СОДЕРЖАНИЕ
Введение……………………………………………………………………….2
1. Идея личности……………………………………………………………
2.1. Персоналистическая установка…………………………………………...
2. Идея «безосновности», или «меональности» мира и свободы человека...........................................................................................................................
2.2. Центральная категория метафизики Бердяева……………………
2.3. Путь экзистенциальной философии……………………………………..
Заключение…………………………………………………………………….
ВВЕДЕНИЕ
«Философия есть часть жизни и опыт жизни,
опыт жизни духа лежит в основе философского
познания. Философское познание должно
приобщиться к первоисточнику жизни и из него
черпать познавательный опыт»
Значительную роль и влияние в развитии мировой философии на рубеже XIX – XX веков оказали работы выдающегося русского философа Николая Александровича Бердяева, которые внесли огромное значение для нравственного и духовного развития русской философии.
Николай Александрович Бердяев – необыкновенно оригинальный мыслитель и писатель. Он оказал заметное влияние на русскую философию, науку и литературу.
Данная работа посвящена исследованию философской мысли Н. А. Бердяева, его мировоззрению, его идеалам, его проблемам бытия, его проблемам личности, творчества, свободы, проблемам человеческой души, формам.
Сложность философского мировоззрения Н.А.Бердяева, которое сам мыслитель характеризовал как религиозный экзистенциализм или персонализм, идейная эволюция, предшествовавшая ее становлению, создают необходимость в особом введении. Эта необходимость усугубляется тем обстоятельством, что стиль Бердяева, принципиально отличающийся от сложившихся в философии канонов, остался непонятым большинством его современников. Нетрадиционный характер его истолкования христианства, социальная ориентация его персонализма, иррационализм и даже профетизм, т.е. пророческий стиль его экзистенциалистских откровений, наконец, русский патриотизм при одновременном весьма критическом отношении к марксизму, из которого он вышел, оставляли его в идейной изоляции, несмотря на внешнюю популярность. Ему инкриминировались обвинения в отсутствии философской системы, в парадоксальности изложения, в мистицизме его метафизики, в еретичности религиозных суждений, в революционизме и политическом оппортунизме и пр., и пр. «Мои мысли о несотворенной свободе, о Божьей нужде в человеческом творчестве, об объективации о верховенстве личности и ее трагическом конфликте с миропорядком и обществом отпугивали и плохо понимались», с грустью констатировал он позже в своей философской автобиографии. И лишь немногим, наиболее проницательным критикам, удалось преодолеть его «странность». «Бердяев совсем не «философ», — писал о нем С.Л. Франк, — если под философией разуметь построение систематического и объективно обоснованного мировоззрения. Но он, несомненно, настоящий мыслитель; у него всегда есть множество новых и оригинальных идей, он способен смотреть на вещи со своей собственной точки зрения и, прежде всего, обладает редкими свойствами правдолюбия и внутренней независимости, вне которых невозможно подлинное духовное творчество».
Отметим, что и до сих пор философский стиль Бердяева, как и его мировоззрение в целом, вызывают определенные трудности в их понимании. Впрочем, это не удивительно, ввиду почти семидесятилетнего замалчивания философского наследия мыслителя и весьма поверхностной, а то и просто одиозной его критики. Вместе с либерализацией общественной жизни в нашей стране на читателя обрушилась лавина текстов Бердяева, однако, вне связи с контекстом общего развития русской философской мысли того времени и эволюции взглядов самого мыслителя, со свойственным только ему понятийным аппаратом, парадоксальностью и афористичностью стиля изложения.
Сам Бердяев определяет свою философию «как философию субъекта, философию духа, философию свободы, философию дуалистически-плюралистическую, философию творчески-динамическую, философию персоналистическую и философию эсхатологическую». Так что разобраться в этих определениях и сейчас достаточно сложно. А между тем, обращаясь сегодня к философскому наследию Бердяева мы открываем в нем многие проблемы, созвучные современному мышлению, хотя и обозначенные в символической стилистике своего времени. Это предполагает и требует осмысления учения Бердяева о человеке, его свободе и духовности в свете современного исторического опыта и гуманитарного познания.
Цель данной работы:
изучить философию свободного духа Н.А. Бердяева.
1. ИДЕЯ ЛИЧНОСТИ
«…Личность есть духовно-творческое свободное начало в каждом человеке…»
Основной проблемой философии является проблема человека. Бытие открывается в человеке и через человека. Человек есть микрокосм и микротеос. Он сотворен по образу и подобию Бога. Но в то же время человек есть существо природное, ограниченное. В человеке есть двойственность: человек есть точка пересечения двух миров, он отражает в себе мир высший и мир низший. Как образ и подобие Бога, человек является личностью.
