Крестьянская реформа 1861 г.

крестьян", "Об устройстве сельских гмин", "О ликвидационной комиссии" и "О порядке введения в действие новых крестьянских постановлений". Основной причиной довольно серьезных уступок, сделанных правительством, было Польское восстание 1863 г. Если в коренных областях империи самодержавие делало все для обеспечения интересов дворянства, то в Царстве Польском, напротив, была сделана попытка опоры на крестьянство (представленное в основном белорусами, украинцами и литовцами) в борьбе с польским национально-освободительным движением, в котором широко участвовали польские дворяне.

Знаменитый профессор словесности, единомышленник Погодина, Шевырев писал из Флоренции 13 апреля восторженные письма, восхваляющие мудрость русского народа, и объяснял ее верою и любовью, без нее же вера мертва, а сын его, который сидел в деревне, одновременно писал оттуда, что крестьяне не понимают Положений, ни на какие соглашения не идут и все надеются получить даром. Историк С. М. Соловьев, человек трезвого ума и широчайшего кругозора, обобщил свои впечатления о том, как народ принял Реформу, в следующих выразительных слова: «Крестьяне приняли дело спокойно, хладнокровно, тупо, как принимается массою всякая мера, исходящая сверху и не касающаяся ближайших интересов - Бога и хлеба». Те лишь крестьяне обрадовались воле, которых семейство и собственность были в опасности - но это были не все крестьяне и не большинство.

Этот отзыв историка-современника характеризует непосредственное, мгновенное отношение крестьянства к Реформе - отношение к самому Манифесту, отнюдь не отношение крестьян к Положению по существу. Нельзя ведь не признать, что вопрос о хлебе существенно наново решался этими Положениями? Земля! Как с ней поступает новая «воля»? И тут перед нами не недоумение, равнодушие, тупость по отношению к новым правительственным актам, но прямое неприятие их - неприятие самой «воли», поскольку эта воля в представлении крестьян оплачивается потерей земли. Там, где крестьяне встречаются с перспективой отрезки земли, слышатся иногда голоса: «Нет, уже лучше по-прежнему! Кому нужна воля - на тебе воля. Спросили бы сперва нас... Мы бы сказали: бери ее, кто хочет, а нам не надо».

Иногда это нежелание принять волю в том виде, как она была им предложена, принимало массовый и невероятно упорный характер. Наиболее значительным было в этом отношении так называемое Бездненское дело - усмирение государевым гонцом графом Апраксиным крестьян села Бездны Казанской губернии.

Но было бы ошибочно думать, что крестьянство, отказавшись от активного сопротивления, носившего характер открытого неповиновения властям, отказалось, вместе с тем, от иных форм проявления своего отрицательного отношения к Реформе.

Пусть не везде крестьянское неповиновение приобрело такой трагический характер, как в Казанской или в Пензенской губерниях: общее отношение крестьян к Положениям было повсеместно одинаковым. Это обнаруживалось из первых же донесений флигель-адъютантов и свитских генералов Государю. Согласно данной им инструкции, они должны были непосредственно осведомлять Царя о результатах их деятельности, дабы «Его Величество мог всегда видеть настоящее положение предпринимаемого преобразования и успех мер, правительством указанных». Эти донесения, впервые, ставшие предметом обследования в руках А. Попельницкого, свидетельствуют о том, что крестьянство нигде не приняло воли. Через несколько дней после объявления Манифеста Государь принимал депутацию крестьян, которая в трогательных выражениях заявляла Царю, что крестьянство «не обидит» Его своим поведением. «Все будет в порядке - чтобы Тебе никогда не каяться, что Ты нас волею подарил». Действительность обнаружила иное. Крестьянство, правда, продолжало быть монархически лояльным - но по отношению к некоему фантастическому Царю, владевшему их воображением, ту же реальную «волю», которую ему предлагал реальный Царь, оно решительно и единодушно отвергло, считая ее подложной.

