Доклад: Римские юристы 2

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

СМОЛЕНСКИЙ ФИЛИАЛ

кафедра государственно-правовых дисциплин

РЕФЕРАТ

ПО ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И

ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ

Тема: «Римские юристы»

Выполнил: курсант 2 курса

очной формы обучения 251 уч.гр

рядовой милиции

А.В. Чертилин

Проверил:

Начальник кафедры государственно-правовых дисциплин

Подполковник милиции

И.А. Кипров

Смоленск 2011

План

Введение………………………………………………………………. 3-4 стр.

1. Политические и правовые учения в Древнем Риме………………... 5-6 стр.

2. Биография известных римских юристов……………………………. 7- 12 стр.

3. Учения юристов классического периода…………………………… 13-24 стр.

Заключение……………………………………………………………. 25 стр.

Список использованной литературы………………………………… 26 стр.

Введение

Всемирная история политических и правовых учений – одна из важных составных частей духовной культуры человечества. В ней сконцентрирован громадный политико-правовой опыт прошлых поколений, отражены основные направления, вехи и итоги предшествующих исследований проблем свободы, права, законодательства, политики, государства. Этот познавательный опыт, идеи и достижения прошлого оказывают заметное влияние на современные политические и правовые воззрения и ориентации, на теорию и практику наших дней.

В своих попытках понять настоящее и найти пути к лучшему будущему люди всегда обращались и будут обращаться к прошлому, к исторически апробированным положениям, принципам, ценностям. И это не дань прошлому, не слепая вера в традиции и авторитеты, а необходимый способ человеческой ориентации в историческом времени и пространстве, естественная потребность каждой современности найти себя, свое место и назначение между прошлым и будущим.

В этом отношении непреходящее значение имеет отраженный в учениях прошлого извилистый путь прогресса политической и правовой мысли и культуры человечества, процесс формирования и утверждения общечеловеческих политико-правовых ценностей.

История политической и правовой мысли позволяет понять, как в борьбе и столкновении различных воззрений и позиций одновременно шел процесс развития познания природы государства и права, углубления представлений о свободе, справедливости и праве, законе и законности, о надлежащем общественном и государственном устройстве, о правах и свободах человека, формах и принципах взаимоотношений личности и власти и т.д.

По мере того как остается позади все более значительный пласт культурного прошлого и увеличивается совокупный объем приобретенного человечеством опыта и знаний, возрастают также роль и значимость истории для современности. Это познавательное, просветительское, ценностное, воспитательное, духовно дисциплинирующее и общекультурное значение истории в полной мере относится и к истории политических и правовых учений, которая сегодня актуальна как никогда ранее.

За время многовековой истории государства и права возникло очень много политико-правовых доктрин, созданных различными мыслителями концепции и формы их изложения столь же разнообразны, сколь разнообразны вообще результаты индивидуального творчества. И основываясь на этом, хотелось рассмотреть учения римских юристов.

Политические и правовые учения в Древнем Риме

В Древнем Риме занятие правом первоначально было делом понтификов, одной из коллегий жрецов. Ежегодно один из понтификов сообщал частным лицам позицию коллегии по правовым вопросам. Около 300 г. до н.э. юриспруденция освобождается от понтификов. Начало светской юриспруденции, согласно преданию, связано с именем Гнея Флавия. Будучи вольноотпущенником и писцом видного государственного деятеля Аппия Клавдия Цека, он похитил и опубликовал составленный последним сборник юридических формул, употреблявшихся по закону в процессе (legis actiones). Эта публикация получила название jus civile Flavianum (цивильное право Флавия).

В 253 г. до н.э. первый верховный понтифик из плебеев Тиберий Корунканий начал в присутствии учеников разбирать юридические вопросы и открыто высказывать свое мнение, положив тем самым начало публичному обучению юриспруденции.[1]

В начале II в. до н.э. Секст Элий Пет, видный государственный деятель, дополнил сборник Флавия новыми исковыми формулами (jus Aelianum). Он опубликовал и другую книгу, в которой соединил Законы XII таблиц с комментариями юристов и исковыми формулами.

В середине II в. до н.э. значительный вклад в развитие юриспруденции, особенно гражданского права, внесли М. Манилий, П. Муций Сцевола и М. Юний Брут. Первый комментарий к преторскому эдикту написал Сервий Сульпиций Руф (консул 51 г. до н.э.). Его ученик А. Офилий был автором многих книг по гражданскому праву и впервые составил подробный комментарий к преторскому эдикту. О частном и публичном праве писал ученик Офилия Элий Туберон.

