Реферат: Сталин. Путь к власти

Реферат на тему: Сталин. Путь к власти

Выполнила : Сыромятникова Христина Егоровна

Ученица 11 «б» класса

Школы №3 им. Героя Н.С.Степанова

Вилюйск 2009

План

Вступление.

I. Коба. Годы становления…………………………………………………….3

а) Отрочество……………………………………………………………3

б) Семинарист…………………………………………………………...5

в) Профессиональный революционер…………………………………7

II. От Джугашвили к Сталину………………………………………………….9

а) Марксизм Кобы………………………………………………………9

б) Как стать героем?!..............................................................................10

в) Смена национальности……………………………………………..10

III. На роль большевистского лидера………………………………………….12

а) В партийном подполье……………………………………………..12

б) 1917 год……………………………………………………………...13

IV. Революционер у власти……………………………………………………..15

а) Народный комиссар…………………………………………………15

б) Участие в войне……………………………………………………..16

в) Генеральный секретарь……………………………………………..20

V. Возвышение Сталина………………………………………………………..21

Использованная литература…………………………………………………..26

I. Вступление

1. Коба. Годы становления

а) Отрочество

Из четырех детей Виссариона и Екатерины Джугашвили остался в живых только последний, Иосиф, родившийся 21 декабря 1879 года. В раннем возрасте его звали Сосо, обычным грузинским уменьшительным именем для Иосифа. Полуграмотные родители из крестьян (потомки крепостных) были бедны и жили в небольшом, взятом в аренду домике на окраине Гори, в так называемом русском квартале, рядом со старыми русскими армейскими бараками. Гори (что по-грузински означает «холм») расположен в гористой местности на востоке Грузии, примерно в 45 милях к северо-западу от Тифлиса. К моменту рождения Сосо город насчитывал 8-9 тысяч жителей.

О предках Иосифа известно немного. Прадед по отцу, по имени Заза Джугашвили, в начале XIX века участвовал в крестьянском восстании против русских и затем нашел убежище в деревне Диди-Лило близ Тифлиса. Его сын Вано развел в этой деревне виноградник, и здесь у Вано родился сын Виссарион, по прозвищу Бесо. После смерти отца Бесо поселился в Тифлисе и нашел работу на кожевенном заводе Адельханова, где обучился сапожному ремеслу. Через некоторое время некий Барамов открыл в Гори мастерскую и среди нанятых им на работу был и Джугашвили. В Гори Бесо познакомился и вступил в брак с Екатериной Геладзе, из семьи бывших крепостных, проживавших в соседнем селении Гамбареули. После отмены в Грузии в 1864 году крепостного права (на три года позднее, чем в самой России) семья Геладзе переселилась в Гори. Тогда Екатерине было 9 лет, а когда родился Сосо, ей было немногим больше двадцати, к тому времени она уже похоронила троих детей. В Гори Джугашвили сняли домик, который состоял из единственной маленькой комнаты.

По описаниям, Бесо Джугашвили был худощавым, с черными волосами, бородой и усами. Современники отмечали, что в молодости Сосо внешне очень походил на отца. Достоверно известно, что Бесо был суровым, вспыльчивым человеком и большим любителем выпить. В конце концов он умер, умер после драки в трактире. Екатерина и Сосо постоянно страдали от его побоев. В 1885 году, когда Сосо было пять лет, Бесо вернулся на фабрику Адельханова в Тифлисе, не порывая, однако, связи с семьей. Между тем, Екатерина с трудом сводила концы с концами, работая прачкой, швеей и кухаркой в богатых домах Гори.

Сосо Джугашвили оказался не по годам развитым, способным в учении, энергичным, физически подвижным ясноглазым ребенком, большим любителем всяческих забав. Обладая хорошим голосом, он пел в школьном хоре горийской церкви. Роста он был небольшого, вероятно, не более 1 метра 60 сантиметров. Перенесенная в детстве оспа оставила на лице свои следы. Пережил он свою долю мальчишеских злоключений. Как-то в возрасте 10 или 11 лет, когда Сосо стоял в толпе, собравшейся на берегу реки по случаю религиозного праздника, в толпу врезался бешено мчавшийся фаэтон, который сбил мальчика; он потерял сознание и от полученных ушибов оправился только через две недели. Горестными воплями встретила Екатерина людей, принесших к дому бесчувственного Сосо. Тогда ли или в другое время заражение крови от загноившегося ушиба привело к тому, что левый локтевой сустав стал плохо сгибаться. Много лет спустя он рассказал свояченице, что во время мобилизации 1916 года его из-за этого небольшого физического недостатка признали негодным к военной службе.

Ценным источником информации о начальном периоде жизни Джугашвили являются опубликованные в Берлине мемуары его бывшего близкого друга и школьного товарища Иосифа Иремашвили. Мальчики познакомились на школьном дворе как соперники в соревновании по борьбе, в которой Сосо Джугашвили одолел Иосифа Иремашвили, схватив сзади в тот момент, когда последний стряхивал с себя пыль. Иремашвили, для которого квартира Джугашвили стала вторым домом, вспоминал друга как худого, но крепкого мальчика, с упорным безбоязненным взглядом живых темных глаз на покрытом оспинами лице, с гордо откинутой головой и внушительным, дерзко вздернутым носом. Не такой по-ребячьи беззаботный, как большинство товарищей по училищу, он временами словно стряхивался и целеустремленно, с упорством принимался или карабкаться по скалам, или же старался забросить как можно дальше камень. Отмечался равнодушием к окружающим: его не трогали радости и печали товарищей по училищу, никто не видел его плачущим. Характеристика оканчивалась словами: «Для него высшая радость состояла в том, чтобы одержать победу и внушить страх… По-настоящему он любил только одного человека – свою мать. Как мальчик и юноша он был хорошим другом для тех, кто подчинялся его властной воле.» Привязанность, которую Сосо Джугашвили испытывал к своей матери, резко отличалась от его чувств к отцу. «Незаслуженные побои, писал Иремашвили, – сделали мальчика столь же суровым и бессердечным, каким был его отец. Поскольку люди, наделенные властью над другими благодаря силе или старшинству, представлялись ему похожими на отца, в нем скоро развилось чувство мстительности ко всем, кто мог иметь какую-либо власть над ним. С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия». В 1890 г., когда Сосо было 11 лет, Бесо умер от ножевого ранения, полученного в пьяной драке. «Ранняя смерть отца не произвела на ребенка никакого впечатления, – замечает Иремашвили. – Он ничего не потерял со смертью человека, которого должен был назвать отцом».

В 1888 г. Сосо был зачислен в духовное училище Гори. Это было желанием матери и первым шагом к возможной карьере священника. Виссарион хотел, чтобы его сын стал сапожником и в конце концов решил осуществить свое намерение. Приехав в Гори, он забрал мальчика из училища и в Тифлисе устроил на фабрику Адельханова, Где Сосо, однако, проработал недолго (как оказалось, это был единственный пролетарский период в жизни Сталина). И учителя, и церковные служители посоветовали искавшей поддержки Екатерине смириться и, стремясь как-то ее успокоить, пообещали устроить Сосо в церковный хор Экзарха Грузии в Тифлисе. Однако, полная решимости женщина, не посчитавшись с советом, привела ребенка обратно в Гори и вернула в училище. Переходя из класса в класс, как лучший ученик он окончил школу в 1894 году в возрасте 14 лет и получил диплом с отличием, который редко выдавался учащимся из бедных семей. После успешных вступительных экзаменов его приняли в Тифлисскую духовную семинарию на полное обеспечение.

