Педагогическая деятельность и система взглядов на педагогику К.Д. Ушинского

Высокое общественное значение учителя определяет, по мнению Ушинского, серь­езные требования к нему. Одним из важ­нейших качеств, которым должен обла­дать учитель, является убеждение;_У_читель обязан воспитать у своих воспитанников определенные взгляды, а это возможно лишь в том случае, если он имеет свое мировоззрение. «Главнейшая дорога чело­веческого воспитания есть убеждение, а на убеждение можно только действовать убеждением». Убеждения учителя нельзя заменить ни инструкциями, ни контролем, никакими программно-методическими указаниями. Учитель, лишенный твердых убеждений, превращается в слепого исполнителя чужих инструкций.

Во многих своих работах К. Д. Ушинский высказывает твердое убеждение в том, что одним из важнейших качеств учителя яв­ляются знания, и не только преподавае­мого предмета, но и специально педаго­гические. Природные воспитательные та­ланты, которые сами прокладывают себе дорогу, встречаются редко, «знание и уме­ние преподавать и действовать преподава­нием на умственное и нравственное раз­витие детей могут быть сообщены молодым людям, и не обладающим особенными способностями». Ушинский разработал вопрос о раз­личных формах и содержании специальной подготовки учителя. Учитель должен обладать разнообразными, ясными, точны­ми и определенными знаниями по тем нау­кам, которые он будет преподавать. Для народного учителя, писал К. Д. Ушин­ский, необходимо всестороннее широкое образование.

Подчеркивая важность педагогической направленности преподавания наук в учи­тельской семинарии, Ушинский вместе с тем придавал большое значение специаль­ной педагогической и методической подготовке учителя. Учитель должен получить такие специальные педагогические знания, которые бы помогли ему ясно и четкое определить цель воспитания и ясно руко­водить процессом воспитания на всех его этапах. Специальные педагогические знания нужны учителю также для развития умственных способностей детей и привле­чения их активного внимания.

Однако одних теоретических знаний учи­телю недостаточно, необходимо еще овла­деть практическим искусством преподавания, получить навыки в педагогической ра­боте. Эти навыки строятся на научных осно­вах, но все же это есть нечто особое, приобретаемое в практической работе.

Кроме того, Ушинский считал, что буду­щему народному учителю следует сооб­щить целый ряд педагогических навыков, необходимых в работе. Так, учитель дол­жен научиться красиво и правильно писать, рисовать, чертить, читать ясно и вырази­тельно и, если возможно, даже петь.

Перед педагогическими факультетами К. Д. Ушинский ставил три задачи: 1) раз­работка наук, всесторонне изучающих че­ловека «со специальным приложением к искусству воспитания»; 2) -подготовка ши­роко образованных педагогов; 3) распрост­ранение среди учителей и общественности педагогических знаний и убеждений. На­ряду с выполнением этих задач педагоги­ческие факультеты должны обеспечивать высококвалифицированными кадрами учи­тельские институты и семинарии.

Разрабатывая проблему подготовки учи­теля, К. Д. Ушинский рассматривает роль женщины в воспитании и обучении детей. Он выступил в защиту женщин-учительниц, которые, по его мнению, могут быть «не только отличными учительницами в млад­ших классах, но и образцовыми препода­вательницами в классах высших, и притом — преподавательницами таких предметов, ка­ковы, например, химия, физика, высшая геометрия и т. д.».

Ушинский подчеркивает, что учитель не должен ограничиваться полученными зна­ниями. Очень важно развить в учителе способность и готовность к постоянному расширению своего научного и педагогического кругозора. Учитель учит успешно до тех пор, пока учится сам.

При всем разнообразии и многоплано­вости взгляды К. Д. Ушинского на учителя и его подготовку проникнуты большой лю­бовью к народному учителю и его благо­родному труду. Ушинский высоко поднял общественное значение учителя, разрабо­тал систему его научной и педагогической подготовки. Значительную часть своих работ он посвятил именно народному учи­телю. Его понимание проблемы народного учителя было прогрессивным в свое время и теперь остается созвучным нашей эпохе. Идеи К. Д. Ушинского сохраняют свою твор­ческую силу, зовут к новому научному по­иску, они действенны в руках нынешних педагогов. Во всей системе педагогической подготовки, учителей плодотворно исполь­зуется прогрессивное наследие великого русского педагога.


