1. Развитие культуры во времени и пространстве на примере России
При рассмотрении такого сложного и многообразного явления, каким видится русская культура, неизбежно встает необходимость четкого определения его специфики. Без этого трудно доказать уникальность русской культуры в системе мировой культуры. Повторения бессмертных Тютчевских строк:
Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать В Россию можно только верить, явно недостаточно.
Всякая культура синтетична. Эта же характеристика относится и к русской культуре, которой приходилось взаимодействовать с Западом и Востоком, образуя как бы мост от первой ко второй. Само формирование древнерусского государства и этноса на границе двух географических зон степи и лесостепи, как указывал Л.Н.Гумилев, определило уникальность и политической, и экономической, и культурной истории Древней Руси.
В формировании древнерусского этноса принимали участие как восточнославянские племена (поляне, вятичи, древляне, радимичи, новгородские словены и т.д.), так и угрофинские народы (мурома, меря,, весь), а также тюркские (берендеи, торки, черные клобуки). П.Н.Милюков отмечает, что «население Сквирского уезда Киевской туб. (в верховьях Роси) еще в XVI в. называло себя половцами».
Эти факты позволили некоторым этнографам, например, видному ученому начала XX в. Д.Зеленину, утверждать, что русский народ необходимо делить на две ветви южнорусскую и северорусскую. Как аргумент он приводит разность языковых диалектов, типов жилищ, одежды, некоторых обрядов. В истории это подтверждается наличием двух центров Древней Руси Киева и Новгорода.
Но постепенно язык, быт обеих ветвей сближались. Так, в XVII в. сформировался, кроме южного и северного диалектов, так называемый московский говор, легший в основу русского литературного языка. Он равно близок обоим диалектам.
Сам процесс формирования Древней Руси шел в непрерывном взаимодействии с соседями этому способствовало то, что Русь лежала на пересечении важных торговых путей из «варяг в греки», через Волгу и Каспий в Среднюю Азию и Китай. Время формирования древнерусского государства совпало с периодом становления других европейских объединений, и Русь была одной из самых могущественных из новообразовавшихся держав, что подтверждалось договорами между Византией и Русью. В XXII вв. Русь была связана династическими браками с крупнейшими дворами Европы Византией, Германией, Францией, Англией, не говоря уже о соседях Польше, Венгрии, Норвегии.
Конечно, в ряд европейских государств Русь окончательно встала, приняв христианство, но христианство, главным образом, дополнило и усилило достижения духовной жизни славян, заменив языческую форму их выражения более цивилизованной и культурной. Особое место в этом отношении занимает устное народное творчество, создавшее духовную почву для дальнейшего развития литературы, причем пришедшая с христианством письменная культура' не вытеснила фольклорные обряды, традиции, а органично слилась с ними. Надо сказать, что письменных памятников, из которых можно было бы почерпнуть понимание духовной жизни русичей, осталось мало, а имеющиеся иностранные малоценны, поскольку в них подчеркивается язычество славян и делается вывод об их изначальной дикости. Да и христианские письменные источники не описывали язычество, а бичевали его. Пожалуй, наиболее ценным письменным источником можно считать древнерусские летописи. Содержательная реконструкция языческих верований восточных славян сделана академиком Б.А.Рыбаковым.
Он приходит к выводу, что относительная быстрота и легкость принятия христианства на огромном пространстве Древней Руси объясняются тем, что долгое время язычество и христианство сосуществовали в быту, особенно в сельской местности. Этому способствовало то, что «существенных, принципиальных отличий нового от старого не было: одинаково признавался единый владыка Вселенной; и там, и здесь производились моления богослужения и магические обряды; там и здесь каркасом годичного цикла празднеств были солнечные фазы; там и здесь существовало понятие «души» ее бессмертия, ее существования в загробном мире. Поэтому перемена веры расценивалась внутренне не как смена убеждений, а как перемена формы обрядности и замена имен божеств».
В целом единственным заметным новшеством в религиозном быте русской деревни XXII вв. было прекращение обрядов трупосожжения, которые отмечаются в это время только на русском Севере.
Окончательную победу христианского учения о посмертном воздаянии можно относить только ко времени татарского нашествия, а до этого времени на Руси существовало своеобразное двоеверие, при котором деревня просто продолжала свою прадедовскую религиозную жизнь, числясь крещеной, а город и княжескобоярские круги, приняв многое из церковной сферы и широко пользуясь социальной стороной христианства, не только не забывали своего язычества, с его богатой мифологией, укоренившимися обрядами и жизнерадостными карнаваламиигрищами с их. танцами, музыкой гусляров, пением, но и поднимали свои старые религиозные верования на более высокий уровень, соответствующий расцвету русских земель в XII в.
Немецкий этнограф В. Маннарт, исследуя язычество западноевропейских народов, выделяет два уровня мифологии высший (мифы о богахгероях, космология) и низший (культуры, обряды, гадания, фольклор). Высшая мифология у европейских народов вытеснялась христианством, а низшая осталась, постепенно приспосабливаясь к христианской теологии.
Низший уровень дал огромные богатства устного народного творчества пословицы, поговорки, сказки своеобразные обобщения жизненного опыта, передававшиеся из поколения в поколение. Особенно интересен и своеобразен присутствующий во многих русских сказках образ Иванадурака, своим смехом и спокойнонасмешливым поведением разрушающего классовосословные отношения. Этот образ подрывает бытующее в западноевропейской литературе представление о предрасположенности русских к покорности. Ивандурак свободен во всех своих проявлениях, и одерживает верх над противниками только благодаря веселому и острому языку.
