О простом смысле экономики

Львов Иосиф Георгиевич

Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей.

И.Ньютон

Теории, которые постепенно приспосабливаются к наблюдаемым данным, приводят к нагромождению разрозненных утверждений.

А.Эйнштейн

Уровень прогресса прямо связан с уровнем абстрагирования.

Дж. К.Максвелл

Сегодняшние представители экономической науки очень любят подчеркивать абсолютную неизбежность пугающей многих объемистости их теоретических трудов, используя зачастую в качестве эпиграфа для таковых следующие известные слова своего великого коллеги Альфреда Маршалла: "Любое краткое изложение экономических идей способствует заблуждениям (исключая, возможно, данное мое утверждение)" [1, С.12.]. Настоящей статьей, однако, мы планируем доказать как раз прямо противоположное - что большой объем может быть сколько-нибудь оправдан разве что только в том особом случае, когда речь идет о многогранном анализе многочисленных конкретных ситуаций, встречающихся в реальной хозяйственной практике людей. Основные же положения собственно фундаментальной экономической теории вполне могут быть изложены, как далее и будет сделано, буквально на нескольких страницах, ибо исходная базовая сущность экономики сама по себе удивительно проста. Многословие же здесь является прямым следствием просто недостаточной степени понимания освещаемой проблематики, т. е. за ним прячется элементарная неспособность точно осмыслить, а следовательно - и ясно изложить, главные аспекты того или другого коренного вопроса.

В этом смысле современная экономическая теория действительно характеризуется, к сожалению, как и предупреждал в приведенном в качестве эпиграфа высказывании Альберт Эйнштейн, буквально бросающейся в глаза разобщенностью многих своих главных разделов, отсутствием необходимой согласованности в самих подходах к трактовке освещаемых в них явлений. Иначе говоря, названная теория на самом деле представляет собой именно подчеркнутое им вынужденное нагромождение многочисленных разрозненных утверждений, что и является главной причиной переживаемых ею сегодня весьма серьезных трудностей, хорошо известных специалистам. Вот как описывает, например, это ее состояние в предисловии к русскому изданию известной книги Марка Блауга "Экономическая мысль в ретроспективе" член-корреспондент РАН В.С. Автономов: "После того, как марксистская парадигма экономического анализа была отправлена "на заслуженный отдых", в области экономической теории у нас образовался некий вакуум, который, естественно, заполняется некритически заимствованными фрагментами западной экономической теории. Слово "фрагменты" употреблено не случайно. Дело в том, что современная западная экономическая наука не знает такого жанра, как типичный для прошлого века трактат под названием "Принципы политической экономии", в котором в единую систему увязываются все экономические закономерности. Отдельные отрасли экономического анализа настолько специализировались, что даже самые синтетические умы не способны создать оригинальную теорию, охватывающую все" [2, С.ХIХ.].

При этом сама названная Автономовым специализация хотя и несет в себе, конечно, определенное рациональное зерно, но в целом никак не может быть объяснена просто накоплением достаточно большого объема знаний, требующим введения обычного для таких случаев общественного разделения труда. Напротив, - она во многом определяется именно неспособностью экономической науки объяснить все изучаемые ею явления с неких принципиально единых позиций, вследствие чего таковая и разделяется на множество почти не взаимоувязанных между собой отдельных направлений. Именно поэтому знаменитый Йозеф Алоиз Шумпетер, особо подчеркнув в своей фундаментальной "Истории экономического анализа" несомненную "важность специализации, в результате которой (на сравнительно поздней стадии) возникли отдельные науки", специально уточняет затем далее (речь у него идет сначала о специализации научного поиска в целом, но все сказанное в полной мере относится, как мы увидим, и к вынужденной специализации внутри собственно самой экономической науки), что "этот процесс специализации никогда не следовал никакому рациональному плану - явному или неявному. Совокупность наук,- продолжает он,- никогда не имела логичной структуры, она похоже скорее на тропический лес, чем на здание, возведенное по плану... В особенности это относится к экономической науке, не являющейся строгой наукой, наподобие акустики, а скорее совокупностью плохо упорядоченных и непересекающихся областей знания вроде "медицины". Поэтому мы будем приводить определения экономической науки у других авторов,- добавляет Шумпетер,- прежде всего для того, чтобы поразиться их неадекватности, но сами не будем придерживаться ни одного из них" [3, С.254,255.].

И действительно - отмечаемое Шумпетером многообразие существующих определений экономической науки, зачастую прямо противоречащих друг другу, настолько поражает, что попросту вынуждает сделать следующий не очень приятный для экономистов вывод: глубинный смысл экономики как таковой вообще ускользает от их понимания. "В первой половине ХIХ века,- пишет по этому поводу в упомянутой выше своей книге сам Марк Блауг,- ...экономика (т. е. изучающая ее теория - И.Л.) рассматривалась как исследование "природы и причин богатства народов" (Смит), "законов, которые регулируют распределение произведенного на Земле" (Рикардо) и "законов движения капитализма" (Маркс). Однако после 1870 г.,- указывает он,- экономику стали рассматривать в качестве науки, которая анализировала "человеческое поведение как отношение между данными целями и ограниченными средствами, имеющими альтернативные возможности применения" - удачное определение, сформулированное в 1932 г. Роббинсом: при буквальном понимании этой дефиниции многое из происшедшего ранее теряет право называться экономической наукой. После двух столетий заботы об увеличении ресурсов и росте потребностей с 1870 г. экономика стала в основном исследованием принципов, управляющих эффективным распределением ресурсов при условии, что и ресурсы, и потребности заданы заранее.