Официоз Министерства внутренних дел «Северная почта» в «административном и законодательном обозрении» за 1861 г., в помещенном в первых номерах газеты за 1862 г. в следующих, достаточно отчетливых выражениях характеризует это печальное явление.

«За первым впечатлением радости наступила другая пора, самая трудная в крестьянском деле: знакомство 100 тысяч помещиков и 20 миллионов крестьян с новыми Положениями, введением во всю сферу веками сложившихся личных и хозяйственных отношений новых начал, но еще не усвоенных, а уже требовавших немедленного практического применения». Крестьяне из Манифеста узнали, что их ожидает перемена к лучшему. Но в чем? Это не обнаруживалось тут же и непосредственно. Естественно, возникло у крестьян недоумение: в чем же состоит воля? Они стали обращаться к помещикам, священникам, чиновникам, ища разъяснений. Никто их удовлетворить не мог. Крестьянство заподозрило обман: воля есть, но ее скрывают. Оно стало само искать ее в Положениях. Появились грамотеи, которые, путая крестьян, становились подстрекателями. «Были, хотя и немного, также примеры несомненной злонамеренности или корысти». Крестьянство устремилось и по другому пути. По меткому выражению одного губернского Присутствия, «оно начало, так сказать, расправлять свои усталые члены, потягиваться во все стороны и пробовать: до какой степени можно теперь безнаказанно не выходить на барщину, не исполнять задаваемых уроков, не слушаться вотчинного начальства». Началось пассивное сопротивление. Там, где помещики поняли, что надо дать народу одуматься и умеривали свои требования, недоразумения улаживались легче. Там же, где они видели в неповиновении крестьян проявление анархии и с помощью властей прибегали к мерам строгости, или где, действительно, были тяжелые хозяйственные условия, возникли более серьезные столкновения. Волнения иногда разрастались настолько, что делали необходимым применение энергичных мер. «Эти меры усмирили народ, но они его не убедили». Крестьяне продолжали верить в то, что будет и «чистая воля», и «земля даром», только получат они это через два года...

Как видим, правительство не замалчивало той трагедии, которая обнаруживалась при проведении Реформы. Оно имело мужество открыто заявить, что примененные им меры строгости усмирили народ, но не убедили его. Действительно, пусть волнения резко пошли на убыль, пусть бунты стали прекращаться: крестьянство, отказавшись от наступления, лишь перешло к обороне! Положения оно не приняло. Это выразилось в том, что крестьянство не только решительно уклонилось от подписания Уставных грамот, долженствовавших утвердить на взаимном договоре новые отношения их к помещикам и закрепить за ними отводимые им земли, но - что являлось полной неожиданностью и казалось непонятным и необъяснимым! - столь же решительно отказывалось заменять барщину оброком. Если учесть ту ненависть, которую испытывали крестьяне к барщине, как к символу крепостной неволи, особенно, если принять во внимание, что - по общему мнению - основным недоумением крестьян в их понимании объявленной им воли был факт сохранения барщины, как чего-то несовместимого с волей, то действительно нельзя не признать, что это упорство, с которым крестьяне отказывались от ее ликвидации, приобретало характер своеобразной загадочности. А, между тем, оба эти явления, т. е. и отказ от перехода на оброк, и отказ от подписания Уставных грамот, приобрели массовый и повсеместный характер.

В итоге реформы подготовили 19 законодательных актов, которые либо относились к отдельным территориям, либо регулировали отдельные вопросы (например, положение о выкупе). Две основные идеи реформы:

немедленное исполнение законов после их опубликования;

решение о земельных наделах откладывалось, крестьяне переводились во временно обязанное состояние, отношения с помещиками (теперь только земельные) регулировались уставными грамотами, в которых фиксировались права и обязанности сторон, условия, размер и сроки выкупа.

Документы разочаровали население, поскольку:

землю не получил тот, кто ее не имел. Помещикам разрешалось взамен выкупа забирать у крестьян по одной десятине на душу. Размер надела имел разную цену: первые десятины стоили дороже, большие – дешевле. Это сделали потому, что бы у крестьян осталось больше земли, поскольку выкупать больше земли было выгоднее.

