Курсовая работа: Гендерные особенности развития детей, воспитывающихся вне семьи

Федеральное агентство по образованию

ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Факультет психологии

Кафедра общей психологии и истории психологии

Специальность: 030301

Курс: 2, 22 гр.

Отделение: дневное

Курсовая работа

Гендерные особенности развития детей, воспитывающихся вне семьи

Проверила:

преподаватель психологических

наук, доцент

Новосибирск

2011

Содержание

Введение

Глава 1. Особенности развития детей, воспитывающихся вне семьи

1.1 Проблемы в развитии личности детей, лишённых родительского попечительства

1.2 Особенности развития когнитивной сферы детей, воспитывающихся вне семьи

1.3 Особенности развития эмоциональной сферы детей, воспитывающихся вне семьи

1.4 Особенности поведения детей, воспитывающихся вне семьи

Глава 2. Гендерные особенности детей, воспитывающихся в детских домах и учреждениях интернатного типа

2.1 Гендерная идентичность

2.2 Половой вопрос и трудные дети

2.3 Как развивается и в чём проявляется детская гиперсексуальность

2.4 Лечебно-воспитательная работа с детской половой перевозбудимостью

Заключение

Список литературы

Введение

Детство — период, когда закладываются фундаментальные качества личности, которые обеспечивают психологическую устойчивость, позитивные нравственные ориентации на людей, формируют жизнеспособность и целеустремленность. Эти духовные качества личности не развиваются спонтанно, а формируются в условиях выраженной родительской любви, когда семья созидает у ребенка потребность быть признанным, способность сопереживать и сорадоваться другим людям, стремление научиться многому, в том числе стать ответственным, за себя и за других.

В нашей стране свыше полутора тысяч общеобразовательных школ-интернатов, в которых воспитывается около полумиллиона детей. В это число входят интернаты для детей, родители которых временно оставляют детей в этих учреждениях по семейным обстоятельствам, сюда входят интернаты для детей-сирот и детей, лишенных родительского попечительства.

Данная проблема особенна актуальна в контексте имеющейся обстановки в нашей стране. В России ежегодно выявляется около 100 тыс. детей, нуждающихся в опеке взрослых, которые могли бы заменить их неполноценную семью. Дети-сироты и дети, лишенные родительского попечительства в раннем детстве (с рождения до трех лет) попадают в дома ребенка, а позднее — в детские дома или школы-интернаты.

Эти дети, как правило, имеют непростые показатели в своем анамнезе. Здесь могут быть отклонения в физическом и психическом развитии. Нередко выявляется задержка умственного развития, искажение развития личности (от эмоциональной сферы, до жизненной перспективы), нарушение половой идентификации и др. В этом источник склонности к наркотизации и формирования криминогенности.

Чтобы ребенок комфортно себя чувствовал в эмоциональном плане, необходимы специальные условия, которые определяют его быт, его физическое здоровье, характер его общения с окружающими людьми, его личные успехи. К сожалению, как показал «круглый стол» журнала «Коммунист» и ЦК ВЛКСМ (Коммунист. 1987. № 8), неполадки выявлены во всех типах учреждений, где воспитываются сироты и дети, лишенные родительского попечительства [13, с. 32-33]

Объект исследования: особенности развития детей, воспитывающихся вне семьи.

Предмет исследования: гендерные особенности развития детей, воспитывающихся вне семьи.

Цель исследования: выявление особенностей влияния воспитания вне семьи на формирование стратегии поведения и психологических особенностей детей.

Задачи исследования:

1) проанализировать теоретические представления о развитии детей, воспитывающихся вне семьи;

2) определить гендерные особенности детей, воспитывающихся вне семьи;

3) выявить средства психологической работы с детской половой перевозбудимостью.

Гипотеза: мы предполагаем, что в развитии детей, лишённых родительского попечительства, существуют гендерные особенности.

Методы: анализ научной методической литературы.

ГЛАВА 1. ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ, ВОСПИТЫВАЮЩИХСЯ ВНЕ СЕМЬИ

1.1 Проблемы в развитии личности детей, лишенных родительского попечительства

Такие проблемы имеются на каждом возрастном этапе.

Дошкольники — это часто дети, которые попадают в детские дома из специальных учреждений медицинского типа. В таких учреждениях дети воспитываются до трех, иногда до четырех лет. Эти дети часто отстают в речевом развитии, не умеют играть, не умеют общаться. В свои первые годы жизни они отличаются не свойственной детству пассивностью. Они не только не включаются в общение со взрослыми, но часто поразительным образом проявляют себя в отличие от детей, нормально развивающихся. По естеству онтогенетического развития все дети — и у животных, и у человека — обычно чрезвычайно подвижны; эта потребность в физической активности заложена как бы внутри, и она побуждает к интенсивному движению. Исследователи наблюдали многих детей младенческого возраста. Маленький ребенок первые месяцы жизни развивается как бы за счет своей внутренней энергетики, за счет потенциала к развитию. Ребенок, воспитывающийся вне семьи, ведет себя иначе. Так как сотрудники закрытых учреждений не имеют возможности достаточно общаться с детьми, то этот врожденный потенциал к развитию в возрасте 6 — 8 месяцев как бы исчезает, обрывается; ребенок становится пассивным. Кроме того, возникает огромное количество так называемых тупиковых движений: ребенок раскачивается, сосет пальцы, губу, воспроизводит одно и то же действие без видимого смысла. У него появляется огромное количество бесполезных для развития двигательных форм, которые не являются продуктивными. И когда этих детей кладут на пеленальные столы (их кладут и в возрасте полутора и двух лет), они лежат как ватные куклы. Условия воспитания в закрытых учреждениях задают ребенку пассивную тенденцию в поведении. Это уже совершенно другой ребенок в отличие от ребенка, который воспитывается в семье [5, с. 56-57].

На следующем этапе своего возраста дети из медицинских учреждений переходят в дошкольные детские дома, затем — в школьные детские дома или интернаты. Дети с первых лет уже несут в себе патологию, которую определили условия развития. То, что было заложено в первые годы детства, остается в структуре личности. И это неизменно проявляется в ней не только в детстве, но и в последующие годы.

Ребенок, растущий в условиях учреждений интернатного типа, как правило, не осваивает навыки продуктивного общения. Его контакты поверхностны, нервозны и поспешны — он одновременно домогается внимания и отторгает его, переходя на агрессию или пассивное отчуждение. Нуждаясь в любви и внимании, он не умеет вести себя таким образом, чтобы с ним общались в соответствии с этой потребностью.

Отчужденность, эмоциональная холодность, неумение эмоционально общаться, отсутствие навыков общения — вот далеко не полный перечень отклонений в развитии. Особенного внимания требует обсуждение так называемого эмоционального голода. Неправильно формирующийся опыт общения приводит к тому, что ребенок занимает по отношению к другим негативную позицию [8, с.33].

В детстве дети часто порываются к взрослым. Известно, как они готовы прижаться, повиснуть на любом человеке, который только пришел в учреждение. Однако у них нет опыта общения — они не могут развивать свои отношения. Порыв к общению обрывается, ребенок не имеет навыков общения: обратившись, прижавшись, ребенок убегает прочь по своей инициативе. На этом все может закончиться. Ребенок не умеет себя проявить. Его никто не развивал в плане эмоциональной культуры и культуры общения [15, с. 41].

Особая проблема — феномен «мы» в условиях детского дома. Здесь у людей возникает своеобразная идентификация друг с другом. В нормальной семье всегда есть фамильное «мы» — чувства, отражающее причастность именно к своей семье. Это очень важная, организующая эмоционально и нравственно сила, которая создает условие защищенности ребенка. В условиях жизни без родительского попечительства у детей стихийно складывается детдомовское (интернатское) «мы». Внутри своей группы дети, живущие в интернате, могут жестоко обращаться со своим сверстником или ребенком младшего возраста. Эта позиция формируется по многим причинам, но, прежде всего из-за нереализованной потребности в любви и признании, из-за эмоционально нестабильного положения ребенка, лишенного родительского попечительства. У этих детей масса проблем, которые неведомы ребенку в нормальной семье. Они психологически отчуждены от людей, и это открывает им «право» к правонарушению. В школе, куда дети из детского дома ходят учиться, одноклассники из семей выступают в их сознании как «они», что развивает сложные конкурентные, негативные отношения детдомовских и домашних детей [21, с. 89].

Формальное дисциплинирование детей-сирот и детей, лишенных родительского попечительства, таит в себе опасность еще одной волны отчуждения во взаимоотношениях со взрослыми. Эти дети нуждаются в особом гуманистическом отношении и профессиональном сопровождении. Ребенку нужен друг, способный к пониманию, — тот человек, который поможет правильно ориентироваться в жизни. Попечительская, психологически обоснованная помощь, сопровождение должны состоять и в умении создать у этих детей правильную позицию по отношению к людям, в умении снять позицию потребительства, негативизма, отчуждения не только к известным взрослым и детям, но и к людям вообще [24, с. 134-135].

У детей из детских домов слабо формируется картина мира и не складывается система взглядов, соответствующая высокому уровню развития личности. Для ребенка из детского дома это слишком абстрактно. Он ориентируется на признание в своей среде чаще всего через свою физическую силу, через свою продуктивную для него агрессию, через порой асоциальные формы поведения (ложь, кражи, насилие).

Еще одно звено самосознания — звено психологического времени личности. Психологическое время личности — способность к соотнесению себя настоящего с собой в прошлом и будущем — важнейшее позитивное образование развивающейся личности, обеспечивающее ее полноценное существование. Человек не может нормально существовать, развиваться, если у него нет личного прошлого, настоящего и будущего. Высокоразвитая личность в свое личное прошлое, настоящее и будущее включает и историческое прошлое своего народа, и будущее своего отечества. Человек как бы вбирает это в себя помимо своей индивидуальной судьбы и индивидуальной жизни.

