Содержание
Введение
1. Далматинские города – государства в период VI – XII вв.
1.1 Этнический состав, социальная структура, хозяйственное развитие
1.2 Политическая обстановка
1.3 Городское управление
2. Сплит, Задар, Шибеник, Трогир в XIII-XVII вв.
2.1 Городская жизнь
2.2 Социальная структура
2.3 Ремесло и промыслы
2.4 Торговля
2.5 Городское управление
2.6 Политическая обстановка
3. Дубровник
3.1 Обособление Дубровника
3.2 Формирование республики
3.3 Взаимоотношения с Османской империей
Заключение
Список источников и литературы
Введение
Отечественная и зарубежная историография характеризуется значительным интересом к истории средневековых городов. В середине XX в. в России началось изучение городов, расположенных на восточном побережье Адриатического моря – в Далмации. Историками-далматинистами была проделана масштабная работа, в ходе которой были рассмотрены важнейшие социально-экономические аспекты средневековой городской истории – особенности и характер форм городской собственности, ремесло, торговля, специфика социальной структуры, взаимоотношение с деревней, а также аспекты политического развития[1]
. Большой вклад в исследование далматинских средневековых городов внес М.М. Фрейденберг, автор многих работ по проблемам истории города и деревни в феодальной Далмации. В своем исследовании «Деревня и городская жизнь Далмации XIII-XV вв.» (1972) М. Фрейденберг обращается преимущественно сельским проблемам, особенно к истории пригородной деревни, которая развивалась в непосредственной близости к городу. Книга строится на использовании сельских судебников, городских статутов из Задара, Шибеника, Сплита, Трогира, нотариальных актов, судебных протоколов. В книге дается обстоятельная характеристика присущей Далмации системы феодальной эксплуатации, рассматриваются общинные связи далматинской деревни, проанализирована система поземельных отношений – колонат и кметство. В главе «Городская жизнь» дан качественный обзор средневекового далматинского города–коммуны: рассмотрена социальная структура, исследовано развитие ремесла, промыслов и торговли, а также проанализировано их взаимное влияние, представлена политическая обстановка, в которой протекала жизнь далматинцев в XIII-XIV вв.
Немалое значение для исследования далматинских городов имеет монография М.М. Фрейденберга «Дубровник и Османская империя» (1989), в которой автором рассматривается тысячелетняя история крупнейшего городского центра Далмации во всём её многообразии[2]
. В этой книге подробно исследованы такие проблемы как происхождение города, его славянизация, социальная структура, экономика, повседневная жизнь горожан, внешняя политика; также уделено внимание выдающимся гражданам Дубровника и его культуре. Особенное внимание М.М. Фрейденберг уделяет анализу обстоятельств, способствовавших историческому обособлению Дубровника от Далмации, его государственному развитию и многолетнему процветанию. К этой же теме М.М. Фрейденберг обращается в статье «Средневековые города Далмации: исторические судьбы» (1982). В статье рассмотрено развитие далматинских городов-коммун, единообразие которого исчерпало себя к началу XV в.[3]
, а также сформулированы причины, позволившие Дубровнику отстоять свою независимость от посягательств Венеции, причем главный акцент сделан именно на характеристике Дубровника. Как указывает М.М. Фрейденберг: «… Ни один из других далматинских городов не создал независимого государства, не вступил в дипломатические отношения со всей Европой и не выстроил флота, в экипажах которого было занято до пяти тысяч гребцов и матросов (т.е. почти половина мужского населения республики…). В те годы, когда процветание Дубровника достигло зенита, остальные центры побережья превратились в захолустные городки с остановившейся торговлей и застойным бытом. XVI век оказался временем апогея для Дубровника и хронической стагнации для остальных далматинских коммун»[4]
. В книге «Ранне-феодальные государства на Балканах VI-XII вв.» под редакцией Г.Г. Литвинова прослеживается зарождение и развитие государственности у славян Балканского полуострова в период распада Восточно-римской империи. Отдельная глава посвящена далматинским городам, исследовано их образование, состав населения, межэтнические связи, социально-экономическая, общественно-политическая структура. Особенное внимание при этом уделено античному наследию городов, проведена аналогия между раннесредневековым далматинским городом и античным полисом. Важным источником, содержащим сведения о происхождении далматинских городов, является сочинение византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», составленное в 948 – 952 гг. как поучение для сына императора Романа. В трактате подробно повествуется о захвате и разрушении славянами г. Салона, беженцы из которого основали по соседству современный Сплит, г. Эпидавр, бывшие жители которого основали Раусий (Дубровник); описано поселение хорватов на далматинской территории. Также в своем сочинении Константин Багрянородный сообщает сведения о взаимоотношениях далматинских городов с Хорватским княжеством и Византией. Сохранился документ, закрепляющий автономию Трогира венгерским королем Коломаном, - так называемый Трогирский диплом (1107 г.). Трогирский диплом дает представление о сложившемся к 12 веку политико-административном устройстве города и характере его взаимных обязательств с сувереном. Считается, что Сплит и Задар получили аналогичные привилегии, не дошедшие до нас. Особый интерес представляет труд Фомы Сплитского - архидиакона местной церкви. Фома родился в Сплите в 1200 (или в 1201) году. В начале 20-х гг. он учился в университете в Болонье. После возвращения в Сплит в 1223 г. Фома исполнял должность городского нотария, о чем свидетельствует его подпись под рядом городских официальных документов, а в 1228 г. занял место каноника сплитского капитула. В 1230 году Фома стал архидиаконом. Его сочинение, задуманное как история сплитской ариепископии с древнейших времен, оказывается гораздо шире заявленным самим автором темы, и помимо краеведческих сюжетов охватывает историю Далмации, Хорватии и Венгрии с ранней древности до середины XIII в. Труд Фомы, составленный в жанре западноевропейского хроникального историописания, отмеченный авторской индивидуальностью как в подборе и интерпретации источников, так и в оценках исторических персонажей и событий, является первым дошедшим до нас примером подобного сочинительства в хорватских землях и первым созданным на этой территории произведением, авторство и датировка которого устанавливается вполне надежно. Годы жизни Фомы совпадают со временем утверждения в городах Далмации порядка коммунального самоуправления, борьбы хорватских князей и за эти города, и вообще за влияние в хорватских землях, которые находились тогда под суверенитетом венгерского короля. Фома не раз отстаивал интересы города перед венгерскими королевскими особами, а в 30-е гг. XIII в. он находился в центре движения за укрепление в Сплите коммунального режима и даже был его лидером. Благодаря деятельной вовлеченности Фомы в социокультурные процессы своей эпохи и глубоким личностным переживаниям связанных с ними событий, сочинение сплитского архидиакона, в большей мере, чем другие источники, отразило те ключевые моменты истории средневековой Далмации, которые в конечном счете определили особенности развития ее городской культуры и городского самосознания — славяно-романское культурное взаимодействие и славянизация, с одной стороны, и становление коммун — с другой[5]
. До наших дней дошло множество документов, дающих представление о жизни далматинских городов: статуты или городские конституции, определяющие административный строй, гражданское и уголовное право; нотариальные акты, донесения иностранных чиновников, послов.
