Становление детской журналистики и её влияние на психологию ребёнка

пересеклись еще в начале 20-х годов в редакции журнала «Забой» (г. Бахмут Донецкой губ.) и которых связывала большая личная дружба.

Николай Макарович Олейников (1898—1937) — коммунист, участник гражданской войны — в 1905 г. приехал, в Петербург с юга России с намерением поступать в Академию художеств. За его плечами уже имелся солидный опыт работы журналистом и редактором, проявил он себя и как талантливый организатор: был одним из главных учредителей первой писательской организации Донбасса «Забой». С 1926—1928 гг. он плодотворно работал в столичных журналах, занимался организацией радиовещания для детей, издал две детские книги — «Кто хитрее» и «Боевые дни» (обе — в 1927 г.).

Не меньшим опытом к этому времени обладал и его соратник — Евгений Львович Шварц (1896— 1958). До прихода в редакцию детского отдела, он несколько лет работал профессиональным актером в Ростове-на-Дону, сотрудничал в газете «Всероссийская кочегарка» (г. Артемовск), занимал пост ответственного секретаря в журнале «Ленинград». Активно печататься Шварц начал с 1925 г.— издал несколько книг для детей, наибольшую известность, из которых получили «Война Петрушки и Степки Растрепки» и «Рассказ старой балалайки» (обе — в 1925 г.). Благодаря совместным усилиям этих двух талантливых людей: Н. Олейникова (неутомимого изобретателя, юмориста, «заводилы») и Е. Шварца (блестящего рассказчика, фантазера и импровизатора) в редакции журнала воцарилась творческая и радужная обстановка, близкая по духу веселой «Академии Маршака».

Первый номер журнала «Еж» (орган Центрального бюро юных пионеров) пришел к читателям в феврале 1928 г. С самого начала своей деятельности редакция выработала привычку говорить со своими читателями как с равными — непринужденно и весело, без скучных нравоучений и сюсюканья. Создатели журнала предпочитали о серьезном говорить весело, о сложном — доступно, ценили в человеке активную жизненную позицию и 1 всеми имеющимися средствами воспитывали таковую у своих читателей. Не забывали они и о возрасте тех, кому адресовался их журнал, поэтому подписчики «Ежа» никогда не знали что такое однообразие, монотонность и скука. Открываясь, как правило, веселыми стихами или интересным рассказом, хитроумный «Ежик» до самой последней страницы умел удержать внимание своих «ежат».

В числе самых активных и деятельных сотрудников журнала с момента его основания был Даниил Иванович Хармс. В 1928 г. он печатался почти в каждом номере «Ежа», опубликовав на его страницах наиболее известные свои произведения: стихи «Иван Иваныч Самовар» (№ 1), «Иван Топорышкин» (№ 2), сказку про великанов «Во-первых и во-вторых» (№ 11), рассказ «О том, как старушка чернила покупала» (№ 12) и др. R 1928— 1929 гг. герой стихотворения Хармса «Иван Топорышкин» стал постоянным персонажем журнала. От имени Топорышкина, которого художник Б. Антоновский изображал внешне похожим на автора-создателя, в журнале печатались всевозможные хитроумные изобретения: куртка с музыкальными пуговицами, не сдуваемая ветром шляпа и т. п. Много изобретательности и юмора проявил Хармс и в периоды подписных кампаний «Ежа», сочиняя для них уморительные рекламы и объявления. Остроумные, задорные произведения Хармса вызывали у читателей «Ежа» бодрое, оптимистическое видение мира, активизировали его мышление, развивали находчивость и воображение. Творчество Хармса, органически связанное с народной комикой, заставляло читателя по-новому воспринимать звучание родного языка, приоткрывало перед ним богатства его ритмов и красок. Своим самобытным творчеством Хармс внес неоценимый вклад в веселые жанры отечественной детской литературы, продолжил и умножил традиции К. Чуковского и С. Маршака.

С 1928 г. журнал начинает публикацию серии остросюжетных и веселых репортажей о приключениях Макара Свирепого — «единственного писателя, который сочиняет свои произведения, сидя верхом на лошади».[7] Образ этого отважного всадника и любознательного путешественника — плод фантазии Н. Олейникова. Он стал любимым героем детворы довоенного времени.

