О понятии политико-экономических отношений

Кровавые события, происшедшие в московском метро, а затем в Дагестане, как и кровавое месиво в Беслане (2001), и прочие факты терроризма, свидетельствуют, что не только власть имущие политики, но и представители науки, говоря словами В.В.Путина, не проявили должного понимания опасности и сложности происходящих здесь процессов. В составе этих трагедий стоят судьбоносные вопросы – политико-экономические. Они выражают противоречия, от разрешения которых зависит будущее всех народностей, населяющих многострадальный регион, каким является Северный Кавказ.

В этническом отношении этот регион, как никакой другой, сверхмозаичен, что требует от всех структур власти, политических партий при преодолении возникающих здесь антиномий высочайшей культуры ума. Заявления высоких политиков, что необходимо навести здесь строгий порядок, остаются пустым звуком. Не борьба за жесткий порядок должна стоять на первом плане, а формирование новых, отвечающих духу и образу жизни многочисленных этносов этого драматического региона, политико-экономических отношений. Именно данный процесс требует от политиков высокой культуры ума, которой всегда им не доставало и не достает!

Термин “политико-экономические проблемы” не нуждается в пространных объяснениях. Правда, в наше время, когда из вузовского образования изгнано преподавание политэкономии, данное словосочетание у многих, особенно молодых, дипломированных специалистов, вызывает непонимание. А ведь речь идет, прежде всего, об отношениях собственности на средства производства, являющиеся основными источниками жизненных благ людей. О тех отношениях, в орбиту которых вовлечены все слои и классы общества, все его политические структуры.

На Северном Кавказе, в силу проживания здесь, повторяем, огромного сообщества этносов, каждое из которых обладает не только общими, но и различными историческими и культурными особенностями, отношения собственности не могут быть сведены к какому-либо единому шаблону, или, говоря иначе, к однообразным ее формам. К тому единому стандарту, который под видом общественной, а значит социалистической собственности, был утвержден в советскую эпоху. Господствовал тип собственности, который исключал многообразие своих различных видов и оттенков. А любой феномен (явление, предмет и т.п.) есть единство многообразного. Трагедия прошлых и современных власть имущих политиков состоит в том, что они, решая проблемы собственности, не желают видеть, что каждый ее тип содержит многообразие своих разновидностей. И чем развитие тип собственности, тем богаче ее формы.

К истории становления представлений о собственности

История доказывает, что человечество в своей эволюции проходит, говоря образно, мучительный путь от несовершенных, весьма абстрактных форм собственности к более конкретным, разносторонним образованиям. И с того момента, когда общество разделилось на имущих и неимущих, на собственников средств производства и не собственников, в этой сфере отношений возникла идея необходимости равенства и справедливости. Равенства в том аспекте, когда каждый трудящийся человек является собственником продуктов своего труда, владельцем средств и орудий, которыми он производит эти продукты. Эта идея прослеживается во всех мировых религиях. Собственно, последние возникли и утвердились под влиянием этой идеи. Но в религиях эта великая и справедливая идея преподносилась на уровне фантастической веры: придет некий Мессия (Христос, Аллах, Будда и т.п.) и утвердит среди людей эту мечту, эту справедливость.В последующем данная идея стала предметом научных изысканий. Она получила теоретическое обоснование, которое базировалось на анализе противоречий, сложившихся в данной области отношений. Противоречий, стихийное разрешение которых приводило к восстаниям, революциям и войнам. Наиболее глубокое освещение этой идеи дано в марксизме, который, к сожалению, не был достаточно полно понят многими маститыми идеологами и лидерами КПСС, что было одной из трагических неудач в строительстве социализма. Отсюда парадокс: на пороге третьего тысячелетия противоречие в сфере отношений собственности ещё более обострилось. Особенно в России.

История политико-экономических отношений доказывает, что во все времена каждый этнос жаждал и жаждет быть хозяином на своей земле. Но хозяином, как показал ХХ век, не в лице своей национальной элиты – госбюрократии, порой, сросшейся с криминальным миром, а в лице тех, кто пашет землю и плавит металл, выращивает скот и добывает нефть, строит дома и работает в сфере социальных услуг и т.д. Надо заметить, что эту мечту умело использовали не только большевики в октябре 1917г., но и «демократы» в августе и после августа 1991 г.

Если большевики подготовили и свершили действительную революцию, но в последующем им не хватило ума воспользоваться ее результатами, то «демократы», спекулируя на заблуждениях и ошибках (порой преступных!) коммунистов, свершили самую настоящую контрреволюцию. Контрреволюцию в том отношении, что они вместо того, чтобы двинуться от достигнутого уровня по пути прогресса, не только развалили Союз, но и сбросили Россию в XIX век, если не хуже. Двинуться, естественно, используя внушительные достижения советской эпохи и внимательно проанализировав ошибки и трагедии КПСС.

Новая власть России утвердила дикий, грабительский капитализм. Утвердила не только вопреки, скажем, учению Маркса, но и вопреки требованиям объективного хода истории. А сущность или, говоря словами бывшего главы католической церкви Павла II, ядро учения Маркса истинно [1]. Но вчерашние “марксисты”, облачившиеся благодаря этому учению в научные мантии, стали поносить его самыми скверными словами. Так невежество вновь продемонстрировало свою демоническую силу.

