ХРЕСТОМАТИЯ

ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Составитель —

доктор экономических наук профессор Е.Ф. Борисов

ЮРИСТЪ

МОСКВА

2000

УДК 330 (075.8) ББК 65.02 Х91

 

Хрестоматия  по экономической теории / Сост. Е.Ф. Борисов. — М.: Юристъ, 2000. — 536 с.

Х91

ISBN 5-7975-0290-9 (в пер.)

Приводятся фрагменты из произведений видных экономистов прошлого и настоящего, представляющих различные экономические школы: меркан­тилизм, классическую экономическую теорию, неоклассические направле­ния, кейнсианство и т.д. Кроме того, даны сведения о лауреатах Нобелев­ской премии по экономике, их вкладе в экономическую науку. Также по­мещены краткий терминологический словарь и предметный указатель по темам курса «Экономическая теория».

Для студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных факульте­тов и вузов.

УДК 330 (075.8)

ББК 65.02

ISBN 5-7975-0290-9

© «Юристъ», 2000

© Борисов Е.Ф. Составление, предисловие,

словарь экономических терминов,

предметный указатель, 2000

ПРЕДИСЛОВИЕ

Всемирно известного английского ученого Исаака Ньютона его коллеги превозносили выше знаменитого французского фи­лософа и математика Рене Декарта. На это И.Ньютон ответил: «Я вижу дальше и больше Декарта потому, что стою на плечах этого гиганта».

Напрашивается аналогичный вопрос. На «плечах» каких ос­новоположников стоит современная экономическая теория? По­лучить ответ на этот вопрос важно по следующим причинам.

Во-первых, экономическая история человечества в целом раз­вивается как бы по восходящей спирали. В этом возвратно-по­ступательном движении неизбежно повторяется пройденное, хотя и на более высоком витке исторической «спирали». Поэто­му знание предшествующего опыта решения экономических про­блем приносит пользу нашей нынешней хозяйственной практи­ке. Выдающийся английский экономист Джон Кейнс пришел к такому заключению. Идеи экономистов и политических мысли­телей — и когда они правы, и когда ошибаются — имеют гораз­до большее значение, чем принято думать. В действительности именно они и правят миром. Люди практики, которые считают себя совершенно не подверженными интеллектуальным влияниям, обычно являются рабами какого-нибудь экономиста прошлого.

Подтверждая и дополняя эти положения, американские про­фессора Кэмпбелл Р. Макконнелл и Стэнли Л. Брю в учебнике «Экономикс» (1990) делают такое обобщение. Соперничающие в борьбе за наши умы идеологии современного мира в значитель­ной мере сложились под влиянием трудов великих экономистов прошлого, например Адама Смита, Давида Рикардо, Джона Стю­арта Милля, Карла Маркса и Джона Мейнарда Кейнса. Для ми­ровых лидеров теперь обычное дело получать от экономистов или просить у них советы и рекомендации по проблемам экономичес­кой политики; политэконом ныне входит в качестве непременно­го члена в высшие правительственные советы.

Незнание или некритическое восприятие экономических идей прошлых времен сослужили в 90-х годах отрицательное воздействие на проведение экономических реформ в нашей стране. Как известно, ошибки были допущены из-за попыток следовать давно устаревшим установкам — отстранить государ­ство от вмешательства в экономику.

Во-вторых, будущие профессионалы могут получить полно­ценное высшее образование, если овладеют наукой, как гово­рится, не из «вторых рук» — из разного рода учебных пособий. Фундаментальные знания они могут почерпнуть из первоисточ­ников — трудов ученых, где впервые изложены научные от­крытия и другие результаты исследований. Чтение таких про­изведений помогает, как бы с глазу на глаз встретиться с вид­ными мыслителями прошлого и настоящего, от них самих уз­нать о многих достижениях экономической мысли и хозяйст­венной практики.

Знакомство с передовыми мыслителями-экономистами еще в прошлом столетии считалось признаком высокой образованнос­ти. В романе «Евгений Онегин» А.С. Пушкин писал о главном герое:

Бранил Гомера, Феокрита;

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Вряд ли нужно доказывать, что сейчас углубленное овладе­ние экономической теорией необходимо всякому специалисту нашей страны, чтобы успешно трудиться и жить в обстановке коренного обновления всей экономической системы.

Однако многие ли студенты и выпускники вузов могут сказать о себе, что они читали труды Адама Смита, других кори­феев экономической науки и знакомы с достижениями лауреа­тов Нобелевской премии по экономике? Между тем все желаю­щие ознакомиться с первоисточниками по экономической тео­рии сталкиваются со значительными препятствиями.

Начальная трудность такова. В действующих вузовских про­граммах курса экономической теории указываются первоисточ­ники, с которыми студенты должны ознакомиться. Однако

4

большинство основополагающих экономических произведений было издано разрозненно и в разное время, а сейчас достать их практически невозможно.

Данная хрестоматия значительно облегчает положение сту­дентов. В ней в систематизированном виде и в исторической последовательности приводятся отрывки из важнейших трудов видных экономистов прошлого и настоящего — от мерканти­листов и физиократов и до лауреатов Нобелевской премии по экономике. Лучше понять современную рыночную экономику помогут также извлечения из некоторых наиболее распростра­ненных сейчас в мире учебников по экономической теории.

Немалые трудности испытывает всякий студент, который впервые начинает изучать историю экономической мысли. Чтобы облегчить читателю овладение первоисточниками, из них подобраны такие отрывки, которые более доступны для самостоятельной работы. В данном пособии приводятся также краткие сведения об основных течениях экономической мысли и об их представителях, дается характеристика публикуемых трудов. В конце книги помещен краткий словарь терминов, нуждающихся в пояснении, а также предметный указатель по основным разделам курса экономической теории.

Наконец, читатель столкнется с еще одним затруднением. При последовательном чтении всех разделов студент может по­чувствовать, что он движется по кругу, словно в каком-то ла­биринте. Не пройдут, наверное, незамеченными такие моменты истории экономических учений. Несколько раз, например, ме­нялись представления ученых об экономической природе созда­ваемого богатства, о роли государства в экономике и даже о названии самой науки.

В связи с этим читателю могут посодействовать следующие пояснения, которые, словно нить Ариадны, позволят найти выход из сложного лабиринта экономической мысли.

Во-первых, разные школы ученых неодинаково трактуют одни и те же вопросы не случайно. За последние три столетия экономика — как предмет исследования ученых — неоднократ­но качественно изменялась. Не удивительно, что во всякую пос­ледующую эпоху ученые застают качественно иную экономику и, естественно, по-новому теоретически освещают ее.

Во-вторых, разноголосица по одному и тому же вопросу объясняется неполным, неправильным отражением в теории объективно существующих экономических систем, которые являются симметриями особого рода.

Первый род симметрии образуется в природе. Он означает полное соответствие в расположении частей целого относитель­но средней линии, центра. Так, в живой природе симметрия — правильное расположение одноименных частей тела или орга­нов по отношению к некоторой оси или плоскости. При этом одна половина тела является как бы зеркальным отражением другой и повторяет ее (примерами могут служить бабочки, внешняя форма тела человека).

Симметрия второго рода часто встречается в хозяйственной жизни. Обычно экономическое отношение представляет собой единство двух противоположных сторон:

а) продавец — товар — деньги — покупатель,

б) кредитор — ссуда — ссуда вместе с процентом — должник,

в) предложение товаров на рынке — рыночная цена — спрос потребителей товаров и т.п.

Широко известный специалист по истории экономической науки профессор Лондонского университета Марк Блауг в учеб­нике «Экономическая мысль в ретроспективе» отметил любо­пытную тенденцию, связанную с возникновением новых уче­ний. Сначала появляется теоретический взгляд, отражающий только одну сторону какого-то хозяйственного явления (он при­вел пример разработки классической концепции предложения товаров на рынке). Затем возникает другая концепция, которая описывает противоположную сторону явления (такой была кон­цепция спроса, выдвинутая сторонниками теории предельной полезности потребительских благ). Обе концепции М. Блауг на­звал асимметричными, имея в виду явную неполноту освеще­ния всего процесса формирования рыночной цены. Первая кон­цепция выявила воздействие только предложения на цену, а вторая — влияние лишь одного спроса.

Попутно заметим, что в науке (например, в биологии) асим­метрией принято называть отсутствие или нарушение законо­мерного расположения сходных частей тела относительно опре­деленной точки, оси или плоскости. В отличие от этого в области экономической теории асимметричными являются взгляды, ко­торые отражают какую-то половину двухсторонней системы.

В-третьих, важно отметить, что среди экономистов на из­вестный период главенствующее положение занимала какая-то асимметричная теория, претендовавшая на полную истинность. Но из-за своей половинчатости ее положение было неустойчи­вым. Поэтому не случайно со временем происходил переворот в устоявшихся воззрениях — своего рода революция, которая

6

приводила к господству альтернативную (другую возможную) точку зрения. В истории экономических учений отмечают, на­пример, революцию в трактовке существа стоимости товара (на смену трудовой теории стоимости пришла теория предельной полезности) и революцию, совершенную английским экономис­том Джоном Кейнсом (взамен принципа невмешательства госу­дарства в экономику он разработал учение об экономической роли государства).

В-четвертых, взгляды экономистов различаются еще в одном отношении. Представители асимметричных взглядов всегда ведут между собой непримиримую борьбу за преобладаю­щее положение в науке. Однако взаимная критика приносит неожиданный для всех результат: выявляются не только силь­ные, но и слабые стороны противников. В итоге рождается новая теоретическая платформа, на которой объединяются до­стижения альтернативных воззрений. Таким способом в теории преодолевается асимметричность и утверждается полная истина об экономических системах, что придает обобщающему учению силу и устойчивый характер.

Например, английский экономист А. Маршалл конкретно по­казал, что рыночная цена одновременно испытывает воздейст­вие и предложения продавцов и спроса покупателей. В связи с этим М. Блауг указал на способ преодоления асимметричности концепций предложения и спроса: Маршалл «осуществил при­мирение между теорией предельной полезности и классической политической экономией, и демонстрация того, что новые идеи могут быть приспособлены к более широкому контексту, при­давала им привлекательность»[1].

Сказанное позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, при ознакомлении с какой-либо концепцией целесообразно вы­яснять, в какой мере она является односторонней. Во-вторых, важно учитывать, что ни одна из асимметричных теорий не в состоянии дать полную истину по любому вопросу. В-третьих, если предпочесть какое-то асимметричное учение, то возникнет опасность попасть в безвыходное и бесплодное противоборство с прямо противоположным воззрением. Наконец, при изучении истории и современной экономической мысли целесообразнее всего ознакомиться с разными концепциями, чтобы составить наиболее полное представление по рассматриваемой проблеме. Настоящая хрестоматия предоставляет такую возможность.

 

7

I. МЕРКАНТИЛИЗМ

Меркантилизм (ит. mercante — торговец, купец) — первая школа экономической теории, которая возникла в Англии, Франции, Италии и других странах в начальный период развития капитализма. Ее пос­ледователи предприняли попытку определить форму богатства общест­ва и способы его увеличения.

