История международного морского права

ВВЕДЕНИЕ.

Сегодня вопросы международного морского права в Российской Федерации приобретают новое значение. В связи с распадом СССР, её преемник Россия поменяла направленность своей внешней политики, в том числе и в отношении вопросов морского права. Если внешняя политика СССР имела направление на противостояние США и другим капиталистическим странам, то Россия идет, наоборот, на конструктивный диалог с другими странами. Так как международное морское право это относительно молодая отрасль международного права то его нормы всё время изменялись, унифицировались и совершенствовались. Значение международного морского права определяется той ролью, которую играет Мировой океан. В настоящее время с ним связаны большие надежды и тревоги человечества. Мировой океан — это самая большая на Земле транспортная артерия, по которой перевозится большинство экспорта по всему миру. Не зря отмечали, что тот, кто владеет морем, тот и является властителем мира. И поэтому море всегда являлось тем «пирогом», который мечтали и мечтают подчинить его своим интересам. На протяжении многих столетий море было и объектом, и местом бесчисленных конфликтов и кровопролитных сражений. Оно и сейчас используется некоторыми государствами для целей вооруженной агрессии и подготовки войны. Война никогда не должна быть способом решения международных вопросов и споров, а решения этих проблем должны искать различные государства только мирным путем. Для этого и служат нормы международного морского права, а также международные морские организации. Сегодня эта молодая отрасль права имеет огромное значение в связи с постоянно растущим количеством судов, перевозимых на них товарах, а также с течением времени меняются основные политические, экономические и другие предпосылки, вынуждающие часто менять и юридические нормы.

В современной ситуации изучение международного морского права, как и любой другой отрасли права, невозможно без понимания истории развития тех или иных его институтов.

История международного морского права уходит своими корнями в глубокую древность. Как только мореплавание и торговля приобрели межгосударственный характер, связали государства друг с другом, возникла необходимость в регламентации морских сношений.

Первоначально стали появляться правила, касавшиеся порядка перевозки грузов по морю, найма судов, распределения убытков в случае кораблекрушения, пользования морскими причалами и тому подобное. Число этих правил увеличивалось вместе с ростом морской торговли, и они постепенно превращались в кодексы неписаных правил, которые становились привычными и соблюдались на практике и мореплавателями, и купцами. Потом стали появляться межгосударственные договоры, разрешавшие, а иногда, напротив, запрещавшие подданным других стран плавать в прибрежных морях или высаживаться на их берегах. В последние 50 лет произошел скачок в развитии международного морского права. Были приняты и ратифицированы многими государствами конвенции, которые сейчас регулируют все законодательства, связанные с морем и рекой, шириной территориального моря и прибрежной полосы и так далее.

Так что в современной России и мире актуально изучение истории международного морского права, чтобы улучшать и унифицировать его, а также очевидно, что эта отрасль должна всегда отвечать современным требованиям международного права.

ОБЩАЯ ЧАСТЬ.

ГЛАВА I. Международное морское право в эпоху рабовладельческого строя.

В эпоху рабовладельческого строя торговые сношения между странами развивались сравнительно медленно. Море ещё не стало большой дорогой, соединявшей все страны тогдашнего мира. Тем не менее морские связи существовали и развивались. Первые попытки кодификации морского права относятся к античному времени. Они имели целью, как это было сделано в Родосском кодексе, или Родосском морском праве, объединение правил, которые хотя и не были санкционированы какой-либо суверенной властью, но постепенно приобрели обязательный характер, добровольно признаваемый купцами и торговцами всех наций.

Родосский кодекс, относящийся к III или II веку до нашей эры, пользовался, по-видимому, широкой популярностью в районе Средиземного моря, так как его принципы признавались и греками и римлянами. Память о нем хранится целое тысячелетие. Компиляция его норм, созданная во время поздней Империи, носила название Родосского морского права. Это право было сведено воедино, вероятно, между VII и IX веками и применялось в районе Средиземного моря в течение продолжительного времени.

Поскольку в античное время торговые и морские сношения не приобрели еще большого международного значения, естественно, что тогда и не могла возникнуть потребность в установлении свободы мореплавания в качестве юридической нормы, регулировавшей взаимоотношения государств на морях. Тем не менее некоторые исследователи утверждают, что свобода открытого моря как понятие международного права возникла в античном мире. Эту точку зрения, например, высказал Л. Оппенгейм, который писал: «В древности и в раннее средневековье судоходство в открытом море было свободно для всех»¹.

