Ригидность как личностная черта и ее криминологические аспекты
В отечественной психологии ригидность изучалась мало. Между тем некоторые исследования показывают, что среди преступников ригидность выражена значительно больше, чем у законопослушных граждан. Выборочное эмпирическое исследование репрезентативной группы преступников с помощью ММР1 (проведенное В.В. Гульданом и Ю.М. Антоняном) показало, что ригидность (6-я шкала) наряду с импульсивностью (4-я шкала) и социально-психологической изоляцией, отчужденностью относятся к числу самых характерных черт личности преступника. Они наиболее часто встречаются у лиц, совершающих грабежи, разбои, изнасилования, убийства. В психологии ригидность понимается как неспособность личности изменять свое поведение в соответствии с изменением ситуациями - как приверженность к одному и тому же образу действия, несмотря на то, что внешние условия стали другими. Ригидность предполагает и застреваемость аффекта, фиксацию на однообразных объектах, неизменность их эмоциональной значимости. Ригидность часто связана с подозрительностью, злопамятностью, повышенной чувствительностью в межличностных отношениях. В конце 40-х - начале 50-х годов нашего столетия происходит раздвоение понятия "ригидность": с одной стороны, выход в теорию личности, а с другой - в сторону теории состояний (тревога, стресс). Б. Ф. Березин и соавторы пишут, что после того, как форма поведения, выражающая эмоции, реализуется, эмоция угасает. Нейтрализованная эмоция обычно угасает с течением времени. Если у испытуемых такое угасание происходит значительно медленнее, чем у большинства индивидуумов, неотреагированный аффект немедленно возникает вновь при одной мысли о вызвавшей его ситуации, несмотря на отсутствие ситуации, подкрепляющей переживания. Ригидность очень часто связана с тревожностью, и именно их взаимодействие приобретает значительную стимулирующую силу в преступном поведении. К. Леонгард отмечает, что при высокой степени застревания наблюдается такая черта, как подозрительность. В то время как оправдываемая подозрительность (ревность) не идет дальше данного случая, подозрительность застревающей личности носит всеохватывающий характер, поскольку она порождается не конкретными внешними обстоятельствами, а коренится в психике самой личности. Поэтому о подозрительности как свойстве психики можно говорить только при наличии общей настроенности недоверия, распространяющейся на любые области и отношения. Аффекты большой силы обнаруживают тенденцию к застреванию, постепенно поглощают мысли больного, что приводит к появлению сверхценных и даже бредовых, параноических идей. Вне области психиатрии развитие почти бредового характера можно наблюдать, в первую очередь, в связи с ревностью. По наблюдениям Б. Ф. Березина и др., сочетание присущей ригидным личностям сензитивности, восприимчивости с тенденцией к самоутверждению порождает подозрительность, критическое или презрительное отношение к окружающим, упрямство, а нередко и агрессивность. Лица такого типа честолюбивы и руководствуются твердым намерением быть лучше и умнее других, а в групповой деятельности стремятся к лидерству. Подобные стремления можно встретить у психопатических личностей, возглавляющих преступные группы. Таким образом, ригидность тесно связана с тревожностью, а во многих случаях порождается ею. Можно предположить, что застреваемость аффекта, аффективная окраска окружающего мира в значительной степени обусловлены тревожностью как личностной чертой, т.е. беспокойством, неуверенностью в себе, своем положении, отношении к себе других людей, в первую очередь тех, на которых, в основном, строится адаптация данного человека. Подозрительность ригидных личностей, как правило, отражает неблагоприятные ожидания, тревогу, боязнь отторжения от микросоциального окружения. Аффективные насильственные действия поэтому часто носят характер психологической защиты от действительного, а скорее мнимого, недоброжелательного, враждебного отношения. К аналогичным выводам приходят и многие другие авторы. Так, Г.В. Залевский считает, что для ригидных личностей характерны тревога и чувство вины, беспокойство, навязчивые сомнения, подавленное жесткое суперэго, недоверчивость, чувство неполноценности. Вместе с тем Г.В. Заленский отмечает и такую черту ригидных личностей, как отчуждение и социальная изолированность. Отчуждение и социальная изолированность ригидных лиц особенно часто наблюдаются у преступников с психическими аномалиями. Так, ригидность как личностная черта присутствует в симптоматике некоторых форм олигофрений, психопатий, органических заболеваний центральной нервной системы, остаточных проявлений черепно-мозговых травм. Ригидность присуща и лицам, страдающим неврозами и неврозоподобными расстройствами. Особый интерес представляют патопсихологические свойства тех категорий преступников, для которых ригидность является наиболее характерной чертой. По данным Э.П. Котовой, ригидность оказывает влияние на поведение в момент принятия решения. Среди убийц имеется значительное число лиц, проявивших ригидные установки в критической ситуации (75%), по сравнению с группой расхитителей, где этот показатель оказался значительно ниже (52%). По частоте применения характерных способов совершения преступления осужденные распределялись так: среди расхитителей подавляющее большинство применяло разнообразные комбинации преступных способов или приемов. В группе насильственных преступников наблюдалась обратная тенденция: 90% лиц действовали стереотипно, пользуясь однородными приемами. Таким образом, у насильственных преступников выработалась установка на преступный способ разрешения конфликта. Иными словами, у них образовалась ригидная операционная установка. Эта категория преступников не может адекватно воспринять и оценить ситуацию, не может в должной мере корректировать свои действия в ответ на изменение ситуации, они чаще действуют шаблонно, привычным стереотипным способом.
Однако происхождение и формирование ригидности как личностной черты исследованы недостаточно. Так, существует гипотеза (Сарбина), согласно которой неспособность к перемене роли является результатом фиксации на одной из предыдущих стадий развития «Я». По мнению многих авторов, например Кэттела, ригидность стоит в одном ряду с тираничностью, мстительностью и противопоставляется покладистости, дружелюбию, адаптивности. Нам представляется, что ригидность как черта личности тесно связана с биологическим рождением человека, в частности со второй базовой перинатальной матрицей по Грофу, что соответствует второй клинической стадии родов - периоду схваток. В этих случаях человек как бы заключается в рамки каких- то очень жестких представлений, правил, отношений. В положительном аспекте такой индивидуум будет очень целеустремленной личностью, способной добиваться своей цели несмотря ни на что, любыми путями. При ярко выраженной ригидности, если окружающая действительность не согласуется с представлениями, целями такого индивида, он будет склонен к развитию таких черт характера, как подозрительность, склонность к обдумыванию своих действий и действий окружающих его людей, в связи с чем у него может наблюдаться рост тревожности и агрессивности. Такой человек может длительно переживать свои успехи или неуспехи, что способствует развитию пролонгированных аффективных реакций. Ригидные лица, проявляя стойкую приверженность к определенным способам поведения, осложняют тем самым общение, что приводит к развитию дезадаптации. У лиц с психическими аномалиями ригидность приводит к еще более тяжким последствиям, так как набор субъективных возможностей к адаптации у них в целом хуже и беднее. Многие из них активно отталкиваются средой, что во многом детерминирует проявления противоправных действий с их стороны. Ригидное, или паранойяльное, развитие личности (сутяжное, ипохондрическое, с идеями ревности, изобретательства, реформаторства, религиозного содержания) наблюдается при различных формах психопатий: паранойяльной, возбудимой, тормозимой и истерической. В сутяжном варианте паранойяльной психопатии и паранойяльного развития личности обнажаются мотивы психопатической самоактуализации, которые легко обнаруживаются в ситуациях, ущемляющих притязания психопатических личностей, нарушающих привычный стереотип их поведения, требующих гибкости, перестройки и устоявшихся представлений и установок. Именно при формировании сутяжного мотива наиболее отчетливо проявляется «сдвиг мотива на цель», мотивом поведения при этом становится сам процесс борьбы за свои права. По мотивам, связанным с патологической ригидностью, лицами с паранойяльной психопатией н паранойяльным развитием личности совершались такие противоправные действия, как возведение клеветы, а также хищения и другие преступления, смыслом которых было разоблачение беспорядков, несправедливости, стремление привлечь внимание к своему положению. Патологические ревнивцы, психопатические личности с ипохондрическим развитием совершали насильственные противоправные действия.
