Проблема культурно-исторических взаимоотношений Москва-Петербург и их отражение в социально-философских, публицистических и художественных текстах

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.

1. АНТИТЕЗА МОСКВА-ПЕТЕРБУРГ В НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ПУБЛИЦИСТИКЕ.

   1. Спор западников и славянофилов о месте России в мировой истории как отражение антитезы Москва-Петербург.

   2. Москва - Петербург в современной культурологической мысли.

   3. Петербург-Москва в современной публицистике.

2. ОБРАЗЫ МОСКВЫ И ПЕТЕРБУРГА В РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ СЕРЕДИНЫ XVIII – XX ВЕКОВ.

   1. Москва-Петербург в русской художественной литературе середины XVIII века.

   2. Москва-Петербург в русской художественной литературе XIX века.

   3. Москва-Петербург в русской художественной литературе рубежа веков.

   4. Москва-Петербург в литературе советского периода.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования.

Спор столиц насчитывает без малого три века; самые сложные периоды своей истории русская культура переживает в векторе взаимоотношений Москвы и Петербурга.

Взаимоотношения Москвы и Петербурга, стали объективным фактом русской истории с момента закладки города на Неве и касались самых различных сторон историко-культурного развития России в целом. Действительно, в общественном мнении россиян сразу же достаточно четко были осознаны сущностные различия старой и новой столиц, представляющих две политические концепции и закрепляющие два типа культуры.

По мнению исследователя В. Шубинского, Петербург изначально был замышлен как воплощение преследовавшей европейскую мысль с ренессансных времен идеи «правильного города». Очевиден изначальный спор с Москвой – городом «русским и естественным». Спор был тем острее, что Москва как столица единственного «правильного», православного государства претендовала на всемирную исключительность. Петербург тоже претендовал на нее, но по другим причинам. Само название города очевидно бросало вызов концепции «Третьего Рима» («городом Святого Петра» может быть лишь Рим; в данном случае перед нами новосозданный Рим, по московскому счету, четвертый, тот, которому не быть) /52/.

Степень изученности темы.

Данная проблема была достаточно хорошо разработана в отечественной науке. Существует значительное количество работ, в той или иной степени освещающих отдельные аспекты проблемы. Этой проблемой интресовались такие исследователи как К.Исупов, В.Шубинский, М.Каган и другие.

В художественной литературе обращались к данной теме на страницах своих произведений А. Радищев («Путешествие из Петербурга в Москву»); К. Батюшков («Прогулка в Академию Художеств», «Прогулка по Москве»); А. Пушкин («Евгений Онегин», «Медный всадник», «Пиковая дама»); Н. Гоголь («Петербургские записки 1836года»); В. Белинский («Петербург и Москва»); А. Герцен («Москва и Петербург»); М. Лермонтов («Княгиня Лиговская»); Ф. Достоевский («Белые ночи», «Преступление и наказание») и др. В эпоху «Серебряного века» эта тема затрагивалась в творчестве А. Блока («Утро в Москве», «Вися над городом всемирным» и др.); О. Мандельштама («Петербургские строфы», «Я вернулся в мой город знакомый до слез» и др.); А. Белого («Москва»,«Петербург»); А. Ахматовой («Ведь где-то есть простая жизнь и свет…», «Поэма без героя») и многих других.

Среди исследований истории и быта Москвы и Санкт-Петербурга мы можем назвать работы «Старая Москва» и «Старый Петербург» М. Пыляева»; «Из истории Москвы» В. Назаревского ; «История города Москвы»
И. Забелина; «История Петра Великого» А. Брикнера; «Сказания о Русской земле» в четырех частях А. Нечволодова.

Достаточно хорошо изучена архитектура городов в работах «Архитектурные памятники Петербурга – второй половины XIX века» А. Пунина; «Архитектурная панорама Невских берегов» Н. Захарова; «… В окрестностях Москвы» В.Турчина; «М .Акниста Русское искусство Петровской эпохи» К.Калязина, Г.Камелова; «Русская национальная идея» и архитектура Петербурга конца XIX- начала XX века В.Лисовского.

