Реферат: Совершенствования современного экономического развития в РФ

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………… 3

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ……………………… 6

1.1 Сущность, структура и принципы государственного

регулирования экономического развития. ………………….................. 6

1.2 Кластерная теория экономического развития…………………… 26

ГЛАВА 2. СТРАТЕГИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

РЕГИОНОВ РФ……………………………………………………………41

2.1 Проблемы экономического развития регионов и

муниципальных образований РФ………………………………………. 41

2.2 Развитие региональных кластерных систем …………………….. 57

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ В РФ……. 70

3.1 Государственная стратегия регионального развития РФ …….. 70

3.2 Проблемы регионального промышленного развития России…… 76

ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………….. 94

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ………………………………………………. 97

ПРИЛОЖЕНИЕ………………………………………………………….. 100

ВВЕДЕНИЕ

Рыночные механизмы не во всех случаях оказываются способными предупредить и преодолеть серьезные территориальные различия в уровне жизни населения, эффективности региональной экономики. Органы государственной власти оказываются перед необходимостью выбора инструментов регулирования экономики, создавая все условия для роста и развития народнохозяйственного комплекса, формирования прогрессивных структурных сдвигов, поддержания комплексности развития территориального экономического и социального пространства.

Одним из самых сложных и критических вопросов, возникших перед Россией в ходе государственного строительства, является разграничение предметов ведения и объемов полномочий федерального центра, субъектов федерации и органов местного самоуправления.

Особо опасной региональная асимметрия становится, коль скоро она закрепляется в неравнозначных статусах одноуровневых территориальных единиц государства или в главенстве регионального права над общегосударственным. В таких случаях территориальные дифференциация и дезинтеграция становятся взаимодополняющими факторами ослабления целостности государства, а значит, и снижения его системной устойчивости.

Из года в год возрастает не только межрегиональная, но и пространственная дифференциация муниципалитетов внутри единого региона, приобретает актуальность социально-экономическое расслоение. Разрыв между уровнями развития регионов, измеряемый среднедушевыми денежными доходами.

Предпринимательский климат в стране (или отдельно взятом регионе) представляет собой интегральную характеристику социально-экономического и политического состояния, уровня развития экономики и внешнеэкономических связей и т.д. Его количественным выражением являются инвестиционные риски, отражающие вероятность потери средств, вложенных в конкретную экономику вследствие различных социальных, политических, экономических причин.

В современной России проблемы регионального развития приобрели чрезвычайное значение, оказывая большое и противоречивое влияние на все стороны развития государства. В число этих неразрывно взаимосвязанных проблем-сторон входят как развитие регионов России, так и процессы, имеющие пространственные формы проявления (экономические, политические, социальные, демографические, национально-этнические, конфессиональные, природно-ресурсные, экологические, геополитические, военно-стратегические и т. п.), а также интересы развития России в различных регионах планеты, либо ее жизненно-важных сферах геопространства.

Региональное развитие России – не просто одна из важнейших сторон, но и самая суть, квинтэссенция развития России, и ее преобразования из унитарного государства в реальную федерацию. Существующие в стране проблемы регионального развития лишь частично обусловлены сегодняшними процессами: многие связаны с распадом Советского Союза и мировой социалистической системы, другая часть проблем возникла еще в советские и даже более ранние годы.

Нерешенность региональных проблем, их неослабевающий накал и многообразие отрицательных проявлений и последствий тормозят реформы и искажают их содержание, разрушают экономику на всех уровнях – от федерального до муниципального. Они осложняют национально и межнационально - этнические, конфессиональные, социальные отношения в стране, деформируют среду обитания людей, обостряют межрегиональные противоречия и территориальные диспропорции. Таким образом, нерешенность региональных проблем не просто отрицательно влияет на жизнь страны, тормозит ее выход из кризиса, но также угрожает экономической и территориальной целостности Российского государства.

Целью дипломной работы является изучение регионального и муниципального экономического развития. Достижение этой цели следует из задач: рассмотреть основы экономического развития, изучить принципы, реформы; проанализировать экономическое развитие с помощью кластерного и структурного подходов. Дипломная работа состоит из трех глав. В первой главе раскрываются вопросы понятия экономического развития, основные характеристики. Вторая глава посвящена изучению регионального и муниципального развития. В третьей главе рассматриваются реформирование, пути совершенствования экономического развития. Методологической основой работы являются научные труды отечественных и зарубежных авторов, статьи в периодической печати.

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

1.1 Сущность, структура и принципы государственного регулирования экономического развития

Регулирование территориального развития не может быть результативным, если не будет основываться на строгих теоретических представлениях о сути этого развития и смысле его регулирования.

Для определения сущности государственного регулирования территориального развития необходимо определить, конечно, сам смысл и цель территориального развития. Сущность территориального развития адекватна сути и цели государственного регулирования, которая будет определять конкретные формы (структуру) государственного регулирования.

Государственное регулирование - понятие гораздо более широкое, нежели экономический механизм, поскольку оно включает в себя ряд и неэкономических административных механизмов, да и понятие "государственное регулирование" и "экономический механизм" в целом не однопорядковые, поскольку механизм показывает всегда методы и формы регулирования.

Вместе с тем, можно вводить понятие экономического механизма государственного регулирования, экономического механизма территориального развития и т.д., что раскрывает экономические отношения разных субъектов. С этой точки зрения рассмотрим вначале понятия территориального развития, определим сущность, а затем и содержание (в том числе экономический механизм) государственного регулирования регионального развития.

Регион, вместе с тем, выступает не простой формой системной организации, а, как и государство, является сложной социально-экономической системой. Сложные социально-экономические связи и строение элементов данной системы определяют и понятие его развития.

Понятие развития региона как системы, очевидно, должно подразумевать как и понятие развития вообще положительную динамику его параметров в целом.

Таким образом, государственное регулирование развития можно представить как совокупность специально организуемых действий политического, правового, политического, финансового, экономического и иного характера призванных, во-первых, давать стимулы, (в том числе ресурсные) развитию тех территорий, которые по объективными причинам не могут функционировать в режиме саморазвития; во-вторых, активизировать и ресурсно поддерживать социальную мобильность населения отдельных регионов (направленная миграция); в-третьих, создавать условия для возникновения и функционирования государственно значимых потенциальных точек роста (например, СЭЗ, технопарков и т.п.); в-четвертых, обеспечивать выполнение отдельными территориями общегосударственных функций (например, содержание на территории объектов республиканского назначения, финансирование закрытых административно-территориальных образований); в-пятых, формировать и поддерживать специфические организационно-правовые режимы на территориях особого политического и геополитического значения; в-шестых, - оперативно реагировать на образование зон бедствий (стихийных, техногенных и др.).

Вместе с тем, следует отметить, что региональная система имеет ряд важных особенностей. Во-первых, поскольку региональная система является социально-экономической системой, то параметрами в данном случае выступают не только экономические, но и социальные показатели. Причем в некоторой степени социальные параметры, социальная направленность системы являются более целевыми, нежели просто экономические показатели. Конечно, экономическое развитие такой системы является основой достижения ее социальных целей, но подчеркивать именно социальную направленность параметров региональной системы необходимо. Количественные параметры региональных систем должны быть нацелены прежде всего на повышение уровня и качества жизни населения.

Вторая особенность региональной системы, подчеркивающая состояние именно развития территории - это стабильность (устойчивость) положительной динамики ее параметров. Эта особенность также связана с социально-экономическим типом региональной системы, важностью достижения не кратковременных результатов при помощи, например, распродажи предприятий государственной собственности инвесторам, но и обеспечением их стабильной работы в последующем. Конечно, как система живая, региональная система допускает некоторые отклонения в процессе экономического развития, однако в целом должна иметься четкая тенденция к устойчивости положительных значений.

Третья особенность региональной системы -пропорциональность и сбалансированность развития, означающая, что ее параметры должны быть тщательно выверены, выдержаны сложившиеся и экономически обоснованные новые пропорции воспроизводственного потенциала региона.

Таким образом, региональное развитие - есть развитие, основанное на трех взаимосвязанных характеристиках и свойствах такого развития - устойчивости (стабильности), пропорциональности (сбалансированности) и социальной направленности. С этой точки зрения можно согласиться с определением известных ученых В.Лексина и А. Швецова: «территориальное развитие - такой режим функционирования региональных систем, который ориентирован на позитивную динамику параметров уровня и качества жизни населения, обеспеченную устойчивым, сбалансированным и взаимонеразрушаемым воспроизводством социального, хозяйственного, ресурсного и экологического потенциалов территорий»[1] .

Причем категории "устойчивость", "пропорциональность" и "социальная направленность" - не умозрительные категории, а вполне осязаемые качественно и выражающиеся количественно взаимосвязанные характеристики состояния региональных систем. Все эти свойства региональной системы взаимосвязаны друг с другом и подразумевают не автономные статические состояния этой системы, а только одновременное их наличие в любой момент времени. И только их одновременное присутствие позволяет характеризовать региональную систему как систему развивающуюся. Устойчивость, например, предполагает сохранение воспроизводственного потенциала территорий (то есть его ресурсной, экологической, хозяйственной и т.п. составляющих) в течение длительного времени и только при сохранении пропорциональности и социальной ориентированности регионального развития. Можно сказать и так: устойчивое развитие региона — это устойчивая пропорциональность и устойчивая социальная ориентированность развития региона.

Аналогично, соблюдение для каждой региональной системы воспроизводственных пропорций будет обеспечивать устойчивость и социальную ориентацию развития системы. Это касается важнейших составляющих потенциала регионального развития: экологической, природоресурсной и социальной. При этом предполагается не кратковременное обеспечение пропорциональности, а наличие глубокой экономической подоплеки в виде соответствующего экономического механизма.

Социальная ориентация, к сожалению, сегодня меньше всего учитывается в политике территориального развития. Между тем именно динамика реального уровня потребления социальных благ, длительности жизни, параметров физического и духовного здоровья, образованности и т.п. формирует главные результирующие показатели территориального развития. Причем, как уже говорилось, социальная составляющая должна быть устойчивой и сбалансированной с природными, экономическими и другими ресурсами территории, ибо временное благополучие достижимо и на основе, например, той же хищнической эксплуатации территории.

Социальная мобильность позволяет снижать отрицательный эффект территориальных диспропорций. С другой стороны, это не означает возможность самоустранения государства от решения проблем такого характера, поскольку, во-первых, население таких регионов не имеет финансовых возможностей для переездов. Во-вторых, этих переселенцев не ждут в местах приезда, поскольку в республике в условиях экономического кризиса практически нет областей, способных принимать все желающее переехать население. В-третьих, отток населения способен затянуть выход из экономического кризиса в депрессивных районах, поскольку покидает регион в первую очередь квалифицированная рабочая сила. В-четвертых, без государственного регулирования маловероятным становится процесс самостоятельного притока капитала в такие регионы, поскольку в данном случае инвестиции становятся особенно рискованны, тормозится создание необходимой рыночной инфраструктуры.

Поэтому только прямое или опосредованное регулирование территориального развития со стороны государства в состоянии эффективно осуществить территориальное развитие.

Регулирование территориального развития следует понимать как специально выработанные программные меры системного характера по обеспечению устойчивого и сбалансированного функционирования региональных систем, имеющего главным целевым ориентирам улучшение качества и повышение уровня жизни.

В целом такие регулирующие воздействия могут осуществляться локально, регионально и на государственном уровне. Соответственно меняются объект и субъект регулирования, но идеологические доминанты остаются на всех уровнях прежними: социализация, устойчивость, пропорциональность.

Территориальные образования и сообщности представляют собой сложные системы и поэтому государственное регулирование по сути представляет собой коррекцию сложных систем. Причем оно реально и постоянно осуществляется даже тогда, когда государство формально решает другие задачи. Так, например, приватизация одних предприятий может существенно поменять параметры функционирования практически всех территорий, темпы и вектор развития. Новые владельцы, к примеру, могут отказаться от ориентации на внутренних потребителей и уровень их жизни, или отказаться от внутренних источников сырья, что приведет к ухудшению положения в смежных регионах и отраслях.

Рассмотрим некоторые особенности и принципы проведения государственной политики территориального развития. Такие принципы, или критериальные условия действенного госрегулирования, важны с той точки зрения, что только при их соблюдении (причем системном соблюдении) система государственного регулирования будет эффективной. К основным принципам относятся[2] :

Принцип неотъемлемости функции территориального регулирования в системе государственного управления. Территориальное регулирование является неотъемлемой частью системы государственного управления во все времена и во всех государствах мира. И если государство не осуществляет его, то это означает лишь, что либо проблемы такого регулирования просто не существует, либо государство не способно осуществлять его.

Принцип наличия государственного регулирующего механизма. Он вытекает из предыдущего и означает, что государственное регулирование должно осуществляться с помощью специально разработанных механизмов и политики, а не просто административными и разовыми мерами. Другими словами региональное социально-экономическое развитие неспособно осуществляться стихийно, "самонастраиваясь" на устойчивое, пропорциональное и социально ориентированное развитие.

Среди совокупности механизмов регулирования особенно необходимо отметить правовой, экономический механизмы. Необходимость выработки механизма развития территории следует также и из тех же свойств системности. Дело в том, что регионы могут быть как малыми, так и большими системами, но в любой из них сохраняются элементы неустойчивости или хрупкости, которые необходимо регулировать. Так, в относительно больших и полифункциональных региональных системах может иметься внутренний конфликт интересов (например, хозяйственной деятельности и охраны окружающей среды), а малые региональные системы хрупки и зависимы от внешних деструктивных влияний.

Принцип выравнивания территориального развития. По существу это является основной задачей государственного регулирования и на его реализацию направлен механизм регулирования регионального развития. Причем такая политика выравнивания может быть разной по масштабам и может зависеть от конкретных условий, задач и этапа развития той или иной страны. Например, она осуществляет как крупномасштабная политика в Германии, Китае, Японии. У нас же она пока проводится скорее селективно и только по отношению к отдельным регионам, но не дает результатов и требует выработки новой своей концепции.

Мнения экономистов о необходимости, степени и методах выравнивания различаются до самых полярных: от рассмотрения его как сущности территориально-экономического развития и, таким образом, придания особенной важности этому вопросу в практике государственного регулирования, до мнения о полном отказе от территориального выравнивания, то есть самовыравнивания территориального развития через рыночные механизмы.

Принцип селективности (приоритетности) оказания помощи регионам необходим для концентрации государственных ресурсов на решении определенных задач и, таким образом, эффективного использования этих ресурсов в методологическом плане реализация данного требования б одна из самых сложных задач. В качестве основного критерия для принятия решения о поддержке региона чаще всего выступает группировка регионов по уровню развития. Проблема, однако, до сих пор не решена, - разные страны с используют самую различную методику, однако общепринятой и эффективной методики не найдено до сих пор и так, Россия группирует регионы на: "нуждающиеся" и "особенно нуждающиеся", применяя показатели бюджетной обеспеченности.

В некоторых исследованиях выделяют регионы с "относительно высоким уровнем развития", со "средним я уровнем", "ниже среднего", "низким уровнем" и с "крайне низким уровнем развития". При этом в основу группировки закладывается балльная комплексная оценка социального экономического развития регионов. Последняя рассчитывается исходя из фактических показателей: среднедушевого производства валового регионального продукта; индекса производства, для населения, имеющего доходов ниже прожиточного минимума, уровня безработицы к экономически активному населению, обеспеченности жильем, кадетскими учреждениями, образовательными учреждениями, лечебными учреждениями и т.д. Для сведения этих разнокачественных показателей в единую комплексную используются оценки: 4 (душевое производство, население с доходами ниже прожиточного уровня, 3 (динамика производства), 2 (безработица, обеспеченность больничными стационарами), 1 (обеспеченность детскими дошкольными и поликлиническими учреждениями). Отнесение региона к той или иной группе производится на основе средневзвешенных балльных оценок (разность показателя по региону и среднего по стране, деленная на средний по стране). Естественно, что при этом показатель меняет значение с плюса на минус.

Методика оценки уровня развития территории должна определяться целью, которая преследуется оценкой. В наиболее общем виде оценка развития региона должна опираться на следующие требования к ней: оценка должна характеризовать сущностные и важнейшие стороны собственно территориального развития, при этом не опираясь на односторонние оценки сложных явлений (например, экономическое положение региона не может опираться только на показатель "спада" или "отсутствия спада производства"; оценки сторон региональных отношений должны быть многосторонними и всеобъемлющими, максимально полно характеризующими их. Например, увеличение числа коек не может однозначно характеризовать уровень медицинского обслуживания, если при этом будет сохраняться низкое качество обслуживания, а показатели здоровья населения окажутся ниже; необходимо по возможности избегать интегрированных показателей типа вышеуказанной оценки экономического развития. Конечно, определенные решения по ним приниматься могут (например, о выделении трансферта), но не более - реальной оценки развития они не дают.

Для получения оценки возможна, например, совокупность более частных, но, в то же время, системных оценок, в качестве которых могут быть: оценка уровня и качества жизни в регионе; экономического потенциала территории; ее природоресурсного потенциала (в том числе в стоимостном выражении); финансового состояния территории, включая анализ предприятий, бюджета; кризисных, чрезвычайных и др. ситуаций и т.д.

Конечно, и эти показатели не дадут полного ответа на положение в регионе, хотя "повышенные" показатели экономического, социального, промышленного, экологического, демографического положения могут дать определенную информацию. Поэтому проблема оценки остается сегодня одной из центральных в теории и практике государственного регулирования территориального развития, поскольку от выбранных методов территориально-экономического и особенно бюджетного выравнивания зависит экономический эффект такого регулирования - даст он положительный результат, или, так и не достигнув цели, еще более ухудшит ситуацию.

Принцип приоритетности выравнивания социальных сторон. К выравниванию экономического развития следует прибегать преимущественно в целях выравнивания минимального стандарта уровня и качества жизни. Данная особенность связана с предыдущей и подчеркивает важную сторону сущности государственного регулирования. Дело в том, что если выравнивание экономического развития происходит во многом благодаря рыночным законам и механизмам, то социальное развитие не может регулироваться такими законами. И, несмотря на то, что все же экономическое развитие определяет социальное развитие, возникающие вследствие разных причин, провалы в социальном развитии берется регулировать государство.

Принцип стратегического целеполагания, вытекающий из задач территориального развития и системного характера государственной политики территориального развития.

Принцип системного подхода к развитию территории. Данный принцип означает необходимость развития не только производительных сил или потенциала, но и комплексное устойчиво-сбалансированное развитие всех компонентов региональной системы (социального, демографического, экологического и т.д.). Конечно, экономическое развитие и хозяйственные успехи важны и даже часто решающие, поскольку такое развитие и накопление капитала позволяют через повышение доходов местного бюджета эффективно решать и прочие вопросы территориального развития. Но все же требования пропорциональности развития всех сфер экономики, социальной направленности развития (использования всех достижений в целях повышения качества и уровня жизни) должны учитываться. В противном случае это может привести к деградации социально-демографического, этнокультурного и др. компонентов региональных систем.

К сожалению, однако, приходится констатировать, что часто преобладает односторонний подход при выработке региональной политики: экономический, экологический и т.д. Так, например, выделяя субсидии, в качестве критерия часто используют показатель спада производства. Как правило, для достижения целей территориального развития государство использует целый арсенал средств, но их действие должно носить не противоположный характер, а быть однонаправленным, что будет способствовать более эффективному решению задачи.

