Содержание
Введение
1. Психологические составляющие политического поведения индивида
2. Массовая психология политического поведения
Заключение
Список использованных источников
Политическое поведение - человеческие мысли и действия, относящиеся к процессу управления включает и внутренние реакции (мысль, восприятие, суждение, установку, убеждение) и наблюдаемые действия (участие в выборах, выражения протеста, лоббирование, проведение собраний, кампаний).
В самом широком смысле поведение, являющееся "политическим", может обнаруживать себя в любой институциональной обстановке (семья, бизнес, церковь и т.п.), однако термин обычно употребляется в применении к деятельности, развертываемой в рамках или через посредство институциональной обстановки государства. Термин "политическое поведение" используется и для обозначения того подхода к политологии, при котором первичным элементом анализа выступает индивидуальное действующее лицо. Внимание в таком исследовании может быть сосредоточено на поведении групп, однако при этом предполагается, что группы представляют собой коллективные взаимодействия индивидов.
Исследования законодательного, судебно-правового, административного или даже международного поведения отличаются этим от правового, институционального или исторического подходов к изучению политики служит также формулой, обозначающей ту часть предмета политологии, в круг интересов которой входят политическая личность, политические установки и общественное мнение, электоральное поведение, политические партии и группы интересов, политическая социализация, политическая культура, изучение элит, власть в сообществах.
Поиск причин, объясняющих содержание политического поведения дополняются исследованиями собственно психологической природы тех поступков, которые совершают граждане.
Современные трактовки политического поведения базируются на самых разных методологических основаниях, но все они так или иначе вводят в схему "стимул-реакция" промежуточные факторы, некое "среднее звено", которым может быть установка, мотив, убеждение или ценность, принадлежащая либо отдельному индивиду, либо группе. Как заметил Ф. Гринстайн, "поведение - это функция и от ситуации, складывающейся в окружающей факторов среде, и от тех психологических предиспозиций, которые они привносят в ситуацию".
А это означает, что никакую форму политического поведения нельзя напрямую объяснить только как результат воздействия политических стимулов. За исключением, может быть, самых простых проявлений политической активности, предпринятых ради выживания, все остальные акции опосредованы самой политической деятельностью, ее отражением в мышлении и чувствах людей[1]
.
Независимо от того, каким термином пользуются психологи, они различают три формы проявления человеческой активности: инстинктивную, навыки и разумную. Эта психологическая классификация форм деятельности полезна и в описании политики.
Инстинкты представляют собой врожденные модели поведения, детерминированные биологически и задающие направление энергии поведения. Хотя между психологами нет единства в вопросе о том, каковы границы действия инстинктов у человека, но общепризнанно сегодня положение о том, что значительное число форм поведения имеет инстинктивной характер. Одни психологи насчитывают таких инстинктов десятки, другие доводят их число до нескольких тысяч. Набор инстинктов включает как все автоматизмы в поведении человека (от дыхания до ходьбы), так и более сложные врожденные потребности (самосохранение, продолжение рода, любознательность и множество других).
В политике мы находим проявление всех человеческих инстинктов от агрессивности до жадности и от солидарности до самосохранения. Собственно инстинктивная основа поведения в политике объясняет, прежде всего, направление энергии тех или иных поступков, которые далеко не всегда осознаются самим человеком.
Так инстинкт самосохранения толкает политиков на борьбу за власть и объясняет некоторые нерациональные поступки с точки зрения здравого смысла. Историки и политологи до сих пор спорят о причинах жестокости таких деятелей, как И. Сталин. Между тем политические психологи приходят к выводу, что именно потребность оградить свою травмированную самооценку от любых сравнений с эталоном, выбранным им с юности (В. Лениным), побуждало его избавляться от конкурентов.
Сама жестокость, насилие, агрессия - это тоже инстинктивные формы поведения. Одни авторы полагают, что эти формы поведения - врожденные. Другие видят в них результат научения. Третьи исходят из представления об агрессии как реакции на фрустрацию. Однако, помимо агрессии, фрустрация вызывает и другие формы инстинктивного поведения: апатию, регрессию, подчинение и избегание. В политике все эти поведенческие проявления трактуются как реакция на события или обстоятельства, в которых действуют субъекты поведения[2]
.