Меркантилисты внесли в экономическую теорию ряд важных по­ложений. Прочную основу богатства каждой нации они усматривали не в приумножении натуральных продуктов, а в накоплении денег (монет из золота и серебра). Источником такого накопления, по их мнению, служила прибыль (доход), возникшая в торговле. Но если обмен товаров на деньги совершается внутри страны, то одни лица могут обогащаться за счет других. Однако при этом общая сумма на­ционального богатства не увеличивается. Такое богатство, по мнению меркантилистов, возрастает только благодаря внешней торговле. Здесь прирост богатства был самоочевиден. Товары в одной стране покупа­лись по более низким ценам, а в другой продавались по более высо­ким. Так, организованная в Англии «Московская компания для тор­говли с Россией» скупала 1 штуку мачтового дерева за 25—30 копеек, а продавала за 4—5 руб.

Ранний меркантилизм (последняя треть XV в. — середина XVI в.) был назван монетарной системой. Для него была характерна забота об активном денежном балансе (превышении количества ввозимых в стра­ну денег над вывозимым из нее их количеством). В этих целях пре­следовались задачи: привлечь как можно больше денег из-за границы и сохранить золото в стране, меньше его расходовать и запрещать вы­возить в другие государства.

Поздний меркантилизм (вторая половина XVI в. — XVII в.) вы­ступил против запрета вывоза денег, который препятствовал развитию внешней торговли, и за активный торговый баланс (превышение сто­имости вывезенных из страны товаров над стоимостью благ, ввезенных в данную страну).

Задачи экономической теории, по мнению меркантилистов, состоят в следующем:

— разрабатывать практические рекомендации для государственной политики. Они считали, что для создания благоприятного торгового баланса государство должно вмешиваться в экономику;

— проводить политику протекционизма (покровительствовать оте­чественной промышленности и торговле). Это означает установление высоких таможенных пошлин (налогов) на товары, ввозимые из-за гра­ницы; введение поощрительных премий на отечественные товары, вы­возимые в другие страны; содействие развитию отраслей промышлен-

8

ности, продукты которых предназначены для внешней торговли, и другие подобные меры.

Французский меркантилист Антуан де Монкретьен в 1615 г. дал название экономической теории, обосновывающей политику государст­ва, — политическая экономия, (греч. politike — искусство управлять государством), т.е. наука об управлении государством экономикой. Тогда сложилось представление о политической экономии как науке, которая раскрывает роль государства в увеличении национального бо­гатства.

Меркантилизм исторически изжил себя в новую эпоху, когда в эко­номике стал господствовать не торговый, а промышленный капитал.

ТОМАС МЕН

Главный теоретик позднего меркантилизма в Англии — Томас Мен (1571—1641). Он был членом, правления Ост-Индской компании и правительственного торгового комитета. В 1664 г. была издана его книга «Богатство Англии во внешней торговле, или баланс нашей внешней торговли как регулятор нашего богатства».

Ниже излагаются основные положения этой книги, в которой с позиций меркантилизма обосновывается внутренняя и внешняя эко­номическая политика государства.

БОГАТСТВО АНГЛИИ ВО ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛЕ

Глава II. Способы обогащения нашего королевства и увеличения количества денег в стране

Обычным средством для увеличения нашего богатства и денег является внешняя торговля. При этом мы должны посто­янно соблюдать следующее правило: продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем мы покупаем у них. Предпо­ложим, что наше королевство обильно снабжено сукном, свин­цом, оловом, железом, рыбой и другими отечественными това­рами, избыток которых мы ежегодно вывозим за границу на сумму 2 200 000 фунтов; и в то же время мы покупаем за границей и ввозим к себе иностранных товаров для собствен­ного потребления на 2 000 000 фунтов. При соблюдении этого правила в нашей торговле мы можем быть уверенными, что королевство будет обогащаться ежегодно на 200 000 фунтов, ко­торые будут ввозиться к нам в виде денег, так как та часть наших товаров, за которую мы не получим в обмен товары же, будет по необходимости ввезена в, виде денег.

В этом случае деньги переходят в сокровище королевства. Предположим, что кто-нибудь имеет тысячу фунтов дохода в

9

год и две тысячи фунтов в виде денег в кассе. Если такой че­ловек будет тратить ежегодно 1500 фунтов, то весь его запас денег израсходуется в четыре года, но в такой же срок его запас удвоится, если он будет экономно расходовать только 500 фун­тов в год. Это также верно и относительно государства в целом... Я покажу, кем и каким способом должен выводиться баланс королевства ежегодно или так часто, как государству понадобится знать, сколько мы выигрываем или теряем на нашей внешней торговле. Но сначала я расскажу кое-что, от­носящееся к путям и средствам, какими можно увеличить наш вывоз и уменьшить ввоз иностранных товаров...

Глава  III. Пути и средства увеличения вывоза

наших товаров и уменьшения нашего потребления

иностранных товаров

Масса товаров королевства, в обмен на которые мы снабжа­емся иностранными товарами, делится на естественные и ис­кусственные. Естественное богатство представляет собой лишь то, что мы можем уделить сверх необходимого для нашего соб­ственного потребления и вывезти за границу. Искусственное бо­гатство состоит из продуктов нашей промышленности и зависит также от торговли иностранными товарами...

1. ...Хотя наше государство чрезвычайно богато от природы, все же его богатство можно было бы еще увеличить, обрабаты­вая обширные пустоши... под такие культуры, которые не по­мешали бы доходам других обработанных земель, но помогли бы нам избавиться от ввоза таких товаров, как конопля, лен, снасти, табак и различные другие предметы, которые теперь мы привозим из-за границы к великому нашему разорению.

2. Мы можем также уменьшить наш ввоз, если мы отка­жемся от чрезмерного потребления иностранных товаров в нашем питании и одежде, что при частой смене моды только увеличивает расточительность и расходы, каковые пороки в на­стоящее время распространены среди нас больше, чем в преж­ние времена. Эти недостатки легко можно исправить введением таких законов, какие практикуются в других странах против подобных излишеств, где существование приказов о потребле­нии товаров собственного производства препятствует ввозу ино­странных без каких бы то ни было запрещений или оскорбле­ний для иностранцев в их взаимных торговых отношениях.

3. При нашем вывозе мы должны принимать во внимание не

10

только наши излишки, но также и нужды наших соседей. За те товары, которые им нужны и которые они нигде в другом месте, достать не могут, мы можем (помимо продажи сырья) много вы­играть на переработке их и продаже полученных изделий по столь высоким ценам, какие возможны без уменьшения сбыта этих товаров. Но излишки таких наших товаров, которые хоть и нужны иностранцам, но могут быть получены ими также и из других стран, либо таких товаров, потребление которых они могут прекратить, заменив их подобными же, но более дешевы­ми товарами из других мест, — мы должны продавать по воз­можности дешево, лишь бы не терять сбыта таких товаров... 4. Стоимость вывозимых товаров точно так же может быть сильно повышена, если мы сами будем вывозить их на наших собственных судах, так как тогда мы получим не только стои­мость наших товаров у нас в стране, но также и ту пользу, которую получает иностранный купец, покупающий их у нас для перепродажи у себя на родине, а также сумму расходов на страховку и фрахт за перевозку их за море... 5. Точно так же экономное потребление нашего естественного богатства сильно повысило бы ежегодный вывоз его за границу. И если уж мы хотим быть расточительны в своей одежде, то пусть она будет сделана из наших собственных материалов и про­мышленных продуктов, как сукно, кружева, вышивки и т.п... 6. Рыба в морях его величества в Англии, Шотландии и Ир­ландии является нашим естественным богатством, и добыча ее не требует ничего, кроме труда, который голландцы охотно за­трачивают и тем ежегодно получают очень большую прибыль для себя, снабжая многие места христианского мира нашей рыбой; на средства, полученные от этого, они удовлетворяют свои нужды как в иностранных товарах, так и в деньгах... 7. Если мы станем складом для иностранного зерна, индиго, пряностей, шелка-сырца, хлопка или какого-либо другого това­ра, ввозимого из-за границы, то это увеличит судоходство, тор­говлю, количество денег в стране и королевские таможенные пошлины при вывозе этих товаров снова в места, где в них нуждаются. Такого рода торговля послужила главной причиной возвышения Венеции, Генуи, Нидерландов и некоторых других стран, а Англия для такой цели расположена наиболее удобно и не нуждается для этого ни в чем, кроме прилежания и ста­рания своих подданных. 8. Мы должны также ценить и отдавать должное тем отраслям торговли, которую мы ведем с отдаленными странами, так 11

как, помимо увеличения судоходства и числа моряков, товары, посылаемые туда и получаемые оттуда, дают гораздо больше вы­годы для королевства, чем торговля с ближайшими странами...

9. Очень выгодно было бы также вывозить наши деньги, как и товары, так как если это делается только в целях торговли, то это увеличивает наше богатство...

10. Правильной политикой и выгодной для государства будет допускать, чтобы товары, изготовленные из иностранного сырья, как бархат и другие шелка, бумазеи, крученый шелк и т.п., вы­возились беспошлинно. Эти производства дадут работу множест­ву бедного народа и сильно увеличат ежегодный вывоз таких то­варов за границу, благодаря чему увеличится ввоз иностранного сырья, что улучшит поступление государственных пошлин...

11.  Необходимо  также не обременять  слишком большими  пошлинами наши отечественные товары, чтобы не удорожать их слишком для иностранцев и не препятствовать этим их продаже. И особенно это относится к иностранным товарам, ввезенным, для дальнейшего вывоза, так как в противном случае этот вид торговли (столь важный для благосостояния страны) не сможет ни процветать,  ни существовать.  Но потребление таких  ино­странных товаров в нашем королевстве может быть обложено большими пошлинами, что составит выгоду для королевства в отношении торгового баланса и тем даст возможность королю больше средств, сберегать из его ежегодных доходов...

12. И, наконец, мы должны стараться изготовить как можно больше своих собственных товаров, будь то естественные или искусственные. А так как людей, живущих ремеслами, гораздо больше, чем тех, кто добывает плоды земли, то мы должны старательнее всего поддерживать те усилия множества, в кото­рых заключается наибольшая сила и богатство и короля и ко­ролевства, так как там, где население многочисленно и ремесла процветают, там торговля должна быть обширной и страна бо­гатой...

(Меркантилизм. Л., 1933. С. 155—160).

II. КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ Классическая (лат. classicus — образцовый) политическая эконо­мия теоретически изучает все сферы экономики — производство, рас­пределение, обмен и потребление материальных благ и услуг. От по­верхностного описания хозяйственных явлений (например, обмена то­варов на деньги) она переходит к открытию их сущности и законов развития экономики. Классическая политическая экономия по-своему доказала научную несостоятельность меркантилизма. Богатство нации создается, считали классики, не в торговле (здесь денежная форма стоимости меняется на ее товарную форму), а в производстве. Производство же основыва­ется на естественных законах, а поэтому не нуждается во вмешатель­стве государства. Цель меркантилизма — поднять благосостояние нации — невоз­можно достичь на практике с помощью внешней торговли. Постоян­ный приток в страну драгоценного металла приводит к обратному резуль­тату. Обилие денег в государстве вызывает рост внутренних цен, удоро­жание товаров, что уменьшает потребление продуктов населением. В классической политической экономии образовались две школы — французская (физиократы) и английская. А. ФИЗИОКРАТЫ Физиократы (греч. physis — природа + kratos — сила, власть) — школа политической экономии, которая возникла во Франции в середине XVIII в. и получила распространение в Италии, Великобритании, Германии и других странах. Физиократы считали, что внимание государства должно быть обращено не на развитие торговли и накопление денег, а на создание изобилия «произведений земли». Сельское хозяй­ство, по их мнению, создает подлинное благоденствие нации. Это — единственная отрасль производства, где естественным путем возникает дополнительный «чистый продукт» (прирост богатства народа). ФРАНСУА КЕНЭ Основателем и главой школы физиократов во Франции был Фран­суа Кенэ (1694—1774). С 1756 г. он участвовал в написании «Энцик­лопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел», которую 13

издавали известные просветители Дидро и Д'Аламбер, выступавшие за решительное изменение феодального общества. Для «Энциклопе­дии» Ф. Кенэ написал, в частности, статью «Зерно» (1757). В ней проводится основная идея физиократов: в сельском хозяйстве труд создает больше продуктов, чем нужно для воспроизводства его самого и его условий. Такая повышенная производительность земледельчес­кого труда обусловлена самой природой.