Деятельность юристов по разрешению правовых вопросов включала: 1) respondere – ответы на юридические вопросы частных лиц, 2) cavere – сообщение нужных формул и помощь при заключении сделок, 3) agere – сообщение формул для ведения дела в суде. Причем юристы оформляли свое мнение по делу в виде письменного обращения к судьям или в виде протокола, который содержал запись устной консультации и составлялся при свидетелях. Опираясь на источники действовавшего права (обычное право, Законы XII таблиц, законодательство народных собраний, эдикты магистратов, сенатусконсульты и конституции императоров), юристы при разборе тех или иных дел интерпретировали существовавшие правовые нормы в духе их соответствия требованиям справедливости (aequitas) и в случае коллизий зачастую изменяли старую норму с учетом новых представлений о справедливости и справедливом праве (aequum jus).

Подобная правопреобразующая (и нередко правообразующая) интерпретация юристов мотивировалась поисками такой формулировки предписания, которую дал бы в изменившихся условиях сам справедливый законодатель. Принятие правовой практикой новой интерпретации (прежде всего в силу ее аргументированности и авторитета ее автора) означало признание ее содержания в качестве новой нормы права, а именно нормы jus civile (цивильного права), которое охватывало, кроме того, также обычное право, законодательство народных собраний, преторское право. Правопреобразующая деятельность юристов обеспечивала взаимосвязь различных источников римского права и содействовала сочетанию стабильности и гибкости в дальнейшем его развитии и обновлении.

Биография известных римских юристов

Гай , римский юрист — римский юрист II в., известность и значение которого как для Рима, так и для современной юриспруденции обуславливается главным образом его учебником римского права. Для римских юридических школ "Институции" Гай служили образцовым пособием при изучении права: систематичность, краткость, ясность и точность изложения, сопровождаемого в трудных местах многочисленными пояснениям в виде примеров из судебной практики, чистота латинского языка и обилие исторических сведений — вот отличительные качества этого учебника. Он послужил образцом и главным источником для составленного, по приказанию Юстиниана, официального учебника того же имени. Для современных юристов Институции Гай являются единственным памятником полной древнеримской научной системы права и драгоценным источником сведений о состоянии римского права на ранних ступенях его развития. Система Гай, отличающаяся простотой и удобством в распределении материала, долго была господствующей в изложении права на Западе; во Франции она сохранила значение и до сих пор, французский гражданский кодекс в своей основе на ней построен. В научной обработке истории права исторические сведения, сообщаемые Гаем, произвели совершенный переворот. В средние века сочинение Гая было утрачено; сведения о нем до начала нынешнего столетия ограничивались лишь тем, что дошло до нас в сокращении, сделанном в так называемом "Lex Roman a Wisigothorum" или "Бревиарии" Алариха, в Институциях Юстиниана и у некоторых писателей (напр., у Боэция)[2] . В 1816 г. Нибур, просматривая рукописи Веронской библиотеки, вскрыл в одном палимпсесте, содержавшем письма св. Иеронима, полную рукопись древнего римского юриста, а Савиньи угадал в ней Институции Гай Рукопись была несколько раз пересмотрена; теперь текст ее совершенно испорчен различными химическими средствами, употреблявшимися для его вскрытия.

Кроме "Институций", Гай принадлежит целый ряд специальных юридических трактатов, сведения о которых сохранились в 535 отрывках из них, помещенных в Дигестах Юстиниана. В новейшее время эти отрывки изданы в "Palingenesia juris civilis" Ленеля (Лейпциг, 1889, т. I). У Гая не было ни глубины мысли Папиниана, ни силы и точности Ульпиана; он только учитель, искусный и опытный, но без силы творчества. Этим объясняется, быть может, неизвестность Гай среди классических юристов. О нем не упоминают ни они сами, ни их непосредственные преемники. Как юрист-мыслитель, Гай начинает пользоваться влиянием лишь во время "эпигонов". К этому же времени относится и официальное утверждение его авторитета сообщением его сочинениям значения наравне с сочинениями Папиниана, Павла, Ульпиана и Модестина (закон императора Валентиниана III, 426). Биографических сведений о Гай нет почти вовсе; с достоверностью можно сказать только, что он учил при императоре Адриане. По некоторым чертам его трудов догадываются, что он был провинциальный юрист, писал и преподавал вдали от Рима, именно в Малой Азии.

Эмилий Папиниан . В 426 г. н. э. императоры Феодосий II и Валентиниан III издали Закон «О Цитировании». По этому закону при разрешении споров судьям можно было в обоснование своего решения ссылаться не только на правовые нормы, изданные императорами, но и на мнения пяти величайших римских юристов — Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана и Модестина. Их трудам было придано значение источников права. На момент издания закона все эти корифеи давно были мертвы, а потому получили название «сенат мёртвых»[3] .

Но иногда бывало и так, что мнения этих уважаемых правоведов не согласовывались между собой, а, бывало, и напрямую противоречили друг другу. В этом случае судья обязан был считать наиболее авторитетным мнение Папиниана, из трудов которого в состав Дигестов Юстиниана вошли 595 фрагментов (для сравнения: от Ульпиана — 2462, Павла — 2083, Помпония — 585, Гая — 535, Юлиана — 457, Модестина — 345 фрагментов). А ещё раньше император Константин предписал: «Во избежание бесконечных споров юристов уничтожить замечания Ульпиана и Павла к тексту Папиниана, так как они не столько исправляют его, сколько портят во имя собственного прославления»[4] .