Однако истории древнего мира, напротив, известны случаи установления преимущественного или даже господствующего положения более сильных государств в определенных морских районах.

В период расцвета могущества Рима, и в особенности в то время, когда он овладел всем средиземноморским побережьем, римляне рассматривали Средиземное море в качестве своего озера и называли его Mare nostrum (наше море). Диониссий Галикарнасский утверждал: «Римский народ повелевает всеми морями, не только тем морем, которое простирается до Геркулесовых столбов, но и океаном, насколько он доступен для судоходства»². Выдающийся русский исследователь истории международного права профессор В. Э. Грабарь, писал, что «пока единство Римской империи не было разрушено, на море не было иной юрисдикции, кроме императорской». Но установление римской юрисдикции на море не сопровождалось притязаниями на владение морем, что станет характерной особенностью притязаний на море в эпоху феодализма. Римское право не отождествляло вопросы юрисдикции и собственности, оно их различало и разделяло.

Сторонники точки зрения о возникновении еще в античное время свободы использования моря в качестве нормы межгосударственных отношений обычно обосновывают свои взгляды ссылками на высказывания римских юристов, в частности Ульпиана и Цельза (Цельзуса), которые рассматривали море как вещь, являющуюся достоянием всех людей и находящуюся в их общем пользовании (maris communen usum omnibus hominibus). Действительно, Цельз писал: «Морские берега, на которые распространяется власть римского народа, принадлежат, по-моему, римскому народу; море же состоит в общем пользовании всех людей»³. Но он говорил

об общем пользовании «всех людей», а не «всех народов» известного ему в то время мира.

Римские юристы не видели разницы в правовом положении моря и воздуха. По их мнению, воздух, как и море, находится в общем пользовании всех. Их высказывания касались не отношений международно-правового характера, а отношений, регулировавшихся внутренним римским правом. Голландский профессор Франсуа правильно заметил, что римские авторы, говоря о море как общей вещи и о невозможности приобретения права собственности на него, имели в виду право индивидуальной собственности и вовсе не считали море неограниченно открытым для других народов, кроме римлян⁴.

В силу экономических условий развития рабовладельческого общества правосознание в то время не могло подняться до понимания необходимости провозглашения свободы морей в качестве принципа международных отношений. Даже в более позднее время, когда на смену рабовладельческим отношениям пришли отношения феодальные, являвшиеся более высокой ступенью в социально-экономическом развитии общества, объективных причин для установления принципа свободы моря еще не возникло.

При распространении своей власти на морские пространства ни греки, ни римляне не делили их на какие-либо категории, похожие на «территориальные воды» или «открытое море». Правда, время от времени римские императоры или другие властители огораживали отдельные участки моря, которые становились, таким образом, их частным владением. Так, римский император Лев, вопреки советам древних юристов, распространил право собственности на моря «вплоть до пролива Босфора фракийского, так что их можно было замыкать какими-нибудь преградами»⁵. Подобные действия станут широко распространенной практикой лишь в последующую эпоху развития человечества.

Весьма интересно также следующее приведенное Г. Гроцием заключение древнегреческого историка Фукидида(460 —400 гг. до н.э.): «Несомненно, что тот, кто занял море, не может воспрепятствовать судоходству невооруженному и мирному, а когда невозможно воспрепятствовать с берега — даже менее необходимому и более опасному проходу»⁶.

Эта идея, развитая и обоснованная много веков спустя Г. Гроцием и его последователями, содержала в себе зародыши таких будущих понятий, как мирный проход через морскую полосу, которую прибрежное государство может защищать с берега силой оружия, а за этой полосой — плавание, которое необходимо, не будучи даже мирным. Но такому развитию событий предшествовали иные времена в истории развития международного морского права. Они связаны с феодализмом.

ГЛАВА II. Международное морское право в эпоху феодализма

и перехода к капитализму.

Феодализм и феодальные отношения породили патримониальный (вотчинный) взгляд на территорию. Феодальное право не проводило различия между собственностью на землю и водные пространства и властью над ними. Оно считало, что собственность на землю и воду была источником власти над территорией. Монарх признавался верховным собственником в стране и обладателем верховной власти.

Феодальные государства распространили этот взгляд и на прилегающие к суше морские пространства, которые они рассматривали в качестве «наследия», приобретаемого вместе с береговой территорией. В погоне за расширением своей власти они объявляли своей собственностью целые моря и океаны или их части.

