Введение

Актуальность. Человек как личность может сформироваться только в общении с другими людьми. Непосредственное воздействие на его личность оказывают люди, с которыми он работает, отдыхает, играет, живёт. Все эти люди находятся в его психическом отражении, на каждого из них человек формирует определённый эмоциональный отклик и по отношению к каждому формирует уникальный тип поведения. Однако общение является не просто фактором формирования личности. Общение является условием формирования и развития всех познавательных процессов личности человека.

В психологической литературе проблема общения является одной из наиболее разработанных областей. К ней обращались такие известные учёные, как Б.Г. Ананьев, А.А. Бодалев, А.Г. Ковалев, А.А. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, В.Н. Мясищев, А.В. Петровский и др. Эти и другие исследователи решали вопросы теории общения в психологии, вопросы психологии познания человека человеком в процессе общения, исследовали проблемы взаимосвязи общения и восприятия людьми друг друга, вели поиск качеств личности, необходимых для общения. Значительной разработке подверглись вопросы межличностного общения, вопросы его вербальных и невербальных средств, возрастные и индивидуальные вопросы восприятия и понимания людьми друг друга в процессе общения.

К общению тесно примыкают вопросы, связанные с языком и речью. Язык и речь выступают в качестве основных средств общения, и общение не может рассматриваться отдельно, не обращаясь к проблеме языка и речи, как вербальных компонентов общения.

Эта работа является попыткой рассмотреть проблему языка и речи в контексте развития современной психологической науки, показать важность и значимость этой тематики в психологии.

Основная цель работы – обратиться к проблеме языка и речи, как к коммуникативной части развития и формирования личности человека.

Цель исследования – провести анализ культуры устной речи особенностей речевых высказываний говорящего.

Задачи исследования:

1. Рассмотреть образно-эмоциональную выразительность устной речи.

2. Обосновать языковые средства выразительности.

3. Определить речевой имидж оратора.

4. Изучить маркеры речевого поведения личности.

5. Проанализировать распознавание индивидуальных и групповых характеристик говорящего по звучащей речи.

Объект исследования – основополагающие характеристики речи и речевой коммуникации. Предмет исследования - определение особенностей устной речи и речевого поведения говорящего.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Теоретической основой данной работы послужили работы таких авторов, как: Солганик Г.Я., Розенталь Д.Э., Гвоздев А.Н., Гойхман О.Я., Надеина Т.М. и других.

Глава 1. Культура устной речи

1.1. Образно-эмоциональная выразительность устной речи

Культура устной речи в широком понимании - это не только правильность речи с точки зрения соответствия лексическим, грамматическим, фонетическим нормам (первый этап работы над языком), но и ее выразигельность, владение всем богатством языковых средств, эмоциональность, уместность (ситуативная правильность), творческая активность говорящего (использование несловесных приемов воздействия на аудиторию, поведение оратора) (второй этап), т.е. это еще и умение ситуативно правильно, выразительно и эффективно передавать свои мысли слушателям[1].

Можно выделить множество параметров, характеризующих хорошую речь с разных точек зрения: правильность (нормативность - лексическая, грамматическая, фонетическая, акцентологическая); богатство и разнообразие словаря говорящего (активный словарь современного человека включает около 10 тысяч слов, у А.С. Пушкина, например, встречается в произведениях и письмах около 21 тыс. слов; образность и выразительность - использование синонимов, антонимов, средств языковой образно-эмоциональной выразительности для воздействия на чувства и воображение слушателей; чистога (отсутствие штампов, слов-паразитов, сорняков), ясность (понятность) -все слова и выражения должны быть общепринятыми, литературными (неологизмы, архаизмы, заимствования, термины должны быть объяснены слушателям, их употребление должно быть мотивированным); смысловая насыщенность, лаконизм (краткость); точность - употребление слов в их общепринятом значении, различение оттенков значения синонимов, различение паронимов, омонимов, корректное употребление терминов и т.д.; благозвучность - избегать стечения гласных, согласных звуков, двусмысленных сочетаний на стыке слов и т.д.[2]

Основные ошибки и недостатки (лексические, грамматические и стилистические) устной речи:

· употребление слова в несвойственном ему значении, чаще всего при использовании иностранных слов (регион вместо область, немецкий вместо германский),

· неразличение оттенков значения синонимов (сравни думать - мыслить, просить - клянчить, знаменитый - известный - замечательный - большой - выдающийся и т.д.);

· нарушение лексической или грамматической сочетаемости (иметь роль, играть значение, благодаря старания, большая или меньшая половина, ужасно красив)',

· смешение паронимов, т.е. слов, близких по звучанию, но различных по значению (тема и тематика, неверие и неверность, дипломат и дипломант. диалектный и диалектический, удачливый -удачный, эффектный -эффективный. гололед - гололедица и т.д.);

· плеоназм - сочетание в одном предложении слов, очень близких по значению, поэтому логически излишних (стихи и поэзия Пушкина прекрасны они сидели молча без слов)',

· тавтология - сочетание однокоренных слов (работать на работе, характерная черта характера), повторное обозначение одного и того же понятия другими словами или выражениями, близкими по значению (единственная ахиллесова пята, биография жизни):

· употребление слов-паразитов, не несущих никакой информации, но часто и неуместно используемых оратором (значит, так сказать, в том-то все и дело, собственно говоря, в общем. видите ли, понимаете ли, это самое. ну, такие вот дела, э...);

· использование штампов и шаблонов, канцеляризмов: по линии удовлетворения социальных заказов населения, на сегодняшний день вместо сегодня, нельзя не согласиться, нельзя не признать, надлежит вместо надо;

· употребление «окаменевших острот» или «блуждающих бессмыслиц» чаще всего иизвестных литературных произведений, художественных фильмов, рекламы, например, х/ф «Бриллиантовая рука» (куй железо не отходя от кассы. «Федя, дичь!»), «Джентльмены удачи» {нехороший человек -редиска, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста: пасть порву, моргалы выколю), «Особенности национальной охоты» (горячие финские парни, ну, вы, блин. даете,), романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», «Золотой теленок» (утром - деньги, вечером - стулья, знойная женщина - мечта поэта) и др.; смешение стилей (употребление слов иной стилистической окраски):

· форум доярок, возведение коровника',

· использование жаргонизмов (завязать «закончить», пристегнуть «прибавить», штука «1000 рублей»}, вульгаризмов (заткнуть глотку, дать в лету);

· неоправданное употребление диалектных или просторечных слов (покуда, нежели),

· неоправданное употребление заимствованных слов (консенсус вместо согласие и др.);

· оговорки (обмолвки), многословие, однообразие в построении предложений (использование одной синтаксической конструкции);

· неправильный порядок слов (зашел вчера, собираясь на работу, по пути, в магазин).

