Книга: Возрастная психология Феноменология развития Мухина B C

ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ

В. С. МУХИНА

ВОЗРАСТНАЯ ПСИХОЛОГИЯ:

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ, ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО

Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов, обучающихся по педагогическим специальностям

4-е издание, стереотипное

Москва

ACADEMIA 1999

УДК 159.922.7/8(075.8) ББК 88.8я73 М92

Рецензенты:

доктор психологических наук, профессор, академик РАО А. В. Петровский;

доктор психологических наук, профессор, академик РАО В. П. Зинченко;

доктор психологических наук Л. Ф. Обухова

Мухина В. С.

М92 Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество: Учебник для студ. вузов. - 4-е изд., стереотип. - М.:

Издательский центр «Академия», 1999. - 456 с. ISBN 5-7695-0408-0

В учебнике раскрываются вопросы феноменологии общего развития и онто­генеза с рождения до юношеского возраста. Автор показывает, что развитие ре­бенка происходит через его деятельность. Индивидуальное развитие человека рассматривается в двух ипостасях: как социальной единицы и как уникальной личности. В книге представлена авторская концепция механизмов, определяю­щих развитие личности и ее социальное бытие.

Учебник адресован студентам психолого-педагогических факультетов педа­гогических университетов, психологам, а также всем, кого интересуют пробле­мы возрастной психологии.

УДК 159.922.7/8(075.8) ББК88.8я73

ISBN 5-7695-0408-0

©Мухина В. С., 1997 © Издательский центр «Академия», 1997

Студентам психолого-педагогических факультетов МПГУ и Самарского ГУ посвящается

ОТ АВТОРА

Сверхидеей книги является рассмотрение многообразия состав­ляющих психического развития на возрастных этапах как условия рождения личностного начала в человеке. Ибо быть личностью - зна­чит прежде всего хотеть и уметь брать ответственность за себя, за других и за отечество.

В книге дается авторское изложение феноменологии и развития самосознания личности, а также описание удивительной поры детства и отрочества - истинной предтечи рождения личности, когда человек развивается в телесном, умственном, эмоциональном, волевом и ду­ховном отношении и проходит школу социализации в игре, в ученье, в общении с другими людьми.

Я посвящаю свой труд студенческой молодежи - будущим психо­логам и педагогам, так как именно в этот период жизни человек мо­жет глубоко рефлексировать на свое прошлое и настоящее, не только переживать эмоционально «чувство личности», но и свободно дейст­вовать в проблемных ситуациях в соответствии со своим мировоззре­нием и нравственным чувством, т.е. может быть личностью в высшем значении этого слова. Изучение психологических особенностей воз­раста, предшествующего юности, позволит молодым людям не только составить представление о закономерностях психического развития, но и лучше понять самих себя.

Декабрь 1996г. Москва

Валерия Мухина

В учебнике проводится мысль о том, что в равные временные про­межутки психика человека проходит различные «расстояния» в своем развитии, претерпевает различные качественные преобразования. В связи с этим по мере перехода от периода новорожденности к более старшим возрастам материал изучается все более «расчленение» в соответствии с прогрессирующей дифференциацией психики ребенка и отрока, при этом показано усложнение самой духовной жизни.

Руководящая идея при создании данного учебника состояла в том, чтобы раскрыть возрастную психологию как науку, предметом кото­рой является целостное психическое развитие человека. Поэтому цен­тральное место при освещении каждого возрастного периода, каждой стороны психического развития занимает круг вопросов, связанных с характеристикой самого процесса развития, обусловленного предпо­сылками и условиями развития, а также внутренней позицией самой личности. Описанный материал, касающийся возрастных особенно­стей, привлекается в той мере, в какой он необходим для понимания процесса развития.

В книге широко обсуждаются идеи и исследования Л. С. Выготско­го, С. Л. Рубинштейна, Б. Г. Ананьева, А. Н. Леонтьева, А. В. Запо­рожца, В. В. Давыдова, П. Я. Гальперина, Д. Б. Эльконина, Л. И. Божович, Л. А. Венгера, их учеников и сотрудников, учеников и сотруд­ников автора этого учебника, а также многих других отечественных психологов и психологов из стран СНГ. Привлекаются также мате­риалы, содержащиеся в трудах известных представителей зарубежной психологии: В. Штерна, К. Бюлера, Ж. Пиаже, К. Коффки, Э. Клапе-реда, 3. Фрейда, А. Баллона, Р. Заззо, Э. Эриксона, Дж. Брунера и др.

В то же время, памятуя о том, что цель учебника – целостное изло­жение психического развития человека, автор счел правильным не вдаваться в дискуссии по поводу разночтений в понимании развития психики и становления личности в современной психологии, а пред­ложить свое понимание этого развития, включая в его описание не только результаты собственных исследований, но и те классические идеи, которые стали достоянием современной психологии и приняты автором как адекватно объясняющие развитие. Право к такому под­ходу при написании учебника по возрастной психологии дает учеб­ный план психолого-педагогических факультетов, который помимо множества специальных психологических курсов включает в себя курс истории психологии, в том числе курс истории возрастной психоло­гии. Книга представляет собой авторское видение развития человека как уникального феномена на всех возрастных этапах онтогенеза.

В первом разделе излагается авторское понимание условий психи­ческого развития и бытия человека. Предлагаются описание и обсуж­дение исторически обусловленных реальностей существования чело­века. Обсуждаются реальности предметного мира, образно-знаковых систем, социального пространства и природная реальность как усло­вие развития и бытия человека с первых дней его появления на свет и в течение всей жизни.

Формируется понимание развития и формирования самосознания человека на всех этапах онтогенеза в контексте исторического момен­та развития и его этнической принадлежности. Предлагается принци­пиально новый подход к пониманию механизмов развития и бытия личности через идентификацию и обособление.

Второй и третий разделы посвящаются соответственно детству и отрочеству. Здесь анализ психического развития и бытия ребенка и отрока проводится сквозь сформулированные в первом разделе общие подходы к условиям и предпосылкам развития, а также к позиции самого человека.

Раздел 1 Феноменология развития. 3

ГЛАВА I. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ.. 5

§ 1. УСЛОВИЯ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ.. 5

Раздел 1 Феноменология развития

Возрастная психология как отрасль психологических знаний изуча­ет факты и закономерности развития психики человека, а также разви­тие его личности на разных этапах онтогенеза. В соответствии с этим выделяются детская, подростковая, юношеская психология, психоло­гия взрослого человека, а также геронтопсихология. Каждый воз­растной этап характеризуется совокупностью специфических законо­мерностей развития - основными достижениями, сопутствующими об­разованиями и новообразованиями, определяющими особенности конкретной ступени психического развития, в том числе особенности развития самосознания.

Прежде чем начать обсуждение самих закономерностей развития, обратимся к возрастной периодизации. С точки зрения возрастной психологии критерии возрастной классификации определяются преж­де всего конкретно-историческими, социально-экономическими ус­ловиями воспитания и развития, которые соотносятся с разными ви­дами деятельности. Критерии классификации соотносятся также с возрастной физиологией, с созреванием психических функций, кото­рые определяют само развитие и принципы обучения.

Так, Л. С. Выготский в качестве критерия возрастной периодиза­ции рассматривал психические новообразования, характерные для кон­кретного этапа развития. Он выделял «стабильные» и «нестабильные» (критические) периоды развития. Определяющее значение он прида­вал периоду кризиса - времени, когда происходит качественная пере­стройка функций и отношений ребенка. В эти же периоды отмечаются значительные изменения в развитии личности ребенка. Согласно Л. С. Выготскому, переход от одного возраста к другому происходит революционным путем.

Критерием возрастной периодизации А. Н. Леонтьева являются ве­дущие деятельности. Развитие ведущей деятельности обусловливает главнейшие изменения в психических процессах и психологических особенностях личности ребенка на данной стадии развития. «Дело в том, что как и всякое новое поколение, так и каждый отдельный чело­век, принадлежащий данному поколению, застает уже готовыми из­вестные условия жизни. Они и делают возможным то или иное содер­жание его деятельности»¹ .

В основе возрастной периодизации Д. Б. Эльконина лежат ведущие деятельности, определяющие возникновение психологических новообра­зований на конкретном этапе развития. Рассматриваются отношения продуктивной деятельности и деятельности общения.

А. В. Петровский для каждого возрастного периода выделяет три фазы вхождения в референтную общность: адаптация, индивидуали­зация и интеграция, в которых происходят развитие и перестройка структуры личности² .

Реально возрастная периодизация каждого отдельного человека зависит от условий его развития, от особенностей созревания морфо­логических структур, ответственных за развитие, а также от внутрен­ней позиции самого человека, которая определяет развитие на более поздних этапах онтогенеза. Для каждого возраста существует своя специфическая «социальная ситуация», свои «ведущие психические функции» (Л. С. Выготский) и своя ведущая деятельность (А. Н. Леонтьев, Д. Б. Эльконин)³ . Соотношение внешних социальных условий и внутренних условий созревания высших психических функций опре­деляет общее движение развития. На каждом возрастном этапе обна­руживается избирательная чувствительность, восприимчивость к внешним воздействиям - сензитивность. Л. С. Выготский придавал сензитивным периодам определяющее значение, считая, что прежде­временное или запаздывающее по отношению к этому периоду обуче­ние оказывается недостаточно эффективным.

Объективные, исторически обусловленные реальности существо­вания человека по-своему влияют на него на разных этапах онтогене­за в зависимости от того, через какие ранее развившиеся психические функции они преломляются. При этом ребенок «заимствует только то, что ему подходит, гордо проходит мимо того, что превышает уровень его мышления»⁴ .

Известно, что паспортный возраст и возраст «актуального разви­тия» необязательно совпадают. Ребенок может опережать, отставать и соответствовать паспортному возрасту. Каждый ребенок имеет свой путь развития, и это следует считать его индивидуальной особенностью.

В рамках учебника следует определить периоды, которые пред­ставляют возрастные достижения в психическом развитии в наиболее типичных пределах. Мы будем ориентироваться на следующую воз­растную периодизацию:

I. Детство.

Младенчество (от 0 до 12-14 мес).

Ранний возраст (1 до 3 лет).

Дошкольный возраст (3 до 6-7 лет).

Младший школьный возраст (от 6-7 до 10-11 лет).

II. Отрочество (от 11-12 до 15-16 лет).

Возрастная периодизация позволяет описывать факты психической жизни ребенка в контексте пределов возраста и интерпретировать закономерности достижений и негативных образований в конкретные периоды развития.

Прежде чем мы перейдем к описанию возрастных особенностей психического развития, следует обсудить все составляющие, опреде­ляющие это развитие: условия и предпосылки психического развития, а также значение внутренней позиции самого развивающегося челове­ка. В этом же разделе следует специально рассмотреть двойную при­роду человека как социальной единицы и уникальной личности, а также механизмы, определяющие развитие психики и собственно лич­ности человека.

ГЛАВА I. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

§ 1. УСЛОВИЯ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Исторически обусловленные реальности существования человека.

Условием развития человека помимо реальности самой Природы яв­ляется созданная им реальность культуры. Для понимания законо­мерностей психического развития человека следует определить про­странство человеческой культуры.

Под культурой обычно понимают совокупность достижений обще­ства в его материальном и духовном развитии, используемых общест­вом в качестве условия развития и бытия человека в конкретный исто­рический момент. Культура - явление коллективное, исторически обу­словленное, сконцентрированное прежде всего в знаково-символической форме.

Каждый отдельный человек входит в культуру, присваивая ее ма­териальное и духовное воплощение в окружающем его культурно-историческом пространстве.

Возрастная психология как наука, анализирующая условия разви­тия человека на разных этапах онтогенеза, требует выявления связи культурных условий и индивидуальных достижений в развитии.

Определяемые культурным развитием, исторически обусловленные реальности существования человека можно классифицировать следую­щим образом: 1) реальность предметного мира; 2) реальность образно-знаковых систем; 3) реальность социального пространства; 4) при­родная реальность. Эти реальности в каждый исторический момент имеют свои константы и свои метаморфозы. Поэтому психологию лю­дей определенной эпохи следует рассматривать в контексте культуры этой эпохи, в контексте значений и смыслов, придаваемых культурным реальностям в конкретный исторический момент.

В то же время каждый исторический момент следует рассматривать в плане развития тех деятельностей, которые вводят человека в про­странство современной ему культуры. Эти деятельности, с одной сто­роны, являются компонентами и достоянием культуры, с другой -выступают условием развития человека на разных этапах онтогенеза, условием его обыденной жизни.

А. Н. Леонтьев определял деятельность в узком смысле, т.е. на пси­хологическом уровне, как единицу «жизни, опосредованной психиче­ским отражением, реальная функция которого состоит в том, что оно ориентирует субъекта в предметном мире»⁵ . Деятельность рассматри­вается в психологии как система, имеющая строение, внутренние связи и осуществляющая себя в развитии.

Психология исследует деятельность конкретных людей, которая протекает в условиях существующей (заданной) культуры в двух ви­дах: 1) «в условиях открытой коллективности- среди окружающих людей, совместно с ними и во взаимодействии с ними»; 2) «с глазу на глаз с окружающим предметным миром»⁶ .

Обратимся к более подробному обсуждению исторически обусловлен­ных реальностей существования человека и деятельностей, определяю­щих характер вхождения человека в эти реальности, его развитие и бытие.

7. Реальность предметного мира. Предмет или вещь⁷ в сознании че­ловека есть единица, часть сущего, все то, что обладает совокупно­стью свойств, занимает объем в пространстве и находится в отноше­нии с другими единицами сущего. Мы будем рассматривать матери­альный предметный мир, обладающий относительной независимо­стью и устойчивостью существования. В реальность предметного ми­ра входят предметы природы и рукотворные предметы, которые чело­век создал в процессе своего исторического развития. Но человек не только научился создавать, использовать и сохранять предметы (ору­дия труда и предметы для иного назначения), он сформировал систему отношений к предмету. Эти отношения к предмету отражены в языке, мифологии, философии и в поведении человека.

В языке категория «предмет» имеет специальное обозначение. В большинстве случаев в естественных языках - это существительное, часть речи, обозначающая реальность существования предмета.

В философии категория «предмет», «вещь» имеет свои ипостаси: «вещь в себе» и «вещь для нас». «Вещь в себе» означает существование вещи само по себе (или «в себе»). «Вещь для нас» означает вещь, какой она раскрывается в процессе познания и практической деятельности человека.

В обыденном сознании людей предметы, вещи существуют априо­ри - как данность, как явления природы и как составная часть культуры.

10

Одновременно они существуют для человека как объекты, ко­торые создаются и уничтожаются в процессе предметной, орудийной, тпуловой деятельности самого человека. Лишь в отдельные моменты человек задумывается над кантовским вопросом о «вещи в себе» - о познаваемости вещи, о проникновении познания человека «во внут­ренность природы»⁸ .

В практической предметной деятельности человек не сомневается в познаваемости «вещи». В трудовой деятельности, в простом манипу­лировании он имеет дело с материальной сущностью предмета и по­стоянно убеждается в наличии его свойств, поддающихся изменениям и познанию.

Человек создает вещи и осваивает их функциональные свойства. В этом смысле Ф. Энгельс был прав, утверждая, что «если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что мы сами его производим, вызываем его из условий, заставля­ем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой «вещи в себе» приходит конец»⁹ .

В реальной действительности кантовская идея «вещи в себе» обо­рачивается для человека не практической непознаваемостью, а психо­логической природой человеческого самосознания. Вещь наряду с ее функциональными особенностями, нередко рассматриваемыми чело­веком с точки зрения ее потребления, в других ситуациях обретает черты самого человека. Человеку свойственно не только отчуждение от вещи для ее использования, но и одухотворение вещи, придание ей тех свойств, которыми обладает он сам, идентификация с этой вещью как родственной человеческому духу. Здесь речь идет об антропомор­физме - наделении предметов природы и рукотворных предметов человеческими свойствами¹⁰ .

Весь природный и рукотворный мир в процессе развития человече­ства обретал антропоморфические черты благодаря развитию в ре­альности социального пространства необходимого механизма, опре­деляющего бытие человека среди других людей, - идентификации.

Антропоморфизм реализуется в мифах о происхождении солнца (солярные мифы), месяца, луны (лунарные мифы), звезд (астральные мифы), вселенной (космогонические мифы) и человека (антрополо­гические мифы). Существуют мифы о перевоплощениях одного суще­ства в другое: о происхождении животных от людей или людей от животных. Представления о закономерных предках были широко распространены в мире. У народностей Севера, например, эти пред­ставления присутствуют в их самосознании и сегодня. Мифы о пре­вращении людей в животных, в растения и предметы известны много­численным народам земного шара. Широко известны древнегреческие мифы о гиацинте, нарциссе, кипарисе, лавровом дереве. Не менее из­вестен библейский миф о превращении женщины в соляной столб.

11

В категорию предметов, с которыми идентифицируется человек, подпадают природные и рукотворные предметы, им придается значе­ние тотема - предмета, находящегося в сверхъестественном родстве с группой людей (родом или семьей)¹¹ . Сюда могут быть отнесены рас­тения, животные, а также неодушевленные предметы (черепа тотем­ных животных - медведя, моржа, а также ворона, камни, части засох­ших растений).

Одушевление предметного мира - это не только удел древней куль­туры человечества с мифологическим сознанием. Одушевление- не­отъемлемая часть присутствия человека в мире. И сегодня в языке и в образных системах человеческого сознания мы находим оценочное отношение вещи, как обладающей или не обладающей душой. Суще­ствуют представления о том, что неотчужденный труд создает «теп­лую» вещь, в которую вложили душу, а отчужденный труд производит «холодную» вещь, вещь без души. Конечно, «одушевление» вещи совре­менным человеком отличается от того, как это происходило в дале­ком прошлом. Но не следует торопиться с выводами о принципиаль­ном изменении природы человеческой психики.

В различении вещей «с душой» и вещи «без души» отражена психо­логия человека - его способность вчувствоваться, отождествлять себя с вещью и способность отчуждаться от нее. Человек творит вещь, восхищается ею, разделяя свою радость с другими людьми; он же раз­рушает, уничтожает вещь, низводит ее в прах, разделяя свое отчуж­дение с соучастниками.

В свою очередь, вещь представляет человека в мире: наличие опре­деленных, престижных для конкретной культуры вещей есть показа­тель места человека среди людей; отсутствие вещей есть показатель низкого статуса человека.

Вещь может занять место фетиша. В начале фетишами станови­лись природные вещи, которым приписывались сверхъестественные значения. Сакрализация предметов через традиционные обряды при­давала им те свойства, которые оберегали человека или группу людей и задавали им определенное место среди других. Так, через вещь из­древле происходило социальное регулирование отношений между людьми. В развитых обществах фетишами становятся продукты чело­веческой деятельности. Собственно многие предметы могут стать фетишами: могущество государства персонифицируется золотым фон­дом, развитостью и множественностью техники¹² , в частности воору­жения, полезными ископаемыми, водными ресурсами, экологической чистотой природы, уровнем жизни, определяемым потребительской корзиной, жильем и др.

Место отдельного человека среди других людей реально определя­ется не только его личностными качествами, но и обслуживающими его вещами, которые репрезентируют его в социальных отношениях

12

(дом квартира, земля и другие престижные в конкретный момент культурного развития общества вещи). Вещный, предметный мир -специфически человеческое условие бытия и развития человека в про­цессе его жизни.

Натуралистически-предметное и символическое бытие вещи. Г. Ге­гель считал возможным различать натуралистически-предметное бы­тие вещи и ее знаковую определенность¹³ . Такую классификацию ра­зумно признать правильной.

Натуралистически-предметное бытие вещи представляет собой мир, созданный человеком для трудовой деятельности, для обустрой­ства своей обыденной жизни - дом, место работы, отдыха и духовной жизни. История культуры - это и история вещей, которые сопровож­дали человека в его жизни. Этнографы, археологи, исследователи культуры дают нам огромный материал развития и движения вещей в историческом процессе.

Натуралистически-предметное бытие вещи, став знаком перехода человека с уровня эволюционного развития на уровень исторического развития, стало орудием, преобразующим природу и самого челове­ка, - определило не только бытие человека, но и умственное его раз­витие, развитие его личности.

В наше время наряду с освоенным и приспособленным к человеку миром «прирученных предметов» появляются новые поколения ве­щей: от микроэлементов, механизмов и элементарных предметов, уча­ствующих непосредственно в жизнедеятельности организма человека, замещающих его природные органы, до скоростных лайнеров, косми­ческих ракет, атомных электростанций, создающих совершенно иные условия жизни человека.

Сегодня принято считать, что натуралистически-предметное бытие вещи развивается по своим собственным законам, которые все труд­нее контролировать человеку. В современном культурном сознании людей появилась новая идея: интенсивное приумножение предметов, развивающаяся индустрия предметного мира помимо предметов, сим­волизирующих прогресс человечества, создают поток предметов на потребу массовой культуры. Этот поток стандартизирует человека, превращая его в жертву развития предметного мира. Да и символы прогресса предстают в сознании многих людей как разрушители чело­веческой природы.

В сознании современного человека происходит мифологизация разросшегося и развившегося предметного мира, который становит­ся «вещью в себе» и «вещью для себя». Однако предмет насилует психику человека постольку, поскольку сам человек позволяет это насилие.

В то же время предметный мир, создаваемый человеком сегодня, явно взывает к психическому потенциалу человека.

13

Побуждающая сила вещи. Натуралистически-предметное бытие вещи имеет известную закономерность развития: оно не только на­ращивает свою представленность в мире, но и изменяет предметную среду по своим функциональным характеристикам, по скорости исполнительских действий предметов и по требованиям, обращен­ным к человеку.

Человек порождает новый предметный мир, который начинает ис­пытывать на прочность его психофизиологию, его социальные каче­ства. Возникают проблемы проектирования системы «человек - ма­шина» на основе принципов повышения человеческих возможностей, преодоления «консерватизма» человеческой психики, охраны здоро­вья здорового человека в условиях взаимодействия со сверхпредметами.

Но разве первые орудия труда, которые создал человек, не предъ­являли к нему те же требования? Разве от человека не требовалось на пределе своих умственных возможностей преодолевать природный консерватизм психики вопреки охраняющим его защитным рефлек­сам? Создание нового поколения вещей и зависимость человека от их побуждающей силы - очевидная тенденция развития общества.

Мифологизация предметного мира нового поколения - это под­спудное отношение человека к вещи как к «вещи в себе», как к пред­мету, обладающему самостоятельной «внутренней силой»¹⁴ .

Современный человек несет в себе вечное свойство - способность антропоморфизировать вещь, придавать ей одухотворенность. Ан­тропоморфная вещь является источником вечного страха перед ней. И это не только дом с привидениями или домовым, это некая внутренняя сущность, которой человек наделяет вещь.

Таким образом, сама психология человека переводит натуралисти­чески-предметное бытие вещи в ее символическое бытие. Именно это символическое господство вещи над человеком определяет то, что человеческие отношения, как это показал К. Маркс, опосредованы известной связью: человек - вещь - человек. Указывая на господство вещей над людьми, К. Маркс особо подчеркивал господство земли над человеком: «Существует видимость более интимного отношения между владельцем и землей, чем узы просто вещественного богатства. Земельный участок индивидуализируется вместе со своим хозяином, имеет его титул... его привилегии, его юрисдикцию, его политическое положение и т.д.»¹⁵ .

В человеческой культуре возникают вещи, которые выступают в разных значениях и смыслах. Сюда можно отнести вещи-знаки, на­пример знаки власти, социального статуса (корона, скипетр, трон и т.д. вниз по слоям общества); вещи-символы, которые сплачивают лю­дей (знамена, флаги), и многое другое.

Особая фетишизация вещи - отношение к деньгам. Своей наиболее яркой формы господство денег достигает там, где стирается природная

14

и общественная определенность предмета, где бумажные знаки приобретают значение фетиша и тотема.

В истории человечества происходят и обратные ситуации, когда сам человек в глазах других приобретает статус «одушевленного предмета». Так, раб выступал как «одушевленное орудие», как «вещь для другого». И сегодня в ситуациях военных конфликтов один чело­век в глазах другого может терять антропоморфные свойства: полное отчуждение от человеческой сущности приводит к разрушению иден­тификации между людьми.

При всем разнообразии понимания человеком сущности вещей, при всем многообразии отношения к вещам они - исторически обу­словленная реальность существования человека.

История человечества началась с «присвоения» и накопления ве­щей: в первую очередь с создания и сохранения орудия, а также с пе­редачи следующим поколениям способов изготовления орудий и дей­ствий с ними.

Применение даже простейших ручных орудий, не говоря уже о машинах, не только увеличивает естественные силы человека, но и дает ему возможность выполнять разнообразные действия, которые вообще недоступны невооруженной руке. Орудия становятся как бы искусственными органами человека, которые он ставит между собой и природой. Орудия делают человека сильнее, могущественнее и свободнее. Но в то же самое время вещи, рождающиеся в человече­ской культуре, служа человеку, облегчая его существование, могут выступать и в роли фетиша, который порабощает человека. Культ вещей, опосредующий человеческие отношения, может определять цену человека.

В истории человеческого рода возникали периоды, когда отдель­ные слои человечества, протестуя против фетишизации вещей, отри­цали и сами вещи. Так, киники отказывались от всяких ценностей, созданных человеческим трудом и представляющих собой материаль­ную культуру человечества (известно, что Диоген ходил в рубище и спал в бочке). Однако человек, отрицающий ценность и значимость вещного мира, по существу, попадает в зависимость от него, но с про­тивоположной стороны в сравнении со стяжателем, алчно накапли­вающим деньги, имущество.

Мир вещей- мир человеческого духа: мир его потребностей, его чувств, его образа мышления и образа жизни. Производство и упот­ребление вещей создало самого человека и среду его существования. С помощью орудий и других предметов, служащих обыденному бытию, человечество создало особый мир - вещные условия существования человека. Человек, создавая вещный мир, психологически вошел в него со всеми вытекающими из этого последствиями: мир вещей -среда обитания человека - условие его бытия, средство удовлетворе-

15

ния его потребностей и условие умственного развития и развития личности в онтогенезе.

2. Реальность образно-знаковых систем. Человечество в своей ис­тории породило особую реальность, которая развивалась вместе с предметным миром, - реальность образно-знаковых систем.

Знак- любой материальный чувственно воспринимаемый элемент действительности, выступающий в определенном значении и используе­мый для хранения и передачи некоторой идеальной информации о том, что лежит за пределами этого материального образования. Знак включается в познавательную и творческую деятельность человека, в общение людей.

Человек создал системы знаков, которые воздействуют на внут­реннюю психическую деятельность, определяя ее, и одновременно де­терминируют создание новых предметов реального мира.

Современные знаковые системы подразделяются на языковые и не­языковые.

Язык - система знаков, служащая средством человеческого мышле­ния, самовыражения и общения. С помощью языка человек познает окружающий мир. Язык, выступая орудием психической деятельно­сти, изменяет психические функции человека, развивает его рефлек­сивные способности. Как пишет лингвист А. А. Потебня, слово - «на­меренное изобретение и Божественное создание языка». «Слово пер­воначально есть символ, идеал, слово сгущает мысли»'⁶ . Язык объек­тивирует самосознание человека, формируя его в соответствии с теми значениями и смыслами, которые определяют ценностные ориентации на культуру языка, поведение, отношения между людьми, на образцы личностных качеств человека'⁷ .

Каждый естественный язык складывался в истории этноса, отра­жая путь овладения реальностью предметного мира, мира создавае­мых людьми вещей, путь овладения трудовыми и межперсональными отношениями. Язык всегда участвует в процессе предметного воспри­ятия, становится орудием психических функций в специфически чело­веческой (опосредованной, знаковой) форме, выступает средством идентификации предметов, чувств, поведения и т.д.

Язык развивается благодаря социальной природе человека. В свою очередь, развивающийся в истории язык влияет на социальную при­роду человека. Слову И. П. Павлов придавал определяющее значение в регуляции поведения человека, господстве над поведением. Гранди­озная сигналистика речи выступает для человека как новый регуля­тивный признак овладения поведением'⁸ .

Слово имеет определяющее значение для мысли и для душевной жизни вообще. А. А. Потебня указывает на то, что слово «есть орган мысли и непременное условие всего позднейшего развития понимания мира и себя». Однако по мере использования, по мере приобретения

16

значений и смыслов слово «лишается своей конкретности и образности». Это очень важная мысль, которая подтверждается прак-тикой движения языка. Слова не только объединяются, истощаются, но, и потеряв свои изначальные значения и смыслы, превращаются в мусор, который засоряет современный язык. Обсуждая проблему со­циального мышления людей в их повседневной жизни, М. Мамар-дашвили писал о проблеме языка: «Мы живем в пространстве, в котором накоплена чудовищная масса отходов производства мысли и язы­ка»¹⁹ . Действительно, в языке как цельном явлении, как основе чело­веческой культуры наряду со словами-знаками, выступающими в оп­ределенных значениях и смыслах, в процессе исторического развития возникают осколки отживших и выходящих из употребления знаков. Эти «отходы» естественны для всякого живого и развивающегося явления, не только для языка.

О сущности языковой реальности французский философ, социолог и этнограф Л. Леви-Брюль писал: «Представления, называемые кол­лективными, если определить только в общих чертах, не углубляя во­проса об их сущности, могут распознаваться по следующим призна­кам, присущим всем членам данной социальной группы: они переда­ются в ней из поколения в поколение. Они навязываются в ней от­дельным личностям, побуждая в них сообразно обстоятельствам чув­ства уважения, страха, поклонения и т.д. в отношении своих объектов, они не зависят в своем бытии от отдельной личности. Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, отличный от индивидов, составляющих социальную группу, а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида, как такового. Так, например, язык, хоть он и существует, собственно говоря, лишь в сознании личностей, которые на нем говорят, тем не менее несомнен­ная социальная реальность, базирующаяся на совокупности коллек­тивных представлений... Язык навязывает себя каждой из этих лично­стей, он предшествует ей и переживает ее» (курсив мой. - В. М.)²⁰ . Это очень важное объяснение того, что сначала культура содержит в себе языковую материю системы знаков - «предшествует» отдельному человеку, а затем «язык навязывает себя» и присваивается человеком.

И все-таки язык- основное условие развития психики человека. Благодаря языку и другим знаковым системам человек обрел средство для умственной и духовной жизни, средство глубокого рефлексивного общения. Безусловно, язык- особая реальность, в которой развивает­ся, становится, реализуется и существует человек.

Язык выступает средством культурного развития; помимо этого, он - источник формирования глубинных установок на ценностное отношение к окружающему миру: людям, природе, предметному миру, самому языку. Эмоционально-ценностному отношению, чув-

17

ству есть множество словесных аналогов, но прежде в множестве языковых знаков заложено то, что лишь затем становится отноше­нием конкретного человека. Язык - концентрация коллективных представлений, идентификаций и отчуждении предков человека и его современников.

В онтогенезе, присваивая язык с его исторически обусловленными значениями и смыслами, с его отношением к явлениям культуры, во­площенным в реальностях, определяющих существование человека, ребенок становится современником и носителем той культуры, в рам­ках которой формируется язык.

Различают языки естественные (речь, мимика и пантомимика) и искусственные (в информатике, логике, математике и др.).

Неязыковые системы знаков: знаки-признаки, знаки-копии, авто­номные знаки, знаки-символы и др.

Знаки-признаки- запримета, метка, отличие, отлика, все, по чему узнают что-либо. Это внешнее обнаружение чего-либо, обозначение признаком присутствия конкретного предмета или явления.

Признак сигнализирует о предмете, явлении. Знаки-признаки со­ставляют содержание опыта человека в жизни, являются наиболее прос­тыми и первичными по отношению к знаковой культуре человека.

В древние времена люди уже выявляли знаки-признаки, что помо­гало им ориентироваться в природных явлениях (дым - значит огонь;

алая вечерняя заря - завтра ветер; молния - гром). Через знаки-при­знаки, выражаемые внешними экспрессивными проявлениями разных эмоциональных состояний, люди учились рефлексии друг у друга. Позднее они освоили более тонкие знаки-признаки.

Знаки-признаки - богатейшая область человеческой культуры, ко­торая присутствует в ней не только в сфере предметов, не только в сфере отношений человека с миром, но и в сфере языка.

Знаки-копии (iconic signs - иконические знаки) - это воспроизведе­ния, несущие в себе элементы сходства с обозначаемым. Таковы ре­зультаты изобразительной деятельности человека- графические и живописные изображения, скульптура, фотографии, схемы, географи­ческие и астрономические карты и др. Знаки-копии воспроизводят в своей материальной структуре важнейшие чувственно ощутимые свойства предмета - форму, цвет, пропорции и т.д.

В родовой культуре знаки-копии чаще всего изображали тотем­ных животных - волка, медведя, оленя, лису, ворона, коня, петуха, или антропоморфных духов, идолов. Природные стихии - солнце, месяц, огонь, растения, вода - также имеют свое выражение в зна­ках-копиях, используемых в ритуальных действиях, а затем ставших элементами народной изобразительной культуры (орнаменты в до­мостроении, вышивки рушников, покрывал, одежды, а также все многообразие оберег).

18

Отдельную самостоятельную культуру иконических знаков пред-тявляют куклы, которые таят в себе особенно глубокие возможности воздействия на психику взрослого и ребенка.

Кукла - иконический знак человека или животного, изобретенный для обрядов (из дерева, глины, стеблей злаковых, трав и др.).

В человеческой культуре кукла имела много значений.

Кукла обладала изначально свойствами живого человека как ан­тропоморфное существо и помогала ему как посредник, принимая участие в ритуалах. Ритуальная кукла обычно красиво наряжалась. В языке остались выражения: «кукла- куклой» (о щеголеватой, но глу­пой женщине), «куколка» (ласка, похвала). В языке есть доказательст­во возможного прежде одушевления куклы. Мы говорим «куклин» -кукле принадлежащий, даем куклам имя - знак ее исключительного положения в мире человека.

Кукла, будучи изначально неодушевленной, но идентичной по ви­ду человеку (или животному), обладала свойством присваивать чужие души, оживая за счет умертвления самого человека. В этом значении кукла была представителем черной силы. В русской речи осталась архаика выражения: «Хорош: перед чертом куколка». В разряд брани вошло выражение «Чертова кукла!» как знак опасности. В современ­ном фольклоре существует много сюжетов, когда кукла становится враждебно опасной человеку.

Кукла занимает пространство детской игровой деятельности и на­деляется антропоморфными свойствами.

Кукла - действующий персонаж театра кукол.

Кукла - символический знак и антропоморфный субъект в кукло-терапии.

Знаки-копии становились участниками сложных магических дейст­вий, когда предпринимались попытки освободиться от злых чар кол­дуна, ведьмы, демонов. В культурах многих народов мира известно изготовление чучел, являющихся знаками-копиями устрашающих существ для ритуальных их сожжений с целью освободиться от реаль­ной опасности. Кукла оказывает многосоставное воздействие на пси­хическое развитие.

В процессе исторического развития человеческой культуры именно иконические знаки обрели исключительное пространство изобрази­тельного искусства.

Автономные знаки- это специфическая форма существования ин­дивидуальных знаков, которая создается отдельным человеком (или группой людей) согласно психологическим законам творческой сози­дательной деятельности. Автономные знаки субъективно свободны от стереотипов социальных ожиданий представителей одной с созидате­лем культуры. Каждое новое направление в искусстве рождалось пио­нерами, открывающими для себя новое видение, новую представлен-

19

ность реального мира в системе новых иконических знаков и знаков-символов. Через борьбу новых значений и смыслов вложенная в но­вые знаки система или утверждалась и принималась культурой как действительно необходимая, или уходила в небытие и становилась интересной разве что специалистам - представителям наук, заинтере­сованных в отслеживании истории сменяющихся знаковых систем²¹ .

Знаки-символы- это знаки, обозначающие отношения народов, слоев общества или групп, утверждающие что-то. Так, гербы - отли­чительные знаки государства, сословия, города- материально пред­ставленные символы, изображения которых располагаются на флагах, денежных знаках, печатях и т.д.

К знакам-символам относятся знаки отличия (ордена, медали), зна­ки различия (значки, нашивки, погоны, петлицы на форменной одеж­де, служащие для обозначения звания, рода службы или ведомства). Сюда же относятся девизы и эмблемы.

К числу знаков-символов относятся и так называемые условные знаки (математические, астрономические, нотные знаки, иероглифы, корректурные знаки, фабричные знаки, фирменные знаки, знаки каче­ства); предметы природы и рукотворные предметы, которые в контек­сте самой культуры приобретали значение исключительного знака, отражающего мировоззрение людей, принадлежащих к социальному пространству этой культуры.

Знаки-символы появились так же, как и другие знаки в родовой культуре. Тотемы, амулеты, обереги стали знаками-символами, за­щищающими человека от опасностей, скрывающихся в окружающем мире. Всему природному, реально существующему человек придавал символическое значение.

Присутствие знаков-символов в человеческой культуре бесчислен­но, они создают реалии знакового пространства, в котором живет человек, определяют специфику психического развития человека и психологию его поведения в современном ему обществе.

Одна из наиболее архаичных форм знаков - тотемы. Тотемы и по­ныне сохранились у отдельных этнических групп не только в Африке, Латинской Америке, но и на Севере России.

В культуре родовых верований особое значение имеет символиче­ское перевоплощение человека с помощью специального символиче­ского средства - маски.

Маска- специальная накладка с изображением звериной морды, человеческого лица и т.д., надеваемая человеком. Будучи личиной, маска маскирует лицо человека, содействует созданию нового образа. Перевоплощение осуществляется не только маской, но и соответст­вующим костюмом, элементы которого предназначены «заметать следы». Каждой маске присущи только ей свойственные движения, ритм, танцы. Магия маски состоит в содействии идентификации чело-

20

века с обозначаемой ею личиной. Маска может быть способом одеть чужие личины и способом проявлять свои подлинные свойства.

Освобождение от сдерживающего начала нормативности выража­ется в символах человеческой смеховой культуры, а также в различных формах и жанрах фамильярно-площадной речи (ругательство, божба, клятва, блажь), которые также берут на себя символические функции.

Смех, являясь формой проявления чувств человека, выступает в отношениях людей и как знак. Как показывает исследователь смехо­вой культуры М. М. Бахтин, смех связан «со свободой духа и свобо­дой речи»²² . Безусловно, такая свобода появляется у человека, кото­рый может и хочет преодолеть контролирующую канонизация сло­жившихся знаков (языковых и неязыковых).

Мат в неприличной брани, ругательстве, поносных словах имеет особое значение в речевой культуре. Мат несет в себе свою символику и отражает социальные запреты, которые в разных слоях культуры преодолеваются площадной бранью в обыденной жизни или входят в культуру поэзии (А. И. Полежаев, А. С. Пушкин). Бесстрашное, воль­ное и откровенное слово выступает в человеческой культуре не только в значении снижения другого, но и в значении символического осво­бождения человеком самого себя из контекста отношений культуры социальной зависимости. Контекст мата имеет значение внутри того языка, которому он сопутствовал в истории²³ .

Особое значение среди знаков-символов всегда имели жесты.

Жесты - телодвижения, преимущественно рукой, сопровождаю­щие или заменяющие речь, представляющие собой специфические знаки. В родовых культурах жесты использовались в качестве языка в ритуальных действиях и в коммуникативных целях.

Ч. Дарвин объяснял большинство жестов и выражений, непроиз­вольно употребляемых человеком, тремя принципами: 1) принцип полезных ассоциированных привычек; 2) принцип антитезы; 3) прин­цип прямого действия нервной системы²⁴ . Помимо самих жестов, со­образных с биологической природой, человечество вырабатывает социальную культуру жестов. Природные и социальные жесты чело­века «читаются» другими людьми, представителями того же этноса, государства и социального круга.

Жестовая культура весьма специфична у разных народов. Так, ку­бинец, русский и японец могут не только не понять друг друга, но и нанести моральный ущерб при попытке отрефлексировать жесты друг друга. Знаки жестов внутри одной культуры, но в разных социальных и возрастных группах также имеют свои особенности (жесты подрост­ков²⁵ , правонарушителей, учащихся семинарии).

Еще одна группа структурированных символов - татуировка.

Татуировка- символические охранительные и устрашающие знаки, наносимые на лицо и тело человека путем наколов на коже и

21

введения в них краски. Татуировки - изобретение родового челове­ка²⁶ , сохраняющее свою живучесть и распространенное в разных суб­культурах (матросы, преступная среда²⁷ и др.). У современной моло­дежи разных стран появилась мода на татуировки своей субкультуры.

Язык татуировок имеет свои значения и смыслы. В преступной сре­де знак татуировки показывает место преступника в его мире: знак может «поднять» и «опустить» человека, демонстрируя строго иерархизированное место в его среде.

Каждая эпоха имеет свои символы, которые отражают человече­скую идеологию, мировоззрение как совокупность идей и взглядов, отношение людей к миру: к окружающей природе, предметному миру, друг к другу. Символы служат стабилизации или изменению общест­венных отношений.

Символы эпохи, выраженные в предметах, отражают символиче­ские действия и психологию человека, принадлежащего этой эпохе. Так, особое значение во многих культурах имел предмет, знаменую­щий собой доблесть, силу, храбрость воина,- меч. Ю. М. Лотман пишет: «Меч также не более чем предмет. Как вещь он может быть выкован или сломан...но ...меч символизирует свободного человека и является «знаком свободы», он уже предстает как символ и принадле­жит культуре»²⁸ .

Область культуры - всегда область символическая. Так, в разных своих воплощениях меч как символ может быть одновременно оружи­ем и символом, но может стать только символом, когда для парадов изготовляется специальная шпага, которая исключает практическое применение, фактически становясь изображением (иконическим зна­ком) оружия. Символическая функция оружия была отражена и в древнерусском законодательстве («Русская правда»). Возмещение, ко­торое нападающий должен был заплатить пострадавшему, было про­порционально не только материальному, но и моральному ущербу:

рана (даже тяжелая), нанесенная острой частью меча, влечет за собой меньшую виру (штраф, возмещение), чем не столь опасные удары не­обнаженным оружием или рукояткой меча, чашей на пиру или тыль­ной стороной кулака. Как пишет Ю. М. Лотман: «Происходит фор­мирование морали воинского сословия, и вырабатывается понятие чести. Рана, нанесенная острой (боевой) частью холодного оружия, болезненная, но не бесчестит. Более того, она даже почетна, посколь­ку бьются только с равным. Не случайно в быту западноевропейского рыцарства посвящение, т.е. превращение «низшего» в «высшее», тре­бовало реального, а впоследствие знакового удара мечом. Тот, кто признавался достойным раны (позже - знакового удара), одновремен­но признавался и социально равным. Удар же необнаженным мечом, рукояткой, палкой - вообще не оружием - бесчестит, поскольку так бьют раба»²⁹ .

22

Вспомним, что наряду с физической расправой над участниками дворянского декабрьского движения 1825 г. (через повешение) многие дворяне претерпели испытание позорной символической (граждан­ской) казнью, когда над их головами надламывался меч, после чего их ссылали на каторгу и поселение.

Н. Г. Чернышевский также перенес унизительный обряд граж­данской казни 19 мая 1864 г., после чего был отправлен на каторгу в Кадаю.

Оружие во всей многосторонности его использования как символа, включенного в систему мировоззрения определенной культуры, пока­зывает, сколь сложна знаковая система культуры.

Знаки-символы конкретной культуры имеют материальное выра­жение в предметах, языке и т.д. Знаки всегда имеют соответствующее времени значение и служат средством передачи глубинных культурных смыслов. Знаки-символы так же, как и иконические знаки, составляют материю искусства.

Классификация знаков на знаки-копии и знаки-символы достаточ­но условна. Эти знаки во многих случаях обладают достаточно выра­женной обратимостью. Так, знаки-копии могут обрести значение зна­ка-символа - статуя Родины-матери в Волгограде, в Киеве, статуя Свободы в Нью-Йорке и др.

Непросто определить специфику знаков в новой для нас, так назы­ваемой виртуальной реальности, которая предполагает множество разнообразных «миров», представляющих собой по-новому транс­формированные ею иконические знаки и новые символы.

Условность знаков-копий и знаков-символов обнаруживает себя в контексте особых знаков, которые рассматриваются в науке как эталоны.

Знаки-эталоны. В человеческой культуре существуют знаки-эталоны цвета, формы, музыкальных звуков, устной речи. Одни из этих знаков можно отнести условно к знакам-копиям (эталоны цвета, формы), другие - к знакам-символам (ноты, буквы). В то же время эти знаки подпадают под общее определение - эталоны.

Эталоны имеют два значения: 1) образцовая мера, образцовый изме­рительный прибор, служащие для воспроизведения, хранения и переда­чи единиц каких-либо величин с наибольшей точностью (эталон мет­ра, эталон килограмма); 2) мерило, стандарт, образец для сравнения.

Особое место здесь занимают так называемые сенсорные эталоны.

Сенсорные эталоны- это наглядные представления об основ­ных образцах внешних свойств предметов. Созданы они в процессе познавательной и трудовой деятельности человечества - постепенно люди вычленили и систематизировали разные свойства предметного мира с практическими, а затем и научными целями. Выделяют сенсор­ные эталоны цвета, формы, звуков и др.

23

В человеческой речи эталоны - это фонема, т.е. образцы звуков, рассматриваемые как средство для различения значений слов и мор­фем (части слова: корень, суффикс или приставка), от которых зави­сит смысл произносимых и слышимых слов. Каждый язык имеет свой набор фонем, отличающихся друг от друга по определенным призна­кам. Как и другие сенсорные эталоны, фонемы выделялись в языке постепенно, через мучительные поиски средств их эталонизации.

Сегодня мы можем наблюдать большую дифференциацию уже дос­таточно освоенных человечеством эталонов. Мир знаковых систем все более и более дифференцирует природные и созданные человечеством (исторические) реальности,

Особое значение имеет слово, способное одновременно использо­вать несколько чувственных модальностей в художественном произ­ведении или описании. Романисту, отсылающему читателя к цвету и звуку, к запахам и прикосновениям, обычно удается достичь большей выразительности в описании сюжета целого произведения или от­дельного эпизода.

Неязыковые знаки не существуют сами по себе, они входят в кон­текст языковых знаков. Все виды знаков, сложившиеся в истории культу­ры человечества, создают весьма сложную реальность образно-знаковых систем, которая для человека является вездесущей и всепроникающей.

Именно она заполняет пространство культуры, становясь ее мате­риальной основой, ее достоянием и одновременно условием развития психики индивидуального человека. Знаки становятся особыми ору­диями психической деятельности, которые преобразуют психические функции человека и определяют развитие его личности.

Л. С. Выготский писал: «Изобретение и употребление знаков в ка­честве вспомогательных средств при разрешении какой-либо психоло­гической задачи, стоящей перед человеком (запомнить, сравнить что-либо, сообщить, выбрать и пр.), с психологической стороны представ­ляет б одном пункте аналогию с изобретением и употреблением ору­дий»³⁰ . Знак изначально приобретает инструментальную функцию, его называют орудием («Язык- орудие мышления»). Однако не следует при этом стирать глубочайшее различие между предметом-орудием и знаком-орудием.

Л. С. Выготский предлагал схему, изображающую отношение меж­ду употреблением знаков и употреблением орудий:

24

На схеме оба вида приспособления представлены как расходящие­ся линии опосредствующей деятельности. Глубинное содержание этой схемы - в принципиальном различии знака и орудия-предмета.

«Существеннейшим отличием знака от орудия и основой реально­го расхождения обеих линий является различная направленность того и другого. Орудие имеет своим назначением служить проводником воздействий человека на объект его деятельности, оно направлено вовне, оно должно вызвать те или иные изменения в объекте, оно -есть средство внешней деятельности человека, направленной на поко­рение природы. Знак ... есть средство психологического воздействия на поведение- чужое или свое, средство внутренней деятельности, направленной на овладение самим человеком; знак направлен внутрь. Обе деятельности столь различны, что и природа применяемых средств не может быть одной и той же в обоих случаях»³¹ . Применение знака знаменует выход за пределы органической активности, сущест­вующей для каждой психической функции.

Знаки как специфические вспомогательные средства вводят чело­века в особую реальность, определяющую перевоплощение психиче­ской операции и расширяющую систему активности психической фун­кции, которые благодаря языку становятся высшими.

Пространство знаковой культуры превращает не только слова, но и идеи, чувства в знаки, отражающие достижения развития человече­ства и трансформирующие значения и смыслы в исторической протя­женности человеческой культуры. Знак, «ничего не изменяя в самом объекте психологической операции» (Л. С. Выготский), в то же время определяет изменение объекта психологической операции в самосоз­нании человека- не только язык- орудие человека, но и человек-орудие языка. В истории человеческой культуры, человеческого духа происходит непрерывное укоренение предметного, природного и со­циального мира в контексте реальности образно-знаковых систем.

Реальность образно-знаковых систем, определяя пространство чело­веческой культуры и выступая средой обитания человека, дает ему, с одной стороны, средства психического воздействия на других людей, с другой- средства преобразования собственной психики. В свою оче­редь, личность, отражающая условия развития и бытия в реальности образно-знаковых систем становится способной создавать и вводить новые виды знаков. Так осуществляется поступательное движение чело­вечества. Реальность образно-знаковых систем выступает как условие психического развития и бытия человека на всех его возрастных этапах.

3. Природная реальность. Природная реальность во всех своих ипо­стасях в сознании человека входит в реальность предметного мира и в реальность образно-знаковых систем культуры.

Мы знаем, что человек вышел из природы и в той мере, в какой он может восстановить свой исторический путь, он в «поте лица» добы-

25

вал себе пищу из плодов природы, создавал орудия из материи при­роды и, воздействуя на природу, создавал новый мир вещей, доселе не существующий на Земле, - рукотворный мир.

Природная реальность для человека всегда была условием и ис­точником его жизни и жизнедеятельности. Человек ввел саму природу и ее элементы в содержание реальности созданной им образно-знако­вой системы и сформировал отношение к ней как к источнику жизни, условию развития, познания и поэзии.

Природа представлена в сознании обыденного человека как нечто неизменно живое, воспроизводящее и дарующее - как источник жизни. В ежегодных циклах растения приносили плоды, семена, коренья, а жи­вотные давали приплод, реки - рыбу. Природа давала материалы для жилища, одежды; ее недра, реки и солнце- материю для тепловой энергии. Человек упражнял свой интеллект на том, чтобы все больше, все эффективнее, с его точки зрения, брать и брать у природы.

В результате развития огромной человеческой цивилизации при­родные условия существования человека претерпевают кардинальные изменения. Несколько десятков лет экологи серьезно предупреждают:

возникла проблема нарушения экологического равновесия на нашей планете. Эти нарушения, накапливаясь исподволь, незаметно, как следствие, казалось бы, экономически оправданных хозяйственных акций человека, в ближайшем будущем грозят катастрофой. Напря­жение экологического кризиса возрастает также из-за увеличения численности людей. По оценкам ООН, к 2025 г. в мире будет насчи­тываться 93 города с населением более 5 млн человек (в 1985 г.- 34 города с населением свыше 5 млн человек). Такие поселения опреде­ляют особые условия формирования человека- оторванный от есте­ственной природы, он явно урбанизируется, его отношение к природе становится все более отчужденным. Эта отчужденность содействует тому, что человек постоянно «наращивает» свое воздействие на при­роду, преследует, казалось бы, оправдывающие цели: получение пи­щи, природного сырья, работы, которая дает средства к существова­нию. Из-за несоответствия растущей численности людей и плодородия земли уже сегодня многомиллионное население огромных территорий хронически голодает. По данным ЮНЕСКО, голодают дети многих стран. В мире половина детей в возрасте до шести лет недоедает. От сильной или частичной нехватки в рационе протеина прежде всего страдают дети трех континентов: Латинской Америки, Африки и Азии.

Результатом голодания становится повышенная детская смерт­ность. Кроме того, протеиновый голод приводит детей к так называе­мому общему маразму, который выражается в полной апатии и не­подвижности ребенка, потере контакта с внешним миром.

Смок - составная часть атмосферы больших городов - приводит к развитию анемии, легочным заболеваниям. Аварии на атомных элек-

26

тростанциях приводят к нарушению функции щитовидной железы. Урбанизация приводит к сверхсильным нагрузкам на психику человека.

Нарушая экологические законы, определяющие устойчивое функ­ционирование всех звеньев биосферы, человек отчуждается от необхо­димости учитывать эти законы и оберегать природу. В результате-сознательно или бессознательно - проблема сохранения биосферы переходит в категорию второстепенных.

При всей разумности в отношении к теоретическому пониманию бытия человек реально потребляет природу с эгоизмом ребенка.

В истории человечества понятие «Земля» приобретало много зна­чений и смыслов.

Земля - планета, вращающаяся вокруг Солнца, Земля - наш мир, земной шар, на котором мы живем, стихия среди других стихий (огонь, воздух, вода, земля). Тело человека именуется Землей (пра­хом)³² . Землей называется страна, занимаемое народом пространство, государство. Понятие «земля» идентифицируется с понятием «приро­да». Природа - естество, все вещественное, вселенная, все мироздание, все зримое, подлежащее пяти чувствам, но более наш мир. Земля.

В отношении с природой человек ставит себя на особое место.

Обратимся к значениям и смыслам реальности природы, отражен­ной в знаковой системе человека. Это позволит нам приблизиться к пониманию отношения человека к природе.

Человек в процессе исторического развития в своем отношении к природе постепенно переходил от приспособления к ней через прида­ние ей антропоморфных свойств к обладанию ею, что выражено в из­вестном знаковом образе «Человек - царь природы». Царь всегда вер­ховный правитель земли, народа или государства. Царь земной. В функции царя входит правление, быть царем - управлять царством. Но царь и подчиняет окружающих своему влиянию, своей воле, пове­лению. Царь обладает неограниченной самодержавной формой правле­ния, он владычествует над всеми.

Развитие образно-знаковой системы в отношении человека к са­мому себе постепенно ставило его во главе всего сущего. Примером может служить Библия.

На последний, шестой день творения своего Бытия сотворил Бог человека по обра­зу Своему и подобию Своему и предоставил человеку право владычествовать над всеми: «...и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею Землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по Земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его;

мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте Землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею Землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по Земле. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей Земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющей семя; - вам сие будет в пищу; а всем зверям зеленым, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по Земле, в котором душа живая,

27

дал Я всю зелень травяную в пищу. И стало так. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма»³³ .

Человеку предписано владычествовать. В структуре знаковых сис­тем, образующих значения и смыслы владычествования, представлены Бог, Царь и человек вообще. Эта связь очень прочно представлена в поговорках.

Царь небесный (Бог). Царь земной (монарх, правящий страной). Царь земной под Царем небесным ходит (под Богом). У царя царствующий (у Бога) много царей. Царь от Бога пристав. Без Бога свет не стоит — без царя земля не правится. Где царь, тут и правда.

Книги царств, книги Ветхого завета, бытопись царей и народа Божьего - настольные книги просвещенных христиан. В России по­шло второе тысячелетие, как образы Библии властвуют над самосоз­нанием человека - ведь вся русская культура вышла из христианства, так же как у других народов мира свои предтечи.

Сама природа в сложившихся знаковых системах выражена обра­зами трех царств: животных - растений - ископаемых. Но царь над всей природой - Человек. Во всех знаковых системах, отражающих понятия «царствовать», «царить», человек отвел себе весьма значи­тельное место, назвавшись «Homo sapiens», «Царь природы». Но сло­во «царствовать» означает не только владычествовать, но и править, управлять своим царством. Обыденное сознание человека подхватило прежде всего значение, которое не возлагает ответственности за бытие природы. Человек по отношению к природе стал источником агрес­сии: он развил в себе три принципа отношения к природе: «взять», «пренебречь», «забыть», которые демонстрируют собой полное отчу­ждение от природы.

Природа была первым и единственным источником познания древ­него человека. Все пространство образно-знаковых систем заполняют предметы и явления природы. Трудно перечислить все науки, которые направлены на постижение природы, потому что первоначальные науки рождают дочерний, затем они вновь дифференцируются.

Наука- важнейший элемент духовной культуры, высшая форма человеческих знаний. Наука стремится систематизировать факты, устанавливать закономерности развития материи природы, класси­фицировать природу. Особое значение для развития науки приобре­тают знаковые системы, специальный язык, который каждая наука строит по своим основаниям. Язык науки, или тезаурус, представляет собой систему понятий, которые отражают основное видение предме­та науки, господствующие в науке теории. Поэтому науку можно представить как систему понятий о явлениях и законах природы, а также человеческого бытия.

Познание природы, начавшись с практической жизнедеятельности человека и перейдя в истории человечества на уровень производства орудий и других предметов, потребовало теоретического осмысления

28

природы. Естествознание имеет две цели: 1) раскрыть сущности явле­ний природы, познать их законы и предвидеть на их основе новые явления; 2) указать возможности использования на практике познан­ных законов природы.

Б. М. Кедров, отечественный философ, историк науки, писал: «По­средством науки человечество осуществляет свое господство над си­лами природы, развивает материальное производство, преобразует общественные отношения»³⁴ .

Тот факт, что наука долгое время осуществляла «господство» и «правильную эксплуатацию природы» и недостаточно ориентирова­лась на глубинные законы естествознания - естественный ход разви­тия сознания человека. Лишь в XX в. - веке бурного развития техни­ческого производства возникает и осознается новая проблема челове­чества: рассматривать природу в контексте существования Земли во Вселенной³⁵ . Появляются новые науки, соединяющие природу и обще­ство в единую систему³⁶ . Появляются надежды на предотвращение угрозы гибели всей человеческой общности и природы.

В 70-е и 80-е годы многие ученые мира, объединившись, взывали к разуму человека. Так, А. Ньюмен писал: «Мы надеемся, что 80-е годы нашего века войдут в историю как десятилетие научного просвещения в сфере охраны окружающей среды, как время пробуждения глобаль­ного экологического мышления и ясного осознания человеком роли своего места во Вселенной»³⁷ . Действительно, общественное сознание, являясь совокупностью социальной психологии людей, сегодня долж­но включать в себя такие понятия, как «экологическое мышление», «экологическое сознание», на основе которых человек создает новую систему образов и знаков, позволяющих от познания и господства над силами природы перейти к познанию природы и ценностному отно­шению к ней, к пониманию необходимости бережного отношения и воссоздания. Ученые мира уже в течение многих десятилетий призы­вают человечество перейти к новой психологии и новому мышлению, направленному на спасение человеческой общности через поиск новой этики отношения к сущему вообще и к природе в частности.

Благодаря наукам человек стал строить свои отношения с приро­дой как субъект с объектом. Он закрепил себя в качестве субъекта, а природу - в качестве объекта. Но для гармоничного существования человека в природе необходимо не только уметь отчуждаться от нее, но и сохранить способность идентифицироваться с ней. Сохранение способности относиться к предметам природы как «значимому дру­гому»³⁸ имеет принципиальное значение для развития человеческого духа. Человек, находясь один на один с природой, может испытывать особое чувство единения с ней. Конечно, человек не может освобо­диться от культурного обретения достояния знаковых систем, но, идентифицируясь с природой через ее созерцание, через растворение в

29

ней, он может воспринять ее в ореоле разнообразных смыслов («При­рода - источник жизни», «Человек - часть природы», «Природа -источник поэзии» и др.). Отношение к природе как к объекту - осно­вание к отчуждению от нее; отношение к природе как к субъекту — основание к идентификации с ней.

Природная реальность существует и открывается человеку в кон­тексте его сознания. Являясь изначальным условием существования человека, природа вместе с развитием его сознания принимает на себя многообразные функции, которые приписываются ей людьми.

Очень важно для развития человеческой духовности не забывать о возможности придания природе многообразия значений, которые складывались в истории культуры: от ее идеализации до демонизации;

от позиции субъекта до позиции объекта, от образа до значения.

Анализируя образ и значение как основные компоненты искусства, известный языковед А. А. Потебня указывал на полисемантичность языка и ввел так называемую формулу поэтичности, где А - образ, Х- значение. Формула поэтичности [А < Х\ утверждает неравенство числа образов множеству их возможных значений и возводит это неравенст­во в специфику искусства³⁹ . Расширение значений природы в самосоз­нании человека - основа его развития как природного и социального существования. Об этом нельзя забывать при организации условий воспитания и развития личности.

4. Реальность социального пространства. Социальным пространст­вом следует назвать всю материальную и духовную сторону человече­ского бытия наряду с общением, человеческими деятельностями и системой прав и обязанностей. Сюда следовало бы отнести все реаль­ности существования человека. Однако мы выделим и специально рассмотрим самостоятельные реальности предметного мира, образно-знаковых систем и природы, что является вполне правомерным.

Далее предметом нашего обсуждения будут такие реальности со­циального пространства, как общение, многообразие человеческих деятельностей, а также реальность обязанностей и прав человека в обществе.

Общение - взаимные сношения людей. В отечественной психологии общение рассматривается как один из видов деятельности.

Человек погружен в социум, который обеспечивает его жизнедея­тельность и развитие через общение с себе подобными. Это поддержа­ние осуществляется за счет стабильности системы коммуникаций в общности и «стабильности системы личностных по форме существо­вания, общественных по природе отношений или взаимоотношений, реализуемых в общении»⁴⁰ .

Содержание отношений и взаимоотношений отражено прежде все­го в языке, в языковом знаке. Языковой знак представляет собой орудие общения, средство познания и ядро личностного смысла для человека.

30

В качестве орудия общения язык поддерживает равновесие в соци­альных отношениях людей, реализуя социальные потребности по­следних в овладении значимой для всех информацией.

В то же время язык является средством познания - обмениваясь словами, люди обмениваются значениями и смыслами. Значение-содержательная сторона языка⁴ '. Система словесных знаков, обра­зующих язык, выступает в значениях, понятных носителям языка и соответствующих конкретному историческому моменту его развития.

В логике, логической семантике и науке о языке в качестве синонима «значение» употребляется термин «смысл». Смысл служит для обозначения того мыслительного содержания, той информации, которая связывается с конкретным языковым выраже­нием, являющимся собственным именем предмета. Имя — выражение языка, обозна­чающее предмет (собственное имя) или множество предметов (общее имя).

Понятие «смысл» помимо философии, логики и языкознания используется в психо­логии в контексте обсуждения личностного смысла.

Язык как ядро личностного смысла придает особую значимость образной и знако­вой системам каждого отдельного человека. Имея множество значений и социально значимых смыслов, каждый знак несет для отдельного человека свой индивидуальный смысл, который образуется благодаря индивидуальному опыту вхождения в реаль­ность социального пространства, благодаря сложным индивидуальным ассоциациям и индивидуальным интегративным связям, возникающим в коре головного мозга. О соотношении значений и личностных смыслов в контексте деятельности человека и мотивов, ее побуждающих, писал еще А. Н. Леонтьев: «В отличие от значений лично­стные смыслы... не имеют своего «надиндивидуального», своего «не психологического» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристраст­ность человеческого сознания»⁴² .

Реальность социального пространства развивается в процессе ис­торического движения человечества: язык знаков становится все более развернутой и все более разнообразно отражающей объективную реальность системой, определяющей существование человека. Языко­вая система определяет характер общения людей, тот контекст, кото­рый позволяет общающимся представителям одной языковой культу­ры устанавливать значения и смыслы слов, фраз и понимать друг друга.

Язык имеет свои особенности: 1) в индивидуально-психологичес­ком существовании, выраженном в личностных смыслах; 2) в субъек­тивной трудности передать состояния, чувства и мысли.

Психологически, т.е. в системе сознания, значения существуют че­рез общение и разнообразные деятельности в русле личностного смысла человека. Личностный смысл- это субъективное отношение человека к тому, что он выражает с помощью языковых знаков. «Во­площение смысла в значениях- это глубоко интимный, психологиче­ски содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментно про­исходящий процесс»⁴³ .

Именно личностные смыслы, трансформирующие знаки языка в индивидуальном сознании, представляют человека как уникального носителя языка. Общение становится поэтому не только акцией ком-

31

муникации, не только деятельностью, сопряженной с другими видами деятельности, но и поэтической, творческой деятельностью, принося­щей «радость общения» (Сент-Экзюпери) от восприятия человеком новых значений и смыслов, неведомых ему дотоле, из уст другого человека.

В неформальном общении могут возникать моменты, когда чело­веку трудно высказать то, чти ему казалось вполне созревшим, имею­щим определенные языковые значения. «Трудно подобрать слова» -обычно так называют состояние, когда сознание готово к оформле­нию возникающих образов в слово, но в то же время человек испыты­вает трудность реализации своих побуждений (вспомним у Федора Тютчева: «Я слово позабыл, что я хотел сказать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется»). Бывает и такое состояние, когда подобран­ные и произнесенные слова осознаются говорящим как «совсем не те». Вспомним стихотворение Федора Тютчева «Silentium!»⁴⁴ .

... Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи, -Питайся ими - и молчи!..

Конечно, это стихотворение имеет свои значения и смыслы, но в расширенном толковании оно прекрасно подходит в качестве иллю­страции обсуждаемой проблемы.

Реальность социального пространства в сфере общения предстает перед отдельным человеком через уникальный комплекс воплощений смыслов в индивидуальном сочетании значимых для него значений, которые представляют его в мире как, во-первых, особенного, отлич­ного от других человека; во-вторых, как человека, подобного другим и тем самым способного понять (или приблизиться к пониманию) общекультурных смыслов и индивидуальных значений других людей.

Реальность социального пространства осваивается также, когда че­ловек в своем индивидуальном развитии проходит через испытания раз­ными видами деятельности. Особое значение обретают деятельности, через которые предстоит пройти человеку от рождения до взрослости.

Деятельности, определяющие вхождение ребенка в человеческие ре­альности. В процессе исторического развития человека из синкретиче­ской деятельности по созданию простейших орудий и подражательно­го воспроизведения по образцу выделились трудовая и учебная дея­тельности. Этим видам деятельности сопутствовали игровые действия, которые, имея биологические предпосылки в физической активности развивающихся детенышей и молодых человекообразных предков и постепенно меняясь, стали представлять собой игровое воспроизведе­ние отношений и символических орудийных действий.

32

В индивидуальном онтогенезе современного человека общество представляет ему возможность пройти путь к взрослости и самоопре­делению через исторически сложившиеся и принятые сегодня, как само собой разумеющиеся, так называемые ведущие виды деятельности. В онтогенезе для человека они предстают в следующей очередности.

Игровая деятельность. В игровой деятельности (в развивающей ее части) происходят прежде всего поиск предметов - заместителей изо­бражаемых предметов и символическое изображение предметных (ору­дийных и соотносящихся) действий, демонстрирующих характер отно­шений между людьми, и т.п. Игровая деятельность тренирует знаковую функцию: замещение знаками и знаковые действия; она возникает вслед за манипулированием и предметной деятельностью и становится усло­вием, определяющим психическое развитие ребенка. Игровая деятель­ность сегодня является предметом теоретического и практического ее постижения для организации условий развития ребенка до школы.

Учебная деятельность. Предметом учебной деятельности явля­ется сам человек, который стремится изменить себя. Когда первобыт­ный человек стремился подражать своему соплеменнику, освоившему производство простого орудия, он учился производить такие же ору­дия, как его более удачливый собрат.

Учебная деятельность - это всегда делание, изменение самого себя. Но для того чтобы каждое новое поколение осуществляло ученье эф­фективно, в соответствии с новыми достижениями прогресса, потре­бовалась специальная категория людей, передающая новому поколе­нию средства обучения. Это - ученые, разрабатывающие теоретиче­ские основы методов, содействующих обучению; методисты, эмпири­чески проверяющие эффективность методов; учителя, задающие спо­собы исполнения умственных и практических действий, способствую­щих развитию учащихся.

Учебная деятельность определяет потенциальные изменения, про­исходящие в познавательной и личностной сфере человека.

Трудовая деятельность возникла как целесообразная деятельность, благодаря которой происходило, происходит и будет происходить освоение природных и социальных сил для удовлетворения историче­ски сложившихся потребностей отдельного человека и общества.

Трудовая деятельность - определяющая сила общественного развития; труд- основная форма жизнедеятельности человеческого общества, исходное условие человеческого бытия. Именно благодаря созданию и сохранению орудий человечество выделилось из природы, сотворив рукотворный мир предметов - вторую природу человеческо­го бытия. Труд стал основой всех сторон общественной жизни.

Трудовая деятельность представляет собой сознательно осуществ­ляемое воздействие орудием на предмет труда, в результате чего предмет труда преобразуется в результат труда.

33

Трудовая деятельность изначально была связана с развивающимся сознанием человека, которое зарождалось и формировалось в труде, во взаимоотношениях людей по поводу орудий и предмета труда. В сознании человека строился некий образ результата труда и образ того, какими трудовыми действиями можно добиться этого результа­та. Производство и употребление орудий труда составляет «специфи­ческую характерную черту человеческого процесса труда...»⁴⁵ .

Орудия труда представляют собой искусственные органы человека, через которые он воздействует на предмет труда. В то же время в форме и функциях орудий и предметов труда воплощены исторически выработанные обобщенные способы трудовых и предметных дейст­вий людей, выраженные в знаках языка.

В современных условиях значительно возросла степень опосредо­ванное™ взаимодействия человека с предметом труда. В трудовую деятельность, во все ее параметры проникает наука: в процесс произ­водства орудий труда и предметов потребления, а также в организа­ционную культуру труда.

В организационной культуре труда проявляются система отноше­ний и условия существования трудового коллектива, т.е. то, что суще­ственно предопределяет успех функционирования и выживания орга­низации (команды) в долгосрочной перспективе.

Носителями организационной культуры являются люди. Однако в коллективах с устоявшейся организационной культурой последняя как бы отделяется от людей и становится атрибутом социальной атмосферы коллектива, которая оказывает активное воздействие на его членов. Культура организации представляет собой сложное взаимодействие философии и идеологии управления, мифологию организации, ценно­стные ориентации, верования, ожидания и нормы. Организационная культура трудовой деятельности существует в системе языковых знаков и в «духе» команды, отражающих готовность последней к развитию, к принятию символов, посредством которых ценностные ориентации «пе­редаются» членам команды. Производственные отношения, в которые вступают люди, определяют характер их трудовой деятельности, харак­тер общения по поводу содержания трудовой деятельности, опосредуют стиль общения. Трудовая деятельность ориентирована на конечный продукт, а также на получение за труд денежного эквивалента. Но в самой трудовой деятельности заложены условия для саморазвития че­ловека. Каждый человек, включенный мотивационно в саму трудовую деятельность, стремится быть профессионалом и творцом.

Таким образом, основные виды деятельности человека- общение, игра, ученье, труд - составляют реальность социального пространства.

Отношения людей в сфере общения, трудовой деятельности, ученья и игры опосредованы сложившимися в обществе правилами, которые в социуме представлены в виде обязанностей и прав.

34

Обязанности ч права человека. Реальность социального простран­ства имеет организующее поведение человека, его образ мыслей и мо­тивов начало, выражаемое в системе обязанностей и прав. Каждый человек лишь в том случае будет чувствовать себя достаточно защи­щенным в условиях реальности социального пространства, если он примет за основу своего бытия существующую систему обязанностей и прав. Конечно, значения обязанностей и прав обладают такой же пульсирующей подвижностью в общественном сознании людей в про­цессе истории, как и всякие другие значения. Но в сфере индивидуаль­ных смыслов обязанности и права могут обретать ключевые позиции для жизненных ориентации человека.

В свое время Ч. Дарвин писал: «Человек - общественное животное. Каждый согласится с тем, что человек - общественное животное. Мы видим это в его нелюбви к уединению и в его стремлении к общест­ву...»⁴⁶ Человек зависит от общества и не может обойтись без него. Как у социального существа, у человека сформировалось в его исто­рическом развитии могущественное чувство - регулятор его социаль­ного поведения, оно резюмируется в коротком, но могущественном слове «должен», столь полном высокого значения. «Мы видим в нем благороднейшее из всех свойств человека, заставляющее его без ма­лейшего колебания рисковать своей жизнью для ближнего, или после должного обсуждения пожертвовать своей жизнью для какой-нибудь великой цели в силу одного только глубокого сознания долга или справедливости»⁴⁷ . Здесь Ч. Дарвин ссылается на И. Канта, который писал: «Чувство долга! Чудное понятие, действующее на душу посред­ством увлекательных доводов лести или угроз, но одной силой ничем не прикрашенного, непреложного закона и поэтому внушающее все­гда уважение, если и не всегда покорность...»

Социальное качество человека- чувство долга формировалось в процессе построения идеалов и реализации социального контроля.

Идеал - норма, некий образ того, как человек должен проявлять себя в жизни, чтобы быть признанным обществом. Однако этот об­раз весьма синкретичен, трудно поддается вербальной конструкции. И. Кант в свое время высказывался весьма определенно: «...Мы долж­ны, однако, признать, что человеческий разум содержит в себе не только идеи, но и идеалы (курсив мой. - В. М.), которые ...обладают практической силой (как регулятивные принципы) и лежат в основе возможности совершенства определенных поступков... Добродетель и вместе с ней человеческая мудрость во всей их чистоте - суть идеи. Но мудрец (стоиков) есть идеал, т.е. человек, который существует только в мысли, но который полностью совпадает с идеей мудрости. Как идея дает правила, так идеал служит в таком случае прообразом для пол­ного определения своих копий; и у нас нет иного мерила для наших поступков, кроме поведения этого божественного человека в нас, с

35

которым мы сравниваем себя, оцениваем себя и благодаря этому ис­правляемся, никогда, однако, не будучи в состоянии сравняться с ним. Хотя и нельзя допустить объективной реальности (существования) этих идеалов, тем не менее нельзя на этом основании считать их химе­рами: они дают необходимое мерило разуму, который нуждается в понятии того, что в своем роде совершенно, чтобы по нему оценивать и измерять степень и недостатки несовершенного»⁴⁸ . Человечество при создании и освоении реальности социального пространства через своих мыслителей всегда стремилось создать нравственный идеал.

Нравственный идеал- представление о всеобщей норме, образце человеческого поведения и отношений между людьми. Нравственный идеал прорастает и развивается в тесной связи с общественными, по­литическими и эстетическими идеалами. В каждый исторический мо­мент в зависимости от идеологии, возникающей в обществе, от на­правления движения общества нравственный идеал меняет свои от­тенки. Однако общечеловеческие ценности, отработанные в веках, остаются в назывной своей части неизменными. В индивидуальном сознании людей они выступают в чувстве, называемом совестью, оп­ределяют поведение человека в обыденной жизни.

Нравственный идеал ориентирован на большое число внешних со­ставляющих: законы, конституцию, обязанности, непреложные для конкретного учреждения, где учится или работает человек, правила общежития в семье, в общественных местах и многое другое. В то же время нравственный идеал имеет индивидуальную направленность в каждом отдельном человеке, обретает для него уникальный смысл.

Реальность социального пространства - весь нерасторжимый ком­плекс знаковых систем предметного и природного мира, а также чело­веческих отношений и ценностей. Именно в реальность человеческого бытия как условие, определяющее индивидуальное развитие и инди­видуальную человеческую судьбу, входит каждый человек с момента своего рождения и пребывает в ней в течение своей земной жизни.

§ 2. ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗВИТИЯ ПСИХИКИ

Биологические предпосылки. Предварительные условия развития психики принято называть предпосылками развития. К предпосылкам относят природные свойства организма человека. Ребенок проходит закономерный процесс развития на базе определенных предпосылок, созданных предшествующим развитием его предков на протяжении многих поколений.

Во второй половине XIX в. и в первой половине XX в. научным сознанием философов, биологов, психологов овладел сформулиро­ванный Э. Геккелем биогенетический закон (1866 г.). Согласно этому закону каждая органическая форма в своем индивидуальном развитии

36

(онтогенезе) в известной мере повторяет черты и особенности тех форм, от которых она произошла. Закон читается так: «Онтогения есть краткое и быстрое повторение филогений»⁴⁹ . Это значит, что в онтогенезе каждый индивидуальный организм непосредственно вос­производит путь филогенетического развития, т.е. происходит повто­рение развития предков от общего корня, к которому данный орга­низм относится.

Согласно Э. Геккелю, быстрое повторение филогении (рекапи­туляция) обусловлено физиологическими функциями наследственно­сти (воспроизведения) и приспособляемости (питания). При этом особь повторяет важнейшие изменения формы, через которые прошли ее предки в течение медленного и длительного палеонтологического развития по законам наследственности и приспособления.

Э. Геккель пошел вслед за Ч. Дарвином, который впервые поста­вил проблему соотношения между онтогенезом и филогенезом еще в «Очерке 1844 года». Он писал: «Зародыши ныне существующих по­звоночных отражают строение некоторых взрослых форм этого большого класса, существовавших в более ранние периоды истории Земли»⁵⁰ . Однако Ч. Дарвин отмечал также и факты, отражающие явления гетерохронии (изменения во времени появления признаков), в частности случаи, когда некоторые признаки возникают в онтогенезе потомков раньше, чем в онтогенезе предковых форм.

Сформулированный Э. Геккелем биогенетический закон был вос­принят современниками и следующими поколениями ученых как не­преложный⁵ '.

Э. Геккель проанализировал строение человеческого тела в кон­тексте всей эволюции животного мира. Э. Геккель рассматривал онто­гению человека и историю его происхождения. Раскрывая генеалогию (филогению) человека, он писал: «Если бесчисленные растительные и животные виды не сотворены сверхъестественным «чудом», но «разви­лись» путем естественного превращения, то «естественная система» их будет родословным древом»⁵² . Далее Э. Геккель переходил к описа­нию сущности души с точки зрения психологии народов, онтогенети­ческой психологии и филогенетической психологии. «Индивидуаль­ный сырой материал детской души,- писал он,- качественно уже заранее дан от родителей и прародителей путем наследственности;

воспитанию представляется прекрасная задача превратить эту душу в пышный цветок интеллектуальным обучением и нравственным воспи­танием, т.е. путем приспособления»⁵³ . При этом он с признательно­стью ссылается на труд В. Прейнера о душе ребенка (1882), который анализирует наследуемые ребенком задатки.

Вслед за Э. Геккелем детские психологи стали проектировать этапы онтогении индивидуального развития от простейших форм до современного человека (Ст. Холл, В. Штерн, К. Бюлер и др.). Так,

37

К. Бюлер указывал, что «индивиды приносят с собой задатки, а план их осуществления состоит из суммы законов»⁵⁴ . В то же время К. Коффка, исследуя феномен созревания в соотношении с обучени­ем, отмечал: «Рост и созревание - это такие процессы развития, те­чение которых зависит от унаследованных особенностей индиви­дуума, так же как и законченный при рождении морфологический признак... Рост и созревание, правда, не вполне независимы от внешних воздействий...»⁵⁵

Развивая идеи Э. Геккеля Эд. Клаперед писал о том, что сущность детской природы «в стремлении к дальнейшему развитию», при этом «чем продолжительнее детство, тем длиннее период развития»⁵⁶ .

В науке в период наибольшего доминирования какой-либо новой идеи обычно происходит крен в ее сторону. Так случилось и с ос­новным принципом биогенетического закона- принципом рекапи­туляции (от лат. recapitulatio - сжатое повторение бывшего прежде). Так, С. Холл пытался объяснить развитие с точки зрения рекапиту­ляции. Он находил в поведении и развитии ребенка многочисленные атавизмы: инстинкты, страхи. Следы от древней эпохи - боязнь от­дельных предметов, частей тела и т.д. «...Боязнь глаз и зубов... объ­ясняется отчасти атавистическими пережитками, отзвуками тех дол­гих эпох, когда человек боролся за свое существование с животны­ми, имевшими большие или странные глаза и зубы, когда далее ве­лась долгая война всех против всех внутри человеческого рода»⁵⁷ . С. Холл производил рискованные аналогии, не подтверждавшиеся реальным онтогенезом. В то же время его соотечественник Д. Бол-дуин с тех же позиций объяснял генезис робости у детей.

Многие психологи детства называли стадии, через которые дол­жен пройти ребенок в процессе своего онтогенетического развития (С. Холл, В. Штерн, К. Бюлер).

Идеей Э. Геккеля был заражен и Ф. Энгельс, который также при­нял онтогению как факт быстрого прохождения филогении в облас­ти психического.

По-своему силу биологических предпосылок понимал 3. Фрейд, который разделил самосознание человека на три сферы: «Оно», «Я» и «Сверх-Я».

Согласно 3. Фрейду, «Оно» - вместилище врожденных и вытеснен­ных побуждений, заряженных психической энергией и требующих выхода. «Оно» руководствуется врожденным принципом удовольст­вия. Если «Я» - сфера осознанного, «Сверх-Я» - сфера социального контроля, выражаемая в совести человека, то «Оно», являясь врож­денным даром, оказывает мощное влияние на две другие сферы⁵⁸ .

Идея о том, что врожденные особенности, наследственность явля­ются ключом к земной судьбе человека, начинает заполонять не толь­ко ученые трактаты, но и обыденное сознание людей.

38

Место биологического в развитии - одна из основных проблем возрастной психологии. Эта проблема еще будет прорабатываться в науке. Однако сегодня о многих предпосылках мы можем говорить вполне уверенно.

Можно ли стать человеком, не имея человеческого мозга?

Как известно, самые близкие наши «родственники» в животном мире- человекообразные обезьяны. Наиболее покладистые и понят­ливые из них - шимпанзе. Их жесты, мимика, поведение порой пора­жают сходством с человеческими. Шимпанзе, как и другие человеко­образные обезьяны, отличаются неистощимым любопытством. Они могут часами изучать попавший им в руки предмет, наблюдать пол­зающих насекомых, следить за действиями человека. Высоко развито у них подражание. Обезьяна, подражая человеку, может, например, подметать пол или смачивать тряпку, отжимать ее и протирать пол. Другое дело, что пол после этого почти наверняка останется гряз­ным - все кончится перемещением мусора с места на место.

Как показывают наблюдения, шимпанзе использует в разных си­туациях большое количество звуков, на которые реагируют сородичи. В экспериментальных условиях многим ученым удавалось добиться от шимпанзе решения довольно сложных практических задач, требую­щих мышления в действии и включающих даже употребление предме­тов в качестве простейших орудий. Так, обезьяны путем ряда проб строили пирамиды из ящиков, чтобы достать подвешенный к потолку банан, овладевали умением сбивать банан палкой и даже составлять для этого одну длинную палку из двух коротких, открывать запор ящика с приманкой, употребляя для этого «кляч» нужной формы (палку с треугольным, круглым или квадратным сечением). Да и мозг шимпанзе по своему строению и соотношению размеров отдельных частей ближе к человеческому, чем мозг других животных, хотя и сильно уступает ему по весу и объему.

Все это наталкивало на мысль: что, если попытаться дать детены­шу шимпанзе человеческое воспитание? Удастся ли развить у него хотя бы некоторые человеческие качества? И такие попытки делались неоднократно. Остановимся на одной из них.

Отечественный зоопсихолог Н. Н. Ладынина-Коте воспитывала ма­ленького шимпанзе Иони с полутора до четырех лет в своей семье. Детеныш пользовался полной свободой. Ему предоставлялись самые разнообразные человеческие вещи и игрушки, «приемная мама» вся­чески пыталась ознакомить его с употреблением этих вещей, научить общаться с помощью речи. Весь ход развития обезьянки тщательно фиксировался в дневнике.

Через десять лет у Надежды Николаевны родился сын, которого назвали Рудольфом (Руди). За его развитием до четырехлетнего воз­раста также вели самые тщательные наблюдения. В результате появи-

39

лась на свет книга «Дитя шимпанзе и дитя человека» (1935). Что же удалось установить, сравнивая развитие обезьяны с развитием ребенка?

При наблюдении обоих малышей обнаруживалось большое сход­ство во многих игровых и эмоциональных проявлениях. Но вместе с тем выявилось и принципиальное различие. Оказалось, что шимпан­зе не может овладеть вертикальной походкой и освободить руки от функции хождения по земле. Хотя он и подражает многим действиям человека, но это подражание не приводит к правильному усвоению и совершенствованию навыков, связанных с употреблением предме­тов обихода и орудий: схватывается только внешний рисунок дейст­вия, а не его смысл. Так, Иони, подражая, часто пытался забить гвоздь молотком. Однако он то не прилагал достаточно силы, то не удерживал гвоздь в вертикальном положении, то бил молотком ми­мо гвоздя. В результате, несмотря на большую практику, Иони так никогда и не смог забить ни одного гвоздя. Недоступны для дете­ныша обезьяны и игры, носящие творческий конструктивный харак­тер. Наконец, у него отсутствует какая бы то ни было тенденция к подражанию звукам речи и усвоению слов, даже при настойчивой специальной тренировке. Примерно такой же результат был получен и другими «приемными родителями» детеныша обезьяны - супруга­ми Келлог.

