Контрольная работа

по международному праву

на тему

"Международный конфликт"

Пенза, 2010

Содержание

Введение

1. Понятие, источники и предмет регулирования права вооруженных конфликтов

2. Международный конфликт в Южной Осетии в августе 2008 года: разрешение конфликта и его последствия

Заключение

Библиография

Введение

В современной жизни всё чаще и чаще "всплывает" термин "международные конфликты". Практически любая программа новостей начинается с общений о том, что где-то что-то случилось. И верно то, что конфликты являются неотъемлемой частью общественной жизни.

Конфликт - это столкновение противоположных целей, позиций, мнений и взглядов оппонентов или субъектов взаимодействия, это повсеместное явление. Каждое общество, каждая социальная группа, социальная общность в той или иной степени подвержены конфликтам. Конфликты пронизывают все сферы жизни: социально-экономическую, политическую, духовную. Проблема международных конфликтов - наверное, одна из самых актуальных проблем современного мира. Сейчас также остро стоит вопрос о возможности управления конфликтами, в общем и о способах их регулирования в частности. Я считаю, что прежде, чем ставить вопрос о регулировании конфликта, следует сперва разобраться в его сущности, в его причинах.

Причины международных конфликтов могут быть самыми разными, но чаще всего это неудовлетворенность государств своим положением, войны, террористические акты.

Основными причинами конфликта принято считать нефтяные интересы политической и экономической элит, но немалую роль играет и религиозный конфликт.

Государство обязано вмешиваться в ход событий, когда: конфликты угрожают интересам многих людей; участники конфликта допускают акты насилия, несовместимые с законом; конфликт выливается в массовое насилие. Политической практикой выработаны некоторые общепризнанные положения, которые необходимо учитывать при урегулировании конфликтов:

в Конституции должны содержаться законодательные основы механизма разрешения конфликтов;

необходимо стремиться к достижению как можно большей сферы согласия между конфликтующими сторонами;

необходимо локализовать конфликт, четко определить его границы и не допускать включения в него дополнительных факторов;

избегать упрощения проблем, послуживших основанием политического конфликта;

не допускать промедления в принятии и реализации конструктивных решений, так как фактор времени в разрешении конфликта часто является одним из решающих условий успеха; использовать накопленный опыт урегулирования конфликтов с учетом их национальной специфики.

Таким образом, урегулирование конфликта способствует ограничению его интенсивности и масштаба.

1. Понятие, источники и предмет регулирования права вооруженных конфликтов

Международно-правовое запрещение агрессивных войн само по себе не привело к искоренению из общественной жизни причин, порождающих вооруженные конфликты. Несмотря на запрет обращаться к вооруженной силе в международных отношениях, государства нередко прибегают к ней для разрешения возникающих между ними споров и конфликтных ситуаций. Это обусловливает необходимость правового регулирования сложного комплекса общественных отношений, возникающих в ходе вооруженного конфликта, в целях их максимально возможной гуманизации. Соответствующая группа норм международного права иногда условно именуется "право вооруженных конфликтов". Она включает ряд договорных и обычно-правовых принципов и норм, устанавливающих взаимные права и обязанности субъектов международного права относительно применения средств и методов ведения вооруженной борьбы, регулирующих отношения между воюющими и нейтральными сторонами и определяющих ответственность за нарушение соответствующих принципов и норм. [1]

Юридическую основу названной отрасли современного международного права составляют следующие наиболее важные правила поведения, которые относятся к любым вооруженным конфликтам и определяют общее направление совершенствования законов и обычаев войны с учетом изменений в военно-технической сфере:

право сторон в конфликте и их вооруженных сил выбирать средства и методы ведения войны не является неограниченным, запрещается применять оружие и методы ведения военных действий, способные причинить излишние разрушения или чрезмерные страдания;

лица, не принимающие участия или переставшие принимать участие в военных действиях, как-то: раненые, больные, пленные и гражданские лица - должны пользоваться уважением и защитой при любых обстоятельствах;

