Реферат: Региональный аспект турецко-сирийских отношений
турция сирия курдский санджак
Взаимоотношения двух соседних государств в конце ХХ века были отягощены тремя основными проблемами: территориальными, связанными с Александреттским санджаком (ныне турецкий иль-Хатай); проблемой распределения вод реки Евфрат; курдским вопросом и поддержкой Сирией Рабочей партии Курдистана (РПК) во главе с Абдуллой Оджаланом.
В современной Турции отношения с соседней Сирией рассматривают сквозь призму истории. Эти отношения уходят своими корнями в эру Османской империи, и их изучение на современном этапе невозможно без учета исторических реалий. На протяжении ХХ века в Сирии и многих арабских странах Турцию воспринимали как правопреемницу Османской империи, которая на протяжении многих веков колонизировала эти страны и препятствовала их нормальному развитию. А в Турции – фактической правопреемнице Османской империи – воспринимали Сирию и арабские страны как свои бывшие колонии, которые в свое время благодаря сепаратизму и поддержке извне обрели независимость1.
На протяжении второй половины ХХ века и особенно в 1980–90 гг. между Турцией и Сирией велась серьезная борьба за влияние в регионе. Борьба усугублялась тем, что оба государства находились в зонах влияния двух противоборствующих полюсов: Турция, начиная еще со времен Ататюрка взявшая курс на вестернизацию страны, в начале 1950-х гг. стала членом НАТО, противопоставив тем самым себя лидеру другого блока – СССР, с которым Сирия время от времени налаживала союзнические отношения. Активная антикоммунистическая позиция турецкого руководства и экспансионистская политика СССР в регионе сыграли большую роль в формировании политики Турции в отношении Сирии. Сирия, в свою очередь, считала Турцию жандармом США в ближневосточном регионе, с помощью которого Запад проводил там свою политику.
В течение всего ХХ века одной из основных проблем в турецко-сирийских отношениях была аннексия в 1939 г. Турецкой Республикой Александреттского (Искендерунского) санджака, которая была осуществлена при поддержке европейских держав, желавших тем самым предотвратить вступление Турции в назревающий конфликт между Германией и европейскими странами2. Также нужно отметить, что Франция, не без оснований обеспокоенная притязаниями Италии в восточном Средиземноморье, была заинтересована путем передачи Александретты Турции получить серьезного союзника по противостоянию Италии3.
Проблема осталась актуальной и в наши дни, так как Сирия официально не признала санджак за Турцией. Даже на последних сирийских картах территория Искендеруна окрашена одним цветом с остальной территорией САР, а нынешняя сирийско-турецкая граница обозначена пунктиром как временная4. Нерешенность вопроса о принадлежности Искендеруна негативно воздействовала на общий тон взаимоотношений двух стран, однако Сирия на протяжении последних десятилетий избегала открытой постановки вопроса о необходимости скорейшего урегулирования территориальной проблемы с Турцией, так как перед ней на повестку дня встал еще более важный вопрос, связанный с возвращением Голанских высот, захваченных Израилем в ходе «Шестидневной войны» 1967 г.5
Другой важной проблемой во взаимоотношениях между двумя странами является вопрос распределения вод реки Евфрат. Особенностью ближневосточной гидрогеографии является крайне неравномерное распределение ресурсов пресной воды. Основные гидроресурсы ближневосточного региона находятся в его северной части (восток и юго-восток Турции, северные территории Ирана и Ирака – в основном на территории этногеографического Курдистана) и «транспортируются» в зоны дефицита воды через систему водных артерий (рек и подземных источников). Наглядным примером является речная система Месопотамии – бассейны рек Тигр и Евфрат и их притоков. В контексте более масштабных региональных и глобальных проблем, таких как арабо-израильский конфликт, проблема воды, при определенных условиях, может приобретать более резкое звучание и способствовать дополнительной эскалации напряженности6. «Водные» разногласия между Турцией и Сирией начали обостряться в 1970–80-е гг., когда Турция приступила