Папиниан достиг высшей после императора должности — Префекта Претории. Император Септимий Север довёл численность преторианской стражи — телохранителей и личного войска императоров — до пятидесяти тысяч человек. Это были отборные, страшные по своей силе войска, и очень скоро командование ими обратилось в самый высший пост в империи. Преторианский префект был не только командиром гвардии, но также стоял во главе финансов и юстиции. В каждом отделе администрации он являлся представителем императора и пользовался его властью. Естественно, что такая власть могла обратиться во зло, окажись она в руках недостаточно добродетельного и честного человека.

Тогда выбор императора пал на Папиниана, к тому времени уже семь лет занимавшего самые важные государственные должности (вообще Септимий Север был исключительно мудрым человеком, поскольку предпочитал на высшие государственные должности назначать профессиональных юристов, в т.ч. Ульпиана и Павла).

Папиниану можно было только позавидовать: он добился высот одновременно и в политике, и в юриспруденции. Писателем он был весьма и весьма плодовитым. Его крупнейшими трудами являются Questiones в 37 книгах, Responsa в 19 и Defenitiones в 2 книгах (но писал и не юридические вещи, например монографию о прелюбодеянии). Всё это — сборники казусов, мнений по конкретным случаям: римские юристы предпочитали не заниматься подробной отработкой общих теоретических положений, руководствуясь принципом, что «всякое определение в гражданском праве опасно, ибо редкое определение нельзя опровергнуть», и потому их труды — сокровищницы проанализированных случаев-казусов. В пост-классический период развития римского права 19 книг Responsa стали предметом изучения студентов на протяжении всего третьего, предпоследнего года обучения, и не зря — Папиниан с блеском умел решать самые запутанные казусы.

Труды Папиниана по праву считаются вершиной мастерства римских юристов. В них совершенство формы соседствует с точностью приёмов подведения отдельных случаев под соответствующие нормы права. Эмилий Папиниан, не принадлежавший ни к одной из римских юридических школ, признаётся искуснейшим среди римских казуистов, великолепным стилистом, способным коротко и ясно выразить любую сложную проблему (хотя, иногда, эта сжатость становилась причиной непонимания его мыслей недостаточно умными людьми). Даже мы, современные юристы, можем для себя видеть в работах Папиниана пример виртуозного владения языком, умения предельно чётко выразить свою мысль в коротких, ёмких фразах — а такие навыки жизненно необходимы для нашей профессии.

Своими профессиональными и личными качествами Папиниан снискал уважение императора и любовь народа. Никто иной не мог лучше справляться с обширными обязанностями префекта Претории.

Септимий Север, бывший близким другом Папиниана, умер в 211 г. н. э.. Перед смертью император просил его помогать своим сыновьям, Каракалле и Гете, чьё соперничество грозило потрясениями Римской Империи. Но даже такой добродетельный и мудрый человек, как Папиниан, оказался неспособен успокоить непримиримую вражду сыновей Севера.

Честолюбивый и жестокий, Каракалла убил своего брата в 212 г. н. э.. Он дал приказание Папиниану употребить всю силу своего таланта и красноречия на сочинение оправдания этого преступления. Философ Сенека, будучи поставлен в такое же положение, согласился написать обращение к сенату от имени Нерона. Но Папиниан, не колеблясь ни минуты в выборе между потерей жизни и потерей чести, ответил Каракалле, что «non tam facile parricidium excusari potest, quam fieri» («убийство не так легко оправдать, как совершить»). За дерзкий ответ он был немедленно убит на глазах императора. Его зарубили топором и император, глядя на труп Папиниана, упрекнул палача: "Он был достоин того, чтобы быть убитым мечом". В тот же день убили и его сына, занимавшего должность квестора.

Ульпиан (Ulpianus) (ок. 170-228), римский юрист, сторонник естественного права. В 426 сочинениях Ульпиана была придана обязательная юридическая сила. Отрывки из сочинений Ульпиана включены в Дигесты.

Уроженец г.Тира, происходил из культурной и зажиточной семьи, принадлежал к привилегированному сословию всадников и был связан с крупным юристом и государственным деятелем Папинианом.

В начале III в. при Септимии Севере (193-211) возглавил в императорской канцелярии ведомство прошений, занимавшееся подготовкой императорских рескриптов. После казни Папиниана при Каракалле (211-217) занялся наукой и преподаванием. За шесть лет написал около 30 правовых трактатов общим объемом в 250 книг, дав непревзойденный в эпоху античности пример интенсивности литературного творчества.

