Москва становится столицей единого государства

московские войска стремились остановить нашествие с юга, но смог взять и сжечь маленький город Алексин. Через восемь лет Ахмат предпринял попытку взять реванш. Момент для нанесения решительного удара по Москве был выбран удачно. Осенью 1479 г. Иван III прибыл в Новгород, где был раскрыт заговор, во главе с архиепископом Феофилом. Новгородский владыка и его сторонники собирались перейти под власть короля Казимира. В то же время, войско Немецкого Ордена напало на Псковскую землю. Воевода, посланный великим князем из Новгорода, внезапно повернул обратно, оставив псковичей один на один с противником. Причиной неожиданного демарша московских войск стал мятеж младших братьев великого князя Андрея Большого Углицкого и Бориса Волоцкого. Они “отступиша” от Ивана III, жалуясь на то, что тот захватил удел их умершего брата Юрия Дмитровского, не считается с их интересами и правами и “силу чинит над ними”. Мятежные братья двинулись из своих уделов в Новгородскую землю, но повернули к литовскому рубежу, разоряя все на пути. Иван III пытался уладить конфликт мирным путем, но поначалу не достиг успеха.  

В этой тревожной обстановке, были получены известия о начале похода хана Ахмата на Русь. Хан, несомненно, знал о нападении немцев и мятеже удельных князем; перед походом он заключил союз с королем Казимиром, создав таким образом, враждебную Москве коалицию. Войско во главе с самим великим князем выступило на юг и расположилось по берегу реки Оки, препятствуя татарской коннице переправиться через реку и напасть на центральные территории Московского государства. Ахмат остановился на другом берегу Оки, пытаясь найти слабые места в обороне русских. Через два месяца, убедившись, что Оки им не перейти, татары двинулись к западу, на реку Угру, где Ахмат рассчитывал соединиться с войском короля Казимира. Тем временем, Иван III смог договориться с братьями, обещав им территориальные уступки. Князья Борис и Андрей Васильевичи двинулись на соединение с армией, стоявшей против Ахмата уже на реке Угре. В отсутствие Ивана III войска возглавлял его старший сын от первого брака решительный и храбрый военачальник Иван Молодой. Сам великий князь пребывал в колебании, раздумывая, стоит ли ему отправляться к войску. В его памяти были свежи воспоминания о пленении татарами его отца Василия II и о последовавших за тем трагических событиях. Воодушевить великого князя взялся ростовский архиепископ Вассиан. В своем послании он призывает великого князя крепко стоять против “окаянных сыроядцев” (т.е. татар), приводит примеры воинской доблести князей Святослава Игоревича, Владимира Святославича и Дмитрия Донского, называет Ахмата “поганым” супостатом, на которого Бог даст государю “жезл силы” и укрепит его “честное царство”. Впрочем, Иван III отправился к войску еще до написания этого послания, созданного во время начавшегося в октябре 1480 г. противоборства – стояния на реке Угре. Татары сделали несколько попыток прорвать оборону московских войск, но все они были неудачными. В начале ноября хан отступил, татарская конница двинулась в степи, преследуемая русскими войсками. Попытка хана подчинить Москву провалилась. Именно отражение нашествия Ахмата считается концом ордынского ига. Отступая, хан разорил литовские волости, мстя королю за то, что тот не пришел к нему на помощь. С захваченным “полоном” Ахмат расположился на зимовку на устье Донца, где был убит тюменьским ханом Ибаком. Могущество Большой Орды было разрушено. Однако, на смену этой опасности пришли другие – с востока и юга Российское государство окружали Казанское и Крымское ханства.

