Трансовая терапия Милтона Эриксона
План
1. Милтон Эриксон и директивная психотерапия
2. История транса
3. Измененные состояния сознания
4. Приемы трансовой терапии
Литература
1. Милтон Эриксон и директивная психотерапия
Среди современных психотерапевтов трудно найти более легендарную фигуру, чем Милтон Г.Эриксон (1901 -1980). Харизматический ореол вокруг его личности создают не только свидетельства восторженных учеников и благодарных клиентов, но и сохранившиеся во множестве аудио-и видеозаписи сеансов, и эксплицированная создателями НЛП модель терапевтического воздействия. К тому же у Эриксона были врожденные сенсомоторные ограничения (расстройства слуха и цветового зрения, частичный паралич конечностей), которые не помешали ему стать выдающимся практическим психологом, мастером гипнотерапии. Работы Эриксона стали блестящим завершением более чем двухсотлетней практики использования гипноза в психосоматической медицине и психотерапии, а предложенные им трансовые техники доказали свою эффективность для решения самых трудных психологических проблем.
Эриксон — сторонник директивной модели воздействия, его подход принято называть стратегической психотерапией. Именно терапевт несет ответственность за все то, что происходит на сеансе, он идентифицирует проблемы и намечает способы их решения, инициирует изменения и выбирает способы их осуществления. Эриксон не склонен пускать ход психотерапевтического процесса на "самотек", терпеливо и почтительно ожидая реакций клиента, он отнюдь не считает прямые вмешательства в жизнь последнего нежелательной манипуляцией. Наоборот, он резонно полагает, что запутавшийся в своих проблемах, нуждающийся в помощи человек не обязан разделять ответственность за консультирование и лечение с квалифицированным специалистом-психологом, которому за это платят.
Эриксоновская модель стратегической психотерапии хорошо согласуется с преимущественным использованием в ней в качестве основных средств воздействия трансовых и гипнотических техник. Именно транс (другое название — эриксонианский гипноз), формы его, способы индуцирования и терапевтические эффекты создали работам М.Эриксона мировую известность.
2. История транса
В психологии феномены гипноза, гипнотического транса известны с незапамятных времен. Эти уникальные явления всегда привлекали к себе особое внимание и были окружены не только ореолом таинственности, но и многочисленными предрассудками. Трудно поддающиеся описанию и рефлексии необычные психические состояния, возникающие спонтанно или в результате целенаправленных воздействий, сопровождали магические ритуалы и религиозные церемонии, были важной частью лечения душевных заболеваний. Сама природа транса понималась по-разному в зависимости от "идеологии", сопровождавшей случаи его возникновения. В самом начале научных исследований гипноза многие авторы тщились доказать, что его не существует, что "гипнотизм" — это обычное шарлатанство, а гипнотизеры просто жульнически используют людское легковерие в корыстных целях. Эриксон по этому поводу как-то заметил, что, если гипноз смог пережить религиозный период, то переживет и научный.
Некоторую ясность в проблему трансовых состояний внесли антропологи и этнографы, изучавшие примитивные народы, для которых такая практика является обычной формой колдовских (преимущественно гадательных и медицинских) действий. В работах Дж.Бело, Ф.Боаса, К.Леви-Строса, М.Мид, Л.Г.Моргана, В.Тэрнера и др. есть очень точные описания действий шаманов, индуцирующих транс, поведения погруженных в него людей и финальных эффектов последнего. Исследователи констатировали повсеместность, широкую распространенность гипнотических и трансовых состояний, возникающих (при всей своей необычности) довольно регулярно на религиозных праздниках, обрядах посвящения, в определенные периоды жизненного и календарного цикла. Как правило, в транс входят в тех случаях, когда фонового психоэнергетического потенциала личности или группы недостаточно для решения актуальных задач жизнедеятельности, или при серьезных препятствиях в обычной жизни.