Значит, без человеческого мозга не могут возникнуть и человече­ские психические качества.

Другая проблема- возможности человеческого мозга вне свойст­венных людям условий жизни в обществе.

В начале XX столетия индийский психолог Рид Сингх получил известие, что около одной деревни замечены два загадочных суще­ства, похожие на людей, но передвигающиеся на четвереньках. Их удалось выследить. Однажды Сингх с группой охотников спрята­лись у волчьей норы и увидели, как волчица выводит на прогулку детенышей, среди которых оказались две девочки- одна примерно восьми, другая - полутора лет. Сингх увез девочек с собой и попы­тался их воспитать. Они бегали на четвереньках, пугались и пыта­лись скрыться при виде людей, огрызались, выли по ночам по-волчьи. Младшая - Амала - умерла через год. Старшая- Камала -прожила до семнадцати лет. За девять лет ее удалось в основном отучить от волчьих повадок, но все-таки, когда она торопилась, то опускалась на четвереньки. Речью Камала, по существу, так и не овладела - с большим трудом она обучилась правильно употреблять всего 40 слов. Оказывается, что человеческая психика не возникает и без человеческих условий жизни.

Таким образом, и определенное строение мозга, и определенные условия жизни, воспитания необходимы, чтобы стать человеком. Од­нако их значение различно. Примеры с Иони и Камалой в этом смыс-

40

ле очень характерны: обезьяна, воспитанная человеком, и ребенок, вскормленный волком. Иони вырос обезьяной со всеми присущими шимпанзе особенностями поведения. Камала выросла не человеком, а существом с типичными волчьими повадками. Следовательно, черты обезьяньего поведения в значительной мере заложены в мозгу обезья­ны, предопределены наследственно. Черт же человеческого поведения, человеческих психических качеств в мозгу ребенка нет. Зато есть не­что другое - возможность приобрести то, что дается условиями жиз­ни, воспитанием, пусть это будет даже способность выть по ночам.

Взаимодействие биологического и социального факторов. Биологи­ческое и социальное в человеке в действительности столь прочно вос­соединены, что разделять эти две линии можно лишь теоретически.

Л. С. Выготский в своей работе, посвященной истории развития высших психических функций, писал: «Достаточно общеизвестно ко­ренное и принципиальное отличие исторического развития человече­ства от биологической эволюции животных видов... мы можем ... сде­лать совершенно ясный и бесспорный вывод: насколько отлично ис­торическое развитие человечества от биологической эволюции жи­вотных видов»⁵⁹ . Процесс психологического развития самого челове­ка, согласно многочисленным исследованиям этнологов, психологов, происходит по историческим законам, а не по биологическим. Основ­ным и всеопределяющим отличием этого процесса от эволюционного является то, что развитие высших психических функций происходит без изменения биологического типа человека, который изменяется по эволюционным законам.

До сих пор недостаточно выяснено, какова непосредственная зави­симость высших психических функций и форм поведения от структу­ры и функций нервной системы. Нейропсихологи и нейрофизиологи еще решают эту трудно поддающуюся проблему - ведь речь идет об изучении тончайших интегративных связей клеток головного мозга и проявлений психической активности человека.

Безусловно, что каждый этап в биологическом развитии поведения совпадает с изменениями в структуре и функциях нервной системы, каждая новая ступень в развитии высших психических функций воз­никает вместе с изменениями центральной нервной системы. Однако остается до сих пор недостаточно выясненным, какова непосредствен­ная зависимость высших форм поведения, высших психических функ­ций от структуры и функции нервной системы.

Исследуя первобытное мышление, Л. Леви-Брюль писал о том, что высшие психические функции происходят от низших. «Для того чтобы понять высшие типы, необходимо обратиться к относительно перво­бытному типу. В этом случае открывается широкое поле для продук­тивных изысканий относительно психических функций...»⁶⁰ Исследуя коллективные представления и подразумевая «под представлением

41

факт познания», Л. Леви-Брюль указывал на социальное развитие как определяющее особенности психических функций. Очевидно, этот факт был отмечен Л. С. Выготским как выдающееся положение науки:

«По сравнению одного из самых глубоких исследователей примитив­ного мышления мысль о том, что высшие психические функции не мо­гут быть поняты без биологического изучения, т.е. что они являются продуктом не биологического, а социального развития поведения, не нова. Но только в последние десятилетия она получила прочное факти­ческое обоснование в исследованиях по этнической психологии и ныне может считаться бесспорным положением нашей науки»⁶ '. Это озна­чает, что развитие высших психических функций может быть осуще­ствлено через коллективное сознание, в контексте коллективных пред­ставлений людей, т.е. оно обусловлено социально-исторической при­родой человека. Л. Леви-Брюль указывает на весьма важное обстоя­тельство, которое уже при нем подчеркивалось многими социологами:

«Для того чтобы понять механизм социальных институтов, следует отделаться от предрассудка, заключающегося в вере, будто коллек­тивные представления вообще повинуются законам психологии, бази­рующейся на анализе индивидуального субъекта. Коллективные пред­ставления имеют свои собственные законы и лежат в социальных от­ношениях людей»⁶² . Эти идеи привели Л. С. Выготского к мысли, ко­торая стала основополагающей для отечественной психологии: «Раз­витие высших психических функций составляет одну из важнейших сторон культурного развития поведения». И далее: «Говоря о куль­турном развитии ребенка, мы имеем в виду процесс, соответствующий психическому развитию, совершавшемуся в процессе исторического развития человечества... Но, a priori, нам было бы трудно отказаться от мысли, что своеобразная форма приспособления человека к приро­де, коренным образом отличающая человека от животных и делаю­щая принципиально невозможным простое перенесение законов жи­вотной жизни (борьба за существование) в науку о человеческом об­ществе, что это новая форма приспособления, лежащая в основе всей исторической жизни человечества, окажется невозможной без новых форм поведения, этого основного механизма уравновешивания орга­низма со средой. Новая форма соотношения со средой, возникшая при наличии определенных биологических предпосылок, но сама перерас­тающая за пределы биологии, не могла не вызвать к жизни и принци­пиально иной, качественно отличной, иначе организованной системы поведения»⁶³ .

Употребление орудий дало возможность человеку, оторвавшись от биологических развивающихся форм, перейти на уровень высших форм поведения.

В онтогенезе человека, безусловно, представлены оба типа психиче­ского развития, которые в филогенезе изолированы: биологическое и

42

историческое (культурное) развитие. В онтогенезе оба процесса име­ют свои аналоги. В свете данных генетической психологии можно различать две линии психического развития ребенка, соответствую­щие двум линиям филогенетического развития. Указывая на этот факт, Л. С. Выготский ограничивает свое суждение «исключительно одним моментом: наличием в фило- и онтогенезе двух линий развития, а не опирается на филогенетический закон Геккеля («онтогения есть краткое повторение филогении»)», который широко применялся в биогенетических теориях В. Штерна, Ст. Холла, К. Бюлера и др.

Согласно Л. С. Выготскому, оба процесса, представленные в раз­деленном виде в филогенезе и связанные отношением преемственности и последовательности, реально существуют в слитом виде и образуют единый процесс в онтогенезе. В этом величайшее и самое основное своеобразие психического развития ребенка.

«Врастание нормального ребенка в цивилизацию, - писал Л. С. Вы­готский, - представляет обычно единый сплав с процессами его органи­ческого созревания. Оба плана развития - естественный и культур­ный - совпадают и сливаются один с другим. Оба ряда изменений взаимопроникают один в другой и образуют, в сущности, единый ряд социально-биологического формирования личности ребенка. По­скольку органическое развитие совершается в культурной среде, по­стольку оно превращается в исторически обусловленный биологиче­ский процесс. С другой стороны, культурное развитие приобретает совершенно своеобразный и ни с чем не сравнимый характер, по­скольку оно совершается одновременно и слитно с органическим со­зреванием, поскольку носителем его является растущий, изменяющий­ся, созревающий организм ребенка»⁶⁴ . Л. С. Выготский последова­тельно развивает свою идею совмещения врастания в цивилизацию с органическим созреванием.

Идея созревания лежит в основе выделения в онтогенетическом развитии ребенка особых периодов повышенного реагирования -сензитивных периодов.

Чрезвычайная пластичность, обучаемость - одна из важнейших особенностей человеческого мозга, отличающая его от мозга живот­ных. У животных большая часть мозгового вещества «занята» уже к моменту рождения - в нем закреплены механизмы инстинктов, т.е. форм поведения, передаваемых по наследству. У ребенка же значи­тельная часть мозга оказывается «чистой», готовой к тому, чтобы принять и закрепить то, что ему дают жизнь и воспитание. Ученые доказали, что процесс формирования мозга животного в основном заканчивается к моменту рождения, а у человека продолжается после рождения и зависит от условий, в которых происходит развитие ре­бенка. Следовательно, эти условия не только заполняют «чистые страницы» мозга, но и влияют на само его строение.

43

Законы биологической эволюции потеряли свою силу по отноше­нию к человеку. Перестал действовать естественный отбор - выжива­ние сильнейших, наиболее приспособленных к среде особей, потому что люди научились сами приспосабливать среду к своим нуждам. преобразовывать ее при помощи орудий и коллективного труда.

Мозг человека не изменился со времени нашего предка - кромань­онца, жившего несколько десятков тысяч лет назад. И если бы человек получал свои психические качества от природы, мы и сейчас ютились бы в пещерах, поддерживая неугасимый огонь. На самом деле все обстоит иначе.

Если в животном мире достигнутый уровень развития поведения передается от одного поколения к другому так же, как и строение ор­ганизма, путем биологического наследования, то у человека свойст­венные ему виды деятельности, а вместе с ними и соответствующие знания, умения и психические качества передаются другим путем -путем социального наследования.

Социальное наследование. Каждое поколение людей выражает свой опыт, свои знания, умения, психические качества в продуктах своего труда. К ним относятся как предметы материальной культуры (окружающие нас вещи, дома, машины), так и произведения духовной культуры (язык, наука, искусство). Каждое новое поколение получает от предыдущих все, что было создано раньше, вступает в мир, «впитавший» в себя деятельность человечества.

Овладевая этим миром человеческой культуры, дети постепенно усваивают вложенный в нее общественный опыт, те знания, умения, психические качества, которые свойственны человеку. Это и есть со­циальное наследование. Конечно, ребенок не в состоянии расшифро­вать достижения человеческой культуры самостоятельно. Он делает это при постоянной помощи и руководстве со стороны взрослых- в процессе воспитания и обучения.

На земле сохранились племена, ведущие первобытный образ жиз­ни, не знающие не только телевидения, но и металлов, добывающие пищу при помощи примитивных каменных орудий. Изучение пред­ставителей таких племен говорит на первый взгляд о значительном отличии их психики от психики современного культурного человека. Но это отличие- совсем не проявление каких-либо природных осо­бенностей. Если воспитать ребенка такого отсталого племени в со­временной семье, он ничем не будет отличаться от любого из нас.

Французский этнограф Ж. Виллар отправился в экспедицию в труднодоступный район Парагвая, где жило племя гуайкилов. Об этом племени было известно очень немногое: что ведет оно кочевой образ жизни, постоянно переходя с места на место в поисках своей основной пищи - меда диких пчел, имеет примитивный язык, не вступа­ет в контакты с другими людьми. Виллару, так же как и многим другим до него, не посчастливилось познакомиться с гуайкилами - они поспешно уходили при приближе­нии экспедиции. Но на одной из покинутых стоянок была обнаружена, видимо, поза-

44

бытая впопыхах двухлетняя девочка. Виллар увез ее во Францию и поручил воспиты­вать своей матери. Через двадцать лет молодая женщина уже была ученым-этногра­фом, владеющим тремя языками.

Природные свойства ребенка, не порождая психических качеств, создают предпосылки для их образования. Сами же эти качества воз­никают благодаря социальному наследованию. Так, одним из важных психических качеств человека является речевой (фонематический) слух, дающий возможность различать и узнавать звуки речи. Ни одно животное им не обладает. Установлено, что, реагируя на словесные команды, животные улавливают только длину слова и интонацию, самих речевых звуков они не различают. От природы ребенок получа­ет строение слухового аппарата и соответствующих участков нервной системы, пригодное для различения речевых звуков. Но сам речевой слух развивается только в процессе усвоения того или иного языка под руководством взрослых.

Ребенок не имеет от рождения каких-либо форм поведения, свойст­венных взрослому человеку. Но некоторые простейшие формы пове­дения - безусловные рефлексы - у него врожденны и совершенно не­обходимы как для того, чтобы ребенок мог выжить, так и для даль­нейшего психического развития. Ребенок рождается с набором орга­нических потребностей (в кислороде, в определенной температуре окружающего воздуха, в пище и т.п.) и с рефлекторными механизма­ми, направленными на удовлетворение этих потребностей. Различные воздействия окружающей среды вызывают у ребенка защитные и ори­ентировочные рефлексы. Последние особенно важны для дальнейшего психического развития, так как составляют природную основу полу­чения и переработки внешних впечатлений.

На базе безусловных рефлексов у ребенка уже очень рано начина­ют вырабатываться условные рефлексы, которые ведут к расширению реакций на внешние воздействия и к их усложнению. Элементарные безусловно- и условно-рефлекторные механизмы обеспечивают пер­воначальную связь ребенка с внешним миром и создают условия для установления контактов со взрослыми и перехода к усвоению разных форм общественного опыта. Под его влиянием впоследствии склады­ваются психические качества и свойства личности ребенка.

В процессе усвоения общественного опыта отдельные рефлектор­ные механизмы объединяются в сложные формы - функциональные органы мозга. Каждая такая система работает как единое целое, выполняет новую функцию, которая отличается от функций состав­ляющих ее звеньев: обеспечивает речевой слух, музыкальный слух, логическое мышление и другие свойственные человеку психические качества.

В период детства происходит интенсивное созревание организма ребенка, в частности созревание его нервной системы и мозга. На про-

45

тяжении первых семи лет жизни масса мозга возрастает примерно в 3,5 раза, изменяется его строение, совершенствуются функции Созре­вание мозга очень важно для психического развития: благодаря ему увеличиваются возможности усвоения различных действий, повыша­ется работоспособность ребенка, создаются условия, позволяющие осуществлять все более систематическое и целенаправленное обучение и воспитание.

Ход созревания зависит от того, получает ли ребенок достаточное количество внешних впечатлений, обеспечивают ли взрослые условия воспитания, необходимые для активной работы мозга. Наукой дока­зано, что те участки мозга, которые не упражняются, перестают нор­мально созревать и могут даже атрофироваться (потерять способ­ность к функционированию). Это особенно ярко выступает на ранних стадиях развития.

Созревающий организм представляет собой наиболее благодатную почву для воспитания. Известно, какое впечатление производят на нас события, совершающиеся в детстве, какое влияние они подчас оказы­вают на всю дальнейшую жизнь. Обучение, проводимое в детстве, имеет большее значение для развития психических качеств, чем обуче­ние взрослого.

Природные предпосылки - строение организма, его функции, его созревание - необходимы для психического развития; без них разви­тие происходить не может, но они не определяют того, какие именно психические качества появляются у ребенка. Это зависит от условий жизни и воспитания, под влиянием которых ребенок усваивает обще­ственный опыт.

Общественный опыт- источник психического развития, из него ребенок через посредника (взрослого) получает материал для фор­мирования психических качеств и свойств личности. Взрослый чело­век сам использует общественный опыт с целью самосовершенство­вания.

Социальные условия и возраст. Возрастные этапы психического развития нетождественны биологическому развитию. Они имеют историческое происхождение. Конечно, детство, понимаемое в смысле физического развития человека, времени, необходимого для его рос­та, представляет собой естественное, природное явление. Но дли­тельность периода детства, когда ребенок не участвует в обществен­ном труде, а только готовится к такому участию, и формы, которые принимает эта подготовка, зависят от общественно-исторических условий.

Данные о том, как проходит детство у народов, стоящих на разных ступенях общественного развития, показывают, что чем ниже эта сту­пень, тем раньше включается подрастающий человек во взрослые виды труда. В условиях примитивной культуры дети буквально с мо-

46

мента, когда начинают ходить, трудятся вместе со взрослыми. Детство в том виде, как мы его знаем, появилось только тогда, когда труд взрослых стал недоступен для ребенка, начал требовать большой предварительной подготовки. Оно и было выделено человечеством как период подготовки к жизни, к взрослой деятельности, в течение которого ребенок должен приобрести необходимые знания, умения, психические качества и свойства личности. И каждый возрастной этап призван сыграть в этой подготовке свою особую роль.

Роль школы состоит в том, чтобы дать ребенку знания и умения, необходимые для разных видов конкретной человеческой деятельно­сти (работы на разных участках общественного производства, нау­ки, культуры), и развить соответствующие психические качества. Значение периода от рождения до поступления в школу заключается в подготовке более общих, исходных человеческих знаний и умений, психических качеств и свойств личности, которые нужны каждому человеку для жизни в обществе. К ним относятся овладение речью, употребление предметов обихода, развитие ориентировки в про­странстве и времени, развитие человеческих форм восприятия, мыш­ления, воображения и т.д., формирование основ взаимоотношений с другими людьми, первоначальное приобщение к произведениям литературы и искусства.

В соответствии с этими задачами и возможностями каждой возрас­тной группы общество отводит детям определенное место среди дру­гих людей, вырабатывает систему требований к ним, круг их прав и обязанностей. Естественно, что по мере роста возможностей детей эти права и обязанности становятся более серьезными, в частности повы­шаются отводимые ребенку степень самостоятельности и степень от­ветственности за свои поступки.

Взрослые организуют жизнь детей, строят воспитание в соответст­вии с тем местом, которое отведено ребенку обществом. Общество определяет представления взрослых о том, что можно требовать и ожидать от ребенка на каждом возрастном этапе.

Отношение ребенка к окружающему миру, круг его обязанностей и интересов определяются, в свою очередь, занимаемым им местом сре­ди других людей, системой требований, ожиданий и воздействий со стороны взрослых. Если для младенца характерна потребность в по­стоянном эмоциональном общении со взрослым, то это объясняется тем, что вся жизнь малыша целиком определяется взрослым, причем определяется не каким-либо косвенным, а самым прямым и непосред­ственным путем: здесь осуществляется почти непрерывный физиче­ский контакт, когда взрослый пеленает ребенка, кормит его, дает ему игрушку, поддерживает при первых попытках ходить и т.п.

Возникающая в раннем детстве потребность в сотрудничестве со взрослым, интерес к ближайшему предметному окружению связаны с

47

тем, что, учитывая возрастающие возможности ребенка, взрослые изменяют характер общения с ним, переходят к общению по поводу тех или иных предметов и действий. От ребенка начинают требовать известной самостоятельности в обслуживании себя, что невозможно без усвоения способов употребления предметов.

Возникшие потребности приобщиться к действиям и взаимоот­ношениям взрослых людей, выход интересов за пределы непосредст­венного окружения и вместе с тем их направленность на сам процесс деятельности (а не на ее результат) - черты, которые отличают до­школьника и находят выражение в сюжетно-ролевой игре. Эти чер­ты отражают двойственность места, занимаемого детьми дошколь­ного возраста среди других людей. С одной стороны, от ребенка начинают ожидать понимания человеческих поступков, различения добра и зла, сознательного выполнения правил поведения. С другой стороны, все жизненные потребности ребенка удовлетворяются взрослыми, серьезных обязанностей он не несет, к результатам его действий взрослые не предъявляют сколько-нибудь значительных требований.

Поступление в школу - переломный момент в жизни ребенка. Ме­няется сфера приложения психической активности - игру сменяет уче­ние. С первого дня в школе к ученику предъявляют новые требования, соответствующие учебной деятельности. Согласно этим требованиям вчерашний дошкольник должен быть организованным, преуспеваю­щим в усвоении знаний; он должен освоить права и обязанности, со­ответствующие новому положению в обществе.

Отличительная особенность положения школьника состоит в том, что его учеба является обязательной, общественно значимой деятель­ностью. За нее ученик должен нести ответственность перед учителем, семьей, самим собой. Жизнь ученика подчинена системе одинаковых для всех школьников правил, основным из которых становится при­обретение знаний, которые он должен усвоить впрок, для будущего.

Современные условия жизни - в обстановке социально-экономи­ческого кризиса- создали новые проблемы: 1) экономические, кото­рые на уровне школьников выступают в качестве проблемы «Дети и деньги»; 2) мировоззренческие - выбор позиций в отношении к рели­гии, которые на уровне детского и подросткового возраста выступа­ют в качестве проблемы «Дети и религия»; 3) нравственные - неста­бильность правовых и моральных критериев, которые на уровне под­росткового и юношеского возраста выступают в качестве проблем «Дети и СПИД», «Ранняя беременность» и др.

Социальные условия определяют также и ценностные ориентации, род занятий и эмоциональное самочувствие взрослых.

Закономерности развития. Поскольку этапы психического разви­тия имеют в основном социальную историческую природу, они не

48

могут быть неизменными. Те этапы, которые перечислены выше, отражают условия жизни детей в современном обществе. Их прохо­дят в той или иной форме все дети цивилизованных стран. Однако возрастные границы каждого этапа, время наступления критических периодов могут существенно варьироваться в зависимости от обы­чаев, традиций воспитания детей, особенностей системы образова­ния каждой страны.

Те основные психологические черты, которые объединяют детей, находящихся на одном возрастном этапе психического развития, до известной степени определяют и более частные их психические осо­бенности. Это позволяет говорить, например, о типичных для ре­бенка раннего возраста, или дошкольника, или младшего школьни­ка особенностях внимания, восприятия, мышления, воображения, чувств, волевого управления поведением. Однако такие особенности могут быть изменены, перестроены при изменении обучения детей.

Психические качества не возникают сами собой, они формируются в ходе воспитания и обучения, опирающегося на деятельность ребен­ка. Поэтому дать общую характеристику ребенка определенного воз­раста невозможно, не учитывая условий его воспитания и обучения. Дети, находящиеся на разных этапах психического развития, разли­чаются между собой не наличием или отсутствием тех или иных пси­хических качеств при известных условиях воспитания и обучения. Психологическая характеристика возраста состоит прежде всего в выявлении тех психических качеств, которые в этом возрасте можно и нужно выработать у ребенка, используя имеющиеся потребности, интересы и виды деятельности.

Выяснившиеся возможности умственного развития ребенка побуж­дают некоторых психологов, педагогов и родителей искусственно ускорять умственное развитие, стремиться к усиленному формирова­нию у ребенка таких видов мышления, которые более характерны для школьников. Например, делаются попытки научить детей решать мыслительные задачи путем отвлеченных словесных рассуждений. Однако такой путь неверен, так как он не учитывает особенностей дошкольного этапа психического развития ребенка с характерными для него интересами и видами деятельности. Не учитывает он и сензи-тивность дошкольников по отношению к обучающим воздействиям, направленным на развитие образного, а не отвлеченного мышления. Основная задача обучения на каждом возрастном этапе психического развития заключается не в ускорении этого развития, а в его обогаще­нии, в максимальном использовании тех возможностей, которые дает именно этот этап.

Выделение этапов психического развития основано на внешних ус­ловиях и внутренних закономерностях самого этого развития и со­ставляет психологическую возрастную периодизацию.

49

§3. ВНУТРЕННЯЯ ПОЗИЦИЯ И РАЗВИТИЕ

Бытие общественных отношений отражается на личности, как из­вестно, через присвоение человеком общественно значимых ценностей, через усвоение социальных нормативов и установок. При этом и по­требности, и мотивы каждой личности несут в себе общественно-исто­рические ориентации той культуры, в которой развивается и действует данный человек. Это означает, что человеческое существо может под­няться в своем развитии до уровня личности только в условиях соци­ального окружения, через взаимодействие с этим окружением и при­своение того духовного опыта, который накоплен человечеством. Чело­век постепенно в процессе онтогенетического развития формирует свою собственную внутреннюю позицию через систему личностных смыслов.

Система личностных смыслов. Психология выделила ряд условий, которые определяют основные закономерности психического разви­тия личности. Исходным в каждой личности является уровень психи­ческого развития; сюда можно отнести умственное развитие и способ­ность к самостоятельному построению ценностных ориентации, к выбору линии поведения, позволяющей отстаивать эти ориентации.

Индивидуальное бытие личности формируется через внутрен­нюю позицию, становление личностных смыслов, на основе чего человек строит свое мировоззрение, через содержательную сторону самосознания.

Система личностных смыслов каждого человека определяет инди­видуальные варианты его ценностных ориентации. Человек с первых лет жизни усваивает и создает ценностные ориентации, которые фор­мируют его жизненный опыт. Эти ценностные ориентации он проеци­рует на свое будущее. Именно поэтому столь индивидуальны ценно-стно-ориентационные позиции людей.

Современное общество поднялось на ту ступень развития, на кото­рой осознается ценность личностного начала в человеке, высоко оце­нивается всестороннее развитие личности.

А. Н. Леонтьев указывал, что личность - это особое качество, ко­торое индивид приобретает в обществе, в совокупности отношений, общественных по своей природе, в которые индивид вовлекается⁶⁵ . Удовлетворение человеком предметно-вещественных потребностей приводит к низведению их лишь до уровня условий, а не внутренних источников развития личности: личность не может развиваться в рам­ках потребностей, ее развитие предполагает смещение потребностей на созидание, которое не знает границ. Этот вывод имеет принципи­альное значение.

Психологи, разрабатывающие теорию личности, считают, что че­ловек как личность представляет собой относительно устойчивую психологическую систему. Согласно Л. И. Божович, психологически

50

зрелой личностью является человек, способный руководствоваться сознательно поставленными целями, что определяет активный харак­тер его поведения. Эта способность обусловлена развитием трех сто­рон личности: рациональной, волевой, эмоциональной⁶⁶ .

Для целостной, гармоничной личности, несомненно, важна спо­собность не только к сознательному самоуправлению, но и к форми­рованию мотивирующих систем. Личность не может характеризовать­ся развитием какой-либо одной стороны - рациональной, волевой или эмоциональной. Личность - это некая нерасторжимая целостность всех ее сторон.

В. В. Давыдов правомерно указывал, что социально-психологи­ческая зрелость личности определяется не столько процессами орга­нического роста, сколько реальным местом индивида в обществе. Он утверждает, что в современной возрастной психологии вопрос надо ставить следующим образом: «Как сформировать целостную челове­ческую личность, как помочь ей, по выражению Ф. М. Достоевского, «выделиться», как придать образовательно-воспитательному процес­су наиболее точное, социально оправданное направление»⁶⁷ .

Безусловно, этот процесс должен строиться таким образом, что­бы каждый ребенок получил шанс стать настоящей полноценной, всесторонне развитой личностью. Чтобы ребенок стал личностью, надо сформировать у него потребность быть личностью. Об этом писал Э. В. Ильенков: «Хотите, чтобы человек стал личностью? То­гда поставьте его с самого начала - с детства - в такие взаимоотно­шения с другим человеком (со всеми другими людьми), внутри кото­рых он не только мог бы, но и вынужден был бы стать личностью... Именно всестороннее, гармоничное (а не уродливо-однобокое) раз­витие каждого человека и является главным условием рождения личности, умеющей самостоятельно определять пути своей жизни, свое место в ней, свое дело, интересное и важное для всех, в том чис­ле и для него самого»⁶⁸ .

Всестороннее развитие личности не исключает бесконфликтности самой личности. Мотивация и сознание личности определяют особен­ности ее развития на всех этапах онтогенеза, где неизбежно возникают единство и борьба противоположностей в самосознании личности и ее эмоционально-аффективных и рациональных проявлениях⁶⁹ .

На современном этапе культурно-исторического развития общест­ва в результате выделения особого «фактора места» в системе общест­венных отношений по-особому определяется развитие детей дошколь­ного возраста. Вся система дошкольного воспитания направлена на то, чтобы организовать эффективное «присвоение» ребенком духов­ной культуры, созданной человечеством, сформировать у него полез­ную для общества иерархию мотивов поведения, развить ее сознание и самосознание.

51

Что касается личности ребенка, находящейся в процессе разви­тия, то применительно к ней мы говорим лишь о формировании предпосылок, необходимых для достижения всестороннего развития. Предпосылки на каждой ступени психического развития создают личностные образования, которые имеют непреходящее значение, определяющее дальнейшее развитие личности. Нам представляется очевидным, что развитие человека идет в направлении совершенст­вования личностных качеств, обеспечивающих возможность успеш­ного развития индивидуальности личности и одновременно в на­правлении развития личностных качеств, обеспечивающих возмож­ность существования личности как единицы общества, как члена коллектива.

Стать человеком - значит научиться проявлять себя по отношению к другим людям, как подобает человеку. Когда мы говорим о «при­своении» материальной и духовной культуры, созданной человечест­вом, мы имеем в виду не только усвоение человеком умения правиль­но употреблять предметы, созданные трудом людей, успешно общать­ся с другими людьми, но и развитие его познавательной деятельности, сознания, самосознания и мотивов поведения. Мы имеем в виду раз­витие личности как активного, своеобразного, индивидуального бы­тия общественных отношений. При этом важно выявить позитивные достижения и негативные образования, которые возникают на разных этапах онтогенеза, научиться управлять развитием личности ребенка, понимая закономерности этого развития.

Развитие личности определяется не только врожденными особен­ностями (если речь идет о здоровой психике), не только социальными условиями, но и внутренней позицией - складывающимся уже у мало­го ребенка определенным отношением к миру людей, к миру вещей и к самому себе. Указанные предпосылки и условия психического разви­тия глубинно взаимодействуют друг с другом, определяя внутреннюю позицию человека по отношению к себе самому и окружающим лю­дям. Но это не значит, что, сложившись на данном уровне развития, эта позиция не поддается воздействию извне на следующих этапах формирования личности⁷⁰ .

На первом этапе происходит стихийное, не направляемое самосоз­нанием формирование личности. Это период подготовки рождения сознающей себя личности, когда у ребенка появляются в явных фор­мах полимотивированность и соподчиненность его действий. Начало развития личности обусловлено следующими событиями в жизни ре­бенка. В первую очередь он выделяет себя как персону (это происхо­дит на протяжении всего раннего и дошкольного возраста), как носи­теля определенного имени (имя собственное, местоимение «Я» и опре­деленный физический облик). Психологически «Я-образ» формирует­ся с эмоционального (положительного или отрицательного) отноше-

52

чия к людям и с изъявления своей воли («Я хочу», «Я сам»), которая выступает как конкретная потребность ребенка. Очень скоро начина­ет проявляться притязание на признание (имеющее как позитивное направление, так и негативное). В то же время у ребенка формируется чувство половой принадлежности, что также определяет особенности развития личности. Далее, у ребенка возникает ощущение себя во времени, у него появляется психологическое прошлое, настоящее и будущее, он по-новому начинает относиться к самому себе - для него открывается перспектива его собственного развития. Важнейшее зна­чение для формирования личности ребенка имеет понимание того, что человек среди людей должен иметь обязанности и права.

Таким образом, самосознание представляет собой ценностные ориентации, образующие систему личностных смыслов, которые со­ставляют индивидуальное бытие личности. Система личностных смы­слов организуется в структуру самосознания, представляющую един­ство развивающихся по определенным закономерностям звеньев.

Структуру самосознания личности формируют идентификация с челом, именем собственным (ценностное отношение к телу и имени);

самооценка, выраженная в контексте притязания на признание; пред­ставление себя как представителя определенного пола (половая иден­тификация); представление себя в аспекте психологического времени (индивидуальное прошлое, настоящее и будущее); оценка себя в рам­ках социального пространства личности (права и обязанности в кон­тексте конкретной культуры).

Структурные звенья самосознания наполняются знаками, возник­шими в процессе исторически обусловленной реальности существова­ния человека. Системы знаков культуры, к которой принадлежит че­ловек, являются условием его развития и «движения» внутри этой системы. Каждый человек по-своему присваивает значения и смыслы культурных знаков. Поэтому в сознании каждого человека представ­лены объективно-субъективные реальности предметного мира, образ­но-знаковых систем, природы, социального пространства.

Именно эта индивидуализация значений и смыслов культурных знаков делает каждого человека неповторимым, уникальным индиви­дом. Отсюда естественным образом вытекает необходимость присвое­ния наибольшего объема культуры: парадоксальная представленность общечеловеческого в индивиде - чем больший объем культурных еди­ниц представлен в самосознании отдельного человека, тем больше индивидуальных трансформаций значений и смыслов социальных знаков, тем богаче индивидуальность человека.

Конечно, здесь можно говорить лишь о возможной корреляции между объемом присвоения и индивидуализацией человека. Безуслов­но, существует множество разнообразных условий и предпосылок, со­ставляющих возможность индивидуализации человека.

53

ГЛАВА II. ИНДИВИДУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ

§ 1. СОЦИАЛЬНАЯ ЕДИНИЦА И УНИКАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ

Человек по природе своей социален и потому включен в общест­венное бытие и конкретно в государственную структуру, в которой осуществляются его права и свободы, реализуется стремление быть уникальной личностью.

Личность по своей феноменологии предполагает развитие. Разви­тие личности опосредовано системой общественных отношений, а развитие личности осуществляется в процессе воспитания и присвое­ния человеком основ материальной и духовной культуры. Вместе с тем это опосредование не исключает возможностей формирования собственно внутренних позиций личности, выходящих за пределы наличных общественных условий.

В соответствии со своей социально-психологической феноменоло­гией человек существует в двух, присущих ему ипостасях: как соци­альная единица и как уникальная личность. Психология должна ис­следовать человека и как социальную единицу, и как уникальную личность, способную решать проблемные ситуации в политике, эко­номике, этике, науке и других жизненных сферах через индивидуаль­ную систему личностных смыслов.

Человек как личность формируется через свои отношения с други­ми людьми. Он познает себя как индивида через другого, себе подоб­ного, именно потому, что другой, как и он, является носителем обще­ственных отношений. Личность, следовательно, познается через от­ношения «Я» и «Ты»', «Я» и «Мы», «Мы» и «Они»² и т.д.

Развитие личности идет также через присвоение материальной и духовной культуры человечества. Индивид в процессе своей жизни осваивает свою родовую сущность, одновременно раскрывая свои родовые потенции.

Процесс развития человеческой личности в принципе бесконечен. Человек способен выйти за рамки любых ограничений, осознавая и обретая в себе потребность в развитии. В этой связи уместно вспом­нить положение К. Маркса о том, что человек делает свою жизнедея­тельность предметом своей воли и своего сознания³ . Жизнедеятель­ность человека сознательная, он - сознательное существо. Типология сознания зависит от этапа исторического развития общества и инди­видуального пути отдельной личности. (В то же время человек, безус­ловно, зависит и от бессознательной сферы.)

Необходимым условием развития сознания является свободная воля человека. Свободный индивид по-настоящему самоактуализи-

54

руется, становится личностью, когда может следовать своим ценно­стным ориентациям и даже противопоставить себя роду. Более того, человек только в обществе может обособляться⁴ . Но выработать в себе эту способность можно только через развитие внутри рода, через присвоение духовной культуры, складывающейся на протяже­нии всей истории развития человечества. Противопоставление лич­ности роду есть, по существу, утверждение более глубинных связей индивида с родом.

Личность, следовательно, является носителем существующих об­щественных отношений и одновременно индивидуальной свободы. Индивидуальную свободу личность обретает в результате актуализа­ции ею своих родовых сил - способности сознательно принимать ре­шения. Для этого индивид может (или должен) обособляться от дру­гих индивидов и от общества. Таким образом, личность можно опре­делить как индивидуальное бытие общественных отношений.

Личность всегда представлена в конкретном историческом бытии и находится с ним в противоречивом диалектическом единстве. Чело­век - родовое существо. Однако личность является не только продук­том, но и субъектом общественных отношений. С.Л.Рубинштейн пришел к принципиальному выводу о том, что значимость личности определяется индивидуальным преломлением в ней всеобщего⁵ .

С. Л. Рубинштейн видел необходимость изучения человека как час­ти природы, способной рефлексировать, осознавать себя родовым существом. «...Человеческое бытие,- писал он,- это не частность, допускающая астрономическое и психологическое исследование, не затрагивающее философский план общих, категориальных черт бы­тия. Поскольку с появлением человеческого бытия коренным образом преобразуется весь онтологический план, необходимо видоизменение категорий, определений бытия с учетом бытия человека. Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимопонимании с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении»⁶ .

Человек - это не только продукт социальных отношений (эконо­мических и хозяйственных, реализующихся в условиях определенной общественно-экономической формации). Человек - это и производ­ное непосредственных отношений людей друг к другу как к одухо­творенной части природы. Эти отношения являются «подоплекой» всего богатства его чувств, его сознания, его ценностных ориента­ции и отношения к миру в целом. С. Л. Рубинштейн совершенно правомерно исходил из положения о том, что непосредственное об­щение предполагает отношение к другому человеку как «наличному живому роду», в индивидуальной форме несущему в себе «бесконеч­ную потенцию рода», и в то же время уникальному, единственному. Поэтому отношения любви выступают одновременно и как родо­вые, и как исключительно индивидуальные. Отношения любви есть

55

развертывание человеком своей человеческой сущности и утвержде­ние другого в его исключительности и человечности. Следователь­но, истинная личность в своей самоактуальности должна стремиться быть достойной самой себя. Отсюда и необходимость утверждения «бытия человека как бытия все более высокого плана, все большего внутреннего богатства, возникающего из бесконечно многообразно­го и глубокого отношения человека к миру, другим людям и самому себе», - так представляет смысл и суть бытия личности С. Л. Ру­бинштейн⁷ .

В отличие от концепций, разъединяющих индивида и общество, противопоставляющих их друг другу, наша позиция состоит в том, что социальные условия жизни людей - единственно возможные усло­вия развития человеческой личности и ее человеческого бытия.

Личность развивается как родовой индивид и как индивидуаль­ность, совершенствуясь и совершенствуя других.

Для понимания человека как личности необходимо знание всей ис­тории человеческого общества, понимание зависимости личности от развития общества и общества - от духовного потенциала личности.

Человек - субъект, живущий во времени; человеческая история -продолжающийся антропогенез. Поэтому человек может быть понят лишь через анализ его индивидуальной и родовой истории.

Исследование разных культур дает науке о человеке знание о его сущности в зависимости от условий жизни и особенностей сложив­шихся форм реализации человеческой духовной потенции. Истина о человеке как социальной единице (родовом индивиде), о человеке как личности может быть объективно раскрыта лишь через исследование прошлого - истории человечества, его сегодняшнего дня и предвос­хищения будущего развития человеческого рода. В то же время лич­ность может быть понята через анализ индивидуальных личностных смыслов, которые организуются в сознании человека в структурные звенья, общие для всех и каждого по наименованию и культурному абрису, но уникальные по их значениям и смыслу.

Структура самосознания личности - совокупность устойчивых свя­зей в сфере ценностных ориентации и мировоззрения человека, обес­печивающих его уникальную целостность и тождественность самому себе. Структура самосознания личности, предполагая сохранение ос­новных значений и смыслов при внешних и внутренних изменениях, строится внутри порождающей ее системы - той человеческой общно­сти, к которой принадлежит эта личность.

Личность традиционно рассматривается как человеческий инди­вид, продукт общения и познания, обусловленный конкретно-истори­ческими условиями жизни общества. В то же время личность индиви­дуальна. Поэтому личность принято определять как индивидуальное бытие общественных отношений. Это определение несет в себе сле-

56

дующее понимание: 1) личность - это социальное в нас (бытие обще­ственных отношений); 2) личность - это индивидуальное в нас (инди­видуальное бытие общественных отношений).

Бытие общественных отношений в личности формируется через присвоение человеком материальной и духовной культуры, общест­венно значимых ценностей, через усвоение социальных нормативов и установок. При этом и потребности, и мотивы каждой личности от­ражают общественно-исторические ориентации той культуры, в кото­рой развивается и действует конкретный человек. Человеческое суще­ство может подняться до уровня человеческой личности только в ус­ловиях социального окружения через взаимодействие с этим окруже­нием и присвоением того духовного опыта, который накоплен чело­вечеством. Присвоение отдельным индивидом духовного богатства человеческого рода (высшие психические; собственно человеческие функции потребности и мотивы; ценностные ориентации, идеология и др.) осуществляется в двух планах: закономерно и индивидуально. Закономерность понимается как тенденция к повторению с достаточ­ной вероятностью типичного в определенных исходных условиях. Закономерное- не исключительное, но непременно то исходное, из чего строится человеческая личность. Исходным в каждой личности является достаточно высокий уровень психического развития: сюда должны быть отнесены, во-первых, умственное развитие, определяю­щее способность к самостоятельному построению ценностных ориен­тации и выбору линии поведения, позволяющей отстаивать эти ори­ентации, во-вторых, достаточный уровень волевого и эмоционально­го развития, позволяющий человеку отстаивать свои ценностные ори­ентации, свое мировоззрение.

Индивидуальное бытие личности формируется через внутрен­нюю позицию человека, через становление системы личностных смыслов, на основе которых человек строит свое мировоззрение, свою идеологию. Мировоззрение представляет собой обобщенную систему взглядов человека на мир в целом, на свое место в нем; ми­ровоззрение - это понимание человеком смысла его поведения, дея­тельности, позиции, а также истории и перспективы развития чело­веческого рода.

Для каждого человека его система личностных смыслов определяет индивидуальные варианты ценностных ориентации. Личность создает ценностные ориентации, которые складываются у человека в его жиз­ненном опыте и которые он проецирует на свое будущее. Именно по­этому столь индивидуальны ценностно-ориентационные позиции лю­дей. Однако в индивидуальном всегда просматривается общее для чело­веческого рода. Это общее определяется закономерно возникающими в любых общественных отношениях людей ценностными ориентациями, формирующими костяк структуры самосознания личности. Самосозна-

57

ние личности представляет такое в самой себе понятное единство, кото­рое находит свое выражение в каждом из пяти следующих звеньев.

Имя собственное - первое звено структуры самосознания, имя, иден­тифицированное с телесной и духовной индивидуальностью человека Феноменологическое значение имени как индивидуального знака человека, представляющего его в мире и определяющего его жизнен­ный путь, имеет место на всех этапах истории человека. В мифах ар­хаичного человека просматривается момент ожидания появления но­ворожденного («Вот прийдет...»), рождения («Вот пришел...») и его становление как члена рода. При этом имя появляется прежде, чем родится человек, и остается после его смерти - переходя от предка к потомку. В современной европейской культуре имя дается человеку по большому числу поводов (по традиции, в честь родственника, по бла­гозвучию и моде и пр.). При этом имя оценивается как социальный знак человека. Однако глубинно, психологически имя является тем катализатором, который содействует накоплению положительных эмоций, обращенных к человеку с первых дней его появления на свет, формированию базового доверия к людям и ценностного отношения к самому себе. При этом имя глубинно идентифицируется с телесной оболочкой, самим телом человека и его внутренней духовной сущно­стью. На этапах онтогенетического развития это звено самосознания прорастает сложными интегративными связями и определяет ценно­стные ориентации человека в его притязаниях на признание, в осо­бенностях половой идентификации, в характере построения жизнен­ных перспектив, а также в системе прав и обязанностей. В случае де-привации имени (оскорбления, насильственная смена имени и др.) человек не только испытывает дискомфорт, но и может отреагировать психоастеническими реакциями или депрессивными состояниями. Обращение к человеку по его имени, оказание уважительного отно­шения к нему через адекватно лояльный стиль общения обеспечивают условие успешного взаимодействия и готовности решать общие про­блемные задачи.

Имя- личное название человека, даваемое ему прежде всего при рождении; знак, позволяющий причислить человека к определенному социальному слою, этносу, месту в общественных отношениях, полу. Имя - это кристалл личности, который в течение жизни формирует и индивидуализирует человека. Исповедующий традиционное отноше­ние к имени человек бережет его смолоду и выгодно отличается от «безыменщика» (Вл. Даль) - бродяги, не помнящего родства или тая­щего свое имя.

Самопознание родового человека, безусловно, зависело от его идентификации со своим собственным именем. Для мифологическо­го сознания родовой культуры имя и его носитель представлялись чем-то нерасторжимым. Магия имени не давала возможности убить

58

врага, пока не будет известно его имя (следовало одновременно убить человека и его имя); первобытный воин, настигая свою жерт­ву, требовал: «Скажи свое имя!» Имя, передаваемое внутри рода новорожденному от его предков, в сознании людей охраняло ребен­ка. В родовой культуре формировались хорошо понимаемые ее представителями «образы» каждого имени, которые определяли то, каким хочет видеть его носителя род, от кого хотят защитить ребен­ка. Если ребенку при имянаречении давали имя предка, он посте­пенно узнавал о своем предке, идентифицировался с ним и надеялся, что лучшие свойства предка станут его свойствами. Имя глубоко входило в личность с мифологическим мышлением, становилось сутью самой личности.

В условиях современной жизни стран европейской культуры имя потеряло остроту мифологического отношения, но одновременно оно сохраняет мощное значение и смысл для его носителя. Имя имеет пси­хологическое значение; оно становится тем первым кристаллом лич­ности, вокруг которого формируется сознаваемая человеком собст­венная сущность. При этом имя соединяется с «Я», которое также употребляется для обозначения человеком самого себя.

Благодаря имени и местоимению «Я» ребенок научается выде­лять себя как персону. Идентификация с именем происходит с пер­вых лет- ребенку трудно думать о себе вне имени, оно ложится в основу самосознания, приобретает особый личностный смысл. Бла­годаря имени ребенок получает возможность представить себя как обособленного от других исключительного индивида. Депривация ребенка посредством отношения к его имени (обесценивание имени, обращение к нему по фамилии) лишает его уверенности в себе, сни­жает чувство доверия к взрослому.

Современный взрослый человек из цивилизованного общества также неформально относится к своему имени, хотя хорошо пони­мает его знаковую сущность. При надобности человек может сме­нить имя. Но в обыденной жизни люди делают это весьма редко.

Насильственная смена имени приводит человека к личностному кризису. Так, проводимая в 80-е годы кампания по смене имен так называемых турецких болгар и цыган привела к личностным кри­зисам многих людей, которых подвергли этому испытанию. Люди стали чувствовать себя другими личностями и теряли перспективу жизни.

«Имя - название, наименование, слово, которым обозначают особь, личность». На Руси различали имя по угоднику, ангельское, крестное и рекло, которое встарь не оглашалось. Кроме того, 100 лет назад у многих людей уже имелись отчество и прозвание - фа­милия. В дополнение к родовому имени народом или в семье дава­лось прозвище.

59

Имянаречение человека несло в себе разные смыслы и значения. Имена умалительные были в большом ходу и употреблялись в раз­ном значении, например как ласка (Сенюшка, Сенюша, Сенютка). Звали так и князей своих, особенно Галицких (Владимирко, Василыто). Подлый перед боярином, а этот перед князем, царем назывался ума-лительно (Петрушка, Федькя, Митькя).

Попы же писались на «-чище» (Ишнчище, Степанчище). Особое умалительное окончание вводилось для детей незаконных. Святослав ушел во Владимир и с ним два сына от его наложницы:

Мстиславе^ и Яросливец.

Понятие «имя» может иметь иносказательный смысл как выраже­ние известности, достоинств: «Он приобрел имя», «Человек с именем». Вл. Даль приводит принятые в словесном обиходе выражения, пред­ставляющие имя человека как его человеческую сущность. «Я ведь не без имени овца», «Хорошо там и тут, где по имени зовут», «Под чу­жой потолок подведут, так и другое имя дадут».

Отношение к имени человека вообще, к различным имянаречениям складывается в процессе истории. Оно не статично на все времена. Некоторые значения при имяупотреблении в прежнее время канули в лету, другие сохранились и поныне. «Отношения» ребенка или взрос­лого со своим именем в разные моменты бытия неоднозначны: от «невосприятия» значения обращения по имени до болезненного на­пряженного внимания к тому, как произносится имя. Поэтому только тонкая идентификация с ребенком или взрослым других, выражаемая в способах обращения по имени, обеспечивает правильное взаимодей­ствие, дает возможность поддерживать человека в его притязаниях на желаемое отношение к себе.

Тело- организм человека в его внешних физических формах и проявлениях. В человеке телесное и духовное неразрывно связаны. Тело является носителем психических и духовных свойств человека. В то же время личность включает в себя не только духовное начало, но и свои телесные особенности.

Обнаженное человеческое тело в процессе истории было предме­том эстетического восхищения и стыда, одухотворенным носителем личностных свойств и предметом постыдной продажи человека как особи с набором физических признаков (пропорции лица и тела, рост, вес, пол, возраст, раса и др.). В первом случае в человеке через его тело выделяется красота духовная и физическая. Во втором случае -половая принадлежность и так называемые нами «товарные» физиче­ские признаки. Здесь заложены антагонистические виды отношения к физическому облику человека: 1) одухотворенное видение сущности человека телесного как венца творения, как объекта любви и восхи­щения; 2) низменное видение человека как исключительно представи­теля пола, которым можно воспользоваться на потребу возникающей

60

похоти, для садистских изощрений. Сказанное касается использова­ния не только чужого и своего тела, но и разнообразных поз, жестов, а также слов и выражений, своей скабрезностью оскверняющих душу человека и его тело. В последнем случае создается атмосфера цинич­ной издевки над телесной природой человека и его целомудрием. Этот антагонизм в отношении к человеческому телу представлен в само­сознании отдельных людей через присвоенные традиции, культурные ориентации и внутреннюю позицию.

Антагонистические позиции по отношению к человеческому телу нашли свое отражение в искусстве - живопись и литература издавна несут в себе обе тенденции. Особое место занимает порнография. Здесь важно указать на разрушительную роль низменного отношения к человеческому телу, что приводит к конфликту со стыдливостью и целомудрием. Стыдливость в отношении к собственной наготе, к на­готе другого человека- великая способность сохранять телесное и духовное целомудрие. Ребенок родится без чувства стыдливости, но и не растленным существом. Оставаться в состоянии первозданной не­винности не может никто. Важно вовремя привить ребенку и подрост­ку понимание возрастных особенностей телесных проявлений и диа­пазон возрастной дозволенности обращения со своим телом (в плане физических нагрузок, телесных функций, гигиены и др.). Важно во­время преуспеть в воспитании целомудрия и сопутствующей ему стыдливости. Здесь важно при сохранении стыдливости воспитать ценностное отношение к своему телу, научить заботиться о нем. Ребе­нок и отрок постепенно учатся в ситуациях прилюдного раздевания и переодевания (сауна, баня и др.) при достаточной внешней раскрепо­щенности контролировать свои позы из-за воспитанной у них стыд­ливости. В этом случае ребенок, отрок, взрослый выглядят более есте­ственными, чем акцентирующие на себе внимание демонстраторы якобы полной своей раскрепощенности, неизменно и однотипно ут­рирующие некоторые сомнительные позы.

Тело человека может быть неизменным, но может быть и возвы­шенно-целомудренным. Все телесные проявления неизменно отража­ются на личности человека, внутреннее отношение к себе телесному творит одновременно и соответствующую личность. Собственно, с осознания себя телесного и с отношения к себе телесному в онтогенезе начинается развитие личности.

Тело человека в системе ценностей постоянно противопоставляется его духу:

Предано проклятью тело!.. Вечно, вечно восхваляем дух. Дух! Тебя встречать осанной! Плоть! Тебе позор всегда!..

Евгений Винокуров 61

Действительно, тело требует особого отношения человека. Отсут­ствие ценностного отношения к своему телу, отсутствие стыдливости, эстетического отношения к совершенному телу человека, а также безудержная агрессивность, которая проявляется в телесных выраже­ниях, - сигналы дефекта в личностном развитии.

Притязание на признание - второе звено структуры самосозна­ния. Уже в родовых, племенных отношениях человек стремился так строить свое поведение и делать такие вклады в производственную деятельность, чтобы быть признанным родом. Нормы социального поведения древний человек отрабатывал в обществе своих сопле­менников (они не распространялись на людей из чужого рода). Доб­родетели, которым должны в общих чертах следовать примитивные люди для того, чтобы сохраниться в экстремальных условиях жизни в природе, касались интересов рода. Это были прежде всего табу, запрещающие убийство, грабеж, измену и т.д., что обеспечивало выживание рода; это были ожидания успеха в деятельности, под­держивающей выживание рода. Индивид, выполняющий все предпи­сания рода, получал всеобщее признание и пользовался защитой. Преступления в пределах своего рода клеймились «вечным позо­ром». Именно племенные ожидания определенного типа поведения определяли развитие родового самосознания, объединенного в зна­чении и смысле слова «Мы». Таким образом, на первом этапе разви­тия человечества племенные ценности, племенное сознание опреде­ляли поведение человека, сдерживая индивидуальную импульсив­ность жестким контролем и требованием безоглядной ориентации на племенные ценности. Однако помимо тенденции к подчинению человеческих индивидов непосредственным интересам племени в истории человечества появляются и принципиально новые тенден­ции. Это тенденция к открытию новых способов действий в мире людей и предметов. Проходя через экстремальные ситуации, кото­рые предлагала социальная, не природная жизнь людей, отдельные представители рода человеческого привносили в свои племена и народы этические нормативы, которые, закрепляясь, превращались в прочные обычаи, ориентация на которые поддерживалась общест­венным мнением. Именно выполнение обычаев и законов давало воз­можность человеку удовлетворять свою потребность в признании.

В онтогенезе потребность в признании формируется благодаря пристрастному отношению взрослого к проявлениям ребенка. С ран­него возраста ребенок открывает, что все его поступки делят на «хорошие» и «плохие». Так как все хорошее эмоционально поощряет­ся, то у ребенка возникает стремление быть хорошим, начинается раз­витие активного стремления научиться тому, что одобряется окру­жающими его людьми. При этом ребенок прочно усваивает положи­тельную самооценку: «Я хороший».

62

В современных условиях взрослый человек реализует свою по­требность в признании во всем диапазоне разнообразных видов деятельности, включенных в три сферы человеческого бытия: при­рода, предметный мир, общество. Нормы социального поведения обретают характер общечеловеческих ценностей и сугубо уникаль­ных- принятых лишь конкретным этносом или государством. Со­временные нормы социального поведения человека уже не сущест­вуют в виде родовых табу, а размещаются в сфере кодексов и мо­ральных представлений. При этом благодаря культуре рефлексии появляется понимание мотивации человека, совершившего тот или иной поступок. Таким образом, притязание на признание для совре­менного человека может быть реализовано не в жестко определен­ных формах деятельности или нормативного поведения, а в нюансах межличностных отношений.

Депривация реализации притязаний на признание (неодобрение, порицание, отчужденность со стороны других) приводит к эмоцио­нальному напряжению и фрустрации, к развитию таких негативных образований, как ложь, зависть, агрессивность, неуверенность в себе, пассивность, конформность и др.

Притязание на признание- предъявление человеком своих прав на общественное уважение со стороны людей. Потребность в признании является характеристикой человека как существа социального и как уникальной личности. Реализация потребности в признании есть не только реализация притязаний на социально значимый формальный статус, но и реализация притязаний в сфере символической функции человеческих ценностей, имеющих исторически сложившиеся значе­ния и смыслы для каждой культуры. Известно: культура всегда несет в себе символическую природу, которая влияет на все сферы самосозна­ния человека, в том числе и на сферу притязания на признание.

Сравнительные исследования тенденций развития эстетического сознания дают основание установить, что родовые культуры подчас независимо от географического места проживания этноса в ряде слу­чаев имеют идентичные значения и смыслы, сопряженные с содержа­нием притязаний на признание. Сюда относятся все составляющие основу человеческой жизни: деятельность, традиции, начиная с рож­дения человека и до ухода из жизни, отношение к природе, к предмет­ному миру, к людям и т.д. Каждая из названных сфер приложения человеческой активности несет в себе установки на предъявление обо­значенных притязаний.

Особое место занимает притязание на признание в сфере этнической консолидации. История этнического самосознания - история поляриза­ции бинарной системы «Мы» - «Они» через механизмы идентификации и обособления. Значение и смыслы слов «Мы» и «Они» всегда имели колоссальную силу воздействия на самосознание людей. Объединение

63

внутри «Мы» давало признание и поддержку. Отчуждение от «Они» также поощрялось. На стадии родовых отношений «Они» уничтожа­лись, их земли и жилища разорялись, реки стравливались (символи­чески, путем заклинаний и проклятий или реально). Сегодня глубинные значения и смыслы «Они» и «Мы» имеют тенденцию к трансформации. Однако этнические эмоции обладают способностью передаваться от поколения к поколению - и по сей день мы наблюдаем, как современ­ный человек может реализовывать свою потребность в притязании в контексте этнических и межэтнических отношений.

Потребность в признании (в том числе и карьеру) в современных условиях человек может реализовать во всем многообразии видов деятельности, возникших в истории человечества, а также в сферах, знаменующих поступательное развитие самосознания людей: меняется отношение к угрозе экологического кризиса (эта проблема становится актуальной не только для науки, но и для политики и идеологии), к межэтнической разобщенности и дискриминации (цивилизованная часть человечества разработала «Всеобщую декларацию прав челове­ка») и многое другое. Защита экологии Земли, прав человека и досто­инства личности обретает новые значения и смыслы для человека и содействует реализации его потребности быть признанным референт­ной для него группой единомышленников, его потребности утвердить себя через систему собственных ценностных ориентации.

В обыденной жизни человека столь высокие значения и смыслы в сфере притязания на признание обычно не присутствуют в выражен­ной форме. Человек притязает на признание близких людей (семья, родственники, соседи, коллеги по работе) через утверждение себя в нормативном поведении, на любовь ближних, на успех в повседнев­ной жизни и т.д. Реализуя притязание на признание в сфере обыден­ной жизни, человек утверждает чувство собственного достоинства и самоценности, одновременно выступая как социальный индивид.

Половая идентификация - третье звено структуры самосознания. Несет в себе ценностные ориентации человека на свой пол как соци­альную роль, как сексуальную потенцию и сексуальное поведение, а также включает психологическое признание своей идентичности со своим полом в физическом, социальном и психологическом плане.

Половая идентификация имеет свою специфику в истории развития человеческого рода и в наше время в зависимости от геоисторическо­го пространства, традиций этноса, религии и государства. В мире представлено большое разнообразие стереотипов мужского и женско­го поведения. Соответствие ожиданиям общества, к которому при­надлежит тот или иной мужчина или женщина, во многом определяет индивидуальную судьбу человека.

Психологическое обретение пола происходит с раннего возраста до взрослости. Уже в детстве человек представляет себя среди других

64

людей как будущий мужчина или как будущая женщина, как мальчик или как девочка. Идентификация со своим полом, имеющая столь глубокое проникновение в самосознание личности, что она интегри­рует по всем звеньям самосознания (неправильное определение доми­нирующего пола у гермафродитов и др.), - тяжелая травма для чело­века, требующая тонкого психологического сопровождения.

Депривация человека со стороны его половой тождественности приводит к эмоциональному напряжению, фрустрации и неврозам.

Половая идентификация — единство самосознания, мотивов поведе­ния, поступков в обыденной жизни человека, причисляющего себя к определенному полу и принимающего на себя предписанную традиция­ми соответствующую половую роль.

Половая идентификация осуществляется на основе генотипических предпосылок и социальных условий развития и бытия человека. Гено-типические предпосылки определяют половую дифференциацию че­ловека по морфологическим и физиологическим признакам мужского и женского пола. Социальные условия определяют половую иденти­фикацию на основе генотипических предпосылок.

Родовая половая идентификация - прежде всего разделенный труд мужчин и женщин. Человечество в период родовых отношений людей было вынуждено учитывать физические данные и связанную с этим половую дифференциацию при распределении труда. Кроме того, ро­довая женщина несла в себе новую жизнь, что держало ее крепче всего у домашнего очага в определенной зависимости от условий. Родовая культура была ориентирована на воспитание мальчиков и девочек через непосредственное включение их в систему исконных профессий мужчины и женщины. За воспитание мальчика поэтому всегда отве­чали мужчины, за воспитание девочки - женщины (в первую очередь родители и ближайшие родственники).

Родовая половая идентификация побуждала родового человека ут­верждать себя как мужчину (или женщину) в конкретной деятельно­сти. В некоторых случаях природная половая принадлежность от­дельного индивида и деятельность, в которой нуждалась родовая се­мья, вступали в антагонистические отношения. Так, когда не хватало женских рук для выполнения всех женских обязанностей, новорож­денного мальчика путем шаманских обрядов идентифицировали с женщиной, давая ему женское имя, одежду и воспитание. Как сексу­альные объекты эти люди теряли свою ценность, становясь предметом насмешек и пренебрежения. Исключения подтверждали правило:

чужчины и женщины должны были выполнять свою функцию в дея-^льности и в воспроизведении поколений.

В современном цивилизованном обществе половая идентифика-1я не предопределяется разделением труда на мужской и женский. •оловые роли усваиваются через подражание представителям сво-

65

его пола, через идентификацию с ними и обособление от противопо­ложного пола в определенные возрастные периоды. Механизмы идентификации - обособления очень тонко взаимодействуют в про­цессе развития половой тождественности человека: норма половой идентификации имеет большой разброс на протяжении всего онто­генеза и жизни человека.

В онтогенезе к концу раннего возраста ребенок устанавливает для себя свою половую принадлежность, а на протяжении первых семи лет интенсивно присваивает поведенческие формы, интересы, ценности своего пола. Стереотипы мужского и женского поведения входят в самосознание ребенка через подражание представителям своего пола. В то же время у ребенка развивается так называемая доброжелатель­ная пристрастность к различным эмоциональным окрасам к детям своего и противоположного пола.

Позиция ребенка, отрока, юноши как представителей пола опреде­ляет специфику развития самосознания. Осознание своей половой идентификации имеет наиважнейшее значение для развития человека:

чувство тождественности со своим полом, стремление поддержать «престиж» своего пола в рамках культуры своего этноса, страны оп­ределяют основополагающие позитивные достижения в развитии личности. Негативные образования также могут быть связаны с куль­турными особенностями половой идентификации.

Особое место занимает проблема половой идентификации людей, у которых совокупность генетических, морфологических, физиологиче­ских и психологических особенностей приводит к их рассогласова­нию, проявляющемуся в сексуальных переверзиях.

В сексуальных переверзиях определенное место занимают наслед-ственно-конституциональные факторы. Однако врожденные извра­щения полового влечения встречаются сравнительно редко. Чаще всего переверзии возникают в онтогенезе из-за провоцирующей роли микросоциальной среды. К числу распространенных переверзии, свя­занных с половой идентификацией, можно отнести гомосексуализм и лесбиянство. Чтобы предупредить отклонения в половой идентифи­кации у ребенка и подростка, следует уделять специальное внимание их отношению к своему телу, контролировать игры и общение со сверстниками, для того чтобы правильно ориентировать на ценности половых ролей, с которыми им предстоит отождествить себя по факту своего рождения.

Психологическое время личности - четвертое звено структуры са­мосознания. Человек в своем самосознании относительно своей пер­соны мыслит в трех временах: в индивидуальном прошлом, в настоя­щем и будущем. Вместе с тем он исходит из прошлого, настоящего и будущего его этноса, его государства, и, наконец, он может быть включенным в прошлое, настоящее и будущее человечества. Степень

66

включенности во все временные измерения определяет значения и смыслы, которые личность придает своему существованию на Земле, обязанности, которые она возлагает на себя, а также знаменует уро­вень развития самой личности.

Соотнесенность себя с миром в прошлом, настоящем и будущем -наиболее перспективная позиция для бытия и развития человека как личности. Именно в этой позиции он находит возможность осознать ценность человеческого бытия во всей перспективе истории, в на­стоящем и будущем. Временная рефлексия на путь человечества и на свое индивидуальное место в индивидуальной перспективе жизни дает человеку возможность проникнуться пониманием ценности жизни, стремиться к утверждению бытия через моральное отношение и лю­бовь к людям.

Ребенок с помощью взрослого учится «вспоминать» («Когда я был маленьким»), обращаться к своему будущему («Когда я вырасту большим»). Притязая на признание, ребенок с помощью взрослого проектирует себя в будущем как сильную, все умеющую и все могу­щую личность. Стремление соотнести себя настоящего с собой в про­шлом и будущем - важнейшее позитивное образование самосознания развивающейся личности.

Негативные образования, связанные с осознанием себя во време­ни, могут возникнуть через некритическое отношение к своей персо­не, нежелание и невозможность к усилиям воли, а свободные фанта­зии могут послужить основой для возникновения прожектерства в возрастном периоде, далеко уходящем из отрочества.

Психологическое время личности для взрослого человека является своеобразным прибором, позволяющим мерить свой индивидуальный путь, в том числе и время жизни. При этом историческое время его народа и всего человечества вплетается в самосознание человека, в его индивидуальное психологическое время и определяет специфику кар­тины мира, ценностных ориентации, жизненную позицию.

Депривация ценностного отношения человека к его прошлому, на­стоящему, будущему или отсутствие структурированного прошлого в истории развивающегося человека и неопределенность перспективы жизни разрушают внутренний статус личности.

Психологическое время личности - индивидуальное переживание своего физического и духовного изменения в течение времени, пред­ставленного прошлым, настоящим и будущим в отрезке объективного времени жизни. Вместе с тем психологическое время включает в себя прошлое, настоящее и будущее этноса, государства и человечества в той мере, в какой конкретный человек вмещает в индивидуальном сознании национальную и общечеловеческую культуру. Как культу­ра динамична в своей истории (ее настоящее существует через трансформации прошлого и через прогнозы будущего), так и психо-

67

логическое время личности динамично в зависимости от значимых для нее обстоятельств: настоящее может изменять интерпретации прошлого и будущего, трансформируя прежние их образы. Обраща­ясь к историческим личностям или простым людям прошлого, об­ращаясь к героям и антигероям утопий и фантазий будущего, чело­век соотносит себя с их образами и тем самым поддерживает духов­ную и эмоциональную связь с прошлым и будущим.

Соотнесение себя с культурными образами прошлого и будущего -естественная для бытия и развития человека позиция. Именно это дает возможность переживать как ценность человеческое бытие во всей истории в сфере сегодняшнего дня и в ближайшей и отдаленной пер­спективе. В XX в. этот процесс усложнился. Сущностные изменения в развитии общества, порожденные темпом и результатами техническо­го прогресса, стимулируют разрыв с традициями и отчужденное от­ношение к прошлому. Рефлексия на свой индивидуальный путь в кон­тексте исторического процесса дает человеку возможность проник­нуться чувством движения индивидуальной жизни в цепи истории человеческого рода, пониманием ценности жизни и суетности прохо­дящих побуждений, что утверждает человека в необходимости мо­рального отношения и любви к людям.

Психологическое время личности - звено самосознания человека, которое позволяет ему адекватно реагировать на свой индивидуаль­ный путь во времени и стремиться объективно оценивать себя в своих притязаниях во всех сферах жизни.

В онтогенезе самосознание ребенка с раннего возраста развивается в плане постижения своего «Я» в прошлом, настоящем и будущем. Образы памяти и воображения содействуют образованию феномена психологического времени. Чем младше ребенок, тем большее участие в формировании жизненной перспективы детской личности должен принимать взрослый. При благоприятных условиях развития само­сознания чем старше становится ребенок, тем отчетливее у него пони­мание ответственности за себя в настоящем и будущем. Однако здесь нет прямой корреляции с возрастом.

Развитие социально-необходимой способности к рефлексии на перспективу собственной жизни невозможно без содействия взросло­го, заинтересованного в формировании у ребенка личностного психо­логического времени, опосредующего процесс жизнедеятельности, перспективы жизненного пути.

Построение субъективной картины жизненного пути в самосозна­нии развивающейся личности чрезвычайно важно.

В условиях депривации развивающейся личности в неблагополуч­ной семье или в детском учреждении интернатного типа чаще всего формируется человек без ответственного отношения к собственному времени жизни, без сформированного психологического времени.

68

Эмоциональное неблагополучие, тревога, связанная с прошлым, настоящим и будущим у детей, лишенных родительского попечитель­ства, имеют типичную представленность в их сознании (воспоминания по большей части носят негативный, мозаичный характер; будущее синкретично). В практику развития личности ребенка, лишенного ро­дительского попечительства, в настоящее время вводится метод пози­тивных проективных мифов об индивидуальном прошлом ребенка, что позволяет компенсировать потери в развитии психологического времени личности.

Социальное пространство личности - пятое звено структуры само­сознания. Родовая культура уже содержала в себе определенную сово­купность идей и взглядов, отражающих в традиционной форме (ми­фы, табу) отношения родового человека к окружающей действитель­ности, другим людям и служащих воспитанию нового поколения. Ро­довая традиция, имея более ограниченный характер, чем традиция и правовая культура современных развитых обществ, в рамках своей уникальной ограниченности формировала сознание и самосознание родового индивида. Все формы традиционного родового воздействия (мифы, сказания, ритуалы, обычаи и пр.) на новые поколения имели исключительное воспитательное влияние. Именно они определяли содержание формирующегося мировоззрения родового человека и давали ему те традиционные поведенческие формы межличностных отношений, которые обеспечивали выживание, трудовую деятель­ность и воспроизводство нового поколения.

Освоение нормативов родового долга имело универсальное значе­ние для выживания рода и каждого родового человека. Внутри рода формирование долга у нового поколения осуществлялось через тра­диционные социальные ожидания, мифологию, сказания, песни. Чув­ство родового долга прививалось и через поступки, проявляемые в повседневной жизни рода, в деятельности, в образах инициации.

Каждая инициация знаменовала то, что данный индивид поднима­ется на новую ступень родовой иерархии. Это давало социальное при­знание - прошедший инициацию уже на новой ступени получал право быть ответственным за свои поступки. Инициация так сильно воздей­ствовала на индивида, что знаменовала собой действительно качест­венный скачок в его духовном и социальном развитии. Через инициа­ции «рождался» социально ответственный индивид. Наряду с тем что инициация производила покорный роду, стандартизированный соци­альный тип, позитивным достижением было также то, что родовой человек закалял волю к подчинению родовой концепции долженство­вания. В структуру самосознания родового человека глубоко входили родовые «надо», «можно», «нельзя».

Как мы уже писали об этом выше, «надо» - мотив, который пре­вращает несмышленыша в человека: ребенок должен чувствовать и

69

осознавать свои человеческие обязанности перед людьми, природой и самим собой. Знание норм поведения и привычки поведения фор­мируются через прививаемое ребенку эмоциональное отношение к нравственным нормам. Ребенок долго осваивает свои обязанности и права, не осознавая их великого значения для себя как человека, принадлежащего к развитой цивилизации. Для него обязанности и права, предоставленные ему обществом, выступают как данность, существующая изначально. Он не может без посредника понять зна­чения прав для собственной личности. Лишь в отрочестве человек предпринимает попытку осознать значения и смыслы прав и обя­занностей. При этом через обособление от старших и муки, испыты­ваемые в результате обретаемого одиночества, отрок подходит к пониманию того, что социальное пространство постоянно препод­носит все новые и новые проблемные ситуации, которые нельзя вся­кий раз разрешить преподанным научением и опытом. Отрок от­крывает, что новую, проблемную для себя ситуацию следует всякий раз решать заново, исходя из существующих в обществе обязанно­стей и прав.

В современных обществах вхождение человека в социальное про­странство так же, как и в исторически ранние времена, осуществляется через усвоение прав и обязанностей. Позитивной стороной стремле­ния быть признанным в обществе является нравственное чувство, или совесть, которая резюмируется в житейских отношениях между людь­ми в значениях и смыслах извечного слова «должен». Чувство долга как высшее достижение духовной культуры человечества через притя­зания на признание становится достоянием развивающейся личности. Реализация потребности в признании развивает активность, навыки общения, другие социальные качества личности, действующей в рам­ках отношений прав и обязанностей.

Сегодня человек в развитом обществе исходит из признания того, что нет прав без обязанностей, как нет обязанностей без прав. Совре­менные конституции и Всеобщая декларация прав человека неизменно формулируют уникальное право человека - быть обязанным обществу, другим людям, ближнему.

Структура самосознания личности есть совокупность устойчивых связей ее элементов, обеспечивающих определенную целостность и тождественность во все периоды развития человеческой истории. Структура самосознания строится во временном и социальном про­странствах. Содержательной единицей анализа структуры самосозна­ния выступают ценностные ориентации, которые начинают формиро­ваться на ранних этапах онтогенеза и наполняют ее звенья.

Структура самосознания человека неизменно включает ценност­ные ориентации этноса, к которому он принадлежит. Каждый консо­лидированный этнос имеет присущую ему, исторически обусловлен-

70

ную этноцентрическую систему ценностей, определяющих особенно­сти содержательного и эмоционального наполнения структурных звеньев самосознания. Это обстоятельство объединяет всех предста­вителей одного этноса (механизм идентификации) и формирует го­товность к отстаиванию своей этнической уникальности по отноше­нию к другому этносу, прежде всего проживающему в одном геоисто­рическом пространстве.

Содержательная сторона самосознания постоянно развивается, причем при постоянстве звеньев структуры самосознания содержа­тельное их наполнение зависит от многих привходящих факторов (предпосылок развития, условий развития, внутренней позиции само­го человека).

Социальное пространство личности - условия развития и бытия че­ловека, которые психологически вводят его в сферу прав и обязанно­стей. В качестве условий выступают: 1) место, где протекает жизнь человека; 2) стиль и содержание общения в контексте культуры, к которой принадлежит человек; 3) внутренняя позиция самого челове­ка по отношению к истории своего этноса, к культуре как целостному, исторически обусловленному явлению.

Социальное пространство как феномен культуры определяется значениями и смыслами прав и обязанностей, сформулированных в истории этноса. Каждая культура несет в себе исторически обуслов­ленную систему символов: предметы, одежда, жесты, традиционные способы выражения эмоций по исторически обусловленному поводу, чувство собственного достоинства и ценностное отношение к чувству достоинства другого человека- все имеет значения и смыслы, понят­ные (естественные) для людей общей культуры.

В онтогенезе человека социальное пространство осваивается весь­ма постепенно, через стремление ребенка реализовать свои притяза­ния на признание. Через посредство стремления получить социальное одобрение и быть оцененным как «хороший» ребенок усваивает цен­ностное отношение к долженствованию, к тому, что «надо», к нравст­венным нормам. Осваивая обязанности и права, накапливая опреде­ленные знания о них, ребенок долго не осознает их значения для себя как человека, принадлежащего к определенной культуре, к современ­ной цивилизации. Практически права и обязанности для ребенка пси­хологически отчуждены от его личности, существуют вне его, при этом обязанности выступают в его сознании как акт социального насилия, а права растворены где-то в социальном пространстве и су­ществуют как некая абстракция.

Совсем другое дело современный подросток и тем более моло­дежь. Именно в отрочестве (в период с 13-16 лет) начинает прояв­ляться тенденция к личностному развитию, когда сам подросток, рефлексируя на себя, прилагает усилия к становлению себя как

71

личности. В этот период происходит явная интенсификация разви­тия одновременно в двух направлениях: 1) стремление к освоению и овладению всем диапазоном социального пространства (от под­ростковых групп до политической жизни страны и международной политики); 2) стремление к рефлексии на свой внутренний интим­ный мир через самоуглубление и потребность осознать свое место в контексте культуры и истории своей страны и всего человечест­ва. Поэтому-то именно в подростковом возрасте человек может производить впечатление интеллектуально, морально и социаль­но-политически развитого субъекта.

Те подростки, которые символизируют своими психическими и социально-политическими достижениями потенциальные возмож­ности возраста, могут демонстрировать способность не быть по­глощенными обществом, входить в него с горячностью отрочества и стремиться быть правильно ориентированными в системе прав и обязанностей. Кроме того, получая от общества шаблоны в оценке национальных, политических, религиозных или атеистических идей, такие подростки могут достаточно успешно ориентироваться в этих ценностях и, обладая развитой рефлексией, сознательно ис­кать собственное решение в любой социально значимой проблем­ной ситуации.

Важно отметить, что в отрочестве намечается большой разрыв между путем, пройденным разными подростками от естественной инфантильности детства до углубленной рефлексии и выраженной индивидуальности личности. Этот разрыв может сохраняться и в юности, и во взрослые годы. Поэтому мы наблюдаем большой раз­брос в освоении людьми социального пространства, в мере иденти­фикации и отчуждения сферы прав и обязанностей.

Множество людей не осознает основные принципы, определяю­щие место человека в социальном пространстве, основополагающие достижения человечества в сфере прав и обязанностей. [«Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» (Конституция РФ. Статья 21, п.1); «.Каждый человек име­ет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности» (Всеобщая декларация прав человека. Статья 29, п.1).]

Депривация человека со стороны ущемления его прав и обязан­ностей может зомбировать его сознание, повышать конформность, выражаемую в неадекватно лояльном или пассивном поведении. Однако ущемление прав и обязанностей человека может вызывать с его стороны интенсивное сопротивление и стремление противосто­ять тем, кто уповает на то, чтобы отнять у человека его право обла­дать всей совокупностью гражданских прав и тем самым лишить его гражданства.

72

§2.

ФАКТОР МЕСТА КАК УСЛОВИЕ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ

формирующийся организм представляет собой наиболее благо­датную почву для воспитания. Известно, какое впечатление произво­дят на нас события, совершающиеся в детстве, какое влияние они под­час оказывают на всю дальнейшую жизнь. Поэтому обучение, прово­димое в детстве, значительно продуктивнее для развития психических качеств, чем обучение взрослого человека.

Условия психического развития по-разному влияют на становле­ние детской психики. Биологические предпосылки - строение орга­низма, его функции, его созревание- необходимы для психического развития, но они не определяют того, какие именно психические каче­ства появятся у ребенка. Последнее зависит от условий жизни и вос­питания, под влиянием которых он усваивает общественный опыт.

Переход к новой, ведущей деятельности обусловлен всей системой условий жизни ребенка в обществе, а не только тем, чему его учат взрослые.

Ребенок развивается, усваивая общественный опыт, овладевая раз­нообразными действиями, свойственными человеку. Передает ему этот опыт, формирует у него эти действия взрослый именно в процес­се обучения. Значит, обучение не должно механически приспосабли­ваться к развитию. Обучение учитывает достигнутый уровень разви­тия, но не для того, чтобы на том и остановиться, а чтобы понять, каким должен быть следующий шаг. Обучение опережает психическое развитие, ведет его за собой. Это положение имеет принципиальное значение для практики воспитания и образования ребенка.

Каждый возраст отличается избирательной повышенной воспри­имчивостью к разным видам обучения. Существуют возрастные пе­риоды особой сензитивности, когда определенные обучающие воздей­ствия оказывают наибольшее влияние на ход психического развития.

Выделение сензитивных периодов развития объясняется тем, что наибольшее влияние обучение оказывает на те психические качества, которые только начинают формироваться. В этот момент они наиболее гибки, податливы, пластичны, их можно «повернуть» в любую сторону. Гораздо труднее изменить, перестроить уже сложившиеся качества.

Ребенок в силу обстоятельств попадает в определенную социаль­ную среду со сложившимся социальным устройством, с функциони­рующими национальными традициями. Эта среда по отношению к ребенку выступает как внешний фактор места в системе общественных отношений и определяет особенности развития личности. В качестве внешнего фактора может выступать географическое место жительства человека: жители маленького горного аула, большого села и много­миллионного города несут на себе отпечатки условий их существова-иия и развития. Определяет место ребенка в системе общественных

73

отношений и половая идентификация. Мужские и женские социальные роли выступают для ребенка как эталонные, и в норме он стремится присвоить те роли, которые соответствуют его природному началу. Эта ориентация формирует уже личностные качества мужчины или женщины и индивидуализирует каждого человека. На место ребенка в системе общественных отношений влияют индивидуальные врожден­ные и приобретенные особенности самого ребенка', красивый и некра­сивый; подвижный, неугомонный и тихий, флегматичный; развитый физически и хилый, болезненный; контактный, доброжелательный и закрытый, конфликтный; умный и глупый и т.д.

Основные жизненные отношения ребенка перестраиваются в слу­чае изменения места ребенка в семье (он вдруг становится старшим братом) или в случае перехода из дошкольного детства к следующей стадии - учебной деятельности, когда меняется вся система жизненных отношений. Существенно здесь то, что теперь у него появляются обя­занности не только перед родителями и воспитателем, но и объектив­но, перед обществом. От выполнения этих обязанностей будут зави­сеть его место в жизни, его общественные функции и роль.

Особое место имеет внутренняя позиция самого ребенка, его по­требность к самостоятельности.

Помимо идентификации со взрослым мы выделяем стремление ребенка к отделению себя от других людей. Это происходит благода­ря осознанию ребенком собственных возможностей. Ребенок начи­нает сравнивать себя со взрослыми и хочет быть таким, как они, пользоваться такой же независимостью и самостоятельностью. Хотя ребенок большую часть своих возможностей в вербальном плане относит на будущее, это не означает, что в своих действиях он дей­ствительно собирается ждать этого будущего. Наиболее ярко эта потребность быть, как взрослые, проявляется в стремлении к само­стоятельности, выражаемой в лаконичном заявлении «Я сам» или «Пусти, я сам!» (этот феномен достаточно тесно связан с развитием личности ребенка в раннем возрасте и описан в мировой психологи­ческой литературе).

«Сам» - это заявка на свои притязания. В этом случае ребенок вы­нужден менять стиль отношений с другими людьми. Он должен под­твердить свою самостоятельность, не пасовать в глазах окружающих. Это позитивные возможности. В то же время стремление утвердиться в своей самостоятельности может столкнуться с волевым недоразви­тием, с неумением организовать себя и выполнить намерение. Проиг­рыш в глазах взрослых и в своих собственных глазах приводит к уп­рямству и негативизму. В этом случае ребенок может нарочито проде­лывать то, что запрещается другими людьми, тем самым через проти­воборство демонстрируя так называемую свою «независимость». Это уже негативные образования развития.

74

Для того чтобы у ребенка не сложилось внутреннего антагонизма по отношению к другим людям, необходимо, чтобы взрослый брал на себя ответственность за возможно более гармоничное развитие лич­ности ребенка вопреки сопутствующим развитию негативным обра­зованиям. Развитие воли определит успех в достижении поставленной цели. Это утвердит ребенка в его притязаниях на признание. Эмоцио­нальное воспитание сделает его более мягким по отношению к сверст­нику или взрослому, а ответная благодарность принесет безусловное удовлетворение. Уравновешенность аффективной сферы ребенка обу­словит гармоничное развитие его личности. Что касается негативных образований в личности ребенка, возникающих в ходе самого разви­тия, то они могут сняться при соответствующем эмоционально-аффек­тивном отношении со стороны взрослого. Знание нормативов нравст­венности само по себе не имеет для ребенка такого действия, как санк­ционированное аффектом отношение к тому или иному поступку. Именно отношение взрослого формирует у ребенка специфически человеческие чувства и ценности. Задача формирования гармоничной личности должна состоять не в ориентации на снижение притязания на признание, не в обесценивании предстоящего будущего ребенка, а в при­дании всем притязаниям правильного направления, в приглушении сопут­ствующих негативных образований.

Мировоззрение представляет собой обобщенную систему взглядов человека на мир в целом, на место человека в мире и на свое собствен­ное место в нем; мировоззрение — это понимание человеком смысла его поведения, деятельности, позиции, а также истории и перспектив раз­вития человеческого рода. Л. С. Выготский справедливо считал, что мировоззрение - это то, что характеризует в культурном плане пове­дение человека в целом по отношению к внешнему миру.

Личность человека создают ценностные ориентации, которые складываются в его жизненном опыте и которые он проецирует на свое будущее. Именно поэтому личность есть индивидуальное бытие общественных отношений.

Исследуя генезис ценностных ориентации личности, мы вслед за А. Н. Леонтьевым принимаем положение Ж. Ж. Руссо о двоекратном рождении личности: «Мы рождаемся, так сказать, два раза: раз - что­бы существовать, другой - чтобы жить»⁸ .

А. Н. Леонтьев, в свою очередь, считал, что развитие личности обусловлено двойственностью связей субъекта с миром - предметной деятельностью и общением. Развитие этих соподчинении занимает длительный период. На первом этапе происходит стихийное склады­вание личности, на втором этапе возникает сознательная личность.

О двух основных способах существования человека и соответст­венно о двух отношениях человека к жизни писал и С. Л. Рубинштейн. Первый способ существования человека - это жизнь, не выходящая за

75

пределы его непосредственных связей. «Здесь человек весь внутри жизни, всякое его отношение- это отношение к отдельным явлениям, но не к жизни в целом. Отсутствие такого отношения к жизни в целом связано с тем, что человек не выключается из жизни, не может занять мысленно позицию вне ее для рефлексии на ней»⁹ . Жизнь этого перио­да рассматривается С. Л. Рубинштейном как природный процесс, в котором очевидны непосредственность и целостность человека, жи­вущего этой жизнью. Второй способ существования человека связан с появлением в его жизни рефлексии. Развитая рефлексия как бы приос­танавливает, прерывает процесс жизни и мысленно выводит человека за ее пределы: «Человек как бы занимает позицию вне ее. Это решаю­щий, поворотный момент. Здесь кончается первый способ существо­вания. Здесь начинается либо путь к душевной опустошенности, к нигилизму, к нравственному аскетизму, цинизму, к моральному раз­ложению (или - в менее острых случаях - к моральной неустойчиво­сти) либо другой путь - к построению нравственной человеческой жизни на новой, сознательной основе. С появлением рефлексии связа­но философское осмысление жизни»'⁰ . Рефлексия на человечество в целом, его прошлое, настоящее и будущее характеризует личность как социально зрелую.

