Осуществление субъективных гражданских прав

может привести к нарушению принципа законности при вынесении судебных решений.

Исходя из сказанного выше, корректировка ст. 10 ГК РФ с учетом научных разработок и определения ее места в системе гражданского законодательства необходима.

Значение категории пределов осуществления прав для концепции злоупотребления правом велико. Злоупотребление правом не должно быть "правонарушением в зависимости от случая". Если же управомоченное лицо уже с момента приобретения субъективного гражданского права будет осведомлено о границах его деятельности по осуществлению правомочий, то есть будет одновременно и обязанным лицом, то для него не будет неожиданностью вывод судьи о злоупотреблении правом при несоблюдении субъектом какой-либо из границ осуществления.

В связи с изложенным, доказанное превышение пределов осуществления прав следует понимать как совершение лицом правонарушения в виде злоупотребления правом. Для облегчения квалификации состава этого правонарушения необходимо ввести в законодательство легальную классификацию пределов осуществления гражданских прав.

Проблема пределов ограничения прав и свобод граждан как наиболее важная теоретическая проблема прав человека в эпоху глобализации и усиления позиций международного терроризма нуждается в новом научном осмыслении (во взаимосвязи с проблемой определения критериев пределов осуществления прав и свобод граждан) в рамках специального исследования и законодательном закреплении в целях обеспечения баланса интересов личности, общества и государства на современном этапе развития Российской Федерации.

2.2 Виды пределов осуществления гражданских прав

Обращаясь к современному гражданскому законодательству РФ, попытаемся охарактеризовать возможные группы предусмотренных пределов осуществления субъективных гражданских прав. К сожалению, в ст. 10 ГК РФ, посвященной этому вопросу, пределы обозначены в наиболее общем виде, в связи с чем их приходится выводить из общих начал и смысла гражданского законодательства.

Следует сразу подчеркнуть, что любая классификация пределов осуществления прав возможна с большой долей условности. Значение разделения на группы заключается прежде всего в более ясном осознании масштабов последствий несоблюдения пределов, относящихся к тому или иному виду.

Традиционно с начала 70-х годов XX в. принято квалифицировать границы осуществления прав в цивилистике путем выделения каждого известного законодательству и правоприменительной практике предела в отдельную категорию. Начиная с единственной монографии В.П. Грибанова, посвященной этому аспекту, и до настоящего времени выделяют предметные, субъектные, временные границы, а также назначение права. Позднее, с 1991 г., обособляется предел, обычно называемый "права и интересы третьих лиц".

На наш взгляд, подобное разделение нельзя назвать правовой классификацией. По своей форме оно более похоже на обычное перечисление. С методологической стороны в нем отсутствуют четкие критерии, согласно которым обобщаются или разграничиваются те или иные границы осуществления, отсутствует закономерная связь между группой пределов и юридическими последствиями их несоблюдения, не устанавливается приоритетность значения одной группы пределов перед другими. Следовательно, можно сказать, что полной и адекватной классификации пределов на современном этапе в доктрине российского гражданского права не существует.

В этой связи коренные отличия законодательства советского периода от российского гражданского законодательства в этой области заставляют по-новому взглянуть на предмет и значение классификации пределов. Многие из ранее установленных ограничений в значительной степени утратили свою актуальность. Одним из примеров может служить назначение права, которое начиная с ГК 1922 г. было главным масштабом использования гражданских прав. В современных условиях существуют проблемы, связанные с пониманием назначения права и его ролью в процессе реализации прав, которые не позволяют однозначно относить указанный предел не только к главному ограничителю осуществления, но и к классу универсальных.

Прежде чем перейти непосредственно к предлагаемой модели классификации пределов, следует особо остановиться на некоторых из них, привычно выделяемых доктриной гражданского права. Речь идет о так называемых предметных, субъектных и временных границах. Объясняется это тем, что нет достаточных оснований рассматривать все перечисленное в качестве границ процесса осуществления, а не ограничений содержания субъективного права. К тому же законодатель не указывает их в норме ст. 10 ГК РФ и в других посвященных осуществлению правилах, из чего можно заключить, что только доктринальный анализ ГК РФ может позволить вести речь об указанных пределах использования гражданских прав. Научное же значение выделения этих пределов вызывает сомнения.

