Консерватизм в русской общественной мысли второй половины 19 в. представлен в различных вариантах и никогда не исчерпывался лишь официальным 'охранительством'. Консерватором считал себя славянофил Ю.Ф.Самарин, бывший одним из организаторов реформ 1861; консерваторами были столь разные культурные и общественные деятели, как Ф.М.Достоевский, М.Н.Катков, К.П.Победоносцев, И.С.Аксаков. Как и многих других российских консерваторов, их нельзя механически причислять к некоему единому идеологическому лагерю.
В современной политологии использование таких понятий, как 'либерал-консерватизм', 'либертарный консерватизм', давно уже стало привычным. В России еще в 19 в. были те, кто указывал на сложную идейную диалектику внутри классической оппозиции 'либерализм - консерватизм'. 'Что либерал, по сущности дела, должен быть в большинстве случаев консерватором, а не прогрессистом и ни в каком случае не революционером, - писал консерватор Н.Н.Страхов, - это едва ли многие знают и ясно понимают'. Традиционная максима консерватизма: 'что можно не менять, менять не надо', не только не исключает, но, напротив, предполагает признание необходимости реформирования общества. Нет ничего парадоксального в том, что, скажем, консервативно мыслящие представители позднего славянофильства Аксаков и Самарин, считавшие любое ограничение самодержавия и введение конституционного строя в России крайне опасным, 'механическим' преобразованием, в то же время были горячими сторонниками реформ, Александра II и последовательно выступали за осуществление основных гражданских свобод - слова, печати, совести.
К числу наиболее ярких представителей российского консерватизма принадлежат Н.Я.Данилевский и К.Н.Леонтьев. Их философские и общественные воззрения не исчерпывались политическим консерватизмом. (Что, заметим, отнюдь не помешало тому же Данилевскому высоко оценивать значение реформ 1861 года.) В данном случае мы имеем дело со своеобразной 'консервативной' философией истории и культуры.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) - ученый-естествоиспытатель, автор фундаментального научно-критического исследования эволюционной теории Дарвина (Дарвинизм, 1885-1889). Однако самым известным сочинением ученого стала работа Россия и Европа, в которой была изложена оригинальная концепция культурно-исторического процесса. Книга оказала определенное влияние на Ф.М.Достоевского, К.Н.Леонтьева, Н.Н.Страхова, К.Н.Бестужева-Рюмина и др. Данилевский подверг критике европоцентризм, доминировавший в историографии 19 в., и, в частности, общепринятую схему деления мировой истории на Древность, Средние века и Новое время. Русский мыслитель считал подобное деление имеющим лишь условное значение и совершенно неоправданно 'привязывающим' к этапам европейской истории явления совсем иного рода. Центральное место в учении Данилевского занимает понятие 'культурно-исторического типа'. Согласно его собственному определению, самобытный культурно-исторический тип образует всякое племя или семейство народов, характеризуемых отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и уже вышло из состояния младенчества.
Данилевский выделял в качестве основных культурно-исторических типов, уже реализовавших себя в истории, египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, индийский, иранский, еврейский, греческий, аравийский и германо-романский (европейский). Уже в ближайшем будущем, считал Данилевский, огромную роль в истории предстоит сыграть новой культурно-исторической общности - России и славянскому миру. Он отнюдь не утверждал, что историческая миссия России должна осуществиться с какой-то фатальной необходимостью. Напротив, русско-славянский тип может как развиться и достичь необычайно высоких результатов, так в равной мере и не реализовать себя, превратившись в простой 'этнографический материал'. Данилевский вообще не был склонен к фатализму - ни в его детерминистско-материалистической, ни в религиозной версии.
Он настаивал на том, что 'государство и народ суть явления преходящие и существуют только во времени, а следовательно, только на требовании этого их временного существования могут основываться законы их деятельности'. Рассматривая понятие общечеловеческого прогресса как слишком отвлеченное, Данилевский практически исключал возможность непосредственной преемственности в культурно-историческом развитии. 'Начала цивилизации не передаются от одного культурно-исторического типа другому'. Речь шла именно о началах, составляющих основу своеобразия определенной культурной традиции и остающихся, по Данилевскому, всегда чуждыми иному типу культуры. Различные же формы воздействия одного культурного типа на другой не только возможны, но и фактически неизбежны. Намеченная Данилевским циклическая модель исторического процесса предвосхитила последующие весьма разнообразные опыты подобного рода как на Западе (О.Шпенглер, А.Тойнби), так и на Востоке (здесь наиболее яркий представитель культурологического циклизма - китайский мыслитель Лян Шумин).
Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) испытал существенное влияние идей Данилевского. Сам Леонтьев называл себя идейным консерватором. К тем ценностям, в которые он верил, следует отнести прежде всего византийско-православное христианство, прочную монархическую государственность и 'цветущую сложность' культурной жизни в ее самобытных национальных формах. В целом принимая предложенную Данилевским циклическую модель исторического процесса, Леонтьев в большей степени подчеркивал естественно-органический характер исторического развития. Он писал о 'триедином универсальном процессе', имеющем место и в природе, и в обществе. Все этнические, государственные и культурные образования проходят в своем развитии три стадии: первоначальной, 'младенческой' простоты, 'цветущей сложности' зрелого возраста и, наконец, 'вторичной простоты', характеризующейся всеобщим упрощением и уравнением, завершающимися неизбежной смертью исторического организма ('космический закон разложения').
В 18 в. Европа, по Леонтьеву, как раз и вступила в эту последнюю стадию. В эпоху Просвещения и Великой Французской революции на Западе утверждается идеология равенства и начинается 'эгалитарный процесс', который 'везде разрушителен'. Леонтьев с тревогой думал и о будущем России, считая, что после Крымской войны и реформы 1861 года эгалитарная буржуазность начала утверждаться и в российском обществе. В отличие от Данилевского он с большим сомнением относился к идее объединения славянства, опасаясь, что более тесный союз с западными славянами, уже зараженными духом 'эгалитаризма', может принести России больше вреда, чем пользы.
|