Идея двоекратного рождения личности продуктивна не только для возрастной психологии, но и для методологии в целом.

Хотя у ребенка еще нет мировоззрения (Л. С. Выготский), нет ак­тивной воли, он не строит связной системы личностных смыслов, но мы уже говорим о личности ребенка.

Первое рождение личности осуществляется внутри заданной структуры самосознания.

Второе рождение личности связано с формированием мировоз­зрения, активной воли, с построением связной системы личностных смыслов.

И здесь имеют значение «Я-образ», самооценка и самосознание, ори­ентация на свой пол и ориентация человека во времени. Прошлое чело­века создает свои особые «фиксированные установки» (Д. Н. Узнадзе), которые определяют особенности ценностных ориентации. Как и про­шлое, будущее составляет «наличное в личности» (А. Н. Леонтьев). Од­нако второе рождение освобождает человека от непосредственной зави­симости в удовлетворении потребностей и положительных эмоций при общении с другими и от притязания на признание. Истинная личность ориентируется на свое мировоззрение и активно действует на его осно­вы. Она принимает участие в жизни общества, стремится к изменению или поддержанию основ человеческой жизни в соответствии со своим мировоззрением и ценностными ориентациями.

Социально зрелая личность несет в себе постоянство установок на ценностные ориентации, органически сочетающие понимание не

76

только независимости, но и необходимости зависимости. Социально зрелая личность является носителем идеологии, долга, самостоя­тельности, свободы и активности.

В трудах С. Л. Рубинштейна проблема активности рассматривается в тесной связи с внутренней детерминацией поведения: психические факторы выступают в жизни человека не только обусловленными, но и обусловливающими. Внутренняя детерминация «заключается в подчер­кивании внутреннего момента самоопределения, верности себе, неодно­стороннего подчинения внешнему. Только внешняя детерминация влечет за собой внутреннюю пустоту, отсутствие сопротивляемости, избира­тельности по отношению к внешним воздействиям или просто приспо­собление к ним»". Согласно С. Л. Рубинштейну, человек сознательно преобразует мир. Сознание проявляется и формируется в деятельности. В сознательной деятельности человека проявляется его активность. Как побудительную силу человеческой деятельности С. Л. Рубинштейн вы­деляет мотив. «Побудительная регуляция» человеческого поведения осуществляется при помощи эмоций и волевых процессов. С. Л. Ру­бинштейн теоретически обосновал основное направление психологиче­ского разрешения проблемы активности, заключающееся в анализе сознательной деятельности субъекта. Позиция человека по отношению к другому человеку проявляется в поступке. Человек может поступить как «все», и в этом случае «я сам» как внутренняя контрольная инстан­ция и собственная ответственность человека отпадают. Человек может взять на себя ответственность за свои поступки, - в этом случае он вста­ет на позицию «я сам», развертывает свою систему ценностей, значимо-стей. «Наличие ценностей есть выражение небезразличия человека по отношению к миру, возникающему из значимости различных сторон, аспектов мира для человека, для его жизни»¹² .

Таким образом, выдвинутый С. Л. Рубинштейном принцип, со­гласно которому внешние воздействия преломляются через внутрен­нюю позицию человека, противостоял как представлениям о фаталь­ной предопределенности активности со стороны внешних воздейст­вий, так и истолкованию активности как особой силы, независимой от взаимодействия субъекта с внешней средой. Среда выступает не как «демиург» личности, а как условие ее саморазвития. Подлинно чело­веческое бытие - в человеческой активности, которая состоит в «изме­нении обстоятельств» и «самоизменений». Именно поэтому личность «тем значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней представлено все общее»¹³ .

С. Л. Рубинштейн пытался, не морализируя, дать ясный анализ природы человека и его отношения к другим людям. Согласно его взглядам, природе человека свойственно не страдательное начало, а активное действенное отношение к действительности. «Раскрытие этого отношения человека к миру возможно через объективную ха-

77

рактеристику человеческого способа существования в мире как созна­тельного и действующего существа, и в созерцании, в познании, в любви способного отнестись к миру и другому человеку в соответст­вии с тем, каков он есть на самом деле, в соответствии с его сущно­стью и тем адекватнее соответственно его сущности изменить и пре­образовать его своим действием. Отсюда человеческая ответствен­ность за серьезное и все упущенное»'⁴ .

При обсуждении активности личности следует обратить внимание на ее мотивацию и самооценку. В свое время К. А. Абульханова-Славская выделила типы личностей, активность которых зависит от того, с каких позиций осуществляется самооценка¹⁵ . Такой подход дает возможность исследовать диалектику многоплановых соотноше­ний, опираясь на психологию личности, и вместе с тем не пренебре­гать формами ее общественной обусловленности.

В свою очередь, А. Н. Леонтьев считал правомерным «обернуть исходный тезис» С. Л. Рубинштейна относительно соотношения внеш­него и внутреннего в детерминации поведения человека. Он писал:

«Внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим сам себя изме­няет»¹⁶ . По существу, А. Н. Леонтьев не противостоял идеям С. Л. Рубинштейна, а предлагал свой вариант определения активности человека. В контексте суждений А. Н. Леонтьева активность опреде­ляется тем личностным смыслом, который связывает человека с ре­альностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. «Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания»¹⁷ .

Современная психология представляет личность как «системное ка­чество» (А. Н. Леонтьев), которое совокупно характеризует индивида именно как личность. Личность развивается в индивиде в процессе его онтогенеза, но при этом она может и угаснуть в индивиде, если угаснет его социальная активность (Л. И. Божович, В. В. Давыдов, В. С. Мухина).

Эффективно воздействовать на окружающих может не только ис­тинная личность. Человек, безличный для других людей, человек, чье присутствие или отсутствие не меняет стиля жизни других, не обогащает и не обездоливает их, по существу своему безличен¹⁸ . Истинная лич­ность обладает специфической активностью,- она завораживающе влияет на других, люди хотят следовать за ней в своем развитии.

Активность личности может быть обусловлена целым комплексом социальных установок и внутренней позицией самой личности («объ­ективацией», значимостью, ответственностью, притязаниями и други­ми мотивирующими факторами).

В психологии категория «личность» связывалась и продолжает связываться с такими категориями, как «активность», «свобода», «талант», «деятельность». Определяя понятие личности как активное, свободное, индивидуальное бытие общественных отношений, в кон­тексте данной части обсуждения проблемы личности мы делаем ак-

78

цент на первую часть определения - активное, свободное, индивиду­альное бытие.

Свободное, индивидуальное бытие человека творит и изменяет обстоятельства, других людей и саму личность. Именно оно может поставить личность в положение социальной активности, т.е. актив­ного воздействия на окружающую природу, общество, другого че­ловека и на себя.

Социальную активность можно рассматривать в двух полярных измерениях - как позитивную и как негативную. Традиционно пси­хология обсуждает социальную активность как сознательную на­правленность на изменение обстоятельств, других людей и самого индивида для пользы общества, как ответственность за преобразо­вание обстоятельств. Именно в такой форме проявляется позитивная активность. Однако в человеческом обществе формируются также и отчужденные от человечества вообще и от любого человека, стояще­го на пути, социально опасные личности, которые тоже творят и изменяют обстоятельства, обладают рефлексией, действуют созна­тельно, предвосхищая результаты своих действий. Но по своей на­правленности они асоциальны, лишены чувства ответственности за людей. Асоциальные формы воздействия на общество следует отне­сти к негативной социальной активности. Если личность, несущая в себе мотивацию позитивной активности, выражает ожидания от каждого человека проявлений, достойных личности, и тем самым поднимает каждого в его собственных глазах, утверждая его в воз­можности проявлять свою свободу, активность, индивидуальность, то негативная активность направлена на уничтожение индивидуаль­ного бытия в другом, на превращение другого в ничто.

Обсуждая проблему социальной активности, правомерно также ввести понятие «социальная пассивность». Это понятие возникает внутри проблемы так называемой безличности. Безличность - харак­теристика индивида, не способного творить обстоятельства, несво­бодного, конформиста.

Безусловно, смысл прогресса - в превращении каждого человека в личность, в «активного деятеля», необходимого другим.

В благоприятных условиях у здорового индивида развиваются три вида активности: физическая, психическая, социальная.

Физическая активность - естественная потребность здорового ор­ганизма в движении, в физических нагрузках и преодолении всевоз­можных препятствий. Она является предпосылкой психического раз­вития в онтогенезе.

Психическая активность - это потребность индивида в познании, с одной стороны, окружающей действительности, в том числе общест­венных отношений, а с другой - в познании индивидом самого себя. Все виды познания осуществляются через рефлексию - форму умст-

79

венной деятельности, направленную на осмысление действий других людей и своих собственных действий.

Социальная активность - потребность личности в изменении или поддержании основ человеческой жизни в соответствии со своим ми­ровоззрением, со своими ценностными ориентациями. Позитивная социальная активность обусловлена долженствованием. Подлинно социальная активность состоит в направленности на изменение об­стоятельств жизни людей и на самоизменение с пользой для себя и для других. Условием для развития социальной активности выступает комплекс всех факторов места, воздействующих на человека.

Социальная активность личности, следовательно, основана на трех ипостасях: мировоззрение - долженствование - воля.

Все виды человеческой активности, безусловно, взаимодействуют друг с другом. Однако потеря человеком физической активности не лишает его возможности развивать и утверждать свою психическую и социальную активность именно в силу его социальной природы. Со­циальная активность личности не только детерминирована ее психи­ческой активностью, но, в свою очередь, определяет дальнейшее раз­витие психической и физической активности.

Истинная личность несет в себе способность к свободе. Свобода, по мысли Э. В. Ильенкова, понимается «в смысле развитой способно­сти преодолевать препятствия, казалось бы, непреодолимые, в спо­собности преодолевать их легко, изящно, артистично, а значит, в спо­собности каждый раз действовать не только согласно уже известным эталонам, стереотипам, алгоритмам, но каждый раз индивидуально варьировать все общие вопросы действия применительно к индивиду­ально-неповторимым ситуациям...»'⁹ . Только активная личность спо­собна осуществлять действия свободно, вне стереотипов. Здесь право­мерно вспомнить мысль Л. С. Выготского о том, что свободная лич­ность овладевает не только обстоятельствами, но и собственным су­ществом: «Овладевать правдой о личности и самой личностью нельзя, пока человечество не овладело правдой об обществе и самим общест­вом. Напротив, в новом обществе наша наука станет в центре жизни. Прыжок из царства необходимости в царство свободы неизбежно поставит на очередь вопрос об овладении нашим собственным суще­ством, о подчинении его себе»²⁰ .

Свободная личность неконформна, самостоятельна и активна. Это положение требует определения независимости личности. Одна­ко понимание свободы как независимости от общества, от других людей неправомерно. Считать, что зависимость делает человека безличным - это методологическая ограниченность. Личность соци­альна, поэтому она исторически и психологически зависит от соци­ального как условия своего развития, как своего естественного че­ловеческого бытия.

80

Свобода личности выражается в принятии определенной мировоз­зренческой позиции и следовании ей, а наличие воли для следования долгу представляет личность в ее свободном бытии.

ГЛАВА III. МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ И ЕЕ СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ

В отечественной психологии утвердилось положение о том, что личность развивается через «присвоение» своей «всесторонней» сущ­ности: «личность человека тоже «производится» - создается общест­венными отношениями, в которые индивид вступает в своей деятель­ности». Тем самым в психологии возникает проблема внешней детер­минации, обусловливающей развитие и становление личности.

Л. С. Выготский разработал теорию, показывающую, как «через других мы становимся самим собой»', «почему с необходимостью все внутреннее в высших формах было внешним», и доказал, что «вся высшая психическая функция необходимо проходит через внеш­нюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной. Это - центр всей проблемы внутреннего и внешнего поведения».² .

В связи с этим возникает вопрос о механизмах производства человека.

Психический механизм производства целостного человека имеет социальные детерминанты и представляет собой систему реакций и процессов, складывающих и преобразующих действий, состояний и структуры личности³ .

Механизмом присвоения отдельным индивидом всесторонней челове­ческой сущности является идентификация (от позднелат. identificftio -отождествление).

В психологии идентификация представлена как процесс эмоцио­нального и иного самоотождествления человека с другим человеком, группой,образцом.

Мы будем различать интериоризационную идентификацию, ко­торая обеспечивает само «присвоение» и «вчувствование» в другого, а также экстрариоризационную идентификацию, которая обеспечи­вает перенос своих чувств и мотивов на другого. Только во взаимо­действии эти идентификационные механизмы дают возможность индивиду развиваться, рефлексировать и быть адекватным социаль­ным ожиданиям.

Идея «присвоения» сама по себе была бы механической (здесь можно привести в качестве примера аналогичное социологизаторским положение о «научении»), если бы она не была представлена в диалек­тическом единстве с идеей о внутренней сущности человека, его ак-

81

тивности и зависимости обстоятельств от «самоосуществления инди­вида»⁴ . Кроме того, человек как общественное животное только в обществе и может обособляться.

Люди творят обстоятельства и друг друга. Марксистское положе­ние о том, что индивиды как физически, так и духовно творят друг друга, представляет человека в двух его ипостасях: как объекта и субъекта деятельности. Даже по отношению к самому себе человек выступает с субъект-объективных позиций.

Механизмом отстаивания отдельным индивидом своей природной и человеческой сущности является обособление. Частный, не требующий особого внимания случай обособления - отчуждение.

Обособление - действие (внешнее и внутреннее) по значению гла­гола «обособиться». Обособиться - отделиться, выделиться из общего целого; занять особое положение.

Отчуждение - органичное для русского языка понятие. У Вл. Даля:

1) отчуждать- значит делать чужим, чуждым; удалять, отстранять, устранять; 2) отчуждаться - быть отчуждаемым, становиться как бы чужим; 3) отчуждение - действие обособления.

Идентификация и обособление здесь рассматриваются как диалек­тически связанные механизмы, по своей глубинной сущности находя­щиеся в единстве и противоположности⁵ .

Мы рассматриваем идентификацию как механизм отождествления индивидом себя с другим человеком или любым объектом. Идентифи­кация есть непосредственное переживание субъектом (той или иной степени) своей тождественности с объектом идентификации. В свою очередь, обособление мы будем рассматривать как отстранение, стрем­ление индивида выделиться из числа других, закрыться от объекта об­щения. Обособление есть непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей отстраненности от объекта обособления.

Объективно идентификация выступает как механизм «присвоения» индивидом своей человеческой сущности, как механизм социализации личности, а обособление - как механизм индивидуализации личности. Обратимся к анализу этих положений.

§ 1. ИДЕНТИФИКАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ СОЦИАЛИЗАЦИИ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Происхождение механизма идентификации. Элементарную иденти­фикацию - уподобление - мы можем найти в любом сообществе стад­ных (стайных) животных. Во-первых, детеныши имитируют действия, формы поведения взрослых особей. Среди приматов мы наблюдаем особенное «обезьянничание» молодняка в их отношениях со взрослы­ми. Это обстоятельство дает основание говорить о бессознательной идентификации и имитационном обучении у животных.

82

Во-вторых, описанные зоопсихологами, биологами и этологами врожденные формы поведения выступают для всех особей одного вида как сигнальные и одновременно идентификационные стимулы. Именно поэтому мы наблюдаем в животном мире такие формы пове­ления одной особи по отношению к другой, которые мы антропо­морфно называем сопереживанием и соучастием.

В-третьих, в сообществах стадных (стайных) животных мы наблю­даем склонность к кооперации именно потому, что они объединены идентификационными отношениями. Тревога, защита, игры и др. происходят в соответствии с врожденными сигналами (позы, дейст­вия звуки), которые идентифицируют состояния животных. Так, сиг­нал опасности, издаваемый одним животным, включает автоматиче­ски физиологические механизмы (расширение кровеносных сосудов, выброс глюкозы в печень, усиление сердечной деятельности, мышеч­ная мобилизация и т.д.) не только у той особи, которая увидела эту опасность, но и у всех однородных особей, слышащих этот сигнал. Здесь происходит идентификация на биологическом, природном уров­не - и все стадо мобилизовано к бою или бегству.

Крик боли одного животного также задает идентификационное со­стояние остальным особям того же вида, но здесь поведение не столь однозначно. То же мы будем наблюдать при звуках, издаваемых жи­вотными в состоянии возбуждения и т.п.

Таким образом, налицо определенные биологические предпосылки процесса идентификации у человека.

Роль идентификации в период предыстории человеческого общест­ва была весьма значительной. Родовой индивид был погружен в поле родовой идентификации. Именно это было организующим началом «гармонии» рода. Родовое «Мы» определяло идентификационные от­ношения членов рода: идентификация формировала склонность к кооперации, а необходимость кооперироваться развивала идентифи­кацию, поднимая ее с биологического уровня на социальный.

Антропосоциогенез проходил под определяющим влиянием труда. Биологические стадные формы существования и биологические формы идентификации предков человека уступили место социальным отноше­ниям. Теперь идентификация протекала не только на уровне врожден­ных сигналов, но и на социальном уровне, прежде всего в труде. Родо­вой ребенок отождествлял свои действия с орудийными действиями взрослого, он пытался подражать не только самому действию, но и его результату. Таким образом, продукт труда стал идентифицироваться с неким образцом. Постепенно развивался и родовой учитель. Первона­чальная педагогика состояла в том, что учитель начал фиксировать ^имание на своих действиях, предлагая ученику делать то же самое.

На заре человечества родовой человек был склонен одушевлять все ^ое окружение и отождествлять с собой все предметы, которые он

83

видел. Идентификация стала развиваться и как способность приписы­вать свои особенности, склонности и чувства другим. Природа одухо­творилась. Каждый предмет чувствовал, мыслил, становился опасным или дружественным. Надо было иметь его в виду постоянно, надо было угадать его желание.

Родовой человек, будучи человеком природным и телесным, ста­новился существом социальным и духовным.

Идентификация отношения матери и младенца. Новорожденный ребенок современного человека сохранил этологические признаки ли­ца, которые обусловливают возникновение защищающих форм пове­дения у его матери. Кроме этого у младенца очень быстро вырабаты­вается пралингвистическая знаковая система (мимика, особенно улыб­ки, жесты, восклицания и т.д.).

Такие образования, значимые для общения, формируются на вро­жденной основе через присвоение ребенком идентифицирующегося поведения взрослого. Ребенок в первые недели уже способен подра­жать некоторым мимическим действиям, которые ему демонстрируют. При этом мать пристально всматривается в лицо своего дитяти, ста­раясь угадать возможности ребенка, идентифицируясь с ним, а затем как бы придвигает то, что есть пока нереализованная мимическая и душевная потенция, предлагая ему повторить возможные выразитель­ные движения и эмоционально поощряя его.

Присвоенные младенцем элементы пралингвистической знаковой системы умиляют не только мать, но и большинство взрослых. Это своеобразие младенческой мимики действует воодушевляюще на взрослых людей, особенно на женщин (и тем более на маму). Они тут же стремятся вознаградить малыша эмоционально и ждут ответной улыбки. Ребенка учат эмоционально выразительному отождествле­нию с другим человеком с первых недель его появления на свет.

В свою очередь, та элементарная знаковая система, которой ов­ладевает ребенок, стимулирует определенные реакции у матери. Очень часто мать начинает пользоваться детской мимикой и жеста­ми для общения с ребенком. На этом уровне они отождествляют средства общения и достигают определенной степени идентифика­ции. Ребенок сам начинает побуждать мать на улыбки и воспроизве­дение его жестов.

Улыбка младенца приводит мать в гармоническое состояние ра­дости от общения с ним, и она сторицей воздает ему за любовь. Здесь мы наблюдаем отношения развивающейся взаимной иденти­фикации, которая обеспечивает формирование у ребенка чувства доверия сначала к матери, а позднее и к человеку вообще.

Идентификационные отношения взрослого могут быть двух видов:

непосредственные и специально отработанные- предстающие в об­щении с детьми как техника воздействия с воспитательными целями.

84

Идентификационные отношения ребенка со взрослым и взрослого с ребенком способствуют эмоциональной причастности малыша к человеческому роду. Таким образом, реально механизм идентифика­ции на социальном уровне начинает прививаться через присвоение ребенком идентифицирующего поведения другого человека путем подражания.

Межличностная идентификация (онтогенез и бытие). В онтогенезе личности овладение идентификацией как способностью приписывать свои особенности, склонности и чувства другим (экстрариориза-ционная идентификация), как способностью приписывать себе осо­бенности, склонности и чувства других, а также переживать их как свои (интериоризационная идентификация), ведет к формированию механизмов социального поведения, к установлению отношений с другим человеком на положительных эмоциональных началах.

Развитие способности к идентификации определяет формирование социально значимых свойств личности, например, таких, как способ­ность к сопереживанию (сочувствию и сорадости) и активному нрав­ственному отношению к людям, к человечеству, к самому себе.

Идентификация в качестве техники общения ложится в основу де­мократического стиля воздействия взрослого (воспитателя, учителя) или группового лидера.

Установлено, что в условиях демонстрируемой идентификации по­вышаются настроение, самооценка и социальная активность ребенка:

он общается с группой на уровне рефлексии и сопереживания. Иден­тификация как стиль общения обеспечивается формированием пози­тивных идентификационных личностных качеств. При этом общение со сверстниками выступает как школа социальных отношений - ребе­нок практикуется в действиях, присвоенных им от взрослого.

В отношениях со взрослыми и сверстниками ребенок не только принимает на себя роль другого, но и идентифицируется с ним, усваи­вая тип его поведения, его чувств и мотивов или приписывая другому собственные мотивы.

Перенос собственных чувств и мотивов на другого - типичная форма экстрариоризационной идентификации. Она становится свой­ственной ребенку на ранних этапах онтогенеза.

В детстве приписывание своих чувств и мотивов другому человеку или предмету проявляется очень ярко. Из непосредственных наблюде­ний детей в специально созданных ситуациях видно, сколь велика го­товность ребенка переносить свой эмоциональный опыт на другого человека или неодушевленный предмет. Поэтому ребенок легко иден­тифицируется с куклой или с другой любимой игрушкой: кукле он приписывает то или иное состояние, которое известно самому малы­шу (экстрариоризационная идентификация), затем ребенок интерио-ризируется с этим состоянием куклы и действует в игре от имени кук-

85

лы и от своего имени. Не только сюжет, но и переживания идентифи­кационных состояний захватывают ребенка и придают игре особую| значимость.

Развитие способности к идентификации дает ребенку возможность различать и распознавать эмоции и чувства другого, а позднее соот-j носить их с эталонным нормативным поведением.

Идентификация как феномен социогенеза личности, как механизм, определяющий бытие личности, имеет двойное воздействие на разви­вающегося индивида. С одной стороны, идентификация обеспечивает присвоение многообразных психических действий, формирует спо­собность к установлению положительных взаимоотношений с людь­ми, ведет к развитию социально значимых личностных качеств. С другой стороны, идентификация может привести к растворению ин­дивида в другом человеке, выхолащиванию индивидуального.

В условиях разумного воспитания социальное развитие человека идет в направлении формирования личностных качеств, обеспечи­вающих успешное существование индивида в группе и группы в целом.

Идентификация обеспечивает усвоение конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе.

Первое рождение личности обусловлено присвоением структуры самосознания, как уже об этом говорилось ранее, свойственной лю­бому социализированному человеческому индивиду в любой челове­ческой культуре независимо от уровня развития производственных отношений (сказанное относится к самой структуре, но не к содержа­нию, ее наполняющему). Присвоение структуры самосознания осуще­ствляется через механизм идентификации. В онтогенезе личности про­исходит идентификация с именем, со специальными образцами, раз­вивающими притязания на признание, с полом, с образом «Я» в про­шлом, настоящем и будущем, наконец, с теми общественными ценно­стями, которые обеспечивают бытие личности в социальном про­странстве и дают ей возможность присвоить общественные нормати­вы прав и обязанностей.

Второе рождение личности связано с формированием мировоззре­ния, с построением связной системы личностных смыслов. Активная воля, организованная мировоззрением в социальном проявлении ин­дивида, оценивается как самостоятельность. Здесь механизм иденти­фикации действует на эмоциональном и когнитивном уровнях. Разви­тая личность ориентируется на идеологию, мировоззрение и прогно­зирует себя в будущее, формируя идеальный образ своей жизненной позиции, эмоционально и рационально идентифицируется с ним и стремится соответствовать этому образу.

Идентификация в искусстве. В филогенезе человеческого рода, в мифологическом сознании людей доклассового общества предметы и явления природы, боги, герои, демоны, духи и пр. были наделены

86

теми же свойствами и способностями, что и человек. Только так, через идентификацию с неизвестным, родовой человек мог проникнуть во внутренние свойства этого неизвестного. Отождествление другого с собой давало возможность хоть как-то понять этого другого.

Вытеснение из себя этих свойств и возложение их на другого по­зволяли лучше разобраться не только в этом другом, но и в себе са­мом. Антропоморфизм- форма идентификации, позволяющая свое­образно познавать мир.

На современном уровне развития человеческого познания антропо­морфизм уже не может представлять собой действенную силу освоения мира. Для этого мир нашей планеты достаточно изучен. Но первона­чальные «наивные» формы идентификации нужны человечеству.

Во-первых, развитие человека в детстве базируется на тех меха­низмах, которые существовали в начальный период развития челове­ческого рода.

Во-вторых, специфика искусства требует от автора переживания своей тождественности с другим, приписывания своих особенностей, свойств, чувств другим и способности отождествляться с особенно­стями, свойствами и чувствами других.

Процесс идентификации - неотъемлемая черта художественного творчества. Для примера обратимся к поэзии Уолта Уитмена. Как пи­шет К. Чуковский, «слово «идентичность» ( identity - одинаковость, тождество) - любимое слово Уолта Уитмена. Куда ни взглянет, он видит родственную близость вещей, все они сделаны из одного мате­риала. И дошло до того, что какую вещь не увидит, про всякую гово­рит: это - я!»⁶ . В этом его восклицании живое чувство своей идентично­сти с миром, и ощущение это он делает своим поэтическим приемом.

У. Уитмен стремится довести свое со-радование, со-страдание, со­чувствие до полного слияния с другой личностью, тем самым расши­ряя пространство и время. Он обращается к еще не родившимся, к далеким потомкам, которые будут жить в будущем и которые уйдут, как и он, но не в небытие, а в новые грядущие поколения. Поэтическая идентификация учит человека жить не только «между башмаками и шляпой», а быть поистине целостным человеком.

§ 2. ОБОСОБЛЕНИЕ КАК МЕХАНИЗМ СОЦИАЛИЗАЦИИ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Происхождение механизма обособления. Реакцию бессознатель­ного обособления можно наблюдать в любом сообществе стадных (стайных) животных. Несмотря на то что эти животные объединены в стадо (стаи), они и внутри этого объединения действуют обособ­ленно: каждый стремится занять более высокое иерархическое ме­сто, каждый устремлен к пище и биологическому комфорту для себя.

87

Такое естественное, природное обособление каждого отдельного жи­вотного в стаде (стае) создает предпосылки к выживанию каждого представителя вида.

Среди приматов мы чаще наблюдаем обособление. Животное, по­едающее лакомство, отворачивается от остальных, чтобы другие не отняли у него еду. Вожак отнимает у членов стада все, что мало-мальски привлекает его внимание. Агрессия - особая форма обособ­ления. Животное в этом состоянии сигнализирует остальным, что оно небезопасно. Реакция агрессии чаще всего является реализацией по­требности в обособлении.

Реакции, сигнализирующие о стремлении животного к обособле­нию, проявляются через враждебные позы, действия, звуки. Животное может обособиться от членов стада. Но есть случаи обособления ста­да от животных других видов или от чужих своего вида. В этот мо­мент все животные стада объединяются в общем стремлении к удале­нию пришельца-врага.

Таким образом, в животном мире мы находим некоторые биоло­гические предпосылки к обособлению человека.

В период предыстории человеческого общества обособление играло весьма значительную роль. Родовой индивид был погружен только в поле родовой идентификации. «Мы» - реально существующая, малая по численности первобытная родовая общность, в которой прежде всего развивался механизм идентификации. Всякие другие - «Они». Род стре­мился обособиться от «Они», так как последние несли в себе опасность разрушения рода. В отношении рода со всеми «Они» обособление вся­кий раз приобретало форму отчуждения, выражаемого в агрессии. По существу, первоначально это было близкое к животному отчуждение.

Антропосоциогенез, как мы говорили выше, проходил под опреде­ляющим влиянием труда. Социальные отношения людей в рамках раз­вивающегося труда объединяли их в идентификационных действиях и требовали появления рефлексирующего обособления, необходимого для следования за развивающимися родовыми законами (табу), для успеш­ного овладения орудиями труда и всей остальной родовой культурой.

В самом деле, чтобы освобождающийся от биологических форм поведения человеческий род смог сохраниться в этом мире, необхо­димо было создать законы, равные по неукоснительности природ­ным стимульным поведенческим формам. Такими законами стали родовые табу.

Сызмальства подрастающее поколение идентифицировали с ро­дом. Определяющее значение в этой родовой идентификации имело табу. Нарушивший табу автоматически отчуждался от рода. Если соблюдение родовых правил обеспечивало индивиду родовую иден­тификацию, кооперацию во всех ее видах (разделение крова, пищи, защиту от чужих и пр.), то нарушение этих правил отторгало индиви-

„ ^ак чужого. Он изгонялся, он переставал быть своим. Нередко род уничтожал отступника, демонстрируя определенный максимализм. Так, через крайние формы обособления - через отчуждение - у инди­видов формировалось понимание необходимости родового долга и одновременно осуществлялся контроль.

Управление родом принадлежащими к нему индивидами (каждый «как все») имело непреходящее значение: именно оно обеспечивало выживание небольших по численности групп людей в экстремальных условиях, когда человек (отнюдь еще не sapiens) должен был противо­стоять бесконечно огромному миру.

Социальное бытие рода, особенно трудовая деятельность, требо­вали не только воспроизводства родового опыта, но и каких-то ново­введений. Распределение труда, разделение родовых функций требо­вали большей индивидуализации людей, выделения, осмысливания родом их достоинств и недостатков.

Очевидно, на этом этапе родового развития человека появляется не­кий прообраз имени - индивидуального знака родового человека. Этот знак присваивался каждому индивиду по различным законам. Синкре­тическое мышление не могло сразу породить систему имянаречения. Одни индивиды получали прозвища за свои родовые деяния (подвиги на охоте, создание улучшенного орудия и пр.), другие - по ассоциациям, связанным с рождением, с каким-либо событием, запечатленным в соз­нании рода, и т.д. Как бы то ни было, индивидуальный знак уже выде­лял человека из его родового «Мы», индивидуализировал, обособлял.

Получив имя, родовой человек получал и точку отсчета своих по­ступков и деяний. Это было начало социального разрешения на инди­видуализацию, на обособление.

Однако табу требовало неукоснительного следования предписаниям рода. За каждым следил не только его род, но и более могущественный, чем человек, тотем. Тотем в представлении родового сообщества - пра­отец этого рода. Тотемом мог быть неодушевленный предмет или жи­вотное (но в родовом сознании он был одушевлен), реже - явление при­роды. Каждый род носил имя своего тотема - духовного покровителя.

Родовое сознание порождало нормативность и создавало социаль­ного контролера - тотем. Нарушение табу отдельным индивидом тре­бовало сиюминутной расправы с ним рода.

Табу держало род в готовности к противостоянию всему враждеб­ному. Это - жесткая обязанность, перворожденное в сознании челове­ка «Надо!», которое обеспечивало выживание отдельного индивида и всего рода. Табу формировало волю человека и дисциплинировало его по законам социального бытия. Но табу создавало и обязанности, права самого рода, не выделяя индивида.

Труд, как мы знаем, начал индивидуализировать человека в соци­альном отношении. Наиболее способные создавали не только улучшен-

89

ные орудия, не только превосходили других в трудовой деятельности, но и ощущали необходимость улучшения социальной системы рода. Если успехи в первых деяниях были очевидны (например, появлялось больше добычи в результате использования улучшенного орудия), то новаторство в социальной области воспринималось как отступничест­во. Тот родовой индивид, который, несмотря на ожидаемую кару, стре­мился к нововведениям в социальном плане, был поистине не только новатором, но и подлинным революционером, прообразом личностно го начала в человеке. Сколько их было, безымянных теперь «родовы;

отступников», - в действительности истинных перволичностей!

Для того чтобы родовой человек предпринял попытку ввести но' ваторские идеи в родовую социальную систему, он должен был ж только породить эту идею, но и найти в себе силы обособиться oi родовых табу, тотема и самого рода. И это обособление было уж{ качественно новым по сравнению с отчужденной агрессией к чужо­му племени.

Обособление ребенка матерью. Идентификационные отношени» матери с ребенком организуют у него социальные потребности в по­ложительных эмоциях, притязание на признание и чувство доверия к людям. Через механизм идентификации, как мы уже об этом говори­ли, осуществляется присвоение из социума всех достижений человече­ства: высших психических функций, ценностных ориентации и др.

Идентификация - механизм уподобления. Однако мать хочет тво­рить свое дитя как индивидуальность. Поэтому наряду с развитием своего малыша через уподобление человеку вообще, выступая как посредник между социальным бытованием человечества и психиче­ским бытием своего ребенка, она творит также и его способность к обособлению, ибо эта способность завершает создание полноценно­го человека как личности.

Мать называет свое дитя по имени сразу же после его рождения. Это обращение по имени входит в бессознательную сферу младенца вместе с положительными эмоциями матери. Здесь идентификаци­онные механизмы работают на бессознательном уровне. Однако младенец, погруженный в поле материнской идентификации, кото­рая обеспечивает его социальное дозревание, скоро прекращает свое инфантильное существование. Мать сама организует ситуации, ко­торые учат ребенка необходимому для его нормального развития обособлению. Мать говорит: «Сам сделай!», «Сам мой ручки!», «Сам ешь!», «Сам оденься!» и т.д. Это «Сам!» - социальное доверие, социальная необходимость, которой добивается мать с надеждой и уверенностью в состоятельности своего дитяти.

И малыш награждает мать и всех близких, когда заявляет: «Петя сам!», «Я сам!», «Я хочу!», «Я не хочу!», «Я буду!», «Я не буду!» и мно­гое другое.

Обособление ребенка творит его личность. Теперь уже он берет на себя ответственность за свою самостоятельность. И не важно, что вначале его ожидают неудачи,- он начинает формировать свою соб­ственную внутреннюю позицию.

Присваиваемые механизмы идентификации и обособления опреде­ляют самоощущение ребенка, ощущения им других людей и взаимодей­ствуют с этими же механизмами в его социальных контактах с другими. С первых лет жизни ребенок начинает развиваться как личность.

Обособление как механизм развития и бытия личности. В онтогене­зе личности овладение обособлением как способностью выделиться из общего, осознать личностью свою собственную нерасторжимую цело­стность и индивидуальность ведет к формированию механизмов соци­ального поведения, развития и бытия личности.

Обособление- прежде всего механизм установления с другим че­ловеком отношений на социально приемлемых началах, дающих воз­можность общающимся сохранять свою индивидуальность, чувство собственного достоинства и тем самым реализовывать свои притяза­ния на признание.

Обособление в качестве техники профессионального общения ло­жится в основу демократического стиля воздействия: взрослого - на детей; лидера- на членов группы и др. Крайняя степень обособле­ния - отчуждение - может иметь место и в демократическом стиле как способ выражения негативного отношения к тому или иному проис­шествию (поступку) или асоциальному суждению. Отчуждение в авто­ритарном стиле хотя и организует дисциплину в группе, но оно не­продуктивно в плане субъективного самочувствия членов группы, а также в плане развития каждой личности. Отчужденный стиль воспи­тателя рождает или аналогичный, идентифицирующийся с ним, агрес­сивный тип личности, или тревожную и робкую личность.

Обособление как феномен социогенеза личности, как механизм, определяющий бытие личности, имеет двойное воздействие на разви­вающегося индивида. С одной стороны, обособление возлагает на лич­ность индивидуальную ответственность за себя. С другой стороны, обо­собление может привести к отчуждению как социальной холодности.

В условиях разумного воспитания социальное развитие человека идет в направлении личностных качеств, обеспечивающих успешное существование индивида в группе и группы в целом. Если идентифи­кация обеспечивает усвоение конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе, то обособление позволяет присваивать «внеш­нее через внутреннее». Именно обособление индивидуализирует при­своенное поведение, ценностные ориентации и мотивы человека.

И хотя каждый индивид присваивает структуру самосознания че­рез идентификационные механизмы, обособление определяет индиви­дуальное развитие каждого звена этой структуры.

90

91

Уровень первого рождения личности - присвоение структуры са­мосознания - происходит не только через механизм идентификации. Присвоенные звенья структуры самосознания наполняются индивиду­ально окрашенным содержанием и закрепляются в личности благода­ря ее способности к обособлению. Конечно, и сама идентификация избирательна: внешние воздействия всегда опосредуются внутренним содержанием, позицией личности. Но способность к обособлению -это прежде всего позитивная способность к удержанию, защите, со­хранению индивидуального. Поэтому-то так категорично звучит ин­фантильная формула структуры самосознания: «Я - Петя - хороший -мальчик - был, есть, буду - должен - имею право».

Уровень второго рождения личности, как мы знаем, связан с фор­мированием мировоззрения. Активная воля, организованная миро­воззрением в социальном проявлении индивида, есть самостоятель­ность. И хотя этой самостоятельности личность учится через примеры значимых лиц, с которыми она идентифицируется, самостоятельность непременно требует способности к обособлению.

На этом этапе развития личности механизм обособления действует на эмоциональном и когнитивном уровнях. При взаимодействии с дру­гими личность с высокой культурой социального общения «сохраняет свое лицо» не только на эмоциональном, но и на рациональном уровне. В крайних случаях депривация личности (ее ценностной сферы, напри­мер), естественная форма обособленности, заменяется отчуждением. Если отчуждение возникает на бессознательном уровне и это влечет за собой агрессию, аффективность, то это вредит личности. Если на этом же эмоциональном фоне личность в состоянии управлять своими эмо­циями и демонстрировать отчуждение на рациональном уровне, то мы говорим об эмоционально устойчивой личности.

§ 3. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИДЕНТИФИКАЦИИ-ОБОСОБЛЕНИЯ И ТИПЫ ЛИЧНОСТЕЙ

Общие положения. Взаимодействие индивида и общества пони­мается в науке неоднозначно - это обусловлено исходными фило­софскими позициями. Целый ряд направлений рассматривает так называемую социализацию человека как насилие над его истинной природой.

Согласно психоаналитической концепции социальное развитие ребенка осуществляется через его идентификацию с родителем того же пола, что и ребенок, а в его лице - с моральными требованиями общества. При этом взрослый для ребенка - абсолютный авторитет;

ребенок ощущает свою неполноценность в сравнении с ним и пото­му постоянно тревожен. Кроме того, согласно 3. Фрейду, социаль­ному развитию ребенка способствует идея Бога, с которым он также

92

идентифицируется. Идентификация приводит к тому, что «дикий, запуганный ребенок становится социальным, нравственным и под­дающимся воспитанию».

Идеи 3. Фрейда были развиты в работах К. Юнга, А. Адлера, Э. Фромма, а также М. Клейн, А. Фрейд, К. Хорни и др. В этих же тра­дициях рассматривали идентификацию Ж. Лакан и его последователи. В том направлении развивал свою концепцию Т. Харрис. Маленький ребенок, пишет он, живет с ощущением тревоги, которое складывается у него из общения со взрослым. Поэтому он заявляет: «Я неблагополуч­ный» («I am not OK»). Дело в том, что детская закомплексованность очень прочно записывается в мозгу. Чувство неполноценности, которое проявляется у взрослого, - это последствия того, что он испытал, когда был ребенком⁷ . Т. Харрис полагает, что развитие ребенка - это разви­тие его идентификации со взрослым.

Трактовка социального развития в русле психоаналитического на­правления обычно исключает влияние других взрослых, кроме родите­лей. Идентификация, по существу, рассматривается как катализатор спонтанных взаимоотношений ребенка и взрослого, вырабатывающий у ребенка негативную позицию по отношению к взрослому и комплекс неполноценности. Такое понимание есть лишь частный случай иденти­фикации при неблагополучном развитии ребенка, а ведь идентифика­ция - универсальное свойство человека. К сказанному следует добавить, что развитие цивилизации предстает в трактовке 3. Фрейда и его после­дователей как процесс отчуждения от непосредственных жизненных влечений человека, а культура- как нечто чуждое и враждебное его естественным устремлениям.

В теории западных авторов идея насилия человека над собственной природой в процессе социализации опирается не только на понятие идентификации. Буржуазные исследователи широко пользуются и по­нятием отчуждения. Оно переливается из философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, из феноменологии М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра и психо­аналитических работ 3. Фрейда в современную зарубежную пси­хиатрию, социологию и социальную психологию.

Так, например, для М. Хайдеггера отчуждение- это способ бытия в условиях социума, это обезличивание человека в условиях отчужденных общественных норм поведения, когда каждый уподобляется каждому. Преодоление отчуждения, по М. Хайдеггеру, может произойти лишь в результате освобождения индивида от социальной зависимости. Эта идея идет еще от Ф. Ницше, утверждавшего: «Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить поток жизни»⁸ .

Все указанные направления наполняют понятие отчуждения ис­ключительно отрицательным содержанием, настаивая на том, что отчуждение возникает в результате социального развития как нечто сковывающее свободу личности, ее потребности и достоинство.

93

Если посмотреть на проблему социального развития с иной точки зрения, то оно представляется в более оптимистическом свете. По существу, понятия идентификации и обособления (отчуждения) в том виде, в каком они представлены в указанных выше направлениях, отражают неправомерное противопоставление интересов личности и общества. Но личность не может развиваться вне общества: она со­циализируется (присваивается) через идентификацию и индивидуали­зируется через обособление.

История развития цивилизации свидетельствует о том, что, не­смотря на существование самых противоречивых концепций, пытав­шихся раскрыть смысл человеческого бытия, общество всегда нужда­лось в самостоятельной и активной личности, а личность - в гармо­ническом взаимодействии с обществом. Так было во все века, и это обстоятельство обусловило формирование определенного механизма в генезисе развития человека.

Идентификация и обособление - это и есть два равноценно значи­мых и одновременно диалектически противоречивых элемента пары единого механизма, развивающего личность и делающего ее психоло­гически свободной.

Общая направленность социального развития такова, что в инди­видуальном генезисе первоначально возникает готовность к иденти­фикации с другим человеком. Обособление начинает проявляться в социальной ситуации, требующей от индивида отделения от других, отстаивания своего «Я». Так возникает механизм, регулирующий по­ведение личности в обществе: идентификация и обособление.

Производные от основной пары (конформность- самостоятель­ность, сопереживание- зависть и др.) получают свое развитие в спе­цифических социальных ситуациях: из ситуативно возникающего по­ведения в определенных условиях складываются свойства личности.

В структуре личности превалирующий член пары определяет личност­ные характеристики. В крайнем выражении каждый член пары асоциален.

Развитие личностных качеств на основе идентификации и обособ­ления обусловлено врожденными предпосылками, социальными усло­виями (взаимоотношения с родителями, с окружающими взрослыми и сверстниками, содержание деятельности) и внутренней позицией само­го индивида. Именно от них зависит, будет ли человек более иденти­фицирующимся, или более обособляющимся, или безучастным.

В обыденной человеческой жизни идентификация и обособление постоянно регулируют действия, поступки, потребности и состояния человека.

Так, во-первых, сензитивный индивид может легко заражаться состоя­нием другого человека, он как бы начинает смотреть на мир его глазами.

Во-вторых, в одинаковой ситуации с кем-то индивид может иден­тифицироваться, а от кого-то обособиться и даже отчуждиться; при-

94

чем это может происходить на бессознательном и сознательном уров­нях. Когда этот выбор для индивида не однозначен, у него возникает чувство тревоги.

В-третьих, у индивида может появиться потребность в идентифи­кации с кем-то в ситуации, когда от него, напротив, требуется оста­ваться обособленным (отчужденным). В этом случае не только об­стоятельства решают за него, как должно поступить, но и сам он берет на себя ответственность за выбор линии поведения. Поступая в соот­ветствии с тем, как «надо», он тревожен, поступая, как ему подсказы­вают эмоции, он также тревожен.

В сплоченной социокультурной группе ее члены эмоционально иден­тифицированы, в сфере ценностных ориентации наблюдается единство;

совместная деятельность соединяет членов группы в чистой «радости общения» и в радости совместной деятельности. Здесь, в нормальной ситуации, идентификация и обособление осуществляются без тревоги.

Акцентировка членов пары «идентификация-обособление» имеет сложную обусловленность. Этим объясняется то, что индивид может развиваться в трех направлениях:

1) постоянной гиперболизированной, ярко выраженной готовно­сти к идентификации с другими индивидами;

2) обособления (отчуждения) от других индивидов;

3) гармоническое взаимодействие членов пары в соответствии с вну­тренними потребностями личности и социальной необходимостью.

Развитие личности через механизм идентификации-обособления -сложный противоречивый процесс.

Сама природа человека двойственна. Мы идентифицируемся с жи­вотным, растением, игрушкой, но мы же, обособляясь (отчуждаясь), в силу объективных требований бытия человека убиваем животное, срываем растение, перестаем одухотворять игрушку.

Идентификация-обособление для каждого человека имеет разное значение, у каждого - разное содержание переживания в зависимости от того, с кем строятся отношения. С близкими людьми мы идентифи­цируемся иначе, чем с чужими, но обособляемся, отчуждаемся от сво­их иначе, чем от чужих.

В разные моменты жизни мы то «теплее», то «холоднее».

Любовь - всегда идентификация в высшей степени. Ненависть -всегда отчуждение. Но человеку несвойственно жить в этих крайних состояниях. Ни один барометр не измерит степени человеческих иден­тификаций и обособлении. Это постоянно действующий механизм, работающий на бессознательном и сознательном уровнях.

Идентификация-обособление может функционировать в зависимо­сти от социальных ожиданий и вопреки им. В одних случаях этот ме­ханизм поднимает человека до вершин человечности, в других - опус­кает до самых темных глубин человеческой низости.

Раздел II

Детство

Детство, детский возраст- период жизни человека от рождения до отрочества (от рождения до 11-12 лет). В этот период ребенок прохо­дит величайший путь в своем индивидуальном развитии от беспо­мощного существа, не способного к самостоятельной жизни, до впол­не адаптированной к природе и обществу детской личности, уже спо­собной взять ответственность за себя, своих близких и сверстников.

В первое десятилетие жизни психика ребенка в своем развитии проходит такое «расстояние», с которым не сравнится ни один после­дующий возраст. Это движение обусловлено прежде всего онтогене­тическими особенностями возраста - детство по своей сущности ори­ентировано природными предпосылками на интенсификацию разви­тия. Однако не следует думать, что саморазвитие определяет это дви­жение. Природные предпосылки, лишь соединяясь с социальными условиями, продвигают каждого ребенка в детстве с одного возрас­тного этапа на другой.

В период детства интенсивно развивается организм ребенка: росту сопутствует созревание нервной системы и мозга, что предопределяет психическое развитие. В этот возрастной период ребенок развивается со стороны психических функций, общения, воли и чувств. Он начи­нает осознавать свою уникальность и проявлять себя как личность в ответственные моменты жизни.

Пройдя путь достижений в предметной, игровой и учебной дея­тельности, освоив рефлексию на себя и других как способ идентифи­кации с идеалом и с реальными образцами, научившись принимать позицию ответственности, ребенок становится способным рефлекси-ровать и на всю совокупность жизненных явлений. Конечно, он по-прежнему нуждается в содружестве взрослого, но он уже предприни­мает успешные попытки к самостоятельному проникновению в глу­бинную сущность природы и человеческих отношений.

В детстве для ребенка нет ничего естественнее, чем ощущение люб­ви и защищенности в своей семье. Для ребенка семья - источник тре­петных эмоциональных переживаний. Поэтому, что бы ни толковали специалисты-футурологи об институте семьи, пока семья существует-для проживших в ней детские годы нет ничего священнее и прекрас­нее. В ретроспективе жизни каждый человек, обладавший в детстве

96

семейным очагом, бескорыстной любовью близких, с сердечной при­язнью, благодарно вспоминает эту счастливую пору.

Вспомним, как писал о своем детстве Лев Николаевич Толстой:

«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как ни лю­бить, ни лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником наслаждений...

Вернутся ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и силы веры, которыми обладаешь в детстве? Какое время мо­жет быть лучше того, когда две лучшие добродетели - невинная весе­лость и беспредельная потребность любви - были единственными по­буждениями в жизни?»

Именно в детстве начинают складываться те глубинные различия между детьми, которые во многом предопределяют будущие сущност-ные характеристики их индивидуальностей, а следовательно, и выбор жизненного пути.

Возрастные этапы психического развития нетождественны биоло­гическому развитию. Возрастная периодизация имеет исторические основания. Каждое общество определяет границы детства, исходя из традиционно сложившихся возрастных периодов человека.

Общество предъявляет свои требования к детству как периоду раз­вития ребенка в контексте особого внимания к нему самого общества и семьи. Хотя общественные институты ориентированы на нужды че­ловека каждого возрастного периода, детство в современных цивили­зованных странах выступает как период, требующий от общества особого внимания в сфере охраны здоровья, физического, умственно­го и духовного развития, а также обеспечения социальной защиты ребенку. Эта ответственная позиция государства и общественности связана не только и не столько с культурой гуманистических ожида­ний, но и с насущной необходимостью готовить смену поколений именно в сензитивный период детства. Отсюда задача охраны мате­ринства и детства, обеспечение детей дошкольного возраста государ­ственными детскими садами и частными заведениями, обеспечение условий для начального обучения.

В действительности в индивидуальной жизни каждого ребенка высвечивает своя особая социальная ситуация: одних она обволаки­вает чистой любовью, развивает душевные и умственные способно­сти; для других выступает в виде отчужденных условий существова­ния со всеми вытекающими из этого плачевными последствиями. Однако как бы ни складывались индивидуальные условия развития ребенка, он проходит путь, приближенный к некоторым общим тен­денциям развития во все основные периоды детства. Обратимся к рассмотрению этапов наиважнейшего возраста, определяющего во многом строй души, умственную культуру и даже дальнейшую судь­бу человека.

97

ГЛАВА IV. МЛАДЕНЧЕСТВО

Человек по своей сущности может рассматриваться через три ипостаси: 1) как биосистема; 2) как социальное существо; 3) как личность. В онтогенезе каждый возрастной период характеризует­ся особенным сочетанием названных существенных составляющих.

В нормальных условиях появление нового человека является ре­зультатом психологической готовности матери к его рождению. Новорожденный изначально беспомощен. Едва появившись на свет, он должен приспособиться к условиям существования, кото­рые резко отличаются от существования в чреве матери. Жизнь новорожденного зависит от того, как его организм может адапти­роваться к изменившимся условиям среды. Для организма многих новорожденных сам процесс рождения - тяжкое физическое испы­тание, которое истощает его организм и создает ситуацию стресса. Родившись и оправившись от потрясений, связанных с рождением, ребенок начинает жить в заданных условиях и развиваться в соот­ветствии с врожденным потенциалом и с создаваемыми условиями.

Младенчество - период, когда от малоподвижного образа жиз­ни и снотворного состояния ребенок быстро развивается в под­вижное веселое дитя. Очень быстро он научается устанавливать зрительный контакт со взрослым, открывает зрительно свои руки. научается хватать предмет, а затем и манипулировать им. Он ис­следует, рассматривает окружающий мир в ближайшем простран­стве; ощупывает предмет руками, тянет его в рот и знакомится с предметом таким младенческим способом; он прислушивается и ищет источник звука; он беспрестанно манипулирует всем, что попадет под руку. Он вступает в эмоциональные отношения с ма­терью и другими близкими взрослыми. Он начинает испытывать тревогу при виде незнакомого человека. Фактически от существа асоциального младенец быстро становится ребенком, способным реагировать на окружающих людей улыбкой, плачем, радостью, испугом - человеческими способами. При этом он начинает разли­чать отдельные, часто повторяющиеся ситуации и проявлять себя определенным образом, он начинает различать слова, обозначаю­щие предметы, и значимых людей.

Младенчество - период, когда ребенок развивается в физиче­ском, психическом и социальном плане чрезвычайно быстро, про­ходя за короткое время колоссальный путь от беспомощного но­ворожденного с малым набором врожденных реакций до активно­го младенца, способного смотреть, слушать, действовать, решать некоторые наглядно воспринимаемые ситуации, взывать о помо­щи, привлекать внимание, радоваться появлению близких.

98

§1-

НОВОРОЖДЕННОСТЬ: ВРОЖДЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ

Человеческое дитя родится совсем беспомощным. Долгое время новорожденный лежит не двигаясь, почти непрерывно спит, а в ко­поткие промежутки бодрствования слабо сучит ручками и ножками.

Человеческое дитя «вооружено» от рождения гораздо слабее, чем де­теныши большинства животных. И это не случайно: главные действия и поведенческие реакции, необходимые каждому виду животных, «записа­ны» в их мозге и появляются сами собой сразу или по мере созревания организма (изменяясь под влиянием окружающих условий). Мозг ново­рожденного содержит ограниченное число «записей» готовых действий. Зато большая часть детского мозга свободна и предназначена для при­своения («записи») того, чему ребенок научится от взрослых. Человече­ские действия ребенок усваивает (присваивает) уже при жизни.

Безусловные рефлексы и их значение для развития ребенка. Рождение является для организма ребенка большим потрясением. От вегетативно­го, растительного существования в относительно постоянной среде (организм матери) он вдруг переходит в совершенно новые условия воздушной среды с бесконечным количеством часто сменяющихся раз­дражителей, в тот мир, где ему предстоит стать разумной личностью.

Жизнь ребенка в новых условиях обеспечивают врожденные меха­низмы. Он рождается с определенной готовностью нервной системы приспосабливать организм к внешним условиям. Так, сразу после рождения включаются рефлексы, обеспечивающие работу основных систем организма (дыхания, кровообращения).

В первые дни можно также отметить следующее. Сильное раздра­жение кожи (укол, например) вызывает защитное отдергивание, мель­кание какого-либо предмета перед лицом - зажмуривание, а резкое увеличение яркости света - сужение зрачка и т.д. Эти реакции - за­щитные рефлексы.

Кроме защитных, у новорожденных можно обнаружить реакции, направленные на контакт с раздражителем. Это ориентировочные реф­лексы. Наблюдениями установлено, что уже в период от первого до третьего дня сильный источник света вызывает поворот головки: в детской комнате родильного дома в солнечный день головки боль­шинства новорожденных, как подсолнухи, повернуты в сторону света. Доказано также, что уже в первые дни новорожденным свойственно следить за медленно перемещающимся источником света. Легко вы­зываются и ориентировочно-пищевые рефлексы. Прикосновение к уг­лам губ, к щекам вызывает у голодного ребенка реакцию поиска: он поворачивает головку в сторону раздражителя, открывает рот.

Кроме перечисленных у ребенка обнаруживается еще несколько врожденных реакций: сосатепьный рефлекс - ребенок сейчас же начина-

99

ет сосать вложенный ему в рот предмет; цеплятельный рефлекс - при­косновение к ладони вызывает реакцию схватывания; рефлекс отталки­вания (ползания) - при прикосновении к подошвам ног и некоторые другие рефлексы.

Таким образом, ребенок вооружен определенным количеством без­условных рефлексов, которые проявляются в самые первые дни после рождения. За последние годы учеными доказано, что некоторые реф­лекторные реакции проявляются еще до рождения. Так, уже через во­семнадцать недель у плода образуется сосательный рефлекс.

Большинство врожденных реакций необходимы ребенку для жизни. Они помогают ему приспособиться к новым условиям существования. Благодаря этим рефлексам для новорожденного становится возможным новый тип дыхания и питания. Если до рождения плод развивается за счет организма матери (через стенки сосудов плаценты - детского мес­та - из крови матери в кровь зародыша поступают питательные вещест­ва и кислород), то после рождения организм ребенка переходит к легоч­ному дыханию и так называемому оральному питанию (через рот и желудочно-кишечный тракт). Это приспосабливание происходит реф-лекторно. После того как легкие наполняются воздухом, целая система мышц включается в ритмические дыхательные движения. Дыхание осу­ществляется легко и свободно. Питание происходит с помощью соса­тельного рефлекса. Врожденные действия, включенные в сосательный рефлекс, на первых порах еще плохо согласованы между собой: ребенок при сосании захлебывается, задыхается, у него быстро иссякают силы. Вся его активность направлена на сосание ради насыщения. Очень большое значение имеет также установление рефлекторного автома­тизма терморегуляции: организм ребенка все лучше приспосабливается к температурным перепадам.

Новорожденность - единственный период в жизни человека, когда можно наблюдать в чистом виде проявление врожденных, инстинктив­ных форм поведения, направленных на удовлетворение органических потребностей (в кислороде, пище, тепле). Эти органические потребно­сти не могут, однако, составить основу психического развития — они только обеспечивают выживание ребенка.

У ребенка в отличие от детенышей животных имеющиеся безус­ловные рефлексы не обеспечивают появления человеческих форм по­ведения, в то время как сложный набор безусловных рефлексов дете­нышей животных позволяет сложиться взрослой особи с активными защитными, охотничьими, материнскими и другими реакциями, необ­ходимыми для нормального существования.

Как показали исследования, в сравнительно небольшом наборе вро­жденных реакций ребенка на внешние раздражители есть много рефлек­сов, на основе которых ничего не развивается. Это - атавистические рефлексы, наследство, полученное ребенком от животных предков. Та-

100

кими являются цеплятельный рефлекс и рефлекс ползания. Движения, связанные с этими рефлексами, в дальнейшем угасают. Цеплятельный рефлекс заключается в том, что ручка сжимается в кулак в ответ на раз­дражение ладони. Движения ребенка, необходимые для его психическо­го развития, для развития способности взаимодействовать с внешним миром, формируются не на основе этого цеплятельного рефлекса, а на основе хватания, которое возникает при раздражении пальцев. Цепля­тельный рефлекс угасает раньше, чем начинает складываться хватание. Рефлекс ползания при упоре на подошвы также не является исходным для развития самостоятельного передвижения в пространстве. Как по­казали наблюдения, подлинное ползание начинается не с отталкивания ножками, а с движений рук: ребенок тянется к привлекшему его внима­ние предмету, «переступает» руками и продвигается вперед.

Хватание и ползание начинают формироваться не в период ново­рожденное™, а значительно позже - при взаимодействии ребенка со взрослым, который понуждает и тренирует эти действия.

Таким образом, ребенок гораздо меньше «вооружен» врожденны­ми формами поведения, чем детеныш животного. У ребенка все чело­веческие формы поведения еще должны сложиться.

Особенности развития органов чувств. Значение упражнения органов. Ребенок рождается значительно более беспомощным, чем детеныши многих животных. Однако отсутствие значительного количества врож­денных форм поведения составляет не слабость, а силу ребенка.

Основная особенность новорожденного — безграничные возможно­сти усвоения нового опыта, приобретения свойственных человеку форм поведения. Если органические потребности в достаточной мере удов­летворяются, они вскоре теряют свое ведущее значение, и в условиях правильного режима и воспитания формируются новые потребности (в получении впечатлений, в движении, в общении со взрослыми); на их основе осуществляется психическое развитие.

Потребность в получении впечатлений связана в своих истоках с ориентировочными рефлексами и развивается в зависимости от го­товности органов чувств ребенка получать эти впечатления. Хотя зрительный и слуховой аппараты новорожденного вступают в строй с первого дня, их работа крайне несовершенна. Зрительные реакции вызывает только свет, находящийся вблизи, слуховые реакции - толь­ко резкие звуки. На протяжении первых недель и месяцев жизни зре­ние и слух быстро совершенствуются. Ребенок начинает следить гла­зами за движущимися предметами, а потом останавливает взор на неподвижных предметах. Он начинает реагировать на нерезкие звуки, ^в частности на голос взрослого. В ответ на зрительные и слуховые Раздражители возникает пока еще кратковременная задержка импуль-^вных движений ручек, ножек и головы; прекращение плача свиде­тельствует о зрительном и слуховом сосредоточении.

101

О, 1,3*. Ира 3. Находилась в состоянии эмоционально-отрицательного возбужде­ния, но зрительное сосредоточение на игрушке вызвало его торможение, которое про­должалось в течение всего времени (1 мин 44 сек), пока Ира следила взором за медлен­но передвигаемой из стороны в сторону игрушкой.

О, 1, 24. Плачущего Васю К. пытались успокоить, показывая шарик. Вася следил за шариком в течение 1 мин 15 сек, но кричать не переставал. Когда же показали волчок, то уже через 10 сек крик прекратился, и в течение 6 мин 35 сек, пока имела место реак­ция отслеживания, крик не возобновлялся. (Из наблюдений М. Ю. Кистяковской.)

Важная особенность новорожденного состоит в том, что развитие зрения и слуха происходит у него быстрее, чем развитие телесных движений. Эта особенность отличает ребенка от детенышей живот­ных, у которых в первую очередь совершенствуются движения.

Развитие работы зрительного и слухового аппаратов, совершенст­вование реакций на внешние раздражители происходят на основе созревания нервной системы ребенка и в первую очередь его головно­го мозга. Вес мозга новорожденного составляет 1/4 веса мозга взрос­лого человека. Количество нервных клеток в нем такое же, как у взрослого, но эти клетки недостаточно развиты. Тем не менее уже в период новорожденности (и даже у детей, родившихся недоношенны­ми) оказывается вполне возможным образование условных рефлексов. Этот факт служит доказательством того, что в установление связей ребенка с внешним миром включаются высшие отделы мозга - кора больших полушарий. С первых дней жизни начинает быстро увеличи­ваться вес мозга, растут и покрываются защитными миелиновыми оболочками нервные волокна. При этом особенно быстро формиру­ются те участки, которые связаны с получением внешних впечатлений:

за две недели площадь, занимаемая в коре больших полушарий зри­тельными полями, увеличивается в полтора раза.

Но было бы неверно думать, что само по себе созревание мозга может обеспечить развитие органов чувств новорожденного. Это раз­витие происходит под влиянием получаемых ребенком внешних впе­чатлений. Более того, без таких впечатлений невозможно само созре­вание мозга. Необходимое условие нормального созревания мозга в пе­риод новорожденности - упражнение органов чувств (анализаторов), поступление в мозг импульсов, получаемых при помощи разнообразных сигналов из внешнего мира. Если ребенок попадает в условия сенсорной изоляции (отсутствия достаточного количества внешних впечатле­ний), его развитие резко замедляется. Напротив, если ребенок получа­ет достаточно впечатлений, то происходит быстрое развитие ориен­тировочных рефлексов (что выражается в появлении зрительного и слухового сосредоточения), создается основа для последующего овла­дения движениями и формирования психических процессов и качеств.

* Обозначение возраста ребенка: первое число показывает год, второе- месяц, третье - день.

102

Источником зрительных и слуховых впечатлений, необходимых для нормального развития нервной системы и органов чувств ребенка, и, что еще важнее, организатором таких впечатлений становится взрос­лый. Взрослый подносит к лицу ребенка предметы, наклоняет свое лицо, разговаривает с ребенком, тем самым активизируя его ориенти­ровочные реакции.

Развитие эмоциональной сферы. Комплекс оживления. Новорож­денный начинает свою жизнь с крика, который в первые дни носит безусловный рефлекторный характер. Первый крик - результат спаз­ма голосовой щели. Спазм сопровождает первые дыхательные реф­лексы. Некоторые ученые считают, что первый крик- это и первое проявление отрицательной эмоции: спазмы вызывают чувство стесне­ния. В данном случае действительно невозможно различить мышеч­ную реакцию и эмоциональное отношение- у новорожденного еще нет никакого жизненного опыта. Однако можно утверждать, что уже в первые дни жизни ребенок криком отвечает на неприятные ощуще­ния, связанные с потребностью в пище, сне, тепле: основанием для крика служат голод, мокрые пеленки и т.д.

При нормальном воспитании оглушительное «уа» новорожденного переходит в менее бурное выражение отрицательной эмоции - плач.

Плач становится естественным выражением всякого рода страда­ния, идет ли речь о физической боли или (конечно, намного позднее) о душевном горе.

Улыбка, выражающая положительные эмоции, появляется позднее, чем крик. Первые достаточно определенные проявления положитель­ной эмоции в виде улыбки удавалось наблюдать в конце первого -начале второго месяца жизни, причем улыбка возникала либо при зрительном сосредоточении на предмете, либо в ответ на обращенные к ребенку ласковые слова и улыбку взрослого. Из этого можно сде­лать вывод, что для возникновения положительной эмоции недоста­точно одного только удовлетворения органических потребностей. Оно лишь снимает отрицательные эмоции и создает условия, при ко­торых ребенок может испытать радостное переживание. Но само та­кое переживание вызвано получением впечатлений, связанных со взрослым.

О, 2, 14. У Иры непосредственно после кормления, как и у других наблюдавшихся Детей, эмоционально-положительные реакции отсутствуют. При зрительно-слуховом сосредоточении на лице взрослого и звуках его голоса возникло торможение общих Движений, через 10 сек сменившееся выразительной улыбкой, длившейся 35 сек. (Из наблюдений М. Ю. Кистяковской.)

Постепенно у ребенка вырабатывается особая эмоционально-дви­гательная реакция, обращенная ко взрослому, которая называется комплексом оживления. Комплекс оживления состоит в том, что ребе­нок сосредоточивает взгляд на лице склонившегося над ним человека,

103

улыбается ему, оживленно двигает ручками и ножками, издает тихие звуки. Это выражение появившейся потребности в общении со взрос­лым - первой социальной потребности ребенка. Возникновение ком­плекса оживления является границей между периодом новорожденно-сти и младенчеством.

§2. СОБСТВЕННО МЛАДЕНЧЕСТВО

Роль общения со взрослым в развитии ребенка. Жизнь младенца целиком зависит от взрослого. Взрослый удовлетворяет органиче­ские потребности ребенка - кормит, купает, переворачивает его с одной стороны на другую. Взрослый удовлетворяет и растущую потребность в разнообразных впечатлениях: младенец заметно оживляется, когда его берут на руки. Перемещаясь в пространстве благодаря взрослому, ребенок имеет возможность видеть большее количество предметов, дотрагиваться до них, а затем и схваты­вать. От взрослого исходят также основные слуховые и осязатель­ные впечатления.

Уже в комплексе оживления обнаруживается положительное эмоциональное отношение ребенка ко взрослому, явное удовольст­вие от общения с ним. Такое отношение продолжает нарастать на протяжении всего периода младенчества. Эмоциональное общение со взрослым сильно сказывается на хорошем настроении ребенка. Если малыш капризничает и не хочет играть, то подошедший к нему взрослый одним своим появлением поднимает настроение ребенка, и он может вновь остаться один и развлекаться теми игрушками, ко­торые перестали было его интересовать. К четырем-пяти месяцам общение со взрослыми приобретает избирательный характер. Ма­лыш начинает отличать своих от чужих, знакомому взрослому он радуется, незнакомый может вызвать у него испуг.

Потребность в эмоциональном общении, имеющая огромное по­ложительное значение для развития ребенка, может, однако, приво­дить и к отрицательным проявлениям. Если взрослый старается по­стоянно находиться с ребенком, то ребенок привыкает непрерывно требовать внимания, не интересуется игрушками, плачет, если его хотя бы на минуту оставят одного.

При правильных методах воспитания непосредственное общение (общение ради общения), характерное для начала младенчества, скоро уступает место общению по поводу предметов, игрушек, пере­растающему в совместную деятельность взрослого и ребенка. Взрослый как бы вводит ребенка в предметный мир, привлекает его внимание к предметам, наглядно демонстрирует всевозможные спо­собы действия с ними, часто непосредственно помогает ребенку вы­полнить действие, направляя его движения.

104

Совместная деятельность взрослого и ребенка состоит в том, что „„рослый руководит действиями младенца, а также в том, что младе­нец будучи не в состоянии сам выполнить какое-либо действие, обраща­ется к помощи и содействию взрослого.

О S , 0. Жаклин наблюдает, как ее мать плавно размахивает матерчатой оборкой. Когда это зрелище кончается, Жаклин кладет руку матери на оборку и подталкивает, чтобы заставить мать повторить действие.

О 10, 0. Жаклин берет отца за руку, кладет руку на подвешенную куклу, которую она сама не может заставить двигаться, и давит на его указательный палец, чтобы заставить отца сделать то, что ей требуется. {Из наблюдений Ж. Пиаже.)

Большое значение в совместной деятельности ребенка и взрослого имеет развивающаяся на протяжении младенчества способность под­ражать действиям взрослого. Она открывает всерасширяющиеся воз­можности обучения. В семь-девять месяцев ребенок внимательно сле­дит за движениями и речью взрослого. Чаще всего он воспроизводит показанное ему действие не сразу, а спустя некоторое время, иногда даже несколько часов. Нередко подражание возникает после много­кратного показа.

О, 9, 20. Во время «занятия» по установлению на полочке шахматной фигуры Сережа долго не понимал, что я от него хочу; он только улыбался и возвращал мне фигурку. На следующий день, обрадовавшись моему приходу, сразу после того, как я со словом «та-ак» протянула ему шахматную фигурку, он поставил ее правильно и устойчиво на полоч­ку манежа и сказал при этом: «Та-а!» (Из наблюдений Р. Я. Лехтман-Абрамович)

Действия, которыми ребенок овладевает под руководством взрос­лого, создают основу для психического развития. Таким образом, уже в младенческом возрасте ярко обнаруживается общая закономерность психического развития, которая состоит в том, что психические про­цессы и качества складываются у ребенка под решающим влиянием условий жизни,воспитания и обучения.

Зависимость младенца от взрослых приводит к тому, что отноше­ние ребенка к действительности и к самому себе всегда преломляется через призму отношений с другим человеком. Иначе говоря, отноше­ние ребенка к действительности оказывается с самого начала социаль­ным, общественным отношением.

Младенец очень рано вводится в ситуацию общения со взрослыми. В общении всегда проявляется направленность одного человека на Другого, происходит взаимодействие участников коммуникации, ко-Ша действие одного предполагает ответное действие другого и внут­ренне на него рассчитано. Исследование поведения детей с первых недель жизни показало, что в первое время после рождения потреб­ность в общении с окружающими людьми у младенца отсутствует. Позднее она возникает не сама по себе, а под воздействием опреде-Денных условий. Таких условий два.

Первое условие- объективная нужда младенца в уходе и заботе Сужающих. Только благодаря постоянной помощи близких взрос-

105

лых ребенок может выжить в тот период, когда он не в состоянии самостоятельно удовлетворить свои органические потребности. По­добная заинтересованность ребенка во взрослом вовсе не является потребностью в общении. Как известно, в первые же дни после рож­дения ребенок научается использовать взрослых для устранения дис­комфорта и получения того, что ему необходимо, с помощью разно­образных криков, хныканья, гримас, аморфных движений, захваты­вающих все его тело. Младенец в этот период не адресует свои сигна­лы конкретному лицу, пока еще нет общения.

Второе условие- поведение взрослого, обращенного к ребенку. Взрослый с первых дней появления ребенка на свет обращается с ним так, как будто тот может включаться в общение. Взрослый разговари­вает с младенцем и неустанно ищет любого ответного знака, по кото­рому можно судить, что ребенок включился в общение.

Эмоциональные контакты с детьми в возрасте двух, трех, четырех месяцев показы­вают, какой глубокий восторг вызывает у них ласковый разговор взрослого человека, который никогда никого из них не кормил и не пеленал, но теперь, нагнувшись, улыба­ется и нежно гладит. Долгих 7 мин (столько, сколько продолжалась встреча) младенец не сводил сияющих глаз с лица взрослого, гулил, перебирал ножками и не уставал радоваться. (По материалам М. И. Лисиной)

Первоначально ребенка втягивает в общение мама, позднее у не­го возникает потребность контакта и отрабатываются средства для включения в общение других людей. Наиважнейшим средством об­щения в младенчестве являются экспрессивные действия (улыбки, вокализация, активные двигательные реакции). Младенец, в свою очередь, нуждается в избирательном наборе средств общения, пред­лагаемом взрослым: не все средства, существующие в человеческой культуре, с первых недель и месяцев жизни имеют для него эмоцио­нальную значимость.

Наблюдения показали, что попытки организовать общение с младенцем трех меся­цев на основе чисто словесных воздействий взрослого бесплодны - ребенок «берет» лишь экспрессивную сторону речи Годовалых детей длинные монологи раздражают, причем примерно так же, как поглаживание по голове; в этом возрасте общение детей с окружающими людьми строится на основе совместной предметной деятельности, и чрезмерное опережение достигнутого детьми уровня оказывается столь же неэффек­тивным для их развития, как и отставание от него. (По материалам М. И. Лисиной}

Взрослый не только удовлетворяет растущие потребности ребенка и учит его действовать с предметами. Он определенным образом оце­нивает поведение ребенка, поощряет его улыбкой, хмурит брови и грозит пальцем, если малыш поступает не так, как следует. Благодаря этому ребенок постепенно усваивает положительные привычки, учит­ся правильно себя вести.

Нарастающая потребность в общении со взрослым вступает в про­тиворечие с возможностями общения. Это противоречие находит свое разрешение в понимании человеческой речи, а затем и в овладении ею.

106

формирование предпосылок усвоения речи. Потребность общения создает основу для возникновения подражания звукам человеческой печи. Ребенок рано начинает затихать, прислушиваться, если взрос-дый с ним заговаривает. После трех месяцев, когда ребенок в хорошем расположении духа, он постоянно издает звуки, гулит. Часто гуление становится интенсивнее, если взрослый наклоняется над кроваткой. Издавая звуки, младенец прислушивается к ним. Случается, что он подражает себе: подолгу воспроизводит звуки, которые первоначаль­но произнес случайно. Несколько позже (в возрасте около четырех месяцев) ребенок может довольно выразительно подражать ритму произносимых звуков. Например, когда его укачивают и при этом напевают: «А-а-а! А-а-а!», младенец воспроизводит необязательно сам звук, но ритм (звук может быть различным: «Ы-ы-ы!» или «О-о-о!»).

Интересно отметить, что взрослые всякий раз, подходя к младенцу, начинают общаться с ним, говорить ему милые безделицы. Не мысля себе жизни без речевого общения, люди бессознательно стараются вызвать ответную реакцию ребенка. Надо сказать, что ребенок-чрезвычайно благодатный материал для этого. Очень рано малыш начинает реагировать на эмоциональный тон речи. Эмоциональное состояние поднимает общую активность. Во втором полугодии перво­го года жизни нормально развивающийся здоровый ребенок много и с удовольствием лепечет: подолгу произносит различные слоги, пытает­ся подражать слогам, произнесенным взрослым.

Через лепет малыш выражает готовность к общению, лепеча, он научается произносить и различать новые речевые звуки. Произнесе­ние этих звуков приятно ребенку, поэтому его лепет продолжается иногда все время бодрствования. Значение лепета для развития речи младенца трудно переоценить. Лепету сопутствует постепенное со­вершенствование употребления губ, языка и дыхания. С такой подго­товкой в дальнейшем ребенок может усвоить звуки любого языка.

Если в первые месяцы жизни ребенка взрослые используют речь, чтобы передать свое эмоциональное расположение к ребенку, то при­мерно с середины младенческого возраста они стараются создавать специальные условия для развития понимания речи. Понимание ре­бенком речи первоначально возникает на основе зрительного воспри­ятия. Процесс обучения детей пониманию речи обычно строится сле­дующим образом. Взрослый спрашивает ребенка: «Где то-то?» Вопрос вызывает у младенца ориентировочную реакцию на поведение взрос­лого. Обычно названный предмет тут же показывают. В результате многократных повторений возникает связь произносимого взрослым слова с предметом, на который указывают. Формирование этой связи начинается с общей реакции на место, где обычно находится предмет, и на интонацию вопроса. В младенческом возрасте интонация вопро-^с ^, обращенного к ребенку, определяет понимание речи.

10"

О, 5, 9 - 0, 5, 15. Кирюша и Андрюша верно реагируют на слова: «Иди ко мне» (конечно, они не всегда произносятся с одной и той же интонацией). Сразу тянут руч­ки. Однажды малышу нарочно сказали сердитым голосом: «Иди ко мне». Ребенок начал кривить рот, готовый вот-вот расплакаться. Тут же сменили интонацию. При­ветливо сказанные слова «Иди ко мне» вызвали обычную реакцию: заулыбался и про­тянул ручки.

О, 10, О- О, 11,0. Близнецы хорошо узнают и показывают по требованию многие предметы домашнего обихода, одежду.

Показываю детям книжку с яркими картинками. После того как назову один-два раза предметы на картинке, дети легко их узнают. На странице, например, нарисовано четыре картинки - кошка, курица, дом, девочка. Спрашиваю: «Где киса?» - показыва­ют. «Где курочка?» - не ошибаются тоже. И далее все показали верно.

Но вот другая картинка: волк и козлик. Нарочно грубым голосом говорю: «Это волк». Елейным голосом: «Козлик». Спрашиваю тем же тоном: «Где волк?» - показы­вают верно. «Где козлик?» - тоже верно. Меняю интонацию. Вопрос о волке задаю тем же тоном, каким говорила прежде о козлике. Дети показывают на козлика. Теперь тем же тоном спрашиваю о козлике. Показывают на козлика. Грубым голосом спрашиваю о козлике. Показывают на волка. (Из дневника В. С. Мухиной.)

К концу первого года у ребенка возникает связь между названием предмета и самим предметом. Связь выражается в поиске предмета и нахождении его. Это и есть начальная форма понимания речи.

О, 10, 0. Игрушки разбросаны на полу. Предлагаю показать ягодку, кису, маль­чика и т.д.

Прошу: «Кирюша, покажи кису» - показывает. «Ягодку» - показывает. «Еще ягод­ку» - показывает. (Этих игрушек две.) «Покажи Айболита» - показывает. «Покажи другого» - ищет глазами, не находит. (Айболиты находятся на расстоянии 30 санти­метров один от другого. Один лежит к Кирюше ближе ногами, другой — ближе голо­вой. Мальчик узнал и показал на Айболита, который лежит ближе ногами.)

Прошу Кирюшу: «Покажи еще Айболита» - показывает первого. «Покажи друго­го» - ищет глазами и снова показывает первого. «Это один, а где другой?» — ищет глазами. Взгляд падает на второго, но малыш не узнает. Я оставила его в покое. Ки­рюша пополз, сел и вдруг обрадовался, стал улыбаться и показывать на второго Айбо­лита. Теперь кукла оказалась повернутой к нему ногами, мальчик узнал ее и вспомнил просьбу показать второго Айболита. Снова спрашиваю: «А где второй Айболит?» -Кирилл ищет, находит первого, который теперь уже повернут к нему головой, и пока­зывает пальцем. Показывает на первого, потом на второго, потом снова на первого. На лице удовольствие. (Из дневника В. С. Мухиной.}

Важно, что ребенок ищет не просто названный объект для того, чтобы взглянуть на него, он ищет предмет, чтобы продолжить обще­ние со взрослым. Взрослый спрашивает: «Где то-то?»- и ребенок ищет предмет для того, чтобы своим поведением ответить: «Вот он!» Эмоциональное общение с пониманием речи взрослого обычно дос­тавляет малышу большую радость.

Реакция на слово, обозначающее предмет, зависит от развития возможностей ребенка: вначале он только смотрит на предмет, не­сколько позднее- стремится к нему и, наконец, подает требуемый предмет взрослому или указывает на предмет издали.

К концу первого года в ответ на слово взрослого у младенца может возникнуть и речевая реакция. При этом чаще всего на вопрос: «Где папа?» - малыш поворачивает голову к отцу и радостно сообщает:

108

«Па-па»; «Где дети?» - малыш оживляется, смотрит на детей и вторит:

«Де-ти»; «Где часы?» - ребенок весело прыгает, находит часы глазами и повторяет «Тси» или «Ти-си». Обычно к концу года младенцы могут произносить от 4 до 10-15 слов. Более «немыми» чаще оказываются мальчики.

Пассивный запас слов гораздо богаче. Это названия большинства игрушек, посуды, одежды; это приказы типа «Дай!», «Закрой!», «Нельзя!», «Иди сюда!», «На!», «Найди!»; это слова, определенным образом классифицирующие людей: «мама», «папа», «баба», «дети», «тетя», «дядя».

С началом понимания речи взрослого и употреблением первых слов ребенок сам обращается к взрослому, требуя от него общения, названий все новых и новых предметов. Таким образом, к концу мла­денческого возраста усвоение речи приобретает активный характер, становится одним из важных средств расширения возможностей об­щения ребенка со взрослым.

Лицо младенца. В строении лица новорожденного помимо общече­ловеческих признаков выражены родовые (прежде всего родитель­ские) и индивидуальные отличия. Строение лица имеет свою возрас­тную специфику: мозговая часть черепа доминирует над лицевой. По объему лицевой отдел у новорожденного составляет 1/8 от всей по­верхности головы; сама голова- 1/4 от всей длины тела (у взрослого голова занимает 1/8 от всей длины тела).

Высота лицевой части увеличивается с каждым месяцем, хотя до конца младенчества подбородок еще не определяется.

Постепенно на протяжении младенчества меняется подвижность лица. При рождении лицо младенца представляет собой своеобразный экран, на котором проецируются (иррадиируют) реакции его орга­низма. Первые три месяца доминирует мимика неудовольствия, плача и сытого благополучия. На третьем месяце появляется улыбка. Посте­пенно мимика обогащается и ее элементы закрепляются. Экспрессия лица устанавливается у ребенка весьма своеобразно- мимика силь­ная, но ограничена оттенками'. По мере развития ребенка вырази­тельность его лица становится более разнообразной и более опреде­ленной. Появляются не только фиксированные выражения удовольст­вия в виде улыбки и смеха, но и упреждающие выразительные мины:

настороженность, готовность к испугу, к капризу, к шалости и много Других, которые соединяются с экспрессией телесных реакций. Мла­денец обретает большую выразительность в мимических и пантоми­мических действиях, которые носят как врожденный, так и приобре­тенный сигнальный характер.

Особое выражение обретает лицо младенца, когда ребенок при­стально наблюдает за действиями взрослого и вдруг вперяет прони­зывающий взгляд в глаза смотрящего на него человека. Возникает

109

впечатление неожиданно мудрого, глубокого проникновения, прево ходящего духовные возможности самого младенца² . Это впечатлещ⁰ ' тут же снимает беззубая младенческая открытая улыбка. ^е

Лицо младенца, обладая притягательной силой этологической сиг налистики детеныша, обнаруживает колоссальные возможности прел" стоящего духовного роста дитяти человека.

Развитие движений и действий. На протяжении первого года жизни ребенок достигает больших успехов, овладевая передвижением в про­странстве и простейшими действиями с предметами. Он научается держать головку, садиться, ползать, передвигаться на четвереньках принимать вертикальное положение и делать несколько шагов; начи-' нает тянуться к предметам, схватывать и удерживать их, наконец ма­нипулировать (действовать с предметами) ими - размахивать, бро­сать, постукивать о кроватку и т.д. Все эти движения и действия явля­ются как бы ступеньками, ведущими к постепенному овладению свой­ственными человеку формами поведения. Наряду с такими прогрессив­ными движениями и действиями при неблагоприятных условиях вос­питания у ребенка могут складываться и закрепляться тупиковые виды движения, которые не только не способствуют дальнейшему разви­тию, но, наоборот, тормозят его. Это сосание пальцев, рассматрива­ние руки, поднесенной к лицу, ощупывание рук, раскачивание на чет­вереньках. Разница между прогрессивными и тупиковыми движения­ми состоит в том, что первые способствуют получению новых впечат­лений, ознакомлению с предметами и их свойствами, а вторые отго­раживают ребенка от внешнего мира. Так, сосание пальцев вызывает полное и длительное торможение всех остальных реакций. Ребенок становится неподвижным, ни на что не смотрит, ни к чему не прислу­шивается. Отвлечь его от сосания бывает чрезвычайно трудно.