не была установлена частная собственность на землю. У крестьян было особое ограничение земельного права.

Но в целом, государство последовательно проводило меры по формированию гражданского общества, всё население приобретает почти единые права в обществе, хотя даже в крестьянской среде наблюдалось расслоение.

Община в России имела очень большие корни. Наиболее актуальными вопросами для исследования стали: что такое община, поземельные отношения общины, роль общины как социального регулятора, полицейские и фискальные функции общины, взаимоотношения с помещиком и с вотчинной администрации. Община делилась на сельскую общину (общественную) и волостную. Под первой понималось совокупность крестьян, водворенных на землях одного помещика и тяготеющих к одному церковному приходу. Община выполняла полицейские и фискальные функции, имела самоуправление. Она регулировала важные вопросы для крестьян:

дела о земельных переделах;

раскладка и сбор податей, помещик сам не собирал налоги, ему их платил староста общины;

составляли списки рекрутской повинности;

ряд других менее важных моментов, например, урегулирование отношений между общинами.

Община в ходе реформы была не только сохранена, но и укреплена. Впервые применены законы, которые регламентировали крестьянское самоуправление. В сельских сходах главенствовал и избирался сельский староста, в волостных сходах (волость 300 – 2000 ревизских душ) – волостное правление, во главе волостной староста и волостной суд. Интересен механизм поощрения на должности волосного старосты. Волостной староста, прослуживший 3 года, освобождается от рекрутской повинности на срок службы, после 6 лет абсолютно освобождался от рекрутской повинности, а после 9 лет службы мог освободить от повинности, по своему выбору, родственника

Органы, руководящие крестьянской реформой, сложились стихийно. Данная система была подвержена переустройству. В 1889 г. был пик реформ: ликвидированы мировые посредники, уездные съезды посредников и в это время общины получают автономию. Земский участковый начальник всегда назначался МВД. Назначали на эту должность дворян с 25 лет и наличием высшего образования. Но зачастую второе требование не соблюдалось, поскольку не хватало квалифицированных кадров. Функции участкового земского начальника во многом схожи, но значительно шире по сравнению с уездными посредниками:

полностью решали вопросы крестьянского землеустройства;

осуществляли контроль над крестьянским самоуправлением вплоть до возможности приостановления постоянных сельских сходов;

обладали полицейскими функциями: должны прекращать бунты и волнения.

Теперь судами первой инстанции разрешались мелкие уголовные дела и гражданские иски до 500 рублей.

3. Значение реформы.

В нашей исторической "науке" господствует взгляд, что из всей совокупности реформ сколько-нибудь существенное значение имела лишь крестьянская реформа 1861 года, все же остальные представляли не имевшие серьезного значения для страны уступочки царизма либералам-предателям, тридцать сребреников Иуды-либерала. Объективно же это было установление "пятого колеса" в колымаге старого самодержавия. Эта точка зрения не выдерживает никакой критики. Если считать, что для России 60-х годов XIX века капитализм был прогрессом, притом, единственно возможным, то решающими оказываются для того времени политические преобразования, а не борьба за количество земли для мужика. Малоземелье, созданное реформой 1861 года, при свободе продавать землю, уходить когда угодно и куда угодно, при гражданской свободе и равенстве в стране (хотя бы в какой-то степени), при наличии хотя бы самого убогого парламента, конституции, законности, ни коем случае не стало бы таким страшным бичом страны, как при отсутствии всех этих политических свобод. Свобода и возможность переселения на восточные земли, несравненно более быстрый рост промышленности (никто не отрицает, что политические остатки феодализма и, в первую очередь, монопольное руководство страны бюрократией были страшной преградой для капитализма), гораздо более интенсивный приток капиталов из-за границы (ибо были гарантии для Запада, что с этими капиталами ничего не случится) - уже это одно создало бы дополнительный спрос на миллионы рабочих рук. А уход этих миллионов из деревни был бы, в свою очередь, колоссальным стимулом развитию капитализма, ибо он вызвал бы новую концентрацию земель в деревне, увеличение рынка на сельскохозяйственные продукты в городе и т. д. Наконец, при политических свободах эмиграция за океан шла бы более быстрым темпом, что было бы исключительно выгодно для убыстрения капиталистического прогресса внутри (повышение цен на рабочие руки, уменьшение колоссального аграрного перенаселения России, представлявшего, может быть, самого страшного и опасного врага капитализма). Малоземелье было так ужасно потому, во-первых, что было очень трудно уйти из деревни, а во-вторых, потому, что уйти-то особенно было некуда. И то, и другое упиралось в политику.