Кроме перечисленных ошибок и недочетов устной речи, можно выделить и фонетические недостатки, связанные с техникой речи оратора: нечеткая дикция, «проглатывание» окончаний, тихий голос, монотонность, неправильный темп речи (слишком быстрый или слишком медленный), нарушение орфоэпических норм[3].

Среди приемов, повышающих эффективность и убедительность выступлений, особого внимания заслуживают средства выразительности, которые делают речь яркой, воздействуя не только на разум, но и на чувства и эмоции слушателей.

1.2. Языковые средства выразительности: тропы, фигуры, фразеологизмы и афоризмы

Те свойства и особенности речи оратора, которые поддерживают внимание и интерес слушателей, активизируют процесс восприятия, называются выразительными средствами. Их цель - не украшать речь, а управлять процессом активного мышления слушателей. Выразительность может быть информационной (предметно-логическое содержание), структурной (композиционная стройность) и эмоциональной. Образно-эмоциональная выразительность речи определяется лингвистическими (языковыми) и экстралингвистическими (кинетическими, психологическими - поведение, мимика, жесты, контакт с аудиторией и т.д.) факторами, особенностями техники речи оратора. Выразительно все, что задевает за живое, выразительным может быть даже молчание. В зависимости от типа речи и индивидуальных ораторских особенностей, выступающий выбирает те или иные средства выразительности.

Языковые средства образности, эмоциональности и выразительности бывают: произносительные, акцентологические, интонационные, фонетические (звуки не несут в себе понятийное содержание, но могут вызвать у слушателей определенное настроение и эмоции, например: звуки В, Л, Н, И, Е «нежные, светлые», Г, X, Ж, Ы - «тоскливые, грустные, темные»), словообразовательные (существительные с суффиксами -ение, -ание. -утие - тяжелые и громоздкие, они затрудняют восприятие речи, ряд однокоренных слов в предложении может привести к речевым ошибкам, а может использоваться для выразительности: черный-пречерный, белый-пребелый), морфологические (глаголы способствуют эмоциональной выразительности, а прилагательные в большом количестве, причастия, деепричастия утяжеляют речь), лексические, синтаксические, стилистические.

Лексические и синтактико-стилистические средства образно-эмоциональной выразительности - это тропы и фигуры.

Тропы - речевые обороты или отдельные слова, употребляемые в переносном значении (сравните: эпитеты веселый ветер, яркокрасочный изумруд, то густой, почти темный, прорезанный трещинами, то сверкающий яркою ослепительною зеленью, сравнения работает как лошадь, живее всех живых, метафоры спит земля, стальные нервы, теплые отношения, перифразы город но Неве - Петербург, страна голубых озер -Карелия и т.д.).

Фигуры - приемы стилистического синтаксиса, основанные на повторе звуков, слов и выражений, на изменении порядка слов в предложении, на прогивопоставлении (сравните: антитеза (противопоставление) велик телом, да мал делом, анафора (повтор начала), эпифора (повтор конца), оксюморон (соединение противоречащих по смыслу слов) горькая радость, сладкая боль и т.д.)[4].

Особые средства образно-эмоциональной выразительности - фразеологизмы и афоризмы (крылатые слова и выражения, пословицы, поговорки), которые используются в устной речи, во-первых, для более точного и эмоционального выражения собственной мысли, во-вторых, для подкрепления собственных слов, их большей убедительности. «.Краткие изречения врезываются в умы людей, пускают корни, дают цветы, приносят плоды и не перестают оказывать действие» - отмечал немецкий писатель и переводчик Фр. Боденштедт.

Чтобы удачно подобрать речение, важно учитывать стилистическую окраску фразеологизмов и афоризмов («Я перед вами выступаю, и вы сидите, хлопая ушами - неправильное употребление стилистически сниженного фразеологизма), знать их значения и реалии, с которыми они связаны, правильно соотносить с общим контекстом выступления (употребление пословицы «Семь бед - один ответ» в рекламе лекарственных препаратов противоречит целостному значению этой пословицы). Искажение речений приводит к бессмыслице, например: хоть кол на голове чеши (вместо теши), суть да дело (вместо суд да дело), реветь белугой вместо белухой).

Используя выразительные средства, главное для оратора - не утопить в них содержание, они должны быть средством, а не целью. Еще Аристотель говорил: «Чересчур блестящий слог делает незаметным как характеры, так и мысли».

1.3. Речевой имидж оратора

В современной риторике становится актуальным разговор об имидже оратора, о тех факторах, которые создают его индивидуальность и неповторимость. Имидж оратора включает в себя такие компоненты, как его внешность, умение одеваться, манеры, поведение и индивидуальный ораторский стиль (как он говорит - логика, выразительность, эмоциональность, техника речи), способность к эффективному контактированию с аудиторией. Идеального оратора Цицерон определил так: «Оратор должен соединить в себе тонкость диалектика, мысль философа, язык поэта, память юрисконсульта. голос трагика и, наконец, жесты и грацию великих актеров».

