска продукции многих отраслей идет на инвестиционные нужды и — прямо или косвенно — все отрасли работают на их удовлетворение.

В статической системе общего равновесия, описанной выше, поставки продукции для нужд капитального строительства рассматриваются в качестве составных частей прогнозируемого конечного продукта. В динамической системе они фигурируют среди неизвестных, подлежащих определению величин. В то же самое время система основных структурных уравнений допол­няется новыми соотношениями. Они описывают зависимость объемов потребления отдельных благ и услуг на инвестицион­ные цели в каждой отрасли экономики в данном году от ожи­даемых — или запланированных — приростов выпуска в каждой отрасли в следующем году.

Эмпирические константы, включаемые в эти уравнения ин­вестиций, называются коэффициентами капиталоемкости. Для отдельно взятой отрасли экономики они отражают физическую структуру инвестиций, точно так же как коэффициенты затрат описывают структуру его текущего выпуска. В то время как коэффициенты затрат автомобильной промышленности говорят нам, например, сколько стали, пластмассы, электроэнергии или труда затрачивается на производство, скажем, количества авто­мобилей общей стоимостью тысяча или миллион долларов, со­ответствующий набор коэффициентов капиталоемкости содер­жит информацию о количестве металлообрабатывающих стан­ков, продукции строительства и других отраслей, которое долж­но быть добавлено к существующему основному капиталу авто­мобильной промышленности, для того чтобы позволить ей уве­личить производственные мощности по выпуску автомобилей в расчете на год на сумму тысяча или миллион долларов.

Используемая в планировании и прогнозировании полная динамическая система общего равновесия описывает развитие народного хозяйства данной конкретной страны шаг за шагом в течение нескольких лет. Фактическое состояние экономики в базовом году, т.е. в году, предшествующем первом году планового периода, предполагается известным в достаточной мере, для того чтобы быть описанным в виде полной таблицы “за­траты — выпуск”. Следует также задать полный набор коэф­фициентов капиталоемкости, а также другую фактическую ин­формацию, которая может оказаться полезной при определении конкретных оценок потребностей в отдельных видах основного

387

капитала, возникающих в связи с предполагаемым расширением мощностей в каждой отрасли.

Можно показать, что потенциальная величина конечного продукта, в первом году планового периода зависит от пропорций его распределения между текущим потреблением и инвес­тициями в базовом году. Под инвестициями в этом контексте понимается установка дополнительного заводского оборудования и создание дополнительных производственных запасов в отдельных отраслях. Потенциальная величина конечного продукта во втором году зависит аналогичным образом от соотношения потребления и инвестиций в первом году и так далее, вплоть до последнего года планового периода.

Все эти соотношения составляют большую, но, в сущности, простую систему линейных уравнений. Посредством пошаговой процедуры решения, т.е. последовательного исключения переменных и уравнений, система может быть сведена к компактному числовому описанию единственной связи между различными составляющими конечного продукта, достижимого в последнем году, и объемами благ и услуг, поступающими в личном и общественное потребление в каждом промежуточном году планового периода. Такая сокращенная система содержит боль­ше переменных, чем уравнений, следовательно, она не может однозначно задавать траекторию развития для исследуемой эко­номики, а скорее очерчивает посредством конкретных количе­ственных ограничений пределы выбора для плановика. Послед­ний чувствует себя в положении человека, имеющего ограни­ченный бюджет. Сокращая расходы на потребление в одном пе­риоде, он может увеличить их в каком-либо другом. Уравнения сокращенной динамической системы покажут не только то, что снижение уровня потребления в любом данном году позволило бы увеличить потребление в последующие годы, но также что этот прирост будущего потребления был бы, как правило, боль­ше, чем соответствующие жертвы, понесенные в течение любого предшествующего года. Такие выигрыши, связанные с отложен­ным потреблением, отражают те же самые структурные свой­ства экономической системы, которые в условиях свободного рынка капитала находят свое выражение в установлении поло­жительной по знаку процентной ставки.

Фиксируя — в пределах, определяемых сокращенной системой уравнений общего равновесия, — уровень и структуру конечного продукта в прошлом году и количество благ и услуг, направляемое на потребление в каждом из промежуточных лет

388

планового периода, разработчик экономической политики фактически определяет в неявной форме все другие аспекты того плана развития, которому он отдает предпочтение по сравнению со всеми другими планами. Как только определяется объем и состав потребления, распределение инвестиций и прирост мощностей могут быть детально определены на основе ранее составленных балансовых уравнений и структурных соотношений. Чем ниже уровни потребления, устанавливаемые для промежуточных лет, тем выше, конечно, будет объем конечного продукта, достижимого в последнем году периода, иными словами, тем выше будет средний темп роста рассматриваемой экономики за весь плановый период.