Дети детских домов развиваются в этом отношении крайне убого. Индивидуального прошлого они очень часто не имеют, потому что прошлое обычно дает ребенку семья. Ему говорят: «Когда ты был маленьким, то ты делал то-то и то-то», «Ты был смелым, ты был сообразительным». И он как бы включает в свою индивидуальную память истории, которые ему предоставили любящие его люди. Позже, запоминая события собственной жизни, он как бы сам формирует свое прошлое [17, с. 178-179].

Последнее звено самосознания — социальное пространство личности. Это права и обязанности, то, что нас ориентирует в жизни. Бытие в социальном пространстве обеспечивается нравственным чувством, которое резюмируется в житейских отношениях между людьми в слове «должен». Права и обязанности — нераздельны. Они связаны друг с другом. Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав. Дети и в семьях, и в учреждениях интернатного типа часто понятия не имеют об этой связи прав и обязанностей. Права и обязанности в обществе соотносятся с законом. Однако каждое общество, каждая культура по-своему соотносит мораль прав и обязанностей.

Дети в детских домах и интернатах, как особая общность, живут по групповому нравственному нормативу, минуя законы, ориентируясь на групповую совесть, поруку и пр. Здесь таятся очень глубокие проблемы для психологов и педагогов [17, с.180].

Стоит также рассмотреть вопрос о любви ребёнка к себе. Многочисленные психологические исследования свидетельствуют, что любовь к себе — одна из важнейших, базовых потребностей человека. Правда, на психологическом языке вместо «любви к себе» чаще используются другие слова: принятие себя, высокая степень самоуважения, позитивная «Я-концепция», высокая самооценка и т. д. Представители разных научных школ предпочитают разные термины, они проводят разные эксперименты, но смысл получаемых выводов один и тот же: люди с высокой самооценкой, с высоким уровнем самоуважения характеризуются более высокими достижениями во всех видах деятельности (включая творческую), хорошей обучаемостью и даже, по мнению врачей - психосоматиков, меньше болеют.

Обращаясь к исследованиям из области детской психологии, мы находим многочисленные данные о том, что дети с позитивной самооценкой лучше успевают в школе и, более того, по самооценке ребенка в дошкольном детстве можно с высокой долей вероятности предсказать его успеваемость в начальной школе. Из психотерапевтической практики известно, что при работе с неуспевающими детьми недостаточно только ликвидировать пробелы в знаниях. Для достижения хороших результатов совершенно необходимо проводить специальные занятия по повышению уровня самоуважения, самооценки ребенка. Негативная самооценка — плоха без всяких оговорок. Психологи нередко отмечали, что воспитанники детских учреждений в большинстве своем имеют негативную «Я-концепцию», не уверены в себе. В полученных нами самоописаниях подростков обнаружилось следующее. Если учащиеся массовой школы, говоря о своих учебных достижениях, чаще всего отмечают, что они учатся ниже своих способностей, то у воспитанников интерната подобных высказываний совершенно не встречается. Они, как правило, пишут, что не могут выучить математику, не могут понять физику, ленивы или нестарательны.

Можно подумать, что негативная «Я-концепция», отрицательный «образ Я», низкий уровень самоуважения возникает у воспитанников детского дома в результате усвоения ими многочисленных отрицательных оценок окружающих взрослых — всякий воспитанник, действительно, слышит их предостаточно. Но если бы это действительно было так, то можно было бы сравнительно легко изменить ситуацию, перейдя на похвалу, поддержку, акцентирование успеха. Однако всё не так просто. Как показывают данные специальных исследований и психолого-педагогический опыт, при наличии устойчивой негативной «Я-концепции» у человека часто возникает так называемый «дискомфорт успеха, когда ему бывает неуютно и даже неприятно, что его хвалят [18, с. 196-198].

1.2 Особенности развития когнитивной сферы детей, воспитывающихся вне семьи

Недостаточное интеллектуальное развитие ребенка может заключаться и выражаться в ослаблении или несформированности, неразвитости познавательных процессов, неустойчивости внимания, слабой памяти, слабо развитого мышления (наглядно-образного, абстрактно-логического, вербального и др.), низкой эрудиции и т.д. Причины низкого интеллектуального развития могут быть различны: от нарушения нормальной работы мозга, до отсутствия нормальной образовательно-воспитательной среды (педагогическая запущенность).

Отсутствие должного внимания к интеллектуальному развитию ребенка может привести к серьезному отставанию в учебе и невозможности продолжать обучение в общеобразовательной школе с диагнозом "задержка психического развития". А это, в свою очередь, становится серьезным препятствием на пути взаимодействия с другими и с миром в целом.

Психологические исследования уровня и особенностей интеллектуального развития воспитанников свидетельствует, что уровень развития внимания и памяти воспитанников не имеет существенных отклонений от среднестатистической нормы. Однако исследования выявляют слабо сформированную картину мира, повышенную ситуативность, которая в познавательной сфере проявляется в неспособности решения задач, требующих внутренних операций, без опоры на практические действия, снижение развития абстрактно-логического мышления, особенно у детей среднего школьного возраста. Наиболее выражено снижение вербально - логического мышления. Большую трудность для дошкольников и младших школьников представляет внеситуативно - личностная беседа. Как правило, вопросы "кто вам больше нравится?", "что вы любите?", "какое у вас настроение?" и т.п. вызывают смущение детей, и они ничего не могут на них ответить.

Эти данные свидетельствуют о том, что основными причинами снижения интеллектуального развития воспитанников общеобразовательных интернатных учреждений являются влияния среды, педагогическая запущенность, а не врожденно-наследственные факторы, анатомо-физиологические нарушения работы центральной нервной системы. Одной из причин является отсутствие качественного, содержательного общения со взрослыми, которое было бы адекватно для детей, воспитывающихся в детском доме [19, с. 146-147].

Ряд данных свидетельствует о том, что разлука с матерью или вообще отсутствие близких взрослых сказывается и на развитии познавательных функций детей. В особенности это относится к речевому или, скорее, предречевому развитию младенцев. Так, Бродбек и Ирвин регистрировали звуки, издаваемых младенцами от рождения до шести месяцев жизни — их частоту, характер, разнообразие. Оказалось, что у детей, воспитывающихся в сиротском приюте, как количество, так и качество вокализации было значительно ниже, чем у детей, росших в семье. Различны были и возрастные кривые развития вокализации у детей этих групп: у детей, росших в семье, они неизменно стремились вверх [1, с. 76].

В характеристике познавательной сферы отмечают отставание в области развития восприятия: дети испытывают затруднения в активном использовании эталонов цвета и формы, хотя могут находить нужный эталон по образцу, в том числе и словесному. Это свидетельствует о недостаточной сформированности соответствующих сенсорных эталонов, характеризующих восприятие. В целом перцептивный статус детей несколько ниже возрастной нормы.

В области мышления наибольшие затруднения наблюдаются в следующем: обобщение и классификация у детей имеют выраженное смешение оснований по «типу цепочки или диффузного комплекса», особенно у 4-летних детей. У детей 6 лет классификация осуществляется на уровне зрительного соотношения, дети затрудняются вербально обозначить группы предметов. Для них типично отставание в области общей осведомленности, например, своего дня и года рождения, времен года и месяцев. Явно выражено отставание в развитии метафорического мышления. В области счета не сформирован ряд представлений и действий, дети затрудняются в счете, ошибаются при оперировании понятиями «больше - меньше» на числовом материале, не представляют, какие единицы измерения используются для определения пространства и времени.

В области памяти наибольшее отставание наблюдается в плане формирования функции опосредования, что является одной из основных общеинтеллектуальных характеристик. Следует отметить, что отставание в плане кратковременного механического запоминания встречается значительно реже. В то же время для большинства детей характерны нарушения опосредованного запоминания, что свидетельствует об общем интеллектуальном отставании.

В отношении воображения необходимо отметить следующее: более всего наличествует репродуктивная позиция и стереотипная интерпретация проективного материала, что представляется не столько как отставание в развитии собственно воображения, сколько как отставание общей личностной ориентации.

В целом отставание в гностическом развитии у воспитанников детских домов - это характерное явление. Частично оно может быть преодолено в рамках учебного процесса, в то время как собственно психологическая коррекция должна быть направлена в первую очередь на формирование познавательной и творческой активности, абстрактно-образного мышления, произвольной саморегуляции; однако эти дети обучаемы, что говорит о правомерности благоприятного прогноза.

В области внимания наблюдается отставание, прежде всего в плане произвольной его функции. Дети легко отвлекаемы, сосредоточение возникает на уровне спонтанной мотивации, что в целом выступает как проявление несформированности произвольной саморегуляции. В области речевого развития наблюдается обычное косноязычие, особенно заметное у младших дошкольников, имеет место запаздывание в области синтаксиса и содержания высказываний [15, с. 24-26].

Исследователи данной проблемы единодушны в своем выводе о том, что при общем отставании в умственном развитии детей-сирот уровень интеллекта в значительной степени варьирует в зависимости от типа учреждения, контингента детей, характера проводимой воспитательной работы и ряда других факторов, так что невозможно, по-видимому, говорить о каком-то уровне интеллекта, характерном для детей, растущих без родителей [9, с. 368].

Существенным фактором является возраст, в котором ребенок попадает в детский дом, и длительность его пребывания в нем. В этой связи представляет интерес исследование И. Лангмейера и 3. Матейчека, проведенное в начале 60-х годов XX века в среднечешской области. Авторы изучали особенности физического и интеллектуального развития 6-летних детей-сирот, которых они исходно разделили на четыре группы. В первую были включены дети, воспитывавшиеся в учреждениях с грудного возраста. Во вторую вошли дети, воспитывавшиеся в учреждениях с ползункового возраста (1-3 года). В третью – дети, поступившие в учреждение уже после 5 года жизни. Наконец, в четвёртую – дети, поступившие в учреждение уже после 5 года жизни и пребывавшие там к моменту начала обследования максимально один год.