к строительству и вводу в эксплуатацию гидроэнергетических и ирригационных сооружений и претворению в жизнь проекта Юго-восточной Анатолии, известного под аббревиатурой GAP (Güney Doğu Anadolu Projesi)7. В ходе строительства дамб Турция обычно удерживала поток вод Евфрата в Сирию в пределах 500 куб. метров в секунду, еще более сокращая его, когда настало время заполнения водой водохранилищ, что приводило к возникновению напряженности между двумя странами8. Так, 13 января 1990 г. турецкие гидротехники для заполнения водохранилища у плотины им. Ататюрка остановили на месяц сток вод Евфрата в Сирию. Русло реки от южных границ Турции до искусственного озера Эль-Асад в районе города Алеппо стало полностью сухим. Анкара продемонстрировала свое мощное «водное оружие». Межгосударственные отношения между Турцией и Сирией были накалены до предела. Хотя Турция и утверждала, что приняла все необходимые меры для минимизации ущерба Сирии и Ираку, вызванного «технической необходимостью» при строительстве гидросистемы, в арабском мире эти действия Турции однозначно оценивались как преднамеренное лишение арабских стран вод Евфрата. Однако и ранее односторонние действия турецкой стороны по использованию водных ресурсов не раз являлись причиной кризисов в отношениях между Турцией, с одной стороны, и Сирией и Ираком – с другой (например, в 1974 и 1981 годах во время строительства плотин Кебан и Каракайя), также вызывая острые дипломатические трения между этими странами9.
Сирийская официальная позиция состоит в том, что река Евфрат является международной водной артерией и требует равномерного распределения ее водных ресурсов. Официальный Дамаск не раз пытался поднять данную проблему на международной арене, предлагая решать разногласия в Международном суде и Международной правовой комиссии. Напротив, турецкая сторона характеризует р.Евфрат как «трансграничные воды», которые в достаточном количестве транспортируются в страны, находящиеся ниже по руслу реки – Сирию и Ирак10. Несколько раз стороны пытались прийти к согласию по водной проблеме, однако трехсторонние встречи часто завершались лишь согласованием технических вопросов. Более того, Ирак и Сирия нередко бойкотировали созываемые Анкарой совещания по водным проблемам11.
В конце ХХ века в двусторонних отношениях Сирии и Турции особое место занимала курдская проблема. После иранцев, турок и арабов курды – самый многочисленный этнос ближневосточного региона, который до сих пор не имеет государтсвенности12. По разным оценкам, их число варьируется от 35 до 40 млн. чел.: около 20 млн. в Турции, 6–8 млн. – в Ираке, 3–5 млн. – в Иране, около миллиона – в Сирии, остальные – в странах Закавказья, Средней Азии и Европы13.
После первой мировой войны территория Курдистана была разделена между 4 странами – Турцией, Ираком, Сирией и Ираном. На протяжении десятилетий между вышеназванными государствами возникали серьезные противоречия по разным поводам – единственное, что их объединяло (и продолжает объединять), состояло в активном проведении антикурдской политики и недопущении создания независимого курдского государства. В Турции курды принимали активное участие в борьбе за независимость страны, однако, вскоре после ее окончания (1923 г.) Кемаль Ататюрк отверг всякие попытки курдов претендовать на автономию, жестоко подавлял курдские восстания 1920–30 гг. и выдвинул план полной ассимиляции курдов турецкой нацией. В течение десятилетий в Турции, где курды составляли около 20% всего населения, вообще отрицали существование данного этноса, называя курдов «горными турками», систематически игнорируя их национальную самоидентификацию – kurdishness: курдайети (Kurdayetî) по-курдски, кюртчулук (Kürtçuluk) – по-турецки, запрещая издание литературы на курдском языке, препятствуя созданию курдских школ. Спустя десятилетия после смерти Ататюрка ситуация не менялась.
С конца 50-х гг. курдские интеллектуалы начали все более активно поднимать курдский вопрос. В 1960–70 гг. благодаря новому харизматическому лидеру курдов Махмуду Барзани, возглавившему Демократическую партию Курдистана (ДПК), заговорили о необходимости курдской автономии в Ираке.