б) Семинарист

Когда четырнадцатилетний Джугашвили в августе 1892 г. Вошел в каменное здание Тифлисской духовной семинарии, он оказался в мире, существенно отличавшимся от того, к которому он привык в Гори. Около шестисот учеников практически все время (за исключением, примерно, одного часа послеобеденное время), находившихся взаперти, в строении казарменного типа, которое называли «каменным мешком», вели строго регламентированную жизнь: в 7.00 – подъем, утренняя молитва, чай, классные занятия до 14.00, в 15.00 – обед, 17.00 – перекличка, вечерняя молитва; чай в 20.00, затем самостоятельные занятия, в 22.00 – отбой. Наряду с другими предметами изучали теологию, священное писание, литературу, математику, историю, греческий и латинский языки. По воскресеньям и церковным праздникам подросткам приходилось по 3-4 часа выстаивать церковные богослужения. Обучение велось в монотонной и догматичной манере, которая подавляла всякие духовные потребности. Во главе угла, как и в Гори, была русификация. На занятиях не только вменялось говорить по-русски, но запрещалось также читать грузинскую литературу и газету, а посещение театра считалось смертельным грехом. Положение усугублялось еще и тем, что в семинарии действовала система доносов, постоянной слежки со стороны монахов, угрозы заключения в «темную комнату» за нарушение суровых правил. В 1931 г. в беседе с немецким писателем Людвигом Сталин пояснил, что стать революционером-марксистом его побудили «издевательский режим» и «иезуитские методы» в семинарии. На вопрос Людвига, не признает ли он положительных качеств иезуитов, Сталин ответил: «Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод – это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, – что может быть в этом положительного?». Как видно, воспоминания все еще были мучительными. «Издевательский режим», вне всякого сомнения, способствовал превращению семинариста Джугашвили в революционера. Но здесь сыграли свою роль и другие обстоятельства, и, прежде всего, тот факт, что неповиновение превратилось в семинарии уже в традицию.

Вскоре после поступления, с другими слушателями, среди которых был и его приятель Иремашвили, Сосо принял участие в создании кружка молодых социалистов. К тому времени он стал меньше уделять внимание учебе. Появились также изменения в характере. У молодого Джугашвили начали проявляться скрытость, угрюмая отчужденность, характерные для него в более поздние годы. Приобрел он известность и тем, что легко обижался даже на шутки.

Хотя, вскоре после поступления в семинарию, когда-то образцовый ученик и перестал стремиться к успехам в учебе, он тем не менее продолжал ощущать потребность отличиться. Свою жажду подвига он лишь перенес на другие сферы: на социалистическое самообразование и (со временем) революционную деятельность. Недавно обретенная самоуглубленность и сдержанность не помешали Сосо утвердиться в качестве вожака группы. Самонадеянное «чувство победителя» не покинуло его. Начав вместе с Иремашвили карьеру бунтовщика в кружке молодых социалистов, он нисколько не сомневался в своем праве принадлежать к руководству движением. Члены кружка самообразования избрали лидером семинариста-старшеклассника Девдариани, который составил для новичков шестилетнюю программу чтения, имевшую цель к моменту окончания семинарии сделать из них образованных социал-демократов. Но прошло совсем немного времени, как Джугашвили организовал несколько кружков и сам стал вести в них занятия. И вновь, теперь уже в семинаристский период, проявилось стремление в личной власти, то есть то самое качество, которое отличало Джугашвили в более поздние годы. То же самое можно было сказать о нетерпимом отношении к иным мнениям. По словам Иремашвили, во время дискуссий среди молодых социалистов в семинарии Сосо имел привычку упорно настаивать на собственной правоте и безжалостно критиковать другие взгляды. В результате группа раскололась на тех, кто уступая давлению, согласился стать послушным последователем Джугашвили, и тех, кто мыслил более независимо и не желал уступать деспотичным методам Сосо.

Решение оставить семинарию до ее окончания, по-видимому, явилось просто логическим следствием развития событий. Иремашвили убеждал Сосо не делать этого, напоминая, что завершение шестого (последнего) курса (1899-1890) позволит ему поступить в русский университет. Однако Джугашвили уже полностью овладела идея революционной карьеры. Кроме того, он опасался, что администрация семинарии не даст ему закончить последний учебный год. Такая мысль, возможно, не была лишена оснований. К пятому курсу Сосо уже имел прочную репутацию смутьяна и больше не старался скрывать своих мятежных взглядов.

в) Профессиональный революционер

Оставив семинарию, Джугашвили продолжил работать пропагандистом кружка самообразования рабочих железнодорожных мастерских Тифлиса, в котором его знали как Сосо. В этот же период он познакомился с прибывшим в Тифлис другом Ленина, эмиссаром «Искры» Виктором Курнатовским и нашел в этом русском революционере-марксисте одного из первых в своих наставников. Постепенно он приобрел достаточное влияние в местных марксистких кругах, чтобы на партийной конференции, проходившей в Тифлисе в помещении подпольной Авлабарской типографии в ноябре 1901г., быть избранным в состав Тифлисского Комитета, который действовал с 1898г. В декабре 1901 г. Джугашвили прибыл в Батуми. Ночью 5 апреля 1902 г. во время заседания батумского социал-демократического комитета были арестованы Джугашвили и другие его члены. После годичного пребывания в батумской и шестимесячного в нутансской тюрьмах его отправляют на три года в ссылку в село Новая Уда Иркутской губернии (Восточная Сибирь). На место он прибыл в конце ноября 1903 г., а уже в начале следующего года совершает побег и добирается до Тифлиса. Впоследствии, такое происходило неоднократно. По сведениям, приведенным в официальной биографии, между 1902 и 1913 гг. Джугашвили арестовывался восемь, отправлялся в ссылку семь и бежал с места ссылки шесть раз. Не удалось ему бежать только из ссылки, к которой он был приговорен в 1913 г. и из которой его освободила февральская революция. Ибо в последний раз его заслали в такое отдаленное место на севере Сибири, что сбежать оттуда было трудно.

Вернувшись в феврале 1904 г. в Тифлис, Джугашвили снова с головой ушел в подпольную работу. В это время был создан «Кавказский союзный комитет» из девяти членов, как постоянно действующая руководящая группа, и Джугашвили в какой-то момент после возвращения стал ее членом. В последующие месяцы он ездил по Закавказью в связи с партийными делами. В этих поездках Джугашвили отстаивал ленинскую позицию.

Русская революция 1905 г., которую Ленин впоследствии назвал «генеральной репетицией», была массовым, стихийным общенациональным бунтом. В Закавказье, где глубокое социальное недовольство усугублялось национальными притеснениями, волнения 1905 г. были особенно бурными. К концу года Грузия оказалась в состоянии почти полной анархии. Социал-демократы всецело использовали благоприятную ситуацию для достижения собственных целей. Вместе с тем здесь, как и во всей стране, раскол в их рядах увеличился, ибо к первоначальным причинам, породившим внутрипартийные разногласия, прибавились споры относительно революционной тактики.