Личность следует отличать от индивида. Личность есть категория духовно-религиозная, индивид же есть категория натуралистически-биологическая. Индивид есть часть природы и общества. Личность не может быть частью чего-то: она есть единое целое, она соотносительна обществу, природе и Богу.
Индивидуум есть также социологическая категория, и в этом качестве он подчинен обществу, есть часть общества. Индивидуум отстаивает свою относительную самостоятельность, но принужден рассматривать себя как часть («один из»), он не может противопоставлять себя целому, как целое в себе.
Личность - категория духа, а не природы, и не подчинена ни природе, ни обществу; не может быть мыслимо как часть в отношении к целому. Личность есть целое, это основное определение личности. Личность противоположна миру объектов, она есть активный субъект, экзистенциальный центр. Она имеет аксиологический, оценочный характер. Стать личностью, есть задача человека. Личность не рождается от родителей, как индивидуум, она творится Богом и самотворится, и она есть Божья идея о всяком человеке. Личность есть неизменность в изменении. Личность есть единство судьбы. Вместе с тем личность есть единство во множестве. Личность предполагает существование сверхличного, того, что ее превосходит и к чему она подымается в своей реализации. Личность обладает способностью вмещать в себя универсальное содержание. Личность может быть понята лишь как акт, творческий акт всегда связан с глубиной личности, личность есть творчество. Личность есть сопротивление, сопротивление детерминации обществом и природой, героическая борьба за самоопределение изнутри. Личность имеет волевое ядро, в котором всякое движение определяется изнутри, а не извне. Быть личностью не легкость, а трудность, бремя, которое человек должен нести. Ни один человек не может себя считать законченной личностью. Личность не самодостаточна, она всегда предполагает существование других личностей, выход из себя в другого. Отношение личности к другим личностям есть качественное содержание человеческой жизни. Личность предполагает жертву, но нельзя пожертвовать личностью, можно пожертвовать своей жизнью. Но никто не имеет права отказаться от своей личности, всякий должен в жертве и через жертву оставаться личностью. Личность предполагает призвание, единственное и неповторимое призвание каждого. Личность выковывается в своем творческом самоопределении. Реализация личности предполагает аскезу как средство, упражнение, концентрацию внутренней силы, необходимую для осуществления творчества человека. Бердяев указывает на то, что в личности есть бессознательная основа - стихийная, связанная с космосом и землей, являющаяся материалом, из которого создаются величайшие добродетели личности; есть сознание и есть выход к сверхсознательному, с последним связаны все высшие достоинства человека, с ним связаны святость и гениальность, созерцательность и творчество. Путь реализации человеческой личности лежит от бессознательного через сознание к сверхсознательному.
Познание человека покоится на предположении, что человек – космичен по своей природе, что он – центр бытия. Человек как замкнутое индивидуальное существо не имел бы путей к познанию вселенной.
Человек – малая вселенная, микрокосм – вот основная истина познания человека и основная истина, предполагаемая самой возможностью познания. Вселенная может входить в человека, им ассимилироваться, им познаваться и постигаться потому только, что в человеке есть весь состав вселенной, все её силы и качества, что человек – не дробная часть вселенной, а цельная маленькая вселенная.
Человек познавательно проникает в смысл вселенной как в большого человека, как в макроантропос. Вселенная входит в человека, поддаётся его творческому усилию как малой вселенной, как микрокосму. Человек и космос меряются своими силами как равные. Познание есть борьба равных по силе, а не борьба карлика и великана. И повторяю: это исключительное самосознание человека не есть одна из истин, добытых в результате философствования, это – истина, предваряющая всякий творческий акт философского познания. Эта предпосылка и предположение всякой философии часто бывают бессознательными, а должны стать сознательными. Человек потому лишь силён познавать мир, что он не только в мире как одна из частей мира, но и вне мира и над миром, превышая все вещи мира как бытие, равнокачественное миру.
Человек – точка пересечения двух миров. Об этом свидетельствует двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознаёт себя принадлежащим к двум мирам, природа его двоится, и в сознании его побеждает то одна природа, то другая. И человек с равной силой обосновывает самые противоположные самосознания, одинаково оправдывает их фактами своей природы. Человек сознаёт своё величие и мощь и своё ничтожество и слабость, свою царственную свободу и свою рабскую зависимость, сознаёт себя образом и подобием Божьим и каплей в море природной необходимости. Почти с равным правом можно говорить о божественном происхождении человека и о его происхождении от низших форм органической жизни природы.
Человек есть существо духовное, физическое и плотское. В качестве существа плотского он связан со всем круговоротом мировой жизни, как существо духовное он связан с миром духовным и с Богом. Духовная основа в человеке не зависит от природы и общества и не определяется ими.