Так, десятая глава "Структурной антропологии" К.Леви-Строса содержит подробное описание трансовой техники родовспоможения. Сущность ее заключается в полном вербальном присоединении шамана к психофизиологическим процессам роженицы (причем, как и положено в классическом трансе, шаман, повитуха и больная говорят медленно, постоянно повторяя предыдущие реплики собеседника, описывая мельчайшие детали движений и действий). После этого колдун начинает давать указания по дальнейшему ходу родов, угашая боль и стимулируя движение плода подробным описанием прохождения родовых путей. Важную роль при этом играет вербализация ощущений и состояний роженицы. "Шаман, — пишет Леви-Строс, — предоставляет в распоряжение своей пациентки язык, с помощью которого могут непосредственно выражаться неизреченные состояния и без которого их выразить было бы нельзя.
Именно этот переход к словесному выражению (которое вдобавок организует и помогает осознать и пережить в упорядоченной и умопостигаемой форме настоящее, без этого стихийное и неосознанное) деблокирует физиологический процесс, т.е. заставляет события, в которых участвует больная, развиваться в благоприятном направлении".
Иными словами, находиться в измененном состоянии сознания (впадать в транс) может любой человек, главное — чтобы он верил в то, что с ним произойдет нечто необычное. Перед началом транса (в процессе его индуцирования) формируется соответствующая установка на переживание уникальных, но неопределенных событий, своего рода психологическая готовность к сверхъестественному и чудесному. Это соответствует бессознательным желаниям человеческой души.
Еще первобытные люди знали о том, что некоторые вещества обладают выраженным галлюциногенным эффектом. Использование наркотиков (особенно в форме курений и ритуальных напитков) для достижения трансовых состояний засвидетельствовано с древнейших времен. Открытия современной психофармакологии (ЛСД, мескалин, псилоцибин и т.д.) стимулировали мощный взрыв интереса к изучению измененных состояний сознания.
3. Измененные состояния сознания
Измененные состояния сознания характеризуются полной или частичной потерей ориентации во времени и пространстве, высокоизбирательной концентрацией внимания (иногда — его сужением или расширением), яркими фантастическими образами, необычными психосоматическими ощущениями. Изменяются процессы памяти, человек может вспомнить и очень ярко пережить давно забытое прошлое, испытав при этом катарсис или душевный подъем. В измененных состояниях сознания доминирует нелогический (акаузальный) принцип связи событий, модель мира может полностью видоизменяться. Этот принцип лежит в основе исследованного К.Г.Юнгом феномена синхронистичности, переживание которой часто само по себе ввергает человека в транс. При этом наиболее впечатляющим является совпадение психического состояния субъекта с объективным внешним событием — в непосредственной близости или далеко от него, а иногда и с будущим происшествием. Мощный аффект, вызываемый таким совпадением, заставляет человека снова и снова рассказывать о синхронистичном эпизоде как о чуде — с восторгом и всевозможными преувеличениями.
Обобщая представления о специфике и сущности измененных состояний сознания, можно отметить следующее. Пребывающий в них человек испытывает разнообразные необычные чувства и переживания, мало зависящие от внешних стимулов и лишь вероятностно обусловленные индивидуальными особенностями его психики. Природу измененного сознания трудно выразить словами обыденного языка, тем более — научными терминами. Привычные представления о времени, пространстве, телесных границах непригодны для локализации субъективных ощущений такого типа. При этом сохраняется особая легкость и "прозрачность" восприятия, образы ясны и четки, их переживание сопровождается сильным удовольствием, разнообразными эйфорическими эффектами. Можно привести описание Ш.Бодлера:
Ваша врожденная любовь к форме и цвету уже в первой стадии опьянения получит богатую пищу. Цвета обретают небывалую энергию и вливаются в ваш мозг с победоносной силой. Росписи потолков, какими бы они ни были изысканными, посредственными или даже отвратительными, празднично преображают унылую будничность; самые грубые обои, которыми оклеивают стены кабаков, словно великолепные диорамы, обретают простор и объем. Нимфы с восхитительными формами глядят на вас огромными и глубокими, как небо и вода, очами. Персонажи античности, облаченные в военные и жреческие одежды, доверительно обмениваются с вами торжественными взглядами. Извилистость линий прочитывается как язык, абсолютно доступный для понимания, на котором записаны порывы вашей вдохновенной души. По мере того, как развивается это таинственное состояние, вся глубина жизни, ощетинившаяся несметными проблемами, разверзается перед вами в виде гигантского спектакля, в котором любой попавшийся вам на глаза предмет, даже самый простой и обыденный, преображается в многозначный символ.