Конкретные действия, образующие структуру государственного регулирования территориального развития, могут быть явными и скрытыми, косвенными и прямыми, всеобщими и селективными. Трудно выделить их сравнительную эффективность и выработать рекомендации по их количественному соотношению и пропорциям. Можно отметить лишь то, что сегодня правительство преимущественно в своих действиях использует селективную поддержку, или прямое регулирование. Но, какова бы ни была структура форм регулирования важно, чтобы они были направлены и взаимоувязаны, что способствует эффективности этих форм.

Принцип двууровневости субъекта управления. Речь идет о том, что государственная территориальная политика должна пониматься не только как политика центра, то есть Правительства или Президента. Под словом "государственная" пониматься должны два основных уровня реализации государственной власти: республиканский и региональный. И таким образом, говоря о регулировании социально-экономического развития всегда надо подразумевать действия властей республиканского и регионального уровней, их координацию действий.

Регион, следует иметь ввиду, является своего рода промежуточной полифункциональной системой между наиболее крупной системой, каковым является государство, и более простыми системами, каковыми являются население, предприятия. Как элемент более крупной системы, регион подчиняется правилам пропорциональности и равномерности экономического развития на страновом уровне и, как более крупная система для своих элементов, она устанавливает правила пропорциональности и эффективности развития внутри региональной системы (то есть для предприятий в регионе). Отсюда вытекает значимость, например, поддержания и регулирования как внутри, так и межрегиональных пропорций. Рассчитывая же на саморегулирование и саморазвитие больших региональных систем можно постоянно продуцировать проблему нежелательно высоких территориальных диспропорций.

Принцип учета интересов всех сторон управления, или принцип демократичности государственного регулирования, означает, что независимо от обоснованности таких мнений, любая поддержка должна идти не просто по решению центра, а по согласию всех регионов. По принципу согласия должны приниматься решения об оказании государственной региональной поддержки конкретным районам даже внутри городов и области.

Принцип множественности объектов регулирования. Основными субъектами в государственном регулировании территориального развития выступают центр и регион. Однако, региональная система является совокупностью предприятий, организации всех форм собственности, хозяйственной и социальной ориентации, которые могут напрямую становиться объектами регулирования со стороны органов власти не только регионального, но и республиканского уровня. Это особенно касается финансового механизма этого регулирования, чаще всего напрямую идущего из республиканского бюджета и преимущественно по каналам республиканских и региональных бюджетных отношений.

Принцип инициативного характера мер. В подавляющем большинстве случаев предложения должны инициироваться регионами. Это связано с тем, что чем выше будет заинтересованность регионов в той или иной форме воздействия со стороны центра, тем больше вероятность в результативности этого воздействия. В то же время это не означает, что государство не может проявлять властную инициативу, реализуя ее на той или иной территории (например, для строительства объектов политического, военного значения, - инициатива в этом случае может быть общегосударственной, хотя согласие регионов также желательно).

Принцип учета отдаленных и сопряженных результатов. Необходимость учета данного принципа связана с тем, что те или иные государственные меры могут иметь сопутствующие или отдаленные результаты, которые могут серьезным образом отразиться на экономических пропорциях, экономическом развитии соседних регионов и т.д. Причем эти эффекты могут носить как положительный, так и отрицательный характер.

Принцип установления временных границ каждого регулятивного действия. Речь идет о том, что ни одна государственная мера не должна носить бессрочный характер, что связано с двумя основными причинами: это значительно снижает ответственность и инициативность регионов и, во-вторых, с течением времени значительно может измениться экономическая ситуация и, следовательно, изменятся условия использования государственной меры.

Принцип ответственности и контроля. Данный принцип означает, что любая мера поддержки регионов должна предусматривать ответственность регионов за те или иные нарушения в использовании этой помощи (нецелевое использование средств и т.д.), а государство должно осуществлять жесткий контроль за целевым использованием средств. Принцип ответственности следует из того, что, во-первых, поддержка территориального развития связана с использованием общегосударственных ресурсов; во-вторых, эта поддержка имеет своим предметом политически и социально значимые региональные процессы; в-третьих, при этом затрагиваются интересы как данного региона, так и всех в совокупности регионов. Ответственность должны нести все стороны: государственные структуры, принимающие решения; госорганы, их исполняющие; органы власти и управления, получающие эту поддержку.

Принцип широкого использования договорных отношений. Распределение ответственности должно закрепляться в специальных нормативных актах или в актах, регламентирующих порядок осуществления каждого решения. Одной из наиболее приемлемых форм распределения ответственности могут стать специальные договоры между уровнями власти и управления. Причем отсутствие или формальность отчета об использовании тех или иных средств государственной поддержки, равно как и выявленные в ходе контроля факты их не целевого использования могли бы становится основаниями серьезной корректировки или полного прекращения этой поддержки.

Принцип преимущественной ориентации на программно-целевые методы. Программно-целевые методы являются, на наш взгляд, надежным и научным и практическим инструментом государственного регулирования, фиксирующим как экономические, так и социальные, организационно-правовые механизмы государственного регулирования.

Приведенные выше принципы позволяют организовать государственное регулирование на научной основе, повышать их действенность и роль в целом государственном регулировании экономики.

Очевидно, что меры государственно-регулятивного характера могут считаться таковыми, если, во-первых, их логика сопряжена с соответствующими законами; во-вторых, если их масштаб исходит из реальных ресурсов, в-третьих, если имеется возможность выбора и реализации регулятивных мер, адекватных конкретной ситуации и, в-четвертых, если есть средства объективного контроля выполнения намеченного действия и достижения намеченных результатов.

Формирующий блок направлен на создание : 1) идеологии и концепции госрегулирования: 2) формирование структуры и нормативно-правового обеспечения этого регулирования; 3) информационно-аналитическую оценку приоритетов и возможностей государства в рассматриваемой сфере.

Ресурсный блок призван оценить все финансовые, имущественные, природные и иные ресурсы как государства, так и привлекаемых негосударственных ресурсов, которые можно направить на решение соответствующих задач.

Определенная часть государственных финансовых ресурсов целевым образом обособляется в виде различных (чаще внебюджетных) фондов. Однако основной объем реального ресурсного обеспечения территориального-регулятивных действий нашего государства специально не выделяется и попадает к промежуточным и конечным получателям совсем по другим каналам и чаще всего без каких либо гарантий результативности использования. Именно здесь часто нарушаются рассмотренные выше базовые принципы государственного регулирования территориального развития, средства фондов используются по произвольным механизмам, без использования критериев распределения финансовой помощи.

Ресурсная поддержка - важнейшее, но не единственное условие эффективного государственного регулирования, поскольку часто регионы могут предпочитать вместо ресурсов из центра просто не перечислять в него и это для них выгоднее.

Государство может использовать такие формы государственной селективной поддержки, как целевые программы, кредиты, займы, гуманитарная помощь и иные акции отдельных МФО и государств. Несмотря на зарубежное происхождение, данные программы следует отнести к программам государственной поддержки, поскольку государство выступает по данным проектам и кредитам гарантом возвращения средств, оно же и регулирует поступление средств в регионы по банковским каналам.

Таким образом, отечественный арсенал средств государственного регулирования обширен и многообразен, многие из них, по-видимому, не имеют даже аналогов в мировой практике. Проблема, однако, в том, что практически все эти средства применяются несистемно, их задействование не встроено в единую структуру госрегулирования и почти никогда не являются результатом жесткого критериального отбора (некоторое исключение составляют разве что трансферты). При этом ни одно из рассматриваемых регулятивных действий не подкреплено должным образом ресурсным обеспечением. В этом повинны как общая кризисная ситуация в экономике, так и непосредственно недостатки в государственной политике, отказ от политики жесткого отбора объектов регулирования, отсутствие механизмов использования полученных ресурсов.

В принципе чисто финансовая поддержка регионов может быть с той или иной степенью детальности проконтролирована Счетным Комитетом или Казначейством. Что же касается таких серьезных мер государственного регулирования как создание особых экономических зон, предоставление налоговых льгот, то ни каналов, ни методов контроля за их результативностью не существует. Более того, подобного контроля и быть не может, хотя бы потому, что практически ни одно действие в рассматриваемой сфере не имеет никаких проверяемых результирующих параметров. В своей подавляющей массе эти действия ориентированы просто на " развитие", "улучшение", "стабилизацию" и др. неконкретные понятия. Ресурсная же их обеспеченность почти всегда столь далека от потребной и способной дать какой либо конкретный результат, что понятия " контроль" и "оценка" могут относиться к самому факту формального исполнения соответствующих решений, но никак не к результату, квалифицируемому в качестве осязаемого факта "территориального развития".

Приведенные положения о сущности территориального развития и его необходимости, принципы его проведения тем не менее не решают всю проблему однозначно. Дело в том, что необходимость помощи для одних регионов означает одновременно повышенное изъятие доходов других, размеры поддержки имеют тоже дифференцированный характер в зависимости от задач и сложившейся ситуации в регионах. Возникает глобальная проблема перераспределения финансовых средств в масштабах страны или, другими словами, экономического механизма государственного регулирования регионального развития.

Система финансово-экономических взаимосвязей всех элементов региональной системы, то есть участников регионального воспроизводственного процесса приводит по существу к появлению системы экономических интересов. И если отобразить систему взаимосвязей по поводу регионального развития как систему интересов, то изучение точек пересечения этих интересов приводит к своеобразной матрице таких экономических интересов. При этом в точках пересечения интересов возникают различные ситуации по степени совпадения или несовпадения конкретных интересов. В общем случае могут возникать, очевидно, следующие группы ситуаций: "эквивалентные интересы", когда интересы региона соответствуют в целом стратегии, проводимой тем или иным контрагентом отношений; "Совместные интересы", что означает практически полное совпадение интересов, и "конфликтные интересы", означающие несовпадение интересов региона и агентов.

Основной функцией экономического механизма региональных отношений является разрешение этих противоречий с целью достижения социально-экономической интеграции между различными регионами страны. Надо сказать, что прежний планово-распределительный, дефицитный и государственно-монопольный тип экономической системы обеспечивал равномерные условия жизнедеятельности для всех регионов. По существу сегодня центральное правительство через межбюджетные отношения пытается решить те же задачи.

К сожалению, в условиях отсутствия действенного экономического механизма оно только усугубляет положение, не добиваясь впрочем реальных результатов (о чем свидетельствует углубляющаяся межрегиональная дифференциация). Это говорит о том, что реальные причины, корни и механизмы регионального развития должны быть иными.

Проблема экономического механизма в первую очередь связана с определением его содержания, которое до сих пор не выработано ни в экономической теории, ни на практике.

Практические действия правительства и анализ работ говорит о том, что по всей видимости современная политика по отношению к экономическому механизму направлена: на выравнивание экономического и социального развития регионов по всем показателям, определяющим уровень жизни (именно на это направлен основной в региональной политике механизм межбюджетных отношений); формирование эффективных территориальных пропорций, крупных производственных комплексов, создание условий для территориальной системы расселения; преодоление диспропорций в развитии народнохозяйственного комплекса и отдельных отраслей. Однако данные региональные проблемы не удается решить на сегодняшней стадии развития, отчасти потому, что они требуют для своего решения высокого уровня экономического развития страны, больших материальных средств и особых политических условий как в центре, так и на местах. Когда эти цели пытаются достигнуть в условиях ограниченных ресурсов материальных, социальных - это приводит лишь к углублению дифференциации и положение потенциально прибыльных регионов еще более ухудшается, они не способны решать даже свои насущные задачи.

Экономический механизм разрешения экономических интересов субъектов территориальных отношений находит свое выражение по существу на разных стадиях государственного регулирования: на стадии целеполагания, выработки и реализации организационнно-хозяйственных форм регулирования и стимулирования. Систему стимулирования здесь можно определить как совокупность стимулов, реализующих заинтересованность регионов в экономическом развитии.

Ряд целей и задач на реализацию, которых направлена сегодняшняя практика территориального регулирования, не совсем оправдан и в большей степени направлен на текущие задачи, базируется на ошибочных принципах чрезмерной централизации финансовых ресурсов и распределения на основе административных методов.

Экономический механизм должен исходить из новой концепции территориального развития, основанной на придании большей самостоятельности регионам, демократизации системы межбюджетных отношений. Экономический механизм в этих условиях должен быть направлен на обеспечение устойчивого, пропорционального и социально ориентированного развития всех территорий, что возможно, если экономический механизм будет направлен на развитие интеграционных процессов между регионами на основе развития каждого из них. Такой подход принципиально меняет содержание политики государственного регулирования территориального развития, его идеологию и концепцию. Главным при этом становится достижение баланса между республиканскими интересами и интересами всех (но не дотационных только, как это происходит сегодня) регионов, их оформление в соответствующих законодательных актах.

Достижение совместных интересов предполагает решение двух основных проблем: во-первых, разграничения властных полномочий в социально-экономической области между центром и регионами (а в рамках последнего - между областными и городскими органами); во-вторых - обеспечение каждого уровня власти достаточно стабильными материальными, в первую очередь, финансовыми ресурсами. И сегодня, поскольку обе проблемы не решены — это негативно отражается на развитии регионов, вертикальных и горизонтальных социально- экономических отношениях.

Конечно, самым идеальным вариантом было бы полное отсутствие вертикальных отношений, что позволило бы значительно легче реализовать модель совместных интересов и направить экономический механизм на межрегиональную интеграцию. Однако, с другой стороны, реализация такой модели в полном виде на данном этапе также затруднительна, как и ее другая крайность - сегодняшней политики, основанной на конфликтности интересов регионов -доноров и центра. Дело в том, что вертикальные отношения так или иначе будут и должны присутствовать в государственном регулировании территориального развития.

Вертикальные социально-экономические отношения представлены центральным уровнем власти и являются институциональной формой защиты интересов большинства населения на всей территории государства. Именно вертикальные отношения обеспечивают создание внутреннего рынка государства, начиная с организации денежной системы и кончая обеспечением функционирования отраслевых, инфраструктурных систем[3] .

Причем это весьма важно, что не позволяет их сбрасывать со счета, обратив все усилия на реализацию только горизонтальных отношений. Не случайно даже в федеративных государствах вертикальная властная структура имеет не меньше прав, нежели субъекты федерации. А уж тем более эта власть должна быть сильной в условиях нашего унитарного государства.

С другой стороны как в теории, так и на практике, неверно понимается содержание и методы вертикального выравнивания. Чаще всего они сводятся к одностороннему пониманию трансфертов, субсидий и пр. методов вертикальных отношений, без обоснования их сути, направленности, форм и методов предоставления. Другими словами, не выработана новая идеология экономического механизма региональных отношений, которая продолжает, как и прежде, основываться на методах вертикального выравнивания. через малообоснованные и неэффективные механизмы трансфертов и др. формы финансовой поддержки.

Вместе с тем обособление процесса воспроизводства регионов, формирующее горизонтальные связи, направлено на удовлетворение широкого спектра материальных потребностей каждого региона. Горизонтальные социально-экономические отношения связаны со всеми формами социально-экономической регионализации общества и прежде всего с рыночным механизмом и образованием внутреннего рынка страны. Именно он экономически соединяет в единое целое функционирование относительно обособленных региональных комплексов воспроизводства региональных субъектов, одновременно создавая материальную базу для эффективного функционирования трех уровней власти (центрального, областного и городского).

В современных условиях формирование социально-экономической вертикали и горизонтали тормозится еще и правовой неурегулированностью всего комплекса проблем отношений между этими уровнями власти в области собственности и обеспечения каждого из них соответствующими финансовыми ресурсами. Причем в нынешних условиях, при тотальной смене форм собственности на финансовые аспекты социально-экономических связей всех уровней влияет в значительной мере трансформация форм собственности.

В то же время, очевидно, что в каждом регионе экономический механизм отношений с центром может обрести свою специфику, - в государственном регулировании, в организационно-хозяйственной структуре и системе стимулирования, связанную с различными факторами -экологическими, отраслевыми и пр. Но при этом в каждом из этих рычагов управления национальным хозяйством должны быть выделены те аспекты, которые будут способствовать развитию интеграционных процессов между регионами

1.2 Кластерная теория экономического развития

Согласно теории Майкла Портера, кластер - это группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний (поставщики, производители и др.) и связанных с ними организаций (образовательные заведения, органы гос. управления, инфраструктурные компании), действующих в определенной сфере и взаимодополняющих друг друга.

М.Портер считает, что конкурентоспособность страны следует рассматривать через призму международной конкурентоспособности не отдельные ее фирм, а кластеров – объединений фирм различных отраслей, причем, принципиальное значение имеет способность этих кластеров эффективно использовать внутренние ресурсы. Им же разработана система детерминант конкурентного преимущества стран, получившая название «конкурентный ромб» (или «алмаз») по числу основных групп таких преимуществ. К ним относятся: факторные условия: людские и природные ресурсы, научно-информационный потенциал, капитал, инфраструктура, в том числе факторы качества жизни; условия внутреннего спроса: качество спроса, соответствие тенденциям развития спроса на мировом рынке, развитие объема спроса; смежные и обслуживающие отрасли (кластеры отраслей): сферы поступления сырья и полуфабрикатов, сферы поступления оборудования, сферы использования сырья, оборудования, технологий; стратегия и структура фирм, внутриотраслевая конкуренция: цели, стратегии, способы организации, менеджмент фирм, внутриотраслевая конкуренция[4] .

Кроме того, существуют две дополнительные переменные, в значительной степени влияющие на обстановку в стране. Это случайные события (то есть те, которые руководство фирм не может контролировать) и государственная политика.

Пожалуй, главный тезис Портера заключается в том, что перспективные конкурентные преимущества создаются не извне, а на внутренних рынках.

В ходе своих исследований Майкл Портер проанализировал конкурентные возможности более 100 отраслей в десяти странах. Оказалось, что наиболее конкурентоспособные транснациональные компании обычно не разбросаны бессистемно по разным странам, а имеют тенденцию концентрироваться в одной стране, а порой даже в одном регионе страны. Это объясняется тем, что одна или несколько фирм, достигая конкурентоспособности на мировом рынке, распространяет свое положительное влияние на ближайшее окружение: поставщиков, потребителей и конкурентов. А успехи окружения, в свою очередь, оказывают влияние на дальнейший рост конкурентоспособности данной компании.

В итоге формируется «кластер» - сообщество фирм, тесно связанных отраслей, взаимно способствующих росту конкурентоспособности друг друга. Для всей экономики государства кластеры выполняют роль точек роста внутреннего рынка. Вслед за первым зачастую образуются новые кластеры, и международная конкурентоспособность страны в целом увеличивается. Она держится именно на сильных позициях отдельных кластеров, тогда как вне их даже самая развитая экономика может давать только посредственные результаты. В кластере выгода распространяется по всем направлениям связей: новые производители, приходящие из других отраслей, ускоряют свое развитие, стимулируя НИР и обеспечивая необходимые средства для внедрения новых стратегий; происходит свободный обмен информацией и быстрое распространение новшеств по каналам поставщиков или потребителей, имеющих контакты с многочисленными конкурентами; взаимосвязи внутри кластера, часто абсолютно неожиданные, ведут к появлению новых путей в конкуренции и порождают совершенно новые возможности; людские ресурсы и идеи образуют новые комбинации.