Человек не может определить себя только перед жизнью, он должен определить себя и перед смертью, должен жить, зная, что умрет. «Смерть есть самый важный факт человеческой жизни, и человек не может достойно жить, не определив свое отношение к смерти».
Реализация полноты жизни личности предполагает существование смерти. Смерть есть не только разложение и уничтожение человека, но и облагораживание его, вырывание его из власти обыденности. Человек не есть бессмертное существо вследствие своего естественного состояния. Бессмертие достигается в силу духовного начала в человеке и его связи с Богом. Бессмертна именно личность, а не душа, как естественная субстанция. В известном смысле можно сказать, что бессмертие есть завоевание духовного творчества, победа духовной личности, овладевшей душой и телом, над природным индивидуумом.
Личность не может реализовать полноту своей жизни при замкнутости в себе. Человек не только социальное существо и не может целиком принадлежать обществу, но он и социальное существо. Но общество, нация, государство не являются личностями, человек как личность имеет большую ценность, чем они. Вот поэтому право человеческой личности и ее долг отстаивать свое своеобразие, независимость, духовную свободу, осуществлять свое призвание в обществе.
Человеку присуща свобода, хотя эта свобода не абсолютна. Принцип свободы не детерминирован ни снизу, ни сверху. Присущая человеку свобода есть свобода несотворенная. Речь идет об иррациональной свободе: не о свободе в истине, а о свободе принять или отринуть истину. Другой свободой является свобода, проистекающая из истины и из Бога, свобода, проникнутая благодатью. Только признание несотворенной свободы, свободы, неукорененной в бытии, позволяет объяснить источник зла, в то же время свобода объясняет возможность творческого акта и новизны в мире.
2.1. Персоналистическая установка
«…Все в человеческой жизни должно пройти
через свободу, через испытание свободы,
через отвержение соблазнов свободы…»
Свобода - главная тема жизни Бердяева и главное слово его творчества.
«Своеобразие моего философского типа, прежде всего в том, что я положил в основание философии не бытие, а свободу... В такой радикальной форме этого, кажется, не делал ни один философ. В свободе скрыта тайна мира. Бог захотел свободы и отсюда произошла трагедия мира. Свобода в начале и свобода в конце. У меня есть основное убеждение, что Бог присутствует лишь в свободе и действует лишь через свободу. Лишь свобода должна быть сокрализована», - считает Бердяев.
Личности доступны лишь два выхода из себя. Первый — есть выход во внешний объективированный мир — в общество, в царство общеобязательных норм ценой утраты свободы. Этот путь антиперсоналистичен, он вынуждает человека приспосабливаться к обыденщине, вырабатывает в нем «рабью психологию». Второй выход открывает творчество путем трансцендирования, т.е. прорыва в иные миры, на которые не распространяются законы посюстороннего объективированного мира. Творчество всегда есть конец старого мира (взгляда на мир), взлет в иной, новый план существования. И только этот путь позволяет человеку сохранить жизнь в свободе и, требуя от личности действий на свой страх и риск, предполагает ее ответственность за содеянное даже ценой вечных мук. Тем более что творение мира не закончено. Продолжение его передано Богом человеку. И человек во все должен вносить не только заложенную в него Богом духовность, но и свою свободу в соответствии со своим миропониманием. Бердяев, безусловно, связывает духовность с личностью. В этом проявляется его персоналистическая установка. Духовность человеческой личности определяется не только отношением к Богу, но и отношением к природе, и, в первую очередь, отношением к обществу. Кроме «я» и «ты» существует еще «мы». Через отношение к человеческому «мы» личность внедрена в общество и призвана к общественной жизни. В «мы», по мнению Бердяева, есть экзистенциальная первородность. В известном смысле Бог сотворил не только личность, но и общество — проявить свою уникальность, независимость, духовную свободу, осуществить свое призвание личность может только через «мы», в обществе. Не случайно Бердяев — персоналист утверждает, что «раскрытие социального характера духовности как раз и освобождает ее для личного творчества, Духовность всегда глубоко личная, а интенция ее социальная и даже космическая». Но общество, как результат объективации, как организация жизни масс, среднего человека, не может не накладывать ограничений на творчество и свободу личности. Вступая в его сферу человек вынужден отвлекаться от самого себя, в результате происходит отчуждение от его собственной сущности. Ведь общение «я» с «ты» в «мы» человечно, если оно сохраняет экзистенциальность. Общество же, достигнув крайней формы объективации в государстве, есть отпадение от экзистенциальной сферы «мы». Человек превращается в нем в один из объектов социального «падшего мира».
