Работа на тему:
Смысл жизни как нравственная проблема
Содержание
Введение. 3
1.Гедонистический и аскетический смысл жизни. 6
2.Смиренно-стоический смысл жизни. 10
3.Категорически - императивный смысл жизни. 12
4.Религиозный и действенно-гуманистический смысл жизни. 15
Заключение. 21
Список литературы.. 23
Введение
Жизнь не имеет никакого, ни мудрого, ни глупого, ни абсурдного, ни трагического, никакого другого заранее заданного смысла. Этот ответ представляется более удовлетворительным. Не только более честным, но и более обнадеживающим, чем какой бы то ни было другой. И этот ответ не только не нуждается в громоздких обоснованиях, что является видимым его преимуществом, но и обладает тем неявным, однако чрезвычайно важным для нас, что предполагает возможность не столько находить смысл, сколько искать его, не столько открывать его, как нечто уже существующее, но еще не найденное, сколько созидать, творить и сообщать жизни.[1]
Этот ответ смещает центр тяжести с вопроса об изначальном смысле, бесплодность которого очевидна, на вопрос об окончательном смысле, позволяя судить, и о том срединном и промежуточном, где находимся сегодня мы, и где этот вопрос имеет неотвлеченный смысл, где он, собственно, и приобретает всю полноту своего значения, где он насущнее, чем какой-нибудь другой, изначальный или конечный, взятый сам по себе.
Смысл жизни - только человеческий феномен. Никто из живых существ, кроме человека, не задумывается над смыслом бытия, не поднимается выше своих физических возможностей.
Проблема смысла жизни реальна только там, где ставится вопрос о целом, целостности жизни, о взаимосвязи ее начала и конца и потому - о том, что после жизни. Как проблема, смысл жизни существует лишь для того, кто задался целью понять до конца свое поведение, свою траекторию жизни. Иными словами, «зачем» жизни появляется там и тогда, где и когда человек начинает сопрягать ее «откуда» и «куда».[2]
Смысл жизни - это не только ее понимание, но и самооправдание: само по себе существование не самодостаточно, человека оно не удовлетворяет. Под смыслом жизни скрывается убеждение, что жизнь достойна того, чтобы ее прожить.
И совершенно прав здесь А. Камю:
«Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно». [3]
В этой работе кратко рассмотрим проблемы смысла жизни с точки зрения этики.
1. Гедонистический и аскетический смысл жизни
Смысл жизни, выводимый из опыта чувств, ассоциируется обычно с теми удовольствиями, которые они, т.е. чувства, нам доставляют или поставляют. Он поэтому называется гедонистическим (гр. hedone - наслаждение).[4]
Как концепция гедонистический смысл жизни уходит своими корнями в древнегреческую культуру.
Впервые он был развернуто представлен философской школой киренаиков, основанной Аристиппом из города Кирены. Киренаики видели в чувственном наслаждении цель и смысл своей жизни. Оговорки насчет разумности наслаждений, благоразумности в удовольствиях мало что меняли в их общей жизненной установке. Непосредственное физическое наслаждение, учили киренаики, - единственное и подлинное благо в жизни человека. Жизнь есть совокупность моментов настоящего, каждый из которых должен быть наполнен как можно более сильным и острым удовольствием. Будущего в этом смысле нет.
Для умножения и интенсификации удовольствий хороши все средства и пути. Именно удовольствие является критерием добра и зла. Можно манипулировать всем и вся, лишь бы это приносило наслаждение. Богатство, власть, слава и т.п. - все подчинено наслаждению, его достижению и продлению. Наслаждение, удовольствие - главный мотив всех человеческих поступков и деяний.
Смысложизненная доктрина киренаиков по-своему преломилась в учении Эпикура. Как и Аристипп, Эпикур считал наслаждение единственным благом, началом и концом счастливой жизни.[5]
Между ними есть, однако, и различия. Если наслаждение у Аристиппа ценно само по себе, уже одним своим наличием, то у Эпикура оно идет как бы со знаком минус - как отсутствие страдания. Лучше сразу избежать страдания, чем искать удовольствия, если оно имеет своим следствием страдание. «Предел величины удовольствия, - отмечал Эпикур, - есть устранение всякого страдания, а где есть удовольствие, там, пока оно есть, нет страдания или печали, или нет и того и другого».[6]
Благоразумие, только намеченное в школе киренаиков, получает у Эпикура дальнейшее развитие. В благоразумии древнегреческий мыслитель видел корень всех других добродетелей. Нельзя жить приятно, не живя разумно, пренебрегая рассудительным самообладанием. Можно, полагал Эпикур, пойти и на страдание, если только за ним последует еще большее удовольствие.