Выбор между альтернативными вариантами развития в пределах, задаваемых структурными характеристиками данной экономики, в сущности определяет распределение результатов производительной деятельности нации между настоящим и будущим поколениями. Современные методы экономического анализа позволяют сделать этот выбор результатом компетентного и продуманного политического решения. Систематическое применение этих методов планирования еще только начинается. Даже в тех странах, в которых необходимость планирования экономики в какой-либо форме полностью признана, методы, фактически используемые для определения будущего экономического курса, представляют собой еще более простой вариант, чем те, которые описаны в первой части данной лекции. Неуклонный прогресс в деле сбора и систематизации исходной статистической информации в скором будущем сделает возможным фактическое применение более эффективных методов, основанных на динамическом анализе общего равновесия, описанном выше.

(Леонтьев В. Экономические эссе… С. 230—241)

НИКОЛАЙ КОНДРАТЬЕВ

Николай Дмитриевич Кондратьев (1892—1938) родился в крестьянской семье. В 1911 г. поступил на юридический факультет Петербургского университета. В 1915 г. был оставлен на кафедре экономики и статистики университета для “приготовления к профессорскому званию”. С 1918 г. Н.Д. Кондратьев был на преподавательской работе в московских вузах и участвовал в кооперативном движении. С 1920 г. он активно участвовал в деятельности Института по изучению народнохозяйственных конъюнктур. Наибольшую из-

389

вестность в нашей стране и за рубежом Н.Д. Кондратьев получил за выдающуюся работу “Большие циклы экономической конъюнктуры” (1926). В ней углубленно анализируются экономические циклы продолжительностью в 48—50 лет.

Ниже приведены, важнейшие положения данного произведения Н.Д. Кондратьева.

БОЛЬШИЕ ЦИКЛЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНЪЮНКТУРЫ

Тема моего доклада — вопрос о больших циклах конъюнктуры. С самого начала я должен указать, во-первых, на то, что  мое исследование относится только к условиям капиталистического общества... Во-вторых, на то, что в условиях капиталистической системы хозяйства динамика этого хозяйства вовсе не исчерпывается ни теми колебательными процессами, о которых я буду говорить, ни теми колебательными процессами, о которых существует уже обширная литература, т.е. торгово-промышленными циклами, сезонными колебания и т.д.

3

Уже некоторое время тому назад при изучении динамики капиталистического общества я натолкнулся на явления, которые было трудно объяснить, не допустив существования длительных и очень глубоких и значительных по своему влиянию колебательных процессов в народнохозяйственной динамике.

Натолкнувшись на такие явления, уже в 1922 г. я высказал мысли о существовании больших циклов конъюнктуры  в работе “Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны”. Однако эта мысль была основана тогда лишь на некоторых довольно отрывочных данных.

Вопрос о больших циклах совершенно не разработан в литературе. Необходимо, однако, отметить, что мысль о существовании больших волн в динамике капиталистического хозяйства не является абсолютно новой.

Отдельные авторы, как Лескюр, Афталион, Мур,  Шпитгоф, Лейтон, Кассель, Каутский и др., все же подходили к предмету, правда, в довольно отрывочной и случайной форме. Мнения их по вопросу о существовании больших циклов различны.

Одни из них, по-видимому, склонны признать вероятность

390

существования больших циклов. Другие констатируют существование длительных периодов повышения и понижения конъюнктуры, но не дают определенного ответа на вопрос о цикличности в смене этих периодов. Третьи, отмечая большие периоды подъемов и понижений конъюнктуры, определенно отрицают их  цикличность, рассматривая их как результат случайных факторов и сдвигов в хозяйственной жизни.

Но в общем мне неизвестно ни одного автора, который бы исследовал вопрос о больших циклах достаточно тщательно и специально, ни одного автора, который бы признавал существование этих циклов вполне определенно и ясно.

Продолженные мною более детальные специальные работы по вопросу о больших циклах укрепили меня в мысли об их существовании. Ниже я имею в виду изложить основные результаты этих работ.


4

Исследование вопроса о больших циклах чрезвычайно затруднительно. Во-первых, потому, что оно по самому существу вопроса предполагает очень продолжительный период наблюдения динамики экономических конъюнктур. Между тем при всем желании пойти дальше в глубь истории по состоянию данных также по мотивам однородности и сравнимости изучаемых  явлений мы не можем пойти слишком далеко, дальше  конца XVIII в., т.е. до начала широкого развития промышленного капитализма. Во-вторых, потому, что с конца XVIII до середины XIX в. мы не имеем достаточно полных, непрерывных и удовлетворительных данных о динамике конъюнктуры.