Ниже публикуется отрывок  из статьи  «Зерно»  с изложением главных физиократических взглядов.

ЗЕРНО

...Таким образом, вся продукция сельского хозяйства могла бы составить по меньшей мере четыре миллиарда, не считая конопли, лесоводства, рыболовства и т.д. Мы не учитываем также доходы от домовладений, ренты, рудников, от продукции ремесел и художеств, судоходства и т.д., которые также будут увеличиваться по мере роста доходов и населения. Но самое главное из этих преимуществ, обеспечиваемых земледелием, со­стоит в том, что оно доставляет сырье для производства предметов первой необходимости, обеспечивает доходы государю и землевладельцам, десятину — духовенству и прибыли — земледельцам. Именно постоянно воспроизводимые богатства сель­ского хозяйства служат основой для всех других форм богатства, обеспечивают занятие всем видам профессий, способствуют расцвету торговли, благополучию населения, приводят в движение промышленность и поддерживают процветание нации. Но необходимо еще очень много для того, чтобы Франция могла воспользоваться всеми этими миллиардами доходов, которые, как мы видели, могли бы быть созданы в ней самой. В настоящее время общая величина ежегодного потребления или ежегодного расхода нации составляет не больше двух миллиардов. Расходы примерно равны доходам, включая сюда оплату рабо­чей силы, обеспечивающей существование рабочих всех видов профессий. Источником для оплаты всех этих рабочих является продукция земли (за исключением рыболовства, добычи соли и судоходства). Однако доходы, получаемые от судоходства, яв­ляются сами по себе очень незначительными, и основным ис­точником доходов от судоходства являются доходы от торговли продуктами нашего земледелия. Сельское хозяйство и торговля всегда рассматриваются как два источника наших богатств. Между тем торговля, так же как и промышленное производст­во, представляет собою не что иное, как ответвление сельского

14

хозяйства; но промышленное производство является гораздо большее обширным и гораздо более значительным, чем торгов­ля. Обе эти отрасли существуют только благодаря сельскому хозяйству. Сельское хозяйство доставляет сырье для промыш­ленности и товары для торговли и оплачивает как ту, так и другую. Торговля и промышленность возвращают полученные ими прибыли, сельскому хозяйству, которое возобновляет богат­ства, ежегодно расходует их и потребляет. Действительно, без продукции наших земель, без доходов и затрат землевладельцев и земледельцев откуда могли бы возникнуть прибыль в торгов­ле и заработная плата рабочих? Представление о том, что тор­говля имеет свое самостоятельное, отдельное от сельского хо­зяйства существование, является абстракцией, представляющей собою совершенно бесплодную идею. Такое представление, од­нако, соблазняет некоторых авторов, занимающихся исследова­нием такого рода проблем, и отдельные из них относят к про­изводительной торговле, внутреннюю торговлю, которая в дей­ствительности ничего не производит, а только обслуживает нацию и оплачивается нацией.

Доходы являются продуктом земли и человека. Без прило­жения труда человека земли не представляют никакой ценнос­ти. Первоначальными благами, которыми располагает государ­ство, являются люди, земли и скот. Без продукции сельского хозяйства нация не может иметь других источников существо­вания, кроме промышленности и торговли. Но и промышлен­ность и торговля могут существовать в этом случае, только если они поддерживаются иностранными богатствами. Однако такая поддержка является очень ненадежной и имеет очень ограни­ченные возможности; она может быть достаточной для очень небольших государств...

Правила экономического управления

1.       Труд в промышленности не увеличивает богатств.

Труд в сельском хозяйстве возмещает издержки, оплачивает рабочих, занятых возделыванием земли, доставляет доход земледельцу и, кроме того, производит доходы земельной собственности. Те, кто покупают изделия промышленности, оплачивают произведенные затраты, рабочую силу и прибыль торговца; но сверх этого в таких изделиях не производится никакого дохода. Все затраты на производство изделий промышленности по­крываются за счет доходов, получаемых от земельной собствен­ности, так как работы, которые не производят никакого дохода,

15

могут производиться только за счет богатств тех, кто их опла­чивает.

Сравните заработок рабочих, производящих изделия про­мышленности, с заработком рабочих, которых земледелец ис­пользует для сельскохозяйственных работ. Вы найдете, что за­работок того и другого ограничивается средствами существова­ния и никак не может служить источником увеличения богат­ства. Ценность изделий промышленности пропорциональна цен­ности средств существования, которые потребляются рабочим и торговцем. Иначе говоря, ремесленник потребляет столько средств существования, сколько он производит в результате своей работы.

Таким образом, при производстве изделий промышленности не происходит никакого увеличения богатств, поскольку цен­ность этих изделий увеличивается только в зависимости от цен на средства существования, которые потребляются рабочими, производящими промышленные изделия. Крупные состояния; торговцев также не должны рассматриваться иначе, как с этой точки зрения. Они представляют собою крупные торговые пред­приятия, которые как бы объединяют вместе заработки, соот­ветствующие заработкам многих мелких торговцев. Точно таким же образом крупные предприятия образуют крупные со­стояния в результате объединения небольших прибылей, кото­рые извлекаются из работы большого числа рабочих. Все эти предприниматели составляют крупные состояния только пото­му, что другие лица производят расходы. Таким образом, при этом не происходит никакого роста богатств.

Богатство — это источник средств существования для людей. Промышленность обрабатывает их для того, чтобы люди могли ими пользоваться. Землевладельцы, для того чтобы иметь возможность пользоваться изделиями промышленности, оплачивают труд, затрачиваемый в промышленности, и таким образом их доходы поступают ко всем людям.

X. Выгоды внешней торговли не заключаются в увеличении денежных богатств

Прирост богатств, происходящий в результате внешней тор­говли нации, не всегда представляет собой прирост денежных богатств, так как внешняя торговля с иностранными государ­ствами может производиться путем обмена на другие товары, которые потребляются данной нацией. Но от этого богатство, которым эта нация пользуется, не перестает быть богатством;

16

в целях экономии она имеет возможность превратить его в де­нежные богатства и использовать их для другого употребления. К тому же продукты, рассматриваемые как товары, пред­ставляют в своей совокупности денежные богатства, причем богатства вполне реальные. Земледелец, продающий свое зерно торговцу, получает взамен его деньги, причем деньги эти слу­жат ему для уплаты налогов, для оплаты прислуги, рабочих и для приобретения товаров, служащих для удовлетворения его собственных нужд. Торговец, продающий зерновые хлеба за границу и покупаю­щий там другие товары или производящий непосредственный обмен одних товаров на другие, вновь продает по возвращении привезенные им товары и на полученные от этого деньги снова покупает зерно. Иначе говоря, зерновые хлеба, рассматривае­мые как товар, представляют собою денежное богатство для продавцов и реальное богатство для покупателей. Таким образом, продукты, которые могут быть проданы, должны всегда рассматриваться в государстве как денежные бо­гатства и как реальные богатства, которыми подданные могут располагать так, как это им представляется нужным. Богатство нации не определяется величиной денежных бо­гатств. Денежные богатства могут увеличиваться или умень­шаться без изменения общего объема богатств нации, так как эти богатства всегда имеются в государстве или в виде непо­средственной наличности, или в виде товаров, находящихся в обращении, причем скорость их обращения зависит от изобилия этих товаров и от цен на них. Испания, пользующаяся сокро­вищами Перу, всегда истощена необходимостью обеспечивать свои потребности. Изобилие же Англии основывается на ее ре­альных богатствах. Бумажные знаки, представляющие там деньги, имеют твердую ценность, которая обеспечивается тор­говлей, доходами, получаемыми от всего имущества нации. Таким образом, богатство государства не определяется боль­шими или меньшими размерами его денежных богатств. В связи с этим запрещения вывозить деньги из королевства, на­носящие ущерб выгодной торговле, могут основываться только на вредных предубеждениях. Для поддержания государства необходимы действительные богатства, иначе говоря, богатства, которые постоянно возобновляются, в которых всегда имеется потребность, и которые могут быть всегда проданы для того, чтобы их можно было бы ис- 17

пользовать для получения определенных удобств и удовлетво­рения своих потребностей.

(Кенэ Ф.  Избранные экономические произведения. М., 1960. С. 98—104, 122, 123, 129, 130)

Б. АНГЛИЙСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ

Английская классическая политическая экономия возникла и развилась в XVII—XVIII вв. Родоначальниками этой теорети­ческой школы были Уильям Петти, Адам Смит и Давид Рикардо. Они внесли выдающийся вклад в углубленное исследо­вание капиталистической экономики, создали свое учение о росте национального богатства.

В отличие от физиократов английские классики считали, что богатство создается не только в сельском хозяйстве, но и во всех других отраслях материального производства. Они показа­ли, что всеобщей формой богатства является стоимость, вопло­щенная в товарах и деньгах. Саму стоимость создает труд ра­ботников, производящих товары.

А. Смит и Д. Рикардо стремились применить трудовую тео­рию стоимости к исследованию внутреннего содержания и за­конов развития капиталистической экономики. Они считали, что фабричные рабочие своим трудом создают новую стоимость. Эта стоимость лишь частично достается им (заработная плата), а остальную часть (прибавочную стоимость) присваивают капи­талисты. За счет прибавочной стоимости они расплачиваются за банковский процент, за аренду земли у землевладельцев и получают личный доход (предпринимательскую прибыль).

АДАМ СМИТ

Наибольший вклад в английскую политическую экономию внес Адам Смит (1723—1790). Он родился в Шотландии в семье тамо­женного чиновника. Получил образование в университетах Глазго и Оксфорда. В 1748—1751 гг. А. Смит читал в Эдинбурге курс лекций по литературе и естественному праву. В 1751 —1763 гг. он был про­фессором университета в Глазго, возглавлял кафедру логики и кафед­ру нравственной философии. В 1764—1766 гг. А. Смит находился во Франции, где познакомился с экономистами-физиократами Ф. Кенэ, А.Р.Ж. Тюрго и другими учеными, которые оказали большое влияние на формирование его научных взглядов. С 1778 г. А. Смит был тамо-

18

женным комиссаром в Эдинбурге и с 1787 г. — ректором университе­та в Глазго.