гражданские лица должны пользоваться гуманным обращением, в частности запрещаются посягательство на их жизнь, любые виды пыток и жестокого обращения, взятие заложников, осуждение без предварительного судебного решения, вынесенного надлежащим образом;

вооруженные силы должны при любых обстоятельствах проводить различие между гражданскими лицами и гражданскими объектами, с одной стороны, и комбатантами и военными объектами - с другой; запрещаются нападения на гражданских лиц и гражданские объекты; должны соблюдаться все меры предосторожности, предназначенные для того, чтобы щадить гражданское население;

запрещается подвергать нападению или уничтожать объекты, необходимые для выживания гражданского населения (например, запасы продуктов питания, посевы, скот, сооружения для снабжения питьевой водой и запасы последней, ирригационные сооружения); запрещается использовать голод в качестве метода ведения войны;

раненых и больных следует подбирать, им должна быть оказана помощь; госпитали, санитарные автомобили, а также медицинский и духовный персонал должны пользоваться уважением и защитой; эмблемы Красного Креста и Красного Полумесяца, являющиеся символами этой защиты, должны пользоваться уважением при любых обстоятельствах, любые злоупотребления эмблемой или ее неправильное использование должны подвергаться наказанию;

стороны, находящиеся в конфликте, обязаны соглашаться на проведение операций по оказанию помощи гражданскому населению, которые носят гуманитарный и беспристрастный характер и осуществляются без какого-либо неблагоприятного различия; персонал, участвующий в операциях по оказанию помощи, должен пользоваться уважением и защитой.

Эти принципы сложились в результате длительного процесса кодификации и прогрессивного развития международного права, применяемого в период вооруженных конфликтов. Принцип гуманности запрещает применение военного насилия, которое не является необходимым для целей войны. [2]

Важнейшими источниками права вооруженных конфликтов являются четыре Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г. [3] (об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях; об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море; об обращении с военнопленными; о защите гражданского населения во время войны). Они распространили действие правил ведения войны на "вооруженные конфликты, не носящие международного характера", признали за партизанами правовой статус комбатантов, запретили не обусловленное военной необходимостью уничтожение имущества, принадлежащего частным лицам, государственным и общественным организациям. Был сделан важный шаг в направлении установления правового режима гражданского населения в районах вооруженных конфликтов.

В процессе кодификации и прогрессивного развития международного права, применимого в период вооруженных конфликтов, наряду с государствами важную роль играли и продолжают играть ООН, а также такие неправительственные организации, как Международный комитет Красного Креста (МККК), Институт международного права и др.

Значительный вклад в этот процесс внесла Российская империя, затем СССР, а ныне Российская Федерация.

Предметом регулирования правил ведения войны являются специфические общественные отношения, складывающиеся между его субъектами в ходе вооруженных конфликтов.

Международный вооруженный конфликт представляет собой вооруженное столкновение между государствами либо между национально-освободительным движением и метрополией, т.е. между восставшей (воюющей) стороной и войсками соответствующего государства. Вооруженный конфликт немеждународного характера - это вооруженное столкновение антиправительственных организованных вооруженных отрядов с вооруженными силами правительства, происходящее на территории какого-либо одного государства.

На практике нередко наблюдается так называемая интернационализация вооруженных конфликтов немеждународного характера.

Как юридическое понятие "международный вооруженный конфликт" впервые упоминается в Женевских конвенциях 1949 г. Его появление наряду с понятием "война" породило немало вопросов теоретического и практического плана. Аналогичные вопросы возникают при квалификации вооруженного конфликта, в котором участвует национально-освободительное движение, а также в случае участия в той или иной форме в вооруженном конфликте немеждународного характера третьих государств. Споры вокруг этих вопросов на доктринальном уровне продолжаются до сих пор. Важность выработки единообразного подхода к их разрешению обусловлена проблемой квалификации действий вооруженных сил национально-освободительных движений, а также действий сторон в так называемом интернационализированном внутригосударственном вооруженном конфликте.