Таким образом, революция 1905 г. ускорила превращение двух противоборствующих фракций в две воюющие между собой партии. Джугашвили активно участвовал в грузинских событиях 1905 г., но его революционная роль не была особенно заметной. Он выступил на некоторых массовых митингах, выпустил несколько агитационных прокламаций и написал ряд статей, касавшихся революционной ситуации и внутрипартийных разногласий. Ездил по Грузии как организатор и пропагандист большевизма.

Однако Джугашвили участвовал в событиях того времени и в иной роли. В различных регионах страны, в том числе и в Закавказье, боевые группы партии осуществили целую серию «экспроприаций», то есть вооруженных ограблений банков, почтовых вагонов и тому прочее. Хотя эти операции (известные в революционных кругах как «эксы») вызвали протесты в партии, особенно со стороны меньшевиков, Ленин одобрял и рассчитывал на них как на источник денежных средств, нужных для финансирования политической деятельности. Вполне достоверно засвидетельствовано, что, хотя Джугашвили лично никогда не участвовал в «экспроприациях», он, оставаясь в тени, планировал и организовывал их.

Завершая хронику жизни нужно сказать несколько слово о его первом браке. С невестой Екатериной Сванидзе Джугашвили мог познакомиться через ее брата Александра, который учился вместе с ним в Тифлисской семинарии. Хотя Иремашвили утверждает, что бракосочетание состоялось в 1903 г., оно, по-видимому, произошло или в 1902 г., до первого ареста и высылки Джугашвили, или же в 1904 г., то есть после этих событий. Вероятно, на характерную для него привязанность к матери (о чем шла речь выше) указывает и тот факт, что невеста имела такое же имя, но во многом походила на его мать.

В 1908 г. Екатерина родила сына Якова, а через год заболела и умерла. Любивший ее Джугашвили был глубоко опечален. На похоронах он сказал своему другу Иремашвили «Это существо смягчило мое сердце; она умерла и вместе с ней – последние теплые чувства к людям». Их сына вырастила в Грузии сестра матери.

II. Основная часть

1. От Джугашвили к Сталину.

а) Марксизм Кобы.

Поставленный выше вопрос о том, почему Джугашвили стал революционером, пока еще не получил исчерпывающего ответа. Вместе с тем, ранее уже было отмечено, что, во-первых, позднее он сам объяснил это протестом против иезуитского режима в семинарии; и во-вторых, в то время, когда он поступил в семинарию, бунтарство в данном учебном заведении уже было установившейся традицией. Способствовало этому и особенности характера Джугашвили. Конфликты с отцом в детстве выработали у него общее предрасположение к сопротивлению отцовской власти. Бунтарский дух появился у Сосо еще в училище, обрел силу в семинарии и затем получил дальнейшее развитие. Нет ничего удивительного в том, что бунтарь стал марксистом: в те годы сам воздух Тифлиса был буквально пропитан марксизмом.

Заниматься марксистским самообразованием Джугашвили начал еще в семинарии. Покинув семинарию, он продолжал начатое и, уже через несколько лет стал весьма сведущим марксистом. Понимание основных принципов марксизма и умение разъяснить их простым рабочим были главными достоинствами профессионального революционера Джугашвили. Обладая цепким умом и привычкой к постоянному чтению, он вскоре быстро усвоил марксистские тексты, а годы, проведенные в семинарии, выработали в нем катехистический подход к преподаванию, умение подобрать наглядные примеры из обыденной жизни, которые должны были производить впечатление на посещавших кружки рабочих.

Марксизм был его стихией, в нем он был непобедим. Не было такой силы, которая бы выбила его из раз занятого положения. Под всякое заявление он умел подвести соответствующую формулу по Марксу. На непросвещенных в политике молодых партийцев такой человек производил сильное впечатление. Вообще же в Закавказье Коба слыл как второй Ленин. Он считался «лучшим знатоком марксизма».

Прежде чем русские марксисты раскололись на противоположные фракции «большевиков» и «меньшевиков», они осознали наличие в их среде разъедающих тенденций, связанных с большей или меньшей воинственностью, с «твердой» или «легкой» линией. Еще до того, как Джугашвили взял псевдоним «Сталин», символизирующую стальную твердость, он уже принадлежал к «твердым». В дискуссиях с Девдариани и другими молодыми марксистами семинарии он, в противовес более умеренным левым взглядам проповедовал революционный экстремизм. А как только Джугашвили узнал о фракционном расколе в русской социал-демократии и понял его политическое значение, он сразу же поддержал большевиков. Стать одним из сторонников большевизма в Грузии его побудил прежде всего тот факт, что в большевизме – этой доктрине «твердых» – он почувствовал себя в родной духовной стихии.

б) Как стать героем?

В Ленине Джугашвили нашел нового, достойного подражания героя, который определил всю его дальнейшую жизнь. Джугашвили видел в Ленине великого и бесстрашного борца, который зовет пролетарскую Россию на борьбу с Россией буржуазной и сам идет во главе первой. «Человек, стоящий на нашей позиции, – писал Джугашвили своему другу Давиташвили, – должен говорить голосом твердым и непреклонным. В этом отношении Ленин – настоящий горный орел».

Преклонение Джугашвили перед Лениным нисколько не шло вразрез с его честолюбием и самолюбованием. Напротив, Ленин был живым примером возможности достижения на поприще революционной политики высокого положения. Во-вторых, Ленин убедительно доказал, что в этой сфере было достаточно места не только для одного гиганта. Он ведь призывал других встать рядом с ним во главе движения и разделить славу. Так почему бы не завоевать себе видное место рядом с горным орлом? Почему бы не стать товарищем Ленину, его правой рукой, вторым «Я», «Лениным II»?

В лице Ленина Джугашвили получил высокочтимого вождя, живой пример вершины той славы, на которую он сам мог бы подняться как товарищ по оружию этого вождя. Не удивительно, что Джугашвили стал самым ревностным сторонником Ленина на Кавказе и старался, где только возможно, во всем подражать своему герою. Теперь у него был внутренний компас, которым он будет стараться руководствоваться до конца своих дней.

в) Смена национальности

Все это самым решающим образом повлияло на национальные чувства Джугашвили, серьезно ослабив связь с грузинским народом. И вовсе не потому, что партия, в которую он вступил, называлась Российской социал-демократической рабочей партией. В конце концов, в ней было много других грузин, которые тем не менее не перестали чувствовать себя грузинами. В случае Джугашвили столь разительные последствия партийного членства объясняются прежде всего его отождествлением со своим героем – Лениным. Горный орел был не только великороссом, но и ярчайшим примером истинно русского революционера-интеллигента. Походить на него значило, помимо всего прочего, сделаться русским. Для этого Джугашвили располагал нужными языковыми предпосылками. Хотя по-русски он говорил с грузинским акцентом, сам язык, однако, уже не был для него чужим. Ко времени переезда в 1907 г. в Баку он владел русским настолько, что свободно писал на нем статьи и использовал в качестве разговорного языка. Таким образом, чтобы стать русским, требовалось, в сущности, только начать рассматривать себя таковым и духовно порвать с собственной грузинской натурой.

