Общество и терроризм: заколдованный круг

А.В. Щеглов, кандидат педагогических наук, доцент (Юридический институт МВД России)

Главное, что лежит в основе террористических акций и, прежде всего, политического (и государственного) терроризма, – это идеология. Жестокая, кровавая борьба за главенство убеждений, идеалов. Россия XIX – XX вв. была своеобразным полигоном, азбукой терроризма: «Иду работать в террор», – говорили Дмитрий Каракозов, «народовольцы», Александр Ульянов и другие. Плеяда людей, вне сомнения, мужественных и честных, обуреваемых, казалось бы, светлыми помыслами, но не видящих иного способа достижения своих целей была ввергнута в жестокую тайную «войну».

Основоположник теории терроризма немецкий философ Карл Гейнцен еще в 1848 г. доказывал: запрет убийства неприменим в политической борьбе, а физическая ликвидация сотен и тысяч людей может быть оправдана, исходя из высших интересов человечества. Концепция эта получила дальнейшее развитие в теориях Бакунина и Кропоткина, которые выдвигали доктрину «пропаганды действием». Суть ее в том, что только террористические действия способны побудить массы к давлению на правительство. Однако террористические акции анархистов имели стихийный характер и были сравнительно малочисленны.

Терроризм и его жертвы

Можно выделить некоторые основные черты терроризма, которые просматривались в действиях российских террористических группировок:

1. терроризм являлся частью политической стратегии, а совершаемые террористические акты оправдывались некой политической и иной идеологией и программой;

2. деятельность террористов всегда групповая, организационная, а не индивидуальная, даже если группы немногочисленны;

3. террористические акции террористы и их организаторы обосновывали (оправдывали) некой политической и иной идеологией и программой;

4. наличие лидеров, способных мобилизовать людей на совершение террористических актов;

5. терроризм проявляется в актах социально и политически неприемлемого насилия;

6. существует модель символического и представительного (репрезентативного) выбора жертв и объектов терроризма;

7. любое политическое движение совершаемыми террористическими актами преднамеренно стремится оказать насилием психологическое воздействие на определенные группы населения с тем, чтобы изменить их отношение или политическое поведение (по сути – социальный выбор).

Сегодня, как никогда, реальна угроза того, что разного рода политические доктрины, проповедующие или оправдывающие применение насилия и террора для достижения политических, социальных, иных целей, будут взяты на вооружение и активно проводиться в жизнь некоторыми экстремистски настроенными политическими группировками.

Факторами, обусловившими появление такой угрозы, являются:

• многопартийность, в условиях которой отдельные политические партии ведут борьбу с использованием открытой конфронтации. Усиливается политическое противоборство, выходящее зачастую за правовые рамки. В связи с этим (и не только с этим) сокращаются возможности федеральных и местных органов власти и управления влиять на протекающие в политической, экономической и социальной сфере процессы в условиях отсутствия эффективных механизмов реализации действующего законодательства;

• существование подполья, в котором оказались некоторые политические партии и движения, признаваемые неконституционными;

• наличие националистических движений, в программе которых имеются антиконституционные или экстремистские положения, предусматривающие насильственную борьбу с «некоренным населением», противодействие власти во имя достижения политических целей, а также идеологическая обработка социальных сил, которые потенциально могут принять участие в такой борьбе;

• активизация деятельности зарубежных эмигрантских центров экстремистского националистического и религиозно-фанатического толка на территории России и ряда стран СНГ, что выражается, в частности, в появлении эмиссаров, в том числе, специалистов по проведению массовых акций протеста с неповиновением властям и терроризму.

Степень данной угрозы увеличивается еще и вследствие того, что, в отличие от террористов прошлого, располагавших довольно примитивными материально-техническими возможностями, в руках современных преемников новейшие технологии в области вооружений, взрывчатых и отравляющих веществ, самые современные средства транспорта и связи, что делает терроризм проблемой не только общенационального, но и глобального масштаба.