Между тем, народ, трудящиеся в 60-х годах были абсолютно равнодушны к политическим преобразованиям, как и крайние революционеры типа Чернышевского. А эти реформы изменили лицо России ничуть не меньше, чем крестьянская реформа. Результатом политических реформ было полное изменение условий политической жизни. Вернее - появление этой политической жизни, партий со своими идеологиями, организациями, прессой и другими орудиями пропаганды, их борьбы и прямого влияния этой борьбы на политику правительства. Ничего подобного не было до реформ; нельзя же считать политической жизнью появление произведений Пушкина, Гоголя, Белинского, совершенно не касавшихся прямо, непосредственно, ни одного политического вопроса. А ведь кроме этих произведений да единичных тайных кружков ничего не было до реформ. Реформы политические дали возможности, хотя и очень ограниченные, для политического и культурного воспитания нации, для борьбы за прогресс, против феодализма в России. Ведь достаточно сказать, что с 1855 года в России читали "Колокол", легально выходили произведения Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Некрасова, Щедрина и журналы, редактируемые этими представителями крайних направлений, резко радикальных, революционных; печатались произведения Маркса и Энгельса.

Как и в Германии, в России в 6О-х годах произошла настоящая "революция сверху", она привела к перелому не менее крутому и резкому, чем в Германии, но так как исходные позиции были совершенно разного уровня в этих двух странах, то и результаты очень сильно различались.

Этот переворот внутри коренным образом изменил и внешнюю политику России. Внешняя политика Николая I - это Венский конгресс, союз с Пруссией и Австрией при дружеской поддержке английских консерваторов в целях изоляции "беспокойной" Франции и удушения революции, в расчете, что за роль европейского жандарма эти благодарные союзники отдадут Турцию. Вместо этого дипломатия Александра II уже в 1859 году во время австро-французской войны провозглашает дружественный Франции и Пьемонту нейтралитет. В период войн за воссоединение Германии Россия оказывает поддержку Бисмарку (и в 1866, и в 1870 году), способствуя тем самым воссоединению Германии, Италии, краху и реформе после этого краха Австрии. Наконец, позиция России приближала конец бонапартизма, когда он в конце шестидесятых годов изжил себя. Во время гражданской войны в Америке Россия совершенно открыто поддерживает Линкольна против южан, поддерживаемых Англией и Францией. В общем, внешняя политика Александра II в первый раз (и в последний до 1917 года) за XIХ век, да и значительную часть XVIII, не только не носила реакционного характера, который, казалось, был постоянной сущностью внешней политики России, но играла прямо прогрессивную роль. Даже стремление России к проливам, этот вечный конек реакции в России всех веков и формаций во внешней политике, теперь привело к освобождению Болгарии и коренным буржуазно-демократическим преобразованиям в ней.

В крестьянской России со второй половины прошлого века основным средством модернизации и ускорения социально-экономического развития стали аграрные преобразования - реформы и революции. С начала 1860-х годов они заняли - и сохранили до сих пор - совершенно особенное место в историческом процессе, определили характер не только аграрной эволюции, но и общий ход истории России.

Исторические судьбы страны второго или даже третьего "эшелона" рыночной модернизации,