Серьезные трудности в теории и на практике вызывает поиск ответов на вопросы, связанные с правовой квалификацией немеждународных вооруженных конфликтов: какие ситуации охватываются этим понятием; каков круг лиц, защищаемых нормами права в данных конфликтах; где та грань, за которой немеждународный вооруженный конфликт переходит в международный; какими нормами права (международными или внутригосударственными) регламентируются действия воюющих сторон в таких конфликтах, и др.

2. Международный конфликт в Южной Осетии в августе 2008 года: разрешение конфликта и его последствия

Грузино-российский вооруженный конфликт вокруг Южной Осетии в августе 2008 г. был скоротечным и строго локальным. Однако по своим политическим последствиям он вышел далеко за рамки Кавказа. Применение Россией своих вооруженных сил против другого суверенного государства привело к серьезному обострению отношений с Западом. Последствия этого кризиса отразились также и на северо-западных соседях РФ - странах Северной Европы.

Кавказ представляет собой наиболее динамичный с точки зрения происходящих там важных событий регион постсоветского пространства, сосредоточение международных противоречий и угроз международной безопасности. В этом смысле правомерно утверждение доктора исторических наук, члена-корреспондента РАН Алексея Арбатова о том, что на постсоветском пространстве соперничество "может стать не только экономическим и политическим, но и военным, принять форму военного противостояния ведущих держав и союзов мира.". [4]

Впервые за постсоветскую историю Россия осуществила полномасштабное применение своих вооружённых сил для защиты своих национальных интересов, вступив в прямое вооружённое противоборство с другим государством. [5]

Важно подчеркнуть, что эти события, как неоднократно предупреждало российское руководство, явились логическим продолжением политики, которую проводил Запад при разрешении конфликта в Косово, призывавшего нас рассматривать применённый там силовой сценарий как исключительный. Именно тогда Россия решительно выступила за недопустимость использования военной силы при реализации принципа наций на самоопределение. И именно поэтому достаточно лицемерным выглядят попытки наших западных партнёров и США обвинить Россию в том, что она в одностороннем порядке признала независимость самопровозглашённых республик Южной Осетии и Абхазии. [6]

Сейчас и в Европе, и в США уже мало кто оспаривает тот факт, что тогда военное вмешательство России явилось результатом авантюры грузинской стороны, а поэтому было предсказуемым и оправданным. В то же время в мире, да и в России нет однозначного мнения о том, оправданным ли был выход действий российских войск за пределы Южной Осетии, ведение их в городе Гори и в Абхазии. И если многие в мире эти действия склонны рассматривать в плане логики военной операции, то последовавшее за этими событиями быстрое признание независимости двух республик считается абсолютно неприемлемым.

По заявлению заместителя госсекретаря США Филиппа Гордона, "улучшение отношений с Россией не означает, что США готовы пожертвовать важными принципами и важными отношениями, включая отношения с Грузией. У США есть "нерушимые принципы", от которых мы никогда не откажемся. Это то, что в Европе не может быть сфер влияния, что никогда США не признают независимость Абхазии и Южной Осетии и что демократические европейские страны имеют право выбирать, к какому альянсу они хотят присоединиться. Именно этими принципами мы будем руководствоваться в целом ряде вопросов в отношениях с Россией".

Факт состоит в том, что ни одно государство СНГ, ШОС и ОДКБ в вопросе признания независимости двух республик до сих пор не поддержали Россию. В этом смысле грузино-югоосетинский конфликт и последующие события убедительно свидетельствуют о том, что какими бы близкими ни были отношения России с другими странами, определяющим фактором для них являются собственные национальные интересы, выражающиеся в обеспечении территориальной целостности, полноценного суверенитета, борьбы с сепаратизмом. Можно говорить о том, что ОДКБ как военно-политический и ШОС как военно-политический союзы пока не состоялись. При этом, как отмечает вице-президент Коллегии военных экспертов Александр Владимиров, "цели Америки недвусмысленны - лишить Россию самой возможности защиты ее национальных интересов, ведь именно так говорила госсекретарь США Кондолиза Райе о России, предлагая миру во главе с США "наказать" ее за победу на Кавказе". В этой связи А. Владимиров полагает, что "война США против России не прекращалась и сегодня приобретает все более жесткие, собственно военные (даже вооруженные) черты, и она будет продолжаться".

