Социально-экономическое положение белорусских земель во время войны 1812 года

Размещено на /

Социально-экономическое положение белорусских земель во время войны 1812 года

Содержание

1. Социально-экономическое положение белорусских земель во время войны 1812 года

1.1 Мероприятия российских властей в социально-экономической сфере на белорусских землях во время войны 1812 года

1.2 Мероприятия французских властей в социально-экономической сфере на белорусских землях во время войны 1812 года

1.3 Борьба населения белорусских территорий против французских оккупационных властей

Список использованных источников

1. Социально-экономическое положение белорусских земель во время войны 1812 года

Правительство России не могло оставаться безразличным к военной угрозе, нараставшей у западной границы государства. Ему внушала опасения и политика Наполеона в отношении Польши, обещавшая в перспективе возможность восстановления Речи Посполитой, что должно было привести к отторжению от России литовских, белорусских и заднепровских украинских земель. Поэтому царь Александр I в январе 1810 года обратился к Наполеону с предложением заключить конвенцию, предусматривавшую обязательство Франции не увеличивать территорию Варшавского герцогства и не восстанавливать Польского королевства. Но Наполеон наотрез отказался от заключения такой конвенции, идя открыто на обострение отношений с Россией, и еще энергичнее занялся военными приготовлениями в Варшаве [18, с.15]. Над Россией нависла военная угроза. Правительству Александра I необходимо было принимать меры к военному усилению страны. Нужно было, прежде всего, избавить Россию от тяжелых экономических и политических последствий континентальной блокады против Англии. Тяжелый удар, нанесенный политикой блокады внешней торговле России, породил в среде дворянства и торговой буржуазии всеобщее недовольство внешней политикой Александра, которое стало принимать угрожающий характер.

Многие государства Европы, в том числе и Россия, будучи не в силах обходиться без внешней торговли, стали нарушать условия, навязанные Наполеоном, и тайно вели торговлю с Англией. Наполеон стал угрожать нарушителям вооруженной расправой. В ответ на угрозу правительство России в конце 1810 года заявило Наполеону, что блокада нарушает «независимость и интересы России», и открыто возобновило традиционную торговлю с Англией. Между Россией и Англией было заключено соглашение, по которому Англия обещала предоставить России финансовую помощь [9, с.75-76].

Выход России из континентальной блокады наносил непоправимый удар всей экономической политике Наполеона, он лишал французскую крупную буржуазию монопольного положения в мировой торговле.

Характеризуя обстановку накануне войны 1812 года, Ф. Энгельс писал: «Торговая блокада становилась невыносимой. Экономика была сильнее дипломатии и царя, вместе взятых; торговые сношения с Англией были втихомолку возобновлены; тильзитские условия были нарушены, и разразилась война 1812 года» [18, с.16].

Во второй половине 1810 года правительство России стало интенсивно готовиться к обороне страны.

Было очевидно, что территория Белоруссии и Литвы может стать главным театром приближавшейся войны. Весной 1812 года Высочайшим рескриптом Виленская губерния передана в ведение главнокомандующего [6, с.398-399].

Секретным распоряжением 6 марта 1812 г. было предписано слонимскому земскому исправнику запретить вывоз за границу всякого рода хлеба и скота [40, с.94]. Это распоряжение было вызвано тем, что, по причине мелководья, бывшего в 1811 году, на реке Буге остановилось много барок с хлебом.

Слонимскому земскому комиссару было приказано доставить необходимые сведения с нарочной эстафетой о том, «какое количество примерно можно искупить по реке Шаре овса и сена», и как доставить его в армию [40, с.94].

Также было предписано собирать сведения, касающиеся политических настроений страны, равно как и шпионов, проникавших в пределы России. «Стало известным, — сообщалось в секретном распоряжении гражданской власти литовского губернаторства слонимскому земскому исправнику, — что в недавнем времени отправлены в пределы наши два лазутчика (один из Кенигсберга, другой из Гданска)» [40, с.96]. Главнокомандующий 1-й армии Барклай де-Толли доносил в мае в Вильну великому князю Константину, что, по дошедшим до него сведениям, из за границы выехал в Ковну для осмотра наших границ и войск — полковник варшавских войск — Турский.

