Курсовая работа: Основные идеи труда П.А.Сорокина Человек. Цивилизация. Общество

Питирим Сорокин - автор 40 книг, неоднократно переиздававшихся в странах Европы, Азии и Америки, множества очерков и более двухсот статей. Его труды переведены на 48 языков мира.

Разработанная Сорокиным теория существования суперсистем культуры, изложенная в четырехтомном труде «Социокультурная динамика», стала одной из наиболее значимых культурологических концепций XX века. Эта работа приобрела славу классической теории в области социологии и культурологии.

Питирим Сорокин является одним из родоначальников теорий « социальной мобильности» и «социальной стратификации». В них впервые введены такие термины, как «социальное пространство», «вертикальная и горизонтальная мобильность», ставшие затем общеупотребительными.

В основу своего научного познания Сорокин положил принцип интегрализма.

Значимость фигуры Сорокина, как это ни парадоксально, все еще не оценена в полной мере ни в американской, ни тем более в отечественной социологии. Американцы безусловно относят его к числу отцов-основателей американской социологии, хотя и оставляют за ним лишь роль "заокеанского наставника", "страстного русского оратора". Его имя и сейчас всегда упоминается с искренним пиететом, однако мало кто из современных зарубежных социологов вспоминает о нем как о фигуре, о которой стоит говорить всерьез. На исторической же родине имя ученого долгое время попросту запрещалось произносить вслух. И все же никто не станет отрицать то громадное воздействие, которое оказал Сорокин на развитие современной мысли не только в социологической науке, но и далеко за ее пределами.

В данной курсовой работе рассматриваются основные положения раннего труда П.А.Сорокина «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали»(1914), который лег в основу магистерской диссертации П.А.Сорокина и который впоследствии был включен в сборник «Человек. Цивилизация. Общество».

Несмотря на то, что труд П.А.Сорокина был написан почти более 100 лет назад, он продолжает оставаться актуальным и небезынтересным для изучения и в наши дни, особенно, если есть желание разобраться в причинах многочисленных межэтнических и религиозных конфликтов.

1.Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали социальное явление

1.1 Природа социального явления

Прежде чем излагать свои идеи касательно какого либо предмета (объекта), необходимо определиться с его сущностью, дать ему определение. Поэтому П.А.Сорокин прежде чем приводить социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали говорит о природе социального явления. Примечательно, что к этому вопросу социолог подходит со всей свойственной ему тщательностью и педантизмом, присущих сторонникам системного анализа: последовательно рассматривает разнообразные определения, данные известными социологами (Спенсером, Де-Роберти, Гумпловичем, Дюркгеймом, Зиммелем, Штаммлером и другими), тем самым, во-первых, позволяя читателям убедиться в последовательности собственных воззрений (здесь же можно отметить стремление к объективности), а во-вторых, демонстрируя недюжинную эрудицию и осведомленность в истории освещаемого вопроса. Тем самым социолог пытается сделать более доказательным свое исходное положение о том, что вся общественная жизнь состоит из взаимодействий индивидов.

Так, П.А.Сорокин говорит о том, что социальное явление — объект социологии — есть прежде всего взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специфическими признаками. Однако для полного уяснения этого понятия необходимо ответить на следующие вопросы:

1) Для того чтобы процесс взаимодействия можно было считать социальным явлением, между кем и чем должно происходить это взаимодействие? Каковы единицы или центры этого взаимодействия? Иначе говоря, каковы специфические свойства социального взаимодействия, позволяющие считать его особым разрядом явлений.

2) Если так или иначе решен этот вопрос, то спрашивается дальше, безразлична или нет длительность этого взаимодействия для понятия социального явления? Предполагается ли, что только в длительном и постоянном взаимодействии можно видеть социальное явление, или же оно возникает при всяком взаимодействии, как бы кратковременно и случайно оно ни было?

Главнейшие виды этих ответов, по П.А.Сорокину, сводятся к трем типам: а) или выделяются особые центры этого взаимодействия, не имеющиеся в других видах его, или б) указываются особые свойства социального взаимодействия, отделяющие его от других разрядов последнего, или, наконец, в) комбинируются одновременно оба приема, то есть социальное взаимодействие выделяют как особый вид из родового понятия и путем указания его специфических свойств, и путем указания его взаимодействующих единиц (центров).

Однако после последовательных рассуждений о каждом типе ответов, социолог приходит к выводу о том, что, в сущности, любой из обозначенных выше приемов сведется к типу В по той причине, что характер центров взаимодействия и характер самого процесса взаимодействия не есть нечто отдельное друг от друга, а неразрывно связанное одно с другим.

Таким образом, говорит П.А.Сорокин, социальное явление есть социальная связь, имеющая психическую природу и реализующаяся в сознании индивидов, выступая в то же время по содержанию и продолжительности за его пределы. Это то, что многие называют "социальной душой, а другие - цивилизацией и культурой, а третьи определяют термином "мир ценностей", в противоположность миру вещей, образующих объект наук о природе. Всякое взаимодействие, между кем бы оно ни происходило, раз оно обладает психическим характером (в вышеуказанном смысле этого слова) — будет социальным явлением.

Следующий вопрос, который необходимо разрешить социологу, заключается в том, чтобы очертить тот мир конкретных "центров" или "вещей", во взаимодействии которых уже налицо психический характер, иначе говоря, необходимо указать некоторые внешние признаки.

Психическое взаимодействие может быть только там, где взаимодействуют единицы или организмы, одаренные развитой нервной системой.

Борьба за существование, приводит пример Сорокин, растений и человека — вещи глубоко различные. То же относится и к размножению, и к питанию. А различны они потому, что в мире людей и высших животных эти биологические функции приобретают новый, а именно психический характер, который их и делает новыми социальными явлениями и объектами специальной науки. Именно это присоединение психики, а не что-нибудь иное заставляет считать их социальными явлениями и дает право для изучения их не только биологу, изучающему чисто жизненные формы данных отношений, но и социологу, изучающему их сознательные, социальные формы.

Выражаясь кантовским языком, можно было бы сказать, что психическое есть априорная посылка социальных явлений. И это утверждение психического начала является бесконечно важным для всей социологической теории П.А.Сорокина.