Русская поговорка гласит: «По одежке встречают, по уму провожают». Первое впечатление об ораторе во многом определяется его внешностью: она оказывает психологическое воздействие на слушателей еще до начала произнесения речи, в момент появления оратора перед публикой. Главное требование к одежде оратора: она должна соответствовать обстановке, не должна вызывать удивления или зависти. Когда выступающий хорошо выглядит, это придает ему уверенность. Поведение оратора и манеры не должны вызывать у слушателей недоумения, должны соответствовать этическим нормам[5].

Жесты, мимика, позы, выражение лица, улыбка, смех, симптомы душевных движений и состояний, (побледнел, покраснел, покрылся пятнами, мурашками, мелкая дрожь) - это так называемый невербальный или сомати-ческий язык, который является обязательным атрибутом эмоционального выступления и особым экстралингвистическим средством выразительности.

Мимика и жесты порой ярче и достовернее, чем слово, могут выразить чувство или волевое побуждение, но они сами по себе не способны выразить какую-то сложную, цельную, логически расчленимую мысль (речь не идет о специальных «ручных» языках, например, языке глухонемых). При пользовании звуковым языком мимика и жесты играют подсобную роль, сопровождая, дополняя и даже обогащая устную речь. Таким образом, жесты оратора -~ это физическое проявление чувств, эмоций, переживаний, сопровождающих его мысль (так же, как и улыбка, смех, слезы, гримаса презрения), это дополнительное средство воздействия на аудиторию[6].

Однако любому оратору необходимо помнить несколько основных правил пользования жестами, которые приводят в своих работах А. Пиз, П. Сопер, Д. Карнеги, М. Сперанский, А. Кони:

1) жесты должны быть естественными, непроизвольными и органичными: нельзя прибегать к механической жестикуляции и нельзя подавлять импульсов на половину; жест должен совпадать с ритмом выступления (интонацией, ударениями, паузами), что достигается только благодаря увлеченности и свободному владению текстом (А. Кони: «Жесты должны сливаться со словолч и усиливать его»);

2) жестикуляция не должна быть непрерывной, не каждая фраза нуждается в подчеркивании жестом (Сперанский: «Рука движется только ... в местах страстных, жарких и живых»);

3) жесты не должны быть однообразными, нельзя пользоваться одним жестом на протяжении всего выступления для придания словам выразительности (А. Кони; «Частные однообразные жесты неприятны, надоедают, раздражают»);

4) жесты должны отвечать своему назначению: их количество и интенсивность должны соответствовать внутреннему состоянию оратора, его темпераменту, теме речи и составу аудитории (например, взрослые в отличии от детей предпочитают умеренную жестикуляцию).

Лучшим и самым совершенным считается тот жест, который не замечают слушатели, так как увлечены содержанием речи. Нельзя научить естественности жестов, они индивидуальны. Об этом писал А. Кони: «Жесты человека, подобны его зубной щетке, должны быть сугубо личными. Ведь все люди непохожи друг на друга, и, если они будут вести себя естественно, их жесты будут индивидуальными». Самое главное для оратора - во время устного выступления не нужно думать о жестикуляции, кроме случаев, когда начнет казаться, что она чрезмерна и ее надо сократить.

У каждого оратора должны быть не только индивидуальные внешние данные, но и индивидуальный и неповторимый ораторский стиль - форма и способ изложения материала. Оратор отличается от актера прежде всего тем, что актер может играть каждый день разные роли, а оратор должен всегда оставаться самим собой, по его образу судят о содержании речи. Образ оратора индивидуален, но представляет собой социальный тип личности, со своим мировоззрением, эстетическими установками, эмоциональной конституцией, своим интеллектом, образованностью.

Еще в трудах. Цицерона мы находим описание трех типов ораторов:

«ораторы велеречивые, с возвышенной силой мысли и торжественностью выражений, решительные, разнообразные, неистощимые, могучие, во всеоружии готовые трогать и обращать сердца»; «ораторы сдержанные и проницательные, всему поучающие, все разъясняющие», средний тип -умеренный. «не обладающий ни изысканностью вторых, не бурливостью первых, смежный с обоими, чуждый крайности обоих».

В.И. Андреев в «Деловой риторике», используя принцип доминирования тех или иных личностных качеств, выделяет 16 типов ораторов (эврист, теоретик, авторитетный, интеллигентный, новатор, оптимист, доброжелательный, эрудит, логик, практик, демагог и т.д.).

Кони писал в «Советах лекторам»: «Чтобы лекция имела успех, надо:

1) завоевать внимание слушателей и 2) удержать внимание до конца речи». Решению этой задачи способствуют многие факторы (некоторые из них уже были рассмотрены более подробно в предыдущих темах, остается только обобщить сказанное).

При подготовке выступления необходим учет предполагаемой аудитории (возраст, пол, количественный и социальный состав, профессиональные интересы, уровень образования и общей культуры, физическое состояние, эмоциональный настрой, психологические особенности, отношение к теме выступления, к оратору). Оратор должен не только представить аудиюрию, но и почувствовать ее. Чем больше аудитория, тем легче она реагирует на эмоции, поэтому речь должна быть нагляднее и образнее. В немногочисленной аудитории с большой по объему речью выступать легче, потому что контакт со слушателями более интимен, и они меньше устают от соприсутствия.

Для установления контакта с аудиторией (психологического, интеллектуального, эмоционального) оратор должен уважительно относиться к аудитории, видеть в слушателях партнеров общения, уметь владеть собой (уверенность в себе определяется степенью владения материалом, когда уже не нужно беспокоиться ни о том, что сказать, ни о том, как сказать), преодолеть чувство страха, неуверенности, волнения, застенчивости, которые свойственны даже опытным ораторам, постоянно контролировать слушателей, определяя их реакцию на слова.

Существуют специальные приемы привлечения и удержания внимания слушателей:

1. Прием соучастия - использование глагола 1 лица множественного числа.

2. Прием внушения - апелляция к общности профессиональных, социальных интересов как основе схожих побуждений и реакций.

3. Прием текстового ожидания - отодвинутое объяснение (дается факт, объяснение откладывается), указание на выбор из нескольких решений.

4. Прием психологической паузы (5-7 секунд).