События в Южной Осетии ясно продемонстрировали, что за фасадом миролюбивых деклараций Брюсселя НАТО продолжает проводить антироссийскую политику: никакой критики, никакого осуждения режима Саакашвили со стороны альянса не последовало. Более того, сразу же после конфликта начато срочное "возмещение ущерба" вооружённым силам Грузии в военной технике и вооружениях.

Вместе с тем данные события не только подтвердили, что Запад по-прежнему рассматривает Россию как "державу, демонстрирующую готовность к конфликтам", но и впервые выявили серьёзные разногласия между членами НАТО и ЕС вокруг вопроса об ответных мерах в отношении России, что создаёт объективную почву для манёвра российской дипломатии.[7]

По мнению Василия Белозёрова, уже и сейчас ясно, что при всей их драматичности "события вокруг Южной Осетии в очередной раз актуализировали закономерность: строительство нового нефтепровода, пересекающего несколько стран, гарантирует смену режимов, гражданские войны, пересмотр границ и т.д. Кстати, современная география дислокации американской армии во многих регионах планеты удивительно точно совпадает с месторождениями углеводородного сырья и маршрутами его транзита".

Историческим фактом является и то, что уход России с того или иного региона Кавказа, как правило, оборачивался незамедлительным обострением тлеющих там межнациональных и межэтнических конфликтов, приводил к многочисленным жертвам.

Отвечая на вопрос, кто подтолкнул президента Грузии к военной авантюре в Южной Осетии, директор Института стратегических оценок и анализа Вагиф Гусейнов аргументировано указывает на американский след. Все последние годы именно США вооружало и оснащало грузинскую армию, финансировало её, готовило к активным наступательным действиям. Неслучайно именно Грузия стала безусловным лидером по уровню милитаризации среди стран СНГ. Добавим к этому всемерную морально-политическую поддержку со стороны США и других стран НАТО, которая продолжается и после известных событий. Достаточно вспомнить визит боевого корабля ВМФ США в порт Батуми накануне встречи Б. Обамы и Д. Медведева в Лондоне в марте-апреле с. г., учения НАТО на территории Грузии в мае с. г., заявления Саакашвили о том, что Грузия и США "переходят к новому этапу стратегического сотрудничества", которое приведёт к "деоккупации Грузии" и выдворению с её территории "последнего солдата-захватчика". [8]

Жёсткое пресечение военной авантюры руководства Грузии В. Гусейнов связывает не только с государственной моралью и взятыми Россией на себя миротворческими обязательствами. В противном случае непосредственно на её южных границах была бы сосредоточена "военная машина недружественной, даже враждебной Грузии, а затем и НАТО. Ведь, по мнению заместителя директора ИСОА Алексея Денисова и заведующего отделом ИСОА Николая Савкина, "речь идет о новой стратегии США на Кавказе, в основу которой заложен принцип единства Южного и российского Северного Кавказа". И очень скоро можно было бы ожидать дестабилизации ситуации в северокавказских республиках России, активизации действий здесь террористических банд, ваххабитских джамаатов, сепаратистских движений. Резко возросла бы угроза дальнейшего расчленения России, которую и теперь ещё рано сбрасывать со счетов". Собственно, о попытках реализации этих планов свидетельствуют и события последних месяцев в Дагестане и Ингушетии.