Главное, что дало Руси христианство это письменная, книжная культура. Первые книги, появившиеся на Руси церковные тексту. Священного писания, использовавшиеся во время богослужения. Особой популярностью пользовалась Псалтырь. По ней чаще всего учились грамоте. Первая же Библия в русском переводе появилась к концу XV в.
Некоторое время на Руси сосуществуют два литературных языка (так называемая диглоссия) церковнокнижный (церковнославянский на основе староболгарского) и светскогосударственный (на основе бытового). Так, на бытовом языке писались договоры киевских князей с соседями, летописи, первый Свод законов «Русская Правда». Подобного противоположения не было у других славянских народов. Греческий Язык в церкви не вытеснил славянский, хотя в XXI вв. в соборах одновременно пели два клироса на греческом и церковнославянском языках, подчеркивая их равноправие. Постепенно греческий язык вышел из церковного употребления.
О взаимодействии русского и греческого языков замечательно сказал А.С.Пушкин: «Как материал словесности язык славянорусский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими... В XI в. древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя, таким образом, от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заимеет он гибкость и правильность... Такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей».
От Византии Русь получила в готовом виде основные идеи и принципы феодального мировоззрения, переводную литературу, являющуюся наследницей античной культуры. Правда, в Византийской литературе постоянно присутствует противоречие византийское миропонимание многое взяло от античности при формально внешнем отказе от античного наследия.
Поразительно, что с самого начала своего существования русская книжность впитывала в себя не столько литературу развлекательную, не только религиознобогословские труды, но и работы по философии. Особенно широко были на Руси знакомы с сочинениями Иоанна Дамаскина, делающего обширные ссылки не только на Аристотеля, Платона, Гераклита, Парменида, но и на Демокрита и Диогена. Большинство из трудов дошедшей до нас русской письменности домонгольского периода религиозные сочинения, но, как отмечает Д.СЛихачев, в этом нет ничего удивительного: «Мы представляем древнерусскую литературу значительно более церковной, чем она была на самом деле» .
И действительно, книги в основном переписывались в монастырях и большинство из них были церковными, а частые пожары, нашествия врагов не способствовали сохранности рукописей. Так, «Поучение Владимира Мономаха» и «Слово о полку Игореве» дошли до нас в единственных экземплярах.
Большое влияние на формирование русской культуры оказало взаимодействие с древнеболгарской культурой. Особая способность к восприятию иных культур воспитывалась в болгарском народе потому, что Болгария издавна была территорией великих культур и соседствовала с самыми просвещенными народами тогдашней Европы. Уже в силу своего географического положения она не могла иметь резко обозначенных и непреодолимых культурных и политических границ.
Регулярная письменность и литература появились в Болгарии на столетие раньше, чем на Руси, и в сходных условиях: болгары также не знали рабовладения, также приняли христианство от византийцев. Русь получила византийский опыт не только в его непосредственном виде, но и в «адаптированном» Болгарией.
Произнесенная в Болгарии проповедь Кирилла и Meфодия изначально не была узконациональной, но общеславянской. Широкий взгляд на судьбы славянства и человечества вообще характерен для первых южнославянских писателей. Древнеболгарская литература быстро стала зрелой, философски глубокой и сложной. Она служила посредницей в знакомстве всех славянских народов с литературой Византии. В Болгарии переводились труды не только с греческого, но и с сирийского, арамейского, латыни.
Существенную роль играла близость славянских языков, отсутствие языкового барьера, когда рукописи не только переводились на Руси, но и просто привозились туда из Болгарии. Обширная общая литература и общеславянский язык у народов православного славянства сохранялся до самого XVIII в.
Важно отметить, что из Византии родственные национальные тенденции передались и в древнерусскую литературу. Последняя также способна была осознавать интересы человечества и всего христианства, восприняла этот же болгарский и византийский дух. Взгляд на русскую историю как на часть мировой и чувство ответственности за весь мир стали также отличительной чертой древнерусской литературы и отчасти были унаследованы ею от просветителей Кирилла и Мефодия. Это им принадлежит мысль о единстве человечества и ответственности каждой страны, каждого народа за общечеловеческий порядок и просвещение отсталых этносов.
В русской литературе ее «общеевропейскость» и общечеловечность в силу ряда благоприятных причин дожили до нового времени. Именно эта черта русской культуры определила успех петровских реформ и резкий поворот в XVIII в. всей русской культуры к Западной Европе.
С развитием национальных начал в жизни всех славянских культур к XVII в. южнославянские и грекославянские связи русской литературы несколько ослабевают и возникают более интенсивные связи с литературами западнославянскими, но тип этих связей уже иной. Они идут нестолько по линии церковных отношений, сколько по линии светской литературы, предназначавшейся для индивидуального чтения. Самый незначительный след в русской культуре, несмотря на ее открытый характер, оставили контакты со скандинавами. Весьма примечательно, что до сих пор норманисты не могут ответить на те вопросы, которые когдато поставил перед ними М.В.Ломоносов. Каким образом так мало скандинавских слов осталось в русском языке? Это остается непонятным, если варягам приписывать ту великую роль в создании древнерусского государства и формировании русского народа, о которой говорят норманисты. В этом случае «должен бы русский язык иметь в себе великое множество слов Скандинавских».