Высшей формой счастья, идеалом жизни, по Эпикуру, является атараксия - блаженное состояние свободы от телесных страданий и душевных тревог, от болезней тела и страхов души.
Гедонистическая концепция смысла жизни имеет много недостатков или уязвимых точек:[7]
Во-первых
, многие удовольствия ведут к отрицательным последствиям, причиняют в конечном счете страдания. Удовольствие от систематического приема наркотиков, например, приводит к деградации личности, к расстройству физического и психического здоровья человека.
Во-вторых,
многие удовольствия несовместимы друг с другом, т.е. гедонизм как концепция внутренне противоречив.
Скажем, наслаждение, испытываемое человеком от динамизма и полноты своих физических сил, трудно совместить с удовольствием от плотного ужина, крепких напитков и т.п.
В-третьих,
ориентация на поиск одних удовольствий в жизни делает человека рабом как самих этих удовольствий, так и, в особенности, тех обстоятельств, вещей и людей, от которых они зависят.
Рабская зависимость от удовольствий - вряд ли удовольствие. Наконец, что очевидно, в жизни полно малоприятных вещей, рутинной, грязной работы. Участие в военных действиях по защите Отечества, уход за физически беспомощным человеком - эти и подобные им ситуации приятными не назовешь. Но ни отменить их, ни уйти от них в реальной жизни нельзя.
Гедонистическая линия поведения, таким образом, вряд ли совместима с достойным человека смыслом жизни. Хотя жизнь без удовольствий - тоже не жизнь.
В поисках смысла жизни разум открывает определенные законы, нормы, правила, которым необходимо следовать или подчиняться. Общая их определенность - долженствование. Иными словами, их сущность схватывается понятием и принципом долга. Следуя гедонизму как логике чувств, допустимо, что называется, плыть по течению жизни, не задумываясь, куда и зачем.
Обоснованного смысложизненного кредо в этом случае может и не быть. Долг же, будучи логикой не чувств, а разума, предполагает осмысленный выбор, сознательное решение, целесообразное поведение, рациональный контроль и дисциплину для недопущения отклонения от намеченной «линии жизни» и т.д.
Долг - это норма, возникшая на основе какой-нибудь фундаментальной социальной ценности и являющаяся морально обязательной для человека.
Смысл жизни, если вести ее «по разуму», в соответствии с каким-то долгом, может приобретать различные формы. Аскетизм - одна из них. Он предписывает то или иное подавление чувственных влечений и желаний человека.
В самой сильной своей версии аскетизм означает сознательное отрицание всех желаний без исключения, высшее состояние духа, отрешенного от всех земных привязанностей, забот и страстей. Буддийская нирвана, пожалуй, может служить здесь конкретным примером. Один из афоризмов Будды звучит так: «Величайший из победителей - не тот, кто победит тысячу раз тысячу мужчин, а тот, кто победит самого себя».[8]
Переход к нирване можно сравнить с пламенем, постепенно угасающим по мере иссякания топлива: желаний, страстей, заблуждений.
В ослабленном своем варианте аскетизм требует отрицания лишь некоторых телесных и мирских желаний, готовность страдать, жить в одиночестве и т.п. Монах, отшельник - вот истинные носители этого образа жизни.
Еще более ослабленная, или сниженная. версия аскетизма представлена частичным подавлением чувственных желаний, страстей и эмоций, достигаемым с помощью разумного их контролирования. На этом пути, как принято считать, тоже открываются большие возможности для духовного роста, нравственного самосовершенствования человека.
Одно из первых обоснований аскетизма как смысла жизни находим мы в древнегреческой философской школе киников. Киники сводили добродетельную, свободную и счастливую жизнь к отказу от большей части потребностей и желаний, к их предельной - животной минимизации. Они всячески высмеивали богатство и чувственные наслаждения, превознося бедность, естественность, простоту.