После переживания измененных состояний сознания чаще всего происходит ряд личностных изменений. Трансформируются личностные смыслы, система ценностей, мировоззрение и установки. Усиливается острота восприятия (в том числе и субсенсорного), интуиция, проницательность. Человек начинает больше ориентироваться на эстетическую и духовную стороны жизни, стремиться к трансцендентальным переживаниям. Результаты изменений достаточно стабильны, но далеко не всегда являются позитивными, многое зависит от того, каковы были начальные цели индивида и ради чего он стремился изменить свое сознание.
Многочисленные эффекты измененных состояний сознания (в частности, сомнамбулической стадии гипноза) с самого начала вызывали интерес в качестве терапевтических, лечебных факторов. Впервые гипноз как медицинское средство был применен и описан английским хирургом Дж.Брейдом (1843 г.), от которого и получил свое название. В конце XIX столетия гипноз становится модной научной проблемой, во Франции разгорелась острая дискуссия между Сальпетриерской (Ж.Шарко, П.Жане) и Нансийской (И.Бернгейм, А.Льебо) школами клинической психологии. Парижане интерпретировали гипноз исключительно как патологическое явление, родственное истерии, что негативно сказалось на отношении к нему медиков — вплоть до призывов запретить эту сомнительную технику лечения. В конечном итоге восторжествовала все-таки позиция Нансийской школы, воззрения которой на сущность гипноза близки к современным: это нормальный психологический феномен, возникающий у вполне здоровых индивидов под воздействием внушения. В настоящее время гипнотический транс широко используется при лечении многих заболеваний, в экспериментальных психологических исследованиях и психотерапии.
В отличие от сложившейся психологической и медицинской традиции М.Эриксон рассматривает гипноз не как психическое состояние, а как особый тип взаимодействия, поэтому при изложении его взглядов уместнее говорить о трансовой коммуникации. Эриксон различает легкий транс, при котором гипнотизируемый ведет себя еще в какой-то мере сознательно, проявляет некоторое понимание и дает себе отчет в происходящем, и глубокий, когда его действия осуществляются без контроля сознания, по типу бессознательных и безотчетных реакций. При этом терапевт подчеркивает, что ощутимой границы между этими формами нет, все зависит от индивидуальных особенностей клиента и его ожиданий. У одних в состоянии легкого транса наблюдаются явления, типичные для глубокого гипноза, другие ведут себя в глубоком трансе так, как это обычно для легкой стадии.
Характерными являются отличия в речевом поведении участников трансовой коммуникации. Эриксон придает важное значение умению клиента разговаривать в состоянии глубокого транса. Он пишет:
Очень часто в гипнотерапии сталкиваются с тем, что новичков в состоянии глубокого гипноза трудно научить разговаривать. В состоянии легкого транса они умеют говорить более или менее бегло, а в состоянии глубокого гипноза, когда в действие непосредственно вовлечены бессознательные механизмы, они разговаривать не могут. В их жизнен ном опыте речь осуществлялась всегда на уровне сознания они не имеют представления о том, что можно разговаривать и на уровне бессознательного. Испытуемых часто приходится учить тому, что их способности могут одинакова хорошо проявляться как на сознательном, так и на бессознательном уровне.
Интерес к речевому поведению человека в состоянии транса не случаен. В последние десятилетия основные научные интенции относительно сущности гипнотического воздействия принадлежат языкознанию, в частности, лингвистике и семантике. Эриксоновский гипноз основывается именно на способности терапевта выразить свои требования понятным клиенту языком, богатым метафорами. Речевые воздействия оказывают свое тонкое влияние через язык, интонацию, ритмические характеристики фраз, точно "попадающих" в самую суть проблемы. Эриксон был сторонником косвенного внушения, с помощью которого легче преодолеть сопротивление гипнотическому воздействию. Расширяя внутренний опыт пациента, терапевт заставляет его спонтанно изменять свое поведение. Что парадоксально, ибо нельзя быть спонтанным по приказу. Такое противоречивое приспособление к психотерапевтической ситуации и описывается как трансовое поведение.