Новейшие изыскания полностью подтверждали правоту М.В.Ломоносова. Достаточно сказать, что во всей Древней Руси не было ни одного города, который восходил бы к временам первых русских князей и носил бы скандинавское название. Даже название Ладоги не может быть без натяжек выведено из скандинавских корней. Ни в одной области лингвистических изысканий не было проведено столь глубокого изучения древнерусского словаря, как в области славяноскаццинавских связей, и оказалось сравнительно немного слов с их, вероятно, скандинавским происхождением, тогда как в русском словаре пестрят слова греческого и восточного происхождения.
В начальный период формирования русской культуры заметное влияние на нее оказали связи с Востоком. С самых древнейших времен русской истории не были на Руси редкостью арабские купцы, география кладов арабских монет на Руси необычайно широка. Правду, прямая связь с арабскими и персидскими торговыми центрами несколько ослабла с началом господства в степях Восточного Причерноморья печенегов, а затем половцев. С половцами русские князья то воевали, то мирились, очень часто они женились на дочерях половецких ханов, но не зафиксирован ни один факт выдачи их дочерей за половцев. Сложный и противоречивый период взаимоотношений с Востоком начинается с монголотатарского нашествия.
Позднее, несмотря на «сожительство» с татаромонголами, культурной общности с ними не создалось. Важно отметить, что следы влияния восточного эпоса, имевшиеся в русских летописях в XII начале XIII в., совершенно исчезают после татаромонгольского нашествия. В период зависимости русских княжеств от Золотой Орды восточное влияние не обнаруживается ни в письменности, ни в искусстве. Насилие не создает ни культуры, ни культурных взаимодействий. Этот исторический урок навсегда остался в памяти русского народа, остро воспринимающего несчастье других.
2. Развитие системы ценностей русской культуры
Развиваясь на стыке двух цивилизаций, Россия испытала такое экономическое, политическое и духовное влияние Востока, какое не могла испытать ни одна страна Европы. Азиатский способ производства с присущей ему спецификой классообразования оказывал определенное время решающее воздействие на формирование национального характера, социальную психологию представителей всех национальностей, населявших Россию. Азиатский способ производства определил и индифферентное отношение к свободе и самой жизни личности, которое для нашей страны трансформировалось в крепостное право и самодержавие.
В Западной же Европе политика, экономика, религия, искусство развивались как относительно самостоятельные сферы общественной жизни. Наряду с этим быстрый распад общины повлиял на развитие социальной активности, так как человек в условиях личной свободы и незащищенности вынужден был обустраивать себя на свой страх и риск. Это наложило на культуру западной цивилизации соответствующий отпечаток. В западноевропейской культуре подчеркивалась ценность личности, ее автономность по отношению к государственной власти.
В России, в отличие от Европы, личностное начато не стало самостоятельным фактором, определяющим историческое развитие. Вместе с тем, в обществе, ограниченном традиционной самодержавной властью, постоянно накапливалась избыточная энергия, которая при достижении «критической массы» нарушала равновесие. Достичь же стабильности можно было лишь на новом уровне, пройдя через внутреннюю культурную трансформацию. Такие трансформации стимулировались вмешательством государства. Таким образом, особая миссия государства заключалась прежде всего в том, что именно оно было главным фактором, обеспечивающим культурный процесс нации.
При этом на протяжении всего исторического процесса российское государство попеременно являлось то созидающей силой, то тормозом, что приводило к стагнации и разрушению государственной формы. Это воспринималось сознанием российского народа очень болезненно. И такая реакция объяснима: утрата государственности для России означала потерю исторической перспективы, так как власть была «ресурсом, который питал эволюцию культуры, не давая ей застыть наподобие многих культур Востока».
Две противоположных тенденции - Западная и Восточная - весьма существенно повлияли на формирование русского национального характера. Под национальным характером Н .А. Бердяев понимал устойчивые качества, присущие представителям данной нации и возникающие под влиянием природных и исторических факторов, проявляющихся не только в нравах, поведении, образе жизни, культуре, но и в судьбе нации, государства.
В своей работе «Характер русского народа» Н.О. Лосский отмечает в качестве фундаментальных качеств русского человека свободолюбие, могучую силу воли, доброту и талантливость.
В качестве ценности свободолюбие вырабатывалось русской культурой в обстановке постоянной внешней опасности. Татаро-монгольское иго, польско-шведская интервенция в начале XVII в., нашествие Наполеона и т.д., грозили потерей независимости русскому народу. Мужественная борьба с интервентами воспитывала у населения страны патриотизм и свободолюбие.
Свободолюбие в русском народе развивалось и под влиянием внутренних факторов. «Бедный крестьянин! На него обрушиваются всевозможные несправедливости, - писал А.И. Герцен. - Император преследует его рекрутскими наборами. Помещик крадет у него труд, чиновник - последний рубль».
Крепостное право и самодержавие не превратили русского крестьянина в раба. Казачество возникло как результат бегства смелых, предприимчивых людей, ищущих свободы от помещика и государства. Вольнолюбивые русские люди освоили суровые земли Сибири и Севера России.