Парадоксы с частной собственностью в теории и на практике

Грабительский капитализм, утвердившийся в России, особую свою дикость проявил на Северном Кавказе, где реформы, как пишет Р.Абдулатипов, “в десятки раз искажены. Тут почти нет понимания и принятия реформ, кроме как у узкого круга господствующих мафиозных чиновников и криминальных кланов. Кавказ отдан им на откуп” [2.C.53]. Мало того, начатые в этом регионе преобразования в сфере собственности обернулись, как известно, большой кровью. И всю эту мерзость ряд политиков и их идеологов выдает за процесс демократизации и перехода к правовому государству.

На Северном Кавказе стал утверждаться в основном только один тип собственности – частная собственность. Причем те ее разновидности, которые были свойственны Западной Европе на этапе первичного, варварского накопления капитала. К тому же реформаторы из центра определяли этот процесс как утверждение цивилизованных отношений. Федеральный центр навязывал этот вандализм и дикость, имея смутное представление даже о том, что такое частная собственность. Эту же «смутность» имели и имеют региональные политики, поскольку они, как и в центре, в абсолютном большинстве являлись продуктом брежневско-сусловской системы общественно-научного образования, где господствовали догматизм и софистика: внешне наукообразно, правдоподобно, а, по сути – грубейшие заблуждения, фальшь и лицемерие [3.С.22]. Этот порок ума коммунистов и «демократов», окончившие вузы, многие из которых облачились в научные мантии, А.Солженицин назвал образованщиной. Данная образованщина ныне приобрела полную свободу и беспредел! Поэтому до сих пор ни один политик или теоретик, консультирующий членов высшего эшелона власти, не объяснил, в чем же состоит цивилизованность, скажем, частной собственности.

Софистика, господствуя в современном законодательстве России, во-первых, открывает простор для утверждения в стране любой формы частной собственности, со всеми ее мерзостными разновидностями, а, во-вторых, она говорит о полном безразличии властей к тому, что существующие правовые нормы о собственности позволяют насаждать самые грабительские ее типы и формы. Те формы, которые унижают достоинство человека труда и доводят его эксплуатацию до абсурда. До того уровня, когда работнику выплачивали зарплату, например, унитазами или оградками для могил усопших или же вообще месяцами ничего не выплачивают. Но еще в Древнем Риме существовал закон, что собственника, у которого рабы голодны и ходят в рубищах, превращают в раба. В России же, в т.ч. и на северокавказье, многое сходит с рук.

Говоря о собственности, законодатели Южного региона слепо копируют федеральное законодательство, где сказано, что в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Но это не предел. Так, в Уставе Ростовской области сказано еще более абстрактно: признаются и защищаются все формы собственности. Надо понимать, что в этой части региона возможны общинно-родовая и рабская, крепостническая и капиталистическая, социалистическая и коммунистическая формы собственности. Возможны со всеми их мерзостными и разумными оттенками и модификациями. А ведь эти правовые установления разрабатывались юристами с солидными научными званиями, но бездумно принимались избранниками народа, с полным равнодушием отмахиваясь от критических замечаний рядовых граждан. Принимались, видимо, ради формы, лишь бы соблюсти внешний этикет и не вызывать нареканий московского начальства.

Законотворчество по вопросам политико-экономических отношений является весьма ответственным и тяжким трудом. Ответственным в том аспекте, что здесь речь идет о судьбоносной, решающей проблеме бытия каждого этноса, каждого государства, из-за которой на протяжении тысячелетий льется кровь и раздаются стоны. Проявлять формализм в этом деле – больше чем безответственность. Тяжесть решения этого вопроса состоит в том, что разработка правовых норм на региональном уровне требует более гибкого интеллекта, чем на вершине власти.

Приходится разрешать противоречие между правовыми установками центра и требованиями региональных условий и обстоятельств, которые складывались веками. Регионы Северного Кавказа в этом плане, повторяем, весьма противоречивы. Отсюда местный закон, скажем, о земле, ее недрах, предприятиях, должен выступать как более конкретное выражение требований федеральных установлений. Говоря иначе, в каждом отдельном субъекте округа закон о собственности является особой, более содержательной формой реализации общих установок. Эта конкретность достигается за счет учета местных условий. В России это творчество облегчается тем, что федеральное законодательство настолько абстрактно, что местным правоведам в вопросе о собственности можно творить все, что им взбредет в голову. В данном русле беспредела стала работать мысль законотворцев субъектов России.

Это одна из причин, что на Северном Кавказе в области отношений собственности творится полный произвол и анархия. Так, в республике Чечня в свое время формы рабства и крепостничества настолько глубоко привились, что их искоренять пришлось огнем и мечом. Искоренять варварство еще более дикими способами, именуя этот процесс наведением конституционного порядка. Но, спрашивается, какой же это конституционный порядок, когда та же Конституция РФ в вопросе о собственности отделывается весьма туманными суждениями, открывая «зеленую» улицу для политико-экономического произвола? Если закон о собственности лишен необходимой разумности, то, естественно, трудно ожидать на практике утверждения цивилизованных отношений собственности. Ведь характер собственности на средства производства являются главным критерием цивилизованности любого общества, его образа жизни.