Прогрессивные виды движений и действий успешно формируются только при постоянном внимании к ребенку со стороны взрослых, организующих его поведение, и имеют большое значение для психиче­ского развития. Вместе с тем они служат показателями того уровня развития, которого достиг ребенок. Особенно важную роль играет овладение активным передвижением в пространстве (ползанием, а затем ходьбой), хватанием предметов и манипулированием ими.

Ползание - первый вид самостоятельного перемещения ребенка. Как показывают наблюдения, у большинства детей оно возникает к концу первого - началу второго полугодия жизни, когда дети пыта­ются достать привлекательную игрушку. Ребенок тянется к игрушке то одной, то другой рукой и, пытаясь ее захватить, немного продвига­ется вперед. Постепенно движения, ведущие к перемещению, закреп­ляются, превращаются в способ передвижения. Первоначально возни­кающее низкое ползание на животе постепенно сменяется высоким ползанием на четвереньках.

110

нию самостоятельной ходьбой - собственно человеческим

^^^ передвижения - предшествует сравнительно длительный спосооо ^ g течение которого ребенок учится подниматься на период ^р ^ держась за какую-либо опору, переступать, стоять без ножки, p^gu^ ходить с опорой. Поскольку ребенок уже владеет опоры, ^ ^ нуждается в ходьбе, чтобы перемещаться с места на ^полза В побуждении ребенка к ходьбе и выработке у него необходи-"^'"'олготовительных движений решающую роль играет взрослый. ^мь Ребенок, который начал ходить, не сразу перестает ползать. Есть

иод когда ползать ему легче, и, чтобы приблизиться к отдаленно-"^поедмету, он опускается на четвереньки и ползет. Но поддержи-яемый взрослыми новый вид передвижения скоро окончательно тор­жествует. Это происходит, как правило, уже за порогом младенчества.

Хватание. Развитие хватания начинается на третьем-четвертом ме­сяце жизни. Ребенок, лежа в кроватке или манеже, поднимает руки над грудью, как бы ощупывает одной рукой другую, захватывает и пере­бирает пальчиками попавший в руку угол пеленки. Кажется, что ребе­нок ощупывает то, на что натыкается его рука. (Но эти движения только внешне похожи на ощупывание. Подлинное ощупывание, т.е. выяснение свойств предмета путем осязания, как показывают иссле­дования, становится возможным к концу дошкольного возраста.)

Если взрослый вкладывает в руку ребенка предмет, возникает по­пытка его удержать. Вскоре ребенок начинает сам тянуться к висящей игрушке, хотя в течение некоторого времени он часто промахивается, а если и достает игрушку, то лишь задевает ее, а захватить не может. Только в четыре с половиной-пять месяцев дети обычно свободно достают, захватывают и удерживают висящую игрушку, а вскоре (к шести месяцам) уже могут достать ее одной рукой. Но это не значит, что ребенок полностью овладел хватанием. Оно еще очень несовер­шенно. Рука, протягиваемая к предмету, движется не по прямой ли­нии, а петлеобразно, по дуге, часто отклоняясь в сторону от нужного направления. Все предметы ребенок пытается хватать одинаково, прижимая пальцами к ладони.

Во втором полугодии первого года жизни происходит дальнейшее совершенствование хватания: во-первых, уточняется движение руки к предмету и, во-вторых, развивается противопоставление большого пальца всем остальным, ребенок переходит к удерживанию предмета пальцами. Последовательное приближение руки к предмету складыва­йся примерно к восьми месяцам, но прямым, без отклонений, оно тановится только к концу года. Схватывание и удерживание предме-

пальцами формируется на седьмом-восьмом месяце жизни и про-

лжает совершенствоваться до конца года. Расположение пальцев на ^{редмете} ^е больше зависит от того, какой предмет берет ребенок:

Ьерет растопыренными пальцами, шнурок - кончиками большо-

го, указательного и среднего пальцев, при удерживании кубика паль­цы располагаются по его граням.

Манипулирование. Как только ребенок оказывается в состоянии удержать в руке предмет, он начинает манипулировать им. Первые манипуляции очень просты. Младенец схватывает предмет и, подер­жав некоторое время, выпускает, затем снова схватывает. Если перед ним находятся два предмета, он может схватить один из них, затем выпустить и схватить другой. Этому предшествует перевод взгляда с одного предмета на другой. Держа предмет в руке, ребенок подносит его к глазам, смотрит на него, тащит в рот, размахивает им. Отличи­тельной особенностью первых манипуляций является то, что они на­правлены на предмет, который привлекает ребенка.

Но вскоре манипуляции с предметом усложняются. Даже простей­шие действия (размахивание, толкание, сжимание предмета) вызыва­ют тот или иной результат - перемещение игрушки в пространстве, ее приближение и удаление, бренчание погремушкой, поиск резиновой куколки. Ребенок начинает замечать этот результат и активно его воспроизводить.

О, 3, 29. Лоран схватил нож для разрезания бумаги. Мгновение смотрел, затем на­чал раскачивать, держа в левой руке. В ходе этих движений предмет случайно коснулся прутьев колыбели. Лоран стал энергично махать рукой, ожидая воспроизведения звука. О, 4, 3. Лоран размахивает ножом и при этом смотрит на предмет. О, 4, 6. Движения преднамеренные. Лоран проводит ножом по прутьям колыбели. (Из наблюдений Ж. Пиаже.)

К концу первого - началу второго полугодия в манипуляциях ре­бенка проявляется устойчивая направленность на результат, на те изменения, которые возникают при действиях ребенка с предметом.

О, 6, 14. Мила, лежа на животике, держа в руке кольцо и глядя на него, многократ­но сгибала и разгибала руку в кисти. Отодвинула от себя кисть так, чтобы удобнее было смотреть на кольцо, которым продолжала двигать.

О, 6, 26. Юра, получив в обе руки по одинаковой с виду металлической погремуш­ке, из которых одна бренчала, помахал сначала обеими погремушками, а затем про­должал размахивать только той, которая бренчала. Как только погремушку заменили другой, он перестал играть ею. (Из наблюдений Р. Я. Лехтман-Абрамович.)

Дальнейшее развитие манипулирования состоит в том, что младе­нец начинает действовать не с одним, а одновременно с двумя предме­тами. Простейший пример такого действия- постукивание одной погремушкой о другую. Направленность на результат при этом ста­новится особенно явной: малыш упорно старается приблизить один предмет к другому, положить, поставить или нанизать один на дру­гой, всунуть или вложить один в другой. Таким образом, результатом, к которому ведет действие, теперь становится попадание предмета в определенное место или приведение двух предметов в определенное взаимное положение. Добившись однажды подобного результата, ребенок, повторяя действие, получает его вновь и вновь.

112

К концу первого года жизни в манипуляциях ребенка с предметами появляется новая важная особенность. По внешнему виду действия в основном остаются такими же, как и раньше. Это укладывание, вкла­дывание, нанизывание, открывание и т.п., только выполняются они более точно. Если раньше ребенок производил действие одним (как правило, показанным ему взрослым) способом и на данных ему для этого предметах, то теперь он пытается повторить знакомое действие на всех возможных предметах, иногда видоизменяя само действие в зависимости от особенностей этих предметов.

В этот же период развития дети начинают замечать не только пря­мые, но и косвенные результаты своих действий и пытаются, повторяя действия, снова их воспроизвести.

О, 9, 22- 0, 10, 0. Кирилка ухватил конец бельевой веревки. Случайно сильно дер­нув конец, он обратил внимание, как подскочило белье на веревке, натянутой под потолком. Смотрит на прыгающее белье, пока оно не перестало колыхаться.

Играет концом веревки. Снова случайно дернул. Все белье заколыхалось. И тут-то он начал непрерывно с силой дергать веревку, наслаждаясь результатом.

О, 10, О- 0, 11, О. Кирюша и Андрюша пускают в тазу с водой игрушечных ры­бок. От воды на стену падает яркий блик. Как только дети сунули ручки в воду, блик разбился на десятки солнечных зайчиков. Малыши вдруг увидели на стене и потолке прыгающие световые пятна. Они недоуменно смотрят на движущиеся све­товые пятна, пока те не останавливаются. Дети возвращаются к игре, суют ручки в воду, и опять их внимание привлекает движение на стене и потолке. Они снова смотрят на движущиеся пятнышки. Как и в первый раз, пятнышки перестают дви­гаться, и ребята теряют к ним интерес.

Когда малыши в третий раз вернулись к игре и дотронулись до поверхности воды ручками, то они снова обратили внимание на начавших скакать солнечных зайчиков. На этот раз оба начали приводить в движение воду и, подняв голову к потолку, радо­стно наблюдали прыжки солнечных зайчиков. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Итак, развитие манипулирования состоит в переходе от направ­ленности на предмет к направленности на результат действия и в дальнейшем усложнении достигаемых результатов. Вначале это пере­мещение или изменение, вызывающее проявление скрытого свойства (например, звучания) одного предмета, затем придание определенного взаимного положения двум предметам, наконец, получение знакомых изменений на новых предметах или получение изменений, не прямо, а косвенно связанных с действием.

Развитие ориентировки в окружающем мире. По мере овладения новыми видами движения и их совершенствования происходит фор­мирование ориентировки ребенка в свойствах и отношениях предме­тов, в окружающем пространстве. Ориентировка ребенка носит не-расчленный характер - в ней трудно выделить отдельные стороны, которые можно было бы определить как внимание, восприятие, мыш­ление, память и т.д.

Когда описывают поведение младенца, часто употребляют выра­жения: «Ребенок наблюдает»; «Ребенок узнает»; «Ребенок догадывает­ся»; «Ребенок понимает». Но такие выражения можно употреблять

5 В С Мухина

113

только условно, ведь они приписывают младенцу те психологические возможности, которые свойственны взрослому человеку. Младенец смотрит на предмет, и мы склонны считать, что он видит в это время то же самое, что увидел бы на его месте взрослый. Ребенок тянется к знакомой погремушке, берет ее и сразу же начинает трясти, прислу­шиваясь к звуку. У нас возникает впечатление, что он узнал погре­мушку, вспомнил, что она может издавать звук и что для этого надо ее потрясти. Ведь так бы объяснилось в подобном случае поведение взрослого. Но такое понимание поведения младенца не научно, оно не поддерживается психологическими исследованиями. Ребенок еще не способен воспринимать предметы и их свойства, представлять их себе, думать о них, предвидеть результаты своих действий с ними. Все это возникает постепенно, в ходе ознакомления с окружающим миром. И главным средством такого ознакомления служат сами движения и действия младенца.

Во втором полугодии можно наблюдать постепенное появление особых ориентировочных действий, направленных на обследование окружающего пространства и находящихся в нем предметов.

К началу младенчества происходит известное уточнение работы зрительного и слухового аппаратов, связанное с их упражнением, воз­никает зрительное и слуховое сосредоточение. В начальный период младенчества совершенствование зрения и слуха продолжается в том же направлении. Как показывают наблюдения, к трем-четырем месяцам, т.е. до овладения ползанием, хватанием и манипулированием, это со­вершенствование в основном заканчивается. Ребенок вполне свободно следит за предметами, движущимися в любом направлении с различной скоростью и на любом расстоянии. Он может сосредоточить взор на предмете практически на неограниченное время (до 25 мин и дольше). Возникают так называемые инициативные движения глаз- перевод взо­ра с одного предмета на другой без всякой внешней причины.

Слуховое сосредоточение тоже становится длительным. Его вызы­вают любые негромкие звуки, чем-либо привлекающие младенца. Зрение и слух начинают координировать: ребенок поворачивает голо­ву в ту сторону, откуда раздается звук, ищет глазами его источник.

Ребенок не только видит и слышит. Он стремится к зрительным и слуховым впечатлениям, получает от них удовольствие. Его взор при­влекают блестящие, красочные, движущиеся предметы, слух - звуки музыки, человеческой речи. Все это заметно и при простом наблюде­нии. Но наблюдение не может ответить на вопрос, что именно видит ребенок, как он разбирается в получаемых впечатлениях. Здесь на помощь приходит эксперимент. Эксперименты показали, что трехме­сячные дети хорошо различают цвета, формы объемных и плоскост­ных геометрических фигур. Удалось установить, что разные цвета привлекают младенцев в разной степени, причем, как правило, пред-

114

почтительными оказываются яркие и светлые (хотя это правило нель-чя считать всеобщим: сказываются индивидуальные вкусы младенцев). Обнаружилось также, что дети этого возраста очень чувствительны к новизне: если рядом с предметами, на которые ребенок часто смотрит, поместить новый, отличающийся от них по цвету или форме, ребенок, заметив его, целиком переключается на новый предмет, надолго со­средоточивает на нем взор.

Следовательно, зрительный мир ребенка состоит из сменяющихся впечатлений, которые различаются между собой и в одних случаях оказываются более, в других - менее привлекательными. Эти впечат­ления младенец не связывает первоначально с расположенными в пространстве предметами: предмет, показанный с необычного места или в необычном положении (например, перевернутым), выступает для него как новый. Даже значительно позднее, хорошо научившись узнавать мать, младенец пугается и плачет, если она появляется в но­вом платье. А шестимесячные дети в одинаковой мере тянутся к по­гремушке, которая находится от них за 25 и за 75 сантиметров, хотя одну из них можно, а другую нельзя достать.

Когда у младенца начинают складываться различные виды движе­ний и действий, перед зрением возникает новая задача: оно должно направлять и регулировать поведение - передвижение в пространстве, хватание, манипулирование предметами. Но оказывается, что зрение к этому ни в малейшей степени не готово. Оно может только побуж­дать ребенка к действию, вызывая стремление приблизить к себе при­влекательный предмет (или приблизиться к нему). Но оно пока еще ничего не может сказать о том, как это сделать.

Чтобы успешно подползти к предмету, схватить его, передвинуть с места на место, тем более заставить пищать куколку, накрыть крышкой коробку или надеть кольцо на стержень, нужно учитывать очень мно­гое - направление, расстояние, форму предметов, их величину, вес, эла­стичность материала и т.п. Глаз ребенка этого не улавливает. Ребенок получает разные впечатления от предметов, но в чем состоит разница и что она означает, ребенку предстоит выяснить. Такое выяснение идет на протяжении всего детства. В младенчестве оно только начинается.

Ориентировка младенца в окружающем мире, выполняемая при помощи внешних движений и действий, возникает раньше, чем ориен­тировка, выполняемая при помощи психических процессов (восприя­тия, мышления), и служит их основой.

На примере совершенствования движений руки по направлению к привлекающему предмету можно видеть, как младенец знакомится с пространством. На первых этапах развития хватания глаз получает впечатление от предмета, но не может определить ни расстояния, ни направления. Рука ребенка не направляется сразу к предмету, а улав­ливает его в пространстве, причем редко достигает цели. Постепенно

115

глаз, следя за движением руки, начинает замечать приближение и уда­ление от цели и вносить в движение непрерывные поправки. Практи­ческое овладение пространством (достижение цели) становится воз­можным гораздо раньше, чем зрительное преодоление расстояний и направлений. Возникновение последовательного приближения руки к предмету (которое наблюдается во втором полугодии жизни) свиде­тельствует о том, что глаз, следя за рукой, наконец «научился разби­раться» в местоположении предмета. Только в самом конце первого года жизни становится возможным хватание вслепую: ребенок смот­рит на игрушку, затем, если его что-то отвлекло, отворачивается и все-таки безошибочно берет ее. Значит, глаз успел точно зафиксиро­вать положение игрушки в пространстве и отдать руке соответствую­щую команду.

С разнообразными свойствами предметов - их формой, величиной, весом, плотностью, устойчивостью и т.д.- младенец знакомится в процессе хватания и манипулирования. Изменение расположения пальцев в то время, когда рука ребенка тянется к предмету и берет его, может служить хорошим показателем ориентировки. Пальцы посте­пенно приспосабливаются к форме и величине уже на самом предмете, «подчиняясь» его особенностям: на мяче растопыриваются, на кубике размещаются по граням. Предмет «учит» руку учитывать его свойст­ва. А глаз? Он, в свою очередь, «учится» у руки. К десятому-одиннад-цатому месяцу жизни это «обучение» приводит к тому, что ребенок, посмотрев на предмет, который он собирается взять, заранее склады­вает пальцы в соответствии со свойствами привлекающего предмета. Возникает зрительное восприятие формы и величины, которое теперь уже само может направлять практическое действие.

С того момента, когда у младенца возникает направленность на результат действия, манипулирование включает непрерывное откры­тие в предметах все новых и новых свойств. Это такие свойства, как перемещение, падение, звучание, мягкость, сжимаемость, устойчи­вость и др. Переход к манипулированию двумя предметами открывает новые свойства- расчленяемость на части, нахождение одного пред­мета в, на другом, над, под, за другим. Все эти свойства ребенок «знает» лишь в тот момент, когда действует, прекращается действие -исчезает и «знание».

Но к восьми-девяти месяцам ребенка начинают привлекать не только действия и их результаты, но и сами по себе свойства предме­тов, благодаря которым эти результаты становятся возможными. Об этом говорит изменение отношения ребенка к незнакомым предметам. Новизна вызывает у ребенка интерес на всем протяжении младенчест­ва. Как правило, он манипулирует с новой игрушкой охотнее, чем со старой. Однако до известного момента незнакомый предмет- только новый предмет для выполнения с ним привычных манипуляций. По-

116

явление интереса к свойствам предмета выражается в том, что, прежде чем начать действовать с незнакомым предметом, ребенок как бы «исследует» его: ощупывает поверхность, переворачивает предмет, медленно его двигает, а затем уже применяет привычные формы ма­нипулирования, причем не механически, а как будто выясняя, на что этот предмет пригоден.

О, 8, 0. Жаклин охватывает незнакомую ей прежде коробку, которую я ей показы­ваю. Сначала она очень внимательно ее исследует, переворачивает, а потом держит обеими руками и производит звук «апф-ф» (свист, обычно производимый ею в присут­ствии людей). Затем она проводит коробкой по прутьям колыбели (привычное движе­ние ее правой руки), приподнимается, продолжая глядеть на коробку, раскачивает ее над головой и в конце концов берет ее в рот. (Из наблюдений Ж. Пиаже.)

Наиболее явно внимание ребенка к свойствам предметов обнару­живается к концу года, когда он пытается применять усвоенные дей­ствия к разнообразным предметам, имеющим сходные свойства (тол­кает палочкой шарик, колесико, мяч).

Постепенно за меняющимися впечатлениями для ребенка начинают выступать предметы как нечто, постоянно существующее в окружаю­щем его пространстве и имеющее определенные, неизменные свойства.

Показателем первоначального отсутствия у детей представления о постоянных предметах служит то, что предмет, исчезнувший из поля зрения шести-, семимесячного ребенка, как бы перестает существовать для него вообще, ребенок его не ищет.

Позднее (в девять-десять месяцев) дети начинают искать исчез­нувшие у них на глазах предметы, понимать, что эти предметы не перестали существовать, а просто находятся в другом месте. Пример­но к этому же времени дети начинают узнавать предметы независимо от их положения в пространстве (перевернутые предметы, предметы, показанные в необычном месте) и правильно определять величину предметов независимо от расстояния до них.

Таким образом, получаемые впечатления превращаются в образы восприятия, отображающие устойчивые свойства предметов, с кото­рыми ребенок знакомится в своих действиях. Это создает почву для использования таких свойств при решении возникающих перед ребен­ком новых задач - для элементарных форм мышления. В последние месяцы первого года жизни дети уже способны выполнять действия, основанные на установлении простейших связей и отношений между предметами и их свойствами, т.е. мыслительные действия.

О, 10, 16. Лоран открывает истинные отношения между подставкой и целевым объ­ектом и вследствие этого - возможность использовать первую для того, чтобы подтя­нуть к себе последний. Я кладу свои часы на большую красную подушечку и помещаю ее прямо перед ребенком. Лоран пробует взять часы, но это ему не удается. Он хватает "одущку и тащит ее к себе. (Из наблюдений Ж Пиаже.}

Все эти факты говорят о том, что к концу младенчества на основе организуемых взрослыми движений и действий ребенка у него скла-

117

дываются первоначальные представления об окружающем мире возникают элементарные формы восприятия и мышления, позболя! щие ориентироваться в этом мире и составляющие необходимун предпосылку для перехода к усвоению разных видов общественного опыта, которое происходит в раннем детстве.

ГЛАВА V. РАННИЙ ВОЗРАСТ

После младенчества начинается новый этап развития человека -раннее детство (от 1 года до 3 лет). Младенчество вооружило ребенка умением смотреть, слушать. Ребенок начинает овладевать телом, управ­лять движениями рук. В раннем возрасте ребенок уже не беспомощное существо, он чрезвычайно активен в своих действиях и в стремлении к общению со взрослыми. На первом году жизни у младенца сформиро­вались начальные формы психических действий, свойственных челове­ку. Предыстория психического развития теперь уступила место его под­линной истории. Следующие два года - период раннего детства - при­носят ребенку новые принципиальные достижения.

Качественные преобразования, которые претерпевает ребенок за первые три года, столь значительны, что некоторые психологи (Р. Заззо, например), размышляя о том, где же середина пути психического разви­тия человека от момента рождения до зрелого возраста, относят ее к трем годам. Действительно, в этом утверждении есть здравый смысл.

Многочисленные исследования показали, что трехлетний ребенок психологически входит в мир постоянных вещей, умеет употреблять мно­гие предметы обихода и испытывает ценностное отношение к предмет­ному миру. Он способен к самообслуживанию, умеет вступать во взаи­моотношения с окружающими людьми. Он общается со взрослыми и детьми при помощи речи, выполняет элементарные правила поведения.

В отношениях со взрослыми ребенок проявляет выраженную под­ражательность, что является простейшей формой идентификации. Идентификационные отношения ребенка со взрослым и взрослого с ребенком готовят малыша к эмоциональной причастности к другому, к людям. На фоне идентификации у ребенка появляется так называемое чувство доверия к людям (чувство базового доверия, Э. Эриксон), а также так называемая готовность к присвоению материальной, психи­ческой и духовной культуры.

Основными достижениями раннего детства, которые определяют развитие психики ребенка, являются: овчадение телом, овладение речью, развитие предметной деятельности. Эти достижения проявляются: в телесной активности, координированности движений и действий, прямо-хождении, в развитии соотносящих и орудийных действий; в бурном

развитии речи, в развитии способности к замещению, символическим дей­ствиям и использованию знаков; в развитии наглядно-действенного, на­глядно-образного и знакового мышления, в развитии воображения и памя­ти; в чувствовании себя источником воображения и воли, в выделении своего «Я» и в появлении так называемого чувства личности.

Общая сензитивность к развитию осуществляется за счет неудер­жимости онтогенетического потенциала к развитию, а также психоло­гического вхождения ребенка в социальное пространство человече­ских отношений, где происходят развитие и становление потребности в положительных эмоциях и потребности быть признанным.

§ 1. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ

В раннем возрасте, особенно в первой его половине, ребенок толь­ко начинает входить в мир социальных отношений. Через общение с мамой, папой и бабушкой он постепенно овладевает нормативным поведением. Но в этот период мотивы его поведения, как правило, не осознаны и не выстроены в систему по степени их значимости. Лишь постепенно внутренний мир ребенка приобретает определенность и устойчивость. И хотя этот мир формируется под влиянием взрослых, ребенок не может сразу усвоить то отношение к людям и вещам, кото­рого от него ожидают.

Решающее значение для развития ребенка в раннем возрасте имеет изменение форм его общения со взрослыми, происходящее в связи с вхождением в мир постоянных предметов, с овладением предметной деятельностью. Именно в предметной деятельности через общение со взрослыми создается основа для усвоения значений слов и связывания их с образами предметов и явлений окружающего мира. «Немые» формы руководства (показ действий, управление движениями, выра­жение одобрения при помощи жестов и мимики) становятся уже не­достаточными для обучения ребенка приемам и правилам употребле­ния предметов. Возрастающий интерес ребенка к предметам, их свой­ствам и действиям с ними побуждает его постоянно обращаться к взрослым. Но и обратиться, и получить необходимую помощь он мо­жет, только овладевая речевым общением.

Многое здесь зависит от того, как взрослые организуют общение с ребенком, какие требования предъявляют к этому общению. Если с Детьми общаются мало, ограничиваясь уходом за ними, то они резко отстают в развитии речи. С другой стороны, если взрослые в общении ^с ребенком пытаются ловить каждое желание ребенка, исполнять все, что он хочет, по первому жесту, ребенок может долго обходиться без речи. Другое дело, когда взрослые вынуждают ребенка говорить внятно, по возможности ясно оформлять словами свои желания и только в этом случае исполняют их.

118

119

Развитие речи. В раннем детстве развитие речи идет по двум лини­ям: совершенствуется понимание речи взрослых и формируется собст­венная активная речь ребенка.

Умение относить слова к обозначаемым предметам и действиям приходит к ребенку далеко не сразу. Сначала понимается ситуация, а не конкретный предмет или действие. Ребенок может по слову вполне четко выполнять определенные действия при общении с одним чело­веком и вовсе не реагировать на те же слова, произносимые другим взрослым. Так, годовалый малыш в общении с матерью показывает на головку, нос, глазки, ножки и некоторые другие части тела, но на просьбу других людей показать эти же части тела он может не реаги­ровать. Ребенок и мать находятся в столь тесном интимном контакте, что не только слова, но и жесты, мимика, интонация и ситуация об­щения - все вместе служит сигналом к действию.

В общении со взрослым ребенок правильно реагирует на его слова, если эти слова многократно повторяются в сочетании с определенны­ми жестами. Например, взрослый говорит ребенку: «Дай ручку» - и сам делает соответствующий жест. Ребенок очень быстро научается ответному действию. При этом он реагирует не только на слова, но и на всю ситуацию в целом.

Позднее значение ситуации преодолевается, ребенок начинает по­нимать слова вне зависимости от того, кто их произносит и какими жестами они сопровождаются. Но и тогда связь слов с обозначаемыми предметами и действиями долго остается неустойчивой и все-таки зависит от тех обстоятельств, в которых взрослый дает ребенку сло­весные указания.

В первые месяцы второго года слова взрослого, относящиеся к какому-либо зна­комому для ребенка предмету, вызывают требуемое действие только в случае, если этот предмет находится перед его глазами. Так, если перед ребенком лежит кукла и взрос­лый говорит ему: «Дай куклу!», ребенок выполняет указание взрослого, тянется к кукле. Если же малыш не видит куклу, то слова «Дай куклу!» вызывают ориентировоч­ную реакцию на голос взрослого, но не приводят к поиску игрушки. Однако и в случае, когда требуемый предмет находится в поле зрения ребенка, его внимание легко отвле­кается непосредственным восприятием предметов более ярких, более близких, более новых. Если перед ребенком лежат рыбка, петушок и чашечка и взрослый несколько раз повторяет: «Дай рыбку!», то видно, что взгляд малыша начинает скользить по предметам, останавливается на рыбке, его рука тянется к названному предмету. Но очень часто случается так, что взгляд возвращается к предмету, более интересному для ребенка, и вместо рыбки он дает, например, петушка.

После полутора лет подчинение действий ребенка словесным указаниям взрослых становится более прочным, но все же еще может нарушаться, если между указанием и исполнением вводится отсрочка во времени или если указание вступает в противоречие с привычным, закрепившимся действием. На глазах ребенка рыбку, с которой он только что играл, помещают под перевернутую чашечку. Затем говорят ему: «Рыбка под чашеч­кой, достань рыбку!», но при этом задерживают ручку ребенка на 20-30 сек. После за­держки ребенок затрудняется выполнить указание, отвлекаясь на посторонние предметы.

В другом случае перед ребенком выставляют два предмета - чашечку и ложечку - и говорят' «Дай чашечку, дай чашечку!» Он тянется к чашечке Если это же указание

повторяют несколько раз, а затем говорят: «Дай ложечку!», то ребенок продолжает привычно тянуться к чашечке, не замечая при этом, что он уже не подчиняется речевой инструкции взрослого. (По материалам А. Р. Лурия.)

Для ребенка второго года слово гораздо раньше приобретает пус­ковое, чем тормозящее значение: ребенку значительно легче по сло­весному указанию начать какое-либо действие, чем прекратить уже начатое. Когда, например, малышу предлагают закрыть дверь, он может начать многократно открывать и закрывать ее.

Другое дело - остановка действия. Хотя обычно уже к началу ран­него детства ребенок начинает понимать значение слова «нельзя», запрет еще не действует так магически, как хотелось бы взрослым.

Лишь на третьем году речевые указания взрослых начинают по-настоящему регулировать поведение ребенка в разных условиях, вы­зывать и прекращать его действия, оказывать не только непосредст­венное, но и отсроченное влияние. Понимание речи взрослых в этот период качественно изменяется. Ребенок не только понимает отдель­ные слова, но становится способным выполнять предметные действия по инструкции взрослого. Он начинает с интересом слушать любые разговоры взрослых, стремясь понять, о чем они говорят. В это время дети активно слушают сказки, рассказы, стихи - и не только детские, но и труднодоступные по смыслу.

Слушание и понимание сообщений, выходящих за пределы непо­средственной ситуации общения, являются для ребенка важным при­обретением. Оно дает возможность использовать речь как основное средство познания действительности. Учитывая это, воспитатель дол­жен направленно руководить развитием способности ребенка слушать и понимать речь, не относящуюся к конкретной ситуации.

Развитие активной речи ребенка до полутора лет происходит мед­ленно. В этот период он усваивает от 30-40 до 100 слов и употребляет их очень редко.

После полутора лет ребенок становится инициативным. Он начи­нает не только постоянно требовать названия предметов, но и делает попытки произносить слова, обозначающие эти предметы. Вначале у него не хватает речевых возможностей, он тянется, кряхтит. Но вскоре вопрос «Это что?» становится постоянным требованием, обращенным ко взрослому. Темп развития речи сразу же возрастает. К концу вто­рого года ребенок употребляет до 300, а к концу третьего года - от 500 до 1500 слов.

На первых порах речь ребенка мало похожа на речь взрослого. Ее называют автономной речью: ребенок употребляет такие слова, кото­рыми взрослые обычно не пользуются. Эти слова имеют троякое проис­хождение. Во-первых, это язык мам и нянь, считающих, что придуман­ные ими слова более доступны детям. Из уст в уста, из поколения в по­коление передаются такие слова, как «ам-ам» или «ням-ням», «тпруа»,

120

121

«нака», «бяка», «ав-авка». Во-вторых, автономную речь ребенка со­ставляют искаженные слова, произведенные им самим от настоящих слов. Не обладая еще в полной мере фонематическим слухом и не владея звуковой артикуляцией, ребенок невольно изменяет звуковую форму слова. Так, «молоко» он произносит как «моко», «голова» как «гова» и т.д. Крайние члены звуковой структуры слова обычно воспринимаются и воспроизводятся лучше, а середина опускается. В-третьих, ребенок сам придумывает автономные слова. Маленькая Леночка называет себя «Яя», Андрюшу братик называет «Дюка». Шаловливый мальчуган выдумывает новое слово «эки-кики».

В общении со взрослыми при правильном речевом воспитании ав­тономная речь быстро исчезает. Обычно, общаясь с малышом, взрос­лые требуют от него четкого произнесения слов, что влияет на разви­тие фонематического слуха и артикуляции. Но если окружающие ре­бенка взрослые поддерживают автономную речь, она может сохра­ниться надолго.

В психологии известен факт неправильного речевого развития однояйцовых близ­нецов Юры и Леши. Из-за недостаточного общения со взрослыми и другими детьми эти близнецы общались между собой почти исключительно с помощью сложившейся у них автономной речи. Они пользовались малодифференцированными звуками вплоть до пяти лет, когда их разъединили и стали направленно обучать нормальной речи.

Наряду с расширением словаря и уточнением произношения слов в раннем детстве происходит усвоение грамматического строя родного языка. Вначале - примерно до одного года десяти месяцев - дети ог­раничиваются предложениями, состоящими из одного, позднее двух слов, не изменяющихся по родам и падежам. Причем каждое такое слово-предложение может иметь несколько разных значений. Когда малыш произносит «мама», это может значить и «мама, возьми меня на руки», и «мама, я хочу гулять», и многое другое. Позже речь ребен­ка начинает приобретать связный характер и выражать простейшие отношения между предметами. Овладевая в ходе предметной деятель­ности способами употребления предметов, дети начинают и в речевом общении улавливать и употреблять грамматические формы, при по­мощи которых эти способы можно обозначить.

Так, усвоив употребление выражений «забил молотко-w», «взял совочко-и», ребенок улавливает, что окончание -ом имеет орудийный смысл, и начинает сам применять его (иногда слишком широко) к новым предметам-орудиям: «ножом», «ложком», «лопаткол»» и т.д.' Под влиянием взрослых такие неправомерные переносы исчезают. К трем годам ребенок овладевает употреблением многих падежных окончаний.

Сосредоточение на том, как взрослые произносят слова, и усвоение грамматических форм родного языка развивают у ребенка чутье язы­ка. К концу раннего возраста дети довольно хорошо согласовывают слова в предложении. Часто они сами, играя, пробуют подбирать слова с определенным оттенком значения.

122

Маленький Андрюша уловил в слоге -ка какой-то особый смысл. Толька, Вовка — запретные для него слова. Боясь порицания, он провоцирует брата: «Скажи, тетька, бабка, дядька, кофтка (кофта), култка (куртка)». Братишка тоже чувствует в этих сло­вах нечто «ругательное» и возражает: «Не буду. Мама не лазлесает (не разрешает)». Тогда Андрюша сам занялся подбором слов, оканчивающихся на -ка: «Дядька, Аленк-я, талелл-а». В некоторых случаях он задумывается, так как чувствует, что слова хотя и кончаются на -ка, но не несут оттенка того значения, которое он ожидает. Поэтому Андрюша временами заявляет: «ложа-я, талелка - не так. Надо дядька, Аленкя».

Общение со взрослым имеет определяющее значение для развития речи. В то же время развитие речи раскрывает для ребенка возможно­сти развития общения.

Идентификация отношений взрослого и ребенка. Уже к концу мла­денческого, началу раннего возраста у ребенка вырабатывается пра-лингвистическая знаковая система (мимика, особенно улыбки, жесты, восклицания и т.д.). Такие значимые для общения образования фор­мируются на врожденной основе через подражание взрослому, кото­рое является первой формой идентификации.

Элементарная знаковая система, которой овладевает ребенок, пре­вращается в стимул для ответной реакции взрослого, прежде всего матери. Именно мать, психологически настроенная на идентифика­цию с малышом, использует освоенные ребенком средства установле­ния непосредственной эмоциональной связи и достигает вместе с ним определенного уровня идентификации. При этом для установления идентификационных отношений мать бессознательно использует раз­нообразные приемы телесного контакта с малышом (гладит, похло­пывает, тормошит, тянет за ручки и ножки, целует, «тузит» и др.).

Ребенок сам побуждает мать на общение и идентификацию с его состояниями - от детской бурной радости до детского горя. Ему так важно чувствовать глубокую эмоциональную заинтересованность в нем! Конечно, его чувства эгоистичны, но именно через них он осваи­вает первые этапы идентификации взаимодействий людей, вступает на путь развития эмоциональной причастности к человеческому роду.

Особое значение для развития способности к идентификации приоб­ретает освоение ребенком речи, умение использовать замещения и разно­образные знаки. Отрешаясь от своей персоны и входя в мир замещае­мых предметов, малыш, идентифицируя их с отсутствующими предме­тами, погружается в условия, требующие от него овладения идентифи­кацией как способностью приписывать предмету-заместителю свойства отсутствующего предмета. Это могут быть физические свойства, спосо­бы действия (функциональное назначение предмета), чувства и др. Взрослый, играя с ребенком, вводит его в мир возможных трансформа­ций предметов и эмоций, а ребенок естественно и с радостью принимает все свойственные человеческой психике возможности к идентификации.

Установлено, что в условиях выраженной готовности к идентифи­кации со стороны взрослого повышаются настроение и связанная с

123

этим общая активность ребенка Именно в этом случае говорят об эмоциональной подпитке.

Специфика общения в раннем возрасте. Ребенок в возрасте от полу­тора до трех лет чрезвычайно быстро овладевает речью благодаря психологической включенности в общение со взрослыми. Он внима­тельно слушает разговоры взрослых, когда, казалось бы, к нему не обращаются, а сам он занят игрой. Это пристальное внимание к речи взрослых просматривается всякий раз, когда ребенок вдруг включает­ся в контекст взрослого общения, давая свои эмоциональные оценки услышанному, комментируя или задавая вопросы. Удовольствие, ко­торое получает ребенок от слушания, побуждает его всякий раз при­ближаться к общающимся взрослым и настораживать свой слух. В то же время ребенок в этом возрасте активизирует свое речевое общение, постоянно обращаясь к взрослому, прежде всего к матери. Ребенок «льнет» к взрослому, задает ему вопросы, пытается понять ответы.

Общение в раннем возрасте состоит и в постоянном обращении ре­бенка за помощью, и в оказании сопротивления предложениям со стороны взрослого. Ребенок открывает для себя, что он является ис­точником своей вот и начинает опробовать свою волю в общении со своими близкими, со взрослыми и сверстниками. Все эти виды соци­альной активности занимают ребенка достаточно глубоко и являются значимыми для него, но не следует забывать, что все-таки большую часть времени он проводит в предметной деятельности за изучением предметного мира и освоением орудийных и соотносящих действий.

Ребенок именно в раннем возрасте осваивает приемы привлечения и удержания внимания взрослых. Эти приемы являются в целом соци­ально приемлемыми, так как ребенок умеет хорошо рефлексировать на реакции взрослых и тут же сам исправляет свои неудачные прома­хи. Ребенок умеет выражать чувство привязанности и симпатии', он умеет также выразить чувство неудовольствия и предложить при этом некоторый выход из неприятной ситуации. Правда, все эти возможно­сти приемлемого общения могут не использоваться, когда малыш утомился, когда он не понят, когда его проигнорировали и выказали невнимание. Умея быть достаточно терпеливым для своего возраста и умея подождать, ребенок все-таки не может переносить сильных ис­пытаний временем ожидания внимания со стороны значимого взрослого, не может пережить некорректного к себе отношения. Он может разом дать регрессивную реакцию, и тут уж мы не увидим малыша в ареоле его достижений.

Особое место в развитии социальной активности занимает развитие специфики общения со сверстниками. В раннем возрасте дети начинают пристально интересоваться друг другом они наблюдают друг друга, обмениваются игрушками, пытаются демонстрировать друг другу свои достижения и даже соревноваться. Соревнование в достижении (умение

играть мячом, овладение тем или иным действием с предметом, езда на велосипеде и т.п.) обусловливает мотивацию к достижению (мотив дос­тижения, Дэвид Маклелланд), что определяет успешность реализации стремления к признанию. При этом у ребенка, развивается рефлексия на свои достижения и достижения другого. Ребенок трех лет обладает дос­таточной степенью умственного развития, чтобы быть успешным или вполне приемлемым в социальных ситуациях общения, он умеет кон­тролировать свои эмоции и свою волю.

§ 2. УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

В раннем детстве ребенок начинает выделять свойства окружаю­щих предметов, улавливать простейшие связи между ними и исполь­зовать эти связи в своих манипуляциях. Это создает предпосылки для дальнейшего умственного развития, которое происходит в связи с овладением предметной деятельностью (а позднее - элементарными формами игры и рисования) и речью.

Основу умственного развития в раннем детстве составляют фор­мирующиеся у ребенка новые виды действий восприятия и мыслитель­ных действий

Развитие восприятия и образование представлений о свойствах пред­метов. Хотя уже в младенчестве ребенок в связи с хватанием и манипу­лированием овладевает зрительными действиями, которые дают ему возможность определить некоторые свойства предметов и регулировать практическое поведение, восприятие в начале раннего детства еще крайне несовершенно. На первый взгляд это незаметно: ребенок как будто хорошо ориентируется в окружающей обстановке, узнает знако­мых людей, предметы. Но узнавание может быть разным, оно может опираться на выделение в предметах разных свойств и признаков. Го­довалый ребенок не способен последовательно, систематически осмот­реть предмет. Как правило, он выхватывает какой-то один бросающий­ся в глаза признак и реагирует только на него, по нему опознает пред­меты. Нередко это бывает небольшой участок очертаний предмета, с которым ребенок сталкивается в процессе манипулирования.

Усвоив слово «пти» (птичка), ребенок называет так все предметы, имеющие вы­ступ, похожий на клюв Птичкой для него может быть, например, пластиковый шарик с острым выступом

С этим связана удивительная особенность восприятия детей вто­рого года жизни - узнавание близких людей на фотографиях и пред­метов на рисунках, в том числе на контурных изображениях, пере­дающих только некоторые характерные детали предмета (например, морду лошади или собаки). Подобное узнавание легко принять за доказательство того, что ребенок понимает, что такое рисунок или фотография. Можно усмотреть в этом и способность ребенка полно

124

125

и точно воспринимать окружающие предметы по малейшему наме­ку. Однако на самом деле здесь проявляются прямо противополож­ные качества. Дети второго года не воспринимают рисунки или фо­тографии как изображения предметов и людей. Для них изображен­ные предметы - это вполне самостоятельные предметы. И если ребе­нок называет предмет и его изображение одинаково, то, значит, он отождествляет их. Отождествление становится возможным пото­му, что и в предмете, и в изображении выделяется какая-либо одна деталь, которая привлекла внимание ребенка: все остальное как бы не существует, не учитывается.

Такая особенность воспринимать предметы проявляется и в без­различии ребенка к пространственному положению воспринимаемого или его изображения.

1,7, 15. Гюнтер с большим удовольствием рассматривает картинки, лежа на живо­тике и перелистывая книгу При этом он легко узнает рисунки, оказавшиеся вверх ногами: перевернутую лошадь он так же называет «брбр», как и находящуюся в пра­вильном положении. (Из наблюдений В. Штерна )

Зрительные действия, при помощи которых ребенок воспринимает предметы, сложились в процессе хватания и манипулирования. Эти действия прежде всего направлены на такие свойства предметов, как форма и величина. Цвет в этот период не имеет никакого значения для узнавания предметов вообще. Ребенок совершенно одинаково узнает окрашенные и неокрашенные изображения, а также изображения, окрашенные в необычные, неестественные цвета, ориентируясь только на формы изображенных предметов. Это, конечно, не значит, что ребенок не различает цвета. Мы знаем, что различение и предпочте­ние определенных цветов явно выражено уже у младенца. Но цвет не стал еще признаком, характеризующим предмет, и не учитывается при его восприятии.

Для того чтобы восприятие предметов стало более полным и все­сторонним, у ребенка должны сложиться новые действия восприятия. Такие действия формируются в связи с овладением предметной дея­тельностью, особенно соотносящими и орудийными действиями.

Когда ребенок учится выполнять соотносящее действие, он подби­рает и соединяет предметы или их части в соответствии с формой, величиной, цветом, придает им определенное взаимное положение в пространстве. Соотносящие действия могут быть выполнены разными способами в зависимости от особенностей обучения. Бывает, что ре­бенок, подражая взрослому, запоминает порядок выполнения дейст­вия (например, разборки и сборки пирамидок) и повторяет его, не учитывая свойств предметов (величины колец). Но это может приво­дить к успеху только при совершенно неизменных условиях. Если кольца пирамидки сместятся или одно из них упадет, ребенок не суме­ет получить нужного результата. Поэтому раньше или позже взрослые

126

начинают требовать от ребенка, чтобы он сам подбирал и соединял части в нужном порядке. Первоначально ребенок может выполнить подобное требование только при помощи проб, так как имеющиеся у него действия восприятия не позволяют зрительно сравнивать раз­личные предметы по их свойствам.

Прикладывая нижнюю половину матрешки к верхней, ребенок об­наруживает, что она не подходит, берет другую, снова прикладывает, пока, наконец, не найдет нужную. Перебирая кольца пирамидки и прикладывая одно к другому, ребенок выбирает самое большое коль­цо - то, краешек которого выглядывает из-под любого другого, нани­зывает его на стерженек, затем таким же образом выбирает самое большое из оставшихся и т.д. Точно так же, подбирая два кубика, ребенок прикладывает их вплотную друг к другу и обнаруживает, сливается их цвет или нет. Все это внешние ориентировочные действия, позволяющие ребенку добиться правильного практического результата.

Овладение внешними ориентировочными действиями происходит далеко не сразу и зависит от того, с какими именно предметами действует ребенок и в какой мере помогают ему взрослые. Значительная часть игрушек для детей этого возраста создана так, что в их устройство как бы уже вложена необходимость примеривать части друг к другу и без правильного их подбора результат получить нельзя. Матрешки, коробки с вырезами определенной формы, куда опускаются соответствующие фигурки, домики с отверстиями для вставляющихся окон и дверей и многие другие игрушки как бы сами учат ребенка внешним ориентировочным действиям. И если ребенок вначале пытается добиться результата силой (втиснуть, вколотить неподходящие части), то скоро сам или при небольшой помощи взрослых переходит к примериванию. Поэтому такие игрушки называются автодидактическими, т.е. самообучающими. Другие игрушки в меньшей степени определяют способ действия ребенка Например, пирамидку можно собрать в любом порядке, не считаясь с величиной колец. В этих случаях помощь взрослого должна быть более значительной.

Внешние ориентировочные действия, направленные на выяснение свойств предметов, складываются у ребенка при овладении не только соотносящими, но и орудийными действиями. Так, пытаясь достать удаленный предмет, палку, и убедившись, что она не годится, ребенок стремится заменить ее более длинной, соотнося таким образом уда­ленность предмета с длиной орудия.

От соотнесения, сравнения свойств предметов при помощи внешних ориентировочных действий ребенок переходит к зрительному их соот­несению. Формируется новый тип действия восприятия. Свойство од­ного предмета превращается для ребенка в образец, мерку, при помо­щи которой он измеряет свойства других предметов. Величина одного кольца пирамидки становится меркой для других колец, длина пал­ки - меркой для расстояния, форма отверстий в коробке - меркой для формы опускаемых в нее фигурок.

Овладение новыми действиями восприятия обнаруживается в том, что ребенок, выполняя предметные действия, переходит к зри­тельной ориентировке. Он подбирает нужные предметы и их части

127

на глаз и выполняет действие сразу правильно, без предварительно­го примеривания.

В связи с этим для ребенка двух с половиной-трех лет становится доступным зрительный выбор по образцу, когда из двух предметов, различающихся по форме, величине или цвету, он может по просьбе взрослого подобрать точно такой же предмет, как третий, который дан в качестве образца. Причем сначала дети начинают выполнять выбор по форме, потом - по величине, потом - по цвету. Это значит, что новые действия восприятия формируются раньше для тех свойств, от которых зависит возможность выполнения практических действий с предметами, а затем уже переносятся и на другие свойства. Зритель­ный выбор по образцу - гораздо более сложная задача, чем простое узнавание знакомого предмета. Здесь ребенок уже понимает, что су­ществует много предметов, имеющих одинаковые свойства.

Обследование предмета при его сравнении с другим становится бо­лее детальным, ребенок не ограничивается каким-либо отдельным бросающимся в глаза признаком. Характерно, что овладение новым типом действий восприятия сказывается в том, что узнавание детьми предметов на картинках и фотографиях, основой которого являлось их отождествление по отдельным признакам, исчезает.

Дети раннего возраста еще плохо управляют своим восприятием и оказываются не в состоянии правильно выполнить выбор по образцу, если им предлагают не два, а много разных предметов или если пред­меты имеют сложную форму, состоят из многих частей или их окраска включает несколько чередующихся цветов.

Если ребенок, вступивший в пору раннего детства, при сравнении предметов любой из них использует в качестве образца, то позднее -на третьем году жизни - хорошо знакомые ему предметы становятся постоянными образцами, с которыми он сравнивает свойства любых других предметов. Такими образцами могут служить не только реаль­ные предметы, но и представления о них, сложившиеся у ребенка и закрепившиеся в его памяти.

Определяя предметы треугольной формы, ребенок говорит: «как домик», «как кры­ша»; определяя круглые предметы - «как мячик»; овальные - «как огурчик», «как яичко». О предметах красного цвета он говорит, «как вишенка», зеленого - «как травка».

Восприятие ребенком на всем протяжении раннего возраста тесно связано с выполняемыми предметными действиями. Ребенок может достаточно точно определить форму, величину, цвет предметов, их положение в пространстве в тех случаях, когда это необходимо для выполнения того или другого доступного ему действия.

В других же случаях восприятие может оказываться весьма рас­плывчатым и неточным. Более того, ребенок может вовсе не замечать тех или иных свойств, если их учет требуется для выполнения сложно­го для него нового действия.

128

Так, овладев восприятием цвета в условиях выбора по образцу, ребенок вовсе не учитывает цвет, когда ему предлагают простейшее конструктивное задание. Только что из двух кубиков - красного и очень близкого по цвету розового - ребенок безоши­бочно протягивал взрослому кубик требуемого цвета. Но вот взрослый на глазах у ребенка положил красный кубик на синий (различие цветов гораздо большее!) и попро­сил: «Сделай так же». И малыш совершенно спокойно кладет синий кубик на красный.

Точно так же, начиная рисовать, ребенок вовсе не учитывает цвет изображаемых предметов или предлагаемых образцов, а пользуется карандашами, цвет которых ему больше нравится.

Знакомясь со свойствами разнообразных предметов - различными формами, цветами, отношениями величин, пространственными отно­шениями - ребенок накапливает запас представлений об этих свойствах, что очень важно для его дальнейшего умственного развития. Однако если предметы находятся перед глазами ребенка, даже рассматриваются им, но ему не надо специально выяснять их форму, цвет, отношения по величине или другие свойства, то формирования сколько-нибудь четких представлений не происходит. Представления о свойствах предметов, как мы видим, связаны с характерными для ребенка видами практиче­ской деятельности, прежде всего с предметной деятельностью. Поэтому накопление представлений о свойствах предметов зависит от того, в какой мере ребенок в своих предметных действиях овладевает зритель­ной ориентировкой, выполняя действия восприятия.

Таким образом, для обогащения представлений ребенка раннего воз­раста о свойствах предметов необходимо, чтобы он знакомился с основ­ными разновидностями этих свойств, выполняя предметные действия, требующие их учета. Неверно ограничивать (как это делают иногда) материал, с которым действует ребенок, двумя-тремя формами и тремя-четырьмя цветами. Исследования показывают, что ребенок третьего года жизни вполне может усвоить представления о пяти-шести формах (круг, овал, квадрат, прямоугольник, треугольник, многоугольник) и восьми цветах (красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, фиолето­вый, белый, черный).

Как же связано развитие восприятии и образование представлений о свойствах предметов в раннем возрасте с развитием речи ребенка? Большая часть слов, которые усваивают дети до трехлетнего возраста, обозначает предметы и действия. Названиями цветов и форм (крас­ный, желтый, круглый) дети овладевают с большим трудом, только при упорном обучении со стороны взрослых. Эти трудности имеют свои психологические причины. Слово - название предмета - выража­ет прежде всего его функцию, назначение, которое остается неизмен­ным при изменении внешних свойств. Так, лопатка- это орудие, ко­торым копают, каковы бы ни были ее форма, цвет, величина. Усваи­вая названия предметов, дети учатся узнавать и применять эти пред­меты независимо от изменения их внешних свойств. Совсем другое дело - слова, обозначающие свойства. Здесь необходимо отвлечься от

129

предмета, его значения и объединить самые разные предметы по при­знаку, который в большинстве случаев не имеет значения для их упот­ребления. Возникает противоречие, которое маленькому ребенку очень трудно преодолеть.

Хотя в общении с ребенком взрослые постоянно употребляют на­звания свойств предметов, нет необходимости добиваться их запоми­нания и правильного употребления в раннем детстве. Значительно более благоприятные условия для этого складываются позднее, на четвертом-пятом году жизни ребенка.

Наряду со зрительным в раннем детстве интенсивно развивается и слуховое восприятие. Здесь тоже сохраняется основное правило, кото­рое заключается в том, что свойства предметов и явлений (в данном случае звуков) начинают выделяться в той мере, в какой их учет ока­зывается необходимым для деятельности ребенка. Основная деятель­ность детей раннего возраста, связанная с восприятием звуков, - рече­вое общение. Потому-то в этот период особенно интенсивно развива­ется фонематический слух. От восприятия слов как нерасчлененных звуковых комплексов, отличающихся друг от друга особенностями ритмического строения и интонации, ребенок постепенно переходит к восприятию их звукового состава. Звуки разных типов начинают вы­деляться в слове и опознаваться ребенком в определенной последова­тельности (сначала гласные, потом согласные).

Как правило, к концу второго года дети уже воспринимают все зву­ки родного языка. Однако уточнение фонематического слуха происхо­дит и в последующие годы.

Значительно медленнее развивается у детей звуковысотный слух -восприятие соотношения звуков по высоте. Но специальные опыты показывают, что и здесь могут быть большие достижения.

Возрастная психология принимает положение Л. С. Выготского о восприятии в раннем возрасте как ведущей функции. «... Восприятие до трехлетнего возраста играет... доминирующую центральную роль. Можно сказать, что все сознание ребенка этого возраста имеется лишь постольку, поскольку оно определяется деятельностью восприятия. Всякий знающий детей этого возраста согласится, что ребенок вспоми­нает большей частью в форме узнавания, т.е. в форме восприятия, к которому присоединяется акт памяти. Ребенок воспринимает вещь как знакомую и очень редко вспоминает то, что отсутствует перед его гла­зами; он может быть внимателен только к тому, что находится в поле его восприятия. Точно так же мышление ребенка до трех лет носит пре­имущественно непосредственный характер. Ребенок разбирается и уста­навливает мыслительные связи между наглядно воспринимаемыми эле­ментами. Можно было бы показать, что все функции этого возраста идут вокруг восприятия, через восприятие, с помощью восприятия. Это ставит восприятие в благоприятные условия развития в данном возрас-

130'

те. Восприятие как будто бы обслуживается всеми сторонами деятель­ности ребенка, и поэтому ни одна функция не переживает такого пыш­ного расцвета в раннем возрасте, как функция восприятия»² .

Восприятие становится ведущей функцией, заняв центральное ме­сто в развитии познавательной сферы ребенка.

Развитие мышления. Мы видели, что на пороге раннего детства у ребенка впервые появляются действия, которые можно считать при­знаками мыслительного процесса, - использование связи между пред­метами для достижения цели (например, притягивание подушки, на которой лежат часы, для того, чтобы их достать). Но подобные дейст­вия возможны лишь в самых простейших случаях, когда предметы уже связаны между собой (часы лежат на подушке) и остается только вос­пользоваться этой готовой связью. На протяжении раннего детства ребенок начинает все шире использовать подобного рода готовые связи. Он притягивает к себе тележку за привязанную к ней веревочку, возит каталку, толкая впереди себя прикрепленную к ней палку, и производит другие подобные действия.

Гораздо важнее, что он учится выполнять те действия, где необхо­димо каждый раз заново связывать между собой разъединенные пред­меты, - это соотносящие и орудийные действия. Само по себе усвое­ние этих действий еще не требует работы мышления: ребенку не при­ходится самостоятельно решать задачу, это за него делают взрослые, которые дают образцы действий, показывают способы употребления орудий. Но, обучаясь выполнять эти действия, ребенок начинает ори­ентироваться на связь между предметами, в частности на связь орудия с предметом, и в дальнейшем переходит к установлению таких связей в новых условиях, при решении новых задач.

Переход от использования готовых связей или связей, показанных взрослыми, к их установлению - важная ступень в развитии детского мышления. На первых порах установление новых связей происходит путем практических проб, причем на помощь ребенку нередко прихо­дит случайность.

Вот двухлетний малыш сидит за столиком. На столике привлекающая его игрушка. Она достаточно далеко, так что достать ее рукой невозможно. Рядом палка. Сначала ребенок изо всех сил тянется к игрушке рукой, но вскоре, убедившись в бесплодности попыток, отвлекается от игрушки и замечает лежащую в пределах досягаемости палку. Он берет палку и начинает вертеть ее в руках. Но вот конец палки задел игрушку. Она сдвинулась. Ребенок сейчас же замечает это. Его внимание снова устремляется к иг­рушке, и он начинает теперь уже специально двигать ее, следя за перемещением. После ряда проб выделяются те движения, которые приближают игрушку. Но этим дело не кончается. Очень часто интерес ребенка переносится на само действие с орудием, на его связь с перемещением предмета. И ребенок продолжает исследовать эту связь, специально отодвигая игрушку и снова приближая ее палкой.

В приведенном случае решалась задача при помощи внешних ори­ентировочных действий. Эти действия, однако, существенно отлича-

131

ются от тех, которые служат основой для формирования действий восприятия: они направлены не на выявление и учет внешних свойств предметов, а на отыскание связей между предметами и действиями. дающих возможность получить определенный результат.

Мышление ребенка, осуществляемое при помощи внешних ориен­тировочных действий, носит название наглядно-действенного. Дети используют наглядно-действенное мышление для исследования самых разнообразных связей, обнаруживаемых в окружающем мире.

I, 5, 27. Дети играют с водой. Черпают воду в корыте и носят ее в песочницу. У Андрюши в руках кружка, у Кирилки - дырявая банка. Андрюша носит и выливает много воды. Кирилка успевает донести несколько капель. Кирилка недоумевает- у него удивленная физиономия. Я жду: вдруг придет на террасу за целой посудиной. Но нет. Кирилл черпает воду, идет к песочнице и доносит капли. В следующий раз случай­но взялся за банку так, что зажал отверстие. Вода перестала течь, и мальчик обратил на это внимание. Остановился. Смотрит на банку. Отнял от банки ручку. Вода потек­ла. Схватил банку, как прежде, - течь прекратилась. Отнял ручку - вода потекла. Схватил банку... И так действовал, пока вся вода не вытекла. Зачерпнул воду вновь. Проделал те же действия. Спешащий по воду Андрюша обратил внимание на сосредо­точенные операции Кирюши. Остановился, смотрит. Когда банка в Кирилкиных руках «исчерпала свои водные возможности», Кирилл некоторое время продолжал совер­шать те же действия - схватывал банку и отнимал руку. Андрей смотрел-смотрел, потом развернулся и продолжил путь к воде. Кирилл направился следом. Андрей на­брал воды и потрусил к песочнице. Кирилл набрал тоже и двинулся следом за братом. Руками он обхватил банку так, что все дырочки оказались зажатыми. На этот раз Кирилка принес много воды, и много воды лилось из его банки на песок. Радостный, мальчишка заторопился к воде... (Из дневника В. С. Мухиной.)

Внешние ориентировочные действия, как мы знаем, служат исход­ным пунктом для образования внутренних, психических действий. Уже в пределах раннего детства у ребенка возникают мыслительные действия, выполняемые в уме, без внешних проб. Так, познакомив­шись с употреблением палки для доставания отдельного предмета, ребенок догадывается применить ее и для того, чтобы вытащить мя­чик, закатившийся под диван. В основе такой догадки лежит проба, проделанная в уме. В процессе ее ребенок действовал не с реальными предметами, а с образами, представлениями о предметах и способах их употребления. Мышление ребенка, в котором решение задачи происхо­дит в результате внутренних действий с образами, называется нагляд­но-образным. В раннем детстве ребенок овладевает умением решать наглядно-образным путем только ограниченный круг простейших задач. Задачи более сложные им либо не решаются вовсе, либо реша­ются в наглядно-действенном плане.

Большое место в развитии мышления детей раннего возраста за­нимает формирование обобщений - мысленного объединения предме­тов или действий, обладающих общими признаками. Основу для обобщений создает усвоение речи, поскольку значения слов, понима­нию и употреблению которых учат ребенка взрослые, всегда содержат в себе обобщения. Например, слово «часы» ребенка учат относить и к

132

маленьким ручным часам, и к будильнику, и к большим стенным ча­сам, а слово «пуговица» - и к черной пластмассовой пуговице на пид­жаке отца, и к белой бельевой пуговице, и к художественно выпол­ненной многоугольной деревянной пуговице на костюме матери. Но общепринятым значением слов дети овладевают далеко не сразу. Употребление первых простых усваиваемых слов говорит о том, что их значение крайне расплывчато и изменчиво. Ребенок часто называет одним и тем же словом совершенно разные предметы, перенося его с одного предмета на другой на основании сходства по случайным при­знакам, причем эти признаки могут все время изменяться.

Малыш называет кошку словом «кх». Затем он начинает приме­нять это же слово к меховой горжетке (так как она пушистая), к раз­личным мелким блестящим предметам (очевидно, из-за их сходства с глазами кошки), к вилке (после того как познакомился с кошачьими коготками) и даже... к портретам дедушки и бабушки (здесь, по-видимому, тоже сыграло роль наличие глаз). Но подобный перенос слов не встречает поддержки со стороны взрослых, и ребенок под их влиянием усваивает более определенную связь слова с предметом. При этом нередко название предмета превращается как бы в его собствен­ное имя: ребенок называет словом «мя» (мяч) только собственный красно-синий мяч, другие мячи этого названия не получают.

Указания взрослых, примеры употребления ими слов - названий предметов - постоянно наталкивают ребенка на то, что общее назва­ние объединяет предметы, имеющие одну и ту же функцию, одинако­вое назначение. Оказывается, однако, что предметы с одинаковой функцией слишком различны по внешним свойствам, слишком трудно выделить в них общее. Это, по-видимому, оказалось бы вовсе не дос­тупным для ребенка, если бы на помощь не приходило усвоение пред­метных действий, овладение употреблением предметов в соответствии с их назначением.

Обобщение предметов по их функции первоначально возникает в дей­ствии, а затем закрепляется в слове. Первыми носителями обобщения становятся предметы-орудия. Усвоив способ действия с помощью того или иного орудия (палки, ложки, совочка, карандаша), ребенок пыта­ется использовать это орудие в разнообразных ситуациях, выделяет его обобщенное значение для решения определенного рода задач. В то же время в орудии выделяются те признаки, которые важны для его употребления, остальные отступают на задний план. Научившись придвигать к себе предметы при помощи палки, ребенок пользуется затем для этой же цели любым удлиненным предметом (линейкой, зонтиком, ложкой). Все это меняет значение усваиваемых ребенком слов. Они начинают все более обобщенно отображать функцию пред­мета. Значение обобщения, достигаемого в действии, для возникнове­ния обобщения в слове ярко обнаружится, если сравнить ситуации,

133

когда слова- названия предметов- даются детям сопровождаемые простым показом этих предметов и действием с ними.

Детям раннего возраста давали игрушки (совочек, ведерко) и учили их называть. После того как дети запоминали названия, им давали точно такие же игрушки, но окрашенные в другой цвет. Если дети самостоятельно не переносили усвоенных назва­ний на новые игрушки, то их специально пытались обучать этому, изменяя цвет посте­пенно и приучая не обращать на него внимания.

В другом случае те же игрушки давали во время специально организованной игры, и дети усваивали названия, действуя с игрушками (совком насыпая песок, ведерком доставая воду из колодца). После усвоения названия игрушки, как и в первом случае, заменяли новыми, точно такими же, но окрашенными в другой цвет.

Было обнаружено, что во втором случае усвоение обобщенного значения слов происходит гораздо легче и быстрее, чем в первом: дети узнают игрушки и правильно их называют, несмотря на изменение цвета, сразу же после того, как производят с ними соответствующие действия. (По материалам Н. X. Швачкипа.}

У детей раннего возраста название предмета иногда очень прочно связывается с его функцией. Поэтому, сталкиваясь с новым предме­том, который взрослые называют знакомым словом, ребенок может пытаться употребить этот предмет соответствующим образом в лю­бом случае.

Двухлетний мальчик подошел к матери, держа в руке крохотный игрушечный стульчик. На вопрос ребенка: «Что это?»- мать ответила: «Стул, Сашенька». К ее величайшему удивлению, мальчик немедленно поставил стульчик на пол, повернулся к нему спиной и начал присаживаться, явно собираясь использовать предмет по назна­чению. (По материалам Л. А. Венгера.)

Складывающиеся у детей обобщения имеют форму образов и ис­пользуются в процессе наглядно-образного решения задач.

В раннем детстве ребенок не только замечает уже имеющиеся связи между предметами, но начинает самостоятельно устанавливать новые связи и отношения, учитывать их в своих действиях.

1, 8, 9. Жаклин подходит к закрытой двери, держа в каждой руке травинки. Она протягивает правую руку к ручке дверного замка, но тут видит, что, для того чтобы открыть дверь, ей придется выпустить из рук траву. Она кладет траву на пол, открыва­ет дверь, снова поднимает траву и входит в комнату. Но когда ей захотелось выйти из комнаты, ситуация осложнилась. Она кладет траву и берется за ручку. Но тут она замечает, что, открывая дверь на себя, она при этом сметет прочь траву, которую положила между дверью и порогом. Тогда она поднимает ее и кладет за пределы зоны движения двери. (Из наблюдений Ж. Пиаже.)

Возникновение знаковой функции. В раннем возрасте ребенок актив­но начинает пользоваться не только предметами, но и их заменителями и на этой основе постепенно улавливать связь между обозначением и тем, что оно обозначает. Так, в игре ребенок действует с палочкой, как с ложкой или как с карандашом («помешивает еду», «ест» с нее или водит по поверхности стола, якобы «рисуя»). Через эти действия он начинает придавать этой палочке значение ложки или карандаша.

Знаковая функция, безусловно, усваивается ребенком через обще­ние со взрослым³ , однако она же субъективно открывается им через

134

собственную активность и включенность в действие замещения⁴ . Ус­воение знаковой функции происходит только в случае, если оно под­готовлено развитием собственной деятельности ребенка.

Знаковая функция органично включается в познание окружающего мира: ребенок начинает чувствовать себя источником, творящим мир замещающих предметов, изображений, знаков и образов. Он сам от­личает и связывает реальные и символические предметы по своему усмотрению.

На третьем году в умственном развитии ребенка происходит важ­ный сдвиг, имеющий огромное значение для последующего овладения более сложными формами мышления и новыми видами деятельно­сти, - начинает формироваться знаковая (или символическая) функция сознания. Знаковая функция состоит в возможности использовать один объект в качестве заместителя другого. При этом вместо дейст­вий с предметами выполняются действия с их заместителями, резуль­тат же относится к самим предметам.

Наиболее важной и всеобъемлющей системой знаков является язык. В развитых формах мышления словесные рассуждения дают человеку возможность решать разнообразные задачи, заменяя дейст­вия с реальными предметами действиями с их образами. Такими фор­мами мышления дети раннего возраста еще не владеют. Когда они приступают к решению какой-либо задачи (например, задачи, тре­бующей применения орудия), то не могут сформулировать словесно, что будут делать. На вопрос: «Что ты будешь делать?» - ребенок либо не отвечает вовсе, либо отвечает: «Вот сделаю - увидишь». В ходе решения задачи словесные высказывания могут выражать эмоции ребенка («Ну что же это такое! Что это за безобразие!») или вовсе не относиться к делу, но никогда не содержат рассуждений, касающихся самого процесса решения. Дело в том, что слово для двухлетнего ре­бенка еще не стало знаком, заместителем предмета или действия. Сло­во выступает в качестве одного из свойств, присущих предмету (или группе сходных предметов) и от него неотделимых.

Знаковая функция развивается первоначально в связи с практиче­ской деятельностью и лишь потом переносится на употребление слов, дает ребенку возможность думать словами. Предпосылкой возникно­вения знаковой функции служит овладение предметными действиями и последующее отделение действия от предмета. Когда действие начи­нает выполняться без предмета или с предметом, который ему не со­ответствует, оно теряет свое практическое значение и превращается в изображение, обозначение реального действия. Если ребенок пьет из кубика, то это уже не питье, а обозначение питья.

Следом за обозначением действия возникает и обозначение пред­мета, замещение одного предмета другим. Кубик используется в каче­стве чашки. Но, как мы видели, сначала ребенок не осознает замеще-

135

ние, не дает предмету-заместителю названия замещаемого предмета. Осознание является не предпосылкой, а результатом усвоения дейст­вий с предметами-заместителями. Его возникновение свидетельствует о зарождении знаковой функции сознания.

Знаковая функция не открывается, а усваивается ребенком. И об­разцы замещений, и образцы игровых переименований предметов дает взрослый. Но усвоение происходит только в случае, если оно подготовлено развитием собственной деятельности ребенка (которая, конечно, тоже направляется взрослыми).

Усвоение того, что один предмет можно использовать в качестве заместителя другого - важный поворотный пункт в осознании ребен­ком окружающего мира. Он обнаруживается не только в игре, но и в других видах деятельности.

Знаковая функция дает толчок к превращению каракуль в изобрази­тельную деятельность; именно благодаря ей ребенок начинает видеть в нанесенных каракулях изображения предметов. Рисование и игра при этом тесно связаны между собой: ребенок часто дополняет изображения игровыми действиями, придающими им то или иное значение.

В период зарождения знаковой функции дети склонны, пользуясь малейшим намеком, усматривать изображения, точнее, обозначения знакомых предметов буквально во всем.

2, 8, 14. Андрей ест вафли. Поставил целую вафлю на стол ребром. «Мама, смогли, какой у меня дом! А сейчас будет машина. (Откусил уголок.) - А сейчас снова что-нибудь будет. (Кусает с другого угла.) - Это человек получился».

Кирилл сидит, подперев щеки руками, рассматривает Дюкино произведение:

«Смотри, это голова, а это... спина. Плавда, Дюка?»

2, 10, 25. Ребята полдничают. Кирилка случайно капнул молоком на стол. Удив­ленно рассматривает белую каплю молока на красной поверхности стола: «Смотли, мама, цыпленочек!»

Нарочно брызгает молоком. На поверхности стола появилась новая капля, разлетев­шаяся игольчатыми лучиками по всем направлениям от центра. Кирюша: «Смотли, те­перь ежик! - Пальцем соединяет обе капли. - Смотли, змея». (Из дневника В. С. Мухиной.)

Знаковая функция, даже в ее простейших формах, начинает влиять на мышление ребенка. Вместе с представлениями о реальных действи­ях с реальными вещами он начинает использовать в наглядно-образ­ном мышлении и образы, обозначающие эти действия и вещи, выде­ляющие в них именно те стороны, которые важны для решения кон­кретной задачи. Конечно, эти действия лишь намечаются и являются предпосылкой обобщенности мышления.

Таким образом, особенностью развития мышления в раннем детст­ве является то, что разные его стороны - развитие наглядно-действен­ного и наглядно-образного мышления, формирование обобщений, с одной стороны, и усвоение знаковой функции сознания - с другой, пока еще разобщены, не связаны между собой. Лишь впоследствии, в дошкольном возрасте, эти стороны сольются, создавая основу для овладения более сложными формами мышления.

136

Развитие воображения и памяти. Зарождение знаковой функции есть одновременно и зарождение воображения ребенка, а также новое условие развития памяти.

Возникновение воображения. Начав устанавливать связь ме­жду заменителем и обозначаемым предметом, ребенок впервые при­обретает возможность представлять себе то, о чем ему рассказывает взрослый, или то, что изображено на рисунке.

Воображение в раннем возрасте работает прежде всего на воссоз­дание того, что предлагается в словесном описании или в рисунке. Воображение в этот период работает скорее как механизм, а не как активная деятельность: оно обычно возникает непроизвольно, без специального намерения, под влиянием интереса и эмоций. В своих играх ребенок обычно воспроизводит действия и ситуации, заимство­ванные от взрослых, не строя собственного замысла. Типичное прояв­ление ребенка в деятельности: рисуя или конструируя, он исходит из усвоенных прежде действий, и только полученный результат «тре­бует» от него соответствующего образа. Так, рассматривая нанесен­ные на бумагу каракули, ребенок спрашивает самого себя: «Это те?» Затем, сосредоточившись на конфигурации каракулей, вдруг «узнает»:

«Это птички набегали тут».

Слушая сказки, ребенок пытается представить себе их персонажи, события, ситуации. Однако в связи с тем, что запас его жизненных впечатлений ограничен, он не умеет переработать их в соответствии с описанием. Ребенок раннего возраста склонен устанавливать «прямое замыкание» между тем, о чем он слышит от взрослого, и образами реальных предметов, сформированными в личном опыте. Слушая сказку про деда и бабу, он тут же вспоминает собственных дедушку и бабушку, а слушая про волка, представляет конкретное изображение на картинке.

К концу раннего возраста ребенок нередко стремится «сочинять» собственные сказки, рассказы. Это, однако, не более чем мозаичное варьирование собственным опытом.

2, 11, 25. Кирюша очень любит сочинять разные истории. Спрашивает: «Лассказать тебе пло мишку?» - «Расскажи». Кирилл: «Мой мишка убежал из дома. Сел без лазле-шения в автобус. Я бежал, бежал. Догнал только в метло. Ему там электличка отлезала ножки. Я его плинес домой. И позвал доктола. Сейчас мой мишка больной. Плиходит сестла и делает ему уколы.

Лассказать пло зайку? Зайка живет в лесу. Я его плинес домой. Ему дома у нас плохо - он любит на снегу. В лесу волки. Они могут съесть зайку. Я волков блошу в помойку. Дядя увезет помойку далеко-далеко. В яму глубокую. Там их съест Балма-лей». (Из дневника В. С. Мухиной)

Возникновение воображения при всей его первоначальной ограни­ченности имеет неоспоримое значение для умственного развития. В то же время сама возможность «сочинять», «воображать» по собствен­ному хотению, по собственному велению создает особую ситуацию

137

выделения себя как источника воображения и поднимает в ребенке восхитительное чувство своей самости, своего волеизъявления. Про­извольность решения начать воображение как деятельность, в кото­рой создается особая новая реальность, поднимает в ребенке чувства, влияющие и на развитие его как личности.

Особенности памяти. В раннем возрасте память ребенка разви­вается чрезвычайно интенсивно. За первые три года ребенок осваива­ет действия, которые ориентируют его в собственной телесной актив­ности в отношении к самому себе и к окружающему миру. За это же время ребенок проходит путь от бессловесного новорожденного до говорящего общающегося человека: достаточно вспомнить так назы­ваемый сензитивный период речи⁵ ( с 1 года 6 мес до 3 лет), когда дети овладевают родным языком.

В усвоении первоначального опыта принимают участие двигатель­ная, эмоциональная и образная память. Преобладают в этот период двигательная и эмоциональная память. Ребенок лучше запоминает соб­ственные движения, действия, переживания.

1, 10, 2. Ярослав идет, держа за руку бабушку. Вдруг из-за угла с шумом и криками выскакивают велосипедисты. Ярослав испуганно вздрогнул, заплакал и потянулся на ручки. Конечно же, бабушка его успокоила и отвлекла от происшествия.

1. 11,4. Ярослав идет, держа за руку бабушку, в том же месте, где месяц назад он был неожиданно напуган. Спонтанно он потянулся на ручки и заплакал. Бабушка его утешила.

2. 9, 15.Ярослав идет с бабушкой по той части дороги, где около года назад он был неожиданно напуган. Протягивает руки и просится на ручки. Не плачет и не вспоми­нает прошлогоднее событие.

Все лето именно на этом месте просится на ручки. (По материалам В. С. Мухиной.)

Память в раннем возрасте становится ведущей функцией, она при­нимает участие в развитии всех видов познания. Представления о действиях, свойствах предметов, их назначении и т.п., возникающие в результате практической деятельности ребенка, его восприятия, мыш­ления и воображения, закрепляются в памяти и только поэтому могут служить средствами дальнейшего познания.

Память в раннем возрасте полностью непроизвольна: никаких спе­циальных действий с целью запомнить или припомнить что-либо ре­бенок не выполняет. Дети раннего возраста, которым много читают, нередко поражают взрослых тем, что запоминают наизусть длинные стихи и сказки. Если при рассказывании сказки изменить порядок изложения, то ребенок с возмущением поправляет неточность. Такое запоминание, однако, ничего не говорит ни об общем умственном развитии ребенка, ни об индивидуальных особенностях его памяти. Это - результат общей пластичности нервной системы, мозга, свойст­венной всем детям раннего возраста.

Для запоминания имеет значение частота повторения действий. Только повторяющиеся действия, слова, способы общения, реализуе-

138

мые в социальной среде, в которую погружен ребенок, формируют и поддерживают запечатления, ложащиеся в основу долговременной па­мяти ребенка. Социальная жизнь трансформирует познание⁶ через воздействие таких значимых посредников, как язык (знаки), содержа­ние взаимодействий субъекта с объектами (интеллектуальные ценно­сти) и правила, предписанные мышлению и нравственным нормам, обеспечивающим систему отношений.

Все богатство трансформаций, происходящих в природной, пред­метной и социальной среде, определяет развитие памяти. На базе ов­ладения человеческими действиями и овладения языком и через соци­альные отношения появляются основания, которые обогащают и оче­ловечивают память. Именно в раннем возрасте ребенок вступает на путь развития собственно человеческой памяти.

Долговременная память как отражение прежнего опыта, сохранен­ного не в зеркальном, а в измененном виде благодаря возникающей личной позиции и эмоциональной оценке того, что происходило, раз­вивается именно в тот период, когда ребенок начинает строить обра­зы воображения и чувствовать себя источником воображения.

До трех лет воспоминания о самом себе и об окружающем обычно не сохраняются, так как до этих пор ребенок не может рассматривать последовательность событий в контексте движущегося времени жиз­ни, в единстве и тождественности «Я». Только тогда, когда у ребенка «складывается первый абрис детского мировоззрения»⁷ , происходит аккумулирование закона амнезии раннего возраста.

§3. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ ЛИЧНОСТИ

В ходе психического развития ребенка происходит не только ус­воение разнообразных действий и формирование психических процес­сов и качеств, необходимых для их выполнения. Ребенок постепенно овладевает свойственными человеку формами поведения в обществе и, главное, теми внутренними чертами, которые отличают человека как члена общества и определяют его поступки.

Взрослый человек руководствуется в поведении преимущественно осознанными мотивами: он отдает себе отчет в том, почему в данном случае он хочет или ему следует поступить именно так, а не иначе. Мотивы поведения взрослого представляют собой определенную сис­тему, зависящую от того, что для него более и что менее значимо. Он может, например, отказаться от привлекательной финансовой опера­ции, если предвидит достаточную степень риска, а он не готов посту­пить авантюрно, или он может заставить себя работать, хотя он устал и, казалось бы, заслужил право на отдых.

Ребенку предстоит овладеть способностью рефлексировать на все привходящие обстоятельства и свои цели. Мотивы его поведения, как

139

правило, не осознаны и не выстроены в систему по степени значимо­сти. Внутренний мир ребенка лишь начинает приобретать определен­ность и устойчивость. И хотя образование этого внутреннего мира происходит под решающим влиянием взрослых, они не могут вложить в ребенка свое отношение к людям, к вещам, передать ему свои спосо­бы поведения.

Малыш не только учится жить. Он уже живет, и любые внешние влияния, в том числе и воспитательные воздействия взрослых, приобре­тают разное значение в зависимости от того, как принимает их ребенок, в какой мере они соответствуют сложившимся у него ранее потребно­стям и интересам. При этом во многих случаях воспитательные влияния, требования, которые взрослые предъявляют к ребенку, неизбежно ока­зываются для него противоречивыми. Так, например, малышу всячески прививают интерес к игрушкам, действиям с ними. Это приводит к то­му, что игрушки приобретают для ребенка большую притягательную силу. И в то же время от него требуют, чтобы он, считаясь с другими детьми, уступал игрушку, признавал права сверстника. Должно пройти немало времени, прежде чем у ребенка сложатся психологические черты, позволяющие увязывать между собой разнородные побуждения, подчи-^J нять одни из них другим, более значимым.

Особенности поведения. Отличительной особенностью поведения ребенка раннего возраста является то, что он действует, не задумыва­ясь, под влиянием возникающих в данный момент чувств и желаний. Эти чувства и желания вызываются прежде всего непосредственным окружением ребенка, тем, что попадается ему на глаза. Поэтому его поведение зависит от внешних обстоятельств. Малыша очень легко привлечь к чему-нибудь, но так же легко и отвлечь. Если, например, ребенок заплакал от огорчения, то его нетрудно утешить - дать вза­мен игрушки, которой он лишился, другую или вообще чем-нибудь занять его. Но уже в начале раннего детства в связи с формированием устойчивых представлений о предметах начинают возникать чувства и желания, связанные с предметами, о которых ребенок помнит, хотя и не видит их перед собой в данный момент.

1, 3, 0. Миша, играя в саду, завладел мячом другого ребенка и никак не хотел с ним расстаться. Вскоре ему предстояло идти домой ужинать. В какой-то момент, когда вни­мание ребенка было отвлечено, мяч удалось убрать, а ребенка - унести в дом. Во время ужина Миша вдруг пришел в сильное волнение, начал отказываться от еды, капризни­чать, пытался выбраться из креслица, срывал с себя салфетку и т.п. Когда его пустили на пол, он сразу успокоился и с криком «мя... мя!» отправился сначала в сад, а затем к дому того ребенка, которому принадлежал мяч. (Из наблюдений Л. И. Божович.)

Установление связи чувств и желаний с представлениями делает поведение ребенка более целенаправленным, менее зависимым от кон­кретной ситуации, создает основу для развития речевой регуляции поведения, т.е. выполнения действий, направленных на словесно обо­значенные цели.

140

Поскольку поведение детей определяется характером их чувств и желаний, большое значение имеет развитие у них таких чувств, кото­рые побуждают учитывать интересы других людей, поступать в соот­ветствии с требованиями взрослых.

Уже в младенчестве у детей начинают формироваться любовь, симпатия к близким людям - матери, отцу, воспитательнице в яслях. В раннем детстве эта симпатия приобретает новые формы. Ребенок стремится получить от взрослого похвалу, ласку, огорчается, если взрослый им недоволен. Примерно к середине второго года, если ре­бенок общается с другими детьми, чувство симпатии переносится и на них. Оно выражается в сочувствии, помощи пострадавшему ребенку, иногда в желании поделиться сладостями, игрушками.

1, 11, 25. Андрюшу наказали, поставили носом в угол. Обиженный Андрюша гром­ко плачет. Кирилка подходит к нему, гладит по головке, уговаривает: «Не плать, Дю-ка, не плать». Андрюша плачет еще громче. Уткнулся брату в плечо. Кирилка сам вот-вот заплачет: «Не надо, не плать, Дюка!» (Из дневника В. С. Мухиной.)

Ребенок легко заражается чувствами других людей. Так, в группе, когда один-два ребенка начинают плакать, этот плач подхватывают и другие, и он нередко распространяется на всех малышей.

Внешний образ. В раннем возрасте ребенок открывает себя как от­дельную персону. Он начинает произвольно овладевать своим телом, совершая целенаправленные движения и действия: он ползет, идет, бежит, принимает разнообразные позы, свойственные взрослым, и совершает преобразования со своим телом, свойственные исключи­тельно пластике малолетнего ребенка. Он повисает на стуле вниз го­ловой, смотрит на мир сквозь свои ноги, согнувшись пополам, радо­стно ощущая гибкость своего тела и произведенную им переверну­тость мира. Ребенок пристально наблюдает все статические изменения своего тела и чувственно переживает мышечные чувства, которые возникают при всяком новом движении или замирании. Прислушива­ясь к себе внутреннему, ребенок изучает и себя внешнего. Он играет со своей тенью; наблюдает за тем, «как шалят» и как действуют его руч­ки и ножки; он рассматривает себя в зеркале, пристально глядя себе в глаза и весело наблюдая свои гримаски и движения.

Лицо. В раннем возрасте лицо ребенка интенсивно развивается конституционно и мимически. Лицо заметно меняет свои пропорции -круглая форма лица начинает постепенно переходить в овальную, что связано с изменением лицевого черепа, с преобразованием челюстей, когда появляется два ряда мелких зубиков, которыми ребенок с удо­вольствием грызет жесткую и хрустящую пищу. В течение первых двух лет высота лица от корня носа до нижнего края подбородка увеличи­вается с 39 до 81 мм.

По мере развития ребенка выразительность его мимики становится все более разнообразной и более определенной. В раннем возрасте

141

намечаются новые тенденции в развитии мимики. Появляется боль^ шое разнообразие выразительных мин, которыми ребенок может уже достаточно успешно управлять, рефлексируя при этом на реакции близких взрослых. Умилительными физиономиями и сопряженными о ними позами ребенок достаточно успешно пользуется при взаимодей-1 ствии со взрослыми. Просящие взгляды и лукавые полуулыбки, загля-i дывание снизу вверх в глаза из-под склоненной головки и другие дей­ствующие на взрослых мины говорят о том, что ребенок раннего воз-! раста начинает рефлексировать на свои мимические и пантомимиче-! ские возможности и достаточно успешно пользоваться этим в лучшие! моменты общения. В то же время подавляющее число мимических выражений ускользает от внимания, не контролируется ребенком, и поэтому его чувства хорошо читаются взрослыми.