В духе русской культуры широка и крайность в выражении эмоционального состояния. А.К.Толстой прекрасно выразил эту особенность национального характера:
Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча! Коли спорить, так уж смело, Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!
Ключевский отмечает, что условия жизни убедили русского, что «надобно дорожить ясным летним рабочим днем, что природа отпускает ему мало удобного, времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и в пору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжении вынужденного осеннего и зимнего безделья» .
«К числу первичных, основных свойств русского народа принадлежит выдающаяся доброта его, - пишет Н.О.Лосский. - Она поддерживается и углубляется исканием абсолютного добра и связанной с нею религиозностью народа».
Лосский возражает тем, что приписывает русскому народу женственную природу. «Это неверно: русский народ, особенно великорусская ветвь его, народ, создавший в суровых исторических условиях великое государство, в высшей степени мужественен; но в нем особенно примечательно сочетание мужественной природы с женственной мягкостью. Кто жил в деревне и вступал в общение с крестьянами, у того, наверное, всплывут в уме живые воспоминания об этом прекрасном сочетании мужества и мягкости».
Находясь между двумя культурами - Западной и Восточной - и впитывая их, Россия объединила восточное подчинение индивида родовому клану, общине и западный индивидуализм, уважительное отношение к личности. Эти два культурных начала были синтезированы в идее соборности.
В русской философии идея соборности разрабатывалась А.С.ХОМЯКОВЫМ, И.В.Киреевским, Ю.Ф.Самариным, К.С. Аксаковым и многими другими мыслителями.
Хомяков А.С. разрабатывал соборность как ценность русской культуры в противовес католицизму и протестантизму. По его мнению, католицизм требует от индивидуального сознания покорности и послушания церкви, не развивает в личности познавательной работы и даже подавляет ее. Одновременно он отвергает и индивидуализм, к которому склоняется протестантизм, объявляющий индивидуальный разум вполне способным к познанию истины. С точки зрения Хомякова, для того, чтобы достичь «истинного знания, нужно «соборование» «многих», нужна общая, согреваемая и освещаемая любовью познавательная работа» .
Соборность предполагает нравственную общность коллектива, подчиненную интересам церкви, религии. Только такая нравственная общность может служить основой, опорой индивидуальных действий.
Самарин Ю.Ф. понимает соборность как отказ личности от своего полновластия и ее сознательное подчинение религиозной общине, вере в индивидуальное отношение Бога к каждому отдельному человеку. Такая вера не разъединяет, а соединяет людей, направляет их в сторону общей нравственно-практической жизни.
Аксаков К.С. выступает за органичение личности в русскую общину, в которой она свободна, как хорист в хоре. Аксаков за развитие социальной сферы, которую он противопоставляет государству. Соборность не нуждается в правовом регулировании отношений между членами общины. Общая нравственная жизнь вполне достаточна для достижения справедливости.
Трубецкой С., развивая идеи Хомякова и Киреевского, выдвинул положение о «соборной природе сознания». Его известная формула гласит: мы, люди, во всех актах (теоретического и морального характера) «держим внутри себя сбор со всеми».
Длительное время в систему ценностей русской культуры официально включались «православие», «народность» и «самодержавие».
В истории России православие сыграло исключительно большую роль. Оно сплачивало русских людей в борьбе с татаро-монгольским игом. Защита «святой Руси» от «поганых» была делом чести и славы.
Разгром Золотой Орды укрепил позиции православия. Оно все больше превращалось в духовный стержень поднимающейся нации. С ним русские люди связывали свои надежды на воссоединение всех восточно-славянских территорий. Им измеряли свою духовную самобытность. В нем видели источник государственной силы.
Обращаясь к Василию III, псковский инок Филофей писал, что два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать. Рим и Византияяпотерпели поражение потому, что они изменили духу православия. Религиозная непоколебимость Москвы - гарантия ее политического величия и силы.
Православие отличается большой терпимостью к другим верам. В самом начале XVI в. Боярская дума разрешила строительство протестантской кирхи в Москве. Несколько позднее Боярская дума дала разрешение и на строительство католического костела вблизи от царского дворца. В XIX в. в Петербурге функционировали католические, протестантские, армянские церкви, а в XX в. там уже были сооружены буддийский храм и мусульманская мечеть.
Такая веротерпимость православия зиждется на идее соборности. «Соборное единение различных народов предполагает возможность взаимопроникновения национальных культур. Как аромат ландыша, голубой свет и гармоничные звуки могут наполнять одно и то же пространство и сочетаться воедино, не утрачивая своей определенности, так и творения различных национальных культур могут проникать друг в друга и образовать высшее единство».
Характеризуя народность как ценность русской культуры, Хомяков отмечал, что, «признавая принцип народности, мы только признали то понятие, что он лежит в основании всякой полезной, на пользу всего человечества, деятельности; или говоря более точно, всякая частная деятельность как личная, так и народная, общечеловечески полезна, лишь когаа она проникнуга народной индивидуальностью: всякое же искание общечеловеческого, достижимого, будто бы, помимо народного, есть само осуждение на бесплодие».
Народность предполагает любовь к своему народу, единство духовное и практически-политическое с ним. В русской культуре народность гармонически сочетается с патриотизмом и национализмом. Характеризуя соотношение народности и национализма в русской культуре, И.А.Ильин писал: «Творческий человек творит всегда от лица своего народа и обращается прежде всего и больше всего к своему народу. Народность есть как бы климат души и почва духа, а национализм есть верная естественная тяга к своему климату и к своей почве».