Один из ведущих юристов «золотого века» римской юриспруденции, Ульпиан внес большой вклад в разработку всех отраслей римского права. Первым дал определение публичного и частного права, а также — классическую формулировку абсолютной императорской власти («Все, что угодно принцепсу, имеет силу закона»), принятую впоследствии на вооружение европейскими юристами эпохи абсолютизма (17-18 вв.).

Будучи не только ученым-теоретиком, но и крупным государственным деятелем, Ульпиан стремился приспособить право к потребностям общества и государства. Сочинения Ульпиана, важнейшие из которых — комментарии «К эдикту» (в 83 книгах) и «К Сабину» (в 51 книге), написаны простым ясным языком и адресованы не только правоведам, но и всем причастным к судебной и административной деятельности, рассчитаны как на жителей Италии, так и провинций.

Особое значение имеют многочисленные трактаты Ульпиана «Об обязанностях...» магистратов, высших сановников и наместников провинций, главный из которых — «Об обязанностях проконсула» (в 10 книгах). В них Ульпиан одним из первых в римской юриспруденции дал непревзойденную по своей ясности, глубине и полноте трактовку административного и уголовного права и вместе с тем практическое руководство, адресованное римским администраторам.[5]

Творчество Ульпиана — связующее звено между классическим и постклассическим периодами истории римского права. В эпоху Поздней Римской империи и при Юстиниане (4-6 в.) авторитет Ульпиана был чрезвычайно высок: его именуют «вождем юристов» и «мудрейшим из юристов», его сочинения изучают в юридических школах, он входит в число пяти виднейших юристов, мнениями которых предписано руководствоваться судьям. В Дигестах Юстиниана, включающих отрывки из сочинений примерно 40 крупнейших римских правоведов, фрагменты из трактатов Ульпиана занимают около 40% всего объема. Таким образом, римское право нам в значительной мере известно по работам Ульпиана.

Учения юристов классического периода

Своего расцвета римская юриспруденция достигает в последний период республики и особенно в первые два с половиной века империи. Уже первые императоры стремились заручиться поддержкой влиятельной юриспруденции и по возможности подчинить ее своим интересам. В этих целях выдающиеся юристы уже со времени правления Августа получили специальное право давать ответы от имени императора (jus respondendi). Такие ответы пользовались большим авторитетом и постепенно (по мере укрепления власти принцепса, который вначале не был законодателем) стали обязательными для судей, а в III в. на отдельные положения юристов-классиков ссылались как на текст самого закона.

Со второй половины III в. намечается упадок римской юриспруденции, в значительной мере связанный с тем, что приобретение императорами законодательной власти прекратило правотворческую деятельность юристов. Со времени Диоклетиана императоры, получив неограниченную законодательную власть, перестали давать юристам jus respondendi. Правда, положения юристов классического периода сохраняли свой авторитет и в новых условиях.

Из большого числа известных юристов классического периода наиболее выдающимися были Гай (II в.), Папиниан (II– III вв.), Павел (II–III вв.), Ульпиан (II–III вв.) и Модестин (II–III вв.). Специальным законом Валентиниана III (426 г.) о цитировании юристов положениям этих пяти юристов была придана законная сила. При разноречиях между их мнениями спор решался большинством, а если и это было невозможно, то предпочтение отдавалось мнению Папиниана. Упомянутый закон признавал значение положений и других юристов, которые цитировались в трудах названных пяти юристов. К таким цитируемым юристам прежде всего относились Сабин, Сцевола, Юлиан и Марцелл.

Сочинения римских юристов стали важной частью кодификации Юстиниана (Corpus juris civilis), которая включала:

1) Институции, т.е. освещение основ римского права для начального обучения (для этой части были использованы «Институции» Гая, а также работы Ульпиана, Флорентина и Марциана);

2) Дигесты (или Пандекты), т.е. собрание отрывков из сочинений 38 римских юристов (от I в. до н.э. – по IV в. н.э.), причем извлечения из работ пяти знаменитых юристов составляют более 70% всего текста Дигест; 3) Кодекс Юстиниана (собрание императорских конституций)[6] . Руководил всей этой большой кодификационной работой, в том числе и составлением Дигест, выдающийся юрист VI в. Трибониан. Следует иметь в виду, что прежде всего именно собрание текстов римских юристов обеспечило кодификации Юстиниана выдающееся место в истории права.

Деятельность римских юристов была по преимуществу направлена на удовлетворение нужд правовой практики и приспособление действующих норм права к изменяющимся потребностям правового общения. Вместе с тем в своих комментариях и ответах по конкретным делам, а также в сочинениях учебного профиля (институции и т.д.) они разрабатывали и целый ряд общетеоретических положений. Правда, к формулированию общеправовых принципов и определений римские юристы подходили весьма осторожно, отдавая предпочтение детальной и филигранной разработке конкретных правовых вопросов и лишь на этой основе делая те или иные обобщения. Отсюда известное изречение «всякое определение опасно», восходящее к положению юриста I–II вв. Яволена: «В цивильном праве всякое определение чревато опасностью, ибо мало случаев, когда оно не может быть опрокинуто».