В целом различаются 3 широких определения кластеров, каждое из которых подчеркивает основную черту его функционирования: регионально ограниченные формы экономической активности внутри родственных секторов, обычно привязанные к тем или иным научным учреждениям (НИИ, университетам и т. д.); вертикальные производственные цепочки; довольно узко определенные секторы, в которых смежные этапы производственного процесса образуют ядро кластера (например, цепочка «поставщик – производитель - сбытовик - клиент»). В эту же категорию попадают сети, формирующиеся вокруг головных фирм; отрасли промышленности, определенные на высоком уровне агрегации (например, «химический кластер») или совокупности секторов на еще более высоком уровне агрегации (например, «агропромышленный кластер»).

Говоря о кластерах, можно выделить две стратегии, которые дополняют друг друга: стратегии, направленные на повышение использования знаний в существующих кластерах; стратегии, направленные на создание новых сетей сотрудничества внутри кластеров.

Со временем эффективно действующие кластеры становятся причиной крупных капиталовложений и пристального внимания правительства, т.е. кластер становится чем-то большим, чем простая сумма отдельных его частей. Центром кластера чаще всего бывает несколько мощных компаний, при этом между ними сохраняются конкурентные отношения. Этим кластер отличается от картеля или финансовой группы. Концентрация соперников, их покупателей и поставщиков способствует росту эффективной специализации производства. При этом кластер дает работу и множеству мелких фирм и малых предприятий. Кроме того, кластерная форма организации приводит к созданию особой формы инновации - "совокупного инновационного продукта". Объединение в кластер на основе вертикальной интеграции формирует не спонтанную концентрацию разнообразных научных и технологических изобретений, а определенную систему распространения новых знаний и технологий. При этом важнейшим условием эффективной трансформации изобретений в инновации, а инноваций в конкурентные преимущества является формирование сети устойчивых связей между всеми участниками кластера.

Таким образом, сотрудничество становится все более необходимым, но оно же несет с собой известную опасность - возможность утраты самостоятельности (способности к самостоятельной линии поведения на рынке, к самостоятельному освоению новых товаров, новых технологий и пр.).

Вот почему в ряде стран в последние десятилетия приобрели такое значение эффективные «кластерные стратегии», которые строятся на центрах деловой активности, уже доказавших свою силу и конкурентоспособность на мировом рынке. Правительства концентрируют усилия на поддержке существующих кластеров и создании новых сетей компаний, ранее не контактировавших между собой. Государство при этом не только способствует формированию кластеров, но и само становится участником сетей. Кластерные стратегии широко используются в странах Европы.

Например, в Германии с 1995 г. действует программа создания биотехнологических кластеров Bio Regio. В Великобритании правительство определило районы вокруг Эдинбурга, Оксфорда и Юго-Восточной Англии как основные регионы размещения биотехнологических фирм. В Норвегии правительство стимулирует сотрудничество между фирмами в кластере “морское хозяйство”. В Финляндии развит лесопромышленный кластер, куда входит производство древесины и древесных продуктов, бумаги, мебели, полиграфического и связанного с ним оборудования. Тесное взаимодействие фирм данного кластера в распространении знаний обеспечивает им конкурентные преимущества перед основными торговыми соперниками. По оценке экспертов, Финляндия лидирует по уровню как исследовательской, так и технологической кооперации.

Таким образом, несмотря на различность подходов, большинство стран Европы выработало для себя ту или иную кластерную стратегию. Страны, в наиболее явной форме осуществляющие такую стратегию, - Дания, Нидерланды, фламандский район Бельгии, Квебек (Канада), Финляндия, а также Южная Африка (при новом правительстве). Франция и Италия могут служить примерами стран, в которых издавна практикуется своеобразная кластерная стратегия, хотя и под другим названием.

В настоящее время экспертами описаны 7 основных характеристик кластеров, на комбинации которых базируется выбор той или иной кластерной стратегии: географическая: построение пространственных кластеров экономической активности, начиная от сугубо местных (например, садоводство в Нидерландах) до подлинно глобальных (аэрокосмический кластер); горизонтальная: несколько отраслей/секторов могут входить в более крупный кластер (например, система мегакластеров в экономике Нидерландов); вертикальная: в кластерах могут присутствовать смежные этапы производственного процесса. При этом важно, кто именно из участников сети является инициатором и конечным исполнителем инноваций в рамках кластера; латеральная: в кластер объединяются разные секторы, которые могут обеспечить экономию за счет эффекта масштаба, что приводит к новым комбинациям (например, мультимедийный кластер); технологическая: совокупность отраслей, пользующихся одной и той же технологией (как, например, биотехнологический кластер); фокусная: кластер фирм, сосредоточенных вокруг одного центра - предприятия, НИИ или учебного заведения; качественная: здесь существенен не только вопрос о том, действительно ли фирмы сотрудничают, но и то, каким образом они это делают. Сеть далеко не всегда автоматически стимулирует развитие инноваций. Бывает, что в сетях, напротив, подавляются инновационные процессы и поощряется защитное поведение. Взаимосвязи с поставщиками могут стимулировать инновационные процессы, но они же могут использоваться для перекладывания расходов на партнеров и ущемления их в финансовом отношении. В последнем случае сети не оказываются ни стабильными, ни стимулирующими.

Итак, кластерный подход, первоначально используемый в исследованиях проблем конкурентоспособности, со временем стал применяться при решении все более широкого круга задач, в частности: при анализе конкурентоспособности государства, региона, отрасли; как основа общегосударственной промышленной политики; при разработке программ регионального развития; как основа стимулирования инновационной деятельности; как основа взаимодействия большого и малого бизнеса.

Методология, предложенная профессором Портером легла в основу мирового рейтинга конкурентоспособности, определяемого Всемирным экономическим форумом.

Это попытка оценить сравнительный уровень благосостояния стран и перспективы роста процветания на ближайшие несколько лет. В ежегодно публикуемых Глобальных обзорах конкурентоспособности предлагаются два разных, но взаимодополняющих рейтинга. Они рассчитываются с использованием как статистических данных, так и результатов опросов топ-менеджеров компаний. Наиболее важными являются опросные данные, получаемые в рамках Обзора мнений менеджеров, ежегодно проводимого под эгидой ВЭФ (в 2005 году было опрошено более 4600 менеджеров)[5] .

Первый рейтинг, рассчитываемый группой специалистов под руководством Дж.Сакса, измеряет способность национальной экономики достичь устойчивого экономического роста в среднесрочной перспективе (ближайшие 5 лет). До 2005 года этот индикатор назывался просто «Индекс конкурентоспособности» и был единственным, официально рассчитывавшимся под эгидой ВЭФ. Начиная с 2005 года, этот показатель был переименован в «Индекс конкурентоспособного роста». Ключевые компоненты анализа - уровень развития технологий (инновации, IT, обмен технологиями), общественных институтов (выполнение контрактов и законов, уровень коррумпированности), а также макроэкономический климат (макроэкономическая стабильность, кредитный рейтинг страны и бюджетные расходы как % от ВВП).

Второй рейтинг, рассчитываемый группой специалистов под руководством М.Портера и впервые опубликованный в обзоре за 2005 год, называется «Индекс текущей конкурентоспособности». Он отражает степень эффективности текущего использования доступного объема ресурсов в экономике. Рейтинг CCI рассчитывается исходя из двух основных индикаторов: стратегии и деятельности компаний (качество менеджмента и маркетинга, экономическое присутствие за рубежом, использование инноваций и пр.); национального бизнес-климата (развитие физической и административной инфраструктуры, финансовых рынков, уровень конкуренции в отраслях и пр.).

Бизнес-климат страны – понятие комплексное и согласно теории Портера, представляет собой совокупность следующих групп условий:

1. Условия факторов производства, их качества и степени специализации: природные ресурсы; человеческие ресурсы; финансовые ресурсы; физическая инфраструктура; административная инфраструктура; информационная инфраструктура; научно-исследовательский потенциал.

2.Условия для конкуренции и стратегического развития: инвестиционный климат и политика региональных властей; наличие конкурентов и свобода конкуренции;

3.Условия спроса: наличие требовательных местных потребителей; наличие уникальных потребностей клиентов; специализированный спрос на продукцию или услуги регионального предприятия, которая может быть востребована на глобальном рынке.

4.Связанные или поддерживающие отрасли: наличие квалифицированных поставщиков; наличие конкурентоспособных, связанных отраслей.

По мнению Портера, в современной экономике, особенно в условиях глобализации, традиционное деление экономики на секторы или отрасли утрачивает свою актуальность. На первое место выходят кластеры - системы взаимосвязей фирм и организаций. В качестве классических примеров принято приводить технологический кластер в Силиконовой долине и, например, обувной кластер в Италии.

В свое время в СССР существовали понятия “научно-производственный комплекс” и “территориально-производственная кооперация”. Однако плановая система и отраслевой принцип управления экономикой накладывали жесткие ограничения на их деятельность. Например, выбор поставщика зачастую определялся не интересами предприятия, а распоряжением “сверху”. В результате детали, которые производились в регионе, приходилось завозить из других республик. В современных условиях ситуация изменилась. Отсюда и главное отличие кластера от территориально-производственного комплекса – кластер максимально учитывает рыночный механизм, он может быть эффективным только когда создается по инициативе снизу, когда сами предприятия для повышения своей конкурентоспособности приходят к необходимости объединения в кластер.

Кластерный подход способен самым принципиальным образом изменить содержание государственной промышленной политики. В этом случае усилия правительства должны быть направлены не на поддержку отдельных предприятий и отраслей, а на развитие взаимоотношений: между поставщиками и потребителями, между конечными потребителями и производителями, между самими производителями и правительственными институтами и т. д.

Окончательные выводы выглядят абсолютно либеральными: развивать надо все кластеры, поскольку все они могут оказаться перспективными для повышения конкурентоспособности. Очевидно, что не все кластеры будут успешными, но это определит рынок, а не решения правительства. На раннем этапе, считает Портер, главная задача правительства - улучшение инфраструктуры и устранение неблагоприятных условий, затем его роль должна концентрироваться на устранении ограничений к развитию инноваций.

Очевидно, что такой подход в корне меняет принципы государственной промышленной политики. Особенно это относится к постсоциалистическим государствам. Это требует полной перестройки аппарата государственного управления, изменения менталитета местных властей, требует другого среза информации о состоянии дел в экономике – не по отраслям, а на на уровне отдельных рынков и компаний. Именно поэтому такой подход еще не рассматривается на государственном уровне ни в Украине, ни в России.

Сегодня в России и Украине существует несколько «спонтанных» кластеров, образованных вокруг ключевых отраслей промышленности (химический, нефтегазовый, металлургия, машиностроение и др.). Но эти структуры еще очень «хрупки» и вряд ли могут сравниться с настоящими кластерами с хорошо отлаженной системой взаимосвязей.

Что же касается развитых государств, то здесь использование кластерного подхода к управлению экономикой уже имеет определенную историю.

Так, полностью кластеризованы финская и скандинавская промышленность, в США больше половины предприятий работают по такой модели производства - предприятия кластера находятся в одном регионе и максимально используют его природный, кадровый и интеграционный потенциал.

Ключевые промышленные кластеры в Германии (химия, машиностроение) и Франции (производство продуктов питания, косметики) сформировались в 50-60-е годы прошлого столетия. В результате, взаимодействие целых групп отраслей внутри кластеров способствовало росту занятости, инвестиций и ускорило распространение передовых технологий в национальной экономике[6] .

Страны Европейского Союза приняли шотландскую модель кластера, при которой ядром такого совместного производства становится крупное предприятие, объединяющее вокруг себя небольшие фирмы. Существует и итальянская модель – более гибкое и «равноправное» сотрудничество предприятий малого, среднего и крупного бизнеса.

Опыт этих стран показал, что кластерный подход служит основой для конструктивного диалога между представителями предпринимательского сектора и государства. Он позволил повысить эффективность взаимодействия частного сектора, государства, торговых ассоциаций, исследовательских и образовательных учреждений в инновационном процессе.

Гораздо более широкое распространение в постсоциалистических странах получили кластерные принципы организации производственного взаимодействия на региональном уровне. Этот подход предоставляет большие возможности как для повышения конкурентоспособности местного бизнеса, так и для повышения эффективности экономической политики региональной власти. В настоящее время подход к региональному развитию, основанный на кластерах, все более активно начинает входить в практику и в России и в Украине.

В качестве примеров потенциальных российских кластеров можно привести авиакосмические кластеры в Москве и Самаре, информационно-телекоммуникационный кластер в Москве, пищевые кластеры в Москве, Санкт-Петербурге и Белгородской области, судостроительный кластер в Санкт-Петербурге и т.п.

В Украине с 1998 года реализуется программа «Подолье Первый», в рамках которой в Хмельницкой области созданы и действуют первые региональные кластеры: кластер швейных предприятий, кластер сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий, а также кластер строительных компаний и производителей стройматериалов. Их функционирование привело к положительным структурным изменениям в регионе, главное из которых – изменение инвестиционного климата.

Действующая в регионе общественная организация "Подолье Первый" первой в Украине начала пропагандировать и практически осуществлять кластерную концепцию менеджмента. Ее деятельность дала толчок к дальнейшим работам в этой области. Так, результатом исследований, проводимых в Тернопольской академии народного хозяйства, явился проект создания новых региональных кластеров в Тернопольской области.

Аналогичные исследования проводятся и в России. Кластерный подход все чаще используется при разработке региональных стратегий развития. Например, в Петербурге с 2000 года выполняется совместный российско-финский проект "Долгосрочная стратегия развития экономики Санкт-Петербурга". Теоретической базой исследования является модель «ромба» Майкла Портера. На ее основе был проведен анализ в отраслях городской экономики, выявлены их взаимосвязи, определены конкуренты. При этом учитывались такие факторы, как существующая структура неплатежей, дебиторская и кредиторская задолженности, износ основных фондов, наличие трудовых ресурсов, возможность привлечения инвестиций и т. д.

В итоге была создана модель основных городских кластеров. Сегодня в Петербурге их насчитается 9: энергетическое машиностроение, судостроение и судоремонт, пищевой, транспортный, туризм, деревообработка, программное обеспечение и информационные технологии, оптическое приборостроение, металлургия.

Финансовый сектор и образование не вошли в этот список, поскольку по своим показателям не дотянули до кластера. Судостроение и судоремонт а также деревообработка были отнесены к потенциальному типу кластеров ввиду "неэффективной институциональной структуры", а также отсутствия целенаправленной государственной политики по их формированию.

Важной отличительной чертой кластера является его инновационная ориентированность. Наиболее успешные кластеры формируются там, где осуществляется или ожидается «прорыв» в области техники и технологии производства с последующим выходом на новые «рыночные ниши». В этой связи многие страны - как экономически развитые, так и только начинающие формировать рыночную экономику - все активнее используют «кластерный подход» в формировании и регулировании своих национальных инновационных программ.

Например, задача формирования и укрепления региональных инновационных кластеров в США была поставлена в число важнейших национальных приоритетов в докладе Совета по конкурентоспособности 2001 года. Основной лозунг американской инновационной политики – «инвестирование в технологии — это инвестирование в будущее Америки». При этом особое внимание уделяется определению и поддержке тех инноваций, которые обеспечивают долговременное развитие бизнеса. Здесь можно выделить четыре основные формы государственной инновационной политики: прямая бюджетная поддержка разработки и внедрения новых технологий и товаров; косвенная поддержка посредством налоговой политики и с помощью административного регулирования; инвестиции в систему образования; поддержка критических элементов хозяйственной инфраструктуры, необходимых для быстрого продвижения инноваций.

Большое внимание в США уделяется созданию на базе университетов национальной сети центров внедрения промышленных технологий. От этой меры особенно выигрывает малый бизнес, получающий доступ к современным технологиям. Широкое распространение нашли различные кооперативные формы организации инновационного творчества — от смешанного капитала и разделения рисков до совместного использования дорогостоящего оборудования. Наконец поддерживается и стимулируется образование инновационных кластеров — феномен Силиконовой долины[7] .

Следует заметить, что кластерный подход создает прекрасную основу для создания новых форм объединения знаний. Промышленная политика с ориентацией на кластеры стимулирует возникновение «новых комбинаций» и косвенным образом поддерживает их, особенно в сфере образования и научно-исследовательских работ, а также через внедренческие посреднические центры.

Например, очень важную роль на европейском уровне играют такие программы кооперации, как «Эврика». Они сводят вместе потенциальных партнеров, не сумевших найти необходимые им дополнительные знания на местном уровне. Разумеется, определенную роль в формировании новых комбинаций играют и крупные показательные программы.

В настоящее время в Европейском Парламенте обсуждается вопрос создания Единого Европейского научного пространства (ЕЕНП). Автором идеи является комиссар ЕС по научным исследованиям Филипп Бюскэн. По его словам, “Инициатива, реализацию которой я отстаиваю, преследует три цели: содействие созданию максимально благоприятных условий для проведения научных исследований в Европе; поддержка мер, способствующих результативности научных исследований; усиление роли Европы как инновационного плацдарма”.

Дело в том, что в ЕС серьезно обеспокоены тем, что инвестиции США и Японии в научно-технологическое развитие все более превосходят аналогичные показатели стран ЕС, и этот разрыв постоянно увеличивается не в пользу Европы. По мнению Европейской Комиссии, ЕС имеет шанс выправить положение, если объединит ресурсы своих стран, в каждой из которых национальная научная политика будет реформирована в соответствии с единым европейским стандартом. Немаловажная роль в этом отводится развитию инновационных кластеров как внутри стран, так и в рамках ЕС.

В качестве примера применения кластерного подхода рассмотрим исследования по разработке инновационной стратегии в Нидерландах.

Вся экономика страны была разбита на десять "мегакластеров": сборочные отрасли, химические отрасли, энергетика, агропромышленный комплекс, строительство, СМИ, здравоохранение, коммерческие обслуживающие отрасли, некоммерческие обслуживающие отрасли, транспорт. Анализ "потоков знаний" между кластерами позволил выявить характерные черты инновационных процессов. Оказалось, что три кластера (сборочные отрасли, коммерческие обслуживающие отрасли и химические отрасли) служат "нетто-экспортерами" знаний в другие кластеры. При этом первые два представляют собой общих "экспортеров", экспортирующих знания во все остальные кластеры. Здравоохранение и некоммерческие обслуживающие отрасли (в которых имеются крупные учреждения индустрии знаний) тоже являются нетто-экспортерами знаний, хотя и в меньшей степени. Два кластера представляют собой нетто-импортеров знаний: строительство и СМИ. Три кластера (агропромышленный комплекс, энергетика и транспорт) имеют довольно "самодовлеющий" характер и производят знания в основном для самих себя.

Такой анализ не только позволил получить общую картину развития инновационных процессов, но и определил основные приоритеты в инновационной политике государства.

Подобные исследования стали появляться и в Украине. Например, разработка инновационной политики Западного Донбасса, проводимая в Днепропетровском государственном техническом университете железнодорожного транспорта, базируется на использовании кластерного подхода.

В мировой практике сложились следующие основные формы стимулирования малых инновационных предприятий, в том числе и в рамках кластерных промышленных систем: прямое финансирование (субсидии, займы), которые достигают 50% расходов на создание новой продукции и технологий (Франция, США и другие страны); предоставление ссуд, в том числе без выплаты процентов (Швеция); целевые дотации на научно-исследовательские разработки (практически во всех развитых странах); создание фондов внедрения инноваций с учетом возможного коммерческого риска (Англия, Германия, Франция, Швейцария, Нидерланды); безвозмездные ссуды, достигающие 50% затрат на внедрение новшеств (Германия); снижение государственных пошлин для индивидуальных изобретателей (Австрия, Германия, США и др.); отсрочка уплаты пошлин или освобождение от них, если изобретение касается экономии энергии (Австрия); бесплатное ведение делопроизводства по заявкам индивидуальных изобретателей, бесплатные услуги патентных поверенных, освобождение от уплаты пошлин (Нидерданды, Германия).

