История мировых цивилизаций

средневекового общества. На полученных от феодалов наделах они вели собственное хозяйство, располагали собственными орудиями труда и скотом. Однако они не были собственниками земли, на которой трудились, даже в тех случаях, когда имели право передавать ее по наследству.

«Расплатой» за землю была рента, которая существовала в трех формах: в виде барщины, натурального или денежного оброка.

Означало ли это, что средневековый крестьянин в отличие, скажем, от раба был лично свободен? Ситуация складывалась по-разному в разные эпохи. В раннее средневековье поземельная зависимость крестьян постепенно дополнялась все более жесткими формами личной зависимости, ущемлением политических и гражданских прав. Феодал мог сам осуществлять суд над крестьянами, ограничивал их свободу в наследовании с помощью побора, который назывался право мертвой руки, взимал высокую брачную пошлину, если невеста или жених принадлежали другому сеньору.

С ХП—ХП1 вв. формы личной зависимости стали смягчаться, барщина почти во всех странах Западной Европы уступала место оброку — сначала натуральному, а потом и денежному. Но и в этот период крестьяне не были полностью лично свободными и юридически полноправными людьми.

Еще одной прослойкой средневекового общества, тоже противопоставленной феодалам, но гораздо менее многочисленной по сравнению с крестьянством, были горожане. Многие средневековые города располагались на землях феодалов и были вынуждены подчиняться им, т. е. являлись своего рода вассалами.

Таким образом, отношения между различными классами и слоями средневекового европейского общества были сложными и чреватыми социальными конфликтами. Иерархическая структура общества затрудняла переход с одной ее «ступени» на другую, хотя в принципе он был возможен.

Однако в этом «разъединенном» обществе существовали крепкие связи внутри каждого социального слоя или класса. Средневековый человек всегда чувствовал себя частью целого, частью коллектива. Общностей, которые объединяли людей по разным признакам, было великое множество. Общностями (еще их называют корпорациями) являлись сельские общины, монастыри, ремесленные цехи, воинские дружины, монашеские и духовно-рыцарские ордена, членами которых были воины-монахи. В средние века существовали даже корпорации нищих и воров. Большой общностью, объединявшей в себе много других, более мелких, был город.

У корпораций, как правило, была собственная казна, недвижимость, имелись уставы, часто — даже особая одежда и значки. Жизнь корпораций основывалась на принципах солидарности, взаимоподдержки и демократизма. Все проблемы решались на общих собраниях, больным и бедным оказывали помощь, устраивали совместные трапезы.

Диалоги власти и общества

Наиболее крупные социальные общности (горожане, светские феодалы, духовные феодалы), которые противостояли государственной власти и добивались определенных прав — юридически закрепленных и подтвержденных центральной властью, — образовывали сословие. В Западной Европе сформировались три сословия: духовенство, дворянство и городское сословие. Положение их было неодинаковым: горожане не смогли уравняться в правах с дворянством. Что касается крестьянства, то оно вообще не сумело стать сословием, т. е. добиться признания своих прав на общегосударственном уровне.

Как именно это происходило? Вернемся назад, к варварским королевствам, и посмотрим, как складывались отношения власти и общества с момента зарождения западноевропейской цивилизации.

По мере того как уходило в прошлое общинное начало, на котором строилась жизнь германских племен, возрастало значение королевской власти: король создавал законы, вводил налоги; его власть становилась наследственной и воспринималась как нечто священное.

Уже на этом этапе у власти, как мы помним, был мощный соперник — церковь. Довольно скоро появилась и другая сила, оспаривавшая право первенства в государстве — феодалы. В Европе достаточно рано, с VШ—IX вв. (в регионах бессинтезного развития с IX— XI вв.), стала возникать крупная земельная собственность. Крупные феодалы, формально подчинявшиеся королю как вассалы, на самом деле были вполне независимы. Они имели право чеканить монету, вести войны и нередко осуществлять суд в своих владениях. В их распоряжении были собственные вассалы. Позиции местной знати постепенно укреплялись, росли ее политическая независимость и военная сила, т. е. шел процесс, который неизбежно приводил к феодальной раздробленности и, следовательно, к ослаблению власти короля.