Исходя из представлений о трансе как естественно возникающем, широко распространенном явлении, которое множество раз присутствует в жизни любого человека в течение дня, Эриксон говорил о потребности в состоянии транса. По его мнению, именно в трансе бессознательное осуществляет внутреннюю реорганизацию психики в целях приспособления к быстро изменяющейся реальности. Необходимость транса сродни вере в чудо: оба эти явления удовлетворяют нашу потребность в сверхъестественном и необычном среди океана обыденности. С этим согласен и Юнг, который, говоря об измененных состояниях сознания в процессе экстрасенсорного восприятия, пишет:
Они представляли нечто непознаваемое как потенциально познаваемое, и в них всерьез принималась в расчет возможность чуда. Это, независимо от скептицизма "объекта", непосредственно задевало его бессознательную готовность стать свидетелем чуда и дремлющую во всех людях надежду на то, что такие вещи могут быть возможны. Сразу же под внешней оболочкой даже наиболее трезво мыслящих индивидов таится примитивная суеверность и именно те, кто наиболее отчаянно сражаются с ней, первыми поддаются ее гипнотическому влиянию. Поэтому, когда серьезный эксперимент, подкрепленный всем авторитетом науки, "нажимает" на эту готовность к чуду, то она неизбежно порождает эмоцию, которая резко либо принимает, либо отвергает эту веру.
Элитарность и эффективность эриксонианства вызвала немало нареканий. "Эриксона окружает атмосфера таинственности, что затрудняет кодификацию его практики" — пишет Э.Хилгард, основатель Международного общества по изучению клинического и экспериментального гипноза. Анализируя труды учеников Эриксона Д.Зейга и Э.Росси, предшественник Хилгарда Ф.Френкель замечает: "Меня, однако, не всегда убеждают объяснения и утверждения Эриксона, большинство их которых кажутся упрощенными, как и расхожие толкования составителей этого сборника. Они любой ценой стремятся интеллектуально оправдать каждое интуитивное, спонтанное и не всегда вразумительное замечание своего учителя".
Однако экспликация психологических механизмов трансовой коммуникации вполне возможна, хотя, с другой стороны, это несравненно более сложная задача, нежели само индуцирование транса. Эриксон владел почти бесконечным числом приемов последнего. Он мог использовать (или не использовать) традиционные формулы, гипнотизировать одного из многочисленной аудитории, задавать интервал постепенного погружения или вводить в транс одним махом. Формула "Вы хотите войти в транс сейчас или немного позже?" не оставляет клиенту выбора. Эффективны также такие высказывания:
Слушая мой голос, Вы медленно погружаетесь в бессознательное..."
"Пока я говорю, многие из вас начинают входить в транс того уровня, который им нужен здесь и сейчас..."
"Вслед за нарастанием глубины трансового состояния приятные ощущения усиливаются..."
"Я внимательно смотрю на Вас и вижу, как Вам нравится ощущение легкого транса..."
"Свободно и спокойно Вы переходите от легкого транса к более глубокому..."
Эриксон виртуозно владел приемами работы с сопротивлением. Как известно, в гипнозе встречается сопротивление двух видов: недостаточная кооперация (собственно сопротивление, нежелание сотрудничать с терапевтом) и избыточная кооперация, своего рода невинная симуляция транса. Эриксон обычно поощряет сопротивление, а затем как бы невзначай говорит, что необходимые изменения все равно появятся. Чем сильнее сопротивление, тем больше оно интерпретируется как стремление к сотрудничеству с терапевтом. Очень скоро клиент обнаруживает, что любое его поведение является кооперативным. А если так, то желаемые изменения не за горами.