Такая осторожность в формулировке общих положений (правил, regulae) диктовалась также и тем, что подобные обобщения юристов (правила) приобретали значение общих правоположений (правовых норм, правил и принципов). Иначе говоря, непосредственное правовое значение теоретических формулировок было велико, и это требовало большой предусмотрительности от юристов. Характерна в данной связи позиция Павла: «Правило – краткое выражение того, что есть; не из правила выводится право, а из существующего права – правило»[7] .

На ранней стадии развития древнеримской правовой мысли право, согласно господствовавшим религиозным представлениям, выступало как нечто богоданное (теономное) и обозначалось термином jas. В отличие от fas светское, человеческое право в дальнейшем получило наименование jus, под которым стали понимать право вообще, охватывающее как право естественное (jus naturale), так и все то, что в последующей истории правовых учений (но не в самой римской юриспруденции) начали называть позитивным (или положительным) правом, – обычное право, закон (lex), эдикты магистратов, решения сената (сенатусконсульты), право юристов, установления принцепсов, конституции императоров и т.д.

Признание реальности естественного права, включаемого в право вообще, и в то же время отсутствие в римском правопонимании специального понятия позитивного права (в качестве отрицания естественного права, его своеобразного противопонятия и т.п.) означало, что в трактовке римских юристов естественное право, как и всякое иное признаваемое ими право, относится к действующему праву, является его специфической составной частью (компонентом и свойством права вообще), а не только теоретико-правовой конструкцией и категорией, не только «чистым» понятием, внешним для норм и принципов фактически действующего права.

Это обстоятельство отчетливо проявляется в различных классификациях и определениях права, даваемых римскими юристами. Так, Ульпиан в своем, ставшем классическим, делении всего права на публичное (право, которое «относится к положению Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных лиц») отмечал, что, в свою очередь, «частное право делится на три части, ибо оно составлено из естественных предписаний, из (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» – это не изолированные и автономные разделы права, а скорее взаимодействующие и взаимовлияющие компоненты и свойства, теоретически выделяемые в структуре реально действующего права в целом.

Взаимопроникновение различных составных моментов («частей») права, невозможность их «чистого» выделения из права в целом и резкого обособления подчеркивал и сам Ульпиан. «Цивильное право, – отмечал он, – не отделяется всецело от естественного права или права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему праву или сокращаем из него, то мы создаем наше собственное право, то есть цивильное. Таким образом, наше право является или писаным или неписаным, как у греков; из законов одни написаны, другие не написаны».

Требования и свойства естественного права пронизывают не только цивильное право, но и право народов (jus gentium), которое означало право, общее у всех народов, а также отчасти и право международного общения. «Право народов, – писал Ульпиан, – это то, которым пользуются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех живых существ, а первое – только для людей в их отношениях между собой».

Тем самым право народов у Ульпиана предстает как часть естественного права, причем различие между ними проводится не по существу, не по их свойствам и качествам, а по кругу субъектов, подпадающих под их действие (все живые существа или только люди). Естественному праву, по Ульпиану, «природа научила всех живых существ, ибо это право присуще (не только) человеческому роду, но является общим всем животным, которые рождаются на земле, на море, а также птицам. Сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком; сюда же рождение детей, сюда же воспитание; мы видим, что и животные, даже дикие, обладают опытом в этом праве». Отсюда, в частности, ясно, что и в человеческом обществе такие институты, как брак, воспитание детей и т.д., согласно Ульпиану, тоже находятся в сфере действия присущего людям естественного права, что, разумеется, не исключает наличия также и соответствующих, отвечающих требованиям естественного права и конкретизирующих их норм цивильного права о семье, браке, воспитании и т.д.

Так обстоит дело и согласно взглядам юриста Гая. «Все народы, управляемые законами и обычаями, – писал он, – пользуются частью своим собственным, частью правом, общим всем людям». Причем это общее право, называемое им правом народов, в своей основе и по существу является естественным правом – «правом, которое естественный разум установил между всеми людьми».

Идею взаимосвязи и единства различных составных моментов и свойств, присущих праву вообще, теоретически точней и четче, чем Ульпиан и Гай, выразил юрист Павел. В его трактовке вместо разных «частей» права (которые неизбежно ассоциируются с представлением об их внешнем, механическом обособлении друг от друга) речь идет о различных взаимосвязанных смысловых аспектах и характеристиках единого в целом права (и общего понятия права вообще). «Слово «право», – пояснял он, – употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и добрым, каково естественное право. В другом смысле «право» – это то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каково цивильное право. Не менее правильно в нашем государстве «правом» называется jus honorarium (преторское право)»[8] .