Однако психологическая интерпретация основ "социального взаимодействия" несколько сужает все виды общественных взаимодействий или отношений до весьма упрощенной личной связи между двумя индивидами, как единицы взаимной стимуляции и реакции. Причем, эта единица, взятая по линии социальных координат, концептуализируется в понятии "группа", механическая совокупность групп обычно понимается как "общество". Но в родовом смысле именно "взаимодействие" и "группа" являлись в логике Сорокина синонимом понятия "общества". На это обстоятельство справедливо указали некоторые критики его ранней бихевиористической модели - Н. Кареев, С. Солнцев и другие.

1.2. Две стороны социального явления: внутренне-психическая и внешне-символическая

Далее П.А.Сорокин рассматривает две стороны социального явления: внутренне психическую и внешне-символическую, иллюстрируя все красочными примерами из истории искусства, литературы для обеспечения еще большей доказательности своих суждений.

Так П.А.Сорокин приводит наиболее характерные типы социальной символики, сводящиеся к четырем типам:

а) звуковая символизация (речь, восклицания, пение, музыка и т. д.);

б) световая, цветовая символизация, почти постоянно соединяющаяся пространственной символизацией (железнодорожная сигнализация, сигнализация военных судов, картины, буквы, надписи и т. д.);

в) в связи с последней почти постоянно находится предметная символизация ("кресты", "зерцала", "знамена", "гербы" и т. д.);

г) в качестве особого вида может быть выделена чисто двигательная символизация (мимика, жесты и т. д.).

Развивая свою мысль, Сорокин приходит к выводу о том, что все эти символы (звук, свет, цвет, вещи, движения) суть не что иное, как своего рода проводники, подобные телеграфным и телефонным проволокам, посредством которых индивиды сообщаются друг с другом.

Отсюда вытекают следующие основные методологические правила исследования социальных явлений:

1) При исследовании любой категории социальных явлений необходимо строго различать две стороны этой категории:

а) чисто психическую и б) обусловленную первой — внешне-символическую.

2) При объяснении действительной закономерности социальной жизни необходимо учитывать характер закономерности не только психических явлений, но и явлений непсихических, в которых воплощается и через которые объективируется чистая "бесплотная" психика.

Таким образом, социолог переходит к структуре социального взаимодействия, которая определяется впоследствии как связь трех элементов: индивидов (минимум - двух), вступающих в акт взаимодействия и этим обусловливающих поведение друг друга, "проводников" этих действий и "актов" (или действий их). Каждый из перечисленных элементов анализируется им в специальных главах первого тома книги с привлечением широкого круга мировой социологической, психологической и прочей гуманитарной литературы, которая им критически обобщается. Оценка индивидов дается с точки зрения их возможностей в приспособлении к внешней среде, т.е. наличия нервной системы и способности реагировать на стимулы - раздражения, их физического, психического и социального полиморфизма, наличия потребностей, обеспечивающих контакты и т.п.

1.3.Условия возможности правильного психического взаимодействия

Говоря о первом и втором структурном элементе социального взаимодействия, в этом параграфе П.А.Сорокин уделяет внимание именно проводникам, которые делятся социологом на два типа: материальные и символические. Роль первых покоится на их физических качествах и свойствах, а роль вторых - на символическом значении, которое им приписывается. Иными словами, проводники - это ряд явлений, в которых объективируется поведенческая цепь "стимул - реакция". Эти явления, по Сорокину, имеют громадное значение для понимания социальной жизни, ибо насыщенность проводниками существенно изменяет различные аспекты взаимодействия, социального пространства и времени, как форм, в которых оно протекает. Насыщенность определенного природно-географического пространства множеством социальных проводников: железнодорожной, телеграфной, телефонной связью и т.п. сокращает социальное пространство.

Кроме того описывается механизм развития психического переживания, проходящего через 3 стадии: а) сначала оно является чистой психикой, б) затем превращается в непсихическую форму — в символ, в "раздражитель" и, наконец, в) снова получает психическое бытие в воспринявшем субъекте.

Отсюда логически вытекает необходимое условие для возможности правильного психического взаимодействия: наличность одинакового проявления одинаковых психических переживаний различными членами группы; где этой тождественности нет, хотя бы и были налицо высокая психика и "воспринимающие аппараты", — нет и психического взаимодействия, и тем самым и социальной группы как некоторого надындивидуального единства.

Резюмируя положения первой главы, Сорокин предлагает основные выводы:

1)социальное явление дано там, где дано психическое взаимодействие между теми или иными центрами;

2) таковыми центрами являются люди и высшие животные, обладающие развитой нервной системой;

3)каждое психическое взаимодействие имеет две стороны: одну внутреннюю — чисто психическую; другую — внешнюю — символическую; первая для нас непосредственно не дана, а дана всегда лишь в виде символов;

4)каждый из бесчисленных психических процессов, возникающих между двумя или большим числом членов общения, при своем переходе от одного субъекта к другим необходимо должен пройти через этап "овеществления" или символизирования;

5)ввиду этого для возможности правильного психического общения — и тем самым взаимодействия внутри социальной группы — помимо других условий необходимо еще одинаковое понимание самих символов, объективирующих душевные состояния. Где этой тождественности со всем нет — нет там, по существу, и социальной группы. Где степень ее очень низка — там низки и слабы и психические связи, скрепляющие одних членов с другими.

2. К лассификация актов поведения

2.1 Три основные формы актов поведения

Эту главу П.А.Сорокин посвящает подробному скурпулезному анализу третьего структурного элемента социального взаимодействия – актов, или действий.

Прежде, говорит Сорокин, чем проводить некую классификацию актов, или действий, необходимо понять и проанализировать те психические переживания, которыми сопровождается то или иное действие. И в соответствии с этим Сорокин указывает две основные категории, под которые могут быть подведены все человеческие действия: «делание» чего-нибудь и «неделание» чего-нибудь. Вторые, в свою очередь, распадаются еще на 2 категории: акты терпения (акты активные, состоящие именно в терпении ряда воздействий, исходящих от других людей) и акты воздержания (акты пассивные, состоящие в воздержании от каких-либо действий).