Возникает закономерный вопрос: понимало ли российское руководство неизбежность возникновения вооружённого конфликта на Южном Кавказе? Мне представляется, что понимало и готовилось к нему. Неслучайно в конце июня 2007 года Россия неожиданно и с опережением согласованного графика закончила вывод своих войск с крупной военной базы в Ахалкалаки, а к 15 ноября того же года завершила полный вывод своих войск с баз в Грузии. Таким образом, процесс, на который, согласно заявлениям российских властей, требовалось не менее одиннадцати лет, был завершён менее чем за пять месяцев. Тогда это выглядело нелогичным, но позже выяснилось, что Москва хотела избежать ситуации, которая неизбежно возникла бы в условиях вооружённого конфликта, когда российские базы могли быть окружены, военнослужащие - оказаться в заложниках, а боевая техника и вооружение - захвачены Грузией.

Примечательно, что именно на рубеже 2006-2007 годов в прессе стали периодически появляться материалы, в которых политические и военные аналитики единодушно прогнозировали "скорую грузино-российскую войну". Так, 27 февраля 2007 г. российская газета "Сегодня" опубликовала статью "независимого военного аналитика" Заура Алборова, выступавшего, очевидно, от имени военных и спецслужб Южной Осетии, "Почему Грузия проиграет будущую войну". В этой статье Алборов подробно описал действия российских войск в будущем вооружённом конфликте с Грузией за Южную Осетию - в конфликте, который в действительности начался семнадцатью месяцами позже.

Эксперт АВП Александр Перенджиев не без оснований предлагает рассматривать грузино-осетинский конфликт как пример террористической войны. Наряду с общими чертами, по его мнению, между войной и терроризмом имеются существенные различия в предмете воздействия (не вооружённые силы, их системы управления и коммуникации, а представители власти или случайные люди или массы людей), в отношении к степени информированности населения (террористы заинтересованы в широком общественном резонансе с использованием разнообразных информационных каналов как источников психологического воздействия на население: террористические репрессии крайне редко бывают тайными, поскольку тогда утрачивается их смысл - устрашение), в степени возможности противодействия насилию и защиты собственной жизни (жертвы терактов, как правило, не готовы оказывать сопротивление террористам), в различии соотношения внешних и внутренних сторон социально-политических противоречий (терроризм, как правило, возникает при наличии в обществе между различными социальными, этнокультурными группами конфликтов, протекающих в тяжёлой и острой форме).

Вооружённый конфликт в Южной Осетии показал настоятельную необходимость реформирования военных структур России, в том числе создание подразделений, специализирующихся на информационном противоборстве с противником.

Анализируя действия России в информационном пространстве, эксперт АВП Олег Зазубов приводит слова известного российского политолога Глеба Павловского, который полагает, что в ходе грузино-южноосетинского конфликта Россия столкнулась не с обычной информационной войной (в которой стороны обмениваются пропагандистскими и контрпропагандистскими ударами), а со своеобразным "антироссийским расизмом". При этом О. Зазубов акцентирует внимание на необходимости укрепления информационных структур Минобороны России, которые бы обеспечили эффективное противоборство в информационном пространстве. Об этом же рассуждает сопредседатель АВП, профессор Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова Сергей Мельков, предлагающий всемерно наращивать информационные ресурсы и возможности за рубежом, усиливать аналитическую составляющую в деятельности Минобороны. Кроме того, он полагает необходимым срочно развернуть массовое применение беспилотных ударных самолётов, оснащение войск средствами глобальной навигации путём развёртывания орбитальной группировки космических аппаратов ГЛОНАСС, усилении роли разведывательных подразделений и др.

В связи с августовским конфликтом профессор Владимир Серебрянников (Институт социально-политических исследований РАН), используя методологию оценки политики предотвращения войн, подробно анализирует Военную доктрину России и задачи, стоящие перед нашими Вооружёнными Силами. Он справедливо указывает на серьёзное отставание отечественной науки о войне и военной стратегии от потребностей современной политики обороны и безопасности.