Казань и Крым

В отношениях с могущественным Казанским ханством, показавшим свою силу в Суздальском бою 1445 г., Иван III с самого начала своего правления принял агрессивную линию. В 1467 г. русское войско пыталось помочь ставленнику великого князя хану Касиму укрепиться на престоле в Казани, но встретило хорошо организованное сопротивление хана Ибрагима. Следующий поход московской рати на Казань состоялся в 1469 г. Но и это наступление было неудачным. Воеводы, двигавшиеся разными путями, прибыли под Казань разновременно и были отражены. Ожесточенное сражение на воде произошло под Казанью между устюжской ратью и казанскими татарами. Множество воинов пало с обоих сторон. Воевода князь Василий Ухтомский скакал на коне по судам татарским и был казанцев ослопом и смог с частью войска прорваться и уйти в Нижний Новгород.  

Перелом в войне с Казанью наступил в 1480-х гг. В Казани образовалась партия сторонников России. В 1484 г. ею был низложен хан Али и посажен на престол Мухаммед-Эмин. Однако, вскоре престол вновь перешел к Али. Но в 1487 г. русским войскам удалось обложить Казань со всех сторон и сторонники союза с Россией вновь взяли верх, низложив Али и посадив на трон того же Мухаммед-Эмина. Вплоть до 1521 г. в московское правительство сохраняло значительное влияние на внутренние дела Казанского ханства, достигая порой, большой степени контроля за делами соседнего государства. Эпоха военной агрессии Казани на запад сменилась российским протекторатом над этим государством.  

По-иному, складывались отношения между Россией и Крымом. В начале 1470-х гг. между Иваном III и крымским ханом Менгли-Гиреем установились союзнические отношения, продолжавшиеся до смерти Ивана III. Первый набег на русские города крымцы совершили в 1507 г. Союз между Москвой и Крымом питался общей враждой обоих государств к Большой Орде и Литве. После гибели Ахмата его сыновья пытались восстановить власть Большой Орды, но в 1502 г. Менгли-Гирей нанес сыну Ахмата Ших-Ахмету тяжелейшее поражение. Большая Орда прекратила свое существование. Между Иваном III и Менгли-Гиреем шла оживленная дипломатическая переписка и обмен посольствами. Многие русские послы по несколько лет жили в Крыму.Дружба крымского хана была отнюдь не бескорыстной. Спокойствие южных границ России обеспечивали богатые подношения хану, его женам и вельможам; кроме того, великий князь выплачивал в Крым поминки, заменившие прежнюю ордынскую дань.  

Через Крым Московское государство начало дипломатические отношения с Османской империей, вассалом которой Менгли-Гирей стал с 1475 г. Параллельно с дипломатическими активно развивались и торговые связи. В Турцию московские купцы везли меха, одежду, ловчих птиц, моржовый клык; из Турции привозились шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, одежда, вооружение, кожа-сафьян, золото, серебро, конское снаряжение, пряности и др. Султан Баязид, завершая свое послание к Ивану III, писал ему: “гостей своих в мою землю отпускай, из нашей заповеди никто не смеет выступить. Как свои двери отворены видишь перед собою, так и мои двери отворены перед тобою всегда. О чем какое дело будет, что тебе на мысль придет, с любовью, без зазрения напиши ко мне: все перед тобою готово...”. Торговля с Турцией и Крымом шла до Донскому пути. Для торговли с Казанью, Астраханью, Персией и Закавказьем большее значение имел Волжский путь. О важном значении торговли с Казанью говорит одна из митрополичьих грамот к казанскому хану, возможно, слегка преувеличивая действительность, утверждая, что в Казани “всим купцам нашим и иных земель шкоты и убытков нет никоторых”. О большом значении торговли со странами Востока свидетельствуют многие названия предметов одежды, быта, денежных и счетных единиц, имеющие в русском языке тюркские корни. Кроме водного пути по Волге, ногаи, кочевавшие за Волгой и в степях между Крымом и Астраханью, гнали в Москву многотысячные табуны лошадей. В XVI в. в Москве существовал уже особый Ногайский двор за Москвой-рекой, где было установлено “базару быти”. О масштабах ногайской торговли лошадьми говорит одна из летописных записей, сообщающая под 1533/34 г.: “того же лета приходили гости из Ногаи, а с ними коней 50 000”.  