Далее, по Сорокину, все акты каждого из разрядов по характеру психических переживаний делятся на 3 основные категории:

Акты "дозволенно-должные", которыми являются поступки, соответствующие представлениям "должного" поведения, атрибутивно-императивным переживаниям. Это суть или акты осуществления прав, или акты осуществления обязанностей. Если поведение кого-нибудь соответствует тем правам и обязанностям, которыми я или другой его наделяет, то его поведение в моих глазах или в глазах этого другого есть поведение должное, если оно не соответствует — то оно перестает быть таковым. То же самое получится и с точки зрения другого человека.

Акты "рекомендуемые". Такими актами для каждого человека будут акты, не противоречащие его представлениям дозволенно-должного поведения, но представляющие сверхнормальную роскошь, избыток над необходимым минимумом "доброго" поведения, каковым является дозволенно-должное поведение, и потому всегда желательные. Эти акты добровольны и потому не носят в себе никакого элемента обязанности.

Акты "запрещенные" или "недозволенные". Такими актами для каждого будут те акты, которые противоречат его представлениям "должного" поведения и нарушают его "должную" норму поведения (акты, противоречащие атрибутивно-императивным переживаниям).

Эти категории — категории, по мнению П.А.Сорокина, чисто "формальные". Хотя они и даны в сознании каждого человека, но эта наличность их еще не обусловливает тождественности "содержания" каждой категории у различных людей. Один может считать "должным" один шаблон поведения, а другой — иной. Сообразно с этим неодинаковыми будут и те акты, которые каждый из них будет считать рекомендуемыми и запрещенными, как совершенно справедливо замечает социолог.

2.2 Три основные формы реагирования на чужие поступки

В этом параграфе П.А.Сорокин продолжает рассуждать о действиях, или актах. Однако, если в первом параграфе давалась классификация актов с точки зрения самого субъекта социального взаимодействия – собственно индивида (причем, что немаловажно, идет оценка индивидом своих же собственных действий), то здесь приводится классификация актов с точки зрения реагирования индивида на акты другого субъекта взаимодействия. В соответствии с этим Сорокин выделяет следующие формы реагирования на «чужие» акты:

1)Акты, воспринимаемые людьми как «должные», не вызывают ни переживаний вражды, ни ненависти, а равно ни особенной любви и симпатии к ним самим и к их исполнителю, они воспринимаются просто как «дозволенно-должные» (иное слово трудно найти), как нормальные, и только. Сама форма актов не вызывает в людях ни отвращения-отталкивания, ни притяжения-любви. Они нормальны, справедливы, а потому положительны, и только. Сорокин приводит наглядный пример: «Лавочник дал мне фунт хлеба, я заплатил ему 7 копеек. Акт лавочника для меня просто нормальный, должный и ничего больше, а сам он не вызвал во мне по своему адресу ни особенной любви и симпатии, ни ненависти и вражды.»

2)Иное переживание возникает в ответ на акты «рекомендуемые». Здесь индивид, в ответ на подобный акт, испытывает по адресу его субъекта особенное благорасположение, благодарность и любовь, симпатию и желание и ему, в свою очередь, оказать ту же услугу. Сам же акт нам кажется чем-то желательным и притягивающим.

3)Наконец, в ответ на акты запрещенные люди реагируют в форме переживаний и актов вражды, недружелюбия и ненависти по адресу его субъекта; в людях самопроизвольно возникает желание отпарировать его незаконное покушение и отомстить за его попытку. Сам же акт вызывает в людях переживание отвращения и отталкивания к такой форме поведения.

Иначе, рассуждает Сорокин, акты должные кажутся нам всегда нормальными, справедливыми и потому морально положительными; акты запрещенные — морально отрицательными и поднормальными; акты рекомендуемые — сверхнормально-положительными, своего рода моральной роскошью.

Т.е. если предельно обобщить, что справедливо следующее: каким является каждый из человеческих актов — такую же реакцию он вызывает. Эта реакция происходит самопроизвольно и спонтанно.

Само собой разумеется, подчеркивает П.А.Сорокин, что установленная классификация как самих актов, так и форм реагирования на них не есть классификация по конкретному содержанию самого акта и реакция на него, но это есть классификация по форме психических переживаний. Какой акт является для кого-нибудь запрещенным, рекомендуемым или должным, а соответственно с этим на какие акты он будет реагировать нормальным, поднормально-враждебным и сверхнормально-любовным образом — это зависит от всего характера психической жизни, убеждений и мировоззрения индивида, создаваемых различными факторами. Содержание каждого разряда как акций, так и реакций, как уже выше было указано, может быть различным для различных индивидов, но сама наличность указанных разрядов и описанных форм реагирования на каждый из них дана в поведении каждого человека.

Установив эти три разряда актов и три разряда реакций на чужие акты, воспринимаемые то как должные, то как рекомендуемые, то как запрещенные, теперь для краткости Сорокин обозначает каждый из них соответственными терминами. Акты рекомендуемые он называет «подвигом» или услугой, а реакцию на них со стороны другого, воспринимающего их именно как акты рекомендуемые, - «наградой». Акты запрещенные определяются как «преступление», реакция на них, понимаемая другими именно как акты запрещенные, — «наказание». Акты «дозволенно-должные» и вызываемую ими реакцию можно называть просто дозволенно-должными. Таким образом, получаются три пары актов и вызываемых ими реакций:

преступление — наказание,

подвиг — награда,

«дозволенный» акт — «должная» реакция.

3.П реступление и подвиг

3.1 Преступление

В этой главе П.А.Сорокин подробно останавливается уже на таких определенных им понятиях, как преступление и подвиг.

Что касается преступления, то раскрытие этого понятие происходит свойственным для Сорокина образом: изначально он приводит уже существующие определения преступления (предложенные в рамках разнообразных теорий), систематически указывает на недостатки и неточности этих определений и, тем самым, опровергает и критикует их, выводя свои собственные определения. Таким образом, как уже было отмечено выше, Сорокин позволяет читателю убедиться в строгой доказательности и последовательности своих мыслей.