Неожиданным и приятным открытием для первых читателей журнала стали также стихи А. Введенского, Н. Заболоцкого и совсем еще юного поэта Ю. Владимирова.

В конце 20-х — начале 30-х годов творческая группа журнала подверглась жесточайшей и несправедливой критике. Авторы многочисленных статей (как правило, низкого теоретического уровня) считали своим долгом оградить пролетарского ребенка от «классово чуждых влияний» в детской литературе, объявили войну «перевертышам» и «чепушинкам». Под обстрел критики попали сказки К. Чуковского и С. Маршака, детская поэзия «обэриутов», все то, что было связано с веселыми жанрами в творчестве для детей.[8]

 Практически эти журналы всегда находились под подозрением. «Аполитичные», «безыдейные» названия журналов вызывали раздражение. Уже первые выпуски журнала «ЕЖ» подверглись организованной критике. Само за себя говорит, например, название одной из статей, появившихся после первого номер: «Как «ЕЖ» обучает детей хулиганству Е. Двинского («Комсомольская правда», 1928. 24 апреля).

В начале 30-х гг. журналы привлекли настороженное внимание самого Главлита, постоянно бомбившего ленинградскую цензуру циркулярами и напоминаниями такого рода: «Обращаем внимание на журнал «ЕЖ»: недостаточно тщательное редактирование, натуралистические сценки и т.д. Политконтролю необходимо добиться через редакцию очищения журнала от указанных дефектов, особенно недопустимых в детской литературе».[9]

Цезоры внимательно следили за так называемым «нежелательны контекстом». Обнаружен он был. в частности, в 12-м номере «Чижа» за 1935.: «этом номере журнала, - доносит цензор, - редакция помещает стихотворение, посвященное т.Кирову, и его портрет. Политической нетактичностью редакции является совмещение материала с иллюстрацией на обложке – веселой манифестацией героев «Чижа» за 1935 г».

В результате обложка журнала заменена: на ней размещены «нейтральные» в политическом отношении рисунки (сценка зимних детских игр, фигурки животных и т.п.), поскольку на первой странице действительно помещен траурный портрет Кирова и стихотворение, посвященное «прощанию» с ним, принадлежащее перу «Игоря Соколова, 9 лет».

В 1931—1932 гг. детские газеты и журналы публиковали в основном материалы, связанные с развитием промышленности и сельского хозяйства нашей страны, а также материалы, посвященные различным политическим событиям в мире. Публицистические и документальные жанры настолько разрослись и укоренились в детской периодике, что практически вытеснили другие, более близкие ребенку жанры. Причем, качество подобного рода публикаций оставляло желать лучшего — написанные сухим, скучным языком, они представляли собой чаще всего нагромождение множества малодоступных пониманию ребенка событий и фактов. Номера «Ежа» за эти годы от первой до последней страницы также были отданы под самые злободневные темы, выдвинутые временем. Однако их публицистика по своему качеству существенно отличалась от продукции других изданий. Ярко и убедительно со страниц «Ежа» звучали и «Война с Днепром» С. Маршака, и очерки М. Ильина о первой пятилетке, и пламенные корреспонденции Б. Житкова, и нестандартные публицистические работы Н. Олейникова, Л. Савельева, Е. Шварца, С. Безбородова, В. Кетлинской, С. Бочкова. Их авторы, как и все, говорили со своими читателями о сложнейших вопросах современности и о задачах, стоящих перед юными пионерами, но делали это не педантично и декларативно, без трескотни и ложного пафоса, а увлеченно и страстно[10].