Бердяев, прошедший школу марксизма, прекрасно осознает, что человек, «выброшенный» в этот «падший мир», во многом зависит от него и может обрести свою свободу лишь вступая в контакт с этим миром. И от характера этого контакта зависит станет ли он жертвой объективации, ее сырым материалом, рабом, купившим комфортные условия своего существования ценой свободы, или, вступив на путь жесткого компромисса-борьбы, сохранит свое человеческое достоинство, постоянно рискуя утратить его вместе с самой жизнью. Естественно, что большинство людей, особенно оказавшихся на краю объективированного мира, соблазняет серединный путь. И Бердяев со свойственной ему интеллигентской совестливостью не осуждает их, как не осудил Христос людей, поддавшихся соблазну Великого Инквизитора. Но он убежден, что только обращенность человека не к личному только спасению, а к социальному преображению раскрывает глубоко личное призвание человека. «Призвание всегда связано с творчеством, творчество же обращено к миру и другим людям, к обществу, к истории».
Таким образом, взаимоотношения личности и общества отнюдь не просты: личность постоянно ведет вековечную тяжбу с обществом за сохранение своего «я» и своей свободы. В падшем объективированном мире общество превращается в социальную обыденность, давящую личность, и проявляет себя как антагонистическая и враждебная ей сила. Являясь по призванию субъектом, черпающим свои ценностные ориентации из собственного духовного опыта, личность с необходимостью сопротивляется любым формам давления со стороны общества, ведет с ним постоянную борьбу за самоопределение изнутри. В этом состоит главная антиномия личности и общества.
Суть проблемы в своей глубине связана с тенденцией абсолютизации власти общества над личностью, с превращением личности в часть общества, в средство для достижения «общественных целей». Между тем, наоборот, общество есть часть личности, ее социальный аспект, поскольку конечное назначение человека не социальное, а духовное, и сам он принадлежит не только времени, но и вечности. Значит, граница власти общества над личностью должна определяться не интересами общества, а интересами и ценностными ориентациями личности. В иерархии ценностей ничто социальное не может быть самоценным, оно всегда относительно. Относительна, условна и детерминация общества, абсолютна лишь его духовная основа. Это не означает невозможности социального творчества. Напротив, личность призвана к нему Богом, оно есть один из путей в Царство Божие. Но при этом всегда происходит духовная борьба за личность. Общество склонно к тирании над духом, в результате личность впадает в идололатрию, т.е. поклоняется лжебогам, осознает себя как принадлежащую исключительно социальному миру, превращая социальные средства духовной самореализации личности — государство, национальный суверенитет, классовые интересы — в цель. В этом контексте Бердяев ставит вопрос и об отношении личности к церкви как социальному, т.е. объективирован ному институту. Церковь, считает Бердяев была превращена в идола, что для нее означало утрату возможности в ее лоне подлинного общения — соборности, которая не поддается объективации. Общение с Богом для Бердяева не тождественно церкви как социальному институту, ухитрившемуся перенести на отношения человека с Богом отношения раба и Господина.
В соответствии со своим персоналистическим учением Бердяев исходит из того, что личность имеет бесспорный приоритет перед обществом. Человек по природе своей микрокосм, и потому человеческая личность не может быть частью какого-то целого. Она сама есть целое, при этом такое целое, которое в принципе не вписывается ни в какую иерархическую систему. Личность существует на пересечении двух миров — это та аксиома Бердяева, исходя из которой он интерпретирует характер взаимоотношения духовного и социального. Максимум свободы существует только в духовном опыте и только в нем человек останется творцом, т.е. личностью. Общество как организация жизни масс, среднего человека не может быть ничем иным как границей человеческой свободы, границей для духовной, т.е. свободной его реализации в качестве творца. Поэтому антиномия личности и общества никогда не может быть окончательно преодолена в пределах объективированного природно-исторического мира. В этом мире трагический конфликт личности и общества преодолим лишь частично и относительно. Полное преодоление этого конфликта возможно только в Царстве Божьем.
Соответственно проблема личности и общества, считает Бердяев, может ставится с двух точек зрения — философии общества и философии духа, и в зависимости от выбранного аспекта, исследователи будут рассуждать о проблеме на своем «особом языке».
В рамках первого подхода, предполагающего план общественного существования личности, проблема неразрешима в принципе, поскольку изначально предполагает признание примата общества, т.е. зависимого положения в нем личности, а, следовательно, и оправдание тирании по отношению к человеческому духу. Оставаясь в рамках социального подхода, считает Бердяев, вообще невозможно утвердить примат личности, и всякая защита ее с точки зрения общественной необходимости неизбежно ведет к оправданию рабства. Те, кто пытается это делать, защищая индивидуальность, как, например Михайловский, восставший против общества в защиту человека, не добивается решения проблемы, поскольку борьба за личность ведется все в том же социальном плане, не учитывающим духовный смысл человеческого существования.