Важным замечанием является для социолога тот факт (как, впрочем, и для понятия социального взаимодействия), что преступление неразрывно связано с человеческой психикой и не существует вне ее. «Преступным», по мнению П.А.Сорокина, будет и может быть тот или иной акт не сам по себе, а лишь в том случае, когда в психическом переживании кого-нибудь он квалифицируется как преступный. Если бы мы, говорит ученый, попытались исключить эту чисто психическую природу преступления — мы бы не усмотрели в актах ничего, кроме простых актов, то есть движений двух или большего числа тел, имеющих определенную форму, определенную скорость и т. п. В этом случае поступки людей были бы тем, чем они являются в глазах физика, изучающего их «как частные виды взаимодействия двух или большего числа тел», как частный случай сложного взаимодействия, изучаемого вообще механикой.

Там, где нет психики, еще раз подчеркивает Сорокин, нет и преступных форм взаимодействия и взаимоотношения. Где нет индивида, одаренного психической жизнью, нет и не может быть никаких преступных актов. Не в том или ином характере акта заключается его «преступность», а в том, что этот акт кем-нибудь психически переживается как преступный, как запрещенный.

Из всего вышесказанного П.А.Сорокин приходит к следующим выводам:

1) преступление может быть только психическим явлением, и класс преступных явлений есть класс специфических психических процессов, переживаемых тем или иным индивидом;

2) определить признаки преступления — это значит отметить признаки специфического класса психических переживаний;

3) так как психические переживания даны только в индивиде, то при определении преступления и преступных деяний можно стоять только на точке зрения того или иного индивида, то есть точкой отнесения неизбежно становится индивид. Тот или иной акт может быть преступлением лишь с чьей-нибудь точки зрения, то есть или индивида, или группы индивидов;

4) для каждого индивида преступными будут те акты, действительные или воображаемые, свои или чужие, которые возбуждают в нем соответственные специфические переживания.

Из этих положений, в свою очередь, вытекают такие правила:

1) нельзя искать признаки «преступности» в самом содержании или в материальном характере тех или иных актов. Нет ни одного акта, действительного или воображаемого, который по своей материальной природе был бы преступным или запрещенным;

2) хотя преступные акты и причиняют в большинстве случаев то или иное страдание, но логическим моментом, делающим их преступными, являются не страдания, а то, что они возбуждают специфическое душевное переживание;

Итак, для того чтобы определить класс преступных актов, необходимо охарактеризовать те признаки специальных психических переживаний, наличность которых в «душе» индивида и обусловливает собою квалификацию им тех или иных актов как актов преступных.

В каждом преступном акте, по мнению Сорокина, даны по меньшей мере два элемента психической жизни: а) представление «запрещенного» акта и б)отталкивательная эмоция.

Общим признаком всего класса преступных актов и преступного поведения (с точки зрения любого индивида) будет признак противоречия их с поведением и актами, осознаваемыми как «дозволенно-должные».

Если один и тот же акт или ряд актов будет противоречить шаблону «должного» поведения целой группы лиц, то этот акт будет преступлением для всей этой группы лиц. А так как группы взаимодействующих индивидов известны под различными названиями: то тотемического клана, то рода, то семьи, то церкви, то научного общества, то государства — то тем самым могут быть даны акты, преступные с точки зрения тотема, рода, семьи, государства, церкви и т. д., лишь бы они вызывали в психике их членов соответственные переживания. Такова сущность и определение актов, являющихся преступными с точки зрения коллектива.

3.2 Подвиг

П.А.Сорокин определяет подвиг как совокупность актов (как своих, так и чужих), которые, во-первых, не противоречат нашим «должным» шаблонам, во-вторых, выходят по своей «добродетельности» за пределы «обязанности», в силу этого они добровольны, и никто не может притязать на них, а равно выполняющий их не сознает себя «обязанным» выполнять их. Следовательно, три черты характеризуют услужный акт:

1) его непротиворечие с переживанием «долженствования». В силу этого он всегда рассматривается как морально-положительный, в противоположность преступным актам, всегда квалифицируемым как акты морально-отрицательные. Это происходит в силу того, что «должные» шаблоны поведения в силу «долженствования» всегда являются нормой и мерой «справедливости». Долженствование есть синоним справедливости. А поэтому раз услужные акты (подвиги) не противоречат должным, а, так сказать, представляют высшие сверхнормальные степени справедливости, то, понятно, они не могут квалифицироваться в качестве морально-отрицательных. Преступные же акты, противоречащие должным актам, всегда должны переживаться как акты несправедливые и морально-отрицательные;

2) его «сверхнормальностъ», или избыток «добродетельности». Эта черта выражается в том, что притязать на эти акты или вменять их в обязанность нельзя;

3) а эта черта, в свою очередь, указывает на третий признак — признак «добровольности» этих актов. Если совершит субъект услуги свой акт — его добрая воля; не совершит — тоже его добрая воля. Претендовать на него индивид не может.

В силу сказанного для каждого индивида или для совокупности индивидов «подвигами» будут все те акты, как свои, так и чужие, которые наделяются или переживаются ими как акты, обладающие вышеуказанными свойствами.

4. Н аказание и награда

4.1 Наказание и награда и их связь с преступлением и подвигом

После того, как Сорокин в полной мере раскрыл понятия преступления и подвига, он переходит к соответствующим этим понятиям парам – наказанию и награде.

Наказание определяется как акт, или совокупность актов, вызванных преступлением и представляющих реакцию на акты, квалифицируемые как акты преступные.

Под наградой понимается акт или совокупность актов, вызванных подвигом и представляющих реакцию на акты, квалифицируемые как акты услужные.

Важно отметить следующее: не все страдательные акты — акты карательные и не все акты, доставляющие удовольствие, акты наградные.

Причинный ряд, говорит П.А.Сорокин, здесь таков: 1) акт — преступление; 2) оно вызывает психические переживания оскорбления, оскорбление — неприязнь (вражду, злобу, ненависть), и 3) они спонтанно разряжаются в ряде актов, наносящих преступнику тот или иной вред или страдание. Такова связь карательных актов с актами, причиняющими преступнику страдание.