Вопросы, для самоподготовки:
1. Что понимается в психологии под ригидностью?
2. Какие личностные черты характерны для ригидных лиц?
3. Охарактеризуйте патопсихологические свойства преступников, для которых ригидность является наиболее характерной чертой.
4. Какие факторы способствуют ригидному, или паранойяльному, развитию личности?
Психологические свойства и преступное поведение тревожных лиц
В настоящее время в отечественной психологии существует одна из объяснительных схем, предложенных И. Лангмейером и З. Матейчеком (1984), Ю.М. Антоняном (1987), которая трактует, что преступное поведение определяется неблагоприятными условиями формирования и развития личности в детстве в родительской семье. Эти условия, в основном, заключаются в психической депривации ребенка, его эмоциональном отвергании матерью и отцом. В дальнейшем это приводит к возникновению необратимых психологических особенностей: общей неуверенности индивида в жизни, ощущении неопределенности своего социального статуса, тревожных ожиданиях негативного воздействия среды. По мнению Е.Г. Самовичева, отвергание создает у ребенка психологическое образование - полностью неосознаваемый страх смерти. Нам представляется, что страх смерти связан с более глубокими уровнями бессознательного и переживается в период биологического рождения индивида. По мнению С. Грофа, именно в период прохождения плода по родовым путям закладывается опыт смерти-возрождения, который может оказывать организующее влияние на последующее существование индивида. Страх смерти, лежащий на перинатальном уровне, обусловливает высокую тревожность индивида, которая преодолевается путем совершения агрессивных действий, носящих характер защиты от внешней агрессии. В этом, по мнению Ю.М. Антоняна и В.В. Гульдана, состоит личностный смысл большинства насильственных преступлений. Не составляет исключения и значительная часть изнасилований, мотивация которых также может заключаться в утверждении себя как биологического существа. На низшем уровне (биографический уровень бессознательного по С. Грофу) тревожность порождает общую неуверенность человека в своем социальном существовании, месте в жизни, в своей социальной определенности, создает ощущение угрозы. Таким образом, охрана, защита, подтверждение собственного существования - биологического и социального - представляют, вероятно, личностный смысл большинства преступлений, и это можно рассматривать в качестве гипотезы о причинах преступности в целом. Биологические особенности людей могут предрасполагать к повышенной тревожности, но это никак не означает фатальности преступного поведения, поскольку ее неблагоприятные последствия вполне можно компенсировать надлежащим воспитанием. Эмпирические данные многочисленных криминологических исследований показали, что именно среди преступников значительно больше тех, кто был отвергнут в детстве родителями, и тех, кто отличается высоким уровнем тревожности. Рассмотрим теперь, что понимается под понятиями тревоги и тревожности в психологии. Тревога - это эмоциональное состояние, возникающее в ситуациях неопределенной опасности и проявляющееся в ожидании неблагополучного развития событий. В отличие от страха, который представляет собой реакцию на конкретную угрозу, тревожность представляет собой генерализованный, диффузный или беспредметный страх. Она часто бывает обусловлена неосознаваемостью источника опасности. Тревожность может проявляться как ощущение беспомощности, неуверенности в себе, бессилия перед внешними факторами.
Существуют следующие поведенческие проявления тревоги:
· общая дезорганизация деятельности;
· нарушение направленности деятельности и ее продуктивности.
В отечественной психологии тревожность определяется как «индивидуальная психологическая особенность, состоящая в повышенной склонности испытывать беспокойство в самых различных жизненных ситуациях, в том числе и таких, общественные характеристики которых к этому не располагают» (Психологический словарь, М., 1983). Тревожность обычно повышена при нервно-психических, тяжелых соматических заболеваниях, а также у здоровых людей, переживающих последствия психотравмы, и у лиц с отклоняющимся поведением. В целом тревожность является проявлением субъективного неблагополучия личности.
Современные исследования тревожности направлены на различение:
· ситуативной тревожности, связанной с конкретной внешней ситуацией;
· личностной тревожности, являющейся стабильным свойством личности.
С этой целью применяется методика Спилбергера, с помощью которой выделяют состояние тревожности (Т-состояние), характеризующееся объективными, сознательно воспринимаемыми ощущениями угрозы и сопровождающееся возбуждением автономной нервной системы, и тревожность как черта личности (Т-свойство), означающую мотив или приобретенную поведенческую диспозицию, которая предрасполагает индивида к восприятию широкого круга объективно безопасных ситуаций как содержащих угрозу, побуждая реагировать на них Т-состояниями. Из этого следует, что тревожность может как свойство личности выступать в качестве мотива. Тревога и тревожность могут быть рассмотрены в аспекте стресса. В настоящее время сравнительно хорошо изучена первая стадия стресса - стадия мобилизации адаптационных резервов (стадия «тревоги»), на протяжении которой, в основном, заканчивается формирование новой «функциональной системности», адекватной новым, экстремальным требованиям среды (Л.А. Китаев-Смык, 1983). Установлено, что стрессогенные воздействия быстрее, чем у здоровых, вызывают антиобщественные поступки у лиц с психическими аномалиями, поскольку их адаптационные возможности ниже. Тревога и тревожность наблюдаются в рамках большинства психиатрических синдромов: позитивных (продуктивных) психопатологических, в том числе в астеническом, депрессивном, деперсонализационном (расстройство самосознания, проявляющееся ощущением измененности некоторых психических процессов - чувств, мыслей, представлений), растерянности, двигательных расстройств и т.д., - а также в ряде негативных (дефицитарных) психопатологических синдромов. В этой связи небезосновательна гипотеза, что нарушения психики порождают ощущения субъективной дезадаптированности, повышенные по сравнению со здоровыми, переживания страха, неуверенности, беспомощности, уязвимости. Это иногда вызывает уход "в себя" или из общества, от людей («биологический» уход - самоубийство, «социальный» уход - бродяжничество), либо защиту в виде агрессии.