На протяжении тысячелетней истории в России сложилась определенная форма жестко централизованной авторитарной власти. Самодержавие вполне вписывалось в систему ценностных ориентаций русского человека, но оно противоречило демократизму и законности. Как ценность самодержавие не могло быть базой для разработки юридических норм, ограничивающих произвол царя и помещиков.
Но политический опыт русского народа нельзя сводить к самодержавию. Этот опыт более богатый. Послушаем П.А.Сорокина, который считает, что изобретательность русской нации «в политической и военной областях выразилась в ее способности устанавливать политический режим, наиболее подходящий для защиты своей независимости и национальных ценностей, а также в способности изменять существующий режим, в случае потери его жизнеспособности, на более подходящий, отвечающий изменившимся условиям. С момента своего возникновения эта нация имела и испытывала в различные периоды своей истории все виды политической организации: монархическую и республиканскую, демократическую и самодержавную и другие, включая режим Советского Союза».
Самодержавие никогда не имело абсолютной ценности. Крайне тяжелые условия развития России требовали централизации и концентрации политической власти в одних руках. Часто такая централизация оборачивалась для русской культуры самодурством и произволом монархов. Иван IV, Петр 1, Анна Иоанновна, Николай 1 прославились своим деспотизмом, нарушением традиций русской культуры.
Русская культура жила идеалом «народного царя», способного пострадать за интересы нации, организовать отпор внешнему врагу и защитить народ от произвола чиновников. Известный славянофил К Аксаков выступал против ограничения самодержавной власти царя, будучи в то же время сторонником свободы индивида. Он упрекал правительство за подавление «нравственной свободы народа и деспотизм, который привел к нравственной деградации нации». Он предостерегал Александра II, что крайние меры могут сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к достижению свободы революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва земских соборов.
Самодержавие изжило себя в системе русской культуры. «В нашем столетии неумелая и устаревшая самодержавная монархия была преобразована в 1901-1908 гг. в конституционную монархию; в 1917 г. монархия была заменена демократическим режимом; республиканский режим сменил Союз Советских Социалистических Республик, который постоянно подвергается изменениям, вплоть до настоящего времени» .
Предсказания П.Сорокина об изменении режима СССР оправдались в начале 90-х годов нашего столетия. Россия восстановила свой суверенитет и республиканский строй.
3. Актуальные проблемы развития современной культуры
Спор о технике и его значении для культуры XX в.
Вряд ли кто усомнится в том, что техника лежит в основе культуры. Человек обязан ей своим становлением. Хотя технические устройства природные тела, все они суть материальные ценности. Каждое из них обладает полезностью, которая не падает с неба, а формируется мастером. И вследствие этого оно не только явление культуры, но и мера культурного развития общества.
Кроме того, техническое устройство инструмент целесообразной деятельности человека. Гегель писал: «Средство есть объект, находящийся на стороне цели и содержащий ее деятельность».
Прогрессируя, техника определила культурный образ жизни человека. Она содействовала повышению эффективности трудовых усилий работника и рационализации хозяйственного и бытового уклада.
Положительная роль техники была зафиксирована еще в античном обществе. Демокрит отмечал, что когда «ничего полезного для человека не было изобретено», люди вели трудную жизнь. По мнению древнеримского мыслителя Лукреция, общество обогатили нововведениями те, кто даровитее был и умом среди всех выделялся».
Техника детерминировала развитие и общественных отношений, влиявших на формирование социальных качеств граждан. Не природа, а общественное отношение делает одного рабом, а другого рабовладельцем. Так надо ли только расхваливать технику?
Древнегреческий мудрец Диоген Синопский говорил, что первые люди были счастливы жить в девственной природе. «Последующим поколениям не принесли пользы для жизни ни их хитроумие, ни многочисленные изобретения, ни их машины» .
Таким образом, уже в античном обществе обнаружилось, что исторический путь, на который вступил человек, полон риска и достаточно извилист и что крупные повороты социальной истории способны преподносить неожиданные сюрпризы.
Не вдаваясь в вопрос, как социальные отношения могут влиять на использование техники, Аристотель высказал ряд глубоких соображений о ее принципиальных, как бы врожденных, отличиях. Автор «Метафизики» различал: а) божественную деятельность; б) бессознательное осуществление цели (понятия), когда форма и материя не отделены друг от друга; в) искусство, ремесло, творец и материя отделены друг от друга, а продукты созидания нечто внешнее по отношению к "творцу”.
Аристотель зафиксировал глубокое различие между природой и техникой. Естественные объекты возникают сами по себе, в результате реализации заложенных в природе возможностей. Часть своих возможностей природа сама по себе не может реализовать. А самое главное, продукты ее эволюции, стихийного и Целесообразного процесса не отделены от нее самой, а принципиально включены в ее структуру. Все, что не укладывается в ее локальную систему, отсеивается.
Иное дело социальноисторический процесс. «Искусство в одних случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же подражает ей» . И то, что человек оказывается способным завершать то, что природа не может сделать, таит в себе огромную опасность. Конечно, этого Аристотель еще не видел, не довел он до конца и свою глубокую мысль о завершении человеком природных потенций.
