Мировой опыт в укреплении толерантности в поликонфессиональном обществе

Мирошникова Е.М. (г. Москва)

Среди международных документов, посвященных уважению прав человека, демократии и законности, особое место отводится Декларации принципов терпимости, подписанной 16 ноября 1995 в Париже 185 государствами-членами ЮНЕСКО, включая Россию.

ООН по инициативе ЮНЕСКО объявила 1995 год — год 50-летия обеих организаций — Международным годом толерантности. В юбилейный год столь значимых международных организаций Декларация принципов терпимости стала квинтэссенцией понимания, что должно и может стать основой мировой и национальной безопасности и, следовательно, нормальной жизнедеятельности всего мирового сообщества. В 2001 году началось объявленное ЮНЕСКО Международное десятилетие культуры мира и ненасилия.

Как соотносятся эти призывы с реальностью международных отношений, учитывая, что 1995 год вошел в историю годом войны в самом сердце Европы — бывшей Югославии, а трагедия, случившаяся в Нью-Йорке 11 сентября 2000, потрясла весь мир? Как реализовать на практике принципы терпимости, без сомнения являющиеся фундаментом гражданского мира и согласия? Быть может, толерантность — лишь призрачная мечта человечества? Если же возможно ее достичь, то, какими средствами?

Согласно определению, данному в Декларации, толерантность означает «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности». Это определение подразумевает терпимое отношение к иным национальностям, расам, языку, возрасту, политическим или иным мнениям, религии.

История свидетельствует о глубоком интересе к проблеме толерантности в области свободы совести как краеугольного камня гражданского общества. Как философская проблема понятие «толерантность» было сформулировано в связи с осмыслением итогов Тридцатилетней войны, в ходе которой представители враждующих конфессий нещадно истребляли друг друга. В этом отношении наиболее известны мысли Дж. Локка в «Письмах о терпимости». Кажущееся первоначально нейтральным то или иное понятие наполняется с течением времени политически-этическим смыслом.

В современном мире наметился рост фундаменталистских и экстремистских тенденций, активных попыток по использованию религии и ее организаций для служения воинствующему национализму, шовинизму, политизации религиозной жизни. На этом фоне толерантность вовсе не означает вседозволенность и безразличие. В настоящее время очень сложно соблюсти баланс между принципами демократии и правами человека, свободы совести и религии с одной стороны, и сохранением национальной культуры, этнической и религиозной идентичности — с другой.

Эта проблема очень актуальна сейчас для стран-участниц Европейского союза. Евросоюз представляет собой многонациональное поликонфессиональное общество со всеми основными моделями государственно-церковных отношений: идентификационной, отделительной и кооперационной. Примечательно, что проблема укрепления толерантности в области свободы совести на фоне такого многообразия заявила сама о себе во вновь образованном и не знающем еще аналога мировом сообществе. Для урегулирования возникших и возможных в будущем проблем пришлось вносить специальное дополнение в Амстердамский договор 1997 года (ст.11) о необходимости сохранения существующих государственно-церковных отношений в странах- участницах. Этот договор не случайно по значимости называют еще Маастрихт -2. Однако, на наш взгляд, данное дополнение не решает сути проблемы, а лишь откладывает ее на неопределенное время. Свидетельством тому - острая дискуссия среди стран-участниц по проекту Конституции Евросоюза, в частности, по вопросу включения положения о христианских ценностях как основы европейской культуры.

Сейчас в Европе, бывшей когда-то регионом, с которого началась евангелизация остального мира, все большое влияние приобретает ислам. Изменения в геополитическом и культурном процессе происходят настолько быстро, что правительства не всегда готовы адекватно разрешить дилемму: остаться верными демократическим принципам и в то же время сохранить свою национальную идентичность и, что теперь особенно значимо, безопасность.