Роскошь, излишества только развращают ум, отчуждают человека от природы, органической логики бытия. Антисфен, основатель этой школы, говорил, что он скорее сойдет с ума, чем позволит себе испытать удовольствие от чего бы то ни было. А его ученик, Диоген из Синопа жил в бочке, ел что попало, презирал все традиции, нормы и условности общественной жизни, богатство, славу. При собачьем образе жизни у него было одно утешение или наслаждение - презрение ко всякому наслаждению. По легенде, когда Диоген грелся на солнце в Крании, Александр Македонский, остановившись над ним, сказал: «Проси у меня, чего хочешь» и услышал в ответ: «Не заслоняй мне солнце».[9]
Большое внимание уделяли киники тренировке тела и дисциплине ума, без чего, понятно, аскетизм существовать не может.
Аскетизм приобретает особое значение в условиях экологического кризиса, требующего как минимум этики ограничения. С учетом же и других бед современной цивилизации есть все основания говорить о необходимости «аскетической мировой культуры».
2. Смиренно-стоический смысл жизни
Смирение - еще одна форма смысла жизни как долга, долженствования. Смирение является не чем иным, как покорностью, подчинением себя какому-то открытому разумом закону или другой необходимости. Это упование на характер, внутренние силы и резервы, известная стойкость перед лицом неизбежности, неотвратимости, неизбывности.
Своеобразным выражением смысложизненной установки на смирение была греко-римская философская школа стоицизма. Ее представители исходили из убеждения, что жизнь подчинена судьбе, что все происходящее не может не происходить так, как оно происходит. Логос - всеобщая и разумная закономерность, лежит в основе всего существующего. В сознательном подчинении этой мировой закономерности или необходимости и состоит, по учению стоиков, свобода человека. Судьба согласного с ней ведет, противящегося тащит, полагали они.
Свободное подчинение объективной необходимости мира было у стоиков, однако, весьма специфическим. Активность человека им вообще-то не перечеркивалась, как могло бы показаться на первый взгляд. А достигалось это за счет выработки особой бытийной индифферентности к текущим событиям, внешним влияниям. Понятие неизбежного носило у стоиков «безразличный» характер. Подчинение через безразличие, индифферентность.
Согласитесь, здесь есть и определенная доля независимости. События, к которым человек глубоко равнодушен, не могут иметь полной власти над ним.
Стоицизм, таким образом, нельзя отождествлять с фатализмом, для которого характерно пассивно-полное принятие неизбежности или предопределенности всего происходящего в мире, вплоть до отдельных событий и индивидуальных поступков. Принятие неизбежного в стоицизме носит в целом сдержанно-мужественный характер. Подчиняясь судьбе, стоик стремится все же сохранить какую-то внутреннюю свободу. По словам немецкого протестантского теолога и философа П.Тиллиха, стоицизм - это «мужество быть, мужество утверждения собственной разумной природы вопреки всему тому, что есть в нас случайного». Стоик внутренне готов и к альтернативному развитию событий, к другому миропорядку - просто нет выбора.
Фаталист, напротив, не допускает его даже в принципе. Фатализм, в свете сказанного, можно считать крайней, экстремальной формой выражения смысложизненного смирения человека. Стоицизм - это очень суровое, т. е. строгое и серьезное, существование, способность сохранять человеческое лицо даже в условиях нечеловеческого существования.
3. Категорически - императивный смысл жизни
Идея смысла жизни как долга нашла свое наиболее полное выражение в философии Канта. Цель или смысл жизни, по Канту, - жить нравственно, т.е. поступать всегда в соответствии с нравственным законом. Закон же этот, называемый по-другому категорическим императивом, формулируется следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства».[10]
Любой индивидуальный и конкретный поступок, если только он претендует на нравственное качество, должен мыслиться под углом зрения этого универсального законодательства, быть в сущности своей моральным прецедентом или образцом для всех поступков подобного рода. Иными словами, каждый индивид должен поступать так, чтобы правило его личного поведения могло стать правилом поведения для всех.
Нравственно - это когда то, что делаю лично я, могли бы делать, повторить за мной миллионы других, вообще все люди, и жизнь при этом не только не расстроилась бы, а, наоборот, сделалась бы более человечной. Почему, например, следуя кантовскому категорическому императиву, нельзя лгать? Да потому, что если я стану врать, если вы будете врать, если все вдруг сделаются лгунами, то человеческая коммуникация окажется невозможной, совместная общественная жизнь просто развалится.