Целью данной работы является анализ развития далматинских городов в эпоху средневековья.
Основные задачи:
1. исследовать этнический состав и социальную структуру далматинских городов - коммун;
2. охарактеризовать органы городского управления;
3. изучить внешнеполитическую обстановку и оценить её влияние на хозяйственную жизнь городов, на городскую автономию;
4. исследовать развитие ремесла, промыслов и торговли городов и округи;
5. выяснить причины обособления Дубровника и образования Дубровницкой республики, проследить её расцвет и упадок.
1. Далматинские города–государства в период
VI – XII вв.
Далмация – одно из старейших региональных и географических образований Европы – расположена на восточном побережье Адриатического моря. В древности Далмацию населяли иллирийские племена. В III - I вв. Римская империя утвердила свою власть над Далмацией. Столицей римской провинции Далмация был город Салоны. С VI в. Далмация находилась под властью Византии.
Около 614 г. очередная волна славянских вторжений докатилась до Центральной Далмации. Далматинские города при этом пострадали в неодинаковой степени. Одни, как Задар или Трогир, устояли под натиском врагов и уцелели, другие, как Салона и Эпидавр, были захвачены и разрушены, а часть их жителей сбежала. Основанные этими беженцами города (Сплит – салонитанцами; Рагуза, будущий Дубровник, – эпидавранами) были выстроены совершенно заново. Эти события нашли отражение в трактате Константина Багрянородного: «… славяне, они же авары… овладели крепостью Салона. Поселяясь там, с той поры они начали понемногу разорять ромеев… уничтожали их и овладевали их землями. Прочие же ромеи находили спасение в крепостях побережья и доныне владеют ими»[6]
.
После сокрушительного разорения начался новый этап в истории далматинских городов. И старые и заново отстроенные города населяли в VI-VIII вв. потомки римлян и романизированные местные жители[7]
. В IX-X вв. общепризнанная ситуация для Далматинского побережья – романский город и славянская округа. Затем наступило время этнического симбиоза, смешанных браков, прилива в города славянского населения[8]
. По отношению к Дубровнику установлено, что уже около 1200 года славянский элемент в нем был весьма значительным, а в состав верхнего слоя города (патрициата) славяне проникли еще до 1100 г. Сплит уже в XII в. был по преимуществу хорватским городом, а Трогир стал хорватским уже в XI в. Таким образом, большинство исследователей называет XII век временем, когда произошла окончательная славянизация далматинских городов[9]
.
Отчетливо различимы две формы взаимосвязей города и округи – сселение окрестных жителей в город и обратное движение горожан на пригородные земли в качестве их собственников и землевладельцев. Существовал, видимо, и третий канал отношений, когда крестьянин, не переезжая ни внутрь города, ни под защиту его стен, но продолжая жить у себя в селе, тем не менее, имел статус горожанина, принимая участие во всех городских делах[10]
. Хозяйство городов в эти столетия развивалось своеобразно. Импульс к оживлению экономики дали не ремесла, а промыслы. Три из них, по общему мнению, являются древнейшими. Это – выпарка соли из морской воды, рыболовство и мореходство. Наименее «городским» промыслом было мореходство – им занимались все, лодки строились в любой прибрежной деревне[11]
. Жители раннего города бережно хранили античные навыки разведения лозы, оливы и других садовых культур. Города получили возможность стать центрами интенсивного земледелия еще и потому, что славянское население в VII-VIII веке еще не знало местных культур – оно было преимущественно хлебопашеским или скотоводческим. Города в этих условиях становились пунктами обмена вина, масла и смокв на хлеб и мясо.
Промыслы и интенсивное земледелие превращали города в рыночные центры. Ремесленное же развитие городов (кроме Дубровника) запаздывало, исключая строительное дело[12]
. Социальная характеристика раннесредневекового города сложна. Источники свидетельствуют лишь о наличии в городе его «лучших людей», «знатных» (nobiles). Имелись в составе городского населения и рабы, которые были заняты в основном в сельскохозяйственном производстве.. В основной массе горожан как в X-XI вв., так и в XII – первой половине XIII в. не прослеживаются иные градации, кроме владельческих и профессиональных. В социальном смысле средний слой горожан (будущие «пополаны») был сравнительно однородным, и эта однородность сыграла значительную роль в развитии городских институтов. Именно это обстоятельство обеспечило относительно равномерное созревание, а затем и фиксацию городского права, обусловило потребность в регулярном делопроизводстве, а затем и функционирование устойчивых городских учреждений. Этому не противоречит тот факт, что городские учреждения в своем окончательном виде после 1250 г. получили не пополанский, а аристократический характер. Особенность далматинских коммун в том и заключалась, что городская знать, монополизировавшая коммунальную администрацию, являлась силой, не созданной (даже частично) за счет внешних, иногородних элементов, а выросшей внутри города и поэтому органически связанной со всем городским строем[13]
.
1.2 Политическая обстановка
В X в. Далмация находилась под властью двух сил – под юридическим верховенством Византийской империи и фактическим господством Хорватского княжества, с 925 г. ставшего королевством. С XI века в жизнь Далмации вторгается новая сила – быстро крепнущая венецианская республика. В течение следующих 400 лет продолжались беспрерывные атаки, которым Венеция подвергала далматинское побережье. В конце XI века в Хорватии появляется венгерское войско, и начинаются упорные столкновения между претендентами на хорватский престол. В 1102 г. венгерской король Кальман (Коломан) стал также и королем хорватским. Хорватия, а также и Далмация оказались в составе венгерского королевства. В 1107 г. король Коломан подтвердил автономию далматинских коммун[14]
. Соглашения короля с городами закреплялись в так называемых «дипломах трогирского типа». Трогирская хартия, единственная из сохранившихся, должна была служить двум задачам: зафиксировать сложившееся к XII в. политико-административное устройство городов и определить характер взаимных обязательств с новым сувереном: «… Я, Коломан, король Венгрии, Хорватии и Далмации, присягаю… вам, трогиранам… в том, что не будете подданными моими... назначу же я епископа или князя, которого выберут клир и народ, и позволю вам пользоваться издревле установленным законом, за исключением того, что от входа в городской порт две части будет иметь король, третью – городской князь, епископу же – десятину»[15]
. Во внутреннюю жизнь далматинских городов, как она сложилась к 1100 г., эта хартия вносила мало нового. Новыми были письменная фиксация городских порядков и переход к системе договорных отношений с государством – сюзереном[16]
. Однако, юридически находясь в составе Венгрии, Далмация с каждым десятилетием все больше ощущала давление со стороны Венеции. Больше всего это давление испытывал Задар – самый близкий к Венеции город. Вскоре король Стефан совсем уступил Задар венецианцам. Весь XII век прошел в непрекращающихся попытках Задара сбросить с себя венецианское иго, восстания следуют одно за другим – в 1159, 1164, 1168, 1180 гг. Последнее восстание вернуло Задару независимость на 20 лет, но в 1202 г., использовав силу четвертого крестового похода, венецианцы вновь завладели городом[17]
.