В мировой практике появилась тенденция – концентрация компании на главных направлениях и делегирование производства промежуточных продуктов и сферы ключевых услуг другим, в том числе и малым, предприятиям. С учетом этой тенденции создание кластеров оказывает мощное влияние на малый бизнес.

Что касается нашей страны, то эффективная реструктуризация бывших «промышленных гигантов» требует глубокого взаимодействия и сотрудничества между крупным и малым бизнесом, властью, вузами, НИИ и т.п., и здесь кластерный подход предоставляет необходимые инструменты и аналитическую методологию. Применение кластерного подхода позволяет достигать расширенного развития малого и среднего предпринимательства.

Однако, как ни важны мотивации к объединению в кластеры, для многих малых фирм организация такого сотрудничества - далеко не простое дело. Малые фирмы, как правило, процветают за счет индивидуализма и предприимчивости. Так что для них слишком тесное сотрудничество с конкурентами, поставщиками или клиентами может представлять реальную угрозу.

Вот почему в таких предприятиях сотрудничество, требует более высокого уровня стратегического мышления руководителей малых предприятий. Малым фирмам приходится решать, до какой степени они готовы идти на длительное тесное сотрудничество, какие знания придется им вносить со своей стороны, а какие они хотели бы придержать, - и все это требует высокого уровня внутренней организации.

ГЛАВА 2. СТРАТЕГИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ РФ

2.1 Проблемы экономического развития регионов и муниципальных образований РФ

Следует начать с констатации того, что федеральная политика в отношении регионов строилась предыдущие годы на платформе выравнивания социально-экономического развития регионов. Политика выравнивания была обусловлена рядом обстоятельств.

Региональная организация Российской Федерации во многом сформировалась в эпоху плановой индустриализации. В советский период регионы рассматривались как совокупность географически сопряженных производственно-технологических площадок, совместно обеспечивающих сбалансированность и самодостаточность экономики, ее динамичный рост. В силу этого региональное развитие страны осуществлялось как плановое размещение на территории производительных сил. В первую очередь, исходя из этого, по территории распределялось население (в советский период были осуществлены масштабные миграционные программы по освоению северных и восточных земель, проведена урбанизация страны), устанавливались инвестиционные приоритеты и сроки проектного освоения отдельных территорий (в 1920-30-е годы – подъем отсталых окраин; в 1930-е и начале 1940-х годов – создание второй металлургической базы и заводов -дублеров на Урале и в Сибири; в 1950-70-е годы – ускоренное развитие восточных районов; в 1960-80-е годы – формирование крупных территориально-производственных комплексов), а также определялся правовой статус последних (к моменту создания РСФСР в 1917 году в России было 56 губерний, в 1922 году – уже 72, в 1930 число краев и областей было сведено к 13-ти, к 1991 году в Российской Федерации было 89 субъектов Федерации).

В конце 1990-х – начале 2000-х годов государственная политика регионального развития, основанная на целях и принципах предыдущего этапа развития страны, себя фактически исчерпала, а унаследованная Россией от Советского Союза региональная организация вступила в период масштабной перестройки. Основными процессами, трансформировавшими экономические и пространственные системы регионов Российской Федерации на протяжении последних 15 лет были: ¾ формирование нового геополитического и экономического пространства после распада СССР; ¾ демонтаж административно-плановой экономики и переход к экономике нового типа; ¾ открытие национальной экономики для внешнего рынка; ¾ изменения государственного устройства, в том числе административных и бюджетных отношений центра и регионов; ¾ новая регионализация России, в ходе которой появляются новые регионы как культурные и социально-экономические образования, выстраиваемые на основе общей социальной и хозяйственной жизни поверх старых административных границ (формирование новых энергетических и транспортных рынков, реструктуризация образовательного пространства страны, формирование зон развития вдоль транспортных коридоров и, прежде всего, европейского транспортного коридора № 9, появление проектов нового освоения, выходящих за границы одного региона, например, проекта развития нефтегазодобычи в Восточной Сибири и пр.); ¾ следующий этап урбанизации («новый урбанизм»), когда городской образ жизни, развитие инфраструктур и пространственной организации городов определяются не столько промышленно-технологическими требованиями, сколько требованиями современной и дружественной к человеку среды жизни.

Данные процессы привели к возникновению целого комплекса новых экономических, социальных и политико-правовых проблем, непосредственно отразившихся на устойчивости социально-экономической ситуации в отдельных российских территориях и в целом всей региональной организации страны. Это вызвало необходимость формирования специальной государственной политики регионального развития и принятия настоящей «Концепции Стратегии», подготовленной в соответствии с приоритетами деятельности Правительства Российской Федерации, определенными в «Основных направлениях деятельности Правительства Российской Федерации до 2008 года».

Регионы, создававшиеся и развивавшиеся в нерыночной логике, при помещении их в рыночную среду перестали соответствовать масштабу экономических и социальных процессов открытого рынка. Часть субъектов Российской Федерации и городов - административных центров явно оказались не в состоянии обеспечивать конкурентоспособность собственного хозяйства не только в глобальном, но даже и страновом масштабе. В первую очередь, не нашли себя в новой экономике те поселения, которые исторически возникли в связи с решением старых геополитических задач (центры военно-промышленного комплекса, военные городки, закрытые административно-территориальные образования, монопрофильные поселения, полностью зависящие от технологии градообразующих предприятий и пр.). По экспертным оценкам, ежегодные потери Российской Федерации от неэффективной пространственной организации оцениваются в 2,25-3,0 % ВВП в год.

Постепенная рыночная оптимизация хозяйственной деятельности и численности населения в регионах, столкнувшись с неэффективной пространственной организацией страны, привела к росту расходов на поддержание инфраструктурного хозяйства, избыточного в теряющих население и производственные активы территориях и недостаточного в растущих регионах (ограниченность возможностей портового хозяйства, экспортных трубопроводов в нефтегазовом комплексе, систем жизнеобеспечения в ЖКХ). Зачастую, инженерные и социальные инфраструктуры были развернуты там, где они сейчас не нужны (в частности, 11—12% установленной мощности электрогенерирующих объектов в России не эксплуатируется уже длительное время), а там, где в этих инфраструктурах существует большая потребность, их явно недостаточно (энерогодефицит и перегруженность сетей уже ощущается и в Москве, и Санкт-Петербурге). Нередко данные инфраструктуры предельно устарели, а их эксплуатация чрезвычайно ресурсоемка. Например, эксперты отмечают, что 75% существующего жилого фонда России составляют самые энергозатратные в мире дома из сборного железобетона. На теплоснабжение данного фонда затрачивается не менее 45% энергоресурсов (около 430 млн. тонн условного топлива в год), что в 2,3 раза больше, чем расход топлива на производство электроэнергии. Постоянное наращивание расточительного теплопотребления и большие потери тепла в сетях привели к устойчивому дефициту тепловых мощностей и снижению надежности теплоснабжающих систем. Дефицит тепловой мощности почти в 190 городах России составляет 20% от потребности и, вполне понятно, что в холодные зимы этот дефицит увеличивается в разы. Потери тепла только при транспортировке теплоносителя из-за значительной протяженности и неудовлетворительного состояния магистралей достигают в зимний период 25-30%.

Унаследованная от СССР система расселения и территориальная хозяйственная организация Российской Федерации предопределили закрепление в первую очередь сырьевой специализации страны. Наиболее конкурентоспособной на мировом рынке частью страны оказываются сырьевые зоны России. Они «стягивают» на себя проектные мощности, поглощают свободные капиталы, квалифицированную и мобильную рабочую силу. В частности, большинство инфраструктурных проектов последнего десятилетия нацелены на обеспечение транзитной экономики. Специфической является направленность проектируемых крупных транспортных путей: от сырьевых зон к портам и пограничным переходам для вывоза на экспорт. Отсутствие зон высокоорганизованной урбанистической среды жизни (дефицит современных городских инфраструктур, информационных каналов, экологически благоприятных условий жизни в населенных пунктах, ограниченная транспортная доступность основных мировых центров) становится препятствием для концентрации на территории Российской Федерации ресурсов будущего: высококвалифицированной мобильной рабочей силы, инновационных технологий, источников информации, брэндов, культурных ценностей и так далее.

Складывающаяся в Российской Федерации новая иерархия регионов не всегда обеспечивает рост связанности в стране. Существующие старые региональные границы, поддержанные административно, блокируют процессы социально-экономического развития, регионы-лидеры пока слабо влияют на развитие других территорий. Это выражается, с одной стороны, в значительных потерях, связанных с автономизацией хозяйственных и социальных комплексов отдельных территорий (например, конкуренция портовых комплексов и транспортных проектов на Северо-Западе России). С другой стороны, слабая связанность и непродуктивность взаимодействия регионов в существующей пространственной конфигурации выражается в том, что внутри страны возрастает разрыв в темпах роста экономики между отдельными субъектами Федерации. В конце 1990-х годов, разрыв по объемам валового регионального продукта (ВРП) на душу населения между разными субъектами Российской Федерации составлял 18,9 раз и превышал различия в уровне развития стран так называемого «золотого миллиарда» и беднейших государств мира. Ситуация региональной дифференциации в России в начале 2000-х годов только усугубилась. В 1998 году душевое производство ВРП в десяти наиболее экономически развитых регионах России превышало среднестатистический уровень в 2,5 раза, а в 2000-ом – уже в 3,2 раза. Экономические аутсайдеры увеличили свое отставание от среднероссийских показателей с 3,3 до 3,5 раз. К 2004 году десять-двенадцать субъектов Федерации из 89 обеспечивали более 50% ВВП страны. В этих же регионах сосредоточились основные инвестиции и другие ресурсы экономики. Разрыв в социально-экономической ситуации становится основным социальным противоречием, порождающим политические конфликты[8] .

Доминирующая в стране внутренняя производственно-территориальная организация большинства регионов не обеспечивает их конкурентоспособность в глобальном рынке. В результате советской политики размещения производительных сил в России не существует практически ни одного конкурентоспособного территориального кластера как динамичной и внутренне конкурентной сети близко локализованных предприятий, производящих одну и ту же или смежную продукции и совместно обеспечивающих хорошие рыночные позиции для страны, отрасли и самих предприятий. Примерно одна четверть всех субъектов Российской Федерации имеет монопрофильную экономику и основным донором их бюджетов выступают не производственные сети, а крупные вертикально-интегрированные корпорации. Даже несырьевая и старонаселенная Тверская область, имеющая полиотраслевую структуру хозяйства, на деле зависит от счетного количества предприятий (четыре предприятия лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности производят более 60% продукции отрасли; в машиностроении три предприятия суммарно дают более 44%; в энергетике два предприятия обеспечивают почти 90% производства). Монофункциональные регионы наиболее уязвимы при изменении экономических условий. Монофункциональных городов больше всего в старопромышленных региона Центра, Урала и в регионах нового освоения. В 13 регионах Российской Федерации доля таких городов превышает 60%. Хотя более 74% монофункциональных городов - малые и средние, с населением менее 50 тыс. человек, концентрация населения в них достаточно высока. Только в Свердловской области в монофункциональных городах проживает 1,5 млн. человек (42% городского населения), в моногородах республик Хакасия и Коми, Тюменской, Вологодской, Архангельской областей - более половины всего городского населения. На долю монофункциональных городов приходится более 40% городского населения Сибири. Поэтому инвестиции в России пока идут преимущественно в сырье, в крупные корпорации, в большие рынки, но не в конкурентоспособные в мировом масштабе территориально-производственные кластеры.

Стабилизация бюджетной системы страны и экономический рост дал государству необходимые ресурсы для реализации политики выравнивания социально-экономического развития регионов. Сегодня можно констатировать, что административные и институциональные механизмы государственного управления региональным развитием во многом утратили свою эффективность, в контексте использованных инструментов достигнут предел эффективности политики выравнивания.

Для российского государства в сфере региональной политики возник целый ряд новых проблем.

Политика выравнивания социально-экономического развития регионов, характерная для эпохи первичной индустриализации, и рассчитанная на размещение в регионах основных фондов, предназначенных для выпуска типовой массовой продукции, а также предполагающая концентрацию рабочей силы, была заменена на политику выравнивания последствий открытия внутреннего рынка. Бюджетное выравнивание отстающих в адаптации к рыночным условиям регионов пока не привело к ожидаемым результатам. Регионы-лидеры стали терять мотивацию к развитию, а среди остальных территорий начали проявляться иждивенческие настроения.

Для управления региональным развитием в целом использовался ограниченный набор инструментов, сводившийся в основном к бюджетным трансфертам и федеральным целевым программам. Современные инструменты в систему государственного управления региональным развитием внедряются чрезвычайно медленно. Во-первых, проведение административной реформы и внедрение бюджетирования, ориентированного на результат, сосредоточилось в основном на федеральном уровне государственной власти. В силу это трудно определить качество регионального управления, выделить показатели развития российских регионов, зафиксировать их связанность с действиями органов государственной власти. Во-вторых, отсутствует признанная типология регионов, позволяющая дифференцировать названные показатели для каждого типа территорий, а на основании этого определить по отношению к ним параметры государственной политики. В-третьих, отсутствуют механизмы согласования и синхронизации стратегий регионального развития субъектов Российской Федерации, стратегий развития муниципальных образований и федеральных отраслевых стратегий. В результате межрегиональная кооперация фактически отсутствует, бюджетные средства используются недостаточно эффективно. Федеральные целевые программы не решают этой задачи. В-четвертых, отсутствует утвержденная Генеральная схема пространственного развития Российской Федерации, в которой были бы обозначены федеральные приоритеты в отношении развития конкретных регионов страны, призванных обеспечить и поддержать решение общенациональных задач удвоения ВВП, сокращения уровня бедности и сохранения целостности страны, в отношении старопромышленных регионов, в отношении сырьевых зон. В-пятых, различные аспекты деятельности территориального планирования «разнесены» по различным ведомствам. Реформы инфраструктур (транспорт, связь, энергетика, ЖКХ) и в целом последствия реализации пакета реформ на территориальном уровне не скоординированы и не синхронизированы. В-шестых, утрачена культура планирования использования территории. Аналитическая модель новой пространственной организации страны не востребована в правоприменительном и бюджетном процессе. Проектно-планировочная документация сохраняется в том виде, в каком она сложилась еще в советскую эпоху, но относительно эффективно может выполнять свою регулирующую функцию. В современных условиях, разработанная в 1994 году Генеральная схема расселения Российской Федерации не выполняет своей координирующей роли по отношению к действиям бизнеса и власти территорий.

Сложившаяся административно-территориальная форма регионализации России далеко не всегда является продуктивной. В ряде случаев старые административные границы сковывают развитие социально-экономических процессов в России, сдерживают экономический рост ее регионов, существенно понижают масштабность региональных стратегий развития. В частности, старые административные формы российских регионов оказались маловосприимчивы к идущему в мире процессу нового регионального строительства, облекаемого в соответствующие правовые формы. Так, в мире новые крупные регионы становятся более активными игроками на глобальном рынке: они способны продуцировать более масштабные проекты; их столицы претендуют на более высокий статус в мировой региональной иерархии; схемы развития транспортных путей, системы расселения становятся более простыми и понятными. Недаром Польша в преддверии вступления в Евросоюз осуществила укрупнение своих воеводств. Вместо 49, было создано 16 регионов (воеводств). Широкую известность получил опыт создания ассоциаций муниципалитетов в США и Японии (по поправкам 1994 года к закону Японии «О местной автономии», было юридическое признание «коики рэнго» («ассоциаций обширных районов») со специальной системой управления, создаваемых для решения специфических задач силами нескольких префектур и/или городов). В Европе принята рамочная конвенция о приграничном сотрудничестве территориальных сообществ и властей (Мадридская конвенция от 21 мая 1980 года). Сегодня в Европе эффективная форма приграничных сообществ представлена 136 еврорегионами и, в том числе, в Центральной и Восточной Европе – 42. Укрупнение регионов как способ обеспечить их конкурентоспособность и минимизировать непроизводительные расходы, в полной мере использовать известный всем экономистам «эффект масштаба» является процессом набирающим силу и обретающим все новые формы. В частности, после завершения строительства соединяющего датский Копенгаген и шведский Мальме моста через пролив Эресунн эти два города фактически образовали «единый муниципалитет». В настоящий момент по пути создания «единого муниципалитета» фактически уже движутся эстонский Таллинн и финский Хельсинки. Следует учитывать: Европейский союз исходит из того, что скоро «Европа стран» станет «Европой регионов». Именно регионы будут обеспечивать глобальную конкурентоспособность. Тренд на их укрупнение является естественным. Интенсивное новое региональное строительство идет в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В частности, Китайская народная Республика реализует план создания почти 100 новых городов - «миллионников», в ноябре 2003 года Госсовет КНР создал «руководящую группу» по возрождению «старых промышленных баз» в северо-восточных провинциях Ляонин, Цзилин и Хэйлунцзян как едином старопромышленном регионе. Очевидно, что процессы новой регионализации затрагивают, в том числе и российские территории. Во многом эти процессы определяются глобальными тенденциями и развертываются в геополитической и геоэкономической логике. Принимаемая в стране форма освоения территориальных процессов должна обеспечивать конкурентоспособность и безопасность России и ее отдельных территорий.

Федеральный закон №131-ФЗ от 6 октября 2003 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» определил новое российское поле муниципального развития, реализация Закона идет полным ходом, и уже можно сделать определенные выводы о практике его применения[9] .

Безусловно, новый закон имеет ряд положительных сторон с точки зрения социально-экономического развития на местном уровне. Полная реализация концепции Закона позволит впервые четко разграничить полномочия разных уровней власти, решить застарелую проблему так называемых «нефинансируемых мандатов», возложенных на органы местного самоуправления. Закон четко определяет, что ни федеральные, ни региональные законы не могут содержать положений, определяющих объем расходов, осуществляемых за счет средств местных бюджетов. Строго говоря, государственные органы не могут устанавливать нормы и нормативы по расходным обязательствам муниципальных образований. Все нормативы по хозяйственной деятельности в рамках своих полномочий муниципалитеты разрабатывают сами.

Четче, чем ранее, прописан в Законе порядок наделения органов местного самоуправления отдельными государственными полномочиями. Теперь законодательные акты, содержащие перечень обязательств по передаваемым полномочиям, должны содержать и порядок расчета субвенций на их исполнение, а также перечень имущества (материальных средств), необходимого для исполнения полномочий.

В Законе продекларированы направления укрепления экономической основы местного самоуправления как в части имущественного комплекса, так и в части гарантий муниципальным образованиям по формированию местных бюджетов и инструментов муниципального социально-экономического развития. Предусмотрены самостоятельность в формировании программ и планов социально-экономического развития и местных бюджетов, возможность осуществления муниципальных заимствований и межмуниципального сотрудничества, закрепление собственной доходной базы муниципальных образований в виде местных налогов и доли регулируемых налогов.

Однако одновременно новый Закон расширяет границы вмешательства государства в решение вопросов местного значения, создавая неоправданные барьеры на пути именно самостоятельному поиску направлений и путей социально-экономического развития.