Любая форма социального миросозерцания — будь то либеральное, демократическое, теократическое, монархическое, социалистическое — оказывается, по своей сути и по конечному результату тиранической в отношении личности, человеческому духу. Вот почему «план, в котором общественники всех направлений определяют антиномию между личностью и обществом, есть план ограниченный», — приходит к заключению Бердяев.
Решение проблемы взаимоотношения личности и общества возможно лишь в рамках философии духа с позиций христианского персонализма, ибо ему ведом высший принцип решения проблемы. Основанием его является признание ценности личности как духовного существа и духовного единения людей на почве любви и служения Богу. Правда, в системе общественных отношений и религиозно-духовное общение, как творческий акт, встречает на своем пути немало «ловушек», уготованных объективацией. Пессимизм Бердяева в этом плане принимает особенно острую форму в его книге «Опыт эсхатологической метафизики». В ней он приходит к выводу, что даже в моменты наивысшего духовного напряжения в процессе творчества человек роковым образом обречен на объективацию своих творений в падшем мире, что тем самым усугубляет его падшесть. «Но тогда, — справедливо замечает в связи с этим В.В. Зеньковский, — творчество, которое всегда стремится «овладеть» миром (в той или иной его стороне), теряет свой смысл, раз результат творчества снова связывает нас с «падшим» миром». По-видимому, предвидя подобные замечания, Бердяев различает объективацию творчества в мире и преображение его через посредство культуры. К сожалению, эта идея осталось недостаточно разработанной в его философии.
Последняя предельная проблема, в которую упирается философия свободного духа, по мнению Бердяева, есть отношение человека к истории. Человек есть существо не только социальное, но историческое. История — это судьба человека, тот путь, которым он, выброшенный в тварный мир объективации, согласился идти. Он не может сбросить с себя бремя истории. История же равнодушна к человеку, поскольку преследует не человеческие цели, а цели цивилизаций, государств, наций, классов и при этом всегда вдохновляется идеалами экспансии и силы. Поэтому между историей и человеком, путями истории и путями человеческими всегда существует глубочайший конфликт. Человек втягивается в историю, подчиняется ее року и одновременно сопротивляется истории, противопоставляя ей ценность личности, ее индивидуальной судьбы. Но в пределах земной истории этот конфликт неразрешим.
Но у истории, кроме земного пути есть сбой сокровенный эсхатологический, т.е. метаисторический смысл, который прорывается в земную историю, просветляет и направляет ее путь. Этот смысл, согласно Бердяеву, открывается в движении к Царству Божьему. Иными словами история есть богочеловеческий процесс. Правда, не соглашаясь с Вл. Соловьевым, Бердяев отказывается видеть в истории лишь богочеловеческий процесс, в этом случае история лишилась бы пусть и роковой свободы. Но в результате, по мнению Бердяева, история в своем земном воплощении есть неудача Духа, и она будет длиться до тех пор, пока не наступит Царство Божье в результате второго пришествия Христа. Историческое время, образовавшееся между первым и вторым пришествием Христа, может быть неопределенно длительным. Но поскольку история не имеет смысла в себе, а имеет метаисторическии смысл, постольку неизбежен конец ее и суд над ней, представленный в мифологеме Апокалипсиса. Однако, вопреки догматическому истолкованию Апокалипсиса как «страшного суда», Бердяев, исходя из своих персоналистических установок, полагает, что это будет суд во имя человеческой личности и конца бесчеловечной истории. Это будет своего рода персоналистическая революция во имя реализации полноты жизни человеческой личности. В этом смысле Апокалипсис — это не только откровение конца истории, но и откровение конца зла внутри истории.
Таким образом, проблема отношения человека и истории разрешима только на почве эсхатологии, т.е. философии истории как учения о сокровенном смысле истории, раскрывающемся не через прогресс, а через ее конец, в вечности. В этом, считает Бердяев, суть философии свободного духа, которая должна быть построена не только в перспективе прошлого, но и в перспективе будущего, т. е. перспективе будущего, которое он связывает со вторым пришествием Христа и наступлением Царства Божьего. Но явление Христа Грядущего, утверждает Бердяев, зависит от творческого дела человека, оно уготовляется человеком. Бог не безучастен к этому процессу, он направляет творческие силы человека к созиданию высших ценностей, концентрация которых способна прорвать жесткие законы необходимости объективированного, «падшего» мира и послужить зародышем нового зона, т.е. нового цикла существования вселенной. В этом смысле следует понимать эсхатологические построения Бердяева, обличенные в символическую христианскую форму Царства Божьего. Можно, конечно, истолковать эту идею в плоском религиозном смысле, в духе ожидания конца света, и страшного суда. Некоторые тексты Бердяева дают тому основание. Однако эсхатологическое учение Бердяева значительно глубже. В определенном смысле оно выходит на уровень современных синергетических идей, хотя, естественно, и в ином лингво-символическим выражении. Человек в своем творчестве не имеет определенных целей. Сам смысл творчества, согласно Бердяеву, в прорыве в неведомое. Со своей стороны Вселенная открыта для самых дерзких новаций. Но каков будет на них «ее ответ» не ведомо никому — ни человеку, ни мировому разуму, ни даже Богу.