Периферийное положение Далмации и затрудненность сообщения с Константинополем привела к тому, что в Далмации как правило не было специального императорского наместника. Его функции исполнял старший приор (градоначальник) города Задара[18]
.
Для далматинского приората характерны следующие черты:
1) наследственный характер замещения должности;
2) нередко пожизненное, а в XII веке – во всяком случае, длительное пребывание на посту;
3) очевидное преобладание исполнительных функций над судебно-законодательными;
4) роль одного из важнейших системообразующих факторов городской административной структуры – все прочие органы самоуправления в значительной степени ориентированы в своей деятельности на приора
5) смыкание с городским епископатом.
Наиболее важные вопросы городского самоуправления решала общая сходка, объединяющая все взрослое мужское население города[19]
. Исследователи, проводящие аналогию между античным полисом и далматинскими городами, считают возникновение сходки началом нового этапа в политическом развитии далматинских городов, а её существование – главным содержанием этого этапа городской истории. Позднеримский муниципий не знал политического института, воплощавшего единство всей городской общины и превосходившего своим авторитетом все прочие органы городского самоуправления, как не знала его и средневековая коммуна.
Характерным для Далмации явлением в политической истории раннесредневековых городов стало формирование группы городских трибунов. Деятельность трибунов касалась и сферы правоотношений (в судах, при заключении договоров), но наиболее вероятно, что трибуны стояли во главе квартальных отрядов городской милиции, которые одновременно являлись и подразделениями городского ополчения[20]
. Далматинскому трибунату были во многом свойственны те же черты, что и приорату, прежде всего наследственность и долгосрочность занятия должности. Трибуны входили вместе с приорами в единую аристократическую группу, роднились посредством браков, из числа трибунов выходили иногда приоры. Родственники трибунов участвовали в политической деятельности, не занимая официальных должностей.
Квазиполисная структура самоуправления далматинских городов достигла своего расцвета в XI в., но уже к концу этого столетия равновесие между её элементами нарушилось. Прежде всего этот процесс был связан с формированием патрицианского сословия. Задарские патриции впервые упоминаются с конца Xв., а для других городов – с XIв. Оформление патрициата сопровождалось становлением и особого, патрицианского самосознания. Нобили присутствовали при решении важных дел, которые в XII в. все реже выносились на утверждение сходки. В начале XII в. оформлялась более узкая правящая группа proceres или principes. Людям, правящим городом, выдавались с середины XII в. привилегии венгерских королей, которые до этого предоставлялись всем гражданам. Патрициат становился основным, а затем и единственным обладателем городской автономии[21]
.
После 1107 г. в Далмации появились городские князья, но приоры еще около полувека фигурируют в документах наряду с князьями, а некоторые из них обозначаются то как князья, то как приоры[22]
.
Не следует преувеличивать степень зрелость городских административных коллегий в XII в. Патрициат в это время еще не настолько созрел и выделился из городской общины, чтобы выработать устойчивую систему коммунальных советов. К 1200 г. можно судить о существовании лишь двух коллегий узкого состава – консулата, дублировавшего функции князя, и курии, состоявшей из судей и советников[23]
. Консулов было от трех до шести. На протяжении столетия консулы эпизодически упоминаются в документах, но окончательно они еще не утвердились.
Курия из судей и советников оказалась жизнеспособной, поскольку она объединяла в рамках одного административного органа и судебную и исполнительную власть. Неотделенность судебной власти от исполнительной стала одним из системообразующих факторов средневекового коммунального строя. Преимущественное право знатных семей на высшие городские магистратуры сложилось уже к началу XIII в.
До сих пор в науке идут споры об оценке роли городской церкви (в частности, епископата) в политической жизни далматинских городов IX-XII вв. Остается неясным, был ли епископ носителем высшей исполнительно-законодательной власти[24]
.
2. Сплит, Задар, Шибеник, Трогир в
XIII-XVII вв.
Не только самые первые десятилетия городской истории на территории Далмации отмечены единством городской эволюции. Разительные черты этого единства можно увидеть вплоть до середины XIV в[25]
.
Как итог рано начавшейся славянизации, в XIVв. В городах можно отметить существование как минимум трех диалектов и трех сфер их применения. По-славянски говорили преимущественно женщины. Это был язык семьи, домашней жизни, подлинно материнский язык для многих поколений горожан, язык книг записи родившихся, венчавшихся и умерших. По-латыни вели делопроизводство городских коммун, писали договоры и дипломатические грамоты, учили детей. Это был язык официальных документов, права, школы и науки, как повсюду в Европе. В порту же, на рынке, в сношениях с иностранными купцами и в коммерческих трактатах применялся международный язык тогдашнего торгового средиземноморья – итальянский[26]
. Чертами сходства отмечено и демографическое развитие далматинских городов. Прирост населения совершался не только в рамках семьи. Балканская периферия постоянно выталкивала за свои пределы молодежь, которая переливалась в города или уезжала в Италию. Города стали важнейшим каналом массовой миграции, испытали её серьезное воздействие[27]
. Единой для всех городов была задача обезопасить себя от массовых заболеваний. Почти любая эпидемия, поражавшая Балканы, Центральную Европу или Ближний Восток, рано или поздно посещала берега Адриатики. Все города рано поняли, что без санитарных средств им не обойтись. Одной из первых становится введение службы квалифицированных врачей. С начала XIV в. медики полностью перешли на коммунальное содержание. Во всех далматинских городах имелись аптеки[28]
.
Повседневная жизнь горожан имела в Далмации еще одну общую черту. Исследователи давно обратили внимание на одновременность, с которой в разных городах начинают составляться нотариальные записи и заводятся нотариальные книги. В Трогире это происходит в 1263г., в Дубровнике – в 1278г., в Задаре – в 1289 году. Последняя треть XIII в. Явилась временем, когда в основных далматинских городах возникла потребность в создании собственного делопроизводства. Одновременное возникновение нотариата в городах свидетельствовало о примерно одинаковом ритме, в котором развивалась деловая жизнь ведущих далматинских центров, о синхронности эволюции их хозяйственной базы.