Итак, предметные ограничения. Они были заимствованы цивилистами из разработок общей теории права. Считается, что эти границы обусловлены предметом субъективного права. Они позволяют обратить внимание на то, что субъективное право на совершение одних действий не может распространяться на другие действия. Тем самым очерчивается круг поведенческой активности управомоченного лица, то, что в гражданском праве справедливо называют "общим типом поведения".

В.В. Лазарев, поясняя суть предметных ограничений осуществления субъективных прав, обращал внимание на то, что наличное субъективное право предполагает заранее известный круг деяний, допустимых для лица на его основе, и соответственно невозможность совершения любых иных действий в рамках того же права. Так, покупатель, имея право требовать замены недоброкачественного товара в установленные сроки, не может требовать замены в эти же сроки вещей, соответствующих нормальным качественным характеристикам.

Насколько можно судить, предмет, таким образом, приравнивается к объему содержания субъективного права и воздействует на процесс осуществления только в той мере, в какой осуществление зависит от содержания права. Учитывая, что осуществить можно только то, что попадает в границы правомочий, связь между содержанием (предметом права) и его использованием очевидна. Но суть этой связи не позволяет сделать вывод о том, что содержание права может одновременно служить пределом его осуществления.

Значение несоблюдения предметных границ заключается в том, что лицо действует не в статусе управомоченного, а без права. Поведение субъекта, вышедшего за границы предмета своих возможностей, не может рассматриваться как злоупотребление своим правом. Такое поведение не способно вызывать юридического эффекта, тождественного осуществлению наличного субъективного права. Пользуясь ранее приведенным примером, можно пояснить, что лицо, желающее вернуть вещь надлежащего качества, не совершает ничего предосудительного, но его намерение не основывается на субъективном праве и отсутствуют основания для удовлетворения подобного требования.

Таким образом, предметные границы целиком поглощаются содержанием субъективного гражданского права, и если и влияют на его использование, то опосредованно. Они не могут выступать пределом осуществления и влечь последствия, предусмотренные для несоблюдения пределов, главным из которых является совершение лицом гражданского правонарушения (злоупотребления правом).

Перейдем к анализу так называемых субъектных факторов, которые, по мнению некоторых ученых, также способны воздействовать на осуществление субъективного гражданского права. Речь идет о характеристиках правового статуса лица, обладающего правом, которые в той или иной мере влияют на использование правомочий.

Трудно отрицать тот факт, что гражданское право реализуется определенными лицами, каждое из которых обладает своеобразным набором статутных характеристик, позволяющих ему действовать в гражданском обороте, такими как: объем дееспособности, возраст, образование, гражданство, профессия, статус индивидуального предпринимателя и т.п. Нередко наличие у субъекта какого-либо гражданского права еще не означает возможность его самостоятельного осуществления.

Использование прав может зависеть от объема дееспособности лица, в ряде случаев права осуществляются при условии принадлежности к российскому гражданству и т.п. Более того, у субъекта в обладании может оказаться право на объект, извлечение полезных свойств которого и распоряжение которым связано с определенным уровнем образования либо профессиональной принадлежностью и получением соответствующего разрешения (лицензии). В таких ситуациях принадлежащее лицу право им непосредственно осуществляться не может.

Ответить однозначно на вопрос, являются ли элементы правового статуса субъектными ограничителями осуществления права, сложно. При определенных обстоятельствах характеристики субъекта могут обладать правопрекращающим свойством, в частности, если лицо приобретает право на имущество, которое в силу закона не может ему принадлежать (ст. 238 ГК РФ). Это изъятие из правового статуса лица является поводом не к квалификации его действий по осуществлению права в качестве ненадлежащего поведения, правонарушения, а к невозможности осуществлять право с момента его приобретения. Единственный вариант поведения, который действительно существует у лица в этой ситуации, продиктован обязанностью совершить отчуждение этого имущества в течение одного года с момента возникновения права собственности.