Так, при формировании территориальной организации местного самоуправления субъекту Федерации предоставлено полное право устанавливать границы муниципальных образований в соответствии с собственными представлениями об экономической целесообразности развития территории. Возник конфликт интересов бывших городов регионального значения, не получивших при установлении новой системы территориального устройства региона статус городских округов и утративших таким образом часть полномочий, а с ними – инвестиционную привлекательность и возможности самостоятельного экономического развития. Всего в ходе реформы около 100 городов регионального значения (Шелехов, Ангарск, Гатчина, Приозерск и др.) стали городскими поселениями, т.е. муниципальными образованиями, аналогичными по набору полномочий сельским поселениям. Руководство субъектов РФ аргументируют эти шаги необходимостью финансово подкрепить экономически слабые сельские районы.

Межбюджетные отношения в целом работают на снижение финансовой автономии и, следовательно, ограничение экономической самостоятельности муниципальных образований. В новом Федеральном законе плохо рассчитан объем доходов, необходимый для исполнения соответствующего объема полномочий для каждого типа муниципальных образований. По некоторым оценкам, в итоге более 90% муниципальных образований станут дотационными, что отрицательно скажется на их способностях к экономическому развитию. С учетом того, что большая часть муниципалитетов дотационна, вводятся механизмы выравнивания, в которых преобладают формы дотирования, а не налогового регулирования. Вместо финансовой автономии, стимулирующей собственную работу по экономическому развитию, создается почва для роста иждивенчества среди муниципалитетов. К тому же введены механизмы отрицательных трансфертов для самодостаточных муниципальных образований, что тоже не стимулирует экономический рост. С точки зрения обеспечения возможностей для экономического развития имело бы смысл подумать о расширении для муниципалитетов налоговой базы за счет новых источников, которые стимулировали бы работу местного самоуправления по привлечению налогоплательщиков (налог на прибыль, налог на имущество юридических лиц и пр.).

Жесткое закрепление имущества в привязке к полномочию, выдержанное в законе, с одной стороны, является гарантией исполнения полномочия, с другой – создает ряд трудностей для экономического роста. Во-первых, развитие услуг («прием на плечи» дополнительных полномочий) требует обязательного приобретения соответствующего имущества, что не способствует диверсификации услуг и развития конкуренции в этой сфере. Во-вторых, муниципалитеты по закону обязаны освободиться от «лишнего» имущества, даже если на этом имуществе они сегодня зарабатывают деньги для текущих расходов.

В сфере межмуниципального сотрудничества проблемы наблюдаются в определении его хозяйственных механизмов.

С точки зрения муниципального социально-экономического развития значительные проблемы могут возникнуть по ходу реализации закона, а некоторые проблемы проявляются уже сейчас. Первая касается сложностей с порядком разграничения собственности на землю. Сегодня он исключительно сложен и может затянуться на несколько лет, что в известном смысле «выбивает почву» из-под экономического развития муниципалитетов.

Кроме того, большие проблемы отмечаются в части подготовки кадров для многих тысяч новых муниципалитетов и переподготовки кадров для тех муниципалитетов, которые в том или ином виде сохраняются, а также обеспечения местных администраций модельными методическими разработками, адаптированными к конкретным местным условиям. Огромное количество муниципальных чиновников и депутатов должны быть достаточно быстро вооружены новыми инструментами управления муниципальной экономикой в рыночных условиях – инструментами планирования на местном уровне, взаимодействия с инвесторами, объединения разных видов планирования (социально-экономического, финансового, градостроительного и т.д.). Времени и сил на систематическую работу в этом направлении даже в условиях «отложенной» реформы может оказаться недостаточно.

Между тем, интерес к работе по экономическому развитию в самой муниципальной среде год от года нарастает. Об этом свидетельствуют быстрые темпы роста числа муниципальных образований, самостоятельно пытающихся строить свое развитие на основе комплексного подхода, участвующих в подготовке комплексных программных документов различного типа. Так, по данным Санкт-Петербургского «Леонтьевского центра», еще на середину 2003 г. около 350 российских муниципальных образований имели многолетние стратегические документы, регламентирующие их социально-экономическое развитие. С тех пор это число значительно возросло. Только фонд «Институт экономики города» (ИЭГ) в 1998-2006 гг. подготовил совместно с муниципальными образованиями более 30 комплексных документов такого рода – программ, планов, стратегий. В этой работе с ИЭГ сотрудничали муниципальные образования самых разных типов и размеров – от миллионных Нижнего Новгорода и Перми до сельских районов (в частности, Кинель-Черкасский район Самарской области)[10] .

Даже в нынешних непростых условиях реформирования самых разных сторон общественной жизни, изменения финансово-экономических основ функционирования местного самоуправления, муниципальные образования пытаются сами искать наиболее эффективные подходы к решению целого ряда задач. Что это за задачи? Среди них, например, такие: консолидировать местное сообщество, системно и эффективно использовать ограниченные ресурсы, привлекать дополнительные ресурсы развития (как бюджетные, так и небюджетные – коммерческие инвестиции), выстраивать отношения с регионом, с соседями и т.д. Причем особенно важно, что эти попытки не ограничены только стадией разработки – программы и стратегии реализуются, реально работают. Все возрастающее внимание в муниципалитетах уделяют внимание публичному обсуждению результатов реализации намеченных планов, как это было сделано, например, в Ижевске в сентябре 2005 г., где на общегородской конференции давалась оценка реализации стратегии развития города за 5 лет работы.

Возможно, причина слабого звучания проблематики социально-экономического развития на местном уровне заключается именно в том, что сегодня больше внимания уделяется его «социальной» составляющей – тому, как наиболее эффективно использовать ограниченные средства бюджета. В этом направлении сделано действительно много – уточнен перечень вопросов местного значения, соответствующих полномочий органов местного самоуправления, источников финансирования, разрабатываются и обсуждаются необходимые технологии (бюджетирование, ориентированное на результат и пр.).

И в гораздо меньшей степени в ходе российской муниципальной реформы звучит «экономическая» составляющая развития, хотя во многих странах с развитым местным самоуправлением именно это является одной из основных забот местного самоуправления. Муниципалитеты там занимаются привлечением и удержанием бизнеса, созданием рабочих мест, укреплением налоговой базы. Между тем, многие вопросы, активно обсуждающиеся сегодня в ходе реформы местного самоуправления в России, касаются именно экономического развития.

Другой причиной могут быть противоречия в понимании принципов местного самоуправления в том виде, как они понимаются в Европейской хартии местного самоуправления и закреплены в действующей Конституции Российской Федерации, с современной российской тенденцией укрепления централизованного управления. Формально конституционные основы местного самоуправления не нарушаются, однако фактически оно постепенно превращается в придаток государственной власти, в некую лишенную ресурсов «прокладку» между органами государственной власти и населением, причем причиной всех проблем населения, как правило, называется именно его, населения, неспособность к самодеятельности и самоорганизации на местном уровне.

Наступление на местное самоуправление в части ликвидации экономических основ его существования идет по нескольким направлениям. Это деформированная система межбюджетных отношений, которая делает бюджеты абсолютного большинства муниципальных образований заведомо дефицитными, искусственно дотационными и лишенными собственных ресурсов развития. Это сокращение имущественного комплекса местного самоуправления, неурядицы с наделением муниципалитетов собственным земельным фондом. В эту же логику вписывается исключение комплексного развития территорий муниципалитетов из вопросов местного значения.

Видимо, не последнюю роль в принятии такого решения могли сыграть и чисто технические проблемы, с которыми столкнулся законодатель при описании двухуровневой структуры местного самоуправления. По действующему закону вопросами местного значения в комплексе можно заниматься только в условиях городских округов. Районному и поселенческому уровню закон такой возможности не предоставляет из-за того, что за каждым типом закреплен свой функциональный комплекс, а носителя, субъекта ответственности за решения всех вопросов местного значения в районах просто не существует. Не желая создавать неравенство в положении муниципалитетов различных типов через расширение вопросов местного значения для городских округов, с одной стороны, и не найдя решения для двухуровневой модели местного самоуправления, с другой стороны, законодатель просто извлек соответствующую статью из закона.

Существует ряд ограничений, с которыми муниципалитет неизбежно будет сталкиваться, пытаясь буквально следовать новой формулировке при развитии собственной экономической базы и комплексном решении социальных проблем поселений. Так, новая редакция закона предполагает, что деятельность по социально-экономическому развитию может осуществляться только в рамках реализации муниципальных программ. Это правильно, но лишь отчасти. Действительно, значительную часть и, может быть даже, большинство вопросов социально-экономического развития муниципальных образований можно и нужно решать программными и программно-целевыми методами, через принятие и разработку, в числе прочего, и комплексных программ. Но зона комплексного планирования, хоть и значительна, но далеко не исчерпывает всех вопросов местного значения по социально-экономическому развитию территорий.

Переход на двухуровневую систему организации местного самоуправления естественным образом ставит вопрос о судьбе программ, которые уже приняты в муниципалитетах, но важнее даже вопрос о формате и статусе комплексных программ, которые еще только будут приняты в будущем.

2.2 Развитие региональных кластерных систем

Поставленные Президентом РФ задачи удвоения к 2010г. валового внутреннего продукта страны и возвращения России в ряды богатых, развитых и сильных государств мира переводят вопрос о конкурентоспособности экономики в разряд наиболее острых и требуют поиска новых форм и технологий управления, адекватных современным условиям. В принятой в 2006 г. правительством страны «Программе социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2006 – 2008 годы)» стратегической целью развития провозглашается «повышение благосостояния населения и уменьшение бедности на основе динамичного и устойчивого экономического роста и повышения конкурентоспособности страны». В документе указывается на необходимость перехода «от малоэффективного выравнивания экономического развития регионов к созданию условий, стимулирующих субъекты Российской Федерации и муниципальные образования к мобилизации имеющихся ресурсов экономического роста». В перечне механизмов решения этой задачи – формирование и развитие производственных кластеров.

Феномен кластера как отраслевой агломерации на некоторой территории экономически взаимосвязанных предприятий известен со времен ремесленного производства. Однако только в последней четверти ХХ века промышленные кластеры начали рассматриваться как важный фактор экономического развития регионов.

В настоящее время все более широкое признание находит точка зрения, что регионы, на территории которых складываются кластеры, становятся лидерами экономического развития. Такие регионы-лидеры определяют конкурентоспособность национальных экономик. Регионы, не имеющие кластеров, занимают ведомое экономическое положение.

Отличие кластера от других форм организации предприятий (например, от территориально-производственных комплексов) состоит прежде всего в наличии внутренней конкурентной среды и сильных конкурентных позиций на глобальном рынке. Следовательно, в кластерах формируется сложная комбинация конкуренции и кооперации. Они находятся как бы в разных плоскостях и дополняют друг друга, особенно в инновационных процессах. Взаимодействие с внутренним потребителем кластера «завязано» на конкуренции, с внешним, наоборот, – преимущественно на кооперации.

Кластер – это, прежде всего, форма сети, поскольку близкое расположение фирм и организаций обеспечивает наличие определенных общностей и повышает частоту и силу взаимодействия. Кроме того, хорошо функционирующие кластеры выходят за пределы иерархических сетей и превращаются в решетки многочисленных перекрывающихся и подвижных взаимосвязей между индивидуалами, фирмами и организациями. Эти взаимосвязи существуют на постоянной основе, постепенно смещаются, а часто расширяются и на родственные отрасли.

В новой форме организации промышленных производств заключается ряд серьезных преимуществ для бизнеса, посредством которых кластеры влияют на конкурентную борьбу. Во-первых, это повышение производительности входящих в кластер фирм и отраслей, во-вторых, увеличение способности к инновациям, и, в-третьих, положительное значение кластеров состоит в стимулировании новых бизнесов, расширяющих границы кластера.

Для рождения кластерных сетей требуется обеспечение, по крайней мере, четырех условий: демократизация и децентрализация. Без них невозможно запустить внутренние сетевые процессы, коммуникацию, участие в объединении многих автономных, независимых фирм, но выступающих вовне как единая организация. Переход к таким методам осуществления промышленной политики, при использовании которых она становится преимущественно средством обеспечения конкурентной среды. Глобальное стратегирование, подразумевающее наличие у бизнеса желаний выйти за пределы своей территории и конкурировать в глобальном масштабе. Смена объекта управления, подразумевающая переход от управления отраслями и компаниями к управлению территориями.

Заметим, что термин «кластер» имеет две ярко выраженные составляющие – отраслевую и территориальную. Поэтому различают: промышленный кластер, под которым понимается группа родственных взаимосвязанных отраслей промышленности и сферы услуг, наиболее успешно специализирующихся в международном разделении труда; региональный (локальный) кластер, т. е. группу географически сконцентрированных компаний из одной или смежных отраслей и поддерживающих их институтов, которая производит схожую или взаимодополняющую продукцию и характеризуется наличием информационного обмена между фирмами-членами кластера и их сотрудниками, за счет которого повышается конкурентоспособность кластера в мировом хозяйстве[11] .

Влияние кластеров на конкурентоспособность экономики происходит в трех направлениях (приложение 2).

Среди важных преимуществ, создаваемых кластером, – доступность фирм и местных организаций внутри кластера к информации о маркетинге, технологиях, текущих потребностях покупателей, которая может быть лучше организована и требует меньших затрат, что позволяет компаниям работать более продуктивно и выходить на передовой уровень производительности. Возможность получения информации о потребителях вызывает расширение клиентской базы и рост масштабов производства.

Соперничество с местными конкурентами оказывает особенно сильное стимулирующее воздействие на бизнес, поскольку возможно весьма простое постоянное сравнение результатов, так как местные соперники имеют сходные общие условия (в отношении стоимости рабочей силы и доступности местного рынка). Кластеры позволяют сопоставлять эффективность производства в локальных фирмах, выполняющих схожие функции. Эти структуры создают ряд факторов производства, которые в противном случае были бы слишком дорогостоящими в сфере общественных товаров (услуг). Например, доступ к таким благам, как найм работников, подготовленных в ходе совместных программ.

Участие в кластере предоставляет также преимущества в плане инноваций: доступ к новым технологиям, прогрессивным методам работы для осуществления поставок; возможность более адекватно и быстро реагировать на потребности покупателей. Многие новые виды бизнеса чаще возникают внутри существующих кластеров, чем изолированно от них. Взаимодействию в кластерах явно способствуют выгоды от наличия доверия между их участниками и организационной проницаемости, развивающиеся вследствие постоянного взаимодействия и осознания взаимозависимости в пределах региона или города, что опять же приводит к повышению производительности, распространению инноваций и, в конечном итоге, – созданию новых видов бизнеса.

Объединение и сотрудничество в рамках кластерного образования может помочь разделить высокие затраты и риски инноваций между участниками сети, которые не под силу изолированной фирме. Снижение издержек на приобретение и распространение знаний и технологий становится возможным благодаря включению в состав объединения производителей знаний, кадровой миграции между участниками кластера и непрерывному обучению в результате реализации формальных и неформальных связей. Определяя накладные расходы и планируемые объемы производства, фирмы, интегрированные в кластер, иногда сталкиваются с необходимостью быстрого перераспределения свободных средств. Эту вполне осуществимо в образованной вокруг них сети предприятий.

Для экономики государства, региона, отдельно взятой территории кластеры выполняют роль точек роста внутреннего рынка. Вслед за первым нередко образуются новые кластеры и конкурентоспособность страны (региона) в целом увеличивается.

Другим достоинством является возможность целенаправленной переориентации убыточных предприятий региона, предоставления адресных льгот определенным группам компаний, имеющим важное значение для экономики. В кластере обеспечивается прозрачность вклада предприятия в стоимость конечного продукта: оно становится понятным для инвестора, то есть удовлетворяет условиям инвестиционной привлекательности. Власти получают возможность регулирования инвестиционных потоков и оценки эффективности вложений на основе приоритетности развития региональных кластеров.

В отличие от обычных форм кооперационно-хозяйственных взаимодействий малого, среднего и крупного бизнеса, кластерные системы характеризуются следующими особенностями: наличие крупного предприятия – лидера, определяющего долговременную хозяйственную, инновационную и иную стратегию всей системы; территориальная локализация основной массы хозяйствующих субъектов – участников кластерной системы; устойчивость хозяйственных связей хозяйствующих субъектов – участников кластерной системы, доминирующее значение этих связей для большинства ее участников; долговременная координация взаимодействия участников системы в рамках ее производственных программ, инновационных процессов, основных систем управления, контроля качества и пр.

Каковы же предпосылки и условия для создания кластеров? Изучение методологических подходов, передового зарубежного и отечественного опыта формирования производственных кластеров позволяет утверждать, что для осуществления этого процесса требуется ряд предпосылок: наличие совокупности предприятий, взаимодействующих в рамках бизнес-процессов, использующих конкурентные преимущества территории и ориентированных на динамично развивающиеся сегменты рынка; функционирование значительного числа малых и средних предприятий, использующих различные, но с некоторыми общими чертами технологии и/или специализирующихся на выпуске одного или нескольких видов изделий; наличие научных организаций с высокой предпринимательской культурой; квалифицированной рабочей силы; свободных производственных помещений и инфраструктуры, необходимых для организации бизнеса; хорошо развитая инфраструктура, поддерживающая промышленное развитие (технопарки, бизнес-инкубаторы, информационно-технические центры, промышленные зоны, инновационно-промышленные комплексы, агентства по развитию субконтрактных отношений); сильные торгово-промышленные палаты и эффективные профессиональные ассоциации, которые предоставляют компаниям возможность встречаться и обмениваться опытом; атмосфера доверия и творчества, являющаяся следствием тех взаимных преимуществ, которыми пользуются предприятия, расположенные на одной территории; политика региональных органов власти и управления, направленная на поддержку и развитие кластеров. Постоянное взаимодействие фирм внутри кластера способствует формальному и неформальному обмену знаниями и профессиональными навыками. А образование так называемой «критической массы» компаний в кластере служит стимулом для дальнейшего привлечения новых компаний, инвестиций, услуг и поставщиков, а также поддерживает процессы формирования собственных профессиональных кадров.

К позитивным условиям, влияющим на формирование кластеров, относятся прежде всего развитая технологическая культура и психологическая готовность к кооперации.

В то же время можно выделить ряд факторов, препятствующих развитию кластеров. Это: низкое качество бизнес-климата и уровня развития инфраструктуры; неадекватность образовательных и научно-исследовательских программ потребностям экономики; слабые связи между производственным сектором, образовательными и научными организациями; низкая эффективность отраслевых и профессиональных организаций; широко используемый краткосрочный горизонт планирования, в то время как в случае кластерного управления реальные выгоды от развития кластера появляются не ранее чем через 5–7 лет.

Роль органов власти состоит в том, чтобы поддерживать развитие позитивных факторов и способствовать преодолению препятствий, используя все возможные меры для улучшения общеэкономического климата в регионе.

Несколько упрощая, можно сказать, что с помощью кластеров органы государственной власти и управления могут эффективнее использовать новые рыночные тенденции для социально-экономического развития региона. Кластерный подход предоставляет органам власти инструментарий эффективного взаимодействия с бизнесом, приводит к более глубокому пониманию его характерных показателей и тактических задач, дает возможность целенаправленного и мотивированного реального стратегического планирования ресурсов региона, развития территорий и повышения конкурентоспособности экономики. Длинные цепочки производства добавленной стоимости увеличивают инвестиции в регионе и связанные с ними налоговые поступления.