Вернувшись в 1907 г. с Лондонского партийного съезда, он сообщил в русской газете «Бакинский пролетариат», что среди большевистских делегатов было больше фабрично-заводских рабочих, чем среди меньшевистских. Затем он писал: «… Большевизм – это тактика настоящих пролетариев… Меньшевизм – это тактика полубуржуазных элементов пролетариата».

Арсенидзе вспоминал следующие слова Джугашвили, обращенные к грузинским рабочим Батума в 1905г. «Ленин, – говорил Коба, – возмущен, что бог послал ему таких товарищей как меньшевики! В самом деле, что за народ! Мартов, Дан, Аксельрод – жиды обрезанные. Да старая баба Засулич. Поди и работай с ними. Ни на борьбу с ними не пойдешь, ни на пиру не повеселишься. Трусы и торгаши!»

Так через большевизм Джугашвили влился в русскую нацию. Вслед за осознанием самого себя как революционера, сторонника Ленина и члена «истинно русской» фракции, пришло ощущение принадлежности к русской нации. Возможно, поэтому он избрал партийной кличкой фамилию Иванович, под которой участвовал в партийных съездах в Стокгольме (1906) и Лондоне (1907). Выбирая в качестве псевдонима фамилию Сталин (под которой он приобрел широкую известность), Джугашвили, несомненно, понимал, что она не только ассоциировалась с представлением о человеке из стали и напоминала фамилию Ленин, но и звучала совсем по-русски. Следует добавить, что, избрав Ленина в качестве объекта преклонения и подражания, Джугашвили, однако, занял позицию, не лишенную двойственности. Ведь часто бывает, что мы бессознательно испытываем чувство соперничества или ревности по отношении к тому самому человеку, которым восхищаемся и с которого берем пример. Возникновение подобных чувств тем более вероятно, если, как в нашем случае, соответствующий персонаж отождествляет себя с более старшим по возрасту лидером движения, вождем и хотел бы подняться выше. Поэтому, как мы еще увидим, идентификация Джугашвили с Лениным вовсе не исключала трения и конфликты между ними в будущем.

2. На роль большевистского лидера.

а) В партийном подполье

Поскольку на первых порах революционная деятельность Сталина ничем особенным не блистала, встает законный вопрос: каким образом он смог подняться до поста члена Центрального Комитета большевиков? На заседании, на котором председательствовал Ленин, Сталин, выступая в прениях по аграрному вопросу, не поддержал ни ленинскую концепцию национализации земли, ни меньшевистский план ее муниципализации, а высказался за конфискацию помещичьих земель и распределение их среди крестьян. Такую позицию одобрило большинство делегатов-большевиков, но не съезд в целом. Весьма вероятно, что несмотря на разногласия по обсуждавшемуся вопросу (а возможно, именно благодаря им), Ленин в тот момент пришел к выводу, что в Ивановиче (псевдоним Сталина на съезде) он приобрел энергичного и острого на язык сторонника, которого не следовало упускать из виду.

Летом 1909 г. в России действовало не более 5-6 большевистских подпольных коллективов. Тем временем, часть партийцев, которых Ленин с презрением окрестил «ликвидаторами», высказалась против воссоздания нелегальной партии, считая, что в сложившихся условиях социал-демократам нужно сосредоточить внимание на использовании существующих ограниченных возможностей для легальной деятельности, например, в Думе. То было время, когда Ленин ощутил острую потребность в людях, абсолютно преданных революционному делу и идее нелегальной партии как организующего инструмента, – то есть в людях, подобных Сталину, которые в короткие промежутки между арестами и ссылками продолжали работать в сохранившихся подпольных организациях и готовиться к новому революционному подъему.

Закаленный профессиональный революционер, безусловно преданный большевик, кругозор которого ограничивался партийным делами, а подпольная деятельность представляла родную стихию, Сталин был слишком ценным работником, чтобы Ленин мог его игнорировать.

В 1912 г., когда фракция большевиков преобразовалась в самостоятельную партию, Центральный Комитет, состоявший теперь из одних большевиков, не только кооптировал Сталина, но и избрал его одним из четырех членов Русского бюро, созданного для руководства партийной работой в России.

В середине февраля 1913 г. Сталин был арестован полицией на благотворительном вечере, проходившем в Петербурге и организованном местными большевиками. Полагали, что о месте его нахождения информировал полицию провокатор Роман Малиновский. Последующие годы Сталин провел в сибирской ссылке. Его имя несколько раз появляется в письмах Ленина военного времени, однако свидетельств близких отношений между ними нет. Ленин знал Сталина как Кобу и Кобу Ивановича, потому что свои письма посланные из Сибири, тот подписывал псевдонимом Коба. В 1915 г. в письме Карпинскому Ленин писал: «Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи и.т.п.) фамилию «Кобы» (Иосиф Дж…?? Мы забыли). Очень важно!!».

б) 1917 год

В конце февраля 1917 г. Россия уже была охвачена революцией. С увеличением трудностей, вызванных ужасной и, казалось, бесконечной войной, в значительной мере расстроившей работу важных отраслей хозяйства, росло беспокойство и городского населения. Волнения начались в Петрограде 23 февраля среди жителей, стоявших в очередях у продовольственных лавок. Затем, по городу и пригороду прокатилась волна забастовок и уличных демонстраций, а когда солдаты гарнизона отказались выполнять приказ подавить беспорядки силой, ситуация стала неуправляемой. В этих условиях высшие сановники уговорили царя отречься от престола. Попытки сохранить династию путем учреждения регентства с младшим сыном царя в качестве будущего императора успеха не имели. 2 марта власть официально перешла к сформированному Думой Временному правительству, которое возглавил князь Львов.

Самодержавное, авторитарное, полицейское государство Российское превратилось, как вскоре писал Ленин в Апрельских тезисах, в «самую свободную из всех воюющих стран». Политические ссыльные в отдаленных уголках России первыми ощутили приход свободы. Группа ссыльных, включавшая Сталина, 8 марта села в Красноярске в курьерский поезд и четыре дня спустя прибыла в Петроград.

В партийной штаб-квартире (расположившейся в особняке бывшей балерины Кшесинской) его ожидал неприятный сюрприз. В то время большевистская партия выходила из подполья, и ее руководящий орган, Русское бюро ЦК, определяло функции различных вернувшихся из ссылки или тюрьмы руководящих партийных деятелей. Протоколы заседаний, впервые опубликованные в 1962 г., показывают, что вопрос о включении Сталина в состав Бюро рассматривался на заседании 12 марта, то есть в день его появления в Петрограде.

Присутствовавшие выслушали сообщение о том, что Сталин ранее был уполномоченным ЦК и что поэтому являлся бы желательным в составе Бюро ЦК. Однако «ввиду некоторых личных черт, присущих ему, Бюро ЦК высказалось в том смысле, чтобы пригласить его совещательным голосом». Протоколы не раскрыли характер «некоторых личных черт». Однако нет сомнений в том, что имелись в виду высокомерие, отчужденность и нетоварищеское поведение в Туруханской (последней) ссылке.