По результатам исследования оказалось, что физическое развитие (рост, размер головы, вес) в основном тем лучше, чем длительнее период времени, прожитый ребёнком в учреждении. Сравнительно благоприятное физическое развитие авторы объясняют хорошей медицинской помощью, предоставляемой детям уже в учреждениях для грудных детей. Но уровень интеллекта оказался в очевидном противоречии с физическим развитием: чем раньше дети поступали в учреждение, тем заметнее было запаздывание развития их интеллекта.

И. Лангмейер и З. Матейчек пишут: «Если допустить, что наследственный фон приблизительно сходен у всей группы, то умственное запаздывание детей, воспитываемых в детских учреждениях с грудного возраста, нельзя объяснить лишь отрицательным развитием популяции или недостаточной начальной воспитательной помощью. Так как медицинское и материальное содержание данных индивидов в учреждениях для грудных детей, напротив, было весьма благоприятным, остаётся третья возможность, то есть важное участие депривационных факторов, а именно недостатка сенсорного, и в особенности эмоционального, стимулирования ребёнка в чрезвычайных жизненных условиях, какие приносит постоянное пребывание в детском учреждении» [11, с. 231-232].

Далее приведены факты, полученные в ходе многочисленных исследований.

Факт 1. В процессе работы с воспитанниками самых разных возрастов – от младшего школьного до старшего подросткового, в разных ситуациях – учебных, неучебных, экспериментальных – исследователи постоянно сталкивались с тем, что дети и подростки решительно не умеют применить даже имеющиеся у них знания к решению встающих перед ними проблем.

Например, учащиеся 8 класса, изучая физику и регулярно готовя под контролем воспитателя домашние задания, испытывали значительные трудности в использовании действительно имеющихся знаний по физике при усвоении нового материала.

Такое «неиспользование» интеллекта при наличии необходимых умственных возможностей и знаний Л. И. Божович называет «формализмом первого рода». Л. И. Божович подробно рассматривала формализм первого и второго рода. Она писала: «Основной характерной чертой первого рода формализма является заучивание. Здесь обычно присутствует довольно точное знание правил, знание словесных формулировок, приведённых в учебнике примеров, но всё это лишено для ученика действительного содержания. При таком формализме у школьников наблюдается вербализм, пристрастие к штампам в речи и мысли. Отношение к школьным знаниям отличается полным равнодушием к сути того, что они изучают. Часто они относятся к ним как к чему-то чуждому жизни, навязанному извне, а не как к результату обобщения явлений и фактов действительности. Формализм второго рода также связан с определенным отношением учащихся к знаниям, однако он существенно отличается от только что описанного. Учащиеся, обнаруживающие формализм второго рода, как правило, в известной мере владеют способами теоретического мышления. Они способны к "отлету от действительности", они могут сделать предметом сознания само понятие, обобщение, закон. Но перед ними возникает другая трудность. Оторвав понятие от предмета, они не всегда умеют вернуться к нему, увидеть в научном понятии все многообразие отраженной в нем конкретной действительности» [2, с. 311-312].

В обычной школе достаточно часто встречается формализм второго рода и весьма редко — первого. В интернате не было ни одного случая, которое можно было бы отнести к формализму второго рода. Зато с формализмом первого рода исследователи сталкивались практически постоянно. Причем это «неупотребление знаний» относилось не только к школьным знаниям, но и ко всем знаниям, навыкам, сведениям, которые воспитатели пытались передать детям.

«Дети, — пишут авторы, — умеют относительно хорошо называть предметы на картинках, но значительно позднее и с большим трудом они смогут описать происходящее и смысл картинки, что предполагает понимание соотношения между действительностью и ее символическим изображением. Эта ранняя неопытность при сравнении действительных предметов с их графическим изображением приводит, наконец, к запоздалому пониманию характера графического знака вообще, в чем нами усматривается один из корней их характерной недостаточности при чтении и письме в первых классах» [11, с. 261]

Факт второй. С подростками проводились индивидуальные эксперименты по определению уровня притязаний. Использовалась методика Ф. Хоппе в модификации М. С. Неймарк (1972 г.). Методика представляет собой два набора заданий, последовательно расположенных и пронумерованных в соответствии с возрастанием их трудности. По тому, какой трудности задачи выбирает испытуемый и как он реагирует на успешность и неуспешность их решения, выбирая последующую задачу, можно судить об уровне притязаний испытуемого и о характере его самооценки. Необходимым условием является сбор такой категории задач, успех и неуспех в которых был бы значим для испытуемого, переживался им. Самыми лучшими для подростков, по данным многих исследований, оказываются задачи на сообразительность. Вне урока подростку часто бывает безразлична его успешность в решении школьных, учебных задач, но практически никогда не бывает безразлично то, насколько он сообразителен. Поэтому инструкция к методике специально подчеркивает, что в ходе этой работы он может проверить свою сообразительность и решение этих задач не требует каких-то специальных знаний. Авторы многократно в разных школах разных городов проводили исследование по этой методике, которая всегда «работала», исправно деля подростков на группы по уровню притязаний и самооценке. Исследователи были в высшей степени удивлены, когда, несмотря на все усилия, подростки из интерната не проявляли никакого интереса к выявлению своей сообразительности, пассивно выбирая задачу за задачей, начиная с первой, совершенно не интересуясь, правильно ли они их решали.

Факт третий состоит в том, что у воспитанников школы-интерната чрезвычайно слабо выражена познавательная потребность, даже в таких ее примитивных формах, как интерес к новым фактам, к ярким жизненным примерам, к необыкновенным явлениям и т. п. На это постоянно жаловались учителя, которые всеми силами пытались пробудить у детей хотя бы минимальные признаки интереса, но неизменно терпели при этом поражение. Многие дети охотно выполняли даже трудную, требующую усилий работу на отметку или ради похвалы, но практически никогда — из интереса.

Приведенные, а также многие другие факты позволяют прийти к выводу о том, что при нормальном в целом уровне интеллекта он полностью не используется воспитанниками ни в учебе, ни даже в жизни. Это может быть объяснено тем, что он в определенной степени оторван от мотивации и в целом от личности этих детей. Можно высказать осторожное предположение, что жизнь в детском учреждении закрытого типа устроена так, что она в принципе не требует особых интеллектуальных усилий со стороны воспитанников.

В итоге это приводит к тому, что в психологии получило название «интеллектуальная пассивность» [18, с. 137-139].

Интеллектуально пассивные дети, не желая думать над задачей, стараются решить ее любым уже известным им способом.

В 1 классе, когда достаточно старательности и прилежания, интеллектуально пассивные дети могут быть не замечены учителем и даже быть успешными в учебе. Но со 2-3 класса, они начинают все больше и больше отставать в учебе, а в средней школе обычно перестают учиться, поскольку не могут выполнить практически ни одного задания. Такие дети нередко воспринимаются учителями и даже родителями как имеющие задержку психического развития или даже умственно отсталые. Однако, не только в начальной школе, но даже и в старших классах правильно организованная психолого-педагогическая работа может помочь таким школьникам преодолеть интеллектуальную пассивность и отставание в учебе [25, с. 127].

Конечно, интеллектуальная пассивность уходит своими корнями в дошкольное детство, где она, впрочем, не бывает видна. Но, по мнению исследователей, с начала школьного обучения педагоги и психологи должны обращать внимание на таких детей и дифференцировать их от детей с задержками психического развития, с одной стороны, и детей, мотивационно не готовых к школе, с отсутствием учебной мотивации, — с другой, поскольку разные категории детей, имеющих проблемы в обучении, требуют совершенно особого психолого-педагогического подхода [26, с. 46-47].

гендерный дети половой перевозбудимость

1.3 Особенности развития эмоциональной сферы детей, воспитывающихся вне семьи

Наибольшие трудности и отклонения от нормального становления личности воспитанников детских домов отмечаются всеми исследователями в эмоционально-волевой сфере: в нарушении социального взаимодействия, неуверенности в себе, снижении самоорганизованности, целеустремленности, недостаточном развитии самостоятельности ("силы личности"), неадекватной самооценке, неуверенности в себе, неспособности выстроить нормальные взаимоотношения с окружающими, вплоть до полного отсутствия тенденции к сотрудничеству, высокая тревожность и в большинстве случаев агрессивные тенденции, явные или вытесненные (по данным проектных методик), одиночество, страхи сказочных персонажей (причем, по содержанию страхов можно судить о тенденциях к отставанию в развитии).

В отношении эмоциональной лабильности либо ригидности можно сказать, что не выявлено преобладания одной из этих характеристик как типичной; в то же время обращают на себя внимание случаи явной выраженности одной либо другой у отдельных детей, что в сочетании с эйфорическими и депрессивными проявлениями свидетельствует о наличии эмоциональных нарушений, снижении произвольности поведения и эмоциональной саморегуляции. Это проявляется и в двигательной расторможенности либо скованности, аффективных реакциях при фрустрации, плохом самоконтроле при социальных взаимодействиях.

Нарушения подобного рода проявляются чаще всего в повышенной тревожности, эмоциональной напряженности, психическом утомлении, эмоциональном стрессе, повышенной чувствительности к различного рода препятствиям, неготовности преодолевать трудности, снижении потребностей в достижениях и успехе, повышенной агрессивности, недоверчивости, вспыльчивости, несдержанности, чрезмерной импульсивной активности, эмоциональной холодности, уходе в себя, нарушении эмоциональных контактов с окружающими, нарастании пассивности, депрессии и т.д. Неполнота эмоциональной жизни в сиротских учреждениях вызывает у ребенка в старшем возрасте различные психические расстройства и нарушения социальной адаптации: у одних это тенденция к понижению активности, ведущая к апатии и большему интересу к вещам, чем к людям; у других - гиперактивность с уходом в асоциальную и криминальную деятельность; у многих наблюдается тенденция вести себя вызывающе в обществе, пытаясь привлечь к себе внимание при неумении создавать прочные эмоциональные привязанности.