Транс, этот легкий вид гипноза, предполагает свободно парящее сознание, интенции которого управляются речью психотерапевта. Критичность снижена, клиент не задумывается о мотивах своих действий, информационная основа деятельности имеется лишь у терапевта. В ходе трансового взаимодействия достигается полное понимание как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Легкое, беззаботное "скольжение" по поверхности значений и смыслов возможно благодаря тому, что параллельно идущие процессы осознания у участников транса основаны на совпадении догадок, предвосхищений, интерпретаций. Это дает уникальное совместное переживание уверенности в том, что достигнутое понимание идеально (абсолютно). Взаимное доверие как исходное условие трансовой коммуникации психологически представляет собой способность клиента исходить из опыта терапевта и руководствоваться им при необходимости.
В состоянии легкого транса происходит постоянное расширение и умножение смыслов и значений, клиент колеблется в выборе определенных аспектов символических форм, их многозначность оборачивается своего рода семантическим вакуумом. Собственно терапевтическая работа (изменение модели мира и расширение возможностей выбора) начинается с момента, когда психотерапевт нарушает синхронность взаимодействия и чуть-чуть опережает клиента в вербальных репрезентациях его опыта. Возникает интересный феномен, который точнее всего можно назвать разделенной речевой интенцией. Последнюю терапевт реализует с небольшим упреждением. Таким образом, в трансе взаимопонимание достигает на уровне предсознательного, где любая репрезентация и тем более концептуализация опыта имеет вероятностную (виртуальную) природу.
Терапевт может легко изменять концепты и интерпретацию опыта с помощью языковых техник, делая действительными (реальными) только те возможности, которые способствуют исцелению и росту. Работа с ограничениями происходит с минимальной психологической ценой, ибо они, будучи виртуальными, не успевают "сгуститься" до плотности реальности. Психотерапевт может сконструировать совершенно новый опыт, вербальная форма которого будет лингвистически безукоризненной, и за счет этого добиться мощного исцеляющего эффекта. Он может предложить (и часто предоставляет) в распоряжение клиента свои способы концептуализации, как стратегию, свободную от ограничений, так что последний избирательно и эффективно (и часто незаметно для себя) расширяет свои возможности. Фактически трансовая коммуникация представляет собой интенциональное сопровождение терапевтом опыта клиента на этапе его вербализации осознания.
Таким образом, состояние легкого транса есть своего рода инкорпорирование сознания клиента терапевтом, чьи целенаправленные внешние воздействия вызывают изменения внутри, в глубинных структурах психики первого. Влияние терапевта возрастает, если он учитывает индивидуальные особенности психики клиента, в частности, его восприятия. Именно Эриксону НЛП обязано представлением о ведущих репрезентативных системах и учете доминирующей модальности в выборе речевых и неречевых форм воздействия.
4. Приемы трансовой терапии
Трансовая коммуникация в психотерапии имеет три этапа. Первый состоит в насыщении сознания клиента разнообразной информацией, в том числе нередко противоречивой и сбивающей с толку. Можно использовать метафорический и образный язык. Эриксон больше всего любил рассказывать истории, с помощью которых необходимая информация не только достигала сознания, но и "оседала" в бессознательном. Второй этап представлен постепенной работой этих новых смыслов, их неспешным внедрением в ценностно-смысловые структуры личности клиента. При этом скрытые, латентные возможности нового мировосприятия становятся все более агрессивными, начинают мало-помалу вытеснять привычные представления и концепты. Наконец, на третьем этапе топология смысловых структур сознания полностью (или в значительной степени) изменяется: то, что было маловероятной возможностью, становится основным способом личностного функционирования.
Характерная особенность терапевтического влияния в трансе состоит в его парадоксальности. Сам Эриксон помимо поощрения сопротивления часто использовал такие приемы: предлагал худший вариант, вызывал реакцию посредством ее фрустрирования, использовал перегрузки или предлагал особенно критичным пациентам прибегнуть к самогипнозу. Последний, по его мнению, состоял в интенсивном сосредоточении внимания на спонтанно появляющихся образах и символах. Происходящее при этом бессознательное обучение более эффективно, чем сознательные попытки измениться, сопровождаемые внутренним сопротивлением, сомнениями и неуверенностью.