Категорический императив всеобщ и необходим. Он не только предшествует нравственному опыту, нравственному поведению, но впервые только и делает его возможным. Нравственный закон в форме категорического императива дается человеку его разумом. Он уходит своими корнями в свободно-творческое волеизъявление человека. У человека есть фундаментальный долг - быть человеком.
Кантовский категорический императив имеет также другую формулировку:
«Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». [11]
Речь идет, таким образом, о важности и необходимости видеть в каждом отдельном человеке представителя рода человеческого, признавать в человеке именно человека и не использовать его поэтому в качестве средства или условия решения узко прагматических задач, достижения определенно эгоистических целей. Рассматривать того или иного индивида в качестве человека - значит, уважать в нем его человеческое достоинство, видеть в нем - хотя бы в тенденции, принципиальной возможности - свободную личность, самоцельное существо. Человек самоцелен, также как и добро, которое он творит. Добро можно делать только ради добра, а не в виду какой-то выгоды, пользы, других сторонних соображений.
Рассмотренные варианты смысла жизни, задаваемые жизнью разума, долгом, из него извлекаемым, имеют ряд привлекательных черт. Они обеспечивают в определенной мере глубинный покой души, развивают и укрепляют моральные силы человека, возвышают его духовно, что особенно важно в наш нравственно далеко не благополучный век. Они ведут также к углубленному пониманию мира, обстоятельств и людей, с которыми связана повседневная жизнь каждого из нас. Наконец, они выявляют и убедительно подтверждают несокрушимость свободного начала в человеческом бытии, свободу выбора, свободу воли человека.
Вместе с тем данные варианты несколько схематичны. Все богатство и разнообразие человеческой жизни втискивается ими в прокрустово ложе долженствования - разумного, свободно принимаемого, но это уже оговорки. Они слишком ригористичны, несправедливо пренебрегают обычными человеческими радостями и заботами. Намечаемая ими линия поведения для многих оказывается явно завышенной. Ее очень трудно придерживаться. Аскетами, стоиками и кантианцами могут быть далеко не все. Впрочем, различные подходы к смыслу жизни потому и существуют, что люди-то разные.
Оцениваемые здесь формы смысла жизни не лишены и внутренних противоречий. Чтобы там ни говорилось, а совместить предопределенность и свободу воли логически никак нельзя.
Индифферентность стоиков - мнимое решение данной проблемы. Или возьмем кантовскую концепцию. Как быть, например, в ситуации конфликта двух или более обязанностей.
Предположим, вы обещали одному человеку держать какую-то информацию в секрете, а другой просит вас открыть ее ему, быть искренним, правдивым. По категорическому императиву Канта, вы обязаны и держать слово-обещание, и говорить всегда правду. В предлагаемой ситуации, однако, два этих долга с очевидностью исключают друг друга.[12]
4. Религиозный
и действенно-гуманистический смысл жизни
К ряду форм смысла жизни, выводимого из опыта разума, примыкает также и соответствующая религиозная проблематика. Она достаточно широкая - ее следы легко обнаруживаются в самых различных смысложизненных перспективах. Не нужно доказывать, что аскетизм может быть религиозным. А многие его только таким и признают. Еще ближе к такой возможности смысл жизни в форме смирения. Да и у категорического императива религиозная координата просматривается достаточно четко. Как известно, постулат свободы, на который опирается данный императив в кантовской моральной системе, с необходимостью дополнен постулатами бессмертия души и существования Бога.
И все же религиозное понимание смысла жизни стоит особняком - оно весьма специфично. Доминирует в нем не разум в человеческой его ипостаси, а вера, т.е. то, что разуму этому как раз противостоит. Религия, как принято считать, удовлетворяет бытийные потребности души, сердца человека, а потом уже, возможно, и разума. В этом смысле религия коренится в каких-то очень фундаментальных эмоциях и чувствах человека.
В этой связи можно понять Л. Н. Толстого, утверждавшего, что человек без религии «так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек не может существовать».[13]
Смысл жизни в религиозной его интерпретации связывается так или иначе с Богом. Уже упоминавшийся нами П. Тиллих совершенно справедливо заметил: «Если теология спрашивает о смысле жизни, то она спрашивает о Боге». Разум в религии тем не менее не отрицается - он ведь «искра Божия» в человеке.