В конце 70–80-х гг. прошлого века имел место ряд событий, резко изменивших ситуацию на Ближнем Востоке, что сказалось и на курдской проблеме. В их числе следует назвать исламскую революцию в Иране (февраль 1979 г.), приход Саддама Хусейна к власти в Ираке (июль 1979 г.), военный переворот в Турции (12 сентября 1980 г.), начало восьмилетней войны между Ираком и Ираном (22 сентября 1980 г.). Уже в начале 1980 г. курдские сепаратисты стали все более громко заявлять о себе в этих трех государствах с наибольшим курдским населением – Турции, Иране и Ираке. С целью искоренения сепаратистских настроений Анкара и Багдад нередко предпринимали действия, которые иначе как геноцид назвать было трудно: депортации, силовое переселение и опустошение курдских деревень, нарушение обычного социального и экономического уклада14.
Курдское население в Сирии также ощущает на себе тяготы национальной дискриминации: половина сирийских курдов не имеет гражданства, хотя они родились и постоянно живут на данной территории. Этих людей называют «иностранцами», «некоренным населением», они лишены таких элементарных прав, как получение высшего образования, служба в государственных учреждениях и в армии, не имеют избирательных прав и т.д.15
В 80–90-е гг. ХХ в. особенно в периоды обострения «водных» проблем Сирия, не имея серьезных рычагов влияния на ситуацию, вступила в отношения с Рабочей партией Курдистана (РПК) и ее лидером Абдуллой Оджаланом, который уже в начале 1980 гг. вместе с некоторыми активистами РПК нашли убежище в Сирии, так как после военного переворота в Турции 12 сентября 1980 г. военные власти развернули преследование всех партий левого толка, включая курдские националистические группы16. Восьмилетняя война между Ираном и Ираком, создавшая вакуум в северном Ираке, позволила Оджалану сделать крупный шаг в становлении своей организации. РПК создала свои отделения и военные базы в Сирии и Ливане, а также военные базы в Северном Ираке и Иране и к концу войны превратилась в серьезный дестабилизирующий фактор во внутренней и внешней политике Турции.
Ситуация стала столь напряженной, что в 1987 г. премьер-министр Турции Тургут Озал отправился с визитом в Дамаск. Однако визит лишь частично снял напряжение между двумя странами, а Сирия, чтобы доказать, что Оджалан не скрывается на ее территории, выслала его временно в долину Бекаа в Ливане. Иракский кризис 1990–1991 гг., когда Турция и Сирия выступили как союзники в коалиционных войсках, нисколько не сблизил позиции двух стран по курдскому вопросу. Лишь в апреле 1992 г. в Дамаске прошли переговоры турецкого министра иностранных дел Хикмета Четина с президентом Сирии Хафезом аль-Асадом, министром иностранных дел Фаруком аш-Шараа, в ходе которых был подписан первый двусторонний договор по обеспечению безопасности, согласно которому Сирия и Турция обязались: бороться с терроризмом, препятствуя террористам пересекать границу между двумя государствами; обмeниватся информацией о деятельности нелегальных организаций; предотвращать контрабанду оружия, не допускать «нежелательных» вооруженных инцидентов на границе17. Однако данный договор действовал в течение короткого промежутка времени. Через несколько месяцев отряды РПК атаковали цели в Турции с территории Сирии.
Напряжение вновь стало расти, когда в июле 1995 г. лидеры военизированого крыла РПК заявили, что ее боевики были задействованы в операциях в горах Торос (юг Турции) и в иле Хатай. В РПК считали, что дестабилизация в Хатае будет наиболее чувствительной для Турции. Оджалан (за которым стоял официальный Дамаск) пытался вызвать трения между алевитским большинством Искендеруна, с одной стороны, и суннитским турецким населением – с другой18. Многие аналитики склонялись к тому, что такой конфликт, который возник между Сирией и Турцией осенью 1998 г., мог случиться еще в 1995 г. Однако не учитывался один факт: в начале 1990 гг. между Сирией и Израилем проходили мирные переговоры, поддерживаемые США. И Турция, на наш взгляд, не могла подвергать опасности процесс, который в начале 1995 г. был близок к определенному позитивному результату.