Аналогичная ситуация складывается у субъекта, если отсутствует лицензия на занятие определенной деятельностью. Следовательно, при определенных условиях субъектные границы влияют на само существование субъективного гражданского права, но они не служат при этом пределами его использования, в их непосредственном понимании. Более правильно рассматривать элементы правового статуса управомоченного лица в качестве предпосылок правообладания и правореализации.

Если осуществляется право при отсутствии надлежащего объема дееспособности, то сделки, связанные с таким осуществлением, либо ничтожны, т.е. наступают последствия, соответствующие действию без права, и отсутствует какой-либо правовой эффект от поведения лица (ст. ст. 171 - 174 ГК РФ), либо могут быть признаны недействительными по заявлению заинтересованных лиц (ст. ст. 175 - 177 ГК РФ). Нужно обратить внимание на тот факт, что и в первом, и во втором случае осуществление права с пороком субъекта может быть сочтено надлежащим (например, ч. 2 ст. 171, ч. 2 ст. 172 ГК РФ).

Все сказанное позволяет заключить, что нет причин относить этот вид границ к пределам осуществления в том их смысле, какой мы определили исходя из толкования легального закрепления обсуждаемой категории и правовых последствий, связанных с их превышением.

Выделяя среди пределов осуществления субъективных гражданских прав временные границы, мы снова оказываемся в сложной ситуации. Трудно утверждать, что осуществление права никак не связано со сроками. Фактор времени имеет большое значение как "мера оценки социальных процессов и явлений и как средство целенаправленного регулирования человеческой деятельности".

Существование прав и обязанностей во времени есть одно из средств юридического воздействия на поведение участников гражданских отношений. Воздействие, понимаемое в качестве ограничения активности управомоченного лица, выражается, по общему мнению, в пресекательных по своей природе сроках. Затруднение вызывает осознание правовых последствий истечения различного вида сроков в зависимости от их назначения (порождающих права, установленных для осуществления прав и исполнения обязанностей, сроков для защиты). Еще более интересную систематику сроков предлагают ученые, которые выделяют два больших блока - сроки осуществления прав и сроки для исполнения обязанностей. При этом сроки осуществления, в свою очередь, подразделяются на время существования права, преклюзивные (пресекательные), претензионные, гарантийные и т.д.

Таким образом, классификация пределов осуществления прав не должна содержать тех границ, которые по своей природе являются свойствами содержания права, либо хотя и относятся к характеристикам процесса осуществления, но не в состоянии приводить в случае их несоблюдения к злоупотреблению правом как единственному юридическому последствию, с которым следует связывать категорию пределов осуществления. Критерий соотнесения пределов осуществления с предусмотренным в случае их несоблюдения правонарушением, на наш взгляд, есть самый понятный ориентир для систематизации пределов.

Думается, что как с практической, так и с теоретической точек зрения необходимо объединить все возможные варианты пределов осуществления изначально в два класса: универсальные и специальные.

Универсальные - это те, которые применимы к любым субъектам права, в рамках всяких гражданских правоотношений безотносительно к типу осуществляемого гражданского права. Они не имеют исключений, распространяются в безусловной форме на процесс использования всех правомочий, т.е. обладают в этом смысле качеством всеобщности (универсальности), не заставляют делать выбора. К универсальным пределам, на наш взгляд, следует относить: права третьих лиц, интересы третьих лиц, средства защиты принадлежащего лицу права.

Специальные пределы, напротив, находятся в тесной обусловленности с видом правоотношения, в котором реализуется право, зависят от содержания самого субъективного гражданского права. Нередко для их применения в качестве критерия осуществления имеют значение статусные характеристики управомоченного лица, а также дополнительные обстоятельства конкретной жизненной ситуации. Специальными пределами можно признать добросовестность и разумность при осуществлении прав (исходя из их настоящего легального закрепления); назначение права; средства и способы осуществления.