Можно согласиться с мнением Вагифа Гусейнова и Сергея Демиденко (ИСОА), что, признав суверенитет Абхазии и Южной Осетии, Россия фактически предоставила им гарантии от применения в их отношении силы со стороны Тбилиси. Нельзя недооценивать и морального аспекта данного шага российского руководства: после продолжительного периода отступления от своего внешнеполитического курса, Москва впервые твёрдо и открыто заявила о самостоятельности в политических делах, продемонстрировала готовность защищать своих союзников, не бросать их на произвол судьбы в угоду сохранения партнёрских отношений с Западом.

В условиях острого дефицита времени президент России Дмитрий Медведев принял единственно верное решение о вводе российских войск на территорию Южной Осетии с целью прекращения агрессивных действий грузинской стороны. Огромный резонанс (не только в самой России и на Кавказе, но и во всём мире) на это решение был вполне прогнозируемым. Важно, что российское руководство в целом было готово после завершения острой фазы конфликта к закреплению политическими мерами результатов использования военной силы. В условиях жёсткой и осуждающей риторики, звучавшей со стороны политических деятелей ряда государств, президент России Дмитрий Медведев и премьер-министр страны Владимир Путин чётко заявили мировому сообществу о позиции нашей страны и о решимости защитить национальные интересы, оставаясь при этом строго в рамках международного права.

Данные решения положительно отразились и на консолидации российского общества, повысили авторитет президента России Дмитрия Медведева, показавшего всем россиянам, что он способен к решительным шагам по защите национальных интересов страны.

Вместе с тем профессор Академии экономической безопасности МВД России Александр Селиванов полагает, что российское руководство в августовских событиях прошлого года руководствовалось не столько патриотизмом и защитой национальных интересов России, сколько сугубо прагматичными кланово-олигархическими интересами - необходимостью обеспечить контроль над территориями газонефтяных транспортных артерий в угоду приближённых к Кремлю сырьевых олигархов и финансово-промышленных групп. Однако подобные оценки, на мой взгляд, являются излишне политизированными и недостаточно выверенными.

Августовские события прошлого года на Южном Кавказе и последующие за ним манёвры основных мировых игроков показали, что в настоящее время в условиях глобализации всех сторон жизни человеческой цивилизации назрела необходимость выработки здравого, рационального подхода к выстраиванию отношений с Западом с учётом усиливающейся международной конкуренции. Этот подход должен быть лишён как идеализма, так и изоляционистских настроений, основан на балансе интересов всех партнёров России.

Объективно же Грузия становится сосредоточением геополитических, геоэкономических и военно-стратегических интересов мировых центров силы. И сегодня стоит вопрос о том, станет ли она "центром мира" или "центром войны". Во многом это будет зависеть и от руководства, и от народа Грузии.

В целом монография "Вооруженный конфликт в Южной Осетии и его последствия" является во многом пилотажным проектом. Именно поэтому составители и авторы не претендуют на всеохватывающий, исчерпывающий и строго структурированный анализ самого югоосетинского конфликта и связанных с ним последующих событий.

В предисловии генерал армии, доктор военных наук В.Н. Лобов справедливо указывает на недостаток в издании здоровой конструктивной критики некоторых военных особенностей операции. Речь идёт об оснащении российских войск современным высокотехнологичным вооружением, недостатками в управлении войсками и т.д. Генерал Лобов правомерно указывает и на необходимость корректного обращения с термином "война".

За рамками исследования остались важные вопросы, связанные с оценкой морально-волевых качеств российских и грузинских военнослужащих, участвовавших в конфликте. В частности, представляет интерес метаморфоза, произошедшая с участвовавшей в вооружённом конфликте грузинской армией: технически очень хорошо оснащённая, с первоначально высоким боевым духом она уже на исходе третьего-четвёртого дня боевых действий оказалась деморализованной (за исключением подразделений спецназа и части артиллерии), не смогла восстановить свою боеспособность за счёт призыва новых частей резервистов. Важнейшим именно военным итогом боевых действий стало очередное подтверждение вечного тезиса Клаузевица о том, что любой первоначальный успех в войне бесполезен, если нет её политической составляющей. Истинные причины поражения грузинской армии в "пятидневной войне" лежат не в чисто военной сфере, а связаны в первую очередь с чисто политическими причинами. То, что фактор быстрого и открытого вовлечения российской армии в боевые действия в Южной Осетии не рассматривался всерьёз властями Грузии (это признал и заместитель министра обороны Грузии Бато Кутелия в одном из интервью), стало одним из факторов, предопределивших успех военной операции российских войск и югоосетинекого ополчения.