Важно иметь в виду, что все эти различные «смыслы» одновременно присутствуют в общем понятии «право» (jus).

Включение римским юристами естественного права в совокупный объем понятия права вообще со всеми вытекающими отсюда последствиями соответствовало их исходным представлениям о праве как справедливом явлении.

«Изучающему право, – подчеркивает Ульпиан, – надо прежде всего узнать, откуда происходит слово jus (право); оно получило свое название oт justitia (правда, справедливость), ибо, как превосходно определяет Цельс, право есть ars (искусство, практически реализуемое знание и умение) boni (добра) и aequi (равенства и справедливости)»[9] .

Понятие aequi (и aequitas) играет существенную роль в правопонимании римских юристов и используется ими, в частности, для противопоставления aequum jus (равного и справедливого права) jus iniquum (праву, не отвечающему требованиям равной справедливости).

Aequitas, будучи конкретизацией и выражением естественно-правовой справедливости, служила масштабом для корректировки и оценки действовавшего права, руководящим ориентиром в правотворчестве (юристов, преторов, сената, да и других субъектов правотворчества), максимой при толковании и применении права. Aequitas, этимологически означая равное и равномерное, в своем приложении к правовым явлениям в римской юриспруденции приобрела значение справедливости в специальном смысле (в смысле конкретизации понятия справедливости – justitia) именно потому, что понятие справедливости (justitia) как общий принцип права вообще и естественного права в особенности включает в себя – согласно воззрениям Платона, Аристотеля, Цицерона, стоиков, а под их влиянием также и римских юристов – момент равенства, соразмерности, эквивалентности (от aequi) в человеческих взаимоотношениях.

«Justitia (правда, справедливость), – отмечал Ульпиан, – есть постоянная и непрерывная воля воздавать каждому свое право». Из такого общего понимания правовой справедливости Ульпиан выводил следующие, более детальные «предписания права»: «жить честно, не чинить вреда другому, каждому предоставлять то, что ему принадлежит». В соответствии с этим и юриспруденцию он определял как «познание божественных и человеческих дел, знание справедливого и несправедливого».

Сформулированное здесь требование «воздавать каждому свое право» является основным принципом естественного права в толковании не только римских юристов, но и многочисленных предшествующих и последующих представителей естественноправовой доктрины. Нормы jus aequum (в их противопоставлении к jus iniquum) как раз и представляют собой реализацию требований justitia (правды и справедливости), конкретно-определенное преломление и выражение принципа естественного права (и в то же время – права вообще) применительно к изменчивым обстоятельствам, потребностям и интересам реальной жизни данного народа в соответствующее время.

В целом для правопонимания древнеримских юристов характерно постоянное стремление подчеркнуть не только аксиологические (ценностные) черты права, но и присущие понятию права качества необходимости и долженствования. Причем оба эти аспекта тесно связаны в определенное единство справедливого права.

Показательно в этом отношении, в частности, следующее положение Павла: «Говорится, что претор высказывает право, даже если он решает несправедливо: это (слово) относится не к тому, что претор сделал, но к тому, что ему надлежало сделать»[10] .

Здесь, следовательно, справедливость (и соблюдение ее требований) выступает в качестве необходимой конституирующей черты и свойства права, адекватного своему названию и понятию. Без соответствия справедливости право (в данном случае – преторское право) дисквалифицируется в качестве aequum jus и предстает уже как jus iniquum. данное соответствие выступает, таким образом, как необходимый момент самого понятия права вообще.

Эти требования, согласно воззрениям древнеримских юристов, распространяются на все источники права, в том числе и на закон (lex). Отсюда и характерное для многих определений закона, даваемых римскими юристами, подчеркивание ценностно-содержательного, идеально-должного, необходимо-разумного и общезначимого свойства закона (а не просто его формально-процедурная дефиниция в качестве принудительного акта определенного органа).

Так, Папиниан дает следующее определение закона - «Закон есть предписание, решение мудрых мужей, обуздание преступлений, совершаемых намеренно или по неведению, общий обет государства». На более абстрактном языке последующего времени можно сказать, что в приведенном определении закона затрагиваются, в частности, такие его черты, как его общеимперативность, разумность, социальность (антикриминальность), общегосударственный характер (и в смысле наделенности закона государственной защитой, и в смысле обязанности соблюдения закона и его святости для самого государства).

Аналогичные характеристики закона содержатся и у Марциана, солидаризирующегося со следующим определением греческого оратора Демосфена: «Закон есть то, чему все люди должны повиноваться в силу разных оснований, но главным образом потому, что всякий закон есть мысль (изобретение) и дар бога, решение мудрых людей и обуздание преступлений, совершаемых как по воле, так и помимо воли, общее соглашение общины, по которому следует жить находящимся в ней»[11] .

