2. Театр в Оренбурге

2.1 Театральная жизнь Оренбурга в XIX столетии

Основанный в 1743 г., Оренбург к началу XIX в. стал "столицей степей", крупным торговым центром, меновым двором, через который проходил весь торг России с Средней Азией.

Население города было пестрым. Здесь жили русские, киргизы, башкиры, татары, казахи, французы и итальянцы, остатки пленных 1812 года. Оренбург был богат хлебом, сырьем, дешевой рабочей силой, но беден культурой. Здесь не было ни театра, ни циркового балагана. Только в 30-х годах прошлого столетия В. И. Даль, знаменитый русский лексикограф, пытался создать в Оренбурге краеведческий музей.

К началу реформы 1861 г. разрыв в уровне промыш­ленного развития России и передовых стран Запада оказался большим, а Крымская война 1853— 1856 гг. показала промышленную отсталость России. "Поражение во время Крымской войны, – писал Энгельс, – показали необходимость быстрого промышленного развития для России"[4].

Под влиянием интенсивной колонизации в пореформенный период происходят значительные изменения в численности и социальной структуре населения, в экономической и духовной жизни Оренбургского края[5].

В Оренбурге, как и в ряде других городов, возникли различные культурные учреждения, в том числе и общество содействия народному образованию. Деятельное участие в работе общества принимали Ал. Жемчужников, соавтор А. К. Толстого по созданию образа Козьмы Пруткова, поэт А. Плещеев, видный сотрудник пограничной комиссии, в доме которого прозвучал голос любителей русского театра.

Любительские спектакли начались во второй половине 50-х годов. В своих трудах Оренбургская ученая комиссия отмечает, что вначале любители играли в столовой дворянского собрания и только "с постепенным развитием дела перешли в зало, но занимали его лишь в те дни, когда не бывало танцовальных вечеров".

Репертуар любителей не выходил за рамки русского и французского водевиля. Тем не менее, спектакли привлекали внимание не только тех, кто посещал дворянское собрание, но и более широких кругов населения. Однако ограниченность сценической площадки сковывала любителей, лишала их возможности ставить классику.

В рукописном фонде Государственного театрального музея имени А. Бахрушина хранится любопытный документ. Видный провинциальный антрепренер Б. К. Соловьев в мае 1856 г. писал артисту Малого театра Прову Михайловичу Садовскому: «Добрый друг, Пров Михайлович, бог наказует еще за грехи мои меня, в Самаре проработал зиму даром, директор растратил деньги и бежал… Труппа у меня зело слабенькая — семь актеров и пять актрис, из коих вместе персон пять порядочных, а остальные так себе».

Не рискнув без средств выехать со слабой труппой в какой-либо иной «театральный» город, Б. К. Соловьев решил попытать счастья в Оренбурге, где в то время играли лишь местные любители.

Свое прощение «дозволить давать спектакли» в городе, а также выдать труппе на время 300 рублей серебром Соловьев направил в канцелярию Оренбургского генерал-губернатора еще летом 1855 года. Приезд актерам был разрешен, но в денежной субсидии канцелярия отказала.

Так, на свой страх и риск, Соловьев осенью 1856 года открыл первый в истории города театральный сезон, ознаменовавший рождение в Оренбурге профессионального театра.

Достоверность этой даты подтверждается еще одним документом, который, кроме того, указывает годы последующих антреприз. «Лучшие труппы драматических артистов подвизались на Оренбургской сцене без всяких субсидий от города, в то время, когда театральное дело находилось в руках опытных и солидных антреприз. Таковы антрепризы Соловьева, державшего два сезона с 1856-1858 гг., Глазенаппа-Берга с 1858-1860 гг.. Иванова — с 1861-1862 г., Иванова-Бельского—с 1866-1867 г., Бельского — с 1867-1870 и дирекции, учрежденной генерал-губернатором — 1871-1872 гг., а также Рассказова (который, однако, получил субсидию). Во время этих антреприз городское общество на подмостках своего театра имело удовольствие видеть артистов, по справедливости пользовавшихся и пользующихся доныне вполне заслуженной известностью не только в провинции, но и на частных сценах обеих столиц», – пишет «Журнал Оренбургской городской думы» 17 февраля 1883 г[6].