Сталин недолго мирился с правом иметь лишь совещательный голос в воссозданном Центральным Комитетом Русского бюро. После первоначального холодного приема, он с успехом утвердил свои позиции. Вместе с Каменевым и Мурановым Сталин вошел в редакционную коллегию газеты «Правда», печатного органа Бюро, 5 марта возобновившего деятельность под руководством Вячеслава Молотова, с которым Сталин познакомился еще до войны. В отсутствие Ленина и других руководителей партии, находившихся в пути или собиравшихся вернуться в Россию, на партийные решения в Петрограде в марте и начале апреля в основном влияли Каменев и Сталин. По отношению к Временному правительству они отстаивали умеренную политику, исходя из того, что демократическая революция еще не завершена и что, следовательно, свержение нового режима не является непосредственной практической задачей.

С приездом 3 апреля Ленина курс партии круто изменился. Еще не вступив на перрон Финляндского вокзала в Петрограде, Ленин совершенно ясно выразил свое отрицательное отношение к занятой Сталиным и Каменевым позиции.

В результате политику ограниченной поддержки Временного правительства Каменева Сталин заменил революционной бескомпромиссностью, провозглашенной в Апрельских тезисах. Кроме того, разъясняя 4 апреля собранию большевиков свои тезисы, Ленин в резкой форме отверг идею объединения с меньшевиками. В конце выступления Ленин заявил: «Я слышу, что в России идет объединительная тенденция. Это предательство социализма. Я думаю, что лучше остаться одному, как Либкнехту: один против 110». Этим была подведена черта под первыми неделями не совсем удачного участия Сталина в большевистской революции.

К началу работы Всероссийской конференции большевистской партии, проходившей с 24 по 29 апреля, Сталин взял курс на поддержку Ленина во всех вопросах. Переизбранный на конференции в Центральный комитет партии, он наконец, становится не кооптированным, а выбранным членом. Более того, по числу полученных голосов Сталин оказался на третьем (после Ленина и Зиновьева) месте.

На четвертом съезде партии, проходившем в начале августа 1917 г., Сталин уже нисколько не походил на того умеренного партийца, который в марте считал социалистическую революцию в России преждевременной. Теперь Сталин полностью стоял на ленинских позициях; для него проблема отношений между Временным правительством и революцией сводилась к формуле «Кто кого?». Сталин, в частности, сказал: «Что такое Временное правительство? Это – кукла, это жалкая ширма, за которой стоят кадеты, военная клика и союзный капитал – три опоры контрреволюции. Если бы «социалистические» министры не были в правительстве, быть может, контрреволюционеры были бы уже свергнуты(…)».

Бурная политическая деятельность в массах в 1917 г. не отвечала натуре Сталине, поэтому он ничем особенным не проявил себя как политический руководитель, как яркая личность.

И все же если на этом поставить точку, то может сложиться неверное представление о роли Сталина в революции. Год 1917-й явился важной вехой на пути Сталина к вершине. Именно тогда, как заметил позднее Троцкий, Сталин получил статус признанного члена большевистского генерального штаба и наконец «Стал окончательно Сталиным». Он зарекомендовал себя главным специалистом партии по проблемам национальных меньшинств. И хотя Сталин и не покрыл себя славой в год революционного переворота, он приобрел достаточное влияние на дела партии.

3. Революционер у власти

а) Народный комиссар

На другой день после взятия большевиками власти, Ленин, формируя правительство, должно быть уже имел в виду включить Сталина в состав Совета Народных комиссаров в качестве ответственного за дела национальных меньшинств. В списке примерно из дюжины имен значился «председатель по делам национальностей – И.В.Джугашвили (Сталин)».

Новое необычное учреждение, которым Сталину предстояло руководить, поначалу было задумано как специальная комиссия, а не комиссариат. Однако, в конце концов сформировали Народный комиссариат по делам национальностей (Наркомнац), и Сталин получил куда более громкий титул «народного комиссара», которым пришедшие к власти большевики стремились подчеркнуть собственное отличие от министров буржуазных правительств. Но на первых порах никакого учреждения как такового не существовало, был лишь мандат на его образование. В этом деле Сталину помогал некий С.С.Пестковский, большевик польского происхождения, который обратился к нему с просьбой определить на работу в революционном правительстве и получил должность заместителя комиссара. Сначала они обосновались в одной из комнат Смольного, где Пестковский нашел свободный стол, придвинул его к стенке и прикрепил над ним записку «Национальный Комиссариат по делам национальностей».

В марте 1918 г. оказавшееся в трудном положении правительство Ленина перенесло столицу из Петрограда в расположенную в центре России и менее уязвимую Москву. Как и другим деятелям, занимавшим высокие посты, Сталину предоставили рабочий кабинет и квартиру для проживания в Кремле. Перво-наперво он решил найти подходящее помещение для комиссариата. Вначале Московский Совет выделил два бывших особняка, расположенных на разных улицах. Желая, чтобы все учреждение находилось под одной крышей, Сталин попытался получить здание Большой сибирской гостиницы в Златоустинском переулке, но здание было отдано Высшему Совету Народного Хозяйства. «Это один из тех немногих случаев, – заметил позднее Пестковский, – когда Сталин потерпел поражение».

На заседании 29 ноября 1917 года Центральный Комитет предоставил четверке (Ленину, Сталину, Троцкому и Свердлову) право решать все «экстренные дела» с условием, что в этом будут непременно участвовать другие члены ЦК, в тот момент находящееся в Смольном.

Поскольку львиную долю сил Свердлова забирала работа в Секретариате ЦК и другие, самые разнообразные обязанности, которые все время удерживали его вдали от Смольного, четверка, как вспоминал позднее Троцкий, фактически превратилась в тройку. В этот период Сталин активнее, чем обычно, действовал в теперь уже привычной роли верного помощника Ленина.

Одной из первых миссий Сталина в должности народного комиссара была поездка в Хельсинки в качестве эмиссара новой России и адвоката ленинской политики признания права Финляндии на национальное самоопределение. Обращаясь 14 ноября 1917 г. к съезду Финляндской социал-демократической партии, он во всеуслышание заверил, что советское правительство намерено проводить именно такую политику. В следующем месяце Сталин представил ВЦИК для ратификации декрет, которым Совет Народных Комиссаров признавал независимость Финляндии.

б) Участие в войне

Начиная с июня 1918 г., повседневная деятельность Сталина в правительственном аппарате отошла примерно на два года на задний план и уступила место борьбе по преодолению кризиса, в котором оказалась новая власть. Как и многие другие партийные руководители, он отдавал все силы решению первостепенной задачи спасения революции в условиях военной конфронтации с белыми. Короче говоря, Сталин отправился на войну.

Белые армии выступили под командованием бывших генералов царской армии. У красных тем временем появился талантливый военачальник Троцкий, который оставил Наркоминдел, чтобы стать народным комиссаром по военным и морским делам и стать председателем Реввоенсовета республики.

2 сентября 1918 года Советская республика была объявлена «военным лагерем». «Военный коммунизм» представлял собой соединение чрезвычайных военных мер с социалистическими догмами. «Военный коммунизм» сохранялся до 1921 г., когда правительство провозгласило новую экономическую политику, чтобы таким путем возродить разрушенную экономику.