Наиболее распространенным представлением о гипнотических техниках является следующее: человека погружают в глубокий транс и заставляют его нечто сделать после пробуждения. Сам гипнотик не знает и не догадывается о полученных инструкциях, он выглядит марионеткой в руках терапевта. Многие люди испытывают сильный страх перед неосознаваемой зависимостью, они ни за что не согласились бы на описанное выше прямое постгипнотическое внушение. Более щадящей является разработанная О.В.Овчинниковой методика косвенного внушения, при котором словесное воздействие лингвистически оформлено как пресуппозиция: "Если ..., то ..." Это актуализирует связь между способом осуществления постгипнотической деятельности и реализацией важного для клиента мотива, позволяя ему выполнить инструкцию гипнотизера как личностно значимое действие. Эриксоновский гипноз в какой-то степени похож на упомянутый метод, однако есть существенные отличия в типе проблем, с которыми работает терапевт, в "языке" самого внушения и — главное — в участии бессознательного в ходе трансовой коммуникации.
Эриксон любил работать с застарелыми проблемами. В типичном случае клиент рассказывал ему о многочисленных попытках справиться с той или иной трудностью, которые оказывались безуспешными. Рутинные действия, снова и снова повторяющийся внутренний диалог с самим собой, застывшее, прикованное к небольшой части внутреннего опыта и психологических ресурсов сознание — все это и составляет проблему. "Присоединившись" к ней, терапевт направляет внимание клиента к другим частям опыта и аспектам личности, которые могут быть полезны в данной ситуации. Обычно решение находится бессознательным, которое само "выбирает" формы и способы действия. Внутренняя механика разрешения проблемы остается скрытой от клиента, создавая пресловутую иллюзию чуда.
Часто проблема клиента обусловлена его глубинным, скрытым комплексом, влияние которого проявляется в форме разнообразных психологических защит, блокирующих активность личности. Транс, оказывая неспецифическое воздействие на когнитивный потенциал, переводит рефлексию на бессознательный уровень и предоставляет сделать выбор между иным (новый способ действия, приводящий к решению проблемы) и прежним (беспомощность, защитное поведение). Это своего рода "выбор без выбора", его формула может выглядеть примерно так:
"Вы хотите узнать это сейчас или немного попозже?"
"Как Вы думаете, Вы забудете об этом неприятном эпизоде целиком или только частично?"
"Вы начнете действовать сразу или постепенно?"
"Сумеете ли Вы дотерпеть до следующего сеанса, чтобы рассказать о том, как у Вас получилось?"
Местоимения "то" и "это" обычно заменяют обозначением реальной проблемы клиента. Называя ее, терапевт вовсе не пробует подсказать решение — клиент, точнее, его бессознательное, сделает это с куда большим успехом. Трансовая коммуникация не подменяет собой мысли, установки и поступки клиента — она лишь помогает ему свободнее думать и действовать самому. Если же терапевт хочет дать более конкретные указания, то можно прибегнуть к технике вставленных сообщений или рассказыванию историй.
Вставленные сообщения — это послания, которые терапевт направляет клиенту в замаскированной форме. При этом он опирается на способность к ассоциативному мышлению, интонационно выделяя в своем рассказе ключевые слова, составляющие содержание послания. Одним из наиболее известных примеров техники вставленных сообщений является знаменитая "История с помидором". В этом случае Эриксон помог снять боль и улучшил самочувствие фермера, страдавшего от последней стадии рака, рассказом о том, как выращивать помидоры, "чтобы они прекрасно себя чувствовали и наслаждались окружающей жизнью".