Закон рычага объективен, но в природе он не выражен в отдельном, специализированном инструменте, взаимодействующие части которого делают его весами, мачтой парусника и т.д. Природные тела могут выполнять функцию рычага, но они далеко не совершенны в этой функции, в выражении закона рычага.
Человек же своим мастерством превращает физические законы в «совершенную объективность». Закону статической подъемной силы он придал предметность монгольфьера, а динамической самолета. Целостность взаимоограничивающих, определяющих и дополняющих друг друга компонентов придает конструкции нужную устойчивость, эффективность, рациональность, функциональную полезность и относительную самостоятельность. Именно это и осознал в полную меру Гегель: процесс «конечного познавания и действия превращает вначале абстрактную всеобщность в целокупность, благодаря чему она становится совершенной объективностью».
Именно это «врожденное» свойство техники и позволяет ей быть, по словам Аристотеля, «внешним по отношению к творцу». В природе этого нет. В природе естественная автономность структурно связанных явлений не делает ее искусственной, культурной, целесообразно функционирующей ради достижения целей, внешних для биологических, химических и физических процессов. И это «врожденное» свойство техники не следствие ее природной фактуры. В природе, как утверждал Аристотель, форма и материя не отделены друг от друга. В социальноисторическом же процессе форма нечто относительно внешнее для материала. Формообразованием занимается мастер. Он навязывает природной фактуре конструкцию, полезность, ценность. Форма и материал оказываются разведенными по разные стороны объективного процесса, единство этого объективного процесса оказывается принципиально нарушенным.
И наконец, формообразовательный процесс имеет собственное основание. Это духовные и физические потенции творца, предмет труда и средства. Конечно, в это основание входят и социальные отношения. Когда речь заходит о творце, то его следует понимать не просто как сгусток интеллектуальной и физической энергии, а как выражение, проявление социальных отношений, социальноисторического, культурного мира.
Собственное основание формообразовательного процесса, с одной стороны, открывает безграничные перспективы для социального прогресса, но с другой таит все возрастающую опасность. Формообразование затрагивает не только предмет труда. Сам мастер становится культурной ценностью и, совершенствуясь в своем искусстве, способен под влиянием общественных потребностей конструировать все более дерзкие для природной материи творческие формы. Именно это чудесное свойство мастера и обнаружил Аристотель, когда писал: «Если бы каждое орудие могло выполнять свойственную ему работу само, по данному ему приказанию или даже предвосхищая...; если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы».
В этом высказывании Аристотеля и великая мечта, и заказ на проектирование автоматизированной техники, и вера в безграничные возможности культуры.
Итак, человек, создав технику, получил возможность менять условия своего существования и меняться сам. При этом он стал основоположником принципиально нового объективного процесса культурного, когда форма и материал оказались в разных руках (человека и природы), а изделия мастера обрели собственную основу и получили возможность функционировать наряду с человеком и в определенной степени дистанцироваться от природы.
Все эти последствия технического прогресса не могли не стать предметом дальнейшего культурологического анализа, который, разумеется, следовал за изобретательством и стал особенно интенсивным, когда обозначился культ техники. Подчиняется ли деятельность человека структуре природного мира или же она автономна и человек может, уверовав в хитрость своего разума, наделать глупостей в отношении природы, в чем особенность тех возможностей, которые сама природа не в состоянии реализовать, и является ли человек адекватным дополнением этих возможностей все эти вопросы постепенно встали перед культурологией в последующие столетия.
Если техника законное достояние всей культуры, каждый народ в той или иной степени создал соответствующие своим возможностям и потребностям технические средства, то только западноевропейская культура обогатила себя культом техники. Культ Техники готовился на протяжении ряда столетий. Роджер Бэкон, Френсир Бэкон, Р.Декарт, французские материалисты XVIII в. и многие другие сулили обществу и господство над природой, и материальное благополучие, и здоровое существование и т.д., если оно возьмет на вооружение формулу «знание сила», познает законы природы и материализует их в разнообразных машинах.
Культ техники укоренился в обществе в результате технической революции конца XVIII начала XIX в. Машина стала идолом для западноевропейского политика и обывателя. Одним из первых сделал из нее абсолютного героя французский философ А.Бергсон. «Через тысячи лет, когда прошлое отодвинется далеко назад и будет вырисовываться только в главных своих очертаниях, наши войны и наши революции покажутся совсем незначительной вещью, если допустить, что еще будут вспоминать о них, но о паровой машине со всеми сопутствующими ее изобретениями будут, может быть, говорить, как мы говорим о бронзе и тесаном камне: она послужит для определения эпохи».
Первая техническая революция вызвала к жизни и целую армию инженеров, которые объективно стали выполнять роль жрецов технического бога. Техническая грамотность стала теснить художественную литературу, живопись и музыку. В развитых странах появились мощные политехнические институты, ставшие своеобразными храмами культа техники,
Культ техники породил многочисленную философскую литературу, в которой нашло свое отражение противоречивое отношение общества и к самой технике, и к ее культу. Спор о технике фактически начал Э.Капп, автор книги «Основы философии техники». Он придерживался антропологического подхода к проблеме и полагал, что машина это счастливая проекция человеческого организма.