Светская и духовная знать завоевывала все более прочные позиции в управлении государством, участвуя в королевском совете. Большие полномочия были у советов магнатов, которые собирались раз в год. Они давали согласие на налоги, имели законодательные, а иногда и судебные права. Поэтому историки называют раннефеодальные государства демократией знати. Но притягательность центральной власти не исчезала: крупные феодалы вели борьбу за трон, а правящие династии всеми силами пытались сохранить принцип наследования, вплоть до того, что короновали наследника при жизни отца.

Между тем на политическую арену выходили города.

С Х по XIII в. по всей Западной Европе нарастала волна городских движений, цель которых состояла в том, чтобы сократить поборы феодалов, получить торговые привилегии и, главное, добиться права на городское самоуправление. Интересно, что эта борьба не всегда выливалась в традиционные восстания; иногда городам удавалось за деньги выкупить привилегии, а сделка оформлялась в специальных городских хартиях.

В то время вольности добились многие города Северной Франции (Авиньон, Бовэ, Суассон, Лан и др.); около ста лет был независимой аристократической республикой Марсель. В Италии, где центральная власть была крайне слабой, число городов-республик росло особенно быстро. Уже в IX—XII вв. стали независимыми Венеция, Генуя, Сиена, Флоренция, Равенна и многие другие города. В Германии этот процесс шел с некоторым опозданием, но и там в XII—XIII вв. появились вольные города, лишь формально подчинявшиеся императору: Любек, Нюрнберг, Франк-фурт-на-Майне. Независимые города управлялись собственными городскими советами, имели право объявлять войну, заключать союзы, чеканить монету. Они назывались коммунами.

Одновременно с городскими развивались и сельские коммунальные движения, участники которых добивались расширения прав общины в отношениях с феодалом. Иногда сельские и городские коммуны объединялись в своей борьбе, и такие союзы приводили к большим успехам. Один из ярких примеров — победы сельских общин в Италии в конце XII в. При поддержке городов они получали самоуправление и освобождались от некоторых феодальных поборов. В XII— XIV вв. такие самоуправляющиеся общины избирали должностных лиц, создавали свой финансовый и судебный аппарат, издавали законы, регулировавшие их внутреннюю жизнь. Конечно, не все города и сельские общины получали автономию, а получив ее, имели силы удержать достигнутое. Сельские коммуны обычно попадали в зависимость к городам, а для городов вовсе не исключалась возможность снова оказаться под властью феодала. Тем не менее коммунальные движения представляли собой значительную силу.

Активность общества оказала воздействие на политическую структуру. Новый тип государства, который стал появляться в большинстве европейских стран в конце XII—XIV в., получил название сословно-представительной монархии. В ту эпоху резко усилилась централизация, но при этом власть провозглашала, что она выражает «общую волю» и обеспечивает «общее благо». В сущности, это означало, что король был вынужден признать политические права сословий. Это касалось в первую очередь феодалов и городского сословия.

Результатом соглашения между властью и сословием стали представительные собрания: парламент в Англии, Генеральные штаты во Франции, кортесы в Испании, риксдаг в Швеции. Сословные собрания обладали значительными правами, они могли накладывать вето на дополнительные налоги и таким образом контролировать короля в финансовых вопросах. Кроме того, они участвовали в обсуждении государственных дел, редактировали проекты законов.

В эпоху сословно-представительных монархий появилась знаменитая формула средневековой демократии: «что касается всех, должно быть одобрено всеми». Она не отражала, конечно, реального положения: истинного народоправства в сословных собраниях не было. Основную их часть составляли феодалы; крестьянство обычно вообще не было в них представлено (только в кортесах Кастилии и в шведском риксдаге было достаточно много представителей крестьянства). И все-таки сословные собрания не давали центральной власти превратиться в деспотическую. С другой стороны, сам король был заинтересован в поддержке сословий и даже нуждался в ней.

§2

ОСОБЕННОСТИ ФЕОДАЛИЗМА В ВИЗАНТИИ

Как и Западная Европа, Византия пережила большие изменения в сфере социально-экономических отношений. В начале своей истории Византия оставалась еще наполовину рабовладельческой страной. Свое существование она закончила на этапе, когда окончательно победили феодальные отношения. Но феодализм в Византии имел свои особенности, отличавшие его от Западной Европы и от стран Востока. Причиной тому были и внешние обстоятельства ее истории, и своеобразие византийской цивилизации в целом.