Присущий понятию закона момент долженствования (закон как критерий для различения должного и недолжного, запретного) римские юристы освещали и развивали под заметным влиянием стоиков, в правопонимании которых понятие «долг» («должное», «долженствование» и т.п.) играет существенную роль Кроме того, определенная идеальность концепции закона (закон как должное и разумное), присущая соответствующим определениям римских юристов, тоже отражает воздействие на них представлений стоиков, называвших по сути своей идеальное естественное право законом (общемировым, божественным, разумным, естественным и т.п.). Также и во многих суждениях римских юристов понятием «закон» охватываются как характеристики определенного источника права (народного или императорского закона), так и его необходимые (идеально-правовые, ценностно-содержательные, качественные) черты.

Марциан, например, с большой похвалой приводит следующее определение закона, данное стоиком Хрисиппом: «Закон есть царь всех божественных и человеческих дел; нужно, чтобы он стоял во главе как добрых, так и злых, вождем и руководителем живых существ, которые по природе принадлежат к общине, мерилом справедливого и несправедливого; (закон) приказывает делать то, что должно быть совершено, и воспрещает совершать то, что не должно быть совершаемо»[12] .

Отмеченные идеально-правовые качества права и закона подразумеваются и там, где римские юристы заняты юридикотехническим анализом закона и иных источников права. Так, например, когда юрист Модестин пишет, что «действие (сила) права: повелевать, запрещать, наказывать», то при этом предполагается, что подобные формализации и классификации правовой императивности имеют смысл (и силу) лишь постольку, поскольку речь идет об императивах (велениях) именно права, т.е. справедливого права. Данное принципиальное обстоятельство ясно подчеркивали сами римские юристы Так, Павел писал: «То, что воспринято вопреки началам права, не может быть распространено на последствия». Иначе говоря, то, что противоречит принципам (началам) права, не имеет юридической силы.

Ту же мысль развивал и Юлиан «Тому, что установлено вопреки смыслу права, мы не можем следовать как юридическому правилу»[13] .

Данные идеи получают свою дальнейшую конкретизацию в детально разрабатывавшихся римскими юристами правилах и приемах толкования норм права, призванных обеспечить адекватное установление смысла толкуемого источника.

Важным достижением римской юридической мысли является деление права на публичное и частное. У Цицерона речь соответственно шла о велениях и запретах, у юриста Квинтилиана – о воздаянии, ограничении, наказании, запрещении и дозволении.

В области публичного права римские юристы разрабатывали правовое положение святынь и жрецов, полномочия государственных органов и должностных лиц, понятия власти (imperium), гражданства и ряд других институтов государственного и административного права.

При переходе от республики к монархии римские юристы приложили немало усилий для правового оформления режима цезаризма и обоснования претензий императоров на законодательную власть. Так, законную силу императорских распоряжений отстаивал Гай. Акты императора являются законом также и согласно Ульпиану. Ему принадлежат и следующие утверждения: «принцепс свободен от соблюдения законов»; «что угодно принцепсу, то имеет силу закона». Следует, правда, иметь в виду, что первое из приведенных суждений высказано Ульпианом не в качестве положения общего характера, а в специальном контексте – применительно к двум законам о наследственных правах патрона после смерти отпущенника, так что подразумевается, что принцепс свободен от соблюдения именно этих законов (т.е. может как-то изменить круг или права наследников). Во всяком случае рассматриваемая формула для самого Ульпиана никак не означала признания какого-то права (принцепса) на произвол, хотя, вырванная из своего частного контекста, она приобретает более общее и несомненно более опасное звучание.

Многие из юристов были доверенными советниками при императорах и занимали высокие должности в государстве. Некоторые из них, правда, сами становились жертвой произвола властей. Так, Ульпиан, в качестве префекта претория пытавшийся бороться с произволом и распущенностью преторианцев, после ряда покушений был в 228 г. убит ими в присутствии императора Александра Севера. Несколько раньше, в 212 г., при Каракалле был казнен Папиниан, тоже бывший префектом претория. Каракалла, убив своего брата Гету, потребовал от знаменитого юриста оправдания своих действий. Папиниан отказался от этого, сказав: «Оправдание убийства не легче, чем его совершение»[14] .

Основное внимание римские юристы уделяли разработке проблем частного права, и прежде всего цивильного права. Юрист Гай трактовал цивильное право как право, установленное (письменно или устно) у того или иного народа (например, у римлян, греков и т.д.). Эта трактовка дополняется у Папиниана указанием источников цивильного права – законов, плебисцитов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, положений ученых юристов. В качестве источника «дополнения и исправления цивильного права» характеризуется им преторское право. В этом же духе Марциан называл преторское право «живым голосом цивильного права».

В области цивильного права римские юристы обстоятельно разработали вопросы собственности, семьи, завещаний, договоров, правовых статусов личности и т.д. Особой тщательностью отличается их освещение имущественных отношений с позиций защиты интересов частного собственника.