В связи с этим примечательно нетипичное для западных аналитиков высказывание журналиста британской прессы Майкла Биньона. Он полагает, что "в ситуации на Кавказе Россия продемонстрировала блестящую игру в шахматы, объявив своим противникам шах и мат. Не один Саакашвили посчитал, что прикрытие в виде Олимпиады сработает. Кремль. был в курсе, что. американская армия полностью поглощена проблемами в Ираке и Афганистане. Начиная с этого момента, Россия не сделала ни одного неверного хода. Что бы ни сказал Буш, за пять дней Россия успешно отразила неудачную вылазку своего прозападного оппонента и продемонстрировала бессилие Запада и его двойные стандарты в отношении национального суверенитета. Атака была короткой, резкой и смертоносной - достаточной, чтобы заставить грузин бежать в унизительной панике под объективами камер, но и не столь разрушительной, чтобы мир содрогнулся от возмущения. Выбор времени для прекращения огня был тоже идеален: всего за несколько часов до того, как президент Саркози мог бы озвучить возмущение Запада. Таким образом, Москва дала понять, что инициатива остаётся за ней. И, несмотря на периодические нарушения условий перемирия обеими сторонами, России удалось отклонить обвинения Грузии, что это война на уничтожение".

Из событий августа 2008 года на Южном Кавказе политическое и военное руководство России должно вынести серьёзные уроки.

Важно подчеркнуть, что под воздействием глобализационных процессов опасности и угрозы национальной безопасности России носят всё более "синергетический" характер. Адекватный ответ на них должен быть не менее комплексным. Вся история человечества свидетельствует: в большей безопасности находится не тот, кто располагает большим объёмом ресурсов, а тот, кто сможет более системно их задействовать для решения своих задач, перейти от т. н. "жёсткого" к "адаптивному" управлению, в том числе, на основе развития социальных систем и сетей. Проблема возникновения и функционирования социальных сетей, их роль в современном государстве и обществе требует отдельных глубоких научных исследований, поскольку к ним относятся как конструктивные (составляющие здоровую основу любого гражданского общества), так и деструктивные (террористические и экстремистские организации, преступные сообщества и т.д.) структуры. Необходимо признать, что многие внутренние и внешние угрозы для России возникают как результат неэффективной системы управления: нарушений законности, несоблюдения обязательств, неумения устанавливать оптимальный баланс интересов, использовать опыт разрешения противоречий и конфликтов.

Подписанная президентом Дмитрием Медведевым (Указ от 12 мая 2009 г. №537) [9] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года по-прежнему рассматривает обеспечение национальной безопасности, прежде всего, как борьбу с конкретными опасностями, следствием чего является поддержание неизменным существующего состояния объектов защиты, вместо того чтобы задействовать скрытый потенциал их развития на основе самоутверждения природы самих этих объектов. Остаётся надеяться, что кавказский опыт будет учтён при разработке новой российской Военной доктрины.

Заключение

Таким образом, международный вооруженный конфликт представляет собой вооруженное столкновение между государствами либо между национально-освободительным движением и метрополией, т.е. между восставшей (воюющей) стороной и войсками соответствующего государства.

Как юридическое понятие "международный вооруженный конфликт" впервые упоминается в Женевских конвенциях 1949 г.

Ярким примером международного вооруженного конфликта является конфликт в Южной Осетии 2008 года. Кавказ представляет собой наиболее динамичный с точки зрения происходящих там важных событий регион постсоветского пространства, сосредоточение международных противоречий и угроз международной безопасности.