Недостаточно изучена музыкальная культура. Работы по данной теме носят преимущественно обзорный характер: Л. Гакель «Театральная площадь»; Е.Орлова «Лекции по истории русской музыки»; М.И. Глинка «История русской музыки».

Среди культурологических работ по данной теме можно выделить работы К.Исупова «Душа Москвы и гений Петербурга» и М.Кагана «Град Петров в истории русской культуры».

Объект исследования – проблема Москва-Петербург и ее отражение в научной, художественной и публицистической литературе.

Предмет исследования - Москва и Петербург как крупнейшие социокультурные явления.

Цель работы состоит в том, чтобы проследить противопоставление двух столиц в социально-философских, публицистических и художественных текстах и выявить социокультурные смыслы антиномии.

Поставленная цель предполагает необходимость решений следующих частных задач:

1. Описать историю возникновения противопоставления двух культурных центра.

2. Определить параметры исследования проблемы культурной антиномии «Москва – Петербург».

3. Определить корпус социокультурных проблем, связанных с осмыслением антитезы Москва - Петербург в научной литературе и публицистике.

4. Проследить эволюцию образов двух столиц в русской художественной литературе середины XVIII-XX веков, и определить какие оппозиции являются преобладающими в творчестве писателей и поэтов данного периода.

Исследователи выделяют несколько основных параметров, по которым обычно противопоставляют две столицы.

Во-первых, почвенная изначальность естественно растущей Москвы традиционно противопоставляется в мире ценностей русской культуры городу, воздвигнутому наперекор стихиям и здравому смыслу, - сплошь искусственному, рационально организованному Петербургу. На фоне других, европейских столиц (не исключая Москвы), вырастающих постепенно и стихийно, Петербург воспринимался как город «умышленный», «вымышленный», «вытащенный» (Д.С. Мережковский) из земли. (болот?)

Академик П. Пекарский в «Петербургской старине» приводит следующее свидетельство: «Три старых рыбака, живших до основания Петербурга в местах, где потом возник город, рассказывали в 1721 году, что за тридцать лет, перед тем как было такое наводнение, что вся страна до Ниеншианца была потоплена, и что подобные бедствия повторяются почти каждые пять лет. Поэтому первобытные жители невского побережья никогда не строили там прочных жилищ, а небольшие рыбачьи хижины. Как только, по приметам, ожидалась большая буря, крестьяне ломали свои хижины, а бревна и доски складывали как плоты и привязывали к деревьям; сами же, в ожидании убыли воды, спасались на Дудерову гору».

Веря этим пророчествам, русские люди говорили, что жить здесь нельзя, город будет снесен водою или провалится в трясину.

Во-вторых, Санкт-Петербург обвиняли в европеизме, который воспринимался негативно как нечто чуждое, враждебное национальным началам и народному духу России. Как считали славянофилы, Россия разделилась надвое, на две столицы. С одной стороны, – Государство со своей иностранной столицей Санкт-Петербургом, с другой стороны, – земля, народ со своей русской столицей Москвой. Исследователь Н. Григорьев называет Москву культурной столицей, а Санкт-Петербург инокультурной, полагая, что Россия его долго не понимала и не принимала, «считая чиновным, вельможным, но только не культурным в русском смысле этого слова» /17/, с. ?/.

В-третьих, Москва и Санкт-Петербург всегда спорили за приоритет столичных функций. Так или иначе возникла проблема - Столица - Провинция.

Столица – это главный город государства, административно-политический центр страны. Столица обычно является местом пребывания высших органов государственной власти и государственного управления, а также высших судебных, военных и иных учреждений. Так сложилось, что в России всегда было две столицы – Москва и Санкт-Петербург, которые по очереди в разное время принимали на себя столичные функции.

Москва возникла на стыке поселений племен вятичей и кривичей, которые издревле пахали, охотились и бортничали на своей земле. Они были двумя из восточнославянских племен, образовавших Древнюю Русь.

Москва впервые упоминается в летописи в 1147 году как владение
Ю. Долгорукого. Рост и возвышение Москвы были связаны с ее расположением на пересечении торговых путей в центральной части славянских земель. В IV веке город выдвигается как центр Московского Великого княжества, одного из сильнейших княжеств северо-восточной Руси, в это же время город становится резиденцией русских митрополитов, а затем резиденцией патриархов. В последнюю четверть XV века при великом князе Иване III Москва превращается в столицу русского централизованного государства. Акцентировать центрическую, собирательную функцию Москвы.