5. Прием парадоксальной ситуации - одно событие рассматривается с разных точек зрения.

6. Прием апелляции к непосредственным интересам слушателей.

7. Прием постановки проблемного вопроса.

8. Прием использования фактического материала, средств наглядности, примеров.

9. Прием краткого отступления от темы выступления. Поддерживанию внимания аудитории кроме того могут служить юмористические замечания, элементы оригинальности, неожиданности, импровизация, чередование разных форм подачи материала и т.д.[7]

Основной принцип взаимоотношений оратора и аудитории - это живое взаимодействие, не «я» и «они», а «мы», когда аудитория, слушая, участвует в общении.

Глава 2. Характеристика звучащей речи

2.1. Маркеры речевого поведения личности

В ходе исследования речевого поведения коммуникативной личности не принято придавать большое значение семантическому анализу лексических и фразеологических единиц языка, поскольку считается, что определенный коммуникативный потенциал лексическая единица приобретает только в речи. Такую точку зрения оспаривают современные последователи антропоцентрической теории языка. Как пишет К. Ажеж, «у языка нет способности творить реальность, <…> зато язык наделен способностью воссоздавать мир, упорядочивая его в соответствии со своими категориями; и самое главное, он позволяет осуществлять взаимодействие в процессе диалогического общения». Эту мысль можно дополнить: язык способен воссоздавать мир, уже отраженный в нем человеком за века существования общества и развития языкового сознания. А поскольку человек воспроизводит в языке собственное видение мира и частью этого мира является он сам, язык содержит не только сведения о действительности, внешней по отношению к человеку, но и информацию о самом человеке: «языковая деятельность – главное средство его самовыражения, ибо языки позволяют сочетать когнитивные процессы с выражением внутренних побуждений»[8].

Таким образом, можно предположить, что основная информация о вариантах речевого поведения личности должна быть отражена в системных средствах языка, среди которых лучше всего поддаются анализу и систематизации именно лексические и фразеологические единицы. Для подтверждения данного предположения нами были рассмотрены данные существующих толковых словарей русского языка.

Прежде всего, из словарей были выбраны номинации человека, в структуре семантики которых имеются семы «речь», «речевое поведение». Другими словами, выбранные номинации должны были обязательно указывать на определенный характер речевого поведения обозначаемого человека. Выяснилось, что таких лексических единиц в русском словаре более 300 (их количество, по нашему мнению, может быть существенно увеличено в ходе анализа художественного и реального дискурсов). Выделенные лексические единицы можно разделить на две группы:

1) номинации человека, характеризующие его речевое поведение эксплицитно (это такие лексические единицы, как крикун, говорун, болтун, мямля, ворчун, хам, клеветник, доносчик и др.);

2) номинации человека, характеризующие его речевое поведение имплицитно (деспот, диктатор, тиран, стерва, истеричка, наглец, псих, упрямец и др.).

Первая группа номинаций имеет отглагольное происхождение. Каждая из них образована от глагола, называющего определенное речевое действие или речевую стратегию (кричать – крикун, болтать – болтун и т.д.).

Вторая группа номинаций представляет для описания речевого поведения русской коммуникативной личности, на наш взгляд, наибольший интерес, так как обычно представляет комплексную характеристику речевого поведения. Например, тиран – это не только тот, кто в категорической форме навязывает свою волю собеседнику, по своему усмотрению руководит его поведением, не считаясь с чувствами и собственными потребностями последнего, но в то же время и тот, кто в силу своего возраста, социального положения, роли наделен правом делать это: он старший, главный, первый. Таким образом, семантическая структура номинации тиран включает в себя помимо основной семы («директивное навязывание своей воли собеседнику») следующую информацию о речевом поведении обозначаемой личности:

1) лексема тиран как правило характеризует мужское речевое поведение;

2) тиран по отношению к собеседнику реализует вариант речевого поведения с нисходящим соотношением статусных ролей (тиран превосходит собеседника по статусу);

3) коммуникативный партнер тирана по своему социальному положению, возрасту, психологическому состоянию и т.п. не может в открытой форме выражать свою волю и противостоять воздействию собеседника (нельзя тиранствовать над тем, кто не зависит от тирана, не находится у него в подчиненном положении)[9].

Самым главным основанием, позволившим нам выделить номинацию тиран, является то, что тираном нельзя быть без использования речи: тиранство обязательно связано с определенным вариантом речевого поведения, информация об этом варианте репрезентируется носителем языка уже при самом факте употребления указанной лексической единицы и так же легко «считывается» адресатом речи. Толковые словари русского языка не дают такого подробного определения семантики номинации тиран, вероятно, потому что представленные нами элементы семантики данной лексемы считаются коннотативными, а словарные дефиниции обычно основаны на определении денотативного значения слова. По нашему мнению, такой подход к составлению словарей русского языка необходимо пересмотреть и включить в словарные дефиниции языковые коннотации слов, которые, в отличие от дискурсивных коннотаций, не зависят от особенностей коммуникативного употребления лексической единицы и неразрывно связаны с денотатом. Особенно это важно для средств вторичной номинации, у которых языковая коннотация составляет основную часть лексического или фразеологического значения. Существующие дефиниции средств вторичной номинации предельно схематичны и часто вовсе не отражают конституционных особенностей речевого поведения обозначаемого лица[10].

Новый взгляд на структуру лексического значения языковых единиц, характеризующих человека и его существование, уже отстаивается многими учеными. Немало этому способствуют основы когнитивной лингвистики, в русле которой слово рассматривается как единственное доступное человеку рациональное средство репрезентации концепта. Для определения структуры соответствующего концепта исследователи проводят многочисленные ассоциативные эксперименты, результаты которых, на наш взгляд, могли бы существенно уточнить существующие словарные дефиниции соответствующих языковых знаков.

