"Мысль Тютчева…"
"Мысль Тютчева … всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы…"
(И.С. Тургенев).
Ф. И. Тютчев, на мой взгляд, был одним из наиболее проницательных в русской литературе поэтов-философов.
Его стихи нельзя назвать лирикой в чистом виде, потому что в них выражаются не просто чувства лирического героя, но прежде всего философская система автора-мыслителя. Поэт “нуждается в извлечении из мира всего соответствующего своей натуре”. В философских поэтических произведениях Федора Тютчева, в отличие от философских трактатов, присутствует не развитие мысли, не развернутая аргументация, ее подтверждающая, а ее обозначение, декларирование идеи, которая выражается словом в поэзии, то есть дается комплекс мыслей в переживании, в эмоциональных, художественных, “ощутительных” образах.
Содержание бытия открывается непосредственно через образы.
Ф. И. Тютчев был поэтом, в творчестве которого соединились в яркой форме идейное содержание с исключительной поэтической силой, с богатством образности и музыкальности. Основная черта, преобладающая в лирических произведениях Федора Тютчева, — это какое-то всеобщее предметное чувство, носящее космический характер. В то же время чувство носит вполне объективный и реалистический характер.
Ф. И.Тютчев ощущал себя частицей мира, а потому считал все чувства и настроения человека проявлениями космического бытия как такового. Целостность жизни, физические явления воспринимались им как проявление самой природы, космоса, “как состояние и действие живой души”. Природа для него — сгусток живых страстей, сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, послушный воле художника:
Не то, что мните вы, природа —
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Даже в тех произведениях, где темой служат отдельные моменты, проявления личной, внутренней жизни, они представляются поэту одновременно и выражением чувств и явлений всего космоса. У Ф. И. Тютчева душа как бы пребывает в двух ипостасях: вся она словно порыв радости, ликование, открытость стихии в начале жизни и в зрелую пору, и затем (“как бы эфирною струею по жилам небо потекло”) старческая любовь — это уже вечерняя заря на потухшем небе, страстное томление по упоительному счастью в былые дни, рождающее сгущение атмосферы перед грозой, слезы же — “капли дождевые зачинающей грозы”. Это не просто образы, а восприятие поэтом подлинно вселенской масштабности природы, перенесение в личную жизнь категорий космического порядка.
Само содержание, наполнение космоса осмысливается как средоточие многообразия, в лирике Ф. Тютчева всегда присутствует двойственность, борьба, сопряжение различных начал. Наиболее яркий пример тому — стихотворение “День и ночь”:
День — сей блистательный покров —
День- земнородных оживление,
Души болящей исцеленье,
Друг человека и богов.
Но меркнет день, настала ночь, —
Пришла — и с мира рокового
Ткань благодатную покрова,
Собрав, отбрасывает прочь,
И бездна нам обнажена,
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами:
Вот отчего нам ночь страшна.
День и ночь — символы двух различных стихий космоса, светлой и темной, которую Тютчев называет “хаосом”, олицетворением “бездны безымянной”:
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди
И с беспредельным жаждет слиться.
О, бурь уснувших не буди:
Под ними хаос шевелится!..
Жизнь космоса — борение светлого начала с хаосом.
Вселенское бытие двойственно: свет и мрак связаны между собой, как день и ночь, лето и зима. И главное, не только светлое начало, но и хаос, мрак божествен, прекрасен и привлекателен. Это подтверждается и эпитетами: “родимый саос”, “святая ночь”.
Борьба между идеальным и демоническим существует не только в природе, но постоянно происходит и в самой человеческой душе:
...человек как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной...
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое...
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.
Темная стихия страсти, угрюмый “огонь желания” таит очарование, пожалуй, более сильное, чем светлая “пламенно-чудесная” игра. День лишь “отраден и чудесен”, ночь же — “святая”.
Воля к смерти (“Самоубийство”) и воля к жизни (“Любовь”) одинаково привлекательны для человека:
И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней,
Ей продающего сердца.
Подлинное значение хаоса в лирике Ф. И. Тютчева — это угроза уничтожения, бездна, сквозь которую необходимо пройти для достижения полного слияния с космосом. Тоска, охватывающая при встрече с непонятными проявлениями хаоса — печаль и ужас смерти, страх перед уничтожением, хотя и в преодолении их достигается блаженство. В лирике Ф. И.
Тютчева образно выражена мысль, что стихия хаоса позволяет нам при соприкосновении с нею осознать всю глубину пропасти, отделяющей нас от истинно космической жизни, мысль, что зло и грех не являются противоположностями добра и святости, это всего лишь ступени к познанию истины.
Противопоставление хаоса и идеального начала космоса поэт видит не в образах “дня и ночи”, а в образах тишины, успокоения.
Зной, мятежность и столкновение их с покоем, умиротворенностью — это столкновение манящей и бурной красоты жизни с тихой и светлой красотой бессилия и умирания. Хаос, таким образом, как бы олицетворение преодоления всего земного и смертного. Итак, в лирике Ф. И. Тютчева, “самой ночной души русской поэзии”, открывается нам чистая красота божественного космоса, объемлющего собой все сущее — живое и неживое, хаос и гармонию, в борьбе между которыми и протекает “злая жизнь с ее мятежным жаром”:
Ущерб, изнеможение, и на всем
Та кроткая улыбка увядания,
Что в существе разумном мы зовем
Возвышенной стыдливостью страдания.
|