Использование кластерного подхода в управлении экономикой в целях повышения ее конкурентоспособности является приоритетным направлением экономической политики. Формирование ряда региональных кластеров для обеспечения устойчивого экономического роста предусматривается и так называемым «Планом Губернатора 2012».

Сложность и актуальность задач, стоящих перед правительством, стали основанием для проведения в 2007 г. сотрудниками научно- координационного центра ЦЭМИ РАН научно-исследовательской работы по теме: «Развитие производственных кластеров в регионе».

Изучение и анализ теоретико-методологических подходов, зарубежного и отечественного опыта позволило определить технологию формирования кластеров в регионе, предусматривающую три основных этапа (приложение 3).

Принципиально важное значение имеет первый этап – предварительный, на котором определяется потенциал кластеризации и разрабатывается программа реализации кластерных проектов.

Задача второго этапа – активизация процессов кластеризации в регионе, подключение к этим процессам возможных участников. Для того чтобы процесс кластеризации реально начался, требуется инициатива властных структур региона. Действия властей должны быть направлены прежде всего на формирование координационного центра с целью планирования и реализации кластерных проектов, лоббирования интересов их участников, разрешения внутренних конфликтов, координации деятельности, содействия развитию.

Кластер предполагает взаимодействие различных структур и организаций, поэтому членами координационного совета могут стать все заинтересованные в его создании и развитии лица: представители местных органов власти, различных объединений и союзов предпринимателей, крупных компаний и образовательных учреждений региона.

После создания координационного совета необходимо определить: цели и задачи кластера; состав его основных участников, т. е. производителей, поставщиков, потребителей, взаимосвязанных между собой в процессе создания и экспорта продукции; необходимую инженерную и социальную инфраструктуру; научно-исследовательские организации для выполнения разработок по профилю кластера; учебные заведения для подготовки специалистов, требующихся предприятиям-участникам.

Для достижения заметной внутренней динамики кластер нуждается в привлечении множества участников и некой критической массе. Ее наличие позволит сформировать и надолго сохранить постоянно обновляющиеся связи между гибкими фирмами малого размера и крупными поставщиками ресурсов. Критическая масса может служить буфером и придавать кластеру устойчивость к внешним воздействиям или давлениям другого рода, включая потерю компаний (даже когда эти компании могут быть отнесены к ключевым), пока не превышен критический порог количества оставшихся участников. Отсутствие критической массы может, наоборот, сделать кластер уязвимым к утрате специфических ресурсов и навыков.

Принципиальная схема взаимодействий в региональном производственном кластере представлена в приложении 4.

Итак, условно участников кластера можно разделить на три группы: Министерства федерального правительства, региональные органы власти и управления и Координационный совет кластера – участники, которые оказывают косвенное воздействие на функционирование кластера и роль которых заключается в координации и регулировании его деятельности. Предприятия – производители ключевых товаров/услуг кластера. Они объединены между собой как вертикальными (цепи покупок и продаж), так и горизонтальными (дополнительные изделия и услуги, использование подобных специализированных затрат, технологий или институтов и др.) связями. Организации, обслуживающие предприятия – производителей ключевых товаров/услуг кластера. Данные организации не принимают непосредственного участия в производстве ключевых товаров/услуг кластера, однако их наличие оказывает значительное влияние на его развитие.

Необходимо развивать и коммуникации между основными участниками кластера. Основой для формирования кластеров является возможность и/или необходимость совместного использования многими хозяйствующими субъектами одного или нескольких объединяющих факторов, таких как: базовая технология, каналы маркетингового продвижения продукции, система подготовки кадров, система генерации ноу-хау, относящихся к единому продуктовому направлению.

Итогом основного этапа является реализация программы развития, а следовательно, создание в регионе кластеров.

На завершающем этапе выполняется оценка функционирования кластеров на основе показателей, характеризующих экономическое развитие. По результатам оценки осуществляется корректировка программы развития кластеров, проводятся необходимые изменения в их деятельности.

Имеется ли возможность создания кластерных систем в производственном секторе экономики?

Прежде всего, следует выяснить, возможно ли создание региональных производственных кластеров. Оговоримся, что в настоящее время научным сообществом еще не выработана единая методика оценки потенциала кластеризации. Ее создание – актуальнейшая задача исследователей региональной экономики. Вместе с тем наработки в этом направлении уже имеются. Суть одной из таких методик, которая предложена М.В. Винокуровой, заключается в расчете коэффициентов локализации, душевого производства и специализации отраслей промышленности. И если рассчитанные коэффициенты больше единицы и имеют тенденцию к росту, значит, в этих отраслях возможно создание кластеров.

Итак, важнейшей отраслью экономики Владимирской области выступает промышленность. Ее суммарный вклад в валовой региональный продукт составляет около 50% (или более 80% совокупного вклада всех отраслей товарного производства).

В структуре промышленности наибольшая доля приходится на черную металлургию. В 2005 г. более 66% объемов промышленной продукции региона произведено предприятиями этой отрасли. На долю предприятий электроэнергетики, машиностроения и металлообработки, лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной, химической, пищевой промышленности, других отраслей пришлось чуть более 30%. Однако структурные изменения в производственном секторе экономики свидетельствуют об увеличении вклада в промышленное производство предприятий машиностроения и металлообработки, лесного комплекса и пищевой промышленности (приложение 5 табл. 1).

Расчет коэффициентов локализации производства в промышленности области позволил определить тенденции развития следующих отраслей: черная металлургия, химическая, лесная (приложение 5 табл. 2).

Следует заметить, что за последние годы (с 2004 по 2006) значение коэффициента локализации в отрасли черной металлургии региона снижается, в то время как наблюдается некоторый рост данного показателя в машиностроении и металлообработке, пищевой, легкой промышленности, промышленности строительных материалов и электроэнергетике.

Расчет коэффициента душевого производства промышленности за 2000 – 2006 гг. (приложение 5 табл. 3) свидетельствует о том, что в таких отраслях, как электроэнергетика, химическая и лесная промышленность, его значение практически не изменяется.

Необходимо отметить как положительное явление снижение данного коэффициента в черной металлургии, что говорит о процессах диверсификации в экономике, и тенденцию его роста в машиностроении и металлообработке, пищевой промышленности и промышленности строительных материалов.

Расчет коэффициентов специализации (приложение 5 табл. 4) показал, показал, что Владимирская область в большей степени специализируется на таких отраслях, как черная металлургия, химическая и лесная промышленность.

Итак, в производственном секторе Владимирской области самым высоким потенциалом для формирования кластеров обладают черная металлургия, лесная и химическая промышленность – все коэффициенты в них больше единицы. Следовательно, в данных отраслях целесообразно создавать кластеры. Предприятия таких отраслей, как машиностроение и металлообработка, пищевая промышленность, также могут входить в кластеры, поскольку рассчитанные для них коэффициенты имеют тенденцию к росту или близки к единице.

На мой взгляд, значительным потенциалом кластеризации и устойчивого функционирования в системе связанных отраслей обладают предприятия машиностроения. Машиностроительный комплекс представляет собой хороший пример взаимопроникновения различных технологий. Его основной специализацией в области является производство подшипников, оборудования для лесной промышленности, энергетики, металлургии, строительной отрасли и транспорта. Создание ассоциации машиностроительных предприятий и появление единой информационной базы есть предпосылки, первые шаги в объединении усилий в конкурентной борьбе.

В регионе имеются большие возможности для объединения усилий металлургических, машиностроительных и других предприятий, работающих с металлом, т. е. создания кластера «Металлургия – металлообработка». Его основу могут составить машиностроительные предприятия. Безусловно, невозможно организовать их деятельность без научно-исследовательских институтов, которые занимаются разработкой технологий. Немаловажную роль играет человеческий фактор – кадры, консалтинговые, маркетинговые компании.

Достаточно развитым является и агропромышленный комплекс региона. По объему производства и реализации продукции сельского хозяйства Владимирская область занимает второе место в центральном регионе. На ее долю в 2008 г. приходилось 19,2% сельхозпродукции округа, она уступает по этому показателю только Тульской области[12] .

В то же время устойчивое развитие сельскохозяйственного производства возможно лишь на основе модернизации, эффективного научно-технического обеспечения сельхозпредприятий, расширения государственной поддержки. Решить эти задачи и призваны кластеры. Однако для эффективного функционирования кластеров и увеличения на этой основе добавочной стоимости немаловажное значение имеют организация и расширение связей между поставщиками, производителями, потребителями, элементами промышленной инфраструктуры, исследовательскими институтами. Поэтому в процессе проектирования целесообразно рассмотреть возможность создания кластера, способного объединить предприятия агропромышленного комплекса и пищевой промышленности.

Правительством области проделана определенная работа по формированию кластерных систем: активизируются работы по созданию индустриального парка; разработан совместно пилотный проект «Формирование льняного кластера», претендующий на получение государственной поддержки из средств Инвестиционного фонда Российской Федерации; достигнуто соглашение о сотрудничестве между Министерством сельского хозяйства и Правительством Владимирской области по реализации национального проекта «Развитие агропромышленного комплекса»; при поддержке Минэкономразвития и торговли Российской Федерации создан и начал свою работу «Бизнес-инкубатор» и т. д.

Однако, чтобы кластеры стали действенным механизмом роста конкурентоспособности региональной экономики, необходимо активизировать работу в этом направлении как со стороны правительственных и предпринимательских структур, так и организаций, обеспечивающих информационное и методическое обслуживание.

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ В РФ

3.1 Государственная стратегия регионального развития РФ

В современной России проблемы регионального развития приобрели чрезвычайное значение, оказывая большое и противоречивое влияние на все стороны развития государства. В число этих неразрывно взаимосвязанных проблем-сторон входят как развитие регионов России, так и процессы, имеющие пространственные формы проявления (экономические, политические, социальные, демографические, национально-этнические, конфессиональные, природно-ресурсные, экологические, геополитические, военно-стратегические и т. п.), а также интересы развития России в различных регионах планеты, либо ее жизненно-важных сферах геопространства.

Региональное развитие России – не просто одна из важнейших сторон, но и самая суть, квинтэссенция развития России, и ее преобразования из унитарного государства в реальную федерацию. Существующие в стране проблемы регионального развития лишь частично обусловлены сегодняшними процессами: многие связаны с распадом Советского Союза и мировой социалистической системы, другая часть проблем возникла еще в советские и даже более ранние годы.

Нерешенность региональных проблем, их неослабевающий накал и многообразие отрицательных проявлений и последствий тормозят реформы и искажают их содержание, разрушают экономику на всех уровнях – от федерального до муниципального. Они осложняют национально и межнационально - этнические, конфессиональные, социальные отношения в стране, деформируют среду обитания людей, обостряют межрегиональные противоречия и территориальные диспропорции. Таким образом, нерешенность региональных проблем не просто отрицательно влияет на жизнь страны, тормозит ее выход из кризиса, но также угрожает экономической и территориальной целостности Российского государства.

Достаточно сказать, что игнорирование региональных проблем, нежелание заниматься реформированием территориальной организации советского общества, непонимание закономерностей и факторов его пространственного развития привели к краху идей перестройки и развалу СССР.

К настоящему времени в обществе уже сложилось представление об актуальности региональных проблем, их остроте, сложности, необходимости решать эти проблемы, причем значительную их часть, – не откладывая в «долгий ящик». Однако оказалось, что далеко не очевидно, как их следует решать: прежний опыт региональной политики – от взаимоотношений государства с регионами и регионов с федеральным центром, до реализации геоэкономических, милитаристических, прочих стратегических и геополитических интересов страны оказался практически неосмысленным. Одновременно роль государства в развитии регионов на основе федерализма и рыночных отношений остается неясной. В Российской Федерации отсутствует государственная стратегия регионального развития страны, призванная формировать цели и задачи регионального развития страны, а также определяющая основные предпосылки и механизмы совершенствования этого процесса на основе учета проявления объективных законов развития территориальной организации общества, субъективных тенденций и стратегических приоритетов, уже имеющихся в арсенале науки инструментов управления, огромного потенциала страны, интеллектуального и природно-ресурсного.

Сущностно - целевое и функциональное содержание феномена государственной стратегии регионального развития позволяет формулировать его следующим образом: государственная стратегия регионального развития страны – это деятельность органов государственной власти РФ, направленная на согласование интересов федерального государства, субъектов Российской Федерации, субъектов местного самоуправления, различных субъектов собственности, национально-территориальных общностей и всех граждан России.

Государственная стратегия регионального развития – это верхний уровень региональной политики государства.

Интересы федеративного государства и перечисленных выше субъектов, естественно, противоречивы. Поэтому деятельность по их согласованию сложна и неоднозначна. При этом, цели государственной стратегии регионального развития должны быть фундаментальны, долгосрочны, синхронизированы по срокам, ресурсам, механизмам реализации; основными ориентирами этой стратегии должны быть обеспечение социальной справедливости и , соответственно, постоянно повышающееся качество жизни в регионах (с учетом выравнивания социально-экономической асимметрии их развития), территориальной целостности государства, национальной безопасности, включая сохранение среды обитания человека. Средством их достижения должно быть, прежде всего, эффективное экономическое развитие, обеспечивающее поступление совокупных ресурсов, необходимых для реализации поставленных промежуточных и конечных целей.

В этой связи необходимо пояснить, что государственная стратегия регионального развитая страны – это основной блок (составляющая) концепции социально экономического развития. Если угодно, государственная стратегия регионального развития России – это фундамент национальной экономической доктрины страны. Нет госстратегии регионального развития страны, соответственно нет и национальной экономической доктрины России. Это аксиома развития государства, состоящего из регионов.

Концепция социально-экономического развития Российской Федерации – система представлений о стратегических целях и приоритетах социально-экономической политики государства, важнейших направлениях и средствах реализации указанных целей.

Во всех аспектах и сферах социально-экономического развития необходимо достаточно четкое разведение целей региональной политики по их значимости, по субъектам тех механизмов, которые в состоянии эти цели реализовать. По сути дела, при условии становления в России реального федерализма и местного самоуправления, превращения региональных и местных органов власти в субъектов собственности, расширения их внешних функций и компетенции, предметов ведения и полномочий на своей территории, региональная политика, если брать страну в целом, становится совокупностью многих политик, исходящих от многих субъектов.

Таким образом, по нашему мнению, региональная политика государства – это система целей, задач и механизмов регулирования регионального развития страны, направленного на обеспечение основных прав граждан и выполнение функциональной сущности государства.

В Советском Союзе территориальная политика осуществлялась в интересах упрочения унитарного государства, которая искусственно отождествлялась с общенародными интересами. Соответственно, субъектами территориальной политики были центральные и, в значительно меньшей степени, союзно-республиканские органы власти. На уровне автономных республик, краев и областей (тем более – в административных районах) аналогичные органы были практически бессильными во всем, что относилось к сфере территориальной политики. Такое положение имело своим результатом систематическое проведение в жизнь общегосударственной политики, в основе которой лежала стратегия территориального развития страны в условиях противостояния социалистической и капиталистической систем и централизованных форм и методов управления.

В свою очередь, эта стратегия базировалась на принципах размещения социалистического производства, критериях экономической эффективности (общехозяйственной и отраслевой, но не региональной) и задаче выравнивания уровней социально-экономического развития республик и районов страны. Одновременно экономическая эффективность такой территориальной политики искажалась идеологическими факторами и гипертрофированной системой централизованного регионального управления, доводящей до абсурда основные целевые установки общественного бытия. Таким образом, в фундаменте советской территориальной политики вообще не было стратегии регионального развития в ее системном понимании. Отсутствие такой стратегии в государстве оборачивалось подрывом экономической мощи страны, угрозой ее безопасности, принятием целого ряда неверных решений.

Обеспечить единство стратегических и тактических целей, задач и установок государства во всех формах его пространственного волеизъявления с учетом сопоставимых критериев общественного развития мог бы федеральный закон «Об основах государственной стратегии регионального развития и региональной политики России».

Опыт разработки и реализации единственной и последней, в своем роде уникальной, государственной стратегии регионального развития – плана ГОЭЛРО, показывает, что Россия в 20-е годы, с трудом контролировавшая часть своих территорий, особенно южных, смогла подняться из руин разрухи и выйти на траекторию устойчивой государственности. Сегодня эта историческая аналогия крайне актуальна. Назрела необходимость разработки государственной стратегии регионального развития Российской Федерации, которая была бы рассчитана на 20-25 лет с охватом интересов сегодняшнего и последующих поколений с учетом сложившегося веками территориального разделения труда и геополитического менталитета народов.

Десятилетие потребовалось для борьбы за эту идею. И лишь в 2001 г. появился некоторый проблеск надежды на ее реализацию. Так, в марте 2001 г. на заседании правительства РФ были обсуждены «Основные направления социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу», представленные Министерством экономического развития и торговли РФ. Этот документ являл собой альтернативу «Концепции стратегического развития России до 2010 года», разработанной рабочей группой под руководством члена президиума Государственного Совета Российской Федерации, губернатора Хабаровского края, д.э.н. В. Ишаева. В апреле эти стратегические документы обсуждались и на парламентских слушаниях в Государственной Думе РФ, но ни один из них принят не был. Однако примечательно другое: сам факт постановки вопроса о стратегии социально-экономического развития государства; включение в документ Минэкономразвития «Основные направления социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу» принципиального для новейшей экономической истории России, раздела 4 «Стратегия территориального развития и федеральная региональная политика».

При этом содержание раздела свидетельствовало о том, что его составные элементы требуют основательной дополнительной научной и политической проработки по целям, ресурсам, горизонту времени. Но, к сожалению «воз и поныне там».

В 2005 г. Комитет по делам Федерации и региональной политики Госдумы РФ совместно с Министерством регионального развития организовал доработку и обсуждение закона «Об основах государственного регулирования регионального развития Российской Федерации», надеясь на его целеположенное действие (рамочное), направленное на основные форматы регионального развития страны, принципы, методы и формы современной региональной политики, дифференциацию регионов и специфику правового режима их регулирования[13] .

Почти параллельно в 2005 году Минрегионом РФ была начата разработка «Концепции стратегии социально-экономического развития регионов Российской Федерации», которая структурно и содержательно могла стать основанием для более фундаментального поиска и реализации идеи Госстратегии регионального развития.

Между тем, время показало, что и закону «Об основах государственного регулирования регионального развития в Российской Федерации» и «Концепции стратегии социально-экономического развития регионов Российской Федерации» не суждено было состояться. У других, в замысле подобных, разработок (от «Региональной стратегии» Л.В. Смирнягина до проектов А.Г. Гранберга, Б.М. Штульберга, П.Е. Семенова, С.С. Артоболевского и др. в СОПСЕ И МАРСЕ), аналогичная судьба.

Почему начиная с 1995 года со времени Парламентских слушаний в Государственной Думе РФ по теме: «О новой региональной политике» и координационного совещания в Русском географическом обществе до сегодняшнего дня нет существенных изменений в стратегическом волеизъявлении органов государственной власти? Может быть, все еще довлеет парадигма пространственного (географического) нигилизма в управлении государством, состоящем из регионов?

3.2 Проблемы регионального промышленного развития России

Нельзя сказать, что проблемы регионального промышленного развития возникли «вчера». Ранее проблема выравнивания межрегиональных экономических различий занимала видное место в проводившейся социально-экономической политике. Инструментами этой политики были централизованное финансирование экономики и социальной сферы регионов, дотации субвенции, разнообразные социальные компенсаторы, плановые цены и др. Тем не менее, различия между российскими регионами по важнейшим социально-экономическим показателям были весьма велики.

