Историософия Б. Пильняка

не только сломавшего всю прежнюю историю, но и разрушившего все прежние убеждения и веры. Голос автор сливается с голосом персонажа и оценивает Новое время как эпоху ''перестроения правд, убеждений и верований'', эпоху, ''когда все земли теперешнего Советского Союза доказывали свою правоту всем, и в частности – винтовкою и топором в руках, когда в метели событий все тверже и крепче вычеркивалась рука пролетария, бравшая в себя и правду, и время, и земли, и людей …'' (5;251). Революция обернулась жестокой волей и разгулом, творимым коллективом: ''Революция началась не в Пятом году, а раньше, и не сама она пришла, а сделали ее люди, пролетарии …''(5;245).

Пильняк свидетельствует об утрате революцией категории соборности как проявление духовного единения народа, выражение ''духа'' народа и страны, категории, которая является основой в понятии искусства. Не случайно в ранних произведениях революция и представляется автору как, искусство, с главным достоянием последнего – способностью очищать нравственно, духовно (''величайшее очищение над Землею'' (''Голый год''). Он грозил ''машинной революцией'', которая органически соединить с революцией – искусством, поставит общество на новую ступень развития, подготовит новую революцию – ''совести и чести'' (''Волга впадает в Каспийское море''). Надежды автора не оправдались, машина и разум взяли верх над искусством.

Таким образом, революция, творимая коллективом, разумом, волей, оборачивается машиной, строит не только машинное царство, но и ''машинных людей''. Не случайно свой роман Пильняк начинает с ожидания комбината. Известий (важнейшее издательство новой России) - ''фабрично – заводского предприятия, оформляющего события и производящего организованную политическую мысль …''(5;144).

Превращаясь в машину, революция перестала быть искусством. ''Если б машина – шахматы была б изобретена, шахматы – искусство исчезло бы'' (5;160) – лейтмотив романа. Но в то же время, революция порождает новое искусство, воплотившее в себе в полной мере исчезнувшую было категорию соборности.

Раскрытию этой темы и посвящена линия философии искусства и творчества в романе. Эта линия реализована в изображении Палеха и его народных художников (Голикова, Баканова, Буторина, Парилова и других). Здесь сказывается тяга Пильняка к народным истокам творчества, он стремиться проникнуть в их глубину, понять особенности народного мировосприятия.

Палех, по определению автора, ''русское село …живущее законами России'', принесшие из 17 века традиции Рублева, Чирина, Дионисия. А важнейшей традицией России была соборность – духовное единение с миром, посредством которого происходит познание этого мира.

Палешане – носители этой категории. Она выражается не только во внешней организации их деятельности – они творят артелью, коллективом, но и во внутренней восприимчивости к миру: школа Палеха возродила ''не только подлинно русское искусство'', но и указала, ''что культура этих товарищей восприимчива к искусству всего мира …'' (5;234). Таким образом, перестроившись формально, под влиянием партийной идеологии, требующей коллективного труда, палешане наделили свой коллектив духовностью, той соборностью, без которой невозможно существование высокого, подлинного искусства.

Здесь Пильняк касается и важнейшей для себя темы – предназначения искусства. Ответом на размышления автора явилась философия Штейнера, немецкого философа – мистика. Пильняк знакомиться с его идеями через А. Белого, который встречался со Штейнером в Берлине в 1922 году. Об увлеченности Пильняка философией Штейнера также свидетельствует упоминание о последнем в очерке ''Заграница'': ''…Штейнер, штейнерьянство имеет право на существование …сотни тысяч идут к Штейнеру'' (43;9). По Штейнеру, высшая цель искусства – ''познание духовного мира''. В этой же философии Пильняк нашел и выражение категории соборности, которое безоговорочно принял. Так, согласно Штейнеру, ''духовное познание'' дает единственную возможность соединения каждого человека с миром. Как только ''я'' и ''мир'' объединятся в пределах какой-либо общей субстанции (искусство, творчество, труд), то сразу же возникает прочная основа ''соборного бытия'': ''Так внутренняя сущность человека получает знание не только о самой себе, но и о внешних вещах. Отсюда открывается для человека бесконечная перспектива. Внутри человека сияет свет, не ограничивающий своей озаряющей силы одним этим внутренним миром … В нас проявляется нечто такое, что соединяет нас со всем миром … В нас раскрывается весь мир'' (43;10).