То же приложимо и к связи наградных актов с актами, приносящими «подвижнику» удовольствие и вообще благо. Подвиг квалифицируется людьми всегда как нечто положительное и возбуждает как по отношению к «услужным» актам, так и по отношению к «подвижнику» «симпатически-притягательное» переживание, имеющее разные степени, начиная с простой симпатии и простого «одобрения» и кончая «благоговением, восхищением и восторженностью». Эти «положительные переживания» неизбежно выливаются и в положительные по отношению к «преступнику» акты (награда).

Оскорбление, вражда и карательный акт связаны причинно и неизбежно с преступлением. Симпатия, каритативность и наградной акт связаны причинно с подвигом.

4.2 Условия «вменения» преступления и подвига

И наказание, и награда, по справедливому замечанию П.А.Сорокина, могут принимать самые разнообразные формы и иметь самые разнообразные степени, но у всякого индивида, коль скоро он квалифицирует тот или иной акт того или иного субъекта как преступный или как услужный — в силу психической необходимости, — неизбежно или карательное или наградное реагирование в той или другой форме, начиная с внутреннего недовольства и мягкого порицания и соответственно переживания симпатии и одобрения и кончая убийством и самопожертвованием.

Для того чтобы услуга или преступление по адресу кого-нибудь вызвала со стороны ли адресата, или со стороны других наградную или карательную реакцию, необходимо: а) сходство квалификации акта той и другой стороной в качестве услуги или в качестве преступления. Если этой «однородной оценки» нет — не будет и реакционных эффектов.

А так как эта однородная оценка зависит, в конце концов, от одинакового понимания должных, запрещенных и рекомендованных актов, то необходимо единство морального сознания; б) кроме этого психического единства необходимо еще и сходство самих форм объективации психических переживаний. Если бы кто-нибудь любовь выражал побоями и эпитетами вроде: «подлец», «негодяй» и т. д., горе — счастливым смехом и веселыми плясками, ненависть — поцелуями, а другой объективировал бы те же самые чувства обычным способом: любовь — лаской и словами «дорогой, милый», горе — плачем, грустным видом и т. д., то, конечно, недоразумениям не было бы конца.

Для того чтобы какое-нибудь действие кем-нибудь квалифицировалось как услуга (или как преступление), необходимо, чтобы это было действие субъекта услуги (или преступления). Если дано действие, которое по своему материальному содержанию могло бы быть услугой (или преступлением), но это действие совершено существом, которое, по моему убеждению, не может быть субъектом услуги (или преступления), например, корова насмерть забодала человека, то само собой разумеется, что это действие не является для меня ни услугой, ни преступлением.

Услуга есть не обязательное, принудительное, а добровольное действие, то вполне понятно, что какое-нибудь действие X, по своему материальному характеру являющееся услугой, не будет мной квалифицироваться как услуга, если оно совершено под условием принуждения или угрозы.

Для того чтобы услуга могла квалифицироваться как услуга, недостаточно, чтобы она была только в сознании субъекта услуги; в этом случае она неизвестна никому и поэтому не может возбудить никакой наградной реакции. Услуга, как и преступление, должна так или иначе выразиться во внешних действиях и поступках. И здесь можно различать некоторую градацию внешних проявлений услуги и соответственно с этим градацию наград.

Первой степенью внешнего проявления услуги, согласно терминологии уголовного права, является приготовление к ней, то есть «поставление себя в возможность совершить услугу».

Третьим этапом выполнения услуги служит покушение на услугу.

Дальнейшими ступенями служат неудавшаяся услуга и совершение услуги. То и другое обычно награждается.

Дальнейшим явлением в области услуг, аналогичным соответственному явлению в области преступления, служит участие в услугах.

Награда падает и на долю соучастников и тем в большей степени, чем важнее было соучастие каждого в данной услуге.

Распределение наград, следовательно, производилось сообразно с тем, каковой казалась близость и важность участия каждого участника в данной услуге.

4.3 Об элементах преступного и услужного акта

Преступление и подвиг есть прежде всего акты — или акты действительные, или акты воображаемые. А понятие акта, в свою очередь, предполагает представление субъекта, его совершившего, представление адресата этого акта (дестинатора), в пользу которого или против которого совершены услуга и преступление; представление тех или иных действий, из которых состоит акт (объектное представление) и далее ряд модальных представлений: времени (когда совершен акт), места (где), ряд вещных представлений и т. д.

Сообразно с этой классификацией Сорокин и строит свое формальное учение о преступлениях и подвигах.

4.3.1 О субъекте подвига или услуги (и преступления )

Под субъектом подвига (или преступления) Сорокин понимает представление того лица, которому кем-либо приписывается совершение услужного (или преступного) акта по отношению к кому-нибудь.

Все религиозные системы, поскольку в них есть верование в добрых духов, как объясняет социолог, все они сплошное доказательство того, что некогда субъектами услуг, а равным образом и субъектами преступлений (дьявол, демон, злые духи, души колдунов и чародеев), являлись и были фантастические сверхъестественные существа. Этим именно и объясняется культ всякой религии: молитвы, жертвоприношения, обряды и т. д.; все это есть или услуга богам, в свою очередь вызывающая награду со стороны их, или же награда за услугу, оказанную ими.

Историческая тенденция, обнаруживающаяся в данной области, состоит в постепенном ограничении области субъектов услуг (и преступлений); мало-помалу подобными субъектами перестают быть сверхъестественные существа, животные, растения, неодушевленные предметы (с падением анимизма, фетишизма, тотемизма и вообще антропоморфизма), и в настоящее время субъектами услуг и преступлений могут быть для развитого сознания только люди и притом не все, а исключительно «вменяемые», то есть знающие причинную связь определенного поступка и его следствий, а равным образом отношение к нему соответствующих должных норм поведения.

В новейших же течениях в науке уголовного права и человек перестает быть вменяемым. Область вменяемых субъектов преступлений дошла до нуля.

К тому же, очевидно, стремится и «вменяемость» подвигов и услуг.