С началом рыночных реформ дифференциация регионов стала быстро усиливаться. Это объяснялось двумя комплексами причин. Во-первых, действием рыночной конкуренции, неодинаковой адаптируемости к рынку регионов с разной структурой экономики. Во-вторых, значительным ослаблением регулирующей роли государства (сокращением государственной финансовой поддержки, отменой большинства региональных экономических и социальных компенсаторов) и фактическим неравенством субъектов федерации в отношениях с центром.

Более отчетливыми стали региональные диспропорции в инвестициях. Они заметны не столько между отдельными крупными территориальными образованиями (федеральными округами), сколько внутри них. Так, при том что удельный вес Центрального федерального округа за 1975-2005 гг. в общих объемах инвестиций практически не изменился (22-23%), доля Москвы в этом округе возросла с 25 до 50%. Удельный вес Санкт-Петербурга в инвестициях Северо-Западного округа увеличился за тот же период с 24 до 30%, доля Краснодарского края в Южном федеральном округе – с 23 до 37%., удельный вес Тюменской области в инвестициях Уральского округа – с 43 до 77%.

Известный российский экономист Л. Вардомский также отмечает, что за годы реформ региональные диспропорции в России заметно усилились. За 1994-2003 гг. только четыре субъекта РФ смогли увеличить свою долю в совокупном валовом региональном продукте (ВРП): Москва – с 10,2% в 1994 г. до 21,4% в 2000 г., Тюменская область с автономными округами (АО) – с 6,3 до 9,8%, Татарстан – с 2,3 до 3,2%, Красноярский край – с 3,0 до 3,5% и Краснодарский край – с 2,1 до 2,4%. У остальных субъектов РФ эта доля либо уменьшилась, либо осталась на прежнем уровне[14] .

За 10 лет произошел сильный рост территориальной концентрации ВРП. На два региона - Москву и Московскую область и Тюменскую область с АО приходится 34,3% ВРП страны, при том что их доля в населении России не превышает 12,7%. Ускоренный рост в московском и тюменском регионах тесно связан с их инвестиционной привлекательностью, нараставшей на протяжении всех 90-х годов. Если в 1991 г. на эти два региона приходилось 17,1% всех инвестиций в основной капитал, то в 1994 г. – 26,6%, в 1998 – 32,9%, в 2000 г. – 35,9% и в 2005 г. - 35,4%.

Высокая динамика московского региона обусловлена развитием торговых и финансовых функций, разного рода посредничества, информационных технологий и телекоммуникаций, тогда как в тюменском регионе она связана с добычей углеводородов. Взаимосвязь высокой динамики этих регионов на общероссийском фоне вполне очевидна. Именно нефтегазовая основа рыночной трансформации выступает одним из главных факторов нарастания территориальных диспропорций в стране.

Тюменская область вместе с АО смогла увеличить свое трехкратное превосходство над среднероссийским уровнем ВРП на душу населения до 4-х кратного. У Москвы это превышение увеличилось с 1,7 раза до 3,4 раз. В то же время у большинства регионов, которые в 1994 г. превосходили средний уровень, в 2005 г. он стал заметно ниже. Так, у Нижегородской области ВРП на одного жителя составил 61% от среднего уровня по России, у Кемеровской области – 68%, у Свердловской – 84%. У Республике Тыва он понизился с 50% от среднероссийского уровня до 26%[15] .

Соответственно, регионы сильно различаются по объемам собираемых налогов и бюджетной обеспеченности населения. В 2003 г. разница между уровнем собственных бюджетных доходов на одного жителя в Тюменской области и Республике Дагестан составляла 50 раз, а между бюджетными расходами на одного жителя достигала 25 раз. Московский и Тюменский регионы дали почти 42% налоговых платежей в консолидированный бюджет РФ.

Большинство регионов сегодня не в состоянии проводить сколько-нибудь целенаправленную социальную и экономическую политику из-за дефицита финансовых ресурсов. В 2005 г. только в 26 субъектах РФ ВРП составлял 1% и более от совокупного ВРП России (в 1994 г. таких регионов было 33).

Еще один результат регионального развития в 90-е годы – дезинтеграция российского социально-экономического пространства. В ее основе лежат высокие транспортные тарифы, вызывающие дистанционную обособленность территорий; либерализация внешнеэкономических связей; а также политика региональных властей, направленная на защиту региональной экономики. В результате в структуре экономических связей субъектов РФ заметно понизилась доля межрегиональных связей и возросла доля внутрирегиональных и внешнеэкономических связей.

Так, к началу реформ 75% всего объема связей Дальневосточного района приходилось на межрегиональные связи, 5% - на внешнеторговые и 20% - на внутрирегиональные. Сегодня здесь преобладают внутрирайонные связи - 70%, 15% приходится на внешнеторговые и 10% - на межрегиональные связи.

Обострение региональных экономических проблем в России требует выработки адекватной, эффективной региональной промышленной политики. Этого же требует сложная пространственная структура российской экономики, традиционно сильная зависимость макроэкономической политики от ее реализации на местном уровне.

Переориентация с перераспределения товаров и услуг, строго контролируемого государством, на рыночный спрос обнаружила целый ряд регионов, где уровень производства не удовлетворяет новым требованиям.

Региональная промышленная политика в первый период реформ сводилась к децентрализации в рамках формирования новых федеративных отношений (так называемая либеральная федерализация), которая рассматривалась как часть процесса экономической и политической либерализации. Кроме того, избранным регионам предоставлялись налоговые и бюджетные льготы. Крен в сторону децентрализации объяснялся распадом СССР и общей увлеченностью суверенизацией.

Децентрализация, хотя и разбудила местную инициативу, но не дала заметных позитивных результатов, не создала предпосылок для более эффективного использования и приумножения региональных ресурсов развития. В то же время она породила реальные угрозы для единства и целостности страны. Их восприятие руководством страны стало причиной принятия в 1996 г. «Основных положений региональной политики в Российской Федерации». Однако этот документ не имел правовых последствий для ведомств, так или иначе влиявших на региональные процессы.

В то же время, как справедливо отмечает Л. Вардомский, децентрализация в рамках федеративных отношений и местного самоуправления не может составлять основу региональной политикигосударства. Расширение прав и компетенций субъектов РФ и местного самоуправления само по себе не в состоянии устранить территориальные диспропорции. Наоборот, они усилились, поскольку выиграли, прежде всего, сильные территории. Хаотичная децентрализация и конкуренция регионов, асимметричность в отношениях с федеральным центром породили такое явление, как региональный протекционизм. Это явление вызвало фрагментацию российского пространства, нарушило его экономическое единство, создало угрозу распада России.

Важным элементом экономической политики субъектов РФ в 90-е годы стала борьба за получение тех или иных сравнительных преимуществ (льгот, полномочий, федеральных трансфертов и программ, инвестиций). Победа в этой борьбе означала перераспределение национального продукта, создаваемого в стране, в пользу регионов, во главе которых стояли влиятельные на федеральном уровне политики, эффективно отстаивавшие интересы своей территории.

В 90-х годах началась работа над несколькими программами в области региональной политики. Наиболее важный документ "Стратегия регионального развития в России" был подготовлен в 1993 г. в аналитическом центре при Администрации Президента РФ. Этот документ стал основой для последующих дискуссий. Он несколько раз пересматривался и даже улучшался, но так и не лег в основу правовых решений (законов, указов Президента, правительственных постановлений). В этом документе изложены основные доводы за то, чтобы разногласия по региональным проблемам учитывались в процессе выработки решений.

В течение 1993-1995 гг. региональная промышленная политика разрабатывалась также в Министерстве по делам национальностей и региональной политики и в парламентской группе "Новая региональная политика". Подготовленные документы обсуждались и политиками, и экспертами. Их основной недостаток - непонимание концепции региональной политики. Авторы включили в них все стратегические, внешнеэкономические и чисто социальные проблемы, т. е. практически все аспекты развития страны. Однако на основе документов, охватывающих такой широкий круг вопросов, невозможно было выработать эффективные законы в области региональной политики и принять организационные решения.

Такое положение не могло удовлетворять большинство субъектов РФ, которые находились и находятся в состоянии стагнации или просто близки к экономической и социальной катастрофе. Поэтому уже с 1994 г. при сохранении уже предоставленных льгот ряду регионов, первые места среди которых занимали и занимают национальные республики, введены правила распределения, основанные на принципе выравнивания среднедушевых бюджетных доходов.

Это не устранило искажения общей системы распределения ресурсов, а кроме того, касалось лишь бюджетного распределения и перераспределения, не затрагивая всей массы распределительных отношений и отношений по поводу производства дохода. Последнее во второй половине 90-х годов стало в наибольшей степени беспокоить регионы, которые наконец поняли, что надежды заставить федеральный центр взять на себя ношу инвестирования в регионах беспочвенны. Федеральная региональная политика приобрела именно ту форму, которая была наиболее удобна и понятна федеральному центру – форму межбюджетных отношений. Другие рыночные регуляторы и возможности воздействия на динамику экономического пространства практически не рассматривались.

Таким образом, на данном этапе используется в основном бюджетная модель регионального регулирования. Причины здесь, как отмечает П. Минакер, следующие. Во-первых, эта модель хорошо освоена и с успехом применялась в советское время, когда государственная региональная политика опиралась именно на союзный бюджет. Во-вторых, бюджетный механизм регулирования территориальных социально-экономических процессов показал хорошие результаты в ходе рыночных реформ в странах Восточной Европы. В-третьих, даже экономически развитые страны, успешно применяющие региональную политику, используют бюджетную модель. Наконец, в-четвертых, фискальная политика объективно является единственно доступной формой экономической политики в случае регулирования пространственных экономических процессов.

Главной проблемой в использовании бюджетной модели регионального регулирования являлось то, что вплоть до 1999 г. федеральный бюджет имел хронически дефицитный характер. Это неизбежно привело к тому, что региональная политика стала концентрироваться на проблемах спасения отдельных, как правило, депрессивных регионов. Соображения о необходимости стимулирования “локомотивных регионов” или “регионов с предпосылками ускоренного экономического развития” за счет распределения в их пользу средств федерального бюджета были вытеснены дискуссиями о бюджетном федерализме.

Бюджетные способы согласования федерального и регионального уровней экономической политики фактически оказались неэффективными. Особенно наглядно это проявилось после кризиса 1998 г. С 1999 г. ситуация с доходами федерального бюджета начала быстро улучшаться благодаря большим дополнительным доходам, обусловленным ростом цен на сырье (прежде всего топливно-энергетическое) на мировом рынке. Но именно для этого периода характерны настойчивые и успешные попытки сократить долю регионов в доходах консолидированного бюджета.

С избранием президентом В. Путина, как считает Л. Вардомский, в России начался второй этап региональной политики. Для него характерно разделение проблем федерации и региональной политики, несмотря на их теснейшую взаимосвязь с точки зрения влияния на региональные процессы и на российское пространство. На основе концепции «регулируемой федерализации» было восстановлено единое правовое поле страны и существенно ограничена практика регионального протекционизма, ужесточен контроль за деятельностью региональных властей и ослаблен их политический вес.

С концепцией «регулируемого федерализма» тесно связана целенаправленная централизация государственных финансов, на которую в основном опирается новая региональная политика. В 1999 г. была принята «Концепция реформирования межбюджетных отношений в РФ в 1999 - 2001 гг.». Главными направлениями реформы в соответствии с этой концепцией явились разграничение расходных полномочий и ответственности между органами власти и управления разных уровней, разграничение доходных источников между уровнями бюджетной системы страны, преобразование Фонда поддержки субъектов РФ, инвестиционная поддержка развития регионов и др. В результате доля федерального бюджета в консолидированном бюджете России в 1999 г. возросла до 50,6% (против 44,9% в 1998 г.). По итогам 2001 бюджетного года федеральная доля составила почти 60 %, а в бюджете 2005 г. – около 62%.

В целом в 1999–2005 гг. политика бюджетного выравнивания не позволила остановить рост межрегиональных диспропорций. Укрепление властной вертикали, унификация налогово-бюджетных отношений центра с субъектами федерации, централизация государственных финансов и выравнивание бюджетной обеспеченности не могут обеспечить эффективного регулирования региональных процессов. Они обусловлены не столько недостаточным уровнем государственной поддержки, сколько громадным различиями между регионами по экспортному и инновационному потенциалу, емкости региональных рынков, инвестиционной привлекательности и предпринимательскому климату в целом. С этими различиями связаны трансрегиональные перемещения капитала, стремящегося в места менее рискованного и более доходного инвестирования.

Инструменты региональной промышленной политики России все еще в основном опираются на адресное государственное воздействие: межбюджетные трансферты, госзаказ, адресные дотации и субсидии и т.д. В то же время практически не используются дифференцированные рыночные регуляторы, вполне естественные в стране со столь различными условиями для ведения экономической деятельности.

С. Артоболевский считает, что было бы преувеличением настаивать на том, что в России не было никакой региональной политики. Как и в других странах, у нас существовало территориальное распределение государственных средств. Государство обеспечивало поддержку регионам, на территории которых производится добыча угля, территориям, которые подверглись экологическим бедствиям, а также социальную поддержку наиболее нуждающимся регионам. Эта поддержка осуществлялась через бюджет (начиная с 1994 г.). Приблизительно 15% национального бюджета использовалось на помощь закрытым городам, на поддержку региональных бюджетов, финансирование региональных программ и т.д., т.е. на региональные нужды. Однако во многих случаях при таком перераспределении отсутствовали официальные критерии и, как результат, присутствовал определенный элемент субъективности.

Губернатор Красноярского края А. Хлопонин в своих последних статьях, посвященных проблемам региональной политики, также признает, что сложившаяся в России региональная политика явно нацелена на выравнивание межрегиональных различий и целей экономического развития практически не преследует. Он отмечает, что текущие трансферты центрального правительства, направленные в регионы, превышают в 9 раз объем инвестиционной бюджетной поддержки регионов (через Фонд развития региональных программ). Процент средств, расходуемых на развитие, с каждым годом становится все меньше по сравнению с постоянно растущими выравнивающими трансфертами[16] .

Даже весьма скромные инвестиционные расходы центрального правительства не являются экономически обусловленными. Почти 75% расходов Фонда развития региональных программ направляются в Татарстан и Башкортостан. В ближайших планах федерального центра – масштабные инвестиции в Калининградскую область, Курилы. Эти программы носят явно выраженный социально-политический характер, а соображения экономической эффективности, соображения развития не являются приоритетными.

Десятка регионов-лидеров формирует более половины валового регионального продукта страны и значительно более 50% федерального бюджета. Они привлекают более 80% иностранных инвестиций. Далее федеральный бюджет направляет почти весь оборот средств региональной политики (т.е. средств доноров) в адрес 71 регионов-реципиентов по двум сопоставимым по масштабам бюджетным каналам: через программы выравнивания межрегиональных различий и через разнообразные федеральные программы, в большинстве своем преследуя социально-политические цели. Такая политика не создает стимулов для развития ни для регионов-доноров, ни для регионов-реципиентов. Во многих регионах-реципиентах федеральное финансирование кратно превышает их собственные доходы. И как только реципиент за счет собственного развития наращивает доходы, центр тут же сокращает ему федеральные трансферты на ту же сумму. Очевидно, что такая политика нуждается в коренной модернизации[17] .

К проблеме отсутствия стимулов необходимо добавить дефицит эффективных экономических рычагов на региональном уровне. Большинство ключевых инструментов и полномочий находится в ведении Федерации.

Анализ современной региональной политики развитых стран тоже свидетельствует, что цели выравнивания межрегиональных различий за счет бюджетных трансфертов во многом противоречат целям общего роста экономики.

В последнее время, однако, заметна тенденция к трансформации региональной промышленной политики, по крайней мере на уровне предложений отдельных экспертов. Ранее эта политика представляла собой комплекс мер по достижению оптимального состояния региональных социально-экономических образований, ориентированный на систему централизованно задаваемых приоритетов межрегионального распределения множества национальных экономических и финансовых ресурсов. Сейчас все больше проявляется стремление к эффективному использованию абсолютных и сравнительных преимуществ отдельных регионов, что в принципе должно обеспечить оптимальное распределение общественных ресурсов в целом.

Критикуя традиционные подходы к региональной промышленной политике, справедливо сделаеть вывод о том, что России нужна новая региональная политика, которая создавала бы систему действенных стимулов к развитию и для лидеров, и для аутсайдеров; которая бы решала проблемы пространственного развития не только через бюджет, но и в первую очередь через систему прямых экономических связей субъектов рынка. Однако, можно предложить перейти к политике, направленной на проекты экономического развития базовых регионов – локомотивов роста.

Правда реализация новой региональной промышленной политики, направленной на развитие точек роста и базовые регионы, остро ставит вопрос о том, как распространять импульсы экономической активности от лидеров к аутсайдерам, как втянуть аутсайдеров в цепочки добавленной стоимости, как устранять преграды для перетока экономического роста через границы регионов. Однако он не предлагает конкретных механизмов такой политики, оставаясь по существу в рамках традиционной концепции «полюсов роста»[18] .

Такой механизм на самом деле существует, этот механизм заключается, как показывает зарубежная практика, в использовании концепции региональных и отраслевых кластеров.

В последнем десятилетии во многих развитых и развивающихся странах наблюдалось возрождение интереса к проблемам региональной промышленной политики. При этом содержание такой политики в настоящее время заметно отличается как от моделей распределения бюджетных ресурсов сверху вниз, доминировавших в западных странах в послевоенный период, так и от политики «самоустранения» государства, что было характерно для 1980-х годов.

Особенностью новой региональной промышленной политики является важная роль местных органов власти и районных институциональных структур, ориентация на использование местных конкурентных преимуществ и повышенное внимание к местным производственным системам. Вследствие этого региональная промышленная политика стала по своему содержанию более стратегической и превратилась в составную часть относительно более сложной системы государственного управления, отличительными чертами которой в настоящее время являются преимущественное использование таких механизмов, как сетевое взаимодействие, партнерство, «конкурентоспособность», «инновационные системы» и обеспечение консенсуса государства и бизнеса.

Новая региональная промышленная политика отражает принципиальные изменения, произошедшие в последнее десятилетие в общенациональной промышленной политике. Отличительной чертой этих изменений являются переход от отраслевого принципа к региональному и возрастание роли различных форм партнерства между государством и частным капиталом на разных уровнях управления.

В условиях глобализации регионы и локальные экономические системы стали рассматриваться в качестве элементов, играющих важную роль в повышении производительности, достижении большего экономического динамизма и создании новых рабочих мест.

Традиционная региональная промышленная политика часто приводила к искусственному созданию «полюсов» экономического роста, не имеющих необходимой устойчивости в долгосрочной перспективе, а также формированию культуры иждивенчества вследствие использования массированных субсидий. Новая региональная промышленная политика нацелена на максимизацию внутреннего потенциала экономического развития территорий за счет мобилизации конкурентных преимуществ через формирование системы эффективных рыночных институтов, систем предпринимательства, профессиональной подготовки, создание инкубаторов инноваций и новых технологий.

Одной из фундаментальных черт промышленной (производственной) организации мировой экономики является тот факт, что схожие или близкие бизнесы все больше географически и территориально группируются друг с другом и становятся все больше взаимозависимыми. Концентрация взаимозависимого бизнеса, который действительно связан общими или взаимодополняемыми факторами производства, инновациями, производственными процессами или товарами и услугами в настоящее время доминирует на каждом экономически развитом рынке.