Поддержка со стороны Сирии РПК, а также вышеупомянутые проблемы с распределением водных ресурсов толкали Анкару к поиску стран, с которыми она могла бы наладить региональное сотрудничество. Этот поиск привел Турцию к сближению с Израилем19. Процесс сближения, инициированный еще в начале 1990-х гг.20, получил конкретное подтверждение в начале 1996 г.
Подъем турецко-израильских отношений был сконцентрирован на военном и экономическом сотрудничестве. 23 февраля 1996 г. между двумя странами было подписано соглашение о техническом сотрудничестве и подготовке специалистов в военной области, а 23 декабря 1996 г. – соглашение о свободной торговле. В рамках первого соглашения Турция открыла свое воздушное пространство для тренировочных полетов израильских боевых самолетов, наладила обмен курсантов между военными академиями. Особенное внимание уделялось вопросу сотрудничества в сфере военной авиации и ракетостроения21.
Приход к власти в Турции Партии благоденствия во главе с Эрбаканом породил в некоторых кругах турецкой политической элиты надежду на усиление роли ислама в стране. Эрбакан пытался сбалансировать и внешнеполитическую ориентацию Турции, он приложил немало усилий, чтобы наладить турецко-иранское сотрудничество, а также улучшить отношения с рядом арабских стран22. Аналитики также предсказывали крах соглашениям о сотрудничестве с Израилем. Однако турецкие военные, которые считаются надежными стражами национальных интересов и гарантом светского характера государства, заявили о себе. Публично и в частном порядке представители военного руководства разъяснили Эрбакану важность турецко-израильских отношений для обеспечения национальной безопасности23. А визит в Израиль начальника генштаба Турции генерала Карадайы не лишний раз показал приверженность турецкой стороны уже подписанным соглашениям24.
Хотя турецкая сторона не раз заявляла, что турецко-израильское сотрудничество никак не направлено против третьих стран, в арабском мире высказывалась озабоченность по этому поводу. Сирийская «аль-Баас» писала, что турецко-израильское сотрудничество является непосредственной опасностью как для региона в целом, так и для Сирии, в частности. А иракская «аль-Джумхуриет» предупредила Турцию об опасности превращения в орудие политики США в регионе25. В интервью турецкому телевидению руководитель Ливии Муаммар Каддафи подверг резкой критике произраильскую политику Турции, назвав данное сотрудничество глобальной угрозой Сирии и Ближнему Востоку26
.
По нашему мнению, апогеем конфронтации Турции и Сирии по курдской проблеме стал кризис осени 1998 г. Еще в начале 1998 г. в турецкой прессе начали появляться статьи о возможном военном конфликте между двумя странами. С предупреждением в адрес Сирии выступили министр иностранных дел Исмаил Джем, вице-премьер Бюлент Эджевит. Последний, в частности, заявил, что его страна собирается предпринять ряд дипломатических, политических, экономических и, если понадобится, военных мер для атаки на Сирию. После возвращения из Израиля 9 сентября премьер-министра Турции Месута Йылмаза обвинения в адрес Сирии со стороны высокопоставленных военных и гражданских официальных лиц не прекращались. В конце сентября сам Йылмаз дал понять, что Сирию ждут «серьезные последствия за поддержку РПК»27.
В СМИ появились сообщения о том, что как с сирийской, так и с турецкой стороны к границе стягиваются войска. Регион был на грани полномасштабного военного конфликта. О своей поддержке Сирии заявили Ливия, Саудовская Аравия, ОАЭ, Ирак, Ливан, свою солидарность выразило Сирии и высшее руководство Ирана.
Однако благодаря огромным усилиям и челночной дипломатии президента Египта Хосни Мубарака и министра иностранных дел Ирана Камала Харази удалось избежать военного конфликта. 21 октября 1998 г. в Турции было заявлено, что удалось прийти к согласию с Сирией по главным вопросам28. По Джейханскому соглашению:
1. На момент подписания данного соглашения и впредь Оджалан не может находиться на территории Сирии;
2. Не разрешается въезд членам РПК на территорию Сирии;
3. Начиная с момента подписания данного соглашения не разрешалось нахождение военных лагерей РПК на территории Сирии;
4. Некоторые члены РПК были арестованы и подлежали проверке – их список был передан сирийской стороне29.