29 мая 1918 года, в самый тяжелый период для Советской власти, Сталина поставили во главе продовольственного дела на юге России. Через несколько дней он, в сопровождении отряда красноармейцев, специальным поездом выехал из Москвы в Царицын. Царицын являлся воротами и хлебной житницей Северного Кавказа. На место Сталин прибыл 6 июня. На следующий день он телеграфировал Ленину о принятых чрезвычайных мерах по наведению порядка в хозяйственной жизни города и об отправке железнодорожным транспортом большого количества хлеба.

Распоряжался Сталин со свойственной ему беспечностью и быстротой. Расстреливал по одному лишь подозрению в заговоре против большевиков.

Летом 1918г. под Царицыным красные оказались в тяжелом положении. Белоказачьи отряды захватили окрестные населенные пункты, чем не только затруднили выполнение возложенной на Сталина миссии, но и создали угрозу для самого города. В этих условиях Сталин принял непосредственное участие в боевых действиях. 7 июля Сталин писал Ленину: «Спешу на фронт. Пишу только по делу. …Линия южнее Царицына еще не восстановлена. Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им…

Ввиду плохих связей с центром необходимо иметь человека с большими полномочиями на месте для своевременного принятия срочных мер».

Через три дня в следующем послании Сталин сообщил: «Для пользы мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я сам буду, без формальностей, свергать тех командиров и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит». Такое дерзкое домогательство Сталина увенчалось успехом. 19 июля Реввоенсовет Республики создал Военный Совет Северо-Западного военного округа во главе со Сталиным. На телеграмме о назначении имелась пометка: «Настоящая телеграмма отправлена по согласованию с Лениным». Очевидно, Троцкий не пожелал подписать ее. Таким образом, в Царицыне стал участником операций, направленных не только против белых, но и против Троцкого. Троцкий создавал Красную Армию как профессиональную военную организацию и из-за нехватки командного состава привлекал офицеров бывшей царской армии. В Царицыне Сталин действовал в русле «военной оппозиции» по данному вопросу. Несомненно, это явилось причиной нежелания Троцкого предоставлять ему неограниченные полномочия, которых Сталин так настойчиво добивался у Ленина.

Утверждая вновь приобретенные права, Сталин побуждал местных красных командиров не выполнять распоряжения главного командования. После восстановления железнодорожной линии к югу от Царицына, он приказал арестовать старшего военного специалиста А.Е.Снесарева и большое число штабных работников. Последних заключил под стражу на барже, стоявшей на море посреди Волги. На протестующей телеграмме Троцкого, который требовал, чтобы военному штабу и комиссариату в Царицыне дали спокойно работать, Сталин начертал: «Не принимать во внимание». С прибытием специальной комиссии, расследовавшей обстоятельства дела, Снесарева освободили и перевели командиром на другой участок фронта. Штабным работникам, однако, повезло значительно меньше. Баржа по неизвестным причинам внезапно затонула вместе со всеми находившимися на борту.

В нарушение распоряжений Москвы, запретившей вмешиваться в решения военных командиров по оперативным вопросам, Сталин сначала отменил приказы вновь назначенного командующего Южным Фронтом Н.И.Сытина, а затем отстранил его от командования. В ответ Троцкий 4 октября телеграфировал Ленину: «Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте не благополучно, несмотря на избыток сил (…). У нас колоссальное превосходство сил, но в верхах полная анархия. Я могу покончить с этим в 24 часа, если буду иметь твердую и ясную поддержку. Во всяком случае это единственный путь, который я себе представляю».

Хотя Сталин сделал все, что в его силах, чтобы доставить хлеб с юга, его первые шаги на военном поприще с военной точки зрения были неудачными. Изучив после смерти Сталина архивные материалы, советские военные историки пришли к выводу, что Сталин не в состоянии понять значение военных специалистов, придерживался партизанских методов борьбы и не проявлял должной инициативы в деле оказания помощи Северо-Кавказской армии и войскам, сражавшимся в Баку. И он, и Ворошилов проявили недисциплинированность в отношении командования Южным фронтом. Его вмешательство в дела этого фронта «осложнило» организацию и обеспечение воинских частей, их действия на поле боя. При решении задач снабжения войск, защищавших Царицынский сектор, Сталин обнаружил «местничество и сепаратизм». Переоценивая значение своего участка фронта, он все время стягивал туда лучшие силы и боевые средства, ослабляя при этом другие, не менее важные, участки.

Бесславный конец военной миссии Сталина в Царицыне не имел серьезных последствий для его политической карьеры. 8 октября, перед самым отъездом в Москву, Сталина назначают членом Реввоенсовета Республики, вероятно, чтобы успокоить его самолюбие. Не предавались гласности и весьма нелестные обстоятельства отзыва.

Как видно, после пережитого в Царицыне, у Сталина проснулось желание сыграть совершенно определенную роль в войне; возможностей для этого было предостаточно. Во время своей дальнейшей деятельности в Красной Армии в период Гражданской войны у Сталина были как удачи, так и неудачи. Он успешно расследовал причины сдачи уральского города Перми 3-й армией. Под его командованием был взят форт Красная Горка, гарнизон которого взбунтовался. В это же время Сталин незаслуженно был награжден Орденом Красной Звезды. Его неподчинение командованию сыграло свою роль в провале плана по захвату Варшавы. Были и другие дела.

Хотя в гражданскую войну Сталин и приобрел ценный опыт в военной области, тем не менее он не пользовался в партии репутацией первоклассного военного специалиста. Не принадлежал он и к главным организаторам Красной Армии и не обнаружил способностей выдающегося военного руководителя. Более того, Сталин представил достаточно доказательств наличия у него нежелательных личных качеств. Поведение Сталина в период Польской компании показало, что ради удовлетворения своей потребности сыграть роль героя он был в состоянии пренебречь самыми насущными интересами партии. Порой он грешил приступами крайнего раздражения. Все это усиливало в руководящих партийных кругах впечатление о Сталине как о человеке с тяжелым характером.

С другой стороны, не было никаких сомнений относительно его приверженности делу партии, наличия у него природного таланта руководителя, сочетавшегося с проницательным умом и огромной работоспособностью. Несмотря на военные неудачи, он зарекомендовал себя на фронте сильным лидером, умеющим оценить сложную ситуацию и предпринять решительные шаги.

В марте 1919 г. Сталин был назначен о народным комиссаром государственного контроля. Одним из первых официальных актов Сталина в новой должности явилась публикация в газете «Известия», извещавшая о создании при комиссариате Центрального бюро жалоб и заявлений. Переименованное в 1920 г. процессе дальнейшей реорганизации в Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции, это учреждение приобрело известность под названием Рабкрин. Назначение Сталина на пост его руководителя свидетельствовало о значении, которое придавал Ленин данному органу и о признании им Сталинских способностей.

Для правильного понимания причин восхождения звезды Сталина в Гражданскую войну следует иметь в виду еще одно обстоятельство. В годы «военного коммунизма» грубая и властная манера Сталина вызывала в партийных кругах меньше возражений, чем в любое время.

И наконец тот факт, что Сталину не удалось увенчать себя воинской славой на полях гражданской войны, вполне уравновешивался его успехами в деле усиления собственного политического влияния в Советском правительстве. Эти годы явились периодом формирования Сталинской фракции в партии. И если после войны слава Троцкого была большой, а власть маленькой, то у Сталина, наоборот, слава оказалась маленькой, но зато власть большой.

Между тем Сталин по-прежнему стремился к славе.