В подавляющем большинстве случаев источники, природа, смысл названных переживаний не охватываются сознанием, особенно у лиц с нарушенной психикой. Наблюдения показывают, что у преступников с психическими аномалиями тревожность выражена сильнее, чем у здоровых из-за их дезадаптированности. Несомненно, что выраженность тревожности у них связана и с самими психическими расстройствами, и обусловлена другими причинами. Одной из причин преступного поведения может являться то, что оно детерминировано неблагоприятными условиями формирования и развития личности в детстве, в родительской семье. Исследование тревожности у преступников, осуществленное В.В. Кулиничем с помощью методики Спилбергера, показало, что у воров тревожность носит ровный характер. Это позволяет многим из них постоянно чувствовать опасность, быть готовым к ней. У убийц тревожность носит характер вспышек, имеет скачкообразную форму, актуализируется в определенных, часто травмирующих ситуациях, что приводит к дезорганизации поведения.
В свете сказанного, криминологический интерес представляют собой выделенные К. Леонгардом в качестве самостоятельного типа тревожные (боязливые) личности из числа акцентуированных. По К. Леонгарду, подобные личности в детстве боятся темноты, собак, боятся других детей, за что последние их дразнят. Это «козлы отпущения», или «мишени», так как сверстники сразу распознают их слабое место. У взрослых тревожность не так бросается в глаза. Такие люди отличаются робостью, в которой чувствуется элемент покорности, униженности, поэтому человек постоянно настороже перед внешними раздражителями. Наряду с этим различают еще ананкастическую робость - внутреннюю неуверенность в себе. Здесь источником робости служит собственное поведение человека, которое все время находится в центре внимания. В обоих случаях возможна сверхкомпенсация в виде самоуверенности и дерзкого поведения, которые бросаются в глаза своей неестественностью. Эмпирические данные показали, что такие психологические особенности, как боязливость, пугливость, страх, когда они субъективно не контролируются, могут стать причиной совершения преступлений (дезертирство, сдача в плен, самовольное оставление части в боевой обстановке и другие воинские преступления). Дерзкое же поведение - это своеобразная психическая компенсация тревоги.
Тревожность наличествует и в отдельных психических болезнях и аномалиях. Она наблюдается при шизофрении, последствиях черепно-мозговых травм, психопатиях. Конфликтность и враждебные действия психопатов во многом связаны со страхом, тревогой, постоянным ожиданием угроз нападения, неприятностей, непонимания, в целом неблагоприятного развития событий. Все это заставляет психопатов все время держать оборону, давать отпор, защищать себя. В социально-психологическом плане это можно охарактеризовать как состояние дезадаптации, при котором ослабляются и искажаются эмоциональные, интеллектуальные и иные психические связи с окружающим миром. Таким образом, агрессивные, насильственные действия своим субъективным источником могут иметь тревожность как состояние или как фундаментальное свойство личности. Тревожность сама является следствием дезадаптированности индивида. Причины дезадаптации следует усматривать в субъективных особенностях по отношению к окружающему миру. Но не следует игнорировать и обратное - отношение микросреды к конкретному человеку. Наблюдения показывают, что к психопатам, алкоголикам, олигофренам даже близкие люди относятся недоверчиво, презрительно, часто выталкивая их из среды нормальных связей и контактов, а это вызывает ответные агрессивные реакции. Поэтому можно утверждать, что тревожность и дезадаптированность лиц с психическими аномалиями имеют объективно-субъективное происхождение, а поведение носит реактивный характер. Рассмотрим роль тревожности в преступном поведении алкоголиков. Эти лица относятся к числу наиболее дезадаптированных. Алкоголь обладает способностью, особенно в психотравмирующих ситуациях, выступать в качестве средства снятия неуверенности, тревоги, неопределенной тоски, плохого настроения, создавая субъективные ощущения адаптированности. Тяга к общению с себе подобными - это стремление преодолеть тревожность и неуверенность. В компании собутыльников алкоголики чувствуют себя нужными, понятыми, принятыми, ощущают общность интересов. Таким образом, алкоголизация представляет собой способ адаптации, обретение своего «Я», преодоление тревожности и неуверенности. Мотивы поведения, связанные с преодолением тревожности, обычно носят бессознательный характер, сознанием не охватывается личностный смысл конкретных поступков. Тревожность также может выступать в качестве причины совершения имущественных преступлений. Противозаконное приобретение денег и других материальных благ помогает снимать тревожность, обрести уверенность. Однако, как и после алкоголя, неуверенность, тревога, непонятное беспокойство наступают вновь. Это особенно хорошо прослеживается на примере клептомании. Этот термин был введен французским исследователем С.С. Маге и обозначает неосознанное безмотивное желание совершить кражу, по природе своей непреодолимое, несмотря на стремление индивида противостоять побуждению. Существуют различные точки зрения на генезис и мотивы клептомании. Авторы психоаналитического направления рассматривают клептоманию как «клапан» для садомазохистских тенденций.
J. Wyrch связывает клептоманию с сексуальными конфликтами и подсознательным стремлением преодолеть что-то запретное. V. Student называет агрессивные тенденции. М.И. Лукомская (1974) предпочитает пользоваться термином «патическая кража», целью которой является не материальная выгода, а сам процесс похищения. Здесь мотивами могут выступать самоутверждение, месть, стремление привлечь внимание и др.
Мотивы могут различаться по содержанию, по степени осознания, но объединяет их то, что все они были мотивами-«суррогатами», замещающими адекватное опредмечивание какой-либо потребности. Важным для понимания механизмов формирования клептомании может оказаться повышение на 1-й и 3-й шкалах профиля ММИЛ, свидетельствующих о механизмах «соматизации тревоги», хотя больные не предъявляют жалоб на соматическое здоровье. «Соматизация тревоги» трансформируется в поиск специфических ситуаций «опредмечивания» тревоги с формированием мотива-«суррогата» в виде клептомании. Таким образом, криминогенность тревожности заключается не только в том, что она включает в себя беспокойство, незащищенность, но и детерминирует специфическое мироощущение, восприятие окружающей среды как неопределенной, чуждой и даже враждебной. Поэтому непонятны и чужды ее нормы, предписания и запреты. Совокупность этих моментов образует тревожность как психологическую черту, формирующую дезадаптированность индивида и его особое отношение к миру. Тревожная личность бессознательно проецирует свои состояния и переживания на среду и воспринимает ее уже враждебной.
Вопросы для самоподготовки:
1. Что такое тревожность и в чем состоит ее отличие от страха?
2. Какие вы знаете методы определения тревожности?
3. В чем состоит криминогенное проявление тревожности?
4. В чем заключаются особенности проявления тревожности у лиц с психическими аномалиями.
5. Дайте характеристику мотивационным механизмам формирования клептомании.