Отрывки из книг.

К. Д. Ушинский

О ПОЛЬЗЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Конечно, не всякий педагог-практик должен быть ученым и глубоким пси­хологом, двигать науку вперед и способствовать созданию, испытанию на деле и исправлению психологической системы: эта обязанность лежит вообще на педагогах, потому что это единственный класс людей, для практической деятельности которых изучение духовной стороны человека является так же необходимым, как для медика изучение телесной. Но от каждого педагога-практика можно и должно требовать, чтобы он добросовестно и сознательно выполнял долг свой и, взявшись за воспитание духовной стороны человека, употреблял все зависящие от него средства, чтобы познакомиться, сколько возможно ближе, с предметом деятельности всей своей жизни...

Но могут еще заметить нам, что если всякий преподаватель станет про­извольно выбирать для себя методу преподавания, а всякий воспитатель — методу воспитания, то в общественных заведениях, особенно в больших, из такого разнообразия может произойти значительный вред. Но, во-первых, как бы ни было вредно разнообразие, происходящее от различных убеждений, оно во всяком случае полезнее мертвого однообразия, в котором нет убеж­дений; а во-вторых, мы должны сказать, что в отношении общественных заведений под именем педагогов мы никак не разумеем одних преподавате­лей и ближайших воспитателей (гувернеров, надзирателей), но общий совет преподавателей и воспитателей (конференции, советы и т. д.), начальство заведения (директора, инспектора и проч.), учебные комитеты и проч. В ор­ганизме общественного воспитания всякому назначено свое дело; но самый важный член в этом организме, без сомнения, преподаватель и ближайший воспитатель, если обе эти должности не соединены вместе... Как бы ни были подробны и точны инструкции преподавания и воспитания, они никогда не могут заменить собой недостатка убеждений в преподавателе. Воспитатель (преподавание есть только одно из средств воспитания), поставленный лицом к лицу с воспитанниками, в самом себе заключает всю возможность успехов воспитания. Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение, а на убеждение можно только действовать убеждением. Всякая программа преподавания, всякая метода воспитания, как бы хороша она ни была, не перешедшая в убеждение воспитателя, останется мертвой буквой, не име­ющей никакой силы в действительности. Самый бдительный контроль в этом деле не поможет. Воспитатель никогда не может быть слепым исполнителем инструкции: не согретая теплотой его личного убеждения, она не будет иметь никакой силы. Нет сомнения, что многое зависит от общего распорядка в за­ведении, но главнейшее всегда будет зависеть от личности непосредственного воспитателя, стоящего лицом к лицу с воспитанником: влияние личности воспитателя на молодую душу составляет ту воспитательную силу, которой нельзя заменить ни учебниками, ни моральными сентенциями, ни системой наказаний и поощрений. Многое, конечно, значит дух заведения; но этот дух живет не в стенах, не на бумаге, но в характере большинства воспитателей и оттуда уже переходит в характер воспитанников...

Преподаватель, который только в классах занимается своим делом, а пе­реходя за порог школы, не встречает ни в обществе, ни в литературе никако­го участия к своему занятию, весьма скоро может охладеть к нему. Надобно столько любви к детям, чтобы в одиночку думать о них постоянно, и общест­во не имеет права требовать такой любви от кого бы то ни было, если оно са­мо не показывает участия к делу воспитания.

Преподаватель, уединенный в своей тихой, монотонной деятельности, ви­дя, что ни общество, ни литература, занимающаяся даже ассирийскими древ­ностями и этрусскими вазами, не занимаются его скромным делом, должен иметь, повторяем мы, необыкновенно много нравственной энергии, чтобы не уснуть под убаюкивающее журчанье однообразной учительской жизни...