Однако в мае 1703 года Петр I решил заложить на Заячьем острове, в дельте Невы новую крепость, и одновременно был заложен и собор Святых Петра и Павла. Первоначально Санкт-Петербургом была названа крепость. Идея построить на его месте столицу пришла Петру I позднее. Тогда-то и перешло имя от крепости к городу, а крепость, по названию собора, в ней возведенного, стала именоваться Петропавловской.

Каковыми же были причины основания Петербурга? Какие социокультурные тенденции обозначаются в месте, времени и факте основания нового города и новой столицы?

Одной из основных причин историки называют основание порта для торговли с северо-западной Европой и обмена достижениями наук. Исследователь П. Столпянский утверждал, что основание Петербурга не было стремлением Петра Великого «прорубить окно в Европу» – прорубать окно он стал позже, а прежде всего ему нужен был незначительный островок, на котором было бы удобно построить крепость. В дальнейшем же основной задачей при строительстве Петербурга было стремление устроить его так, чтобы он не походил на Москву. Современные историки, в частности
А. Предтеченский, считает, что Петр I видел в Москве оплот тех сил, которые противостояли реформаторским тенденциям. Также в качестве причины основания Петербурга выделяют стремление императора к укреплению авторитета России в Европе /18/.

Таким образом, Петербург, должен был стать своего рода «отправным пунктом» на пути приобщения русских людей к европейской культуре. Акцентировать иную социокультурную направленность нового города: обращенность вовне, к Европе, установление стабильных коммуникативных связей.

После того, как в 1712 году Санкт-Петербург становится столицей Российской империи, Москву постигает незавидная судьба полузабытого губернского города. Она оживала лишь в те редкие дни, когда сюда на коронацию или еще на какие-либо торжества приезжала из новой столицы императорская семья.

По замечанию историка И. Солоневича, выразившего намерения императорского двора, остававшиеся устойчивыми со сменами правителей, «Москву не стоило улучшать – Москву надо было послать ко всем чертям со всем тем, что в ней находилось: с традициями, с бородами, с банями, с церковью, с кремлем и прочим» /45/. После начала строительства Петербурга Петр уже никогда не возвращался в Москву.

Но все же за свою трехсотлетнюю историю Петербург дважды утрачивал свое столичное положение. В первый раз – при Петре II, внуке Петра Великого от казненного им сына Алексея. 19 января 1728 года по решению Верховного тайного совета состоялся переезд двора в Москву. И он снова стал столицей 26 января 1732 года, когда Анна Иоанновна вернула двор из Москвы в Петербург и торжественно объявила о возвращении ему статуса столицы.

Вторично он утратил этот статус при большевиках после того, как В.И. Ленин весной 1918 года переехал с правительством из Петрограда в Москву.

На сегодняшний день официальной столицей России является Москва, а Санкт-Петербургу президент Б.Н. Ельцин определил статус «культурной» столицы России. Но многие люди и, в частности, москвичи, считают Санкт-Петербург всего лишь губернским центром. Но в истории всякое бывает, и, как знать, не вернет ли себе «северная столица» официальное положение столицы Российского государства. Именно в наши дни различные средства массовой информации сообщают о скорейшем переносе столицы в Санкт-Петербург.

В-четвертых, Петербург изначально строился как столица великой, могущественной империи. Москва же долгое время напоминала «большую деревню». Москва, в отличие от официального, чопорного Петербурга, всегда была живописна и вольна. Она не строилась, как Петербург, по плану, в расположении ее улиц и площадей не было строгости, четкости, казарменной упорядоченности. Названия улиц были пестры и бессистемны.

Таким образом, мы обозначили явные оппозиции, по которым могут быть противопоставлены две столицы. Еще раз перечислим их:

1.«Органический» – «неорганический» город

2. Русский город – Европейский город.

3. Столица – провинция.

4. Вольнолюбивый, живописный - официальный, чопорный.