Так, Н.В. Семенова по результатам ассоциативного эксперимента, уточняет, что стерва – это «женщина, которая использует свою сексуальную привлекательность для достижения цели ‹…›. Женщина, которая не чувствует сострадания к ближним, если это противоречит поставленным целям, ее не беспокоит душевное состояние людей, которых она использует»[11]. Н.В. Семенова называет полученную информацию ассоциативным значением слова, но, на наш взгляд, это и есть та самая языковая коннотация, речь о которой шла выше:

1. Стерва всегда женщина (это легко выводится даже из формальной структуры языковой единицы).

2. Стерва сексуально привлекательна, осознает это и при случае пользуется этим (по этой причине использование этой лексической единицы по отношению к конкретной женщине почти комплимент для последней: лучше быть стервой, чем коровой, ощипанной курицей или «синим чулком»).

3. Стерва безжалостна. Она для достижения своих целей легко может пренебречь морально-этическими нормами и не обращать никакого внимания на чувства и потребности окружающих. Главное – это ее чувства и потребности. Однако в своей безжалостности стерва продолжает заботиться о том, чтобы сохранить свое главное оружие – сексуальную привлекательность.

Все перечисленные элементы, на наш взгляд, могли бы существенно дополнить словарные дефиниции лексической единицы стерва. К ним также следовало добавить то, что для стервы характерен агрессивный вариант речевого поведения: ее речь едкая, колкая, язвительная, презрительная (к тем, кого она считает не заслуживающими внимания) и т.п. По нашему мнению, ассоциативный эксперимент Н.В. Семеновой это показал, просто исследователь не акцентировал внимание на соответствующих результатах.

Обобщая информацию о номинациях личности, характеризующих ее речевое поведение, можно сказать, что 1) в их производстве задействованы различные средства словообразования (если в словообразовательной цепочке тиран – тиранствовать именно слово тиран содержит производящую основу, а остальные слова с этой же основой производные, то лексемы наглец и упрямец, напротив, имеют производные основы: наглый – наглец, упрямый – упрямец); 2) многие из отмеченных лексических единиц представляют собой средства вторичной номинации, основным компонентом семантической структуры которых является языковая коннотация; 3) словарные описания данных единиц схематичны, не отражают характера речевого поведения обозначаемого лица и нуждаются в дополнении и уточнении.

Особняком в этой группе стоят номинации, образованные путем перехода имен собственных в нарицательные: манилов, собакевич и т.д. Они относят именуемую личность к конкретному варианту речевого поведения, репрезентированному в соответствующем художественном произведении.

Следующая группа лексических единиц, характеризующих речевое поведение личности – это средства описания речевого поведения: прилагательные и наречия, входящие в структуру словосочетаний, образованных по схемам:

«человек какой?» (агрессивный, упрямый, честный, вредный, привередливый и т.д.);

«речь (речи) какая (какие)?» (резкая, громкая, грубая, нежная, ласковая, убедительная и т.д.);

«говорить (сказать) как?» (резко, громко, грубо, нежно, ласково, убедительно и т.д.)[12].

Описательные средства речевого поведения личности могут соотноситься с соответствующими номинантами говорящего субъекта (агрессивный – агрессивно – агрессор, манипулятивный – манипулятор, авторитетный – авторитетно – авторитет), но далеко не всегда. Например, речь может быть нежная, но человека, говорящего нежно, не называют неженкой: данная номинация имеет другую семантику.

В целом описательные средства, по сравнению с номинациями, дают более полное представление о речевом поведении личности, поэтому для получения объективных результатов необходимо рассматривать обе группы средств в комплексе. Это дает возможность посредством компонентного анализа семантики лексических единиц установить связи и соответствия в том числе между разнокорневыми словами.

Примыкают к описательным средствам речевого поведения личности номинации соответствующих типов речи, высказываний (абстракция, абсурд, алогизм и т.д.). Их нельзя смешивать с номинациями речевых тактик и стратегий (агрессия, манипуляция, приказ, угроза, просьба и т.д.). Последние обычно имеют отглагольное происхождение (приказывать – приказ, угрожать – угроза, просить – просьба, молить – мольба).

Перформативные глаголы и производные от них номинации характеризуют стратегический план речевого поведения личности. Связь между глаголом (номинацией) и определенной речевой тактикой / стратегией устанавливается легко: с помощью глагола просить репрезентируется речевая стратегия просьбы (Я прошу…). Если идти по пути логического анализа языка и коммуникации, то количество перформативных глаголов будет равно количеству стратегий и тактик речевого поведения. Но дело в том, что характеристика речевого поведения личности в языке неизмеримо богаче искусственно вычлененного из смоделированного коммуникативного процесса набора речеповеденческих вариантов.

Так, ни в одной научной работе, посвященной логическому анализу языка, нет упоминания о стратегии «мучение» и преформативном глаголе мучить, хотя в русском языке данный глагол давно существует как единица вторичной номинации и активно используется в значении «постоянно говорить что-либо неприятное для собеседника, критиковать его, противоречить ему и т.д., − доводя собеседника до крайней степени эмоционального утомления». В коммуникации данный глагол функционирует в комплексе с номинацией мучитель. Когда человек говорит, что его замучили, не подразумевая при этом физического воздействия со стороны собеседника, психологического утомления от тяжелой работы, длительного ожидания, значит, он длительно подвергался такому речевому воздействию, которое причинило ему сильнейшую душевную боль и крайне утомило (истощило) его. Перенос значения здесь основан на сходстве физической и душевной боли.

Таким образом, в лексике русского языка зафиксировано представление о таком речевом поведении, которое может причинить боль адресату речи. Причем виды боли, связанные с речевым общением, в семантике единиц вторичной номинации необычайно разнообразны:

1) боль, подобная той, которую причиняют орудия пыток (пытать – допытываться);

2) боль, подобная той, которую причиняют укусы животных (грызть – загрызть – загрызать, есть – заесть – поедом есть, кусать – укусить);

3) боль, подобная той, которую причиняют острые, режущие, колющие предметы (резать – зарезать – (за)резать без ножа, пилить – запилить, колоть – уколоть);

4) боль, подобная той, которую причиняют огонь, раскаленный металл (жечь – обжечь – обжигать).