Солидарность - это также одна из инстинктивных форм поведения индивидов, которые способны не только соперничать друг с другом, но и сотрудничать. В основе проявлений солидарности в политике лежит идентификация людей с определенной партией, группой, нацией, и позволяющая объединить усилия членов этих групп в достижении своих целей и интересов. Одним из классических проявлений солидарности являются различные акции протеста, принятые в поддержку своих товарищей, когда, например, работники отрасли объявляют готовность к забастовке, чтобы поддержать то предприятие, которое находится в конфликте с администрацией.
Не описывая многочисленные формы проявления инстинктов в политике, заметим, что в целом инстинкты охватывают все бессознательные, иррациональные, чувственные формы политического поведения как отдельного индивида, так и организованных групп, стихийные выступления масс.
Второй формой поведения являются навыки. В отличие от врожденных инстинктов, большая часть проявлений человеческого поведения является результатом прижизненного научения. Навыков требует поведение государственного деятеля и обычного избирателя, партийного функционера и сторонника движения. Говоря о политических навыках, мы имеем в виду определенные умения, которые требуются для выполнения своих ролей и функций любым участником политического процесса, привычки, образующиеся у граждан в определенной политической культуре, стереотипы, являющиеся следствием повторения определенных политических действий и упрощающие принятие решений.
Политические умения или компетентность предполагает, что гражданин знает, что он должен делать в своей политической роли и как добиться желаемого им результата. В российской политической жизни последних лет достаточно широко распространена точка зрения, что рядовые граждане, воспитанные в условиях авторитаризма, не имеют навыков демократического участия. Отсюда и неэффективность проводимых реформ. Насколько это верно с точки зрения политической психологии?
Конечно, старые навыки, позволявшие адаптироваться к прежней политической системе, действительно не всегда помогают действовать в новых условиях. Так, раньше у населения был выработан стойкий политический навык участия в выборах. Число голосующих в советские времена превышал 90% дееспособного населения, независимо от того, насколько сам факт голосования влиял на принятие государственных решений. С началом демократизации наблюдается последовательное снижение числа участвующих в голосовании. Так, если в выборах в Верховный Совет СССР в 1989 г. приняло участие 90% граждан, в выборах в республиканские и местные органы власти 1990 г. - около 80%, то в парламентских выборах 1993 и 1995 г. в РФ участвовало уже чуть больше половины избирателей. Между тем, в конце 90-х годов в выборах регионального и местного уровня явка избирателей была столь низкой, что многие законодательные собрания вынуждены были снизить планку до 25%, но даже эту планку нередко избиратели взять не могут, и выборы признаются недействительными[3]
.
Но одновременно с утратой одних навыков наши граждан приобрели другие. Электоральное поведение становится хотя и менее массовым (можно, видимо, говорить об утрате этого навыка у большого числа граждан), но зато у тех, кто ходит голосовать, появляется определенная компетентность. В отличие от начала 90-х - в середине-конце 90-х граждане стали меньше ориентироваться на личные симпатии, а больше - на то, какие политические позиции выражают политики, какими они обладают профессиональными и деловыми качествами. Появились и такие новые политические навыки, которые были приобретены в забастовках, голодовках, несанкционированных захватах зданий, пикетах и многих Других формах политических действий, о которых мы ранее знали лишь понаслышке.
Компетентность в политическом поведении становится тем более необходимой, чем более сложными становятся сами эти формы поведения. Лидер должен быть более компетентным, чем рядовой исполнитель той или иной политической роли. Давняя дискуссия в политологии ведется по вопросу о сменяемости лидеров как условии соблюдения принципов демократии. При этом, уход вместе с президентом всей его администрации и приход новых, менее опытных политиков, сопровождается снижением уровня компетентности в управлении государственным организмом. Но практика показывает, что и бессменное руководство таит в себе опасности, среди которых главная - застой общества.
Говоря о выработке политических навыков, следует отметить, что все политические системы заинтересованы в том, чтобы население обладало определенным набором этих навыков, для чего создаются специальные институты, отвечающие за политическое просвещение и тренировку в исполнении ряда политических ролей. Так, политические лидеры рекрутируются среди тех граждан, которые получили определенный опыт общественной и собственно политической деятельности в молодежных и иных организациях. В ряде стран существуют специальная система обучения уже избранных парламентариев. В других системах, их отбирают из числа тех, кто получил предварительно знания и навыки, необходимые для законотворческой деятельности. Не случайно во всем мире среди парламентариев много юристов, людей со степенями в области политических наук.