Северному Кавказу – цивилизованные формы собственности.

Однако напрашивается вопрос: какой тип собственности на средства производства, больше всего возможен и приемлем для Южного федерального округа? Какие на этот счет существуют условия и предпосылки? И стоит ли в данном моменте идти слепо за установлениями, навязанными «реформаторами» из федерального центра? Даже студенты неюридического профиля отвечают, что в России, особенно в северокавказском регионе, возможны только два противоположных друг другу типа собственности. Естественно, собственности на источники жизненных благ общества.

Первый – собственность, основанная на наемном труде. Это частнокапиталистический тип. Исторически он отрицает самого себя. У него нет будущего, о чем свидетельствуют процессы, происходящие в ряде цивилизованных стран мира. Второй – собственность, основанная на личном труде владельцев средств производства. Это цивилизованный тип собственности. Здесь каждый трудящийся гражданин (civilis) является владельцем или совладельцем того предприятия, где он трудится. Разновидности второго типа собственности весьма многообразны и значительно богаче, подвижнее, чем частнокапиталистической формы. Они широко и активно утверждаются в современном мире. Имеются они и в России. Но трудности их бытия состоят в том, что они вынуждены работать в условиях не цивилизованного, а дикого, грабительского рынка. В России утвердился именно этот тип рыночных отношений.

На северокавказье цивилизованные формы собственности, став доминирующими, опосредуют, вынудят функционировать по их законам и те формы, которые основаны на наемном труде. Попытки привить здесь стихию частнокапиталистических отношений, как в прошлую, так и в современную эпоху превращались в кровавые трагедии. Так, например, земельная реформа, проводимая П. Столыпиным в начале ХХ века, привела к смерти десятки тысяч крестьян. Вторая же попытка, предпринятая в конце этого же столетия, показала свою полную несостоятельность не только на селе, но и в городе, не только в аграрном секторе, но и в сфере промышленного производства.

Политико-экономическое невежество – трагедия Северокавказья

Дикая, точнее, как подчеркивается в ряде публикаций, мародерская приватизация породила самую настоящую войну, пожарища которой никак не затухают. Крайне уязвимым в этом отношении местом, как известно, явилась многострадальная Ичкерия. Не рабочие и крестьяне, врачи и учителя инициировали и развязали эту кровавую бойню. Основной ее источник – высшая федеральная власть. Фанатично стремясь к власти, Б.Ельцин сформулировал лозунг: берите суверенитета, сколько проглотите. Это – самый невежественный призыв, какие знала Россия за всю свою историю!

Надо понимать, что этот призыв был обращен не к трудящимся, не к рядовым гражданам, а к разночинной госбюрократии и теневого капитала, учуявшего возможность во много крат умножить свои накопления. «Прелесть» и выгоду этого лозунга в первую очередь услышала и поняла местная номенклатура, выросшая и сформировавшаяся в структурах КПСС и ВЛКСМ. Так, в Чечне, опасаясь (не без основания!), что основное богатство, например, нефть и нефтеперерабатывающие заводы, добыча редких металлов, курортные зоны со всем их сервисом и т.п. отойдет под ведение нуворишей из Москвы, эта номенклатура, прибегая к услугам криминального и зарубежного капитала и прикрываясь лозунгом суверенитета, пошла на открытую конфронтацию. Идейным оружием (для оболванивания своих граждан) она избрала самый реакционный национализм. Была сформирована почва для преступных действий международных террористов, которые не замедлили тут же воспользоваться этими условиями.

Известно, что национализм был и остается важнейшим идеологическим оружием всех форм капитала, особенно криминального, каким богата Россия, ее Южный федеральный регион. Национализм многолик и весьма амбициозен. Он не останавливается ни перед какой формой терроризма, что проявилось в самой трагической форме в Беслане и 11 сентября в США. Им «болеет» ряд политиков северокавказского региона. Прав мэр г. Ростова-на-Дону М. Чернышев (а он не только мэр, но и вице-президент Ассоциации городов Юга России, доктор наук и пр.), когда он в своих предвыборных выступлениях отмечает, что “национализм и сепаратизм, терроризм, амбиции некоторых региональных лидеров – все это бросает семена недоверия, обиды, несправедливости. Если дать таким семенам прорасти, то это неминуемо приведет к ситуации, когда на Ростов падет тень “имперского” города” [4]. На Ростов может упасть имперская тень в том случае, когда он, став столицей Южного федерального округа, будет, как и раньше, формально, бездумно копировать и насаждать антицивилизованные формы политико-экономических отношений. Эта “слепота” оборачивается большой трагедией. Правовые предпосылки для такой трагедии уже созданы, хотя кое-кому они кажутся абстрактной мелочью.