Распространившиеся прокламации в крае вызвали со стороны правительства соответствующие распоряжения. Предписывалось «без малейшей огласки» бдительно наблюдать, «не имеются ли у кого какие-либо неприличные объявления, письма из за границы и тому подобные бумаги». Такого рода бумаги было велено представлять губернатору.

Общее наблюдение за состоянием губерний было поручено (в мае 1812 г.) директору военной полиции. «Его Величеству благоугодно было повелеть поставить в число обязанностей его (директора военной полиции) в особенности надзор в губерниях, в коих расположены армии, за выходцами, бродягами, приезжающими иностранцами, вообще, сомнительными людьми; за переездом чрез границу, выдачею паспортов за границу; также наблюдение, за различными обращающимися в публике листками и другие сему подобные в состав полиции входящие предметы; а дабы он имел для того нужныя средства, Государь Император повелеть соизволил, чтоб городския и земския полиции тех губерний были подчинены директору воинской полиции, по части онаго надзора» [35, с.400]. Власти пограничных губерний обязаны были доносить в Вильну о всяких событиях особенного характера.

В мае 1812 г. дошло до сведения «высшаго начальства, что в местах расположения 4 корпуса армии (в южных уездах Виленской губернии, все, вообще, жители терпят самую крайнюю нужду в хлебе, и некоторые уже едят барду». По этому поводу военный литовский губернатор приказал «сделать самовернейшую выправку» (расследование – авт.), и если бы сведения о нужде оказались достоверными, то приказано «отпускать неимущим жителям необходимое количество хлеба из сельских запасных магазинов, взаимообразно, на основании общих правил» [40, с.97].

Когда движение наполеоновских войск в Россию стало несомненным, последовало запрещение выезда из России без разрешения главнокомандующего. Почтовое сообщение с заграницей прекратилось, равно как и общение жителей Немана с противоположным берегом. Приказано было, чтобы все взрослые мужчины, живущие на границе, были вооружены пиками и содержали гражданский караул. Каждый крестьянин должен был иметь в готовности известное количество провианта для солдат.

Из присутственных мест г. Вильны велено было вывозить в Псков архивы и всякие официальные документы: «секретныя переписки, все казенныя деньги и другия вещи, казне принадлежащия, а равно и часть архива из правительственных мест, кои хотя малое могут дать понятие о земле, как то: разнаго рода планы и географическия карты, люстрации о числе дымов и ревизския сказки...; инвентари казенных и поиезуитских имений и другия подобныя бумаги. Дома поветовых присутствий, касающияся раскладки военных повинностей, велено иметь под рукой в такой готовности, чтобы оне могли быть взяты при отступлении войск» [20, с.49-50].

В Западной России сосредоточивались главные наши военные силы. Первая армия (120 000 чел.), под началом Барклая де-Толли, была расположена между Россиенами и Лидой (главная квартира в Вильне). Вторая — (37 000 человек), под началом князя Багратиона, стояла между Неманом и Бугом (главная квартира в Волковыске). Третья, так называемая резервная, обсервационная (46 000 чел.), под началом Тормасова, стояла в южном Полесье (главная квартира в Луцке, Волынской губ.). Ее назначение, по первоначальному плану, заключалось в прикрытии Вильны от австрийскаго корпуса. Кроме того, в Молдавии находилась русская дунайская армия, под началом адмирала Чичагова (около 40 000 чел.) [17, с.97]. На нее возлагались самые фантастические планы. В конце концов, она была присоединена к войскам Тормасова. В Финляндии находилась еще особая армия, которая, по политическим соображениям, выяснившимся после свидания императора Александра в месяце августе в Або с наследным принцем шведским, осталась в Финляндии.

Военные силы русской армии комплектовались из рекрутов многих народов России. Накануне войны в ее состав, наряду с рекрутами из других народов, было влито довольно значительное количество белорусов. Некоторые же полки русской армии с конца XVIII века укомплектовывались рекрутами исключительно из белорусских губерний. Так, указом императрицы Екатерины II от 7 октября 1794 года военной коллегии было предписано произвести комплектование егерских корпусов — Белорусского, Екатеринославского, Эстляндского, Лифляндского и Финляндского рекрутами из Минской, Полоцкой и Могилевской губерний, а также и впредь ежегодно пополнять названные корпуса рекрутами этих губерний [12, с.43].