Конечно, у приведенных глаголов и образованных от них фразеологических оборотов разная степень привязки к речевому поведению личности: если обжечь можно и словом, и взглядом, и ударом, то укусить (кроме зубов) можно только словом. А значит, при формулировке дефиниции слова укусить в переносном значении обязательно должна быть учтена конституционная для данной единицы вторичной номинации сема «речь».

В настоящее время уже появляются словари и справочники нового типа, которые включают в себя не только перформативные глаголы, но и средства вторичной номинации, например, горячиться, грозить, выпалить, срезать (словом) и т.д. При этом авторы словарей делают попытки подробного описания коммуникативного использования таких глаголов: «Срезать словом – резко ответить, огорошить, дать острый, обидный ответ»[13]. Новые словари могут быть очень полезны для развития речевой культуры изучающих русский язык, в преподавании русского языка иностранцам.

Кроме названных ранее лексических средств, характеризующих речевое поведение личности, следует отметить также устойчивые сравнения и фразеологические единицы, которые могут выступать как в роли номинаций человека говорящего (бесструнная балалайка, базарная баба), так и в роли средств описания речевого поведения личности (болтливый, как сорока; язык без костей) или характеризации стратегического плана речевого поведения личности (каркать, как ворона; петь Лазаря). Среди существующих справочных изданий следует отметить «Словарь устойчивых сравнений» З.И. Антоновой и Е.В. Скворецкой. В этом словаре описание устойчивых сравнений, характеризующих речевое поведение личности, структурируется с учетом особенностей и потребностей речевого общения: «Впиться как клещ / пиявка (с осужд.). О человеке, который неотступно, назойливо требует чего-то от другого или умоляет его о чем-то, надоедает постоянными просьбами, вопросами». Как синонимические варианты данного устойчивого сравнения в словаре рассматриваются пристать как банный лист, вцепиться, как кошка / репей. Также указывается на возможность отдельного использования составляющих устойчивых сравнений: клещ, пиявка, кошка, репей, банный лист – при сохранении функции сравнения.

Все кратно охарактеризованные нами группы лексических и фразеологических единиц взаимодействуют друг с другом, поэтому их комплексное описание могло бы дать наиболее полное представление о речевом поведении личности в русской языковой картине мира.

Конечно, нельзя ограничивать исследование речевого поведения личности только анализом семантики лексических и фразеологических единиц. Для автора настоящего исследования это лишь один из этапов комплексного исследования речеповеденческих типов русской коммуникативной личности, которые определяются нами как макромодели коммуникативного поведения личности; концептуализированные в языковой картине мира представления об особой системе речеповеденческих стратегий, тактик, стереотипов, речевых поступков, которые объективируются в речевом поведении говорящих индивидов в соответствии с их психологическими и социальными характеристиками и проявляются в осознанном / неосознанном выборе и использовании средств языка[14].

При этом нельзя и игнорировать результаты семантического анализа системных средств языка, поскольку в языке заключена, по признанию многих исследователей, вся потенциальная коммуникация, вся основная информация о речевом поведении личности, накопленная сообществом носителей языка за много веков.

2.2. Распознавание индивидуальных и групповых характеристик говорящего по звучащей речи

Наибольшую сложность, а потому и больший интерес для исследователя составляет литературная звучащая речь говорящих, претендующих на лидирующее или престижное положение в обществе. Известно, что образованные носители русского языка престижным считают владение литературной нормой. Поэтому проявления территориальных диалектов, социодиалектов, просторечия нивелируются сознательным следованием нормы и правилам русского литературного языка. Диалектные или иноязычные проявления на уровне лексики и грамматики, на поверхностном фонетическом уровне скорее исчезают из литературной формы звучащей речи.

В то же время не всегда человек может избавиться от диалектных и иноязычных особенностей, даже когда он сознательно старается это сделать. Здесь многое зависит от рода деятельности и уровня образования. Но даже педагоги, образованные люди, потомственные интеллигентны из высокого социума, могут сохранять в своей речи остаточные диалектные или иноязычные проявления. Так, например, люди высокого интеллекта и образования, высокой культуры, выходцы из территорий, где существуют старые научные школы, университеты сохраняют в своей речи остаточные диалектные явления на сегментном и суперсегментном уровне. Это связано с тем, что существенное влияние оказывает общая лингвистическая обстановка и социокультурная среда в крупных культурных населенных центрах, особенно в окружении иноязычных и диалектных групп[15].

Для установления территориально-диалектного происхождения говорящего, образования, профессиональных интересов, а также признаков проявления интерференции национального языка исследуются такие отступления от нормы и ее варианты, которые сохраняют тенденцию «оставаться» даже в литературном стиле речи образованных носителей русского языка.

В основе возможности определения региональной принадлежности по звучащей речи лежит наличие значительных модификаций русского языка, распространенных на различных территориях[16].

Речь носителей русского языка, проживающих на далеко отстоящих друг от друга территориях и, в особенности, на границах с территориями, населенными носителями иных языков существенно отличается от нормативного литературного языка и его региональных разновидностей рядом специфичных устойчивых для определенного региона диалектных особенностей.

До начала 12 века северные и южные говоры русского языка различались на всех уровнях языковой системы: развитие корреляции согласных по мягкости -твердости и глухости -звонкости на юге и полное отсутствие такой корреляции на севере, серия нейтрализаций в безударном вокализме на юге и полное отсутствие такой корреляции на севере; нейтрализация противопоставлений в безударном вокализме на юге и полное сохранение старых позиционных отношений в вокализме на севере, стабилизация словесного ударения на севере и подвижность на юге, морфологические модификации в именных формах, категории вида (на юге развивается раньше, чем на севере), развитие синтаксических конструкций, новых типов подчинительных связей и т.д. В местах столкновения этих двух систем образовались средневеликорусские говоры, которые соединили в своей системе наиболее важные и далеко зашедшие процессы развития русской языковой системы, не завершенные до настоящего момента.