Что же, однако, это такое - религиозный смысл жизни? Если кратко, он заключается в самоотверженном служении Богу, в выполнении религиозных заповедей и предписаний, прежде всего заповедей любви и непротивления злу насилием, в приготовлении к достойному переходу в вечность, т.е. к жизни иной, на том свете.
Как нетрудно понять, сама по себе земная жизнь человека в религиозной ее интерпретации лишена всякого смысла, всякой ценности и цели. Она бессмысленна так же, как бессвязны выдранные из книги клочки страниц. Собственное, внутреннее содержание всего человеческого не может не отдавать ничтожностью и пустотой.
«Прах ты и в прах превратишься» - так очерчивается в Библии круг земного существования человека. «...Все - суета и томление духа! - это о тщете и бесполезности всех земных человеческих дел, забот и стремлений. И еще: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей».[14]
Смысл в человеческую жизнь вносит лишь перспектива потустороннего мира, личного бессмертия и загробного воздаяния. Доминирует здесь убеждение в том, что если за пределами земного бытия для человека нет ничего, жизнь его - суета и тщета, т. е. бессмысленна. Земная жизнь дана человеку в качестве испытания, для страданий, которые, по христианскому вероучению, очищают и закаляют душу, укрепляют веру в Бога. Христос страдал и нам завещал. И от того, как человек выдерживает это испытание, испытание жизнью и ее страданиями, будет зависеть дальнейшая, загробная судьба его бессмертной души.
Цель жизни, можно сказать, - в спасении души. Смерть - «врата вечной жизни», единение верующего с Христом. Из земной «юдоли скорби и печали» в эту вечную жизнь переходит лишь душа. Все остальное исчезает вместе со смертью. Как сказано в Библии: «И возвратится прах в землю, чем он был; а дух возвратится к Богу, который дал его».[15]
Религиозный смысл жизни привлекателен для очень многих людей. Он достаточно прост и лаконичен, а потому доступен человеку любого уровня развития. Эмоционально-образный строй его оставляет впечатление конкретности и убедительности. Религиозный смысл жизни по-своему примиряет человека с грозным роком - смертью. Последняя, как известно, является ахиллесовой пятой всех других вариантов смысла жизни. Согласно религии, истинная жизнь со смертью только и начинается. Лев Толстой, пожалуй, прав: «Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью». В религии человек обретает то, чего нет ни в каком человеческом знании, - надежду на бессмертие.
Религиозный смысл жизни дает человеку утешение в его жизненных страданиях, лишениях и невзгодах. Более того, он обещает вознаграждение за все это в будущей жизни. Осуждая погоню за земными, материальными благами и наслаждениями, религиозный смысл жизни ориентирует человека на первенство духовного, нравственного начала в нем. Нравственность, духовность действительно являются самым светлым и благородным измерением нашей жизни.
Посмотрим, однако, как и насколько обоснован религиозный смысл жизни. На чем он стоит? На вере, и только. А можно ли веру считать устойчивым, надежным основанием? Как сказать, в жизненной устойчивости вере вообще-то не откажешь. Можно согласится в данной связи с У.Джеймсом: человек имеет право верить в вещи, у которых нет рациональных, т.е. ясных и убедительных, оснований, но которые тем не менее весьма полезны для жизни - в процессе адаптации к ее сложностям, заботам и тревогам. К сожалению, это право логически ведет к тертуллиановскому «Верую, потому что это абсурдно». В развернутом своем виде данная формула выглядит так: «Сын Божий распят; нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения он воскрес; это несомненно, ибо невозможно».[16]
Религиозный смысл жизни обнаруживает известное уничижение человека, обидную недооценку его реальных сил и возможностей - как в отрицательном, так и в положительном плане.
Снятие оппозиции разума и чувств, по-своему намеченное в религии, характерно и для смысложизненной концепции, которую условно можно было бы назвать действенно-гуманистической.
Данный смысл раскрывается через актуализацию и предметную реализацию внутреннего потенциала человека, деятельное выявление его целостной природы. Он придает ценность самовыражению или самоутверждению личности, всестороннему и гармоничному развитию всех ее сущностных сил, внутренних задатков и талантов, чувств и разума. Одновременно это и самопознание, ответ на вопрос, что может, на что способен тот или иной человек. Движение здесь об богатства возможностей к богатству действительности.