Обстановка, сопряженная с проявлениями преступности террористического характера, продолжает обостряться. (Напомним, что к преступлениям террористического характера в соответствии со ст. 3 Федерального закона «О борьбе с терроризмом» отнесены преступления, предусмотренные статьями 205-208, 277 и 360 УК РФ. К преступлениям террористического характера могут быть отнесены и другие преступления, если они совершены в террористических целях). Так, год 1999-й считается одним из неудачных: в том году по сводкам МВД России совершено 41 преступление с применением взрывных устройств, квалифицированных по ст. 205. Из них 8 случаев обнаружения взрывных устройств и 33 террористических акта совершенных путем взрыва, или 4,0 % от общего количества взрывов. Пострадало 1184 человека (65 % от общего числа пострадавших при взрывах), из них погибло 373 (63,1 % от общего числа погибших при взрывах) [7]. Наиболее тяжкие последствия имели террористические акты, совершенные 19 марта в г. Владикавказе, 4 сентября в г. Буйнакске, 8, 13 сентября в г. Москве и 16 сентября в г. Волгодонске. В них пострадало 1070 человек (90,4 % от общего числа пострадавших при террактах), из них 360 погибли (96,5 % от количества погибших при террактах) [8].

Особенно циничным по исполнению стал террористический акт с использованием взрывного устройства 9 мая 2002 года в Каспийске. Погибло 42 человека, ранены 160 человек.

Преступления, совершаемые с применением взрывных устройств, все более приобретают черты организованности и профессионализма, в силу чего их раскрываемость остается невысокой. Анализ криминологических аспектов преступлений, совершаемых с применением взрывчатых веществ и взрывных устройств, дает основание прогнозировать дальнейший рост тяжких преступлений (террактов, умышленных и заказных убийств) посредством совершения криминальных взрывов.

За последние годы количество серийных убийств в России увеличилось более чем в два раза. По данным МВД, «количество серийных преступлений по сравнению с итогами, например, пятилетней давности увеличилось более чем в два раза. Если пять лет назад в стране было зарегистрировано пятнадцать кровавых серий, в 2000 г. – уже тридцать три» [1].

Велики социально-психологические последствия совершения террористических акций. Они оказывают мощное негативное морально-психологическое воздействие на население, порождают страх, беспокойство за свою жизнь и жизнь своих близких, чувство неуверенности и незащищенности. Эти переживания порождают неверие граждан в способность государства (власти) и его правоохранительных органов защитить людей. Согласно результатам регулярно проводимых социологических опросов значительная часть населения России (по некоторым данным до 90 %) высказывает недоверие органам МВД и ФСБ в том, что они смогут защитить его от преступных (прежде всего – террористических) акций [2].

В последние годы возросло количество таких бесчеловечных и жестоких преступлений, как взрывы в местах массового скопления людей, например, в кинотеатрах, вокзалах, аэропортах, в общественном транспорте. Жертвами этих преступлений становятся случайные люди. Однако именно бессмысленная с общечеловеческой точки зрения жестокость в отношении ни в чем не повинных людей, среди которых оказывается немало женщин, стариков и детей, гарантирует в средствах массовой информации широкую рекламу целей и требований, выдвигаемых террористами.

8 августа 2000 г. (время – 17.55, час «пик») в Москве, в пешеходном переходе под Пушкинской площадью была взорвана бомба. В результате взрыва – 8 человек погибли, 97 получили ранения. Заметим, что пострадавших оказалось намного больше, их сотни и даже тысячи. Специалисты Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского пришли к выводу: источник мучений многих людей – сильное эмоциональное потрясение, ожог души, полученный после взрыва на Пушкинской площади. В людях поселился вирус страха. Жизнь показала, что случайной жертвой может стать каждый.

Вот что об этом писала пресса (спустя несколько месяцев после трагедии): «…С тех пор, как в Москве стали раздаваться взрывы, а в ГНЦ имени Сербского появился телефон доверия… «горячая линия» раскаляется от звонков. При этом подавляющее число обратившихся за помощью назвать пострадавшими можно с большой натяжкой… Не получившие ни царапины, не потерявшие близких и кров, подчас даже не побывавшие на месте чрезвычайного происшествия граждане получали столь мощную психическую травму, как если бы оказались в эпицентре трагедии.