Византия и варвары

Как мы помним, завоевания варваров — германских племен имели для истории Западной Европы не только отрицательные результаты. Варвары, находившиеся на уровне первобытнообщинных отношений и ранней государственности, ускорили разложение ста- рых рабовладельческих порядков и способствовали развитию новых — феодальных.

В Византии, сохранившей свою государственность и избежавшей в первые века своей истории сильного влияния варваров, переход к феодализму совершался гораздо медленнее. В основном это был долгий процесс изживания рабовладения внутри самого византийского общества и такой же сложный процесс рождения новых отношений в рамках старой системы.

В IV—VI вв. рабство в Византии было еще широко распространено. Рабы трудились в поместьях землевладельцев, в ремесленных мастерских — и частных, и государственных. Правда, формы их эксплуатации чаще всего были модернизированными, а потому достаточно эффективными: как правило, рабов сажали на землю, давали им возможность иметь семью и вести собственное хозяйство. Увеличивалось число рабов, которых отпускали на волю. Но тем не менее рабство продолжало существовать, играло большую роль в экономике и изживалось в отличие от Западной Европы очень медленно.

Синтезное развитие феодализма развернулось в Византии лишь в VII—IX вв., и основную роль здесь сыграли славянские племена. В трагическую эпоху арабских завоеваний территория Византии резко сократилась. Главными экономическими районами стали Малая Азия и Балканы — территория, где активно расселялись славяне. За счет них увеличивалось число свободных крестьян, усиливались сельские общины — в VII—IX вв. именно они и стали основной ячейкой хозяйственной жизни Византии. Труд рабов и колонов постепенно сменялся трудом разорявшихся, попадавших в зависимость крестьян.

Славянские племена ускорили переход к феодализму, но все-таки влияние варваров было не настолько сильным, чтобы нанести сокрушительный удар по старому обществу. Традиции античности поэтому оказались более устойчивыми по сравнению с Западом и уходили в прошлое с трудом.

Византийское государство и феодализм

Только в Х—XII вв. феодализм в Византии стал развиваться в ускоренном темпе. В эту эпоху складывалась крупная феодальная собственность. Но феодал византийский еще сильно отличался от феодала западноевропейского. Он не был полным хозяином в своем поместье. Государство контролировало количество земли, которой владел феодал, и число зависимых крестьян, имело право конфисковать землю и регулировать размеры налогов. Кроме того, феодалы в Византии не могли осуществлять высший суд над своими крестьянами. Одним словом, государство держало вла- дения феодала под своим надзором. Само государство было собственником огромных земель, разбросанных по всей территории империи, на которых трудились «государственные» крестьяне-налогоплательщики. Поэтому крупная феодальная собственность распространялась в Византии гораздо медленнее, чем в Западной Европе, а феодалы были во многом зависимы от государственной власти. Ситуация изменилась лишь в XIII—XV вв., т.е. в последний период жизни Византии. После 1204 г., когда Константинополь был захвачен крестоносцами, империя распалась на части, мощь государства была подорвана. Именно в то время феодалы стали освобождаться из-под его опеки. В Византии складывается феодальная вотчина, близкая западноевропейской. И хотя во второй половине XIII в. единство империи было восстановлено и Константинополь снова стал ее столицей, государственная власть уже была не в состоянии справиться с резко возросшей силой феодальной аристократии. В XIV—XV вв. Византия все больше дробилась на уделы, функции государственной власти на местах переходили к феодалам. В сущности, Византия К вступила в эпоху феодальной раздробленности. Но даже в этот период центральная власть не потеряла полностью своих позиций. Крестьянство, не только государственное, но и зависимое от феодалов, продолжало платить налоги казне. Доходы государства хотя и уменьшились, но все-таки создавали для него экономическую базу. Постоянная, незатихающая военная опасность тоже помогала сохранению централизованной государственности.

§2

ПУТИ УТВЕРЖДЕНИЯ КАПИТАЛИЗМА: ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА, РОССИЯ, США

Как уже говорилось, будущее той или иной страны зависело прежде всего от того, насколько активно она вливалась в процесс модернизации, насколько быстрым темпом шло в ней становление капитализма. Отсюда происходило своеобразное перераспределение жав? сил в мире в целом и внутри западноевропейской цивилизации.