Английские короли, начиная с X века, объявляли себя королями «британского океана», или «английских морей». При этом границы «английских морей» умышленно не указывались, что давало возможность расширять их в зависимости от реальной силы английской монархии. В средние века подобные претензии были выдвинуты и многими другими государствами. Генуя претендовала на Лигурийское море и Лионский залив. Дания распространяла свой суверенитет на Балтийское и Северное моря и на проливы, их соединяющие, а также на часть океана между берегами Норвегии, Исландии и Гренландии. За проход иностранных судов через проливы Зунд и Бельты она взимала зундские пошлины. Суда, отказывавшиеся платить эти пошлины, захватывали или же топили при помощи пушек крепости Кронборг.

Феодальные государства в подвластных им морях запрещали иностранцам заниматься рыболовством и другим промыслом, а иногда вовсе запрещали иностранное судоходство. Венеция, например, требовала получения у нее разрешения на проход иностранных судов через Адриатическое море.

В 1432 году король Дании и Норвегии Эрик заявил, что он никому не позволит без его специального разрешения заниматься рыболовством в морях, примыкающих к Норвегии⁷. И позже, в XVII веке, Дания претендовала на исключительное право рыболовства в водах, омывающих Исландию и Гренландию. В 1609 и 1636 годах Англия издала акты, которые требовали от иностранцев получения разрешения английского короля на рыболовство в Северном море. Попытка голландцев в 1636 году заняться этим промыслом без разрешения Англии привела к тому, что они подверглись нападению английских военных кораблей и были принуждены уплатить 30 тысяч фунтов стерлингов за разрешения.

Одним из весьма характерных проявлений вотчинных притязаний на владение морями было так называемое «право салюта», то есть право феодального государства требовать отдачи иностранными судами почестей его флагу в морях, находившихся под его юрисдикцией. Этот церемониал рассматривался как знак признания иностранными судами (следовательно, другими странами) верховенства в этих морях данного государства. Нередко такого рода притязания на почести сопровождались насилием и жестокостями. Особенным упорством в притязаниях на «право салюта» отличалась Англия, которая предписывала своим военным кораблям в случае игнорирования иностранными судами требований салютовать английскому флагу «применять всевозможные усилия, чтобы принудить их сделать это»⁸.

Наивысшего размаха притязания феодальных государств на обладание морями достигли вскоре после великих географических открытий конца XV и начала XVI века. Путешествие в Америку Христофора Колумба, высадка Васко да Гама на берегах Индии, установление морского пути вокруг Африки и мыса Доброй Надежды, проникновение португальцев в Бразилию — открыли широкие перспективы для захвата заморских земель наиболее сильными государствами того времени. Открытия, сделанные подданными Португалии и Испании, породили у испанского и португальского монархов стремление овладеть вновь открытыми землями и морями, установить монопольное господство над миром. На этой почве у Португалии и Испании возникли ожесточенные распри, едва не переросшие в войну. В конце концов им удалось договориться о дележе земель и морей. В 1493 году папа Александр VI утвердил этот раздел. На основе папской буллы и последовавших за нею испано-португальских договоров 1494 и 1529 годов Испания и Португалия разделили между собой не только многие земли, омываемые водами Атлантического, Тихого и Индийского океанов, но и огромную часть водных пространств этих трех океанов.

Однако осуществление испано-португальских планов противоречило объективным потребностям исторического развития. В этот период в недрах феодального общества укреплялся и развивался капиталистический способ производства, который привел к широкому выпуску товаров, предназначенных для продажи. Великие географические открытия, вскружившие головы испанского и португальского монархов и толкнувшие их на путь дележа мира, значительно ускорили развитие капитализма и вызвали такие последствия, которые шли вразрез с намерениями Испании и Португалии закрепить господство над миром. В конечном результате эти события нанесли губительный удар по феодальным притязаниям на обладание морями. «Открытие Америки и морского пути вокруг Африки, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс (т.10 с.56), — создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента».

Несметные богатства вновь открытых стран и неслыханные прибыли, которые давала торговля с ними, влекли туда не только испанских и португальских колонизаторов, но и буржуазию других стран, и, прежде всего, Англии и Франции. Феодальные же барьеры и преграды закрывали дорогу другим конкурентам по ограблению вновь открытых земель.

В отношении мореплавания требования равенства вылились в борьбу за признание морей открытыми для пользования всех стран, в выступления против суверенитета отдельных государств над морями. Даже Англия, которая в то время не думала отказываться от собственных притязаний на «английские моря», в конце XVI и начале XVII века отвергала подобные притязания других стран.