Наставническая и воспитательная деятельность, может быть, более, чем какая-либо другая, нуждается в постоянном одушевлении; а между тем она более, чем всякая другая деятельность, удалена от взоров общества, резуль­таты ее выказываются не скоро и замечаются не многими, реже всего самим воспитателем; однообразие же ее способно усыпить ум и приучить его к бес­сознательности. Механический процесс преподавания или утомительное наблюдение за шаловливыми детьми, не давая пищи уму, в то же самое вре­мя не дают ему и той свободы, которая совместна с деятельностью чисто фи­зической...

Воспитатель, стоящий в уровень с современным ходом воспитания, чув­ствует себя живым, деятельным членом великого организма, борющегося с невежеством и пороками человечества, посредником между всем, что было благородного и высокого в прошедшей истории людей, и поколением новым, хранителем святых заветов людей, боровшихся за истину и за благо. Он чув­ствует себя живым звеном между прошедшим и будущим, могучим ратобор­цем истины и добра и сознает, что его дело, скромное по наружности, — одно из величайших дел истории, что на этом деле зиждутся царства и им живут целые поколения...


ОПЫТ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Воспитатель должен стремиться узнать человека, каков он есть в действитель­ности, со всеми его слабостями и во всем его величии, со всеми его будничны­ми, мелкими нуждами и со всеми его великими духовными требованиями. Воспитатель должен знать человека в семействе, в обществе, среди народа, среди человечества и наедине со своею совестью; во всех возрастах, во всех классах, во всех положениях, в радости и горе, в величии и унижении, в из­бытке сил и в болезни, среди неограниченных надежд и на одре смерти, когда слово человеческого утешения уже бессильно. Он должен знать побу­дительные причины самых грязных и самых высоких деяний, историю за­рождения преступных и великих мыслей, историю развития всякой страсти и всякого характера. Тогда только будет он в состоянии почерпать в самой природе человека средства воспитательного влияния — а средства эти гро­мадны!


ПРОЕКТ УЧИТЕЛЬСКОЙ СЕМИНАРИИ

...В деле воспитания одного знания еще крайне недостаточно, а необходимо и умение. Природные воспитательные таланты, сами себе прокладываю­щие дорогу в деле воспитания, встречаются реже, чем какие-либо другие

таланты, а потому и нельзя рассчитывать на них там, где требуются мно­гие тысячи учителей. Но знание и умение преподавать и действовать пре­подаванием на умственное и нравственное развитие детей могут быть сообще­ны молодым людям, и не обладающим особенными способностями. Кроме то­го, в каждом наставнике, а особенно в тех наставниках, которые назначают­ся для низших училищ и народных школ, важно не только умение препода­вать, но также характер, нравственность и убеждения, потому что в классах малолетних детей и в народных школах больше влияния оказывает на уче­ников личность учителя, чем наука, излагаемая здесь в самых элементарных началах. Даже и познания этого рода учителей должны иметь некоторую особенность... Познания эти, неглубокие и необширные, должны отличаться энциклопедичностью и в то же время оконченностыо, определенностью и яс­ностью...

От учителя... особенно живущего в деревне или в небольшом городке, справедливо требовать, чтобы жизнь его не только не подавала повода к соб­лазну, не только не разрушала уважения к нему в родителях и детях, но, напротив, служила примером как для тех, так и для других и не противоре­чила его школьным наставлениям. Только при этом условии он может иметь нравственное влияние на детей и его школьная деятельность будет истинно воспитательной деятельностью. Вот почему в учительских семинариях моло­дые люди, избравшие для себя скромную карьеру народного учителя, долж­ны привыкать к жизни простой, даже суровой и бедной, без всяких свет­ских развлечений, к жизни с природой, строгой, аккуратной, честной и в высшей степени деятельной.