Подобные нарушения объясняются всем предыдущим развитием детей, а также условиями пребывания воспитанников в учреждениях закрытого типа. Значительная часть детей поступает в детские дома из домов ребенка, где они воспитывались до трех, иногда до четырех лет. Учреждения, где воспитываются дети раннего возраста, как известно, несут в своей системе условия для развития госпитализма. Лишенный с рождения самого главного для него - материнской любви и ласки, а в условиях закрытого учреждения - возможности нормального общения со взрослыми, в возрасте 6 - 8 месяцев ребенок утрачивает врожденный потенциал к развитию, становится пассивным. Условия воспитания в закрытых учреждениях задают ребенку пассивную тенденцию в поведении. С другой стороны, у ребенка появляется огромное количество бесполезных и непродуктивных для развития двигательных форм, возникает огромное количество так называемых тупиковых движений: ребенок раскачивается, сосет пальцы, г воспроизводит одно и то же действие без видимого смысла [18, с. 267-271].

Имеются данные, свидетельствующие о влиянии разлуки со взрослыми на развитие и фиксацию у детей фобий и неврозов. Так, 3. Фрейд в ряде работ развивает мысль о том, что разлука с матерью заставляет младенца остро переживать свою беспомощность, вызывает у него повторно эмоцию страха, в результате чего это переживание фиксируется, вступает в связь с каким-нибудь внешним объектом и переходит в фобию. Эту же мысль высказывает и Элперт, которая пыталась (и по ее данным - успешно) избавить от патологически фиксированных состояний детей, у которых фобии и навязчивость возникли в связи с пережитой ими в младенчестве разлукой с матерью [4, с. 186].

Во многих работах отмечается, какое влияние оказывает разлука с матерью на развитие личностных качеств детей. Так, Джерсилд считает, что выросшие вне семьи дети не способны к богатым эмоциональным переживаниям; способность ребенка любить окружающих, говорит он, тесно связана с тем, сколько любви получил он сам, и в какой форме она выражалась. А. Фрейд обнаружила, что в подростковою возрасте дети, выросшие без близких взрослых, развивают примитивные связи с окружающими, у них появляются «замещающие» связи со сверстниками или с группой сверстников; многие дети ищут истинных материнских отношений с каким-нибудь лицом, без чего их переход к зрелости становится невозможным. Сэлливен развивает мысль о том, что «Я» ребенка социально по своему происхождению, так как оно рождается и постепенно формируется пол влиянием оценки взрослыми поступков ребенка. [9, с. 344].

Основные эмоционально-личностные деформации возникают у детей-сирот как следствие эмоциональной депривации, неудовлетворённой потребности в эмоционально тёплом контакте. Эта потребность является одной из базальных для адекватного развития мотивационной, эмоционально-волевой, личностно-смысловой сфер, а также правильного гармоничного становления самосознания. Известно, что «неудовлетворённые потребности не исчезают, пока они не удовлетворены, они закрепляются очень прочно» [4, с. 187].

Хотя круг общения детей-сирот достаточно широк с раннего детства, потребность в эмоционально тёплом контакте не находит удовлетворения, так как ребёнок нуждается в специфическом материнском типе эмоциональной стимуляции. Реально существующий широкий круг общения при эмоционально поверхностном стиле отношения к конкретному ребёнку в условиях детского дома не может восполнить дефицит эмоционального тепла.

При широком круге общения адекватные поведенческие стереотипы вырабатываются у детей-сирот с большим трудом. Опека нескольких взрослых, сосредоточенная в раннем детстве на уходе за ребенком, а позже – на контроле за ним, многочисленные контакты со сверстниками, перегружающие психику ребёнка, не могут иметь позитивного значения для формирования личности и её безболезненной социальной адаптации.

Нарушение механизма эмоциональной вовлечённости во взаимоотношения с окружающими сказывается на развитии всех сфер психики ребёнка. Эмоционально- личностные нарушения проявляются и в развитии интеллектуальной сферы. Эмоциональная невключённость в деятельность и в результате этого ориентация на её внешние, конкретные признаки ограничивают развитие мыслительных операций, причём таких важнейших их качеств, как обращённость и произвольность [25, с. 143-144].

1.4 Особенности поведения детей, воспитывающихся вне семьи

Академик В.С. Мухина обращает внимание на серьезные нарушения в формировании структуры самосознания детей - сирот. Исходная позиция исследователя состоит в том, что самосознание человека развивается внутри следующей исторически сложившейся, социально обусловленной структуры: 1 - имя собственное плюс личное местоимение (за которым стоят идентификация с телом, с физическим обликом и индивидуальная духовная сущность человека); 2 - притязание на признание; 3 - половая идентификация; 4 - психологическое время личности: самобытие в прошлом, настоящем, будущем; 5 - социальное пространство: долг и права.

В детских домах к детям нередко обращаются по фамилии, имя часто сочетается с фамилией. Часто имя используется для приказа и почти никогда для проявления любви. В результате у ребенка формируется отрицательное отношение к своему имени [17, с. 187].

Притязания ребенка чаще реализуются в собственной среде через физическую силу, через адекватную для воспитанников агрессию, а порой - через асоциальные формы поведения. Невозможность реализации потребности в признании приводит к аффективным срывам, к ощущениям гнетущего напряжения, тревожности, отчаяния, гнева, к сужению диапазона сопереживания. Исследователь обращает внимание еще на одну важную проблему - феномен "мы" в условиях детского дома. В условиях жизни без родительского попечительства у детей стихийно складывается детдомовское (интернатское) "мы". Это совершенно особое психологическое образование. Дети без родителей делят мир на "своих" и "чужих", на "мы" и "они". От "чужих" они все вместе готовы извлекать свои выгоды. У них своя особая нормативность по отношению ко всем "чужим" и своим детдомовцам.

Для детей, находящихся в ситуации депривации, характерна слабая выраженность значимости дружеских связей, отсутствие постоянных диад и триад, носящих в основном ситуативный характер. У воспитанников закрытых детских учреждений отношение к взрослым определяется практической полезностью последнего в жизни ребенка. В жизни этих детей имеет место не личное, а функционально-ролевое общение, выбор партнера по общению осуществляется на предметно-содержательной основе [20, с. 64].

Дефицит общения ребенка со взрослым приводит к гипертрофии, сверхценности этой потребности, к практически полной зависимости эмоционального благополучия ребенка от отношения к нему взрослого. На фоне напряженности потребности в общении со взрослым и одновременно повышенной зависимости от него обращает на себя внимание агрессивность в отношении ко взрослому. Исследования Мухиной, Носковой, Счастной показывают, что дети, находящиеся в ситуации депривации, не успешны в разрешении конфликтов и со взрослыми и со сверстниками, они агрессивны, стремятся обвинить окружающих в возникновении конфликта, не могут осознать свою вину, неспособны к продуктивному, конструктивному выходу из конфликта.

Для понимания причин возникновения описанных особенностей поведения у воспитанников детского дома недостаточно указать, с одной стороны, на узость, ограниченность их контактов со взрослыми, с другой - на высокую интенсивность контактов со сверстниками как простые количественные характеристики. Важно учитывать, что в детском доме ребенок постоянно общается с довольно узкой группой сверстников, причем он сам не может предпочесть ей какую-либо другую: тесная принадлежность к определенному кругу сверстников приводит к тому, что отношения в группе складываются по типу родственных. В этом можно увидеть положительный фактор, способствующий эмоциональной стабильности, защищенности, но в то же время подобные контакты не способствуют развитию навыков общения со сверстниками, умению налаживать равноправные отношения с незнакомыми детьми, адекватно оценивать свои качества, необходимые для избирательного, дружеского общения.

В основе недоразвития «интимно-личностной» сферы общения лежит отсутствие эмпатии, т.е. сопереживания, умения и потребности разделить свои переживания с другим человеком. В то же время, исследования позволяют говорить о том, что у депривированных детей содействие, как умение оказывать помощь другому, представлено значительно шире, чем сопереживание. Этот феномен позволяет затронуть один из важнейших вопросов развития личности - проблему отчуждения, «обособления». Ситуация депривации способствует развитию феномена отчуждения, и именно это продуцирует отсутствие любви, тепла в отношении ко второму, третьему поколению в семье (как некая последовательная цепь поколений, прервать которую бывает достаточно сложно) [22, с. 53-54].

Для воспитанников детского дома, как оказалось, наибольшую значимость имеет собственное умение ловко приспособиться к ситуации («Я знаю, как себя вести, чтобы не нарываться и делать так, как хочешь»). Если утверждение собственного «Я», завоевание права вести себя «как хочешь» у подростков из семьи идет через активное противопоставление себя ситуации, привычным нормам, требованиям взрослых, то у подростков из детского дома—через приспособление к этой ситуации, в чем проявляется защитный характер такого поведения, ценимого ими в себе, в своем образе «Я» [6, с. 27].

В свете вышесказанного определенный интерес представляют данные, полученные с помощью теста Розенцвейга. Исследования проводились в январе-феврале 1998г. Тест Розенцвейга моделирует поведение в различных «трудных ситуациях»: ситуациях запрета, столкновения интересов, замечаний взрослых, обвинений со стороны сверстников и т. п. Анализ результатов этого эксперимента показал, что в детском доме по сравнению с обычной школой достоверно преобладают реакции, которые содержат враждебность, обвинения, угрозы, упреки по отношению к окружающим (экстрапунитивные реакции [18, с. 169] (склонность человека обвинять всех и всё вокруг в собственных неудачах), причем прежде всего за счет реакций по типу самозащитных) [10, с. 397]. В массовой школе больше интрапунитивных реакций (склонность человека винить себя в собственных неудачах), причем здесь это преимущественно реакции по типу «фиксации на удовлетворении потребности», т. е. наиболее конструктивные реакции, когда ребенок в сложной ситуации не обвиняет себя или окружающих, а самостоятельно пытается найти некоторый разумный выход [14, с. 168]. В детском доме преобладающими оказываются реакции защитного типа, не дающие возможности овладеть ситуацией и найти конструктивное решение. Именно такого типа поведение, в соответствии с традиционной интерпретацией теста Розенцвейга, свидетельствует о «слабости личности», которая выражается в жесткой привязанности к ситуации, неумении эмоционально отвлечься от «фрустратора», самостоятельно найти выход из конфликта, неспособность взять на себя ответственность за его решение, стремление переложить эту ответственность на окружающих. На это же указывает и такой применяемый при интерпретации теста Розенцвейга показатель, как индекс самостоятельности. Значение этого индекса в школе оказалось намного выше, чем в детском доме [18, с. 170].