Свою метафизику машины Капп построил на убеждении, что биологическая эволюция творческий фактор становления человека. Взаимодействие целостности организма и его органов лежит в основе эволюции. В конце концов активность природной души, воплощающейся в функциональной целостности организма, достигает некоторой критической отметки и начинает экспансию вовне. Техника этой есть органопроекция, знаменующая собой возникновение человека.
Культ техники обнаруживает неадекватность социальнокультурного развития человека его индустриальной мощи.
Не менее страшный провал в культуре обнаруживается в тот момент, когда техника приходит в острое противоречие с природой человека. Заложенный в культурном развитии разрыв между формой и материалом в полную меру обнаруживает себя в экологическом кризисе. Человеческий разум хитер, но природа мудра. В естественном процессе форма и материя не отделены друг от друга, и поэтому в ней невозможны кентавры, способные погубить самих себя.
«Вопрошание есть благочестие мысли». Эти слова принадлежат Хайдеггеру, и в них заложен глубокий смысл. Только озабоченный благочестив в своих мыслях и достоин быть человеком.
Хайдеггер напоминает слова любимого им поэта Гельдерлина: «Но где опасность, там вырастает и спасительное».
Немецкий философ Г.Глокнер спасительное ввдел в природе. «Сила не у нас. Мы только пользуемся ею, и это возлагает на нас тяжелую ответственность. Но даже в том случае, когда мы все начинаем разрушать, вечные законы сохранят бытие от впадения в хаос. Для техника, равно и для философа, в этом скрыто глубокое чувство успокоения».
Вряд ли спасительное следует связывать с вечными законами природы, с убеждением, что природа неуничтожима и вечна. Опасность в самой культуре, и спасительное следует искать в ней же. Общество должно отказаться от абсолютизации субъективнообъективного отношения в своей научной и практической деятельности. Его следует дополнить принципом выживания, что требует как внесения в культуру запрета на многие инженерные проекты, так и экологизации всей техники. Культ техники должен быть существенно ограничен.
Особенно опасен он в научнотехническом познании, инженерном проектировании и техническом творчестве. Техническая грамотность населения необходима, но техническое творчество должно изменить свою мировоззренческую направленность. Как земледелие нуждается в биологизации, так и техническое творчество в экологизации, в природной мудрости, исключающей отделение формы и материи друг от друга.
Экология и экологическая культура.
В культурологии уже давно зафиксировано, что непосредственный источник забот, тревог и мучений человека лежит не вне его, а в нем самом, не в среде обитания, а в дисгармонии между потребностями, способами и возможностями их удовлетворения. И потребности часто оказываются недостаточно культурными, и способы их удовлетворения бывают малокультурными и просто варварскими, и возможности удовлетворения стихийно растущих потребностей небезграничны. В конечном счете обнаруживается, что социокультурные программы постоянно завышены и не имеют естественных тормозов, а в своей биологии человек намертво привязан к природе и биологическое в человеке не выдерживает социокультурных капризов и прихотей. И тогда становится ясно, что эти капризы и прихоти выражение не культуры, а малокультурности людей, их социального эгоизма и исторической ограниченности. И вся тяжесть борьбы за будущее общества таким образом переносится в сферу субъективного. В настоящее время эта борьба разворачивается по линии формирования экологического сознания, разработки экологических принципов управления современной цивилизацией и ревизии культурных ценностей в соответствии с рекомендациями экологической науки, оптимизации культурных ценностей под воздействием экологического кризиса.
Экология наука, изучающая связи между живыми существами и окружающей средой. Ее интересует эволюция экосистем и биосферы в целом. С середины 20х годов XX в. она оформилось как основа рационального природопользования и охраны живых организмов. А в конце XX в. складывается и социальная экология, изучающая закономерности взаимодействия общества и окружающей среды, а также практические проблемы ее охраны. Одним из ее разделов стала экологическая этика, значение которой для культурного развития человечества непрерывно возрастает.
Как наука экология опирается на рад понятий. Среди этих понятий ведущее место занимает биосфера. Биосфера это область активной жизни, включающая в себя как живые организмы, так и среду их обитанияяяяяяяяяяяяя совокупность растений, животных и микроорганизмов, населяющих данный участок суши или водоема и характеризующихся определенными отношениями между собой и приспособленностью к условиям окружающей среды. Непременным участником биосферы и биоценоза является человек.
Человек занимает достаточно определенное место в биосфере и образует своеобразную вершину биоценоза. Он не может не пользоваться дарами растительного и животного миров и своей производственной деятельностью вносит существенные изменения в биосферу и особенно в биоценозы тех регионов Земли, где сосредоточены центры его промышленной и сельскохозяйственной деятельности. Создав современную индустрию, человек поставил биосферу в трудное положение.
Расселение человека на Земле сопровождалось его адаптацией к различным ландшафтам. Ландшафт понимается как природный территориальный комплекс, характеризующийся рельефом, климатом, растительным и животным мирами и т.д. Ландшафт это своеобразная природная система, структуру которой определяют процессы обмена веществом и энергией. В настоящее время ландшафты носят преимущественно антропогенный характер. Своей целенаправленной деятельностью человек значительно изменил лик природы на нашей планете.
Выделившись из природы, человек создал собственный мир, называемый социосферой, в которую входят как техносфера, так и общественные отношения и духовные ценности. Но он не утратил, да и не мог утратить, своей связи с природой. Это фиксируется в понятии антропосфера, включающем в себя созданную людьми технику, домашних животных и культурные растения.
