Жизнь и творчество Булата Окуджавы
Доклад по
литературе Данилова Павла
Я думаю, что все слышали имя Булат
Окуджава. Я спрошу: «Кто он был?». Кто-то мне ответит: «поэт». Кто-то:
«прозаик». Еще кто-нибудь:
«киносценарист». Даже тот, кто скажет: «автор и исполнитель песен,
основоположник направления авторской песни», - все равно не ошибется.
Вот что рассказал о своей жизни
корреспонденту «Огонька» Олегу Терентьеву сам Булат Шалвович:
- Ну что я могу рассказать вам. Я родился в
Москве, на Арбате в 24-м году. По происхождению я грузин. Но, как говорят мои
московские друзья, грузин московского разлива. Родной язык мой - русский. Я -
русский писатель. Жизнь моя была обычной, такая же, как жизнь моих сверстников.
Ну, если не считать того, что в 37-м году мой отец - партийный работник - был
уничтожен здесь, в вашем замечательном городе (Свердловске). Три года я прожил
в Нижнем Тагиле. Затем вернулся в Москву. Учился в школе. После девятого класса
в семнадцать лет ушел добровольно на фронт. Воевал. Был рядовым. Минометчиком.
Был ранен. Остался жив. Учился в университете на филологическом факультете.
Окончил. Уехал в деревенскую школу Калужской области. Работал учителем.
Преподавал русский язык и литературу. Ну, как большинство, писал стихи.
Относился к этому, конечно, несерьезно. Но постепенно, постепенно это все во
мне усиливалось. Стал публиковаться в "Калужской газете" областной.
Затем, когда умер Сталин, и начали налаживаться нормы демократические нормальной
жизни в нашей стране, мне предложили работать в "Комсомольской
газете" областной. Я заведовал отделом пропаганды. И там же, в Калуге, у
меня вышла первая маленькая книжечка стихов. Но так как в Калуге других поэтов
не было, я считался самым лучшим. У меня очень кружилась голова. Я был очень
самонадеян. Мне казалось, что я достиг уже самых больших высот. Хотя стихи эти
были очень слабые, подражательные. Посвящались в основном праздникам, временам
года. Затем я переехал в Москву. Там попал в одно литературное объединение. Там
были очень сильные молодые поэты, которые меня крепко побили. Сначала, в первые
минуты, я подумал, что это они от зависти. Потом понял, что я сам в этом
виноват. Год приблизительно ничего не писал в отчаянии. Но потом природа взяла
свое. Стал писать. Хорошо или плохо - не мне судить. Но так, как я пишу до
сегодняшнего дня. В конце 56-го года, то есть ровно тридцать лет тому назад,
осенью 56-го года, я впервые взял в руки гитару и спел свое шуточное
стихотворение под аккомпанемент. Так начались так называемые песни. Потом их
становилось больше, и, наконец, когда их стало уже шесть или семь, начали
раздаваться... А в то время появились первые магнитофоны. И вот на работе - я
работал в издательстве "Молодая гвардия" - стали раздаваться звонки,
и люди меня приглашали домой попеть свои песни. Я с радостью брал гитару и ехал
по неизвестному адресу. Там собирались человек тридцать тихих интеллигентов. Я
пел эти пять песен своих. Потом я их повторял снова. И уезжал. А на следующий
вечер я ехал в другой дом. И так это тянулось полтора года. Ну и постепенно -
магнитофоны работали - это все распространялось очень стремительно, быстро. Ну
и появились люди, которые сочли необходимым со мной бороться. Теперь я понимаю,
что эти песни были очень непривычные после того, что мы пели обычно. Кому-то
показалось это опасным. Ну и, как всегда, комсомол был застрельщиком. Первый
фельетон обо мне был опубликован в ленинградской газете "Смена" по
заданию из Москвы. Но так как он был наспех сделан, в нем было много смешного.
Ну, например, там была такая фраза: "На эстраду вышел подозрительный
человек. Он запел под гитару пошлые песенки. Но за таким поэтом девушки не
пойдут. Девушки пойдут за Твардовским и Исаковским". Такой способ
определять качество литературы - за кем пойдут девушки. Сейчас это все смешно
звучит, но мне тогда, поверьте, было очень не смешно. Было очень сложно.
Значит, было много казусов, нелепостей. Я метался. Я чувствовал, что я делаю
что-то интересное, но встречал противодействие. Однажды меня пригласили в очень
высокую инстанцию. А у меня была такая одна из первых песен - "Песня про
Леньку Королева". Может быть, приходилось слышать вам. Ну и мне сказали в
высокой инстанции, человек, который был обременен большими знаниями о культуре,
он сказал, что эту песню петь не надо, потому что она неправильно ориентирует
молодежь. "Чем же она неправильно ориентирует?" - спросил я. -
"А вот у вас там есть такие строчки: "он ушел воевать и погиб, и
некому оплакать его жизнь". Как, то есть, некому? Остался ведь народ,
всякие организации..."