Сведений о репертуаре труппы Соловьева не сохранилось. Известно только, что в 1856 году им были поставлены водевили: «Двое за шестерых», «Отец, каких мало» и «Девятиженец».

Специального театрального помещения в городе не было. Местные любители ставили спектакли в зале Благородного Собрания, где, по свидетельству современников, имелись отлично выполненные декорации. Однако городские власти передавать их приезжим труппам воздерживались, ибо не верили в возможность постоянного существования театра в Оренбурге[7].

Между тем Соловьев в первый же свой сезон так успешно повел дело, что закончил его безубыточно и остался в городе еще на год.

Работа последующих антреприз (Глазенаппа-Берга, Иванова, Иванова-Бельского, Бельского) показала, сколь значительную роль стал играть в культурной жизни Оренбурга профессиональный театр.

Еще в 30-х годах в городе был построен экзерцигауз – каменный манеж для занятий с рекрутами. Но так как занятия не проводились, возникла мысль – использовать манеж для организации спектаклей. После настойчивых требований общества помощи и содействия народному образованию, здание манежа было приспособлено под театр. 

В 1863 году состоялось открытие первого театрального сезона любителей. Спектакли имели успех и составляли главную статью дохода общества помощи нуждающимся школьникам.

В 1868 году театр почти полностью реконструировали. Оренбургский губернатор генерал Крыжановский поручил местному подрядчику Алексееву изменить "конфигурацию здания", так как вход в ложи и партер шел прямо со двора. После капитального переоборудования зрительный зал отвечал всем требованиям профессионального театра: он стал длиннее, ему придали форму подковы, возвели третий ярус под "раек", т.е. галерею, улучшили освещение и акустику, отстроили и отеплили коридоры и фойе. Сцену углубили на три аршина, создали "карманы" для декораций, построили несколько актерских комнат, и театр только по внешнему виду напоминал манеж.

На реконструкцию здания генерал-губернатор Крыжановский израсходовал 12,5 тысячи рублей из так называемого башкирского капитала (налогов, поступавших от башкир). Вслед за этим Крыжановский, один из любителей и "меценатов" театра, возбуждает перед Военным министерством и Министерством внутренних дел ходатайство о передаче театра городу:

"Оренбург, находясь на рубеже Европы и Азии, составляет пункт, куда съезжаются торговцы со всех среднеазиатских ханств, давно уже нуждался в театре в видах усиления влияния на азиатцев русской цивилизации и для удовлетворения потребностям общественной жизни самого города, население которого превышает 35 тыс. душ…  Находя средства города Оренбурга слишком достаточными для того, чтобы иметь театр, и сознавая настоятельную нужду в этом учреждении, здесь более чем во всяком другом губернском городе для удовлетворения потребностям быта массы азиатцев, живущих в Оренбурге круглый год, я имею честь покорнейше просить разрешения передать театр в ведение города"[8].

Ходатайство Крыжановского было удовлетворено как Министерством внутренних дел, так и Военным, которое разрешило изъять из ведения казачьего войска здание манежа, уже ставшего зданием театра, и передать его городу.

К этому же времени относится переписка между видным провинциальным антрепренером А. П. Бельским и канцелярией генерал-губернатора. Бельский обратился к генералу Крыжановскому с просьбой предоставить вновь отстроенный театр его труппе, "совершенно достаточной для удовлетворения вкуса самой взыскательной публики".