Внушаемость и ее роль в преступном поведении лиц с психическими аномалиями
Внушаемость, по данным ряда авторов, относится к числу тех внутренних обстоятельств, которые активно участвуют в детерминации преступного поведения. Ее криминогенную роль можно проследить при совершении самых разнообразных преступлений: хищений, краж, убийств, хулиганства и др. Она наиболее очевидна в групповом преступном поведении, и можно утверждать, что внушаемость представляет собой одну из психологических основ такого поведения. Внушаемость способствует противоправным действиям несовершеннолетних, часто совершаемым в группе. Внушаемость также наблюдается и при одиночных преступлениях под влиянием каких- либо идей, представлений, имеющих для индивида значительную ценность. Внушаемость может выступать в качестве барьера, препятствующего реализации воспитательных, профилактических усилий, в том числе в деле перевоспитания и исправления осужденных. В этих ситуациях подобные усилия блокируются воздействиями тех лиц, престиж и авторитет которых оцениваются как более предпочтительные. Рассмотрим, что же такое внушение. Внушение представляет собой механизм психологического воздействия на личность, в результате которого субъект усваивает внешние для него побуждения, оценки, формы поведения. Оно является существенным фактором мотивации поведения, в том числе противоправного.
Главные признаки состояния внушения по В.М. Бехтереву:
· некритичность субъекта;
· невозможность произвольной коррекции внушенного содержания.
В настоящее время в литературе дискутируется вопрос о том, существует ли внушаемость как личностная черта. Большинство авторов связывает внушаемость с общей личностной и интеллектуальной незрелостью (В.Н. Куликов, 1972). В клинических исследованиях внушаемость относят к чертам истерической личности (А. Якубик, 1982). Внушаемость также связывают с интеллектуальной недостаточностью, с отрицательным отношением к себе, с неуверенностью в своих силах, низкой самооценкой, определяющими ориентацию в поведении на мнения других людей. Существует точка зрения, что внушаемость является не устойчивой, а относительной (ситуационной) чертой личности, проявляющейся только в соответствующих ситуационных условиях. Исторический опыт показывает, что внушение и внушаемость по отношению к персонифицированным источникам, определенным идеям могут оказывать существенное влияние на поведение не только малых, но и больших групп, охватывать целые страны, побуждать огромные массы людей к совершению противоестественных и преступных действий. Так, в своей книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1994) Э. Фромм проводит анализ личности Гитлера, пытаясь ответить на вопрос, как этот человек сумел стать влиятельной фигурой в Европе, вызывать восхищение и преклонение в своей стране и во многих других странах. В результате своих исследований Э. Фромм пришел к следующим выводам относительно структуры характера Гитлера. Во-первых, все, что говорил и писал Гитлер, выдает его стремление властвовать над слабыми и характеризует его, по мнению Э. Фромма, как садомазохистский авторитарный тип личности. Во-вторых, Гитлер был ярко выраженной «Я-ориентированной» личностью, что проявлялось в явлениях нарциссизма. Он интересовался только собой, только своими желаниями, только своими мыслями. У него наблюдалось полное отсутствие интереса ко всему, что лично ему не могло быть полезным. Замкнутость и холодность Гитлера являлись источниками его суггестивных способностей, вызывая у окружающих страх, смешанный с восхищением. Еще одним фактором, объясняющим суггестивные способности Гитлера, была его непоколебимая уверенность в своих идеях. Дело в том, что человеку необходима система координат, жизненных, ценностных ориентации, некая карта его природного и социального мира, без которой, по выражению Э. Фромма, он может заблудиться и утратить способность действовать целенаправленно и последовательно. Потребностью в системе ценностных координат объясняются факты подверженности человека иррациональным доктринам политического, религиозного или какого-нибудь иного толка. В обстановке социальной и политической неопределенности, как это было в Германии в 20-е годы, люди с достаточно некритичным мышлением обращают свои взоры к фанатику, умеющему ответить на все вопросы, и готовы объявить его «спасителем». Гитлер, будучи блестящим актером, обладал еще одним важным даром - был демагогом, демонстрирующим простоту слога. Он брал факты, подтверждавшие его тезис, грубо лепил их один к другому и получал текст вполне убедительный, по крайней мере, для людей, не отягощенных критической способностью разума. Это был человек, который, перескакивая из одной области знания в другую, ухитрялся благодаря хорошей памяти выстраивать более или менее связные цепочки фактов, специально выуженных из различных книг. И хотя среди его слушателей были образованные и интеллигентные люди, многие из них были загипнотизированы его личностью и потому готовы были не замечать существенных пробелов в его знаниях. Подобны ситуации складываются и в настоящее время, что нередко приводит к формированию различных группировок, в том числе преступных. Преступления под влиянием внушаемости и внушения совершались не только в групповой форме, но и в одиночку, лицами с психическими аномалиями. Так, суггестивные мотивы преступных действий, делающих поведение объективно необоснованным, оторванным от реальных потребностей субъекта, установлены у 7% психопатических личностей (В.В. Гульдан, 1984) и у 40,5% умственно отсталых, больных олигофренией в степени дебильности (О.Г. Сыропятов, 1985). Повышенная внушаемость лиц с психическими нарушениями, чаще всего умственно отсталых, деградировавших алкоголиков, истерических, неустойчивых психопатов, сознательно используется лидерами, отводящими этим лицам роль наиболее уязвимых исполнителей, а то и «козлов отпущения», на которых потом и пытаются свалить основную вину.
В качестве примера преступных действий, совершенных под влиянием внушения, приведем следующее наблюдение (цит. по Ю.М. Антоняну и В.В. Гульдану). «Б., 29 лет, обвинялась в хищении денежных средств. С детства отличалась усидчивостью, прилежностью, исполнительностью. Окончила 8 классов и медицинское училище с отличием. В 23 года вышла замуж, от брака имеет двоих детей. Длительное время жила у родителей мужа, отношения с которыми были конфликтными. Сильно уставала, настроение было подавленным, часто плакала, была раздражительной, плохо спала, похудела. Устроилась работать кассиром в парикмахерскую, намеревалась в последующем работать по специальности. По дороге с работы к Б. на улице подошла женщина, которая сказала ей, что она «плохо выглядит», спросила, где и с кем она живет, где работает, обещала «гаданием» помочь ей. Следующую встречу она назначила в день получения Б. из банка крупной суммы денег. При этом присутствовали соучастницы, две другие женщины, «ассистирующие» лидеру, подтверждавшие ее «возможности». Через 10 дней Б„ получив деньги из банка и отвезя их на работу, отправилась на встречу с этой женщиной. Узнав, что Б. пришла без денег, соучастницы стали требовать деньги, необходимые для «гадания», угрожали ей ухудшением состояния ее здоровья и отношений с мужем. Б. вернулась в бухгалтерию, взяла из сейфа деньги в сумме 10 415 руб. На улице в процессе «гадания» она отдала деньги одной из женщин, после чего все трое скрылись. Была привлечена к уголовной ответственности за хищение.