Тем не менее я сделал попытку свести и обработать имеющиеся данные как статистического, так и описательного характера по Германии, Франции, Англии и САСШ за возможно более продолжительный период, но все же за период однород­ный в отношении основных принципов организации хозяйства, а именно за период с начала развития промышленного капитализма, т.е. после промышленной революции. Так как до середины XIX в, наиболее систематический статистический материал имеется по Англии и Франции, то в основу доклада я положу данные именно по этим странам. Данные по другим странам, в частности по САСШ, я привлекаю лишь в некоторых отдельных случаях.

Прежде чем перейти к рассмотрению фактических колебаний конъюнктуры, укажу на метод обработки данных, который

391

был применен при изучении отдельных экономических элементов. Я знаю, что все элементы капиталистического хозяйства органически связаны между собой. Поэтому если бы я изучал законы развития капиталистического общества в их целом, то, разумеется, я должен был бы иметь в виду синтетическую точку зрения. Однако ввиду сложности и новизны проблемы я должен на данной стадии работы отказаться от этой задачи и   повести изложение путем анализа отдельных важнейших элементов капиталистического хозяйства.

12

Предыдущие выводы получены на основании анализа статистических кривых, отображающих динамику отдельных элементов хозяйственно-капиталистической жизни. Мы хорошо сознаем, что рассмотрения только этих кривых недостаточно для того, чтобы вполне установить существование больших циклов. Чтобы сделать выводы из анализа кривых более убедительными, чтобы не стать при этом анализе жертвой какого-либо дефекта статистического метода, особенно за наиболее ранний период, необходимо также изучить развитие капитализма в его конкретных чертах и не только на основании цифр, но и на основании описательных данных. В меру возможности мы такую работу произвели, и она лишь укрепила наши выводы, изложенные выше. Однако в данном докладе я не могу  входить в изложение этих дополнительных данных историко-описательного характера.

Не входя в изложение упомянутого дополнительного материала, мы считаем тем не менее необходимым отметить в развитии больших циклов четыре эмпирические правильности, которые можно установить при более или менее внимательном изучении конкретного хода развития экономической жизни и которые мы считаем чрезвычайно важными не только для характеристики больших циклов, но и для их понимания.

Первая эмпирическая правильность сводится к следующему. Перед началом повышательной волны каждого большого цикла, а иногда в самом начале ее наблюдаются значительные изменения в основных условиях хозяйственной жизни общества. Эти изменения обычно выражаются (в той или иной комбинации) в глубоких изменениях техники производства и обмена (которым в свою очередь предшествуют значительные технические изобретения и открытия), в изменении условий денежного обращения,

392

в усилении роли новых стран в мировой хозяйственной жизни и т.д.

Несомненно, что указанные изменения в той или иной степе­ни совершаются непрерывно и их можно наблюдать на протяжении всей истории капитализма. Но, по-видимому, они протекают неравномерно и наиболее интенсивно выражены именно перед началом повышательных волн больших циклов и в начале их.

Так, обращаясь к первому циклу, нужно отметить, что повышательная волна его начинается в разгар промышленной ре­волюции и глубоких изменений в производственных отношениях, прежде всего Англии, в меньшей степени Франции и др. стран. Промышленная революция охватила почти все основные отрасли промышленности — прядильную и ткацкую, химическую и металлургическую и др. Она сказалась также и на технике путей сообщения.

Но промышленной революции предшествует и ей сопутствует ряд значительных технических изобретений, более многочисленных и важных, чем в обычное время. Этот период охватывает время приблизительно с 1764 по 1795 г. Многие из этих изобретений являются новыми. Некоторые из них являются значительным усовершенствованием более ранних.

В вопросе о технических изобретениях необходимо различать момент  их появления и момент приложения их на практике. И если период значительных изобретений начинается с середины 60-х гг. XVIII в., то преимущественно после 70-х гг., в 80-х гг. и позже, эти технические изобретения находят широкое практическое применение и производят действительную промышленную революцию.

До сих пор мы говорили об изменениях исключительно в сфере техники и условий производства.

Однако начало повышательной волны первого цикла сопровождается не только глубокими изменениями в условиях техники. С 90-х гг. XVIII в. наблюдается первый значительный шаг к выступлению САСШ на мировом рынке, следовательно, наблюдается значительное расширение его орбиты.