В 1773—1776 гг. А. Смит написал свое главное произведение «Ис­следование о природе и причинах богатства народов». В нем он обоб­щил столетнее развитие классической школы политической эконо­мии. Он обосновал представление о товарном производстве и обмене как о сфере человеческой деятельности, которая развивается по объ­ективным законам, а потому не нуждается в государственном регу­лировании.

При разработке учения о рыночной цене А. Смит глубоко раскрыл ее зависимость главным образом от производства, от условии пред­ложения товаров на рынке. Однако он не исследовал воздействие спроса покупателей на цену.

Труд А. Смита состоит из пяти частей: теория стоимости и рас­пределение доходов; капитал и его накопление; очерк экономической истории Западной Европы; критика меркантилизма и изложение взглядов на экономическую политику; финансы государства. Наиболь­ший теоретический интерес представляют первые две части, отрыв­ки из которых помещены ниже.

ИССЛЕДОВАНИЕ О ПРИРОДЕ И ПРИЧИНАХ БОГАТСТВА НАРОДОВ

К Н И Г А  1. ПРИЧИНЫ УВЕЛИЧЕНИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА

И ПОРЯДОК, В СООТВЕТСТВИИ С КОТОРЫМ

ЕГО ПРОДУКТ ЕСТЕСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ РАСПРЕДЕЛЯЕТСЯ

 МЕЖДУ РАЗЛИЧНЫМИ КЛАССАМИ НАРОДА

Глава  1. О разделении труда

Величайший прогресс в развитии производительной силы труда и значительная доля искусства, умения и сообразитель­ности, с какими он направляется и прилагается, явились, по-видимому, следствием разделения труда. Значение разделения труда для хозяйственной жизни общества в целом легче всего уяснить себе, если ознакомиться с тем, как оно действует в каком-либо отдельном производстве.

Для примера возьмем... производство булавок... При органи­зации, которую имеет теперь это производство, не только оно само в целом представляет собой особую профессию, но и под­разделяется на ряд специальностей, из которых каждая в свою очередь является отдельным специальным занятием. Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий обрезает, четвертой заостряет конец, пятый обтачивает один конец для

19

насаживания головки; изготовление самой головки требует двух или трех самостоятельных операций; насадка ее составляет осо­бую операцию, полировка булавки — другую; самостоятельной операцией является даже завертывание готовых булавок в пакетики. Мне пришлось видеть одну небольшую мануфактуру такого рода, где было занято только десять рабочих... эти десять человек вырабатывали свыше 48 000 булавок в день. Следова­тельно, ...один рабочий вырабатывал более 4 000 булавок в день. Но если бы все они работали в одиночку и независимо друг от друга и не были приучены к этой специальной работе, то, несомненно, ни один из них не смог бы сработать двадцати, а, может быть, даже и одной булавки в день.

Такое значительное увеличение количества работы, которое может выполнить в результате разделения труда одно и то же число рабочих, зависит от трех различных условий: во-первых, от увеличения ловкости каждого отдельного рабочего; во-вто­рых, от экономии времени, которое обыкновенно теряется на, переход от одного вида труда к другому; и, наконец, от изобре­тения большого количества машин, облегчающих и сокращаю­щих труд и позволяющих одному человеку выполнять работу нескольких.

Получающееся в результате разделения труда значительное увеличение производства всякого рода предметов приводит в об­ществе, надлежащим образом управляемом, к тому всеобщему благосостоянию, которое распространяется и на самые низшие слои народа. Каждый работник может располагать значитель­ным количеством продуктов своего труда сверх того количества, которое необходимо для удовлетворения его собственных по­требностей; и поскольку все остальные работники находятся точно в таком же положении, он оказывается в состоянии об­менивать большое количество своих продуктов на большое ко­личество изготавливаемых ими продуктов или, что то же самое, на цену этих продуктов. Он с избытком доставляет им то, в чем они нуждаются, а они в той же мере снабжают его тем, в чем он нуждается и таким образом достигается общее благосо­стояние во всех слоях общества.

Глава  II. О причине, вызывающей разделение труда

Разделение труда, приводящее к таким выгодам, отнюдь не является результатом чьей-либо мудрости, предвидевшей и осознавшей то общее благосостояние, которое будет порождено им: оно представляет собою последствие — хотя очень медлен-

20

но и постепенно развивающееся — определенной склонности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к мене, торговле, к обмену одного предмета на другой.

...Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, но тщетно было бы ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет своей цели, если обратится к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них... Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что необходимо тебе, — таков смысл всякого подобного предложения... Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов.

Глава  IV. О происхождении и употреблении денег

Как только повсеместно устанавливается разделение труда, лишь весьма малая доля потребностей каждого человека может быть удовлетворена продуктом его собственного труда. Значи­тельно большую часть их он удовлетворяет обменом того из­лишка продуктов своего труда на излишки продукта труда дру­гих людей, в которых он нуждается.

Но, когда разделение труда только еще зарождалось, эта воз­можность обмена часто встречала очень большие затруднения. Предположим, что один человек обладал большим количеством определенного продукта, чем сам нуждался в нем, в то время как другой испытывал в нем недостаток. Поэтому первый охотно отдал бы часть этого излишка, а второй охотно приобрел бы его. Но если последний в данный момент не имел бы ничего такого, в чем нуждается первый, то между ними не могло бы произойти никакого обмена. В целях избежания таких неудобных положе­ний каждый разумный человек на любой ступени развития об­щества после появления разделения труда, естественно, должен был стараться так устроить свои дела, чтобы постоянно иметь и некоторое количество такого товара, который, по его мнению, никто не откажется взять в обмен на продукты своего промысла.

Надо думать, что самые различные товары выбирались и употреблялись последовательно для этой цели. В варварском состоянии общества таким общим орудием обмена, как гово­рят, был скот; и хотя он был весьма неудобен для этой цели, однако мы находим, что в древние времена предметы часто

21

оценивались   по   тому  количеству  скота,   которое   давалось обмен на них.

Однако во всех странах люди, по-видимому, в силу бесспор­ных доводов сочли, в конце концов, необходимым дать предпо­чтение для этой цели металлам по сравнению со всеми другими предметами. Металлы не только можно сохранять с наимень­шей потерею... но их можно также делить без всяких потерь на любое количество частей, которые потом опять могут быть легко сплавлены в один кусок...

Различные народы пользовались для этой цели различными металлами. Древние спартанцы употребляли в качестве сред­ства обмена железо, древние римляне пользовались для этого медью; золотом и серебром пользовались все богатые и торго­вые народы.

Первоначально, по-видимому, металлы употреблялись для этой цели в слитках, а не в монете... Таким образом, эти неофор­мленные слитки металла в то время выполняли функцию денег.

Неудобства и затруднения, связанные с точным взвешивани­ем этих металлов, повели к установлению чекана монет, причем клейма, целиком покрывающие обе стороны монеты, а иногда также ее ребра, должны были удостоверять не только чистоту, но и вес металла. Поэтому такие монеты принимались, как и в настоящее время, по счету, без взвешивания их.

Таким образом, у всех цивилизованных народов деньги стали всеобщим орудием торговли, при посредстве которого продаются и покупаются всякого рода товары или же обмени­ваются один на другой.

Теперь я приступлю к выяснению правил, согласно которым люди обменивают товары друг на друга или за деньги. Эти пра­вила определяют так называемую относительную, или меновую, стоимость товара.

Надо заметить, что слово стоимость имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предме­тов, которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую — меновой стои­мостью. Предметы, обладающие весьма большой потребитель­ной стоимостью, часто имеют совсем небольшую меновую сто­имость или даже совсем ее не имеют; напротив, предметы, имеющие очень большую меновую стоимость, часто имеют со­всем небольшую потребительную стоимость или совсем ее не имеют. Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нель-

22

зя купить, почти ничего нельзя получить в обмен на нее. На­против, алмаз почти не имеет никакой потребительной стоимос­ти, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров.

Глава У. О действительной и номинальной цене товаров, или о цене их в труде и цене их в деньгах

Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимос­ти, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить. Поэтому стоимость всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично по­требить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение. Таким образом, труд представляет собою дейст­вительное мерило меновой стоимости всех товаров.

То, что покупается на деньги или приобретается в обмен на другие предметы, приобретается трудом в такой же мере, как и предметы, приобретаемые нашим собственным трудом. В самом деле, эти деньги или товары сберегают нам этот труд. Они содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содер­жит в данное время стоимость такого же количества труда. Труд был первоначальной ценой, первоначальной покупной суммой, которая была уплачена за все предметы. Не на золото и серебро, а только на труд первоначально были приобретены все богатства мира; стоимость их для тех, кто владеет ими и кто хочет обменять их на какие-либо новые продукты, в точ­ности равна количеству труда, которое он может купить на них или получить в свое распоряжение.

Однако, хотя труд является действительным мерилом мено­вой стоимости всех товаров, стоимость их обычно расценивается не в труде. Часто бывает трудно установить отношение между двумя различными количествами труда. Время, затраченное на две различные работы, не всегда само по себе определяет это вза­имоотношение. В расчет должна быть принята также различная

23

степень затраченных усилий и необходимого искусства. Один час какой-нибудь тяжелой работы может заключать в себе больше труда, чем два часа легкой работы; точно так же один час заня­тия таким ремеслом, обучение которому потребовало десять лет труда, может содержать в себе больше труда, чем работа в тече­ние месяца в каком-нибудь обычном занятии, не требующем обу­чения. Не легко найти точное мерило для определения степени трудности или ловкости. Правда, обычно при обмене продуктов различных видов труда принимается во внимание степень труд­ности и ловкости. Однако при этом не имеется никакого точного мерила, и дело решает рыночная конкуренция в соответствии с той грубой справедливостью, которая, не будучи вполне точной, достаточна все же для обычных житейских дел.

Помимо того, товары гораздо чаще обмениваются, а потому и сравниваются с другими товарами, чем с трудом. Поэтому более естественным является расценивать их меновую стои­мость количеством какого-нибудь другого товара, а не количе­ством труда, которое можно на них купить. К тому же боль­шинство людей лучше понимает, что означает определенное ко­личество какого-нибудь товара, чем определенное количество труда. Первое представляет собой осязательный предмет, тогда как второе — абстрактное понятие, которое хотя и может быть объяснено, но не отличается такой простотой и очевидностью.

С тех пор как прекратилась меновая торговля, и деньги сде­лались общепризнанным средством торговли, каждый отдель­ный товар гораздо чаще обменивается на деньги, чем на какой бы то ни было другой товар. Мясник редко тащит своего быка или барана к булочнику или пивовару для того, чтобы обменять их на хлеб или на пиво; он отправляется с ними на рынок, где выменивает их на деньги, а затем обменивает эти деньги на хлеб и на пиво. Количество денег, которое он получает за них, определяет в свою очередь количество хлеба и пива, которое он может затем купить. Поэтому для него гораздо естественнее и проще расценивать их стоимость по количеству денег — товара, на который он непосредственно выменивает их, чем по количе­ству хлеба и пива — товаров, на которые он может обменять их только при посредстве третьего товара. Проще сказать, что мясо стоит три или четыре пенса за фунт, чем сказать, что оно стоит три или четыре фунта хлеба или три или четыре кварты пива. В результате этого меновая стоимость каждого товара чаще расценивается по количеству денег, чем по количеству труда или какого-нибудь другого товара, которое можно полу­чить в обмен на него.