Интереснейшими сюжетными и композиционными находками, юмором, искренностью чувств наполнено публицистическое творчество Н. Олейникова. С его именем связано возникновение в советской литературе нового жанра — художественной публицистики для детей. Таковыми были очерки Олейникова «Сколько тебе лет?» (Еж.— 1928.— № 2), «Праздник» (Еж.— 1928.— № 3), «Учитель географии» (Еж.— 1928.— № 10). Впервые отказавшись от традиционного освещения юбилей­ных — «календарных» — дат, писатель создал на заданные темы полнокровные, сюжетно и композиционно законченные литературные произведения. Кроме того, Олейников стал первооткрывателем еще одного нового явления в детской литературе — жанра политического фельетона. Начало этому жанру положили его очерки, посвященные политическим событиям за рубежом: «Прохор Тыля» (Еж.— 1928.— №4), «Отто Браун» (Еж.— 1928.— № 5) и др.

Подлинно новаторским явилось также и творчество М. Ильина. Классикой стали очерки Ильина о первой пятилетке: «Тысяча и одна задача», «Цифры-картинки» (Еж.— 1929.— № 10), «По огненным следам» (Еж.— 1930.— № 1), «Новый помощник» (Еж.— 1930.— № 8), «Перестройка пустыни» (Еж.— 1934.— № 5), «Живая карта» (Еж.--1934.— № 11) и др. Сначала это были всего лишь подписи к картинкам о недавно принятом пятилетнем плане. Постепенно, шаг за шагом продвигая читателя вперед, писатель конкретизировал эти понятия, на понятных ребенку примерах раскрывал суть сложных явлений. О чем бы ни шла речь в очерках М. Ильина, маленький читатель всегда чувствовал себя не сторонним наблюдателем, а активным участником описываемых событий — сопереживал им, размышлял над возникшими проблемами, вместе с автором пытался найти единственно верные пути их устранения; кроме того, он всегда получал много попутных сведений, полезных и занимательных.

Не были одноплановыми и такие находки редакции, как «Карта с приключениями» (вел Е. Шварц), публиковавшаяся почти в каждом номере журнала. Наличие этой постоянной рубрики позволяло редакции оперативно откликаться на все значительные события в стране и за рубежом, включая их в маршрут увлекательных похождений отважного всадника Макара Свирепого.

В январе 1930 г. вышел первый номер детского журнала «Чиж», адресованный читателям младшего возраста. Первоначально он выходил как приложение к «Ежу», но затем приобрел статус самостоятельного издания. «Чрезвычайно Интересный Журнал» — так раскрывалась аббревиатура нового журнала. Желание авторов «Ежа» обратиться к аудитории более младшего возраста было оправданным и закономерным. Оно совпадало с их педагогическими взглядами, учитывающими возрастные особенности читателей — их постоянный рост, развитие и взросление. Создание же нового журнала позволяло осуществить преемственность между разными возрастными группами читателей.

С 1932—1937 гг. редакцией «Чижа» заведовала Нина Владимировна Гернет. «Редакция была веселая,— вспоминает она.— Писатели и художники приходили, как домой, сидели весь день, рассказывали, читали, придумывали, устраивали литературные розыгрыши и мистификации. Нам, сотрудникам редакции, заниматься непосредственно журналом было почти невозможно. Но мы ловили стихи, темы, мысли, которые могли пригодиться журналу; работали, когда проголодавшиеся писатели уходили обедать.»[11].

В 1933—1934 гг. «Чижу» и «Ежу» удалось возродить традиции «веселых» журналов, от которых они вынуждены были отступить в начале 30-х годов, и вновь, захозяйничало на их страницах веселое содружество писателей и художников. В эти годы Д. Хармс работает над созданием цикла рассказов о профессоре Трубочкине, придумывает комиксы о похождениях «Умной Маши». Профессор Трубочкин, остроумнейшим образом отвечавший на вопросы читателей, и «Умная Маша», всегда умевшая найти простой выход из самых затруднительных положений, очень полюбились детям и тоже стали постоянными, переходившими из номера в номер персонажами. Почти в каждом журнале публиковались веселые, без тени фальшивой простонародности, раешники Е. Шварца. Немало жизнерадостного озорства и выдумки дарила читателям «Чижа» и «Красная Шапочка» («журнал в журнале»), куда отдавали свои произведения Д. Хармс, А. Введенский, Е. Шварц, Н. Олейников, Э. Паперная, Н. Дилакторская, Н. Гернет. Редакция и авторский коллектив журналов находились в постоянном поиске литературных и художественных новаций, не шаблонных форм подачи материала. «Материал подавался не просто, а всегда с каким-нибудь «подходом», благодаря чему запоминался лучше. Так уж устроена наша память, что быстрее и прочнее мы запоминаем боковое, не прямо относящееся к делу. Сотрудники «Ежа» и «Чижа» отлично знали это свойство и умели им пользоваться. С этой точки зрения, их работа представляла собой педагогику в самом высоком смысле этого искусства»[12]. Журналы приобщали своих читателей и к сокровищнице мировой классической литературы: печатали на своих страницах знаменитые сатирические романы — «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле и «Приключения Гулливера» Дж. Свифта. Их адаптировал для детского чтения Н. Заболоцкий.