Капитализм и модернизация провели еще более четкую, чем прежде, разграничительную линию между Западом и Востоком. В эту эпоху окончательно определилось превосходство Запада над некогда могучим соперником. Развитие России, несмотря на сильное восточное начало, проявлявшееся в самых разных сферах ее исторической жизни, к XVIII в. сближалось с западным вариантом. Еще. один центр модернизации и капитализма появился в североамериканских английских колониях. Внутри западноевропейской цивилизации наметились различные градации, разделившие ее с точки зрения успехов в развитии капитализма и модернизации на центр и периферию.

На уровень передовых стран вышли Голландия, Франция и Англия, где сложились благоприятные или относительно благоприятные условия для разрыва с традиционализмом. Германия, Испания, Италия, Скандинавия оказались вытесненными на периферию. Но и страны, относящиеся к центру, развивались несинхронно, неодинаково. Достигнутое первенство было трудно удержать, ибо новая эпоха требовала постоянных новаций, гибкости политических и экономических структур.

Периферия Западной Европы

Состав периферии может вызвать удивление. Ведь в нее вошел не только Скандинавский регион, который всегда развивался с опозданием, но и Германия, Италия, Испания — страны, в которых довольно рано началось формирование буржуазных отношений. Особенно невероятна метаморфоза, происшедшая с Италией — родиной капитализма.

Что же вызвало такую перемену в судьбе некогда сильных европейских держав?

Некоторые из них вступили в новую эпоху при неблагоприятных внешних и внутренних обстоятельствах. Германия пережила опустошительную Тридцатилетнюю войну (1618—1648). Ганзейский торговый союз потерпел фиаско, потому что на Балтийском море хозяйничали сильные соперники — шведы и голландцы, а это вело к ослаблению ранее процветавших немецких городов. Отрицательные последствия вызывала и политическая раздробленность. Государственное образование, носившее громкое название Священная Римская империя германской нации, состояло из ог- ромного количества княжеств, вполне самостоятельных и слабо связанных друг с другом. Многочисленные пошлинные сборы, которые должны были выплачивать купцы, переезжая из одного княжества в другое, осложняли складывание единого национального рынка.

В столь же трудном положении оказалась и Италия. Как и Германия, она состояла в то время из множества независимых государств. Лишенная государственного единства, почти вся Италия стала жертвой королевской династии испанских Габсбургов, которые втягивали страну в бесконечные разорительные войны, причем вели их на итальянской территории. После 1700 г., когда пресеклась линия испанских Габсбургов и началась война за испанское наследство (1701—1714), на Италию стали претендовать австрийские Габсбурги. Обосновавшись на севере страны, они открыли следующую серию войн с новой испанской династией Бурбонов, которые закрепились на юге.

Помимо этих внутренних неурядиц, Италия, истощенная войнами, потеряла прежнее лидерство в средиземноморской транзитной торговле. В XIV— XV вв. оно было основой для расцвета городов-республик. Теперь торговые пути переместились на океаны, а на Средиземном море разбойничали турецкие и североафриканские пираты. Итальянских купцов стали вытеснять голландцы, а потом англичане и французы.

Но самым большим препятствием на пути к модернизации были феодальные отношения, надолго задержавшиеся в странах периферии. Нередко сохранению старых порядков содействовала королевская власть.

Деревня во всех странах европейской периферии оставалась феодальной. На крестьянах по-прежнему лежал тяжкий гнет многочисленных поборов и повинностей. Арендная плата была высокой: в Италии, например, она доходила до 1/2 и даже до 2/3 урожая и часто взималась в натуральной форме.

Настоящим оплотом крепостничества стала Восточная Германия. У тамошних феодалов оставались очень широкие права над личностью крестьянина; ориентируясь на товарное производство, они возрождали барщину — давно забытое в передовых странах Европы явление.

Большая часть крестьянства периферийных стран вела полунищенское существование, не имела возможности повысить производительность сельского труда, но и не отрывалась от земли. В результате зарождавшаяся промышленность не обеспечивалась свободными рабочими руками.

Буржуазия была слаба, неконсолидирована и слишком зависима от властей, чтобы претендовать на политическую власть.