В орбиту драматических событий на Северном Кавказе, как и по всей России, были вовлечены определенные слои интеллигенции. Некоторая их часть искренне поверила в разумность происходящей “революции” и пыталась влиять на ход текущих событий. Но сами эти события развивались так, что их захлестнула волна мародерской приватизации. Поверив в идею, что стихия рыночных отношений приведет к процветанию, многие из интеллигентов, убедившись в иллюзорности своих представлений и, пользуясь обстановкой, сами стали на криминальный путь, стали сколачивать, попирая закон и совесть, собственный капитал. Все шло по Марксу: бытие определяет сознание.

В принципе в севернокавказском регионе интеллигенция весьма богата силой духа, содержанием и логикой своего ума. Но она разобщена. Разобщена не только организационно, но и в своих представлениях о способах разрешения противоречий, сложившихся в данном регионе. Разобщена даже в понимании сути политико-экономических отношений, насаждаемых в Южном регионе. Многие не только законодатели, но и работники прочих форм интеллектуального труда, поддерживая идею частной собственности, испытывают трудности в определении данной категории. Стало быть, путаются также в понимании, что есть общественные, коллективные, т.е. цивилизованные формы собственности. А известно, как аукнется в теории, так и отзовется на практике.

В силу отсутствия должного политико-экономического образования многим из интеллигентов властных и прочих структур трудно понять, что, во-первых, категория частной собственности распространяется не на все движимое и недвижимое имущество, а только на предприятия и учреждения, производящие или создающие материальные и духовные блага и услуги. Во-вторых, частная собственность означает классовое или, говоря иначе, сословное отношение, где одна часть общества (общины, кооператива, АО и т.п.) является владельцами этих средств, а другая, преобладающая, есть наемники, батраки, а то и хуже – рабы. Субьектами частной собственности могут быть как отдельные лица или группы индивидов, так и государство в целом, в т.ч. и местные органы власти.

Эта слабость понимания отношений собственности сказалась и на содержании концепции экономического развития Южного округа. Ее авторы абстрагировались от оценки состояния политико-экономических отношений, сложившихся на Юге России. Прежде всего умалчивают об основных противоречиях этой области отношений, а значит и способов их разрешения. Даже не указывается, какому типу собственности отдается предпочтение и как следует сочетать частнокапиталистические и цивилизованные его формы и разновидности. А это предпочтение, если исходить не из чисто конъюнктурных интересов, а из объективно складывающихся в современном мире тенденций и стремлений людей труда, необходимо отдавать цивилизованным формам собственности.

Частная собственность – тупик для Северного Кавказа

Главной целью частнособственнического капитала является накопление и умножение своего состояния. Накопления любым способом. Даже путем отрицания норм права, если они стоят на этом пути. Многие дипломированные политики, видимо, забыли очень меткую на этот счет характеристику, данную еще в ХIX веке английским экономистом Т.Дж.Даннингом и цитируемую К. Марксом в “Капитале”. “Капитал, - пишет он, - избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда. Капитал боится отсутствия прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы” [5.Т.23.С.770]. Эта оценка абсолютно точна для утверждающихся форм капитала в России, который, как и полтора века назад, говоря словами Маркса, источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят. Особенно верна эта оценка для событий на Северном Кавказе. Трагедия в Беслане обладает этой основой.

Однако в традициях этносов северокавказья преобладает негативное отношение к частнокапиталистическим формам отношений. Особенно к тем, которые копируют американский стиль, с его грубым индивидуализмом, алчностью и эгоизмом, отрицающим мораль сотрудничества и коллективизма. Здесь доминирует тенденция не допускать внутри своей общины, рода, клана эти варварские отношения. Правда, тенденция разрушения этого уклада жизни, как пишет О.Н.Домениа, началась еще в конце Х1Х столетия. “Но в ХХ веке этот переход замедлился в связи с установлением социалистической системы хозяйствования, которая в основном опиралась на идею коллективизма”[6.С.52.]. Хотя на практике идея коллективизма осуществлялась не адекватно ее социалистической сущности, но в принципе она поддерживалась этносами северокавказья, ибо эта идея во многом совпадала с духом и историческими традициями горской общины. Она соответствует даже духу ислама как самой распространенной формы религии в данном регионе.

Исторически в горах и предгорьях Северного Кавказа общинные формы отношений и ислам взаимодействовали и питали друг друга. Ныне эта разумная традиция, как отмечал Президент Республики Кабардино-Балкария, постепенно возрождается. “Мечеть сегодня, - пишет он, - вместе с общиной формирует социальный механизм, во многом регулирующий традиционный образ жизни” [7.С.11]. Изучая историю и современный образ жизни, скажем, кабардинцев и балкарцев, без особых усилий ума можно понять, что суть культуры этих этносов – это следование прошлому, которое, говоря словами О.Домениа, “есть эталон социального совершенства, олицетворение идеального мироустройства”[6.С.54.]. Спрашивается, как можно слепо, невежественно насаждать здесь нормы и законы частнокапиталистических отношений? Отношений, повторяем, американского образца? Насаждать те формы собственности, которые порождают массовую безработицу. Ведь сегодня самое большее число безработных, особенно из числа молодежи, находится в Южном регионе. Безработица в данном многонациональном регионе – мощнейшая детерминанта преступности, терроризма и прочей социальной мерзости, чего не хотят видеть власть имущие политики. Но эта мерзость резко суживается при господстве цивилизованных форм собственности.