Важно отметить следующее. Как показали исследования, у выпускников детского дома (учащихся 8-9 классов) не только не формируется в достаточной степени стремление к самостоятельности, ответственности за свои поступки, умение самостоятельно организовывать свою жизнь, но и в качестве ценности выделяется прямо противоположное — признание необходимости внешнего контроля над своим поведением [17, с.136-137].

ГЛАВА 2. ГЕНДЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕТЕЙ, ВОСПИТЫВАЮЩИХСЯ В ДЕТСКИХ ДОМАХ И УЧРЕЖДЕНИЯХ ИНТЕРНАТНОГО ТИПА.

2.1 Гендерная идентичность

Гендерная идентичность – переживание себя как человека определённого пола. В отличие от гендерной роли, отражающей внешние признаки моделей поведения и отношений, позволяющих другим людям судить о степени принадлежности кого-либо к мужскому или женскому полу, Гендерная идентичность характеризует внутреннее, глубоко личное переживание себя как человека определённого пола. Существенным компонентом гендерной идентичности является сексуальная, или половая, идентичность, отражающая представления человека о своих сексуальных предпочтениях (гетеро-, гомо- или бисексуальных). Гендерная идентичность и гендерная роль у одного и того же человека не всегда совпадают.

Гендерную идентичность, подобно идентичности в целом, можно рассматривать в аспектах тождественности и целостности. Иными словами, можно сказать, что обретение гендерной идентичности предполагает, с одной стороны, интегрирование различных гендерных ролей (женщина как мать, женщина как жена, влюбленная девушка, подруга и т. п.), а с другой стороны, создание целостного представления о себе как человеке того или другого пола в прошлом, настоящем и будущем (девочка — девушка — женщина, мальчик — юноша — мужчина). Важно также, чтобы представление человека о себе подтверждалось соответствующим отношением к нему значимых других — сверстников и взрослых. Последнее важно для построения идентичности в целом, но приобретает особое звучание в контексте становления гендерной идентичности.

Достижение гендерной идентичности у детей из закрытых детских учреждений связано со значительными проблемами. В литературе по этой теме крайне мало конкретных данных [11, с. 286].

«Психопатология второго поколения», которая проявляется в трудностях создания собственной семьи и воспитания собственных детей теми, кто страдал от материнской депривации, отмечают те педагоги, воспитатели детских домов и интернатов, которые интересуются взрослой жизнью своих воспитанников. За редким исключением они бывают несчастливы в семейной жизни, с большим трудом входят в родительскую семью мужа или жены, имеют множество проблем в общении с супругом, их браки часто оказываются непрочными. И все это несмотря на то, что в детском, подростковом, юношеском возрастах почти все они мечтают создать хорошую семью, иметь детей. Попробуем разобраться в причинах.

Проблемы становления гендерной идентичности так или иначе продляются на всех этапах личностного развития.

Исследователи, например, наблюдали, что уже в дошкольном и младшем школьном возрастах дети не играют в ролевые игры, в которых проигрывают женские и мужские роли (они практически вообще не играют в ролевые игры), хотя существует устойчивое мнение о том, что такого рода игры являются едва ли не врожденными. Можно так или иначе относиться к последнему замечанию, но в современной психологии бесспорным представляется тезис о том, что ролевые игры типа «Дочки-матери», «в семью», «в войну», «в Барби и Кена» и пр., такие, в которых подчеркивается разница в поведении мужчин и женщин, чрезвычайно важны для освоения гендерных ролей и становления гендерной идентичности. Заметим при этом, что как девочка, так и мальчик могут исполнять и мужские, и женские роли. Например, в игре «Дочки-матери» девочка может исполнять не только роль мамы, бабушки или дочки, но и роль папы, а мальчик, скажем, роль дочки. Важно то, что во всех случаях осваиваются модели поведения, соответствующие определенной тендерной роли.

В детских домах нередко можно наблюдать повальное увлечение воспитанников — и девочек, и мальчиков такими сугубо женскими занятиями, как вышивание, вязание. Несомненно сами по себе эти занятия хороши. Они развивают тонкую моторику, зрительно-кинестетическую координацию, художественный вкус и др. Однако в тех случаях, когда женские занятия у мальчиков преобладают, и у них нет возможности выбрать себе занятия, поучиться у кого-то строгать, пилить, чинить машину, это становится опасным именно для становления гендерной идентичности. Этот тонкий момент практически не учитывается воспитателями. Просто они сами любили такие занятия и делились своими умениями и интересами с воспитанниками, как девочками, так и мальчиками.

Ярче всего проблемы становления гендерной идентичности проявляются в период полового созревания. Педагоги-практики единодушно отмечают, что основные проблемы и трудности этого периода связаны с сексуальным поведением подростков, перед чем меркнут такие трудности, как неуспеваемость, недисциплинированность и т. п. По их словам (и данные исследований это подтверждают), воспитанники рано начинают половую жизнь, часто оказываются замешанными в сексуальных преступлениях, забота о своем внешнем виде у многих, особенно у девушек, выливается в чрезмерное подчеркивание своей сексуальности. Отметим, что стремление подчеркнуть свою сексуальную привлекательность — совершенно нормально для подростков обоих полов, хотя зачастую пугает и родителей, и воспитателей, которые, по-видимому, забывают, что в свое время они делали то же самое, только другими средствами. Пугают часто именно новые формы - обнаженный пупок с пирсингом, кольцо в носу, разноцветные волосы и т. п.

Проблемы воспитанников школ-интернатов сводятся к тому, что такое подчеркивание, нормальное для возраста, осуществляется часто неадекватными способами, неумело, нарочито, безвкусно, что усугубится отсутствием действительной модной одежды, косметики, возможности пользоваться услугами хорошего парикмахера и т. п. Чрезвычайно важно в школах-интернатах проведение специальных занятий с воспитанниками где можно и поговорить о своем внешнем виде и реально научиться делать макияж, красиво ходить, найти свой стиль в одежде, прическе. Человек, ведущий подобные занятия, может быть приглашен со стороны (парикмахер, модельер, имиджмейкер и т. п.), но это может и кто-либо из сотрудников детского дома или интерната, которого подростки признают стильным.

Часто воспитатели жалуются и на такие «чудовищные» факты поведения мальчиков-подростков, которые в душе, спальне сравнивают чуть ли не с сантиметром размеры пенисов. Взрослые должны понять, что при всей внешней дикости это является часто для мальчика способом понять и реально оценить, нормально ли он развивается, как мужчина. Девочки по сути делают то же самое, сравнивая, какой у кого размер груди, только внешне это выглядит безобиднее, поскольку касается вторичных половых признаков. Напомним, что опасения по поводу своей внешности, ее соответствия тому эталону, на который равняется группа сверстников, относятся к числу наиболее распространенных и сильных страхов подростков.

По данным известного отечественного психолога Е. Т. Соколовой, подростки, особенно сильно недовольные своей внешностью, входят в группу риска психических заболеваний и эмоционально-личностных расстройств [18, с. 203-205].

Существует распространенная точка зрения, напрямую связывающая описанные выше проблемы подросткового возраста с пубертатным периодом, половым созреванием, Однако чрезвычайно важно рассматривать эту линию развития в более широком контексте, включающем не только биологические, но и психологические, и социальные аспекты, потому что только такой контекст даст возможность понять, почему у детей, воспитывающихся вне семьи, проблемы, связанные с сексуальным развитием, оказываются столь акцентированными. Глубоко и тонко анализирует эту проблему Л. И. Божович: «В этот период впервые появляется и становится предметом сознания и переживания подростка новая и очень мощная биологическая потребность - половое влечение. Безусловно, депривация этого влечения может фрустрировать подростка и тем самым объяснить некоторые особенности его самочувствия и поведения. Вместе с тем надо учитывать, что половое влечение, так же как и все другие биологические потребности человека, приобретает в процессе развития качественно иной, опосредствованный характер. Так же как, например, потребность в раздражителях, необходимых для развития мозговых систем, сначала становится потребностью во внешних впечатлениях, а затем потребностью в активной познавательной деятельности, так же и половое влечение в ходе своего развития приобретает форму человеческой любви. Возникая в пубертальный период, оно входит в структуру уже существующих у подростка психологических новообразований (разнообразных интересов, нравственных и эстетических чувств, взглядов и оценок), формируя вместе с ними такого рода отношение к другому полу, в котором половое влечение, как правило, не занимает доминирующего положения... Ведь факторы и биологического, и социального порядка не определяют развития прямо; они включаются в сам процесс развития, становясь внутренними компонентами возникающих при этом психологических новообразований» [3, с. 24-25].

Данный отрывок позволяет понять манифестируемую гиперсексуальность воспитанников интерната. В этом научном контексте она объясняется не тем, что у них половое влечение просто биологически более сильное (есть устойчивая тенденция связывать сексуальную распущенность воспитанников с плохой наследственностью, не с тем, что не сформированы необходимые внутренние запреты, табу, и не с плохими примерами», виденными ими в детстве. Суть состоит в том, что у подростка из интерната к моменту полового созревания часто не оказывается психологических новообразований — интересов, ценностей, нравственно-эстетических чувств, — которые могли бы по силе значимости конкурировать с пробудившимся половым влечением. Неопосредованное культурными психологическими структурами, половое влечение становится у такого подростка «некультурной» потребностью, абсолютно доминирующей в отсутствие конкуренции [18, с. 208-211].