Овладение телом. Тело- прежде всего организм человека в его внешних физических формах и проявлениях. Телесное развитие ребен­ка сопряжено с его психическим развитием⁸ . «Я» человека помимо духовного еще и телесно, в частности оно является проекцией некото­рой поверхности: образ «Я» включает особенности всего внешнего облика. Телесные переживания ребенка занимают одно из главных мест в процессе развития. Несмотря на наличие дифференцированной кинестезии уже в младенческом возрасте, ребенок именно в раннем возрасте начинает осваивать свое телесное, физическое «Я». В это время ребенок глубоко прочувствует наличие у себя частей тела, уча­ствующих в его действиях и деятельности. Самоощущение ребенка (его «образ самого себя», М. И. Лисина) возникает еще в младенчест­ве. Но этот первичный образ еще синкретичен и неустойчив. Лишь в раннем возрасте опыт движений и действий, опыт телесного и прак­тического общения с другими людьми продвигает ребенка в самопо­знании и в формировании отношения к своему телу.

Особое место в телесном развитии занимает телесная дифферен­циация. В процессе двигательного развития у ребенка происходит зна­чимая для телесного и психического развития дифференциация функ­ций левой и правой руки. Одна из рук начинает выполнять преимуще­ственно главные действия в разных видах деятельности. В это время преимущественное использование правой или левой руки дает осно­вание причислить ребенка к право- или леворуким. Обычно в этом случае вырабатывается одностороннее доминирование, и связано это не только с ведущей рукой, но и со всеми симметричными частями тела (нога, глаз, ухо). В раннем возрасте дифференциация правой и левой руки только начинает себя обнаруживать. Однако важно про­двигать ребенка в этом отношении, так как есть указания на то, что у детей, продвинутых в телесном развитии, быстрее определяется право-или леворукость и они обретают общую гармоничность в движениях и действиях.

142

Наряду с дифференциацией ручных действий у ребенка раннего возраста происходит развитие общей телесной координации. Особое значение для психического развития обретает прямохождение.

Прямохождение. В конце младенческого возраста ребенок начинает делать первые шаги. Перемещение в вертикальном положении - труд­ное дело. Маленькие ножки ступают с большим напряжением. Управле­ние движениями ходьбы еще не сложилось, и поэтому ребенок постоян­но теряет равновесие. Малейшее препятствие в виде стула, который надо обойти, или мелкого предмета, который попал под ступню, за­трудняет ребенка, и он после одного-двух шагов падает на руки взрос­лых или на пол. Что же все-таки заставляет его преодолевать страх пе­ред падением и вновь и вновь прилагать усилия для того, чтобы совер­шать первые шаги? На первых порах это участие и одобрение взрослых.

Ребенок испытывает удовольствие от самого процесса овладения собственным телом и стремится как бы увеличить эту власть над собой, преодолевая препятствия. Ходьба, вытесняя ползание, становится ос­новным средством перемещения, приближения к желаемым предметам.

Постоянные добровольные упражнения в ходьбе быстро приводят к большей телесной устойчивости и доставляют ребенку истинную радость от чувства овладения своим телом. Чувство овладения прида­ет малышу уверенность при перемещении к цели, что позитивно влия­ет на его настроение, но объективно сами движения еще долго оста­ются недостаточно координированными.

1, 0, 0 - 1, 1, 0. Кирилл идет, расставив широко ручки, держа туловище наклонно вперед. Лицо радостное. Иногда радость столь сильна, что Кирюша, стоя, принимается неистово размахивать ручками и, конечно, шлепается. Однако такие казусы никак не отражаются на его желании ходить и на хорошем настроении.

Андрюша совсем другой. Глазами он мерит расстояние до какого-нибудь стоящего поблизости предмета и бегом-бегом направляется к нему. Затем подыскивает новую цель и устремляется к ней. Частенько, однако, малышом овладевает робость, и он идет только тогда, когда есть рядом страховка - мебель, стены, за которые в случае чего можно удержаться, или рука взрослого. По «пересеченной» местности мальчик для верности и скорости передвигается на четвереньках. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Изо дня в день ребенок с охотой и упорством совершает двигательные упражнения. Скоро он начинает передвигаться гораздо свободнее. Движения совершаются уже без того огромного напряжения, которое было прежде. В это время дети при передвиже­нии явно ищут дополнительные трудности - идут туда, где горки, ступеньки, всяческие неровности. В полтора года дети живут упражнениями в движении. Просто бег и про­сто ходьба их уже не устраивают. Дети сами нарочно осложняют свою ходьбу: ходят по всяческим мелким предметам, ходят вперед спиной, кружатся, бегают сквозь зарос­ли, хотя рядом может быть свободный проход, передвигаются с закрытыми глазами. (По материалам Н. Н. Ладыгиной-Коте, В. С. Мухиной.)

Таким образом, на первых ступенях овладение ходьбой является для ребенка особой задачей, связанной с сильными переживаниями и периодом интенсивного формирования образа тела. Постепенно дос­тигается автоматизация передвижения и оно перестает представлять для ребенка самостоятельный интерес.

143

Овладение телом и способность передвижения человеческим спо­собом подводят ребенка к тому, что он вступает в период более сво­бодного и самостоятельного общения с внешним миром. Овладение ходьбой развивает возможности ориентировки в пространстве. Мы­шечное чувство становится мерой отсчета расстояния и пространст­венного расположения предмета. Приближаясь к предмету, на кото­рый он смотрит, ребенок практически осваивает его направление и удаленность относительно исходного места.

Освоив передвижение, ребенок немного расширяет круг вещей, ставших объектами его понимания. Он получает возможность дейст­вовать с самыми разнообразными предметами, которые прежде роди­тели не считали нужным предлагать младенцу.

Ребенок узнает на личном опыте, что до того дерева от крыльца надо идти мимо куста, который колет острыми иглами, что на пути глубокая яма, в которую лучше не падать, что у скамейки грубая по­верхность и она может наградить болезненными занозами, что цып­лята очень мягонькие, но зато у курицы очень крепкий клюв, что трехколесный велосипед можно катить, взявшись за руль, а большую тачку невозможно сдвинуть с места и т.п. Увеличивая самостоятель­ность ребенка, ходьба расширяет вместе с тем его возможности в оз­накомлении с предметами и их свойствами.

Телесные удовольствия. Общее овладение телом, прямохождение, достаточно дифференцированные ручные действия - достижения в физическом и психическом развитии, которым сопутствует чувство удовольствия и удовлетворенности собой, доставляют дитяте телес­ные удовольствия. Ребенок до изнеможения действует, наслаждаясь ощущениями, нарабатывая телесный и психический опыт, одновре­менно реализуя тем самым онтогенетический потенциал к развитию и вхождение в мир человеческих условий психического развития.

Одновременно, телесно общаясь с близким взрослым (прикасаясь к нему, получая от него телесную ласку в виде поцелуев, поглаживания, дружеских шлепков и толчков), ребенок начинает осознавать цен­ность и значимость для себя телесного соприкосновения. Он уже соз­нательно хочет этих прикосновений и ласк, ищет способы их получе­ния. Просит: «Смотри, как я это делаю», «Смотри, как я прыгаю». Требует или нежно умоляет: «Обними меня», «Давай поборемся».

Телесные контакты, особенно со значимым взрослым, помимо удовольствия придают малышу уверенность в себе и неизменное чув­ство радости бытия. Телесная поддержка ребенка субъективно для него выступает как признание его ценности, а в раннем возрасте ребе­нок уже начинает стремиться к признанию.

Притязание на признание. Начиная с полутора лет оценка поведе­ния ребенка взрослыми становится одним из важных источников его чувств. Похвала, одобрение окружающих вызывают у детей чувство

144

гордости, и они пытаются заслужить положительную оценку, демон­стрируя взрослым свои достижения.

Несколько позднее, чем чувство гордости, ребенок начинает испы­тывать чувство стыда, в случаях, если его действия не оправдывают ожиданий взрослых, порицаются ими. Чаще всего ребенку становится стыдно, если он неправильно произносит слова, ошибается, рассказы­вая стишок, и т.п. Но постепенно он начинает стыдиться и не одоб­ряемых взрослыми поступков, когда ему специально указывают на них, стыдят его. В некоторых случаях чувство стыда может быть на­столько сильным, что перевешивает другие побуждения и заставляет ребенка отказаться от привлекательной игрушки или совершить ка­кой-либо другой трудный для него поступок.

2, 6, 12. Кирилка с гордостью показывает: «У меня какие бабочки'» Пятилетний Толя с завистью сказал, указывая на двух из них: «У меня таких никогда не было». Я предлагаю Кирюше подарить Толе одну красавицу (черная бабочка с красными и белыми пятнами на крыльях). Кирюша протестует. Никакие уговоры и обещания не помогают Кирюша упирается и не хочет расстаться с красавицей, хотя предлагает Толе лимонницу и особенно активно отдает ему единственную ободранную капустни­цу. Так мы и ушли домой.

Дома говорю Кирилке, что он жадина. Кирилл возбужден, со слезами кричит: «Я не жадина!»

Предлагаю пойти и отдать Толе бабочку. Кирилл' «Нет!» - «Ну тогда ты жадина Толя тебе дал поиграть игрушечного цыпленка». - «Я отдам Толе цыпленка». - Хвата­ет цыпленка, бежит к двери. Надо сказать, что с этим цыпленком Кирюша играет все лето и всегда кладет его с собой спать. — «Это тебе не поможет. Ты все равно будешь жадиной». Кирилл берет одну красавицу и, говоря. «Я не жадина», идет в сад к Толе, протягивает ему бабочку: «На, я не жадина». Как только Толя взял бабочку, Кирюша разрыдался, протянул руку к бабочке, снова отдернул ее. Сквозь рев приговаривал:

«Красавица... Я не жадина...» Долго-долго всхлипывал. О красавице вспоминал весь день. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Конечно, развитие самоуважения, чувства гордости и стыда совсем не означает, что ребенок под их влиянием систематически контроли­рует свои поступки. К такому контролю он еще неспособен.

Возможность сознательно управлять своим поведением у ребенка раннего возраста крайне ограничена. Ему очень трудно удержаться от немедленного удовлетворения возникшего желания и еще труднее выполнить непривлекательное действие по предложению взрослого.

Выполняя даже самые простые, но неинтересные для них задания взрослых, дети либо видоизменяют их, превращая в игру, либо быстро отвлекаются и не доводят дело до конца. Так, собирая в ящик разбро­санные кубики, ребенок попутно строит из них башенки, скамеечки или просто, бросив в ящик несколько кубиков, уходит, оставляя остальные несобранными. Нужна большая настойчивость взрослого, многократные напоминания, чтобы ребенок в конце концов выполнил требование.

Социальное развитие ребенка идет по двум направлениям: через усвоение правил взаимоотношений людей друг с другом и через взаимо­действие ребенка с предметом в мире постоянных вещей. Этот процесс

145

осуществляется через посредника (старшего) и соучастника усвоения социальных норм (ровесника). Таким образом, социальное развитие выступает как ситуация овладения отношениями с посредником (старшим), с соучастником усвоения норм (ровесником), с миром по­стоянных вещей. Тем самым выделяются три вида зависимостей, каж­дая из которых, с одной стороны, имеет свою специфику, а с другой -опосредована остальными.

Отношения со старшим возникают у ребенка практически сразу - в младенчестве. Несколько позднее устанавливаются отношения с ро­весником. С возрастом обе формы поведения сливаются в единую, которая и закрепляется как зависимость от объекта общения.

Ребенок непосредственно зависит от старшего. Уже с младенческо­го возраста он настойчиво добивается положительных эмоциональ­ных реакций. На фоне этой прямой зависимости ребенка от старшего в условиях преимущественно положительных отношений и происхо­дит усвоение первичных норм поведения.

В это же время развивается притязание на признание со стороны взрослого. Пока ребенок мал, эта потребность выражается открыто. Ребенок непосредственно взывает к взрослому: «Смотри, как я ем! Смотри, как я делаю!» При этом малыш ожидает восхищения тем, как он ест, и тем, как он что-то делает.

1, 7, 0. Коля стоит, подняв кверху руки, и кричит: «Мама, мотли (смотри!) Мама, мот-ли!» Мама подходит и говорит: «Вот молодец! Как хорошо ты научился поднимать руки! Прямо как большой!» Ребенок радостно улыбается и начинает подпрыгивать: «Мотли, мама! Мотли, мама!» А через минуту он уже добивается одобрения матери, пытаясь прыгать через газету, брошенную на пол, и т.д. (Из наблюдений Р. X. Шакурова.)

Взрослый, как правило, не обманывает ожиданий ребенка. Воспи­тание строится на формировании у него притязания на признание:

«Ты молодец! Ты хорошо делаешь!» Так в повседневной жизни взрос­лые предъявляют к ребенку определенные требования и, чтобы быть признанным взрослыми, ребенок стремится выполнить эти требова­ния. Притязание на признание становится потребностью ребенка, определяющей успешность его развития.

Имя и его значение в раннем возрасте. В раннем возрасте ребенок хорошо усваивает свое имя. Имя человека одновременно представляет его индивидуальность другим и дарует ее самому ребенку. Имя отра­жает национальную принадлежность ребенка, выступает как мерило его социальной защищенности, является решающим фактором в при­обретении индивидуальности. Оно отличает ребенка от других и од­новременно указывает на его пол (обычно детям не нравятся имена, которые могут принадлежать как мальчикам, так и девочкам). Ребе­нок узнает свое имя прежде, чем фамилию, и пользуется именем в об­щении с другими. Имя индивидуализирует ребенка и одновременно идентифицирует его с определенной культурой.

146

«Как тебя зовут?»- один из первых вопросов к ребенку, когда взрослый или сверстник вступает в общение с ним.

Ребенок очень рано идентифицируется со своим именем и не пред­ставляет себя вне его. Можно сказать, что имя человека ложится в основу его личности. Ребенок отстаивает право на свое имя и протес­тует, если его называют другим именем.

2, 6, 10. Андрюша в озорном настроении. Поддразнивает братишку, заявляя, что он не Андрюша, а Кирюша. Андрюша: Я - Кика!

Кирилл (протестует): Я - Кика! Ты -Дюка. Андрюша: Я - Кика, а ты -Дюка. Кирилл ревет от возмущения. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Идентификация с собственным именем выражается в особом инте­ресе к людям, которые носят такое же имя, к героям литературных произведений. В этом случае ребенок острее переживает события, происходящие с тезкой, заинтересованнее относится к его судьбе. Все, что имеет отношение к имени ребенка, приобретает для него особый, личностный смысл.

Важность имени для формирования личности ребенка нельзя пере­оценить. С имени ребенка начинается обращение к нему, поощрение («Петя хороший мальчик!») или порицание его за недозволенные дей­ствия. С имени собственного ребенок раннего возраста начинает свое общение с окружающими, когда овладевает речью настолько, что может выразить свои желания и высказать оценку своей персоне.

Самопознание. Притязание на признание и идентификация с именем теснейшим образом связаны с другими параметрами самопознания. Важнейшей особенностью развития самопознания является познание себя как субъекта действия. Ребенок раннего возраста непременно про­ходит период, когда он по много раз совершает одно и то же действие, при этом неукоснительно контролируя это действие в стереотипном его исполнении и в небольших вариациях (классический пример: открывает и закрывает дверь, ящик в шкафу или толкает предмет с края стола, чтобы он упал, и др.). Именно в этих действиях ребенок начинает чувст­вовать свою волю, себя как источник изменения предметов и тем самым выделяет самого себя из окружающего мира⁹ .

В раннем возрасте ребенок переживает качественное преобразова­ние себя как субъекта, наконец осознающего себя в единстве и тожде­ственности своего «Я».

Постепенно входя в предметный мир и в мир людей, ребенок пыта­ется освоить эти миры, усваивая названия предметов и слова, раскры­вающие функции этих предметов, а также человеческие роли и иден­тификации. Именно в этот период сензитивного развития речи и, сле­довательно, усвоения значений и смыслов, конструирующих социаль­ные факторы развития, ребенок начинает заинтересованно соотносить

147

свое имя с самим собой. Соотнесение имени и своего «Я» имеет доста­точную временную протяженность.

Уже в год близнецы Кирюша и Андрюша реагировали именно каждый на свое имя:

когда называлось имя «Кирюша», Кирюша радостно улыбался и пружинище приседал когда называлось имя «Андрюша», Андрюша давал точно такую же реакцию.

Позже дети стали соотносить себя со своим отражением в зеркале, «сделав новое открытие».

1, 9, 2. Андрюша сделал открытие. Смотрит в зеркало и радостно сообщает:

«Вотин Я!» Затем указывает на себя пальцем: «Вотин Я!» Указывает на меня: «Мама вот!» Тянет меня за собой. Подводит к зеркалу: «Вот мама!» - указывает на отражение в зеркале. «Вот мама!» - указывает на меня. И снова указывает на отражение: «Вот мама!» И так много раз.

I, 9, 7. Вот уже неделю дети с увлечением играют с зеркалом. «Вотин Я!» - указы­вают на изображение в зеркале. «Вотин Я!» - тычут себе в грудь. Уступая желанию ребят, перед зеркалом побывали все взрослые. Игрушки тоже были не забыты. Дети с многозначительным видом поочередно тычут пальцем то на предмет, то на его отра­жение. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Осознание себя как отдельного субъекта, как уникального «Я» происходит через телесные чувствования, «образ» тела, визуальный образ своего отражения в зеркале, через переживание своего волеизъ­явления и свою способность выделять себя как источник своих воли, эмоций и воображения.

Возникновение стремления к самостоятельности. Общение взросло­го с ребенком дает ему возможность начать осознавать себя как от­дельного человека. Это происходит в период с двух с половиной до трех лет. Разумеется, это случается не в «один прекрасный момент», а постепенно.

Выделения своего «Я» можно наблюдать в раннем возрасте. Бла­годаря особенностям общения со взрослыми, малыш учится говорить о себе в третьем лице: «Дай Пете!»; «Петя хочет!» Однако очень скоро он открывает, что «Я» может относиться к нему самому. Здесь насту­пает тот момент в осознании себя самого, который определяет начало формирования самосознания: «Я» начинает употребляться для обо­значения самого себя среди других. Осознание себя как «Я» может произойти раньше или позже. Здесь много зависит от того, как обща­ются с ребенком близкие.

Ребенок раннего возраста отношение к самому себе заимствует у взрослых. Поэтому он нередко беседует с собой, как с посторонним:

уговаривает, ругает, благодарит. Слитность с другими людьми, кото­рую испытывает ребенок, можно наблюдать именно в раннем возрас­те. Однако эмоционально переживаемое отторжение от других, обо­собление, выражаемое подчас в агрессии, также можно наблюдать в раннем возрасте, когда уникальное «Я» начинает «прорастать» сквозь синкретичное восприятие мира предметов и человеческих отношений.

К концу третьего года и под влиянием возрастающей практической самостоятельности происходит осознание себя как источника разнооб-

148

разных желаний и действий, отделенного от других людей. Внешне это понимание выражается в том, что ребенок начинает говорить о себе не в третьем, а в первом лице: «Я хочу», «Дай мне», «Возьми меня с собой». В общении со взрослыми он научается отделять себя от других людей.

Именно в общении с другими людьми ребенок начинает осознавать, что он обладает волей, которой может пользоваться. Он в потрясении чувствует себя источником воли. У него появляется стремление к воле­изъявлению: он стремится к самостоятельности, к противопоставлению своих желаний желаниям взрослых. Он чувствует, что способен изме­нить мир предметов и человеческих отношений, он чувствует себя спо­собным управлять своими действиями и своим воображением.

Кризис трех лет. Отделение себя от других людей, сознание собст­венных возможностей через чувство овладения телом, ощущение себя источником воли приводят к появлению нового типа отношения ре­бенка к взрослому. Он начинает сравнивать себя со взрослыми и хочет пользоваться теми же правами, что и взрослые: выполнять такие же действия, быть таким же независимым и самостоятельным. Трехлет­ний Андрюша заявляет: «Когда я выясту (вырасту) большой, я буду сам чистить зубы. Я буду пливозить (привозить) вам тойт (торт). Я буду сажать Киюшу на шкаф. Я буду писать и читать большие книж­ки». Ребенок говорит о будущем. Но в действительности это вовсе не означает, что он собирается ждать, когда он вырастет.

Желание быть самостоятельным выражается не только в предла­гаемых взрослым формах («Сделай это сам. Ты уже большой и мо­жешь это сделать»), но и в упорном стремлении поступить так, а не иначе, ощутив прелесть и возбуждающую тревогу от волеизъявления. Эти чувства столь захватывающи, что ребенок открыто противопос­тавляет свои желания ожиданиям взрослых.

К концу раннего возраста Ярослав вдруг открыл для себя сладость от противостоя­ния близким взрослым. Ничего не говоря, не возражая, вдруг в самых неожиданных местах стал останавливаться как вкопанный. Если его брали за руку и просили идти дальше или стремились взять на руки, он начинал безудержно сопротивляться и громко рыдать. Если его оставляли в покое, спокойно смотрел по сторонам, наблюдал за проис­ходящим вокруг. Мог даже перекусить, если ему предлагали, а он проголодался. Но не сходил с места. Взрослый мог уйти. Ярослав оставался стоять. Однажды это противо­стояние продолжалось 1 час 40 мин. Крупные капли надвигавшегося ливня в этот раз позволили стать аргументом к тому, что пора уходить. {По материалам B.C. Мухиной.}

Считается, что проявление упорства есть упрямство и негативизм, направленные главным образом против близких взрослых. Действи­тельно негативная форма поведения редко адресуется к другим взрос­лым и не касается сверстников. Ребенок бессознательно рассчитывает на то, что проявление упорства и испытание близких не принесет ему серьезного ущерба.

Испытание собственной воли и открытый негативизм и упрямст­во имеют разные нюансы в поведении. В первом случае ребенку

149

можно помочь испытывать самого себя, предложив ему возможные варианты трудных ситуаций, которые он должен сам для себя опре­делить. Ощущать себя источником своей воли - важный момент в развитии самопостижения.

Негативизм и упрямство развиваются внутри отношений взрослых и ребенка. Когда ребенок начинает чувствовать себя способным дей­ствовать самостоятельно достаточно успешно, он стремится сделать «сам». Попытки обращаться с ребенком в рамках сложившихся преж­де отношений могут привести к поддержанию негативизма и упрямст­ва. Именно взрослый как более социализированный человек должен в каждом отдельном случае найти выход из детского противостояния, ведущего к чувству глубокого переживания ребенком своего обособ­ления от других. Ведь настаивая на своем, ребенок не только реализует свою самостоятельность, но и впервые испытывает отторжение от дру­гих, которое провоцирует он сам, своей волей или дурным поведением.

Кризис трех лет возникает в результате определенных достижений в личностном развитии ребенка и невозможности его действовать по освоенным прежде способам общения с другими людьми. Но именно переживания кризиса обостряют сензитивность ребенка к чувствам других людей, учат не только навыкам позитивного общения, но и навыкам приемлемых форм обособления себя от окружающих. Учат рефлексии на себя и других людей, умению сравнивать себя с другими людьми в ситуации общения в социальном пространстве, контро­лируемом принятыми в обществе правами и обязанностями, выра­жаемыми для детского сознания в столь значимых словах, как «можно» и «нельзя».

Возникающие в процессе развития и особым образом прочувство­ванные в условиях кризиса новообразования (развивающаяся и осозна­ваемая собственная воля; способность к обособлению; рефлексивные способности и др.) готовят ребенка к тому, чтобы стать личностью.

§ 4. ПРЕДМЕТНАЯ И ДРУГИЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Развитие предметной деятельности. Уже в период младенчества ре­бенок выполняет довольно сложные манипуляции с предметами - он может научиться некоторым действиям, показанным ему взрослым, перенести усвоенное действие на новый предмет, он даже может осво­ить некоторые собственные удачные действия. Но манипуляции на­правлены лишь на использование внешних свойств и отношений предметов - ложкой он действует так же, как палочкой, карандашом или совочком.

Переход от младенчества к раннему детству связан с развитием но­вого отношения к миру предметов- они начинают выступать для ребенка не просто как объекты, удобные для манипулирования, а как

150

вещи, имеющие определенное назначение и определенный способ упот­ребления, т.е. в той функции, которая закреплена за ними в обществен­ном опыте. Основные интересы ребенка переносятся в область овла­дения все новыми и новыми действиями с предметами, а взрослый приобретает роль наставника, сотрудника и помощника. На протяже­нии всего периода раннего детства осуществляется переход к предмет­ной деятельности. Специфика предметной деятельности заключается в том, что здесь ребенку впервые открываются функции предметов:

назначение вещей являются их скрытыми свойствами. Функции пред­метов не могут быть выявлены путем простого манипулирования. Так, ребенок может бесконечное число раз открывать и закрывать дверцу шкафа, сколь угодно стучать ложкой об пол - этим он ни на шаг не продвинется в познании функций предметов. Только взрослый способен в той или иной форме раскрыть ребенку, для чего служит тот или иной предмет, каково его функциональное предназначение.

Усвоение назначения предметов ребенком является специфически человеческим, оно принципиально отличается от тех форм подража­ний, которые наблюдаются, например, у обезьян.

Обезьяна может научиться пить из кружки, но кружка не приобре­тает для нее постоянного значения предмета, из которого пьют. Если животному хочется пить и оно видит воду в кружке, то пьет из нее. Но с таким же успехом оно будет пить из ведра или с пола, если вода в этот момент окажется там. Точно так же и саму кружку в другое вре­мя, при отсутствии жажды, обезьяна будет употреблять для самых разнообразных манипуляций - бросать ее, стучать ею и т.п.

Ребенок благодаря взрослому, сразу входит в мир постоянных пред­метов. Он усваивает постоянное назначение предметов, закрепленное за ними обществом и в целом не изменяющееся в зависимости от дан­ного момента. Это, конечно, вовсе не означает, что, усвоив то или иное предметное действие, ребенок всегда употребляет предмет толь­ко по назначению. Так, научившись черкать карандашом по бумаге, он сможет вместе с тем катать карандаши или строить из них колодец. Но важно то, что ребенок при этом знает истинное назначение пред­мета. Когда двухлетний шалун, например, надевает на голову свой ботиночек, он смеется, так как понимает несоответствие выполняемо­го действия назначению ботинка.

На первых ступенях развития предметной деятельности действие и предмет очень жестко связаны между собой: ребенок способен выпол­нить усвоенное действие только с тем предметом, который для этого предназначен. Если ему предлагают, например, причесаться палочкой или попить из кубика, он оказывается просто не в состоянии выпол­нить просьбу - действие распадается. Только постепенно происходит отделение действия от предмета, в результате которого дети раннего возраста приобретают возможность выполнить действие и с не соот-

151

ветствующими ему предметами или использовать предмет не по пря­мому назначению.

Таким образом, связь действия с предметом проходит три фазы развития. На первой с предметом могут выполняться любые извест­ные ребенку действия. На второй фазе предмет употребляется только по прямому назначению. Наконец, на третьей фазе происходит как бы возврат к старому, свободному употреблению предмета, но на совер­шенно другом уровне: ребенок знает основную функцию предмета.

Важно, что, усваивая действия по употреблению предметов обихо­да, ребенок вместе с тем усваивает и правила поведения в обществе, связанные с этими предметами. Так, рассердившись на взрослого, ребенок может швырнуть чашку на пол. Но тут же на его лице выра­зятся испуг и раскаяние: он уже понимает, что нарушил правила об­ращения с предметом, которые обязательны для всех.

В связи с овладением предметной деятельностью изменяется харак­тер ориентировки ребенка в новых для него ситуациях, при встрече с новыми предметами. Если в период манипулирования ребенок, полу­чив незнакомый предмет, действует с ним всеми известными ему спо­собами, то впоследствии его ориентировка направлена на выяснение того, для чего этот предмет служит, как его можно употребить. Ориен­тировка типа «что такое?» сменяется ориентировкой типа «что с этим можно делать?».

Не все действия, усваиваемые ребенком в этот период, однотипны, и не все они имеют одинаковое значение для психического развития. Особенности действий зависят прежде всего от особенностей самих предметов. Одни предметы имеют совершенно определенный, одно­значный способ употребления. Это одежда, посуда, мебель. Наруше­ние способа их употребления может рассматриваться и как нарушение правил поведения. С другими предметами можно обращаться гораздо свободнее. К ним относятся игрушки. Но и между ними разница очень велика. Некоторые игрушки созданы специально для выполнения определенных действий, в самом своем строении несут способ упот­ребления (пирамидки, матрешки), а есть и такие игрушки, которые можно употреблять по-разному (кубики, мячи). Наиболее важно для психического развития овладение действиями с теми предметами, спо­соб употребления которых достаточно однозначен.

Помимо предметов с фиксированным функциональным назначени­ем и способами действия, закрепленными исторически в культуре, существуют и так называемые полифункциональные предметы. В игре ребенка и практической жизни взрослых эти предметы могут заме­щать другие предметы. Ребенок открывает возможности применения полифункциональных предметов чаще всего с помощью взрослого.

Способы употребления разных предметов различаются между со­бой. В одних случаях для употребления предмета достаточно выпол-

152

нить элементарное действие (например, потянуть за ручку, чтобы открыть дверцу шкафа), в других - сложное, требующее учета свойств предмета и его связи с другими предметами (например, выкопать ямку в песке совочком). Действия, предъявляющие большие требования к психике, больше способствуют психическому развитию.

Из числа действий, которыми овладевает ребенок в раннем детст­ве, особенно значимыми для его психического развития оказываются соотносящие и орудийные действия. Соотносящими являются дейст­вия, цель которых состоит в приведении двух или нескольких предме­тов (или их частей) в определенные пространственные взаимоотноше­ния. Это, например, складывание пирамидок из колец, использование всяческих сборно-разборных игрушек, закрывание коробок крышками.

Уже в младенчестве дети начинают выполнять действия с двумя предметами - нанизывать, складывать, накрывать и т.п. Но эти мани-пулятивные действия отличаются тем, что ребенок, выполняя их, не учитывает свойств предметов - не подбирает предметы в соответствии с их формой и величиной, не располагает их в каком-либо порядке. Соотносящие действия, которые начинают усваиваться в раннем дет­стве, напротив, требуют такого учета. Так, чтобы правильно сложить пирамидку, нужно учитывать соотношение колец по величине: снача­ла надевать самое большое, а потом последовательно переходить ко все более маленьким. При сборке матрешки нужно подбирать поло­винки одинаковой величины, собирать сначала самую маленькую, затем вкладывать ее в большую и т.д. Точно так же и при действиях с другими сборно-разборными игрушками необходимо учитывать свойства предметов, подбирать одинаковые или соответствующие друг другу элементы, располагать их в каком-то порядке.

Эти действия должны регулироваться тем результатом, который нужно получить (готовую пирамидку, матрешку), но ребенок не в состоянии самостоятельно достичь его, да на первых порах и не стре­мится к нему. В случае складывания пирамидки он вполне удовлетво­ряется тем, что нанизывает кольца на стержень в любой последова­тельности и прикрывает их сверху колпачком. На помощь приходит взрослый. Он дает ребенку образец действия, обращает его внимание на ошибки, учит добиваться правильного результата. В конечном счете ребенок овладевает действием. Но оно может выполняться раз­ными способами. В одних случаях ребенок, разбирая пирамидку, про­сто запоминает, куда он положил каждое кольцо, и старается нани­зать их снова точно так же. В других он идет путем проб, замечая до­пущенные ошибки и исправляя их, в третьих - подбирает на глаз нуж­ные кольца и надевает их на стержень по порядку.

Способы выполнения соотносящих действий, которые формируют­ся у ребенка, зависят от особенностей обучения. Если взрослые дают только образец действия, многократно разбирая и складывая пира-

153

мидку на глазах у ребенка, он скорее всего запомнит место, на кото­рое попадает каждое кольцо при разборе. Если взрослые фиксируют внимание ребенка на ошибках и их исправлении, наиболее вероятно, что он начнет действовать путем проб. Наконец, обучая предвари^ тельно примеривать кольца, выбирать самое большое из них, можно выработать умение подбирать их на глаз. Только последний способ соответствует цели действия, позволяет выполнять действие в самых разнообразных условиях (дети, обученные первыми двумя способами, не могут собрать пирамидку, если, например, вместо привычных пяти колец получат десять - двенадцать).

Орудийные действия - это действия, в которых один предмет - ору­дие - употребляется при воздействии на другие предметы. Применение даже простейших ручных орудий, не говоря уже о машинах, не только увеличивает естественные силы человека, но и дает ему возможность выполнять разнообразные действия, которые вообще недоступны невооруженной руке. Орудия являются как бы искусственными орга­нами человека, которые он ставит между собой и природой. Вспом­ним хотя бы топор, ложку, пилу, молоток, клещи, рубанок...

Конечно, ребенок знакомится с употреблением только нескольких самых элементарных орудий - ложки, чашки, совочка, лопатки, ка­рандаша. Но и это имеет очень большое значение для его психическо­го развития, потому что и в этих орудиях заключены черты, присущие всякому орудию. Выработанный обществом способ употребления орудий запечатлен, зафиксирован в самом их устройстве.

Орудие выступает в качестве посредника между рукой ребенка и предметами, на которые нужно воздействовать, и то, как происходит это воздействие, зависит от устройства орудия. Копать песок совоч­ком или набирать кашу ложкой нужно совсем не так, как рукой. По­этому овладение орудийными действиями требует полной перестрой­ки движений руки ребенка, их подчинения устройству орудия. Разбе­рем это на примере использования ложки. Ее устройство требует, что­бы после того, как зачерпнута еда, ребенок держал ложку так, чтобы пища из нее не выпадала. Но еду, захваченную рукой, несут вовсе не так - рука направляется от тарелки прямо в рот. Следовательно, дви­жение руки, вооруженной ложкой, должно перестроиться. Но пере­стройка движения руки может произойти только при условии, что ребенок научится учитывать связь между орудием и теми предметами, на которые направлено действие: между ложкой и пищей, совочком и песком, карандашом и бумагой. Это очень непростая задача. Весь опыт манипулятивных действий учит ребенка связывать результат действий с воздействием на предметы при помощи собственной руки, а не при помощи другого предмета.

Орудийными действиями ребенок овладевает в ходе обучения при систематическом руководстве взрослого, который показывает дейст-

154

вие, направляет руку ребенка, обращает его внимание на результат. Но и при этом условии усвоение орудийных действий происходит далеко не сразу. Оно проходит несколько ступеней. На первой ступе­ни орудие фактически служит для ребенка только продолжением его собственной руки и он пытается действовать им, как рукой. Ту же ложку дети захватывают в кулачок как можно ближе к углублению, даже влезая в него пальчиками, и, зачерпнув при помощи взрослого пищу, косо несут ее ко рту, точно так же, как несли бы кулачок. Все внимание при этом устремлено не на ложку, а на пищу. Естественно, что большая часть пищи разливается или выпадает, в рот попадает почти пустая ложка. На этой ступени, хотя ребенок и держит орудие, его действие является еще не орудийным, а ручным. Следующая сту­пень состоит в том, что ребенок начинает ориентироваться на связь орудия с предметом, на который направлено действие (ложка с пи­щей), но выполняет его успешно только от случая к случаю, пытаясь повторять движения, приводящие к успеху. И только в конечном ито­ге происходит достаточное приспособление руки к свойствам ору­дия - возникает орудийное действие.

Орудийные действия, которыми овладевает ребенок раннего воз­раста, весьма несовершенны. Они продолжают отрабатываться в дальнейшем. Но важно не то, насколько у ребенка отработаны соот­ветствующие движения, а то, что он усваивает сам принцип употребле­ния орудий, являющийся одним из основных принципов деятельности человека. Усвоение принципа орудийного действия дает ребенку воз­можность в некоторых ситуациях переходить и к самостоятельному употреблению предметов в качестве простейших орудий (например, использовать палку для доставания далекого предмета).

Начиная выполнять правила пользования предметами, ребенок психологически входит в мир постоянных вещей: предметы выступа­ют для него как вещи, имеющие определенное назначение и опреде­ленный способ употребления. Малыша обучают тому, что предмет в обыденной жизни имеет постоянное значение, закрепленное за ним обществом. Маленькому человеку еще не дают понять, что значение предмета в экстремальной ситуации может меняться.

Психологически ребенок уже обращен в предметную деятельность, но его социальное развитие определяется усвоением элементарной нормы поведения в мире постоянных вещей и некоторых форм взаи­моотношений с людьми по поводу этих вещей. Нормы, которые пре­подносятся ребенку раннего возраста, однозначны и определены. Правила предлагаются таким образом, чтобы малыш всегда действо­вал однозначно: мылом намыливал руки, из чашки пил, носовым платком вытирал нос и т.д.

С детьми проводилась так называемая экспериментальная беседа. Взрослый словесно задавал проблемную ситуацию, которую ребенок должен был решить также в словесном плане.

155

Экспериментатор последовательно показывал ребенку разные предметы и спраши­вал: «Что можно сделать с этим предметом?»; «Можно ли делать еще что-нибудь? Что именно?»; «Можно ли использовать этот предмет так? (И экспериментатор называл другое действие, несвойственное данному предмету.) Почему можно? Почему нельзя?» Ребенок мысленно проигрывает предлагаемые действия, соотносит их с предметными действиями, с конкретными предметами и высказывает свое суждение о возможности или невозможности предлагаемого использования предмета. Так, ребенку демонстри­ровался носовой платок и задавались следующие вопросы: «Вот платок. Что им дела­ют?»; «Можно ли вытирать платком руки? Почему можно? Почему нельзя?»; «Можно ли вытирать платком стол? Почему можно? Почему нельзя?»; «Можно ли вытирать платком туфельки? Почему можно? Почему нельзя?»

Дети раннего возраста чаще всего не могут аргументировать свой ответ, но в по­давляющем большинстве случаев стремятся сохранить за платком его функцию. Взрос­лый спрашивает: «Можно ли вытирать туфельки платком?» Дети отвечают: «Нельзя, потому что...»; «Можно только носик вытирать и больше ничего».

Поведение ребенка с предметами, имеющими однозначную фикси­рованную функцию, и предметами, используемыми различным обра­зом и для разных целей, исследовалось методом многократного заме­щения функций предмета. Этот метод предусматривает употребление одних и тех же предметов в игровой и реальной ситуациях. В экспери­менте ребенок попадает в ситуацию двойной, противоречивой мотива­ции, когда он должен принять решение о том, как ему действовать с предметом: то ли в соответствии с его прямым, функциональным на­значением, то ли в соответствии с предлагаемым переименованием.

В эксперименте использовались предметы, имеющие, с одной сто­роны, возможности полифункционального применения, с другой -ограничения, выход за которые был грубым нарушением норм, опре­деляющих использование этих предметов.

Для ребенка раннего возраста становится важным использовать предмет по его функциональному назначению. Результаты исследова­ния, полученные в реальных ситуациях, показали, что дети раннего возраста прочно усваивают общественные способы употребления вещей и нарушать правила пользования предметом явно не хотят.

Социальное развитие ребенка зависит от его места в системе обще­ственных отношений, от объективных условий, определяющих харак­тер его поведения и особенности развития его личности. В раннем возрасте ребенок психологически входит в мир постоянных вещей при непрерывной эмоциональной поддержке взрослого. Отношение взрос­лого к ребенку и характер ведущей деятельности создают отчетливо проявляющуюся положительную самооценку «Я хороший», притяза­ние на признание со стороны взрослого, тенденцию к максимализму в суждениях относительно правил поведения и устойчивое стремление использовать предметы соответственно их назначению¹⁰ ; из неведения он переходит в мир постоянных вещей и в мир согласованных в его культурном окружении отношений.

В то же время использование полифункционального предмета дает позитивные новообразования в психическом развитии ребенка.

156

Полифункциональные предметы выступают для ребенка раннего возраста как средство овладения замещениями. Действия замещения освобождают ребенка от консервативной привязанности к функцио­нальному назначению предмета в мире постоянных предметов - он начинает обретать свободу действия с предметами.

Зарождение новых видов деятельности. К концу раннего детства (на третьем году жизни) начинают складываться новые виды деятель­ности, которые достигают развернутых форм за пределами этого воз­раста и начинают определять психическое развитие. Это игра и про­дуктивные виды деятельности (рисование, лепка, конструирование).

Игра как особая форма детской деятельности имеет свою историю развития, связанную с изменением положения ребенка в обществе. Нельзя связывать игру ребенка с так называемой игрой детенышей животных, представляющей упражнение инстинктивных, передаю­щихся по наследству форм поведения. Мы знаем, что человеческое поведение не имеет инстинктивной природы, а содержание своих игр дети берут из окружающей жизни взрослых.

На самых ранних ступенях развития общества основным способом добывания пищи являлось собирательство с применением примитив­ных орудий (палок) для выкапывания съедобных корней. Дети с пер­вых лет жизни включались в деятельность взрослых, практически усваивая способы добывания пищи и употребления примитивных орудий. Игры, отделенной от труда, не существовало.

При переходе к охоте, скотоводству и мотыжному земледелию воз­никают такие орудия труда и такие способы производства, которые недоступны для детей и требуют специальной подготовки. Появляется общественная потребность в подготовке будущего охотника, ското­вода и т.п. Взрослые изготовляют для детей уменьшенные орудия (ножи, луки, пращи, удочки, арканы), которые являются точными копиями орудий взрослый. Эти своеобразные игрушки растут вместе с детьми, постепенно приобретая все свойства и размеры орудий труда взрослых людей.

Общество чрезвычайно заинтересовано в подготовке детей к уча­стию в самых важных областях труда, и взрослые всячески содейст­вуют играм-упражнениям детей. В таком обществе еще нет школы как специального учреждения. Дети в процессе упражнений под ру­ководством взрослых овладевают способами употребления орудий. Общественным смотром достижений детей в овладении орудиями труда являются игры-соревнования.

Происходит дальнейшее усложнение орудий труда и связанных с ними производственных отношений. Детей начинают вытеснять из сложных и недоступных для них сфер производственной деятельности. Усложнение орудий труда приводит к тому, что дети оказываются не в состоянии овладеть их использованием в играх-упражнениях с

157

уменьшенными моделями. Орудия труда при их уменьшении теряют свои основные функции, сохраняя лишь внешнее сходство. Так, если из уменьшенного лука можно выпустить стрелу и попасть ею в пред­мет, то уменьшенное ружье является лишь изображением ружья: из него нельзя стрелять, а можно лишь изображать стрельбу. Так появля­ется изобразительная игрушка. Вместе с тем дети вытесняются и из общественных отношений взрослых членов общества.

На этой ступени развития общества возникает новый вид игры -ро­левая игра. В ней дети удовлетворяют свою основную социальную по­требность - стремление к совместной жизни со взрослыми. Им уже не­достаточно участия в труде взрослых. Дети, предоставленные сами себе, объединяются в детские сообщества и организуют в них особую игро­вую жизнь, воспроизводящую в основных чертах социальные отноше­ния и трудовую деятельность взрослых людей, беря при этом на себя их роли. Так из особого места ребенка в обществе, связанного с усложне­нием производства и производственных отношений, возникает ролевая игра как особая форма совместной жизни ребенка со взрослыми.

В ролевой игре воспроизведение предметных действий отходит на второй план, а на первый план выдвигается воспроизведение обществен­ных отношений и трудовых функций. Тем самым удовлетворяется ос­новная потребность ребенка как общественного существа в общении и совместной жизни со взрослыми.

Предпосылки ролевой игры возникают на протяжении раннего детства внутри предметной деятельности. Они состоят в овладении действиями с предметами особого рода - игрушками. Уже в самом начале раннего детства дети в совместной деятельности со взрослы­ми усваивают некоторые действия с игрушками и потом самостоя­тельно их воспроизводят. Такие действия обычно называют игрой, но подобное название может быть применено в данной ситуации только условно.

Содержание начальных игр ограничивается двумя-тремя дейст­виями, например кормлением куклы или животных, укладыванием их спать. Фактически дети этого возраста еще не отображают моментов своей собственной жизни (как это происходит позже), а манипулиру­ют с предметом так, как им показал взрослый. Они еще не кормят куклу, не убаюкивают ее - ничего не изображают, а только, подражая взрослым, подносят чашку ко рту куклы или кладут куклу и похлопы­вают по ней. Характерным для этих специфических игр является то, что ребенок производит определенные действия только с теми игруш­ками, которые употреблял взрослый в совместной деятельности с ним.

Очень скоро, однако, ребенок начинает переносить способ дейст­вия взрослого на другие предметы. Впервые появляются игры, пред­ставляющие собой воспроизведение в новых условиях действий, на­блюдавшихся ребенком в повседневной жизни.

158

1,3,0. Ирина, наблюдая, как варят в кастрюле кашу, берет эмалированную круж­ку, ставит ее на стул и начинает мешать чайной ложкой в пустой кружке, точнее, по­стукивает ложкой по дну, поднимая и опуская ее, потом постукивает ложкой по краю кружки так же, как это делает взрослый, чтобы стряхнуть остатки каши. (Из наблюде­ний Ф. И. Фрадкиной.)

Перенос действия, наблюдавшегося в жизни, на игрушки значи­тельно обогащает содержание детской деятельности. Появляется мно­го новых игр: дети моют куклу, обливают ее, изображают прыжок ее с дивана на пол, скатывают куклу с горки, идут с ней гулять. В это же время ребенок может сам изображать различные действия, не выпол­няя их реально. Он ест из пустой чашки, пишет палочкой на столе, варит кашу, читает.

1, 3, 0. Ирина, когда находит книжку (любую - записную, детскую толстую книгу, профсоюзный билет, словом, всякое подобие книжки со страницами), садится на пол, открывает ее, начинает перелистывать страницы и произносить множество нечленораз­дельных звуков. В последние дни это стало обозначаться словом «читать». Этим словом она пользуется для выражения желания получить книжку. Сегодня она также села и нача­ла перелистывать страницы, а затем я услышала слово «тиска» (книжка), а дальше звуки, которыми трудно воспроизвести «чтение». (Из наблюдений Ф. И, Фрадкиной.)

В это время советом можно вызвать у ребенка новую по содержа­нию игру, если соответствующее действие ему известно. Перенос дей­ствия с одного предмета на другой и ослабление его жесткой связи с предметом свидетельствуют о значительном продвижении ребенка в овладении действиями. Но здесь еще нет игрового преобразования предметов, использования одних предметов вместо других. Такое преобразование возникает позднее и представляет собой первый шаг к превращению предметного действия в собственно игровое.

В дополнение к сюжетным игрушкам дети начинают широко ис­пользовать всевозможные предметы в качестве заместителей отсут­ствующих предметов. Так, кубик, брусок, катушка, камень использу­ются ребенком в качестве мыла при мытье куклы; камнем, костяным колечком, цилиндром из строительного материала он может кормить куклу; палочкой, ложкой, карандашом он измеряет кукле температу­ру; шпилькой, кеглей, палочкой стрижет когти или волосы и т.п. За­мещая один предмет другим, ребенок на первых порах еще не дает предмету-заместителю игрового названия. Он продолжает называть предметы-заместители их обычным названием независимо от исполь­зования в данной игре.

2, 1,0. Лида сидит на ковре, держа в руках колесо от лошадки и гвоздь. Воспи­татель протягивает ей куклу и говорит: «Покорми куклу». Лида подносит гвоздь ко рту куклы, т.е. использует как ложку. На вопрос: «Что это?» - Лида отвечает: «Ось» (гвоздь). Потом бежит, находит на полу горшочек, помешивает в нем гвоздем, гово­ря «Ка» (каша), снова бежит к кукле и кормит ее гвоздем из горшочка. Гвоздь про­должает называться гвоздем, он даже в игре не является еще для ребенка ложкой, хотя и используется как ложка, правда, только в дополнение к сюжетным игрушкам (Из наблюдений Ф. И. Фрадкиной.)

159

На следующей ступени дети не только используют одни предметы в качестве заместителей других, но уже самостоятельно дают этим предметам игровые названия.

Дети раннего возраста сначала действуют с предметом, а потом осознают назначение предмета в игре. При этом ребенку нужно, что­бы с предметом-заместителем он мог действовать так же, как с ре­альным предметом. Сходства в цвете, форме, величине, материале пока не требуется.

Хотя в играх детей раннего возраста нет развернутых ролей, но можно наблюдать постепенное формирование предпосылок к ролевой игре. Одновременно с появлением в играх предметов-заместителей дети начинают изображать действа конкретных взрослых (мамы, воспи­тательницы, няни, врача, парикмахера).

1. 4, 0. Таня укладывает куклу спать, тщательно укрывает ее, подворачивает одеяло под куклу так, как обычно это делает воспитательница, и говорит, обращаясь к кукле:

«Вот, спатеньки нужно». В том же возрасте она наливает из ведерка в чашку и говорит:

«Не трогать кисель». Приносит куклу, сажает ее и говорит. «Ты сиди, дам кисель», снова переливает из сосуда в сосуд и говорит. «Кушай! Нет, нет, второго не полу­чишь'» (Так говорит воспитательница детям, если они не съедают первого )

2. 6, 0 Боря усаживает плюшевого зайца на газету, прикрывает ему грудь дру­гим куском газеты, как салфеткой, и берет в руки прутик от метелки. На вопрос воспитательницы: «Что ты делаешь?» - Боря отвечает: «Боя пиикмахер (парикма­хер)» и водит прутиком по голове и ушам зайца - стрижет его. (Из наблюдений Ф. И. фрадкипой.)

Как правило, называние себя именем взрослого до самого конца раннего детства следует за действием. Ребенок сначала играет, а по­том называет себя - в своем действии он узнает действие взрослого.

Предпосылки к ролевой игре- переименование предметов, ото­ждествление ребенком своих действий с действиями взрослого, назы­вание себя именем другого человека, формирование действий, вос­производящих действия других людей,- усваиваются ребенком под руководством старших.

В связи с развитием предметной деятельности в раннем детстве воз­никают и предпосылки к овладению рисованием, которое в дошколь­ном возрасте превращается в особый вид деятельности - изобрази­тельную деятельность. В раннем детстве ребенок учится наносить карандашом штрихи на бумагу, создавать так называемые каракули и усваивает изобразительную функцию рисования- начинает понимать, что рисунок может изображать те или иные предметы. Начало нане­сения каракуль связано с манипулированием карандашом и бумагой, которые дают ребенку взрослые. Подражая взрослым и проводя ка­рандашом по бумаге, дети начинают замечать остающиеся на ней следы. Каракули, которые появляются из-под карандаша, представ­ляют собой прерывающиеся, слегка закругленные, с одинаковым сла­бым нажимом линии.

160

Вскоре ребенок усваивает функцию карандаша как орудия, пред­назначенного для нанесения линий. Движения ребенка становятся более точными и разнообразными. Более разнообразными становятся и наносимые на бумагу каракули. Ребенок сосредоточивает на них внимание. Он начинает предпочитать одни каракули другим и повто­рять некоторые из них многократно. Получив заинтересовавший его результат, ребенок рассматривает его, прекращая всякую двигатель­ную активность, затем повторяет движение и получает другие караку­ли, близкие по виду к первым, которые он тоже рассматривает.

Чаще всего ребенок предпочитает воспроизводить четко выражен­ные каракули. Сюда относятся прямые короткие линии (горизонталь­ные или вертикальные), точки, галочки, спиралеобразные линии. На этой стадии линии, проводимые ребенком, - образные линии - еще ничего не изображают, поэтому они называются доизобразительными. Переход ребенка от доизобразительной стадии к изображению включа­ет две фазы: вначале возникает узнавание предмета в случайном соче­тании линий, затем - намеренное изображение.

Конечно, взрослые пытаются руководить рисованием ребенка, по­казывают ему, как рисовать мячик, солнышко, когда он черкает по бумаге, спрашивают, что он нарисовал. Но до известного момента ребенок таких указаний и вопросов не принимает. Он чертит караку­ли и остается этим доволен. Перелом наступает тогда, когда ребенок начинает связывать некоторые из каракулей с тем или иным предме­том, называет их палкой, дядей и т.д. Возможность появления в кара­кулях изображения предмета так привлекательна, что ребенок начи­нает напряженно ждать этого момента, энергично нанося штрихи. Он узнает предмет в таких сочетаниях линий, которые имеют с ним лишь отдаленное сходство, и увлекается настолько, что часто в одной кара­куле усматривает два или несколько предметов («Окно... нет, это ко­мод» или: «Дяденька, нет- барабан... Дяденька играет в барабан»).

Намеренное изображение предмета возникает, однако, не сразу. Постепенно ребенок переходит от называния уже нарисованной кара­кули к словесному формулированию того, что он собирается изобра­зить. Словесное формулирование намерения является началом изобрази­тельной деятельности ребенка.

Когда ребенок раннего возраста высказывает намерение что-ни­будь изобразить («Нарисую дядю... солнышко... зайчика»), он имеет в виду знакомый ему графический образ- сочетание линий, которое в его прошлом опыте обозначалось как тот или иной предмет. Графиче­ским образом многих предметов становится замкнутая закругленная линия. Так, например, кругоподобные кривые, которыми двухлетняя девочка в изобилии покрывала бумагу, обозначая их «тетя», «дядя», «шарик» и т.д., ничем, по существу, одна от другой не отличались. Однако ребенок приходит к пониманию того, что одно лишь обозна-

161

чение предмета без сходства с ним не может удовлетворять окружаю­щих людей. Это перестает удовлетворять и самого художника, так как он быстро забывает, что изобразил. Ребенок начинает применять дос­тупные ему графические образы только для изображения тех предме­тов, которые имеют некоторое сходство с этими графическими обра­зами. В то же время он пытается искать новые графические образы. Предметы, для которых у ребенка графических образов нет (т.е. нет представления о том, как они могут изображаться), он не только не рисует сам, но и отказывается рисовать по просьбе взрослых. Так, один мальчик категорически отказывался рисовать дом, человечка и птичку, но сам охотно предлагал: «Давай я лучше нарисую, как пи­шут. Хочешь, я нарисую лесенку?»

В этот период резко ограничивается круг изображаемых предме­тов. Ребенок начинает рисовать один или несколько объектов, так что само рисование становится для него деятельностью по изображению этих объектов и соответственно иногда приобретает даже особое на­звание, например «делать человечка».

Происхождение графических образов, которые употребляет ребе­нок, может быть разным. Некоторые из них он находит сам в процессе черкания, другие являются результатом подражания, копирования рисунков, предлагаемых в виде образцов взрослыми, но значительно упрощенных. К последним относится типичное для детей изображение человечка в виде «головонога» - кружочка с точками и черточками внутри, изображающего голову, и отходящих от него линий, изобра­жающих ноги. Пока запас графических образов у ребенка очень мал, в его рисовании выступает сочетание намеренного изображения пред­мета, для которого уже имеется такой образ (например, человек в виде «головонога»), и узнавания в случайно нанесенных штрихах знако­мых предметов, графические образы которых еще отсутствуют.

2, 11,4. Кирилл увлекся игрой с красками. Мажет бумагу и выжидающе смотрит на результат: «О! Тлава (трава). Сейчас по ней пойдет Кила». Рисует «головонога». Ста­вит красочные точки по всему полю листа бумаги: «Это будут птички! Сейчас еще что-нибудь получится!» (Из дневника В. С. Мухиной.}

Реализация сколько-нибудь сложного графического образа связана для ребенка с немалыми усилиями. Определение цели, ее исполнение, контроль за собственными действиями - трудная задача для ребенка. Он утомляется и отказывается продолжать начатое изображение: «Я устал. Не хочу больше». Но стремление ребенка к изображению пред­метов и явлений внешнего мира так велико, что все трудности посте­пенно преодолеваются. Правда, бывают случаи, когда у нормальных, здоровых детей по тем или иным причинам графические образы не складываются. Такие дети, несмотря на достаточно развитое воспри­ятие и мышление, оказываются не способными к намеренному по­строению изображения. Так, один мальчик всякий раз, приступая к

162

рисованию, говорил: «Сейчас посмотрим, что получится» - и начинал наносить на бумагу разнообразные линии, внимательно рассматривая их при этом. В какой-то момент получившееся сочетание линий вызы­вало у него определенный образ, и он давал рисунку название, а затем дополнял этот рисунок. В некоторых своих каракулях ребенок так и не мог увидеть образа и с огорчением констатировал: «Ничего не по­лучилось». (Подобное рисование продолжалось вплоть до пяти лет, пока мальчик не пошел в детский сад.)

Описанный случай не является исключением. При отсутствии ру­ководства со стороны взрослых многие дети подолгу задерживаются на стадии узнавания каракуль, доводя эту стадию до своеобразного совершенства. Они научаются создавать очень сложные сочетания линий, причем каждый новый листок бумаги покрывается оригиналь­ным сочетанием, так как ребенок в поисках образа старательно избе­гает повторений.

Для формирования собственно изобразительной деятельности не­достаточно лишь отработки «техники» нанесения линий и обогащения восприятия и представлений. Необходимо формирование графических образов, что возможно при систематическом влиянии взрослого.

Ранний возраст- период, когда ребенок, психологически погружа­ясь в предметную и изобразительную деятельность, осваивает разно­образные виды замещений: в его действиях любой предмет может взять на себя функцию другого предмета, обретая при этом значение изображения или знака отсутствующего предмета. Именно упражне­ния замещения формируют основы для развития знаковой функции сознания и для развития особой психической реальности, помогаю­щей человеку встать над миром постоянных природных и рукотвор­ных предметов. Эта реальность - воображение. Конечно же, в раннем возрасте все эти удивительные, свойственные человеку формы психи­ческой жизни представлены в качестве предтечи того, что может раз­виться в последующие возрастные периоды.

ГЛАВА VI. ДОШКОЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

Дошкольный возраст (с 3 до 7 лет) является прямым продолжением раннего возраста в плане общей сензитивности, осуществляемой не­удержимостью онтогенетического потенциала к развитию. Это пери­од овладения социальным пространством человеческих отношений через общение с близкими взрослыми, а также через игровые и реаль­ные отношения со сверстниками.

Дошкольный возраст приносит ребенку новые принципиальные достижения.

163

В дошкольном возрасте ребенок, осваивая мир постоянных вещей, овладевая употреблением все большего числа предметов по их функ­циональному назначению и испытывая ценностное отношение к ок­ружающему предметному миру, с изумлением открывает для себя не­которую относительность постоянства вещей. При этом он уясняет для себя создаваемую человеческой культурой двойственную природу рукотворного мира: постоянство функционального назначения вещи и относительность этого постоянства.

В перипетиях отношений со взрослыми и со сверстниками ребенок постепенно обучается тонкой рефлексии на другого человека. В этот период через отношение со взрослым интенсивно развивается способ­ность к идентификации с людьми, а также со сказочными и вообра­жаемыми персонажами, с природными объектами, игрушками, изо­бражениями и т.п. Одновременно ребенок открывает для себя пози­тивную и негативную силы обособления, которым ему предстоит овла­деть в более позднем возрасте.

Испытывая потребность в любви и одобрении, осознавая эту по­требность и зависимость от нее, ребенок учится принятым позитив­ным формам общения, уместным во взаимоотношениях с окружающи­ми людьми. Он продвигается в развитии речевого общения и общения посредством выразительных движений, действий, отражающих эмоцио­нальное расположение и готовность строить позитивные отношения.

В дошкольном возрасте продолжается активное овладение собст­венным телом (координацией движений и действий, формированием образа тела и ценностного отношения к нему). В этот период ребенок начинает приобретать интерес к телесной конструкции человека, в том числе к половым различиям, что содействует развитию половой идентификации. Телесная активность, координированность движений и действий помимо общей двигательной активности посвящается ре­бенком и освоению специфических движений и действий, связанных с половой принадлежностью.

В этот период продолжают бурно развиваться речь, способность к замещению, к символическим действиям и использованию знаков, наглядно-действенное и наглядно-образное мышление, воображение и память.

Возникающее неудержимое, естественное для этого периода онто­генеза стремление к овладению телом, психическими функциями и соци­альными способами взаимодействия с другими людьми приносит ребен­ку чувство переполненности и радости жизни. В то же время ребенок испытывает потребность к удержанию освоенных действий через их неустанное воспроизведение. В эти периоды ребенок категорически отказывается присваивать новое (слушать новые сказки, овладевать новыми способами действий и др.), он с упоением воспроизводит из­вестное. Весь период детства с трех до семи лет просматривается эта

164

тенденция раннего онтогенеза человека: неудержимое, стремительное развитие психических свойств, прерывающееся выраженными останов­ками - периодами стереотипного воспроизведения достигнутого.

В возрасте с трех до семи лет самосознание ребенка развивается настолько, что это дает основание говорить о детской личности.

§ 1. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ

Место ребенка в системе отношений в семье. Ребенок в возрасте от трех лет переживает сильное потрясение от своего открытия: он не явля­ется центром мироздания. Он открывает также, что не является центром своей семьи. Особенно его потрясает открытие, что папа любит маму, а мама- папу. До этого он бессознательно ощущал себя центром семьи, ощущал, что именно вокруг него, по его поводу происходили эмоцио­нальные всплески в семье. А теперь он видит и слышит, что родители могут общаться друг с другом и без его участия. Разочарованный ма­лыш начинает капризничать, проявлять агрессию. Ему кажется, что родители его «провели» - ведь им вполне хорошо и без него.

В действительности малыш стал более самостоятельным, и мама почувствовала, что может меньше им заниматься. Самостоятельность радует малыша. Но его не устраивает, что мама не принадлежит толь­ко ему. То же относится и к папе. Уходят формы общения, которые были естественными в младенческом и раннем возрасте: мама- ма­лыш и папа - малыш. Теперь ребенку дают понять, что общение будет строиться иначе, как взаимодействие треугольника: мама - папа -малыш. Такие отношения не совсем устраивают ребенка. Он возмуща­ется, ревнует, однако вынужден принять эти новые формы общения. Но он бдительно следит за родителями. И здесь разгораются новые страсти: то он предпочитает одного из родителей, то через некоторое время другого, и с такой же силой. Наконец эти ревнивые формы об­щения проходят. Успокоившийся ребенок восстанавливает душевное равновесие, он любит и маму, и папу.

Здесь следует обсудить ситуацию, когда в семье нет одного из ро­дителей. Это неполная семья. По сложившейся традиции у нас при разводе ребенок остается с мамой. Пока ребенок был совсем малень­ким, ему не приходило в голову, что у него нет папы. Но, став по­старше, малыш вдруг обнаруживает, что у него только одна мама. Это открытие чрезвычайно волнует малыша, он становится обеспоко­енным, легко возбудимым. Теперь мама должна думать, кто же из ее родных и близких мужчин поможет малышу справиться с нереализо­ванной потребностью в отце. Взрослый мужчина может дать ребенку многое, если сумеет стать его другом. Но самый лучший выход из создавшегося положения, если воспитанием ребенка будет заниматься родной отец.

165

Как бы то ни было, родители должны нести ответственность за своего ребенка. Хорошие родители, создав или не создав новые семьи, не должны снимать с себя ответственности за своего общего малыша, ведь он ничем не провинился перед ними.

Хорошие родители дают пример своему ребенку, не давят на него, стараются воспитать у него чувство личности. Для этого надо уважать своего ребенка, любить его, давать ему возможность исполнять до­пустимые желания, воспитывать у него сознательное отношение к своим поступкам.

Если ребенок здоров и достаточно развит по своим годам, если возникает в этом необходимость, его отдают в частную группу или отправляют в детский сад. Там ему предстоит учиться новым формам общения с новыми взрослыми и детьми.

Какой бы замечательной ни была воспитательница, как бы ни ин­тересно было малышу среди детей, он с облегчением вздыхает, когда его забирают домой. Он не может обойтись без родительской ласки и нежности. Он ищет родительского внимания.

Речевое и эмоциональное общение. В дошкольном возрасте ребенок интенсивно овладевает речью как средством общения: с помощью речи он учится рассказывать о значимых для него событиях, делиться своими впечатлениями; он учится строить с людьми адекватные ло­яльные отношения, узнавая от близких, что к человеку нужно обра­щаться по имени, приветливо глядя ему в глаза; он учится приветство­вать людей в принятой форме, говоря им «Здравствуйте!», «Добрый день!»; он учится благодарить за оказанное внимание и испытывать за это не игровую, а реальную признательность. Речь как средство обще­ния несет в себе не только функцию обмена информацией, но и экспрес­сивную функцию. Эмоционально интонируется не только окрас слов, которые люди произносят в общении, но и сопровождающие речь мимика, позы и жесты. Подражая родителям и близким людям (иден­тифицируясь с ними), ребенок бессознательно перенимает стиль об­щения, который становится его натурой. Обладающая речевой куль­турой и сдержанная в своих эмоциональных проявлениях семья фор­мирует у ребенка тот же тип общения. Недисциплинированная с точки зрения речевой культуры и эмоциональных проявлений семья получит в своем ребенке слепок своих недостатков в общении.

Стили общения, предлагаемые взрослыми. В практике родитель­ского воспитания просматриваются следующие стили воздействия на своего ребенка.

Авторитарный стиль - жесткий стиль руководства с опорой на наказания, подавление инициативы, принуждение. Несмотря на ма­лый возраст ребенка, ему предъявляют требования неукоснительного подчинения. Нередко такие родители ждут от своего малыша дости­жений, превосходящих его возможности. Здесь следует искать про-

166

блемы у самих родителей, которые превращают беззащитного малы­ша в козла отпущения. Такие родители нуждаются в социальном кон­троле, а ребенок - в специальной опеке.

Либерально-попустительский стиль исповедует принцип все-дозволенности. Ребенок, лишаясь представлений о том, что можно и чего нельзя, не сможет вовремя и нормально войти в социальное про­странство человеческих отношений. В этом случае любовь слепа: по­лучая излишние ласки, ребенок не может стать самостоятельным че­ловеком, ориентирующимся в мире прав и обязанностей.

Ценностное отношение к ребенку и понимание необходимости его нормальной и своевременной социализации- наиболее эффективный стиль воспитания, опирающийся на потребности ребенка в положи­тельных эмоциях и в реализации притязаний на признание. При добро­желательности и любви к ребенку родители учат его подражанию, используют внушение и убеждение.

Обычно ребенок пяти - семи лет более уравновешен, чем в возрас­те, когда ему три, четыре года. Он нашел для себя место среди своих близких и вполне доволен ими и самим собой. Но даже в благополуч­ной семье его поджидают всевозможные жизненные испытания.

Одна трудность возникает, когда ребенок перестает быть единст­венным в семье, когда у него появляется брат или сестра. В этом случае малыш может испытывать отчуждение, чувствовать себя отвергну­тым. Чтобы избежать травмы отчуждения, родители должны уделять внимание своему первенцу. Ребенок в принципе должен чувствовать себя уверенно. В этом случае он не только не будет ревновать, но и почувствует себя старшим братом (сестрой).

Другая трудность связана с посещением учреждений типа детского сада. Если ребенок до сих пор не ходил в детский сад, а теперь его туда отправляют, он будет думать, что это из-за маленького. Учиты­вая возможные переживания ребенка, следует начать водить в детский сад задолго до появления в семье новорожденного. В это время можно более естественно помочь ребенку адаптироваться к своей группе:

пораньше забирать его, выражать уверенность в том, что он справит­ся со всеми своими обязанностями и сам будет себя обслуживать («Ты сможешь!», «Ты справишься!», «Это у тебя получится!»).

У воспитателя с приходом в детский сад «домашнего» ребенка-особые заботы. Новенький чувствует себя скованно, он не умеет об­щаться с чужими взрослыми, и его пугает такое количество детей. Здесь нет рядом мамы. Малышу некомфортно и страшно.

Если воспитатель попросит, чтобы родители дали ребенку его лю­бимую игрушку (мишку или другую зверюшку), если будет называть ребенка по имени, то он будет не так несчастен. При выраженной доброжелательности воспитатель старается привлечь к новенькому наиболее отзывчивых, не склонных к агрессии детей. То, как ребенок

167

войдет в группу сверстников, зависит от умения воспитателя правиль­но подобрать ему товарищей по играм. При этом воспитатель держит новенького в поле своего внимания. Дети, видя это, тоже стараются быть дружелюбными.

Самый эффективный стиль общения в группе, когда взрослый и дети стоят друг по отношению к другу в позиции дружеского понима­ния. Именно такой стиль общения вызывает у детей положительные эмоции, уверенность в себе, дает понимание значения сотрудничества в совместной деятельности и обеспечивает сорадость при выполнении той или иной деятельности. Этот стиль общения воспитателя с детьми объединяет детей: со временем у них появляется чувство «Мы», ощу­щение сопричастности друг к другу.

Потребность в любви и одобрении. Наиболее сильный и важный источник переживаний ребенка - его взаимоотношения с другими людьми - взрослыми и детьми. Когда окружающие относятся к ре­бенку ласково, признают его права, проявляют к нему внимание, он испытывает эмоциональное благополучие - чувство уверенности, защищенности. Обычно в этих условиях у ребенка преобладает бод­рое, жизнерадостное настроение. Эмоциональное благополучие спо­собствует нормальному развитию личности ребенка, выработке у него положительных качеств, доброжелательного отношения к дру­гим людям.

В обыденной жизни отношение окружающих к ребенку имеет ши­рокую палитру чувств, вызывая у него разнообразные ответные чув­ства - радость, гордость, обиду и т.д. Ребенок чрезвычайно зависит от отношения, которое ему демонстрируют взрослые. Можно сказать, что потребность в любви и эмоциональной защите делает его игруш­кой эмоций взрослого.

Ребенок, будучи зависим от любви взрослого, сам испытывает чувство любви к близким людям, прежде всего к родителям, брать­ям, сестрам.

3, 0, 4. Мать споткнулась на ступеньках, ведущих из одной комнаты в другую. Гюнтер сначала пытается помочь ей встать, затем начинает дуть на ушибленное место, повторяя с тревогой: «Теперь лучше?» Чтобы не дать заметить детям своей сильной боли, мать ушла в другую комнату. Гюнтер подтаскивает к двери стул, вскарабкивается на него, нажимает ручку и снова спрашивает нежным тоном:

«Теперь лучше?» Потом возвращается на место падения и уносит стоящее там ведро, которое считает причиной несчастья, говоря, что не хочет, чтобы оно повторилось. (Из дневника К. Штерн.)

Любовь и нежность по отношению к другим людям связаны с воз­мущением и гневом против тех, кто выступает в глазах ребенка обид­чиком. Ребенок неосознанно ставит себя на место человека, к которо­му он привязан (происходит неосознаваемая идентификация), и пере­живает боль или несправедливость, испытанную этим человеком, как свою собственную.

168

Потребность в любви и одобрении вызывает чувство ревности к тем, кто пользуется, как кажется ревнивцу, большим вниманием (даже если это любимые им брат, сестра).

4. 2, 15 Читаю книжку. Показываю картинки Кириллу, потом Андрею (он болеет, лежит в кроватке). Кирюша через некоторое время слегка дергает меня за руку.

- Кирилл, не смей!

- А чего он долго смотрит?

- Он же больной, я читаю ему. Ты можешь играть, если не хочешь слушать.

- Я отниму у вас книжку! (Из дневника В. С. Мухиной.)

5. 6, 15. Когда Гюнтер не умел бегать на лыжах, Гильда однажды в воскресенье пошла кататься на лыжах с отцом. Гюнтер был взволнован до слез, что у Гильды есть нечто «хорошенькое», а у него нет. Я утешала его обещанием показать вечером боль­шую книжку с картинками. Развеселившись, он с торжеством сообщил об этом сестре, прибавив, что она не будет смотреть картинки. Я объяснила ему, что он ничего не потеряет, если и Гильда будет смотреть, но он воскликнул с плачем: «Значит, Гильда получит два раза «хорошенькое», а я только один!» (Из дневника К. Штерн.)

Потребность в любви и одобрении, являясь условием обретения эмоциональной защиты и чувства привязанности к взрослому, обре­тает негативный оттенок, проявляясь в соперничестве и ревности.

Развитие механизмов идентификации и обособления. Именно в общении через подражание ребенок осваивает способы взаимодей­ствия людей друг с другом. Это взаимодействие обусловлено исклю­чительной зависимостью человека от других людей. Идентификация как отождествление позволяет человеку эмоционально, символиче­ски (или иначе) «присваивать» чувства другого, а также переносить свои чувства, ценности и мотивы на другого. Здесь соединяются ин-териоризационные и экстраризационные механизмы идентификации. Именно во взаимодействии эти механизмы идентификации дают че­ловеку возможность развиваться, рефлексировать и соответствовать социальным ожиданиям общества. Идентификация с другими не растворяет человека в социуме, так как она существует в неразрыв­ном единстве с обособлением.

В дошкольном возрасте ребенок, стремясь к реализации своего «Я», в общении с другими людьми широко и естественно пользуется идентификацией и обособлением. Стремясь получить похвалу, усво­ить привлекательные для него способы действия, слушая захваты­вающую историю о близком человеке или любимую сказку, он с дет­ской горячностью погружается в общение, в переживание за другого, проецируя себя на место этого другого. Стремясь подтвердить свою самостоятельность, свою смелость, ребенок весьма недвусмысленно обособляется, демонстрируя свое стремление настоять на своем: «Я так сказал!», «Я буду это делать!» и проч. Включенность механизма идентификации-обособления в детскую активность в общении откры­та наблюдению, она не замаскирована никакими внешними приема­ми. В детстве ребенок еще не может достаточно искусно управлять своими эмоциями, толкающими его то отождествить себя с другим

169

человеком или персонажем сказки (истории, рассказа), то отринуться от него в негодовании.

Постепенно на протяжении детства, упражняясь непрестанно изо дня в день, идентификация и обособление становятся не только более тон­кими механизмами, но могут стать для ребенка и неосознаваемо ис­пользуемой техникой общения. Ребенок может научиться использовать внешние проявления идентификации и обособления, начать эксплуати­ровать их в общении в корыстных целях. Однако, конечно, эти меха­низмы служат прежде всего открытому социальному взаимодействию.

Идентификация в форме сочувствия. Чувства, возникающие у ре­бенка по отношению к другим людям, переносятся им и на персона­жей художественных произведений - сказок, рассказов. Он сочувству­ет несчастью Красной Шапочки нисколько не меньше, чем реальному несчастью. Он может вновь и вновь слушать одну и ту же историю, его чувства к персонажам от этого не только не ослабевают, но и ста­новятся сильнее: ребенок вживается в сказку, начинает воспринимать ее персонажей как знакомых и близких. Он идентифицируется с лю­бимыми персонажами, сочувствует тем, кто попал в беду.

4, 6. Таня, рассматривая иллюстрацию, изображающую, как волк врывается к коз­лятам, сочувственно замечает" «И зачем только козлята открыли волку? Они бы от­крыли немножко дверь, и посмотрели бы в щелочку, и узнали бы, что это не ихняя мама». (По .материалам Т. А. Репиной.)

Особое сочувствие ребенка вызывают положительные герои, но он может пожалеть и злодея, если тому приходится уж очень плохо. Ча­ще, однако, дети возмущаются поступками отрицательных персона­жей, стремятся защитить от них любимого героя.

Чувства, испытываемые ребенком при слушании сказок, превра­щают его из пассивного слушателя в активного участника событий. Ужасаясь предстоящим событиям, он в испуге начинает требовать, чтобы закрыли книгу и не читали ее дальше, или сам придумывает более приемлемый, с его точки зрения, вариант той части, которая его пугает. При этом нередко ребенок берет на себя роль героя.

Наблюдая ребенка в его естественных формах проявлений, мы ви­дим, что взаимоотношения с другими людьми - важнейший, но, ко­нечно, не единственный источник его чувств. Радость, нежность, со­чувствие, удивление, гнев и другие переживания могут возникать у него по отношению к животным, растениям, игрушкам, предметам и явлениям природы. Знакомясь с человеческими действиями и пережи­ваниями, ребенок склонен приписывать их предметам, растениям, животным - всему природному и рукотворному миру. Он сочувствует сломанному цветку или дереву, мишке, который попал под дождь, камню, что лежит у дороги и ему, наверное, очень скучно.

Идентификация в форме сочувствия - самая типичная для ребенка форма отождествления другого с собой и себя с другим.

170

Отчуждение в форме страха. Если ребенку недостает любви, он те­ряет уверенность в себе, к нему приходит чувство насильственной отчужденности других от него, он чувствует себя покинутым и одино­ким. Отчужденное отношение близких к ребенку порождает у него чувство отчужденности от других и связанный с этим страх - состоя­ние сильной тревоги, беспокойства, душевного смятения.

Некоторые взрослые считают для себя позволительным запугивать детей, лишь бы добиться от них послушания («Иди сюда, а то тебя заберет!..», «Не будешь слушаться, вон тот дядя в портфель поса­дит!»). В запугивании ребенка таится не только отчужденная позиция взрослого, но и явная агрессия.

Если взрослый не оказывает ребенку поддержки в необычной для него ситуации, предоставляет его самому себе, ребенок чувствует себя покинутым, испытывает страх. В необычной, неопределенной ситуа­ции ребенка очень часто охватывает сильное волнение. Типичен в этом отношении страх темноты. Укладывая ребенка спать, взрослые обычно гасят свет и оставляют его наедине с самим собой. Темнота скрывает все знакомые предметы, каждый незначительный шум ка­жется необычным. Ребенок чувствует себя покинутым. Если ребенок хоть раз испугался в темноте, то потом темнота сама по себе будет пугать его.

Частое переживание страха влияет на общее физическое и психиче­ское самочувствие ребенка.

От этих форм страха принципиально отличается страх за других, когда самому ребенку ничто не угрожает, но он переживает от страха за тех, кого любит. Такого рода страх есть особая форма сочувствия, и его появление у ребенка свидетельствует о развивающейся способ­ности к сопереживанию.

Эмоциональное самочувствие ребенка в группе сверстников. Обще­ние в группе сверстников существенно отражается на развитии лично­сти ребенка. От стиля общения, от положения среди сверстников зави­сит, насколько ребенок чувствует себя спокойным, удовлетворенным, в какой мере он усваивает нормы отношений со сверстниками.

В общении детей весьма быстро складываются отношения, в кото­рых появляются предпочитаемые и отвергаемые сверстники.

Общение со сверстниками - жесткая школа социальных отноше­ний. Именно общение со сверстниками требует высокого эмоцио­нального напряжения. «За радость общения» ребенок тратит много энергии на чувства, связанные с успехом идентификации и страдания­ми отчуждения.

Взаимодействие ребенка со сверстниками - это не только прекрас­ная возможность совместно познавать окружающий мир, но и воз­можность общения с детьми своего возраста, возможность общения с мальчиками и девочками. Дети дошкольного возраста активно инте-

171

ресуются друг другом, у них появляется выраженная потребность в общении со сверстниками.

В условиях специального дошкольного воспитания, когда ребенок постоянно находится с другими детьми, вступает с ними в разнооб­разные контакты, складывается детское общество, где ребенок приоб­ретает первые навыки поведения среди равных участников общения.

На развитие личности ребенка влияет группа сверстников. Имен­но в условиях общения со сверстниками ребенок постоянно сталки­вается с необходимостью применять на практике усваиваемые нор­мы поведения.

Общение мальчиков и девочек. Особое место в общении детей на­чинают занимать отношения мальчиков и девочек. Еще в конце ран­него возраста ребенок усваивает некое эфемерное знание о своей по­ловой принадлежности, но он еще не узнал, каким содержанием долж­ны быть наполнены слова «мальчик» и «девочка».

В период дошкольного возраста взрослые начинают сознательно или бессознательно обучать ребенка половой роли в соответствии с общепринятыми стереотипами, ориентируя его в том, что значит быть мальчиком или девочкой. Мальчикам обычно разрешают больше проявлять агрессивность, поощряют физическую активность, ини­циативность. От девочек ожидают душевности, чувствительности и эмоциональности.

В семье ребенка изо дня в день ориентируют на ценности его пола. Ему сообщают, как должны вести себя мальчик или девочка. В каж­дой культуре существуют закрепившиеся шаблоны воспитания детей как будущих мужчин и женщин. Мальчику, даже самому маленькому, обычно заявляют: «Не плачь. Ты не девочка. Ты - мужчина». И тот учится сдерживать свои слезы. Девочку наставляют: «Не дерись, не лазай по заборам и деревьям. Ты - девочка!» И шалунье приходится обуздывать себя, ведь она - девочка. Такие и подобные установки взрослых ложатся в основу поляризации поведения. Кроме того, сте­реотипы мужского и женского поведения входят в психологию ребен­ка через непосредственное наблюдение поведения мужчин и женщин. Каждый из родителей несет ценностные ориентации своего пола: та­кие признаки, как душевность, чувствительность, эмоциональность, больше присущи женщине; смелость, решительность, самообладание -признаки мужественности.

Взрослый поступит неверно, если будет слепо следовать этим сло­жившимся стереотипам. Необходимо искать способы разносторонне­го развития мальчиков и девочек как будущих взрослых.

В дошкольном возрасте ребенок обнаруживает внешние различия мужчин и женщин в одежде и манере себя вести. Дети подражают все­му: формам поведения, которые являются полезными и приемлемыми для окружающих, стереотипными формами поведения взрослых, яв-

172

ляющимися вредной социальной привычкой (брань, курение и др.). Так, мальчики, хотя и не используют эти «символы мужественности» в своей практике, но уже вносят их в сюжетные игры.

Осознание своего «Я» непременно включает и осознание собствен­ной половой принадлежности. Чувство собственной половой принад­лежности в норме уже становится устойчивым у ребенка в дошколь­ном возрасте.

В соответствии с восприятием самого себя как мальчика или де­вочки ребенок начинает выбирать игровые роли. При этом дети часто группируются в игры по признаку пола.

В этом возрасте обнаруживается открытая доброжелательная при­страстность к детям своего пола и эмоционально окрашенная, затаен­ная пристрастность к детям противоположного пола. Это определяет развитие самосознания в контексте половой идентификации.

Общение детей в период дошкольного возраста показывает их пристрастную причастность к социальным ролям мужчин и женщин. В играх и в практике реального общения дети усваивают не только социальные роли, связанные с половой идентификацией взрослых, но и способы общения мужчин и женщин, мальчиков и девочек.

Общение и готовность ребенка к школе. Ребенок к концу дошколь­ного возраста учится таким эмоциям и чувствам, которые помогают ему устанавливать продуктивные отношения со своими сверстниками и со взрослыми. К концу дошкольного возраста у ребенка формиру­ются основы ответственного отношения к результатам своих действий и поступков. Ответственность пробуждает чувство сопричастности общему делу, чувство долга.

По мере развития ответственности у ребенка появляется возмож­ность оценивать свои отдельные поступки и поведение в целом как хорошее или плохое, если главными мотивами поведения становятся общественные мотивы.

Ребенок шести-семи лет способен понимать нравственный смысл ответственности. В игре и в обыденной жизни, в отношениях со зна­комыми взрослыми и сверстниками ребенок получает достаточный опыт ответственного поведения. В зависимости от развитости чувства ответственности до школы он будет относиться к своим новым обя­занностям в школе.

Эмоционально положительное отношение к самому себе, лежащее в основе структуры самосознания личности каждого нормально раз­вивающегося ребенка, ориентирует его на притязания соответство­вать положительному этическому эталону. Индивидуальная эмоцио­нальная заинтересованность в том, чтобы быть достойным уважения окружающих, приводит к пониманию необходимости и потребности соответствовать положительному нравственному эталону. Когда по­требность соответствовать положительному эталону поведения при-

173

обретает личностный смысл, у ребенка появляется ответственность как черта личности.

Установлено, что шести-семилетний ребенок в ситуации взаимо­отношений с хорошо знакомыми сверстниками может самостоятельно выбирать способы правильного поведения, отстаивать свое мнение, брать на себя ответственность за свою позицию и проявлять незави­симость при провоцирующем воздействии сверстников. Однако это возможность, проявляющаяся в исключительных случаях, но не по­стоянная линия поведения шестилетнего ребенка.

Ребенок нуждается в доброжелательном контроле и в положитель­ной оценке взрослого. Правильное поведение в присутствии взросло­го - первый этап морального развития поведения ребенка. И хотя потребность вести себя по правилам и приобретает личностный смысл для ребенка, его чувство ответственности наилучшим образом рас­крывается в присутствии взрослого.

Взрослый при этом должен общаться с ребенком в доверительном и доброжелательном тоне, выражая уверенность в том, что этот ребе­нок не может не вести себя правильно. Психологический смысл про­исходящего в поведении ребенка состоит в том, что хотя и с помощью взрослого, но психологически самостоятельно он обретает чувство ответственности за свое поведение.

Потребность в признании проявляется в стремлении ребенка ут­вердиться в своих моральных качествах. Ребенок рефлексирует, пыта­ется проанализировать собственное психическое состояние, проеци­ровать свой поступок на возможные реакции других людей, при этом он хочет, чтобы люди испытывали к нему благосклонность, благо­дарность, признавали и ценили его хороший поступок. Ребенок испы­тывает ненасыщаемую потребность обращаться к взрослым за оцен­кой результатов своей деятельности и достижений. В этом случае очень важно поддержать ребенка, поскольку невнимание, пренебре­жение, неуважительное отношение взрослого могут привести его к потере уверенности в своих возможностях.