В своих письмах Бельский особо подчеркивал, что его "жена, будучи талантливой актрисой, обеспечит успех театральному сезону". В ответ управляющий канцелярией генерал-губернатора Холодовский телеграфировал антрепренеру: "Одного таланта Бельской слишком недостаточно, необходимо увеличить число даровитых актеров".

14 января 1869 года состоялось торжественное открытие нового театра. В этот вечер антреприза А. П. Бельского ставила комедию Тургенева «Холостяк» и популярный тогда водевиль «Колечко с бирюзой». Партер, ложи и раек переполнила празднично разряженная публика.

На занавесе художник написал картину «Въезд царя Михаила Федоровича в Москву». Рампа и зрительный зал ярко освещались керосиновыми лампами.

Богатые купцы — русские, татары, киргизы, — любившие щегольнуть щедрыми подношениями актерам, и зажиточные мещане с достоинством разместились в креслах партера. Бедные чиновники, учащаяся молодежь и разночинная интеллигенция заполнили галерею, выделив из своего скромного заработка на столь торжественный случай 25 копеек.

Репертуар сезона составили 10 комедий («Холостяк», «Гражданский брак», «Зараза», «Нынешняя любовь», «Любовь и предрассудок», «Гувернер» и т. д.) и 17 водевилей.

Заслуживают внимание данные о ценах на места в первый год работы театра: ложи литерные стоили 6 руб., номерные – 4 руб., кресло первого ряда – 2 руб., второго и третьего ряда – 1 руб. 50 коп., седьмого и восьмого – 75 коп., остальных рядов – 50 коп., галерея – 25 коп. В те годы на кирпичных заводах Оренбурга оплата составляла 10-12 копеек в день, так что покупка билетов даже на галерею большинству населения была не под силу.

Кто посещал театр? Наиболее полную картину социального состава зрительного зала дает "Оренбургский листок" (10 февраля 1873 г.):

"Надо правду сказать, в Оренбурге держать театр вещь мудреная. Прежде всего трудно потрафить на вкус публики, слишком разнородной. Чиновничество недостаточное по средствам своим и малочисленное любит заглянуть на драму или комедию, купеческие сынки захлебываются от буффонады и пьес каскадного свойства, купцы старого покроя считают за грех смотреть на то и другое, татары и мещане предпочитают фантастические представления с провалами в преисподнюю и т.д. Поди тут, угоди! И бедняга антрепренер мечется-мечется, собьет с толку артистов, наделает массу долгов, надоест всем и в конце концов потерпит сокрушительное фиаско".

В 1875 г. в Оренбурге начала играть труппа А. Рассказова. По этому поводу газета писала: "Театр ныне пуст не бывает, как случалось в прошлые годы… Средний класс общества: торговые люди, чиновники и ремесленники, которые не пользуются клубами и не устраивают балов, находят единственное общественное убежище в театре".

В 1876 г. железнодорожная магистраль связала Оренбург с Самарой и Сызранью. Это событие широко комментировалось в местной печати, ему придавали большое общественное значение, полагая, что железнодорожная связь с центральной Россией оживит торговлю, привлечет в Оренбург новые капиталы.

И действительно, Оренбург привлек немало представителей торгового и промышленного мира, заинтересовавшихся дешевым хлебом и не менее дешевой рабочей силой. Если в центральной России большая часть рабочих получала 7-8 руб. в месяц, то в Оренбурге – 3 руб. В эти годы купечество стало хозяином зрительного зала. А. Н. Островский в свое время писал: "…Представители этой купеческой аристократии, потеряв русский смысл, не нажили европейского ума; русское они презирают, а иностранного не понимают"[9]. И в Оренбурге купечество предъявляло свои требования к репертуару, и в первую очередь ополчилось против классики. Эти настроения купечества довольно верно отражает "Оренбургский листок" (12 декабря 1879 г.):

"Нашему театру не везет, его не посещают, хотя артисты играют хорошо. Что это – недостаточная развитость вкуса или наличие серьезного репертуара. Злополучному нашему театру приходится вести нелегкую борьбу с трактирами, содержащими арфисток. Под аккомпанемент арфы "птички певчие" распевают любовные романсы  и куплеты, вызывая восторг посетителей трактиров… Чтобы существовать, театр должен бросить серьезный репертуар и удариться во все фокусы современного адюльтера".