3.
Идея «безосновности», или «меональности»
мира и свободы человека
Отталкиваясь от учения немецкого мистика Я. Бёме об Ungrund, как предвечного ничто или бездны, которая характеризует первоначальный хаос, находящийся в состоянии напряженной борьбы и мук, Бердяев разрабатывает идею «безосновности», или «меональности» мира и свободы человека. Сотворению мира предшествует предвечное ничто, бездна, (Ungrund), из которой в вечности рождается Св. Троица — Бог-Отец, Бог-Сын и Дух Святой. Из бездны же с ее молчаливого согласия Бог-Творец творит мир. Поэтому акт творения мира является вторичным. Но и по сотворении мира бездна сосуществует с Богом, т.е. творение остается незавершенным. В этом кроется тайна свободы человека и задание на его сотворчество с Богом.
Человек, человечество, согласно Бердяеву, существует предвечно в замысле Божества. А это значит, что и божественность изначально присуща воплощенному человечеству. Мыслитель убежден, что самой гениальной идеей Бога была идея человека, а самой гениальной идеей человека — Бог. Гениальность этих идей и их тождество находит выражение в идее Богочеловечества. Вслед за Вл. Соловьевым Бердяев исходит из того, что Бог и человек возникли одновременно и местом их встречи стало духовное поприще. «Бог возжелал своего другого и ответной любви его». Так произошло творение мира, средоточием которого, согласно Бердяеву, изначально был человек. Но одновременно в результате этого миротворения и безличное божество стало Богом. «И если бы, — гипотетически рассуждает философ, — существовала одна божественная природа, если бы не было для Бога Его другого, то не было бы первофеномена духовной жизни, то все погрузилось бы в отвлеченное безразличие». Однако возникновение Бога и мира не отрицает и не исчерпывает бездны. Она как метафизическая тайна окружает первозданный мир, ужасает и одновременно прельщает человека заглянуть за ее предел и реализовать таящиеся в ней возможности свободы.
Всякий человек выходящий за пределы животного существования не может не стать перед вопросом: откуда зло и можно ли принять жизнь, если зло так велико? С особой остротой этот вопрос поставил Достоевский, на что не раз ссылается сам Бердяев и именно в философии свободного духа стремится дать ответ на него. Свобода, согласно Бердяеву, первична, она не укоренена ни в бытии, ни в божественной благодати. Источником свободы является ничто, то есть тот предвечный строительный материал, из которого Бог сотворил мир и его средоточие — человека. О ничто невозможно ничего сказать. Только духовный опыт раскрывает нам то, что предшествует бытию природного мира, приводит нас в соприкосновение с бездонным и безосновным, т.е. не имеющим основания ни в каком бытии, ни в нас самих, ни в мире, ни в Боге.
Следовательно, человек не только результат божественного творения, но и дитя предвечной свободы, без которой он не был бы богоподобным, т.е. способным к творчеству. И он должен был на собственном опыте вкусить все соблазны и тяготы свободы, ответственность за нее перед собственной совестью и перед Богом. Первым результатом испытания свободой, стали, согласно Бердяеву, объективация духа в результате разграничения добра и зла и выпадение человека из царства Духа в объективированный и тем самым искаженный, «падший» мир — в «царство Кесаря».
2.2. Центральная категория метафизики Бердяева
«Объективация» является одной из центральных категорий метафизики Бердяева. Она ничего общего не имеет с гносеологической оппозицией объективного и субъективного. По своему смыслу понятие объективации близко таким достаточно распространенным в гегелевской и марксистской философии понятиям, как «опредмечивание» и «отчуждение». Приведем здесь одно из наиболее эмоционально-образных определений объективации, данных самим мыслителем: «Мир объективации есть падший, мир заколдованный, мир явлений, а не существующих существ. Объективация есть отчуждение и разобщение. Объективация есть возникновение «общества» и «общего» вместо «общения» и «общности», «царство Кесаря», вместо «царства Божьего». Она означает выбрасывание человека во вне, его экстериоризацию, подчинение условиям пространства, времени, причинности, рациональности. Закрепленная сознанием привычка жить в этом падшем мире привела к тому, что именно он признается первичным, действительным миром. Однако в экзистенциальной глубине человек по-прежнему находится в общении с духовным миром и со всем космосом. И именно тот «иной» мир считает своим подлинным миром. Так в результате объективации происходит раздвоение мира на феноменальный, в который человек оказался выброшенным, и оставшийся по ту сторону, ноуменальный мир. В отличие от немецкой (кантовской) философии Бердяев признает наличие связи между ними. Ноуменальный мир сокрыт, но он раскрывается человеку на основе его духовного опыта и творчества.