Так, например, во Франции, стране с наиболее классическим вариантом отделения, считающим религию частным делом, принято решение о включении в государственную школьную программу уроков по истории религий. По мнению Роже Дэбрэ, директора Европейского института по изучению религий, созданного французским правительством при Министерстве образования, невозможно понять великое искусство Ренессанса без христианской истории. В то же время в 2001 году во Франции принят закон, согласно которому суды имеют право запретить деятельность всей религиозной группы, если ее руководители признаны виновными в уголовном преступлении.

Сразу после трагических событий в США парламентарии Германии обратились в правительство, пожелав узнать о 3,2 млн. мусульман, проживающих в ФРГ. В ответ им был направлен 93-х страничный документ. Среди прочего было заявлено, что согласно Конституции ФРГ религиозные организации не являются объектом государственного надзора и не проходят процедуру регистрации, а государство не занимается исследованием духовных практик. Однако год спустя, после того, как стало известно, что трое из четырех летчиков, совершивших террористическую атаку в Нью-Йорке, проживали в Гамбурге, появились два закона, усиливающие деятельность служб безопасности ФРГ. За последние 2 года проверке были подвергнуты 80 мечетей и 400 офисов, 3 мусульманских организации были запрещены1.

В то же время в результате длительного судебного процесса было разрешено ношение платка мусульманкам-учителям в государственных школах (для сравнения: во Франции аналогичная тяжба еще не окончена. Платок считается символом исламского фундаментализма). Особый интерес представляет собой решение спора о наличии распятия в классных комнатах государственных школ.

Высший конституционный суд ФРГ в 1995 году вынес решение, что наличие распятия в классных комнатах государственных школ в целом по стране и в Баварии, в частности, противоречит свободе вероисповеданий. Поскольку не существует государственной церкви, постольку не может быть и символа одной из многих других религий в классных комнатах общественных школ. Однако страсти не утихли до сих пор. Осенью 2003 года заместитель министра Баварии по религиозным вопросам Карл Фэллер заявил, что Баварскую Конституцию следует понимать как провозглашающую христианские принципы; а поскольку сфера образования входит в ведение земель ФРГ, то, следовательно, распятие следует оставить в государственных школах Баварии.

С 1984 года Римско-католическая церковь в Италии не является государственной. Но, разумеется, осталась ее многовековая связь с государством. В этом отношении примечательно судебное решение о наличии распятия в классных комнатах общественных школ. Суд города Л'Аквила признал правомочным удовлетворить жалобу мусульманина, не пожелавшего, чтобы его дочь видела распятие на стене. Данное решение вызвало неоднозначную и противоречивую реакцию итальянцев. Наряду с одобрением, отчетливо звучат возмущенные голоса, как католических священников, что вполне объяснимо, но так же и государственных деятелей, призывающих к обязательной демонстрации распятия в классных комнатах, публичных местах и на вокзалах.

На наш взгляд, принцип отделения церкви от государства гораздо более эффективен в достижении толерантности, особенно в поликонфессиональном обществе.

В этом отношении показателен исторический и современный опыт США. Отцы-основатели, большинство из которых были глубоко верующими людьми, стремились создать нейтральное государство по отношению к религии. Термин «отделение» был применен впервые в американской истории Томасом Джефферсоном, в ответном письме баптистам из Денвера в 1802 году. Именно Джефферсону принадлежит ставшее столь известным выражение о «стене отделения» между церковью и государством, ставшее основой американской политики в отношениях между церковью и государством. «Веря, как и вы, что религия — это то, что лежит исключительно между человеком и его Богом, что он ни перед кем не обязан давать отчета в своей вере, что законодательная власть государства может простираться только на действия, а не на мнения, я с почтением взираю на этот акт всего американского народа, который объявил, что его законодатели не должны принимать закона об учреждении государственной религии или о запрете свободного ее исповедания, таким образом возведя стену отделения между церковью и государством».