В XVII веке в защиту свободы морей решительно и последовательно выступила буржуазия Голландии, превратившейся к тому времени в наиболее развитую капиталистическую страну. Принцип свободы морей она выдвинула как против своих испано-португальских, так и против английских конкурентов. Обоснование требование свободы морей получило в известной книге голландского юриста Гуго Гроция «Свободное море» («Mare liberum»), опубликованной в 1609 году. Это прогрессивное требование настойчиво пробивало себе дорогу и, завоевывая все большее число сторонников, получило шаг за шагом признание в практике государств.

Окончательное утверждение принципа свободы открытого моря в качестве общепризнанного начала международного права произошло значительно позже, во второй половине XVIII века. К этому времени этот принцип уже не встречал возражений в доктрине международного права. В 1756 году Ваттель, отметив, что право на судоходство и рыболовство в открытом море является общим правом всех людей, писал: «Нация, желающая без основания присвоить исключительное право на море и поддерживать его силой, наносит вред всем нациям, общее право которых она нарушает. И все имеют основание объединиться для её обуздания»⁹.

Принцип свободы открытого моря прочно укрепился и в практике государств. Большая заслуга в этом принадлежит России. Ещё в 1588 году русское правительство в ответ на просьбу англичан закрыть Белое море для всех иностранных судов, кроме английских, заявило: «Божию дорогу,

океан-море, как можно перенять, унять или затворить»¹⁰. Особенно же активно в защиту свободы плавания на морях Россия стала выступать в XVIII веке, когда она завоевала выходы к Балтийскому и Черному морям и превратилось в крупное морское государство. Начиная со времени Петра I на протяжении около ста лет, борьба за обеспечение свободного мореплавания становится одним из важных средств расширения внешней торговли России и ослаблении английской гегемонии. Россия упорно стремилась добиться ликвидации «права на салют», которое было символом неравенства государств в отношении пользования морем.

В Ништадский договор, заключенный Россией и Швецией в 1721 году, после окончания Северной войны, было включено специальное постановление о том, что военные корабли договаривающихся сторон будут взаимно салютовать друг другу и соблюдать в этом полное равенство. В 1787 году Россия подписала договор с Францией об отмене салюта в открытом море. В том же году ею была заключена конвенция с королевством Двух Сицилий, а в 1798 году — с Португалией о том, что салют в открытом море будет производиться только кораблями, командиры которых имеют различные чины. В 1801 и 1809 годах Россия заключила специальные договоры со Швецией о салютах военных кораблей в открытом море на основе полного равенства. В 1829 году она подписала конвенцию с Данией об отмене салюта в открытом море.

Особенно упорный характер носила борьба России против произвола Англии на морях во время войн, которые велись английской буржуазией в XVIII веке за торговое и колониальное господство. Эта борьба объективно сыграла огромную роль в утверждении принципа свободы моря в международных отношениях. В ходе указанных войн английские военные корабли, используя своё превосходство на море, уничтожали и грабили не только корабли своих противников, но и торговые суда нейтральных стран. По мере своих сил этим занимались и другие воюющие державы. Такие действия причиняли весьма ощутимый ущерб экономике нейтральных государств, выступивших ввиду этого за обеспечение свободы судоходства на морских просторах.

Интересы нейтральных стран нашли весьма четкое выражение и обоснование в декларации России дворам Лондонскому, Версальскому и Мадридскому, опубликованной 28 февраля 1780 года и известной под названием Декларации о вооруженном нейтралитете. В Декларации русское правительство изложило основные начала свободы судоходства и торговли и провозгласило право нейтральных стран вооруженной силой защищаться против нарушения этих начал.

Правила, сформулированные в Декларации 1780 года, вскоре получили широкую поддержку и договорное оформление в конвенциях, заключенных между Россией и другими нейтральными странами. Эти правила были приняты Францией и Испанией, находившимися в то время в состоянии войны с Англией. Последняя вынуждена была также считаться с ними, но полностью и формальным образом признала их только в 1856 году, подписав Декларацию о морской войне.

Признание принципа свободы открытого моря было результатом потребности государств во всемирных экономических связях, а также стремления буржуазии к овладению новыми рынками сбыта и источниками сырья. Но понятие свободы открытого моря не было распространено на все части моря, так как объективные факторы иного порядка вызвали потребность в установлении особых правовых режимов для некоторых частей моря. Так, заинтересованность прибрежных стран в сохранении за собой исключительного права на рыболовство в прилежащих к ним частях моря, а также в обеспечении своей безопасности со стороны моря требовали признания суверенитета этих государств над примыкающими к их берегам морскими зонами, названными территориальными водами.