Вместив в себя ''свет'', о котором пишет Штейнер, художники Палеха окрыли для себя Новый мир перестроенной России. Коллективное искусство стало для них и выражением духовности, и свидетельством принадлежности к Советскому обществу. Именно поэтому ''палешанами за десять лет от Семнадцатого года сделано для искусства больше, чем за три столетия от семнадцатого века'' (5;214).

Вслед за палехскими мастерами на страницах романа появляются литераторы. Они противопоставлены художникам ставшим полнокровными членами нового общества, принадлежность к которому определяется коллективным трудом: ''Социалистический труд, он же искусство, - обязательно труд коллективного сознания. Литераторы ж работали единолично, выращивая свои индивидуальности …'' (5;146). Писатели лишены соборности на внешнем уровне. Невозможность коллективного труда закрывает Пильняку вход в новое советское общество. Внутренний уровень соборности писателей раскрывается через публицистику Б.А. Пильняка. Так, в очерке ''Заграница'' писатель обвиняет в утрате духовности литературой политику, которая безжалостно вмешивается в дела культуры. Здесь новая оппозиция, перешедшая из жизни в литературу: Культура – Политика / Духовность – Политика: ''Я видел много честных людей, которыми могла бы гордиться и русская культура, и русское искусство, которые инакомыслят и которых оторвала, поэтому, от нас политика, - честных людей'' (43;7).

Таким образом, анализируя в романе ''Созревание плодов'' революцию и ее роль в истории России, Пильняк рассматривает и ее значение в обыкновенной жизни человека. В романе велико автобиографическое начало и сильны исповедальные мотивы, которые соединяются с откровениями палехских художников. Размышления автора о законах творчества, о рождении образа и зависимости творящего человека от эпохи, среды и класса, в которых он рожден, органически сливаются в финале романа с картиной всенародного торжества по поводу шага вперед, сделанного советским обществом по пути своего творческого развития.

Единство творческих устремлений народа выражается и с помощью мотива дороги – путешествия по святым русским местам: Владимир, Суздаль, Углич и при помощи кольцевой композиции романа. Первая глава посвящена работе издательства ''Известий'', последняя вновь возвращает читателя к той же теме, но на ином уровне: ''В одном из номеров ''Известий'' – то есть семи вагонах бумаги и полутора тысячах килограмм типографской краски, - был напечатан небольшой подвиг Арбекова о Палехе. Это было осенью. Роман Архипович работал в лесу, промерз и затемно возвращался домой …Подросток сын, ученик живописного техникума, протянул газету, сказал весело: О нас? – о нас написано! …'' (5;197).

Таким образом, именно в ''Созревании плодов'' наиболее отчетливо воплощается мысль об искусстве как основном пути достижения человечеством подлинного единения, соборности.

В 1937 году Б. Пильняк пишет свое итоговое произведение, оставшееся незавершенным, - роман ''Соляной амбар''. Перед нами начало большого романа, охватывающего огромный отрезок времени. Автор определяет его как ''первую настоящую и большую работу, посвященных истории двух последних десятилетий шара …'' (42;12) Пильняк указывает и основную направленность романа: ''Я хочу в этом романе противопоставить нашу, новую, делаемую, строимую, создаваемую историю все остальной истории земного шара, текущей, проходящей, умирающей …'' (42;12).

Роман стал вершиной творчества своего создателя, путь к которой лежал через всю жизнь. Поэтому, по словам К.Б. Андроникашвили – Пильняка, чтобы осмыслить роман, нужно осмыслить всю жизнь его автора. Ибо ''у каждого человека наступает такой момент зрелости, когда возникает необходимость осознания пережитого. Таким осознанием для Пильняка явился роман ''Соляной амбар'' включивший в себя все основные этапы его развития'' (42;31).