В период следствия обвиняла себя в случившемся, говорила, что «гадалка» так подействовала на нее своей внешностью и поведением, что она была готова выполнить любое ее приказание. При проведении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (назначенной с целью установления ее вменяемости), а также определения индивидуально-психологических особенностей личности, в частности внушаемости, и того, какое отражение они могли найти в ее поведении при совершении преступных действий, сообщила, что, когда «гадалка» подошла к ней на улице и с участливым лицом осведомилась о ее самочувствии, пообещав помочь, у нее не возникло сомнений в искренности слов «гадалки». В этот момент рядом оказалась женщина, которая была намерена принести «гадалке» за уже оказанную якобы ранее услугу значительную сумму денег. Была так «заворожена» словами «гадалки», что согласилась исполнить ее условия. Первые дни после встречи самочувствие ее улучшилось, в последующие дни она с тревогой чего-то ждала, часто вспоминала о происшедшем с ней, охотно пошла на повторную встречу. При встрече ощущала некоторую тревогу, волнение, а когда она отдала деньги «гадалке», та сказала, чтобы. Б. закрыла глаза и так стояла три минуты. Открыв глаза и не увидев «гадалку», некоторое время считала, что так и должно быть, затем, поняв, что ее обманули, она стала метаться по улице, искать «гадалку» и ее спутниц, но их уже нигде не было. Вернувшись на работу, сообщила о случившемся в милицию. Хорошо помнит все детали событий того периода, свои действия и ощущения. Суждения Б. во многом примитивны. Наивна, доверчива, суеверна, верит во все «истории» и сплетни, которые рассказывают на работе. Запас сведений мал, круг интересов беден, однако она хорошо ориентирована в вопросах практической жизни, понимает противоправный характер и тяжесть инкриминируемого ей деяния. Озабочена своей дальнейшей судьбой, тяжело переживает случившееся, винит себя в излишней доверчивости, раскаивается в совершенном. При исследовании интеллекта в тесте Равена правильно выполнила за 20 минут 30 заданий из 60. Уровень интеллекта невысок (нижняя граница нормы), однако выраженных интеллектуальных расстройств не обнаружено. Справляется с мыслительными операциями сравнения, обобщения, установления причинно-следственных связей. По данным теста ММИЛ, настроение снижено, высокий уровень тревоги, отгорожена, замкнута, чувствительна, ранима. По сравнению со средней линией профиля (7 ОТ) очень низкие (40Т) показатели по 5-й шкале (идентификация с женской социальной ролью), свидетельствующие о стремлении к защищенности, опеке, подчинению. Себя характеризует «очень податливой, мечтательной, уступчивой». Самооценка, уровень притязаний снижены. Решения в семейных проблемах всегда принимает муж, так как «он часто оказывается прав». В тесте Роршаха отчетливые показатели тревоги, сниженного настроения, невысокого интеллектуального уровня. По суммарным данным личностных методик, у Б. выявляются признаки эмоциональной неустойчивости, повышенная тревожность, низкая самооценка, трудность принятия самостоятельных решений, невысокий интеллектуальный уровень, недостаточность прогнозирования возможных последствий своих действий, особенно в стрессовых ситуациях, внушаемость, пассивная подчиняемостъ субъективно авторитетным лицам. Перечисленные признаки складываются в патопсихологический синдром, в который наряду с указанными патохарактерологическими чертами входят и нормально психологическая доверчивость и мягкость, и гиперсоциальные установки личности. Криминогенностъ синдрома связана с рядом признаков, ведущим из которых является внушаемость. Экспертная комиссия пришла к заключению, что Б. психическим заболеванием не страдает. В период правонарушения она не обнаруживала признаков и какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельность, могла отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. По судебно-психиатрической оценке, Б. вменяема относительно содеянного, так как медицинских предпосылок невменяемости в этом случае не имеется. Вместе с тем, выявленные при обследовании патохарактерологические особенности личности Б., и прежде всего внушаемость, нашли отражение в ее поведении при совершении преступления, в процессе формирования суггестивного (внушенного) мотива противоправных действий. Свойственные ей особенности личности, психическое состояние, в котором Б. находилась при совершении преступления, ограничивали ее способность предвидеть возможные последствия своих действий и оказывать активное сопротивление внушающему воздействию со стороны соучастников». Как уже было сказано выше, повышенная внушаемость лиц с психическими нарушениями сознательно используется лидерами преступных групп. Наиболее криминогенными в этом плане являются сочетание внушаемости и трудности осмысления событий, неспособности к прогнозированию возможных последствии своих действий, внушаемости и демонстративности; Стремление произвести впечатление на окружающих; внушаемости и агрессивности; внушаемости и отсутствия самостоятельных нравственных ориентиров. Повышенная внушаемость олигофренов используется и органами следствия. Зарегистрирован ряд уголовных дел, связанных с совершением тяжких преступлений, убийствами, сопряженными с изнасилованиями, совершенными в условиях, трудных для расследования, когда олигофрены в течение следствия давали признательные показания. На более поздних этапах следствия выяснялась непричастность этих лиц к содеянному. Единственной гарантией от ошибок в этих случаях может стать участие адвоката на начальных этапах следствия и проведение тогда же комплексных психолого-психиатрических экспертиз. Внушаемость как личностная черта может претерпевать, при особых обстоятельствах, удивительные превращения. Внушаемость психопатических и акцентуированных личностей, лиц с психопатоподобными расстройствами способствует возникновению не только суггестивных форм поведения (пассивной подчиняемости, имитации, конформизма), но и появлению противоположных психических и психопатологических новообразований (стойких, некорригируемых идей и представлений). На парадоксальную связь внушаемости и паранойи обратил внимание Е. Блейлер. Парадоксальное сочетание внушаемости и упрямства обнаружено у психопатических личностей с признаками инфантилизма.
Однако психологические механизмы связи между внушаемостью и возникновением стойких сверхценных идей остаются неизученными. Ответ на вопрос может быть прояснен при клинико-психолого-криминологическом изучении группы лиц, участвующей в работе религиозной секты «пятидесятников», среди которых были практически здоровые, душевнобольные, психопатические и акцентуированные лица. Психолого-психиатрическая экспертиза показала, что формирование устойчивой патологической системы отношений на основе внушения и внушаемости происходило следующим образом:
· набор приемов привлечения внимания и интереса, рассчитанных на доверчивость аудитории (диагностика и лечение на расстоянии, по фотографии, розыск преступников);
· использование повышенного интереса окружающих к восточной культуре, философии, развитию своих психологических способностей путем специального тренинга;
· детально разработанный «имидж», в котором все имеет значение (внешний облик, легенда и т.д.);
· ненароком предъявляемые «вещественные доказательства»: рекомендательные письма, фотографии с известными лицами, книги с дарственными надписями известных писателей, ученых;
· использование элементов так называемой эмоционально-стрессовой терапии, которые применяют и профессиональные психотерапевты. Однако цель психотерапевтов заключается в разрешении внутренних конфликтов пациента, в увеличении числа «степеней свободы» внутренне мотивированного поведения.
Мотивы руководителей религиозной секты сводились к самоутверждению, борьбе за первенство и власть в неформальном объединении, корысти. Целями же их действий были манипулирование окружающими, использование людей с психическими аномалиями для собственного самоутверждения, выкачивание денег.