Составной частью антропосферы является агросфера. К ней относятся почвенное плодородие, агробиоценоз, набор домашних животных и культурных растений, их генетический потенциал, структура землепользования и т.д. Агросфера это та часть биосферы, которая освоена человеком и превращена им в средство своей производственной деятельности. Центральное место в агросфере занимает агробиоценоз сообщество растений, животных и микроорганизмов, созданное и регулярно поддерживаемое человеком для получения сельскохозяйственной продукции.
Формирование культуры связано с земледелием. Обрабатывая землю, окультуривая растения и получая урожай, человек невольно противопоставлял себя природе и оценивал свою деятельность и ее результаты как культуру. Но уже в древности обнаружилось, что культура каждого народа, развиваясь традиционно, соответствует ландшафту, природному региону проживания этноса. Привнесение в нее чуждых традиций опасно для ландшафта. Вот как Л.Н.Гумилев описывает последствия экспериментирования захвативших Месопотамию правителей. В 582 г. до н.э. царь Навуходоносор скрепил мир с Египтом женитьбой на царевне Нитокрис. Вместе с ней в Вавилон прибыла свита из образованных египтян. Нитокрис предложила мужу, не без консультации со своими приближенными, построить канал и увеличить орошаемую площадь. Царьхалдей принял предложение царицыегиптянки, и канал был сооружен. Если бы царем был местный житель, он .понял бы, какие губительные последствия несет непродуманная мелиорация, либо посоветовался с земляками и отказался от проекта. Но царь был халдей, войско составляли арабы, советники были евреи. В результате земледелие было подорвано. Евфрат утратил нужную способность к самоочищению, аллювий оседал в оросительных каналах. К тому же начался быстрый процесс засоления почвы.
То, что в древности было неудачами отдельных народов, в наше время стало трагедией мировой цивилизации. НаучнОтехнический прогресс привел к тому, что в XX в. вся биосфера оказалась вовлеченной в жизнедеятельность человека и на планете вдобавок к геологическому и биологическому факторам сложился Сравнимый с ними антропогенный. Антропогенный круговорот вещества и энергии навис Дамокловым мечом над механизмами естественной саморегуляции биосферы. Мировая цивилизация обнаружила свои слабости, свою неадекватность природе Земли.
Каждая страна имеет свои темпы прироста населения, но в глобальном масштабе срок, за которым происходит удвоение численности населения на планете, быстро сокращается. В неолите он составлял 2500 лет, в 1900 г. 100, а в 1960 г. 35 лет. А ведь человек часть биосферы и живет ее продуктивностью, которая, к сожалению, существенно ограничена. У биосферы свои законы эволюции и механизмы регулирования численности популяций растений и животных. Так, формирование южнорусских черноземов заняло у биосферы от двухсот пятвдесяти до четырехсот тысяч лет, а человек ухитрился их истощить за считанные десятилетия. Когда не хватало продуктов питания, биосфера предоставляла первобытным племенам возможность самостоятельно регулировать свою численность. Ландшафт становился ареной жестокости и насилия.
На пути к экологическому обществу общественное сознание неминуемо перестроится за счет повышения удельного веса биологии в системе как фундаментальных исследований, так и прикладных разработок. Этого требует создание экологически чистых технологий, поиск эффективных биологических средств борьбы с вредителями, сорняками и болезнями, выведение новых культур с высокой устойчивостью к вредителям, болезням и засухе, получение с помощью биотехнологичееких методов культур, которые органически могут дополнить существующие агробиоценозы и повысить их устойчивость и т.д.
Экологическое общество должно исключить нарушение разнообразия природной среды этой основы экосистем нашей планеты. Без экологического разнообразия трудно надеяться на поддержание национальных культур.
Экологическая культура требует коренного изменения хозяйственной деятельности. Человек должен отказаться от упрощения экосистем и утилизации их продукта.
Безусловно, приоритет в создании экологического общества принадлежит Материальному производству. Но и экологическая этика мощная сила, способная революционизировать общественное сознание, сломать косность в мышлении технократов. Не делай природе ничего такого, что ты сам не пожелал бы получить от нее. Благоговение перед природой это благоговение перед мудростью человека, способного к самоограничению, к самодисциплине, к отказу от животного эгоизма и собственнического прагматизма, унаследованного от уходящей в прошлое культуры.
Список литературы
1. Злобин H.C. Культура и общественный прогресс. М„ 1980.
2. Розин В. М. К вопросу о культурологии,, ее предмете и методе//Социально-политический журнал. 1993, № 3.
3. Бердяев Н. Новое средневековье//Вестник высшей школы. 1991, № 3-4.
4. Тейлор Э. Первобытная культура. М., 1939.
5. Мифы народов мира. М.-Л. 1982.
6. Арнхейм P. Искусство и визуальное восприятие. М., 1974. 7.Т.Ван дер Варден. Пробуждающаяся наука. М., 1959.
8. История эстетики. М„ 1962.
9. Россия и Запад: взаимодействие культур (Круглый стол)//Вопросы философии. 1992, № 12.
10. Князевская Т. Б. Огурцов А. П. Судьба: метафора, идея, культура//Вопросы философии. 1992, №7.
11. Горбунова Надежда Анатольевна. Развитие культуры во времени и пространстве.
|