В период 1808-1811 годов рекруты из каждой губернии направлялись на определенные сборные пункты, где проходили начальную подготовку и после этого отправлялись в те или иные дивизии и полки. Как свидетельствуют документы Военно-ученого архива, рекруты Витебской губернии, направлялись в 3-ю и 17-ю пехотные дивизии, рекруты Виленской губернии — в 23-ю дивизию, Гродненской и двух уездов (Климовичского и Мстиславльского) Могилевской губернии — в 11-ю дивизию, Минской и Могилевской — в 7-ю и 24-ю пехотные дивизии. В период войны 1812 года эти дивизии находились в составе 1-й русской армии и прошли вместе с нею весь боевой путь [36, с.62].

Белорусские рекруты составляли в армии довольно значительный контингент. Одних только рекрутов набора 1811 года (по 4 человека от 500 душ крестьян) поступило в вышеназванные дивизии из Витебской губернии 2 809 человек, из Виленской — 3 964 человека, из Гродненской — 2 521, из Минской — 3 056 и из Могилевской — 2 400 человек, а всего по пяти губерниям — 14 750 человек [14, с.368]. Если же к этому количеству прибавить еще рекрутов 1808, 1809 и 1810 гг., то общее количество рекрутов из Белоруссии в русской армии составит несколько десятков тысяч.

В числе мероприятий оборонного порядка, проводимых правительством России, было укрепление на территории Литвы и Белоруссии важнейших в военном, отношении пунктов. В августе 1810 года правительство решило «в самом скорейшем времени» построить военные крепости в Бобруйске и Динабурге. Однако к началу войны строительство их не было закончено [18, с.17].

Царь Александр I придавал важное значение сооружению на левом берегу Западной Двины, в излучине реки у города Дриссы, знаменитого Дрисского лагеря с целой системой искусственных земляных сооружений (редутов) и заграждений. Местные власти приводили в исправность дороги, на местах речных переправ сооружали мосты, создавали на трактах почтовые станции. Для обеспечения переправы войск через Березину вслед за постройкой моста у города Борисова на правом берегу реки были возведены предмостные укрепления — земляные валы, впоследствии прозванные «батареями Чичагова» [28, с.122].

Население Белоруссии принимало массовое участие в строительстве оборонительных сооружений. Большое количество населения Дисненского и Дриссенского уездов было привлечено на строительство Дрисского лагеря. Крестьяне рубили лес и стволы деревьев с сучьями стаскивали к местам заграждений, копали рвы, сооружали насыпи. На работы к лагерю наряжалось ежедневно до 2 500 человек. Тысячи людей были заняты на строительстве Бобруйской и Динабургской крепостей. На местное население возлагалось строительство дорог и мостов. Строительство большого моста на Березине у города Борисова население производило в порядке трудовой повинности [18, с.18].

Важнейшим мероприятием, в котором принимало широкое участие население Белоруссии, было обеспечение снабжения армии, а также создание для нее запасов провианта.

Снабжение армии продовольствием и фуражом производилось путем реквизиции их у местного населения в счет недоимок по подушной подати, которая в западных губерниях с 1803 года взималась хлебом. Кроме, реквизиций, производимых военным ведомством, военные части, ощущавшие недостаток в провианте, сами производили фуражировки в районах своего расквартирования.

Для создания запасов провианта военное ведомство учредило в губерниях расквартирования армии сеть провиантских главных, передаточных и расходных магазинов. На территории Белоруссии главные магазины были созданы в Дриссе, Дисне и Бобруйске, расходные магазины — в Гродно, Слониме, Минске, Слуцке, Мозыре, Пинске, Рогачеве, Бешенковичах и других городах [12, с.46].