Очень эффективна также техника присоединения к чувствам, установкам, мнениям клиента. Присоединившись к актуальному негативному состоянию, терапевт ведет пребывающего там человека за его пределы и дальше, к более приятным и конструктивным ощущениям и действиям. Эриксон описывает случай со своим трехлетним сыном, который упал с лестницы, сильно рассек губу и вогнал обратно в десну один из молочных зубов. Вместо бесполезных утешений ("Потерпи, сейчас тебе не будет больно" и т.п.) отец прибегнул к присоединению и ведению. Он сказал "Тебе очень больно, Роберт. Просто ужасно болит". Ребенок понял, что отец знает, о чем говорит, Эриксон продемонстрировал искреннее, полное понимание. Затем он заметил: "И это еще будет болеть", предупредив мальчика о реальных последствиях ситуации. И только после он начал вести сына к позитивному разрешению, отметив, что боль постепенно пройдет, а кровь перестанет течь. Сконцентрировав внимание Роберта на том, какая у него хорошая, здоровая, красная кровь, Эриксон переформулировал пугающую ситуацию в такую, где ребенок смог почувствовать гордость и удовлетворение. Затем терапевт присоединил мотив соревнования (обсуждая, сколько швов придется наложить на рассеченную губу):
Поскольку это легко могло вызвать негативную реакцию ребенка, контекст, в котором это было ему преподнесено, тоже был негативным, предотвращая тем самым его возможную негативную реакцию. Вместе с тем это позволяло получить еще один важный результат, и я с сожалением сказал, что вряд ли при сращивании губы ему удастся получить много швов, и к сожалению, он даже сможет их сосчитать. Похоже на то, что он не получит даже и десяти швов, а он умел считать до двадцати. Я сожалел также и о том, что у него не будет и семнадцати швов, как у его сестры Бетти Элис, или двенадцати, как у его брата Алена. Но все-таки, и это его успокоило, у него будет больше швов, нежели у братьев Берта и Ланса. Таким образом, актуальная ситуация была преобразована в такую, когда Роберт получил возможность разделить со своими старшими братьями и сестрами общие переживания и, тем самым, почувствовать себя наравне с ними и даже выше их. Он оказался подготовленным к тому, чтобы встретить хирургическое вмешательство без тревоги и страха. Не требовалось больше никаких утешений, равно как и внушений об отсутствии боли.
В эриксонианстве клиенту часто даются задания "проективного" плана, при выполнении которых он не знает и не догадывается о том, какие изменения должны произойти.
Говоря в целом о специфике трансовой коммуникации в психотерапии, можно отметить следующее. Транс в какой-то степени противоположен психоаналитической технике, основная задача которой — перевод бессознательных интенций, управляющих поведением личности, в осознаваемую форму. В трансе же происходит бессознательное изменение самих интенций так, чтобы они побуждали к позитивным и конструктивным действиям и поступкам. Психоаналитик говорит: "Ты должен знать, что тобой движет на самом деле", а Эриксон утверждает: "Доверься бессознательному, все будет хорошо, и тем лучше, чем сильнее ты себе доверяешь". Конечно, ответственность психотерапевта при этом существенно выше, но Эриксон никогда не уклонялся от нее, называя свой подход стратегическим. Что же касается тактики воздействия, то здесь действительно велика роль индивидуальности психотерапевта, уровня его лингвистического мышления.
Терапевт-эриксонианец — это сложившаяся языковая личность, поскольку трансовая коммуникация детерминирована прежде всего полем речи и языка. В трансе, как в сказках Льюиса Кэррола, все происходит в языке и посредством языка. Развитая языковая способность в сочетании с лингвистической компетентностью обеспечивает эффективность терапевтического воздействия. Умение организовать трансовую коммуникацию и успешно использовать ее в психотерапии является специфически личностным и хорошо иллюстрирует взаимозависимость между психикой человека и его лингвистическими возможностями.
Литература
1. Бодлер Ш. Искусственные Раи. — М., 1991. — 136 с.
2. Гриндер Д., Бендлер Р. Наведение транса. — Волковыск, 2004.— 272 с.
3. Леви-Строс К. Структурная антропология. — М., 1983. — 536 с.
4. Овчинникова О.В., Насиновская Е.Е., Иткин Н.Г. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. — М., 1989.-232 с.
5. Хейли Д. Необычайная психотерапия. — М., 2005. — 384 с.
6. Шерток Л. Гипноз. — М., 2002. — 224 с.
7. Шерток Л., де Соссюр Р. Рождение психоаналитика. — М., 1991.-288 с.
8. Эриксон М. Гипноз. — Харьков, 2004. — Т. 1 — 271 с, Т. 2.-319 с, Т. 3-383 с.
|