Некоторые источники сообщали, что был подписан ряд других соглашений, которые не стали достоянием общественности.
По мнению аналитиков, такая опасная эскалация в отношениях между двумя странами имела несколько причин: Турция была серьезно озабочена начавшейся в середине сентября 1998 г. работой парламента Курдистана в изгнании, где турецкие курды были широко представлены, а также начавшейся в Лондоне «Четвертой национальной конференцией Курдистана» (11–12 октября 1998 г.). Турция была также озабочена не только нарастанием влияния курдов в Европе, но и подъемом курдского движения внутри страны. Турецкие власти все яснее осознавали, что достичь результата в борьбе с курдским сепаратизмом будет трудно с помощью одних запретов и силовых методов искоренения националистических тенденций. Также в качестве непосредственной причины форсирования соглашения по курдскому вопросу называют коррупционный скандал, связанный с именем премьера Турции Месута Йылмаза и членов его кабинета.
Определенные сдвиги в двусторонних отношениях после событий 1998 г. произошли в середине 2000 г. Тогда после многолетнего и бессменного правления президента Сирии Хафеза аль-Асада на «престол» взошел сын «сирийского льва» – Башар аль-Асад, внесший прагматизм во внутреннюю и внешнюю политику страны.
Многие средства массовой информации назвали присутствие президента Турции Ахмеда Сезера на похоронах Хафеза аль-Асада одним из показателей сближения между Сирией и Турцией. Они отмечали, что «сирийское руководство было очень польщено столь высоким присутствием турецкого руководства»30. В то же время нужно отметить, что турецко-сирийское сближение началось еще в мае того же года, когда заместители министров иностранных дел двух стран попытались прийти к согласию по основным проблемам между двумя странами – водной и курдской. Хотя конкретный результат не был достигнут, стороны в дальнейшем продолжили переговоры. В том же 2000 г. Турцию с официальным визитом посетили премьер-министр и министр внутренних дел Сирии Абдул Халим Хаддад и Мухаммад Харбайи. Оба визита были организованы на высшем уровне и свидетельствовали о серьезных намерениях сторон31. В ноябре того же года состоялась короткая встреча между президентами Сирии и Турции на саммите руководителей мусульманских государств в Дохе32. С точки зрения развития двусторонних отношений нужно также выделить встречу главы офицерского корпуса Сирии Хасана Туркмани и его турецкого коллеги Хусейна Оглы в Анкаре (19 июня 2002 г.). В ходе встречи был обсужден ряд вопросов, в том числе – борьба с терроризмом, разминирование всей границы между двумя странами, возможное проведение совместных военных учений33.
Новой вехой во взаимоотношениях двух стран стал приход к власти в Турции умеренной исламской Партии справедливости и развития во главе с Реджепом Эрдоганом, чья внешняя политика направлена на установление более тесных связей со странами Ближнего Востока. Очевидным стал также тот факт, что после прихода к власти Партия справедливости и развития пытается дистанцироваться от Израиля для того, чтобы наладить более откровенный диалог с арабскими странами.
Доказательством усиления прагматизма во внешней политике Турции стала развернувшаяся челночная дипломатия турецкого руководства, направленная на предотвращение опасности новой войны в Персидском заливе в 2003 г. Временно исполняющий обязанности премьер-министра Абдуллах Гюль в конце 2002 – начале 2003 г. побывал во многих странах региона – Сирии, Египте, Иордании, Саудовской Аравии, Иране. А в середине января 2003 г. Анкара призвала к проведению беспрецедентного саммита с участием руководителей Ирана и влиятельных арабских государств региона, и 23 января 2003 г. в Стамбуле такая встреча состоялась34.
В 2004 г. впервые в истории президент Сирии посетил с официальным визитом Анкару. На фоне охлаждения отношений между Израилем и Турцией аналитики оценили визит Асада как попытку окончательного урегулирования основных проблем между Сирией и Турцией.