Предложенная классификация призвана облегчить квалификацию злоупотребления правом в зависимости от вида предела, который был нарушен. Разграничение основывается на том обстоятельстве, что пределы, относящиеся к первому классу, распространяются на все без исключения субъективные гражданские права, а пределы второго класса предусматриваются законодателем относительно конкретного вида гражданских прав.

Таким образом, свобода в осуществлении гражданских прав имеет свои ограничения, и эти ограничения в силу ст. 55 Конституции РФ допускаются только законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Законом, ограничивающим пределы осуществления гражданских прав, является прежде всего Гражданский кодекс РФ. Такая норма ограничения гражданских прав содержится в п. 1 ст. 10 ГК РФ. Пределы осуществления гражданских прав ограничены требованиями о соблюдении основ правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), а также о запрете заниматься деятельностью, создающей опасность причинения вреда другим лицам (ст. 1065 ГК).

Преобладающей точкой зрения в цивилистике является положение, согласно которому злоупотребление правом есть тип гражданского правонарушения.

Таким образом, государству (в лице законодателя) с целью не допустить противоправного поведения максимально (насколько это возможно) необходимо разработать четкие правовые основы осуществления права, определив границы возможного поведения. Пределы осуществления гражданских прав должны включать оценку законности реализуемого субъектом права интереса во взаимосвязи с оценкой законности чужих интересов. Преодоление интересов различных лиц должно быть основано на приоритете права, имеющего наибольшую социальную ценность.

ГЛАВА 3. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

3.1 Понятие и сущность злоупотребления субъективным гражданским правом

Исследование проблем злоупотребления правом непосредственно связано с анализом правовых норм, регулирующих данный правовой институт. В соответствии с п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Данная норма не определяет понятие злоупотребления правом, а также не раскрывает признаки, при наличии которых можно квалифицировать "иные формы" злоупотребления правом, что создает серьезные трудности в ходе ее применения на практике. Поэтому следует рассмотреть ряд возникающих в связи с этим вопросов для выявления сущности злоупотребления субъективными гражданскими правами.

В научной литературе обращалось внимание на то, что лексическое толкование слова "злоупотребление" указывает на возникновение некоего "зла" в результате осуществления права способами, запрещенными ст. 10 ГК РФ.

В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о связи права и зла и о возможных формах проявления зла в праве.

Синтезировав эти подходы, можно дать следующее определение права - признанная и защищенная государством свобода в осуществлении интереса.

Прежде всего необходимо обратить внимание на то, в какой жесткой императивной форме сформулировано правило п. 2 ст. 1 ГК РФ: "Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе". Поэтому заслуживает внимания позиция тех ученых, которые раскрывают сущность злоупотребления правом, основываясь на категории интереса безотносительно к наступлению каких-либо последствий для других лиц. Исходят они при этом из того, что лицо, обладая субъективными правами, должно иметь интерес в их осуществлении. Два эти элемента (субъективное право и интерес в его осуществлении) существуют неразрывно друг от друга. Осуществление права при отсутствии интереса противоречит принципу, установленному п. 2 ст. 1 ГК РФ. Значит, такое действие выходит за пределы осуществления гражданских прав, очерченные законом, и должно квалифицироваться как злоупотребление правом.

По вопросу о том, являются ли действия по осуществлению права при отсутствии у субъекта права интереса в их осуществлении правонарушением, необходимо отметить следующее.

Противоправным является действие по осуществлению права, совершенное субъектом либо до возникновения у него этого права, либо после его прекращения.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является обстоятельством, препятствующим возникновению права, то есть при наличии предусмотренных законом юридических фактов право возникает у субъекта вне зависимости от того, имеется ли у него в настоящее время интерес в получении тех выгод, которые ему даст осуществление данного права.

Отсутствие интереса в осуществлении права не является основанием прекращения права, то есть если субъект утратил по каким-то причинам интерес в получении тех выгод, которые ему может дать осуществление права, то данное обстоятельство не предусмотрено законом в качестве юридического факта, влекущего прекращение субъективного гражданского права.