24

Однако, подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости: они бывают то дешевле, то дороже, их  то  легче,   то  труднее   купить.   Количество  труда,   которое можно получить в свое распоряжение или купить за определен­ное количество этих металлов, или количество других товаров, которое можно выменять на них,  всегда находится в зависи­мости   от   обилия   или   скудности   разрабатываемых   в  данное время рудников. В XVI столетии открытие богатых рудников в Америке уменьшило в Европе стоимость золота и серебра приблизительно на целую треть. Таким образом, очевидно, что труд является единственным всеобщим, равно как и единственным точным мерилом стои­мости, или единственной мерой, посредством которой мы можем сравнивать между собою стоимости различных товаров во все времена и во всех местах.

В каждый данный момент и в каждом данном месте деньги какой-либо страны представляют собою более или менее точное мерило стоимости в соответствии с тем, насколько находящаяся в обращении монета более или менее точно соответствует своему узаконенному масштабу или содержит более или менее точно то самое количество чистого золота или чистого серебра, кото­рое она должна содержать.

Надлежит заметить, что под денежной ценой товаров я всег­да понимаю количество чистого золота или серебра, за которое они продаются, совершенно не принимая во внимание названия монеты.

Глава  VI. О составных частях цены товаров

Лишь только в руках частных лиц начинают накопляться капиталы, некоторые из них, естественно, стремятся использо­вать их для того, чтобы занять работой трудолюбивых людей, которых они снабжают материалами и средствами существова­ния в расчете получить выгоду на продаже продуктов их труда или на том, что эти работники прибавили к стоимости обраба­тываемых материалов. При обмене готового товара на деньги, на труд или на другие продукты, помимо оплаты цены мате­риалов и заработной платы работников, должна быть еще дана некоторая сумма для прибыли предпринимателя, рискующего своим капиталом в этом деле. Поэтому стоимость, которую ра­бочие прибавляют к стоимости материалов, распадается сама в этом случае на две части, из которых одна идет на оплату их

25

заработной платы, а другая — на оплату прибыли их предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде ма­териалов и заработной платы. У него не было бы никакого ин­тереса нанимать этих рабочих, если бы он не мог рассчитывать получить от продажи изготовленных ими произведений что-ни­будь сверх суммы, достаточной лишь на возмещение его капи­тала; точно так же он не был бы заинтересован затрачивать больший капитал, а не меньший, если бы прибыли не соответ­ствовали величине употребленного в дело капитала.

При таком положении вещей работнику не всегда принадле­жит весь продукт его труда. В большинстве случаев он должен делить его с владельцем капитала, который нанимает его.

С тех пор, как вся земля в той или иной стране превратилась в частную собственность, землевладельцы, подобно всем другим людям, хотят пожинать там, где не сеяли, и начинают требовать ренту даже за естественные плоды земли. Теперь устанавливает­ся определенная добавочная цена за деревья в лесу, траву на лугах и за естественные произведения земли, которые прежде, когда она была общей, не стоили работнику ничего, кроме труда собирать их. Работник теперь должен платить за разрешение со­бирать их, он должен отдавать землевладельцу часть того, что собирает или производит его труд. Эта часть, или, что-то же самое, цена этой части, составляет земельную ренту, и эта рента образует третью составную часть цены большей части товаров.

Следует иметь в виду, что действительная стоимость всех различных составных частей цены определяется количеством труда, которое может купить или получить в свое распоряже­ние каждая из них. Труд определяет стоимость не только той части цены, которая приходится на заработную плату, но и тех частей, которые приходятся на ренту и прибыль.

КНИГА II. О ПРИРОДЕ КАПИТАЛА, ЕГО НАКОПЛЕНИИ И ПРИМЕНЕНИИ

Глава  III. О накоплении капитала, или о труде производительном и непроизводительном

Один вид труда увеличивает стоимость предмета, к которому он прилагается, другой вид труда не производит такого действия. Первый, поскольку он производит некоторую стоимость, может быть назван производительным трудом, второй — непроизводи­тельным. Так, труд рабочего мануфактуры обычно увеличивает стоимость материалов, которые он перерабатывает, а именно уве-

26

личивает ее на стоимость своего содержания и прибыли его хо­зяина. Труд домашнего слуги, напротив, ничего не добавляет к стоимости. Хотя хозяин авансирует мануфактурному рабочему его заработную плату, последний в действительности не стоит ему никаких издержек, так как стоимость этой заработной платы обычно возвращается ему вместе с прибылью в увеличен­ной стоимости того предмета, к которому был приложен труд ра­бочего. Напротив, расход на содержание домашнего слуги никог­да не возмещается. Человек становится богатым, давая занятие большому числу мануфактурных рабочих; он беднеет, если со­держит большое число домашних слуг. Тем не менее, труд пос­ледних имеет свою стоимость и заслуживает вознаграждения так же, как и труд первых, но труд мануфактурного рабочего закреп­ляется и реализуется в каком-либо отдельном предмете или то­варе, который можно продать и который существует по крайней мере некоторое время после того, как закончен труд.

Труд некоторых самых уважаемых сословий общества, по­добно труду домашних слуг, не производит никакой стоимости и не закрепляется и не реализуется ни в каком длительно су­ществующем предмете или товаре, могущем быть проданным, который продолжал бы существовать и по прекращении труда, и за который можно было бы получить потом равное количе­ство труда. Например, государь со всеми своими судебными чи­новниками и офицерами, вся армия и флот представляют собою непроизводительных работников. Они являются слугами обще­ства и содержатся на часть годового продукта труда остального населения. Их деятельность, как бы почетна, полезна или не­обходима она ни была, не производит решительно ничего, за что потом можно было бы получить равное количество услуг. Защита и охрана страны — результат их труда в этом году — не купят защиты и охраны ее в следующем году... Подобно декламации актера, речи оратора или мелодии музыканта, труд их всех исчезает в самый момент его выполнения.

Производительные и непроизводительные работники и те, кто совсем не работает, одинаково содержатся все за счет годо­вого продукта земли и труда страны. Продукт этот, как бы зна­чителен он ни был, никогда не может быть безграничным, он должен иметь известные пределы. Ввиду этого, в зависимости от того, меньшая или большая доля его затрачивается в течение года на содержание непроизводительных людей, для произво­дительных работников останется в одном случае больше, в дру­гом меньше, и соответственно этому продукт следующего года

27

будет более значительным или сократится, ибо весь годовой продукт, если не считать естественных плодов земли, является результатом производительного труда.

(Смит А. Исследования о природе и причинах богатств

народов. М., 1962. С. 21, 22, 23, 25, 27, 28, 33, 34, 35,

36, 37, 38, 39, 40, 42, 43, 48, 50, 51, 52, 244, 245)

ДАВИД РИКАРДО

Прямым продолжателем учения А. Смита является Давид Рикардо (1772—1823). С 1793 по 1812 г. он занимался предпринимательской деятельностью. Затем увлекся научной работой, уделяя основное вни­мание развитию трудовой теории стоимости. Главный труд Д. Рикардо — «Начала политической экономии и налогового обложения» (1817). В нем предпринята попытка исследовать экономические от­ношения капитализма с позиции трудовой теории стоимости.

В отличие от А. Смита Д. Рикардо не считал, что стоимость определяется трудом только в «первобытном состоянии общества». Он полагал, что стоимость товаров создается трудом рабочих. Она лежит в основе доходов различных классов буржуазного общества — заработной платы. прибыли, процента и ренты. Д. Рикардо рассматривал прибыль капиталиста как неоплаченный труд рабочего. Вместе с тем он не сумел объяснить возникновение средней прибыли с точки зрения закона стоимости. Д. Рикардо сформулировал закон обратной пропорциональной зависимости между заработной платой рабочего и прибылью капиталиста. Он считал капитализм единственно возможным и естественным общественным строем, а его законы — всеобщими и вечными.

Здесь приведены фрагменты, из труда Д. Рикардо «Начала политической экономии и налогового обложения».                                                                                   

НАЧАЛА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ

Глава  I. О стоимости

Отдел I. Стоимость товара, или количество какого-либо

другого товара, на которое он обменивается, зависит от

относительного количества труда, которое необходимо для

его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, которое уплачивается за этот труд

«Слово "стоимость", — замечает Адам Смит, — имеет два разных значения: иногда оно означает полезность какого-ни­будь отдельного предмета, а иногда покупательную силу по от­ношению к другим благам, которую дает обладание им. Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую — мено-

28

вой. Вещи, имеющие величайшую потребительную стои­мость, — продолжает он, — часто обладают малой или не об­ладают вовсе меновой стоимостью, и, наоборот, вещи, обладаю­щие величайшей меновой стоимостью, имеют малую потреби­тельную стоимость или вовсе лишены ее»[2]. Вода и воздух чрез­вычайно полезны, они прямо необходимы для существования, однако при обычных условиях за них нельзя ничего получить в обмен. Напротив, золото, хотя полезность его в сравнении с воздухом или водой очень мала, обменивается на большое ко­личество других благ.

Таким образом, полезность не является мерой меновой сто­имости, хотя она абсолютно существенна для этой последней. Если предмет ни на что не годен, другими словами, если он ничем не служит нашим нуждам, он будет лишен меновой сто­имости, как бы редок он ни был и каково бы ни было количе­ство труда, необходимое для его получения.

Товары, обладающие полезностью, черпают свою меновую стоимость из двух источников: своей редкости и количества труда, требующегося для их производства.

Существуют некоторые товары, стоимость которых опреде­ляется исключительно их редкостью. Никаким трудом нельзя увеличить их количество, и потому стоимость их не может быть понижена в силу роста предложения. К такого рода товарам принадлежат некоторые редкие статуи и картины, редкие книги и монеты, вина особого вкуса, выделываемые только из винограда, растущего на особо пригодной почве, встречающейся в очень ограниченном количестве. Стоимость их совершенно не зависит от количества труда, первоначально необходимого для их производства, и изменяется в зависимости от изменения бо­гатства и склонностей лиц, которые желают приобрести их.

Но в массе товаров, ежедневно обменивающихся на рынке, такие товары составляют очень незначительную долю. Подав­ляющее большинство всех благ, являющихся предметом жела­ний, доставляется трудом. Количество их может быть увеличе­но не только в одной стране, но и во многих в почти неогра­ниченной степени, если только мы расположены затратить не­обходимый для этого труд.

Вот почему, говоря о товарах, их меновой стоимости и за­конах, регулирующих их относительные цены, мы всегда имеем

29

в виду только такие товары, количество которых может быть увеличено человеческим трудом и в производстве которых действие конкуренции не подвергается никаким ограничениям.

На ранних ступенях общественного развития меновая стоимость этих товаров, или правило, определяющее, какое коли­чество одного товара должно обмениваться на другой, зависит почти исключительно от сравнительного количества труда, затраченного на каждый из них.