В княжение Ивана III были установлены дипломатические отношения и с другими странами Востока. В 1490 г. в Москву прибыл посол властителя Хорасана султана Хуссейн-мирзы предлагавшего русского государю “любовь и дружбу”. В 1492 г. от царя Кахетии Александра прибыл посол Мурат. Так устанавливалось важнейшее международное положение Московии как связующего звена между Европой и Азией.

Дела церковные

Флорентийская уния в 1439 г. между константинопольским патриархатом и католической церковью, результатом которой стало признание греками католических догматов и главенства римского папы положила начало церковной самостоятельности русской митрополии. На соборе, принявшем унию присутствовал и принял в нем деятельное участие митрополит московский и всея Руси Исидор – грек, поставленный на русскую кафедру в 1436 г. После Флорентийского собора Исидор через Венгрию, Польшу и Литву отправился в Москву. 19 марта 1441 г. митрополит вступил в Москву. Перед ним несли латинский крест – “крыж”. Затем, владыка начал службу в Успенском соборе, в котором помянул папу Евгения IV, а затем, прочитал папскую буллу о соединении церквей. Присутствовавшие на богослужении были поражены. Впрочем, замешательство длилось недолго. Спешно созданный церковный собор осудил “латынство” митрополита. Исидор был заключен в темницу, откуда в 1441 г. смог бежать в Тверь, затем в Литву.  

Отказ от принятия Флорентийской унии и изгнание митрополита, присланного из Византии имели для Руси важнейшие последствия. С тех пор русские люди уверились, что греки погубили православную веру и уклонились в ересь, а истинной опорой православия остался великий князь московский. Автор повести о Флорентийском соборе писал: “тамо начало злу бывше греческим царем Иваном и греки-сребролюбцы..., зде же на Москве утвердися православием Русская земля христолюбивым великим князем Василием Васильевичем”. Отныне глава русской церкви более не присылался из Византии, а “избирался” на церковном соборе русских владык, или, вернее, назначался великим князем. В борьбе церкви и государства, шедшей еще с последней трети XIV в. в середине XV в. верх одержала государственная власть. Великий князь стал не только опорой и надеждой всех православных и фактическим распорядителем митрополичьего престола, но и главным арбитром в решении церковных и даже многих догматических вопросов. Впрочем, в XV в. русская церковь обладала довольно значительным авторитетом и влиянием, так что великим князьям далеко не всегда удавалось провести в решения церковных соборов свою точку зрения.  

В XV веке активно развивалось направление, данное русскому монашеству преподобным Сергием Радонежским – создание общежитийных монастырей, становившихся культурными и экономическими центрами округи. К концу века многие из этих монастырей, получившие богатые земельные вклады, дававшиеся “на помин души” и пожалования от великих князей, превратились в крупнейших земельных собственников с хорошо развитым хозяйством, значительным числом братии и монастырских слуг. В этих монастырях шла активная переписка книг и летописных сводов, создавались литературные произведения, иконы, росписи храмов. Крупнейшими монастырями той эпохи были: Троице-Сергиев, Кирилло-Белоозерский, Соловецкий, Иосифо-Волоколамский, московские Чудов и Симонов и другие. Огромную роль в церковной истории XV—первой половины XVI вв. сыграл Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 г. преподобным Иосифом Волоцким (1439—1515) на территории Волоцкого удела князя Бориса Васильевича. Основными идеями Иосифа Волоцкого были строгий аскетизм монашеской жизни, постоянный труд братии на пользу монастыря, развитие крупного хозяйства на основе земельных пожалований-вкладов. Значительные средства, получаемые монастырем, как молитвенником за души умерших и здравие живых, направлялись на формирование монастырской библиотеки и благотворительность, призрение сирых и убогих. Преподобный Иосиф придавал большое значение тому, чтобы монастырская братия формировалась из числа людей знатных и хорошо образованных, дабы эти монахи со временем могли занимать владычные кафедры, чтобы стать истинными пастырями и бороться с ересями. Обитель пользовалась покровительством князя Бориса Волоцкого, но после его смерти для монастыря наступили тяжелые времена. Князь Федор Борисович Волоцкий начал всячески притеснять монахов, брал в монастыре крупные суммы и не возвращал их, грабил монастырские имения, забирал утварь и другие вещи, даваемые вкладом в монастырь. Тогда Иосиф Волоцкий принял решение просить великого князя Василия III принять монастырь под свое покровительство. Это противоречило церковным правилам, к тому же, Иосиф сделал это, не поставив в известность своего епархиального архиерея – новгородского архиепископа Серапиона. Серапион отлучил волоцкого игумена от церкви, но Иосиф Волоцкий смог найти поддержку митрополита и великого князя, и Серапион был низложен.  