в) Генеральный секретарь

Если иметь в виду, с каким трудом коллеги ладили со Сталиным, то можно лишь удивляться, что его отношения с Лениным так долго оставались хорошими. Время от времени между ними возникали трения, но они никогда не достигали такого уровня, чтобы повредить взаимоотношениям. Ленин, должно быть чувствовал, что в обращении со Сталиным нужен особый такт и, как видно, полагал, что овчинка стоит выделки. Он ценил в Сталине его сильные стороны политического лидера, считался с его мнением по определенным вопросам и никогда не сомневался в его величайшем преданности делу.

Но примерно в 1921 г. в их отношениях начали появляться первые признаки разлада. Наряду с другими факторами здесь сыграло свою роль сближение, произошедшее после Х съезда, Ленина с Троцким, с которым у Сталина были очень натянутые отношения. Оно пробудило в Сталине (иначе и быть не могло) злобные чувства. Наряду с этим, различные эпизоды периода гражданской войны, в которых обнаружились отрицательные качества сталинского характера и которые показали, к каким последствиям все это может привести (например, к интригам и склокам), породили у Ленина недобрые предчувствия относительно Сталина как личности. Вместе с тем, в согласии на выдвижение Сталина на пост Генерального секретаря, вероятно, нашла отражение другая сторона двойственного отношения Ленина: признание ценных качеств Сталина как лидера.

Состоявшийся 3 апреля 1922г. Пленум ЦК, сформированный на XI съезде партии, избрал, в соответствии с пожеланиями делегатов Политбюро, Оргбюро и Секретариат. На пленуме было принято решение ввести должность Генерального секретаря ЦК РКП(б). В тот же день первым генсеком был избран И.В.Сталин. Таким образом, он стал занимать сразу три высоких поста: члена Политбюро, члена Оргбюро и Генерального секретаря.

III. Заключительная часть

1. Возвышение Сталина

Смерть Ленина, произошедшая 21 января 1924 г., впрямую поставила вопрос, который уже давно занимал партийных руководителей. Зиновьев уже без всяких колебаний облачился в мантию наследника. Сталин тщательно прятал свои амбиции. На траурном заседании II Всесоюзного съезда Советов, состоявшемся 26 января 1924г., накануне похорон, речь Сталина отличалась от речей его коллег пылкой страстностью боготворящей преданности, в то время еще отсутствовавшей у марксистов и большевиков; настоящие коммунисты представали скромными и верными учениками, которые поклялись быть верному каждому указанию ушедшего вождя. Были приняты два важных решения. Одно из них – переименовать Петроград в Ленинград; по своему влиянию на будущее Отчизны Ленин превзошел и затмил Петра Великого. Второе решение – укрепить ряды партии массовым приемом «рабочих от станка». Этот массовый прием получил название «ленинского призыва».

В 1917г. в партии насчитывалось не более 25 тысяч человек. За время революции и гражданской войны благодаря массовому вступлению в партию численность ее неуклонно возрастала.

Ленин до революции рассматривал партию как однородную группу преданных революционеров, которые поставили своей задачей уничтожить самодержавную власть, неравенство и угнетение. К 19-20 годам представление об элитарном характере партии стало анахронизмом. В 1920 г. сообщалось, что среди сотрудников в различных советских учреждениях насчитывалось 53% членов партии, а в рядах Красной Армии – 27%. Постепенно и незаметно партия превращалась в машину, предназначенную для того, чтобы направлять жизнь большого государства.

Замена элитарной партии Ленина массовой партией Сталина сопровождалась еще одним довольно тонким изменением. По уставу партии, ее члены были обязаны после принятия определенного политического решения единодушно поддерживать это решение.

В последний мучительный период своей активной жизни, длившийся несколько месяцев, мысли Ленина были полностью заняты недоверием, которое он испытывал к Сталину, и необходимостью бороться с «бюрократией» в партии и в государстве. Вера в непогрешимость партии, в непогрешимость Ленина, а в дальнейшем и в непогрешимость Сталина появились позднее; ростки этой веры проклюнулись в первые несколько недель после смерти Ленина.

Однако еще следовало преодолеть растерянность, вызванную «завещанием», в добавлении ко второй части которого Ленин дает характеристику Сталина и рекомендует обдумать способ перемещения его с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б). К счастью для Сталина, его замешательство разделяли и другие партийные руководители, поскольку в «завещании» досталось всем. Неизвестно, когда именно они впервые ознакомились с его содержанием. Но 22 мая 1924г., накануне XIII съезда партии, на специальном совещании руководителей партии оно было зачитано председательствующим Каменевым. Затем слово взял Зиновьев, который выступал в духе полной преданности ушедшему вождю и в заключении заявил, что «по одному пункту» опасения Ленина необоснованны, и что нет никакой необходимости смещать Сталина с занимаемого им поста. Каменев поддержал Зиновьева. Другие точки зрения не высказывались. Единственную стычку вызвало настойчивое требование Крупской, чтобы «завещание» было оглашено на съезде. Члены этого совещания большинством голосов (30 против 10) решили, что будет достаточно ознакомить с ним конфиденциально ведущих делегатов съезда.

На съезде угрожающие размеры приняла проблема оппозиции. Крупская выступила по этому поводу, призывая к миру между фракциями и «прекращению дальнейших дискуссий». На это не обратили внимание. Сталин и Зиновьев завершили совещание речами, полными брани в адрес Троцкого. Однако его все же вновь избрали в Центральный Комитет партии с явно незначительным перевесом голосов.

До конца жизни Троцкий подливал масла в огонь. В книге «О Ленине», вышедшей из-под его пера и посвященной памяти вождя, его собственная роль участия в революции возвышалась, а других участников событий – отодвигалась на второй план. В октябре 1924г. он опубликовал большую статью «Уроки Октября», в которой пригвоздил к позорному к столбу Каменева и других «старых большевиков» за то, что они не хотели принимать «Апрельские тезисы» Ленина, написанные им в апреле 1917г. по возвращению в Петроград; Зиновьева и Каменева за то, что они были против захвата власти в Октябре, о чем упоминалось в «Письме к съезду» Ленина.

Эта яростная атака Троцкого вызвала ожесточенные ответные действия и побудила триумвират глубоко и со злобным пристрастием копаться в прошлом Троцкого. Каменев произнес длинную речь, которая затем была опубликована под названием «Ленинизм или троцкизм?»; в этой статье он обвинил Троцкого в меньшевизме и добавил к этому превратившееся впоследствии в ярлык обвинение, что он «игнорирует крестьянство». За этим последовало выступление Сталина, более лаконичное и более язвительное, но в этом же духе. Обсуждение Троцкого стало обычным делом и на страницах прессы, и на партийных собраниях.

Ошеломленный потоком брани Троцкий хранил молчание. В связи осложнившимся здоровьем врачи посоветовали ему сменить климат на более мягкий. Он не присутствовал на пленуме ЦК партии в январе 1925г. Троцкий обратился к пленуму с письмом, в котором просил «в интересах дела» освободить его от обязанностей Реввоенсовета СССР. В центральном комитете были колебания, какие меры по отношению к нему принять. В результате Троцкого освободили от должности председателя Реввоенсовета и народного комиссара по военным и морским делам. Его преемником стал Фрунзе.