Началу повышательной волны второго большого цикла равным образом предшествует ряд крупнейших технических изобретений. Среди них можно указать: значительное усовершенствование паровоза (1824), изобретение турбины (1824—1827), начало использования портландского цемента (1824), начало добычи чилийской селитры (1830), конструирование жнейки (1831), построение первого автомобиля (1831), открытие индук-

393

ции (Фарадей, 1832), открытие гальванопластики (Якоби, 1833), изобретение электрической лодки (1834), изобретение электромагнитного телеграфа (1832), телеграфа Морзе (1837), постройка первого колесного парохода (1836), изобретение обжигательных печей, действующих генераторным газом (1838), изобретение парового насоса (1840), парового молота (1842), изобретение ротационного пресса (1846), введение процесса бурения с постоянным током воды высокого давления (1846), изобретение швейной машины (1847), устройство кабеля (1848).

Многие указанные усовершенствования техники и новым технические изобретения с соответствующим запозданием были широко использованы промышленностью. После появления необходимых экономических условий они повели к формированию новых отраслей промышленности. В различных существующих отраслях они привели к улучшению методов производства. Особенно глубокую революцию они произвели в области средств сообщения. Как известно, в САСШ, Англии и Франции с 30—40-х гг. XIX в. мы наблюдаем бурный рост железнодорожного и водного транспорта.

Таким образом, и перед началом повышательной волны второго большого цикла мы наблюдаем полосу значительных изменений в области техники производства и транспорта.

Но эти изменения сопровождаются еще двумя крупными явлениями.

Во-первых, — и это стоит, несомненно, в связи с развитием морского транспорта, — с конца 30-х гг. намечается второй после конца XVIII в. этап в усилении роли САСШ на мировом рынке.

Во-вторых, с конца 40-х — начала 50-х гг. после открытия золотых россыпей в Калифорнии и Австралии (1847—1851) зна­чительно возрастает добыча золота.

Таковы важнейшие изменения в условиях хозяйственной жизни перед началом повышательной волны второго цикла и в начале ее.

Повышательной волне третьего большого цикла равным об­разом предшествуют крупнейшие изменения в условиях хозяй­ственной жизни, и прежде всего в области техники.

В связи с бурным прогрессом естествознания с 70-х гг. XIX в. наблюдается полоса значительных изобретений в облас­ти техники, особенно в области электротехники. Среди техни­ческих изобретений можно указать как главнейшие: диномомашину постоянного тока Грамма (1870), вакуум-насос Шпренгеля (1875),

394

машину для получения аммиака (1875), сверлильный станок (1875), газовый мотор (1876), электропередачу с постоянным током (1877), электрический телефон (1877), Томасов метод производства стали (1878), воздушный тормоз Вестинггауза (1879), электрический локомотив Сименса (1878), открытие азотисто-водородной кислоты (1880), электрическую железную дорогу (1880), электрическую сварку и ковку (1881), электрический трамвай (1881), трансформаторы (1882), бездымный порох (1884), первый удачный дирижабль Ренара и Кредса (1884), бензиновые двигатели (1885), электрический подъемник (1887), электропередачу переменного тока (1891), электроплавку (1892), беспроволочный телеграф (1892), мотор Дизеля (1893), аэропланы (1895), сдвоенную паровую машину (1898).

Эти успехи техники 70—90-х гг. прошлого века скоро нашли широкое применение в промышленной практике. Особенно глубокий переворот, своего рода новая промышленная революция наблюдается в области химической и электрической промышленности. Применение электричества с 90-х гг. пошло быстрыми шагами вперед и привело к перевороту в моторной технике в области силовых и рабочих машин, в области техники освещения и связи. И как широкое применение пара в первой половине XIX в. совпало с началом общего повышения темпа хозяйственной жизни, так широкое применение электричества и химических знаний совпало с началом нового периода повышения темпа хозяйственного развития.

Однако начало повышательной волны 3-го большого цикла совпадает не только с указанными успехами естествознания и техники производства, а также еще с тремя крупными изменениями в условиях развития хозяйственной жизни.

Сюда относится, во-первых, увеличение добычи золота с середины 80-х и особенно с 90-х гг.

Во-вторых, установление в 70—90-х гг. золотого денежного обращения в целом ряде стран (Германия, Швеция, Норвегия, Нидерланды, Россия, Австро-Венгрия, Япония, САСШ).

Наконец, в-третьих, широкое вовлечение в мировые экономические отношения стран молодой культуры (Австралия, Аргентина, Чили, Канада и др.).