Отечественный психолог Т. И. Юферева провела в интернате специальное исследование, посвященное изучению представлений подростков 13-15 лет о современных мужчинах и женщинах, что, по мнению автора, отражало их взгляды на маскулинность/феминность. В этих представлениях воспроизводились мнения подростков о мотивах поведения, ценностных ориентациях, идеальных моделях поведения мужчин и женщин, их негативных характеристиках. Для этого Т. И. Юферева, в частности, проанализировала сочинения подростков из интерната и из обычной школы на тему «Какими я представляю себе современных мужчин и женщин». В инструкции специально подчеркивалось, что описывать следует обыкновенных мужчин и женщин, а не литературных персонажей, героических личностей и т. п.

Результаты вывели существенные различия между подростками из массовой школы и из интерната. Начнем с описаний подростками «современного мужчины».

Обнаружилось, что для первых в современном мужчине наиболее значимы его роли как отца, мужа (эта категория высказываний по частоте ее использования имеет высший, первый, ранг): «Я считаю, что мужчина должен быть главой семьи во всем (приятно видеть мужчину, стоящего в очереди в магазине, относящего вещи в прачечную). Он так же должен заниматься воспитанием детей, должен быть наглядным примером для них». Воспитанники интерната пишут об этом очень редко. У воспитанников интерната в описании мужчины на первом месте отношение к другим людям (независимо от их пола): «Мужчина в моем представлении такой: он должен быть порядочным, отзывчивым к окружающим его людям» и характеристики внешности: «современный мужчина должен быть аккуратным, прилично одетым, высоким, широкоплечим». У семейных детей эти категории встречаются существенно реже. В обеих группах подростков достаточно высокий ранг имеют высказывания об интеллекте, способностях мужчины: «Я никогда не полюблю мужчину, который не будет умным. За ум я ему прощу все». Автор на основании анализа материала выделяет два эталона маскулинности — положительный и отрицательный, содержание которых различно у подростков из семьи и интерната. У подростков из семьи положительный эталон включает большое количество разнообразных эмоционально насыщенных характеристик (образованный, интеллигентный смелый, с твердым характером, деловой, умеющий держаться в обществе, занимающийся каким-либо видом спорта, разбирающийся в современной музыке и увлекающийся ею и др.). В то же время отрицательный эталон — беден, эмоционально нейтрален и по сути дела воспроизводит мнения взрослых.

У воспитанников интерната — картина обратная. Положительный эталон беден, схематичен и в основном состоит из моральных требований и требований к внешности: «Мужчины должны быть сильными, смелыми, добрыми. Не должны употреблять спиртные напитки. Мужчина должен ухаживать за женщиной, особенно если он женат, и не допускать такого, чтобы женщину ударить. Он должен быть сдержанным, не ругаться». Отрицательный эталон, напротив, эмоционально насыщен, разнообразен, предельно конкретен. Стержнем отрицательного эталона для подавляющего большинства воспитанников является алкоголизм: «Я бы хотел видеть мужчин спортсменами, красивыми, сильными, хорошо одетыми. Не хотел бы видеть пьяными, грязными, которые, кроме водки, все забыли».

Представления о современной женщине строится у воспитанников школы-интерната в той же логике, что и образ мужчины. Описываются характер, отношение к другим людям, внешность. Этот образ дополняется описанием женщины как жены и матери:

♦ «Я хотел бы видеть женщину доброй духом с вечной улыбкой»;

♦ «Женщина должна быть красивой, стройной, длинноволосой, следить за своим внешним видом»;

♦ «Бывает, у некоторых женщин есть ребенок, ходит грязный, неумытый. А есть женщины, которые без мужа, а ребенок чистый, умытый, хорошо учится».

Для семейных детей в образе женщины представление о ней как о жене и матери выступает на первый план. Значимы также эрудированность, интересы, ум, внешность и отношение к другим людям.

Воспитанники интерната в качестве негативных характеристик современной женщины, так же как и у мужчины, выделяют алкоголизм, а также плохое выполнение родительских обязанностей.

Таким образом, у подростков из массовой школы в представлениях современных мужчинах и женщинах большое место занимает семейная жизнь, причем эти представления наполнены множеством конкретных позитивных характеристик. У воспитанников интерната в описаниях современных мужчин и женщин все, что связано с семьей, занимает значительно более скромное место, соответствующие описания к тому же отличает, с одной стороны, бедность, абстрактность и схематизм положительных характеристик, а с другой — детализированность и эмоциональная насыщенность отрицательных.

В представлениях о маскулинности/феминности у воспитанников интерната, как в зеркале, отражается ключевое для нормального становления гендерной идентичности обстоятельство — отсутствие адекватных образцов для идентификации. При этом если модели поведения (прежде всего профессионального) мужчин и женщин воспитанники еще могут найти, наблюдая поведение окружающих их взрослых, то образцы реального поведения мужа и жены, матери и отца им просто неоткуда взять. Специалисты в области семейной психологии подчеркивают, что люди в своей семье, как правило, воспроизводят модель родительской семьи, повторяя в поведении — прямо или «с точностью до наоборот» — отцовскую и/или материнскую модель.

В исследованиях Т. И. Юферевой, проводившихся в 80-х годах Х века, изучались прежде всего осознаваемые и вербализованные представления подростков о некоторых типичных мужских и женских чертах характера и моделях поведения [16, с. 38-42].

Интересно сопоставить эти данные с результатами изучения гендерной идентичности, представленными в работе Е. А. Сергиенко, А. Н. Пугачевой. Авторы изучали девушек 14-17 лет, выросших в семье и в детском доме. В работе использовались как вербальные методики, так и рисуночные. По мнению авторов, это позволяет соотносить представления о женской роли, материнстве, будущей семейной жизни на осознаваемом и неосознаваемом уровнях. Результаты этого исследования в целом подтвердили данные, полученные Т. И. Юферевой. Был обнаружен также ряд новых фактов. У большинства девочек из детских домов наблюдается фемининный тип гендерной идентичности (55 %), у 40 % — андрогинный. Другая картина у девочек из семей: 45 % — андрогинный, 30 % — феминный, 25 % — маскулинный тип гендерной идентичности.

По мнению авторов, именно андрогинный тип гендерной идентичности является наиболее адаптивным, поскольку сочетание маскулинных и феминных черт позволяют человеку проявлять большую гибкость и пластичность в поведении, использовать различные стратегии для жизненных проблем. Авторы считают также, что требования современного общества способствуют большей маскулинизации поведения. С этой точки зрения, девочки-подростки из семьи, по полученным авторами результатам, в большей степени соответствуют современным требованиям: они стремятся стать более независимыми, напористыми, самодостаточными, сильными. Такая маскулинизированность гендерных установок, проявляющихся на вербальном уровне, сочетается с высокой выраженностью у них феминных черт, что особенно ярко проявляется в рисунках. Девочки-подростки, выросшие в условиях семейной депривации, напротив, имеют более феминизированные гендерные установки, которые проявляются на вербальном уровне, на фоне более низкой выраженности у них феминных черт, что проявляется в рисунках. В их рисунках отмечается высокий показатель дисгармоничных признаков (50 % девочек-сирот ограничились изображением своих портретов, тогда как все 100 % девочек из семьи нарисовали себя целиком). Авторы связывают это с наличием социально-ролевых конфликтов и нарушением развития «образа Я». Склонность к игнорированию своей женственности, неумение раскрыть свою сексуальность сочетаются у девочек-сирот со стойкой заниженной самооценкой, несформированностью «образа Я», особенно в его полоролевом аспекте.

Различаются представления девочек-подростков о будущем ребенке и будущей семье. Девочки из семьи планируют стать матерью в 22-24 года, в то время как девочки-сироты в 20-22. Это может говорить о большей ответственности первых. Девочки из обеих групп высказывали желания иметь детей, однако их сознательные установки отличаются от установок неосознанных, проявившихся в рисунке. Рисунки 50 % девочек из интерната свидетельствуют о неосознанном отвержении и игнорировании ребенка, тогда как у девочек из семьи этого не обнаруживается. Для них ребенок неизменно является желанным, эмоционально привлекательным человеком, отношения с которым отличаются взаимным удовольствием, поддержкой, активным взаимодействием [23, с. 41-46].

Отношение к семье также демонстрирует различия между группами. Для девочек из детского дома на вербальном уровне характерны идеализация института семьи, наличие установок на создание семьи без ссор, конфликтов, стремление стать матерью и хозяйкой дома. Однако на неосознаваемом уровне — в рисунках — в их изображениях семьи преобладают разобщенность, отсутствие интеграции и партнерства. У девочек из массовой школы представления о будущей семье, естественно, более реалистичны. Наблюдая за жизнью своих матерей, они планируют избежать ограничения своих жизненных интересов исключительно семьей. Эта роль их не устраивает. Они признают, что даже в благополучной семье могут встречаться конфликты и споры. Это в целом подтверждается и в рисунках. По мнению авторов, такое отношение к будущей семейной жизни будет способствовать большей готовности: к трудностям и проблемам семейной жизни и умению их преодолевать. В целом авторы приходят к выводу о том, что девочки-сироты имеют абстрактные модели гендерного поведения, построенные по принципу гиперкомпенсации, что существенно затрудняет процесс становления гендерной идентичности [26, с. 157].

Сказанное даёт возможность следующим образом интерпретировать представления данные выше Т. И. Юферевой: выявленные ею особенности представлений о маскулинности/ феминности у воспитанников интерната следует оценить как конструктивные. Конструктивен в них именно момент отталкивания от негативных характеристик мужчины и женщины, которые черпаются ими из своего раннего опыта общения с родителями или из редких, часто совсем безрадостных встреч с ними. Это далеко не всегда учитывается в процессе воспитания, так как многие педагоги из самых лучших побуждений стремятся, наоборот, к тому, чтобы всячески оберегать ребёнка от неприятных воспоминаний, от встреч с пьяницей-отцом или матерью. Более продуктивным путём является помощь ребёнку в переработке – интеллектуальной и эмоциональной – отрицательного опыта. Иначе такой опыт будет неизбежно воспроизводиться во взрослой жизни, несмотря даже на непосредственно отрицательное к нему отношение.