Другой, более веской причиной слабой посещаемости театра явился застой в торговле. В конце 80-х – начале 90-х годов Оренбург, как и вся Россия, переживал экономический кризис.

"Плохие сборы объясняются плохими временами на рынке. В театр ходят изредка по привычке или для отдыха при свободном рубле. Но свободных рублей нынче что-то не видать. Все рубли перепутались в торговле, с делами неожиданных несостоятельностей или крахов и капиталистам не до театров. Такого скорбного театрального сезона еще не бывало здесь, тем более, что труппу винить ни в чем нельзя", – писал "Оренбургский листок" 22 января 1889 г.

Положение актера в провинциальном театре тех лет было очень зависимым, порой унизительным. Газета "Оренбургский листок" осенью 1883 года с негодованием сообщала, например, о таком факте.

На одном из спектаклей «меценаты»-купцы преподнесли артисту Казанцеву неуклюжий венок из сомнительной зелени, «вроде петрушки с укропом», с голубой лентой, и к венку чьей-то «признательной» рукой прикреплено было еще украшение, состоящее из шести ассигнаций десятирублевого достоинства…» Зрители были возмущены позорящим город поступком разгулявшихся «покровителей» искусства. Казанцев на другой же день через газету внес 60 рублей в пользу нуждающихся школьников. В сезон 1893 г. произошел другой подобный случай, характеризующий провинциальные нравы и гражданское мужество передовых актеров. Известный актер П. Дьяконов публично отказался от дорогого подарка, собранного толстосумами с Менового двора. Об этом писали не только оренбургские газеты, но и столичный журнал «Артист» (№ 28, 1893. С. 181.): "В том-то вся и беда, – отмечал журнал, – в том-то и причина приниженности и беспомощности русского актера, что среди сценических деятелей в наше вообще беспринципное время днем с огнем надо искать людей, деятельность которых была бы основана на известных принципах, подразумевая под словом "известных" – понятие, приуроченное к поступкам, строго выдержанным в смысле требований нравственного чувства и долга".

2.2  Оренбургский театр на пороге нового века

Оренбургский театр одним из первых на периферии обратился к творчеству М. Горького. Впервые горячее слово писателя прозвучало со сцены Оренбургского театра 15 октября 1902 года. В этот вечер была поставлена инсценировка «Фома Гордеев и Маякин».

Через месяц последовал второй горьковский спектакль — «Мещане». Над пьесой работали тщательно. Режиссер и антрепренер А. М. Коралли-Торцов ездил специально в Московский Художественный театр смотреть этот спектакль. Актеры старались играть «просто», как играл МХТ. Но особенности стиля Художественного театра были восприняты режиссером и актерами чисто внешне. Спектакль не удался. Да и трудно было в то время провинциальным актерам добиться единого ансамбля, овладеть принципами работы крупнейшего столичного театра.

Несмотря на все трудности, в январе 1904 года была осуществлена постановка новой горьковской пьесы «На дне». Билетов на спектакли не хватало. В местной печати развернулась целая дискуссия о творчестве писателя. Мнение передовой части зрителей было выражено в статье П. Столпянского, опубликованной в "Оренбургском листке" 18 января 1904 г. Газета обращалась к Горькому: "Честь и привет тебе за то, что, изображая падение человека, изображая ужас жизни, ты показал, что жизнь может быть великолепна, что человек — это имя звучит гордо и что, что бы ни делалось, какою бы мрачной ни оказалась жизнь, все же горит огонь, все же раздаются звучные голоса, которые зовут на простор, которые увлекают за собою на подвиги.