Постепенное возвышение Сталина после смерти Ленина, сосредоточение все большей власти в его руках совпало периодом экономического возрождения. В 1924г., несмотря на засуху в конце лета, был собран прекрасный урожай. Никто, по-видимому, не сомневался, что крестьяне сдадут государству по официально установленным ценам достаточное количество хлеба, чтобы накормить город.

Ничего подобного не произошло. Государству было сдано катастрофически мало зерна. Впервые на рынке появилось множество частных торговцев, и об официально установленных ценах пришлось забыть. Более того, механизм цен сработал так, что усугубилось имущественное неравенство в деревне.

С этих событий начались острые разногласия в партии. Руководители придерживались ведущего принципа НЭПа – уступок крестьянству.
Зиновьев в июле 1924г. выдвинул лозунг: «Лицом к деревне!». Несколько дней спустя Преображенский прочитал в коммунистической академии доклад «Основной закон социалистического накопления», который получил признание как глубоко обоснованный вызов официальной линии.

На протяжении 1925г., пока Сталин коварно маневрировал между другими партийными руководителями, открытого столкновения двух политических мнений удалось избежать. Были сильны настроения в пользу дальнейших уступок крестьянству, что на деле оказалось потворством зажиточным крестьянам или кулакам.

Однако параллельно с политическими мерами, направленными на то, чтобы стимулировать производство продукции крестьянства, все большего внимания требовали нужды тяжелой промышленности.

В 1925г. еще царил дух оптимизма, еще казалось возможным удовлетворить все требования растущей экономики. Не урожай сам по себе, а последствия хлебозаготовительной компании показали в последние месяцы года, как много проблем связано с взаимоотношениями промышленности и сельского хозяйства. После сбора урожая 1925 года у богатых крестьян были большие запасы хлеба. Но у них не было никакого стимула менять его на деньги. Снижение сельскохозяйственного налога дало послабление крестьянам; снабжение промышленными товарами было скудным, покупать было почти нечего; и хотя формально был установлен твердый валютный курс, куда более заманчиво было иметь запас зерна, чем пачку банкнотов. Кулаки могли себе позволить ждать. Урожай принес благо крестьянину. Но закупка зерна была катастрофой для правительства. Кризис расколол партию и столкнул несовместимые задачи индустриализации и планирования, с одной стороны, и рыночной экономики, ориентированной на крестьянство, за которую работал НЭП – с другой. Острая борьба двух направлений наложила серьезный отпечаток на весь последующий период.

На фоне этих событий началось возвышение Сталина и сосредоточение в его руках высшей власти в партии и в стране. 1925 год был решающим. Страх перед Троцким и соперничество с ним были тем цементом, который скреплял триумвират. После поражения Троцкого, смещения его с должности в январе 1925г., триумвират начал постепенно разваливаться.

Известный американский коммунист Истмен, сторонник Троцкого, провел в Москве зиму 1923-24 года. В начале 1925г. он опубликовал в Нью-Йорке небольшую книгу «После смерти Ленина», в которой точно и подробно описал с позиции Троцкого все интриги, которые плел триумвират до и после смерти Ленина, и процитировал ленинское «завещание» – это было первое упоминание об этом документе, появившееся в печати. Партийные лидеры в Москве потребовали от Троцкого опровержения публикаций Истмена. Троцкий все еще не освободился от глубокого внутреннего запрета, который помешал ему публично противостоять большинству коллег: «Никто не может быть правым против своей партии». 1 июля 1925 года он подписал длинное заявление, которое, как он признался три года спустя, его «заставили подписать большинством голосов Политбюро». Объяснение в том, что ЦК партии «скрыл от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни, Троцкий квалифицировал как «клевету» на ЦК нашей партии». Ленин не оставлял никакого завещания: все, что он написал, в том числе одно из писем, содержащее советы организационного характера, было зачитано делегатам на съезде партии. Разговоры о сокрытом «завещании» были «злостным вымыслом». Заявление Троцкого было опубликовано 19 июля в английской левой газете «Санди урнер», а 1 сентября 1925 г. – в русском партийном журнале «Большевик». Это было последней победой сплотившегося триумвирата.

По возвращению в Москву Троцкий был назначен, в основном чисто формально, на два или три невысоких поста в промышленности. До конца года он произнес несколько речей, написал статьи по индустриальному развитию и планированию, подчеркивая необходимость «догнать Запад», но не бросая прямого вызова политике партии. Благодаря его сдержанности, последние узы, скреплявшие триумвират, окончательно ослабли. В связи с хлебным кризисом началась легкая перебранка, перешедшая в открытые распри.

Борьба за руководящую роль между Зиновьевым и Сталиным была фактически борьбой между Ленинградской партийной организацией, контролируемой первым, и Московской организацией, которую подмял под себя второй.

Сражение разыгралось на XIY съезде партии, который проходил в последние две недели 1925г. Основными докладчиками были Сталин и Зиновьев. Съезд впоследствии получил название «съезда индустриализации».

Однако не экономические проблемы были главным предметом дебатов, которые начались на довольно спокойной ноте, но становились все более язвительными по мере того, как затрагивались острые политические вопросы и личные интересы. Каменев критиковал «теорию вождя» и обрушился лично на Сталина. Выступавшая от имени оппозиции Крупская произвела сенсацию тем, что высказалась против доктрины «большинство всегда право». Молотов и Микоян были среди тех, кто поддерживал официальную линию, Ворошилов пел дифирамбы Сталину. Сплоченная группа ленинградцев оказалась в молчаливой и враждебной изоляции. За революцию, одобрявшую официальную линию партии, проголосовали большинством в 559 человек, голосов против – 65. Газету «Ленинградская Правда», которая до этого была рупором оппозиции, передали в другие руки, новый редактор был назначен из Москвы. После съезда в Ленинград отправилась представительная делегация, в которую входили Молотов, Ворошилов, Рыков, Томский, Киров, Калинин, позднее к ним присоединился Бухарин.

Члены делегации побывали на множестве массовых митингов членов партии. Те же самые средства давления, которые были пущены в ход, чтобы запугать и заставить замолчать последователей Троцкого, сейчас были обращены против сторонников Зиновьева. На массовых митингах рабочих практически заставляли осуждать их бывших руководителей и одобрять решения съезда. Таким путем подготавливалась почва для проведения Ленинградской областной партийной конференции, на которой выступал Бухарин. Был вынесен тот же вердикт, и в партийные органы ленинградской организации были избраны верные сторонники ЦК. Секретарем областного Комитета стал Киров, молодой и популярный руководитель, недавно вошедший в ряды партийного руководства; фактически он возглавил Ленинградскую партийную организацию. Это была полная смена власти. Зиновьев продолжал оставаться членом Политбюро и председателем Коминтерна. Но, изгнанный из Ленинграда, он потерял всю свою власть. Сталин оказался победителем. Что предвещала эта победа, как в области экономики, так и в области политики, была пока еще не ясно.

Использованная литература

1. «Триумф и трагедия» книга 1 часть 1 Д.А.Волкогонов.

2. «Русская революция от Ленина до Сталина 1917-1929» Э.Х.Карр.

3. «Сталин. Путь к власти, 1879-1929; История и личность». Р. Такер.