Эмпирические данные показывают, что лидером преступной группы может стать и психически больной человек. В этих случаях наибольший интерес представляют межличностные отношения в этой группе, так как они вскрывают механизмы группового взаимодействия, перестраивающего структуру и иерархию мотивов его участников. В преступной группе с мощным суггестивным воздействием межличностные отношения строятся в соответствии с требованиями лидера, его болезненными притязаниями, нарушенным мышлением и парадоксальными эмоциональными реакциями. Окружение душевнобольного лидера начинает повторять его болезненные неологизмы, копировать разорванность его речи, воспринимает и транслирует идеи величия, избранности и другую психопатологическую симптоматику. Таким образом формируется и поддерживается патология отношений, патология общения. Носителем патологии является уже не один больной человек, а довольно большая группа лиц, среди которых многие формально психически здоровые люди. В психиатрии описаны случаи индуцированного бреда, в том числе и ведущие к совершению групповых общественно опасных действий. То, что больной человек становится лидером группы, кажется абсурдным и противоречит житейским представлениям о психических заболеваниях и социальных отношениях. Тем не менее доминирование общей идеи, некорригируемая убежденность в своей исключительности, патологичность мышления и эмоциональной сферы, маскируемая парадоксальностью и афористичностью высказываний, для внешнего наблюдателя могут складываться в облик необычности, силы, стойкости, который может оказаться привлекательным для определенной категории лиц. Что касается лидеров группы, то власть над окружающими становится для них привычной, в нее столько вложено, что они сами начинают верить в свои особые способности, особое предназначение. И когда кто-то пытается разрушить сложившуюся систему отношений, создается потенциальная возможность совершения преступлений. И не случайно, а закономерно, что эти группы порождают тяжкие, насильственные преступления.
Подведем некоторые итоги. Исследование криминогенных черт личности преступников с психическими аномалиями позволяет сделать некоторые важные выводы теоретического характера и объяснить преступное поведение таких лиц. Тревожность, агрессивность, жестокость, конфликтность, ригидность и другие черты преступников с психическими аномалиями тесно связаны с нарушениями личности, восприятия, памяти, мышления, умственной работоспособности, что приводит к образованию нового системного качества - дезадаптированности таких субъектов, их отчуждению от общества, малых социальных групп и их ценностей. Отчуждение в основном проявляется в общении. Психологические последствия отчуждения выражаются в отсутствии эмоциональных контактов с людьми, специфическом восприятии окружающего мира как чуждого и враждебного личности, разрыве между ее ожиданиями, желаниями и действующими социальными нормами, чувстве изоляции, одиночества, что может приводить к совершению правонарушений. Отчуждение, охватывая важные стороны жизни человека, становится причиной его дезадаптации - несовпадения целей и ценностей ориентации группы и личности, когда человек в силу разных причин не может или не умеет полностью усвоить групповые нормы. Дезадаптация может быть охарактеризована и как состояние личности, в том числе вызванное расстройствами психической деятельности. Преступники с психическими аномалиями - это наиболее отчужденная часть преступной среды, причем в отношении некоторых из этой среды можно говорить и о социальной отчужденности. Это прежде всего преступники-олигофрены, а также те, которые ведут бездомное существование и не соблюдают правил личной гигиены. Среди них велика доля лиц с низким уровнем образования, квалификации, не имеющих семьи. Дезадаптация, отчужденность преступников с психическими аномалиями приводят к тому, что они слабо усваивают нормы и правила, регулирующие поведение людей. Это может приводить к формированию в целом негативного отношения к среде и ее ценностям, к ощущению враждебности окружающего мира. В наибольшей социальной изоляции находятся преступники с психическими аномалиями, которые продолжительное время ведут бездомное существование. Здесь к двум достаточно мощным дезадаптирующим факторам - совершению преступлений и наличию расстройств психики - присоединяется третий - длительные скитания, отсутствие постоянного места жительства и работы, элементарных привязанностей и контактов. Исследования, проведенные Н.А. Орловым, показывают, что среди этой группы особенно велика доля тех, кто имеет низкий уровень образования и производственной квалификации (а значительная часть вообще не имеет ее) и никогда не создавали собственную семью; многие из них страдают соматическими заболеваниями. Все это позволяет утверждать, что действительное исправление и перевоспитание такой категории лиц недостижимо.
Дезадаптация, отчужденность преступников с психическими аномалиями, ощущение враждебности окружающего мира способны породить ответную агрессию как способ защиты от чаще всего воображаемого нападения, что, как правило, и лежит в основе мотивации многих тяжких преступлений против личности. Социальная изоляция правонарушителей с психическими аномалиями от нормальных контактов в микросреде обычно приводит к тому, что они ищут признания среди подобных себе. Это выражается в разрыве или значительном ослаблении общественно полезных связей с семьей, трудовыми коллективами и т.д. и уходе в первичные группы антиобщественной направленности, что особенно характерно для алкоголиков и наркоманов. Такие обстоятельства могут явиться одной из причин существования групповой преступности, особенно если рассматривать группу как общность, в которой личность получает возможность проявить свою индивидуальность, ощущает поддержку и признание.
Преходящие ситуационные расстройства психоэмоциональной сферы
Известно, что эмоционально-стрессовые воздействия, в зависимости от возраста и других факторов, могут иметь положительное и отрицательное значение. Приятные и неприятные переживания, неизбежные в повседневной жизни, способствуют адекватному формированию и совершенствованию личности, однако необычные, внезапные и сильные эмоциональные раздражители у многих людей или у одного и того же человека, но в разное время, могут вызывать кратковременную или продолжительную преходящую дезорганизацию психической деятельности и поведения. Формирующая и дезорганизующая роль эмоций особенно ярко выступает при ослаблении устойчивости и повышении чувствительности нервной системы и психической сферы, а также в периоды возрастных кризов, Обычно в кризисных ситуациях, когда человек не может уклониться от решения возникающих проблем, он переживает, ищет выхода из создавшегося положения и таким образом приобретает полезный опыт приспособления.