К этому следует добавить, что также весьма негативно к “забугорным” новшествам относилось и относится казачество. Этому мужественному сословию всегда был присущ принцип соборности, общинности и взаимопомощи. Конечно, в эпоху проникновения на Северный Кавказ чисто капиталистических отношений стали проявляться варварские, порой, дикие формы эксплуатации наемных работников или батраков. Эти противоречия еще сильнее обострились в эпоху современной мародерской приватизации собственности, что вообще чуждо, повторяем, исторически сложившемуся образу жизни северокавзских этносов.

Еще в советское время в Дагестане колхоз, возглавляемый Д.Чартаевым, перешел от абстрактно-общего хозяйствования (безличностного, по принципу: все вокруг колхозное, все вокруг – мое) к конкретно-общему владению и ведению хозяйства, где каждый колхозник, в зависимости от проработанных лет, своего профессионального вклада, стал владеть определенной долей стоимости (капитала), содержащейся в неделимом фонде колхоза. Данное хозяйство было одной из первых “ласточек” перехода к подлинно цивилизованным формам отношений. В этом же русле сформировались и работают ряд закрытых АО. По этой модели (но уже в центре России) работало АО известного офтальмолога С. Федорова, филиалы которого открывались даже в ряде других стран мира. Следует заметить, что С. Федоров предлагал М. Горбачеву, а затем Б. Ельцину изучить этот опыт и подобные модели хозяйствования на Западе. А в ряде стран Запада и Востока накоплен богатейший опыт цивилизованного хозяйствования. Но российские лидеры с порога отвергли эту идею.

Искать пути перехода к цивилизованным формам собственности

Названные выше примеры цивилизованного решения проблемы собственности, конечно, не являются всеобщим эталоном разрешения противоречий в системе политико-экономических отношений. Они требуют от мыслящей интеллигенции пристального изучения местных условий и обстоятельств. Прежде всего от той интеллигенции, которая находится у власти. Абсолютное большинство лидеров являются дипломированными специалистами. Правда, не всегда диплом вуза и даже ученая степень есть показатель высокой культуры ума. Ученые и политики Южного региона могут обратиться к опыту ряда стран Запада, где функционируют тысячи мелких и крупных предприятий, даже федерации трудовых коллективов, являющихся владельцами своих хозяйств. Эти предприятия преодолели систему наемного труда, эту, как выражались французские энциклопедисты, форму смягченного людоедства. Цивилизовано решая вопросы накопления и движения капитала, социального и пенсионного обеспечения, науки и образования, эти коллективы даже в условиях стихии варварского рынка добились разумных результатов. В той стихии, которая часто порождает валютные кризисы, а значит спад производства, банкротство банков и даже потрясения финансовых систем государств.

Правда, ряд политиков и "теоретиков" правого толка пытаются доказать, что в России следует формировать "капитализм с человеческим лицом". Однако, как пишет известный публицист Б. Белоцерковский, "уж теперь-то, когда номенклатура вкупе с "бандюками" утвердила свое господство и "прихватила" главную собственность, никому не удастся с помощью новых реформ создать "цивилизованный капитализм", не говоря уже о "человеческом лице". Новые реформаторы будут только обречены потерять собственное лицо!"[8.С.7]. Даже бывший американский советник Е.Гайдара и Б.Ельцина по вопросам реформы собственности в России Дж.Сакс вынужден признать, что эта страна весьма специфична, не понятна для американского научного мышления, а поэтому "попытки найти конкретных хозяев для приватизации крупных и средних предприятий в России потерпели крах" [9].

Удивительное признание "теоретика", заблудившегося в двух соснах. Россия, как и весь Союз ССР, несмотря на определенную отсталость в технологии производства в ряде его отраслей (70 лет – это миг для такой огромной страны, перенесшей разрушительные войны!), в политико-экономическом отношении стояла выше, чем США. В нашей стране в сфере собственности на средства производства, говоря словами В.Ленина, доминировал государственно-монополистический капитал, который объективно нуждался в движении не вспять, к домонополистическим формам, с их варварскими порядками, а к цивилизованным образованиям собственности. К тому типу, где конкретными хозяевами крупных и средних предприятий должны были стать их трудовые коллективы. Этих, повторяю, конкретных хозяев, не мог найти формальный рассудок американского советника вкупе с его невежественными российскими единомышленниками.

Акционерные общества неприемлемы для Северного Кавказа

В результате этих контрреволюционных политико-экономических манипуляций в России утвердилась стихия грабительских рыночных отношений, где, прикрываясь идеей демократии, создания "капитализма с человеческим лицом" и т.п., объявили, что каждый гражданин России может приобрести акции. Говоря иначе, "либеральная экономика" в России позволит, мол, каждому стать акционером любого предприятия. Однако теоретически подобный подход есть чистая софистика, фальшь и лицемерие, а практически – обман, ибо, как пишет В. Белоцерковский, "распыленные мелкие акционеры не способны контролировать управление предприятиями и заинтересованы лишь в том, чтобы побольше были дивиденды"[8.С.7]. Заполучить как можно больше дивидендов, не сознавая, что такой "акционер" присваивает безвозмездно труд другого человека.