РОДНОЕ СЛОВО

(фрагменты)

С чего следует начинать ученье? В прежнее время на этот вопрос ответ был очень легок: с чего же, как не с азбуки? Но современная рациональная пе­дагогика при решении этого вопроса обращает внимание на детскую природу и замечает, что чем моложе ребенок, тем менее способен он к постоянству деятельности в каком-нибудь одном направлении, тем быстрее устает он хо­дить, сидеть, держать в руках самую легкую вещь, даже лежать, и что тот же ребенок, перемешивая всевозможные роды деятельности и, по-видимому, вовсе не отдыхая, резвится целый день и удивляет взрослого своей неуто­мимостью. То же самое замечается и в душевной деятельности дитяти: чем моложе дитя, тем менее способно оно к постоянству какой бы то ни было ду­шевной деятельности в одном направлении, тогда как, разнообразя свои заня­тия, может работать довольно долгое время. Самая перемена занятий дей­ствует на ребенка лучше даже полного отдыха, который, конечно, необходим в свое время. Ребенок, видимо, устал читать, внимание его ослабело, процесс понимания остановился: заставьте дитя полчаса пописать, порисовать, посчи­тать, попеть и — заметите, что, воротившись потом к чтению, ребенок снова стал и понятлив, и внимателен.

Конечно, способность к постоянству умственной деятельности в одном нап­равлении есть одно из важнейших условий всякого ученья; но способность эта развивается мало-помалу, постепенно; а преждевременными чрезмерными усилиями вы можете только подорвать это развитие и заметите, что дитя не только перестанет идти вперед, но как бы подвинется назад, будто в душе его лопнула какая-то слишком натянутая струна. Приучайте же ребенка к пос­тоянству деятельности в одном направлении, но приучайте осторожно, по-немногу; а в первое время ученья чем разнообразнее будет ваш урок и чем разнообразнее деятельности, которых вы требуете от детей, тем более вы успе­ете сделать. Если в полтора или в два часа занятий дети у вас и почитают, и попишут, и порисуют, и пропоют две-три песенки, и посчитают... то в конце месяца не только сумма приобретенного ими, но и то, что приобрели они в каждом отдельном знании и умении, будет больше того, чем могли бы приоб-ресть они, занимаясь все это время одним только этим знанием или уменьем. Так, например, при таких разнообразных занятиях во время урока они сде­лают более успехов в чтении, чем сделали бы тогда, если бы каждый ваш урок вы посвятили одному чтению. Ничто не противоречит так природе ребенка, как засадить его за одну азбуку, не давая ему в это время ни­каких других занятий, и держать его за этой азбукой по нескольку часов, а когда он, наконец, ее одолеет, перейти к такому же занятию склада­ми и т. д.

На основании вышеизложенного физиологического и психического закона современное первоначальное обучение открывается не одним, но не­сколькими предметами: наглядное обучение, письмо, рисование, детские ра­боты, чтение, счет... пение и гимнастика сменяют друг друга и поддерживают в ребенке телесную и душевную бодрость и свойственную этому возрасту веселость...

Но чем разнообразнее предметы первоначального обучения, тем необходи­мее, чтобы все эти предметы, или, по крайней мере, большинство их, препо­давались одним лицом... Полезное и даже необходимое разнообразие предме­тов первоначального обучения и возможно только при том условии, чтобы в нем, собственно говоря, не было никаких отдельных предметов, а все слива­лось в одно разумное воздействие взрослого лица, дающего пищу деятель­ности детей и направляющего всю эту разнообразную деятельность к одной разумной цели — ко всестороннему развитию телесного и душевного орга­низма дитяти и приготовлению его к тому изучению отдельных предметов, которое ожидает его впереди-Конечно, сделав занимательным свой урок, вы можете не бояться наску­чить детям, но помните, что не все может быть занимательным в ученье, а не­пременно есть и скучные вещи, и должны быть. Приучите же ребенка делать нс только то, что его занимает, но и то, что не занимает, — делать ради удоволь­ствия исполнить свою обязанность. Вы приготовляете ребенка к жизни, а в жизни не все обязанности занимательны, и если вы до 10 лет будете учить дитя играючи, то приготовите ему страшную муку, когда встретится он по­том с серьезными учебными обязанностями, иногда вовсе не заниматель­ными...