В романе нашли свое продолжение многие идеи, темы, проблемы, возникшие в 20-е годы. Так, действие романа привычно развивается в уездном городе. Вторая глава романа открывается описаниям города Камынска и его окрестностей. Сконструированное писателем название города – Камынск – не может скрыть облик города-прототипа, присутствие которого ощутимо в описаниях местечек и улиц провинциального города. По замечанию Шилова, исследовавшего топонимику Пильняка, улицы Камынска точно совпадают с топографическим планом Коломны. Автор вновь возвращается к излюбленным местам.

Следующей чертой пильняковских текстов, перенесшейся из 20-х годов является тяга к натурализму. Об этом свидетельствуют страницы, посвященные вырождению семьи Шмуцокса. Но эта семья не является олицетворением старого мира, как в произведениях 20-х годов. Вообще, этот роман тяготеет к реалистической традиции, в нем нет привычных Пильняку антиномий, монтажа, для выражения собственных взглядов Пильняк использует тайнопись. Лишь при внимательном чтении начинает проступать авторская концепция.

Пильняк пытается соединить свои взгляды и оценки с жизнью уездного города, показанной в своем историческом развитии, в логике действительности, в объективной правде обстоятельств.

Роман расширяет свои границы, приобретает характер всеобъемлемости.

Л. Анненский так определяет его жанр: ''Грандиозная вещь. Добротный исторически роман, русские провинциальные сцены конца XIX века, галерея типов уездного городка под Москвой (вроде Павлова Посада), плюс революционная хроника (1905 год), плюс ''роман воспитания'' с ''гимназической повестью'', с элементами фрейдизма (''позорное

десятилетие'') …'' (42;11).

Все эти черты объединяются революцией. Этот роман, как и все произведения

Б.А. Пильняка – о революции во всех ее нюансах и противоречиях. В очередной раз разгадывая ее для себя, Пильняк раскрывает тем самым важнейшие категории времени, жизни, смерти. Избегая однозначных оценок прошлого и будущего, автор высказывает собственный взгляд на события, но уже не как историка и философа, не как писателя, а в качестве свидетеля катастрофических событий XX века, как жителя России, представителя дореволюционного поколения.

По замечанию сына б. Пильняка, Б.Б. Андроникашвили – Пильняка, прототипами семьи Криворотовых в романе явились родители писателя и он сам. В мечущемся, нескладном, взбудораженном Андрее Криворотове, судорожно требующем чистоты, проглядывают черты писателя.

Рассказывая о жизни автобиографического героя, анализируя становление его личности с детских лет, Пильняк тем самым раскрывает свой жизненный путь, и как личности, и как писателя.

''Я люблю мое ушедшее и – ненавижу, ненавижу его! – потому что оно дало мне сказки. Первая – великая сказка – жизнь и о жизни. Вторая сказка – о моем Я. И третья сказка – о девушке, для которой я придумал даже имя, единственное в мире – Тэлла. С этими звонкими сказками я жил, верил им, растил и лелеял их, мечтая, мечтая о них все мое детство. Этих сказок нет больше. Они разбиты. И я ненавижу прошлое, давшее мне эти сказки!…'' (5; ) Герой Пильняка отказывается от своих ''сказок'', но все же ищет чистоту, стремиться уйти от повсеместной лжи и грязи. ''Я не могу быть предателем. Я не могу им быть физически'', - ощущения не только Андрея Криворотова, но и Б. Пильняка. Все сказки в которые верил Андрей, взяты из ранних рассказов Пильняка: ''Святое – святых'' (1913 г), ''Тэлла'' (1911), ''Нижегородский откос'' (1915), ''Моя жизнь'', повесть ''При дверях'' (1921). Все они практически полностью вошли в роман. Выход из тупика подсказала революция, именно она стала тем ключом, ''магнитом'' из ''Созревания плодов'', ясно выявившие все закономерности мира: ''Это было вторым рождением Андрея. Все заново получало смысл, и все в мире становилось на свои места …не только он сам, Андрей, не только люди и человеческие отношения в Камынске и по всей земле, но – время, честь, долг и – дела, дела!…'' (5;491) Революция дала Андрею новую сказку – коммуну, которая создается в доме Никиты Сеергевича Молдавского, и новое время. Пильняк снова в оценку революции вкладывает важнейшее понятие времени, так ''в коммуне осмысливали время, жили во времени, ожидали время, обвиняли время, ценили время. Время оценивалось на смысл его затраты, на сделанное не только за день, но даже за час'' (5;373) Таким образом, значимость революции определялось временем которое, в свою очередь измерялось не часами и минутами, а делами. Чем больше дел – тем быстрее течет время и тем значимее оно; нет дела – нет и времени. Революция, таким образом, это те мгновения, когда свершаются великие дела. Такой взгляд на революцию в романе олицетворяет Климентий Обуховский – сын рабочего, принявшего участие в стычке на железной дороге, заплатившей за революцию виселицей отца. Он вышел из революции взрослым человеком, хотя вошел в нее шестнадцатилетним подростком.