4.3.2 Об объекте услуги (преступления) и его модальностях

Под объектом услуги (преступления) Сорокин понимает представления тех актов или того поведения, которое и составляет собой самый акт услуги или преступления, иначе говоря, представления тех поступков, которые с точки зрения кого-нибудь являются услугой (преступлением) по отношению к кому-нибудь.

Всякий акт услуги представляет: а) или совершение чего-нибудь в пользу кого-нибудь, например спасение ребенка из пожара или наделение бедняка деньгами; в) или воздержание от какого-нибудь акта (воздержание вполне законное и не караемое) в пользу кого-нибудь, например, не совершение акта брака, который с точки зрения христианства вполне допускается и не составляет преступления с) или же терпение чего-нибудь, что можно было бы безнаказанно не терпеть, например, добровольное терпение кем-нибудь оскорбления, обиды, издевательства, которое можно было бы безнаказанно и не терпеть, сплошь и рядом рассматривается как услуга многими людьми.

Исходя из объектных представлений, Сорокин называет услуги первого рода положительно-активными, услуги второго — отрицательно-пассивными, услуги третьего — активно-терпеливыми. Совокупностью их исчерпывается все конкретное многообразие объектных представлений услуг.

Объекты услуг могут быть разделены на простые и сложные.

4.3.3 О дестинаторах (адресатах) услуга (преступления)

Как уже было указано, под дестинаторами услуги (преступления) понимается представления тех существ, в пользу (против) которых совершена услуга (преступление).

Дестинаторов можно подразделить на следующие виды:

А) Воображаемые существа как дестинаторы услуг. В качестве дестинаторов услуг воображаемые существа выступают опять-таки в виде духов, душ, ангелов, дев, демонов, душ умерших животных, богов и т. д. Внешним показателем этих фактов служат различные жертвоприношения, подчас весьма и весьма ощутительные, добровольно совершаемые в пользу данных существ, или из желания сделать им "приятное", или же в целях получения от них путем услуги различных наград.

Б) Так как животные, растения и неодушевленные предметы могли быть субъектами услуг, то очевидно, что они могут быть и дестинаторами услуг. Тотемизм и фетишизм дают весьма многочисленный ряд фактов, подтверждающих это положение.

В) Что отдельный человек может быть адресатом услуги — это само собой ясно.

Г) Дестинатором услуги (точно гак же, как и субъектом) может быть и совокупность лиц, группа, составляющая некоторое надындивидуальное единство. Например, добровольные услуги, которые оказывает Бог его народу, будут услугами, объектом которых является совокупность лиц.

4.4 Внешняя однозначность преступления и наказания, подвига и награды

Если теперь перейти к анализу состава карательного и наградного акта, то, как утверждает П.А.Сорокин, к нашему крайнему удивлению, нельзя не заметить, что этот состав их, по существу, тождествен с составом акта преступного и акта услужного.

В самом деле, в каждом карательном и наградном акте или в их переживании можно различить:

а) представление субъекта карательного и субъекта наградного акта, то есть лиц, выполнявших эти акты. Этими субъектами в представлении различных людей были: и сверхъестественные существа (боги, духи, души предков, ангелы, бесы и т. д.), и естественные (люди, животные, растения, неодушевленные предметы) и конкретно-единичные и абстрактно-групповые;

б) представления объектные: всякая кара или награда есть прежде всего акт; а все эти акты, как выше было указано, размещаются в трех группах: facere, abstinere и pati (делания, воздержания и терпения);

в) представления адресатов: лиц, по адресу которых направляется соответствующий карательный или наградной акт. История и здесь показывает, что адресатами кар и наград были все те существа, которые были и адресатами преступлений и подвигов;

г) представления: времени, места, вещей, даруемых или отнимаемых, и т. д. — ив этом смысле карательный акт по составу равен преступному акту, наградной — услужному.

Принцип возмездности есть общий закон социальной жизни – утверждает П.А.Сорокин. Даже самые слова «возмездие» (Entgelten) и «воздаяние» (Vergelten), происходящие от слова gelten (стоить), обозначали предположение равноценности или действительную равноценность. Отсюда слово «Geld» (первоначально gelt), то есть, с одной стороны, равноценное (в прямом смысле), с другой же — нечто по отношению к ценности уравнительное. Социальную организацию возмездия представляет собою гражданский оборот, организацию воздаяния за социальное зло мы встречаем в уголовной юстиции, в воздаянии за социальное благо принимают участие: государство, общественное мнение и история.

С этой точки зрения, следовательно, основным различием между преступлением и наказанием (услугой и наградой) остается лишь временная последовательность.

Итак, по «составу» преступление и наказание однородны. То же применимо к подвигу и услуге. Различие между членами каждой пары заключается с точки зрения «внешней» лишь в причинной последовательности: преступление и подвиг — «независимые переменные», наказание и награда — «зависимые». Если же встать на точку зрения индивида или «стороны», то к указанному различию присоединяется еще различие окраски психических переживаний при преступлении и услуге, с одной стороны, наказании и награде — с другой.

Однородность «состава» карательного и преступного акта, услужного и наградного позволяет классифицировать их вместе.

4.5 Классификация подвигов и наград (преступлений и наказаний)

Классификация, По Сорокину, может осуществляться:

По содержанию самого акта:

- совершенные субъектами единично-конкретными;

- абстрактно-групповыми.

2. По субъекту

3.По объекту или, вернее, по содержанию акта:

-семейные;

-государственные;

-религиозные и т. д.

4.По важности:

-преступления;

-проступки;

- полицейские нарушения

5. По способу вчинения:

-уголовно-общественные;

- уголовно-частные.

Так как услугами является совокупность актов, не противоречащих шаблонам и в то же время сверхнормальных, то эти акты могут быть подразделены: 1) на положительно-активные, состоящие в доставлении чего-нибудь или в совершении известных действий в пользу кого-нибудь. Например, в передаче денег индивидом кому-нибудь нуждающемуся или в спасении ребенка из горящего дома; 2) на отрицательно-пассивные, состоящие в воздержании от чего-нибудь, от чего можно было бы безнаказанно не воздерживаться. Например, в факте не вступления в брак, который с точки зрения христианства не запрещается и не составляет преступления. Отказ от брака уже есть услуга; 3) на активно-терпеливые, состоящие в терпении чего-нибудь, что можно было бы не терпеть.