Опорой старых порядков в Испании и Италии стала победа Контрреформации. Католическая церковь не просто отстаивала свои прежние позиции в государстве, но и утверждала старую систему ценностей. Особенно мрачная обстановка царила в Испании, где продолжала свирепствовать инквизиция и горели костры, на которых сжигали еретиков. В Германии идеи Реформации сохранили свое влияние, но только в виде лютеранства — учения, в котором отразилась дворянско-бюргерская идеология. Кальвинизм, который нес в себе дух и этику капитализма, здесь не распространился.

Россия и США: страны молодого капитализма

Русский путь модернизации. В России процессы развития капитализма и модернизации во многом определялись той политикой, которую проводил абсолютизм. Уже во второй половине XVII в., при царе Алексее Михайловиче (годы правления 1645—1676), начались первые, хотя и робкие попытки оказывать содействие национальной торговле и промышленности. XVII век был также переломным в смысле освобождения от диктата византийского культурного влияния и обращения к опыту Запада.

Кульминацией этого процесса явилась, конечно, эпоха Петра I (годы правления: 1682/9—1725), царя-преобразователя, который нанес серьезный удар по традиционализму. Комплекс реформ, охватывавший многие (хотя и не все) сферы жизни, казалось, должен был заложить прочную основу для модернизации страны и утверждения капитализма. Подчинение церкви государству, введение Табели о рангах, способствовавшей социальной мобильности, активная протекция национальной промышленности и торговле, забота об образовании и просвещении страны, ломка традиционных устоев быта и норм поведения — такой обширной программы, реализуемой сверху, не знала, пожалуй, ни одна западноевропейская страна.

При этом подражание Западу, в котором часто упрекали и упрекают Петра 1, было отнюдь не главной целью, а имело лишь утилитарное, прикладное значение как способ модернизировать Россию. «Подтягивание» России к модели передовой державы, сильной экономически и в военном отношении, конечно, имело первостепенное значение в условиях битв, которые разыгрывались между модернизированными и традиционными странами.

Однако реформы Петра 1, проводившиеся в жизнь варварскими методами, до предела обострили конфликт между государством и обществом. Демократизация политической жизни не была осуществлена. Государственная власть еще раз подтвердила — и в очень резкой форме — издавна заявленные ею претензии на роль своеобразного катализатора цивилизационного процесса. А общество еще раз получило возможность убедиться в том, что к нему относятся как к пассивному материалу для исторических экспериментов. Не случайно впоследствии славянофилы писали о резко обозначившемся в ту эпоху расколе, о пропасти, отделившей власть от народа. Однако помимо сопротивления массового сознания существовал более важный источник внутренних противоречий.

Борясь с традиционализмом, русский абсолютизм укреплял главную его основу — крепостную зависимость значительной части населения. Реформы вели страну в двух, в сущности противоположных, взаимоисключающих направлениях. Это проявилось уже в Петровскую эпоху, но и преемники великого реформатора продолжали начатую им линию модернизации на основе традиционализма. Поэтому развитие промышленности в России шло весьма своеобразным путем. Проблема рабочих рук решалась за счет труда крепостных. На протяжении XVII—XVIII вв. правительство переводило на положение крепостных все новые и новые категории крестьянства, ужесточало личную зависимость от государства даже посадских людей.

Американское чудо. В североамериканских английских колониях капитализм едва ли не с самого начала их существования получил большие возможности для развития.

Первые поселения британских колонистов появились в Северной Америке лишь в начале XVII в., но численность населения росла быстрыми темпами. За первой — английской — волной эмиграции последовали другие; в будущие США стали приезжать немцы, голландцы, швейцарцы и французские гугеноты, превращая колонии в огромный «этнический котел». Уже в первой половине XVII в. (в северных колониях прежде всего) начали появляться города — будущие центры промышленности и торговли. Домашнее ремесло еще долгое время сохраняло свое значение, но в 1640-х гг. возникли первые мануфактуры; развивалось судостроение. В Нью-Йорке и Пенсильвании появились железоплавильные печи, и вскоре производство железа увеличилось настолько, что это стало беспокоить английские власти.

И все-таки на первых порах североамериканские колонии жили прежде всего за счет сельского хозяйства, в котором были заняты 9/10 населения. Английские короли пытались насадить за океаном феодальные отношения: раздавали своим приближенным земли, жаловали хартии, согласно которым землевладелец мог отдавать свои земли зависимым держателям. Однако развитие колоний пошло по иному, гораздо более прогрессивному пути.