1. Также мы можем говорить еще и о скрытых оппозициях. Обозначим эти оппозиции и попытаемся проследить их в концепциях Москвы и Петербурга, реализованных в культурологических исследованиях, публицистике и в русской художественных произведениях.

1. Природа – цивилизация.

2. Святой – демонический.

3. Хаос – Космос.

4. Обширный – замкнутый.

Эта тема может и в дальнейшем стать предметом исследования, так как в сознании людей всегда будет существовать антитеза Москва-Петербург.

ГЛАВА I

АНТИТЕЗА МОСКВА – ПЕТЕРБУРГ В НАУЧНОЙ
И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.

1.1. Спор западников и славянофилов о месте России в мировой истории как отражение антитезы Москва-Петербург.

Если до начала XIX века Россия в различных концепциях и теориях (просвещенческих, по преимуществу) полагалась европейской державой, и перед ней ставилась перспектива догнать Европу, то уже в начале XIX века о России стали говорить как о самобытной стране, у которой свой исторический путь развития.

В это время в русской философской и публицистической мысли развернулась напряженная полемика о месте России в мировой истории между славянофилами и западниками.

Славянофилы говорили: «Русские – не европейцы, они носители великой, самобытной православной культуры, не менее великой, чем европейская, но в силу неблагоприятных условий исторического развития не достигшей еще такой стадии, развития, какую достигла европейская культура» /9/.

Основная идея славянофилов заключалась в том, что только неискаженное христианство – Православие – может дать человеку и России духовную цельность. Только возвращение к православию может устранить ту духовную раздвоенность, которой страдает русское образованное общество со времен петровских реформ. «Для цельной истины, – пишет И. Киреевский, - нужна цельность разума. Главный характер верующего мышления заключается в стремлении собрать все отдельные части души в одну силу, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум и воля и чувство и совесть и прекрасное, и истинное, и удивительное, и справедливое, и милосердное, и весь объем умасливается в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность человека в ее первоначальной неделимости». ?

Как мы видим, славянофильство главным своим устоем сделало признание религиозности самой сутью русского национального духа. При этом православие отождествлялось с христианством и с подлинной верой вообще, и отвергала католицизм как искаженную, рационализированную религии. Н. Бердяев считал, что такая позиция особенно близка русской мысли, но пытался ее скорректировать, утверждая: «все наше славянофильское сознание было проникнуто враждой не к европейской культуре, а к европейской цивилизации. Хомяков, Достоевский и К. Леонтьев относились с настоящим энтузиазмом к великому прошлому Европы… Борьба России и Европы, Востока и Запада, представлялась борьбой духа с бездушием, религиозной культуры с безрелигиозной цивилизацией. Хотели верить, что Россия не пойдет путем цивилизации, что у нее будет свой путь, своя судьба, что в России только и возможна еще культура на религиозной почве, подлинная духовная культура» /18/.

В русском сознании очень остро ставилась эта тема. Не удивительно, что фронтальное различие политических, философских, религиозных, этических и эстетических воззрений и самой психологии представителей двух лагерей русской культурфилософской мысли этого времени фокусировалось на оценке наследия Петра и переносилось на его детище – Петербург, который концентрировал и символизировал все враждебное славянофильской идеологии. Оппозиционером же града Петра оказывалась Москва.

Основная полемика разразилась в связи с появлением первого «Философского письма» П. Я. Чаадаева. В наиболее известном из всех «философских писем» Чаадаев сформулировал отличительные черты той «своеобразной цивилизации», которую представляет собой Россия. Она не относится ни к Западу, ни к Востоку, у нее нет традиций ни того, ни другого. «Исключительность» русского народа объясняется тем, что он принадлежит к числу наций, которые «как бы не входят в состав человечества», а существуют лишь для того, чтобы «дать миру какой-нибудь важный урок»; которые живут одним настоящим, «без прошедшего и будущего», «среди мертвого застоя»,- как бы находясь «вне времени». Чаадаев, как полагает И.В. Кондаков, упрекал русский народ в неизжитом духовном «кочевничестве», в «поверхностном и часто неискусном» подражании другим нациям, это приводит к тому, что каждая новая идея бесследно вытесняет старые («естественный результат культуры, всецело основанной на «заимствовании и подражании»). «Беспечность жизни», лишенной «опыта и предвидения» приводит русский народ к «необычайной пустоте и обособленности» социального существования, делает его равнодушным к «великой мировой работе», осуществляющейся в истории европейской культуры. Отсюда, по мысли Чаадаева, происходит «какая-то странная неопределенность», более того – поразительная «немота наших лиц». Где сноски?