Климентию противопоставлен Андрей Криворотов, воспринимавший революцию как сказку, грозу: ''Революция – это гроза, которая все освежает, … перед ней шума нет, душно, пыльно, нечем дышать, а пройдет гроза, шум, гром, молнии, ливень, - и воздух другой делается, все освежается и все легко дышат …!'' (5;389)

Таким образом, намечаются два восприятия революции:

• революция – дело;

• революция – развлечение

Первая проникнута ощущением здравого смысла, закономерности происходящего. Это та революция, которая рождает новое поколение, новую страну и новое искусство. У нее свое время, насыщенное, время – действие.

Революция – развлечение же остается уделом прежнего поколения, которое умирает вместе с эпохой. Для него революция глупость или измена. И никогда такое поколение, поколение Ордыниных (''Голый год''), Вильяшевых (''Тысяча лет''), Скудриных (''Красное дерево''), Верейских (''Соляной амбар'') не возродится к жизни. Не случайно Климентий Обухов пишет в письме к своей невесте, Анне, революционерке, дочери ткачихи, умершей в ссылке за участие в революции 1905 года: ''…может быть – и должен быть – такой роман, где механическая смерть всех его героев будет самым закономерным концом …'' (5; ). В первой редакции романа гибнет и Андрей Криворотов, лишь во втором и окончательном варианте к нему приходит ощущение необходимости дела, но до конца прочувствовать его он не сможет. Его поиски чистоты обернуться в финале такими же исканиями другого персонажа, в доме которого зарождалась революция и вся жизнь которого – была путем к ней – Никиты Сергеевича Молдавского. Так же, как и Андрей, он встретил ее свидетелем и только к концу

жизни в разгар революции он принимает ее такой, какая она есть: ''…все лучшее, все подлинно человеческое, что было в моей жизни, - это было, когда я приближался к революции. Это было дважды. Но я никогда не был вплотную с революцией – мне казалось, что я недослушан ею, и это неверно, потому что я опаздывал за нею …'' (5; ).

Пильняк так и ушел из жизни, не смирившись со временем и не пожалев пойти в ногу с ним. Он постоянно и неизменно шел своим творческим путем, по своим внутренним писательским законам, веки которого не ставили границ в истории развития человечества, и развивались по закону честности перед собой и читателем.

Предприняв романом ''Волга впадает в Каспийское море'', не совсем удавшуюся попытку влиться в новое советское общество, творить по законам социалистического реализма, Пильняк в последующих произведениях стремится сохранить свое видение мира, лишь немного приспособив его к требованиям советских критиков. Так упрощается структура романа, композиция становится линейной, Пильняк отказывается от ''монтажа'' и ''кусков''. Внутренняя же структура романа, идеи, темы, находит свое выражение в усложненной форме. Для выражения собственных взглядов автор использует тайнопись, иносказания.