Общение со взрослыми и сверстниками дает возможность ребенку усваивать эталоны социальных норм поведения. Ребенок в определен­ных жизненных ситуациях сталкивается с необходимостью подчинить свое поведение моральным нормам и требованиям. Поэтому важными моментами в нравственном развитии ребенка становятся знание норм общения и понимание их ценности и необходимости. Если ребенок до школы имеет развитое чувство ответственности за самого себя, за свое поведение, то с этим чувством ответственности он придет и в свой класс.

Постепенно ребенок научается отождествлять (идентифицировать) себя со сверстниками, с которыми он был объединен в дошкольном учреждении, но вновь соединяется в школе. Отождествление детей друг с другом не только как мальчиков и девочек, но и как сверстни-

174

ков постепенно создает чувство ответственности: сначала «за нашу группу», затем «за весь наш класс».

За период дошкольного детства ребенок проходит большой путь в овладении социальным пространством с его системой нормативного поведения в межличностных отношениях со взрослыми и детьми. Ре­бенок осваивает правила адекватного лояльного взаимодействия с людьми и в благоприятных для себя условиях может действовать в соответствии с этими правилами.

§ 2. УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

Практическое овладение языком и осмысленность речи. Становясь более самостоятельными, дети дошкольного возраста выходят за рам­ки узкосемейных связей и начинают общаться с более широким кру­гом людей, особенно со сверстниками. Расширение круга общения требует от ребенка полноценного овладения средствами общения, основным из которых является речь. Высокие требования к развитию речи предъявляет и усложняющаяся деятельность ребенка.

Развитие речи идет в нескольких направлениях: совершенствуется ее практическое употребление в общении с другими людьми, вместе с тем речь становится основой перестройки психических процессов, орудием мышления. При определенных условиях воспитания ребенок начинает не только пользоваться речью, но и осознавать ее строение, что имеет важное значение для последующего овладения грамотой.

Развитие словаря и грамматического строя речи. На про­тяжении дошкольного периода продолжает расти словарный запас ребенка. По сравнению с ранним детством словарь ребенка-дошколь­ника увеличивается, как правило, в три раза. При этом рост словар­ного запаса непосредственно зависит от условий жизни и воспитания;

индивидуальные особенности здесь наиболее заметны, чем в любой другой области психического развития.

Словарь ребенка-дошкольника быстро увеличивается не только за счет существительных, но и за счет глаголов, местоимений, прилага­тельных, числительных и соединительных слов. Само по себе увеличе­ние словарного состава не имело бы большого значения, если бы ре­бенок параллельно не овладевал умением сочетать слова в предложе­нии по законам грамматики. В период дошкольного детства усваива­ется морфологическая система родного языка, ребенок практически осваивает в основных чертах типы склонений и спряжений. В то же время дети овладевают сложными предложениями, соединительными союзами, а также большинством распространенных суффиксов (суф­фиксами для обозначения пола детенышей животных и т.д.).

В дошкольном возрасте дети начинают необычайно легко образо­вывать слова, менять их смысл, добавляя различные суффиксы.

175

3, 5, 20. Женя: Я мишульчик, а ты медведь.

Отец: А если я лев, то ты кто?

Женя: Левунчик.

В дальнейшем игра шла так: отец ставил вопросы, а сын отвечал. Вот несколько словообразований: «Тигр - тигричик маленький; слон - я был слонишка; крокодил - я крокодильчик; олень, а я оленьчик; лошадь - жеребеночек маленький; корова - я был телка, я был маленькая корова; свинья - поросеночек; собака - я был маленькая собач­ка; зебра - я был маленький зеберчик; лось - лосик маленький; жирафа - жирафчик;

кролик - кроличек, змея - змейка; таракан - тараканчик; муха - тоже муха; жук - я был бы комар». (По материалам А. Н. Гвоздева.)

Языковое поведение ребенка в данном случае показывает, что за словом он видит реальный предмет. Так, если взрослая особь - боль­шое животное (лось), то его детеныш меньше, поэтому «лосик», но если взрослая особь - небольшое животное (муха), то его детеныш «тоже муха», т.е. такое же маленькое животное, поэтому нужда в уменьшительном суффиксе пропадает.

Усвоение языка определяется активностью самого ребенка по от­ношению к языку. Эта активность проявляется при словообразовании и словоизменении. Именно в дошкольном возрасте обнаруживается чуткость к языковым явлениям.

Наряду с ориентировкой на смысл слов, на обозначаемую словами действительность дошкольники обнаруживают большой интерес к звуковой форме слова независимо от его значения. Они с увлечением упражняются в сочинении рифм.

Пятилетний мальчик с восторгом подбирает рифмы, подобные вот этой: «Урок, курок, карак, барак, карам, барам, кулям, малям». Содержание сочиняемых «виршей» отодвигается на второй план, ребенка интересуют сами рифмы. Он рифмует, играя:

Повар жил один далекий,

Повариху он кормил.

Там, та-там, та-там, калекий,

Ри-ри-ри-ха он поил.

Чрезвычайная активность ребенка по отношению к языку лишь выливается в стихотворную форму, это далеко еще не поэтическое творчество.

Ориентировка на звуковую форму слов выражается не только в стихосложении. Уже младшие дошкольники начинают изменять сло­ва, учитывая их исходную форму. В зависимости от того, как ребенок произносит слово в именительном падеже, он будет изменять это сло­во и по остальным падежам. Произнося слово «ограда», например, ребенок изменяет его по первому склонению, а произнося это слово как «оград» - по второму.

У старших дошкольников уже не встречается случаев двойного склонения. Появление у детей ориентировки на звуковую форму слов способствует усвоению морфологической системы родного языка.

К началу школьного возраста ребенок уже в такой мере овладевает сложной системой грамматики, включая самые тонкие действующие в

176

языке закономерности синтаксического и морфологического порядка, что усваиваемый язык становится для него действительно родным.

Ориентировка как на смысловую, так и на звуковую сторону языка осуществляется в процессе его практического применения, и до из­вестного момента нельзя говорить об осознанности речи, что предпо­лагает усвоение соотношения между звучанием слова и его значением. Однако постепенно развивается языковое чутье и происходит связан­ная с ним умственная работа.

Достаточная осмысленность речи появляется у дошкольников только в процессе специального обучения.

Развитие фонематического слуха. Фонематический слух формируется у ребенка на основе непосредственного речевого об­щения. Уже к концу раннего детства дети хорошо дифференцируют слова, отличающиеся друг от друга хотя бы только одним звонким или глухим, твердым или мягким звуком. Таким образом, первич­ный фонематический слух оказывается достаточно развитым очень рано. Однако производить звуковой анализ слова, расчленять слово на составляющие его звуки и устанавливать порядок звуков в слове ребенок не умеет и к концу дошкольного возраста. Речевое общение не ставит перед ним такие задачи. Поэтому ребенок пяти-шести лет затрудняется дать анализ простейших слов, содержащих, например, три звука (мак, сыр, дом, кит). Обучение детей звуковому анализу слова показало, что при определенных условиях даже младшие до­школьники могут выделять первый и последний звуки в слове, а для детей среднего дошкольного возраста эта задача не представляет сколько-нибудь значительных трудностей. При анализе звукового состава слова ребенок начинает произносить его особым образом -с интонационным выделением того звука, который затем должен быть назван отдельно. Например, слово «морж» дети произносят «м-м-морж», если им нужно выделить первый звук, и «морж-ж-ж», если стоит задача выделить последний звук. Начиная с пяти-шести-летнего возраста дети могут производить полный звуковой анализ слова, если они овладевают приемом подчеркнутого произношения отдельных звуков. Такой прием позволяет детям свободно ориенти­роваться в звуковом составе слова. Так, например, на занятиях Шу­ра разбирает у доски слово «слон». Интонируя, он правильно назы­вает первый и второй звуки, но когда доходит до третьего звука, кто-то подсказывает: «а». Мальчик поворачивается к группе и гово­рит: «Нет, не а, а о. Если бы а, то было бы слан, а тут слон». Таким образом, ребенок дошкольного возраста может научиться произно­сить слова с целью выявления звукового состава, отказываясь при этом от сложившихся в общении привычных форм произнесения слов. Умение производить звуковой анализ слова способствует ус­пешному овладению чтением и письмом.

7 В С Мухина

177

Осознание словесного состава речи. В отличие от практиче­ского овладения речью, которое в дошкольном детстве идет весьма успешно, осознание самой речевой действительности (как действи­тельности, самостоятельно существующей) и осознание словесного состава речи значительно отстает. Долгое время в процессе общения ребенок ориентируется не на словесный состав речи, а на предметную ситуацию, которая и определяет для него понимание слов. Но для овладения грамотой ребенку необходимо научиться осознавать сло­весный состав речи. Без специального обучения дети относятся к предложению как к единому смысловому целому, единому словесному комплексу, который обозначает собой реальную ситуацию.

В том случае, если ребенок начинает читать, он начинает осозна­вать и словесный состав речи. Однако при стихийном формировании способность к осознанию словесного состава речи складывается чрез­вычайно медленно. Значительно ускоряет формирование этой способ­ности специальное обучение, благодаря которому к концу дошколь­ного возраста дети начинают четко вычленять слова в предложении.

Развитие функций речи. Коммуникативная функция. Одна из основных функций речи, развивающихся в дошкольном возрасте, -коммуникативная функция, или функция общения. Уже в раннем дет­стве ребенок пользуется речью как средством общения. Однако он общается лишь с близкими или хорошо знакомыми людьми. Общение в этом случае возникает по поводу конкретной ситуации, в которую включены взрослые и сам ребенок. Общение в конкретной ситуации по поводу тех или иных действий и предметов осуществляется с по­мощью ситуативной речи. Эта речь представляет собой вопросы, воз­никающие в связи с деятельностью или при знакомстве с новыми предметами или явлениями, ответы на вопросы, наконец, определен­ные требования.

Ситуативная речь вполне ясна собеседникам, но обычно непонятна постороннему лицу, не знающему ситуации. Ситуативность может быть представлена в речи ребенка многообразными формами. Так, например, типичным для ситуативной речи является выпадение подразумеваемого подлежащего. Оно по большей части заменяется местоимением. Речь так и пестрит словами «он», «она», «они», причем по контексту невоз­можно установить, к кому (или к чему) эти местоимения относятся. Точно так же речь изобилует наречиями и словесными шаблонами, которые, однако, вовсе не уточняют ее содержания. Указание «там» выступает, например, как указание по форме, но не по существу.

Партнер ребенка по диалогу ждет от него ясной, выразительной речи, требует построения речевого контекста, более независимого от речевой ситуации. Под влиянием окружающих ребенок начинает пе­рестраивать ситуативную речь на речь, более понятную слушателю. Постепенно он вводит вместо бесконечно повторяющихся местоиме-

178

ний существительные, которые вносят определенную ясность. У стар­ших дошкольников, когда они пытаются что-то рассказать, появляет­ся типичная для их возраста речевая конструкция: ребенок сначала вводит местоимение («она», «он»), а затем, как бы чувствуя неясность своего изложения, поясняет местоимение существительным: «Она (девочка) пошла»; «Она (корова) забодала»; «Он (волк) напал»; «Он (шар) покатился» и т.д. Это существенный этап в речевом развитии ребенка. Ситуативный способ изложения как бы прерывается поясне­ниями, ориентированными на собеседника. Вопросы по поводу со­держания рассказа вызывают на этом этапе речевого развития жела­ние ответить более подробно и понятно.

По мере расширения круга общения и по мере роста познаватель­ных интересов ребенок овладевает контекстной речью. Контекстная речь достаточно полно описывает ситуацию с тем, чтобы она была понятной без ее непосредственного восприятия. Пересказ книг, рас­сказ об интересном факте или описание предмета не могут быть поня­ты слушателем без вразумительного изложения. Ребенок начинает предъявлять требования к самому себе и пытается следовать им при построении речи.

Овладевая законами построения контекстной речи, ребенок не пе­рестает пользоваться ситуативной речью. Ситуативная речь не являет­ся речью низшего ранга. В условиях непосредственного общения ею пользуется и взрослый. Со временем ребенок начинает все более со­вершенно и к месту пользоваться то ситуативной, то контекстной речью в зависимости от условий и характера общения.

Контекстной речью ребенок овладевает под влиянием системати­ческого обучения. На занятиях в детском саду детям приходится изла­гать более отвлеченное содержание, чем в ситуативной речи, у них появляется потребность в новых речевых средствах и формах, кото­рые дети усваивают из речи взрослых. Ребенок дошкольного возраста в этом направлении делает лишь самые первые шаги. Дальнейшее развитие контекстной речи происходит в школьном возрасте.

Особым типом речи ребенка является объяснительная речь. В старшем дошкольном возрасте у ребенка возникает потребность объяснить сверстнику содержание предстоящей игры, устройство игрушки и многое другое. Часто даже незначительное недопонима­ние приводит к взаимному неудовольствию говорящего и слушате­ля, к конфликтам и недоразумениям. Объяснительная речь требует определенной последовательности изложения, выделения и указания главных связей и отношений в ситуации, которую собеседник дол­жен понять.

Планирующая функция. Мы уже знаем, что на протяжении дошкольного возраста речь ребенка превращается в средство плани­рования и регуляции его практического поведения. В этом заключает-

179

ся вторая функция речи. Выполнять эту функцию речь начинает в связи с тем, что она сливается с мышлением ребенка.

Мышление ребенка в раннем детстве включено в его практиче­скую предметную деятельность. Что касается речи, то она в процессе решения задач выступает в виде обращений к взрослому за помо­щью. К концу раннего детства в речи детей, взявшихся за разреше­ние какой-либо задачи, появляется много слов, которые как будто никому не адресованы. Частично это восклицания, выражающие отношение ребенка к происходящему, частично - слова, обозна­чающие действия и их результаты (например, ребенок берет моло­ток, стучит и комментирует свои действия следующим образом:

«Тук-тук... забил. Вова забил!»).

Речь ребенка, возникающая во время деятельности и обращенная к себе самому, называется эгоцентрической речью. На протяжении дошкольного возраста эгоцентрическая речь изменяется. В ней по­являются высказывания, не просто констатирующие то, что делает ребенок, а предваряющие и направляющие его практическую дея­тельность. Такие высказывания выражают образную мысль ребенка, опережающую практическое поведение. Ближе к старшему дошко­льному возрасту эгоцентрическая речь встречается реже. Если ребе­нок в это время ни с кем не общается, чаще всего он выполняет ра­боту молча. Это не значит, однако, что его мышление перестает протекать в речевой форме. Эгоцентрическая речь подвергается интериоризации, превращается во внутреннюю речь и в этой форме сохраняет свою планирующую функцию. Эгоцентрическая речь яв­ляется, таким образом, промежуточной ступенью между внешней и внутренней речью ребенка.

Знаковая функция. Как уже было показано выше, в игре, рисо­вании и других видах продуктивной деятельности ребенок открывает для себя возможность использовать предметы-знаки в качестве замес­тителей отсутствующих предметов.

Развитие речи как знаковой формы деятельности не может быть понято вне соотношения с развитием других знаковых форм. В игре ребенок открывает знаковый смысл предмета-заместителя, а в рисо­вании - знаковый смысл графических построений. Одновременное называние одним словом-наименованием отсутствующего предмета и его заместителя или предмета и графического построения насыщает значение слова знаковым смыслом. Знаковый смысл постигается в предметной деятельности (ребенок постепенно овладевает функцио­нальным назначением предметов), слово, оставаясь одним и тем же в своем наименовании, меняет свое психологическое содержание. Слово выступает как своеобразный знак, используемый для хранения и пере­дачи некоторой идеальной информации о том, что лежит за предела­ми словесного обозначения.

180

На этапе развития знаковой функции в дошкольном возрасте ре­бенок интенсивно продвигается в пространство знаковых замещений объективных природных и собственно человеческих реалий. Знаковая функция речи - ключ для вхождения в мир человеческого социально-психологического пространства, средство для понимания людьми друг друга.

Через овладение знаками ребенок начинает соответствовать уров­ню знакового развития цивилизации, становится современником сво­его века.

Экспрессивная функция. Генетически самая древняя функция, свойственная всем высокоорганизованным животным, - экспрессивная функция. Вся эмоциональная сфера работает на экспрессивную функ­цию речи, окрашивая ее коммуникативную и все остальные стороны.

Экспрессивная функция сопутствует всем видам речи, начиная от автономной (речи для себя).

В дошкольном возрасте, особенно в возрасте трех-четырех лет, чувства господствуют над всеми сторонами жизни ребенка, придавая им особую окраску и выразительность. Маленький ребенок еще не умеет управлять своими переживаниями, он почти всегда оказывается в плену у захватившего его чувства.

4, 0, 0. Руди, действуя молотком, старательно пытался прибить гвоздем к палке флажок из материи. Гвоздь не вбивался, несмотря на многократные попытки ребен­ка. И вот Руди, всхлипывая и не переставая вбивать гвоздь, произносил следующие слова: «Да что ж это такое? Да что же это такое? Опять выпал! Да что же это за безобразие...» Слезы, всхлипывания и перерыв в работе. «Ведь это прямо безобра­зие!» - плаксиво восклицал он, опять начинал забивать, но так же неудачно. Тогда со страданием в голосе он восклицал: «Ведь это невозможно терпеть! Это прямо невозможно терпеть!» Ревел и вновь начинал стучать молотком. (По материалам Н. Н. Ладыгиной-Коте.}

Мы видим, как автономная речь ребенка пронизывается его эмо­циями по поводу неудачных действий.

Общаясь с другими людьми, ребенок в речи проявляет свое эмоцио­нальное отношение к тому, о чем он стремится рассказать, или к самим участникам общения. Экспрессивная функция пронизывает не только невербальные формы общения, но и влияет на построение речи ребенка. Эта особенность детской речи делает ее весьма выразительной.

Эмоциональная непосредственность детской речи с приязнью при­нимается окружающими ребенка взрослыми. Для хорошо рефлекси-рующего малыша это может стать средством воздействия на взрос­лых. Однако «детскость», нарочито демонстрируемая ребенком, не принимается большинством взрослых, поэтому ему приходится со­вершать над собой усилие- контролировать себя и быть естествен­ным, а не демонстративным.

Сенсорное развитие. Период дошкольного детства является перио­дом интенсивного сенсорного развития ребенка, - когда совершенст-

181

вуется его ориентировка во внешних свойствах и отношениях предме­тов и явлений, в пространстве и времени.

Воспринимая предметы и действуя с ними, ребенок начинает все более точно оценивать их цвет, форму, величину, вес, температуру, свойства поверхности и др. При восприятии музыки он учится следить за мелодией, выделять отношения звуков по высоте, улавливать рит­мический рисунок, при восприятии речи - слышать тончайшие разли­чия в произношении сходных звуков. Значительно совершенствуется у детей умение определять направление в пространстве, взаимное рас­положение предметов, последовательность событий и разделяющие их промежутки времени.

Сенсорное развитие дошкольника включает две взаимосвязанные стороны - усвоение представлений о разнообразных свойствах и от­ношениях предметов и явлений и овладение новыми действиями вос­приятия, позволяющими более полно и расчлененно воспринимать окружающий мир.

Сенсорные эталоны и их усвоение дошкольниками. Уже в раннем детстве у ребенка накапливается определенный запас пред­ставлений о разнообразных свойствах предметов. Отдельные пред­ставления начинают играть роль образцов, с которыми ребенок срав­нивает свойства новых предметов в процессе их восприятия.

В дошкольном возрасте происходит переход от применения таких предметных образцов, являющихся результатом обобщения собствен­но сенсорного опыта ребенка, к использованию общепринятых сен­сорных эталонов. Сенсорные эталоны - это выработанные человечест­вом представления об основных разновидностях свойств и отношений. Они возникли в ходе исторического развития человечества и исполь­зуются людьми в качестве образцов, мерок, при помощи которых устанавливают и обозначают соответствующие свойства и отноше­ния. Так, при восприятии формы эталонами служат представления о геометрических фигурах (круге, квадрате, треугольнике и др.), при восприятии цвета - представления о семи цветах спектра, белом и черном цветах. В природе существует бесконечное разнообразие кра­сок и форм. Человечество сумело их упорядочить, свести к немногим типичным разновидностям, что дает возможность воспринимать ок­ружающий мир как бы сквозь призму общественного опыта. Любой цвет можно определить либо как оттенок одного из цветов спектра (темно-красный), либо как результат их сочетания (желто-зеленый), либо, наконец, как промежуточный между черным и белым (серый). Точно так же форму любого предмета можно либо свести к опреде­ленной геометрической фигуре (овал, прямоугольник), либо обозна­чить как сочетание нескольких таких фигур, определенным образом расположенных в пространстве (например, снеговика можно изобра­зить с помощью окружностей, расположенных одна над другой). И

182

дело тут не только в словесных обозначениях: мы именно восприни­маем свойства предметов как разновидности и сочетания знакомых нам образцов.

Каждый вид эталонов представляет собой не просто набор отдель­ных образцов, а систему, в которой разновидности данного свойства расположены в той или иной последовательности, так или иначе сгруп­пированы и различаются по строго определенным признакам.

Усвоение дошкольниками сенсорных эталонов начинается с озна­комления с отдельными геометрическими фигурами и цветами (в со­ответствии с программой детского сада или в домашних условиях). Такое ознакомление происходит главным образом в процессе овладе­ния разными видами продуктивной деятельности. Даже в тех случаях, когда ребенка специально не обучают выделять разновидности свойств, соответствующие общепринятым эталонам, рисуя, конструи­руя, выкладывая мозаику, занимаясь аппликацией, дошкольник имеет дело с материалами, содержащими необходимые образцы. Так, рисуя, ребенок пользуется красками разных цветов; конструируя, он пользу­ется треугольными, прямоугольными, квадратными элементами раз­ной величины; в мозаиках, материалах для аппликации представлены разноцветные кружки, треугольники, квадратики и т.д. Когда взрос­лые помогают ребенку в выполнении рисунков, построек, они назы­вают основные формы и цвета.

Усвоение сенсорных эталонов, так же как и формирование любых представлений о свойствах предметов, происходит в результате дейст­вий восприятия, направленных на обследование формы, цвета, вели­чины и других свойств и отношений, которые должны приобрести значение образцов. Однако этого недостаточно. Необходимо еще, чтобы ребенок выделил основные разновидности свойств, применяю­щиеся в качестве эталонов, из всех остальных, начал сравнивать с ними свойства разнообразных предметов.

Усложнение продуктивных видов деятельности ведет к тому, что ре­бенок постепенно усваивает все новые эталоны. Примерно к четырем-пяти годам он овладевает сравнительно полным набором эталонов формы и цвета. Однако представления о величине предметов дети усваи­вают с большим трудом. Общепринятые эталоны величины в отличие от эталонов формы и цвета имеют условный характер. Это меры, созна­тельно устанавливаемые людьми (сантиметр, метр). Система мер и спо­собы их использования, как правило, не усваиваются в дошкольном детстве. Восприятие величины развивается у дошкольников на основе представлений об отношениях по величине между предметами. Эти отношения обозначают словами, которые указывают, какое место за­нимает предмет в ряду других (большой, маленький, самый большой и др.). Обычно к началу дошкольного возраста дети имеют представление об отношениях по величине только между двумя одновременно воспри-

183

нимаемыми предметами (больше - меньше). Определить величину изо­лированного предмета ребенок не может, так как для этого нужно вос­становить в памяти его место среди других. В младшем и среднем до­школьном возрасте у детей складываются представления о соотношени­ях по величине между тремя предметами (большой- меньше- самый маленький). Они начинают определять как большие или маленькие некоторые знакомые им предметы независимо от того, сравниваются ли эти предметы с другими («слон большой», «муха маленькая»).

От усвоения отдельных эталонов формы, цвета ребенок пяти-шес-тилетнего возраста переходит к усвоению связей и отношений между ними, представлений о признаках, по которым свойства предметов могут изменяться. При помощи взрослых, в специально организован­ной деятельности, дети усваивают, что одна и та же форма может варьировать по величине углов, соотношению осей или сторон, что формы можно сгруппировать, отделив прямолинейные от криволи­нейных. При этом система сенсорных эталонов формы отличается от научной классификации геометрических фигур, которую дает матема­тика. Так, если в геометрии круг выступает как частный случай овала, а квадрат - прямоугольника, то в качестве сенсорных эталонов все эти фигуры равноправны, так как в равной мере дают представление о форме определенной группы предметов.

Совершенствование представлений о цвете приводит к усвоению цветовых тонов спектра. Ребенок узнает об изменяемости каждого цвета по насыщенности, о том, что цвета разделяются на теплые и холодные, знакомится с мягкими, пастельными и резкими, контраст­ными, сочетаниями цветов.

Представления о величине обогащаются, когда ребенок сопостав­ляет предмет с другими предметами. Кроме общих эталонов величины у детей складываются представления об отдельных ее измерениях -длине, ширине, высоте.

Все это дети усваивают в процессе практической деятельности, по­вседневной ориентировки в окружающем и далеко не всегда могут выразить словесно.

Последовательное ознакомление детей с разными видами сенсор­ных эталонов и их систематизация - одна из основных задач сенсор­ного воспитания дошкольников. В основе такого ознакомления ле­жит организация действий детей по обследованию и запоминанию основных разновидностей каждого свойства. Эти разновидности должны приобрести значение эталонов. Выработка представлений об эталонных разновидностях свойств происходит в тесной связи с обучением детей рисованию, лепке, конструированию, музыке, т.е. с теми видами деятельности, которые выдвигают перед восприятием ребенка все более сложные задачи и создают условия, способствую­щие усвоению сенсорных эталонов.

184

Развитие действий восприятия. Усвоение сенсорных эталонов -только одна из сторон развития ориентировки ребенка в свойствах предметов. Вторая сторона, которая неразрывно связана с первой, -это совершенствование действия восприятия.

Ребенок вступает в дошкольный возраст, владея действиями вос­приятия, сложившимися в раннем детстве. Но эти действия еще очень несовершенны. Они не дают возможности расчленение воспринимать сложные свойства предметов, строить ясные и точные их образы, ко­торые могли бы направлять и регулировать новые виды деятельности ребенка, прежде всего выполнение продуктивных заданий, где необ­ходимо воспроизводить индивидуальные особенности формы, цвета предметов, их отношения по величине. Та степень точности и расчле­ненности восприятия, которая достаточна для учета свойств предме­тов в предметных действиях, оказывается совершенно недостаточной для действий продуктивных.

Младшему дошкольнику предлагают срисовать несложную фигу­ру, имеющую контур и внутренние детали. Он лучше или хуже срисо­вывает либо контур, либо детали, но даже не пытается изобразить и то и другое. В процессе стройки из кубиков по образцу ребенку не хватает кубика определенной формы и размера. Если рядом лежит беспорядочная кучка кубиков, ребенок сравнительно легко находит в ней нужный, однако, если этот нужный кубик включен в другую по­стройку (которую ребенку разрешают разобрать), он не видит его, оказывается не в состоянии выделить из целого. Оба эти примера го­ворят о том, что действия восприятия, сложившиеся у ребенка в связи с предметной деятельностью, приводя к созданию слишком общих образцов, не дают возможности последовательно и полно обследовать предмет, выделить его части и признаки.

Об изменении действий восприятия на протяжении дошкольного возраста можно судить, наблюдая за тем, как дети разных возрастных групп знакомятся с новыми для них предметами. Трехлетние дошколь­ники, когда им дают новый предмет и просят рассказать, какой он, оп­ределить, для чего он может служить, сразу же начинают действовать с предметом, манипулировать им. Попыток рассмотреть или ощупать предмет у них не наблюдается; на вопросы о том, каков предмет, дети не отвечают. Дети четырех лет уже начинают рассматривать предмет, но делают это непоследовательно, несистематически, часто переходя к манипулированию. При словесном описании они называют только отдельные части и признаки, не связывая их между собой.

У детей пяти и шести лет появляется стремление более планомерно и последовательно обследовать и описать предмет. Рассматривая пред­мет, они вертят его в руках, ощупывают, обращая внимание на наибо­лее заметные особенности. Только к семи годам дети (причем далеко не все) могут систематически планомерно рассматривать предметы. Этим

185

детям уже не нужно держать предмет в руках, они вполне успешно опи­сывают его свойства, пользуясь чисто зрительным восприятием.

Из наблюдений видно, что на первых порах ребенок пытается из­влечь сведения о свойствах предметов не столько из восприятия, сколько из практических действий с этим предметом. Восприятие со­четается с практическими действиями, они как бы помогают друг дру­гу. И только в конце дошкольного возраста действия восприятия ста­новятся достаточно организованными и эффективными, чтобы дать сравнительно полное представление о предмете.

Совершенствование действий восприятия ребенка-дошкольника имеет в своей основе известную закономерность - преобразование внешних ориентировочных действий в действия восприятия. Внешние ориентировочные действия (ими ребенок овладевает в течение всего дошкольного периода) служат для того, чтобы путем проб решать задачи, которые дети еще не могут решить при помощи восприятия. Сами задачи теперь становятся гораздо сложнее: сопоставить, срав­нить свойства разнообразных предметов с сенсорными эталонами, которые усваивает ребенок.

На протяжении дошкольного периода складываются три основных вида действий восприятия: действия идентификации, действия отнесе­ния к эталону и моделирующие действия. Различия между этими дейст­виями определяются различиями в соотношении между свойствами воспринимаемых предметов и теми эталонами, при помощи которых эти свойства определяются.

Действия идентификации выполняются в случае, когда свойство воспринимаемого предмета полностью совпадает с эталоном, иден­тично ему. Они состоят в выборе соответствующего эталона и уста­новлении идентичности (мяч круглый). Действия отнесения к этало­ну выполняются при частичном совпадении свойства предмета с эталоном, когда наряду с чертами сходства существуют некоторые черты различия. Так, яблоко, подобно мячу, круглое, т.е. должно быть соотнесено по форме с эталоном шара. Но форма яблока имеет и свои особенности: это, как правило, несколько приплюснутый шар с ямкой и выступом. Для того чтобы воспринять яблоко как круг­лое, необходимо при соотнесении его с эталоном отвлечься от этих дополнительных моментов. Наконец, моделирующие действия вы­полняются при восприятии объектов со сложными свойствами, ко­торые не могут быть определены при помощи одного эталона, а требуют одновременного использования двух или более эталонов. Простейшим примером может служить форма одноэтажного дере­венского домика, включающая прямоугольный фасад и трапецие­видную крышу. Чтобы правильно воспринять такую форму, необхо­димо не только подобрать два эталона, но и установить их взаимное положение в пространстве.

186

На протяжении дошкольного периода внешние ориентировочные действия, необходимые для применения сенсорных эталонов, инте-риоризируются. Эталоны начинают применяться без перемещения, совмещения, обведения контура предметов и других внешних прие­мов. Их заменяют движения рассматривающего предмет глаза или ощупывающей руки, выступающей теперь как инструмент восприятия.

Развитие ориентировки в пространстве и времени. Ориентировка в пространстве. Уже в раннем детстве ребенок достаточно хорошо овладевает умением учитывать пространственное расположение предметов. Однако он не отделяет направлений пространства и про­странственных отношений между предметами от самих предметов. Представления о предметах и их свойствах образуются раньше, чем представления о пространстве, и служат их основой.

Первоначальные представления о направлениях пространства, ко­торые усваивает трехлетний ребенок, связаны с его собственным те­лом. Оно является для него центром, точкой отсчета, по отношению к которой ребенок только и может определять направление. Под руко­водством взрослых дети начинают выделять и правильно называть свою правую руку. Она выступает как рука, выполняющая основные действия: «Этой рукой я кушаю, рисую, здороваюсь. Значит, она пра­вая». Определить положение других частей тела в качестве правых или левых ребенку удается только по отношению к положению пра­вой руки. Например, на предложение показать правый глаз младший дошкольник вначале отыскивает правую руку (сжимает ее, отводит в сторону и т.п.) и только после этого указывает на глаз. «Правое» и «левое» кажутся ребенку чем-то постоянным, и он не может понять, каким образом то, что для него находится справа, для другого может находиться слева.

Другие направления пространства (спереди, сзади) ребенок тоже относит только к себе. Дальнейшее развитие ориентировки в про­странстве заключается в том, что дети начинают выделять отношения между предметами (один предмет за другим, перед другим, слева, справа от него, между другими и т.д.).

4, 0, 20. Утро. Андрей и Кирилл пришли ко мне в постель. Андрей: Хочу в серединку.

Кирилл: Нет, пускай мамочка будет в селединке, я тоже хочу лежать около мамочки. (Андрей пытается лечь в середину. Кирилл его не пускает. Андрей все-таки втиснулся.) Кирилл. А вообще все в селединке. Ты, Андлюша, если лежишь с той стороны, тоже будешь в селединке: там стенка, там шкаф, а ты в селединке. Шкаф тоже в селединке: там кловать, а там двель — шкаф в селединке. И двель в селединке: там шкаф, там зелкало — двель в селедине. В нашей комнате все в селединке. И дом наш тоже в селединке: там дом Эдика, а там классный дом. И улица в селединке. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Большое значение в образовании представлений о пространствен­ных отношениях между предметами и овладении умением их опреде­лять имеет продуктивная деятельность. Строя из кубиков, ребенок

187

моделирует не только формы, но и пространственные отношения. Он учится передавать их в рисунке, определенным образом располагая изображения людей и предметов на листе бумаги.

Образование представлений о пространственных отношениях тесно связано с усвоением их словесных обозначений, которые помогают ребенку выделять и фиксировать тот или иной вид отношений. При этом в каждом отношении («над-под», «за-перед») ребенок сначала усваивает представление об одном члене пары (например, «над», «перед»), а затем, опираясь на это представление, усваивает второе. Но, усваивая представления об отношениях между предметами, ребенок долго может оценивать эти отношения только со своей позиции, он оказывается не в состоянии изменить точку отсчета, понять, что отно­шения изменяются, если смотреть на предмет с другой стороны: то, что было спереди, окажется сзади, то, что было слева, будет справа и т.п.

Только к концу дошкольного возраста у детей (да и то далеко не у всех) появляется ориентировка в пространстве, независимая от собст­венной позиции, умение менять точки отсчета.

Ориентировка во времени. Ориентировка во времени создает для ребенка большие трудности, чем ориентировка в пространстве. Ре­бенок живет, его организм определенным образом реагирует на те­чение времени: в известное время суток ему хочется есть, спать и т.д., но сам ребенок долго не воспринимает время. Даже тогда, когда настает пора садиться за стол, он не осознает, что его беспокойство, легкие капризы («Хочу пить!»; «Хочу мороженого!») и даже заявле­ние: «Я не хочу есть!» - не что иное, как реакция организма на время обеда.

Время текуче, оно не имеет наглядной формы, с ним невозможно совершать действия - любые действия происходят во времени, а не со временем. У ребенка знакомство со временем может начаться только с усвоением обозначений и мер времени, выработанных людьми. А эти обозначения и меры усвоить не так-то легко, поскольку они имеют условный и относительный характер. То, что накануне называлось «завтра», становится «сегодня», а на следующий день - «вчера».

Усваивая представления о времени суток, дети прежде всего ориен­тируются на собственные действия: утром умываются, завтракают;

днем играют, занимаются, обедают; вечером ложатся спать. Пред­ставления о временах года усваиваются по мере знакомства с сезон­ными явлениями природы.

Особые трудности связаны с усвоением представлений о том, что такое «вчера», «сегодня», «завтра» и т.д. Дети долго не могут осво­иться с их относительностью, не могут понять, как то, что было «вчера», превратилось в «сегодня». Четырехлетняя девочка спрашива­ет у матери: «Мама, а можно сделать «потом» - «сейчас», а «сегодня» можно сделать «вчера»?» Во второй половине дошкольного возраста

188

ребенок, как правило, усваивает эти временные обозначения, начина­ет правильно их употреблять.

Что касается представлений о больших исторических периодах, последовательности событий во времени, длительности жизни людей, существования вещей и т.п., то они на всем протяжении дошкольного возраста обычно остаются недостаточно определенными - у ребенка нет для них подходящей мерки, нет опоры на личный опыт.

Восприятие рисунка. Развитие восприятия рисунка в дошкольном возрасте происходит по трем направлениям: во-первых, формируется отношение к рисунку как к отображению действительности; во-вторых, развивается умение правильно соотносить рисунок с действительно­стью, видеть именно то, что на нем изображено; наконец, совершенст­вуется интерпретация рисунка, т.е. понимание его содержания.

Развитие понимания связи рисунка с действительностью. Дети хорошо узнают изображения знакомых предметов, людей, си­туаций, но относятся к картинке не так, как взрослые. Для младшего дошкольника картинка скорее повторение действительности, особый ее вид, чем изображение. Дети часто предполагают, что нарисованные люди, предметы могут иметь те же свойства, что и настоящие. Когда ребенку показывают картинку, на которой изображен стоящий спи­ной человек, и спрашивают, где у него лицо, ребенок переворачивает картинку, рассчитывая обнаружить лицо на обратной стороне листа бумаги. Ребенок загораживает нарисованного козленка от нарисо­ванного волка, удивляется тому, что изображения остаются неизмен­ными и неподвижными.

Однажды мальчик четырех лет зашел к знакомой, которая только что получила картину, изображавшую зимний пейзаж и людей, направляющихся к большому дому. На следующий день он снова пришел, рассматривал картину и затем сказал «Почему же эти люди все еще не пришли туда?»

Постепенно дети усваивают, какие свойства предметов могут быть изображены, а какие нет. На собственном опыте они убеждаются в том, что с нарисованными предметами нельзя действовать так, как с настоящими. И хотя дошкольники часто затевают своеобразную иг­ру - едят нарисованные яблоки, нежно дотрагиваются до изображения бабочек, с опаской посматривают на нарисованную осу - они пре­красно понимают, что это только игра, что яблоко, изображенное на бумаге, нельзя съесть. Если взрослый с серьезным видом предлагает младшим дошкольникам поиграть в нарисованный мячик, прогнать нарисованную собаку и т.п., они отказываются это делать, упорно повторяя: «Это же картинка», «Нарисовано», «Это не то».

Переставая путать свойства реальных предметов со свойствами изображений, дети не сразу переходят к пониманию их именно как изображений. Младшие дошкольники относятся к нарисованному

189

предмету как к самостоятельно существующему, хотя и не обладаю­щему особенностями настоящего. Когда детям трех лет показывают перспективный рисунок, на переднем плане которого изображен одноэтажный домик сельского типа, а на заднем - многоэтажный городской дом, и спрашивают, какой дом больше, дети всегда ука­зывают на передний, так как площадь, занимаемая им на рисунке, больше. Не помогает и дополнительная беседа, в ходе которой ребе­нок, отвечая на вопросы взрослого, вспоминает, что одноэтажные домики он видел в деревне, что они маленькие, а многоэтажные до­ма стоят в городе, они большие. После беседы дети продолжают утверждать, что на картинке передний дом больше. Соотношения предметов на картинке воспринимаются сами по себе, независимо от их реальных соотношений.

В среднем дошкольном возрасте дети в достаточной мере усваива­ют связь рисунка и действительности. В частности, они правильно определяют сравнительную величину знакомых предметов на пер­спективных изображениях, говорят, что многоэтажный дом больше одноэтажного. Однако это относится только к знакомым предметам. Одного понимания отношения рисунка к действительности недоста­точно, чтобы правильно воспринимать свойства изображенных пред­метов и их соотношения. Дети еще не владеют нормами и правилами изобразительного искусства, в соответствии с которыми строится рисунок. Особенно сложно для них восприятие перспективы. Если на картинке изображены незнакомые ребенку предметы или предметы, которые могут иметь разную форму и величину (деревья, горы и др.), он воспринимает их в зависимости от абсолютной величины и формы самих изображений. Так, удаленная елочка оценивается им как ма­ленькая, повернутая круглая тарелка - как овальная и т.п. Буквально воспринимают дети и другие особенности рисунков: светотень высту­пает как грязь, предметы, расположенные на заднем плане и засло­ненные другими, оцениваются как поломанные.

Только к концу дошкольного возраста дети начинают более или менее правильно оценивать перспективное изображение, но и в этот период оценка чаще всего основывается на знании правил такого изо­бражения, усвоенных с помощью взрослых («То, что далеко, выглядит на рисунке маленьким, то, что близко,- большим»), а не на непосред­ственном восприятии перспективных отношений. Удаленный предмет, изображенный на картинке, кажется ребенку маленьким, но ребенок догадывается, что на самом деле он большой.

Правильного восприятия без дополнительных рассуждений в до­школьном возрасте еще достичь невозможно.

Восприятие рисунка сопряжено с развитием способности к его ин­терпретации. Интерпретация сюжетных рисунков, понимание изо­браженных на них ситуаций, событий зависят как от правильности

190

восприятия, так и от характера изображенного сюжета - его сложно­сти, известности ребенку, доступности пониманию. Дети с выражен­ным интересом относятся к рисункам, пытаются осмыслить, что на них изображено. Это проявляется в рассуждениях по поводу нарисо­ванного. Если сюжет рисунка близок ребенку, он может достаточно подробно о нем рассказать, если же недоступен - просто перечисляет отдельные фигуры, предметы. Иногда ребенок как бы «не видит» предмет и поэтому не называет и не объясняет его.

Интерпретация рисунка зависит от сложности композиции. Млад­ший дошкольник не может охватить и осмыслить композицию, вклю­чающую много фигур, предметов. В подобном случае он отвлекается от содержания и начинает фантазировать, исходя из доминирования в его восприятии какой-либо отдельной детали.

Интерпретация сюжетных изображений совершенствуется под влия­нием образцов рассказов по картинкам, которые дают взрослые, обучая детей рассматривать и объяснять рисунки. Ожидание со стороны взрос­лого подробного описания изображения мобилизует возможности ре­бенка, и он, надеясь на поощрение, старается увидеть в рисунке как можно больше, описать и проинтерпретировать увиденное.

Общая характеристика развития мышления. Мы видели, что в ран­нем детстве закладываются основы развития мышления ребенка: при решении задач, требующих установления связей и отношений между предметами и явлениями, ребенок постепенно переходит от внешних ориентировочных действий к мыслительным действиям, используя образы. Иными словами, на основе наглядно-действенной формы мыш­ления начинает складываться наглядно-образная форма мышления. Дети становятся способными к первым обобщениям, основанным на опыте их практической предметной деятельности и закрепляющимся в слове. К концу раннего детства, как мы уже говорили, относится и начало формирования знаковой функции сознания, когда ребенок овладевает употреблением предметов и изображений в качестве знаков - замести­телей других предметов.

Проблемные ситуации. В дошкольном детстве ребенку прихо­дится разрешать все более сложные и разнообразные задачи, требую­щие выделения и использования связей и отношений между предмета­ми, явлениями, действиями. В игре, рисовании, конструировании, при выполнении учебных и трудовых заданий он не просто использует заученные действия, но постоянно видоизменяет их, получая новые результаты. Дети обнаруживают и используют зависимость между степенью влажности глины и ее податливостью при лепке, между формой конструкции и ее устойчивостью, между силой удара по мячу и высотой, на которую он подпрыгивает, ударяясь о пол, и т.д. Разви­вающееся мышление дает детям возможность заранее предусматри­вать результаты своих действий, планировать их.

191

По мере развития любознательности, познавательных интересов мышление все шире используется детьми для освоения окружающего мира, которое выходит за рамки задач, выдвигаемых их собственной практической деятельностью.

Ребенок начинает ставить перед собой познавательные задачи, ищет объяснения замеченным явлениям. Дошкольники прибегают к своего рода экспериментам для выяснения интересующих их вопро­сов, наблюдают явления, рассуждают о них и делают выводы.

4, 9, 22. Кирилл начал делать умозаключения очень рано. Сегодня свернул трубоч­кой бумагу и гудит. Бумага вибрирует под пальцами, он это ощущает: «Если гудеть во всякую бумагу, то всегда будет щекотно пальчикам. На, попробуй. А теперь вот из этой бумаги. Попробуй». (Из дневника В. С. Мухиной.)

Дети приобретают возможность рассуждать и о таких явлениях, которые не связаны с их личным опытом, но о которых они знают из рассказов взрослых, прочитанных им книжек.

4, 10, 22. Сегодня были на елке. Дома Кирюша высказывается:

- А это была не настоящая Баба Яга, а переодетая.

- Почему ты так думаешь?

- Если бы она была настоящая, она, конечно, всех бы съела, и кругом валялись бы косточки. А так это просто переодетые люди играют в Бабу Ягу, и зайчика, и Снегурочку, и всех остальных. А ты думала, что они настоящие? Эх ты, а еще взрослая. Я и во взрос­лом театре все пойму... Там и огонь был ненастоящий. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Конечно, далеко не всегда рассуждения детей бывают логичными. Для этого им не хватает знаний и опыта. Нередко дошкольники за­бавляют взрослых неожиданными сопоставлениями и выводами.

Установление причинно-следственных связей. От выясне­ния наиболее простых, прозрачных, лежащих на поверхности связей и отношений вещей дошкольники постепенно переходят к пониманию гораздо более сложных и скрытых зависимостей. Один из важнейших видов таких зависимостей - отношения причины и следствия. Иссле­дования показали, что трехлетние дети могут обнаружить только причины, состоящие в каком-либо внешнем воздействии на предмет (столик толкнули - он упал). Но уже в четыре года дошкольники на­чинают понимать, что причины явлений могут заключаться и в свой­ствах самих предметов (столик упал, потому что у него одна ножка). В старшем дошкольном возрасте дети начинают указывать в качестве причин явлений не только сразу бросающиеся в глаза особенности предметов, но и менее заметные, но постоянные их свойства (столик упал, «потому что он был на одной ножке, потому что там еще много краев, потому что тяжелое и не подперто»).

Наблюдение тех или иных явлений, собственный опыт действий с предметами позволяют старшим дошкольникам уточнять представле­ния о причинах явлений, приходить путем рассуждений к более пра­вильному их пониманию.

192

В одном из экспериментов детям поочередно показывали разные предметы и пред­лагали сказать, будет предмет плавать или утонет, если его опустить в воду.

Экспериментатор показывает ребенку ключ.

Ребенок: Он потонет. Он железный и тяжелый.

Экспериментатор показывает обрубок дерева.

Ребенок: Он будет плавать. Он деревянный.

Экспериментатор: А ты раньше говорил, что тяжелые вещи тонут. Ведь этот брусок тяжелый.

Ребенок: Это я так сказал. Деревянное все время будет плавать, хотя и целое бревно.

Экспериментатор показывает ребенку жестяную коробочку.

Ребенок: Она потонет. Она железная.

Экспериментатор опускает коробочку в воду.

Ребенок (смущен, берет коробочку в руки, смотрит на нее): Она хотя и железная, но пустая внутри. Поэтому она и плавает. Вот пустое ведро тоже плавает. (По мате­риалам А. В. Запорожца.)

К концу дошкольного возраста дети начинают решать довольно сложные задачи, требующие понимания некоторых физических и дру­гих связей и отношений, умения использовать знания об этих связях и отношениях в новых условиях.

Значение усвоения знаний для развития мышления. Рас­ширение круга задач, доступных мышлению ребенка, связано с усвое­нием им все новых и новых знаний. В самом деле, невозможно решить, например, задачу о чае для охотников, не зная, что снег при нагрева­нии превращается в воду, или задачу о расстоянии, на которое прока­тился мяч, не зная, что по гладкой поверхности движение осуществля­ется легче, чем по шероховатой.

Получение знаний является обязательным условием развития мышления детей. Дело в том, что усвоение знаний происходит в ре­зультате мышления, представляет собой решение мыслительных за­дач. Ребенок попросту не поймет объяснений взрослого, не извлечет никаких уроков из собственного опыта, если не сумеет выполнить мыслительных действий, направленных на выделение тех связей и отношений, на которые ему указывают взрослые и от которых зави­сит успех его деятельности. Когда новое знание усвоено, оно включа­ется в дальнейшее развитие мышления и используется в мыслительных действиях ребенка для решения последующих задач.

Развитие мыслительных действий. Основу развития мышления со­ставляют формирование и совершенствование мыслительных действий. От того, какими мыслительными действиями владеет ребенок, зависит, какие знания он может усвоить и как он их может использовать. Овла­дение мыслительными действиями в дошкольном возрасте происходит по общему закону усвоения и интериоризации внешних ориентировоч­ных действий. В зависимости от того, каковы эти внешние действия и как происходит их интериоризация, формирующиеся мыслительные действия ребенка принимают либо форму действия с образами, либо форму действия со знаками - словами, числами и др.

193

Действуя в уме с образами, ребенок представляет себе реальное действие с предметом и его результат и таким путем решает стоящую перед ним задачу. Это уже знакомое нам наглядно-образное мышле­ние. Выполнение действий со знаками требует отвлечения от реальных предметов. При этом используются слова и числа как заместители предметов. Мышление, осуществляемое при помощи действий со знака­ми, является отвлеченным мышлением. Отвлеченное мышление подчи­няется правилам, изучаемым наукой логикой, и называется поэтому логическим мышлением.

Правильность решения практической или познавательной зада­чи, требующей участия мышления, зависит от того, сможет ли ребе­нок выделить и связать те стороны ситуации, свойства предметов и явлений, которые важны, существенны для ее решения. Если ребенок пытается предсказать, поплывет предмет или утонет, связывая пла­вучесть, например, с величиной предмета, он только случайно может угадать решение, так как выделенное им свойство в действительно­сти несущественно для плавания. Ребенок, который в этой же ситуа­ции связывает способность тела плавать с материалом, из которого оно сделано, выделяет значительно более существенное свойство;

его предположения будут оправдываться намного чаще, но опять-таки не всегда. И только выделение удельного веса тела по отноше­нию к удельному весу жидкости (этими знаниями ребенок овладева­ет при изучении физики в школе) даст безошибочное решение во всех случаях.

Различие между наглядно-образным и логическим мышлением со­стоит в том, что эти виды мышления дают возможность выделять существенные свойства предметов в разных ситуациях и тем самым находить правильное решение для разных задач. Образное мышление оказывается достаточно эффективным при решении таких задач, где существенными являются свойства, которые можно себе представить, как бы увидеть внутренним взором. Так, ребенок представляет себе превращение снега в воду, движение мяча по асфальтовой дорожке и по покрытой травой полянке и т.п. Но часто свойства предметов, су­щественные для решения задачи, оказываются скрытыми, их нельзя представить, но можно обозначить словами или другими знаками. В этом случае задача может быть решена с помощью отвлеченного, ло­гического мышления. Только оно позволяет, например, определить подлинную причину плавания тел. Можно представить себе плавание деревянного бревна или пустого ведра, но соотношение удельного веса плавающего тела и жидкости можно обозначить только словами или соответствующей формулой.

Развитие образного мышления. Образное мышление - основной вид мышления дошкольника. В простейших формах оно появляется уже в раннем детстве, обнаруживаясь в решении узкого круга прак-

194

тических задач, связанных с предметной деятельностью ребенка, с применением простейших орудий. К началу дошкольного возраста дети решают в уме только такие задачи, в которых действие, выпол­няемое рукой или орудием, прямо направлено на достижение прак­тического результата, - перемещение предмета, его использование или изменение.

Однако в усложняющейся деятельности ребенка появляются задачи нового типа, где результат действия будет не прямым, а косвенным и для его достижения необходимо будет учесть связи между двумя или несколькими явлениями, происходящими одновременно или последо­вательно. Простейшим примером может служить отскакивание мяча от стенки или пола: прямой результат действия здесь заключается в том, что мяч ударяется о стенку, косвенный - в том, что он возвраща­ется к ребенку. Задачи, где необходимо учитывать косвенный резуль­тат, возникают в играх с механическими игрушками, в конструирова­нии (от величины основания постройки зависит ее устойчивость) и во многих других случаях.

Младшие дошкольники решают подобные задачи при помощи внешних ориентировочных действий, т.е. на уровне наглядно-дейст­венного мышления. Так, если детям предлагают задачу на использо­вание рычага, где прямой результат действия заключается в отодви­гании от себя его ближнего плеча, а косвенный - в приближении дальнего, младшие дошкольники пробуют двигать рычаг в разных направлениях, пока не найдут нужного. В игре, где нужно устано­вить шарик на наклонной плоскости так, чтобы он, разогнавшись, прокатился на определенное, заранее заданное расстояние, дети ка­ждый раз добиваются этого путем проб: помещают шарик то в од­ном, то в другом месте, пока не наткнутся на правильное решение. Решение, найденное путем проб, дети могут запомнить. Но стоит видоизменить задачу - ввести рычаг другой формы или изменить расстояние, на которое должен прокатиться шарик, как пробы на­чинаются заново.

В среднем дошкольном возрасте при решении более простых, а потом и более сложных задач с косвенным результатом дети посте­пенно начинают переходить от внешних проб к пробам, совершае­мым в уме. После того как ребенка познакомят с несколькими вари­антами задачи, он может решить новый ее вариант, уже не прибегая к внешним действиям с предметами, а получив необходимый резуль­тат в уме.

Возможность переходить к решению задач в уме возникает благо­даря тому, что образы, которыми пользуется ребенок, приобретают обобщенный характер, отображают не все особенности предмета, ситуации, а только те, которые существенны с точки зрения решения той или иной задачи.

195

Овладение моделями. В процессе игры, рисования, конструи­рования и других видов деятельности происходит развитие знаковой функции сознания ребенка, он начинает овладевать построением осо­бого вида знаков - наглядных пространственных моделей, в которых отображаются связи и отношения вещей, существующие объективно, независимо от действий, желаний и намерений самого ребенка. Ребе­нок не создает эти связи сам, как, например, в орудийном действии, а выявляет и учитывает их при решении стоящей перед ним задачи. Отображение объективных связей - необходимое условие усвоения знаний, выходящих за рамки ознакомления с отдельными предметами и их свойствами.

В деятельности взрослых людей наглядные пространственные мо­дели выступают в виде различного рода схем, чертежей, карт, графи­ков, объемных моделей, передающих взаимосвязь частей тех или иных объектов. В детской деятельности такими моделями служат создавае­мые детьми конструкции, аппликации, рисунки. Исследователи давно обратили внимание на то, что детский рисунок в большинстве случаев представляет собой схему, в которой передается главным образом связь основных частей изображаемого предмета и отсутствуют инди­видуальные черты. Подобные рисунки характерны для детей, которых специально не обучают рисованию. Если же такое обучение прово­дится, ребенок скоро начинает понимать, что основная задача изо­бражения - именно передача внешнего облика предмета, и переходит к рисованию, основанному на восприятии и на представлениях о внешних свойствах предметов.

Дети очень легко и быстро понимают разного рода схематические изображения и с успехом пользуются ими. Так, начиная с пяти лет дошкольники даже при однократном объяснении могут понять, что такое план помещения, и, пользуясь отметкой на плане, находят в комнате спрятанный предмет. Они узнают схематические изображе­ния предметов, пользуются схемой типа географической карты, чтобы выбрать нужный путь в разветвленной системе дорожек, и т.п.

Многие виды знаний, которые ребенок не может усвоить на основе словесного объяснения взрослого или в процессе организованных взрослыми действий с предметами, он легко усваивает, если эти зна­ния дают ему в виде действий с моделями, отображающими сущест­венные черты изучаемых явлений. Так, в процессе обучения пятилет­них дошкольников математике было обнаружено, что чрезвычайно трудно ознакомить детей с отношениями части и целого. Словесные объяснения дети не понимают, а действуя с составными предметами, усваивают названия «часть» и «целое» только применительно к дан­ному конкретному материалу и не переносят их на другие случаи. Тогда детей познакомили с этими отношениями при помощи схемати­ческого изображения деления целого на части и его восстановления из

196

частей. На этом материале дети начали понимать, что любой целый предмет может быть разделен на части и восстановлен из частей.

Чрезвычайно эффективным оказалось использование пространст­венных моделей и при обучении дошкольников анализу звукового состава слова.

Таким образом, при соответствующих условиях обучения образное мышление становится основой для усвоения старшими дошкольника­ми обобщенных знаний. К таким знаниям относятся представления о соотношении части и целого, о связи основных элементов конструк­ции, составляющих ее каркас, о зависимости строения тела животных от условий их жизни и др. Усвоение такого рода обобщенных знаний очень важно для развития познавательных интересов ребенка. Но оно имеет не меньшее значение и для развития самого мышления. Обеспе­чивая усвоение обобщенных знаний, образное мышление само совер­шенствуется в результате использования этих знаний при решении разнообразных познавательных и практических задач. Приобретен­ные представления о существенных закономерностях дают ребенку возможность самостоятельно разбираться в частных случаях проявле­ния этих закономерностей. Например, ознакомившись с тем, из каких частей состоит каркас постройки, как эти части взаимодействуют между собой, дети могут по строению каркаса представить себе осо­бенности постройки в целом. Исходя из того, какая постройка должна быть возведена, они овладевают умением определить особенности ее каркаса. Усвоив представления о зависимости строения тела живот­ных от условий их жизни, старшие дошкольники могут по внешним признакам нового для них животного установить, где оно живет, как добывает пищу.

Переход к построению модельных образов, дающих возможность усваивать и использовать обобщенные знания,- не единственное на­правление в развитии образного мышления дошкольников. Важное значение имеет то, что представления ребенка постепенно приобрета­ют гибкость, подвижность, он овладевает умением оперировать на­глядными образами: представлять себе предметы в разных простран­ственных положениях, мысленно изменять их взаимное расположение.

Модельно-образные формы мышления достигают высокого уровня обобщенности и могут приводить детей к пониманию существенных связей вещей. Но эти формы остаются образными и обнаруживают свою ограниченность, когда перед ребенком возникают задачи, тре­бующие выделения таких свойств, связей и отношений, которые нель­зя представить наглядно, в виде образа. Попытки решать такие зада­чи с помощью образного мышления приводят к типичным для до­школьника ошибкам. Примером может служить задача на сохранение количества вещества, в которой ребенку предлагают установить, ме­няется ли количество жидкости или объем сыпучих тел при перемеще-

197

нии из одного сосуда в другой, имеющий иную форму, меняется ли количество глины или пластилина при изменении формы вылепленно­го из них предмета и др.

Два небольших сосуда А, и А^, имеющие одинаковую форму и равные размеры, на­полнены одним и тем же количеством бусинок. Причем эта эквивалентность (равно­значность) признается ребенком, который сам раскладывал бусинки: он мог, например, помещая одной рукой бусинку в сосуд А,, одновременно другой рукой класть другую бусинку в сосуд А:. После этого, оставив сосуд А, в качестве контрольного образца, пересыпаем содержимое сосуда А, в сосуд В, имеющий другую форму. Дети в возрасте четырех-пяти лет делают в этом случае вывод, что количество бусинок изменилось, даже если они при этом уверены, что ничего не убавлялось и не прибавлялось. Если сосуд В тоньше и выше, они скажут, что «там больше бусинок, чем раньше», потому что «это выше», или что их там меньше, потому что «это тоньше», но во всяком случае все они согласятся с тем, что целое не осталось неизменным. (По .материалам Ж. Пиаже.)

Подобным же образом отвечают дошкольники на вопрос, где больше пластилина -в шарике или в лепешке, которая была сделана из точно такого же шарика у них на глазах. Ребенок утверждает, что в лепешке пластилина стало больше.

Дело в том, что дошкольник не может отделить видимый им уро­вень вещества в сосуде от общего количества этого вещества (как бы­ло в опыте Ж. Пиаже), видимую площадь шарика и лепешки от коли­чества пластилина, не может рассмотреть эти стороны независимо друг от друга. В образном мышлении они оказываются слитными:

количество нельзя увидеть, наглядно представить себе отдельным от воспринимаемой величины. Правильное решение подобных задач требует перехода от суждений на основе образов к суждениям, ис­пользующим словесные понятия.

Усвоение логических форм мышления. Предпосылки развития логических форм мышления. Как было сказано, предпосылки для развития логического мышления, усвоения действий со словами, чис­лами как со знаками, замечающими реальные предметы и ситуации, закладываются в конце раннего детства, когда у ребенка начинает формироваться знаковая функция сознания. В это время он начинает понимать, что предмет можно обозначить, заместить при помощи другого предмета, рисунка, слова. Однако слово может долго не при­меняться детьми для решения самостоятельных мыслительных задач. И наглядно-действенное, и особенно наглядно-образное мышление тесно связаны с речью. При помощи речи взрослые руководят дейст­виями ребенка, ставят перед ним практические и познавательные за­дачи, учат способам их решения. Речевые высказывания самого ре­бенка, даже в тот период, когда они еще только сопровождают прак­тическое действие, не предваряя его, способствуют осознанию ребен­ком хода и результата этого действия, помогают поискам путей реше­ния задач. Еще более возрастает роль речи в тот период, когда она приобретает планирующую функцию. Здесь ребенок, казалось бы, думает вслух. Однако фактически ребенок и на этом этапе пользуется в своих мыслительных действиях не словами, а образами. Речь играет

198

при этом очень важную, но пока только вспомогательную роль. Это проявляется в том, что дети нередко справляются с задачами, тре­бующими выполнения мыслительных действий и в условиях, когда не могут выразить мысль словами. Так, дошкольники четырех-пяти лет, когда им давали специально испорченные игрушки, во многих случа­ях правильно выделяли причину поломки и устраняли ее, но не могли рассказать, почему они так делали, ограничиваясь указанием на ка­кие-либо второстепенные признаки игрушек. Такая же картина на­блюдалась в игре, которая состояла в том, чтобы, нажимая на кнопки, передвигать куколку по улицам игрушечного города. Дети научились управлять передвижением куколки, приводили ее безошибочно в нуж­ное место, но, как правило, не могли рассказать, как связаны отдель­ные кнопки с определенными движениями куклы.

Для того чтобы слово стало употребляться как самостоятельное средство мышления, позволяющее решать умственные задачи без ис­пользования образов, ребенок должен усвоить выработанные челове­чеством понятия, т.е. знания об общих и существенных признаках предметов и явлений действительности, закрепленные в словах.

Понятия объединены между собой в стройные системы, позволяю­щие из одного знания выводить другое и тем самым решать мысли­тельные задачи, не обращаясь к предметам или образам. Так, напри­мер, зная общее правило, согласно которому все млекопитающие ды­шат легкими, и выяснив, что кит - млекопитающее, мы сразу же дела­ем заключение о наличии у него легких.

Мы уже знаем, что значение, которое приобретают для детей ус­ваиваемые слова, лишь постепенно приближается к значению, вкла­дываемому в эти слова взрослыми. Пока мышление ребенка остается наглядно-образным, слова для него выражают представления о тех предметах, действиях, свойствах, отношениях, которые ими обозна­чаются. Взрослые, общаясь с детьми, часто ошибаются, предполагая, что слова имеют для них и для дошкольников один и тот же смысл. В действительности, хотя дети сравнительно быстро овладевают умени­ем правильно относить слова к определенным предметам, ситуациям, событиям, тщательное изучение показывает, что между словами-представлениями ребенка и словами-понятиями взрослого имеются очень существенные различия. Представления отображают действи­тельность более живо, ярко, чем понятия, но не обладают четкостью, определенностью и систематизированностью, свойственными понятиям.

Имеющиеся у детей представления не могут стихийно превратиться в понятия. Их можно только использовать при формировании понятий. Сами же понятия и основанные на их применении логические формы мышления дети усваивают в ходе приобретения основ научных знаний.

Систематическое овладение понятиями начинается в процессе школьного обучения. Но исследования показывают, что некоторые

199

понятия могут быть усвоены и детьми старшего дошкольного возрас­та в условиях специально организованного обучения. При таком обу­чении прежде всего организуют особые внешние ориентировочные действия детей с изучаемым материалом. Ребенок получает средство, орудие, необходимые для того, чтобы при помощи собственных дей­ствий выделить в предметах или их отношениях те существенные при­знаки, которые должны войти в содержание понятия. Дошкольника учат правильно применять такое средство и фиксировать результат.

Так, при формировании понятий о количественных характеристи­ках и отношениях вещей детей учат пользоваться таким средством, как мера. Оно дает возможность выделять, отделять друг от друга разные параметры (показатели) величины, которые слиты в воспри­ятии и представлении: длина измеряется одним видом мер, площадь -другим, объем- третьим, вес- четвертым и т.д. При помощи меры количество определяется объективно, независимо от внешнего впе­чатления. Результаты измерения дети могут фиксировать, отмечая каждую отмеренную порцию какой-либо меткой, например выклады­вая в ряд одинаковые фишки. Если предлагается сравнить путем из­мерения два предмета между собой по заданному параметру, дети выкладывают два ряда фишек таким образом, чтобы каждая фишка одного ряда находилась точно под соответствующей фишкой другого. Получается схематическое изображение отношения предметов по за­данному параметру величины (длине, площади, объему, весу). Если один из рядов фишек длиннее, это неопровержимо свидетельствует о том, что предмет, которому соответствует этот ряд, больше; если ряды одинаковы, то одинаковы и сами предметы.

Следующий шаг формирования понятия состоит в том, чтобы ор­ганизовать переход ребенка от внешних ориентировочных действий к действиям в уме. При этом внешние средства заменяются словесным обозначением.

Получая соответствующее задание, ребенок постепенно перестает использовать реальную меру, а вместо этого рассуждает о количест­вах, имея в виду возможность измерения.

В этих рассуждениях его уже не сбивает изменение внешнего вида предметов, знание оказывается сильнее непосредственного впечатления.

5, б, 0. Перед Сережей на столе два стеклянных стаканчика одинаковой формы, в которые налито неодинаковое количество воды. Экспериментатор просит испытуемого выбрать себе стаканчик воды.

Экспериментатор: Вот это будет твоя вода, а это- моя. У кого больше воды? У тебя или у меня?

Сережа: У меня.

Экспериментатор (выбирает узкий высокий стакан и переливает свою воду в этот стакан. Уровень воды становится выше, чем в стакане испытуемого, хотя объем воды меньше)'. У кого больше воды?

Сережа: У меня. Этот стаканчик тоненький и большой, и вода поднялась. Воды больше у меня

200

Экспериментатор: Почему ты так думаешь, что у тебя больше воды? Сережа: Надо вашу воду перелить, где она была, и тогда будет видно, что у меня больше. (По материалам Л. Ф. Обуховой.)

При образовании понятий не только исходная форма внешнего ориентировочного действия, но и процесс интериоризации носит иной характер, чем при овладении наглядно-образным мышлением. Обяза­тельным становится этап, на котором ребенок заменяет реальное дей­ствие развернутым словесным рассуждением, воспроизводя в словес­ной форме все основные моменты этого действия. В конечном счете рассуждение начинает вестись не вслух, а про себя, оно сокращается и превращается в действие отвлеченного логического мышления. Это действие выполняется при помощи внутренней речи. В дошкольном возрасте, однако, полной отработки усваиваемых ребенком действий с понятиями еще не происходит. Ребенок большей частью может при­менять их, только рассуждая вслух.

Особый вид действий отвлеченного логического мышления, кото­рым начинают овладевать дети в дошкольном возрасте, - действия с числами и математическими знаками (+, -, =). Так же, как использо­вание речи, употребление детьми чисел и математических знаков само по себе еще не свидетельствует о том, что усвоены соответствующие формы логического мышления. Ребенок может применять числа и математические знаки, связывая их с действиями, которые он выпол­няет с группами конкретных предметов или с представлениями о та­ких группах предметов, их разъединении и объединении. Нередко один и тот же ребенок пользуется разными способами счета и решения элементарных арифметических задач.

5, 10, 25. Кирилл объясняет:

- Я когда считаю, то часто мне приходится думать. Вот четыре прибавить три, ты сказала. Я считаю: один, два, три, четыре (делает ударение на «четыре»), а потом пять, шесть, семь. Правильно? Семь!

- Не поняла все-таки, как же ты считаешь?

- Ну вот. Слушай: один, два, три, четыре. Поняла? А теперь говорю дальше и знаю, что должен сказать еще три слова: пять, шесть, семь. Вот и прибавилось три! Это я сам придумал так считать. Я хитренький, да? Но я не всегда думаю. Вот, например, два прибавить два - это я не думаю. Это я знаю давно, когда мне еще и пяти не было. Еще я знаю: три и три - шесть. Это я тоже не думаю. Это я знаю. А еще по-другому умею считать. Когда ты сказала четыре и два, я не думал и не знал. Мне приснилось, нет, привиделось: четыре и два - и сразу шесть. Сразу четыре, а в стороночке - два, и все сразу - шесть. Вот видишь, какой я хитренький! (Из дневника В. С. Мухиной.}

В этом примере ребенок в одних случаях пользуется действием с числовым рядом, в другом - с образами.

Но усвоение первоначальных математических знаний с опорой на образы создает значительные трудности в дальнейшем, когда дети переходят к систематическому изучению математики в школе. Поэто­му важная сторона умственного развития дошкольников - формиро­вание у них отвлеченного понятия числа как характеристики количе-

201

ственных отношений любых предметов, действий с числами и матема­тическими знаками без опоры на образы. Исследования показывают, что добиться этого в дошкольном возрасте вполне возможно при ус­ловии специальной отработки математических понятий и действий.

Непосредственная зависимость развития мышления ребенка от обучения позволяет управлять этим развитием, строить обучение та­ким образом, чтобы оно способствовало формированию определен­ного типа мыслительных действий.

Какое же направление развития мышления в дошкольном возрасте является наиболее желательным, имеет наибольшее значение для всей последующей жизни человека? В главе об общих закономерностях психического развития уже говорилось, что дошкольный возраст осо­бо чувствителен, сензитивен к обучению, направленному на развитие образного мышления, что попытки чрезмерно ускорить овладение логическими формами мышления в этом возрасте нецелесообразны.

Логическое мышление и умственное развитие. Заметим, что на общей «лестнице» психического развития логическое мышле­ние стоит выше образного в том смысле, что оно формируется позд­нее, на основе образного, и дает возможность решать более широкий круг задач, усваивать научные знания. Однако это вовсе не означает, что нужно стремиться как можно раньше сформировать у ребенка логическое мышление. Во-первых, усвоение логических форм мышле­ния без достаточно прочного фундамента в виде развитых образных форм будет неполноценным. Развитое образное мышление подводит ребенка к порогу логики, позволяет ему создавать обобщенные мо­дельные представления, на которых в значительной мере строится затем процесс формирования понятий. Во-вторых, и после овладения логическим мышлением образное нисколько не теряет своего значе­ния. Даже в самых, казалось бы, отвлеченных видах деятельности человека, связанных с необходимостью последовательного, строго логического мышления (например, в работе ученого), огромную роль играет использование образов. Образное мышление- основа всякого творчества, оно является составной частью интуиции, без которой не обходится ни одно научное открытие.

Образное мышление в максимальной степени соответствует услови­ям жизни и деятельности дошкольника, тем задачам, которые возника­ют перед ним в игре, в рисовании, конструировании, в общении с окру­жающими. Именно поэтому дошкольный возраст наиболее сензитивен к обучению, опирающемуся на образы. Что же касается логического мышления, то возможности его формирования следует использовать лишь в той степени, в какой это необходимо для ознакомления ребенка с некоторыми основами начальных научных знаний (например, для обеспечения полноценного овладения числом), не стремясь к тому, что­бы непременно сделать логическим весь строй его мышления.

202

Развитие внимания, памяти и воображения. Внимание, память и во­ображение в дошкольном возрасте имеют сходство в развитии.

Если уже в раннем детстве выделяются особые формы ориентиро­вочных действий, которые можно определить как действия восприятия и мышления, а в дошкольном возрасте такие действия непрерывно ус­ложняются и совершенствуются, то внимание, память и воображение долгое время не приобретают самостоятельности. Ребенок не владеет специальными действиями, которые дают возможность сосредоточить­ся на чем-либо, сохранить в памяти увиденное или услышанное, пред­ставить себе нечто, выходящее за рамки воспринятого раньше. Такие действия в дошкольном возрасте только начинают складываться.

Конечно, уже значительно раньше дети бывают сосредоточены при манипуляциях с предметами или при рассматривании картинок, нака­пливают разнообразный опыт, усматривают в собственных каракулях машину или дядю. Но все это - результаты общей ориентировки в окружающем, направленной на обследование предметов, их свойств и отношений, на регуляцию практических действий, а не на удержание внимания, запоминание или создание новых образцов. Поэтому вни­мание, память, воображение ребенка раннего возраста являются не­произвольными, непреднамеренными. Такими они остаются и после вступления ребенка в дошкольный возраст. Изучая эти стороны умст­венного развития дошкольника, мы можем до известного момента указать только на количественные изменения: возрастают сосредото­ченность и устойчивость внимания, длительность сохранения мате­риала в памяти, обогащается воображение.

Перелом наступает тогда, когда под влиянием новых видов дея­тельности, которыми овладевает дошкольник, новых требований, предъявляемых ему взрослыми, перед ребенком возникают особые задачи: сосредоточить и удержать на чем-то внимание, запомнить материал и потом его воспроизвести, построить замысел игры, рисун­ка и т.п. Чтобы иметь возможность разрешить эти задачи, ребенок пользуется теми или иными способами, которые он усваивает от взрослых. Тогда и начинают формироваться специальные действия внимания, памяти, воображения, благодаря которым последние при­обретают произвольный, преднамеренный характер.

Развитие внимания. Внимание ребенка в начале дошкольного воз­раста отражает его интерес к окружающим предметам и выполняемым с ними действиям. Ребенок сосредоточен только до тех пор, пока ин­терес не угаснет. Появление нового предмета тотчас же вызывает пе­реключение внимания на него. Поэтому дети редко длительное время занимаются одним и тем же делом.

На протяжении дошкольного возраста в связи с усложнением дея­тельности детей и их передвижением в общем умственном развитии внимание приобретает большие сосредоточенность и устойчивость.

203

Так, если младшие дошкольники могут играть в одну и ту же игру 30-50 мин, то к пяти-шести годам длительность игры возрастает до двух часов. Это объясняется тем, что в игре шестилеток отражаются более сложные действия и взаимоотношения людей и интерес к ней поддер­живается постоянным введением новых ситуаций. Возрастает устой­чивость внимания детей и при рассматривании картинок, слушании рассказов и сказок. Так, длительность рассматривания картинки уве­личивается к концу дошкольного возраста примерно в два раза; ребе­нок шести лет лучше осознает картинку, чем младший дошкольник, выделяет в ней больше интересных для себя сторон и деталей.

Развитие произвольного внимания. Основное изменение внимания в дошкольном возрасте состоит в том, что дети впервые начинают управлять своим вниманием, сознательно направлять его на определенные предметы, явления, удерживаться на них, используя для этого некоторые средства. Истоки произвольного внимания лежат вне личности ребенка. Это значит, что само по себе развитие непроиз­вольного внимания не приводит к возникновению произвольного внимания. Последнее формируется благодаря тому, что взрослые включают ребенка в новые виды деятельности и при помощи опреде­ленных средств направляют и организуют его внимание. Руководя вниманием ребенка, взрослые дают ему те средства, с помощью кото­рых он впоследствии начинает сам управлять своим вниманием.

В одном эксперименте с детьми проводили игру в вопросы и ответы по типу иг­ры в фанты с запретами: «Да» и «нет» не говорите, белого и черного не берите». По ходу игры ребенку задавали ряд вопросов. Ребенок должен был отвечать как можно быстрее и при этом выполнять инструкцию: 1) не называть запрещенных цветов, например черного и белого; 2) не называть дважды один и тот же цвет. Эксперимент был построен так, что ребенок мог выполнить все условия игры, но это требовало от него постоянного напряжения внимания, и в большинстве случаев дошкольники не справлялись с заданием.

Иной результат получался, когда взрослый предлагал ребенку в помощь набор цветных карточек, которые становились внешними вспомогательными средствами для успешного сосредоточения внимания на условиях игры. Наиболее догадливые дети самостоятельно начинали использовать эти вспомогательные средства. Они выделяли запрещенные цвета, скажем, белый и черный, откладывали в сторону соответствующие карточки и в процессе игры пользовались теми карточками, которые лежали перед ними.

Помимо ситуативных средств, организующих внимание в связи с конкретной, частной задачей, существует универсальное средство ор­ганизации внимания — речь. Первоначально взрослые организуют вни­мание ребенка при помощи словесных указаний. Ему напоминают о необходимости выполнять заданное действие, учитывая при этом те или иные обстоятельства («Когда складываешь башенку, выбирай самое большое колечко... Так, правильно. А где теперь самое боль­шое? Поищи!» и т.д.). Позднее ребенок начинает сам обозначать сло-весно те предметы и явления, на которые необходимо обращать вни­мание, чтобы добиться нужного результата.

204

По мере развития планирующей функции речи ребенок обретает спо­собность заранее организовать свое внимание на предстоящей деятель­ности, сформулировать словесно, на что он должен ориентироваться.

Значение словесной самоинструкции для организации внимания хорошо видно из следующего примера. Детям-дошкольникам предлагали из десяти карточек с изобра­жениями животных отобрать те, на которых было хотя бы одно из указанных изобра­жений (например, курицы или лошади), но ни в коем случае не брать карточки, на которых было запрещенное изображение (например, медведя). Ребенок отбирал кар­точки несколько раз подряд. Первоначально ему не давали никаких указаний относи­тельно способа действия. В этих условиях он с трудом выполнял задание, часто оши­бался. Однако ситуация менялась, когда ребенку предлагали повторить вслух инструк­цию (после внимательного рассматривания изображений на карточках он вспоминал, какие карточки можно брать, а какие - нельзя). Наблюдения показали, что после про-говаривания инструкции практически все дети, начиная со старшего дошкольного возраста, дают правильные решения, даже если в последующие задания вводят новых животных. Дети активно использовали речь для организации своего внимания в про­цессе отбора карточек.

На протяжении дошкольного возраста использование речи для ор­ганизации собственного внимания резко возрастает. Это проявляется, в частности, в том, что, выполняя задания по инструкции взрослого, дети старшего дошкольного возраста проговаривают инструкцию в десять - двенадцать раз чаще, чем младшие дошкольники. Таким об­разом, произвольное внимание формируется в дошкольном возрасте в связи с общим возрастанием роли речи в регуляции поведения ребенка.

Соотношение видов внимания. Хотя дети четырех-шести лет и начинают овладевать произвольным вниманием, непроизвольное внимание остается преобладающим на протяжении всего дошкольно­го детства. Детям трудно сосредоточиться на однообразной и мало­привлекательной для них деятельности, в то время как в процессе иг­ры или решения эмоционально окрашенной продуктивной задачи они могут достаточно долго оставаться внимательными. Эта особенность внимания является одним из оснований, по которым дошкольное обу­чение не может строиться на заданиях, требующих постоянного на­пряжения произвольного внимания. Используемые на занятиях эле­менты игры, продуктивные виды деятельности, частая смена форм деятельности позволяют поддерживать внимание детей на достаточно высоком уровне.

Следует отметить, что начиная со старшего дошкольного возраста дети становятся способными удерживать внимание на действиях, кото­рые приобретают для них интеллектуально значимый интерес (игры-головоломки, загадки, задания учебного типа). Устойчивость внимания в интеллектуальной деятельности заметно возрастает к семи годам.

К концу дошкольного возраста у детей способность к произволь­ному вниманию начинает интенсивно развиваться. В дальнейшем произвольное внимание становится непременным условием организа­ции учебной деятельности в школе.

205

Развитие памяти. Дошкольный возраст характеризуется интенсив­ным развитием способности к запоминанию и воспроизведению. В самом деле, если нам трудно или почти невозможно припомнить что-либо из событий раннего детства, то обсуждаемый возраст уже остав­ляет много ярких воспоминаний. Прежде всего это относится к стар­шему дошкольному возрасту.

Развитие непроизвольной памяти. Память дошкольника в основном носит непроизвольный характер. Это значит, что ребенок чаще всего не ставит перед собой осознанных целей что-либо запом­нить. Запоминание и припоминание происходят независимо от его воли и сознания. Они осуществляются в деятельности и зависят от ее харак­тера. Ребенок запоминает то, на что было обращено его внимание в деятельности, что произвело на него впечатление, что было интересно.

Качество непроизвольного запоминания предметов, картинок, слов зависит от того, насколько активно ребенок действует по отно­шению к ним, в какой мере происходят их детальное восприятие, об­думывание, группировка в процессе действия. Так, при простом рас­сматривании картинок ребенок запоминает гораздо хуже, чем в тех случаях, когда ему предлагают эти картинки разложить по своим мес­там, например отложить отдельно изображения предметов для сада, кухни, детской комнаты, двора. Непроизвольное запоминание являет­ся косвенным, дополнительным результатом выполняемых ребенком действий восприятия и мышления.

У младших дошкольников непроизвольное запоминание и непро­извольное воспроизведение - единственная форма работы памяти. Ре­бенок еще не может поставить перед собой цель запомнить или при­помнить что-нибудь и тем более не применяет для этого специаль­ных приемов.

Когда детям трех лет предъявляли серию картинок с просьбой их рассмотреть и другую серию с просьбой запомнить, подавляющее большинство детей вели себя со­вершенно одинаково. Бросив на картинку беглый взгляд, ребенок тут же отводил его в сторону, просил взрослого показать другую картинку. Некоторые дети пытались рас­суждать по поводу изображенных предметов, вспоминали случаи из прошлого опыта, связанные с картинками («Очки - здесь на глазки накладывают»; «Это - бабочка, называется - червяк»; «Арбуз. Я вот с мамой и папой покупала арбуз большой, а сли­вы маленькие» и т.п.). Однако никаких действий, направленных на то, чтобы запом­нить, у детей не наблюдалось.

Развитие произвольной памяти. Произвольные формы за­поминания и воспроизведения начинают складываться в возрасте четырех-пяти лет. Наиболее благоприятные условия для овладения произвольным запоминанием и воспроизведением создаются в игре, когда запоминание является условием успешного выполнения ре­бенком взятой на себя роли. Количество слов, которые запоминает ребенок, выступая, например, в роли покупателя, исполняющего поручение купить в магазине определенные предметы, оказывается

206

выше, чем количество слов, запоминаемых по прямому требованию взрослого.

В процессе коллективной игры ребенок, исполняя роль связного, должен был пере­давать в штаб сообщения, состоящие из одинаковой начальной фразы и нескольких надлежащим образом подобранных наименований отдельных предметов (каждый раз, разумеется, других).

Самые маленькие дети, исполняя роль связного, не принимали ее внутреннего со­держания. Поэтому сплошь и рядом убегали выполнять поручение, даже не выслушав его до конца.

Другие дети принимали содержание роли. Они были озабочены тем, чтобы пере­дать сообщение, но у них не было стремления запомнить его содержание. Поэтому они выслушивали поручение, но явно не прилагали усилий для того, чтобы его запомнить. Передавая же поручение, они не делали никаких попыток активно припомнить забы­тое. На вопрос, а что еще нужно было передать, они обычно просто отвечали:

«Ничего, все».

Иначе вели себя старшие дети. Они не только выслушивали поручение, но и пыта­лись запомнить его. Иногда это выражалось в том, что, выслушивая поручение, они шевелили губами и повторяли про себя сообщение на пути к штабу. В ответ на попыт­ки заговорить с ним в этот момент ребенок отрицательно мотал головой и поспешно продолжал свой путь. Передавая поручение, эти дети не просто «выпаливали» его, но старались вспомнить забытое: «Сейчас скажу еще, сейчас...» Очевидно, что они при этом как-то внутренне напрягались, как-то пытались отыскать в памяти необходимое. Их внутренняя активность была и в этом случае направлена на определенную цель:

вспомнить содержание сообщения. (По материалам А. Н. Леонтьева.)

Овладение произвольными формами памяти включает несколько этапов. Сначала ребенок начинает выделять только задачу запомнить и припомнить, еще не владея необходимыми приемами. При этом задача припомнить выделяется раньше, так как ребенок в первую очередь сталкивается с ситуациями, в которых от него ждут именно припоминания, воспроизведения того, что он раньше воспринимал или желал. Задача запомнить возникает в результате опыта припоми­нания, когда ребенок начинает осознавать, что если он не постарается запомнить, то потом не сможет и воспроизвести необходимое.

Приемы запоминания и припоминания ребенок обычно не изобретает сам. Их в той или иной форме подсказывают ему взрослые. Так, взрослый, давая ребенку поручение, тут же предлагает его повторить. Спрашивая ребенка о чем-нибудь, взрослый направляет припомина­ние вопросами: «А что было потом?», «А еще каких животных, похо­жих на лошадей, ты видел?» и т.п. Ребенок постепенно учился повто­рять, осмысливать, связывать материал в целях запоминания, исполь­зовать связи при припоминании. В конце концов дети осознают необ­ходимость специальных действий запоминания, овладевают умением использовать для этого вспомогательные средства.