Здесь следует подчеркнуть особенно слово переработка, потому что обращение к отрицательным образам родителей встречается, к сожалению, даже слишком часто. Даже самые лучшие воспитатели из самых лучших побуждений постоянно используют такие выражения: «Ты что, хочешь повторить путь своей матери», «Ты что же, собираешься всю жизнь сидеть в тюрьме, как твой отец». Такие высказывания не только педагогически неэффективны, но и психологически вредны, поскольку не просто не способствуют переработке тяжёлого эмоционального жизненного опыта ребёнка, но и вызывают у него разнообразные защитные реакции. Последние возникают в силу того, что для ребёнка такие высказывания являются травмирующими, они не могут быть им приняты [18, с. 207-210].

2.2 Половой вопрос и трудные дети

Дети, социально выбитые из колеи, довольно часто рано развёртывают свою половую жизнь, притом не только в нормальных, но и в извращённых её формах.

Причиной этого избыточного полового возбуждения (гиперсексуальности) является невозможность для детей в современной противоречивой социальной и педагогической среде использовать свою энергию по правильным, творческим, радующим ребёнка путям, - и отсюда дополнительный приток этой неиспользованной энергии к половым ощущениям, как не требующим особой активности и в то же время доставляющим удовольствие (нецелесообразные переключения энергии).

Моментом, способствующим, благоприятствующим чрезмерно раннему половому развитию, является повышенная врождённая общая возбудимость ребёнка (повышенная эмоциональность, повышенная реактивность); чем она более богата и чутка, тем, при отсутствии творческих выходов для неё, больше скопляется её вокруг половых устремлений.

Обстоятельством, точно так же увеличивающим половую возбудимость детей, является недостаточная общая способность детей к задержке (к торможению) своих первичных чувственных влечений. Эта недостаточность может быть как до известной степени врождённой (у тяжёлых психопатов, у лиц с грубыми анатомо-химическими изъянами нервно-мозгового аппарата), так и, в подавляющем большинстве случаев, - благоприобретённой: если окружающая среда «распускает» ребёнка, даёт ему слишком мало материала для преодоления, для труда (в обеспеченных слоях) или же если она даёт односторонний, грубо чувственный материал, препятствующий росту более высоких творческих устремлений (хотя бы в условиях тяжелейшей борьбы за жизнь у беспризорной детворы).

Большую роль играет также и раннее, социально-половое развращение, - половое подражание, и.т. д.; влияние половой жизни окружающих (при скученности семьи в одной комнате или в условиях беспризорности, развращающей пример родственников, воспитателей, друзей и т. д.). Сюда надо отнести и современное половое ханжество, а также гигиеническое невежество подавляющего большинства населения (элементарные нарушения в области обращения с половыми органами и т. д.)

Врождённой эта чрезмерная специально-половая возбудимость бывает в ничтожной части случаев, - да и в этих случаях необходимо учитывать огромные добавочные слои, напластованные окружающей средой [7, с.106-108].

2.3 Как развивается и в чём проявляется детская гиперсексуальность

Безобидные, вполне нормальные, первичные половые ощущения свойственны детству (сосание пальца, знакомство с половыми органами), но при неблагоприятных условиях норма переходит в патологию.

Невозможность для ребёнка развернуть в неорганизованной среде свои социальные, исследовательские, трудовые и общебиологические наклонности заставляют его, при особенной его возбудимости, сосредотачиваться на своей особе, на интимных ощущениях, исходящих из его тела; постепенно значительная часть его внимания концентрируется вокруг половых переживаний, с переносом этой половой окраски на ряд других областей, ничего общего с половой не имеющих.

При особенно неблагоприятных условиях, резкая сексуальная окраска самых различных переживаний, вплоть до оформленного стремления к половому акту, может иметь место даже у детей младшего школьного возраста. У других детей, в этом же или в несколько более позднем возрасте, преждевременный интерес к сексуальному может проявиться в более скрытом виде: особое половое любопытство, половые элементы в привязанности к товарищам и т. д.

Признаки ранней и односторонне развивающейся гиперсексуальности:

1) ребёнок в таких случаях оказывается более остро эгоцентричным, чем это свойственно его возрасту;

2) наклонность к непосредственному получению удовольствия не по возрасту преобладает у него над стремлениями к более далёким и отвлечённым целям;

3) замечается отрыв от разнообразных областей окружающей реальной жизни и приковывание к отдельным её сторонам, содержащим в себе элементы сексуальности (фантазии, узко ограниченная сфера исследовательских интересов);

4) такие дети сильно привязываются к товарищам и/или воспитателям по признаку личной симпатии;

5) игры, занятия привлекают их точно так же, главным образом, скрытой в них сексуальной стороной (прикосновения и т. д.).

При интенсивном проявлении этих явлений дети начинают страдать упадком общей своей работоспособности, так как их внимание и память, мысли и стремления направлены в сторону полового интереса, а на повседневные требования среды остаётся мало энергии.

При преследованиях или увещаниях, обычно – нелепо, неумело проводимых, со стороны взрослых, заметивших эти половые проблемы, дети замыкаются, прячутся, стараются (большей частью безуспешно) преодолеть себя; это создает у них внутреннее раздвоение, повышенную пугливость, рефлексию и зачастую служит источником обострённого развития религиозного чувства («Бог накажет»).

Гиперсексуальные дети часто отличаются повышенной нервозностью, неуравновешенностью, что объясняется как отрывом их от многих областей окружающей повседневности, так и (при онанизме) потерей ими значительной части нервной энергии, пугливостью и т. д. Переходный возраст даётся этим детям особенно трудно, так как они вступают в него с большой внутренней неустроенностью [7, с. 109-111].

2.4 Лечебно-воспитательная работа с половой перевозбудимостью

Меры воздействия на половую перевозбудимость могут быть двух родов: а) индивидуальные,— когда лечебно-воспитательное влияние направлено непосредственно на ребенка; б) коллективные, - когда это влияние проводится через детский коллектив. Конечно, оба вида влияний могут многообразно объединяться и комбинироваться.

По содержанию своему лечебно-воспитательная борьба с половой перевозбудимостью может быть разделена на следующие группы:

а) элементарное и более глубокое половое просвещение;

б) так называемые физиогигиенические меры;

в) «сублимирующая» (т. е. создающая богатые творческие отвлечения, творческие переключения) организация ближайшей материальной среды;

г) сублимирующая организация коллектива учреждения; использование коллектива специально для борьбы с гиперсексуальностью;

д) меры воздействия с помощью искусства (литература, сцена, живопись и т.д.)

В основе всех этих мероприятий лежит организация коллектива учреждения и материальной среды последнего. Индивидуальная борьба с каждым отдельным ребенком, уклонившимся в половом отношении, будет бесплодной,— не говоря уже об излишне обостренном внимании к своей особе, которое возбуждается у ребенка таким «приставанием» к нему воспитателя. Так как, в основе, половой изъян создан средой, содержащей в себе слишком бедный материал для полезных переключений,— очевидно, лечение, наоборот, должно заключаться в создании среды, богатой этим материалом. Хорошая организация живой воспитательной среды (дети и воспитатели в одном коллективе), умелая организация технических элементов среды (обстановка, распорядок дня, организация труда, игровой материал и пр.) — вот где находится центр всех мероприятий. Все прочие средства лежат на периферии вопроса.

Особое внимание должно быть обращено на детских организаторов этих коллективов (лидеров), так как зачастую, в случаях гиперсексуальности, во взаимоотношениях лидера с группой могут преобладать элементы скрытого садизма (половое властолюбие, мучительство) с его стороны и, наоборот, черты скрытого мазохизма (повышенная внушаемость, податливость — с замаскированной половой окраской) со стороны группы. Надо стараться, чтобы в каждой группе не меньше половины состава были сексуально здоровые дети («сублимирующее ядро»); самопроизвольные группировки по признаку гиперсексуальности надо тактично раздробить и пополнить здоровыми детьми.

При организации материальной среды учреждения: а) необходимо добиться максимума коллективизации детских проявлений: игровой, спортивный, учебный, трудовой материал — должны быть приспособлены для коллективных занятий (одиночество — опаснейший источник полового); б) с другой стороны, материал должен быть построен так, чтобы непосредственное удовлетворение, даваемое занятием, наступило скорее, чем в нормальной детской обстановке (ввиду ослабления гибкости у гиперсексуалов и быстрого появления чувства трудового, игрового безвкусия); в) среда должна сформировать здоровые телесные ритмы (автоматическая задержка ненужных влечений), для чего распорядок дня и вообще использование времени в отношении к этим детям должны быть особенно строго точными.

При налаживающемся коллективе и организующейся среде приобретает серьезный смысл и, так называемое, половое просвещение, которое без этих предпосылок большей частью бесполезно,— даже, наоборот, часто увеличивает долю болезненного полового любопытства или болезненного нравственного раздвоения. Половое просвещение, по преимуществу, должно проводиться через детский коллектив. Половые разъяснения в одиночестве — самому «виновнику», без предварительной широкой коллективной подготовки и без создания средств отвлечения, часто порождают лишь добавочную, при том бесплодную, напряженность (за редким исключением - особо гибких натур, которым достаточно иногда дать нужный научный толчок, чтобы их исправить). Половое просвещение должно проводиться в форме общих, но вполне конкретных научных разъяснений, - без персональных примеров и объяснений (слушатели сами учтут, что кому нужно).