По – прежнему центральный образ творчества 30-х – это образ революции, именно через него Пильняк в полной мере раскрывает современное состояние России. Это становится возможным при сопоставлении надежд революции, путей, которые видел Пильняк, для развития послереволюционной России с реальным путем, который писатель наблюдает в 30-е годы. Таким образом, образ с этим меняется и историософская концепция автора. Теперь его взгляд обращен в прошлое, он анализирует те черты революции и пролетариата, которые привыкли к законам жизни, которые существуют в СССР 30-х годов.

В этот период творчества Пильняк раскрывает новую антиномию – Старое – Новое. Это противопоставление осуществляется в сравнении действительности, поколений, искусства, труда. То есть Пильняк производит столкновение старого и нового миров на эстетическом и ценностном уровнях. Не отказывается Пильняк и от важнейшего в 20-е годы противопоставления Восток-Запад и Природа- история, хотя их роль в произведениях минимальна и подчинена раскрытию антиномия Старое – Новое.

Усиливаются исповедальные и автобиографические мотивы, особенно в романах. Это соответствует направленности творчества: подвести итоги собственного писательского труда, оценить свое место в новой действительности, в строящимся государстве и поколении. Пильняк не делает прогнозов о будущем страны коллективного сознания, машин, воли и действий. Он констатирует, что ''революции совести и чести'' не получилось, а он остается в стороне от событий. Пильняк – наблюдатель, а не деятель.

Заключение

Творчество Б. Пильняка – своеобразное явление в истории русской литературы XX века. Проза писателя обусловлена стремлением адекватно отобразить революционную и постреволюционную действительность, а также обнаружить историческую обусловленность революции в России, найти в ней национальные корни и проследить за ее влиянием на мировую историю

Тема настоящего исследования является чрезвычайно актуальной, заслужившей особого внимания и дальнейшего изучения в силу ряда причин:
- недостаточная ее освещенность в отечественном литературоведении;

- актуальность исследования в современном литературоведении историософии

отдельных авторов XX века, в ряду которых Пильняк занимает важное место.

Тема работы обусловила целесообразность раскрытия историософской концепции автора на материале произведений 20-30-х годов. Творчество писателя этого периода является целостной художественной системой, призванной адекватно отразить окружающую действительность, захваченную метельным вихрем революции, а также постоянно эволюционирующий, вырабатывающий новые принципы, которые будут призваны отобразить новую социально – политическую и духовную реальность.

Своеобразными веками, фиксирующими логику изменения авторского отношения к миру, стали романы ''Голый год'' (1921), ''Машины и волки '' (1924 г), повесть 'Красное дерево'' (1929 г), романы ''Вола впадает в Каспийское море'' (1929), ''Созревание плодов'' (1935) и ''Соляной амбар'' (1937).

В произведениях первой половины 20-х годов складывается система философских понятий, способствующая осмыслению автором действительности, и вытекающая в свою очередь из осмысления реальности в рассказах 10-15-х годов. Важнейшими категориями этой системы выступают противопостановления: Восток – Запад; Природа – История, Время – Вечность, что позволяет говорить об антиномичности художественного мышления Б. Пильняка.

В этот период времени формируется и историософская концепция автора, которая выражается не в форме готовых ответов, а в самом процессе размышлений, споров, поисков истины. Через вышеуказанные противопостановления происходит осмысление исторических событий (в частности, революции) и их роли в дальнейшем развитии России, устанавливается связь между историческими эпохами, определяется место и роль России в мировом историческом процессе. В произведениях данного периода (рассказ ''Тысяча лет'' (1919), повести 'При дверях'' (1921), ''Метель'' (1921), роман ''Голый год'' (1921)) Пильняк описывает три исторические эпохи:

1. дореволюционное, изжившее себя царство ''бывших'';

2. ''Метельную'' и ''волчью'' революцию, время ''кожаных курток'';

3. постреволюционное затишье.

Уже в 20-е годы наблюдается эволюция исторических представлений Б.А. Пильняка.

Так, в начале 20-х годов, он рассматривал исторические эпохи как враждебные друг другу. Эпохи сменяли друг друга после тяжелейшей борьбы.