Отношения между подлинным духовным миром и миром, объективированным Бердяев описывает в следующей оппозиции: объективированный мир, природный и социальный, есть мир необходимости и рабства, вражды и господства; духовный мир есть мир свободы и творчество, мир любви и сострадания.
В своей «Метафизике» Бердяев выделяет основные признаки объективированного мира, которые и определяют условия существования человека, его рабского положения в этом мире:
1) отчуждение объекта от субъекта;
2) поглощенность неповторимо-индивидуального, личного общим, безлично-универсальным;
3) господство необходимости, детерминации извне, подавление и
закрытие свободы;
4) приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожающая оригинальность».
В силу означенной раздвоенности существование человека в мире носит трагический характер. Он выброшен в объективированный, падший мир и связан с ним своими корнями, условиями существования. Но в то же время он беспрестанно осознает свою «инаковость», принадлежность к миру иному, находящемуся за пределами данного мира, свою причастность к тайнам космического процесса. Эта раздвоенность человека порождает трагизм человеческого существования. Он переживает острое чувство одиночества, страха перед существующим миром и тоски по мирам иным, отблески которых прорываются в его снах, творческих интуициях. Проблема одиночества человека представляется Бердяеву основной философской проблемой персонализма. С ней связаны проблемы «я», личности, эроса, общения, познания. В предельной же своей постановке проблема одиночества есть проблема смерти, смерти индивида и бессмертия личности.
В порядке компенсации за утраченную способность к непосредственному общению с Богом и миром у человечества вырабатывается способность познания мира и творчества в условиях объективированного, «падшего» мира. Творчество есть прорыв духа из небытия и свободы в бытие и мир.
Расколотость мира на объект и субъект ставит проблему познания его человеком как по «сю», так и по «ту» его сторону. То, что называют объективным познанием этого мира, есть лишь познание его падшести, будучи укорененным, в нем понятийно оно лишь усугубляет его объективацию. В объективации нет приобщения к предмету, она означает утрату свободы интуиции и чувства, подчинение их необходимости, господствующей в падшем мире. Преодоление объективации возможно лишь путем трансцендирования, т.е. откровения, духовного перехода «по ту» сторону сущего. Но и на уровне объективного познания, «по сю» сторону возможно постижение тайны бытия. Во-первых, оно есть познание этого падшего мира, в котором мы живем. И, во-вторых, объективное познание на определенном уровне способно к прорывам и трансцендентную сферу (это особенно характерно для математики, в которой отражается Логос). Наконец, объективное познание способно пролить свет на сам процесс объективации. Таким образом, хотя познание есть объективация, оно есть и осознание ее. Тем самым познание открывает смысл за бессмыслицей бытия, порядок за беспорядком, космос за хаосом. И это связано с активностью мысли, подчеркивает Бердяев. Познание не может ограничиваться дублированием действительности. Такое дублирование было бы бессмысленно и ненужно. Познание что-то прибавляет к действительности, «просветляет» ее, через него возрастает смысл мира. Познание и теоретически и практически, подчиняет мир человеку через его творчество и труд. Вся техника по преимуществу есть результат такого объективированного познания.
2.3. Путь экзистенциальной философии
Другой путь ориентации субъекта в мире есть путь экзистенциальной философии. На этом пути не происходит объективации, тут субъект-человек познает не объект, а существование человека и через человека существование мира и Бога. Познание есть деятельность духа и тогда, когда оно в процессе познания мира преображает его, и тогда, когда оно отрешается от мира, созерцая его. Источником познания в этом случае служит углубленное погружение в себя, самопознание, и через это постижение смысла мира. С этим связана проблема интуиции, которая, согласно Бердяеву, имеет активно творческий характер, потому что экзистенциальный субъект вносит в нее элемент свободы, недетерминированной никаким объектом или законом. Но все же, признает он, в познании свобода согласуется с Логосом.
Элемент свободы в познании это не только источник его творческого характера, но одновременно и источник блужданий сознания, его трагических ошибок и заблуждений. Поэтому, замечает мыслитель, в познании должно быть великое послушание реальности и зоркий взгляд на реальность. В этом он видит нравственный пафос в познании истины, присущий настоящим ученым. Познание есть преображение реальности через привнесенный элемент свободы, просветленной Логосом. Этой встрече свободы с Логосом Бердяев приписывает эротический характер: овладение свободой, как женственной стихией мужественным смыслом Логоса. В этом смысле познание есть вид творчества.