Впервые за постсоветскую историю Россия осуществила полномасштабное применение своих вооружённых сил для защиты своих национальных интересов, вступив в прямое вооружённое противоборство с другим государством.

Эти события явились логическим продолжением политики, которую проводил Запад при разрешении конфликта в Косово, призывавшего нас рассматривать применённый там силовой сценарий как исключительный. Именно тогда Россия решительно выступила за недопустимость использования военной силы при реализации принципа наций на самоопределение.

Но всё же, вооружённый конфликт в Южной Осетии показал настоятельную необходимость реформирования военных структур России, в том числе создание подразделений, специализирующихся на информационном противоборстве с противником.

Из событий августа 2008 года на Южном Кавказе политическое и военное руководство России должно вынести серьёзные уроки.

Важно подчеркнуть, что под воздействием глобализационных процессов опасности и угрозы национальной безопасности России носят всё более "синергетический" характер.

Вся история человечества свидетельствует: в большей безопасности находится не тот, кто располагает большим объёмом ресурсов, а тот, кто сможет более системно их задействовать для решения своих задач, перейти от т. н. "жёсткого" к "адаптивному" управлению, в том числе, на основе развития социальных систем и сетей.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что в России необходимо совершенствовать эффективность системы управления различными структурами и безопасности, чтобы избежать как внешних, так и внутренних угроз.

Библиография

Нормативные акты:

1. Женевские конвенции о защите жертв войны (приняты в 1949 г.) // Международные документы. - М., 1989.

2. Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 "О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года" // СЗ РФ. - 2009. - № 20. - Ст.2444.

3. Литература общего содержания

4. Международное право: Учеб. для студентов вузов / Под ред.А. А. Ковалева, С.В. Черничснко. - 2-е изд., стер. - Москва: Омега-Л, 2007.

5. Сорокина А.В. Международное право: Учеб. для вузов. - СПб: Питер, 2005.

Периодические издания:

6. Воронов К. Северная Европа после кавказского кризиса: безопасность и отношения с Россией // Мировая экономика и международные отношения. - 2009. - № 5. - C.54.

7. Ознобищева Г. Международная безопасность после кавказского кризиса // Мировая экономика и международные отношения. - 2009. - № 4. - C.8.

8. Петров В. Научный анализ вооруженного конфликта в Южной Осетии и его последствия // Безопасность Евразии. - 2009. - № 3. - С.454-455.

9. Прохоров П. Двигаться дальше // Эксперт Северо-Запад. - 2008. - № 37. - С.22.

10. Федулова Н. Конфликтогенные зоны ближнего зарубежья: угроза интересам России // Мировая экономика и международные отношения. - 2010. - № 2. - C.80.

[1] Сорокина А.В. Международное право: Учеб. для вузов.- СПб: Питер, 2005.- С. 56.

[2] Международное право: Учеб. для студентов вузов / Под ред. А. А. Ковалева, С. В. Черничснко.- 2-е изд., стер.- Москва: Омега-Л, 2007.- С. 788.

[3] Женевские конвенции о защите жертв войны (приняты в 1949 г.) // Международные документы.- М., 1989.

[4] Воронов К. Северная Европа после кавказского кризиса: безопасность и отношения с Россией // Мировая экономика и международные отношения.- 2009.- № 5.- C.54.

[5] Федулова Н. Конфликтогенные зоны ближнего зарубежья: угроза интересам России // Мировая экономика и международные отношения.- 2010.-№ 2.- C. 80.

[6] Петров В. Научный анализ вооруженного конфликта в Южной Осетии и его последствия // Безопасность Евразии.- 2009.- № 3.- С. 454-455.

[7] Прохоров П. Двигаться дальше // Эксперт Северо-Запад.- 2008.- № 37.- С. 22.

[8] Ознобищева Г. Международная безопасность после кавказского кризиса // Мировая экономика и международные отношения.- 2009.- № 4.- C. 8.

[9] Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 "О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года" // СЗ РФ.- 2009.- № 20.- Ст. 2444.