Во второй половине 20-х годов (роман ''Машины и волки'', повесть ''Красное дерево'')

Пильняк отходит от такого представления об истории России. Теперь исторические эпохи представляются ему органически связанными и последовательно сменяющими друг друга. Так, на смену метельной, очищающей и в то же время все разрушающей революции ''Голого года'', одернувшейся ''торжеством'' и ''борьбой инстинктов''; приходит ''машинная'' революция, о которой грозит Пильняк в ''Машинах и волках'', именно она ''должна взять под минитки и Россию, и русскую метелицу, и мужика''. В ''Красном дереве'', подводя итоги социалистического пути развития России, автор приходит к выводу о духовном и физическом вырождении людей, о разрушении страны в целом. Дальнейший путь развития страны Пильняк видит как самобытный, национальный.

Переделанное ''Красное дерево'' полностью вошло в роман ''Волга впадает в Каспийское море'' (1929г), который открывает новый этап в творчестве писателя – ''период выполнения социального заказа''. В 30-е годы Пильняк рисует образ постреволюционной страны, живущей в эпоху первых пятилетках, образ нового советского поколения и пытается определить свое место в изменившейся действительности.

По-прежнему центральный образ творчества 30-х годов (роман ''Созр. Плодов'' (35), ''Соляной амбар'' (30)) – это образ революции, через который Пильняк и раскрывает современное состояние России. Это становится возможным при сопоставлении надежд революции. Путей, которые видел Пильняк, для развития послереволюционной России с реальным путем, который писатель наблюдает в 30-е годы. Меняется историософская концепция автора. Теперь его взгляд обращен в прошлое, он анализирует те черты революции пролетариата, которые привели к законам жизни, существующим в СССР в 30-е годы Пильняк постоянно сравнивает Старый и Новый миры, Старое и Новое искусство, поколение, труд.

В 30-е годы усиливаются исповедальные и автобиографические мотивы. Это соответствует направленности творчества: подвести итоги собственного писательского труда, оценить свое место в новой действительности. Пильняк не делает прогнозов о будущем страны коллективного сознания.

Эволюция авторского сознания, наблюдаемая в течение 20-30-х годов, предопределила и эволюцию творческого метода.

Романы конца 20-х – 30-х годов (''Волга впадает в Каспийское море'', ''Созревание плодов'', ''Соляной амбар'') близки к реалистическому способу изображения действительности. Упрощается структура романов, композиция становится линейной, Пильняк отказывается от ''монтажа'' и ''пусков'', излюбленных приемов в творчестве 20-х годов. Все эти изменения свидетельствуют о постоянных поисках Пильняка связи между собой и новой советской действительностью.

Библиография

1. Пильняк Б.А. Отрывки из дневника //Перспективы. -1991.-№3.-с 84-88

2. Пильняк Б.А. Письма к М. Горькому // Русская литература. -1991.-№1.-с

3. Пильняк Б.А. Письма к Миролюбову и Лутохину //Русская литература.-1989.-№2.-с

4. Пильняк Б.А. Повести и рассказы 1915 – 1929.-М.: Современник, 1991.

5. Пильняк Б.А. Расплеснутое время: Романы, повести, рассказы. – М.: Советский писатель, 1990.

6. Пильняк Б.А. Романы. – М.: Современник, 1990. – 607 с

7. Пильняк Б.А. Третья столица: Повести и рассказы. – М.: Русская книга, 1992.

8. Пильняк Б.А. Целая жизнь: Избранная проза. – Мн.: Маст., 1988.