Однако нельзя не отметить, что у некоторых лиц, менее интеллектуально и эмоционально устойчивых, нагромождение трудностей в совокупности с дополнительным психогенным, соматогенным ослаблением нервно-психической сферы нередко ведет к дезорганизации поведения, невротизации, патохарактерологическому развитию или к психическому заболеванию. Вполне психически нормальные и здоровые люди в зависимости от возраста, пола, особенностей личности и психического состояния могут переживать состояние необычайного эмоционального стресса (с изменением психических функций и поведения), вызванного индивидуально-экстремальными эмоциогенными воздействиями. В таких случаях у многих людей наблюдаются единичные зрительные, слуховые и другие обманы восприятия окружающего, тревожное фантазирование, искажение образов и содержания воспоминаний, бессвязность мыслей и речи, доминирующие и сверхценные мысли, неадекватные обстоятельствам, ошибочные суждения, па-ралогичные умозаключения, повышенная внушаемость и самовнушаемость, кратковременные навязчивости и фобии, снижение сообразительности, понимания ситуации, апатия, падение уровня правильной ориентировки, фрустрации и отчаяния (Н.Е. Бачериков и др., 1995). В результате перечисленных психических изменений в поведении наблюдаются растерянность, дезорганизация и хаотичность движений, непродуктивность активности, агрессия, регрессия (примитивные, инфантильные формы поведения - неприличные жесты и т.п.), суицидные мысли и поступки. Перечисленные эмоционально-стрессовые воздействия и связанные с ними переживания и поступки нередко дезорганизуют поведение и ставят человека в неблагоприятные условия, приводя к тяжелым последствиям. В отличие от патологических реакций их называют преходящими ситуационными расстройствами. Этот термин следует понимать лишь как часть ситуационного поведения человека, включающую ограниченный спектр психических проявлений, которые характеризуются более значительной остротой и большей интенсивностью, несоответствием обычным социальным нормам поведения, но возможностью их возникновения у любого человека в трудных ситуациях. Фактически речь идет о физиологическом аффекте различной интенсивности и продолжительности с неполной адекватностью и контролируемостью поведения из-за аффективного сужения сознания. Аффект - это внезапно возникшее сильное душевное волнение, которое является одним из видов эмоциональных состояний и проявляется острой реакцией на психоэмоциональный стресс. С точки зрения систематики эмоциональных состояний, это физиологический аффект, проявления которого обычно исчезают спустя несколько часов или дней. Е. К. Краснушкин (1928), В. А. Гиляровский (1946), Г.К. Ушаков (1978) и другие исследователи указывали на большое разнообразие внешних проявлений реакций на эмоциональный стресс. В Международной классификации болезней (МКБ) 9-го пересмотра (1982) они были объединены в четыре основные группы:
· с преобладанием эмоциональных нарушений (состояния паники, возбужденности, страха, депрессии и тревоги);
· с преобладанием нарушения сознания (амбулаторный автоматизм, или фуга); с преобладанием психомоторных нарушений (состояние двигательного возбуждения или заторможенности);
· другие смешанные и неуточненные непсихотические нарушения (в рамках острой реакции на стресс).
Из приведенной классификации следует, что для всех стрессовых реакций характерны неупорядоченное поведение, аффективное сужение сознания и аффективное мышление, то есть шоковая дезорганизация психических функций и поведения. В таких случаях наиболее вероятны состояния растерянности, бестолковой активности, психомоторного возбуждения, заторможенности или состояния со смешанной симптоматикой. Их отграничение от патологических реактивных состояний очень затруднено.
Физиологический аффект - состояние повышенного душевного волнения - в Научно-практическом комментарии к Уголовному кодексу Украинской ССР (1978, ст. 95) определялся как «... состояние физиологического аффекта, представляющего собой кратковременную интенсивную эмоцию, занимающую господствующее положение в сознании человека, которое в значительной мере ослабляет способность лица отдавать отчет своим действиям, а также руководить ими». По данным Н.Е. Бачерикова с соавторами, в состоянии физиологического аффекта лица мужского пола в 86% случаев совершали суицидные попытки, в 14% - агрессивные поступки. Об отсутствии патологического компонента в этих реакциях можно судить по целому ряду субъективных и объективных признаков. Так, после аффективной разрядки уже в первые часы пациенты дают полный отчет о случившемся с сохранением памяти, критической оценки, проявляя чувство раскаяния. Некоторые совершают свой поступок по типу реакции короткого замыкания («внезапно сверкнула мысль, сделал и тут же одумался, но было уже поздно»). При обследовании у них не наблюдалось психопатологической и соматоневрологической симптоматики вследствие перенесенного эмоционального стресса. Наиболее частыми причинами эмоционально-стрессовых реакций были конфликты в интимно-личностных отношениях (измены, ссоры и т.п.), затем - необоснованные обвинения в неблаговидном поступке (краже и т.п.). Но способствовали этому проявлению акцентуация личности (вспыльчивость, обидчивость, мнительность и др.).
Таким образом, основными проявлениями физиологического аффекта являются:
· кратковременные и бурно протекающие эмоциональные состояния (вспышки);
· внезапное возникновение в ответ на какой-то сильный, значимый для личности, внезапно возникающий раздражитель;
· резко выраженные мимика, пантомимика (речь, плач, бледность лица, коронароспазм и т.д.).
В настоящее время физиологический аффект в юриспруденции рассматривается как смягчающее вину обстоятельство (Гл.V, ст.40, п.4 УК Украины, 1996 г.). Классический физиологический аффект состоит из трех очерченных фаз:
· первая фаза, обычно наступающая у обвиняемых в ответ на противоправные действия потерпевшего, характеризуется ощущением субъективной безвыходности из сложившейся ситуации, а также субъективной внезапностью наступления аффективного взрыва;
· вторая фаза, или фаза аффективного взрыва, характеризуется двумя основными признаками: частичным сужением сознания (с фрагментарностью восприятия и доминированием значимых переживаний) и нарушениями деятельности (снижение контроля и опосредованности действий вплоть до двигательных стереотипов);
· третья фаза - постаффективная, основным признаком которой является наличие психической и физической астении.
Отдельно выделяется кумулятивный аффект (Ф.С. Сафуанов, 1997), основное отличие которого от классической физиологии аффекта состоит в том, что первая фаза обычно растянута по времени (от нескольких дней до нескольких месяцев и даже лет), в течение которого развивается более или менее длительная психотравмирующая ситуация, обуславливающая накопление эмоционального напряжения у обвиняемого.
По данным С.П. Бочаровой (1996), при установлении физиологического аффекта необходимо учитывать следующие факторы:
1) какие отношения складывались между потерпевшим и обвиняемым, а именно - между ними не должно быть предварительных длительных конфликтных отношений;
2) насколько действия потерпевших были значимы для обвиняемых;
3) человек не должен находиться в сильном алкогольном опьянении. Если констатировано сильное алкогольное опьянение (5% алкоголя в крови и более) или наркотическое отравление, то эти случаи рассматриваются психиатрами на предмет установления патологического аффекта.
Эмоциональные состояния, относимые к ситуациям сильного душевного волнения
Первым к состояниям сильного душевного волнения следует отнести физиологический аффект, характеристика которого дана была нами выше.
Второй вид эмоционального состояния, относимый к ситуациям сильного душевного волнения, носит название (по данным С.П. Бочаровой) повышенное психоэмоциональное возбуждение, оказывающее существенное влияние на сознание и поведение. Его еще называют иногда аффективным состоянием, для которого характерно следующее:
· более длительное по времени, чем физиологический аффект (может протекать несколько часов и даже дней), что способствует кумуляции эмоционального напряжения, которое в силу взаимодействия определенных личностных особенностей и ситуативных воздействий не находит ответной реакции. Механизм переживаний преимущественно заключается в «терпении» (иногда длительностью до нескольких лет). В результате эмоциональное возбуждение достигает очень высокого уровня - большего, чем при кумулятивном аффекте.