В своих литературных произведениях Иосиф Волоцкий выступал как сторонник твердой самодержавной власти, восхваляя Василия III как высшего судию, власть которого напрямую восходит к божественной. Эти мысли Иосиф Волоцкие и его приверженцы, получившие имя иосифлян, выдвигали и ранее, активно поддерживая самодержавные тенденции Ивана III. В то же время, Иосиф предупреждал государей, что если “царь, над человеками царствуя, над собою имеет царствующих скверные страсти и грехи, сребролюбие и гнев, лукавство и неправду... таковой царь не Божий слуга, а диавола, и не царь, но мучитель”. Помимо этого, иосифляне были сторонниками жестких мер по отношению к еретикам, свободомыслящим, искавшим пути к познанию истины, различные с церковными догматами.  

Во второй половине 1480-х годов в Москве образовался весьма влиятельный кружок приверженцев свободолюбивых взглядов. В него входили: видный дипломат той эпохи дьяк Федор Васильевич Курицын, его брат дьяк Иван Волк, иконописец Иван Черный, другие дьяки и московские купцы. Кружок вольнодумцев находил поддержку у княгини Елены Стефановны, супруги, а с 1490 г. вдовы Ивана Ивановича Молодого, дочери молдавского воеводы Стефана, получившей поэтому имя Елены Волошанки (от волохи – молдаване). Аналогичный еретический кружок образовался в то же время и в Новгороде.  

Московские и новгородские еретики, надеясь на высокое покровительство, не особенно таили свои взгляды. Случай подвергнуть критике традиционные догмы появился в сентябре 1491 года, когда по принятому летоисчислению от сотворения мира наступал 7000-тысячный год. Число семь в православной традиции считается сакральным и на исходе шестой тысячи лет было широко распространено мнение, что в 7000 году наступит конец света. Когда же конца света не настало еретики нашли повод посмеяться над сторонниками традиционной точки зрения, прежде всего, митрополитом Зосимой и новгородским архиепископом Геннадием: “...ныне седмь тысяч, а конца несть: ино и святые де отцы солгали”.  

С идейными разногласиями совпали и внутриполитические проблемы. Старший сын Ивана III от первой жены наследник Иван Молодой в 1490 г. тяжело заболел “камчугою в ногах”. Наследника вызвался лечить венецианский жид Леон, поручившийся головой за здоровье больного. В результате лечения Ивану Молодому стало хуже и он умер. Через сорок дней после смерти сына Иван III велел казнить самоуверенного лекаря – ему отрубили голову за рекой Яузой на Болвановке. Сын Ивана Молодого Дмитрий (1483—1509) был объявлен наследником престол, а в 1497 г. торжественно короновал в Успенском соборе и формально именовался соправителем великого князя. Между тем, от второго брака, у Ивана III было пять сыновей, старший из который Василий родился в 1479 г., и три дочери. К концу жизни великого князя вопрос о престолонаследии обострился. При дворе образовались две партии – сторонников Елены Волошанки и ее сына Дмитрия и сторонников Софьи Палеолог и ее сына Василия. Первоначально верх одержали сторонники Дмитрия-внука, но в 1499 г. великий князь положил опалу на крупнейших бояр – князя