* * *

9. Андроникашвили – Пильняк Б.Б. Два изгоя. Два мученика (Пильняк и замятин) // Знамя.–1994.-№9.- с. 123-154

10. Андроникашвили – Пильняк Б.Б. о моем отце. Послесловие //Дружба народов.-1989.-№1.-с.147-155

11. Андроникашвили – Пильняк К.Б. Пильняк: 1915 год. История любви и творчества //Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. -М.: Наследие, 1915. – с.153-171

12. Анищенко Г. Деревянный Христос и эпоха голых годов //Новый мир.-1990.-№8.-с.243-248

13. Барабанов Е.В. Россия – Запад: Взгляд издалека //Вопросы философии.-1991.-№.-10.-с.58-71

14. Белый А. Революция и культура //Белый А. Символизм как миропонимание. - М.: Республика, 1994

15. Бердяев Н. Душа России //Бердяев Н. Судьба России. - М.: Советский писатель, 1990

16. Бердяев Н. Человек и машина //Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т.1. – М.: Искусство, 1994

17. Бибихин В.В. Закон русской истории //Вопросы философии.-1998.-№7.-с.94-127

18. Гемпель К.Г. Функция общих законов в истории //Вопросы философии.-1998.-№10.-с.88-98.

19. Голубков м.М. Эстетическая система в творчестве б. Пильняка 20-х годов

//Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. - М.: Наследие,1995.-с.3-11

20. Горинова с.Ю. Проза Б. Пильняка 20-х годов к проблеме авторского сознания //там же – с.71-79

21. Грякалова Н.Ю. Бессюжетная проза Б. Пильняка 1910 – 20-х годов //Русская литература.-1998.-№4.-с.32-38

22. Грякалова Н.Ю. Мир письма (Человек, пишущий в прозе Б. Пильняка 1920-х годов) //Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. - М.: Наследие, 1995.-с.81-89

23. Дьячковка Е.Б. проблема времени в произведениях Б. Пильняка // там же – с.63-70

24. Иванов С. Похабство, буйство и блаженство // Родина.-1996.-январь (№1).-с.101-105

25. Ивин. Введение в философию истории: учебное пособие. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997.

26. Казнина О.А. Английский эпизод в биографии и творчестве Б. Пильняка //

Пильняк Б.: опыт сегодняшнего прочтения. – М.: Наследие, 1995. – с. 187-206.

27. Литературный энциклопедический словарь под. ред. В.М. Кожевникова, Л.А. Николаева. – М.: Сов. Энциклопедия, 1987

28. Любимова М.Ю. О петербургских повестях Б. Пильняка //Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. – М.: Наследие ,1995.-с.55-63

29. Люкс Л. Евразийство //Вопросы философии.-1993.-№6.-с.105-114

30. Петякшева Н.И. Диалог цивилизаций: Восток – Запад //вопросы философии.-1993.-№6.-с.173-177.

31. Солженицын А.И. ''Голый год'' Б. Пильняка // Новый мир.-1997.-№1.-с.195-203

32. Троцкий Л.Д. Литература и революция //Вопросы литературы. 1980.-№7.-с.183-228

33. Трубина Антиномичность художественного мышления Б. Пильняка //Проблемы эволюции русской литературы XX века. - М., 1997.-с.199-202

34. Федорова Т.Н. Художественный мир Б. Пильняка 1920-х годов (''Иван Москва'' и ''Красное дерево''): Автор. дис. канд. филол. Наук: 10.01.01.-Самара, 2000

35. Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды.-3-е изд.-М.: Академический проект, 1999

36. хрестоматия по истории философии: учебное пособие для вузов в 3 ч. Ч.3.-М.:Гуманит изд. центр ВЛАДОС.-1997

37. Шайтанов И. Когда ломается течение //Вопросы литературы.-1990.-№7.-с.35-72

38. Шайтанов И. О двух именах и об одном десятилетии //Литературное обозрение. –1991.-№7.-с.4-11

39. Щукин В.Г. Христианский Восток и топика русской культуры //Вопросы философии.-1995.-№4.-с.55-67

40. Янсон М. Христа ради юродивые на Руси (XIX-XVI веков)//Родина.-1993.-№2.-с.13-17

41. Андроникашвили – Пильняк Б.Б. Из творческой истории романа ''Соляной амбар''

//Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. М.: Наука, 1995. – с.11-32

42. Ауэр А.П. ''Быть честным с собой и с Россией …'' (о художественном мире