Разумные действия - третья форма поведения, - в политике, как и в других сферах деятельности, их можно оценивать по-разному. Одним из критериев разумности может быть эффективность (сравнение цели с результатом). Другим - степень осознанности политических действий. Третьим - соответствие высшим ценностям, поставленным во главу угла проводимой политики. Но как бы ни оценивалась эта форма политического поведения, главной ее характеристикой, отличающей ее от двух предыдущих, является выраженное целеполагание[4]
.
Чтобы обеспечить политике целенаправленный характер, объединяющий разных ее участников, применяются различные средства. В первую очередь эту задачу решают всевозможные программы, идеологические схемы, доктрины, концепции конкретных политических акций, кампаний. Особое значение для политического поведения отдельного человека и партий играют идеологии как концентрированное и систематизированное выражение целей и ценностей в политике.
Понятно, что поведение никогда полностью не совпадает с обозначенными в доктринах целями и ценностями: последние служат для человека лишь своего рода путеводителем. Исследования массового политического поведения показывают, что только незначительное число людей в разных странах и политических системах руководствуется в своем поведении идеологическими соображениями. Американский политический психолог Ф. Конверс полагает, что число таких граждан в разных странах колеблется от 10 до 25%10.
В нашей стране долгое время идеологические формулы организованно внедрялись в сознание населения. В постсоциалистический период эти схемы активно разрушались новой властью, которая понимала, что старые догматы служат препятствием для реформирования политической системы. Но никто из реформаторов не построил на месте разрушенного новой схемы. В мемуарах тех, кто начинал перестройку (М. Горбачев, Б. Ельцин, А. Яковлев, Е. Гайдар) не содержится фактов, подтверждающих, что реформы были начаты по какому-то плану, что под ними была теоретическая схема, не говоря уже об идеологии реформ.
Знакомство с программными документами новых политических партий и движений показывает, что и в них пока не содержится четкого представления о том, что и в какой последовательности реформаторы собираются делать, какова иерархия их целей и приоритет ценностей. Исследования индивидуального политического сознания, как политиков, так и рядовых граждан показывает, что в настоящее время в головах и тех, и других царит большой хаос. Если прав Конверс и только небольшая часть людей имеет связную систему идей, то, очевидно, у политиков этот процент должен быть выше. Нельзя осуждать нынешних российских политиков за частую смену взглядов - понятно, что они находятся в поиске. Но проблема в том, что этот поиск не завершается четкими представлениями о том, куда они ведут страну и практически не делают попыток объяснить цели реформирования рядовым гражданам.
Выделение указанных трех форм политического поведения: инстинктов, навыков и разумных действий предпринимается с аналитическими целями. В реальной жизни поведение включает все три формы. Разделить осознанные и бессознательные элементы в поведении не всегда представляется возможным. Однако, помимо дилеммы: сознательное - бессознательное в структуре политического поведения содержится и ряд конкретных психологических элементов, учет которых делает его анализ более точным и детальным.
Массовая политическая психология, в общем виде, представляет собой единство массового политического сознания (включающего не только собственно "сознательные", но и бессознательные, иррациональные, эмоциональные компоненты) и массового политического поведения, детерминированного данным массовым политическим сознанием[5]
.
Массовое политическое сознание - особая разновидность массового сознания, которая имеет в качестве своего основного содержания политические проблемы, на решение которых тем самым направляется политическое поведение данной массы. Массовое политическое сознание можно рассматривать как массовое сознание общества по отношению к вопросам, имеющим актуальное политическое содержание и чреватым определенными политическими последствиями. Это своего рода особое, обладающее специфическими (политическими) механизмами детерминации и, следовательно, определенной относительной автономностью слагаемое массового сознания. В этом смысле, массовое политическое сознание представляет собой особый, политизированный сегмент массового сознания[6]
.
По происхождению, массовое политическое сознание, в общем, повторяет путь массового сознания. Однако оно возникает и распространяется, лишь когда совершаются крупные, причем именно социально-политические по содержанию события, разрушающие привычную структуру общества и его групповую стратификацию. Понятно, что налет саранчи, пожирающей урожай и ставящий на грань голодной смерти целью государства, сформирует некое массовое сознание, однако оно вряд ли обретет политические формы.
По структуре, массовое политическое сознание включает основной (первичный), эмоционально-действенный, и вторичный, рациональный уровни. В основе массового политического сознания лежит яркое эмоциональное переживание некой социально-политической проблемы, вызывающей всеобщую озабоченность. Это может быть война с другим государством, гражданская война, масштабный экономический кризис и т.д. Крайняя степень переживания данной политической проблемы выступает как системообразующий фактор массового политического сознания. Такое переживание, проявляясь в сильных эмоциях или чувствах, заслоняет собой все другие, привычные правила жизни - групповые нормы, ценности и образцы поведения, Оно порождает потребность в немедленных действиях - потому и определяется как эмоционально-чувственная основа (иногда - как "ядро") массового политического сознания.