Введение в практику нотариального делопроизводства совпадает с первыми опытами кодификации городского права. Первый коммунальный статут был создан в в Задаре – в 1305г., В Сплите – в 1312 г., в Трогире – в 1322 году[29]
. Составление сплитского статута по инициативе действующего подесты нашло отражение в хронике Фомы Сплитского: «… Поэтому приказал составить некую книгу… в которую приказал записать все добрые обычаи, которые город имел с древних времен, добавив многие другие положения, казавшиеся необходимыми в общественных и частных делах, то есть в судебных процессах, для того, чтобы все одинаково наделялись равным правосудием»[30]
.
Установить социальную стратификацию городского населения в Далмации довольно сложно. По существу устойчиво обозначены в источниках только ремесленники, нобили, слуги и рабы. По мнению М.М. Фрейденберг безликость всех прочих категорий горожан является выражением разнообразия хозяйственных интересов горожанина, когда он одновременно разводил виноград, промышлял морским извозом, ростовщичеством и торговлей, не специализируясь ни в одном из этих видов деятельности[31]
. Своеобразие социальной структуры далматинского города заключалось в наличии в нем населения, преимущественно занятого сельскохозяйственным трудом. Появление этого населения в составе города объясняется следующими причинами. Во-первых, в составе городского населения нередко возникали демографические пустоты, особенно заметные в годы частых эпидемий, заполнявшиеся за счет активного привлечения в город сельского населения. Во-вторых, земледельческие занятия вели к городскому рынку: нужно было продавать вино, масло и сушеные фрукты, а правом продажи их в городе пользовались только граждане коммуны. Таким образом, логика вещей толкала крестьянина к проникновению в состав городского населения[32]
. Среди горожан-землевладельцев отчетливо просматривается прослойка эксплуатируемых – это арендаторы-колоны. Колонат – наиболее характерная для Далмации форма отношений между земельным собственником и крестьянином. Это – пригородный тип зависимости, который формируется под воздействием рыночных отношений на землях, утративших первоначальную структуру и подвергшихся перестройке[33]
. Городское плебейство привлекалось в колоны льготными условиями держания, такими как максимальная хозяйственная самостоятельность, возможность связи с городским рынком, личная свобода. Обилие колонов в городе позволяет говорить о своеобразном «окрестьянивании» городского плебса. Колонат был присущ городу и по другой причине – город был центром землевладения, и заботы об обработке пригородных земель неизбежно должны были сопутствовать горожанину. Возложив же на колона обработку этих земель, горожанин мог позволить себе сосредоточиться на чисто городских занятиях, связанных с рынком и ремеслом[34]
. Само существование колоната становилось непременным условием деятельности торгово-ремесленных элементов города, их бесперебойного функционирования. Широкая распространенность колонатных отношений делает его самой «далматинской» формой отношений в аграрной сфере[35]
. Кметство, напротив, является периферийной формой поземельных отношений в Далмации. Кмество – продукт не городского, а вотчинного влияния. Характерные признаки кметства – поселение на земле землевладельца, то есть значительная поземельная зависимость, меньшая, чем у колона, хозяйственная самостоятельность, наличие отработочных рент в списке повинностей, неполноправность. Основной массив скопления вотчин располагался за пределами городского землевладения. Это были районы, издавна освоенные монастырями, и места распространения рыцарских поместий[36]
. В домашнем хозяйстве горожан применялся труд рабов (чаще всего рабынь), дополняемый постоянным присутствием рабов на городском рынке в качестве товара. Одной из причин, объясняющих длительное сохранение рабства, является сохранение (или воссоздание) римской правовой традиции[37]
. Патрициат в далматинских городах формировался в значительной степени за счет купечества, становящегося правящей прослойкой города. Всякий состоятельный купец до первой трети XIV в., когда патрициат закрыл свои ряды для посторонних элементов, становился (или стремился стать) патрицием. Именно поэтому, полагает Фрейденберг, в далматинских городах отсутствовало купечество в качестве отдельной прослойки, как не было и купеческих корпораций[38]
. Монополия на управление не только обособляла патрициат от остальных городских слоев, она служила также связующим элементом значительного социального содержания. Средством этой корпоративной связи становились Большие совету коммун, объединявшие всех взрослых мужчин – патриций. В свою очередь патрициат был дифференцирован. Фактически управление городом сосредотачивалось в руках узкой группы родов, в то время как остальные патрицианские семейства оттеснялись на вторые роли. Также существовало разделение по экономическому признаку. Патрициату противостоял слой, по традиции именуемый «народом» (populares, пополаны). В его состав входили непривилегированные купцы, судовладельцы, собственники домов и земель, держатели пригородных виноградников – колоны, ремесленники. Таким образом, можно говорить о производственном, владельческом, имущественном и даже социальном членении пополанской массы, но юридического лица не имеет ни одна из этих прослоек[39]
.
Далматинский город эпохи расцвета коммунальной жизни (XIII-XIV вв.) жил за счет ремесла и промыслов. Важную роль играло кожевенное производство, изготовлением и обработкой кож занималось до трети ремесленного населения. Значительную и состоятельную прослойку составляли портные. Они сосредоточили в своих руках тонкий текстиль, импортируемый из Италии, и приобщили балканскую знать к западным модам[40]
. Рос спрос на каменотесов, строителей и плотников. Плотницкое дело обслуживало потребности мореходства. Велики традиции ювелирного дела, они восходят как к ремесленному опыту Византийской империи, так и к навыкам сельских златокузнецов. Нужды в серебре и даже золоте не было – Сплит и Трогир через Клисский перевал были издавна связаны с боснийскими рудниками. Под влиянием окрестного скотоводства развивалось мясницкое дело – у ведущих на материк ворот каждого города находились бойни, переработка мяса носила массовый характер. Наличие одного и того же набора ремесленных профессий в городе, примерно одинаковый их вес в составе городской экономики свидетельствует о том, что производственное развитие городов происходило относительно синхронно. Фрейденберг отмечает, что в списке ремесленных производств зачастую отсутствуют мелкие специальности, требующие профессионализации – большинство городских мастеров выступают в качестве универсалов. О том же свидетельствует и совмещение в одних руках нескольких специальностей: сапожник, как правило, являлся и кожевником, плотник был судостроителем, портной отделывал сукно. Таким образом, одной из черт городского ремесла в Далмации является отсутствие сколько-нибудь развитого разделения труда[41]
. Городское ремесло в Далмации значительно дополнялось сельским. Это особенно видно на примере ткацкого ремесла. В городе полностью отсутствовали ткачи, но зато были ворсильщики и весьма близкие к ним портные, сукно для доработки поступало из деревни. Также в далматинском городе не было гончарного ремесла. Центром керамического производства была деревня[42]
. В Далмации активно развивались промыслы – рыболовство и солеварение. Рыболовство было преимущественно связано с городом, к солеварению привлекались и окрестные крестьяне. В целом, по мнению Фрейденберг, носителем промышленного труда в Далмации был не только город, но и вся близлежащая приморская округа. Условно город и деревню в Далмации можно рассматривать не столько в качестве двух обособившихся и вступивших в обмен друг с другом производственных зон, сколько в качестве двух составных частей одной сферы товарного производства, ориентированного в значительной степени на внешний рынок[43]
. Характер городского ремесла был преимущественно мелкий. Корпоративная организация северо-далматинского городского ремесла была слабо развита. Фреденберг объясняет это широким воздействием внешнего рынка, отвлекавшего ремесленное население в пользу участия в торговых операциях или побочных прибыльных занятиях – содержании лодок, баркасов, морского извоза[44]
и регламентацией промысловых, рыночных, ремесленных отношений со стороны городской коммуны[45]
.