В школе должна царствовать серьезность, допускающая шутку, но не превращающая всего дела в шутку, ласковость без приторности, спра­ведливость без придирчивости, доброта без слабости, порядок без педан­тизма, и, главное, постоянная разумная деятельность. Тогда добрые чув­ства и стремления сами собой разовьются в детях, а начатки дурных наклонностей, приобретенные, быть может, прежде, понемногу изгла­дятся...

Способствовать развитию изустной речи в детях есть, без сомнения, одна из важнейших обязанностей учителя русского языка. Никто, конечно, не сом­невается, что изустная речь развивается единственно от упражнений. Следо­вательно, наставник русского языка обязан дать упражнение изустной речи детей и руководить этими упражнениями. Это — едва ли не главная его обя­занность и потому, наконец, что изустная речь служит основанием письмен­ной. Но изустная речь основана на мышлении: следовательно, наставник русского языка обязан дать детям упражнения, возбуждающие мысль и вы­зывающие выражение этой мысли в слове. Но чем вы возбудите мысль ребен­ка и вызовете из него самостоятельное слово, как не показав ему какой-нибудь предмет или изображение предмета? Вот почему я помещаю нагляд­ное обучение в число обязанностей наставника русского языка и ставлю это занятие прежде двух других — обучение письму и чтению, хотя все эти три занятия, конечно, должны идти одновременно...

Что такое наглядное обучение? Да это такое ученье, которое строится не на отвлеченных представлениях и словах, а на конкретных образах, непо­средственно воспринятых ребенком: будут ли эти образы восприняты при самом ученье, под руководством наставника, или прежде, самостоятельным наблюдением ребенка, так что наставник находит в душе дитяти уже готовый образ и на нем строит ученье...

Детская природа ясно требует наглядности. Учите ребенка каким-нибудь пяти неизвестным ему словам, и он будет долго и напрасно мучиться над ними; но свяжите с картинками двадцать таких слов и — ребенок усвоит их налету. Вы объясняете ребенку очень простую мысль, и он вас не понимает:

вы объясняете тому же ребенку сложную картину, и он вас понимает быстро. Попробуйте одно и то же происшествие рассказать двум детям, одинаково способным: одному — по картинкам, другому без картинок, — и вы оцените тогда все значение картинок для ребенка.

Показывание картинок и рассказы по ним — лучшее средство для сбли­жения наставника с детьми. Ничем вы не можете так быстро разрушить сте­ну, отделяющую взрослого человека от детей, и в особенности учителя от уче­ников, как показывая и объясняя детям картинки. Если вы входите в класс, от которого трудно добиться слова (а таких классов у нас не искать стать), — начните показывать картинки, и класс заговорит, а главное, загово­рит свободно, непринужденно, что, конечно, необходимо для учителя русско­го языка, если он не суживает своей обязанности до выучки детей чтению, письму и орфографии.

При наглядном обучении учитель, так сказать, присутствует при самом процессе формирования языка в детях и может направлять этот процесс. Причем главное дело опять делает та же картинка: она поправляет ложный эпитет, приводит в порядок нестройную фразу, указывает на пропуск какой-нибудь части; словом, выполняет на деле легко то, что учителю на словах выполнить чрезвычайно трудно...

Картины не должны быть известны детям, не должны висеть в классе, иначе они потеряют свой интерес. Пусть учитель приносит в класс картину за картиной, меняя их тогда, когда все содержание картины будет беседой исчерпано и когда дети приобретут навык рассказывать картину порядочно для своего возраста. Успех и от такого наглядного обучения будет значитель­ный...

Я вижу в педагогике не науку, а искусство; но убежден, что в теории этого искусства есть очень много такого, что совершенно необходимо узнать людям, берущимся за практику воспитания и ученья.

Список литературы:

  1. История педагогики/ Под ред. Н. А. Константинова, Е. Н. Медынского, М.Ф.Шабаевой. – М.: Просвещение, 1982.

  2. Вопросы истории образования/ Гришин В.А., Зятева Л.А., Петрова И.Л., Прядехо А.А., Сосин И.Я. – Б.: Издательство БГПУ, 1999.

  3. Сычев-Михайлов М.В. Из истории русской школы и педагогики XVIII. – M. 1960.


- 23 -