4.6 Шаблонизация кар и наград

Как справедливо отмечает П.А.Сорокин, наградные и карательные акты, будучи сначала нешаблонными, постепенно шаблонизируются. В каждой постоянной социальной группе с течением времени устанавливается определенный курс преступлений и услуг, то есть устанавливается вполне определенное наказание за определенное преступление и определенная награда за определенную услугу.

5.В лияние кар и наград на поведение человека

5.1 Мотивационное действие наград и наказаний

Как кары, так и награды влияли и влияют на поведение человека. Мало того, если бы не было этих рычагов, поведение как целых народов, так и отдельных личностей было бы существенно иным.

На поведение человека влияют представления тех выгод им невыгод (каковы бы они конкретно ни были), которые он связывает с теми или иными поступками в качестве последствий этих поступков.

Награды и наказания являются частным случаем, этих желательных и нежелательных последствий; представление наградной реакции (как некоего "блага выгоды" желательных последствий), которая может произойти, если будет совершен тот или иной акт, соответствующим образом давит на психику человека и заставляет его совершить акт, или воздержаться от совершения, или терпеть что-нибудь, что без этого воздействия едва ли бы произошло.

То же относится и к карам. Кары являются одним из видов тех нежелательных последствий, которые соответствующим образом воздействуют на поведение человека и делают его иным в сравнении с тем поведением, которое было бы, если бы этого рычага кар не было.

Чем культурнее человек, отмечает П.А.Сорокин, тем большее значение в его поведении играют целевые соображения, так как тем более способным он становится заглядывать в будущее и высчитывать цепь последствий, получающихся из тех или иных поступков.

В ряду других наград имеется один вид ее, так называемая слава, которая заставляет жертвовать самой жизнью многих из людей, начиная с Ахиллеса и кончая авиаторами наших дней или революционерами, желающими оставить вечную память о себе, или другими, обрекшими себя для получения славы на страдания и лишения.

5.2 Основные теоремы мотивационного влияния наказаний и наград на поведение людей

Для того чтобы решить эту проблему, Сорокин расчленяет общий вопрос на следующие три вопроса: 1) чем обусловливается различная степень влияния одной и той же награды или кары на одного и того же человека; 2) чем обусловливается степень влияния одной и той же кары или награды на различных людей и 3) чем обусловливается степень влияния различных кар и наград на одного и того же человека.

(1). А) Таким основным условием является время. При прочих равных условиях одна и та же награда или одно и то же наказание тем сильнее влияют на поведение человека, чем момент их выполнения ближе.

Б)Наряду с этой теоремой можно формулировать и вторую теорему, отчасти связанную с первой. Она будет гласить: одна и та же кара или награда тем сильнее влияют на поведение одного и того же человека, чем сильнее в нем уверенность в их неизбежности.

(2). А) Первое положение, которое определяет одно из важнейших в данном отношении условий, позволительно формулировать так: одна и та же награда или кара при прочих равных условиях произведет тем большее влияние на поведение различных людей или одного и того же человека в различные периоды его жизни, чем больше данный человек нуждается в этой награде для удовлетворения соответствующей потребности, или чем большее «благо» отнимает у него кара.

Б) Как частный случай ниже приводимого более общего закона можно сформулировать следующее четвертое положение: степень мотивационного влияния одной и той же кары или награды на различных людей зависит от характера и интенсивности (устойчивости) их научно-религиозно-морального мировоззрения и миропонимания.Основным условием мотивационного влияния подобных потусторонних санкций является убеждение или верование в реальность этих санкций и тех существ, от которых исходят эти санкции.

В). Степень мотивационного влияния одной и той же кары или награды зависит от того, насколько поведение, требуемое ими, совпадает или противоречит тому поведению, которое данный индивид считает "должным " и "справедливым ": в случае совпадения требуемого и "морально-должного " (по убеждению данного лица) поведения это влияние больше, чем в случае нейтрального отношения требуемого поведения к "должному"; в случае нейтрального отношения больше, чем в том случае, когда требуемое поведение противоречит "должному"; при достаточной интенсивности и устойчивости "должного" поведения влияние награды может совершенно парализоваться силой этого "должного" поведения. В случае равновесия давления "должного" импульса и санкции индивид будет колебаться между двумя требуемыми поведениями. В случае неустойчивости "должного" поведения оно может быть побеждено поведением, требуемым давлением награды.

Благодаря отсутствию повторения убеждение не только делается непрочным, а потому легко подверженным давлению кар и наград, — оно может даже совсем исчезнуть и, при повторении актов, противоположных убеждению, может даже смениться убеждением противоположным.

Из двух или большего числа карательных актов та кара имеет большее влияние, которая кажется данному индивиду более страшной, жестокой, страдательной — вообще большей и количественно и качественно. Из двух или большего числа наградных актов та награда имеет большее мотивационное влияние, которая в данный момент является для него более желательной, приятной, нужной и вообще — лучшей и качественно и количественно.

5.3 Дрессирующее влияние кар и наград

Кары и награды, отмечает П.А.Сорокин, в соединении с повторением и рикошетным влиянием его на психику, являются той магической силой, которая трансформирует наши нравы, наше поведение, наши привычки и вообще всю нашу жизнь.

6. С оциальная роль кар и наград

6.1 Социальная борьба как следствие и симптом антагонизма моральных убеждений

Если нормы «должного» поведения двух или большего числа лиц совершенно различны, говорит П.А.Сорокин, а в зависимости от этого различны для каждого из них и нормы поведения «запрещенного и рекомендованного», то между поведением этих лиц, соприкасающихся друг с другом, не может установиться гармонический консенсус, и необходимо возникнет конфликт, а тем самым и борьба этих лиц друг с другом. В этом случае сожительство этих лиц не может носить «мирный» характер, их совокупность не может образовать «замиренной» социальной группы с прочными и постоянными формами общения.