На этом фоне даже незначительные, иногда условные, фрустрирующие воздействия могут вызвать пик эмоционального возбуждения, нарастание которого обычно более сглажено, чем у эмоционального взрыва при физиологическом или кумулятивном аффекте. Однако 2-я и 3-я фазы эмоций сходны с течением таковых, наблюдаемых при классическом физиологическом аффекте;
· при перемене ситуации повышенное эмоциональное возбуждение может постепенно разрядиться или закончиться аффектом.
В настоящее время такое состояние учитывается судом как смягчающее вину обстоятельство, потому что в этом состоянии нарушается память, мышление, наблюдаются хаотичность действий, нарушение координации, а также способность отдавать себе отчет в содеянном.
Третий вид эмоционального состояния, связанный с сильным душевным волнением, - это стрессовые состояния, или состояния повышенного эмоционального напряжения, оказывающие существенное влияние на сознание и поведение. Первая стадия протекает аналогично первой фазе эмоционального возбуждения: происходит кумуляция эмоциональной напряженности, однако эмоции, напряжение после каждого очередного фрустрирующего воздействия не сбрасываются, а все более нарастают и переходят во вторую фазу, которая не несет взрывного характера, а имеет вид так называемого «плато» интенсивного эмоционального напряжения. При этом сужение сознания выражается не столько в фрагментарности восприятия, сколько в доминировании аффектогенной мотивации, носящей сверхзначимый, сверхценный характер и обуславливающей затруднения в осмыслении и понимании окружающего. Третья стадия характеризуется выраженным психическим истощением. Это бурное эмоциональное состояние, которое возникает на внезапные изменения окружающей обстановки (дома, на производстве, в транспорте) и характеризуется нарушением психических функций, памяти, внимания, координации движений, суженным полем внимания.
Состояние повышенного эмоционального напряжения, или стресс, является промежуточным состоянием между аффектом и повышенным эмоциональным возбуждением, которое длится больше по времени, чем аффект, но меньше, чем состояние повышенного эмоционального возбуждения. Оно также учитывается судом как смягчающее вину обстоятельство. Кроме физиологического аффекта необходимо выделять и так называемые адаптационные реакции, возникающие вследствие кумуляции длительных отрицательных эмоций, приводящих к аффективным вспышкам на фоне истощения центральной нервной системы. Адаптационные реакции, в отличие от стрессовых, более длительны и менее интенсивны по своим внешним проявлениям. В Международной классификации болезней 9-го пересмотра они определены как легкие или преходящие непсихотические расстройства длительностью от нескольких дней до нескольких месяцев, обратимые, тесно связанные во времени и по содержанию с психотравмирующими ситуациями, вызванными такими событиями, как тяжелая утрата, миграция или разлука, то есть фактически имеют патологический характер. Однако относить их к патологическим проявлениям нет никаких оснований, так как по своим психическим проявлениям они не выходят за рамки нормы, лишь более явственно и длительно акцентируют присущие конкретному человеку особенности психологического реагирования на трудные ситуации. Это реакции недостаточной адаптации, проявление ее пониженных возможностей.
Адаптационные реакции описаны у только что призванных на военную службу (В.П. Осипов, 1934; Н.Н. Тимофеев, 1962 и др.), у попавших в боевую обстановку военнослужащих (В.А. Гиляровский, 1946; С.Н. Давиденков 1949, 1963), у беженцев, лиц, оказавшихся в заключении, у студентов 1-2 курсов вузов (Н.Е. Бачериков, М.П. Воронцов, Э.И. Добромиль, 1988) и других лиц, оказавшихся в непривычных условиях быта, учебы и работы.
В группе адаптационных реакций выделяют кратковременные и затяжные депрессивные реакции (реакции горя и т.п.), другие эмоциональные расстройства (беспокойство, страх, тревога) с преобладанием нарушения поведения и реакции смешанного типа. Однако на практике наблюдается значительно большее разнообразие переживаний и поведения, связанных с новизной или тяжестью определенных условий и обстоятельств, причем это зависит от психологических особенностей конкретного человека, личностной значимости новой жизненной ситуации, установки на ее преодоление или уход от нее. Таким образом, основными проявлениями адаптационных реакций являются изменения эмоциональной и мыслительной сфер, а затем и поведения. В эмоциональной сфере отмечаются снижение или неустойчивость настроения, склонность к аффективным или депрессивным реакциям, раздражительность, обидчивость и другие изменения эмоционального состояния, а в мыслительной сфере - склонность к искаженному истолкованию поведения, разговоров окружающих, к образованию негативных сверхценных суждений. Соответственно этому меняется и поведение: появляется придирчивость к словам и поступкам окружающих, повышается уровень агрессивности или замкнутости с тяжелыми внутренними переживаниями.
Степень выраженности и длительность изменений адаптационного типа зависят от целого ряда факторов, к которым в первую очередь можно отнести особенности характера (чаще у акцентуированных, психопатических и невротизированных личностей), необычность и трудность новой ситуации, положительную или отрицательную личностную установку на адаптацию и преодолнение трудностей, наличие или отсутствие близких или знакомых, а также степень доброжелательности окружающих. При неблагоприятных обстоятельствах адаптационный период может продолжаться длительное время, сопровождаться острыми аффективными реакциями и перейти в болезненное состояние. Существенное значение в генезе стрессовых и адаптационных реакций имеют моральные факторы и личностная направленность. Так, по данным Н.Е. Бачерикова с соавторами, у ряда лиц в прошлом были судимости за хулиганство и другие антиобщественные поступки, злоупотребление алкогольными напитками, употребление наркотиков или других одурманивающих средств, беспорядочный образ жизни, асоциальные установки. В целом, у 25,2% обследованных ранее наблюдались различные отклонения в моральной сфере, которые давали о себе знать и в последующем поведении. В дополнение к сказанному следует подчеркнуть, что во всей группе обследованных преобладали лица со стеническим, экстравертированным характером, то есть активные, с яркими внешними аффективными проявлениями. Перечисленные данные дают определенные представления об особенностях личности, способствовавших возникновению преходящих ситуационных расстройств на различные внешние трудности. Однако они проявляются не сами по себе, а во взаимодействии с определенными факторами внешней среды, конкретной жизненной обстановки, в которой человек вынужден находиться в настоящее время. В любой аффективной реакции, в любом поступке находят отражение и привычная форма реагирования, обусловленная характерологической и нравственной сторонами личности, и индивидуальное значение воздействующего раздражителя. Следовательно, для полного понимания указанного явления необходимо изучение и конкретных причин психической декомпенсации. Как уже указывалось, острые стрессовые реакции обычно являются следствием внезапного и сильного эмоционального воздействия. Напротив, при адаптационных реакциях обнаруживается не только недостаточность адаптационных механизмов, но и отрицательное личностное отношение к ситуации, которое неизбежно сопровождается неприятными эмоциями, эмоциональным напряжением. Имеет значение уровень интеллектуального развития, способность реальной оценки ситуации и умение контролировать эмоциональные проявления.
|