Во всех отношениях, особенно в моральном плане, "массовое введение акционерной системы в России трудно расценивать иначе как издевательство над народом и здравым смыслом"[8.С.7]. Здравый смысл подсказывает, что в Южном округе с его избыточностью трудовых ресурсов (главное богатство России!) человеку труда невозможно вписаться в стихию спекулятивных акционерных отношений. Даже найти здесь рабочее место и то является иллюзорной мечтой. Отсюда, как пишет Р. Абдулатипов, "молодые кавказцы вынуждены бежать из родных мест из-за своей неустроенности. Устроиться на работу или учебу в России тоже стало тяжело, в отличие от предыдущих лет"[2.С.55]. Поэтому властям этого округа, если они действительно озабочены судьбой своих граждан, приходится, как бы это не было бы трудно, искать иные пути и способы разрешения сложившихся здесь противоречий.

Сохранить и развивать опыт прошлого

Предпосылки, которые закладывались в советскую эпоху, не утеряны. Так, созданные совхозы и колхозы, как писал М. Залиханов, являются основой эффективного функционирования аграрного сектора в Южном регионе. Даже "противники, - пишет академик,- нашей страны понимали и понимают, что развал колхозно-совхозного производства на селе никогда не даст возможность встать на ноги и быть независимой России" [10.С.94].

Как история, так и современность убедительно доказывают, что в северокавказском регионе эта система хозяйствования требует, прежде всего, не мнимой, а подлинной демократизации, а значат и цивилизованности. Цивилизованные формы собственности преодолевают противоречие между работниками и предпринимателями. Качественное изменение отношений между этими полюсами хозяйствования проявляется в том, что обе эти противоположности выступают совладельцами своего предприятия. Точнее, здесь рабочие и служащие превращаются в хозяев продуктов своего труда, где предприниматель, в силу объективных причин хозяйствования, вынужден выступать не только в роли администратора, но и специфического слуги своего трудового коллектива, о чем писал в свое время, например, К.Маркс.

В северокавказском регионе подобные модификации решают не только чисто экономические, но и политические проблемы. Они способствуют утверждению разумных, истинно человечных межэтнических отношений. В каждом таком трудовом коллективе ценится, прежде всего, профессионализм, а не национальная принадлежность работника. Мало того, трудовой коллектив, являясь владельцем условий труда, стремится вовлекать в сферу своего хозяйствования подрастающие поколения. Поколения, которые в подавляющим большинстве являются членами семей работающих. Вовлекать, естественно, совершенствуя и повышая эффективность работы своих хозяйств.

При господстве этих форм отношений значительно облегчается решение других проблем. Во-первых, облегчается участь тех, кто трудится в хозяйствах с наемным трудом. Владельцы и администрация данных объектов вынуждены принимать меры по повышению активности своих работников, например, в деле контроля за движением и распределением производимого капитала. Во-вторых, что, пожалуй, весьма существенно, резко сужается основа для криминальных разборок. Можно, говоря языком зэков, замочить основного хозяина, но невозможно истребить большинство или всех собственников.

При формировании цивилизованных форм собственности создается экономическая основа для истинного народовластия. Последнее формируется не столько сверху, сколько снизу. Предпосылки демократии утверждаются на предприятиях сферы производства и обращения, в учреждениях образования, здравоохранения, науки и т.п. Утверждается с помощью государственной власти. Многие власть имущие, особенно выходцы из интеллигентских кругов, говоря о демократии, справедливо отмечают заблуждения на этот счет советской системы. Так, М. Чернышев пишет, что в этот период "государственная система, политический режим не сумели реализовать в стране те цели, во имя которых создавались", что эта система упорствовала в своих заблуждениях и не хотела лечиться, не давала стране возможности исправить положение, что и привело к трагическому финалу [11].

Но авторы подобных откровений не желают говорить, что суть этих заблуждений состоит прежде всего в том, что основное противоречие в сфере отношений собственности осталось не разрешенным. Обещая в октябре 1917 г. передать фабрики рабочим, землю крестьянам, т.е. утвердить цивилизованные формы хозяйствования, Все функции собственника (присвоение, обмен, распределение, организацию потребления, распоряжение прибылью) решала партгосноменклатура, но не те, чьим трудом создавались товары и услуги. Уходит от этой судьбоносной проблемы и вице-президент Ассоциации городов Юга России. Сие значит, что и "новая" система не желает лечиться с тем, чтобы создать цивилизованную экономическую основу для подлинного, а не иллюзорного народовластия.

Не извращать смысл идеи о демократии

Данный изъян вызван отчасти тем, что многие интеллектуалы трактуют демократию крайне абстрактно. Обычно твердят, что демократия – это выборность органов власти, что это – провозглашение прав и свобод человека, что это – подчинение меньшинства большинству и т.п. Но в первом тезисе речь идет о том, как формируется народовластие, во втором, что она гарантирует народу, в третьем – о взаимоотношении избранников народа в структурах власти.