В историю культуры советской России весомый вклад внесли художники, работавшие над созданием детской книжной иллюстрации. Преодолевая несовершенные полиграфические возможности книгоиздательств, они создавали подлинные шедевры, которые по силе воздействия превосходили порой литературный материал. В этом смысле посчастливилось и «Ежу» с «Чижом». Над созданием неповторимого облика журналов трудились (каждый в своем жанре) лучшие художники того времени, например: Б. Антоновский создал на страницах журнала легендарный образ Макара Свирепого, придав ему портретное сходство с автором — Н. Олейниковым; о затейливых приключениях Умной Маши рассказал ребятам Б. Малаховский; сериалы первых отечественных комиксов, пронизанных идеей гуманизма, создал Н. Радлов; животный мир предстал в рисунках Е. Чарушина и В. Курдова; сказочных персонажей рисовали В. Конашевич и Ю. Васнецов. Список художников не ограничивался только этими именами, в журналах плодотворно работали А. Пахомов, В. Лебедев, Н. Тырса, Б. Семенов, А. Порет, В. Ермолаева, Н. Лапшин, П. Соколов, Л. Юдин, Е. Сафонова, В. Стерлигов и многие другие.

Н. Радлов в статье «Рисунок в детском журнале» (1940) указывал на важную отличительную особенность художественного оформления журналов, которая заключалась в следующем: иллюстрации к ним в большинстве своем были «выполнены техникой, напоминающей ребенку те графические приемы, которыми он творит сам». «Отсюда у него возникает мысль о том, что искусство доступно; повышается его интерес к творчеству,— писал Радлов.— Когда он видит, что теми же карандашами, которыми работает он, таким же пером, штрихами, достижимыми для его детской руки, могут быть созданы образы, его волнующие или его веселящие,— он естественно находит в этом новый стимул для своих творческих упражнений и приближается к настоящему пониманию искусства». Таким образом, вместе с писателями и публицистами, художники употребляли свое мастерство и талант на достижение общих целей — развивать воображение ребенка, активизировать его восприятие, побуждать к творчеству.

Редакция журналов отрицательно относилась к быстрому, так называемому «беглому чтению», она считала, что такое чтение дает «инерцию глазу» и сознание маленького читателя не успевает реагировать на смысловые моменты текста. Поэтому литературный и публицистический материал журналов всегда компоновался таким образом, чтобы ребенок мог сосредоточить свое внимание на узловых его конструкциях. С этой же целью в журналах использовалась система наклонного и вертикального расположения строк; в зависимости от содержания текста применялись различные цвета, размеры и начертание букв.

«Роковые» 30-е годы, обернувшиеся трагедией для всего нашего народа, не прошли бесследно и для авторского и редакционного состава ленинградского детского отдела. Вслед за арестом Н. Олейникова (3 июля 1937 г.) последовала целая волна репрессий: были арестованы «по меньшей мере, 9 сотрудников редакции», в их числе известная детская писательница и критик Т. Г. Габбе, многолетний редактор детского отдела А. И. Любарская, секретарь редакции журналов «Чиж» и «Еж» Г. Д. Левитина. Группе редакционных работников, оставшихся на свободе, было предложено написать заявление об уходе по «собственному» желанию[13]. Так навсегда оставила редакционную деятельность Н. В. Гернет. Близок к аресту был и С. Маршак.