Таким образом, из приведенных выше данных можно заключить о существовании следующей эмпирической правильности. В течение примерно двух десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла наблюдается оживление в сфере  технических изобретений. Перед началом и в самом 


395

начале повышательной волны наблюдается широкое применение этих изобретений в сфере промышленной практики, связанное с реорганизацией производственных отношений. Начало больших циклов обычно совпадает с расширением орбиты мировых экономических связей. Началу двух последних циклов предшествуют, наконец, серьезные изменения в добыче драгоценных  металлов и в денежном обращении.

Констатируя эту правильность, мы, однако, во-первых, подчеркиваем ее эмпирический характер: как таковая, она лишена точности и, несомненно, допускает исключения. Во-вторых, выдвигая ее, мы абсолютно не склонны думать, что здесь дано какое-либо объяснение причин больших циклов. Пока мы занимаемся вопросом не о причинах, а о характеристике хода больших циклов.

13

Обратимся ко второй эмпирической правильности. Эта правильность, по нашему мнению, сводится к следующему. Периоды повышательных волн больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальными потребностями и переворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных войн. Для краткости подтвердим эту мысль следующим простым перечнем исторических событий, который, однако, не претендуют на исчерпывающую полноту.

I. Период повышательной волны, большого цикла:

1) Провозглашение независимости САСШ и установление их конституции — 1783—1789 гг.; 2) Французская революции 1789—1804 гг.; 3) первая военная коалиция против Франции и первый период наступательных войн Французской республики — 1793—1797 гг.; 4) война Франции с Англией (с 1793 по 1797 г. Англия участвует в коалиции) — 1793—1802 гг.; 5) вторая коалиция против Франции и второй период ее наступательных войн — 1798—1802 гг.; 6) военно-политические революции и реформы в Голландии, Италии, Швейцарии, Германии, Испании, Португалии и других стран под прямым воздействием Франции — 1794—1812 гг.; 7) война России с Турцией — 1806—1812 гг.; 8) второй раздел Польши — 1793 г.; 9) третий раздел Польши — 1795 г.; 10) третья коалиция против Франции — 1805 г.; 11) четвертая коалиция против Франции — 1806—1807 гг.; 12) континентальная блокада — 1807-1814 гг.; 13) восстания и войны в Испании и Италии с 1808 г.; 14) пятая коалиция против Франции — 1809—1810 гг.;

396

15) поход на Россию и отступление — 1812—1813 гг.; 16) испанская конституция — 1812 г.; 17) шестая коалиция против Франции и крушение империи Наполеона — 1813—1814 гг.; 18) временное возвышение Наполеона и окончательное поражение его в 1815 г.

II. Период понижательной волны первого цикла:

1)                       революционное возбуждение в Испании и провозглашение конституции 1812 г. — в 1820 г.; 2) революционное возбуждение в Италии (Карбонары) и подавление его реакционной коалицией европейских держав — 1820—1823 гг.; 3) война с Турцией 1828—1829 гг. в связи с борьбой за независимость Греции; 4) Июльская революция во Франции 1830 г. и ее рецидивы в последующие годы (Париж, Лион) — 1830—1834 гг.; 5) движение чартистов в Англии — 1838—1848 гг.

III. Период повышательной волны второго большого цикла:

1)                       Февральская революция во Франции 1848 г.; 2) революционное движение в Италии и вмешательство иностранных сил — 1848—1849 гг.; 3) Революционное движение в Германии — 1848—1849 гг.; 4) революционное движение в Австрии Венгрии и подавление его в последней иностранным вмешательством — 1848—1849 гг.; 5) бонапартистский переворот во Франции 1851 г.; 6) Крымская война 1853—1856 гг.; 7) образование Румынии — 1859 г.; 8) война Австрии с Италией и Францией — 1858—1859 гг.; 9) национальное движение в Италии за ее объединение — 1859—1870 гг.; 10) национальное движение в Германии за ее объединение — 1862—1870 гг.; 11) гражданская война в Соединенных Штатах Северной Америки — 1861—1865 гг.; 12) восстание Герцеговины — 1861 г.; 13) война Пруссии и Австрии против Дании — 1864 г.; 14) война Австрии и южно-германских государств с Пруссией и Италией — 1866 г.; 15) освобождение Сербии — 1867 г.; 16) франко-прусская война 1870—1871 гг.; 17) революция в Париже, Парижская коммуна и ее подавление 1870—1871 гг.; 18) образование Германской империи — 1870—1871 гг.