Кластеры представляют собой географическую концентрацию на определенной территории совокупности взаимосвязанных между собой компаний и институтов, обеспечивающих конкурентоспособность регионального кластера. Они включают в себя поставщиков определенных товаров, производственных услуг, сырья, энергии, а также инфраструктурных услуг. Кластеры могут распространяться как вдоль нисходящих цепочек добавленной стоимости (например, к системам сбыта и потребления), так и по восходящим цепочкам к производителям взаимозаменяемой продукции, а также компаниям в отраслях со схожими технологиями, уровнем квалификации рабочей силы или структурой издержек.

Наконец многие кластеры включают в себя государственные и иные институты, например, университеты, агентства по стандартам, научные центры, центры переподготовки и профессиональные организации, а также структуры, обеспечивающие специализированную поддержку в области обучения, переподготовки кадров, а также информационную, исследовательскую и техническую поддержку.

Успех, с которым компания может конкурировать в конкретном регионе или в конкретной местности, в значительной степени определяется местной предпринимательской средой.

Региональные кластеры воздействуют на конкурентоспособность по трем направлениям: во - первых, увеличивая производительность компаний, базирующихся в кластерном ареале; во вторых, ускоряя инновационный процесс, который закладывает фундамент будущего роста производительности; и наконец, стимулируя создание новых компаний и новых бизнесов, которые, расширяясь, усиливают сам кластер. Кластер дает возможность входящим в него компаниям, не теряя своей гибкости и независимости, приобретать те же преимущества, которые независимые компании могут получить, только увеличивая масштабы производства или осуществляя формальные альянсы с другими компаниями.

Нахождение в составе кластера позволяет компании повышать производительность и эффективность благодаря общему использованию факторов производства, информации, технологий, необходимых институтов и координации действий с другими родственными компаниями.

В рамках кластера накапливается разнообразная рыночная, техническая и конкурентная информация, к которой члены кластера имеют первоочередной доступ. Кроме того, личные взаимоотношения и локальные связи в рамках кластера формируют атмосферу доверия и стимулируют обмен информацией. Подобные условия делают саму информацию более прозрачной.

В кластере также происходит эффект взаимодополняемости, поскольку совокупность устойчивых связей между компаниями создает целостный комплекс, эффективность которого гораздо выше, чем простая сумма компаний.

Новая кластерная региональная политика должна быть в значительной мере политикой самих региональных властей. Стержнем этой политики должна являться деятельность, направленная на институциональное обеспечение преимуществ каждого конкретного региона в сфере предпринимательского климата (включая инвестиционный климат). В динамике это будет означать быстрое улучшение предпринимательского климата в стране в целом. Роль федерального центра при этом должна заключаться в создании таких общефедеральных институциональных условий, которые бы не исключали, а, напротив, способствовали эффективному развитию региональной инициативы в области институционального строительства.

Необходимость кластерного подхода к региональной промышленной политике осознается пока, к сожалению, только на экспертом уровне. Так В. Княгинин и П. Щедровицкий справедливо утверждают, что рано или поздно России придется сформировать новую концепцию пространственной организации и пространственного развития. Место отраслей в современной экономике должны будут занять кластеры, а так называемые «интегрированные» регионы, по всей видимости, будут уступать место «сетевым». Другими словами, России предстоит из протокластеров вырастить полноценные производственные кластеры и на этой базе развернуть новую полноценную сетевую пространственную организацию страны.

Однако и эти авторы не могут полностью освободиться от традиционных представлений, утверждая, что «ставка должна быть сделана на выделение в пространстве страны «опорных» регионов – наиболее динамичных городов или мегаполисов, субъектов Федерации – с вменением им функций национальных «окон-переходников» в глобальный рынок и девелоперов по отношению ко всей остальной территории страны. Эти «регионы-города» должны составить каркас новой пространственной организации страны, что можно закрепить в их особом статусе внутри Российской Федерации»[19] .

Необходимость кластерного подхода признает губернатор Самарской области Константин Титов. В интервью средствам массовой информации области в конце 2003 г. он отмечает, что «целью создания кластеров является концентрация возможностей ради повышения конкурентоспособности. Сегодня, в преддверии вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО), нет более значимой цели в промышленной политике. В кластер могут входить предприятия различного профиля самых разных отраслей, органы управления всех уровней – федеральные, региональные, муниципальные, образовательные учреждения любой ступени. Это будет та структурная революция, без которой Россия не сможет восстановить свой статус великой державы. Создание важнейших промышленных кластеров в РФ прогнозируется не ранее 2015-2020 годов. А вот региональные кластеры на базе крупных промышленных регионов могут быть созданы гораздо раньше».

Кластерный метод, первоначально использованный в исследованиях проблем конкурентоспособности, теперь стал применяться при решении и более масштабных задач регионального развития, в том числе и при разработке программ регионального развития, развитии новых технологий инвестиционного и инновационного профиля и как основа для решения такой злободневной задачи, как эффективное взаимодействие большого и малого бизнеса. Этот метод, в частности, был успешно использован Л. Вардомским и В. Матвеевым при разработке Программы социально-экономического развития Республики Адыгея на 2003-2007 годы. При этом ставилась цель выхода Республики на траекторию устойчивого роста за счет развития производственного сектора экономики с акцентом на укрепление профилирующих отраслей АПК, лесопромышленного комплекса и промышленности строительных материалов, опирающихся на местный ресурсный потенциал[20] .

Формирование промышленных кластеров рассматривается часто в качестве необходимого условия глобальной конкурентоспособности, так же как экономическая специализация рассматривается в качестве важного пути преодоления глобализационной ловушки, связанной с воздействием внешней конкуренции. Кластерный подход превратился в последние годы в ключевой инструмент региональной промышленной политики ведущих индустриальных стран. Однако его практическое использование для формирования эффективной локальной предпринимательской среды, создания социальной и производственной инфраструктуры, повышения конкурентоспособности территорий еще недостаточно изучены и оценены отечественной практикой.

В рамках кластерной промышленной политики создается эффективная информационная среда, инновационная инфраструктура, особенно для развития малого и среднего инновационного бизнеса, включая доступ к новейшим технологиям и базе данных возможных партнеров по бизнесу, в том числе и за рубежом.

Стимулирование процесса формирования кластеров в России является, по сути, самой первой базовой стадией региональной промышленной политики. При этом внимание государственных органов должны привлечь такие основополагающие факторы, как совершенствование системы образования и профессиональной подготовки, создание возможностей для инноваций, доступ к рынкам капитала и совершенствование институциональной среды. Со временем появляется необходимость в дополнительных инвестициях в более кластерно-специфические активы.

На первом этапе Россия должна расширять внутреннюю торговлю между городами и регионами внутри страны, а также торговлю с соседними странами в качестве первых шагов по приобретению опыта и навыков для успешной торговли на глобальном рынке. Такая торговля резко ускоряет развитие региональных кластеров.

Новая роль государства далека от традиционной региональной промышленной политики, в рамках которой государство определяет приоритетные для развития отрасли или регионы, а затем через систему субсидий или ограничений на инвестиции иностранных компаний стимулирует их рост. В противоположность этому, целью кластерной региональной политики является стимулирования развития всех кластеров.

Это означает, что традиционные кластеры должны не выпадать из объектов региональной промышленной политики, а подвергаться улучшению, повышению структурной эффективности. Государство не должно избирательно подходить к кластерам, поскольку каждый кластер имеет потенциалы роста производительности и уровня заработной платы. Каждый кластер не только обеспечивает непосредственный вклад в рост общенациональной производительности, но также оказывает влияние на производительность других кластеров. Не все кластеры смогут успешно развиваться, однако это зависит в конечном итоге от действия рыночных сил, а не государства.

Стимулирование развития кластера должно преследовать цель максимального использования конкурентных преимуществ и специализации, а не простой имитации уже имеющихся успешных кластеров из других регионов. Определение сфер специализации обычно оказывается более эффективным, чем конкуренция с уже сформированными и эффективно функционирующими кластерами.

Лидеры бизнеса, государства и институциональных структур получают возможность принять активное участие в новой экономике конкуренции. Кластерный подход выявляет взаимозависимость и коллективную ответственность всех упомянутых субъектов экономики в деле создания условий для эффективной конкуренции. Вскрывая истинный механизм создания экономического благосостояния, кластерный подход открывает новые пути для конструктивного взаимодействия государственного и частного секторов хозяйства на региональном уровне.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Финансирование реализации государственной стратегии экономического развития РФ должно осуществляться за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов федерации, средств муниципальных образований, внебюджетных источников. Для реализации отдельных мероприятий возможно использование займа Мирового банка. В целом, необходимо отметить, что региональная политика – это не столько новые расходы, сколько повышение эффективности существующих за счет институциональных решений. За счет комбинации инструментов региональной политики необходимо дать региону минимум, но достаточный для развития.

Основными направлениями расходования финансовых средств предполагаются: исследования и разработки, создание правовой и организационно-финансовой основы для обеспечения высоких темпов экономического роста российских регионов, инвестиционные проекты инфраструктурной направленности, в т.ч. проекты стимулирующие создание рынка доступного жилья, обеспечение необходимого уровня мобильности населения и миграции.

В разбивке по этапам реализации предусматриваются следующие основные параметры финансирования: проектно-исследовательский этап (2005 – 2006 гг.), на котором необходимо провести исследование инфраструктурных ограничений социально-экономического развития регионов Российской Федерации, сформировать организационные предпосылки для реализации Стратегии, а также организовать процесс согласования приоритетов между субъектами регионального развития, сформировать пакет инфраструктурных проектов и разработать Генеральную схему пространственного развития Российской Федерации, должен быть профинансирован в основном за счет объемов, заложенных в действующих ФЦП регионального паритета (для справки - их текущий объем составляет около 30 млрд. рублей в год) с учетом их корректировки, а также дополнительного финансирования в объеме до 1,7 млрд. рублей в год. На этапе пилотных проектов и программ (2007 – 2010 гг.), планируется, что действующие ФЦП регионального паритета прекратят свое существование или будут трансформированы в ФЦП регионального развития. При этом доля внебюджетных источников в общем объеме финансирования должна вырасти до 70%. Предполагаемый объем федерального финансирования на втором этапе вырастет до 40 млрд. рублей в год. Этап системных преобразований (2011 – 2020 гг.), направленный на реализацию принятых федеральных и ведомственных целевых программ регионального развития и Генеральной схемы пространственного развития Российской Федерации, предполагает ежегодное финансирование из федерального бюджета в объеме до 80 млрд. рублей и увеличение доли внебюджетных источников в общем объеме финансирования до 90%.

В итоге за счет аккумуляции внебюджетных источников к 2020 году общий объем средств, направляемых на развитие регионов должен составлять не менее 1 трлн. рублей в год без существенного роста нагрузки на бюджеты субъектов Российской Федерации. При этом определение объектов финансирования на базе согласованных с различными субъектами регионального развития стратегических приоритетов должно повысить эффективность государственных инвестиций в инфраструктурные проекты минимум на 7% за счет концентрации ресурсов и сокращения непроизводительных затрат. Кроме того, в случае создания для реализации Стратегии Федерального агентства регионального развития и территориального планирования может быть обеспечен дополнительный экономический эффект за счет повышения уровня управления проектами и получения необходимой доходности от их реализации.

Следует учитывать, что источником финансирования инфраструктурных проектов, обеспечивающих достижение стратегических приоритетов регионального развития, могут быть Федеральные целевые программы развития инфраструктур (общий объем федерального финансирования в 2005 году запланирован в размере 137,2 млрд. рублей).

В краткосрочной перспективе будут достигнуты следующие результаты: увеличится скорость прохождения управленческих решений федерального уровня на уровень регионов и повысится их результативность; повысится уровень кооперации между субъектами РФ, что существенно уменьшит барьеры на пути свободного перемещения между ними ключевых ресурсов развития - человеческих, финансовых, управленческих, интеллектуальных и других; повысится эффективность использования федеральных финансов; региональная политика будет закреплена в соответствующих институтах (законы, нормы и правила) и организационных структурах; появится рынок доступного жилья и будет существенно модернизирована система ЖКХ

В среднесрочной перспективе будут достигнуты следующие результаты: повысится мобильность населения; сложится структура из 6-9 опорных регионов, являющихся лидерами развития страны и конкурентоспособных на мировом уровне; количество выдаваемых ипотечных кредитов превысит 1 млн. в год. В экономическое пространство страны будут втянуты приграничные территории соседних государств

В долгосрочной перспективе будут достигнуты следующие результаты: сохранится территориальная целостность страны; произойдет сокращение площадей официально выделяемых кризисных территорий; Россия оформит свой глобальный регион, сопоставимый с мировыми глобальными регионами.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2006 – 2008 годы). Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 19 января 2006 г. №38-р.

2. Развитие производственных кластеров в регионе: Отчет о НИР. – Владимир: ВНКЦ ЦЭМИ РАН.

3. Регионы России, М. Госкомстат; Регионы России: экономическая конъюнктура (социально-экономическая информация) Т.2, центр экономической конъюнктуры при правительстве РФ, М, 2003г.

4. Российский статистический ежегодник. М. 2008 г.

5. Артоболевский С. Региональная политика России: обзор современного положения. //Региональная экономика и социология – 2003г.- № 3.

6. Бабашкина А..М. Государственное регулирование национальной экономики. М.: Финансы и статистика, 2006.

7. Богомолов В.А. Экономическая безопасность. М.: Юнити, 2006 г.

8. Вардомский Л.Б, Матвеев В.А. Кластерный метод как инструмент обоснования развития проблемного региона. М. 2003.

9. Вардомский Л.Б. Региональные аспекты рыночной трансформации в России и странах Центральной Европы (ЦЕ)// Экономист - 2006- № 4

10. Ветров Г.Ю., Ланцев Д.М. Развитие мегаполиса: проблемы и перспективы//Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ, № 2 (319), 2007

11. Газимагомедов Р. Особенности современной промышленной политики: теория и практика. М.: Экономика, 2004 г.

12. Гранберг А. Проблемы и парадоксы региональной политики в РФ. «Региональное развитие и сотрудничество» - 2004 - № 3

13. Дранев Я.Н. Кластерный подход к экономическому развитию территорий // Практика экономического развития территорий: опыт ЕС и России. М.: Сканрус, 2001.

14. Дынкин А., Кондратьев В. Особенности инвестиционной модели развития России. М: Наука, 2005 г.

15. Дынкин А., Кондратьев В., Газимагомндов Р. Региональная промышленная политика: зарубежный опыт. В сборнике «Современная национальная промышленная политика России: региональный аспект». Под редакцией В. Рудашевского. М.: РСПП, 2004 г.

16. Идрисов А., Стратегия развития региона.- Интернет-ресурс: сайт Агенства финансовой информации «Консультант», http://www.dinform.ru/newanalit

17. Княгинин В., Щедровицкий П. Территориальная проекция промышленной политики в России. /Современная национальная промышленная политика России. Региональный аспект. М.:РСПП, 2004г.

18. Мигранян А.А. Теоретические аспекты формирования конкурентоспособных кластеров.- Интернет-ресурс: http://www.krsu.edu.kg/vestnik/v3/a15.html

19. Минакер П. Трансформация региональной экономической политики. //Проблемы теории и практики управления – 2005 - № 1.

20. Панченко Л., Чем болеют наши кластеры?/ Невское время - 2006г. - №95

21. Портер М. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 2003г.

22. Пилипенко И.В. Кластерная политика в России // Общество и экономика. – 2007 – №8.

23. Cамофалова Е.В. Государственное регулирование национальной экономики / Под ред. Кузьбожева Э.Н. М.: КНОРУС, 2006.

24. Хлопонин А. Рост и развитие. /Ведомости- 2004 - №74

25. Ходов Л.Г. Государственное регулирование национальной экономики. М.: Экономистъ, 2005.

26. Чечелюк П., Кластер не пресмыкательство перед Западом, а новая инициатива в строительном бизнесе / Зеркало недели – 2003 - №36

27. Шелюбская Н.. Косвенные методы государственного стимулирования инноваций: опыт Западной Европы.// Проблемы теории и практики управления - 2001 - №3.

[1] Вардомский Л.Б. Региональные аспекты рыночной трансформации в России и странах Центральной Европы (ЦЕ)// Экономист - 2006- № 4, с.35

[2] Бабашкина А..М. Государственное регулирование национальной экономики. - М.: Финансы и статистика, 2006г. – 156с.

[3] Вардомский Л.Б. Региональные аспекты рыночной трансформации в России и странах Центральной Европы (ЦЕ)// Экономист - 2006- № 4 – 35с.

[4] Портер М. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 2003г. – 178с.

[5] Идрисов А., Стратегия развития региона.- Интернет-ресурс: сайт Агенства финансовой информации «Консультант», http://www.dinform.ru/newanalit

[6] Дынкин А., Кондратьев В., Газимагомндов Р. Региональная промышленная политика: зарубежный опыт. В сборнике «Современная национальная промышленная политика России: региональный аспект». Под редакцией В. Рудашевского. М.: РСПП, 2004 г., с.98

[7] Дынкин А., Кондратьев В., Газимагомндов Р. Региональная промышленная политика: зарубежный опыт. В сборнике «Современная национальная промышленная политика России: региональный аспект». Под редакцией В. Рудашевского. М.: РСПП, 2004 г., с.115

[8] Гранберг А.Проблемы и парадоксы региональной политики в РФ. «Региональное развитие и сотрудничество» - 2004 - № 3 – 53с.

[9] Ветров Г.Ю., Ланцев Д.М. Развитие мегаполиса: проблемы и перспективы//Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ, № 2 (319), 2007, с.38

[10] Ветров Г.Ю., Ланцев Д.М. Развитие мегаполиса: проблемы и перспективы//Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ, № 2 (319), 2007, с.39

[11] Дранев Я.Н. Кластерный подход к экономическому развитию территорий // Практика экономического развития территорий: опыт ЕС и России. - М.: Сканрус - 2001. – 144с.

[12] Артоболевский С. Региональная политика России: обзор современного положения. //Региональная экономика и социология – 2003г.- № 3, с.43

[13] Вардомский Л.Б. Региональные аспекты рыночной трансформации в России и странах Центральной Европы (ЦЕ)// Экономист - 2006- № 4 – 48с.

[14] Российский статистический ежегодник. М. 2008 г.

[15] Регионы России, М. Госкомстат; Регионы России: экономическая конъюнктура (социально-экономическая информация) Т.2, центр экономической конъюнктуры при правительстве РФ, М, 2003, с.370 –372

[16] А. Дынкин, В. Кондратьев, Р. Газимагомндов Региональная промышленная политика: зарубежный опыт. В сборнике «Современная национальная промышленная политика России: региональный аспект». Под редакцией В. Рудашевского, М. РСПП, М. 2004 г

[17] Хлопонин А. Рост и развитие. /Ведомости- 2004 - №74, с.19

[18] Хлопонин А. Рост и развитие. /Ведомости- 2004 - №74, с.20

[19] Княгинин В., Щедровицкий П. Территориальная проекция промышленной политики в России. /Современная национальная промышленная политика России. Региональный аспект. М.:РСПП, 2004г., с.143

[20] Вардомский Л.Б, Матвеев В.А. Кластерный метод как инструмент обоснования развития проблемного региона. М. 2003, с.23