В последнее время приобрело популярность суждение, что демократия – это диктатура закона. Однако даже школьнику ясно, что сам по себе закон диктатуру не осуществляет. Закон выражает лишь должное и объективно-необходимое в общественных отношениях. Он – условие и средство для осуществления диктатуры, если таковая неизбежна и необходима. Но, спрашивается, что делать, если законы невежественны? Типа тех, которые изложены по поводу собственности? Кроме того, можно иметь умные законы, а жизнь течет совсем в ином русле. Подобное было в истории нашей страны.

Однако важно совсем иное. В бесчисленных разглагольствованиях о народовластии замалчивается вопрос об экономической основе данного типа власти. Правда, кое-кто эту основу, эту субстанцию пытается искать в частной собственности. Причем не оговаривают, что речь идет о частнокапиталистической собственности. Страшнейшее заблуждение! Даже маститые мыслители и политики на Западе давно отвергают эту идею. Так, Дж. Сорос вынужден подчеркнуть: "в утверждении, что капитализм ведет к демократии, кроется фундаментальная проблема. В системе мирового капитализма отсутствуют силы, которые могли бы толкать отдельные страны в направлении демократии". Дальше он продолжает, что "связь между капитализмом и демократией в лучшем случае незначительна [12.С.122]. В лучшем случае капитализм порождает урезанную, ущербную, точнее, внешне кажущуюся демократию.

На Северном Кавказе подобная демократия окунула его этносы, говоря словами В. Путина, в кровавое болото, порожденное грабительской приватизацией, ибо, как писал М. Залиханов, "все экономические новинки наших молодых реформаторов направлены на перекачку ресурсов не в пользу народа, а в личные карманы новых хозяев страны"[10.С.96]. В Южном регионе оказалось немало политиканов, говоря словами М. Чернышева, "смысл деятельности которых – набрать себе как можно больше власти и любыми путями эту власть держать. Ну и, конечно, пользоваться ею – для себя лично"[13]. Конечно, в подобных обстоятельствах слова о народовластии окажутся абсолютной фальшью и лицемерием.

Безусловно, многие разумно мыслящие политики понимают, что объективные законы развития народов Южного региона, их государственных образований, как отмечает Р.Абдулатипов, "обусловливают необходимость проведения политики интеграции и сотрудничества во всех сферах общественных отношений"[2.C.56]. И все же, в сфере политико-экономических отношений этим лидерам, видимо, не хватает воли, чтобы, сотрудничая в этой судьбоносной области, утверждать цивилизованные формы собственности, а значит закладывать основы подлинного народовластия. Но, пожалуй, не хватает главного: веры в свой народ и умения не раздражать федеральный центр, который часто стремится "заморозить" эту разумную волю.

Переход к цивилизованным формам собственности сопряжен, естественно, со многими трудностями. Приходится преодолевать противоречие не только между наемниками и предпринимателями, но и находить эффективные способы разрешения данной антиномии. Можно поступить чисто формально: объявить, что каждый работник завтра становится совладельцем своего предприятия, может даже претендовать на определенную долю (пай) капитала. Но демократия окажется чистой иллюзией. Народовластие требует качественно иных форм участия работников в решении насущных вопросов своего предприятия или учреждения. Она нуждается в создании особых форм самоуправления. "А именно, выборность и разделения власти внутри этих ячеек: совет коллектива – законодательная власть, администрация – исполнительная власть, ревизионно-контрольные комиссии – судебная"[8.С.27].

Конечно, внедрение подобной модели вызовет скрытое и явное, бешено-невежественное сопротивление не только новых хозяев, представленных единичными или группой собственников, но и администрации, исполняющей волю своих хозяев. Давно известно, что нет свирепее надсмотрщика, чем того, кто сам является рабом выше стоящего хозяина. Не каждый политик, обладающий властью, пойдет по этому со всех точек зрения разумному, но драматическому пути. В данных обстоятельствах необходимы грамотные законы и сильная власть, т.е. диктатура.

Народовластие (демократия) – это цивилизованная форма диктатуры. Диктатуры, направленной против тех сил и лиц в обществе, которые растаптывают права и свободы граждан (сivilis). Прежде всего, против тех, кто стоит на пути превращения людей труда в собственников, владельцев продуктов своего труда. Власть народа не может быть слабой и безвольной в своих действиях. Кое-кого пугает термин "диктатура". Почему? Они путают диктатуру с тиранией и деспотизмом власти, ее лидеров (вождей и фюреров). В России в этом смысле нет истинной демократии. Здесь утвердилась тирания произвола, сбросившая ее в болото кровавых потрясений. Потрясений, которые уже ряд лет переживают этносы Северного Кавказа.

Народы Северного Кавказа могут преодолеть свои трагедии

При антицивилизованном решении политико-экономических проблем эти потрясения грозят полным распадом России. Только политический невежда не может видеть, что единство этносов страны, их интернационализм не обеспечивается одной лишь силой государственной власти, что убедительно доказано, например, историей СССР, его судьбой. На ответственном этапе истории Союза, поскольку не были цивилизовано решены вопросы собственности, не нашлось разумного диктатора, а может быть в какой-то мере и деспота, чтобы сохранить единство СССР. В такой трагический момент, когда решаются судьбы миллионов, как писал Маркс, легче терпеть деспотизм гения, чем деспотизм идиота [5.T.6. C.163].