Установленное военным ведомством количество провианта в магазины должны были доставлять хозяйства помещиков и казенных староств, а также помещичьи и казенные крестьяне. В 1810 году население Минской губернии было обязано доставить в 8 магазинов 24 172 четверти муки (74 449,76 л.), 1 271 четверть крупы (3914,68 л.) и 7 000 четвертей овса (21560 л.). В следующем, 1811 году поставки значительно увеличились. Так, в январе в пяти магазинах Минской губернии намечалось иметь 57 482 четверти муки (177044,56 л.), 5 386 четвертей крупы (16588,88 л.) и 90 031 четверть овса (277295,48 л.) [14, с.369]. Мероприятия царского правительства, проводимые на территории Белоруссии и Литвы в связи с подготовкой к войне, встречали сопротивление со стороны местных польских помещиков и католического духовенства. На подготовке войны против России началось объединение всех сил польского дворянства.

Среди ополяченных белорусских панов и местной шляхты в это время было немало лазутчиков и шпионов Наполеона, которые всячески подогревали политическую атмосферу в Литве и Белоруссии, распространяли преувеличенные слухи oб успешных военных приготовлениях Наполеона в Варшаве, о том, что там создается польская армия и что ее начальника князя Иосифа Понятовского Наполеон скоро провозгласит королем Польши. Крупные польские магнаты в Белоруссии и Литве оставляли свои владения и уезжали в Варшаву, рассчитывая на получение при новом королевском дворе государственных должностей. В Варшаву переехали князь Доминик Радзивилл из Несвижа, магнаты Александр Сапега, Людвик Пац, их примеру последовали и многие помещики. Началась эмиграция в Варшаву, в польские войска обманутой панами шляхетской молодежи.

Проживающие в Белоруссии и Литве польские и ополяченные помещики всячески препятствовали проведению подготовительных мероприятий правительства России к обороне страны. Они уклонялись от предоставления рабочей силы, от выполнения подводной повинности, срывали поставки продовольствия и фуража и т. д. В «Походных записках артиллериста» подполковника И. Р. сообщается о том, что он во время фуражировки в Гродненской губернии встречал «большое затруднение. Польские паны добровольно нигде не давали сена», и ему приходилось брать у них «где что найдется, почти насильно» [3, с.94].

Помещики уклонялись от выполнения поставок провианта в запасные магазины. Так, в конце 1810 года бобруйский городничий доносил рапортом в Минскую казенную палату, что среди бобруйских дворян, желающих участвовать в поставках, никого не оказалось [15, с.93].

Препятствуя проведению оборонных мероприятий России, польские помещики в то же время содействовали подготовке Наполеона к нападению на Россию. Они производили отправку из Белоруссии хлеба и скота в Варшавское герцогство и в Пруссию, где создавались запасы продовольствия для наполеоновской армии. В секретном предписании слонимскому уездному исправнику от 8 марта 1812 года из Петербурга сообщалось о том, что на реке Западный Буг скопилось «множество хлеба в ожидании удобного случая выпроводить оный за границу». Исправнику предписывалось «немедленно запретить выпуск за границу всякого рода хлеба и других продуктов и скота» [36, с.64].

Таким образом, сущность царской политики накануне войны 1812 г. характеризовалась так. Наиболее крепкая в физическом отношении белорусская молодёжь (около 73%) [12, с.68] была мобилизована в русскую армию. Накануне войны, используя более жёсткие методы административного воздействия по сравнению с предыдущими годами, царская администрация сумела в крае, которые в последние годы переживал неурожаи, заготовить большие запасы продовольствия для нужд армии. В строительстве оборонительных сооружений принимало большое количество людей. К тому же были задействованы немалые материальные средства, что также позволяло в будущем действовать в военной обстановке более оперативно. Однако значительная часть этих материальных ресурсов в силу иной сложившейся военной обстановки, обусловленной внезапностью вторжения Наполеона I в пределы России через белорусские территории, так и не была использована русской армией. Их пришлось либо уничтожить в ходе летнего отступления 1812 г., либо оставить противнику.