Классическая экономическая теория,- продолжает Блауг,- была настолько же макро-, насколько и микроэкономикой; неоклассическая теория была уже только микроэкономикой; макроэкономика вновь обрела себя при посредстве Кейнса и в течение десятилетия или около того фактически заменила микроэкономику" [2, С.4.]. Затем эти два направления, добавим от себя, фактически разделись, существуя хотя и в рамках одной неоклассической теории, но практически обособленно друг от друга. А в конечном счете, повторим еще раз, экономическая наука вообще распалась на множество почти невзаимосвязанных между собой отдельных утверждений, что прямо свидетельствует как раз о непонимании ею глубинной сущности всей экономической действительности в целом. Отсюда, заметим, и отмеченное выше многословие, обусловленное отсутствием у автора возможности выразить свою мысль простым и доходчивым языком, базирующимся именно на таком едином понимании. Вот эту главную проблему экономической науки мы и хотели бы теперь по возможности ликвидировать, предложив простое и наглядное (и как следствие - предельно краткое) объяснение самой сути экономики.

Начнем же мы решение данной задачи с выбора наиболее естественной аксиоматики - ведь в целом вообще ничего нельзя сделать, как справедливо заметил Архимед, не имея точки опоры. Не существует, соответственно, и научных теорий без положенных в их основу определенных аксиом, и правильный выбор последних играет очень важную роль, во многом определяя итоговый уровень всей построенной на данном фундаменте теоретической концепции в целом. Так что всегда следует очень ответственно относиться к выбору подобного фундамента, на котором и возводятся затем уже сугубо логические теоретические построения. Основная же рекомендация по формированию требуемой аксиоматической базы напрямую содержится в тех самых словах Исаака Ньютона, которые, являясь основным эпиграфом к настоящей статье, во многом определяют и все ее итоговое содержание. В полном своем виде это его знаменитое высказывание представляет собой первое из специально сформулированных им четырех главных принципов познания природы - дословно: "Правил философствования" - и выглядит в "Математических началах натуральной философии" следующим совершенно недвусмысленным образом: "Не должно принимать в природе иных причин сверх тех, которые истинны и достаточны для объяснения явлений... Природа ничего не делает напрасно, а было бы напрасным совершать многим то, что может быть сделано меньшим. ПРИРОДА ПРОСТА И НЕ РОСКОШЕСТВУЕТ ИЗЛИШНИМИ ПРИЧИНАМИ ВЕЩЕЙ" [4, С.502.]!

Именно из последней, наиболее важной здесь для нас ньютоновой мысли как раз и следует упомянутая выше основная рекомендация по формированию той исходной аксиоматической базы, которая и должна закладываться в основу любой заслуживающей внимания теории: нужно обязательно стремиться использовать как можно меньшее число исходных аксиом, в пределе - всего одну, с позиций которой можно было бы объяснить абсолютно все исследуемые явления! Необоснованное же "размножение" таких аксиом, т. е. именно "роскошествование излишними причинами вещей", как раз и приводит к тому самому "нагромождению разрозненных утверждений", о котором специально говорилось выше. Только уяснив для себя все это, мы можем смело переходить теперь к главной задаче настоящей статьи.

Экономика - это очень просто!

Все выше сказанное о правилах выбора необходимых аксиом в полной мере относится, понятно, и непосредственно к экономической науке, где также существует своя собственная базовая аксиоматика. Применяемые здесь основные аксиомы сами по себе достаточно просты и в целом широко известны, хотя в соответствующей литературе и не принято по ряду причин обозначать выражающие их положения именно данным особым термином. Они к тому же несколько разнятся в зависимости от конкретной точки зрения того или другого автора, но все же легко можно выделить в них, как правило, некую общую черту, свойственную, по крайней мере, авторам одной и той же научной школы. А таковых в экономической науке, как известно, совсем немного, в глобальном плане - всего две, называемых обычно, как мы видели, классической и неоклассической. Более того - и в аксиоматике этих главных школ, если присмотреться, тоже можно найти больше общих черт, чем различий, что говорит об отличии указанных вариантов теории друг от друга не столько по выбору самой главной аксиомы, сколько по способу ее последующей интерпретации.