Активный участник конституционной Конвенции, автор Билля о правах Джеймс Мэдисон, ставший четвертым президентом США после Томаса Джефферсона, был доволен тем, что в тексте Конституции нет упоминания о Боге и запрещены религиозные тексты. Мэдисон предлагал включить в текст Конвенции Вирджинии слова «отделение между религией и государством» (separation between Religion and Government), был противником президентского послания в честь Дня благодарения и деятельности капелланов в Конгрессе. Он же выдвинул знаменитые аргументы в защиту свободы совести, запрещающие учреждение государственной церкви. Их основное содержание, актуальное и в современном мире, можно выразить в следующих основных положениях:

верно то, что не существует другого пути решения проблем гражданского общества, как путем признания мнения большинства. Но также верно и то, что большинство может злоупотреблять правами меньшинства. Религия и вера в создателя могут исходить лишь из убеждения, но никак не из принуждения или силы;

равенство является базовой основой любого закона. Прежде всего речь идет о равных возможностях выражать религиозность согласно своей совести. Если такая свобода не будет предоставлена, то это будет выпадом не против гражданина, а против Бога;

гражданский магистрат не может быть компетентным судьей в вопросах веры и не может использовать религию как средство гражданской политики. В первом случае из-за разницы во взглядах правителей, во втором — из-за искажения идеи спасения;

поддержка христианской религии государством противоречит христианской религии в принципе, поскольку в самой основе своей она отрицает зависимость от сильных мира сего;

история свидетельствует о многочисленных негативных фактах деятельности клира. Вместо поддержания чистоты веры, клир проявлял гордость и леность, равнодушие к нуждам прихожан, свое превосходство и преследовал инакомыслящих; правители, желающие разрушить общественную свободу, не найдут более лучшего средства для этого, как учреждение государственного клира;

учреждение государственной религии разрушило бы гармонию, существующую между различными сектами, и гарантируемую законами государства, запрещающими вмешательство во внутренние дела религий;

учреждение государственной религии ослабит закон и связь с обществом. Это будет доказательством импотенции правительства, его неспособности самостоятельно решать проблемы.

равенство — это естественное право. Равенство религий не может быть меньшим равенством, чем другие. Этим равенством и обеспечивается всеобщее благосостояние2.

Однако публичное признание существования Бога было неотъемлемой частью американской гражданской религии. Начиная с 1774 года конгресс открывал свои заседания каждый день с молитвы капеллана. Для соблюдения толерантности приглашали священников из различных протестантских церквей. Каждый президент считал необходимым включить упоминание о Боге в свое иннагурационное послание без уточнения вероучительных особенностей. Подобные факты являются проявлением так называемой гражданской религии — феномена, заслуживающего отдельного исследования.

В Америке существует давняя традиция в области гражданской религии — своего рода смешения религии, мифа, патриотизма и светскости. Гражданская религия в Америке не зависит ни от церкви, ни от государства. Гражданская религия не является религией какой-то конкретной религиозной организации и не финансируется государством. Гражданская религия не имеет своей теологии, картины сотворения, эсхатологии, экклесиологии. Гражданская религия проявляет себя непосредственно в общественном отношении к Богу.

Бог гражданской религии — не Бог какой-то конкретной религии в обычном понимании этого слова, молитвы гражданской религии не молитвы какого-то конкретного вероисповедания. Известный исследователь американской гражданской религии Р.Бэлла признавал, что многое в гражданской религии заимствовано из христианства, но отрицал ее синонимичность христианству; Бог гражданской религии — не только объединяющее начало; деичный по своей природе, он более близок к закону и праву, нежели к спасению и любви.

Некоторые ритуалы гражданской религии можно расценивать как церемониальный деизм: национальный девиз «Мы верим в Бога», Декларацию Независимости, имеющей четыре упоминания о Боге, соблюдение национального Дня молитвы, привлечение на службу за государственный счет капелланов в армии, конгрессе и законодательных органах штатов. (В 2003 году 22 сенатора, заявившие о неконституционности оплаты капелланов за счет государственного бюджета, потерпели фиаско. Верховный суд решил, что в данном случае нет нарушения Конституции, так как Америка имеет очень давнюю традицию по содержанию капелланов в Конгрессе.)

Гражданская религия имеет свои негативные стороны, но вряд ли найдется кто-то, опровергающий присущее ей объединяющее начало и способность содействовать укреплению толерантности в американском обществе.