Так называемая континентальная система, имевшая своей целью ослабить Англию посредством торгового бойкота ее товаров, вызвала падение денежных ценностей во всей Европе, — но особенно сказалась тяжелыми последствиями в хозяйственной и торговой жизни Франции. Историки единодушно говорят о резком контрасте между великолепием двора Наполеона и состоянием народных масс во Франции. Этот контраст бросался в глаза в дни празднеств, сопровождавших крещение наследника Наполеона, «короля Римского» (летом 1811 г.). Толпы безработных ходили по улицам Антуанского предместья. Мастерские были пусты, но вовсе не потому, что народ желал праздновать. Расклеивались прокламации, призывавшие народ к восстанию против наполеоновского режима. Издана была книга: «Бич Франции, или коварная и вероломная система правления Наполеона». Написанная наблюдателем и современником Наполеона, она обстоятельно обрисовывала экономические особенности страны. «Обыкновенный заем в Париже — 50 процентов», говорит автор [44, с.18]. К общему кризису промышленного характера, в 1812 г. присоединилась еще дороговизна съестных припасов. На севере Франции, в Нормандии, вспыхнули хлебные бунты. Они дошли до такой остроты, что народ приходилось усмирять оружием. Наполеон вынужден был особым декретом установить размер выдачи хлеба [44, с.18]. Франция была покрыта отрядами подвижной жандармерии, задачей которой было разыскивать рекрутов, старавшихся избегать военной службы. Шла охота за людьми. Можно было наблюдать, как полицейские вели закованных в цепи, будущих солдат «великой армии».

Наполеон не мог не знать о настроении страны, вызванном континентальной системой. Пред ним вставал грозный вопрос: что будет, если эта система продолжится? Появлялись политики, которые предсказывали падение Наполеона.

Несогласие России поддерживать интересы Наполеона было как бы фактическим подтверждением исполнения этих предсказаний. Для императора-полководца, который, по его собственным словам, «предпочитал все потерять, чем что-либо упустить» [20, с.75], война с Россией, несмотря на все ее трудности, стала неизбежной. Переговоры русских дипломатов с французским двором были бессильны предотвратить столкновение, и уже с начала 1812 года Россия и Франция решительно готовились к войне.

Самолюбивому воображению Наполеона рисовались заманчивые картины мирового величия, в случае успешного исхода новой войны. В 1811 году Наполеон в увлечении говорил своему посланнику Прадту:

— «Через пять лет я буду владыкой всего мира. Остается одна Россия, — я раздавлю ее...» «Я дрожу при мысли о войне с Россией: последствия ее неисчислимы» [20, с.25].

Перед самым походом в Россию Наполеон говорил Нарбонну:

— «В конце концов, этот длинный путь ведет в Индию. Александр Великий должен был пройти столь же долгий путь, чтобы достигнуть берегов Ганга... Теперь мне, с противоположной стороны Евфрата, приходится направиться в Азию, чтобы нанести там удар Англии... Представьте себе, что Москва взята, Россия побеждена, царь в союзе с Францией... Скажите, что помешает тогда французской армии и ее союзникам, отправившись из Тифлиса, достигнуть берегов Ганга... Экспедиция эта гигантская, я это сознаю, но она исполнима в XIX столетии. Благодаря ей, Франция одновременно завоюет независимость Востока и свободу морей» [20, с.26].

На протяжении пяти месяцев, с июня по октябрь 1812 г., Беларусь была занята французской армией, которая либо поддерживала необходимый порядок, либо передвигалась по территории Беларуси на восток. Линия противостояния находилась на северо-востоке Беларуси в Витебской губернии. В крае были созданы подконтрольные Наполеону органы местной власти. На них в качестве важнейшей была возложена обязанность обеспечивать продовольствием и фуражом многочисленные воинские контингенты.

Накануне войны с Россией Наполеон заготовил огромные запасы продовольствия, которые были призваны полностью обеспечить его войска. Вблизи российских границ были созданы многочисленные стационарные хранилища продовольствия и фуража. Они обеспечивали подвижные магазины, следовавшие за армией. За войсками двигались и стада скота — источник так называемых «мясных порций» для солдат.