Иными словами, обстоятельства, дающие основания для квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом, не тождественны обстоятельствам, являющимся препятствием для возникновения права, и не тождественны обстоятельствам, являющимся основанием для прекращения права.

Следовательно, действия управомоченного субъекта по осуществлению принадлежащего ему права при отсутствии в этом интереса по своей правовой природе не являются правонарушением. Противоправными они станут только в том случае, если будут до конца осуществлены, то есть будет достигнут результат осуществления права. Такой результат будет противоправен, как противоречащий ст. 10 ГК РФ. Задача суда не допустить этого. Отказывая лицу в принудительном осуществлении права, суд препятствует превращению действий по реализации данного права в противоправные. Если суд это не сделает, то мы получим ситуацию, когда право осуществлено при отсутствии интереса в таком осуществлении. Границей между правомерностью и противоправностью является решение суда.

Следовательно, злоупотребление правом имеет место в том случае, когда нет разумно и добросовестно понимаемого интереса в его осуществлении. В этом случае любое осуществление права будет сопряжено с необходимостью для обязанного лица исполнять корреспондирующую осуществляемому праву обязанность без какой-либо пользы для управомоченного. Анализ судебной практики Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда России, федеральных арбитражных судов округов за период с 1995 по 2005 гг. позволяет сделать вывод о чрезвычайно редком появлении случаев осуществления права при отсутствии у управомоченного лица в этом интереса.

Реакция государства на подобные действия носит превентивный характер. Цель государственного вмешательства - предотвратить наступление отрицательных последствий. Основанием для вмешательства является квалификация действий лица в качестве злоупотребления правом. Следовательно, действия лица квалифицируются в качестве злоупотребления правом до наступления отрицательных последствий. Таким образом, наступление отрицательных последствий не имеет значения для квалификации действий в качестве злоупотребления.

Статья 10 ГК РФ в качестве основания для квалификации злоупотребления правом называет исключительность намерения причинить вред другому лицу (шикана). Между тем значительное число ученых посчитали нужным указать на крайнюю сложность доказывания исключительности умысла на причинение вреда и, как следствие, невозможность точного применения этого критерия на практике. Кроме того, в науке гражданского права уже высказывались серьезные сомнения в обоснованности отнесения шиканы к злоупотреблению правом, так как запрещение шиканы есть проведение границы гражданских прав законом, а не отсылка к судейскому усмотрению (то есть не отсылка к иным критериям, которые должен принять во внимание суд, в том числе интерес управомоченного лица), в связи с чем ошибочно подводить шикану под злоупотребление правом.

С другой стороны, если бы действия по злоупотреблению правом не приводили к каким-либо отрицательным последствиям, то у государства не было бы необходимости им препятствовать. Разрешение этого вопроса видится только в одном: последствия злоупотребления правом должны определяться не по их влиянию на третьих лиц, а по их влиянию на управомоченное лицо. При решении вопроса о квалификации каких-либо действий в качестве злоупотребления правом необходимо обращать внимание не на зло, которое управомоченный причиняет третьим лицам (запрет злоупотребления правом для этого не предназначен по своей природе), а на то, какие последствия будет иметь беспрепятственное осуществление права для управомоченного лица.

Если в результате такого осуществления права произойдет нарушение прав или охраняемых законом интересов третьих лиц, включая государство, то данные лица вправе прибегнуть к их защите способами, указанными в ст. 12 ГК, в зависимости от характера нарушения.

В связи с этим возникает другой вопрос: не повлечет ли подобное понимание злоупотребления правом необходимость для управомоченного лица при осуществлении права судебным порядком всякий раз доказывать наличие своего интереса в осуществлении принадлежащих ему субъективных гражданских прав. На необоснованность таких мнений указывал еще Р. Иеринг: "Каждый, кто потребует... исполнения, должен быть готов к тому, что его обяжут представить доказательство собственного интереса в договоре. Или, ставя дело правильнее, мы должны признать, что если истец лично не имеет никакого интереса относительно исполнения договора, то следует поэтому отвести предъявленный им иск. Здесь только неприкрытый эгоизм получил бы право на пощаду, а всякое действие для другого подверглось бы гонению со стороны права... В действительности подобное введение вопроса о предназначении договоров в круг судебного исследования совершенно чуждо праву... одного заключения договора уже достаточно, как доказательства интереса".