IV. Период понижательной волны второго большого цикла:

1)                       восстание Герцеговины против Турции—1875 г.; 2) русско-турецкая война при вмешательстве Австрии— 1877—1878 гг.; 3)  начало раздела Африки между европейскими империалистическими странами (Франция, Германия, Италия, Англия), сопровождающееся столкновениями с туземцами, — 1870— 1890 гг.; 4) образование объединенной Болгарии — 1885 г.

V. Период повышательной волны третьего большого цикла:

1) столкновение Японии и Китая — 1895 г.; 2) война Турции с  Грецией из-за Крита — 1897 г.; 3) испано-американская война

397

1898 г.; 4) англо-бурская война 1899—1902 гг.; 5) военная экспедиция великих держав в Китай — 1900 г.; 6) объявление Федерации Австралийской республики — 1901 г.; 7) русско-японская война — 1904—1905 гг.; 8) русская революция 1905 г., 9) турецкая революция 1908 г.; 10) аннексия Боснии и Герцеговины — 1908 г.; 11) военная экспедиция Франции в Марокко и мароккский конфликт между Францией и Германией — 1907 1909 гг.; 12) военное столкновение Италии с Турцией из-за Триполи — 1911—1912 гг.; 13) первая Балканская война 1912 -1913 гг.; 14) вторая Балканская война 1913 г.; 15) новый переворот в Турции — 1913 г.; 16) китайская революция с 1911 г.; 17) мировая война 1914—1918 гг.; 18) русская революция в фев­рале 1917 г.; 19) Октябрьская революция в России, гражданская война и иностранная интервенция — 1917—1921 гг.; 20) революция в Германии — 1918—1919 гг.; 21) революция в Австро-Венгрии — 1918—1919 гг.; 22) переустройство карты Европы по Версальскому миру — 1918 г.

Из приведенного перечня видно, что на периоды повышатель­ных волн больших циклов приходится наибольшее количество важнейших социальных потрясений, как революционных, так и военных. Но, констатируя эту эмпирическую правильность, мы опять не устанавливаем какой-либо причинной зависимости явлений, и не имеем в виду объяснения больших циклов.

14

Третья эмпирическая правильность, которая может быть констатирована в ходе больших циклов, заключается в том, что понижательные волны этих циклов сопровождаются длитель­ной депрессией сельского хозяйства.

Факт сельскохозяйственной депрессии после наполеоновских войн, т.е. в период понижательной волны первого большого цикла, исследован очень мало. Однако эта депрессия, несомнен­но, имела место. Во всяком случае в Англии она проявилась совершенно рельефно.

Сельскохозяйственная депрессия эта выразилась прежде всего в том, чтобы абсолютный уровень цен сельскохозяйствен­ных товаров резко понизился. Так, например, цена пшеницы, составлявшая за период 1796—1816 г. в среднем 84 шилл, 4 пенса за квартер, несмотря на повышение защитительных ввозных пошлин, в среднем за период 1816—1845 г. равнялась только 61 шилл. 2 пенсам за квартер. Аналогичное и даже

398

более сильное падение наблюдается в ценах шерсти, льна, сахара и табака.

Но так как в этот период падали цены и промышленных товаров, то указанное понижение абсолютного уровня цен сельскохозяйственных товаров могло бы и не обозначать столь глубокой депрессии сельского хозяйства, если бы падение это не было более значительно, чем падение промышленных цен. Однако, в действительности положение сельского хозяйства ослож­нялось именно тем, что цены важнейших сельскохозяйствен­ных товаров падали относительно значительнее, и, следовательно, покупательная сила этих товаров понижалась.

Несмотря на то что период с 1815 по 1849 г. был периодом повышения ввозных хлебных пошлин, тем не менее покупа­тельная сила пшеницы, повышавшаяся до половины 10-х годов точнее — до 1817 г.) и стоявшая в 1816—1820 гг. на уровне 16,2, затем, хотя и с колебаниями, понижается. Покупательская же сила шерсти и льна, где не было влияния протекционизма, падает чрезвычайно (см. табл. 2).

Факт существования сельскохозяйственной депрессии после наполеоновских войн доказывается также тенденциями изменения земельной ренты. По исчислениям Томсона рента на акр с начала XVIII в. повышалась в Англии до 1818 г.; в 1818 г. она равнялась 19 шилл. 4 пенсам на акр;  в дальнейшем рента, хотя с колебаниями, понижается до 1840 г.; в 1839 г. она составляла уже 18 шилл. 5 пенсов.