«Действительная цена всякого предмета, — говорит Адам Смит, — т.е. то, что каждый предмет стоит в действительности тому человеку, который хочет приобрести его, есть труд и усилия, которые он должен употребить, чтобы приобрести этот предмет. Действительная стоимость каждого предмета для того кто приобрел его и хочет или сам пользоваться им или обменять его на какой-нибудь другой предмет, это — труд и усилия которые этот предмет может сберечь ему и которые он может возложить на других». «Труд был первой ценой, первоначальными деньгами, которыми платили за все предметы». И далее:  «В первобытном некультурном состоянии общества, которое предшествовало как накоплению капитала, так и обращению земли в частную собственность, соотношение между количеств вами труда, необходимого для добывания различных предметов, является, по-видимому, единственным условием для выработки каких-либо правил при обмене одних товаров на другие. На­пример, если у охотничьего народа убить бобра стоит обычно вдвое больше труда, чем убить оленя, то, естественно, один бобер будет меняться на двух оленей, или стоить столько, сколько стоят два оленя. Естественно, что всякий продукт, тре­бующий обычно двухдневного или двухчасового труда, будет стоить вдвое дороже продукта, требующего обычно один день или один час труда».

Утверждение, что именно в этом заключается подлинная ос­нова меновой стоимости всех предметов», кроме тех, количество коих не может быть увеличено человеческим трудом, имеет для политической экономии в высшей степени важное значение: ничто не порождало так много ошибок и разногласий в этой науке, как именно неопределенность понятий, который связы­вались со словом «стоимость».

Если меновая стоимость товаров определяется количеством труда, воплощенного в них, то всякое возрастание этого коли­чества должно увеличивать стоимость того товара, на который он затрачивается, а всякое уменьшение — понижать ее.

30

Но Адам Смит, который так правильно определил коренной источник меновой стоимости, оказался непоследовательным. Вместо того чтобы строго держаться принципа, в силу которого стоимости предметов увеличиваются или уменьшаются в зави­симости от увеличения или уменьшения затраченного на них труда, он выдвинул еще другую стандартную меру стоимости и говорит о предметах, стоящих больше или меньше, смотря по тому, на большее или меньшее количество таких стандартных мер они обмениваются. Иногда он принимает за такую меру хлеб, иногда труд, — не количество труда, затраченное на про­изводство того или иного предмета, а то количество его, какое можно купить за этот предмет на рынке, — как будто это рав­нозначащие выражения, как будто рабочий необходимо получит за свой труд вдвое больше против прежнего, раз труд его стал вдвое производительнее, и он может поэтому выработать вдвое больше товара.

Будь это действительно верно, будь вознаграждение рабочего всегда пропорционально тому, сколько он произвел, количество труда, затраченное на товар, и количество труда, которое за этот товар можно купить, были бы равны, и любым из них можно было бы точно измерять изменения (в стоимости) других предметов. Но они не равны: первое при многих обстоятельст­вах является неизменным эталоном, показывающим изменения (в стоимости) других предметов, а последнее подвержено столь­ким же колебаниям, как и стоимость товаров, сравниваемых с ним. Адам Смит, весьма искусно показав недостаточную при­годность такого изменчивого мерила, как золото и серебро, для определения изменения стоимости других вещей, сам избрал не менее изменчивое мерило, остановившись на хлебе или труде.

Несомненно, стоимость золота и серебра подвержена колеба­ниям вследствие открытия новых и более богатых рудников; но такие открытия редки, и действие их, хоть и могущественное, ограничивается сравнительно короткими периодами. Она под­вержена колебаниям также и вследствие усовершенствований в квалификации труда и в машинах, с помощью которых разра­батываются рудники; благодаря этим усовершенствованиям при том же количестве труда можно добыть больше золота и сереб­ра. Далее, стоимость их подвержена колебаниям и вследствие истощения рудников, снабжавших ими мир в течение веков. Но разве стоимость хлеба не подвергается действию хотя бы одной из этих причин? Разве не изменяется она, с одной сто­роны, вследствие улучшений в способах обработки земли, в ма-

31

шинах и орудиях, применяющихся в сельском хозяйстве, а также вследствие открытия в других странах новых участков плодородной земли, которые могут быть обращены под обработ­ку и окажут, таким образом, влияние на стоимость хлеба на всех рынках, куда ввоз его свободен? Разве, с другой стороны, стоимость его не увеличивается вследствие запрещения ввоза, возрастания населения и богатства и вместе с тем возрастающей трудности увеличить предложение, так как обработка худших земель требует дополнительного труда? И разве не так же из­менчива и стоимость труда, на которую, как и на все другие вещи, влияет не только отношение между спросом и предложе­нием, — отношение, постоянно изменяющееся с каждой пере­меной в состоянии общества, — но и изменчивость цен на пищу и другие необходимые предметы, на которые расходуется зара­ботная плата?

В одной и той же стране производство данного количества пищи и необходимых для жизни предметов может требовать в одну эпоху вдвое больше труда, чем в другую, более давнюю, воз­награждение же рабочего при этом может уменьшаться очень мало. Если в предыдущий период заработная плата рабочего со­ставляла известное количество пищи и других необходимых вещей, то он, вероятно, не мог бы существовать, если бы это ко­личество уменьшилось. При этих условиях стоимость пищи и предметов, необходимых для жизни, поднялась бы на 100%, считая по количеству труда, необходимого для их производства; между тем если измерять стоимость их количеством труда, на которое они обмениваются, то она едва ли возросла бы.

То же замечание может быть сделано и при сравнении двух или нескольких стран. В Америке и в Польше (на земле, по­ступившей в обработку позже других) годичный труд (данного числа людей) произведет гораздо больше хлеба, чем (на такой же земле) в Англии.

Предполагая, что все прочие предметы, необходимые для жизни, одинаково дешевы в этих трех странах, не будет ли большой ошибкой заключить, что достающееся рабочему коли­чество хлеба будет в каждой из них пропорционально легкости его производства?

Если бы благодаря улучшению машин обувь и одежда рабо­чего могли быть произведены при вчетверо меньшей затрате туда, чем необходимо теперь для их производства, стоимость их, вероятно, упала бы на 75%, но из этого еще вовсе не сле­дует, что рабочий благодаря этому получил бы возможность по-

32

стоянно потреблять четыре сюртука или четыре пары обуви вместо одной. Более вероятно, что в непродолжительном време­ни его заработная плата под влиянием конкуренции и роста населения была бы приведена в соответствие с новой стоимос­тью предметов жизненной необходимости, на которые она рас­ходуется. Если бы такие улучшения распространились на все предметы потребления рабочего, то мы, вероятно, нашли бы, что через несколько лет он будет жить лишь немногим лучше или совсем не лучше, хотя меновая стоимость указанных това­ров в сравнении со стоимостью других, в производстве которых не было сделано никаких улучшений, очень значительно пони­зится, так как теперь они представляют продукт гораздо мень­шего количества труда.

Итак, неправильно говорить вместе с Адамом Смитом, что «если труд может купить иногда больше, иногда меньше раз­ных предметов, то изменяется только стоимость этих послед­них, а не стоимость труда, на который они покупаются», и что, следовательно, «один труд, никогда не изменяющийся в своей собственной стоимости, представляет собой единственную дей­ствительную и последнюю меру, которою во все времена и во всех местах определяется и сравнивается стоимость всех това­ров». Зато совершенно правильно прежнее положение Адама Смита о том, что «соотношение между количествами труда, не­обходимыми для приобретения различных предметов, является, по-видимому, единственным основанием для выработки правил, регулирующих обмен одних товаров на другие», или, другими словами, что настоящую или прошедшую относительную стои­мость товаров определяет сравнительное количество их, которое производит труд, а не сравнительные количества, которые да­ются рабочему в обмен на его труд.

Относительная стоимость двух товаров изменяется; как же узнать, в котором из них действительно произошло изменение? Сравнив настоящую стоимость одного из них со стоимостью обуви, чулок, шляп, железа, сахара и всех других товаров, мы находим, что она обменивается на то же самое количество всех этих вещей, что и прежде. Сравнив с этими же товарами дру­гой, мы находим, что он изменился относительно всех их; в таком случае мы можем с большим вероятием заключить, что изменение произошло в этом товаре, а не в товарах, с которыми мы его сравнивали. Если, исследуя подробнее все обстоятельст­ва, связанные с производством всех этих различных товаров, мы найдем, что для производства обуви, чулок, шляп, железа,

33

сахара и пр. необходимо то же количество труда и капитала, что и прежде, а для производства того единственного товара, относительная стоимость которого изменилась, уже не нужно прежнее количество труда, то вероятность превратится в досто­верность, и мы будем уверены, что происшедшее изменение от­носится только к этому товару: мы открываем, таким образом, и причину его изменения.

Если я нашел, что унция золота обменивается на меньшее количество перечисленных выше товаров и многих других, если сверх того я нашел, что данное количество золота благодаря открытию новых и более богатых рудников или более выгодно­му применению машин можно получить с меньшим количеством труда, то я вправе буду сказать, что причиной изменения; стоимости золота относительно других товаров была большая легкость его производства или уменьшение количества труда, необходимого для его получения. Точно так же, если стоимость труда значительно упала в сравнении со стоимостью всех дру­гих предметов и если я установил, что это падение было след­ствием обильного предложения, поощряемого большей легкос­тью производства хлеба и других предметов жизненной необхо­димости для рабочего, то я считаю себя вправе сделать вывод, что стоимость хлеба и других предметов первой необходимости упала вследствие уменьшения количества труда, необходимого для их производства, и что вследствие большей легкости про­кормить рабочего понизилась также и стоимость труда. Нет, возражают Адам Смит и Мальтус, в примере с золотом вы были правы, объясняя происшедшее изменение падением его стои­мости, так как стоимость хлеба и труда не изменялась в этом случае. А так как за золото можно было бы теперь получить только меньшее количество их, как и всех других предметов, что совершенно правильно было заключить, что все вещи оста­лись в том же положении и только золото подверглось измене­нию (в своей стоимости). Но если упала стоимость труда и хлеба — предметов избранных нами, несмотря на все измене­ния, которым подвергается их стоимость, и, по нашему при­знанию, стандартными мерами последней, — то было бы в выс­шей степени неверно сделать тот же самый вывод. Пользуясь правильной терминологией, надо сказать, что стоимость труда и хлеба не изменилась и что, наоборот, возросла стоимость всех остальных предметов.

Но именно против такого способа выражения я и протестую. Я нахожу, что, точно так же как и в примере с золотом, причи­ной изменения стоимости хлеба относительно других вещей слу­жит уменьшение количества труда, необходимого для его произ-

34

водства. Поэтому, рассуждая последовательно, я должен назвать изменение в стоимости хлеба и труда падением их стоимости, а не повышением стоимости вещей, с которыми они сравниваются. Если мне надо нанять рабочего на неделю и я плачу ему вместо 10 шилл. 8, причем в стоимости денег не произошло никакой перемены, то рабочий может, вероятно, получить больше пищи и предметов первой необходимости за 8 шилл., чем раньше по­лучал за 10. Но это произойдет не вследствие повышения дейст­вительной стоимости его заработной платы, как утверждали Адам Смит и недавно Мальтус, а вследствие падения стоимости предметов, на которые рабочий расходует свою заработную плату, а это совершенно различные вещи. И, однако, когда я на­зываю это падением действительной стоимости заработной платы, мне говорят, что я употребляю новую и необычную тер­минологию, не соответствующую истинным началам науки. А мне, наоборот, кажется, что именно мои противники употребля­ют необычную и действительно несостоятельную терминологию. Предположим, что рабочему платят бушель хлеба за неделю труда, когда цена хлеба составляет 80 шилл. за квартер, и бу­шель с четвертью, когда цена его падает до 40 шилл. Предпо­ложим, далее, что рабочий со своей семьей потребляет полбу­шеля хлеба в неделю, а остальной хлеб обменивает на топливо, мыло, свечи, чай, сахар, соль и пр. Если три четверти бушеля, которые останутся у него в одном случае, не доставят ему столько же названных товаров, сколько в другом случае пол­бушеля, то повысилась или упала стоимость труда? Повыси­лась, должен сказать Адам Смит, потому что у него мерой сравнения служит хлеб, а рабочий получает больше хлеба за неделю руда. Упала, должен сказать тот же Адам Смит, «потому что стоимость вещи зависит от покупательной силы, которую дает обладание ею по отношению к другим вещам», а покупательная сила труда относительно этих других предметов уменьшилась.