По одному из дел суд кассационной инстанции указал на то, что для злоупотребления правом характерно отсутствие охраняемого законом интереса правообладателя в совершении соответствующих действий. Поскольку заявленный по делу иск основан на условиях договора, заключенного истцом для извлечения прибыли, что является охраняемой законом целью осуществления предпринимательской деятельности, то вывод о злоупотреблении истцом правом не может быть признан правомерным.

На основании изложенного заслуживает поддержки идея о том, что поскольку законодатель наделил участников гражданского оборота субъективными правами, то интерес в их осуществлении должен предполагаться с тем, чтобы не возлагать на заинтересованных лиц в каждом случае обязанность по доказыванию наличия у них интереса в осуществлении права.

Таким образом, при обращении в суд за защитой права на истце не лежит бремя доказывания наличия интереса в его осуществлении, так как п. 3 ст. 10 ГК РФ закрепляет презумпцию осуществления права в своем интересе. Напротив, если ответчик полагает, что истец осуществляет право при отсутствии какой-либо выгоды для себя, то на него возлагается бремя доказывания этого обстоятельства. Если ответчик этого не сделал, то суд не может входить в исследование вопроса о злоупотреблении правом.

В качестве примера из судебной практики можно привести известный казус, получивший значительный общественный резонанс как "дело о ликвидации телеканала ТВ-6". Некоммерческая организация "Негосударственный пенсионный фонд "Лукойл-Гарант" обратилась с иском о ликвидации ЗАО "Московская независимая вещательная корпорация" (далее - ЗАО) на основании первоначальной редакции п. 6 ст. 35 ФЗ "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ. Данная норма предусматривала право акционеров требовать ликвидации общества, если размер чистых активов общества становился меньше предусмотренного законом минимального размера уставного капитала.

Дело дошло до Высшего Арбитражного Суда РФ, который данный иск признал подлежащим удовлетворению. Установив, что по состоянию на 1 января 1999 г., 1 января 2000 г., 1 января 2001 г. ЗАО имело отрицательные показатели своей деятельности и не располагало чистыми активами, необходимыми для обеспечения минимального размера уставного капитала, предусмотренного ст. 26 ФЗ "Об акционерных обществах", Суд сделал вывод о том, что ЗАО в нарушение требований законодательства не приняло решения о своей ликвидации, в связи с чем истец, как акционер ЗАО, имеет право требовать ликвидации ЗАО в судебном порядке.

При анализе данного дела заслуживают внимания следующие обстоятельства. По отношению к акционерному обществу у акционера имеется ряд прав, основными в числе которых являются два: участие в распределении прибыли (получение дивидендов) и участие в управлении делами общества (общее собрание акционеров, выдвижение кандидатур в органы управления обществом). Осуществление данных прав, безусловно, предполагает наличие самого акционерного общества, в отношении которого данные права могут осуществляться. Добившись в судебном порядке ликвидации общества, акционер, во-первых, утратит эти права, во-вторых, лишится удостоверяющих эти права ценных бумаг, как ликвидного оборотного актива. Возникает вопрос: какую выгоду может получить акционер, осуществляя право требования ликвидации общества, даже с учетом того, что в рассматриваемом деле при ликвидации ЗАО, с учетом имевшихся у ЗАО долгов, он получил намного меньше, чем в случае если бы просто продал свои акции. Ответ на этот вопрос может быть только один: осуществив право требования ликвидации ЗАО, истец не получит для себя никаких выгод. Как следствие, совершая данные действия, истец осуществляет свое право при отсутствии у него в этом какого-либо разумного интереса, и его действия, тем самым, представляют злоупотребление субъективным гражданским правом. Из обстоятельств дела очевидно, что действия истца по осуществлению своего права, будучи доведенными до логического конца, повлекли определенные последствия для ЗАО (его ликвидацию). Вместе с тем, данное обстоятельство лежит за пределами круга юридически значимых фактов, дающих основание квалифицировать действие истца в качестве злоупотребления правом. Но отказывать по данному делу в иске на основании ст. 10 ГК РФ судебные инстанции имели бы право только в одном случае: если бы ответчик тщательно обосновал эту позицию в судебном заседании, подкрепив ее соответствующими доказательствами, чего, как следует из анализа вынесенных по данному делу Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и Постановления ФАС Московского округа от 29 декабря 2001 г. № КГ-А40/7984-01, ответчик не сделал. Поэтому суд был обязан применить презумпцию действий истца в своем интересе и удовлетворить иск о ликвидации, что фактически и было сделано Высшим Арбитражным Судом РФ.