Таблица 2. Движение цен в процентах к общему индексу

Годы

Пшеница

Шерсть

Лен

1816-1820

116,2

116,7

92,6

1821-1825

106,2

94,5

93,4

1826-1830

117,7

80,4

83,2

1831-1835

97,7

79,7

106,6

1836-1840

102,4

67,8

82,1

Наконец, реальность этой сельскохозяйственной депрессии подчеркивается тем фактом, что в это время английский парламент избирает ряд специальных комиссий по определению состояния сельского хозяйства и выработке мер против депрессии его. Эти комиссии работали в 1820, 1821, 1822, 1833 и 1836 гг. Комиссии собрали богатейшие материалы, рисующие причины, формы и глубину сельскохозяйственной депрессии.

Но если сельскохозяйственная депрессия, приходящаяся на

399

понижательный период первого цикла, мало исследована, то депрессия, приходящаяся на понижательный период второго большого цикла (с 70-х годов прошлого века), исследована до­вольно подробно. Эта депрессия охватила почти все основные европейские страны и совершенно явственно сказалась в Северо-Американских Соединенных Штатах.

Факт этой депрессии выявляется также в падении как абсо­лютного уровня цен сельскохозяйственных товаров, преимуще­ственно продуктов полеводства, так и в относительном падении их покупательной силы. По Англии это падение характеризу­ется следующими цифрами (см. табл. 3).

Факт рассматриваемой депрессии проявился также и в па­дении земельной ренты. По указанному выше исследованию Томсона земельная рента с 28 шилл. 10 пенсов на акр в 1872— 1874 гг. понизилась до 22 шилл. 10 пенсов к 1890—1892 гг.

Таблица 3

Пшеница

Лен

Шерсть

Годы

Индекс

В процентах к общему индексу

Индекс

В процентах к общему индексу

Индекс

В процентах к общему индексу

1869-1877

108

105

97

101

113

104

1878-1886

83

93

64

90

89

108

1887-1895

68

79

57

91

70

99

Наконец, симптомом сельскохозяйственной депрессии и в данном случае является факт избрания в Англии специальных парламентских комиссий по выяснению причин депрессии и мер борьбы против нее. Первая комиссия работала с 1879 по 1882 г. В 1893 г. была образована вторая комиссия по изучению сельскохозяйственной депрессии. В докладах, протоколах и других материалах этих комиссий собран подробнейший ма­териал, выясняющий конкретные формы и условия возникно­вения и развития сельскохозяйственной депрессии.

Заканчивая данный раздел доклада, заметим, что после кризиса 1920 г., когда по всем данным капиталистический мир вступил в период понижательной волны третьего большого цикла, вновь обнаружились признаки длящейся сельскохозяйственной депрессии. Она имеет место в европейских странах, но острее всего дает себя знать на этот раз в САСШ. Любопытно отметить, что развитие сельскохозяйственной депрессии заставило и американцев, подобно в свое время англичанам, прибегнуть

400

к образованию специальных комиссий по сельскохозяйст­венной депрессии. Первая комиссия была образована парламен­том в 1921 г., вторая комиссия — в конце 1924 г.

15

Четвертая наблюдаемая правильность сводится к следующему. Большие циклы экономической конъюнктуры выявляются в том же едином процессе динамики экономического развития, в котором выявляются и средние циклы с их фазами подъема, кризиса и депрессии. Средние циклы поэтому как бы нанизываются на волны больших циклов. Но если это так, то ясно, что характер фазы большого цикла, на которую приходятся данные средние циклы, не может не отражаться на ходе средних циклов. Действительно, если мы возьмем средние циклы, падающие на понижательный период большого цикла, то очевидно, что все повышательные тенденции элементов, уча­ствующих в средних циклах, будут ослабляться, а все понижа­тельные тенденции их будут усиливаться общей понижательной волной большого цикла. Если, наоборот, мы возьмем средние циклы, падающие на повышательный период большого цикла, то будем наблюдать обратную картину. Отсюда — средние циклы, приходящиеся на понижательный период большого цикла, должны характеризоваться особой длительностью и глу­биной депрессий, краткостью и слабостью подъемов. Средние циклы, приходящиеся на повышательный период большого цикла, должны характеризоваться обратными чертами.

Факты вполне подтверждают выставленные положения. По данным Шпитгофа мы имеем следующую картину (см. табл. 4).

Таблица 4

Период

Число лет подъема

Число лет депрессии

Понижательная волна большого цикла  с l822 по 1843 г.

9

12

Повышательная волна большого цикла с l843 по 1874 г.

21

10

Понижательная волна большого цикла с 1874 по 1895 г.

6

15

Повышательная волна большого цикла с 1895 по 1912 г.