Рекордное количество обращений специалисты Центра зафиксировали после памятных москвичам взрывов домов в сентябре 1999 года. По масштабу и силе психологического ущерба смерть сотен невинных, спящих людей специалисты считают беспрецедентной.

…Постепенно стрессы накапливаются (психиатры называют это явление сенсибилизацией), перегружая и без того истощенную защитную систему организма, которая в конце концов дает досадный сбой» [3].

Разумеется, кто и когда станет психологической жертвой очередного ЧП, предугадать заранее невозможно. Когда речь идет об ослабленном морально и физически человеке, классические законы развития посттравматического стрессового расстройства не действуют. Механизм психической травмы специалисты сравнивают в этом случае с минно-взрывной травмой, когда осколки от взрыва разлетаются на десятки километров, раня совершенно случайных людей. Одних делает уязвимыми особый, реактивный тип нервной системы. Других – слишком изнеженное воспитание или предыдущие потрясения, напоминанием которых служит произошедшее ЧП.

Ситуацию осложняют журналисты. Глядя на то, с каким смакованием описывают, а затем многократно повторяют падкие на сенсации корреспонденты особо страшные, трагические моменты нашей жизни, у специалистов волосы встают дыбом. Психиатры убеждены: освещая чрезвычайное происшествие (последствия терракта), журналисты, особенно телевизионщики, должны быть предельно осторожны. Иначе последствия могут быть непредсказуемы. Доказательство тому – всплеск тревоги и страха, возникший сразу после просмотра леденящих кровь кадров взрыва на Пушкинской.

«Одну женщину в ГНЦ имени Сербского запомнили особо. Из колеи ее выбил … список погибших в злополучном переходе. Инициалы одной из жертв терракта в точности совпадали с ее собственными. То, что произошло дальше, в логику здравого смысла не укладывается. Уставшую от потока обрушившихся на нее сочувственных звонков женщину захлестнуло парадоксальное чувство вины. За то, что ее однофамилица погибла, а она осталась в живых. Восстановлением утраченного душевного равновесия этой пациентки врачи занимались два долгих месяца» [4].

Считается, что наиболее остро на любую чрезвычайную ситуацию реагируют 10 % населения. Специалисты убеждены: в измученной постоянными потрясениями России эти цифры значительно выше. В группе риска – люди, страдающие хроническими заболеваниями, а также подростки, пожилые люди и женщины бальзаковского возраста. Первые – в силу своего ослабленного состояния, вторые – из-за проблем переходного возраста и гормональной перестройки, которую испытывает в это время организм.

Чем это грозит, специалистам давно известно. Не проработанный, оставленный без помощи психолога или психиатра стресс в будущем может возыметь эффект неразорвавшейся бомбы. Человек словно попадает в западню. Малейший повод – и вчерашний приступ повторяется вновь, заявляя о себе целым набором самых разнообразных неприятных ощущений: от головных болей и внезапного сердцебиения до приступов навязчивого, необъяснимого страха, привязанного к совершенно неожиданным вещам.

В принципе, распознать тяжелый стресс несложно. Настораживающие симптомы – необъяснимое чувство тревоги, расстройство сна, пониженный или повышенный аппетит, напряжение в мышцах шеи и плечевого пояса, раздражительность, плаксивость, внезапные перепады настроения, зацикленность на своих переживаниях и избегание любого напоминания о том событии, которое произвело переворот в душе.

Психическая травма накладывает отпечаток и на отношения с окружающими (как правило, они ухудшаются), а также обостряет старые или дремлющие до поры болячки. Врачи уже давно заметили, что сильный стресс способствует развитию таких заболеваний, как язвенная болезнь, гипертония, бронхиальная астма, сахарный диабет, болезни щитовидной железы и пр.

Важно помнить, что не стоит бояться своих переживаний. Испытывать страх и тревогу после сильного эмоционального потрясения – это нормально. Главное, в этом состоянии не застревать. Надо попробовать вытеснить гнетущие мысли положительными эмоциями. Нормализовать свой сон. Научиться расслабляться. В любом случае, не замыкаться в своих переживаниях, выговорить свою боль близкому человеку. Но не пытаться при этом переложить на него ответственность за свои страдания. Попробовать управлять своими эмоциями самостоятельно и относиться к жизни философски, извлекая из нее максимально полезные для себя выводы. Аварии, трагедии и катастрофы были и будут. Надо уметь держать удар.

Не сложно заметить, что террористический акт на Пушкинской явился серьезнейшей причиной для образования в российском обществе (и прежде всего, среди жителей столицы) мощного психоза и отчасти – истерии. Трудно назвать кратковременным период в несколько недель и месяцев, пока были сильны «ожоги души» у тысяч россиян. И все-таки, в психологическом смысле, имея в виду «завершенность» трагедии, ее видимые границы и последствия, он был именно кратковременным. Трагедия, случившаяся с экипажем подводной лодки «Курск» в Баренцевом море, другие ЧП спустя некоторое время сначала заслонили московский терракт в сознании людей, а затем и «выдавили» его. Так уж устроен психический мир человека, что старые несчастья заслоняются новыми, вытесняются на «обочину», или уходят в подсознание, наслаиваются. Казалось бы, люди просто не могут все время пребывать в состоянии экстремума, тем более, связанного с прямым (или опосредованным) риском для их жизни, но продолжительное пребывание в экстремуме перестраивает психику, делая ее высокоадаптивной. Или же – надломленной.

Экстремальность обладает одним существенным свойством: ее возникновение и особенно углубление приводят к более или менее выраженной редукции выработанных способов поведения и обнажают закрытые наслоениями опыта природные качества индивидуальной нервной организации, среди которых на первом месте по значению для динамической стороны поведения и стоят, очевидно, основные свойства нервной системы. Следует иметь в виду, что динамический (подвижный) аспект поведения в условиях экстремальности неразрывно связан с собственно содержательным его аспектом, поскольку от темпа, быстроты, уверенности совершаемых в экстремальных условиях действий прямым образом зависит их конечная результативность.

Иная психологическая картина возникает в случае совершения такого террористического акта, как захват заложника, или удержание лица в качестве такового, похищение людей, особенно когда террористами преследуются не общеуголовные, а политические цели и выдвигаются соответствующие политические требования в адрес властей. Такая ситуация почти всегда характеризуется значительной протяженностью во времени, неопределенной длительностью, непредсказуемостью результатов, физическим и эмоциональным напряжением.

В практике работы оперативных аппаратов нередки факты, когда потерпевшие или их близкие настолько были деморализованы обстановкой террора, что вообще не заявляли о преступлении или заявляли спустя длительное время. При этом затруднялись ответить, где, кем и при каких обстоятельствах было совершено нападение. Страх перед жестокостью и насилием, боязнь за родственников и близких негативно действуют на свидетелей и потерпевших.

Для современной России актуальным стал давно разработанный на Западе страх терроризма как эффективное средство манипуляции сознанием.

Напомним, что понятие террора ввел Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Это был ужас перед небытием, представленным в форме боли, хаоса, разрушения. Считается, что осмысление террора посредством театра породило ритуал суда как разновидности театра, побеждающего террор через закон. Позже на волне Просвещения на Западе был открыт этот мощный метод воздействия на мысли и поведение граждан – террор. Доктрина превращения страха в орудие власти принадлежит якобинцам и подробно изложена в сочинениях Марата. Для создания массового страха новое государство шло на разрушение собственного образа как гаранта права – государство само организовывало «как бы стихийные» погромы тюрем с убийством политических заключенных. Марат же сформулировал важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путем устрашения общества (это и есть смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии.

Вслед за государством террор в «войне всех против всех» стали использовать и политические силы, борющиеся с государством (или с его противниками). Так возник терроризм как средство устрашения общества и государства в политических целях. Он также возник как своего рода политический театр, зрители которого испытывают ужас. Главной целью его является не убийство конкретных личностей, а именно: воздействие на чувства широкого круга людей. К примеру, согласно принятому в американской политологии понятию, терроризмом является «угроза или использование насилия в политических целях отдельными лицами