Говоря о чертах русского национального характера, Чаадаев объяснял отмечаемую иностранцами «бесшабашную отвагу» русских типичной для них неспособностью к углублению и настойчивости», а вызывающее подчас восхищение сторонних наблюдателей «равнодушие к житейским опасностям» – столь же полным «равнодушием к добру и злу, к истине и ко лжи», а также «пренебрежением всеми удобствами и радостями жизни». ?

Чаадаев даже склонялся к выводу, что в русской культуре «есть нечто враждебное всякому истинному прогрессу» – начало, как бы ставящее Россию вне всемирной истории, вне логики мировых цивилизаций, вне логики истории мировой культуры. Так, распространение и развитие христианства в Европе привело, в конечном счете, к уничтожению крепостничества на Западе; русский же народ «подвергся рабству» лишь после того, как стал христианским, - в царствование Б.Годунова и В.Шуйского, - стало быть, само христианство имело разные последствия в европейской и российской истории. Кондаков!

Для Чаадаева несомненно, что путь человечества един, что социальный и культурный прогрессы универсальны и всемирны, что история в своем поступательном развитии вырабатывает всеобщее истины и уроки, призванные просветить в равной степени, хоть и различно все народы. В то же время русский мыслитель признает различие культур и цивилизаций Востока и Запада: для первого свойственно воображение, для второго характерен рассудок; он отдает себе отчет в том, что возможна образованность, притом весьма высокая, но принципиально отличная от западной (Япония), что возможен вариант христианства, не сопоставимый с европейским (Абиссиния).

Однако философский ум Чаадаева, воспитанный в духе европейского Просвещения, не может примириться с равными возможностями столь различных культур и цивилизации в историческом процессе. Исключительные варианты культурно-цивилизационного развития он называет «нелепыми уклонениями от божеских и человеческих истин». ?

К числу подобных «уклонений» от мирового пути Чаадаев причисляет и русскую культуру. Даже в своих заимствованиях российская цивилизация, по мнению Чаадаева, склонна не усваивать чужое, а искажать результаты человеческого разума и его всемирного прогресса; не вписываться в систему мировых законов, но, напротив, способствовать отмене «общего закона человечества» по отношению к России и русским. Поэтому «идеи долга, справедливости, права, порядка», составляющие социальные и культурную атмосферу Запада, отсутствуют в повседневном обиходе русских. Русская культура, убежден Чаадаев, внеисторична, а в силу неспособности приобщиться к мировому историческому опыту отторгнута от передовой части человечества, уже вступившей на путь «бесконечного развития». Принципу единства человеческого рода, выполненному Европой, общности человеческого мышления, «всемирной идее», «установлению совершенного строя на земле» Россия может, по Чаадаеву, противопоставить только «национальный предрассудок» / 21/.

В итоге акцентировать методологический подход к анализу России, объяснить, зачем это нужно, ответить на вопрос, причем здесь Москва и Петербург? За каким городом, по его мнению, все будущее России?

Славянофилы как уже было выше сказано, пытались в неурядицах России обвинить Петра I и все его начинания. Вот, что по поводу деятельности Петра I пишет Чаадаев в противовес славянофилам: «Было время, когда я, как и многие другие думал, что тот великий катаклизм, который мы именуем Петром Великим, отодвинул нас назад, вместо того чтобы продвинуть вперед. Ознакомившись с делом ближе, я изменил свою точку зрения. Теперь я уже не думаю, что Петр Великий произвел над своей страной насилие, что он в один прекрасный день похитил у нее национальное начало, заменив его началом западноевропейским, что, брошенное в пространство этой исполинской рукой, мы попали на ложный путь, как светило, затерявшееся в чужой солнечной системе, и что нам нужен в настоящую минуту какой-то новый толчок центростремительной силы, чтобы мы могли вернуться в нашу естественную среду.