Соотношение непроизвольного и произвольного запо­минания. Несмотря на существенные достижения в овладении произ­вольным запоминанием, господствующим видом памяти даже к концу дошкольного возраста, остается память непроизвольная. К произволь-

207

ному запоминанию и воспроизведению дети обращаются в сравнитель­но редких случаях, когда в их деятельности возникают соответствую­щие задачи или когда этого требуют взрослые.

Непроизвольное запоминание, связанное с активной умственной работой детей над определенным материалом, остается до конца до­школьного возраста значительно более продуктивным, чем произ­вольное запоминание того же материала. Вместе с тем непроизволь­ное запоминание, не связанное с выполнением достаточно активных действий восприятия и мышления (например, запоминание рассмат­риваемых картинок), оказывается менее успешным, чем произвольное.

У некоторых детей дошкольного возраста встречается особый вид зрительной памяти, который носит название эйдетической памяти. Образы эйдетической памяти по своей яркости и отчетливости при­ближаются к образам восприятия: вспоминая что-нибудь, восприня­тое раньше, ребенок как бы снова видит это и может описать во всех подробностях. Эйдетическая память - возрастное явление. Дети, об­ладающие ею в дошкольном возрасте, в период школьного обучения обычно утрачивают эту способность.

Непроизвольное запоминание в дошкольном возрасте может быть точным и прочным. Если события этой поры детства имели эмоцио­нальную значимость и произвели впечатление на ребенка, они могут сохраниться в памяти на всю оставшуюся жизнь. Дошкольный воз­раст является периодом, освобожденным от амнезии младенчества и раннего возраста.

Специально следует указать, что важнейшей особенностью в раз­витии познавательной сферы дошкольника «является то, что в ходе детского развития складывается совершенно новая система функций ребенка, которая характеризуется... в первую очередь тем, что в цен­тре сознания становится память. Памяти в дошкольном возрасте при­надлежит доминирующая роль))'.

Память сохраняет представления, которые в психологии интерпре­тируют как «обобщенное воспоминание» (Л. С. Выготский). Переход к мышлению из наглядно воспринимаемой ситуации к общим представ­лениям «есть первый отрыв ребенка от чисто наглядного мышления» (Л. С. Выготский). Таким образом, общее представление характеризу­ется тем, что оно способно «вырвать предмет мышления из конкретной временной и пространственной ситуации, в которую он включен, и, следовательно, может установить между общими представлениями связь такого порядка, которая в опыте ребенка еще дана не была»² .

Память дошкольника, несмотря на ее видимое внешнее несовер­шенство, в действительности становится ведущей функцией, заняв центральное место.

Развитие воображения. Воображение ребенка связано в своих исто­ках с зарождающейся к концу раннего детства знаковой функцией

208

сознания. Одна линия развития знаковой функции ведет от замещения одних предметов другими предметами и их изображениями, к исполь­зованию речевых, математических и других знаков, к овладению ло­гическими формами мышления. Другая линия ведет к появлению и расширению возможности дополнять и замещать реальные вещи, си­туации, события воображаемыми, строить из материала накопленных представлений новые образы.

Воображение ребенка складывается в игре. На первых порах оно неотделимо от восприятия предметов и выполнения с ними игровых действий. Ребенок скачет верхом на палочке - в этот момент он всад­ник, а палка - лошадь. Но он не может вообразить лошадь при отсут­ствии предмета, пригодного для скакания, и не может мысленно пре­образовать палку в лошадь в то время, когда не действует с ней.

В игре детей трех-, четырехлетнего возраста существенное значе­ние имеет сходство предмета-заместителя с предметом, который он замещает.

У детей более старшего возраста воображение может опираться и на такие предметы, которые вовсе не похожи на замещаемые.

4, 2, 12. Игра на полу. Игрушки: собачка, белка, барсук, две матрешки и ключик. Ключик - Оле-Лукойе. Две матрешки - Дюймовочки. Кирилл всех укладывает спать. Оле-Лукойе подходит ко всем и дует в затылочек. (Кирилл дует сам.) Звери проснулись и начали скакать с книжной полки на картину, с картины на книжную полку. И так восемнадцать раз. Потом звери пошли пить нектар, который приготовила Дюймовоч­ка. Потом была свадьба с Оле-Лукойе (ключика) и двух Дюймовочек. Потом все уста­ли и пошли на свое обычное место - на полочку. (Из дневника В. С. Мухиной.)

В этом случае ключик послужил ребенку достаточной опорой, что­бы вообразить волшебника.

Постепенно необходимость во внешних опорах исчезает. Происхо­дит интериоризация - переход к игровому действию с предметом, которого в действительности нет, к игровому преобразованию пред­мета, приданию ему нового смысла и представлению действий с ним в уме, без реального действия. Это и есть зарождение воображения как особого психического процесса.

5. 10, 0. Очень любимая Гюнтером игра в классики. На полу чертят план с прону­мерованными клетками; затем нужно бросить в одну из клеток камешек и, прыгая на одной ножке, выбить его из клетки, не коснувшись при этом ногой черты. Гюнтер играет иногда в эту игру в комнате, без всяких приспособлений. Он воображает чертеж на полу, воображает бросание камешка, радуется, что попал в «100», осторожно пры­гает, чтобы не задеть черты, и т.д. (По материалам К. Штерн.)

С другой стороны, игра может происходить без видимых действий, целиком в плане представления.

6. 0, 7. Кирилка расставляет на тахте вокруг себя игрушки. Ложится среди них. Ти­хо лежит около часа.

- Что ты делаешь? Ты заболел?

- Нет. Я играю.

8 В. С. Мухина

209

- Как же ты играешь

- Я на них смотрю и думаю, что с ними происходит. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Формируясь в игре, воображение переходит и в другие виды дея­тельности дошкольника. Наиболее ярко оно проявляется в рисовании и в сочинении сказок, стишков. Здесь, так же как в игре, дети вначале опираются на непосредственно воспринимаемые предметы или возни­кающие под их рукой штрихи на бумаге.

4, 0, 0. Удалось послушать мальчика, пока он рисовал на доске. Сначала он хотел нарисовать верблюда, нарисовал, вероятно, голову, выдающуюся из туловища. Но верблюд уже был забыт; боковой выступ напомнил ему крыло бабочки. Он сказал:

«Нарисовать бабочку?», стер выдававшиеся вверху и внизу части вертикальной линии и нарисовал второе крыло. Затем последовало: «Еще бабочка... Теперь нарисую еще птицу. Все, что может летать. Бабочки, птицы, а затем пойдет муха». Птицу изобража­ет. «Теперь луна! Мухи, однако, умеют кусать». - И он поставил две точки (два укола) на доске. Вертикальная черта между ними тоже входит в изображение мухи, но, прове­дя ее, он воскликнул: «Ах, муха! Нарисую-ка я лучше солнце!» - и нарисовал.

Затем он вернулся к исходному пункту: «Теперь нарисую муху!» - снова поставил две точки и обвел их неправильным овалом: «Это муха».

Затем ему пришла в голову мысль срисовать висевшую в комнате картину, изо­бражавшую птицу. Он начал с клюва. Но его представление тотчас снова перескочило на другую тему, он увидел в двух черточках начало звезды и сказал: «Нарисовать звезду?» - что и было исполнено. ( По материалам К. и В. Штерн.)

Сочиняя сказки, стишки, дети воспроизводят знакомые образы и нередко просто повторяют запомнившиеся фразы, строки. При этом дошкольники трех-четырех лет обычно не осознают, что воспроизво­дят уже известное. Так, один мальчик заявил однажды: «Вот послу­шайте, как я сочинил: «Ласточка с весною в сени к нам летит». Ему пытаются объяснить, что это не он сочинил. Но через некоторое время мальчик заявляет снова: «Я сочинил: «Ласточка с весною в сени к нам летит». Другой ребенок также был уверен, что он автор следующих строк: «Не боюсь я никого, кроме мамы одного... Нравится, как я сочинил?» Его пытаются вывести из заблуждения: «Это не ты сочи­нил, а Пушкин: «Не боишься никого, кроме бога одного». Ребенок разочарован: «А я думал, что это я сочинил».

В подобных случаях детские сочинения целиком строятся на памя­ти, не включая работу воображения. Однако часто ребенок комбини­рует образы, вводит новые, необычные их сочетания.

Образы воображения у детей могут носить своеобразный характер, так как они могут быть близки к эйдетическим образам, которые при всей яркости и отчетливости обладают особенностью процессуальных образов - они сами непроизвольно меняются в каждый новый момент. Эйдетические образы особенно интенсивно наступают на сознание ребенка, когда нет свободного восприятия, - ночью например при погашенном свете. Это может быть причиной детских страхов.

Шестилетний Ярослав жалуется:

- Мне так трудно засыпать. В темноте они возникают передо мной, толпятся и кривляются.

210

- Ты их видишь перед собой в темной комнате?

- Нет, я вижу их в глазах.

- В голове?

- Нет. Думаю, что это в глазах. Я знаю, что их нет на самом деле, но я вижу их, и они мне мешают. (По материалам В. С. Мухиной.)

В то же время у ребенка развивается произвольное воображение, когда он планирует свою деятельность, оригинальный замысел и ори­ентирует себя на результат. При этом ребенок научается пользоваться непроизвольно возникающими образами.

Сочиняемые детьми сказки и истории становятся достаточно по­следовательными и оригинальными. При этом часто ребенок доводит сюжет до логического конца.

5, 9, 12. Кирилл: «Мама, я расскажу тебе сказку о трех братьях. Жили на свете три брата-прожектора. Они жили на стройке. Им было там очень хорошо. Они смотрели, как там поднимали к дому груз. Они заглядывали в окна: что там такое делается? И наконец дом достроили и их увезли на другую стройку. На новом месте они скучали по своему дому. Однажды их повезли еще на другую стройку. Машина проезжала мимо их любимого дома. Они так обрадовались, что даже зажглись без электричества. И посветили своему дому». (Из дневника В. С. Мухиной.)

Существует мнение, что воображение ребенка богаче, чем вообра­жение взрослого человека. Это мнение основано на том, что дети фан­тазируют по самым различным поводам.

Трехлетний мальчик, рисуя угол, прибавил к нему маленький крючок и, поражен­ный сходством этой закорючки с сидящей человеческой фигурой, вдруг воскликнул:

«Ах, он сидит!» Другой ребенок, в том же возрасте, однажды, играя в салочки и не догнав детей, дотронулся до земли. Через мгновение он уселся на лавочку и заплакал:

«Теперь она меня всегда салить будет!» - «Кто?» - спрашивают. - «Сальная земля». Еще один мальчик искренне верил, что камни могут думать и чувствовать. Он считал, что булыжники очень несчастны, так как вынуждены изо дня в день видеть одно и то же. Из жалости ребенок переносил их с одного конца дороги на другой.

Однако воображение ребенка на самом деле не богаче, а во многих отношениях беднее, чем воображение взрослого. Ребенок может вооб­разить себе гораздо меньше, чем взрослый человек, так как у детей более ограниченный жизненный опыт и, следовательно, меньше мате­риала для воображения. Менее разнообразны и комбинации образов, которые строит ребенок. Вместе с тем воображение играет в жизни ребенка большую роль, чем в жизни взрослого, проявляется гораздо чаще и допускает значительно более легкое отступление от действи­тельности, нарушение жизненной реальности. Неустанная работа воображения - это один из путей, ведущих к познанию и освоению детьми окружающего мира, выходу за пределы узкого личного опыта.

Описание последовательности развития воображения и памяти в дошкольном возрасте дает некоторую общую картину онтогенеза этих познавательных процессов. Вначале ребенок не пытается поста­вить перед собой задачу вообразить или запомнить. Лишь иногда совершенно неожиданно возникают отдельные побуждения к этому,

211

как некое предчувствие возможного, но тут же угасают и исчезают. Образы воображения и памяти появляются в процессе игры, рисова­ния, слушания сказок и рассказов как сопутствующий результат про­исходящего, а не в связи с деятельностью воображения и памяти.

В период с трех до четырех лет при выраженном стремлении к вос­созданию ребенок еще не может удержать воспринятые прежде обра­зы. Воссоздающиеся образы по большей части далеки от первоосновы и быстро покидают ребенка. Однако ребенка легко повести за собой в фантастический мир, где присутствуют сказочные персонажи. Если взрослый, играя с ребенком, берет на себя роль какого-либо фанта­стического персонажа и изображает действия, якобы свойственные этому персонажу, малыш переживает одновременно чувство восторга и ужаса- он рад происходящим метаморфозам и испытывает страх перед незнакомым фантастическим существом. Ребенок верит созда­ваемому образу до тех пор, пока взрослый не перестает действовать от его лица. Через взрослого ребенок научается создавать свои собст­венные персонажи, которые могут быть преходящими, но могут и сопутствовать ребенку в течение дней, недель и даже месяцев. Эти персонажи еще достаточно незавершенны, их действия часто не имеют конечной цели, но в момент возникновения образов воображения ребенок чрезвычайно эмоционально переживает их появление.

Отследить субъективно происходящее в сознании ребенка возник­новение образа и его восприятие внутренним взором ребенка очень сложно: ребенок еще затрудняется рассказать об этом и описать сам образ; нарисовать на бумаге или показать действием он тоже пока не может в силу неразвитой «техники» изображения. Тайна сия пока находится за семью печатями. Однако побуждения ребенка к сочине­нию историй и его рассказы показывают, что так называемое свобод­ное фантазирование всякий раз сводится к воспроизведению знако­мых образов, при этом, сочиняя, ребенок не заботится о стройности замысла, а опирается на возникающие по ходу рассказа ассоциации.

В старшем дошкольном возрасте воображение ребенка становится управляемым. Формируются действия воображения: замысел в форме наглядной модели; образ воображаемого предмета, существа; образ действия существа или образ действия с предметом. Воображение перестает сопутствовать рассматриваемым рисункам, прослушивае­мым сказкам. Оно приобретает самостоятельность, отделяясь от практической деятельности.

Воображение начинает предварять практическую деятельность, объединяясь с мышлением при решении познавательных задач. Вооб­ражение как целенаправленная деятельность развивается в процессе создания замысла, представления схемы воображаемого образа, явле­ния, события. Ребенок начинает контролировать и определять харак­тер своего воображения- воссоздающего или творческого. При этом

212

он сам контролирует движение образов воображения. Конечно, дет­ское воображение - это прежде всего творчество «для себя», хотя ре­бенок готов поделиться с близкими своими переживаниями, связан­ными с метаморфозами внутренней жизни.

При всей значимости развития активного воображения в общем психическом развитии ребенка с ним связана и известная опасность. У некоторых детей воображение начинает «подменять» действитель­ность, создает особый мир, в котором ребенок без труда достигает удовлетворения любых желаний. Такие случаи требуют особого вни­мания, так как приводят к аутизму (погружению в мир внутренних переживаний с ослаблением или потерей контакта с действительно­стью, утратой интереса к реальности) и могут свидетельствовать об искажениях в развитии психики ребенка. Большей частью, однако, это временное явление, которое бесследно исчезает.

§ 3. ДЕТСКАЯ ЛИЧНОСТЬ

В процессе своего психического развития ребенок овладевает свой­ственными человеку формами поведения среди других людей. Это движение онтогенеза соединено с развитием внутренней позиции, которая отличает ребенка от других и одновременно несет в себе воз­растные и общечеловеческие внутренние черты. Именно целостное психическое развитие ребенка содержит потенциал общечеловеческих и индивидуальных свойств.

Внутренняя позиция ребенка проявляет себя в весьма своеобразной форме. Это или эмоционально окрашенные образы, или ситуативная ориентировка на усвоенные нормативы, или воля, выражаемая в упорстве, или другие частные психические достижения, которые вдруг доминируют над общими достижениями в процессе целостного пси­хического развития. Эти ситуативные доминирования, возникнув и заявив о себе, быстро исчезают. Однако именно они окрашивают процесс развития личности ребенка неповторимым обаянием детских проявлений «самости» и «чувства личности».

Между тем ребенок активно присваивает из своего окружения те ценности, которые определяют развитие его самосознания. Рассмотрим те звенья структуры самосознания, которые впервые получают интен­сивное развитие в дошкольном возрасте или впервые заявляют о себе.

Имя и его значение. В дошкольном возрасте ребенок начинает осознавать, что он имеет индивидуальное имя. При нормальных от­ношениях в семье он любит свое имя, так как постоянно слышит неж­ное к себе обращение. Ему нравятся все домашние варианты его дет­ского имени, он уже знает, как его будут называть, когда он станет взрослым. «Меня сейчас зовут Митя, когда был маленьким, звали Мотя, а когда вырасту, меня будут называть Дмитрий Борисович», - с

213

удовлетворением объясняет пятилетний Митя метаморфозы своего имени во время его жизни.

Благодаря имени и местоимению «Я» ребенок научается выделять себя как персону. Имя приобретает особый личностный смысл. Оно позволяет ребенку представить себя обособленным от других, исклю­чительным человеком.

В дошкольном возрасте ребенок постигает ценность имени через утверждение своего достоинства. Имя и достоинство начинают соеди­няться в самосознании ребенка, с одной стороны, через сказки, фольк­лор, а с другой стороны - через реальные отношения с другими. По­ощрение имени («Как тебя зовут?»; «Какое красивое у тебя имя!»), поощрения в достижениях («Петя хороший мальчик!»; «Это лучше всех сделал Илюша!»), а также демонстративное искажение имени вместе с обесцениванием личности («Петька дурак!») приучают ребен­ка ценностно относиться к своей персоне вместе со своим именем. Происходит целостное включение в самосознание ребенка имени и духовной индивидуальности.

Тонкая идентификация с ребенком, выражаемая в способах обра­щения по имени, обеспечивает его личностную устойчивость, дает возможность поддерживать ребенка в его притязаниях на желаемое отношение к себе.

Ребенок органично, начиная с раннего возраста, идентифицирует свое имя с собой телесным. В дошкольном детстве он заметно продви­гается в этом отношении.

Внешний образ. В дошкольном возрасте ребенок начинает овладе­вать мимикой и телесной экспрессией.

Лицо. В дошкольном возрасте происходят выраженные конститу­ционные и мимические изменения лица ребенка. Лицо постепенно становится все более овальным, что связано с ростом лицевого черепа, с преобразованием челюстей и с изменением строения щек.

Общение с родителями, с другими взрослыми и со сверстниками учит ребенка усвоению мимики через его идентификацию с эмоциями тех, с кем он общается.

В 3 года ребенок уже может губами не только дуть в дудочку, но и надувать шарик; носом произвольно втягивать воздух и выталкивать его обратно. В 4-5 лет ребенок способен выполнять симметричные экспрессивные действия - поднимать брови, закрывать глаза, сжимать губы, вытягивать их, надувать щеки, показывать язык и зубы.

К пяти годам сформировываются некоторые сознательно контро­лируемые выражения. Например, «честное» выражение лица с откры­тым взглядом, устремленным в глаза взрослому, специально демонст­рируемое взрослому, когда в действительности ребенок что-либо утаивает. Однако в целом мимические реакции ребенка до б лет весь­ма непосредственны и лицо его читается, как открытая книга.

214

Формирование образа тела. В нормальных условиях благодаря со­участию взрослого ребенок постоянно упражняется в разнообразных движениях и действиях. Многочисленные действия, которые он совер­шает вместе со взрослым, представляют собой не просто мускульную работу (сокращения и расслабления), но формируют сложные интегра-тивные связи между мускульной работой, зрением, осязанием, телесным чувством равновесия и координированности в пространстве, а также общим результатом всех усилий и переживаний. При этом каждый мо­мент действия должен быть четко сбалансирован не только на уровне пальцев, кисти, всей руки, всего тела, но и на уровне результатов произ­веденного действия. Вследствие этого даже самый простой акт телесной работы конструирует образ действия. Образ действия представляет собой глубоко интимный процесс работы так называемых темных мы­шечных чувств, которые определяют равновесие мышечного напряже­ния при выполнении освоенных движений и действий.

Равновесие мышечного напряжения при выполнении движений и действий плохо дается ребенку раннего возраста, в дошкольном воз­расте наблюдается продвижение в этом отношении. Ребенок научается соизмерять телесное движение к цели (вовремя раскрывает руки для поимки мяча; достаточно точно ударяет молоточком; соотносит объ­ем своего тела, направление своего движения и окружающие предме­ты). Можно только удивляться терпению и целенаправленности ре­бенка в его стремлении овладеть движениями и действиями. Нормаль­но развивающийся ребенок неустанно повторяет свои попытки. При этом он наслаждается чувством освоения движений и действий. Само по себе это чувство является наградой за усердие. Овладение мускуль­ной координацией, сопряженной с впечатлениями от других органов чувств (осязание, восприятие и т.д.), дает интегрированное рефлек­сивное переживание от происходящих в теле позитивных изменений. Каждая новая попытка в освоении необходимого движения и действия доставляет новые позитивные переживания, так как овладение движе­ниями и действиями является естественным результатом развития заложенных в телесный фонд потенциальных возможностей.

При всем богатстве потенциала телесного развития ребенка необ­ходимо еще одно условие, содействующее этому процессу. Имеется в виду соучаствующий взрослый, который эмоционально и физически содействует телесному развитию ребенка. Близкий, значимый для ребенка взрослый охраняет его от вероятных травм, вселяя уверен­ность в безопасности. Взрослый восхищается успехами ребенка в его телесных упражнениях, чем поддерживает и развивает в нем чувство самоценности. Кроме того, взрослый показывает ребенку путь более успешного овладения необходимым действием, что обеспечивает бо­лее эффективное научение. Ребенок с удовольствием овладевает телес­ными действиями, которые ложатся в основу образа.

215

Специально следует обратиться к дифференциации действий. В до­школьном возрасте происходит прогрессивное усиление односторон­него доминирования телесных функций.

Одностороннее доминирование способствует выработке коорди­нации между двумя руками - доминирующей и поддерживающей. Доминирующая рука развивается в направлении освоения ведущих действий в разных видах деятельности. Автоматизация этих действий определяет успех деятельности при содружественных, поддерживаю­щих действиях недоминирующей руки. Дифференцированное разделе­ние функций ручных исполнительских действий приводит к гармони­зации всей пластики ребенка независимо от того, левша он или прав-ша. Есть сведения о том, что дети, задержавшиеся в своем телесном развитии на стадии недифференцированной двурукости, остаются неловкими дольше, чем дети, развитие которых идет в направлении одностороннего доминирования.

Одностороннее доминирование содействует развитию жестикуля­ции и выразительных движений. Одностороннее доминирование те­лесных функций осознается ребенком как особенность его тела и уча­ствует в формировании образа тела.

Образ тела развивается у ребенка в связи с физическим овладением телом, а также в связи с его общими познавательными интересами, когда ребенок вдруг начинает интересоваться телесной организацией других людей и своей собственной.

Особое место здесь занимают половые признаки. Осознание своей половой принадлежности включается в структуру образа «Я». Ребе­нок, слыша от взрослых: «Ты - мальчик» или «Ты - девочка», переос­мысливает эти наименования и в связи со своими половыми особенно­стями. Ребенок раннего возраста непосредствен в отношении к своему телу и половым органам. По мере взросления дошкольники начинают понимать различия и смущаться при обнажении перед другими людь­ми. Чувства неловкости, стыдливость не врожденные - они результат своеобразия культурного развития общества.

Отношение к наготе человеческого тела - проблема нравственного воспитания ребенка в широком смысле этого слова. В подавляющем большинстве дошкольники довольно рано усваивают характерные приметы тела мальчика и девочки. При этом дети ориентируются на отношение взрослых к обнаженному телу. Многие взрослые наклады­вают своеобразное табу на восприятие обнаженного тела. Отношение родителей к собственному телу во многом определяет нюансы их по­ведения, влияющие на характер идентификации ребенка со своим те­лом. Если родители испытывают смущение при попытке переодеться, то их чувство неловкости передается ребенку. Если родители ведут себя естественно, то ребенка до поры, как правило, не смущает его обнаженное тело.

216

Отношение к обнаженному человеческому телу - результат влия­ния тех стереотипов поведения, которые существуют в семье ребенка, в ближайшем окружении и в культуре в целом.

Ребенок может задавать родителям вопросы о телесном различии полов, происхождении детей и т.д. Многие дети обсуждают эти во­просы между собой. Такое естественное любопытство к вопросам пола должно правильно удовлетворяться взрослыми. Полезно заранее формулировать ответы на возможные вопросы детей. Взрослый дол­жен серьезно относиться к проблеме телесных различий пола как к проблеме нравственного воспитания личности. Он должен, беседуя с ребенком на темы пола, соблюдать необходимый такт, соединять те­лесный и психологический пол, учитывать возраст и психологические особенности своего ребенка (с ребенком следует говорить правдиво, без стыда, но это не значит, что ему нужно тут же выложить весь запас сведений, которыми обладает взрослый).

При развитии у ребенка образа тела очень важно научить его цен­ностно относиться к своему телу. Важно вовремя привить ребенку понимание возрастной дозволенности обращения со своим телом (в плане возможных физических нагрузок, телесных функций, гигиены и др.). Важно именно в этом возрасте преуспеть в воспитании целомуд­рия и сопутствующей ему стыдливости. Важно при этом воспитать ценностное отношение к телу, научить заботиться о нем. Образ тела включает в себя всю гамму отношений к нему, существующих в обще­стве и присваиваемых ребенком именно в эту пору высокой эмоцио­нальной сензитивности.

Притязание на признание со стороны взрослого. Притязание на признание проявляет себя и в том, что ребенок начинает бдительно следить за взрослым: какое внимание он оказывает ему, а какое - его сверстнику или братишке.

4, 5, 11. Говорю Андрюше, укладывая его в постельку: «Ложись спать, козленочек мой маленький».

Кирилл: Мама, скажи и мне так.

-Ложись спать, хороший мой, маленький мой. Кирилл: Нет, как Андрюше.

- Ложись спать, козленочек мой маленький.

Кирилл: Вот так. (Довольный поворачивается на бок). (Из дневника B.C. Мухиной.)

Ребенок дошкольного возраста стремится к тому, чтобы взрослые им оставались довольны, а если он заслужил порицание, то всегда хочет исправить испортившиеся отношения со взрослым.

4, 10, 6. Андрюша: Мама, Кирилка меня ударил тапочкой по лицу.

- Вот это да! Кирилл, иди сядь в кресло. Андрюша: Мама, ты его накажешь сильно?

- Вот сделаю свои дела, тогда поговорю с ним.

Через полчаса иду к Кириллу, который тихо дожидается в кресле своей участи.

- Кирилл, иди ко мне.

Андрюша (подошел): Что ты ему сделаешь?

217

- Иди играй.

Увела Кирилла к себе в комнату.

- Почему ты так гадко поступил? Сними-ка тапочку, я сейчас ударю тебя, как ты Андрюшу.

Кирилл' Мамочка, не надо. Я не хочу. Это плохо.

- Вот видишь, сам понимаешь все, а делаешь так гадко. Ты не думай, пожалуйста, я бы так не сделала. Я не хочу быть такой гадкой, как ты, Отошла от Кирилла. Села, опустив голову. К и рюша: Ты что, мамочка?

- Ничего. Мне очень грустно. Я думала, Кирюша будет всегда хороший, а ты... Эх ты! Кирилл: Мамочка, я не буду.

- Ты так часто говоришь.

Сижу, опустив голову. Действительно расстроена.

Кирилл: Мамочка, не сиди такой. Я хочу, чтобы ты мною гордилась. Я буду ста­раться. (На глазах у него навернулись слезы, но Кирилл отвернулся и вытер их украдкой.)

- Иди, иди

Кирилл (пошел, обернулся): Ну зачем ты так печально сидишь? (Возвратился ко мне.) Мамочка, вот увидишь Я не хочу тебя огорчать. Ты будешь мною гордиться. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Потребность в признании в дошкольном возрасте выражается в стремлении ребенка утвердиться в своих моральных качествах. Ребе­нок пытается предвидеть реакцию других людей на свой поступок, при этом он хочет, чтобы люди были ему благодарны, признавали его хорошие поступки.

Потребность в реализации притязания на признание проявляется и в том, что дети все чаще начинают обращаться к взрослым за оценкой результатов своей деятельности и личных достижений. В этом случае чрезвычайно важно поддержать ребенка. Нельзя говорить ребенку:

«Ты не сможешь этого сделать»; «Ты не знаешь этого»; «У тебя не получится»; «Не мешай мне пустыми вопросами» и т.п. У него может выработаться комплекс неполноценности, ощущение своей несостоя­тельности, затрудняющее общение с другими людьми и создающее тяжелое внутреннее состояние.

Притязание на признание среди сверстников. Возникнув в процессе общения со взрослым, потребность в признании в дальнейшем пере­носится и на отношения со сверстниками. В этом случае потребность в признании получает развитие на принципиально новых основаниях:

если взрослый стремится поддержать ребенка в его достижениях, то сверстники вступают в сложные отношения, в которых переплетены моменты взаимной поддержки и соревнования. Так как в дошкольном возрасте ведущей деятельностью является игра, то притязания в пер­вую очередь отрабатываются в самой игре и в реальных отношениях по поводу игры.

В игре потребность в признании проявляется в двух планах: с од­ной стороны, ребенок хочет «быть как все», а с другой - «быть лучше, чем все». Дети ориентируются на достижения и формы поведения сверстников. Стремление «быть как все» в определенной степени сти-

218

мулирует развитие ребенка и подтягивает его до общего среднего уровня. В то же время это стремление в ситуациях выбора линии по­ведения может привести к конформизму как личностной характери­стики. Однако и стремлению «быть лучше, чем все» могут сопутство­вать негативные компоненты.

Негативные личностные образования. Развитие детей в общении с другими людьми будет неполным, если ребенком не движет потреб­ность быть признанным. Но реализации этой потребности могут со­путствовать и негативные образования, например, такие, как ложь -нарочитое искажение истины в корыстных целях или зависть - чувст­во досады, вызванное благополучием, успехом другого.

Одной из причин возникновения негативных личностных образо­ваний является неудовлетворение потребности в признании у соци­ально незрелого индивида.

Обыденная жизнь постоянно включает ребенка в разнообразные проблемные ситуации. Из одних он легко выходит в соответствии с моральными нормами поведения, другие же провоцируют его на на­рушение правил и ложь. Это проблемные ситуации, в которых мо­ральные нормы и импульсивные желания ребенка не совпадают. Пси­хологически попав в такую ситуацию, ребенок может решить ее сле­дующим образом:

1 - соблюсти правило;

2 - удовлетворить свою потребность и тем самым нарушить пра­вило, но не скрывать этого от взрослых;

3 - реализовав свою потребность и нарушив правило, скрыть ре­альное поведение, чтобы избежать порицания.

Третий тип поведения подразумевает возникновение лжи.

Детская ложь. В дошкольном возрасте самоутверждение ребенка все чаще реализует себя в форме лжи.

Нереализованное притязание на признание может привести к не­желательным формам поведения, когда ребенок начинает нарочито придумывать неправду.

4, 5, 4. Кирилл нашел два гриба. Его похвалили. Ему хочется еще найти, но грибы быстро не находятся.

Кирилл: Мама, я смотрю, что-то желтенькое. Думал, что масленок. Наклонился, смотрю: листик. (Неуверенно продолжает). А под листиком был грибок.

- Зачем ты придумал про грибок?

Кирилл (смущенно). Ну, мне захотелось, чтоб он там был. (Чуть позднее). Я на­шел грибочек, но он оказался червивым. Я его и выбросил. По тону чувствую, что неправда.

- Зачем ты сочинил это?

Кирюшка засмеялся и убежал. (Из дневника B.C. Мухиной.)

В неоднозначных ситуациях (ситуациях двойной мотивации) про­исходит столкновение непосредственных импульсивных желаний де-

219

тей и требований взрослого, и тогда ребенок нарушает правила, на­чинает изобретать способы нарочитого искажения истины.

Ложь как нарочитое искажение истины появляется тогда, когда ребенок начинает понимать необходимость подчиняться определен­ным правилам, провозглашаемым взрослым. Такие ситуации стано­вятся для ребенка ситуациями двойной мотивации. Притязая на то, чтобы быть признанным взрослым, ребенок, нарушивший правило, часто прибегает ко лжи. Ложь может возникнуть как побочное след­ствие развития потребности в признании, потому что волевая сфера ребенка недостаточно развита для последовательного выполнения поступков, ведущих к признанию. Ложь возникает как компенсация недостаточности волевого (произвольного) поведения.

В реальной практике борьба с таким отрицательным явлением, как ложь, часто сводится к тому, что взрослые пытаются снизить уровень притязания ребенка, уличая его во лжи: «Ты лжец!» Грубо изобличенная ложь, возникающая как средство реализации неосу­ществленных притязаний на признание, не приведет к положитель­ным результатам. Взрослый должен суметь оказать ребенку доверие и выразить уверенность в том, что он не будет впредь унижать себя ложью. В воспитании ребенка акцент должен делаться не на сниже­нии притязания на признание, а на придании правильного направ­ления развитию этой потребности. Необходимо найти пути снятия негативных образований, сопутствующих притязаниям ребенка. В содержание детских притязаний должно войти осознанное преодо­ление негативных компонентов.

Ложь начинает развиваться, когда у ребенка не сформировалась потребность в правдивом отношении к другим людям, когда черст­вость не стала качеством, повышающим значимость ребенка в глазах других людей.

Детская зависть. В дошкольном возрасте при стремлении к реали­зации притязаний на главную роль в игре, на победу в спортивных соревнованиях и в других аналогичных ситуациях у детей может поя­виться зависть. Она вызывается тем, что у дошкольников на первый план выходят внешние социальные отношения и социальная иерар­хия - «кто главнее».

Исследования показали, что дети пяти-семи лет открыто обнару­живают притязания на лидерство лишь в исключительной ситуации эксперимента.

Распределяя роли в присутствии заинтересованных сверстников, часть детей предлагает главную роль другому безоговорочно, часть детей заявляет свое право на главную роль. Большинство при распре­делении ролей действует опосредованно: ребенок, пользуясь правом распределять роли, выбирает другого, но при этом пытается зару­читься обещанием, что тот, в свою очередь, выберет его.

220

Опыт взаимоотношений детей друг с другом развивает способно­сти к самоанализу и рефлексии. На фоне формирования этих способ­ностей начинают развиваться притязания ребенка на признание среди сверстников. Однако свои притязания на значимое место среди других ребенок обнаруживает в исключительных, благоприятных для себя условиях.

Наблюдения за поведением детей при распределении ими ролей приводят к выводу, что открытое заявление своих притязаний на главную роль зависит не столько от внутренних притязаний на место, сколько от ощущения возможности получить это место. В качестве дополнительных ресурсов, подкрепляющих в ребенке уверенность в успехе своих притязаний и снижающих риск быть отвергнутым, могут выступать самые разнообразные факторы: игра на территории ребен­ка (это обстоятельство выступает для него как дополнительный шанс в его пользу); присутствие заинтересованных взрослых при распреде­лении ролей (у ребенка появляется ожидание, что взрослый поможет удовлетворить его претензию); сюжет игры может давать преимуще­ства мальчикам или девочкам и т.д.

Ребенок боится риска, он избегает возможности быть отвергнутым и не получить значимого для него места. Однако притязание на зна­чимое место среди сверстников обретает для него личностный смысл. Подавление притязания на лучшее место порождает зависть.

Была предпринята попытка пронаблюдать возникновение зависти в специально под­строенных ситуациях. С этой целью подбирались группы из трех детей Эксперимент проводился на детях пяти, шести и семи лет. Дети, вращая рулетку, набирали очки, кото­рые определяли движение их фишек к финишу. Они полагали, что успех определен их удачливостью. На самом деле экспериментатор решал, кому быть победителем.

Интересно отметить, что ребенок, которому постоянно везло, очень скоро оказывался на особом положении по отношению к двум неудачникам. Двое объединялись против удачливого: они вспоминали его прежние провинности перед ними и его проступки обще­го характера Как только экспериментатор изменял ситуацию и удача сопутствовала другому, очень быстро происходила перегруппировка в отношениях детей - новый побе­дитель также попадал в ситуацию эмоциональной изоляции.

Притязающему на признание ребенку становится сложно сопере­живать признанному, радоваться удаче победителя. Вместе с тем не­которые дети пяти и шести лет способны проявить сочувствие при условии собственного успеха. Сопереживание ребенка, достигшего успеха, неудачнику создает особую атмосферу солидарности: все уча­стники этой ситуации становятся внимательнее друг к другу, добро­желательнее. Однако в соревновательных ситуациях дети часто про­являют такие негативные формы поведения, как зависть, злорадство, пренебрежение, хвастовство.

Для того чтобы предупредить успех другого, ребенок может со­вершать специфические символические действия. Эти действия произ­водятся в форме своеобразного детского «колдовства»: «Не попадешь, не попадешь!»; «Мимо! Мимо!»

221

- Тебе просто везет! - говорит с завистью пятилетняя Алена. - Бессовестная ты, Наташка, вот и все!

- Не попадешь, не попадешь!!! Я же говорил! - со злорадством восклицает шести­летний Вова. (По материалам Д. М. Рытвиной и И. С. Четверухиной.)

Негативные образования, сопутствующие общему развитию, яв­ляются естественными для раннего онтогенеза личности.

Ложь как нарочитое искажение истины в корыстных целях сопут­ствует развитию притязания на признание. Ситуации, побуждающие к притязанию на признание, имеют для ребенка личностный смысл. Эти ситуации часто становятся психологически проблемными, когда ребе­нок должен решить для себя дилемму: удовлетворить импульсивное желание и пойти против ожиданий взрослого или сохранить добрые отношения с ним. Именно в этих ситуациях ребенок открывает для себя еще один выход - сделать по-своему и скрыть это. Так появляется ложь. Ложь может возникнуть как компенсация недостаточного воле­вого поведения и достаточного уровня умственного развития (в виде рефлексии на ложь как выход из проблемной ситуации).

Зависть как чувство досады на успех другого также сопутствует раз­витию притязания на признание. Зависть вызывается тем, что ребенок, начиная с 5-6 лет, может правильно оценить внешние социальные от­ношения со сверстниками и свое реальное место в этих отношениях.

Уже в детстве ребенок должен научиться испытывать чувство стыда за свою склонность ко лжи и зависти. Он должен усвоить, что ложь и зависть- пороки, которые следует преодолеть именно в детстве, когда эти проявления в отношении с другими не стали еще чертой личности.

Половая идентификация - отождествление себя с физическим и психологическим полом мужчины или женщины и стремление соот­ветствовать принятым в культуре, прежде всего в семье, стереотипам мужского и женского поведения.

Психологическое обретение пола начинается именно в дошколь­ном возрасте, но развивается и наращивается на протяжении всей жизни человека. Идентификация со своим полом получает столь глу­бокое проникновение в самосознание личности, что интегрирует по всем звеньям самосознания.

На протяжении дошкольного возраста ребенок по нарастающей начинает присваивать поведенческие формы, интересы, ценности сво­его пола. Уже в четырехлетнем возрасте проявляется глубинное пси­хологическое различие в ориентациях мальчиков и девочек.

В специальном эксперименте детям предлагалась ситуация свободного выбора двух наборов игрушек из четырех. Были предложены четыре подноса со следующими предметами: машина, посуда, кубики, кукла. Ребенка просили перечислить все игруш­ки. Затем он должен был взять для игры два подноса с наиболее интересными для него игрушками. Все действия ребенка фиксировались. В результате выяснилось, что начи-

222

ная с четырех лет у мальчиков и девочек появляется дифференциация в выборе игру­шек: машина, кубики выбирались для игры преимущественно мальчиками, а кукла и посуда - девочками.

Предпочтение тех или иных игрушек отражает действенное проникновение детей в специфику мужской и женской деятельности. Мальчики больше знают и умеют в сфере техники, а девочки - в сфере быта.

Стереотипы мужского и женского поведения входят в самосозна­ние ребенка через подражание представителям своего пола. В то же время у ребенка развивается так называемая эмоциональная причаст­ность к детям своего и противоположного пола.

Позиция ребенка как представителя своего пола определяет спе­цифику развития самосознания. Осознание своей половой принад­лежности имеет наиважнейшее значение для развития личности:

чувство тождественности со своим полом, стремление поддержать «престиж» своего пола в рамках социальных ожиданий определяют основополагающие позитивные достижения в развитии личности. Поэтому так важно, чтобы мальчик имел мужской образец для под­ражания и солидаризировался с ним («Мы - мужчины!»), чтобы де­вичка идентифицировала себя с мамой или другими представителя­ми женского сообщества.

Психологическое время личности - индивидуальное переживание своего физического и духовного изменения в течение времени, пред­ставленное в самосознании личным прошлым, настоящим и буду­щим. В детском возрасте ребенок только лишь открывает для себя существование своего индивидуального прошлого, настоящего и будущего. Он с интересом слушает истории о себе того времени, «когда я был маленьким»: он упивается рассказами о том, что он «вытворял», когда был малышом, каким он был веселым и бес­страшным. Если «его история» рассказывается взрослым заинтере­сованно и с любовью, ребенок готов слушать это много раз с боль­шим энтузиазмом. С таким же удовольствием ребенок дошкольного возраста обращается к своему предстоящему будущему. «Когда я вырасту большим...»- очень важная позиция ребенка во временной перспективе его жизни. Образы памяти и воображения содействуют образованию феномена психологического времени.

В дошкольном возрасте для формирования жизненной перспективы детской личности необходимо заинтересованное участие взрослого.

Социальное пространство- условия развития и бытия человека, которые определяются значениями и смыслами прав и обязанностей человека.

В дошкольном возрасте социальное пространство осваивается по­степенно, через стремление ребенка реализовать свою потребность в любви и эмоциональной поддержке, через стремление реализовать свои притязания на признание. Конкретно это выражается через ожи­дание получить одобрение и быть оцененным как «хороший». Реали-

223

зуя эти потребности, ребенок усваивает ценностное отношение к дол­женствованию, к тому, что «надо», к нравственным нормам.

Осваивая обязанности и права, накапливая определенные знания о них, ребенок еще долго не осознает их значение для себя как человека, принадлежащего к определенной культуре. Практически права и обя­занности для ребенка дошкольного возраста психологически отчуж­дены от его личности, существуют вне его, при этом обязанности вы­ступают в его сознании как акт насилия, а права растворены где-то в социальном пространстве и существуют как некая абстракция. К тому же наш отечественный менталитет таков, что для многих детей в до­школьном возрасте проблема прав ребенка не возникает ни в каком виде. У нас пока не принято разговаривать об этом с ребенком.

Роль этических эталонов в формировании личности ребенка. В культуре любого народа исторически выработаны обобщенные эта­лоны этической оценки. Они выступают в качестве взаимосвязанных полярных категорий добра и зла. Ребенок постигает значение этиче­ских эталонов через рассудочное и эмоциональное общение со взрос­лым или другим ребенком. Нравственное развитие ребенка в большой мере зависит от того, насколько у него развита способность соотно­сить свои действия с этическими эталонами.

В практике воспитания существуют эффективные методы формиро­вания нравственных качеств личности ребенка. Весьма продуктивным является метод, когда ребенок ставится в такие условия, где он вынуж­ден сопоставлять свои реальные действия с этическими эталонами.

Овладение нравственными соотносящими действиями приводит к тому, что ребенку становится мучительно осознавать идентичность своих поступков и действий отрицательной модели. Эмоционально негативное отношение к отрицательной модели организует волю ре­бенка и приводит к стремлению больше соответствовать положитель­ной модели.

Формирование положительных личностных качеств через соотне­сение реальных поступков ребенка с нравственными эталонами будет эффективным, если взрослый говорит с ним доверительно и доброже­лательно, выражая уверенность в том, что этот ребенок не может не соответствовать положительной модели. Если взрослый приравнивает будущее поведение ребенка к положительному эталону поведения, то это дает желаемый сдвиг в дальнейшем развитии личности ребенка.

Личностный смысл поступка и идентификация с полярными этало­нами. Эмоционально положительное отношение к самому себе («Я хороший»), лежащее в основе структуры личности каждого нормаль­но развивающегося ребенка, ориентирует его на соответствие поло­жительному этическому эталону.

Потребность соответствовать положительному эталону поведения возникает лишь в том случае, когда для ребенка тот или иной посту-

224

пок или те или иные формы поведения приобретают определенный личностный смысл. Недовольство ребенка собой есть основа для пере­стройки его поведения. Однако все было бы очень просто, если бы ребенок всегда стремился соответствовать положительному примеру. Бывает, что дети соотносят себя с отрицательным эталоном и оцени­вают себя мерой приближения к нему.

Трехлетний Андрюша с восхищением смотрит из окна на мальчиков, которые во­зятся в помойке. Мальчики достают оттуда колесо от велосипеда, веревки, доски, пустые банки.

Мать говорит Андрюше: «Это плохие мальчики. Они роются в помойке».

Созерцание из окна мальчиков, радостно извлекающих из бачков всевозможный хлам, продолжается несколько вечеров подряд. Всякий раз мать говорит Андрюше о том, что это плохие мальчики.

Наконец, когда в очередной раз Андрюшу снимают с подоконника, чтобы отвлечь его от мальчишечьей возни около помойки, он восклицает: «Как я хочу быть плохим мальчиком!» (Из дневника B.C. Мухиной.)

Дети, становясь старше и понимая сущность отрицательного эти­ческого эталона, сохраняют эмоциональный интерес к негативному поступку. Этот интерес выражается уже не в открытом заявлении («Как я хочу быть плохим мальчиком!»), а опосредованно. Некоторые дети (особенно мальчики) в дошкольном возрасте внутренне ориенти­руются на отрицательный нравственный эталон в поведении. В своих реальных поступках они ведут себя в соответствии с социальными ожиданиями, но при этом часто эмоционально идентифицируются с людьми (или с персонажами), для которых характерны отрицательные формы поведения. Нередко это происходит оттого, что при оценке взрослыми отрицательных персонажей - носителей человеческих по­роков и слабостей - чувствуется снисходительное отношение к ним, легкая, неоскорбительная ирония.

Андрюша в пять-шесть лет стал увлекаться такими персонажами, как черт, кото­рый строит всяческие козни. Его любимые книжки - «Сотворение мира и человека» и «Роман Адама и Евы» Ж. Эффеля, где черт выступает как весьма активный отрица­тельный персонаж. Снисходительно-положительное отношение автора к этому носите­лю отрицательного эталонного поведения воспринято и ребенком. Андрюша открыто восхищается поведением черта, которое явно не соответствует положительному эта­лонному поведению.

Часто ребенок эмоционально идентифицируется с образом, кото­рый произвел на него большое впечатление своей художественной выразительностью независимо от нравственной позиции героя.

Оценка ребенком того или иного персонажа чаще всего опосредо­вана отношением окружающих людей. В процессе общения с близки­ми взрослыми происходит усвоение первых нравственных эталонов. Первоначально ребенок поступает нравственно не потому, что осоз­нает общественную значимость выполнения определенных правил, а потому, что у него возникла потребность считаться с мнением и вы-

225

полнять требования людей, связанных с ним. Если окружающие счи­тают ребенка хорошим, т.е. соответствующим положительному эта­лону, то тем самым они как бы задают ребенку положительный образ его самого. Отсюда, с одной стороны, возникает желание не разру­шить этот образ в глазах близких, а с другой - идет присвоение этого образа и осознание через него себя.

Ребенок в дошкольном возрасте научается соотносить свое пони­мание эталона поведения и собственное поведение. Соотнесение сво­его нравственного «Я» с эталоном и с «Я» других людей стоит ребен­ку большого эмоционального и умственного напряжения. Однако при этом он готов шутить по поводу своих рефлексивных изысканий.

4, 11, 20 Андрей шалит Кирилл реагирует на Андрюшины шалости веселым ком­ментарием: «Раньше я был хороший, а Андрюша похуже, шалил. Он брал пример с меня и стал хороший, а я брал пример с Андрюши и стал похуже. Потом я брал пример с Андрюши и снова стал хороший Теперь Андрюша похуже. А потом мы снова, на­верно, нечаянно переменяемся. Но даже когда я буду похуже, я все равно на самом деле буду получше, потому что ведь первым хорошим был я» (Из дневника В. С. Мухиной )

Как бы критично ни оценивал ребенок свое поведение, все-таки в основе его оценки лежит возникшее еще в раннем детстве эмоцио­нально положительное отношение к себе.

Ориентирами поведения для ребенка могут служить и сверстники, пользующиеся популярностью в детской группе. Моральные эталоны усваиваются в процессе общения в группе, где ребенок постоянно сталкивается с необходимостью применять на практике усваиваемые нормы поведения по отношению к другим лицам, приспосабливать эти нормы и правила к разнообразным конкретным ситуациям. Соци­альное развитие как раз и состоит в том, что человек учится выбирать форму поведения в зависимости от конкретной ситуации.

Влияние на ребенка со стороны взрослых и сверстников осуществ­ляется главным образом в процессе деятельности. Например, в игро­вой деятельности при выполнении роли образец поведения, содержа­щийся в ней, становится эталоном, с которым ребенок сравнивает свое поведение, контролирует его. А так как основным содержанием дет­ской игры являются нормы поведения взрослых, то в игре ребенок как бы переходит в развитой мир высших форм человеческой деятельно­сти, человеческих взаимоотношений. Нормы человеческих взаимоот­ношений становятся через игру одним из источников формирования морали самого ребенка.

Стремление дошкольника следовать положительному нравствен­ному эталону опосредованно притязанием на признание со стороны других людей. В случае, если снимается социальный контроль, ребе­нок нередко готов действовать в соответствии с ситуативно возник­шим желанием. Вопрос: «Что ты будешь делать, если превратишься в невидимку?» - ставит ребенка в ситуацию, где возникает иллюзия отсутствия социального контроля.

226

Совершая нравственный поступок, соответствующий эталону, ре­бенок ждет положительной оценки взрослого, так как одобрение под­крепляет его притязание на признание. В ожидании одобрения со сто­роны окружающих ребенок может специально демонстрировать свои достоинства.

5, 2, 0. Дети ужинают Кирилл справился первым. На сладкое их ждут бананы. «Ну, иди и выбирай, какие понравятся», - предлагает папа. Кирилл сидит и не шелохнется. «Что же ты? Или не хочешь бананов?»

Кирилл медленно встает, берет ту порцию, которая несколько меньше, и начинает уплетать бананы. Когда съел и пошел умываться, тихо говорит мне: «Я взял то блю­дечко, на котором бананы хуже. Лучшие я оставил Андрюше». - «Ну что ж, ты хоро­ший братик».

Кирюша в последнее время стал обнаруживать жадность к сладкому. Мои порица­ния дошли до Кирилки Бабушка рассказывает, что Кирилл теперь всегда спрашивает:

«Где меньше?» - и берет меньшую порцию. (Из дневника В. С. Мухиной.)

Ориентируясь на оценку, которую дает взрослый тому или иному поступку, ребенок, по существу, находится лишь на первом этапе мо­рального развития. Его поведение может принимать демонстративные формы, когда используются любые средства, чтобы заслужить одоб­рение. Ребенок нарочито демонстрирует свою «доброкачественность». Надо делать все возможное, чтобы перестроить ориентацию ребенка с оценки взрослого на поступок. Именно в самом нравственном по­ступке ребенок должен в конце концов черпать удовлетворение.

Соподчинение мотивов. Изменения в мотивах поведения на протя­жении дошкольного детства состоят не только в том, что меняется их содержание, появляются новые виды мотивов, но и в том, что между разными видами мотивов складываются соподчинение, иерархия:

одни приобретают более важное значение для ребенка, чем другие.

Поведение младшего дошкольника неопределенно, не имеет основ­ной линии, стержня. Ребенок только что поделился гостинцем со свер­стником и тут же отнимает у него приглянувшуюся игрушку. Другой ревностно помогает матери убирать комнату, а через пять минут уже разбрасывает свои игрушки. Это происходит потому, что разные мо­тивы сменяют друг друга и в зависимости от изменения ситуации по­ведением руководит то один, то другой мотив.

Соподчинение мотивов является самым важным новообразованием в развитии личности дошкольника. Возникающая иерархия мотивов придает определенную направленность всему поведению ребенка. По мере ее развития появляется возможность оценивать не только от­дельные поступки ребенка, но и его поведение в целом. Если главны­ми становятся общественные мотивы поведения, соблюдение нравст­венных норм, ребенок в большинстве случаев будет действовать под их влиянием, не поддаваясь противоположным побуждениям, тол­кающим его на то, чтобы, например, обидеть другого или солгать. Напротив, преобладание стремления лично получать удовольствие,

227

демонстрировать свое действительное или мнимое превосходство над другими, может привести к серьезным нарушениям в поведении ре­бенка. Возникновение соподчинения мотивов не говорит о том, что ребенок во всех случаях руководствуется одними и теми же социально значимыми мотивами. Такого не бывает и у взрослых. В поведении любого человека обнаруживается множество разнообразных мотивов. Но соподчинение приводит к тому, что эти разнообразные мотивы теряют равноправие, выстраиваются в систему.

Особенности развития самооценки. Мы видели, что одной из сто­рон развития мотивов поведения в дошкольном возрасте является повышение их осознанности. Ребенок начинает отдавать себе все бо­лее ясный отчет в побудительных силах и последствиях своих поступ­ков. Это становится возможным в связи с тем, что у дошкольника развивается самосознание - понимание того, что он собой представ­ляет, какими качествами обладает, как относятся к нему окружающие и чем вызывается это отношение. Наиболее явно самосознание прояв­ляется в самооценке, т.е. в том, как ребенок оценивает свои достиже­ния и неудачи, свои качества и возможности.

Предпосылка развития самосознания- отделение себя от других людей, которое происходит уже в конце раннего детства. Но, вступая в дошкольный возраст, ребенок осознает только сам факт, что он существует. Пока еще он по-настоящему ничего не знает о себе, о сво­их качествах. Стремясь быть, как взрослый, ребенок трех-четырех лет не учитывает своих реальных возможностей. Он попросту приписыва­ет себе все положительные, одобряемые взрослыми качества, часто даже не зная, в чем они заключаются.

Для того чтобы научиться правильно оценивать себя, ребенок дол­жен сначала научиться оценивать других людей, на которых он может смотреть как бы со стороны. А это происходит, как мы уже знаем, дале­ко не сразу. В этот период, оценивая сверстников, ребенок просто по­вторяет мнения, высказанные о них взрослыми. То же самое происходит и при самооценке. («Я хороший, потому что мама так говорит».)

Старшие дошкольники в основном верно осознают свои достоин­ства и недостатки, учитывают отношение к ним со стороны окру­жающих. Это имеет огромное значение для дальнейшего развития личности, сознательного усвоения норм поведения, следования поло­жительным образцам. Вместе с тем ребенок начинает намеренно поль­зоваться отношением окружающих к тем или другим его качествам и поступкам. В этом возрасте дети, как правило, прекрасно осознают, что упрямство есть нарушение норм поведения, но тем не менее и соз­нательно проявляют его, но только по отношению к тем взрослым, которые идут на уступки. Ребенок может подчеркивать свои детские черты, вызывающие любовь и умиление взрослых, и добиваться таким способом удовлетворения всех своих желаний.

228

Внешний мир - мир социальных отношений - требует от ребенка нравственного развития, которое определяется следующими образую­щими: знанием норм, привычками поведения, эмоциональным отноше­нием к нравственным нормам и внутренней позицией самого ребенка.

Первостепенное значение для развития ребенка как социального существа имеет знание нормативов поведения. На протяжении ранне­го и дошкольного возраста ребенок через общение с окружающими его людьми (взрослыми, сверстниками и детьми других возрастов) усваивает социальные нормы поведения. Усвоение норм предполагает, что, во-первых, ребенок постепенно начинает понимать и осмысли­вать их значение, во-вторых, у ребенка в практике общения с другими людьми вырабатываются привычки поведения. Если ребенок действует, выходя за рамки привычного поведения, у него возникает ощущение дискомфорта, в-третьих, ребенок проникается определенным эмоцио­нальным отношением к этим нормам.

Эмоциональное и рассудочное отношение к нравственным нормам и их выполнению развивается у ребенка через общение со взрослыми. Взрослый своим отношением к поступку ребенка санкционирует оп­ределенный тип поведения, он помогает ребенку осмыслить рацио­нальность и необходимость определенного нравственного поступка. Именно на фоне эмоциональной зависимости от взрослого у ребенка развивается притязание на признание в сфере морального поведения.

Определяющее значение для развития детской личности имеют чув­ства и воля. Обратимся к обсуждению эмоционально-волевых качеств ребенка дошкольного возраста.

Динамика развития чувств. Чувства дошкольников трех-четырех лет хотя и ярки, но еще очень ситуативны и неустойчивы. Так, любовь ре­бенка к матери, вспыхивая время от времени, побуждает его целовать ее, обнимать, произносить нежные слова, но еще не может служить бо­лее или менее постоянным источником поступков, которые бы радова­ли мать, приносили ей удовлетворение. Ребенок еще не способен на длительное сочувствие и заботу о других, даже очень любимых людях.

4, 7. Нездоровье матери вызвало удвоенную нежность со стороны Гильды. Она часто жалела больную: «Бедная мама», спрашивала, не принести ли ей напиться, обни­мала и целовала ее чаще, чем обыкновенно... А однажды вечером сказала явно доволь­ным и радостным тоном. «Мама, если ты завтра еще будешь больна, то я буду делать тебе ломтики (бутерброды)». (Из дневника К. Штерн.)

Здесь нежность к заболевшей матери уступает место удовольствию от возможности выполнять роль взрослой, опекать больную.

Чувства младших дошкольников по отношению к сверстникам, не являющимся членами семьи, обычно вообще не бывают длительными.

На протяжении дошкольного детства чувства ребенка приобретают значительно большую глубину и устойчивость. У старших дошколь­ников уже можно наблюдать проявления подлинной заботы о близких

229

людях, поступки, которые направлены на то, чтобы оградить их от беспокойства, огорчения. Однако чувства ребенка даже шести­семилетнего возраста нельзя сравнивать с чувствами взрослого. Ребе­нок прежде всего нуждается в любви взрослого, и его чувства зависят от этой любви.

Одно из главных направлений развития чувств в дошкольном воз­расте - увеличение их «разумности», связанное с умственным развити­ем ребенка. Ребенок начинает познавать окружающий мир, знако­миться с последствиями своих поступков, разбираться в том, что та­кое хорошо и что такое плохо.

«Разумность» распространяется и на чувства, связанные с собст­венным поведением ребенка. Уже ребенку трехлетнего возраста при­ятна похвала взрослых, его огорчает порицание. Мы знаем, что у ре­бенка возникают чувства гордости или стыда в зависимости от оцен­ки, которую дают его поведению взрослые. Но эти переживания отно­сятся еще не к самим поступкам, а к их оценке другими людьми. По мере усвоения норм, правил поведения, формирования самооценки ребенок начинает переживать по поводу выполнения или невыполне­ния этих норм, подобные переживания могут вызывать у него ра­дость, гордость или, наоборот, стыд даже в том случае, когда ребенок находится наедине с собой и о его поступке никто не знает.

Изменение чувств ребенка в зависимости от понимания им си­туации хорошо видно на примере развития у дошкольников чувства комического.

Это чувство возникает у ребенка, когда он сталкивается с чем-либо несуразным, неожиданным, нарушающим привычный ход вещей. У младших дошкольников чувство комического проявляется в веселом смехе, оно возникает, когда дети видят смешные жесты Петрушки, слышат словесные перевертыши, обнаруживают несоответствия во внешности, одежде человека (например, детскую кепку на голове взрослого) и т.д. Они и сами шутят, давая предметам другие названия, гримасничая, переворачивая слова.

Старшие дошкольники обнаруживают чувство комического в го­раздо более сложных ситуациях, отмечая несоответствия в поведении людей, недостатки в их знаниях. Они смеются над глупостью волка, одураченного хитрой лисой, над наивным Незнайкой, Мастером-ломастером и т.п. В шутках детей появляются скрытый смысл, попыт­ки «поймать» собеседника на ответе, не соответствующем действи­тельности. Так, шестилетний Андрюша спрашивает маму: «Мама, ложка потонет?» - «Конечно». - «А деревянная?»

Аналогичный путь развития проходит в дошкольном детстве и чувство прекрасного, вызываемое у ребенка предметами, явлениями природы, произведениями искусства. Для трех-четырехлетнего до­школьника красивое - это яркая, блестящая игрушка, нарядный кос-

230

тюмчик и т.п. К старшему дошкольному возрасту ребенок начинает улавливать красоту в ритмичности, гармонии красок и линий, в раз­витии музыкальной мелодии, в пластичности танца. Сильные пережи­вания вызывает у старшего дошкольника красота природных явле­ний. Чем лучше ребенок ориентируется в окружающем, тем более раз­нообразными и сложными становятся причины, порождающие у него чувство прекрасного.

Существенно изменяются в дошкольном детстве и внешние прояв­ления чувств ребенка. Во-первых, ребенок постепенно овладевает уме­нием до известной степени сдерживать бурные, резкие выражения чувств. В отличие от трехлетнего пяти-шестилетний дошкольник мо­жет сдержать слезы, скрыть страх и т.п. Во-вторых, он усваивает «язык» чувств - принятые в обществе формы выражения тончайших оттенков переживаний при помощи взглядов, мимики, жестов, поз, движений, интонаций голоса.

Наиболее резкие проявления чувств (плач, смех, крик) хотя и свя­заны с работой врожденных механизмов мозга, но только в младенче­стве имеют непроизвольный характер. В дальнейшем ребенок науча­ется управлять ими, причем не только подавлять в случае надобности, но и сознательно употреблять, информируя окружающих о своих пе­реживаниях, воздействуя на эти переживания. Что же касается всего богатства средств выражения чувств, то они имеют социальное про­исхождение, и ребенок овладевает ими путем подражания.

Развитие воли как способности к управлению поведением. Дошколь­ный возраст - возраст возникновения воли как способности сознатель­но управлять своим поведением, своими внешними и внутренними дей­ствиями. У ребенка в процессе воспитания и обучения под влиянием требований взрослых и сверстников формируется умение подчинять свои действия той или другой задаче, добиваться достижения цели, пре­одолевая возникающие трудности. Он овладевает умением контролиро­вать свою позу, например сидеть спокойно на занятиях так, как этого требует воспитатель, не вертеться, не вскакивать. Управление собствен­ным телом нелегко дается ребенку. Вначале это особая задача, которая требует внешнего контроля за самим собой, - ребенок может оставаться относительно неподвижным только в то время, когда смотрит на поло­жение своих рук, ног, туловища, следит, чтобы они не вышли из подчи­нения. Только постепенно дети переходят к контролю за положением своего тела на основании мышечных ощущений.

Дошкольник начинает управлять своим восприятием, памятью, мыш­лением Когда трехлетнему ребенку показывают картинку, изобра­жающую детей на катке, и предлагают сказать, кто потерял варежку (варежка лежит на снегу, а один из катающихся изображен без вареж­ки), он не может этого сделать. Для выполнения задания необходимо последовательно осмотреть все фигуры, а взгляд ребенка беспорядоч-

231

но перескакивает с одной на другую Позднее ребенок с помощью взрослых овладевает произвольным восприятием и начинает успешно решать подобные задачи, систематически рассматривая предметы и изображения.

Управление процессом запоминания и припоминания становится воз­можным, когда ребенку около четырех лет и он начинает ставить пе­ред собой специальную цель: запомнить поручение взрослого, понра­вившийся ему стишок и т.п.

Управление мыслительной деятельностью обнаруживается уже у четырехлетних детей, когда они, пытаясь, например, решить голово­ломку, пробуют разные варианты соединения частей в целое, последо­вательно переходя от одного варианта к другому.

Сознательное управление поведением только начинает складываться в дошкольном детстве. Волевые действия соседствуют с действиями непреднамеренными, импульсивными.

Обратимся к генезису волевых действий. На протяжении дошколь­ного детства меняются как сами волевые действия, так и их удельный вес в общей картине поведения. В младшем дошкольном возрасте поведение ребенка складывается почти целиком из импульсивных поступков, проявления воли наблюдаются лишь время от времени при особо благоприятных обстоятельствах. У дошкольника четырех-пяти лет количество таких проявлений возрастает, но они все еще не зани­мают сколько-нибудь значительного места в поведении. Только в старшем дошкольном возрасте ребенок становится способным к срав­нительно длительным волевым усилиям, хотя и сильно уступает в этом отношении детям школьного возраста. Таким образом, для до­школьника характерны появление и развитие волевых действий, но сфера их применения и их место в поведении остаются ограниченными.

Развитие воли ребенка тесно связано с происходящим в дошколь­ном возрасте изменением мотивов поведения, формированием сопод­чинения мотивов. Именно появление определенной направленности, выдвижение на первый план группы мотивов, которые становятся для ребенка наиболее важными, ведет к тому, что он сознательно добива­ется поставленной цели, не поддаваясь отвлекающему влиянию побу­ждений, связанных с другими, менее значимыми мотивами.

В развитии волевых действий дошкольника можно выделить три взаимосвязанные стороны: 1) развитие целенаправленности действий;

2) установление взаимозависимости между целью действий и их моти­вом; 3) возрастание регулирующей роли речи в выполнении действий

Стремление к цели - феномен развития и бытия всего живого. Вы­полнение целенаправленных действий наблюдается уже в младенче­ском возрасте. Когда ребенок подползает, например, к привлекшей его внимание игрушке, она выступает в качестве цели, на нее направ­лено действие. Но такая целенаправленность еще не делает действие

232

волевым. Предмет сам как бы притягивает ребенка, вызывает у него желание действовать, в то время как для настоящего волевого дейст­вия характерны самостоятельная постановка цели или принятие цели, поставленной другим человеком (матерью, воспитательницей, другим ребенком). Целенаправленность, идущая не извне (от предмета), а изнутри (от ребенка, его желаний и интересов), начинает складывать­ся в раннем возрасте и, как мы знаем, проявляется больше в постанов­ке целей, чем в их достижении, доведении дела до конца: слишком часто внешние обстоятельства отвлекают ребенка.

В дошкольном детстве постепенно формируется умение удержи­вать цель в центре внимания. В одном из экспериментов детям от двух до семи лет предлагали прокатить по узкой площадке мяч до указан­ной черты, слегка подталкивая его двумя руками. Детям приходилось идти за мячом наклонившись, почти не выпуская его из рук. Когда ребенок проходил половину дороги, навстречу ему пускали красивую игрушечную машину. Большая часть детей двухлетнего возраста пере­ставали катить мяч и принимались играть с машиной. Поиграв с ней какое-то время, некоторые дети вспоминали о мяче и все-таки дово­дили его до черты, остальные к мячу больше не возвращались. Зада­ние выполнила только половина детей, причем почти все они по пути отвлекались, чтобы поиграть с машиной. Трехлетние дети проявили значительно большую устойчивость, они отвлекались значительно ре­же, чем дети раннего возраста. Зато почти все дети пяти-семилетнего возраста доводили мяч до конца.

Это задание было сравнительно простым, и цель достигалась быст­ро. Возможность удерживать цель находится у дошкольников в прямой зависимости от трудности задания и длительности его выполнения.

Большое значение для формирования целенаправленности дейст­вий имеют в дошкольном возрасте успехи и неудачи при выполнении заданий. У младших дошкольников успех или неудача еще не влияет существенно на преодоление трудности и длительность сохранения цели. Неудача в достижении цели их не огорчает. Детей четырех-пяти лет неудачи выбивают из колеи; если же деятельность успешна, дети стараются довести работу до конца. Так же ведут себя и большинство старших дошкольников, хотя некоторые начинают относиться к делу по-другому- стремятся во что бы то ни стало преодолеть трудности, просят дать им возможность еще раз испробовать свои силы, упорно отказываются сдаться.

На протяжении дошкольного детства ребенок под влиянием воспи­тателя постепенно овладевает умением подчинять свои действия моти­вам, которые значительно удалены от цели действий, в частности моти­вам общественного характера (сделать подарок для мамы). Однако если деятельность сравнительно сложна и длительна, то дошкольники даже старшего возраста помнят о цели и подчиняют ей свои действия только

233

в присутствии взрослого, заинтересованного в том, чтобы поддержать ребенка в его начинании. Предоставленный самому себе, ребенок скоро теряет мотив, забывает о цели. Таким образом, подчинение действия сравнительно отдаленным мотивам, установление связи между этими мотивами и целью - непосредственным результатом действия - хотя и возникает в дошкольном возрасте, но формируется еще не полностью, требует подкрепления внешними обстоятельствами.

Особые требования к воле ребенка предъявляют ситуации, в которых сталкиваются противоположные мотивы. Ребенку необходимо сделать выбор между двумя возможными решениями. В этой ситуации происхо­дит борьба мотивов, заканчивающаяся победой одного из них.

Особенности поведения детей трехлетнего возраста состоят в том, что у них возможны внутренние конфликты, возникающие из-за столкновения противоположных побуждений. Но чаще всего ребенок действует без сознательного выбора, под влиянием более сильного побуждения. Ситуация выбора очень трудна для ребенка раннего воз­раста, и, попадая в нее, он оказывается просто не в состоянии принять какое-либо решение.

Иначе ведут себя в ситуации выбора, например игрушки, дети че­тырех-пяти лет. Наблюдается «деловой» подход к выбору, колебания непродолжительны. Дети обосновывают свой выбор и берут то, чего у них в данный момент нет и что они хотели бы иметь. Это показывает, что дошкольники в какой-то мере уже могут взвешивать свои побуж­дения, сознательно отдавать предпочтение одному из них. Однако такую рассудительность дошкольник обнаруживает только в про­стейших случаях, когда речь идет о выборе между однородными же­ланиями (взять ту или другую игрушку). Значительно труднее для ребенка принять разумное решение в ситуации, где сталкиваются, с одной стороны, нравственные нормы, правила поведения, с которыми уже знаком ребенок, а с другой - ситуативные желания.

Поведение детей в ситуации, когда им запрещали смотреть на при­влекательный предмет, показывает, что младшие дошкольники нередко не могут побороть возникшего у них желания посмотреть. Вместе с тем значительная часть детей трех-четырех лет может не поддаваться иску­шению. У детей этого возраста под влиянием взрослых могут возникать намерения вести себя определенным образом: не просить о покупке игрушек в магазине, не требовать места в троллейбусе, делиться игруш­ками с другими детьми и т.п. Такие намерения существенно влияют на поведение ребенка. В обыденной жизни мы нередко можем видеть, как маленький ребенок подавляет импульсивное желание попросить что-нибудь. При этом он вздыхает и отворачивается от соблазна.

Возможности разумного выбора решения существенно увеличива­ются к старшему дошкольному возрасту. Они основываются на фор­мирующемся у детей соподчинении мотивов: решение начинает опре-

234

деляться не более сильным в данный момент, а более важным, значи­мым мотивом. Это приводит к развитию самообладания, умения сдер­живаться и подавлять ситуативные желания, чувства и их проявления, укрепляет волю ребенка. Но и у старшего дошкольника волевые дей­ствия, связанные с выбором, борьбой мотивов, далеко не всегда за­канчиваются решением в пользу более значимого мотива. Это зависит от индивидуальных особенностей ребенка и ситуации, в которой про­исходит выбор. Одно из важных условий, влияющих на решение ре­бенка,- присутствие других людей (взрослых или сверстников), их оценка. Когда ребенок остается один, он гораздо реже сдерживает свои непосредственные побуждения, чем находясь в коллективе свер­стников или в обществе взрослых.

Выполнение волевых действий в детстве зависит от речевого планиро­вания и регуляции. Именно в словесной форме ребенок формулирует для себя, что он намерен делать, обсуждает сам с собой возможные решения при борьбе мотивов, напоминает себе о том, для чего он выполняет действие, и приказывает себе добиваться достижения цели. Речь далеко не сразу приобретает в поведении ребенка это регулирующее значение. Ребенок овладевает умением словесно направлять и регулировать соб­ственные действия, применяя к себе самому те формы управления пове­дением, которые к нему в его опыте применяют взрослые.

§ 4. ИГРЫ И ДРУГИЕ ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Общая характеристика игровой деятельности. Мы помним о том, что в раннем детстве возникают и начинают развиваться элементы ролевой игры. В ролевой игре дети удовлетворяют свое стремление к совместной жизни со взрослыми и в особой, игровой форме воспроиз­водят взаимоотношения и трудовую деятельность взрослых людей.

В период дошкольного детства игра становится ведущим видом деятельности, но не потому, что ребенок, как правило, ббльшую часть времени проводит в развлекающих его играх, - игра вызывает качест­венные изменения в психике ребенка.

Собственно игровое действие будет происходить тогда, когда ребе­нок под одним действием подразумевает другое, под одним предметом -другой. Игровое действие носит знакомый (символический) характер. Именно в игре наиболее ярко обнаруживается формулирующаяся зна­ковая функция сознания ребенка. Ее проявление в игре имеет свои осо­бенности: игровые заместители предметов могут иметь значительно меньшее сходство с самими предметами, чем, например, рисунок с изо­бражаемой действительностью. Однако игровые заместители должны давать возможность действовать с ними так, как с замещаемым предме­том. Поэтому, давая свое название избранному предмету-заместителю и приписывая ему определенные свойства, ребенок учитывает и некото-

235

рые особенности самого предмета-заместителя. При выборе предметов-заместителей дошкольник исходит из реальных отношений предметов. Он с готовностью соглашается, что полспички будет мишуткой, целая спичка - мишкой-мамой, коробок - постелькой для мишутки. Но он ни за что не примет такого варианта, где мишуткой будет коробок, а по­стелью - спичка. «Так не бывает», - обычная реакция ребенка.

Игровые отношения детей. В игровой деятельности дошкольник не только замещает предметы, но и берет на себя ту или иную роль и начи­нает действовать в соответствии с этой ролью. Ребенок может брать на себя роль коня или страшного зверя, но чаще всего он изображает взрослых людей - маму, воспитательницу, шофера, летчика. В игре ре­бенку впервые открываются отношения, складывающиеся между людь­ми в процессе трудовой деятельности, их права и обязанности.

Обязанности по отношению к окружающим - это то, что стремится исполнять ребенок, взявший на себя определенную роль. Другие дети ожидают и требуют, чтобы он правильно выполнял эту роль. При исполнении роли покупателя* , например, ребенок постигает, что он не может уйти из магазина, не уплатив за покупку. Роль доктора обя­зывает быть не только терпеливым, но и требовательным по отноше­нию к больному и т.д. Исполняя обязанности, ребенок получает права по отношению к лицам, роли которых исполняют другие участники игры. Так, покупатель имеет право на то, чтобы ему отпускали любые имеющиеся на игрушечном прилавке товары, чтобы с ним обраща­лись так же, как с настоящими покупателями. Доктор имеет право на уважительное и доверительное отношение к своей персоне, на то, что­бы пациенты выполняли его указания.

Роль в сюжетной игре как раз и заключается в том, чтобы испол­нять обязанности, которые налагаются ролью, и осуществлять права по отношению к остальным участникам игры.

Сюжет и содержание игры. В ролевой игре дети отражают окружаю­щее их многообразие действительности. Они воспроизводят сцены из семейного быта, из трудовой деятельности и взаимоотношений взрос­лых, эпохальные события (космические полеты, арктические экспеди­ции) и т.д. Отражаемая в детских играх действительность становится сюжетом ролевой игры Чем шире сфера действительности, с которой сталкиваются дети, тем шире и разнообразнее сюжеты игр. Поэтому, естественно, младший дошкольник имеет ограниченное число сюжетов, а у старшего они чрезвычайно разнообразны. Дети пяти-шести лет играют не только в гости, в дочки-матери, в детский сад, но и в строи­тельство моста, в запуск космического корабля.

Наряду с увеличением разнообразия сюжетов увеличивается дли­тельность игр.

* Здесь и далее в названиях игровых ролей, действий и игр кавычки опускаются 236

Некоторые сюжеты детских игр встречаются как у младших, так и у старших дошкольников (дочки-матери, детский сад). Однако разыг­рываются они по-разному. Для малышей в игре открывается прежде всего само действие; ступенькой выше на первый план выступают внешние социальные отношения и социальная иерархия («кто глав­нее?»), наконец, у старших дошкольников в центр ставятся внутренние социальные отношения - моральные соображения. Дети играют в сходные игры в любом возрасте, но по-разному.

Наличие сюжета еще не характеризует игру полностью. Наряду с сюжетом надо различать содержание ролевой игры. Содержанием игры является то, что ребенок выделяет как основной момент деятельности взрослых. Дети разных возрастных групп, играя в игру с одним и тем же сюжетом, вносят в нее разное содержание. Так, младшие дошколь­ники многократно повторяют одни и те же действия с одними и теми же предметами, воспроизводя реальные действия взрослых. Воспроиз­ведение реальных действий взрослых людей с предметами становится основным содержанием игры младших школьников. Играя, например, в обед, режут хлеб, варят кашу, моют посуду, многократно воспроиз­водя одни и те же действия. Однако нарезанный хлеб к столу куклам не подается, сваренная каша не раскладывается по тарелкам, посуда моется, когда она еще чистая. Здесь содержание игры сводится исклю­чительно к действиям с предметами.

Игровой сюжет, так же как и игровая роль, чаще всего не планиру­ется ребенком младшего дошкольного возраста, а возникает в зависи­мости от того, какой предмет попадает ему в руки Так, если у ребен­ка в руках трубка, то он - доктор, если термометр, то медсестра. Ос­новные конфликты между детьми возникают из-за обладания предме­том, с которым должно производиться действие. Поэтому очень часто на машине едут одновременно два шофера, больного осматривают несколько врачей, обед готовят несколько матерей. Отсюда частая смена ролей, связанная с переходом от одного предмета к другому.

Содержание ролевой игры у старших дошкольников подчиняется правилам, вытекающим из взятой на себя рот Дети этого возраста чрезвычайно придирчиво относятся к выполнению правил. Исполняя в игре правила общественного поведения, дети часто спорят о том, что бывает и чего не бывает: «Мамы так не делают!»; «Разве доктор так обращается с больным?» и т.п.

Таким образом, развитие сюжета и содержание ролевой игры от­ражает все более глубокое проникновение ребенка в жизнь окружаю­щих взрослых людей.

Реальные взаимоотношения детей в ситуации игры. В игре сущест­вует два вида взаимоотношений - игровые и реальные. Игровые взаимоотношения - это отношения по сюжету и роли. Так, если ребе­нок взял на себя роль Карабаса Барабаса, то он будет в соответствии с

237

сюжетом утрированно злобно относиться к детям, взявшим на себя роли других персонажей сказки А. Толстого «Приключения Буратино, или Золотой ключик».

Реальные взаимоотношения - это взаимоотношения детей как партнеров, товарищей, выполняющих общее дело. Дети договарива­ются о сюжете, распределяют роли, обсуждают возникающие в ходе игры вопросы и недоразумения.

В игровой деятельности складываются определенные формы об­щения детей. Игра требует от ребенка таких качеств, как инициатив­ность, общительность, способность координировать свои действия с действиями группы сверстников, чтобы устанавливать и поддержи­вать общение.

Элементы общения появляются очень рано, когда дети еще не уме­ют строить развернутую сюжетную игру, а играют индивидуально -каждый сам по себе. Обычно в этот период ребенок сосредоточен на своих собственных действиях и мало обращает внимания на действия другого ребенка. Однако время от времени, пресытившись собствен­ной игрой, малыш начинает посматривать на то, как играет другой ребенок. Интерес к игре сверстника как раз и приводит к попыткам установить определенные отношения. Первые формы взаимоотноше­ний проявляются в стремлении ребенка приблизиться к другому ре­бенку, играть с ним рядом, в желании уступить часть места, занятого для своей игры, в несмелой улыбке, подаренной другому в момент, когда дети встретятся взглядом. Такие легкие контакты еще не изме­няют самого существа игры - каждый ребенок играет сам по себе, по возможности соблюдая «дисциплину расстояния».

В период, когда игра заключается лишь в выполнении самых элементарных действий с игрушками (катание машины за веревочку, пересыпание песка из ведерка), взаимодействие ребенка со сверстни­ком носит кратковременный характер. Содержание игры еще не дает оснований для устойчивого общения. На этом этапе дети могут ме­няться игрушками, помогать друг другу; один, например, может кинуться помочь другому правильно поставить перевернувшуюся машину, а другой, верно понимая его порыв, доброжелательно при­мет эту услугу.

С развитием игровых умений и усложнением игровых замыслов дети начинают вступать в более длительное общение. Сама игра требует этого и способствует этому. Глубже проникая в жизнь взрослых людей, ребе­нок обнаруживает, что эта жизнь постоянно протекает в общении, во взаимодействии с другими людьми. Мама беседует с папой, подает се­мье обед, следит за поведением детей за столом. Папа ремонтирует электроприборы, чинит обувь. Продавец обслуживает покупателей. Доктор лечит больных, ему помогает медсестра и т.д. Стремление вос­произвести в игре взаимоотношения взрослых приводит к тому, что

238

ребенок начинает нуждаться в партнерах, которые играли бы вместе с ним. Отсюда возникает необходимость договориться с другими детьми, вместе организовать игру, включающую несколько ролей.

В совместной игре дети учатся языку общения, взаимопонимания и взаимопомощи, учатся согласовывать свои действия с действиями другого.

Объединение детей в совместной игре способствует дальнейшему обогащению и усложнению содержания игр. Опыт каждого ребенка ограничен. Он знаком со сравнительно узким кругом действий, вы­полняемых взрослыми. В игре возникает обмен опытом. Дети пере­нимают друг у друга имеющиеся знания, обращаются за помощью к взрослым. В результате игры становятся многообразнее. Усложне­ние содержания игр ведет, в свою очередь, не только к увеличению количества участников игры, но и к усложнению реальных взаимо­отношений, к необходимости более четкого согласования действий.

Реальные взаимоотношения детей могут возникать перед игрой, когда дети только договариваются между собой, но могут протекать в скрытом виде и в ходе самой игры. Они могут совпадать с возможной логикой сюжетных отношений. Например, инициатор игры в самоле­ты и регулировщика, предлагая эту игру, становится регулировщи­ком. В этом случае он и в самой игре по праву роли получает возмож­ность руководить другими детьми. Но реальные взаимоотношения между детьми могут не соответствовать логике сюжетных отношений. Например, инициатор игры берет на себя подчиненную роль (изоб­ражает один из самолетов эскадрильи) и подчиняется ребенку, выпол­няющему роль регулировщика.

Игровые взаимоотношения могут быть осложнены реальными, ес­ли инициатор игры берет на себя подчиненную роль, но реально про­должает руководить игрой.

С развитием умения создавать развернутый сюжетный замысел, планировать совместную деятельность ребенок подходит к необходи­мости найти место среди играющих, наладить с ними связи, понять их желания и соразмерить с ними свои собственные желания и возможно­сти. Уже при вступлении в игру дети обнаруживают индивидуальные особенности. Один требовательно кричит: «Я буду главным! Я!» Дру­гие спокойно принимают это желание. Однако может найтись и та­кой, которого подобное заявление не будет устраивать. В этом случае возникает конфликт. Ребенок, недовольный распределением ролей, может категорически отказаться от участия в игре: «Не буду с вами играть. И все!» Но он может и вытеснить претендента на первое место:

«А ну! Идите все сюда! Командовать буду я!»

Если дети не сумеют договориться между собой, игра распадается. Интерес к игре, желание участвовать в ней приводят к тому, что дети идут на взаимные уступки.

239

В игровой деятельности наиболее интенсивно формируются психи­ческие качества и личностные особенности ребенка, складываются другие виды деятельности, которые потом приобретают самостоя­тельное значение.

Влияние игры на общее психическое развитие ребенка. Игровая деятельность влияет на формирование произвольности психических процессов. Так, в игре у детей начинают развиваться произвольное внимание и произвольная память. В условиях игры дети сосредоточи­ваются лучше и запоминают больше, чем в условиях лабораторных опытов. Сознательная цель (сосредоточить внимание, запомнить и припомнить) выделяется для ребенка раньше и легче всего в игре. Сами условия игры требуют от ребенка сосредоточения на предме­тах, включенных в игровую ситуацию, на содержании разыгрывае­мых действий и сюжета. Если ребенок невнимателен к тому, что требует от него игровая ситуация, если не запоминает условий игры, то он просто изгоняется сверстниками. Потребность в общении, в эмоциональном поощрении вынуждает ребенка к целенаправленно­му сосредоточению и запоминанию.

Игровая ситуация и действия с ней оказывают постоянное влияние на умственное развитие ребенка дошкольного возраста. В игре ребенок учится действовать с заместителем предмета - он дает заместителю но­вое игровое название и действует с ним в соответствии с названием. Предмет-заместитель становится опорой для мышления. На основе дей­ствий с предметами-заместителями ребенок учится мыслить о реальном предмете. Постепенно игровые действия с предметами сокращаются, ребенок научается мыслить о предметах и действовать с ними в умст­венном плане. Таким образом, игра в большой мере способствует тому, что ребенок постепенно переходит к мышлению в плане представлений.