При конкретных разъяснениях по поводу отдельных половых проблем (онанизм, ранние половые акты, истязания, эксгибиционизм и пр.) надо указывать действительный выход для переключений той энергии, которая ушла в данный вид половой активности; социально полезный труд, научные исследования, спорт, товарищеская связь, здоровые приключения, художественная работа и т. д.

При проведении физиогигиенических мер надо соблюдать основную предосторожность: гиперсекеуалы большей частью особо сильно сосредоточены на своих внутренних ощущениях, наслаждаются ими. Поэтому надо добиться, чтобы физиомероприятия проводились не как средства непосредственного отвлечения от полового, а как общевоспитательные воздействия: спорт, спортивная тренировка в процессе. повседневной трудовой деятельности,— гимнастика, как общая закалка и т. Умелой организацией всей среды, всего времени, всей трудовой, учебной, социальной, игровой активности детей надо добиться здоровых общефизиологических реакций, при которых отдельные вредные физиологические стремления (хотя бы и половые) сами собой угасают.

При физкультуре следует избегать средств, возбуждающих половую сферу: некоторые виды борьбы, катанье верхом (друг на друге, на лошади) и т. д. Ценнейшим средством для борьбы с гиперсексуальностью является использование мер художественного воздействия на детей. Сами по себе, правильно поставленные художественные впечатления, дающие радующий и полезный действенный выход, являются богатым источником для ценных отвлечений от полового влечения, направляют детские мечтания и стремления в сторону творческого труда, полезных приключений и исследований, здорового межличностного общения. Надо создавать свои пьесы, рассказы, картины. Но надо учитывать, что неумелая насмешка над влюбчивостью может повлечь как к обнажению полового влечения), так и к возникновению мистического отвращения к половому.

Меры индивидуального воздействия (при обязательном проведении вышеуказанных массовых мер):

а) интимное ознакомление с корнями полового влечения (беседа, возбуждение доверия и т. д.);

б) осторожные личные разъяснения на фоне общеколлективных воздействий;

в) отыскание у сексуализированных детей наиболее творчески богатого интереса - для более легкого лечебного переключения (у садистов — организаторская работа, у мазохистов — лирика, у онанистов — часто философские искания и т. д.);

д) более тщательное наблюдение над проявлениями этих детей.

Меры строгости (запреты, гласный надзор), тем более, меры изоляции или изъятия гиперсексуала, допустимы лишь при абсолютной беспомощности коллектива и серьезной опасности насилия со стороны гиперсексуального ребёнка. Зачастую эти дети, в излеченном состоянии, открывают богатейшие творческие залежи, используемые в первую очередь именно для ослабления тех же половых влечений у прочих детей.

Чем больше трудных гиперсексуалов в учреждении, тем, очевидно, больше приходится пользоваться и методом индивидуального воздействия (конечно, при наличии, на первом плане, коллективных мер).

Вопрос о совместном воспитании полов, при наличности гиперсексуальности, в принципе, должен разрешаться положительно. Для хорошо организованного трудового детучреждения эта мера, в общем и целом, положительной своей стороной во много раз окупает отдельные частичные отрицательные издержки. В менее хорошо устроенном учреждении положительное разрешение зависит от большого или незначительного в нем числа гиперсексуальных детей, от наличности в нем прочного здорового детского ядра, от воспитательских способностей персонала, от технических возможностей учреждения и т. д. Во всяком случае, возможности здорового, социального, действенного общения полов должны быть использованы часто и смело, если, конечно, у коллектива, благодаря ряду предварительных мероприятий, есть уверенность, что эффект этого общения окажется в его руках [7, с.111-115].

Заключение

В подходе к проблеме воспитания детей в детских учреждениях закрытого типа наблюдается две крайности, которые, заостряя, можно описать следующим образом. С одной стороны, до сих пор существует представление, что дети из детских домов и школ интернатов – совершенно обычные, ничем не отличаются от растущих в семьях, и все проблемы, связанные с ними, можно решить улучшением материального положения, привлечением спонсоров, созданием нормальных условий обучения и воспитания. С другой стороны, распространена точка зрения, что сейчас в детских домах и интернатах практически нет здоровых детей, все воспитанники имеют соматические и психические заболевания, обусловленные, прежде всего, тяжёлой наследственностью.

В определённом смысле и то и другое правильно. Действительно, известен опыт лучших детских домов и интернатов, где детям хорошо, выпускники которых сравнительно успешно вступают во взрослую жизнь – учатся в высших учебных заведениях, работают, имеют семью, всю жизнь вспоминая интернат как свой родной дом.

Но вместе с тем никуда не уйти от фактов иного рода. Уже ни для кого не секрет, что большинство воспитанников детских домов отнюдь не сироты. В основном это дети, родители которых живы, но лишены родительских прав. В нашей стране ежегодно родительских прав лишаются около 40 000 семей. Кроме того, у части детей родители не лишены родительских прав, но находятся в заключении. Многие дети оказываются в таких учреждениях сразу после рождения.

Сказанное означает, что с точки зрения соматического и психического здоровья, с учётом отягчённой наследственности, неблагоприятного протекания пренатального развития, тяжёлых условий жизни в раннем возрасте, дети, родившиеся и выросшие в таких семьях, составляют по существу «группу риска».

Данная проблема – считать детей, воспитывающихся вне семьи, здоровыми или больными – чрезвычайно сложная и острая. Однако обе эти крайние позиции игнорируют принципиально важное обстоятельство – специфику психического развития детей в учреждениях интернатного типа, специфику, которая не определяется по критерию «норма-патология» [18, с. 11-13].

Исследования, проведённые во многих странах мира, свидетельствуют о том, что вне семьи развитие ребёнка идёт по особому пути и у него формируются специфические черты характера, поведения, личности, про которые часто нельзя сказать, лучше они или хуже, чем у обычного ребёнка, - они просто другие. И более того, есть основания полагать, что именно психологический фактор является причиной не только психологических, но и соматических отклонений таких детей. Об этом нельзя забывать. Таким детям обязательно требуется помощь педагогов и психологов.

Список литературы

1. Авдеева, Н. Н. Развитие образа себя и привязанностей у детей от рождения до трёх лет в семье и доме ребёнка/ Н. Н. Авдеева.– Москва, 2003.– 173с.

2. Божович, Л. И. Личность и её формирование в детском возрасте/ Л. И. Божович.– Москва, 1968.– 367с.

3. Божович, Л. И. Этапы формирования личности в онтогенезе/ Л. И. Божович//Вопросы психологии, №2, 1979.– с.23-41.

4. Буянов, М. И. Ребёнок из неблагополучной семьи/ М. И. Буянов.– Москва, 1988.– 268с.

5. Возрастные особенности психического развития детей/ под ред. М. И. Лисиной.– Москва, изд-во «Просвещение», 1982.– 264с.

6. Вы решили усыновить ребёнка/ под ред. Г. С. Красницкой.– Москва, 2001.– 157с.

7. Залкинд, А. Б. Детская беспризорность и детский дом/ А. Б. Залкинд.– Москва, 1926.– 247с.

8. Залысина, И. А., Смирнова, Е. О. Некоторые особенности психического развития дошкольников, воспитывающихся вне семьи/ И. А. Залысина, Е. О. Смирнова// Вопросы психологии, №4, 1985.– с.31-37.

9. Крайг, Г. Психология развития/ Г. Крайг.– Санкт – Петербург, 2004.– 738с.

10. Краткий психологический словарь/ под ред. А. В. Петровского.– Изд-во Политиздат, 1985.– 431с.

11. Лангмейер, Й., Матейчек, З. Психическая депривация в детском возрасте/ Й. Лангмейер, З. Матейчек.– Прага, 1984.– 358с.

12. Лишенные родительского попечительства. Хрестоматия / под ред. В.С. Мухиной. – Москва, изд-во «Просвещение», 1991.– 223с.

13. Мухина, В. С. Психологическая помощь детям, воспитывающимся в учреждениях интернатного типа/ В. С. Мухина// Вопросы психологии, №1, 1989.– с. 32-39.

14. Новейший психологический словарь/ Под редакцией В. Б. Шапаря.– Изд-во «Феникс», 2005.– 808 с.

15. Прихожан, А. М., Толстых Н. Н. Младший школьник. Психическое развитие воспитанников детского дома/ А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых.– Москва, 1990.– 89с.

16. Прихожан, А. М., Толстых Н. Н., Юферева, Т. И. Подростковый возраст. Психическое развитие воспитанников детского дома/ А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых, Т. И. Юферева. – Москва, 1991.– 112с.

17. Прихожан, А. М., Толстых Н. Н. Дети без семьи/ А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых. – Москва, 1991.– 338с.

18. Прихожан, А. М., Толстых Н. Н. Психология сиротства/ А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых.– Изд-во «Питер», 2005.– 400с.

19. Проблемы социального сиротства / под ред. Л.И. Смагиной. – Минск, 1999.– 327с.

20. Проблемы формирования ценностных ориентаций и социальной активности личности/ под ред. В. С. Мухиной.– Москва, изд-во «Просвещение», 1989.– 158с.

21. Психическое развитие воспитанников детского дома/ под ред. И. В. Дубровиной, А. Г. Рузской.– Москва, 1990.– 327с.

22. Раттер, М. Помощь трудным детям/ М. Раттер.– Москва, 1987.– 265с.

23. Сергиенко, Е. А., Пугачёва, А. Н. Представление о гендерной роли у девушек, выросших в семье и в детском доме/ Е. А. Сергиенко, А. Н. Пугачёва// Мир детства, №3, 2002.– с. 40-47.

24. Сиротство как социальная проблема / под ред. Л.И. Смагиной. – Минск, изд-во «Спектр-Диалог», 1999.– 243с.

25. Славина, Л. С. Трудные дети/ Л. С. Славина.– Воронеж, 1998.– 348с.

26. Хоментаускас, Г. Т. Семья глазами ребёнка/ Г. Т. Хоментаускас.– Москва, 1989.– 286с.