Этот механизм довольно четко действовал во время прохождения Великой Армии через государства Западной Европы с их развитой системой коммуникаций. Со вступлением войск Наполеона в герцогство Варшавское все переменилось. Отсутствие хороших дорог привело к тому, что хозяйственные повозки начали отставать от быстро двигавшихся войсковых колонн. Армия все хуже снабжалась продовольствием и фуражом. Недопоставки корма стадам животных привели к росту их падежа [3, с.95].

С началом войны с Россией Великая Армия практически полностью перешла на обеспечение за счет местного населения. Ее снабжение продовольствием и фуражом превратилось в главную заботу новых органов власти, созданных французами, летом 1812 г. [25, с.28].

На первых порах была предпринята попытка осуществлять заготовки подрядным способом, но она не увенчалась успехом из-за недостатка наличных средств.

В результате все, что нужно было для Великой Армии, — продовольствие, фураж, транспорт, теплые вещи и т. д., — добывалось путем реквизиций, нередко с применением вооруженной силы.

При занятии французскими войсками городов Литовского княжества происходили торжественные встречи, взаимные уверения в верности и любви, провозглашение нового строя в занятой провинции, а затем все возбуждение быстро укладывалось. Результаты сбора пожертвований на Наполеоновскую армию были ничтожны. Когда княжна Радзивил пожертвовала 30 бочек муки, 2 бочки крупы, 10 волов и 12 баранов, об этом щедром пожертвовании кричали, как о чем-то небывалом. Все это было плохим пророчеством для Наполеона. 16 июля 1812 г. он покинул Вильну и поспешил на север, а уже осенью того же года мародерство французских войск вызвало к ним во всем населении Литвы самую жгучую ненависть.

Во время занятия губернских городов Беларуси французскими войсками первое, что слышали жители, это требование поставок продовольствия в крупных размерах. Войдя в Гродно, король вестфальский, брат Наполеона Жером потребовал полмиллиона порций хлеба, говядины и водки. Он приказал забрать не только продовольствие из магазинов, но и весь хлеб, найденный в шести помещичьих имениях.

Вступив в Могилев, маршал Даву в обращении к собравшимся на рыночной площади жителям сразу же потребовал поставки для своих войск хлеба и говядины и тут же распорядился, чтобы все горожане пекли для его войска хлеб из своих зерновых запасов [30, с.114].

С образованием гражданских властных структур в процесс реквизиций вносятся элементы организованности, хотя поборы отдельных воинских частей (в основном проходящих) не прекращались на протяжении всей войны. Сбор продовольствия был главной функцией созданных французским командованием на занятой территории временных органов власти. Не случайно первым отделом в комиссиях губерний и департаментов (Минская и Гродненская губернии были переименованы в департаменты), в поветовых комиссиях был отдел продовольствия. Учитывая непопулярность реквизиционной политики среди населения, новые органы власти в Беларуси весьма серьезно относились к использованию патриотических чувств местного населения. С этой целью 16 июля 1812 г. Временная комиссия правительства Минской провинции распространила специальную прокламацию. «Французские и союзные войска, — говорилось в воззвании, — вступили на вашу землю с целью освободить вас от русских, эти армии многочисленны, действия их, руководимые гением Великого Императора Наполеона, стремительны и сильны. Вашею главною заботою должно быть старание о снабжении их всем необходимым. При войсках образованы из пользующихся доверием поляков комиссары, обязанные сопровождать французские отряды и имеющие право обращаться к вам со всякими требованиями, относящимися к удовлетворению потребностей войск. Спешите как можно скорее выполнять все назначенные ими сборы. Равно беспрекословно выполняйте все обращаемые к вам требования французских властей, повсеместно, где бы ни находилась французская армия» [21, с.41]. В частности, выступая из Минска, маршал Даву назначил 24 польских комиссара в возглавляемый им первый корпус армии для заготовки продовольствия, фуража, облегчения контактов с населением. В пределах Беларуси на всем пути следования французских войск создавались провиантские магазины, в которых концентрировались запасы продовольствия и фуража. Распоряжением Минской комиссии от 16 июля они на первых порах учреждались в Минске, Ракове, Дорске, Борисове, Игумене, Вилейке и, постепенно, во многих других городах и местечках [1, с.201-202].