Объектом собственности, наряду с животными и другими вещами, являются, согласно римскому праву и учению юристов, также и рабы.

«Важнейшее различие в правовом положении лиц, – писал Гай, – то, что люди – или свободные, или рабы. Также из свободных одни – свободно рожденные, другие – отпущенники». Такое же деление дает Ульпиан, добавляя, что оно возникло по праву народов, так как «по естественному праву все рождаются свободными»[15] .

Право народов, как его понимали римские юристы, включало в себя как правила межгосударственных отношений, так и нормы имущественных и иных договорных отношений римских граждан с неримлянами (перегринами). В своей значительной части это право народов создавалось под влиянием эдиктов магистратов, обладавших правом юрисдикции в отношении перегринов, а также императорских конституций и правотворческой деятельности юристов. Все это обеспечило взаимодействие и взаимовлияние норм цивильного права и права народов, превращение последнего в такую ветвь римского права, которая защищала политические позиции римского государства и частные интересы римлян в их отношениях с неримскими народами и отдельными лицами.

О круге вопросов, подпадавших под действие права народов, Гермогениан писал: «Этим правом народов введена война, разделение народов, основание царств, разделение имуществ, установление границ, полей, построение зданий, учреждены торговля, купля-продажа, наймы, обязательства, за исключением тех, которые были введены цивильным правом».

Право народов содержало целый ряд норм международно-правового характера (сам термин «международное право» у римлян отсутствует). Согласно праву народов море является «общим для всех». Понятие «враги» используется у Гая и Помпония для обозначения лишь тех, кому римлянами публично объявлена война или кто сам публично объявил войну римлянам. Противник же в необъявленной войне – это «разбойники или грабители». Запрещались все сделки с врагами. Павел подчеркивал, что не дозволяется, под страхом смертной казни, продавать врагам камни, служащие для точки железа, так же, как железо, зерно и соль. Захваченный римлянами враг терял свою правоспособность и становился рабом. О неприкосновенности послов врага Помпоний писал: «Если кто-нибудь ударит посла врагов, то это действие признается противоречащим праву народов, ибо послы считались святыми. И потому, если у нас были послы какого-либо народа и им была объявлена война, то они остаются свободными, ибо это соответствует праву народов».

Творчество римских юристов оказало большое влияние на последующее развитие правовой мысли. Это обусловлено как высокой юридической культурой римской юриспруденции (обстоятельность и аргументированность анализа, четкость формулировок, обширность разработанных проблем общетеоретического, отраслевого и юридико-технического профиля и т.д.), так и той ролью, которая выпала на долю римского права (процесс его рецепции и т.д.) в дальнейшей истории права.[16]

Творческие достижения римских юристов, разработавших целый ряд фундаментальных положений юриспруденции как самостоятельной научной дисциплины, продолжают привлекать пристальное внимание и современных исследователей. И это вполне закономерно и естественно уже потому, что многие современные понятия, термины и конструкции восходят к римскому праву и римским юристам.

Заключение

Объектом исследования истории политических и правовых учений выступает теоретически оформленная часть политико-правового сознания различных типов государств, обществ и даже культур. Как и любая другая наука историко-теоретического цикла, история политических и правовых учений рассматривает, прежде всего, динамику, движение теоретической мысли. Она ищет закономерности возникновения, развития и ухода в прошлое политических и правовых идей, учений и идеалов. Ведь каждая политико-правовая доктрина так или иначе опирается на представление о наилучшем или о лучшем из возможных устройстве жизни общества и государства.

Поэтому при изучении учений важно уметь отделить главное от второстепенного, обратить внимание на основу политико-правовой доктрины, ее структуру, связь с конкретной исторической обстановкой, с мировоззрением эпохи, с интересами той или иной социальной группы, а также на соотношение с предшествующими и современными ей политико-правовыми учениями, показать ее роль в развитии политической и правовой идеологии, что было отражено в данной работе.

Список использованной литературы

1. История политических и правовых учений. Учебный минимум. Иваньков А.Е., Иванькова М.А.

2. История политических и правовых учений: конспект лекций. И.Ф. Мачин

3. История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997. ( 85-94)

4. История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца. 111-122

5. http://www.alleng.ru

[1] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца, стр.113

[2] История политических и правовых учений. Учебный минимум. Иваньков А.Е., Иванькова М.А., стр. 56

[3] http://www.alleng.ru

[4] http://www.alleng.ru

[5] История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997., стр. 91

[6] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца. 118

[7] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца. 119

[8] История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997., стр. 93

[9] История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997., стр. 94

[10] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца., стр. 121

[11] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца., стр. 122

[12] История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997., стр. 95

[13] История политических и правовых учений: учебник Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997., стр. 95

[14] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца., стр. 124

[15] История политических и правовых учений. (Краткий курс) Под ред. В.С. Нерсесянца., стр. 125

[16] http://www.alleng.ru