Частнокапиталистическая собственность в любом своем облике не дает основы для единения этносов страны. Особенно опасен в этом плане безличностный, анонимный капитал, получивший в современную эпоху господствующее положение. Он представлен различного рода топливно-энергетическими кампаниями, индустриально-производственными монополиями, информационно-компьютерными консорциумами, банковскими объединениями, инвестиционными фондами и т.п. Владея источниками тепла и энергии, сырья и производства, свободной валютой и ценными бумагами, этот капитал диктует свои правила "игры". В Южном регионе, как и во всей России, эти правила не имеют цивилизованного лица. Они способствуют отчуждать как труд непосредственного производителя благ и услуг, так и труд массового потребителя. Как в системе финансовых отношений, так и в области движения товаров. Львиная доля богатств в этой сфере попадает в руки огромнейшей армии посредников, которых некоторые “теоретики” пытаются именовать представителями среднего класса. Но средний класс – это, прежде всего, труженики и собственники своих условий труда. Их трудом создается огромная доля материальных и духовных благ.

Средний класс неприемлем и нетерпим для крупного промышленного и финансового капитала, который в своих отношениях с данным сословием собственников не стремится придерживаться каких-то цивилизованных правовых норм. В принципе подобное законодательство отсутствует, что и позволяет «акулам капитализма», прикрываясь идеей свободы рыночных отношений, осуществлять грабеж учреждений и предприятий, испытывающих трудности, например, в финансах. Самое существенное то, что здесь отсутствует необходимый контроль органов власти, не говоря уже о контроле трудовых коллективов или органов местного самоуправления. Полагаться лишь на налоговую инспекцию – это все равно, что изобрести лекарство от всех болезней. Этой "болезнью" произвола анонимного капитала крайне заражен Южный округ, о чем с тревогой пишет мэр столицы этого региона. Так, говоря о Ростове-на-Дону, М. Чернышев отмечает, что в отношениях между властью и бизнесом, политиками и горожанами "нужны открытость и прозрачность в управлении городом. Нужно шире вовлекать горожан в процесс управления", что важнейшим условием такого процесса является обеспечение законодательством таких проблем как собственность, права местного самоуправления и т.п.[13].

Естественно, разрешение противоречий в сфере отношений собственности требует не только особой политической воли, но и серьезных интеллектуальных усилий, особенно со стороны экономистов и правоведов. Не только в деле утверждения разумных форм собственности, но и в создании цивилизованной финансовой системы. При всех трудностях объективного и субъективного плана Южный округ способен создать свою банковско-инвестиционную систему, обеспечивающую качественно иную модель накопления и движения капитала, систему социального обеспечения, образования, здравоохранения и т.п. Но без движения к цивилизованным формам собственности, без демократизации и жесткого контроля за деятельностью хозяйств с наемным трудом драматические противоречия не разрешить. Вступая в третье тысячелетие, проявление слепоты в решении политико-экономических проблем, означает подготовку более кровавых событий, чем, скажем, в 1918-1919 годы. Видимо, история никого из власть имущих ничему не научила. Не научила тех, кто прошел школу общественно-научного образования, пронизанного софистикой.

Итак, решение политико-экономических проблем Северного Кавказа требует учета многих факторов. Во-первых, разрешение, этих антиномий тесно связано с общероссийскими проблемами. На северокавказье они составляют самую обостренную часть общероссийских антагонизмов. Во-вторых, являясь сосредоточием острейших антиномий, этот регион в силу этнического многообразия выступает своеобразной "лабораторией", способной найти наиболее разумный путь разрешения всех этих антагонизмов. Путь, применимый в других регионах России, с учетом их специфики. В-третьих, основной груз решения этих задач может взять на себя творчески, разумно мыслящая интеллигенция. Та ее часть, которая стоит у власти, и та, которая трудится в структурах гражданского общества. Решать эти проблемы, опираясь на помощь трудовых коллективов и особенно на молодежь, ибо последней придется "расхлебываться" в XXI веке за ошибки и заблуждения конца XX века.

северный кавказ политика экономический

Литература

1.Известия. 1993, 9 нояб.

2.Абдулатипов, Кавказская политика Кавказа и российской ориента- ции Кавказа // Научная мысль Кавказа. 1999, №1.

3.Минасян А.М. Диалектика и софистика. 1985.

4. Вечерний Ростов. 2000, 24 нояб.

5.Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.

6.Домениа О.Н. Кавказская культурная общность: миф или реальность?//Научная мысль Кавказа. 2002. №1.

7.Коков В.М. Ислам: гуманистические традиции // Научная мысль Кавказа. – 2000. №1.

8. Белоцерковский В. Россия и капитализм // Свободная мысль. 1999. № 1.

9. "Новое время". 1995, №8.

10. Залиханов М.Ч. Невеселые уроки земельных преобразований в России //Научная мысль Кавказа. 1999, №3.

11. Вечерний Ростов. 2000, 29 нояб.

12. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М., 1999.

13. Вечерний Ростов. 2000, 23 нояб.