Это обстоятельство учитывалось еще Г. Гроцием, который в обоснование ширины территориального моря положил дальнобойность берегового оружия. Его точка зрения соответствовала официальной позиции голландского правительства, которое в ходе переговоров с Англией в начале XVII века по вопросам рыболовства выступило за ширину территориального моря, определяемую дальностью полета пушечного снаряда.

Развитие промысловых флотов в XVII веке потребовало признать за всеми государствами право на свободу рыболовства в открытом море, и претенденты на монопольное обладание морями принуждены были сдавать свои позиции, особенно под нажимом более сильных противников. Но признание свободы рыболовства в морях происходило одновременно с установлением исключительных прав прибрежного государства на рыболовство в морских водах, омывающих его побережье, то есть территориальных водах. Например, в XVII веке за Данией было признано исключительное право рыболовства в полосе, омывающей берега Исландии, шириной в 24 морские мили, а в отношении английских судов — лишь в полосе шириной в 16 морских миль.

Спустя немногим более столетия, в 1745 году, Дания установила 4-мильную ширину своих территориальных вод. Вскоре такая же ширина территориальных вод была установлена Швецией. В 1760 году Испания определила ширину своих территориальных вод в 6 морских миль. Акты указанных государств говорили об одновременном становлении концепции свободы открытого моря и концепции территориальных вод.

Ваттель, который был одним из наиболее последовательных защитников свободы моря в середине XVIII века, считал право государства на территориальные воды бесспорным по двум основаниям: во-первых, потому что богатства моря около побережья не являются неисчерпаемыми и, во-вторых, потому что свободное и всеобщее пользование морем вблизи берегов могло бы причинить ущерб безопасности прибрежного государства¹¹.

Оживление торговли в Западной Европе, явившееся главным образом результатом Крестовых походов XI века, способствовало появлению ряда других кодексов.

С развитием торговли и мореплавания росло число сборников, в которых формировались различные правила, касавшиеся торгового мореплавания: в VII веке и позже действовал кодекс византийского права (Базилика); в X веке — морские обычаи, применявшиеся в городе Амальфи (Италия); на Атлантическом побережье в XII — XIV веках применялись Олеронские правила, или Олеронские свитки (Lex de Oleron); в Средиземноморье в XIV—XV веках действовали широко известные в то время морские правила Консолато дель маре (Consolato del Mare); в XVII веке получил большую по тем временам известность морской ордонанс Людовика XIV; на Балтике в XV, XVI — XVIII веках действовали Законы Висби, Кодекс Ганзы и Гуидон де ля мер (Guidon de la Mer). Приблизительно в это же время имел хождение английский сборник морских обычаев, который назывался «Черная книга Адмиралтейства».

Теперь мы кратко рассмотрим некоторые из этих правовых актов.

Базилика (Basilika) — это кодекс византийского права, относящийся к VII веку. Он регулировал торговлю Леванта. Отличие его от предшествовавших кодексов состоит в том, что в нем инкорпорировано позитивное, а не обычное право и обязательность его покоилась на воле императора, а не на согласии купцов. В кодексе изложены основные принципы, во многих случаях дополненные специальными примерами, заимствованными из Родосского морского права.

Следующим по времени кодексом является Tabula Amalfitana; он относится к X веку и содержит морские обычаи, применявшиеся в городе Амальфи в Италии.

Иерусалимские ассизы (Assizes de Jerussalem). Морское право Леванта в дальнейшем развивалось под влиянием крестоносцев, которые, сталкиваясь на своем пути со значительными группами торговцев и моряков на берегах Средиземного моря, организовывали для разрешения споров свои собственные суды. Решение споров посредством поединка, применявшееся при гражданских требованиях, было совершенно неприемлемо при разбирательстве морских дел. Поэтому право, применяемое в созданных крестоносцами судах, покоилось на обычаях купцов. Был разработан этот кодекс и применение его было вверено консулам или морским магистратам, назначение которых в такие важные торговые порты, как Генуя, Венеция и Марсель, вошло тогда в обычай.

Олеронские свитки (Rolls d`Oleron или Lex de Oleron). На Атлантическом побережье, где торговля получила большое развитие благодаря связям со Средиземноморьем во время крестовых походов, появление и распространение этого кодекса явилось значительным шагом вперед. Выдвигались различные теории о происхождении этих правил; наиболее вероятной считается версия, согласно которой Олеронские правила не что иное, как сборник решений, вынесенных морским судом острова Олерона, близ Бордо, ставшего важным торговым центром в XII веке и предоставившего значительный флот, отплывший под руководством Ричарда I для освобождения Святой земли.