2.4 Торговля
Торговые связи для далматинского города значили не меньше, чем ремесленное производство. На местных рынках продавался скот, мясные туши, кожи, сыр, мед, воск, вино, сушеные фрукты, лес и смола, шерсть и сукно, хлеб и соль. При этом единственным продуктом местного производства, торговля которым приобрела европейский характер, являлась соль. Спрос не неё предъявляли и балканское скотоводство и итальянский рынок. Значительный размах приобрела в Далмации дальняя и транзитная торговля. С её помощью горожане нередко удовлетворяли самые насущные потребности, например, в хлебе. Особенно активно велась транзитная торговля скотом и продуктами скотоводства. Обширные скотоводческие районы, во много раз превосходившие округу любого далматинского города, оказывали самое глубокое воздействие на экономику далматинских городов своим постоянным спросом на соль и массами пригоняемого к побережью скота. Это воздействие сказалось на городском ремесле, вызвав к жизни гипертрофию кожевенного дела, оно сказалось на промыслах, стимулировав добычу соли, и в значительно степени определило характер далматинского экспорта. До конца XIV в. скот, мясо, кожи и сыр были основными товарами, который Босния в крупных масштабах вывозила через далматинские порты. На важнейших путях перевалочной торговли находился Сплит, связанный с Боснией через Клисский перевал.
Преобладание внешней, дальней торговли в балансе рыночных связей города определялось еще и вниманием, которым она пользовалась среди местного купечества. Местная торговля никогда не могла обеспечить купцам тех прибылей, которые они получили бы в торговле внешней[46]
. Поэтому все социальные элементы, могущие принять участие в торговле, не только состоятельные купцы, нобили, судовладельцы, но и рядовые горожане стремились вложить средства в дальние торговые экспедиции. Долевое участие в судовладении, торговых компаниях и ростовщическом кредите приобрело в далматинских городах широкий размах[47]
. Система распределения прибыли между кредитором и купцом, по которой большая часть доставалась купцу, вызывала приток торговцев и судовладельцев из соседних итальянских областей (где норма раздела была обратной)[48]
. С торговлей был связан и другой важный источник доходов для массы городского населения в Далмации – фрахт. Перевозка грузов была дорогой – расходы на постройку судна возмещались обычно в течении одного года[49]
.
Упрочение монополии патрициата на власть, формирование первых патрицианских коллегий узкого состава дополнились в первой половине XIII в. кодификацией городского права, становлением Больших патрицианских советов и введением института подесты. Подеста – это наемный градоначальник, отправляющий свою должность, как правило, в течение года и облеченный исполнительной и судебной (в ограниченных пределах) властью, а также командовавший городским ополчением. Подеста впервые появился в Задаре в конце XIIв., но утвердился в далматинских городах лишь в середине XIII в[50]
. Одним из лидеров движения за введение института подесты был Фома Сплитский. В своей хронике он весьма негативно описал положение дел в Сплите в 1230-е годы, когда между несколькими сплитскими патрицианскими родами разгорелась длительная вражда[51]
. Отдельные представители нобилитета пытались узурпировать выгодные должности и статьи городского дохода, это вело к коррупции и дестабилизации всей формирующейся коммунальной структуры : «Весь же город пришел в наихудшее состояние… Тогда родители начали бояться за детей, за имущество и даже за свою жизнь. Ведь все до такой степени были склонны к преступлению, что, казалось, горожанам грозит всеобщая гибель. Эта опасность дала нашим повод поразмыслить о латинском правлении. Тогда благочестивые мужи братья-минориты начали в своих проповедях убеждать горожан призвать подесту, родом латинянина»[52]
. Подеста был чаще всего итальянцем и приносил с собой в Далмацию навыки и традиции развитой политической и общественной жизни итальянских городов. Правление чужестранцев ограничивалось конституцией и контролировалось коммунальными советами. В середине XIIIв. в кодификации городского права закрепились количественный состав, функции, полномочия, периодичность заседаний Больших партицианских советов[53]
. Большой патрицианский совет являлся единым законодательным органом, был гарантом городской «конституции» и практически осуществлял монополию на власть всего патрициата[54]
. Подеста или князь, Большой совет, курия и специализированные магистратуры, складывавшиеся на протяжении XIIIв., составляли основу коммунальной системы самоуправления городов Далмации. Период становления коммуны в этих городах следует датировать примерно 1070 – 1250 гг.[55]
К XIII веку Задар – самый многолюдный далматинский город, бывший центр византийской Далмации, вторая церковная столица провинции (первой был Сплит) оказался под властью Венеции. В течение всего XIII века Венеция пыталась завладеть остальными далматинскими коммунами, но не преуспела в этом. XIV век начался с создания новой политической ситуации – быстро возрастающей мощи хорватских магнатов. Господство князя Павла Шубича было благоприятно для Далмации[56]
. Однако наследники Павла Шубича оттолкнули от себя далматинские города, серьезно помешав их торговле. В итоге далматинские коммуны добровольно перешли под венецианскую супрематию: в 1322 г. это делают Шибеник и Трогир, в 1327 г. – Сплит. Венеция на несколько десятилетий (1327 – 1357) становится хозяйкой Далмации, она ведет себя достаточно сдержанно, но даже умеренное её господство оказалось для далматинцев нетерпимым. Поэтому, когда в 1356 г. разразилась война венгерского короля Лайоша I с Венецией, далматинцы открыто поддержали венгров. По Задарскому миру 1358 г. Далмация вернулась под власть венгерской короны[57]
. Новый период господства венгров (1358 – 1409) не был легок для городских коммун. Венгерская администрация оказалась суровее венецианской, она начала открыто практиковать систему обирательства городов. Положение усложнили династические распри, когда в борьбу за венгерскую корону вмешалось Неаполитанское королевство – Далмация оказалась полем столкновения Венгрии, Венеции, Неаполя и Боснии, укрепившейся во 2-ой половине XIVв. Тем не менее городская автономия сохраняется – ни венецианский, ни венгерский суверенитет не уничтожили её, да никто и не ставил этой цели. Поэтому аппарат управления, созданный для обслуживания городских нужд, функционировал бесперебойно[58]
. В 1409 г. судьба Далмации определилась на несколько столетий – Венеция купила у претендента на венгерский престол Ладислава Неаполитанского его права на Далмацию. Реально Ладислав уступил венецианцам только то, чем действительно располагал: Задар, крепости Врану и Новиград, остров Паг, но согласно букве договора, Венеция получила всю Далмацию. В течение 11 лет то уговорами, то угрозами, то силой венецианцы захватили все города побережья вместе с округами[59]
. Началось венецианское господство в Далмации, от которого Далмация освободилась только в эпоху наполеоновских войн (1797г.). Эти четыре столетия сопровождались радикальными сдвигами в повседневной жизни, политической организации и экономике города. Не ликвидируя единым ударом коммунальной автономии, сохраняя и Большие советы, и городское законодательство, и систему магистратур, Венеция тем не менее постепенно свела на нет городское самоуправление. Вся власть в городах перешла в руки назначаемого Республикой князя, объем коммунальной компетенции сузился, доходы сократились. Патрициат оказался оттесненным от источников дохода. Сразу же после захвата Далмации Венеция попыталась направить к себе потоки грузов, которые шли через далматинские порты, или по крайней мере обложить их пошлиной в свою пользу. Упорная борьба городов за сохранение их торговых позиций в лучшем случае оттянула час их экономического упадка. В конечном счете переход городов под власть Венеции привел к отстранению их от морской торговли и постепенному экономическому оскудению. В городской экономике большее место стало занимать земледелие, а в системе имущественных связей – землевладение. В жизни деревни в конце XV в. происходит еще одна перемена – в сентябре 1468 г. в окрестности Задара, Шибеника и Сплита прорываются турецкие отряды. Далмация превращается в поле постоянных войн. Сельскохозяйственное производство деформируется, население массами бежит на острова, провинция пустеет. Так продолжается более двухсот лет, до конца XVII в.[60]