Но я не поверил вкусу этого человека и
продолжал петь эту песню. Года через три у меня появилась песня "О
дураках". Меня снова пригласил этот человек и сказал мне:
"Послушайте! У вас же была замечательная песня про Леньку Королева. Зачем
вам петь про дураков?" Ну и я понял, что время делает свое дело. Это
лучший судья. Слабые вещи оно убирает, удачные вещи оставляет. Поэтому нам не
нужно суетиться, судить, решать. Все решится само собой. Искусство - такая
вещь. Долготерпивое. Ну, затем, после того как стали появляться эти фельетоны и
всякий шум, мои друзья в Союзе писателей решили меня обсудить. Очень было
бурное обсуждение. И меня приняли в Союз писателей. Но после этого мне стало
немножко легче, стали выходить книги стихов. Мои песни стали петь некоторые
певцы. Хотя очень небольшое количество, потому что песни были непривычные, а им
нужно было проходить через художественный совет. И художественные советы
боялись этих песен и отвергали их. Но кое-кто пел. Потом эти песни зазвучали в
фильмах, в некоторых, в спектаклях. Потом к ним стали больше привыкать. Я стал
ездить по стране выступать. Потом меня послали за рубежи. Я выступал за
границей. У меня стали выходить пластинки. Потом я стал писать прозу... И ко
мне настолько привыкли, что даже однажды в один летний день, когда по традиции
десятиклассники выходят ночью на набережные Москвы, чтобы проститься со школой,
был такой случай. Телевизионная машина примчалась на набережную, чтобы записать
песни вот этих молодых людей. Подъехали к одной группе. Там - рок-н-ролл.
Подъехали к другой группе - там тоже что-то этого типа. Стали метаться. И
наконец увидели - около собора Василия Блаженного стоит такая маленькая кучка с
гитарой, и поют мою песню. Они так обрадовались, услышав свое, что записали и
передали в эфир. И так я был узаконен. Ну вот. А потом наступила нормальная
полоса литературной жизни. И теперь у меня уже за плечами пять романов и
несколько книг стихов и пластинок. И вот сейчас должна выйти пластинка с новыми
песнями. Так что я в своей литературной жизни человек счастливый, потому что я
прошел через огонь, и воду, и медные трубы. И устоял. И остался самим собой,
насколько это позволил мне характер. И продолжаю работать. Жив и здоров.
Краткая
биография
Булат Шалвович Окуджава родился 9 мая 1924
года в Москве в семье партийных работников (отец - грузин, мать - армянка). Жил
на Арбате до 1940. В 1934 г. переехал вместе с родителями в Hижний Тагил. Там
отец был избран первым секретарем городского комитета партии, а мать - секретарем
райкома. В 1937 родители арестованы; отец расстрелян, мать сослана в
карагандинский лагерь. О. возвратился в Москву, где вместе с братом
воспитывался у бабушки. В 1940 переехал к родственникам в Тбилиси.
В школьные годы с 14-летнего возраста был
статистом и рабочим сцены в театре, работал слесарем, в начале Великой
Отечественной войны - токарем на оборонном заводе. В 1942 после окончания
девятого класса средней школы добровольцем ушел на войну. Служил в запасном
минометном дивизионе, затем после двух месяцев обучения был отправлен на
Северо-Кавказский фронт. Был минометчиком, потом радистом тяжелой артиллерии.
Был ранен под г. Моздок. В 1945 г.
демобилизовался.
Окончил экстерном среднюю школу и поступил
на филологический факультет Тбилисского университета, где учился с 1945 по
1950. После окончания университета, с 1950 по 1955 по распределению
учительствовал в деревне Шамордино и районном центре Высокиничи Калужской
области, затем - в одной из средних школ г. Калуги. Там же, в Калуге, был корреспондентом
и литературным сотрудником областных газет "Знамя" и "Молодой
ленинец".
В 1955 реабилитированы родители. В 1956
возвратился в Москву. Участвовал в работе литературного объединения
"Магистраль". Работал редактором в издательстве "Молодая гвардия",
затем - заведующим отделом поэзии в "Литературной газете". В 1961
уходит со службы и целиком посвящает себя свободному творческому труду.
Жил в Москве. Жена - Ольга Владимировна
Арцимович, физик по образованию. Сын - Булат Булатович Окуджава, музыкант,
композитор.
12 июня 1997 скончался после
непродолжительной болезни в Париже.
Последнее
интервью
Последнее
интервью, данное Окуджавой студенту факультета журналистики МГУ Денису
Левшинову весной 1997 года и напечатанное в Известиях 14 июня того же года.
- Булат
Шалвович, как вы относитесь к своей популярности?
- Вы знаете, я
человек не тщеславный, а честолюбивый. Тщеславный человек старается слыть, а
честолюбивый - быть. Меня никогда не интересовал шум вокруг моего имени. Но как
автору мне, конечно, приятно знать, что ко мне хорошо относятся.
- Многие вас
считают чуть ли не народным героем.