Рациональный уровень массового политического сознания, как правило, представляет собой отражение распространяемых через слухи или официальные средства массовой информации "массово необходимые" сведения. Это, например, информация о том, каковы маршруты эвакуации, места расположения призывных пунктов, наконец, просто сведения о возможных бомбежках, обстрелах и средствах защиты. На высшем, рациональном уровне группируется собственно политическая общедоступная информация о причинах и последствиях того, что произошло.
Действенным проявлением массового политического сознания является массовое политическое поведение, однако, не всякое, а исключительно стихийные его формы. В целом, политической поведение подразделяется на стабильное и стихийное. Стабильное достаточно массовое политическое поведение определяется различными формами групповой психологии и, в большей или меньшей степени, групповым сознанием. Его иногда тоже называют "массовым", однако, оценивая тем самым исключительно количественную сторону, масштабы определяющих его групп[7]
.
В содержательном же, качественном смысле, действительно массовым является именно стихийное массовое политическое поведение, связанное с вовлечением человека в ту или иную массу. Как уже подчеркивалось выше, это неорганизованное, но одинаковое и относительно необычное внегрупповое поведение больших масс людей, ситуативное и временное, связанное с особыми политическими обстоятельствами. Примерами стихийного массового поведения являются, например, стихийная массовая агрессия в периоды войн и политических потрясений, или, напротив, стихийная массовая паника, связанная с поражениями в войнах и восстаниях.
В первую очередь, массовое политическое поведение зависит от того, какой из двух основных уровней (эмоционально-действенный или рациональный) возобладает в массовом политическом сознании. В зависимости от этого, оно будет более или менее стихийным и податливым управлению. Во вторую очередь, оно зависит от эффективности (объема и качества) внешнего политико-идеологического воздействия, оказываемого на массовое политическое сознание. В принципе, до определенных моментов массовое политическое сознание (и, соответственно, поведение массы) обычно податливо внешнему политико-идеологическому воздействию,
Эффективность воздействия на массуоснована на ряде уже понятных причин. Представляя собой, в целом, несистематизированное, неструктурированное, как бы мозаичное образование, она испытывает своеобразную потребность в упорядочивании извне. Еще З. Фрейд считал: "Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, она некритична, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами, порождающими друг друга ассоциативно, - как это бывает у отдельного человека, когда он свободно фантазирует, - не выверяющимися разумом на соответствие с действительностью. Чувства массы всегда весьма просты и весьма гиперболичны. Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у нее в непоколебимую уверенность, зерно апатии - в дикую ненависть". Данные механизмы массового сознания и политического поведения активно использовались в истории - например, в геббельсовской пропаганде в Германии, что было исследовано в известной работе Т. Адорно.
Соответственно указанным причинам, должны выстраиваться имеханизмы воздействия на массу: "Склонную ко всем крайностям массу и возбуждают тоже лишь чрезмерные раздражения. Тот, кто хочет на нее влиять, не нуждается в логической проверке своей аргументации, ему подобает живописать ярчайшими красками, преувеличивать и всегда повторять то же самое. Так как масса в истинности или ложности чего-либо не сомневается и при этом сознает свою громадную силу, она столь же нетерпима, как и подвластна авторитету. Она уважает силу. От своего героя она требует силы, даже насилия. Она хочет, чтобы ею владели и ее подавляли, хочет бояться своего господина. Будучи в основе своей вполне консервативной, у нее глубокое отвращение ко всем излишествам и прогрессу и безграничное благоговение перед традицией"[8]
.
В истории существует много примеров того, как именно растерянным массовым политическим сознанием овладевали "сильные личности", на "волне" такого сознания приходя к власти. Массовое политическое сознание подчас даже готово ждать такого структурирующего воздействия извне, давая лидерам своего рода "фору" для осмысления события.
После начала Великой отечественной войны и нападения Германии в 1941 г., население СССР почти две недели ждало выступления И.В. Сталина. И это выступление позволило, как известно, рационализировать и структурировать поначалу деструктурированное сознание. Еженедельные выступления Ф.Д. Рузвельта по радио позволили структурировать массовое сознание Америки в период Великой депрессии, крупномасштабного экономического кризиса.