Только в богатых, работающих на внешний рынок южных колониях долго сохранялось плантационное

хозяйство, основанное на рабском труде. На севере распространялось фермерство, т. е. утверждался капиталистический путь развития сельского хозяйства. Этому способствовали огромные неосвоенные пространства земли. Уход на Запад был способом решения споров между арендаторами и землевладельцами: беднейшие колонисты захватывали свободные земли, причем, как правило, делали это самовольно и становились независимыми собственниками земли.

В политической жизни колонисты также проявляли большую активность. Разрыв с метрополией был, в общем, предопределен с самого начала, так как ориентация на автономность возникла очень быстро. Власть концентрировалась в руках губернаторов, которые назначались английским правительством, однако при них были советники (как правило, из числа колонистов), которые отстаивали местные интересы. Большую роль играли органы самоуправления: собрания представителей колоний и легислатуры (законодательные органы). Чиновники из метрополии были ограничены в своих действиях. За их финансовой политикой осуществлялся строгий надзор.

В результате еще задолго до революции в Северной Америке сложилась особая духовная атмосфера, поражавшая прибывавших за океан европейцев.

Это ощущение свободы и больших возможностей для самореализации личности стало важнейшей основой для складывания американской нации.

Американская революция, устранившая слабые ростки феодализма в колониях и порвавшая с диктатом метрополии, открыла в конце XVIII в. путь для быстрого наращивания потенциала модернизации. Конечно, США заметно отставали от передовых европейских стран, но новое государство обладало хорошей основой для развития капитализма.

Почему же произошло американское чудо? Некоторые исследователи склонны объяснять это тем, что первыми поселенцами были по преимуществу пуритане — носители капиталистического духа. Действительно, преследуемые на родине правительством, английские кальвинисты переселялись в Америку целыми общинами. Нет сомнений в том, что на первых порах они сыграли роль своего рода стержня в экономической, политической и культурной жизни колоний.

Но не менее важными были и другие факторы: колонисты принесли с собой демократические традиции, которые веками вырабатывала английская парламентская система. Усвоив еще на родине передовые методы хозяйственной деятельности, они имели возможность внедрять их на новой почве, где феодальные отношения не имели глубоких корней.

Европейский центр

Среди трех наиболее передовых стран Европы классический вариант утверждения буржуазных отношений осуществился в Англии. Английская модель развития капитализма была самой быстрой, самой полной и, пожалуй, наиболее жестокой. Рассматривая ее как своего рода образец, сравнивая ее с вариантами развития Франции и Голландии, мы можем выяснить, почему именно Англия захватила в конце XVII— XVIII в. лидерство.

Важную роль здесь сыграло то, что полем деятельности для английского капитализма был не только город, но и деревня. В других странах именно деревня — основной оплот феодализма и традиционализма — сдерживала переход к новому. В Англии, наоборот, в деревне концентрировалась база для важнейшей в XVI—XVII вв. отрасли промышленности — сукноделия. Это была уникальная ситуация, которая дала свои плоды.

Во-первых, большая часть дворянства стала заниматься предпринимательской деятельностью (создавала овцеводческие фермы), иначе говоря, обуржуазивалась, увеличивая число заинтересованных в ломке традиционных структур и прежде всего — в использовании наемного труда.

Во-вторых, феодалы, реализуя свои права на землю и сгоняя с нее держателей-крестьян, создавали армию пауперов — людей, которым не оставалось ничего иного, как стать вольнонаемными рабочими. Это обеспечивало важнейшее условие для развития капитализма. К середине XVIII в. в Англии класс крестьянства как мелких производителей исчез. Законы правительства, получившие название кровавых, содействовали этому процессу. Бродяг и нищих ждали суровые наказания; разорившихся крестьян можно было в принудительном порядке отправлять на предприятия.

Кроме того, благодаря рано происшедшей буржуазной революции государственная структура уже во второй половине XVII в. была кардинальным образом перестроена в интересах новой экономики.

Правда, и до революции английские короли поощряли промышленность и торговлю. Но их действия далеко не всегда были последовательными. Многое зависело и от личности монарха.