Согласно Бердяеву, познание, как и творчество, предполагает три элемента: 1) элемент свободы, благодаря которой только и возможно творчество нового, небывшего; 2) дар Божий (не случайно мы говорим о творческой одаренности человека); 3) наличие сотворенного уже мира, в котором совершается творческий акт и из которого человек-творец черпает материал для своего творения. В творчестве человек уподобляется Богу, но оно же является источником его мучений, неудовлетворенности собой. С этим связана аскеза творчества. И именно творчеством оправдывается человек о своем назначении в мире.
Учение о духовности человека есть одновременно учение о личности. Личность осознает свое бытие в мире через «я», единственное и неповторимое, как высший смысл мира и свое назначение в нем. И мир отзывается на это. Со свойственной ему афористичностью Бердяев пишет: «Когда личность вступает в мир, единственная и неповторимая личность, то мировой процесс прерывается и принужден изменить свой ход, хотя бы внешне это не было заметно».
В соответствии со своим персоналистическим учением Бердяев различает понятия индивидуум и личность, хотя и не отрицает, что, между ними существует определенная связь. Индивидуум имеет природно-душевное основание и является всецело предметом естественных наук — биологии, психологии. Личность же имеет духовное основание. В каждом индивидууме изначально заложена потенциальная личность, но актуальной личностью он становится в живом общении «я» с «ты» в «мы».
Самосознание «я» предшествует сознанию моей внедренности в мир, который первоначально идентифицируется с моим «я». Но, замечает Бердяев, сознание «я» упирается в сознание существования другого «н», которое выступает для меня как «ты», и других, образующих со мной сообщество — «мы». Таким образом, заключает он, сознание «я» метафизически социально. Оно проходит сложный путь от неотдифференцированного сознания тождества «я» с миром, через дуализм «я» и «не-я», к конкретному единству «я» с «ты» при сохранении осознания множества в «мы». При этом, однако, всегда сохраняется опасность превращения «ты» и «мы» в безличное «не-я» или враждебное «оно». Отсюда настороженно раздвоенное отношение человека (личности) к миру порождает на уровне подсознания охранительный эгоцентризм, которому сопутствует сознание одиночества.
«Я» пытается преодолеть одиночество различными способами: на путях познания и искусства, в любви и дружбе, в социально-политической жизни общества и нравственных поступках, в обращении к Богу. Это позволяет человеку уйти от одиночества, но лишь отчасти и на время. Потому что за «ты» скрывается «не-я», а за «мы» — «оно», или объективированное общество с его уравнительными принципами, законами и духом буржуазности и повседневности. Даже общение с Богом приобретает отчужденно объективированный характер, когда божество из интимного «ты» превращается в грозное и карающее «Оно». Этим объясняется бунт личности против Бога и атеизм, как его выражение. Попытки бегства от одиночества находят выражение как в стремлении раствориться в массе, так и в нарциссизме. Крайним выражением такого бегства становится самоубийство. Отсюда двойственное отношение «я» (личности) к миру. С одной стороны это переживание одиночества, чуждости этому миру и глубинная память о мирах иных. С другой — это сознание связи с этим миром, который есть «мой мир» и вся история этого мира есть глубинный слой моего бытия, а все его превратности — моя судьба. Отсюда непрекращающаяся противоречивость отношений «я» с обществом при условии экзистенциальной социальности человека.
Бердяев выделяет четыре типа таких отношений.
1) Человек не одинок и социален, когда «я» вполне приспособлено к социальной среде и участвует в ее развитии.
2) Человек не одинок и не социален, когда «я» хоть и вполне приспособлено к социальной среде, но не имеет в ней ни малейших интересов. Это так называемый конформистский тип поведения.
3) Человек одинок и не социален. Это тип человека неспособного приспособиться к социальной среде, постоянно вступающего с ней в конфликты.
4) Человек может быть одиноким и социальным. К этому типу Бердяев относит пророков, революционеров и реформаторов, которые, сохраняя замкнутость, скрытость своего «я», стремятся «осчастливить человечество».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Из данной работы можно сделать вывод о том, что Бердяев является одним из важнейших представителей русской философии. Суть философии Бердяева – «познание смысла бытия через субъект», т.е. человека. Исходным пунктом его философии является превосходство свободы над бытием. В одном ряду с ней находятся такие понятия, как творчество, личность, дух, Бог. Бытие раскрывается в человеке через человека.
Главная проблема философии Бердяева - смысл существования человека и в связи с ним смысл бытия в целом.
Понятие «личность» понимается Бердяевым как неповторимая, уникальная субъективность. Через присущую ей свободу и возможность свободного творчества она направлена на созидание нового мира. История человечества предстает в виде процесса развития личностного начала человека, а сам он достигает наивысшего блаженства в единении с Богом в своем творческом акте, направленном на достижение высших божественных ценностей: истины, красоты и блага, на достижение нового бытия, нового, подлинного мира, царства Духа.
|