Отдел  II. Труд различного качества вознаграждается различно. Это обстоятельство не служит причиной изменения относительной стоимости товаров

Но если я говорю, что труд является основой всякой стоимости и что относительное количество его определяет (почти исключительно) относительную стоимость товаров, то из этого еще не следует, что я упускаю из виду различия в качестве труда и труд­ность сравнения между часом или днем труда в одной отрасли

35

промышленности с трудом той же продолжительности в другой. Оценка труда различных качеств скоро устанавливается на рынке с достаточной для всех практических целей точностью и в значительной мере зависит от сравнительного искусства рабо­чего и напряженности выполняемого им труда. Раз сложившая­ся шкала подвергается незначительным изменениям. Если день труда рабочего-ювелира стоит больше, чем день труда простого рабочего, то это отношение уже давно установлено и заняло свое надлежащее место в шкале стоимости.

Таким образом, при сравнении стоимости одного и того же товара в различные эпохи едва ли надо принимать в расчет сравнительное искусство и напряженность труда, требующиеся при производстве именно этого товара, ибо эти последние оди­наково действительны и в ту и в другую эпоху. Определенный вид труда в данную эпоху сравнивается с тем же видом труда в другую; если прибавилась или убавилась одна десятая, одна пятая или одна четверть труда, то это окажет соответствующее действие на относительную стоимость товара.

Если кусок сукна стоит теперь двух кусков полотна, а спустя десять лет обычная стоимость куска сукна будет равна че­тырем кускам полотна, то мы можем с уверенностью заклю­чить, что-либо для изготовления сукна требуется больше труда, либо для изготовления полотна меньше, либо что действовали обе причины.

Так как анализ, на который я хочу обратить внимание чи­тателей, ставит себе целью исследовать влияние изменений не абсолютной, а относительной стоимости товаров, то для нас не представляет интерес сравнительная оценка различных видов человеческого труда. Мы можем с достаточным основанием при­нять, что каково бы ни было первоначальное неравенство между ними, насколько бы больше ни требовалось ловкости, искусства или времени для овладения одним ремеслом по срав­нению с другим, разница будет продолжать существовать почти без перемен из поколения в поколение или по крайней мере, что имевшие место изменения весьма незначительны; поэтому для коротких периодов они мало влияют на относительную сто­имость товаров.

«Богатство или бедность, прогресс, застой или упадок обще­ства оказывают, как мы уже видели, лишь слабое действие на отношение между различными нормами заработной платы и прибыли в разных областях применения труда и капитала. Хотя такие перевороты в общественном благосостоянии влияют

36

на общие нормы и заработной платы и прибыли, влияние это должно в конечном счете быть одинаковым во всех разнообраз­ных отраслях. Поэтому соотношение между ними должно оста­ваться прежним и не может значительно измениться в силу какого-либо из таких переворотов, по крайней мере, на сколь­ко-нибудь продолжительное время». Глава  У. О заработной плате Как и все другие предметы, которые покупаются и прода­ются и количество которых может увеличиваться или умень­шаться, труд имеет свою естественную и свою рыночную цену. Естественной ценой труда является та, которая необходима, чтобы рабочие имели возможность существовать и продолжать свой род без увеличения или уменьшения их числа. Способность рабочего содержать себя и семью так, чтобы число рабочих не уменьшалось, зависит не от количества денег, которое он получает в виде заработной платы, а от количества пищи, предметов жизненной необходимости и комфорта, ставше­го для него насущным в силу привычки, которые можно купить за эти деньги. Поэтому естественная цена труда зависит от цены пищи, предметов насущной необходимости и удобств, требую­щихся для содержания рабочего и его семьи. С повышением цены пищи и предметов жизненной необходимости естественная цена труда поднимется, с падением их цены — упадет. С прогрессом общества естественная цена труда всегда имеет тенденцию повышаться, потому что один из главных товаров, которым регулируется его естественная цена, имеет тенденцию становиться дороже, в зависимости от возрастающей трудности его производства. Однако, поскольку усовершенствования в зем­леделии и открытие новых рынков, откуда можно получать жизненные припасы, могут временно ослаблять тенденцию к повышению цены предметов насущной необходимости и даже вызвать падение их естественной цены, эти же самые причины будут оказывать соответствующее действие и на естественную цену труда. Естественная цена всех товаров, кроме сырья и труда, имеет тенденцию падать с прогрессом богатства и населения. Ибо, хотя, с одной стороны, их действительная стоимость повыша­ется вследствие повышения естественной цены сырого материа­ла, из которого они сделаны, с другой, это повышение более чем уравновешивается усовершенствованиями в машинах, луч- 37

шим разделением и распределением труда и мастерством про­изводителей, растущим вместе с прогрессом науки и техники.

Рыночная цена труда есть та цена, которая действительно платится за него в силу естественного действия отношения между предложением и спросом: труд дорог, когда он редок, и дешев, когда имеется в изобилии. Но как бы рыночная цена труда ни отклонялась от естественной цены его, она, подобно цене товаров, имеет тенденцию сообразоваться с нею.

Когда рыночная цена труда превышает его естественную цену, рабочий достигает цветущего и счастливого положения, он располагает большим количеством предметов необходимости и житейского удобства и может поэтому вскормить здоровое и многочисленное потомство. Но когда вследствие поощрения к размножению, которое дает высокая заработная плата, число рабочих возрастает, заработная плата опять падает до своей ес­тественной цены. Она может иногда, в силу реакции, упасть ниже последней.

Когда рыночная цена труда ниже его естественной цены, по­ложение рабочих в высшей степени печально: бедность лишает их тогда тех предметов комфорта, которые привычка делает аб­солютно необходимыми. Лишь, после того как лишения сокра­тят их число или спрос на труд увеличиться, рыночная цена труда поднимается до его естественной цены, и рабочий будет пользоваться умеренным комфортом, который доставляет ему естественная норма заработной платы.

Несмотря на тенденцию заработной платы сообразоваться с ее естественной нормой, рыночная норма заработной платы может быть в прогрессирующем обществе выше естественной в течение неопределенного периода: едва только скажется дейст­вие импульса, который увеличение капитала дает новому спро­су на труд, дальнейшее увеличение капитала может произвести такое же действие. Таким образом, если капитал будет посте­пенно и постоянно расти, то спрос на труд может давать непре­рывный стимул к росту населения.

Капитал есть та часть богатства страны, которая употребля­ется в производстве и состоит из пищи, одежды, инструментов, сырых материалов, машин и пр., необходимых, чтобы привести в движение труд.

Количество капитала может возрастать одновременно с по­вышением его стоимости. Может увеличиться количество пищи и одежды в стране, в то самое время как для производства до­бавочного количества их требуется больше труда, чем прежде;

38

в таком случае увеличится не только количество капитала, но и его стоимость.

Или же количество капитала может увеличиться, а стои­мость его остается без изменения или даже фактически умень­шается; может даже увеличиться количество пищи и одежды в стране, но благодаря машинам это добавочное количество может быть получено без всякого увеличения и даже при абсо­лютном уменьшении соответственного количества труда, необ­ходимого для его производства. Количество капитала может возрасти, и в то же время стоимость его в целом или отдельных его частей не станет большей, чем прежде (или даже фактичес­ки уменьшится).

В первом случае естественная цена (труда), которая всегда зависит от цены пищи, одежды и других предметов насущной необходимости, повысится, во втором — она или останется без перемены или упадет, но в обоих случаях рыночная норма за­работной платы повысится, потому что пропорционально воз­растанию капитала возрастает и спрос на труд. Пропорциональ­но работе, которую надо выполнить, будет расти и спрос на тех, кто должен выполнять ее.

Сверх того в обоих случаях рыночная цена труда поднимется выше его естественной цены, и в обоих случаях она будет иметь тенденцию сообразоваться с его естественной ценой, но в особен­ности быстро это приспособление совершится в первом случае. Положение рабочего улучшится, но ненамного, потому что воз­росшая цена пищи и предметов жизненной необходимости погло­тит значительную долю его возросшей заработной платы. Поэто­му небольшое предложение труда или незначительное увеличение населения скоро сведет рыночную цену труда к его естественной цене, которая в этом случае возрастает.

Во втором случае положение рабочего улучшится весьма зна­чительно; он будет получать увеличенную денежную плату, не будучи вынужден платить повышенную цену за товары, кото­рые потребляют он и его семья, а, пожалуй, будет даже платить за них меньшую цену. И только после того, как население значительно увеличится, рыночная цена (труда) опять будет сведе­на к (его) естественной низкой цене, которая в этом случае уменьшается.

Таким образом, с поступательным движением общества, с каждым возрастанием его капитала рыночная заработная плата 5удет повышаться, но длительность этого повышения будет за­висеть от того, повысилась ли также и естественная цена

39

(труда). А это опять-таки будет зависеть от повышения естест­венной цены тех предметов жизненной необходимости, на ко­торые расходуется заработная плата труда.

Не следует думать, что естественная цена (труда), даже по­скольку она измеряется в пище и предметах насущной необхо­димости, абсолютно неподвижна и постоянна. Она изменяется в разные времена в одной и той же стране и очень существенно различается в разных странах. Она зависит главным образом от нравов и обычаев народа. Английский рабочий считал бы, что его заработная плата стоит ниже ее естественной нормы и слишком скудна для содержания семьи, если она не позволяет ему покупать иной пищи, кроме картофеля, и жить в лучшем жилище, чем мазанка, но эти скромные естественные потребности часто считаются достаточными в странах, где «жизнь человека дешева» и его нужды легко удовлетворяются. Многие из удобств, которые теперь имеются в английском коттедже, считались бы роскошью в более ранний период нашей истории.

Вместе с развитием общества цена промышленных товаров постоянно падает, а сырого продукта — постоянно повышается; в конце концов создается такое несоответствие между относи­тельной стоимостью этих товаров, что в богатых странах рабо­чий, пожертвовав лишь небольшим количеством своей пищи, может с избытком покрыть все свои прочие нужды.

Независимо от изменений в стоимости денег, которые необ­ходимо отражаются на (денежной) заработной плате, но на дей­ствие которых мы до сих пор не обращали внимания, так как принимали, что деньги постоянно имеют одинаковую стои­мость, заработная плата, (по-видимому), подвержена повыше­нию или падению в силу двух причин:

1) предложения и спроса на рабочие руки;

2) цены товаров, на которые расходуется заработная плата.