После победы революции монархия была реставрирована, но абсолютизм навсегда закончил свое существование. Согласно Биллю о правах (1689) Англия стала конституционной монархией, в которой власть концентрировалась преимущественно в руках парламента. Король не мог без его согласия отменять или принимать законы, назначать налоги, иметь свое постоянное войско. Депутатам гарантировалась свобода слова; провозглашалась свобода выборов в парламент. Буржуазия получила доступ к политической власти и, следовательно, к непосредственному управлению обществом.

Хотя страна еще только оправлялась от революционных переворотов и длительных гражданских войн, в ней успешно развивалось кораблестроение, сукноделие, производство пороха и бумаги, добыча угля, по которой уже в конце XVII в. Англия вышла на первое место в Европе. Быстро увеличивалось число торговых компаний, крупных централизованных мануфактур — предшественниц фабрик. Правда, в то время Англия еще уступала Голландии, но в XVIII в. расстановка сил стала иной.

Своими победами Англия была обязана не только революции политической, не только активному развитию собственной промышленности, но и революции в технической мысли. Как никакая другая европейская страна, Англия была богата техническими изобретениями и людьми, которые умели их использовать. В 1760-е гг. она первой вступила в эпоху промышленного переворота и сразу же совершила еще один мощный рывок вперед, оставив далеко позади Францию и Голландию.

В 1771 г. предприниматель Аркрайт построил первую фабрику, на которой использовалась прядильная машина, приводившаяся в действие водяным колесом, а через двадцать лет в Англии было уже 150 фабрик. В 1780-е гг. Дж. Уатт изобрел паровую машину, которая стала, по выражению К. Маркса, «универсальным двигателем крупной промышленности». Началась новая, промышленная фаза развития капитализма.

Победоносное шествие капитализма, естественно, имело свои издержки. В то время еще трудно было предугадать, что новые отношения должны повысить уровень благосостояния общества. Напротив, крестьянство лишалось земли и разорялось; законы, преследующие люмпенов, были абсолютно варварскими; рабочий день на фабриках длился по 14— 16 часов; падало значение квалифицированного труда, а это означало разорение мелких ремесленников; безжалостно использовался дешевый детский и женский труд.

Неудивительно, что рабочие ломали машины и у многих государственных деятелей той эпохи, особенно в странах периферии, столь быстрые и резкие трансформации вызывали сомнения. Так, германский император Фридрих II с опаской отзывался об использовании машин: «Тогда очень большое количество людей, до сих пор кормившихся от прядения, лишилось бы куска хлеба; это совершенно не может быть допущено». Однако остановить развернувшиеся процессы было невозможно, и страны, в которых они шли медленнее, неизбежно оттеснялись более сильными противниками.

Так произошло с Голландией, первой европейской страной, в которой капитализм одержал победу над старым строем, родиной самой ранней буржуазной революции.

Голландия. Еще в конце XVI в. Голландия пережила крупнейший политический переворот. Историки приравнивают его к революции, хотя по форме это было национально-освободительное движение против испанской царствующей династии Габсбургов, которым принадлежали Нидерланды. Связь с испанскими монархами не была слишком прочной: в стране сохранялись Генеральные штаты, а правил ею статхаудер (штатгальтер) — наместник испанского короля. Но чужеземное владычество давало о себе знать: Габсбурги насаждали свои законы и порядки, преследовали протестантов, а во второй половине XVI в. король Филипп II пытался проводить в Нидерландах суровую налоговую политику, пагубную для экономики. В стране нарастало национально-освободительное движение, а в 1581 г. мятежные Генеральные штаты приняли акт о низложении Филиппа II. Так были заложены основы нового государства — Республики соединенных провинций (в нее вошли северные провинции, в то время как южные, несмотря на упорную борьбу, оставались под властью Испании).

Правда, политические структуры не были сломаны столь кардинально, как впоследствии в Англии. Во главе государства-республики по-прежнему стояли статхаудеры из царствующего дома Оранских-Нассау, которые превратили свой сан в наследственный. Буржуазия была представлена в Генеральных штатах, но в целом доступ к власти был для нее затруднен. И все-таки принятые в ходе революции меры — отмена испанских законов, реформы бюрократического аппарата, утверждение кальвинизма как официальной религии — создали благоприятные возможности для развития капитализма.

Соединенные провинции славились своей текстильной промышленностью, судостроением, молочным животноводством. Но главным источником богатства в XVI—XVII вв.