Поскольку самореализация, как мы уже установили, составляет одну из базовых потребностей человека, то можно утверждать что смысл жизни имплицируется самой природой человека, по сути вытекает из нее. Иначе говоря, он представляет собой обобщенно-ценностное осмысление самой высокой, хотя и базовой потребности человека.
Действенно-гуманистический смысл жизни выигрышно отличается от других его вариантов или форм своей целостностью, своим динамизмом и оптимизмом. Вместе с тем у него немало и ахиллесовых пят.[17]
Во-первых
, никто пока не открыл эффективных путей и средств для его массовой реализации. Он все еще удел немногих. Для остальных же он оказывается довольно смутным идеалом.
Во-вторых
, даже эта очень, казалось бы, оптимистическая концепция не снимает трагизма, связанного с конечностью или смертностью каждого отдельного человека, а, возможно, и человечества в целом.
Действенно-гуманистический смысл жизни позволяет понять, что никакого такого смысла в жизни самой по себе нет. Вообще говоря, его можно было бы искать только в одном случае - если бы прежде он кем-то или чем-то был туда, в эту жизнь, вложен. Данному условию, отметим, удовлетворяет только религиозный смысл жизни, но о его спорности мы уже говорили. На самом деле смысл вносится в жизнь самим человеком. Это - его основной, или бытийный, выбор, главная цель, которую он определяет для себя, своей жизни. Она как нравственный закон определяет его линию поведения, его образ жизни.
Смысл - это от мысли, т.е. с мыслью, жить с мыслью - очень фундаментальной, глубокой, пронизывающей все наши устремления и надежды. Потребность в смысле жизни есть потребность в целостности жизненного опыта человека, в приведении его к какому-то ценностному, идеальному единству.
Смысл жизни живет постоянным осмыслением, рефлексией над тем, как и чем мы живем. Механизм действия смысла жизни можно сравнить с кантовской свободной причинностью, «причинностью из свободы». И, добавим, из будущего, «причинностью из будущего».
Главная цель жизни всегда впереди, во всяком случае пока мы живем, живы. В то же время она постоянно реализуется в настоящим и уходит в прошлое. Вопрос «зачем живу?» рано или поздно становится вопросом зачем жил?. Но даже этот последний вопрос имеет проспективное измерение, идет к нам из будущего, правда, уже в форме упования, надежды.[18]
Важно, определившись со смыслом жизни, следовать ему во всем своем повседневном существовании, в сотнях и тысячах мелких дел. А это, разумеется, нелегко. Ведь любить что-то далекое и высокое, то же человечество например, много легче, чем того или иного конкретного человека.
Повседневное следование смыслу жизни является одновременно и его обоснованием. Из данного обстоятельства – «рукотворности» обоснования смысложизненной ориентации следует один очень важный вывод. В случае затруднения с принятием смысла жизни его можно уточнить, изменить, а то и заменить. «Причинность из свободы» позволяет человеку начинать все сначала, при условии, разумеется, личного мужества, должной целеустремленности, силы воли. Тут желательно, можно и должно творить. Ни один путь в принципе не заказан. Что ж, дерзайте, творите, думайте, сомневайтесь.
Заключение
Было бы преувеличением и упрощением полагать, будто все люди и всегда думают о том, почему они появились на свет, и для чего живут. На это обстоятельство обратили внимание те философы, которые объективно оценивали фактические социальные отношения. И.Гёте писал: «Никогда бы не познал я людской мелкости, никогда б я не понял, как мало интересуют людей подлинно великие цели, если б не подошёл к ним с моими естественно-историческими методами исследования». [19]
Для неё имеется ряд типичных ситуаций, при которых возникает «проклятый» вопрос. Вкратце они таковы.[20]
1. Катастрофы в личной жизни: смертный приговор без надежды на помилование; тяжёлая неизлечимая болезнь; участие в боевых действиях; ранение, надолго приковывающее к постели; несчастливая любовь; развод в семье; смерть близкого человека; разочарование в кумире и т.д. Наиболее существенны из личных катастроф те, которые приводят к так называемым «пограничным ситуациям», когда жизнь человека висит на волоске.