По другому делу открытое акционерное общество "ЦентрТелеком" в лице Верхневолжского филиала (далее Общество) обратилось в Арбитражный суд Костромской области с иском, уточненным в соответствии со статьей 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, к Федеральному агентству по управлению федеральным имуществом в лице Территориального управления по Костромской области (далее - Теруправление) о признании права собственности на помещение N 1 (комнаты N 3 и 4) под АТС, литера А1, общей площадью 15,3 квадратного метра, расположенное в здании Узла связи по адресу: Костромская область, Антроповский район, деревня Чебаново.

Исковые требования мотивированы незаконностью отнесения к федеральной собственности спорного помещения, вошедшего в уставный капитал открытого акционерного общества "Электросвязь" (правопредшественника истца) в процессе приватизации.

Как установил суд и видно из документов, предметом спора выступило нежилое помещение (комнаты N 3 - кабинет и N 4 - аппаратная), общей площадью 15,3 квадратного метра в здании Узла связи деревни Чебаново Антроповского района Костромской области, совместными пользователями которого являются ГУ УФПС и Общество.

Согласно части 2 статьи 218 Гражданского кодекса Российской Федерации переход права собственности на вещь, имеющую собственника, возможен в результате приобретения вещи на основании сделки по отчуждению имущества. Право собственности может быть приобретено в порядке, предусмотренном законом о приватизации (статья 217 Кодекса).

Согласно выписке из реестра федерального имущества от 18.09.2001 производственное здание отделение связи Чебаново Антроповского РУПС (реестровый номер 0440102) отнесено к собственности Российской Федерации и закреплено за ГУ УФПС на праве оперативного управления, что подтверждается свидетельством о государственной регистрации права от 26.12.2002 серии 44 АА N 094341.

Таким образом, спорное нежилое помещение, занимаемое отделением связи, относится исключительно к федеральной собственности как имущество учреждения с целевым назначением и не подлежало приватизации в силу прямого указания закона.

Согласно статье 12 Гражданского кодекса Российской Федерации защита гражданских прав осуществляется различными способами, в том числе путем восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения.

В данном случае безосновательное занятие помещения со стороны Общества нарушает права и охраняемые законом интересы собственника, имеющего право использовать юрисдикционную форму защиты в виде восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и требовать прекращения любых действий, посягающих на него.

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. В случае несоблюдения названных требований арбитражный суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

В пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 6/8 от 01.07.1996 указано, что при разрешении споров отказ на основании статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам.

Злоупотребление гражданским правом заключается в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая при этом права и законные интересы других лиц.

Обращение Теруправления продиктовано намерением защитить права и законные интересы собственника - Российской Федерации и оснований считать, что оно с умыслом или в иной форме злоупотребляет своим правом на судебную защиту, по смыслу статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, не имеется.

Проблема злоупотребления правом уходит своими корнями в область соотношения публичного и частного права. Злоупотребление правом - это своеобразный механизм самосохранения общества, когда оно ограничивает своих членов в возможности совершения правомерных действий при отсутствии в них потребности для себя. Данный правовой институт позволяет исключить из экономической жизни ряд негативных явлений, которые невозможно устранить без него.

Таким