3. Дубровник
Владения Венецианской республики в Далмации протянулись на многие сотни километров вдоль восточного побережья Адриатического моря, но не составили единой полосы. Посредине оказалась Дубровницкая коммуна с прилегающими владениями, которой венецианцы завладеть не сумели. На разных этапах растянувшейся дипломатической борьбы венецианцы сталкивались с самым упорным сопротивлением Дубровника, и в результате в 1411 г. отступились от притязаний на город. Этот пункт можно считать поворотным в истории Далмации и Дубровника: с этого момента их исторические судьбы надолго расходятся[61]
. М. Фрейденберг выделяет три главных фактора, повлиявших на расцвет Дубровника. Первый – исключительной сложности условия, в которых в самом начале своей истории возник и сформировался город[62]
. Второй – развитие дубровницких ремесел, ведущих свое начало с раннего средневековья[63]
. В ремесленном отношении Дубровник был самым развитым городом в Далмации. Уже в XIII веке он достиг двух- и трех-кратного превосходства в насыщенности ремесленным населением. Третий – связь с внутренними районами Балканского полуострова, которая сама явилась следствием его на редкость выгодного географического положения. Далмация основательно отделена от своего балканского тыла. Вдоль всего побережья тянется гряда отрогов Динарского горного массива, и только в некоторых местах эта каменная стена пересечена проходами, через которые на восток уходят пути сообщения. Вокруг Дубровника эти пути с давних пор завязались особенно прочным узлом, и их здесь было больше, чем вокруг какого-либо другого далматинского города[64]
. Около 1230 г. в Сербии были открыты рудные месторождения, началась активная добыча олова и свинца, серебра и золота. Дубровник стал главным центром по вывозу сербских, а с XIV в. и боснийских металлов. Балканская торговля дубровчан получила отчетливо выраженную ориентацию: связь с горным делом. Дубровчане не только вывозили металлы, но и селились в глубине боснийских и сербских земель. Началось основание многочисленных дубровницких колоний[65]
.Местное сербское и боснийское купечество формировалось медленно, поэтому дубровчане легко заняли господствующее положение на рынке растущих внутрибалканских городов. Этот третий фактор – раннее и прочное внедрение дубровчан в рыночную экономику на Балканах, завершает перечень обстоятельств, способствовавших отделению Дубровника от Далмации и его историческому обособлению[66]
.
Отстояв независимость города, дубровницкий нобилитет почувствовал себя победителем и в его поведении появилась такая активность, которая позволила ему отважится на дальнейшие решительные действия[67]
. К числу их относится расширение территории, принадлежащей городу.
Территориальные приобретения Дубровника начались давно, и все они были продиктованы определенной логикой. Остров Ластово, например, приобретенный в 1272 г. был удобной стоянкой для судов и пристанищем от пиратов, остров Млеет давал возможность связи с Боснией и северным Далматинским побережьем. В 1399 г. Дубровник получил у боснийского короля Степана Остои территорию в 28 тыс. га, известную под названием Дубровницкого Приморья. На юге Дубровнику удалось приобрести у плодороднейшую область, свою будущую житницу Конавли, а затем продвинуть свои границы до Бококоторского залива и Герцеговины. Дубровчане обнаружили не только тягу к активной территориальной экспансии, но и способность энергично драться за захваченные земли. Город стал столицей пусть небольшого, но вполне самостоятельного государства. Подвластная территория Дубровника достигла 1090 кв. км. Её население составило 30 (по некоторым данным 40) тыс. человек. Подвластными землями управляла сеть чиновников[68]
. В первые годы XV в. Дубровчане приступили к решительной и планомерной перестройке своего города. Один за другим сносятся деревянные дома, город одевается в камень. Это продиктовано не только противопожарными соображениями. После 1400 г. город накопил средства для массовой закупки камня на соседних островах и созрел для регулярной застройки. Коммуна приняла решение каждый год сносить по жребию 20 деревянных домов и на их месте возводить каменные. Важно и то, что власти приступили к унифицированному строительству, равняясь на единый образец. Градостроительные перемены изменили лицо Дубровника, и он перестал быть ровней другим городам побережья[69]
. Впечатление известного перелома подтверждает и история школьного дела в городе. Она не старше начала XIV в. и ведет начало с 1319 г., когда коммуна впервые взяла на себя заботу об организации городской школы – в списке специалистов на жалованье у города появился учитель. Отныне в решениях городских советов постоянно встречаются упоминания об учителях, которых нанимают для обучения не только чтению, письму и счету, но и латинскому языку – до сих пор латыни не учили. В XIV в. школа стала постоянным институтом жизни Дубровника. Во второй четверти XV в. наряду с начальным образованием появилось среднее: обучение латинской грамматике, логике, философии. В Дубровнике так и не появилось университета, но среднее образование навсегда оставалось неотъемлемым элементов дубровницкой действительности. В 1455 г. Большой совет принял решение не допускать к службе ни одного человека, не умеющего читать и писать[70]
. К первым десятилетиям XV в. относятся еще два события: установление колонны Роланда как символа городской независимости и внедрение в политический быт Дубровника другого такого символа – образа святого патрона города, святого Влаха. Таким образом, есть все основания считать первые 40 лет XV в. в Дубровнике временем подлинного исторического перелома. И в 1441 г. произошло событие, в котором, как фокусе, собрались все перемены – в документах впервые появилось выражение RepublicaRagusina. Город-коммуна официально превратился в город-республику[71]
. Система управления в Дубровницкой республике сохранила много черт, оставшихся от коммунального режима. Высшая власть по-прежнему была сосредоточена в Большом совете: «Все нобили, которым исполнилось 18 лет, составляют Большой совет… Этот совет издает законы, распределяет и утверждает расходы, раздает льготы и дары, избирает, меняет и отзывает всех служащих в городе и округе… Одним словом, в его руках вся власть в республике»[72]
. Остальные коллегии обладали властью в той степени, в которой им уступал её Большой совет. Коллегии были неспециализированными. Так, Малый совет занимался самой разнообразной административной «текучкой»: «… когда требуется что-либо решить, прежде всего, дело поступает в Малый совет…. Он имеет право решать мелкие вопросы»[73]
. В его состав входило 12 человек. Это был единственный орган управления, действовавшей практически постоянно: по вторникам, четвергам и субботам. Дела, выходившие за пределы полномочий Малого совета, передавались в сенат, формировавшийся из 33 наиболее уважаемых нобилей[74]
. Административная система обладала редкой разветвленностью – существовала иерархия из двенадцати магистратур[75]
. Прогрессирующее разделение функций становится принципиальной особенностью дубровницкой администрации[76]
.