2. Катастрофические изменения в жизни общества: революции, гражданские войны, войны за независимость страны, экономические и политические кризисы и т.п. - всё то, что разрывает связь поколений, ломает сложившийся образ жизни, взрывает существующую систему ценностей.
3. Серьёзное увлечение философией, религией, искусством, при котором происходит переоценка руководящих ценностей.
О смысле непрожитой и прожитой жизни люди думают и в связи с возрастом. В первый раз человек думает об этом в юности, когда куклы и игры стали неинтересны, а будущее так неизвестно и тревожно. Какое место я займу в этом мире, правы ли учителя, говорящие, что самую объективную оценку званиям поставит жизнь, как верно выбрать первый шаг - таковы типичные для юности вопросы.
Не достигнув самостоятельности, молодой человек на первых порах ищет, с кого делать жизнь, кому подражать. Прошла пора Николая Островского, Аркадия Гайдара, Александра Матросова, Зои Космодемьянской, молодогвардейцев и других кумиров советской молодёжи. Пришла пора банкиров, бизнесменов, «новых», «крутых», киллеров, проституток и пр. Самоотверженность и гуманизм вытеснены расчётом, цинизмом и жестокостью.
Смысл жизни, как подсказывают псевдолитература, кино, телевидение, пресса, - в деньгах и славе. Второй раз в связи с возрастом человек думает о смысле жизни в старости. Конец близок, пришла пора подводить итоги. Человек отчаянно доказывает знакомым ему людям, что он не зря прожил жизнь.
Далеко не у всех хватает мужества признаться в том, что зря коптил белый свет, что ничего в жизни не достиг. Внешним выражениям не зря прожитой жизни являются ордена и медали.
В отличие от тщеславных «новых» для стариков ордена и медали есть доказательство жизни, исполненной смысла. Что ж, старческая слабость простительна. Но не дают покоя старикам воспоминания о прошедшей жизни, в особенности, о молодости.
Список литературы
1. Гусейнов А.А. Введение в этику. – М., 2000
2. Балашов Л. Е. Этика. Учебное пособие — М., 2003.
3. Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: — Ростов н/Д.: «Феникс», 1999.
4. Зеленкова И.Л. Этика: Тексты, комментарии, иллюстрации,- Минск, 2001
5. Иванов В.Г. История этики Древнего мира. – М., 2000
6. Кондрашов В.А.,Чичина Е.А.,Этика. Эстетика – Ростов на Дону,Изд-во «Феникс», 1999
7. Краткая история этики.(Гусейнов А. А., Иррлитц Г.)- М- : Мысль, 1987
[1]
Гусейнов А.А. Введение в этику. - М., 2000. С. 264
[2]
Гусейнов А.А. Введение в этику. - М., 2000. С. 276
[3]
Краткая история этики.(Гусейнов А. А., Иррлитц Г.)- М- : Мысль, 1987. С. 49
[4]
Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. С. 68
[5]
Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. С. 74
[6]
Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. С. 87
[7]
Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. С. 92
[8]
Иванов В.Г. История этики Древнего мира. - М., 2000. С. 64
[9]
Иванов В.Г. История этики Древнего мира. - М., 2000. С. 72
[10]
Зеленкова И.Л. Этика: Тексты, комментарии, иллюстрации,- Минск, 2001. С. 92
[11]
Зеленкова И.Л. Этика: Тексты, комментарии, иллюстрации,- Минск, 2001. С. 104
[12]
Зеленкова И.Л. Этика: Тексты, комментарии, иллюстрации,- Минск, 2001. С. 117
[13]
Балашов Л. Е. Этика. Учебное пособие - М., 2003. С. 251
[14]
Иванов В.Г. История этики Древнего мира. - М., 2000. С. 149
[15]
Иванов В.Г. История этики Древнего мира. - М., 2000. С. 174
[16]
Иванов В.Г. История этики Древнего мира. - М., 2000. С. 216
[17]
Кондрашов В.А.,Чичина Е.А.,Этика. Эстетика – Ростов на Дону,Изд-во «Феникс», 1999 С. 163
[18]
Гусейнов А.А. Введение в этику. - М., 2000. С. 255
[19]
Гусейнов А.А. Введение в этику. – М., 2000. С. 381
[20]
Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. С. 99
|