Стало ясно, что по курдской проблеме позиции сторон очень близки: в интервью CNN-Turk Башар аль-Асад заявил, что неприемлемо создание в Ираке курдского или какого-нибудь другого образования на этнической основе, назвав это перешагиванием за «красную линию». В том же духе выразился и премьер-министр Турции. Многолетняя «холодная война» негативно отразилась на экономике двух стран, и подписание Асадом и Эрдоганом соглашения о предотвращении двойного налогообложения и взаимном поощрении инвестиций стало стимулом для расширения товарооборота между Сирией и Турцией, а соглашение об открытии торгового представительства в Хатае де-факто стало признанием существующих границ35.
С ответным визитом премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган побывал в Дамаске в конце 2004 г. Визит, который завершился подписанием договора о свободной торговле между двумя странами и договора о распределении водных ресурсов, обе стороны оценили как успешный36. На пресс-конференции после переговоров премьеры двух стран Реджеп Эрдоган и Мухаммед Наджи Отри сообщили, что ими было подписано соглашение о создании зоны свободной торговли между Сирией и Турцией, которая должна стать базой для развития торгово-экономических связей между двумя странами в будущем37.
В течение последних лет происходило серьезное сближение позиций Сирии и Турции по тем основным вопросам, которые были камнем преткновения на протяжении долгих десятилетий их взаимоотношений. Обусловлено это в большой мере прагматизмом позиций лидеров этих государств – Реджепа Тайипа Эрдогана и Башара аль-Асада, – политиков новой волны, которые не обременены тяжелым наследием политиков прошлого. Нормализация отношений со всеми соседними странами является одним из главных пунктов внешнеполитической доктрины Турции в свете возможного вступления этой страны в Европейский Союз. Со своей стороны Сирия пытается укрепить свои ослабленные позиции на Ближнем Востоке, найти новых союзников и предотвратить надвигающуюся угрозу военной конфронтации с Западом в лице США. Если территориальные и водные проблемы с большей долей вероятности можно считать решенными, то курдская проблема остается на повестке дня не только в Сирии и Турции, но и в других странах с курдским населением – Иране и Ираке. В связи с последними событиями на Ближнем Востоке (свержение Саддама Хусейна; начало переговоров с Турцией о вступлении в Европейский Союз и увеличение влияния ЕС в регионе; эскалация ситуации вокруг иранской ядерной программы; напряжение в отношениях между США и Сирией и другие) особое внимание будет уделяться курдской проблеме, и этот этнос, несомненно, станет одним из главных участников перемен и рычагов влияния на Ближнем Востоке.
Список литературы
1) Robert Olson. Turkey-Syria relations since the Gulf War: Kurds and Water // Middle East Policy, Vol. 5, № 2, May 1997, с. 169.
2) Ахмедов В. Противостояние: Сирия-Турция // Азия и Африка сегодня, 2000, № 1, с. 12.
3) Новиков И.А. Проблема пресной воды и ее значимость для Турции // Ближний Восток и современность. Вып. 25. М., 2005, с. 170.
4) Еровченков А. Гидроузел на Евфрате // Азия и Африка сегодня, 1995, № 4, с. 30.
5) Задонский С.М. Решение курдского вопроса в Турции // Аналитические записки – Проблемы Ближнего Востока. М., 2004, с. 212.
6) Трофимов А.А. Курдская проблема и региональные отношения // Ближний Восток и современность. Вып. 17, М., 2003, с. 65.
7) Иванова И.И. Позиция Турции по вопросам Ближневосточного урегулирования // Ближний Восток и Современность. Вып. 26. М., 2005, с. 122.
8) Лилль Алон. Израиль и Турция: особые отношения // Международная политика 2000, № 11.
9) Конович Ф.Е. Турецко-израильские отношения в 90-е годы (военно-политический аспект) // Сборник статей «Востоковедный сборник». Вып. 4. М., 2002, с. 70.
10) Карапетян Р. Новые развития в турецко-сирийских отношениях // Туркологические и османоведческие исследования. Ереван, 2003.
11) Арутюнян А.Э. Отношение Турции к последней войне в Заливе // Турция в новых геополитических условиях. М., 2004, с. 88.
|