В 1386 г. первые османские отряды прорвались в Герцоговину, оказавшись в непосредственной близости от Дубровника. Толпы беженцев с домашним скарбом и скотом двинулись к побережью и стали расселяться на землях коммуны. Вместе с беженцами в Дубровник проникали сведения о народе, который идет с востока, прежде всего сведения о его военной силе[77]
.
В 1397 г., когда турки были еще далеко от её границ, было подписано первое коммерческое соглашение с султаном Баязидом I и таким образом обеспечена свободная торговля с Османской империей. Республика Дубровник в 1458 г. признала себя вассалом Порты и обязалась платить ежегодную дань в размере 12 500 дукатов (с 1481 г.). Также в своей торговой практике дубровчане были вынуждены ориентироваться не только на запросы рынка, но и на торговую политику Порты. Тем не менее, по сравнению с другими европейскими христианскими странами, Дубровник получил самые выгодные торговые привилегии. Главные выгоды были связаны с ролью города как единственного нейтрального порта в системе воюющих государств. Дубровник, и только он, оказался тем каналом, по которому могла прорваться к морю создаваемая на полуострове товарная масса. Возможность распоряжаться этой товарной массой, ценность которой возрастала с каждым годом, была для дубровчан еще одним источником обогащения[78]
. Войны, которые вела Османская империя при Сулеймане Великолепном, только стимулировали рост дубровницкой торговли – повсеместно ощущалась острая нехватка товаров, неразвитое хозяйство империи не в состоянии было покрыть военные потребности. Уже в ходе войны 1537 – 1540 гг. торговый оборот Дубровницкой республики вырос в три-четыре раза[79]
. Ежегодно дубровчане ввозили в Османскую империю товаров на 160-200 тыс. дукатов. Когда же грянула Кипрская война 1570 – 1573 гг., торговля развернулась в еще больших масштабах. Если же считать и транзитную торговлю, которой занимались иноземные купцы, то размеры ввоза окажутся еще больше. Соответственно резко выросли и доходы от таможни[80]
. Однако постепенно дубровчане теряли монополию на торговлю в портах Османской империи. На турецкий рынок настойчиво рвались конкуренты. Англичане основали в Стамбуле успешно действующую компанию. Особенно заметной становится роль Венецианской республики[81]
. Полем битвы между республиками – соперницами стали далматинские города, находившиеся к этому моменту в состоянии экономической стагнации[82]
. Европейский коммерсант, выходец из Португалии, Даниэль Родригец предложил Венеции план перестройки всей далматинской торговли, согласно которому портом для вывоза боснийских товаров в Венецию становился не далекий Дубровник, а близкий Сплит. Была произведена перестройка сплитского порта: расчищена гавань, сооружен мол, причал, складские помещения, постоялые дворы. В 1592 г. новый сплитский порт был готов. Товары, скопившиеся на боснийских рынках, хлынули из сплитской гавани - выяснилось, что добраться до Сплита из Сараева и Баня-Луки можно с меньшими издержками, чем до Дубровника[83]
. При этом дорога из боснийских городов до Сплита была более безопасна.
По дубровницкой торговле был нанесен удар сокрушительной силы. Сплит грозил перетянуть к себе почти весь балканский экспорт. Соперничество двух портов продлилось еще несколько десятилетий; оно было приостановлено эпидемией чумы в 1630 г., а полностью прекратилось после Кандийской войны 1645 – 1699 гг. Таким образом, XVI век закончился для дубровницкой торговли при самых неблагоприятных предзнаменованиях. Это не было случайностью – Дубровник связал свою судьбу с Турцией, а империя вступила в полосу жесточайшего кризиса[84]
.
Заключение
Дубровник, Задар, Сплит, Трогир начали свою историю как поселения, созданные романцами, потомками римлян, уцелевших в стенах городов или на островах в годы варварских вторжений. В результате активных контактов Романцев со славянским этнолингвистическим элементом к XIIIв. города славянизировались. Общее административно-политическое и социальное развитие далматинских городов определялось коммунальными тенденциями. Процесс создания органов коммунального самоуправления проходил одновременно с оформлением сословия городского патрициата. В конце XII и на протяжении XIII в. складываются органы, составившие основу коммунальной системы самоуправления, — городская курия, объединившая в себе судебную и исполнительную власть и состоявшая из представителей городской верхушки, и Большой патрицианский совет — законодательный орган коммуны. В период расцвета коммунальной жизни (XIII – XIV вв.) в далматинских городах были хорошо развиты ремесло (кожевенное производство, плотницкое дело и судостроение, ювелирное дело) и промыслы (рыболовство и солеварение). Не меньшее значение имела и торговля, особенно дальняя и транзитная. В 1400-1430 гг. исчерпала себя та способность к единообразному развитию, которая была присуща далматинским городам в период их раннего существования. Далмация, за исключением Дубровника, оказалась под властью Венеции. Венецианская республика стала ограничивать свободу торговли далматинских городов, что привело к их экономическому оскудению. В этот период резко обособился Дубровник. Благодаря крутому подъему, наметившемуся в его эволюции, город сумел отстоять свободу от посягательств Венеции[85]
. Активное присоединение земель позволило Дубровнику стать столицей вполне самостоятельного небольшого государства. В 1441 г. было документально зафиксировано образование Дубровницкой республики.