На разных стадиях общественного развития накопление ка­питала или средств применения труда идет с большей или мень­шей быстротой и должно во всех случаях зависеть от производи­тельных сил труда. Производительные силы труда, как правило, выше всего тогда, когда имеется в изобилии плодородная земля: в такие периоды накопление часто идет так быстро, что рост предложения рабочих отстает от роста предложения капитала.

Было вычислено, что при благоприятных условиях населе­ние может удвоится в 25 лет, но при таких же благоприятных условиях весь капитал страны может, пожалуй, удвоиться в более короткий период. В таком случае заработная плата в те-

40

чение всего этого периода будет иметь тенденцию повышаться, потому что спрос на труд будет возрастать еще быстрее, чем предложение.

В новых поселениях, в которых вводятся ремесла и знания более цивилизованных стран, капитал, вероятно, имеет тенден­цию возрастать быстрее, чем размножаются люди. И если не­добор рабочих не будет покрыт приливом их из более населен­ных стран, то эта тенденция будет сильно повышать цену труда. По мере того как такие страны заселяются и поступает в обработку земля худшего качества, тенденция капитала к воз­растанию уменьшается; это объясняется тем, что избыточный продукт, остающийся после покрытия нужд существующего на­селения, должен быть по необходимости пропорционален лег­кости производства, т.е. меньшему числу лиц, занятых в про­изводстве. Следовательно, хотя при самых благоприятных об­стоятельствах возможность роста производительных сил, веро­ятно, превосходит способность населения к размножению, долго такое состояние продолжаться не может, потому что при огра­ниченности количества земли и неодинаковом качестве произ­водительность ее с каждым новым увеличением капитала, при­лагаемого к ней, будет понижаться, тогда как способность на­селения к размножению продолжает оставаться прежней.

В тех странах, где плодородная земля имеется в изобилии, но где в силу невежества, беспечности и варварства население подвергается всем бедствиям нужды и голода, где, как говорится, население давит на средства существования, нужны совсем другие средства исцеления, чем в давно заселенных странах, которые  испытывают  все   бедствия  перенаселения  вследствие уменьшения нормы предложения сырых продуктов.  (В одном случае зло происходит от дурного управления, от неуверенности положении собственности и от недостатка образования во всех слоях народа. Чтобы последний стал счастливее,  надо только улучшить систему управления и обучения, и тогда капитал неизбежно будет увеличиваться быстрее, чем население. Никакое увеличение населения не может   быть слишком большим, так производительные силы увеличиваются еще больше. В другом случае население растет быстрее средств, требующихся для его  содержания.   Всякое   напряжение   трудолюбия,   поскольку иго не сопровождается уменьшением нормы прироста населе­ния, только увеличит зло, ибо производство не может поспевать in населением.

Когда население давит на средства существования, единст-

41

венными средствами исцеления являются или уменьшение населения или более быстрое накопление капитала. В богатых странах, где вся плодородная земля уже поступила в обработку, последнее средство и не очень практично, и не весьма жела­тельно, потому что результатом его при слишком усердном при­менении будет одинаковое обнищание всех классов. Но в бед­ных странах, где средства производства имеются в изобилии, потому что еще не вся плодородная земля возделывается, это — единственно верное и действительное средство для искоренения зла, тем более что результатом его явится улучшение положе­ния всех классов населения.

Друзья человечества могут только желать, чтобы во всех странах рабочие классы развивали в себе потребность в комфор­те и развлечениях и чтобы усилия добиться их были поощряе­мы всеми законными средствами. Нет лучшей гарантии против перенаселения.) В тех странах, где рабочие классы имеют самые малые нужды и довольствуются самой дешевой пищей, население подвержено величайшим превратностям и нищете. Ему негде укрыться от беды; оно не может искать убежища в более низком состоянии, ибо его состояние уже настолько низко, что ниже оно опуститься не может. При всяком недо­статке в главном средстве его пропитания население может при­бегнуть лишь к очень немногим суррогатам, и дороговизна со­провождается для него почти всеми бедствиями голода.

При естественном поступательном движении общества зара­ботная плата труда имеет тенденцию к падению, поскольку она регулируется предложением и спросом, потому что приток ра­бочих будет постоянно возрастать в одной и той же степени, тогда как спрос на них будет увеличиваться медленнее. Если, например, заработная плата регулируется ежегодным возраста­нием капитала, составляющим 2%, то она упадет, когда про­цент его накопления будет составлять только 1 ¹/₂. Она упадет еще ниже, когда капитал будет увеличиваться только на 1 или на ¹/₂%. Так будет продолжаться до тех пор, пока капитал, а вместе с ним и заработная плата не сделаются стационарными, причем заработная плата будет достаточна только для сохране­ния численности существующего населения. Я утверждаю, что при таких обстоятельствах заработная плата, поскольку она ре­гулировалась бы исключительно предложением и спросом рабо­чих, будет падать, но мы не должны забывать, что заработная плата регулируется также ценами товаров, на которые она рас­ходуется.

42

С ростом населения цены на предметы насущной необходимости будут постоянно повышаться, потому что для их производства будет требоваться больше труда. Если бы, значит, денежная заработная плата труда падала и в то же время каждый товар, на который она расходуется, становился дороже, рабочий страдал бы вдвойне и скоро совершенно лишился бы возможности существовать. На деле денежная заработная плата труда будет не падать, а повышаться, но не в достаточной мере для того, чтобы рабочий имел возможности покупать столь же много предметов комфорта и необходимости, сколько он покупал до повышения цены этих товаров. Если раньше его заработная плата составляла 24 ф. Ст. в год, или 6 квартеров хлеба, при цене квартера в 4 ф. Ст., то он, вероятно, будет получать только стоимость 5 квартеров, когда цена хлеба поднимется до 5 ф. Ст. за квартер. Но 5 квартеров будут стоить 25 ф. Ст.; следовательно, он получит прибавку к своей денежной заработной плате, хотя и при этой прибавке он не сможет иметь столько же хлеба и других товаров, сколько он и его семья потребляли прежде.

Таким образом, несмотря на то, что рабочий будет в действительности оплачиваться хуже, возрастание его заработной платы необходимо уменьшит прибыль фабриканта, ибо товары его будут продаваться не по более высокой цене, тогда как издержки производства их увеличатся. Но это явление мы рассмотрим после, при исследовании законов, регулирующих прибыль.

Итак, оказывается, что та же причина, которая повышает ренту, а именно, возрастающая трудность получения добавочного количества труда, будет повышать и заработную плату. А потому, если стоимость денег останется без изменения, как рента, так и заработная плата будет иметь тенденцию расти вместе с ростом богатства и населения.

Глава  VI. О прибыли

Мы видели, что цена хлеба регулируется количеством труда, необходимого для его производства, с помощью той части ка­питала, которая не платит никакой ренты. Мы видели далее, что цены всех промышленных товаров повышаются или падают соразмерно тому, больше или меньше труда необходимо для их производства. Ни фермер, обрабатывающий землю того разряда, который регулирует цену, ни фабрикант, который изготовляет

43

промышленные товары, не поступаются никакой долей продук­та ради ренты. Вся стоимость их товаров делится только на две части: одна составляет прибыль на капитал, другая — заработ­ную плату.

Если предположить, что хлеб и промышленные изделия всегда продаются по одной и той же цене, то прибыль будет высока или низка в соответствии с тем, низка или высока за­работная плата. Но предположим, что цена хлеба поднялась по­тому, что требуется больше труда для его производства; эта причина не повысит цены промышленных товаров, в производ­стве которых не требуется добавочного количества труда. Если бы, следовательно, заработная плата осталась прежней, то и прибыль фабриканта осталась бы прежней; но если — а это, без­условно, произойдет — вместе с повышением цены хлеба повы­сится и заработная плата, то прибыль необходимо упадет.

Если фабрикант всегда продает свои товары за одни и те же деньги, например за 1 тыс. ф. ст., то его прибыль зависит от цены труда, необходимого для изготовления этих товаров. Она будет меньше, когда заработная плата составляет 800 ф. ст., чем когда она составляет только 600. Следовательно, прибыль будет падать соразмерно повышению заработной платы. Но мне могут задать вопрос: если цена сырых произведений увеличит­ся, то не будет ли, в конце концов, прибыль фермера оставаться на прежнем уровне, хотя он и должен платить добавочную сумму в качестве заработной платы? Наверное, нет; ведь ему придется наравне с фабрикантом не только платить возросшую заработную плату каждому рабочему, которого он нанимает, но и платить ренту или же употреблять добавочное число рабочих для получения того же продукта. А повышение цены сырых произведений будет соразмерно только этой ренте или же этому добавочному числу рабочих и не вознаградит его за повышение заработной платы.

Таким образом, мы снова приходим к тому же заключению, какое пытались установить раньше, а именно, что во всех стра­нах и во все времена прибыль зависит от количества труда, требующегося для снабжения рабочих предметами насущной необходимости, на той земле или с тем капиталом, которые не дают никакой ренты. Значит, результаты накопления будут различны в разных странах в зависимости главным образом от плодородия земли. Как бы обширна ни была страна, земля ко­торой недостаточно плодородная и куда ввоз жизненных при­пасов запрещен, самое умеренное накопление капитала будет

44                                                                               

сопровождаться там значительным понижением нормы прибы­ли и быстрым повышением ренты. И, наоборот, небольшая, но плодородная страна, особенно если она разрешает свободный ввоз пищевых продуктов, может накоплять капитал в изобилии без значительного уменьшения нормы прибыли или значитель­ного возрастания земельной ренты. В главе о заработной плате мы старались показать, что денежная цена товаров не подни­мется вследствие повышения заработной платы, будет ли золо­то, служащее денежным эталоном, продуктом данной страны Или же оно ввозится из-за границы. Но если бы это было иначе, если бы высокая заработная плата влекла за собою постоянное Повышение цен товаров, было бы все же вполне правильно ут­верждать, что высокая заработная плата неизменно отражается на тех, кто нанимает труд, лишая их части их действительной прибыли. Предположим, что шляпочник, чулочник и сапожник платят каждый на 10 ф. ст. больше заработной платы при из­готовлении данного количества своих товаров и что цена шляп, чулок и башмаков поднялась на сумму, окупающую эти 10 ф. ст., — положение фабриканта будет не лучше, чем если бы не было этого повышения. Если чулочник продал свои чулки за 110 ф. ст. вместо 100, то его прибыль будет равняться точно такой же сумме денег, как и раньше; однако так как в обмен за эту равную сумму он получит на одну десятую меньше шляп, башмаков и всякого другого товара и так как при преж­нем размере своих сбережений он вследствие повышения зара­ботной платы может нанимать меньше рабочих, а вследствие повышения цен покупать меньше сырых материалов, то он будет не в лучшем положении, чем если бы его денежная при­быль действительно уменьшилась, но цены всех предметов не изменились. Итак, я старался показать, во-первых, что по­вышение заработной платы не повышает цены товаров, но неизменно понижает прибыль и, во-вторых, что если бы цены всех товаров и повысились, то действие такого повышения на прибыль оставило бы ее размеры прежними, и фактически по­низилась бы только стоимость меры, в которой исчисляются цены и прибыль.

 

(Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. — Антология экономической классики. М., 1993. С. 402—410, 449—455, 461, 472, 473)

---

[1] Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе./Пер. с англ. М., 1994. С. 287.

[2] Здесь и в дальнейшем Д. Рикардо цитирует произведение А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов».