Становление и развитие древнерусских монастырей

и милостыней. Заветы св. Игумена не остались бесследными. Вскоре после его смерти, в конце XI века вследствие политических осложнений, приостановлен был ввоз Галицкой соли. Киевские барышники неимоверно подняли цены на этот необходимый и последнему бедняку товар. На выручку бедным людям явился Печерский монастырь, который открыл для дешевой продажи свои запасы соли и этим сбивая рыночную цену. Во время голодовок Прохор Лободник, прозванный так за питание травой лебедой, прокормил многих алчущих незатейливыми продуктами своей аскетической кухни. Преп. Феодосий показал также пример заступничества и благотворения жертвам тогдашнего кривосудия. Каждую субботу отправляя он воз печеного хлеба заключенным в узах. Осуждаемые находили в лице св. Игумена верного ходатая пред князем и тиунами и достигали чрез него избавления, потому что по словам Нестора, судьи не могли прислушаться за его святость.

Что касается просветительного значения древнерусских монастырей, то в западных монастырях от начала Денедиктинского Устава (V в) книжность и школьное просвещение являлись одним из прямых аскетических подвигов. На Востоке этот активизм не включался в монашеские уставы. И потому их просветительская работа, обращенная к миру, не была столь организованной, столь эффективной. Монастыри могли бы служить богатыми книжными центрами, если бы все были устроены по точным указаниям общинножительного Студийного Устава, в котором значилось, чтобы в свободное от работ и молитв время всякий божественным занимался писанием. Но так как этот устав выполнялся лишь некоторыми монастырями и при том в возможно урезанном виде, то допускать только на основании буквы устава всюду по монастырям существование библиотек, а не богослужебных лишь книг – будет рискованно. Но насколько усердно старался выполнить все пункты Студийского Устава в своем монастыре преп. Феодосий, настолько усердны были заботы его о создании у себя монастырской библиотеки. Чернец Илларион, «хитрый писать книги по вся дни и ночи писал их в келье блаженного», сообщает Нестор, «Никон переплетал книги, а сам Феодосий прял для этого нити.

Таким образом, если преп. игумен увещевал в одном из своих поучений братию быть бодрыми «на преданья отеческая и почитанья книжная»1,то, очевидно, говорил имея в виду уже наличное существование созданной им библиотеке. Само собой разумеется, что грамотность в монастыре предполагалась как бы общеобязательной. О неграмотном иноке Поликарп сообщает, как о явление редком. О сравнительной высоте книжного просвещения монастыря свидетельствует ряд писателей-монахов, вышедших из него таких как Феодосий, Симон, Боликарп, а так же драгоценная русская летопись, очень многим ему обязанная.

Но если выдающаяся роль в деле книжного просвещения и принадлежит бессмертно выдающемуся Киево-Печерскому монастырю, то и все заурядные монастыри может быть в большей степени, чем приходские церкви, можно сказать автоматически уже самим своим существованием, употреблением круга богослужебных книг, церковным чтением и пением, за отсутствием школ, были, конечно, центром обучения грамотности и минимального просвещения.

2.2 Киево-Печерский монастырь

О Киево-Печерском монастыре сведений значительно больше чем о каком-либо ином. Киево-Печерский монастырь был в подлинном смысле монастырем монашеского строения, воздвигнутым без всяких предварительных денежных средств одним трудом и подвигами братии. Преподобный Нестор, летописец писал по этому поводу так: «Много монастырей поставлено от князей, от бояр и от богатства: но не таковы они, каковы поставленные слезами, пощением и молитвой. Антоний не имел ни золота, ни серебра, но все стяжал слезами и постом».1

Киево-Печерская обитель была основана в 1051 году. Это было одновременно и годом поставления первого русского по происхождению, избранного собором епископов Руси независимо от Константинополя, митрополита. Летопись преподобного Нестора повествует: «Поставил Ярослав Илариона в митрополиты, русского родом, в церкви св.Софии, собрав для того епископов…Боголюбивый князь Ярослав любил село Берестовое и церковь тамошнюю, Святых Апостолов, и оказывал покровительство попам многим, среди которых был и пресвитер Иларион, человек благостный, книжник и постник. И приходил Иларион из Берестового на Днепр, на холм, где теперь стоит старый монастырь Печерский, и там молился. Выкопал он там пещерку малую, в две сажени, и приходя «отпевал там «часы» и молился Богу втайне. Затем Бог внушил князю мысль поставить его митрополитом в церкви св. Софии, а пещерка эта так и осталась».2

Сюда-то, как повествует летопись, пришел в поисках места, «которое бы ему Бог указал» для поселения, постриженник одного из афонских монастырей, св. Антоний. Он поселился в пещере, выкопанной Иларионом. «И начал он жить тут, молясь Богу, питаясь хлебом сухим, и то через день, и воды в меру вкушая, копая пещеру и не давая себе покоя, день и ночь в трудах пребывая….И известен стал Антоний всем и чтим, и начали приходить к нему братья, и стал он принимать и постригать их, и собралось к нему братии 12 человек, и выкопали они пещеру большую и церковь и кельи….Когда собралась братия, сказал им Антоний: «Это Бог вас, братья, собрал, и вы здесь по благословению Святой Горы, по которому меня постриг игумен ее, а я вас постриг».1

Из летописного повествования явствует, что духовная связь с обителями Афона имела для первых печерских иноков особое значение. Другим очень важным моментом является явно обнаруживаемая связь между поставлением Илариона на Киевскую кафедру и началом Печерской обители. Значение, которое имело «совпадение» этих двух событий, становится очевидным, если обратиться к «Слову о Законе и Благодати» митрополита Илариона, в котором русское национальное самосознание впервые выразило себя ярко и полно. Богословские положения, содержащиеся в заключительной части этого памятника, ясно показывают существенное сходство воззрений митрополита Илариона и протоисихастов, в особенности преп. Симеона Нового Богослова, на возможность благодатного познания Бога.

Примеры идейной близости воззрений митрополита Илариона и учения протоисихастов дают основание предположить, что и экклезиологические выводы, следующие из этого учения, могли быть так же ему близки. Протоисихасты предавали подвижническому служению монашества в жизни Церкви особое значение и именно в нем видели «избранный народ Божий», которому в эпоху духовного оскудения вверено Богом хранение благодарных дарований. Киевское монашество в период, предшествовавший основанию Печерской обители, явно не соответствовало требованиям этого служения. Преп. Антоний, обойдя обители Киева и «не возлюбив» ни одной из них, вселяется в пещеру, выкопанную Иларионом, очевидно, не без ведома и благословения митрополита. У малой пещеры на днепровском берегу сошлись вместе первый русский богослов и принесший с собою благословение Святой Афонской Горы отец русского монашества. Эта встреча символична. В лице двух подвижников встретились два источника возвышенного движения человеческого духа, которое становится сердцевиной церковности православной Руси – святоотеческое богословие и аскеза.

Преп. Антоний был первым известным русским постриженником на Афоне. Лаврентьевская летопись сообщает, что «некий человек, именем мирским от града Любеча…устремился в Святую Гору, и видя ту монастыря сущая, и возлюбив чернечский образ придя в монастырь тот, и умолял игумена того, дабы возложить на него образ мнишьский. Он же послушав его, постриг и, нарек имя ему Антоний, наказав его и научив чернечьскому образу».1 В каком именно монастыре на Афоне пострижен был преподобный – неизвестно. Наиболее достоверным представляется предание, сообщаемое иеромонахом Ипполитом (Вишневским), побывавшим на Афоне в 1708 г., согласно которому Антоний подвизался в Лавре св. Афанасия.

Как полагал историк афонского монашества Порфирий (Успенский), св. Антоний «как поклонник и соглядатай афонского монашества побывал во всех тамошних монастырях и скитах, и перед возвращением своим в Россиюполучил известное благословение от Прота Св. Горы и вместе игумена Афона – Карейской Лавры. В то время царь Константин Мономах удалил с этой горы мирских жителей и повелел называть и писать ее Горой Святой, давши ей новый устав. Такое преобразование Афона, без сомнения, понравилось Антонию и потому он у тамошнего Прота просил благословения на учреждение монашества в России под покровительством верховной власти мирской, а не духовной, по примеру монашества афонского, пользовавшегося подобным покровительством».2

Вокруг преп. Антония – безмолвника, который первым принес на Русь исихастскую практику непрестанного моления в уединении затвора, «Бог совокуплял братию по благословению Святой Горы». Поставив игуменом Варлаама, Антоний удалился, и выкопал себе другую пещеру, где по летописи, прожил 40 лет неисходно. Однако незримое присутствие его в дальнейшей жизни монастыря – и при построении монастыря на горе, над пещерой, и при устроении жизни обители по Студийскому уставу, и при построении Великой церкви Успения Богоматери – ясно ощущается.

Подобно разделению между афонскими «монастырниками» и безмолвниками, община Печерской обители как бы разделяется на пещеру (подземелье) и гору (верхний монастырь). «Два столпа печерские – Антоний и Феодосий – неразрывны, - отмечает Иванов П.,- один начальник подземной дружины, другой правитель видимого монастыря. Но, конечно, и тот и другой, как и вся братия, духовно живут и там и здесь».1

Печерская обитель стала на Руси первой, где начинает воплощаться духовный идеал протоисихастского движения, бывший сердцевиной жизни Православия в течение целой эпохи. В трудное и страшное время, когда вместо милости и любви в церковном управлении начинает преобладать администрирование и властвование, а вместо чистоты и нестяжания в монастырской жизни являются примеры корыстолюбия и эгоизма, как светила, «в пещере разгоняют тьму бесовскую молитвой и постом преп. Антоний, блаженный Феодосий и великий Никон».

Как явствует из Печерского патерика, Никон был вторым насельником Иларионовой пещеры. Хотя преп. Нестор называет его великим, сведения о нем как в «житии преподобного Феодосия», так и в Повести временных лет. Конечно, немаловажную роль сыграло смирение самого преп. Никона, в игуменство которого создавались и Повесть и житие, однако тут, по – видимому, были и другие причины. Смелую и хорошо аргументированную гипотезу выдвинул М. Д. Приселков. Он полагает, что Никон Великий – это не кто иной, как митрополит Иларион, который после «своего удаления с кафедры около 1053 г. вновь возвращается к своим подвигам аскетизма в свою прежнюю пещерку с той разницей против подвигов прежнего времени, что теперь он был не «попом», а «мнихом». Принятие им великого ангельского образа – схимы – снимало с него сан епископа и возвращало к пресвитерству, как могло снять и имя.

Дарами благодати Св. Духа были наделены многие печерские подвижники, причем каждый – особым, своим. Однако общим для всех был дар любви. Более всех наделен им преп. Феодосий, которого по праву можно считать не только славнейшим из печерских игуменов, но и устроителем и законодателем русского монашества. Игуменство Феодосия показывает, какую силу и власть обретает кротость и любовь, когда сообщество людей соединено истинно духовной целью и смыслом.

Св. Феодосий превосходил всех трудолюбием и «делом телесным». Он всем помогал во время дневных трудов, когда же братия спала, брал выделенную каждому часть зерна, которое черноризцы выменивали на свои ремесленные изделия, молол его на ручной зернотерке и относил затем туда, откуда взял. Более всего святой печется об уставной бедности, отбирая по кельям все лишнее из одежды или снеди, чтобы сжечь это в печи, как вражескую часть. «Не имети – упование имеем» - было его принципом в управлении монастырем. Кроткий и милостивый, он становился суровым и непреклонным, когда сталкивался с проявлениями своекорыстной расчетливости.

Осуществляя идеал жизни по закону духа, а не по «плотскому мудрованию», печерские подвижники не только не изолировали свою общину от жизни мирского общества, но, напротив, поставили монастырь в самую тесную связь с ним. Место и время основания обители, равно как и черты духовного облика ее первоустроителей, указывают, что с самого начала Печерский монастырь имел предназначение насаждать и взращивать семена чистой, незамутненной веры, истинной, благодатной христианской жизни.

Отношения между обителью и мирским обществом во времена преп. Феодосия выражались в попечении игумена о спасении мирян. Он считал долгом иноков «трудиться в бдении и в молитвах за весь мир без престани»1 Другой обязанностью их было пастырство и учительство. Люди разного общественного положения, от князей до простых горожан, приходили к великому Феодосию. Они избирали Феодосия в духовные, или «покаяльные», отцы.

Преподобный Нестор как в летописи, так и в «Житии» немало места отводит изображению взаимоотношений Феодосия и великих князей киевских Изяслава и Святослава Ярославичей. По его словам Изяслав не мог обходится без постоянного общения с печерским игуменом. Он то звал к себе, то сам приходил в обитель, причем не въезжал в монастырь со свитой, а всегда шел пешком и один. Даже скудная монастырская пища стала нравиться князю больше, чем роскошные кушанья с дворцовой кухни.

Особое значение для воспитания христианской общественности в Киевской Руси имела благотворительность Печерской обители, которая стала лучшим украшением ее общественного служения. По своим идеалам отцы русского монашества были убежденными нестяжателями. Отсюда настойчивое требование преп. Феодосия не иметь в монастыре ничего лишнего и не уповать на имение. Однако благотворительность он считал непременной обязанностью иноков. Не имея ничего своего, даже лишней одежды, печерские подвижники принимают богатые вклады и дары от людей состоятельных, чтобы раздавать их неимущим.

За монастырской оградой преподобный строит двор с церковью. Там принимались и получали от обители полное содержание нищие, больные и калеки. На это расходовалась десятая часть доходов обители. Оказывал милость игумен с братией и людям, находящимся в состоянии нравственной болезни, - преступникам, сидящим в тюрьме, которым «по вся субботы посылали на потребу воз хлебов».

Благотворительность как реализация христианской любви принципиально по самой своей сущности отличается от благотворительности, осуществляемой из альтруистических побуждений. В отличие от альтруизма, вытекающего из «общечеловеческой» морали, следующей «стихиям мира сего», христианская любовь обращена к человеку как конкретному существу, вне зависимости от его личных свойств и социальных характеристик.

Как отмечает жизнеописатель святого игумена, многие «несмысленные» укоряли преподобного, виня его в расточительности. Роптавшие, прикрывая истинные мотивы своего недовольства – отсутствие любви и сострадания к людям, жадность и себялюбие, пытаются доказать, что достаточно благотворят миру уже своими молитвами, бдениями и постами, утверждая, что именно это – путь к спасению, а вовсе не милостыня их игумена, в которой они усматривают расточительность. Благотворительность Феодосия, хотя она и встречала сопротивление, конечно, не может рассматриваться как частная его деятельность. Будучи признанным «игуменом и архимандритом всея Руси», своим словом и житием он являл образец для монашества всех последних столетий.

Немалую значимость для усвоения и закрепления этого духовно – нравственного идеала имело и принятие Студийского устава, который Феодосий… установил в своем монастыре. Устав строго, до часов и минут, регламентировал жизнь монашеской общины в целом и каждого монаха в отдельности. С точки зрения современных представлений устав этот должен был бы внести в жизнь обители черты дисциплинарной заорганизованности, изгоняющей дух братского соработничествана ниве Христовой, однако этого не происходит, потому что любовь христианская – любовь до единомыслия, приводящая каждого к отказу от своей воли, делающая каждого слугой другого.

Уже в первый год игуменства преп. Феодосия число иноков Печерской обители умножилось так, что монастырь, построенный над пещерой, стал тесен. Совсем недалеко от новой пещеры, которую выкопал для себя преп. Антоний, было ровное место, на котором Феодосий решил построить новые монастырские здания. Именно в этом новом монастыре, построенном около 1062 г., и был воплощен в жизнь общежительный Студийский устав.

Полученный из Констонтинополя список устава был прочитан св. Феодосием братии и после того, как был единодушно одобрен и принят, ознаменовал новую эпоху в жизни не только Киево-Печерской обители, но и русского монашества в целом. Главным условием, которое обеспечило перестроение жизни иноков по образцу новому и не привычному для Руси, особенно тем, что до малых подробностей определял монашескую жизнь, был личный пример Феодосия. Он учил братию святой жизни делом, прежде всего исполняя сам то, чего требовал от других.

Сочетанием ревности в вере с благоразумием, наставления с примером печерский игумен дал забытому уже в большинстве обителей Греции и неизвестному до того на Руси уставу действительно новую жизнь. Как отмечает церковный писатель прошлого века: «Для новообращенного народа, естественно требовалось показать всю важность новой религии, - все ее превосходство над старой языческой верой. Но разумные убеждения не могли иметь надлежащего влияния на сердца грубые. Нужно было действовать на чувства, необходимы были и дела и чудеса апостольские. И то и другое показала обитель Печерская».1 Все сказания о чудесах печерских подвижников связаны с конкретными событиями и лицами, и память народа о святых и их чудотворениях неотделима от исторических свидетельств, образующих основу наших представлений о жизни Киевской Руси в XI – XII столетиях.

В течение всего удельногопериода русской истории (XII - начало XIII в.) Киево-Печерская обитель не переставала быть главным духовным центром Руси. Это видно и из отношения к ней князей, о котором свидетельствуют краткие заметки летописца, и из общенародного почитания печерских святынь, отразившегося в былинах, песнях, духовных стихах. Летописец сообщает, что великий князь Святополк Всеволодович не выезжал из Киева, не помолясь у гроба преп. Феодосия и не взяв благословения у печерского игумена, по возвращении же приходил в обитель с благодарением Богу.

Киево-Печерская Лавра в киевский период русской истории была центром не только духовной образованности, но и народного просвещения. Ярче всего, может быть, свидетельствуют об этом слова преп. Нестора, поучающего своих читателей: «Велика польза бывает от учения книжного… Книги указывают и учат нас пути покаяния. От слов книжных мы обретаем мудрость и воздержание. В книгах неисчетная глубина: ими утверждаемся в печали, они узда воздержания. Если прилежно поищем мудрости в книгах, то получим великую пользу для души своей». В этих словах выражена цельная и глубокая концепция культуры, понимаемой как реализация религиозной жизни, то есть духовной жизни в настоящем смысле этого слова. Зная из опыта ценность «книжного знания», печерские монахи проявляли неустанную заботу об умножении книг в обители и во всем стольном граде.

С первых дней существования обители возникает и монастырская библиотека, куда затем стекаются книги из славянских стран и с греческого Востока, усердно отыскиваемые и собираемые заботами ее игуменов. Как сообщает Патерик, вступающие в монастырь как лучшую часть своего имущества приносили книги.

Большинство оригинальных памятников древнерусской письменности XI – XIII вв. было создано в стенах Киево-Печерской обители. Среди них – Повесть временных лет, созданная в начале XII в. иноком Киево-Печерского монастыря преп. Нестором, прозванным за это летописцем. Она стала одной из самых любимых, читаемых и нравственно действенных книг, источником духовного и культурного воспитания русского народа.

Не меньшее значение для русской культуры имеет Киево-Печерский патерик. Эта книга была излюбленным домашним чтением православного русского человека на протяжении веков.

Особое значение Печерской обители как духовного центра, оказывающего действенное влияние на религиозную, общественную и культурную жизнь всего русского общества, «архимандритии всей Русской земли», ясно осознавалось современниками. Очевидной была для них, конечно, и разница, существовавшая между Печерским и другими монастырями Киевской Руси и Византии: «Много монастырей от царей и от бояр и от богатства поставлены, но не суть таковы, которые же поставлены слезами и пощением, молитвою и бдением, тем же почтен был монастырь Печерский, иже первее всех и честью выше всех».1

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Целью моей работы было: исследовать процесс становления и развития древнерусских монастырей. В ходе данной работы эта цель была достигнута. Рассматривая поставленные задачи, я пришла к следующим выводам.

На Руси иночество началось почти одновременно с принятием христианства великим князем Владимиром Святославичем. Важную роль сыграли в первоначальной истории российского монашества выходцы из Византии. «Для приступа к крещению народа Владимир привел с собой из Корсуни, а для учреждения иерархии выписал из Константинополя вместе с епископами значительное количество священников».1 На Руси могли обосновываться в качестве миссионерских центров и целые греческие монастырские общины. Сохранилось предание, что одна такая община основала Спасский монастырь близ Вышгорода. Кроме самого факта появления монастырей, эти данные могут свидетельствовать еще и о том, что становление российского монашества испытывало на себе самое непосредственное влияние процессов, происходивших в жизни вселенского православия, центром которого в то время была Византия.

Монастыри имели важное экономическое и политическое значение. Монастырь являлся, прежде всего, хозяйственным центром. Во – вторых, монастыри были представителями Москвы и способствовали укреплению влияния и власти московских князей на обширных пространствах Руси. В – третьих, монастыри играли значительную роль в качестве поставщиков многих товаров ко двору митрополита. Вокруг монастырей создавался своеобразный, хозяйственный и торговый центр.

Определяя место монастырей в социальной структуре Руси XI – XIII вв., необходимо отметить, что они являлись формой социальной организации людей, которые, отдаваясь христианским идеалам, отказались от принятых в светском обществе норм жизни. Эти люди решали разнообразные задачи: от подготовки своих членов к загробной жизни до создания образцовых хозяйств, обеспечивающих их сельскохозяйственными продуктами и изделиями своего ремесла. На монастырях лежала и социальная функция: организация больниц, домов инвалидов, раздача пищи больным и обездоленным, нищим. Зачастую такие монастыри перерастали из малой обители в крупную организацию монашеской структуры. Некоторые из них занимались даже торговыми делами.

Характерной чертой в деятельности монастырей было накапливание богатства. Сначала это были княжеские и боярские пожертвования, различные вклады и содержания на так называемый «помин души», дружины отдавали часть своей военной добычи. Особенно велика помощь была от государей всея Руси, в результате чего отдельные монастыри превращались в крупные зажиточные земельные хозяйства – владения множеством сел и угодий.

Превращение монастырей в земельных собственников значительно расширяло и укрепляло частно-феодальный социально-экономический уклад русского общества. Они владели населенными крестьянами землями как вотчинами. Земли впоследствии могли передаваться по завещанию, по духовным грамотам, с целью обеспечить себе после смерти поминание перед Богом и моление о прощении своих грехов. Все это способствовало нарастанию монастырей, а в целом церковной собственности.

Со временем, как только стала укрепляться собственная экономическая база, монастыри начали сдавать свою землю в аренду, давали ссуды под проценты, вели активную торговлю, занимались промыслами или прибирали чужое к своим рукам. На всем этом они получали огромные доходы, как натурой, так и деньгами. Каждый монастырь относился к соответствующему собственнику – феодалу – к мелкому, среднему, крупному.

Особо большие и весьма значимые в культе монастыри назывались лаврами. Они пользовались особыми правами, а число монахов в них не ограничивалось. Подчинялись лавры непосредственно патриарху или Синоду. В России были: Киево-Печерская, Троице – Сергиева, Александро-Невская, Почаевско-Успенская лавры.

Монастыри являлись центром сохранения и распространения культуры. В них писались летописи, переписывались и хранились книги, обучались грамоте, происходило духовное объединение многих людей, решивших жить по евангельским законам. Именно в монастыре люди искали справедливость и защиту от беззакония мирской жизни, посвящали себя целиком Богу и молились за себя и других. Сам обряд и принятие обета монашества очищали живущих в обители от земных грехов и направляли их по пути господнему. Именно из стен монастырей в древние века Русь получала видных религиозных деятелей, монахов – ученых, старцев – пророков.

Подводя итог всего пути развития Русской православной церкви, начиная от принятия христианства на Руси до окончательного утверждения патриаршества, необходимо отметить, что самой сложной и запутанной проблемой были взаимоотношения государя и духовного владыки. От уровня и качества этих отношений зависело многое: быть на Земле покою и согласию или будет литься кровь, будут погибать люди; будут ли создаваться благоприятные условия и нужный духовный климат для миллионов верующих в исполнении религиозных обрядов, в просвещении или усилятся гонения и преследования инакомыслящих; будут ли вживаться чувство милосердия и нравственность или процветать жестокость и произвол.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

Балакина Т. История русской культуры. Москва. – 1995 – 264 С.

Житие преподобного Феодосия Печерского. В книге: Памятники литературы Древней Руси. XI - начало XII вв. М.- 1978

Ильина Т. История искусств. «Высшая школа». – 1994 – С. 15 – 19.

Иеромонах Никон. Монастыри и монашество на Руси (X-XII века. ) Вопросы истории - № 12 – 1991 – С. 23 – 27.

Карташев А.В. очерки по истории русской церкви. Т.1., М. – 1997 – 686 С.

Киселев А. Великие духовные пастыри России. Москва. – 1999 – 496 С.

Киево-Печерский патерик. В книге: Памятники литературы Древней Руси XII в. М.- 1980

Козлов Ю. Союз короны и креста. Саранск – 1995 – 288 С.

Ключевский В. Сочинения. 8 том. Москва. – 1959 – С. 86 – 92.

Новосельцев А. История России: С древнейших времен до конца XVII века Москва. – 2000 – 575 С.

Платонов С. Полный курс лекций по русской истории. Москва. – 2000 – 840 С.

Пушкарев С. Обзор русской истории. Ставрополь – 1993 – 416 С.

Повесть временных лет . ч.1., М. – Л – 1950

Соловьев С. История России с древнейших времен. Кн.1. Москва. – 1959 – С. 96 – 105.

Слова о Законе и Благодати Илариона, митрополита Киевского - Богословские труды. Т. 28., 1987

Экономцев И. Протоиерей. Исихазм и восточноевропейское возрождение – Богословские труды. Т.29., 1988.

1 Брокгауз Ф. А. Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. М. ЭКСМО 2002, с. 383.

2 Феофан (Говоров), епископ. Письма о христианской жизни. М. 1908, с. 21 – 22.

1 Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV – XV вв. М. 1986, с. 11.

1 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн-1 т. 1-2 – М: Изд. соц.- эконом. литературы,1959,с.256.

2 Там же, с. 258.

3 Слово о Законе и Благодати Иллариона, митрополита Киевского, Богословские труды, 1987г., т. 28 с. 323

1 Цит. по: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1, ч. 1. М. 1901г. с. 243.

2 Повесть временных лет (ПВЛ). Ч. 1 – М. – Л. 1950г. с. 102.

3 Голубинский Е.Е.Ук. соч.Т.1,ч.2,с.556

4 Там же, с.552,553.

1 Сказание о жизни и чудесах препод. Сергея и Германа - Валаамских чудотворцев.1901.с.10-11

2 Голубинский Е.Е.Ук соч.Т.1.,ч.2,с.556

3 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.1.Т.1-2.-М: Изд. соц.-эконом. литературы,1959,с.258

1 Голубинский Е.Е.с.556-557

2 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн-1.Т: 1-2.-М: Изд. соц.-эконом. литературы-1959,с.258

1 Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. Т.1 М. « ТЕРРА»-1997 с.232.

1 Там же: с.230.

2 Карташов А.В. Очерки по истории Русской церкви Т.1.М. «ТЕРРА»-1997г.с.230

1 Там же. с.231

1 Борисов Н.С. Русская церковь в