По существу ритуалы гражданской религии являются нарушением строгого понятия отделения церкви от государства. Но в то же время они глубоко укоренены в традиции и культуре американского народа. Гражданская религия является как бы золотой серединой между строгим отделением и терпимым приспособлением в поликонфессиональном обществе.

То, что американцы хотят соединить национальный элемент с религиозной верой, с одной стороны, заслуживает уважения. Это показывает, что человек, верующий в Бога, очень популярен в этой стране. С другой стороны, здесь кроется опасность смешения патриотизма с религией, приводящая к признанию своего превосходства над другими, и в этом случае вряд ли стоит говорить о толерантности, скорее наоборот.

В настоящее время определенные слои американского общества довольно агрессивно защищают символы и ритуалы гражданской религии. Что как раз и имеет место в случае с клятвой верности американскому флагу.

Клятва верности, которую произносят каждый день большинство школьников Америки, стала в настоящее время предметом пристального внимания из-за слов «под Богом"("Under God»), которые были включены в текст в 1954 году. Эти слова были признаны Калифорнийским судом в 2002 году нарушением первой поправки и в частности ее части об Establishment Clause, запрещающей государству поддерживать религию. Многие американцы, религиозные лидеры и законодатели были обескуражены этим решением. На следующий день после принятия этого решения сенат США высказался за переутверждение существующего текста клятвы. Палата представителей приняла соответствующую резолюцию, почти единогласно (416 к 3) считая, что данное решение противоречит юриспруденции Верховного суда в отношении первой поправки. Президент Буш назвал решение Суда глупым и противоречащим традициям и истории Америки. Буш сказал, что его администрация будет официально просить Верховный Суд отменить решение Калифорнийского суда. Социологический опрос, проведенный «Вашингтон пост» показал, что 87 процентов американцев высказались за сохранение слов «под Богом"3.

Майкл Ньюдоу, атеист из Сакраменто, выступил против подобной практики. Он не желает, чтобы его дочь произносила слова «под Богом». Суд признал, что хотя школьники не могут быть принуждены участвовать в произнесении клятвы, тем не менее, школьное руководство проявляет государственную поддержку религии, обязывая учителей государственных школ произносить и руководить произнесением существующей формы клятвы.

Если же взять за основу так называемый Лемон-тест, один из нескольких тестов, используемых Верховным судом для определения нарушения первой поправки, то опять-таки решение калифорнийского суда можно считать корректным. Поскольку введение в 1954 году слов «под Богом» , 1) не имеет светской цели и 2) имеет очевидный эффект по поддержке религии.

Судебное решение Калифорнийского суда является пока единственным случаем, приведшим к тому, чтобы Верховный Суд рассматривал вопрос о неконституционности клятвы.

История клятвы интересна сама по себе. В 1892 году социалист Фрэнсис Белэми написал клятву для национального молодежного журнала, который в то время имел один из самых больших тиражей. В честь 400-летия открытия Колумбом Америки было решено отдать клятву американскому флагу в общественных школах: «Я клянусь в верности моему флагу, перед которым я стою, и республике, единой нации, свободе и справедливости». 12 октября 1892 года 12 миллионов школьников впервые произнесли эту клятву, что стало отличным средством воспитания патриотизма. В 1943 году на основании заявления религиозной организации Свидетели Иеговы, считающих все, кроме Бога, идолопоклонством и потому не признающими никакой клятвы, Верховный суд принял решение о том, что никто не должен принуждать школьников к произнесению клятвы верности американскому флагу.

В 1951 году католическая организация «Рыцари Колумба» начала кампанию за введение слов «под Богом» в текст клятвы. По мнению конгрессменов, поддержавших эту идею, нововведение позволит школьникам глубже осознать реальное значение патриотизма и послужит еще одним средством борьбы с коммунистической идеологией, отрицавшей веру в Бога. Президент Эйзенхауэр поддержал инициативу. По данным Института Гэллопа в 1953 году 69 процентов американцев одобрили введение новых слов в