Городское население определенных регионов практически обязательно несет в своей речи открытые или достаточно завуалированные остаточные диалектные явления. Наиболее стойкими можно назвать особенности структурирования фонетических слов, специфическую интонацию, то есть явления надсегментные. В меньшей степени сохраняются сегментные территориальные особенности.

Если за основу в качестве отправной единицы анализа взять фонетическое слово или ритмическую структуру (РС), то становится более ясным возможность описания и характеристики остаточных диалектных явлений.

Но сначала, кратко рассмотрим укрупненную схему диалектного членения РФ.

Обычно различают северное наречие, южное наречие, среднерусские говоры. Природа последних сложна в силу процессов интерференции с угрофинскими и тюркскими языковыми группами, а также процессами социального порядка - переводом крестьян с северных и южных территорий в результате освоения новых земель, в том числе территории Казанского и Астраханского ханств.

Современная диалектология предлагает следующее более подробное членение групп говоров: 1) Ладого-Тихвинская, 2) Архангельская, 3) Вологодская, 4) Псковская, 5) Владимиро-Поволжская, 6) Смоленская, 7) Тульская, 8) Курско-Орловская, 9)Рязанская[17].

Использование методов лингвистической географии, а именно: выявления систем изоглосс, позволяет провести такую дифференциацию.

Наиболее общие изоглоссы охватывают ряд групп. Так, 1-5 группы характеризуются «оканьем», однако изоглосса полного оканья проходит по территории с 1 по 4 группу, 5 группа представлена умеренным «оканьем», то есть оканьем с редукцией. Например, в группах 1-4 произносят [молоко], [потолок], [поросёнок], [золото], в группе 5 те же слова представлены сильной редукцией слабых неударных слогов [мълоко], [пътолок], [пъросёнък], [золътъ].

Для консонантизма характерно [г]-взрывное. В ряде говоров имеет место «цоканье» и «чоканье» курица - кури[ч]а, улица - ули[ч]а, человек - [ц]оловек. Цоканье и чоканье не сохраняются в речи лиц, получивших образование и старающихся избавиться от региональных особенностей речи.

Более распространенными в качестве остаточных явлений сохраняются [l] -европейское, полумягкое в отличие от нормативного мягкого. В частности, эта особенность характерна для Вологодской, частично Архангельской групп, а также Костромской области.

Однако [l] европейское типично для южных групп наречий и охватывает области Калужскую, Тульскую, Брянскую, Орловскую, Белгородскую.

Типичными особенностями южных наречий является [х]-фрикативное и аканье, причем следует различать полное аканье и аканье с редукцией. Например, аканье без редукции говорю- [хавър`у], потолок - [паталок], [пъросёнък], молоко - [малако][18].

При фоноскопическом анализе следует обращать внимание на ритмическую модель слова. Для удобства обозначим эту модель дробью, где в числителе указано количество слогов в фонетическом слове, а в знаменателе место ударения, т.е. слова молоко, говорю имеют ритмическую структуру (РС) =3/3, слова топор, сделал имеют ритмическую структуру 2/2 и т.д.

Навык говорящих с нестандартным произнесением первого предударного гласного с тенденцией к сохранению во времени и качественному изменению в РС 3/3, переносится и на структуру 2/2, где отсутствует второй предударный слог. Исключение составляет так называемое «ляпанье», где предударный гласный [а] растянут.

В целом можно дифференцировать признаки остаточных диалектных явлений, сохраняющихся среди высокообразованных носителей русского языка, владеющих литературной нормой, сигнализирующих об их территориальной диалектной принадлежности.

На сегментном уровне для северно-великорусских говоров специфичным сохраняется «оканье», так называемы «зажатый» первый предударный [а] и. Для южно-великорусских это /г/ щелевое, полное «аканье», губно-губное [w] и l- европейское.

На суперсегментном уровне реализации просодических моделей вместо планового понёижения тона в завершенных синтагмах наблюдается в большей или меньшей степени интонация незавершенности в виде мелодического подъема. Для Владимирско-Поволжской группы говоров данное явление более характерно, а для Вологодско-Кировской группы данное явление отмечено в меньшей степени.

Заключение

Речь является основным средством человеческого общения. Без нее человек не имел бы возможности получать и передавать большое количество информации, в частности такую, которая несет большую смысловую нагрузку или фиксирует в себе то, что невозможно воспринять с помощью органов чувств (абстрактные понятия, непосредственно не воспринимаемые явления, законы, правила и т.п.). Без письменной речи человек был бы лишен возможности узнать, как жили, что думали и делали люди предыдущих поколений. У него не было бы возможности передать другим свои мысли и чувства. Благодаря речи как средству общения индивидуальное сознание человека, не ограничиваясь личным опытом, обогащается опытом других людей, причем в гораздо большей степени, чем это может позволить наблюдение и другие процессы неречевого, непосредственного познания, осуществляемого через органы чувств: восприятие, внимание, воображение, память и мышление. Через речь психология и опыт одного человека становятся доступными другим людям, обогащают их, способствуют их развитию.

В заключение надо отметить также следующее, что характеристики просодических моделей синтагм существенно зависят от наличия или отсутствия фразовых выделительных ударений, типология которых связана с коммуникативной, модальной и эмоциональной функциями. Модальность - это языковая универсалия, способствующая формированию смысла речевого высказывания. В звучащей речи модальность подразделяется на объективную (объективно присущую лингвистической форме речевого высказывания, формирующую его содержание) и субъективную (выражающую отношение говорящего к предмету речи).

Для звучащей речи типично, что субъективная модальность реализуется специфичными классами лексем, имеющих значение с модальным семантическим содержанием и инверсией порядка слов в качестве основной синтаксической модели, а также чисто фонетически (увеличением времени, интенсивности, сдвигом формантных частот). В случае отсутствия лексическо-грамматических показателей субъективная модальность в звучащей речи выражается совокупностью признаковых параметров, ведущим среди которых оказывается мелодика. Выражение категорий субъективной модальности и типы эмоциональных ударений реализуются на ударном слоге фонетического слова носителя соответствующего фразового акцента.