15

4

Отсюда легко видеть, что в период понижательных волн большого цикла закономерно преобладают годы депрессий, а в

401

период повышательных волн большого цикла — годы подъемов. Известно, что после кризиса 1920 г. наблюдается длительное депрессивное состояние мирового хозяйства, и подъемы конъюнктуры имеют неустойчивый характер. Это явление по­лучает новое освещение, если признать существование закономерности больших циклов и допустить, что с 1920 г. мир всту­пил в понижательную волну третьего большого цикла.

17

Таким образом, возражения против закономерно-цикличес­кого характера больших волн конъюнктуры нам представляют­ся неубедительными.

Учитывая это и принимая во внимание те положительные до­воды, которые были развиты выше, мы и приходим к следующе­му выводу: по имеющимся данным можно полагать, что суще­ствование больших циклов конъюнктуры весьма вероятно.

Вместе с тем на основе предыдущего изложения, нам кажет­ся, мы вправе сказать, что если большие циклы существуют, то они являются весьма важным и существенным фактом экономической динамики, фактом, отражения которого встречают­ся во всех основных отраслях социально-экономической жизни.

Но если большие циклы существуют и если их нельзя объяс­нить случайными причинами, то чем же можно их объяснить? Иначе говоря, возникает вопрос о теории больших циклов. Я со­вершенно не претендую на то, чтобы сейчас же дать такую и вполне законченную теорию. Я не уверен, что мне уже удалось найти удовлетворительное объяснение их. Всякому ясно, что проблема объяснения больших циклов на данной ступени знаний представляется необычайно трудной. Если мы не располагаем вполне разработанными методами простого обнаружения циклов, то, конечно, еще труднее дать их объяснение. То, что я имею в виду кратко изложить ниже, представляет из себя только первую попытку, первую гипотезу объяснения этих циклов. И я заранее должен сказать, что за все критические замечания, на­правленные против этой гипотезы, буду благодарен.

Мы знаем, что система элементов капиталистического хозяй­ства никогда не находится в состоянии идеального равновесия. Но то обстоятельство, что динамика этой системы, как отмеча­лось выше, подвержена волнообразным колебаниям, что эти волны то поднимаются вверх, то опускаются вниз, свидетельствует о том, что эта система имеет тенденцию к равновесию, что ее волнообразные колебания происходят в каждый данный

402

период около какого-то уровня равновесия. Иначе говоря, вза­имоотношения между колеблющимся конкретным количественным выражением всех отдельных элементов капиталистической системы хозяйства и их уровнем при условии ее равновесия аналогично тому, которое согласно общему мнению существует между рыночной ценой и ценой производства (или нормальной, естественной ценой), между индивидуальной и средней нормой прибыли и т.д.

С такой точки зрения волнообразные колебания или колебания конъюнктуры капиталистического хозяйства представляют в себя процессы то нарастающего, то ослабевающего нарушения равновесия капиталистической системы, то усиливающегося, то ослабевающего отклонения ее от уровня равновесия.

Но как мы представляем себе этот уровень равновесия и какие виды нарушения его возможны?

Капиталистическое хозяйство переживает не только волнообразные колебательные процессы. Оно вместе с тем непрерывно эволюционирует, меняется. В этом эволюционном процессе меняется и самый уровень его развития. Иначе говоря, уровень равновесия, к которому тяготеет система элементов капиталис­тического хозяйства, представляет из себя уровень подвижного равновесия и, следовательно, для каждого данного момента существует свой уровень равновесия. Это — с одной стороны.

С другой стороны, как превосходно показал Альфред Маршалл, говоря об экономическом равновесии и его природе, не­обходимо выделять различные виды его в зависимости от дли­тельности периода времени, который мы должны иметь в виду для того, чтобы понять явление равновесия.

(Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М., 1989. С. 175, 176, 199—202, 205—208, 215—216)

АЛЕКСАНДР ЧАЯНОВ

Александр Васильевич Чаянов (1888—1937), крупный русский эко­номист, родился в Москве. Окончил Петровскую (Тимирязевскую) сельскохозяйственную академию, в которой работал многие годы. В 19I9 г. А. Чаянов создал Высший семинар сельскохозяйственной эко­номики и политики, на основе которого был создан первый в стране Научно-исследовательский институт сельскохозяйственной эконо­мии. А. Чаянов был директором этого института до 1928 г. Затем он принимал активное участие в организации сельскохозяйственной кооперации в стране, а также работал в высших хозяйственных органах, занимавшихся сельским хозяйством.

Научная деятельность А. Чаянова была связана с формированием


403