Конечно, один этот человек заключал в себе целый революционный переворот, и я далек от того, чтобы это отрицать, однако и этот переворот, как и все перевороты в мире, вытекал из данного порядка вещей. Петр Великий был лишь мощным выразителем своей страны и своей эпохи. Поневоле осведомленная о движении человечества, Россия давно признала превосходство над собой европейских стран, особенно в отношении военном, утомленная старой обрядностью, прискучив одиночеством, она только о том и мечтала, чтобы войти в великую семью крестьянских народов; идея человечества уже проникала во все поры ее существа и боролась в ней не без успеха с заржавевшей идеей почвы. Словом, в ту минуту, когда вступил на престол великий человек, призванный преобразовать Россию, страна не имела ни чего против этого преобразования: ему пришлось только приложить вес своей сильной воли, и чашка весов склонилась в пользу преобразования.

Я слишком хороший русский, я слишком высокого мнения о своем народе, чтобы думать, что дело Петра увенчалось бы успехом, если бы он встретил серьезное сопротивление своей страны. Я хорошо, знаю, что вам скажут некоторые последователи новой национальной школы – «потерянные дети» этого учения, которые является ловкой подделкой великой исторической школы Европы; они скажут, что Россия, поддавшись толчку, сообщенному ей Петром Великим, на момент отказалась от своей народности, но затем вновь обрела ее каким-то способом неведомым остальному человечеству, но краткое размышление покажет нам, что это – лишь громкая фраза неуместно заимствованная на той податливой растяжимой философии, которая в настоящее время разъедает Германию и которая считает, что, объяснила все, если формулировала какой-нибудь тезис на своем странном жаргоне. Правда, что Россия отдала в руки Петра Великого свои предрассудки, свою дикую спесь, некоторые остатки свободы ни к чему ей не нужны, и ни чего больше – по той простой причине, что никогда народ не может всецело отречься от самого себя, особенно ради странного удовольствия, сделать с новой энергией прыжок в свое прошлое – странная эволюция, которую разум человека не может постичь, а его природа осуществить» /50/.

Таким образом, Чаадаев утверждает, что сближение России с Европой и приобщения ее к европейской культуре было вполне естественным процессом, так как она давно признала превосходство над собой европейских стран. А Петр I был всего лишь мощным выразителем своей страны и своей эпохи и народ ему помог и поддержал его начинания.

Один из лидеров славянофильства – А. Хомяков довольно много в своих сочинениях размышлял о Московском периоде русской истории и культуры, при этом постоянно сравнивая его с предыдущем периодом (Киевская Русь) и последующим («Петербургский»).

Москва, по его мнению, по сравнению с другими, старыми городами была городом новым, не имеющем прошедшего, не представляющей никакого определительного характера, смешением разных славянских семей и это ее достоинство.

Цитата не введена в текст! «Она совместила в тесном союзе государственную внешность и внутренность, и вот тайна ее силы. Наружная форма для нее уже не была случайною, но живою, органическою, и торжество ее в борьбе с другими княжениями было, несомненно. Как скоро объявила она желание быть Россиею, это желание должно было исполниться, потому что оно выразилось вдруг и в князе, и в гражданине, и в духовенстве, представленном в лице митрополита. Новгород устоять не мог, потому что идея города должна была уступить идее государства; князья противиться долго не могли, потому что они были случайностью в своих княжествах; областная свобода и зависть городов, разбитых и уничтоженных Монголами, не могли служить препоною, потому что инстинкт народа, после кровавого урока, им полученного, стремился к соединению сил, а духовенство, обращающееся к Москве, как к главе Православия Русского, приучала умы людей покоряться ее благодетельной воли.

С Петром начинается новая эпоха. Россия сходится с Западом, который до того времени был совершенно чужд ей. Она из Москвы выдвигается на границу, на морской берег, чтобы быть доступнее влиянию других земель, торговых и просвещенных. Но это движение не было действием воли народной; Петербург был и будет единственным городом правительственным, и, может быть для здорового и разумного развития России не осталось и не останется бесполезным такое разъединение в самом центре государства. Жизнь власти государственной и жизнь духа народного разъединились даже местом их сосредоточения. Одна, из