Необходимо также учитывать, что сопоставимость сравниваемых форм звучащих текстов достигается при общности значений их модальных показателей. При этом их нужно отличать от проявлений эмоциональных состояний говорящего, которые могут как совпадать, так и различаться.

В одном и том же речевом фрагменте значения модальности и эмоционального состояния могут совпадать, однако они не тождественны и манифестируются различными показателями. К модальным признакам относятся такие значения как убежденность/заинтересованность, уверенность/неуверенность, удовлетворенность/неудовлетворенность. Эмоциональное состояние выражают на просодическом уровне восторг, радость, гнев, печаль, иронию и т.п.

Таким образом, наиболее сложной для усвоения и сознательного контроля остается просодическая организация речи - ритмико-мелодическое оформление структурных единиц звучащего текста, реализованных в усвоенных с детства и сформированных в качестве речевых навыков ритмических моделях и схемах, структурирующих высказывание. Эти признаки наряду с проявлением групповых тембральных характеристик оказываются наиболее важными для распознавания индивидуальных и групповых свойств личности.

Список использованной литературы

1. Ажеж Клод. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки: Пер. с фр. М.: Едиториал УРСС, 2003.

2. Антонова З.И., Скворецкая Е.В. Словарь устойчивых сравнений. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2004.

3. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. – М.: КомКнига, 2009.

4. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. – М.: Инфра-М, 2007.

5. Кормилицына М.А., Сиротинина О.Б. Общение людей и жизнь языка // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. - 2006. - Т. 6. - № 1-2. - С. 22-26.

6. Кравченко Я.Ю. Обусловленность речевого поведения личными чертами участников коммуникации // Современные наукоемкие технологии. - 2007. - № 11. - С. 113-113a.

7. Леонтьев А.А. Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации. – М.: Смысл, 2008.

8. Пивонова Н.Е. Речевые и письменные коммуникации. Учебно-методические пособие. – М.: ИВЭСЭП, Знание, 2005.

9. Поселенова А.В. Речеповеденческий тип коммуникативной личности как объект прагмалингвистического анализа //Русское слово в контексте культуры: Материалы конференции. Орел: ООО «Издательский дом «ОРЛИК» и «К», 2008.

10. Розенталь Д.Э. Русский язык на отлично. Стилистика и культура речи. – М.: Оникс, Мир и Образование, 2009.

11. Романова Н.Н., Филиппов А.В. Словарь. Культура речевого общения: этика, прагматика, психология. – М.: Флинта: Наука, 2009.

12. Семенова Н.В. Кто же такая стерва? (О проблеме определения инвективности лексики) // Человек говорящий и пишущий: материалы IV Международных Березинских чтений / Отв. ред. А.П. Тусичишный. – М.: МГЭИ, 2008.

13. Сидоров Е.В., Сидорова Н.А. Базовая структура аксиологического измерения речевой коммуникации // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова. - 2009. - № 6. - С. 166-172.

14. Соболев В.H. Принципы формирования фонетической функции и оценивания качества речевой коммуникации // Телекоммуникации. - 2007. - № 1. - С. 7-11.

15. Солганик Г.Я. Практическая стилистика русского языка. – М.: Академия, 2008.

[1] Розенталь Д.Э. Русский язык на отлично. Стилистика и культура речи. – М.: Оникс, Мир и Образование, 2009. – с. 21.

[2] Солганик Г.Я. Практическая стилистика русского языка. – М.: Академия, 2008. – с. 85.

[3] Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. – М.: КомКнига, 2009. – с. 42.

[4] Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. – М.: КомКнига, 2009. – с. 57.

[5] Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. – М.: Инфра-М, 2007. – с. 84.

[6] Леонтьев А.А. Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации. – М.: Смысл, 2008. – с. 31.

[7] Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. – М.: Инфра-М, 2007. – с. 93.

[8][8] Ажеж Клод. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гумани-тарные науки: Пер. с фр. М.: Едиториал УРСС, 2003. – с. 249.

[9] Кравченко Я.Ю. Обусловленность речевого поведения личными чертами участников коммуникации // Современные наукоемкие технологии. - 2007. - № 11. - С. 113.

[10] Пивонова Н.Е. Речевые и письменные коммуникации. Учебно-методические пособие. – М.: ИВЭСЭП, Знание, 2005. – с. 84.

[11] Семенова Н.В. Кто же такая стерва? (О проблеме определения инвективности лексики) // Человек говорящий и пишущий: мате-риалы IV Международных Березинских чтений / Отв. ред. А.П. Тусичишный. – М.: МГЭИ, 2008. – с. 115.

[12] Кравченко Я.Ю. Обусловленность речевого поведения личными чертами участников коммуникации // Современные наукоемкие технологии. - 2007. - № 11. - С. 113.

[13] Романова Н.Н., Филиппов А.В. Словарь. Культура речевого общения: этика, прагматика, психология. – М.: Флинта: Наука, 2009. – с. 250.

[14] Поселенова А.В. Речеповеденческий тип коммуникативной личности как объект прагмалингвистического анализа //Русское слово в контексте культуры: Материалы конференции. Орел: ООО «Издательский дом «ОРЛИК» и «К», 2008. – с. 297.

[15] Соболев В.H. Принципы формирования фонетической функции и оценивания качества речевой коммуникации // Телекоммуникации. - 2007. - № 1. - С. 7.

[16] Солганик Г.Я. Практическая стилистика русского языка. – М.: Академия, 2008. – с. 96.

[17] Сидоров Е.В., Сидорова Н.А. Базовая структура аксиологическо-го измерения речевой коммуникации // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Доб-ролюбова. - 2009. - № 6. - С. 168.

[18] Кормилицына М.А., Сиротинина О.Б. Общение людей и жизнь языка // Известия Саратовского университета. Новая серия. Се-рия: Филология. Журналистика. - 2006. - Т. 6. - № 1-2. - С. 24.

Оглавление