Каково бы ни было происхождение этих правил, они служили систематизированным кодексом того периода, когда еще не существовало законодательства по вопросам морского права, и представляли настолько тщательную запись обычаев, сложившихся в торговле между атлантическими портами Франции, что завоевали быстрое признание и были постепенно восприняты всеми государствами Западной Европы. На юге они были приняты Испанией и отсюда влияли на торговые обычаи стран Средиземного моря. Однако именно на севере эти правила получили наибольшее распространение. По приказу Ричарда I они были переведены в Англии, и в английском Суде Адмиралтейства им придавалось особое значение как эдикту английского короля. Вскоре Олеронские правила оказались общепризнанным кодексом морского права. Принн ссылается на решение по делу Pilk v. Venore, вынесенное в 1351 году мэром и судебными приставами Бристоля; в этом решении авторитетность «Lex de Oleron» признается безоговорочно. Во Франции эти правила были подтверждены ордонансом 1364 года, но признаны были, вероятно, гораздо раньше. Во Фландрии «Решения города Дамм» («Judgments of Damme») дословно воспроизводят первые 24 статьи сборника. Кроме того, «Пурпурная книга» города Брюгге, опубликованная во второй половине XIV века, притязала на то, чтобы быть полным переводом сборника.

Законы Висби. О влиянии Олеронских правил можно судить по кодексу, известному под названием «Законы Висби», или «Морские законы острова Готланда» — это сборник, состоящий из трех частей, одна из которых представляет собой другую редакцию Олеронских правил наряду с выдержками из законов города Амстердама и статутов ганзейского города Любека. Торговля на Балтийском море значительно оживилась со времени основания в XIII веке Ганзейского союза торговых городов, порты которого простирались от Балтики до Черного моря и одним из главных торговых центров был город Брюгге. Именно здесь ганзейские купцы вступили в отношения с теми, кто применял Олеронские правила, и оказались под их сильным влиянием. Известно, что в XV веке купцы Висби выработали для себя правила, которыми они должны были руководствоваться, и в 1505 году в Копенгагене на саксонском языке был опубликован текст морских законов Висби.

Кодекс Ганзы. Другим сборником, действовавшим в районе стран Балтийского моря, является этот сборник законов, изданных Ганзейским союзом в начале XVII века, когда мощь его уже приходила в упадок. Ещё в XIV веке делались попытки создания единого кодекса для регулирования деловых отношений союза, но соперничество и мелкая зависть в течение трех веков препятствовали достижению соглашения. Доктор Курике в 1667 году опубликовал в Гамбурге на немецком языке оригинал с латинским переводом этого пересмотренного кодекса 1614года¹². Но и тогда этот кодекс не был полным, а содержал лишь особые обычаи и статуты отдельных городов и главным образом основывался на традиционных принципах римского права.

Наиболее примечательное собрание морских законов Англии содержится в древней «Черной книге Адмиралтейства», начатой, вероятно, в царствование Эдуарда III и продолженной при Ричарде II и Генрихе IV. Книга, по-видимому, была написана в целях создания своего рода практического пособия или сборника норм морского права, которыми следовало руководствоваться в Суде Адмирала. Документы, содержащиеся в книге, составлены на древнем нормандском языке, но по предложению сэра Леолина Дженкинса были переведены на английский язык Томасом Бедфордом в период царствования Карла II. Происхождение многих «статей» и правил, содержавшихся в «Черной книге», следует искать в Domesdays Books приморских самоуправляющихся городов, которые имели собственные суды, применявшие с очень ранних времен нормы обычного морского права к английским и иностранным морякам и купцам.

В частности, книга Domesday Ипсвича дает возможность говорить об обычном праве времен Ричарда I. Велвуд утверждает, что «Эдуард III, основываясь на официальном запросе 18 наиболее осведомленных в морских делах лиц, созванных в Куинборо из различных мест Англии в 1375 году, изложил некоторые правила, относящиеся к адмиралтейству и мореплаванию на старом французском языке, о чем можно судить по сохранившейся подлинной написанной на пергаменте книге; правила эти затем были переведены неким Томасом Рафтоном на латинский язык под названием «De officio admiralitatis Angliae». Некоторые из этих «статей» основывались на Олеронских правилах и впоследствии были включены в «Черную книгу Адмиралтейства». Особое