- Если бы я жил
на необитаемом острове, я делал бы то же самое - это моя профессия, мое
призвание. Я иначе жить не могу, и потом, настоящие почитатели моей работы,
люди мыслящие и серьезные, они не всплескивают руками при виде меня. Некоторые,
особенно раньше, когда я начинал выступать с гитарой, меня воспринимали как
эстрадного исполнителя - шумели, верещали, но быстро успокоились и ушли в
другие залы, а со мной осталось не очень много, но очень верных и мыслящих
людей.
- Вы что-нибудь
сейчас пишете, я смотрю, у вас всюду разбросаны черновики стихов?
- Я все время
пишу и все время работаю.
- А музыку
пишете?
- Музыку, в
полном смысле слова, я никогда не писал: я не знаю нот. А сейчас я вообще
потерял к этому интерес.
- Почему?
- Не знаю,
может потому, что исполнение своих стихов было не главной профессией, а хобби -
мне нравилось, друзьям моим нравилось, ну я и пел. Потом играть на гитаре я так
и не научился, может с этим связано отсутствие профессионального интереса, а
может быть, с возрастом. Во всяком случае, последнюю песню я придумал года два
назад. Я не могу сказать, что и раньше в этой области я работал очень активно -
из ста стихотворений, которые я писал, в песни превращались максимум пять.
- Значит, вы
прежде всего поэт?
- Прежде всего
я человек, который пишет стихи, а поэт я или нет - не знаю.
- У вас есть
какое-нибудь специальное образование, музыкальное или литературное?
- Нет-нет, я филолог,
русист, закончил филологический факультет. Когда-то ребенком меня отдали в
музыкальную школу, но на этом все и закончилось.
- Каковы сейчас
ваши отношения с кино?
- Так сложились
обстоятельства, что я был вовлечен в кино, у меня были прекрасные друзья-режиссеры,
меня подключали к написанию сценариев, я писал сценарии в основном неумеючи,
мучаясь, прибегая к помощи друзей. Кое-что получалось удачно. Но потом я
возвращался домой, оставался один и писал свои романы и стихи, и это было
главное.
Сейчас я из
этого круга выбыл. Было время - мне предлагали, я отказывался, кончилось это
время. Я свое предназначение выполнил, то, что мог, сделал. Потом перестали в
кино употреблять песни этого жанра, этого стиля. Вообще искусство стало
меняться. Везде уровень ресторана, но ресторанная песня - это ресторанная
песня, и дай ей Бог здоровья, в ресторане ты не будешь слушать арию
Каварадосси. Но когда эта музыка становится ведущей, это ужасно. Последнее
время появились какие-то бездарные, безголосые, кривляющиеся исполнители, их
называют звездами, они это всерьез в отношении себя воспринимают, вот эта
пошлятина ресторанная - это плохо. Но думаю, пройдет.
- Булат
Шалвович, вам нравятся Юрий Шевчук или Борис Гребенщиков?
- В рок-музыке
я ничего не смыслю. Я не хочу сказать, что это плохо, но я ничего в этом не
понимаю, я человек старомодный. Что касается Гребенщикова, я его давно знаю, и
он мне интересен прежде всего как поэт, у него есть несколько вещей, которые
меня просто очаровали. То же самое и Юрий Шевчук. Человек одаренный, яркий,
своеобразный, но я воспринимаю только его стихи.
- Вас не
раздражает, когда актеры или музыканты вдруг становятся коммерсантами или
политиками?
- Нет, мне это
совершенно безразлично и никак меня это не трогает, просто иногда мне их бывает
жалко. Актеру быть политиком не следует. Участвовать в общественной жизни
можно, но только на уровне гражданина. А куда-то избираться, переизбираться,
лезть в депутаты - это все смешно и многие это уже поняли.
- Что такое, на
ваш взгляд, интеллигентный человек?
-
Интеллигентный человек - это прежде всего тот, кто стремится к образованию. Это
человек, который против насилия. Бывает, что академик - жлоб, а рабочий -
интеллигент. Вот говорят, Ленин интеллигентный человек. Никогда он не был
интеллигентом, потому что интеллигент - противник насилия.
- Какой смысл
вы вкладываете в понятие "свобода"?
- Свобода это,
прежде всего, то, что в России неизвестно. Когда в России говорят свобода,
подразумевают воля. Что значит воля? Делай, что хочешь, а свобода - это воля в
рамках закона. У нас или воля, или полное холопство, поэтому мы сейчас и
мучаемся. Свобода это прежде всего уважение к личности. Я живу в рамках
собственного предназначения, но я никогда не позволю себе нарушать покой соседа
или образ жизни другого человека ради себя - вот это и есть свобода. У нас
сейчас кричат - демократия, свобода, да никакой у нас демократии нет,
демократия - это состояние крови, это вырабатывается даже не десятилетиями, а
поколениями, это должно быть внутри у человека.
- Вы
религиозный человек?
- Я
православный по своим предкам. Но в душе я абсолютный атеист и сегодня лукавить
не стану. И я должен сказать, что у меня не вызывает трепета наша православная
церковь, потому что она находится на том же уровне,