Из сказанного Сорокин делает второй вывод: если нормы должного, запрещенного и рекомендованного поведения двух или большего числа лиц одинаковы, если каждый из них считает «должными», запрещенными и рекомендованными те же акты, что и другие, или — еще яснее — если каждый из них приписывает себе и другим те же права и обязанности, которые приписывают ему и себе и другие, то поведение таких лиц, согласное с их переживаниями, исключает возможность конфликта, вражды, борьбы.

6.2 Внутригрупповая роль санкций

Как справедливо рассуждает П.А.Сорокин, каждая социальная группа всегда имеет в своей среде «инакомыслящих», то есть преступников, но не все «инакомыслящие» реализуют свои «противообщественные» нормы должного поведения.

Только кары и награды могут остановить их от исполнения актов, требуемых их моральным сознанием (то есть представлениями должного, запрещенного и рекомендованного поведения).

Без кар и наград внутригрупповая борьба была бы не спорадическим, а постоянным явлением, и взаимодействие людей в самом деле было бы «bellum omnium contra omnes».

Следовательно, Сорокин отвечает на вопрос: как возможно бесконфликтное и мирное взаимоотношение членов группы друг к другу при наличности . конфликтного состояния их норм должного поведения? —оно возможно благодаря соединенному действию мотивационного и дрессирующего влияния кар и наград.

Вообще говоря, как только в социальной группе появилась гетерогенность понимания должного взаимоотношения между двумя или большим числом ее частей, выходом из этого положения могут быть только два основных способа:

А). Первый возможный исход тот, что группа может распасться на две или большее число частей. Часть членов с одними шаблонами взаимоотношений отделится от другой, имеющей также одинаковые шаблоны.

Б). Таков первый возможный исход. Разновидностью его служит борьба на жизнь и на смерть между частями группы, шаблоны поведения которых противоречат друг другу... Сюда же относятся и столкновения двух обществ с различными шаблонами поведения. Результатом этой борьбы может быть полное уничтожение одной из враждующих сторон.

Но возможен и иной исход. Разгоревшаяся борьба кончается не полным уничтожением более слабой стороны, но насильственным подчинением ее победителям; победители силой принуждают побежденных поступать так, как требуют шаблоны поведения первых. В этом случае единство группы или общества остается, но оно основывается не на «добровольном» «согласии» всех членов поступать определенным образом, не на консенсусе представлений должного поведения всех членов группы, а на насильственном принуждении одних другими.

Внутригрупповая роль кар и наград заключается в создании, сохранении и укреплении внутригрупповой солидарности, в недопущении ее распада, в подавлении взаимной борьбы и в приведении ее антагонистических элементов к общему моральному единству, что достигается при посредстве дрессирующе-рикошетного влияния санкций.

6.3 Внегрупповая роль кар и наград

Социальная роль кар и наград исторически заключалась в создании, расширении и укреплении круга солидарности.

Кары и награды, действуя снизу и сверху, служат теми рычагами, которые устанавливают и поддерживают общественную солидарность, которая на первых порах групповой жизни без них не могла бы существовать.

Если социальная борьба, внутригрупповая и внегрупповая, есть не что иное, как кары и награды, обязанная своим бытием неодинаковому пониманию должного, запрещенного и рекомендованного поведения различными членами группы или различными группами, — то, очевидно, всякий рост и увеличение этого конфликта убеждений должен выражаться и в росте жестокости и грандиозности санкций.

Чем устойчивее шаблоны поведения антагонистических частей группы или антагонистических, групп, тем более жестокими должны быть кары и обильными награды, чтобы сломить сопротивление антагонистической группы или части группы, связать ее в одно целое и вообще привести ее поведение к одному знаменателю. Чем менее устойчивы эти шаблоны, тем мягче должны быть санкции.

Заключение

После того, как мы рассмотрели основные положения работы П.А.Сорокина «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали», можно прийти к следующим выводам: с усложнением и расширением социальных кругов процесс взаимодействия совершается все сильнее и сильнее, а окружающая каждого индивида социальная среда становится все сложнее и сложнее. Поднимаясь от менее развитых и более простых обществ к обществам более культурным и дифференцированным, мы должны, заключает Сорокин, наблюдать и более быструю смену шаблонов. Повторяясь все большее число раз, шаблоны все более сливаются, становятся органически присущими человеку, а это, в свою очередь, ведет к уменьшению надобности и целесообразности давления кар и наград.

Шаблоны поведения, полезные только для одного этапа развития или же вообще социально вредные, благодаря более быстрому изменению условий успевают повторяться меньшее число раз. Они становятся более гибкими, или, по крайней мере, менее тривиальными, и тем самым легче поддаются изменению и искоренению. Это значит, что с ростом культуры нужны и менее жестокие способы воздействия для их искоренения, для преодоления социальных конфликтов.

Из исторического опыта разных эпох и народов Сорокин выводит «историческую тенденцию прогрессирующей быстроты эволюции и постепенного падения санкций, кривой кар и наград (преступлений и подвигов)». Говоря о новизне предмета своего изучения, Сорокин отмечает, что «преступно карательные явления, изучаемые догматикой уголовного права, не охватывают всего класса однородных явлений и имеют дело лишь с маленькой частью целого класса. А в силу этого социолог может и должен не ограничиваться сферой официально-позитивных преступлений и кар (подвигов и наград), изучаемых уголовным правом (или имеющим равное основание на существование наградным правом), а может ловить свою «рыбу» и вне этой области, в более обширных морях социальной реальности».

Можно с уверенностью сказать, что пока П.А.Сорокин, как автор серии серьезных исследований, как сторонник теоретико-методологической интеграции остается нашим актуальным собеседником по многим проблемам социологической науки и общественной жизни - этот русско-американский ученый действительно жив. И может быть, является ориентиром в переинтерпретации классического наследия. Сорокин сильно воздействовал на умы и души людей своей нестандартной личностью и множеством глубоких работ. Говоря о таких людях, невольно вспоминаешь слова Лежнева, одного из персонажей тургеневского «Рудина», о его умершем друге: точно в запущенной и темной комнате неожиданно раскупорили «забытую склянку с духами».

Список литературы

1. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество — М.: Политиздат, 1992. -291с.

2. Голосенко И.А. Питирим Сорокин как историк социологии. // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. №4.