Впрочем, не стоит и преуменьшать эти отличия, ибо именно они, как будет далее показано, и помешали в конечном счете экономической теории превратиться сегодня в целостную единую концепцию. Из-за чего и возникла, напомним, необходимость в самой настоящей статье, призванной наполнить экономический взгляд на происходящее объективным единым содержанием. Но сейчас нам пока предстоит сделать выбор в пользу конкретной аксиоматики только одной из двух названных базовых школ, с позиций которой мы и начнем развивать далее свой анализ. Выбор этот, вообще говоря, достаточно произволен. Но, учитывая, что исторически первой сложилась все-таки классическая школа, исходные труды которой увидели свет еще во второй половине восемнадцатого века, а также прямо связанную с этим обстоятельством относительную простоту и бесхитростность большинства ее научных концепций, не успевших вылиться еще на тот момент в слишком большое "нагромождение" используемых аксиом, именно ее аксиоматику и используем мы теперь в качестве отправной точки своего исследования.

Главными авторами этой школы являются, как отмечено Блаугом, Адам Смит и Давид Рикардо, к которым обязательно следует добавить еще и упоминавшегося вместе с ними Карла Маркса. А основной аксиомой здесь выступает основополагающее утверждение о том, что главным, определяющим все экономические пропорции, фактором, является совершенно особый экономический параметр - затраты человеческого труда. Причем наиболее последовательно данный принцип реализуется как раз в марксовой экономической концепции, где он доводится до своего полного логического завершения путем введения в теорию специальной категории так называемого всеобщего абстрактного труда. Абстрактного прежде всего в том смысле, что при его исчислении абстрагируются от различий тех особых форм, которые принимает реальный человеческий труд в том или ином конкретном производственном процессе, и учитывают только нечто принципиально общее, характеризующее затраты самого труда вне зависимости от указанных сугубо внешних его различий.

Этим общим, определяющим единое внутреннее содержание подобных затрат, как совершенно справедливо указывает тот же Маркс, является потеря самим человеком при совершении им трудовых усилий некоторого количества своих глубинных жизненных сил, неизбежно затрачиваемых при любой физической или умственной деятельности. Причем речь должна идти в конечном счете, подчеркнем теперь этот момент специально, о затрате принципиально единой жизненной силы, обобщающей в себе все остальные, т. к. только при таком важнейшем условии будет обеспечено универсальное единство и самого абстрактного труда. В данной статье, посвященной чисто экономическим проблемам, мы и далее будем по традиции называть эту обобщенную характеристику собственно жизненной силой, хотя на всякий случай специально подчеркнем, что в действительности ей соответствует вполне конкретная физическая величина, обычно называемая свободной энергией. Для экономических целей, однако, важно только то, чтобы указанная обобщенная характеристика, повторим, была принципиально единой, т. к. именно эта ее фундаментальная черта и придает необходимую целостность обсуждаемой сейчас особой аксиоматике.

Итак, именно затрата обобщенной жизненной силы человека, как уже было сказано, и определяет по мысли представителей классической экономической школы все основные пропорции в экономике, в чем и состоит в действительности основная суть их базового, играющего роль ключевой исходной аксиомы, утверждения. Верно оно или нет - вопрос другой, но названная основополагающая аксиома существует и без нее попросту нельзя представить себе теорию ни одного из указанных "классических" авторов. Поэтому и мы смело можем взять ее теперь на свое вооружение, попытавшись развить, однако, далее до некоторого более глубокого уровня.

Логика наша будет при этом такова: утверждение о чрезвычайной значимости реализуемых во время труда затрат человеческой жизненной силы, способных определять собою все основные законы функционирования экономики, означает прежде всего то, что чрезвычайно важна именно сама по себе эта жизненная сила. Иначе бы ее затраты попросту не играли бы той решающей роли, какая им отведена в рамках рассматриваемой сейчас особой концепции. Теперь же значимость этих затрат легко находит свое объяснение - запас жизненной силы следует, понятно, беречь и поэтому по возможности "экономить" в том числе и собственно ее специальные затраты. Другими словами, именно утверждение о существовании абстрактного запаса обобщенной жизненной силы человека, определяющего, видимо, итоговое состояние его организма, и является действительной скрытой аксиомой классицизма! А вывод об особо важной роли ее специальных затрат выступает лишь единственно осознанным им естественным следствием из этого ключевого положения. Поняв, наконец, это фундаментальное обстоятельство, легко можно расширить теперь перечень таких следствий, для чего достаточно прибегнуть опять-таки к совершенно элементарным логическим рассуждениям.

Ведь если названное краеугольное утверждение уже сознательно принять за основу, то из него далее неотвратимо следует еще несколько чрезвычайно важных для науки выводов. И в первую очередь легко осознается, в частности, что для человека должно быть принципиально важно не только бережно относиться к выступающим в виде абстрактного труда специальным затратам своей обобщенной жизненной силы, но также и по возможности пополнять и вообще сохранять в более широком смысле этого слова ее фундаментальный запас! А значит, - именно данной цели и посвящен в конечном счете еще один важнейший экономический процесс - потребление ("непосредственное потребление", "потребление как таковое"). То самое потребление, между прочим, которое почему-то считалось у "классиков" количественно неопределенным и на этом основании даже было вообще выведено К.Марксом за сферу интересов непосредственно самой экономической науки. Теперь же мы можем устранить этот явный пробел в их рассуждениях и прямо предположить, что включение в анализ процесса потребления по меньшей мере столь же важно для полноценного осмысления любой экономической проблемы, как и собственно самого труда.

Иначе говоря,