Однако податливость таким воздействиям сохраняется сравнительно недолгое время. Стоит его упустить, как массовое политическое сознание становится неуправляемым. Тогда действие рационального уровня ослабевает, и политическое поведение начинает определяться целиком эмоционально-действенным уровнем. Тогда оно становится в полной мере стихийным и уже практически не управляемым. Разумеется, этому способствует и воздействия тех сил, которые заинтересованы в дальнейшем разложении массового политического сознания (например, внешних в случае войны или внутренних, в случае кризисов, политических противников режима).
В свое время, занимаясь проблемой реструктуризации массового поведения из стихийного в более организованное, В. Мак-Дугал
считал необходимым для этого пять условий. Во-первых, необходима известная степень постоянства состава массы. Во-вторых, требуется, чтобы отдельные индивиды массы составили себе определенное представление о природе, функциях достижениях и требованиях этой массы. В-третьих, чтобы масса вступила в конкурентные отношения с другими сходными, но в чем-то и отличными от нее общностями. В-четвертых, желательно наличие в массе традиций, обычаев и норм взаимоотношений ее членов между собой. Наконец, в-пятых, наличие в массе подразделений, то есть введение специализации и дифференциации деятельности входящих в нее индивидов. Понятно, что при наличии данных пяти условий, любая масса превратится в организованную социальную группу[9]
.
Однако это - теоретическая модель реструктуризации массы. На практике, обычно все бывает значительно проще. В ходе Второй мировой войны, например, для реструктуризации обращенных в паническое бегство масс военнослужащих Красной армии использовались так называемые "заградотряды". То, что только страх реально способен остановить такие массы, доказал еще Кай Юлий Цезарь. Как известно, он активно использовал на практике децимацию - казнь каждого десятого из обращенного в бегство легиона.
массовая психология политическое сознание
Политическое поведение по своей субъектности может быть индивидуально-личностным и коллективным, каждый тип которого свидетельствует о разнообразии форм активности людей, не сводимых только к действию или бездействию.
В политической жизни порой трудно однозначно определить мотивацию политического поведения субъектов, в результате чего формы последнего могут смешиваться, взаимоисключаться и т.п. Вместе с тем следует, что политическая практика фиксирует, что наиболее распространенными формами политического поведения личности является роль избирателя, члена партии, партийного функционера, политического активиста, профессионального политика.
Для большинства населения характерен тип пассивного потребителя политической информации, результатом которого выступают разговоры в тесном кругу друзей, соратников по работе о политике и политиках не выходящие на сферу активных политических действий.
1. Андреева, Г. М Социальная психология. / Г.М. Андреева. - М., 2005. - 464 с.
2. Артемов, В.А. Введение в социальную психологию. / В.А. Артемов. - М.: Юрайт-издат, 2000. - 382 с.
3. Гард, К.Е. Эмоции человека. / К.Е. Гард. - М., 2000. - 309 с.
4. Захарчук, О.С. История политических и правовых учений. В вопросах и ответах. / О.С. Захарчук. - М., 2005. - 390 с.
5. История политических и правовых учений (учебник для вузов). / Под общ. ред.В.С. Нерсесянца. - М., 2003. - 458 с.
6. Малахов, В.П. Хрестоматия для высшей школы: История политических и правовых учений. / В.П. Малахов. - М., 2000. - 560 с.
7. Петровский, А.В. Личность, деятельность, коллектив. / А.В. Петровский. - М.: Спарк, 2001. - 682 с.
[1]
Андреева Г.М Социальная психология. - М., 2005. – С. 167.
[2]
Малахов В.П. Хрестоматия для высшей школы: История политических и правовых учений. – М., 2000. – С. 425.
[3]
Артемов В.А. Введение в социальную психологию.– М.: Юрайт-издат, 2000. – С. 261.
[4]
Малахов В.П. Хрестоматия для высшей школы: История политических и правовых учений. – М., 2000. – С. 427.
[5]
История политических и правовых учений (учебник для вузов). / Под общ.ред. В.С. Нерсесянца. – М., 2003. – С. 259.
[6]
Захарчук О.С. История политических и правовых учений. В вопросах и ответах.– М., 2005. – С. 264.
[7]
История политических и правовых учений (учебник для вузов). / Под общ.ред. В.С.Нерсесянца. – М., 2003. – С. 268.
[8]
Гард К.Е. Эмоции человека. – М., 2000. – С. 197.
[9]
Петровский А.В. Личность, деятельность, коллектив. – М.: Спарк, 2001. – С. 305.
|