Наивысший расцвет Дубровницкой республики пришелся на XV – XVI века, когда она умело балансировала между Венецией и Османской империей. Дубровник признал себя вассалом Порты, получил очень выгодные торговые привилегии и стал основным торговым каналом Османской империи на Адриатике. Торговый оборот и доходы Дубровника росли быстрыми темпами. Но постепенно на турецкий рынок проникали конкуренты. Венецианская республика, перестроив сплитский порт, направила поток боснийских товаров мимо Дубровника. В связи с этим с конца XVI века начался неуклонный упадок республики.
Список источников и литературы
Источники
1. Константин Багрянородный. Об управлении империей // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 110 – 111.
2. Трогирский диплом (1107) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 112.
3. Хроника Фомы Сплитского (ок. 1260 г.) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 113 - 117.
4. Трогирский статут (1322) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 117 – 119.
5. Филипп де Диверсис. Описание Дубровника (1440) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 123 – 125.
Литература
6. Акимова, О.А. Историческая мысль Далмации в XIII в. (Хроника Фомы Сплитского) [Электрон. ресурс]: дис. канд. ист. наук / О.А. Акимова. – М. 1984. – Режим доступа: http://vostlit.narod.ru/Texts/rus8/Split/pred.htm // Восточная литература. Средневековые исторические источники востока и запада [Электрон. ресурс] – электрон. дан., 2004. – Режим доступа: http://vostlit.narod.ru/
7. Верещагина, Е.Н. Средневековые далматинские города в освещении отечественной историографии второй половины XX - начала XXI века [Электрон. ресурс]: дис. канд. ист. наук : 07.00.03, 07.00.09 / Е.Н. Верещагина. – Воронеж: 2004. – Режим доступа: http://planetadisser.com/see/dis_124208.html
8. Ранне-феодальные государства на Балканах VI – XII вв. / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. – М. : Наука, 1985. – 365 с.
9. Фрейденберг, М.М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII – XV вв. / М.М. Фрейденберг. – Калинин, 1972. – 252 с.
10. Фрейденберг, М.М. Дубровник и Османская империя / М.М. Фрейденберг. – М. : Наука, 1989. – 303с.
11. Фрейденберг, М.М. Средневековые города Далмации : исторические судьбы / М.М. Фрейденберг // Вопросы истории. – 1982. - № 10. – С. 95 – 107.
[1]
Верещагина, Е.Н. Средневековые далматинские города в освещении отечественной историографии второй половины XX - начала XXI века [Электрон. ресурс]: дис. канд. ист. наук : 07.00.03, 07.00.09 / Е.Н. Верещагина. – Воронеж : 2004. – Режим доступа : http://planetadisser.com/see/dis_124208.html
[2]
Там же.
[3]
Фрейденберг, М.М. Средневековые города Далмации : исторические судьбы / М.М. Фрейденберг // Вопросы истории. – 1982. - № 10. – С. 101.
[4]
Там же. С. 95.
[5]
Акимова, О.А. Историческая мысль Далмации в XIII в. (Хроника Фомы Сплитского) [Электрон. ресурс]: дис. канд. ист. наук / О.А. Акимова. – М. 1984. – Режим доступа : http://vostlit.narod.ru/Texts/rus8/Split/pred.htm
[6]
Константин Багрянородный. Об управлении империей // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 111.
[7]
Ранне-феодальные государства на Балканах VI – XII вв. / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. – М. : Наука, 1985. – С. 255.
[8]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 96.
[9]
Ранне-феодальные государства… С. 256.
[10]
Ранне-феодальные государства… С. 257.
[11]
Там же. С. 259.
[12]
Там же. С. 260.
[13]
Там же. С. 261.
[14]
Фрейденберг, М.М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII – XV вв. / М.М. Фрейденберг. – Калинин, 1972. – С. 202.
[15]
Трогирский диплом (1107) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 112.
[16]
Ранне-феодальные государства… С. 272.
[17]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 203.
[18]
Ранне-феодальные государства … С. 265.
[19]
Ранне-феодальные государства … С. 267.
[20]
Там же. С. 268.
[21]
Там же. С. 269.
[22]
Ранне-феодальные государства … С. 269.
[23]
Там же. С. 274.
[24]
Там же. С. 275.
[25]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 95.
[26]
Там же. С. 96.
[27]
Там же. С. 97.
[28]
Там же. С. 98.
[29]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 99.
[30]
Трогирский статут (1322) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 117.
[31]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 195.
[32]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 195.
[33]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 207.
[34]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 196.
[35]
Там же. С. 197.
[36]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 208.
[37]
Там же. С. 197.
[38]
Там же. С. 195.
[39]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 198.
[40]
Там же. С. 184.
[41]
Там же. С. 185.
[42]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 186.
[43]
Там же. С. 187.
[44]
Там же. С. 189.
[45]
Там же. С. 190.
[46]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 191.
[47]
Там же. С. 192.
[48]
Там же. С. 193.
[49]
Там же. С. 194.
[50]
Ранне-феодальные государства… С. 279.
[51]
Акимова О.А. Указ. соч.
[52]
Хроника Фомы Сплитского (ок. 1260 г.) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 115.
[53]
Трогирский статут (1322) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 118.
[54]
Ранне-феодальные государства… С. 279.
[55]
Там же. С. 280.
[56]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 203.
[57]
Там же. С. 204.
[58]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 205.
[59]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 100.
[60]
Фрейденберг М.М. Деревня… С. 205.
[61]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 100.
[62]
Там же. С. 102.
[63]
Там же. С. 103.
[64]
Там же. С. 105.
[65]
Там же. С. 106.
[66]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 107.
[67]
Фрейденберг, М.М. Дубровник и Османская империя / М.М. Фрейденберг. – М. : Наука, 1989. – С. 79.
[68]
Там же. С. 81.
[69]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 100.
[70]
Фрейденберг М.М. Дубровник … С. 79.
[71]
Там же. С. 81.
[72]
Филипп де Диверсис. Описание Дубровника (1440) // Хрестоматия по истории южных и западных славян Т.1. Минск : Изд-во «Университетское», 1987. – С. 124.
[73]
Там же. С. 124.
[74]
Фрейденберг М.М. Дубровник … С. 82.
[75]
Филипп де Диверсис. Указ. соч. С. 125.
[76]
Там же. С. 83.
[77]
Фрейденберг М.М. Дубровник … С. 84.
[78]
Там же. С. 128.
[79]
Там же. С. 130.
[80]
Там же. С. 131.
[81]
Там же. С. 135.
[82]
Там же. С. 136.
[83]
Фрейденберг М.М. Дубровник … С. 137.
[84]
Там же. С. 138.
[85]
Фрейденберг М.М. Средневековые города … С. 102.
|