Двадцать первого июля продовольственный отдел Минской комиссии утвердил и разослал в поветы подробную инструкцию о сборе продовольствия и фуража для Великой Армии, пообещав, что «все это зачтется в счет других повинностей». Инструкция ориентировала население на немедленное («не теряя ни одной минуты») включение в процесс сбора продуктов и фуража. Составители этого документа выражали уверенность, что среди жителей губернии существует «добровольное стремление... к принесению ожидаемых жертв», но вместе с тем предостерегали, что «...тем не менее, каждый должен иметь в виду и те неприятные последствия, которые могут ожидать его за медленность в помощи делу общего избавления… Если с некоторых бедных жителей невозможно взыскать причитающиеся на их долю поставки, то «недочет должен быть переложен на более зажиточных, за что впоследствии им будет дан справедливый расчет» [1, с.212-213].

Двадцать пятого июля в поветы были направлены раскладочные ведомости подлежащего к поставке провианта и фуража. Так, например, Борисовский повет, в котором 46 590 душ подлежали обложению повинностями, должен был поставить 2306 бочек ржаной муки, 415 бочек ячменной крупы, 4604 бочки овса, сена и соломы по 52 316 пудов (837056 кг.), водки 14 526 гарнцев (3050460 л.), соли 875 пудов (14 000 кг.) и 1725 волов. Все продовольствие, сдаваемое в магазины, должно быть самого лучшего качества, полной меры и веса: ржаная мука мелкого помола и совершенно чистая, хорошо просеянная, волы — из лучших и более жирных, «...ибо не годится потчевать всякою завалью армию, которая приносит нам возвращение отечества» [1, с.222].

Поставки сосредотачивались в специальных магазинах, комиссары которых отпускали продукты и фураж действующей армии по установленным нормам. На каждого французского солдата полагался дневной рацион: хлеба 11/2 фунта (608,4 гр.), мяса — 1/2 фунта (226,8 гр.), круп — 1/8 фунта (56,7 гр.), соли — 1/30 фунта (15,12 гр.), водки — 1/2 кватерки (0,5 л.). На лошадь полагалось 23/4 гарнцев овса (577, 5 л.), по 10 фунтов сена и соломы (4 536 гр). Офицерским чинам полагалось несколько рационов: младшим офицерам (подпоручик — капитан) — 2, старшим (майор — полковник) — 3, бригадному генералу — 6, дивизионному — 8. Соответственно обеспечивались фуражом и их лошади: от двух рационов — лошадь подпоручика до 16 — лошадь дивизионного генерала [2, с.197].

Созданные французами в Беларуси местные органы власти стремились добросовестно выполнить любое требование новых властей. Граф Дюма в письме минскому губернатору генералу Н. Брониковскому от 1 августа сообщает, что Наполеон похвально отозвался о действиях минской администрации по заготовке продовольствия для французской армии: «Его Императорское Величество очень доволен администрацией Минского департамента ввиду того, что она, несмотря на прохождение многочисленных корпусов армии, сумела изыскать способы устроить магазины и снабдить их всем необходимым» [2, с.358].

8 августа Комиссия Временного правительства ВКЛ под предлогом якобы хорошего урожая, собранного в этом году, принимает решение учредить в губернских и поветовых городах запасные провиантские магазины, куда надлежало поставить с каждого крестьянского «дыма» под видом добровольного пожертвования по 2 осьмины ржи и овса, по 2 гарнца круп ячменных или гречневых и гороха, по 2 пуда сена и соломы. И всё это нужно было сделать до 1 октября. В сборе нового урожая главный интендант наполеоновской армии генерал Дюма проявил заинтересованность и предписал гражданским властям убедить бежавших в леса крестьян успокоиться и возвратиться к своим занятиям. За труды по уборке полей Дюма обещал оставить им третью часть урожая. Две трети следовало доставить в запасной магазин. В тех же имениях, где крестьян не удастся вернуть к полевым работам, уборку хлеба предложено было произвести при помощи военных команд. Для этой же цели генерал предлагал также привлечь жителей городов и местечек, с его