В то же время опыт игровых и особенно реальных взаимоотноше­ний ребенка в сюжетно-ролевой игре ложится в основу особого свой­ства мышления, позволяющего стать на точку зрения других людей, предвосхитить их будущее поведение и в зависимости от этого стро­ить свое собственное поведение.

Ролевая игра имеет определяющее значение для развития вообра­жения. В игровой деятельности ребенок учится замещать одни пред­меты другими, брать на себя различные роли. Все это способствует развитию воображения. В играх детей старшего дошкольного возрас­та уже необязательны предметы-заместители, так же как необязатель­ны и многие игровые действия. Дети научаются отождествлять пред­меты и действия с ними, создавать новые ситуации в своем воображе­нии. Игра может протекать во внутреннем плане.

Шестилетняя Катюша рассматривает фотографию, где изображена девочка, ко­торая подперла пальчиком щечку и задумчиво смотрит на куклу. Кукла посажена возле игрушечной швейной машины. Катюша говорит- «Девочка думает, как будто

240

ее куколка шьет». Своим объяснением маленькая Катя обнаружила свойственный ей самой способ игры.

Влияние игры на развитие личности ребенка заключается в том, что через нее он знакомится с поведением и взаимоотношениями взрослых людей, которые становятся образцом для его собственного поведения, и в ней приобретает основные навыки общения, качества, необходимые для установления контакта со сверстниками. Захваты­вая ребенка и заставляя его подчиняться правилам, соответствующим взятой на себя роли, игра способствует развитию чувств и волевой регуляции поведения.

Продуктивные виды деятельности ребенка - рисование, конст­руирование - на разных этапах дошкольного детства тесно слиты с игрой. Так, рисуя, ребенок часто разыгрывает тот или иной сюжет. Нарисованные им звери сражаются между собой, догоняют друг друга, люди идут в гости и возвращаются домой, ветер сдувает ви­сящие яблоки и т.д.

Интерес к рисованию, конструированию первоначально возникает именно как игровой, направленный на процесс создания рисунка, кон­струкции в соответствии с игровым замыслом. И только в среднем и старшем дошкольном возрасте интерес переносится на результат дея­тельности (например, рисунок), и она освобождается от влияния игры.

Внутри игровой деятельности начинает складываться и учебная деятельность, которая позднее становится ведущей деятельностью. Элементы учения вводит взрослый, они не возникают непосредствен­но из игры. Дошкольник начинает учиться играя - к учению он отно­сится как к своеобразной ролевой игре с определенными правилами. Однако, выполняя эти правила, ребенок незаметно для себя овладева­ет элементарными учебными действиями. Принципиально иное, чем к игре, отношение к учению взрослых постепенно, исподволь пере­страивает и отношение ребенка к нему. У дошкольника появляется желание учиться и складываются первоначальные умения.

В игре ребенок постигает специфические знаки двоякого типа: инди­видуальные условные знаки, имеющие мало общего по своей чувственной природе с обозначаемым предметом, и иконические знаки, чувственные свойства которых визуально приближены к замещаемому предмету.

Индивидуальные условные знаки и иконические знаки в игре бе­рут на себя функцию отсутствующего предмета, который они заме­щают. Разная степень приближенности предмета-знака, замещающе­го отсутствующий предмет, и замещаемого предмета способствует отработке знаковой функции речи: опосредствующая взаимосвязь «предмет- его знак- его наименование» обогащает смысловую сто­рону слова как знака.

Действия замещения, кроме того, способствуют развитию у ребен­ка умения свободно обращаться с предметами и использовать их не

9 В С Мухина -^ лл

только в том качестве, которое было усвоено в- первые годы детства, но и по-другому (чистый носовой платок, например, может заменить бинт или летнюю шапочку).

Игра как ведущая деятельность имеет особое значение для разви­тия рефлексивного мышления.

Рефлексия - это способность человека анализировать свои собст­венные действия, поступки, мотивы и соотносить их с общечеловече­скими ценностями, а также с действиями, поступками, мотивами дру­гих людей. Рефлексия способствует адекватному поведению человека в мире людей.

Игра способствует развитию рефлексии, поскольку в игре возника­ет реальная возможность контролировать то, как выполняется дейст­вие, входящее в процесс общения. Так, играя в больницу, ребенок плачет и страдает, как пациент, и доволен собой как хорошо испол­няющий роль. Двойная позиция играющего - исполнитель и контро­лер - развивает способность соотносить свое поведение с поведением некоего образца. В ролевой игре возникают предпосылки к рефлексии как чисто человеческой способности осмысливать свои собственные действия, предвидя реакцию других людей.

Игрушка как средство психического развития ребенка. Игрушка возникает в истории человечества как средство подготовки ребенка к жизни в современной ему системе общественных отношений. Игруш­ка - предмет, служащий для забавы и развлечений, но одновременно являющийся средством психического развития ребенка.

Как уже говорилось выше, в младенчестве ребенок получает погре­мушки, которые определяют содержание его поведенческой активно­сти, его манипулирования. Он внимательно разглядывает подвешен­ные перед его глазами игрушки, что упражняет его восприятие (происходит запечатление форм и цветов, возникает ориентировка на новое,появляется предпочтение).

В раннем возрасте ребенок получает так называемые автодидак­тические игрушки (матрешки, пирамидки и др.), в которых заложены возможности развития ручных и зрительных соотносящих действий. Развлекаясь, ребенок учится соотносить и различать формы, разме­ры, цвета.

В этом же возрасте он получает множество игрушек - заместителей реальных предметов человеческой культуры: орудий, предметов быта (игрушечная посуда, игрушечная мебель), машин и др. Через подоб­ные игрушки ребенок осваивает функциональное назначение предме­тов, овладевает орудийными действиями.

Многие игрушки современных детей имеют исторических праро­дителей, которые возникли на определенном этапе развития человече­ства. Уменьшенные лук и стрелы, бумеранги, ножи и т.д. имели у древних народов особое назначение. Они обучали ребенка, готовяще-

242

гося к будущей жизни, конкретным орудийным действиям. В наше время эти предметы превращены в игрушки, которые, с одной сторо­ны, как бы сохраняют функцию предмета-прародителя (лук пускает стрелу, стрела летит и попадает в цель; бумеранг возвращается; нож режет и т.д.), но, с другой стороны, уже не служат настоящими ору­диями (игрушечный лук не имеет достаточной упругости, чтобы при­дать стреле большую скорость и силу удара; игрушечная стрела имеет тупой конец, чтобы избежать несчастных случаев; бумеранг также превращен в забаву - игрушку, вырабатывающую ловкость; игрушеч­ный нож не имеет острого лезвия, не может резать предметы с плот­ной фактурой). Игрушки - копии реальных орудий имеют совершенно иные функции, чем сами орудия. Они служат для развития у ребенка не частных профессиональных качеств, а некоторых общих качеств, например меткости, ловкости. Те же функции исполняют игрушки, происшедшие из ритуальных предметов (например, мяч и др.).

Игрушки - копии предметов, существующих в быту взрослых, при­общают ребенка к этим предметам. Он познает их функциональное назначение, что помогает ему психологически войти в мир постоян­ных вещей.

Помимо игрушек, созданных специально для детской игры, в каче­стве игрушек часто используются различные бытовые предметы (пус­тые катушки, спичечные коробки, карандаши, лоскутки, веревочки и др.) и так называемый природный материал (шишки, веточки, щепоч­ки, кора, сухие корни и др.). Взрослый подсказывает ребенку возмож­ность использования подобных предметов в качестве заместителей реальных предметов.

Большинство из перечисленных предметов может быть использо­вано по-разному в зависимости от сюжета игры и ситуативных задач;

в игре эти предметы выступают как полифункциональные. Выступая в качестве заместителей многих предметов, они помогают ребенку уже в трехлетнем возрасте овладеть действиями замещения. Если ребенок, получая в руки предмет с закрепленной за ним функцией, действует с ним в соответствии с этой функцией и затрудняется использовать этот предмет по другому назначению, то, получая полифункциональный предмет, он легко использует его в качестве множества других пред­метов, которые он замещает.

Игрушка - средство воздействия на нравственную сторону лично­сти ребенка. Особое место среди игрушек занимают куклы и мягкие игрушки- изображения мишки, зайца, обезьяны, собаки и др. Перво­начально ребенок выполняет с куклой только те действия, которые ему показывает взрослый: качает куклу, возит ее в коляске, кладет в кроватку. Это прежде всего подражательные действия, а не изображе­ние отношений взрослых. В дальнейшем взрослый предлагает ребенку куклу или игрушечную зверюшку как объект для эмоционального

243

общения. Ребенок учится покровительствовать, проявлять заботу, со­переживать игрушке во всех ее кукольных перипетиях, которые ребе­нок сам создает в своем воображении на основе собственного опыта. Играя с куклой или игрушечной зверюшкой, ребенок учится рефлек­сии, эмоциональному отождествлению.

Кукла имеет особое значение для эмоционального и нравственного развития ребенка. Благодаря воле и воображению ребенка, она «ведет себя» исключительно так, как это нужно в данный момент ее хозяину. Она умна и послушна. Она ласкова и весела. Она строптива и упряма. Она лгунья и неисправимая неряха. Ребенок переживает со своей кук­лой все события собственной и чужой жизни во всех эмоциональных и нравственных проявлениях, доступных его пониманию. Кукла или мягкая игрушка - заместитель идеального друга, который все пони­мает и не помнит зла. Поэтому потребность в такой игрушке возника­ет у каждого дошкольника - не только у девочек, но и у мальчиков. Кукла для ребенка не только дочка или сынок. Кукла или мягкая иг­рушка - партнер в общении во всех его проявлениях. У каждого ре­бенка устанавливаются особые отношения со своей куклой или зве­рюшкой, он по-своему привязывается к игрушке, переживая благода­ря ей множество разнообразных чувств.

Куклы - копии человека, имеют разное предназначение в игре.

У традиционной «прекрасной» куклы большие глаза, обрамленные длинными ресницами, короткий носик, маленький яркий рот, обяза­тельно роскошные (белые, золотые, рыжие, черные) волосы. «Пре­красная» кукла может быть дочкой, принцессой, мамой. В «прекрас­ную» куклу играют в основном девочки.

У характерной куклы (это кукла-мальчик или кукла-девочка) вы­ражены определенные человеческие качества- наивность, глупость, озорство и т.д. Эти куклы несут в себе характерологическую задан-ность, которая часто определяет разыгрывание сюжета. Этих кукол любят все дети.

Куклы - герои народных и авторских сказок, мультфильмов и т.д. - также имеют характерную внешность (Буратино, Чебурашка, Белоснежка и др.), но помимо этого они несут в себе заданность об­раза поведения, стабильную нравственную характеристику, не зави­сящую от меняющихся сюжетных линий в игре. Такие куклы как бы требуют от ребенка определенного поведения. Например, Буратино, Карлсон, Чебурашка всегда хорошие, добрые, справедливые и чест­ные, а Карабас Барабас, Бармалей - плохие, злые, несправедливые и лживые. Интересно, что в самих сказках положительные герои не не­сут в себе всего множества положительных черт, которые ребенок затем им приписывает, а отрицательные герои не имеют большого набора негативных черт. Благодаря тому что куклы - герои сказок являются для ребенка эталонами нравственного облика, он сосредо-

244

точивает на них весь свой моральный опыт и проигрывает сюжеты с проблемными ситуациями межличностных отношений. Характерные куклы, куклы - герои мультфильмов любимы не только девочками, но и мальчиками. Любимая игрушка учит ребенка доброте, способности идентифицироваться с куклой, с природой, с другими людьми.

Изобразительная деятельность. Игра - не единственная деятель­ность, которая влияет на психическое развитие ребенка. Ребенок ри­сует, лепит, строит, вырезает. Общим для всех этих видов деятельно­сти является направленность на создание того или иного продукта -рисунка, конструкции, аппликации. Но каждый из этих видов дея­тельности имеет и свои особенности, требует владения особыми спо­собами действия и оказывает свое специфическое влияние на развитие ребенка.

Развитие графических образов. Мы уже видели, что истоки изобразительной деятельности ребенка относятся к раннему детству. К началу дошкольного возраста ребенок, как правило, уже имеет некото­рый (хотя и очень ограниченный) запас графических образов, позво­ляющих ему изображать отдельные предметы. Однако эти изображения имеют лишь самое отдаленное сходство с реальными предметами.

Умение узнавать в рисунке предмет - один из стимулов совершен­ствования изобразительной деятельности ребенка. Это совершенство­вание имеет длительную историю. В детский рисунок внедряются раз­ные формы опыта, который ребенок получает в процессе действий с предметами, их зрительного восприятия, самой графической деятель­ности и обучения со стороны взрослых. Рисунок взрослого отобража­ет исключительно те свойства предмета, которые можно воспринять зрительно. Ребенок же использует весь свой опыт. Поэтому среди дет­ских рисунков наряду с изображениями, соответствующими зритель­ному восприятию, можно встретить такие, в которых выражается то, что ребенок выясняет, не глядя на предмет, а действуя с ним или ощу­пывая его. Так, нередко дети, ощупав плоскую остроугольную фигуру (например, треугольник), рисуют ее в виде овала с отходящими в сто­роны коротенькими черточками, которыми они пытаются подчерк­нуть остроугольность изображаемого предмета. Такие изображения остроугольных фигур объясняются попытками приспособить для этой цели сложившийся раньше графический образ в виде замкнутой кру­гообразной линии.

Графическая форма, в которой дети изображают предметы, обу­словлена прежде всего тремя моментами: имеющимися в распоряже­нии ребенка графическими образами, зрительными впечатлениями от предмета и двигательно-осязательным опытом, приобретаемым в про­цессе действия с предметом. Кроме того, ребенок передает в рисунке не только впечатление от предмета, но и свое понимание предмета, свое знание о нем. Так, один маленький мальчик, наблюдавший, как

245

мать рисует женскую фигуру, настаивал, чтобы сперва были нарисо­ваны ноги, а затем уже платье.

Едва намеченный рисунок ребенка показывает, что он не делает серьезной попытки точно и полно воспроизвести изображаемый предмет. Очень часто, когда ребенок рисует человека без волос, ушей, туловища и рук, его «искусство» остается далеко позади его познаний.

Динамика развития содержания детского рисунка. Ри­сунки детей пестрят «головоногами», домами, деревьями, цветочками и машинами. Это содержание дети заимствуют у взрослых, которые предлагают некоторые графические образцы, когда ребенок начинает увлеченно рисовать каракули.

Рисование человека, безусловно, определяется не столько направ­ленностью ребенка на себе подобных, сколько тем, что взрослые, как правило, в первую очередь знакомят его с изображением именно че­ловека. Этот факт выступает как упрочившийся среди современных людей стереотип начала обучения рисованию в условиях семейного воспитания.

Что касается малышей, посещающих детские сады, то содержание их рисунков в большей мере соответствует принятой программе. По­этому в основном содержание первых рисунков этих детей составляют ленточки, дорожки, заборы, солнышко, шарики, баранки, снеговики, цветы,елки и пр.

Примерно до пяти лет ребенок рисует малое число объектов, за­имствованных у взрослых, и найденные в ориентировочном черка-нии графические формы, которыми он пытается изображать реаль­ные предметы. В возрасте от пяти до шести лет у ребенка появляется способность при поддержке взрослого преодолеть привычные шаб­лоны и он начинает рисовать все, что вызывает интерес. Он готов не только рисовать отдельные предметы и сюжетные картинки, но и иллюстрировать книжки и события своей жизни. В это время дети рисуют во много раз больше, чем в предыдущие и в последующие годы. Содержанием рисунков становится все, что может происхо­дить в воздухе, на суше и на море, не оставляя без внимания и фан­тастические персонажи.

После шести лет рисунков становится меньше, но изобразительный репертуар также очень разнообразен.

Однако нельзя сказать, что рисунки всех детей в возрасте от пяти до шести лет начинают изобиловать разнообразием тем и сюжетов. Дети, у которых не развивается познавательный интерес к окру­жающему, рисуют только людей, дома, цветы и деревья. Реально тематическая узость обусловлена как общим развитием ребенка (у него не развивается установка видеть все многообразие мира), так и

246

стереотипными графическими построениями, рабом которых он ста­новится.

Реальное и воображаемое в детском рисунке. Важным фактором, обусловливающим направленность содержания детских рисунков, является степень ориентации ребенка на реальную и вооб­ражаемую действительность. По содержательной направленности рисунков мы можем условно разделить детей на реалистов и мечтате­лей: первые изображают предметы и явления природы, реальные со­бытия обыденной жизни людей; вторые - свои неосуществленные желания, мечты и грезы. В этой связи надо специально отметить, что чем старше становятся дети, тем чаще в их рисунках отражаются меч­ты и желания. Кроме этого, можно указать на интерес детей к совер­шенно особому фантастическому миру. Черти, водяные, лешие, русал­ки, колдуны, феи, сказочные принцессы и многие другие персонажи детских рисунков отражают, так же как и реальные существа, работу души и внутреннее самочувствие ребенка.

Индивидуальная приверженность в рисовании. Содержа­ние изображаемого обусловлено фактором половой сензитивности ребенка, ценностными ориентациями национальной культуры и се­мьи, степенью ориентации ребенка на реальную и воображаемую дей­ствительность. Наряду с этим необходимо отметить индивидуальную приверженность ребенка в определенный промежуток времени к од­ному и тому же предмету рисования.

Пятилетний Кирилл с увлечением рисовал портреты женщин, мужчин, принцев, волшебников и т.д. Из-под его руки за день выходило до 20-25 подобных рисунков. При этом ему нравилось вводить в портреты элементы орнамента, украшающие, по его мнению, изображения и придающие им «волшебность» и необычность. Кроме того, Кирилл увлеченно рисовал и сами орнаменты. Составление узора было его излюблен­ным занятием.

Брат Кирилла Андрей предпочитал рисовать батальные сцены. Бесконечное число муравьеподобных воинов, налеты, окружения, взрывы, атаки, разведки, бомбежки и т.п. Андрей рисовал войну в воздухе, на суше и на море. Увлекаясь взрывами, грохо­том и шумами, он давал своим рисункам соответствующие названия: «Всюду стреля­ют», «Война на небе и на земле», «Всюду гремит». Еще одна излюбленная тема Анд-рюши - черти. Эти персонажи постоянно гримасничают и совершают всевозможные каверзные поступки.

Другие братья - Андрюша и Сережа Щ. - в течение ряда лет увлекались рисовани­ем машин. Их рисунки - это бесконечные «Волги», тягачи, самосвалы, троллейбусы и тому подобный транспорт, который можно увидеть воочию, рассмотреть на иллюст­рации или на фотографии. ( По материалам В. С. Мухиной.)

Содержание детских работ определенно показывает, что ребенок чутко реагирует на события жизни взрослых: если взрослые помнят прошлое, то оно становится и достоянием ребенка; если взрослые взволнованы происходящим, то ребенок взволнован тоже. Анализ сотен рисунков детей позволяет утверждать: социальные реакции детей адекватны общественному настроению и интересам взрослых. Детские рисунки можно оценивать как подлинные документы эпохи.

247

В условиях систематического художественного воспитания количе­ство тем, которые ребенок выбирает при рисовании, становится зна­чительно большим. Однако мы отчетливо наблюдаем общую тенден­цию - в дошкольном возрасте дети привязаны к содержанию, предло­женному взрослыми.

Не следует думать, что ребенок находится в «оковах» влияния взрослого. Вне усвоения духовной культуры от посредников, стоящих между этой культурой и ребенком, нет развития личности ребенка. Лишь в рамках общей тенденции следования за взрослым ребенок проявляет свою индивидуальность, причем чем старше ребенок, тем отчетливее эти проявления.

Тематика детских рисунков обусловлена многими факторами. Один их них - принадлежность ребенка к определенному полу и сте­пень его сензитивности к половым различиям. Общая направленность на идентификацию со своим полом придает определенное содержание и рисункам ребенка: мальчики, особенно сензитивные к мужским ро­лям, рисуют строительство домов и городов, дороги с мчащимися автомобилями, самолеты в небе, корабли в море, а также войны, дра­ки, потасовки. Девочки, сензитивные к женским ролям, рисуют «хоро­шеньких девочек» и принцесс, цветы, сады, всевозможные орнаменты, а также мам, гуляющих с дочками.

В некоторых случаях в недрах продуктивной деятельности ребенка мы находим исключительную приверженность к ценностным ориен-тациям другого пола, когда вдруг мальчики начинают увлекаться рисованием принцесс и цветочков, а девочки рисуют батальные сце­ны. Такая идентификация с другими в норме обусловлена тем, что ребенок выбирает своего кумира среди представителей другого пола (чаще это старший брат или сестра) и бессознательно следует за всеми его проявлениями. Постепенно, однако, в условиях нормальных от­ношений в семье доминирующее влияние кумира уступает место сло­жившимся в культуре общественным ожиданиям.

Игра и рисование являются теми видами деятельности, которые способствуют практическому освоению реального социального про­странства: в символических действиях и замещениях ребенок проиг­рывает коллизии отношений людей, символически идентифицируясь и обособляясь от персонажей, которых он по своей воле вводит в игро­вые и изобразительные сюжеты.

Овладевая действиями игры и изобразительной деятельности, ре­бенок одновременно осваивает произвольные стороны психических процессов, а также действия замещения. Также постепенно ребенок осваивает собственно человеческий знаково-символический мир -прежде всего вербально очерченное пространство, которое стандарти­зирует, социализирует его, а также особое знаково-символическое пространство, где доминируют образы воображения.

248

ГЛАВА VII. МЛАДШИЙ ШКОЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

Младший школьный возраст (с 6-7 до 9-10 лет) определяется важ­ным внешним обстоятельством в жизни ребенка - поступлением в школу. В настоящее время школа принимает, а родители отдают ре­бенка в 6-7 лет. Школа берет на себя ответственность через формы различных собеседований определить готовность ребенка к началь­ному обучению. Семья принимает решение о том, в какую начальную школу отдать ребенка: государственную или частную, трехлетнюю или четырехлетнюю.

Поступивший в школу ребенок автоматически занимает совершен­но новое место в системе отношений людей: у него появляются посто­янные обязанности, связанные с учебной деятельностью. Близкие взрослые, учитель, даже посторонние люди общаются с ребенком не только как с уникальным человеком, но и как с человеком, взявшим на себя обязательство (неважно - вольно или по принуждению) учить­ся, как все дети в его возрасте.

К концу дошкольного возраста ребенок представляет собой в из­вестном смысле личность. Он отдает себе отчет в том, какое место за­нимает среди людей (он, дошкольник) и какое место ему предстоит за­нять в ближайшем будущем (он пойдет учиться в школу). Одним сло­вом, он открывает для себя новое место в социальном пространстве человеческих отношений. К этому периоду он уже многого достиг в меж­личностных отношениях: он ориентируется в семейно-родственных отношениях и умеет занять желаемое и соответствующее своему соци­альному статусу место среди родных и близких. Он умеет строить отно­шения со взрослыми и сверстниками: имеет навыки самообладания, умеет подчинить себя обстоятельствам, быть непреклонным в своих желаниях. Он уже понимает, что оценка его поступков и мотивов определяется не столько его собственным отношением к самому себе («Я хороший»), но прежде всего тем, как его поступки выглядят в глазах окружающих лю­дей. У него уже достаточно развиты рефлексивные способности. В этом возрасте существенным достижением в развитии личности ребенка вы-ступает преобладание мотива «Я должен» над мотивом «Я хочу».

Один из важнейших итогов психического развития в период до­школьного детства - психологическая готовность ребенка к школьному обучению. И заключается она в том, что у ребенка к моменту поступ­ления в школу складываются психологические свойства, присущие собственно школьнику. Окончательно эти свойства могут сложиться только в ходе школьного обучения под влиянием присущих ему усло­вий жизни и деятельности.

Младший школьный возраст обещает ребенку новые достижения в новой сфере человеческой деятельности - учении. Ребенок в началь-

249

ной школе усваивает специальные психофизические и психические дей­ствия, которые должны обслуживать письмо, арифметические дейст­вия, чтение, физкультуру, рисование, ручной труд и другие виды учебной деятельности. На основе учебной деятельности при благо­приятных условиях обучения и достаточном уровне умственного раз­вития ребенка возникают предпосылки к теоретическому сознанию и мышлению (Д. Б. Эльконин, В. В. Давыдов).

В период дошкольного детства в перипетиях отношений со взрос­лыми и со сверстниками ребенок обучается рефлексии на других лю­дей. В школе в новых условиях жизни эти приобретенные рефлексивные способности оказывают ребенку хорошую услугу при решении про­блемных ситуаций в отношениях с учителем и одноклассниками. В то же время учебная деятельность требует от ребенка особой рефлексии, связанной с умственными операциями: анализом учебных задач, кон­тролем и организацией исполнительских действий, а также контролем за вниманием, мнемоническими действиями, мысленным планирова­нием и решением задач.

Новая социальная ситуация вводит ребенка в строго нормирован­ный мир отношений и требует от него организованной произвольно­сти, ответственной за дисциплину, за развитие исполнительских дей­ствий, связанных с обретением навыков учебной деятельности, а так­же за умственное развитие. Таким образом, новая социальная ситуация ужесточает условия жизни ребенка и выступает для него как стрессо-генная. У каждого ребенка, поступившего в школу, повышается пси­хическая напряженность. Это отражается не только на физическом здоровье, но и на поведении ребенка.

Ребенок дошкольного возраста живет в условиях своей семьи, где обращенные к нему требования сознательно или бессознательно корел-лируются с его индивидуальными особенностями: семья обычно соот­носит свои требования к поведению ребенка с его возможностями.

Другое дело - школа. В класс приходит много детей, и учитель должен работать со всеми. Это определяет неукоснительность требо­ваний со стороны учителя и усиливает психическую напряженность ребенка. До школы индивидуальные особенности ребенка могли не мешать его естественному развитию, так как эти особенности прини­мались и учитывались близкими людьми. В школе происходит стан­дартизация условий жизни ребенка, в результате выявляется множест­во отклонений от предначертанного пути развития: гипервозбуди-мость, гипердинамия, выраженная заторможенность. Эти отклонения ложатся в основу детских страхов, снижают волевую активность, вы­зывают угнетенные состояния и т.д. Ребенку предстоит преодолеть навалившиеся на него испытания.

Общая сензитивность к воздействию окружающих условий жизни, свойственная детству, содействует развитию адаптационных форм

250

поведения, рефлексии и психических функций. В большинстве случаев ребенок приспосабливает себя к стандартным условиям. Ведущей деятельностью становится учебная. Помимо усвоения специальных умственных действий и действий, обслуживающих письмо, чтение, рисование, труд и др., ребенок под руководством учителя начинает овладевать содержанием основных форм человеческого сознания (науки, искусства, морали и др.) и учится действовать в соответствии с традициями и новыми социальными ожиданиями людей.

В новых отношениях со взрослыми и со сверстниками ребенок продолжает развивать рефлексию на себя и других. В учебной дея­тельности, притязая на признание, ребенок упражняет свою волю к достижению учебных целей. Добиваясь успеха или терпя поражение, он попадает в капкан сопутствующих негативных образований (чувству превосходства над другими или зависти). Развивающаяся способность к идентификации с другими помогает снять напор нега­тивных образований и развить в принятые позитивные формы об­щения.

В конце периода детства ребенок продолжает развиваться телесно (совершенствуются координация движений и действий, образ тела, ценностное отношение к себе телесному). Телесная активность, коор-динированность движений и действий помимо общей двигательной активности направлены на освоение специфических движений и дей­ствий, обеспечивающих учебную деятельность.

Учебная деятельность требует от ребенка новых достижений в раз­витии речи, внимании, памяти, воображения и мышления; создает новые условия для личностного развития ребенка.

§ 1. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ

Место ребенка в системе общественных отношений. Ребенок, посе­щающий начальную школу, психологически переходит в новую сис­тему отношений с окружающими его людьми. Живя среди тех же близких, в том же пространстве, называемом «дом», он начинает чув­ствовать, что его жизнь принципиально изменилась - на него легли обязательства не только ежедневно посещать школу, но и подчиняться требованиям учебной деятельности. Свобода дошкольного детства сменяется отношениями зависимости и подчинения новым правилам жизни. Семья начинает по-новому контролировать ребенка в связи с необходимостью учиться в школе, выполнять домашние задания, строго организовывать режим дня. Ужесточение требований к ребен­ку, даже в самой доброжелательной форме, возлагает на него ответст­венность за самого себя. Необходимое воздержание от ситуативных импульсивных желаний и обязательная самоорганизация создают из­начально у ребенка чувство одиночества, отчужденности себя от близ-

251

ких - ведь он должен нести ответственность за свою новую жизнь и сам организовывать ее. Начинается трудный период испытания ре­бенка не только необходимостью ходить в школу, быть дисциплини­рованным (правильно вести себя в классе, быть внимательным к ходу урока, к умственным операциям, которые надо совершать при испол­нении заданий учителя и др.), но и необходимостью организации своего дня дома, в семье.

Не добрая воля «Я сам», как в дошкольном детстве, а необходи­мость самостоятельно и ответственно изо дня в день организовы­вать свою учебную деятельность вызывает у ребенка чувство поки-нутости родными и высокую сензитивность к отношению со сторо­ны членов семьи.

Конечно, взрослые озабочены учебными проблемами ребенка. Именно дома пытаются организовать его правильное отношение к учебной деятельности- отношение взятой на себя ответственности. Родители специально берут отпуск в сентябре, чтобы помочь ребенку войти в учебную деятельность и определить его самочувствие и успехи на многие годы вперед. Организуется рабочее место (стол, стул, полки. лампа, часы и др.), ведутся беседы о необходимости правильно сплани­ровать свое время, чтобы хорошо учиться и успевать играть, гулять, заниматься другими приятными или обязательными делами. Некоторые родители реально, практически учат организовывать рабочее время для занятий. Так, в одном семействе детям для исполнения домашних зада­ний давали специально определенное время, тем самым строго контро­лируя их деятельность. Заведенный будильник ставился перед ребенком на столе. Тикающий будильник, прыгающая поминутно стрелка до­вольно быстро приучили детей контролировать себя во время работы и не отвлекаться на постороннее.

Самое главное, что может дать семья младшему школьнику, - нау­чить его воздерживаться от развлечений в урочное время, прочувство­вать, что значит «делу время - потехе час», брать ответственность на себя, тем самым научиться управлять своей волей.

Разумная и любящая ребенка семья помогает ему освоить предъяв­ляемые к нему требования учебной деятельности и принять эти тре­бования как неизбежное и необходимое.

Успехи ребенка в освоении норм жизни в новых условиях форми­руют у него потребность в признании не только в прежних формах отношений, но и в учебной деятельности. Характер адаптации к усло­виям жизни в младшем школьном возрасте и отношение к ребенку со стороны семьи определяют состояние и развитие его чувства лично­сти. В условиях чувствительной к изменению социального статуса ребенка семьи ребенок обретает новое место и внутри семейных от­ношений: он ученик, он ответственный человек, с ним советуются, с ним считаются.

252

Речевое и эмоциональное общение. Школа предъявляет к ребенку новые требования в отношении речевого развития: при ответе на уро­ке речь должна быть грамотной, краткой, четкой по мысли, вырази­тельной; при общении речевые построения должны соответствовать сложившимся в культуре ожиданиям. Именно в школе, без эмоцио­нальной поддержки со стороны родителей и без упреждающей под­сказки с их стороны о том, что следует сказать («благодарю», «спасибо», «позвольте задать Вам вопрос» и др.) в той или иной си­туации, ребенок вынужден брать на себя ответственность за свою речь и правильно ее организовывать, чтобы установить отношения с учи­телем и сверстниками. Речевая культура общения состоит не только в том, что ребенок правильно произносит и правильно подбирает слова вежливости. Ребенок, обладающий только этими возможностями, мо­жет вызвать у сверстников чувство снисходительного превосходства над ним, так как его речь не окрашена наличием у него волевого по­тенциала, выражаемого в экспрессии, проявляемой уверенности в себе и чувстве собственного достоинства.

Именно усваиваемые и используемые ребенком средства эффек­тивного общения в первую очередь определяют отношение к нему окружающих людей. Общение становится особой школой социальных отношений. Ребенок пока бессознательно открывает для себя суще­ствование разных стилей общения. Также бессознательно он пробует эти стили, исходя из своих собственных волевых возможностей и определенной социальной смелости. Во многих случаях ребенок сталкивается с проблемой разрешения ситуации фрустрированного общения.

Реально в человеческих отношениях можно различать следующие типы поведения в ситуации фрустрации:

1) активно включаемый, адекватно лояльный, стремящийся к пре­одолению фрустрации тип поведения - адаптивная (высокая позитив­ная) форма социального нормативного реагирования;

2) активно включаемый, неадекватно лояльный, фиксированный на фрустрации тип поведения- адаптивная форма социального норма­тивного реагирования;

3) активно включаемый, адекватно нелоялъный, агрессивный, фик­сированный на фрустрации тип поведения - негативная нормативная форма социального реагирования;

4) активно включаемый, адекватно нелояльный, игнорирующий, фи­ксированный на фрустрации тип поведения - негативная нормативная форма социального реагирования;

5) пассивный, невключаемый тип поведения- неразвитая, неадаптив­ная форма социального реагирования'.

Именно в условиях самостоятельного общения ребенок открывает для себя разнообразные стили возможного построения отношений.

253

При активно включаемом лояльном типе общения ребенок ищет речевые и эмоциональные формы, содействующие установлению по­ложительных отношений. Если того требует ситуация и ребенок дей­ствительно был не прав, он извиняется, бесстрашно, но с уважением смотрит в глаза оппоненту и выражает готовность сотрудничать и продвигаться в развитии отношений. Такого рода поведение младше­го школьника обычно не может быть действительно отработанной и принятой изнутри формой общения. Лишь в отдельных, благоприят­ных для себя ситуациях общения он достигает этой вершины.

При активно включаемом неадекватно лояльном типе общения ре­бенок как бы сдает свои позиции без сопротивления, спешит изви­ниться или просто подчиниться противной стороне. Готовность без открытого обсуждения ситуации к принятию агрессивного напора другого опасна для развития чувства личности ребенка. Она подмина­ет ребенка под себя и властвует над ним.

При активно включаемом адекватно нелояльном, агрессивном типе общения ребенок совершает эмоциональный речевой или действенный выпад в ответ на агрессию со стороны другого. Он может использо­вать открытые ругательства или давать отпор словами типа «Сам дурак!», «От такого слышу!» и др. Открытая агрессия в ответ на аг­рессию ставит ребенка в позицию равенства по отношению к сверст­нику, и тут борьба амбиций определит победителя через умение ока­зать волевое сопротивление, не прибегая к демонстрации физического преимущества.

При активно включаемом адекватном нелояльном, игнорирующем типе общения ребенок демонстрирует полное пренебрежение направ­ленной на него агрессии. Открытое игнорирование в ответ на агрес­сию может поставить ребенка над ситуацией, если ему хватит интуи­ции и рефлексивных способностей не переборщить в выражении иг­норирования, не оскорбить чувства фрустрирующего сверстника и в то же время поставить его на место. Такая позиция позволяет сохра­нить чувство собственного достоинства, чувство личности.

При пассивном невключенном типе поведения никакого общения не происходит. Ребенок избегает общения, замыкается в себе (втягивает голову в плечи, смотрит в некое пространство перед собой, отворачи­вается, опускает глаза и др.). Такая позиция размазывает чувство соб­ственного достоинства ребенка, лишает его уверенности в себе.

В младшем школьном возрасте ребенку придется пройти все пери­петии отношений, прежде всего со сверстниками. Здесь в ситуациях формального равенства (все одноклассники и ровесники) сталкивают­ся дети с разной природной энергетикой, с разной культурой речевого и эмоционального общения, с разной волей и отличным чувством личности. Столкновения эти приобретают выраженные экспрессивные формы. Все многообразие составляющих межличностного общения

254

ложится на каждого ребенка с силой истинных реалий социального взаимодействия людей. Начальная школа вторгает прежде защищен­ного семьей, малым личным опытом общения ребенка в ситуацию, где взаправду, в реальных отношениях, следует научиться отстаивать свои позиции, свое мнение, свое право на автономность - свое право быть равноправным в общении с другими людьми. Именно характер речевого и экспрессивного общения определит меру самостоятельно­сти и степень свободы ребенка среди других людей.

В младшем школьном возрасте происходит перестройка отноше­ний ребенка с людьми. Как указывал Л. С. Выготский, история куль­турного развития ребенка к результату, который может быть опреде­лен «как социогенез высших форм поведения»¹ . Только в недрах коллек­тивной жизни возникает индивидуальное поведение. Начало учебной деятельности по-новому определяет отношение ребенка со взрослыми и сверстниками. Реально имеется две сферы социальных отношений:

«ребенок - взрослый» и «ребенок - дети». Эти сферы взаимодейству­ют друг с другом через иерархические связи.

В сфере «ребенок - взрослый» помимо отношений «ребенок - ро­дители» возникают новые отношения «ребенок - учитель», подни­мающие ребенка на уровень общественных требований к его поведе­нию. В учителе для ребенка воплощаются нормативные требования с большей определенностью, чем в семье, - ведь в первичных условиях общения ребенку трудно выделить себя и достаточно точно оценить характер своего поведения. Только учитель, неукоснительно предъяв­ляющий требования к ребенку, оценивая его поведение, создает усло­вия для социализации поведения ребенка, приведения его к стандарти­зации в системе социального пространства- обязанностей и прав. В начальной школе дети принимают новые условия, предъявляемые им учителем, и стараются неукоснительно следовать правилам.

Учитель становится для ребенка фигурой, определяющей его пси­хологическое состояние не только в классе, на уровне и в общении с одноклассниками, его влияние простирается и на отношения в семье.

Семья в отношении к ребенку становится центрированной на учеб­ной деятельности, на отношениях ребенка с учителем и одноклассни­ками. В содержание традиционного общения с ребенком в семье включаются все перипетии его школьной жизни.

Стили общения, предлагаемые взрослыми в семье и в школе. В до­школьном детстве ребенок в силу своей изначальной зависимости не противостоит взрослому, а прежде всего учится приспосабливаться к нему как к естественному условию существования. Когда же ребенок начинает заявлять о своей «самости», когда он начинает противопос­тавлять себя другим, утверждая «Я сам!», «Я буду!», «Я не буду!», «Я хочу!», «Я не хочу!», взрослые, естественно, перестраиваются и под­нимают стиль общения с ребенком к взрослой манере. Конечно, это

255

происходит постепенно, вслед за развивающейся «самостью» ребенка и его отдельными проявлениями, свидетельствующими о происходя­щих изменениях в общении.

Общение в семье. В период, когда ребенок начинает ходить в школу, новая социальная ситуация, в которую он попадает, приводит к тому, что сложившийся в семье стиль общения с ребенком обретает новые нюансы.

Авторитарный стиль, подразумевающий жесткое руководство, подавление инициативы и принуждения, находит себе оправдание в необходимости подчинить ребенка школьной дисциплине. Окрики и физические наказания являются типичной формой, выражающей власть взрослого над ребенком. При этом не исключается любовь к ребенку, которая может выражаться достаточно экспрессивно. В таких семьях вырастают или неуверенные в себе, невротизирован-ные люди, или агрессивные и авторитарные - подобие своих роди­телей. В школе эти черты личности проявляются уже в отношениях со сверстниками.

Либерально-попустительский стиль подразумевает общение с ре­бенком на принципе вседозволенности. Такой ребенок не знает иных отношений, кроме утверждения себя через требования «Дай!», «Мне!», «Хочу!», капризы, демонстрируемые обиды и т.п. Попустительство приводит к тому, что он не может развиваться в социально зрелую личность. Здесь отсутствует самое главное, что необходимо для пра­вильного социального развития ребенка, - понимание слова «надо». В подобной семье формируется недовольный окружающими людьми эгоист, который не умеет вступать в нормальные взаимоотношения с другими людьми, - он конфликтен и труден. В школе ребенок из такой семьи обречен на провал в общении - ведь он не приучен уступать, подчинять свои желания общим целям. Его социальный эгоцентризм не дает возможности нормально овладевать социальным пространством человеческих отношений.

Одним из вариантов либерально-попустительского стиля в семье является гиперопека.

Гиперопекающий стиль изначально лишает ребенка самостоятель­ности в физическом, психическом и социальном развитии. В этом слу­чае семья полностью фиксирует свое внимание на ребенке: из-за воз­можной угрозы несчастного случая или тяжелой болезни; из-за стрем­ления компенсировать свои неудачи будущими успехами ребенка; из-за оценки своего ребенка как вундеркинда и др. В такой семье родите­ли растворяются в ребенке, посвящают ему всю свою жизнь. Добро­вольное жертвоприношение невротизирует родителей, они начинают надеяться на благодарность своего ребенка в будущем, не видя благо­дарности в настоящем, страдают, не понимая, что растят инфантиль­ного, неуверенного в себе, также невротизированного человека, пол-

256

ностью лишенного самостоятельности. Такой ребенок постоянно при­слушивается к своим ощущениям: не болит ли «головка», «животик», «горлышко»? Уменьшительно-ласкательные названия частей своего тела еще долго останутся в его лексиконе и будут вызывать ирониче­ское отношение сверстников. А инфантильное и зависимое поведение лишит его возможности общаться с ними на равных. Он займет под­чиненную позицию, найдя себе покровителя среди одноклассников.

Ценностное отношение к ребенку с высокой рефлексией и ответст­венностью за него - наиболее эффективный стиль воспитания. Здесь ре­бенку выражают любовь и доброжелательность, с ним играют и разго­варивают на интересующие его темы. При этом его не сажают себе на голову и предлагают считаться с другими. Он знает, что такое «надо», и умеет дисциплинировать себя. В такой семье растет полноценный чело­век с чувством собственного достоинства и ответственности за близких. В школе ребенок из такой семьи быстро обретает самостоятельность, он умеет строить отношения с одноклассниками, сохраняя чувство собст­венного достоинства и знает, что такое дисциплина.

Перечисленные стили общения в семье при всех различиях имеют общее- родители неравнодушны к своим детям. Они любят своих детей, а стиль воспитания часто является преемственным, передавае­мым в семье из поколения в поколение. Лишь семья, обладающая спо­собностью к рефлексии на особенности ребенка, сознательно ищет наиболее эффективный стиль его индивидуального воспитания. Ко­нечно же, культура семейного воспитания должна развиваться в семь­ях и достижения в этой сфере должны передаваться следующим поко­лениям. Ведь именно в наше время так много возможностей обучаться и продвинуться в этом отношении.

Анализ стилей воспитания будет неполным, если не указать еще один стиль, который вовсе не направлен на воспитание. Речь идет об отчужденных отношениях в семье.

Отчужденный стиль отношений подразумевает глубокое безраз­личие взрослых к личности ребенка. В такой семье родители или «не видят» своего ребенка, или активно избегают общения с ним и пред­почитают держать его на расстоянии (психологическая дистанция). Незаинтересованность родителей развитием и внутренней жизнью ребенка делает его одиноким, несчастным. Впоследствии у него воз­никает отчужденное отношение к людям или агрессивность. В школе ребенок из подобной семьи неуверен в себе, невротизирован, он испы­тывает затруднения во взаимоотношениях со сверстниками.

Описанные стили отношений к ребенку в семье показывают, сколь тернист путь развивающейся детской личности. В реальной жизни все еще более сложно, чем в любой классификации. В семье могут быть представлены одновременно несколько стилей отношения к ребенку:

отец, мать, бабушки и дедушки могут конфликтовать друг с другом,

257

отстаивая каждый свой стиль и т.д. Кроме стилей отношений, обра­щенных непосредственно к ребенку, на его воспитание оказывает без­условное влияние стиль взаимоотношений взрослых членов семьи.

Стиль семейных взаимоотношений, конечно, определяет стиль вос­питания ребенка. Серьезная социальная проблема - агрессивные отно­шения в семье, когда агрессия направлена на каждого ее члена. Причин жестокости много: психическая неуравновешенность взрослых; их об­щая неудовлетворенность жизнью, семейными отношениями, служеб­ным статусом; отсутствие взаимной любви между супругами, их алко­голизация и наркотизация; просто бескультурье; измены. Взаимные драки, избиение матери, избиение ребенка- вот основной фон жизни агрессивной семьи. Внутрисемейная агрессия влечет за собой формиро­вание агрессивного типа личности ребенка. Он приучается обеспечи­вать себе место под солнцем нецензурной бранью, кулаками, агрессив­ными нападениями, садистскими выходками. Такой ребенок не умеет приспособиться к нормативным требованиям, он не желает подчиняться правилам поведения в общественных местах и в школе. Уже в шесть-семь лет он провоцирует учителя, стремится довести его до крайнего состояния возмущения своим поведением, а сам в запале может кричать бранные слова, кататься по полу, нападать на своих одноклассников. В классе ребенок из агрессивной семьи не умеет найти себе место. Он от­стает в развитии, не может настроить себя на ученье - ему тяжело, непо­нятно, неинтересно. Он уже понимает, что он «другой», что он уже отстал, и мстит за это. Это действительно социально запущенный ре­бенок. Ребенок из неблагополучной семьи имеет право на специальное внимание - ведь порой оказывается, что он даже не догадывается о том, какими добрыми и прекрасными могут быть человеческие отношения.

Таким образом, прикоснувшись к возможным условиям жизни ма­ленького школьника в семье, мы увидели, как невелика для ребенка вероятность жить в идеальных условиях семьи, где взрослые понима­ют особенности его умственного и личностного развития. Лишь нор­мальные, здоровые психически, любящие родители обеспечивают ребенку чувство защищенности, доверия и условия для нормального существования.

Опасны родительские антагонизм и агрессия, которые чаще всего возникают при алкоголизации, наркотизации и последующей общей деградации семьи. Алкоголизация семьи возникает в результате пато­логической склонности взрослых к алкоголю или негативных тради­ций пьяного застолья, существующих в ближайшем окружении. Она влияет на социальное поведение людей, и в результате - низкая дис­циплина труда во всех отраслях; агрессивное поведение по отноше­нию к окружающим и т.д. Все это наблюдают и принимают (присваи­вают) дети. В таких условиях они привыкают к тому, что пьянство и пьяные драки - норма жизни.

258

Помимо проблем, связанных с условиями развития ребенка в пол­ной семье, существуют проблемы воспитания в неполной семье или усыновленного ребенка.

Неполная семья - это семья, где нет одного из родителей, чаще отца. Дети из неполной семьи, как правило, более ранимы, заком­плексованы, чем дети из полной семьи. В неполной семье мать часто невротизирована своим социальным положением разведенной жен­щины или матери-одиночки. Действительно, трудно сохранять ду­шевное равновесие, когда подросший ребенок начинает упорно ин­тересоваться, где папа или кто папа. Даже приемлемо уравновешен­ная женщина, сформировавшая с ребенком хорошие эмоциональные отношения, начинает терять душевное равновесие при лобовых во­просах своего ребенка. Хотя в наше время юридическое положение одиноких матерей вполне защищено и общественное мнение к ним вполне лояльно, сущность их психологического статуса остается весьма и весьма осложненной: мать не имеет психологической под­держки от отца ребенка, ей не с кем разделить ответственность за своего малыша. Она взваливает все проблемы на свои плечи. В ре­зультате - депривированный ребенок, депривированная мама. Такая мать не может быть уравновешенной: она то ласкает своего малы­ша, то срывает на нем свою досаду за неустроенную, неблагополуч­ную жизнь. Материнская нестабильность создает у ребенка ощуще­ние (или уверенность) нежелательности его появления на свет. Ребе­нок между тем нуждается в близком друге - мужчине (это может быть его родной дед, дядя, кто-то еще из близких или далеких род­ственников; может быть хороший мамин знакомый). Важно, чтобы взрослый мужчина установил дружеские, доверительные отношения с ребенком и не изменял этим отношениям, не путал их с отноше­ниями к маме. Взрослый мужчина в качестве друга нужен и мальчи­ку, и девочке - ведь правильная половая идентификация ребенка будет осуществляться только в том случае, если он будет иметь воз­можность сравнивать роль мужчины и женщины.

Существует отдельная, весьма актуальная в наше время проблема -новый папа. Мужчина женится на женщине по сердечной склонности и любви. Брак- это свободный союз двух людей. Но если мужчина предлагает руку и сердце женщине с ребенком, то на него ложится ответственность и за этого ребенка. Взрослый человек имеет жизнен­ный опыт, выдержку, разум. У ребенка в столь нежном возрасте, как шесть, семь, восемь лет, опыта маловато, он раним, тревожен, ревнив. Он уже страдал из-за ссор разводящихся родителей или из-за отсутст­вующего отца и тайны своего появления на свет. Ребенок может на­чать защищаться - он так неуверен в себе, он так боится неопределен­ного будущего с «новым дядей».

Еще один вариант детской судьбы - новые родители.

259

Приемная семья - отдельная проблема. Если приемные родители бе­рут грудного ребенка, то обычно это их семейная тайна. Если ребенок помнит своих природных (биологических) родителей, то в приемной семье возникают свои типичные проблемы. Ребенок тревожится: любят ли его приемные родители, а взрослые - приемные папа и мама - за­трудняются найти нужный стиль общения с ним. Они принимаются баловать, задаривать подарками обретенного сына или дочку. Они боятся нагрузить его домашней работой, считая своим долгом развле­кать его и превращать его жизнь в праздник. Ребенок чувствует зависи­мость приемных родителей от него и со свойственным детству эгоизмом начинает их эксплуатировать. Приемные родители, как правило, не юные люди. Это чаще всего бездетная супружеская пара, потерявшая надежду родить собственного ребенка. Но это может быть и семья, по­терявшая своего единственного ребенка и теперь ищущая забвения в приемном. И в том и в другом случае такие семьи нуждаются в профес­сиональной помощи взрослым и обретенному ими ребенку.

Общение в условиях учреждений типа интернатного. Особое место занимает проблема развития ребенка в условиях обще­ния со взрослыми и детьми в условиях учреждений интернатного ти­па. Одной из острейших проблем сегодняшнего дня является проблема ребенка, воспитывающегося без родителей.

Дети-сироты и дети, лишенные родительского попечительства, в раннем детстве (с рождением до трех лет) попадают в дома ребенка. Часть этих детей усыновляется, а часть воспитывается в условиях дома ребенка. После трех лет дети, попавшие в те же трагические обстоя­тельства, оказываются в дошкольных детских домах, а после шести-семи лет - в детских домах или школах-интернатах. Некоторых детей усыновляют или берут над ними опекунство, а другие остаются пол­ностью на попечении государства.

Дети, попадающие в детские дома и школы-интернаты, как прави­ло, имеют непростые показатели в своем биографическом прошлом и в истории своих болезней (анамнезе). Здесь могут быть отклонения и в физическом, и в психическом развитии. Нередко выявляются задержка умственного развития, искажение развития личности (от эмоциональ­ной сферы до жизненной перспективы), нарушение половой иденти­фикации и др. Здесь источник возможной будущей склонности к нар­котизации (употреблению алкоголя, токсических веществ, наркоти­ков) и формирования криминогенности. Статистика отмечает отдель­ные случаи наркотизации детей в шесть лет. Это происходит в дефор­мированных социальных ситуациях, когда дети имитируют поведение более старших ребят. Однако это может происходить и в случаях вро­жденных аномалий.

Чтобы ребенок комфортно себя чувствовал в эмоциональном плане, в общении необходимы специальные условия, которые опре-

260

деляют его быт, его физическое здоровье, характер его общения с окружающими людьми, его личные успехи. Во всех типах учрежде­ний, где воспитываются сироты и дети, лишенные родительского попечительства, существуют трудности в организации благоприят­ных условий для их жизни и самочувствия. Растущий в условиях учреждений интернатного типа ребенок, как правило, не осваивает навыки продуктивного общения. Его общение неразвито: контакты поверхностны, нервозны и поспешны - он одновременно домогается внимания и отторгает его, переходя на агрессию или пассивное от­чуждение. Нуждаясь в любви и внимании, он не умеет себя вести таким образом, чтобы с ним общались в соответствии с этой по­требностью. Неправильно формирующийся опыт общения приводит к тому, что ребенок очень рано начинает занимать негативную по­зицию по отношению к другим.

Особая проблема - феномен «Мы» в условиях детского дома. В за­крытом учреждении у детей возникает своеобразная идентификация друг с другом. В нормальной семье всегда есть фамильное «Мы» -чувство, отражающее причастность именно к своей семье. Это очень важная, организующая и эмоционально, и нравственно сила, которая создает защищенность ребенку. В условиях жизни без родительского попечительства у детей стихийно складывается «Мы» закрытого уч­реждения. Это совершенно особое психологическое образование. Дети без родителей делят мир на «Свои» и «Чужие», на «Мы» и «Они». От «Чужих» дети стремятся извлекать свои выгоды. У них особая норма­тивность по отношению ко всем «Чужим» и «Своим» детдомовцам. Младшие учатся этой позиции у старших. Внутри своей группы дети, живущие в интернате, могут жестоко обращаться как со своими свер­стниками, так и с младшими по возрасту. Эта позиция формируется из-за многих причин, но прежде всего из-за нереализованной потреб­ности в любви и признании и эмоционально нестабильного положе­ния. У детей из детского дома (или школы-интерната) масса проблем, которые неведомы ребенку в нормальной семье. Эти дети психологиче­ски отчуждены от людей, и это открывает им «право» к правонару­шению. В школе, куда дети из детского дома ходят учиться, одно­классники из семей вызывают сложные чувства и выступают в их соз­нании как «Они», что развивает между ними сложные конкурентные, негативные отношения.

Есть еще одна трудность в условиях жизни детей, лишенных роди­тельского попечительства. Ребенок, живущий в учреждении интернат­ного типа, вынужден адаптироваться к большому числу сверстников. Этот факт создает особые социально-психологические условия, вызы­вающие эмоциональное напряжение, тревожность, усиленную агрессию. Детям младшего школьного возраста особенно трудно: их переводят из дошкольного детского дома в школьный, что вызывает новое напряже-

261

ние, тревогу по поводу новой жизни в новом учреждении, и они должны адаптироваться к новым воспитателям, к новым сверстникам.

Особая психологическая проблема - лимитированное простран­ство предметного мира и отсутствие в детских домах, школах-интер­натах свободного помещения, в котором ребенок мог бы побыть один, передохнуть от взрослых и других детей. Каждый человек с детства нуждается в общении с другими людьми, но одновременно — в одиночестве и обособлении от других. Каждому необходимо это осо­бое состояние, когда происходит внутренняя работа, формируется самосознание. Детей это касается особенно. Отсутствие условий для внутреннего сосредоточения, для интимного доверительного обще­ния со значимым взрослым стандартизирует определенный социаль­ный тип личности. Нереализуемая потребность в жизненном про­странстве для психологического обособления приводит к тому, что у детей из учреждений интернатного типа возникают аномальные взаимоотношения друг с другом, появляются отклонения в развитии личности. Очень рано развивается склонность к бродяжничеству. На улице они чувствуют себя свободнее от воспитателей и учителей, но неприкаянными и чуждыми для прохожих. В больших городах эти дети часто осваивают чердаки и подвалы, где ощущение полной свободы толкает их на безрассудные и непредвиденные поступки. Младшие берут пример с более сильных и приспособленных стар­ших детей и подражают им во всем.

И еще одна проблема. У детей, живущих в интернате на полном го­сударственном обеспечении, появляется иждивенческая позиция («нам должны», «дайте»), отсутствуют бережливость и ответственность за сохранность вещей. Такая особенность в отношении к вещам наблю­дается у детей всех возрастов. Формальное принуждение к дисципли­нированности таит в себе опасность агрессивного отчуждения во взаимоотношениях взрослого и ребенка. Эти дети нуждаются в осо­бом профессиональном отношении.

Психологически обоснованная помощь должна состоять в умении выработать у детей, лишенных родительского попечительства, пра­вильную жизненную позицию, снять стремление к потребительству, негативизм, отчуждение не только к известным взрослым и другим детям, но и к людям вообще. Учитель, воспитатель, психолог должны обеспечить психолого-педагогическое сопровождение личности ре­бенка, создать условия, снимающие напряжение, придать значимость личности каждого и укрепить веру в хорошее будущее.

Работа с детьми в учреждениях интернатного типа - это совсем иная психологическая ситуация, чем работа с детьми из семьи. Здесь ребенок чаще всего находится под прессом негативной социальной оценки его появления на свет или его принадлежности к низам обще­ства. Как может жить нормально ребенок с ярлыком «подкидыш» или

262

«отказной»? Легко ли быть сыном (или дочерью) алкоголика, тунеяд­ца, рецидивиста?

Компенсируя несостоятельность своего происхождения, дети, ли­шенные родительского попечительства, придумывают утешающие их истории. Например: «Мама была такой красивой. Ее увез один принц в свою страну. Скоро все уладится, и мама меня заберет к себе!» Есть и правдивые истории, но в них просвечивает та же потребность в маме и взрослое милосердие настрадавшегося детского сердца: «Моя мать дура и пьяница. Но она добрая, ее все обманывают. Вот она опять с животом. Я вот вырасту и буду за ней присматривать, ну и за ребе­ночком тоже». Здесь нельзя сказать ребенку: «Не лги, твоя мать не вышла замуж за принца, а просто бросила тебя!» или: «Не произноси таких плохих слов в адрес своей мамы!» В контексте данной ситуации это будут неуместные слова заформализованного равнодушного че­ловека. Здесь надо поддерживать надежду ребенка на хорошее в жиз­ни, проявить понимание его проблем и сочувствие. Здесь нельзя в эмоциональном порыве без здравого решения подать ему надежду на усыновление (удочерение) или какие-нибудь формы отношений, кото­рые взрослый не сможет потом обеспечить реально.

Общение с ребенком, лишенным родительского попечительства, возлагает на взрослого особую ответственность за те отношения, которые возникают между ними. Нельзя забывать, что эти отноше­ния должны быть профессионально выверены, ответственны и идти на пользу ребенку.

Общение с учителем. Ребенок младшего школьного возраста находится в большой эмоциональной зависимости от учителя. Так на­зываемый эмоциональный голод- потребность в положительных эмоциях значимого взрослого, а учитель именно такой взрослый, - во многом определяет поведение ребенка. Стиль общения учителя с детьми определяет их поведение в классе во время урока, в игровой комнате и в других местах, отведенных для занятий и развлечений.

Учитель на уроке имеет возможность воздействия на класс и каж­дого ребенка в отдельности через те принятые формы, которые пред­писаны традициями и правилами школы. Обычно учитель стоит перед учениками класса, а дети должны сидеть и внимать учителю, когда он объясняет. Учитель ходит между рядами и контролирует работу каж­дого, когда дети пишут, считают, рисуют и т.д. Учитель занят на уро­ке выполнением рабочего плана обучения детей. При всем единообра­зии внешней стороны работы учителя в классе можно выделить ряд типичных стилей его воздействия на учеников.

Императивный (авторитарный) стиль требует безусловного, не­укоснительного подчинения, поэтому его называют жестким стилем. Ребенку отводится пассивная позиция: учитель стремится манипули­ровать классом, ставя во главу угла задачу организации дисциплины.

263

Он подчиняет детей своей власти в категорической форме, не разъяс­няет необходимости нормативного поведения, не учит управлять сво­им поведением, оказывает психологическое давление.

Императивный стиль ставит учителя в отчужденное положение от класса или отдельного ученика. Эмоциональная холодность, лишаю­щая ребенка близости, доверия, быстро дисциплинирует класс, но вызывает у детей психологическое состояние покинутости, незащи­щенности и тревоги. Этот стиль способствует достижению учебных задач, но разъединяет детей, так как каждый испытывает напряжение и неуверенность в самом себе.

Императивный стиль лишает ребенка возможности осознать свои обязанности и права как школьника, подавляет инициативу и не раз­вивает мотивации целенаправленного управления своим поведением. Дети, поведение которых регулируется императивным стилем, остав­шись в классе без надзора учителя и не имея навыков саморегуляции поведения, легко нарушают дисциплину.

Императивный стиль руководства говорит о твердой воле учителя, но не несет ребенку любви и спокойной уверенности в хорошем отно­шении учителя к нему. Дети фиксируют свое внимание на негативных проявлениях авторитарного учителя. Они начинают бояться его. Все переживания, связанные с резкими формами проявлений взрослого, западают в душу ребенка, остаются в его памяти на всю жизнь.

Императивный стиль общения взрослого с ребенком в своем край­нем выражении антипедагогичен и потому недопустим в практике общественного воспитания детей.

Демократический стиль обеспечивает ребенку активную позицию:

учитель стремится поставить учеников в отношения сотрудничества при решении учебных задач. При этом дисциплинированное поведе­ние выступает не как самоцель, а как средство, обеспечивающее ус­пешную работу.

Учитель разъясняет детям значение нормативного дисциплиниро­ванного поведения, учит управлять своим поведением, организуя ус­ловия доверительности и взаимопонимания.

Демократический стиль ставит учителя и учеников в позицию дру­жественного взаимопонимания. Этот стиль вызывает у детей положи­тельные эмоции, уверенность в себе, дает понимание ценности со­трудничества в совместной деятельности и обеспечивает сорадость при достижении успеха. Этот стиль объединяет детей: постепенно у них появляется чувство «Мы», ощущение причастности к общему делу. В то же время именно этот стиль придает значение особой важ­ности личной деятельности - каждый хочет сам выполнять задание учителя, сам дисциплинировать самого себя.

Демократический стиль не исключает отчуждения как временного приема работы учителя с классом. Но это именно временный элемент

264

работы на фоне взаимной доброжелательности. Этот стиль предпола­гает включение всех детей в контроль за общим порядком. Он призван' обеспечить активность позиции, нравственных установок ребенка, дает ему возможность осознать свои права и обязанности, предпола­гает развитие мотивации целенаправленного управления своим пове­дением. Демократический стиль создает благоприятные условия для успешного развития целенаправленной дисциплинированности, учеб­ной мотивации. Этот стиль дает опыт самоуправления при мотиве создания и сохранения ценимой среды - рабочего состояния всего класса. Дети, воспитываемые в условиях демократического стиля об­щения, оставшись в классе без надзора учителя, стараются дисципли­нировать себя сами.

Демократический стиль руководства говорит о высоком профес­сионализме учителя, его позитивных нравственных качествах и любви к детям. Этот стиль требует от учителя больших душевных напряже­ний, но именно он является самым продуктивным условием развития личности ребенка. Именно в условиях демократического стиля руко­водства у ребенка развивается чувство ответственности.

Либерально-попустительский (антиавторитарный) стиль снисхо­дительно слаб, допускает вредное для ребенка попустительство. Это стиль непрофессионала. Отсутствие профессионализма мешает учите­лю обеспечить дисциплину в классе и квалифицированно организо­вать учебный процесс. Этот стиль не обеспечивает и совместной дея­тельности детей - нормальное поведение просто не организуется, дети ведут себя в меру своей воспитанности, увлекая за собой даже дисцип­линированных. Этот стиль не обеспечивает детям возможности пере­жить радость совместной деятельности, учебный процесс постоянно нарушается своевольными поступками и шалостями. Ребенок не осоз­нает своих обязанностей.

Либерально-попустительский стиль общения взрослого с ребенком антипедагогичен и потому недопустим в практике общественного воспитания детей.

Итак, императивный стиль управляет дисциплиной, но искажает развитие личности ребенка. Демократический стиль требует боль­шего профессионального мастерства для организации дисциплины, но является единственно приемлемым для воспитания позитивных качеств личности ребенка при организации его познавательной ак­тивности. Либерально-попустительский стиль хотя и не перегружает ребенка эмоционально, но не дает ему и позитивных условий для развития личности.

Наиболее часто учителя пользуются императивным или демокра­тическим стилем.

Императивный стиль отличается отчужденной позицией учителя по отношению к детям. Не чувствуя эмоциональной близости со своим

265

учителем, ребенок бессознательно стремится компенсировать нереали­зованную потребность в положительных эмоциях. Как только, по мне­нию ребенка, возникает возможность обратиться к своему соседу по парте или еще к кому-нибудь, он тут же начинает общение по любому поводу. Не поощряемое взрослым напряжение воли быстро утомляет и истощает ребенка, он бессознательно стремится снять негативное на­пряжение. Однако бдительное око учителя застает врасплох нарушителя дисциплины. Учитель делает замечание, наказывает ребенка.

Исследователи наблюдали работу учителей с разным стилем обще­ния и изучали виды наказания детей за дисциплинарные нарушения. Оказалось, что учителя с императивным стилем общения делают больше замечаний, записей в дневнике, оценивают поведение на «2»; чаще ставят ребенка у парты, у доски, в угол; чаще говорят обидные слова в адрес ребенка и др. Учителя с демократическим стилем обще­ния при этом никогда не треплют ребенка за ухо, не оказывают на него физического воздействия. Они делают устные замечания, строго глядя на ребенка- нарушителя дисциплины, но, самое главное, они работают с классом, организуя его на учебную деятельность, форми­руя познавательный интерес.

Было установлено, что дети дают разные ответы на вопрос «Почему ты соблюдаешь правила поведения на уроке?» в зависимости от стиля общения с ними их учителя.

Императивный стиль общения порождает прежде всего ответ, от­ражающий самочувствие ребенка: «Я боюсь, что...» Ребенок боится учителя; он боится, что учитель «будет кричать», «будет обзывать», «будет ругать» и др. Этот стиль помогает учителю поддерживать дис­циплину в классе, но он непродуктивен в плане воспитания личности ребенка. У ребенка развивается отрицательная рефлексия- способ­ность соотносить свое поведение с последующими результатами и стремление извлечь из этого предвидения максимальную выгоду для себя. Ребенок старается вести себя так, чтобы учитель не увидел его недисциплинированности, действует исподтишка.

Демократический стиль общения в первую очередь порождает мотивы сохранения хороших отношений с учителем, мотивы учеб­ной деятельности, сотрудничества со всем классом. Ребенок начина­ет стесняться замечания, потому что стыдно нарушать правила. Он хочет, чтобы его любил учитель, чтобы им были довольны родители, чтобы к нему хорошо относились одноклассники. Он начинает стре­миться к выполнению правил, потому что это его обязанность, даю­щая ему возможность пользоваться правом на тишину во время уро­ка. Опытный учитель не скажет ребенку: «Встань! Ты плохо себя ведешь!» Он скажет иначе: «Кто мешает классу работать? Кто лиша­ет нас права на тишину?» В этом случае поведение ребенка оценива­ется прежде всего с точки зрения его отношения к другим. Хорошее

266

поведение каждого осмысливается как залог успеха всех. Демокра­тический стиль развивает установки на положительную рефлексию - способность соотносить свое поведение с последующими результа­тами и стремление так строить свое поведение, чтобы оно помогало работе всего класса, учителя и самого ребенка.

Стиль общения учителя влияет на активность ребенка. Мы будем рассматривать три вида активности ребенка: физическую, психиче­скую и социальную.

Физическая активность - это естественная потребность здорово­го, развивающегося организма в движении, в физических нагрузках и преодолении всевозможных препятствий. Физическая активность в детские годы выступает как предпосылка психического развития ребенка.

Тонус ребенка, его потребность в неутомимом движении, его лов­кость есть показатели здоровья и потенциальных возможностей раз­вития его психики. Здоровый ребенок стремится к движению, его ра­дуют физические нагрузки. В то же время он любопытен и любознате­лен. Он жаждет знаний об окружающем его мире. Физическая и пси­хическая активность ребенка находятся в тесном взаимодействии: бодрый, здоровый ребенок активен психически, уставший, замучен­ный уже ничем не интересуется.

Психическая активность - это потребность нормально развиваю­щегося ребенка в познании окружающей жизни: предметного мира при­роды, человеческих отношений. К психической активности, кроме того, относится потребность ребенка в познании самого себя. Все виды психической активности осуществляются через рефлексию - форму умственной деятельности, направленную на осмысление действий дру­гих людей и своих собственных усилий.

Детям младшего школьного возраста трудно в школе. Им сложно подчинять себя новым правилам. Пожалуй, одно из самых трудных правил- сидеть тихо. Учитель же своей первостепенной задачей счи­тает организацию дисциплины в классе, забывая о том, что застывшие в неподвижности дети не являются идеалом порядка. Долго сидит неподвижно пассивный ребенок, у которого мало жизненных сил. Активному, с буйным темпераментом соседу по парте выполнять это требование достаточно сложно.

Как помочь ребенку привыкнуть к правилам, которые он обязан выполнять? Стили общения с ребенком по-разному организуют его физическое самочувствие на уроке.

Демократический стиль подразумевает полную сосредоточенность учителя на состоянии класса и каждого отдельного ученика. Много­численные исследования показали большое значение так называемых физкультминуток, игр, танцев и движений под музыку, включаемых в содержание урока.

267

Стремление ребенка быть дисциплинированным должно возна­граждаться правом на отдых. Все виды знакомых движений для ре­бенка и есть отдых после напряженной малоподвижности.

Императивный стиль дисциплинирует класс прежде всего в плане подчинения внешне установленному порядку - дети не разговаривают и сидят неподвижно. Этот стиль, как мы уже обсуждали, отчуждает детей от учителя. Трудно представить себе шести-семилетних детей. которые радостно воспользуются предложением учителя попрыгать, потанцевать под музыку, если они не испытывают к нему непосредст­венного доверия. Они, конечно, будут прыгать, но их веселье будет принужденным, не освобождающим от напряжения.

Специальные исследования показали, что стиль общения, который свойствен учителю, определяет меру успешности ребенка в учебной деятельности. В зависимости от стиля общения учителя с классом и с отдельным ребенком меняются работоспособность и успешность по­знавательной деятельности, психической активности ребенка.

Демократический стиль несет в себе призыв к сотрудничеству и по­знавательной активности. Нормативность, облеченная в привлека­тельную для ребенка форму доверительного общения по поводу теку­щего учебного задания, организует его внимание, заставляет работать память и мышление. Ребенок, находясь в состоянии душевного ком­форта, с удовольствием обращается к умственным упражнениям. Он с удовольствием трудится над заданием, стремится ответить и огорча­ется, когда учитель призывает отвечать кого-то другого.

Императивный стиль затрудняет сотрудничество и организацию познавательной активности, поскольку насильственная норматив­ность не дает естественности в общении. Ребенок, конечно же, работа­ет и решает задачи, предлагаемые учителем. Он тоже тянет руку, что­бы ответить. Но здесь появляются дополнительные мотивы, которые конкурируют с мотивами познавательными. Нуждаясь в эмоциональ­ной поддержке со стороны учителя, ребенок стремится получить по­хвалу саму по себе как компенсацию за напряжение, возникающее из-за стиля общения учителя.

Исследования показали, что только демократический стиль общения создает условия для развития психической активности ребенка. За оди­наковый временной промежуток одни и те же дети легче запоминают, лучше соображают, фантазируют в условиях демократического стиля общения, чем в условиях авторитарного стиля. Демократический стиль дает свободу познавательной деятельности, ребенок не боится оши­биться при решении поставленной задачи. Этот стиль помогает ребенку даже тогда, когда тот вынужден отрабатывать действия, требующие от него прежде всего волевой регуляции. Хотя написание элементов букв и цифр не требует большой познавательной самостоятельности и не со­держит условий для интеллектуальной заинтересованности, учитель

268

приемами демократического стиля успешно организует и эту деятель­ность ребенка.

Выражение доверия со стороны учителя сплачивает детей в единое целое - «Мы - класс». Когда трудится класс, то каждый ученик стре­мится быть достойным этого общего содружества.

Социальная активность младшего школьника в школе проявляется в поведении, направленном на поддержание и выполнение правил, обяза­тельных для школьника, в стремлении помочь выполнять эти правила своему сверстнику. Социальная активность ребенка развивается вме­сте с его психической активностью, когда под руководством взросло­го раскрывается самосознание ребенка.

В детские годы физическое здоровье имеет наиважнейшее значение. Именно физическая активность определяет успешность развития психи­ческой и социальной активности. Дело в том, что взрослый, потеряв­ший физическую активность, может обладать психической и социаль­ной активностью, противоборствуя жизненным перипетиям. Ребенок же должен быть изначально здоров. Физическая активность ребенка опре­делит во многом его продвижение в умственном и личностном отноше­нии. Социальная активность ребенка младшего школьного возраста зависит от ряда условий, и прежде всего от стиля общения.

§ 2. УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

Устная и письменная речь. Первые годы жизни ребенка, как мы уже говорили, сензитивны к развитию речи и познавательных про­цессов. Именно в этот период у детей появляется чутье к языковым явлениям, своеобразные общие лингвистические способности- ре­бенок начинает входить в реальность образно-знаковой системы. В детские годы развитие речи идет в двух основных направлениях: во-первых, интенсивно набирается словарный запас и усваивается мор­фологическая система языка, на котором говорят окружающие; во-вторых, речь обеспечивает перестройку познавательных процессов (внимания, восприятия, памяти, воображения, а также мышления). При этом рост словаря, развитие грамматического строя речи и по­знавательных процессов непосредственно зависят от условий жизни и воспитания. Индивидуальные вариации здесь весьма велики, осо­бенно в речевом развитии. Обратимся к последовательному анализу речи и познавательных процессов ребенка.

К моменту поступления в школу словарный запас ребенка увели­чивается настолько, что он может свободно объясниться с другим человеком по любому поводу, касающемуся обыденной жизни и вхо­дящему в сферу его интересов. Если в три года нормально развитый ребенок употребляет до 500 и более слов, то шестилетний - от 3000 до 7000 слов. Словарь ребенка в начальных классах состоит из существи-

269

тельных, глаголов, местоимений, прилагательных, числительных и соединительных союзов.

Развитие речи идет не только за счет тех лингвистических спо­собностей, которые выражаются в чутье самого ребенка по отноше­нию к языку. Ребенок прислушивается к звучанию слова и дает оценку этого звучания. Так, Антоша говорит: «Ива. Правда, краси­вое слово?! Оно нежное». В этом возрасте ребенок достаточно хо­рошо понимает, какими словами принято пользоваться, а какие настолько плохи, что их стыдно произносить.

Ребенок, если ему объяснить некоторые закономерности речи, с легкостью обратит свою активность на познание речи с новой для него стороны и, играя, будет производить анализ.

Кирилл узнал, что есть мужской, женский и средний род. Сообщает: «Стол- мужского рода, стул- тоже, кровать- женского. Телевизор- мужского рода». Шутит: «Значит, жен­щины могут смотреть только с нашего разрешения». Продолжает: «Свинья - женского рода! Свин - мужского». Снова шутит: «Поросята детячьего рода». (Из.материалов В. С. Мухиной.)

Усвоение языка определяется чрезвычайной активностью самого ребенка по отношению к языку. Эта активность выражается в слово­образованиях, в умении подобрать нужное слово в соответствии с заданным условием. Приведем запись работы В. А. Левина с детьми начальных классов.

В. А.: Дети, хотите, мыс вами поиграем?

Дети: Да! Да!

В. А.: Я буду называть слово, а вы придумайте другое, чтобы получилось складно. Если я скажу мышка, вы можете ответить книжка, малышка, шалунишка. Понятно? Тогда я говорю окошко. А вы?

Наташа: Момошка.

Оксана:Бобошка

В. А.: Вы придумали складно, но у вас получились не настоящие слова. «Момош­ка, бобошка» ведь они ничего не значат. Таких слов нет. А вы придумайте, чтобы и складно было, и чтобы слова получились настоящие. Ну-ка, я говорю окошко...

Катя: Картошка!

В. А.: Молодец, Катюша!

Игра продолжается. Дети легко 'подбирают рифмы.

В следующей игре В. А. Левин рассказывает стихотворение, а последнее слово предлагает детям угадать:

Пушка лапкой уши мыла На скамейке у окошка, Пушка моется без мыла, Потому что Пушка... Все: Кошка!

Дети легко подбирают нужные слова-ассоциации, предлагают рифмы. (Запись ра­боты В. А. Левина с детьми по программе развития речи.)

У младших школьников появляется ориентировка на системы род­ного языка. Звуковая оболочка языка - предмет активной, естествен­ной деятельности для ребенка шести-восьми лет. К шести-семи годам ребенок уже в такой мере овладевает в разговорной речи сложной

270

системой грамматики, что язык, на котором он говорит, становится для него родным.

Если ребенок посещал детский сад, то он должен быть обучен на­выкам осознанного анализа речи. Он может производить звуковой анализ слов, расчленять слово на составляющие его звуки и устанав­ливать порядок звуков в слове. Ребенок легко и с радостью произно­сит слова таким образом, чтобы интонационно выделить тот звук, с которого начинается слово. Затем он так же хорошо выделяет второй и все последующие звуки.

Ребенок при специальном обучении может произносить слова с це­лью выявления звукового состава, преодолевая при этом сложивший­ся в живой речи привычный стереотип произнесения слов. Умение производить звуковой анализ слов способствует успешному овладе­нию чтением и письмом.

Без специального обучения ребенок не сможет провести звуковой анализ даже простейших слов. Это и понятно: само по себе речевое общение не ставит перед ребенком задач, в процессе решения которых развивались бы эти специфические формы анализа. Ребенка, который не умеет проводить анализ звукового состава слова, нельзя считать отставшим. Он просто не обучен.

Каждый нормально развивающийся ребенок легко воспринимает игру в открытие звукописи, которую разработал для своих занятий В. А. Левин.

В. А.: Дети. Мне очень интересно знать, как вы думаете, нужно ли специально учиться, чтобы понимать стихи, или достаточно знать язык, на котором стихотворение написано?

Высказываются разные мнения.

В. А.: Вы, наверное, не знаете, что у стихов есть от нас секреты. Не знаете?

Дети соглашаются.

В. А.: Это очень грустно. Потому что тот, кто не умеет открывать секреты стихов, не понимает их до конца, не получает от стихов удовольствия. А ну-ка, угадайте:

Чьи там крики у пруда?

- Квасу, квасу, простокваши,

Надоела нам вода!

Дети (хором): Лягушки!

В. А.: Все слышали, как квакают лягушки? Теперь вы сможете слышать в стихо­творениях то, чего не слышали до сих пор. Послушайте стихотворение Агнии Барто:

Скажи потише:

«Шесть мышат» -И сразу мыши Зашуршат.

Дети понимают звукозапись, слышат и чувствуют значение и выразительную силу родного языка. (Запись работы В. А. Левина с детьми.)

Потребность в общении определяет развитие речи. На протяжении всего детства ребенок интенсивно осваивает речь. Освоение речи пре­вращается в речевую деятельность.

Ребенок, поступивший в школу, вынужден перейти от «собствен­ной программы» обучения речи к программе, предлагаемой школой.

271

Методисты предлагают следующую схему видов речи для система­тической организации работы по развитию речи³ .

Виды речи

Речевое общение предполагает не только богато представленное разнообразие используемых слов, но и осмысленность того, о чем идет речь. Осмысленность обеспечивает знание, понимание того, о чем идет речь, и овладение значениями и смыслами словесных кон­струкций родного языка.

Основная функция речи - общение, сообщение или, как принято говорить, коммуникация. Шести-семилетний ребенок уже способен общаться на уровне контекстной речи - той самой речи, которая дос­таточно точно и полно описывает то, о чем говорится, и поэтому вполне понятна без непосредственного восприятия самой обсуждае­мой ситуации. Пересказ услышанной истории, собственный рассказ о случившемся доступны младшему школьнику. Но здесь следует вклю­чить множество «если»: если ребенок развивался в культурной языко­вой среде, если окружающие его взрослые требовали вразумительного высказывания, понимания того, что он говорит для других; если ребе­нок уже понимает, что он должен контролировать свою речь, чтобы быть понятым. Ситуативный способ речевого общения постепенно замещается контекстным. У ребенка с развитой речью мы наблюдаем речевые средства, которые он присваивает от взрослых и использует в своей контекстной речи. Конечно, даже очень хорошо развитая речь шести-семилетнего - это детская речь. За дальнейшее развитие кон­текстной речи будет ответствен учитель.

Для культурной речи важно не только то, как строится конструк­ция предложения, не только ясность излагаемой мысли, но и то, как

272

обращается ребенок к другому человеку, как произносится сообще­ние. Речь человека не бесстрастна, она всегда несет в себе экспрес­сию - выразительность, отражающую эмоциональное состояние.

Так же, как нас интересует словарный запас ребенка и его умение строить контекстную речь, так же должно интересовать, как ребенок произносит то, о чем он говорит. Эмоциональная культура речи имеет огромное значение в жизни человека. Речь может быть выразительной. Но может быть небрежной, чрезмерно быстрой или замедленной, сло­ва могут произноситься угрюмым тоном или вяло и тихо. По тому, как ребенок говорит, как у него развита экспрессивная функция речи, мы можем судить о речевой среде, формирующей его речь.

Конечно, как и все люди, ребенок использует ситуативную речь. Эта речь уместна в условиях непосредственного включения в ситуа­цию. Но учителя интересует прежде всего контекстная речь, именно она - показатель культуры человека, показатель уровня развития речи ребенка.

Если ребенок ориентирован на слушателя, стремится подробнее описать ситуацию, о которой идет речь, стремится пояснить место­имение, так легко опережающее существительное, это значит, что он уже понимает цену вразумительному общению.

У детей семи-девяти лет наблюдается некая особенность: уже дос­таточно освоив основы контекстной речи, ребенок позволяет себе говорить не для того, чтобы выразить свои мысли, а просто лишь для того, чтобы удержать внимание собеседника. Это происходит обычно с близкими взрослыми или со сверстниками во время игрового обще­ния. Рефлексируя на свою речь, не наполненную смыслом, ребенок спрашивает у взрослого: «Интересно я тебе рассказываю?» или «Тебе нравится, какую историю я сочинил?» Это соскальзывание с речи, используемой для выражения своей мысли, к речи, формально ориен­тированной на квазикоммуникацию, есть показатель того, что у ре­бенка существуют проблемы в построении осмысленной контекстной речи - ему трудно постоянно рефлексировать на то, чтобы работать в умственном плане над контролем замысла высказывания, над подбо­ром необходимых слов, словосочетаний и построением связных пред­ложений. В этом случае, безусловно, нельзя допускать, чтобы ребенок эксплуатировал хорошее к нему отношение близких и позволял себе, по существу, пустую болтовню. Взрослые не должны принимать та­кую речь за допустимую.

В условиях школьного урока, когда учитель дает ребенку воз­можность отвечать на вопросы или просит пересказать услышанный текст, от него как от ученика требуют работы над словом, над сло­восочетанием и предложением, а также над связной речью. Как ука­зывает М. Р. Львов, «все эти три линии развиваются параллельно, хотя они находятся в то же время и в подчинительных отношениях:

273

словарная работа дает материал для предложений, для связной речи;

при подготовке к рассказу, сочинению проводится работа над сло­вом и предложением.

Особое значение имеет правильность речи, т.е. ее соответствие литературной норме.

В устной речи различают правильность орфоэпическую и произ­носительную. Работа над орфографической грамотностью и произ­носительной стороной речи продвигает ребенка в общем развитии речи. Для устной речи имеет специальное значение дикция, отчетли­вое выговаривание звуков, соблюдение правил орфоэпии - произно­сительных норм литературного языка, умение говорить (и читать) выразительно (экспрессивно), ясно, владеть интонациями, паузами, логическими ударениями и пр. Возможные дефекты речи (плохое выговаривание отдельных звуков) - должны вовремя исправляться логопедами. Выразительность и ясность речи предполагают также ее чистоту - избегание просторечивых слов и выражений, слов-пара­зитов («вот», «значит», «как сказать», «понимаешь», «ну» и пр.). Все эти требования применимы именно к младшим школьникам, когда они входят в учебную деятельность и вмешивание учителя воспри­нимают как должное»⁴ .

Письменная речь имеет свою специфику: она требует большего кон­троля, чем устная. Устная речь может быть восполнена поправками, добавлениями к тому, что уже было сказано. В устной речи принимает участие экспрессивная функция: тонирование высказывания, мимиче­ское и телесное (прежде всего жестовое) сопровождение речи.

Письменная речь имеет свои особенности в построении фраз, в от­боре лексики, в использовании грамматических форм. Письменная речь предъявляет свои требования к написанию слов. Ребенок должен научиться тому, что «пишется» совсем необязательно как «слышится» и что нужно разделять то и другое, запоминать правильное произно­шение и написание.

Овладевая письменной речью, дети открывают для себя, что тексты бывают разными по своей структуре и имеют стилистические различия:

повествования, описания, рассуждения, письма, эссе, статьи и пр.

Для письменной речи определяющее значение имеет ее правиль­ность. Различают правильность орфографическую, грамматическую (построение предложений, образование морфологических форм) и пунктуационную.

Ребенок овладевает письмом вместе с овладением письменной ре­чью. Освобождаясь от напряжения, связанного с овладением исполни­тельских действий письма, ребенок начинает осваивать саму письмен­ную речь. Его учат переписывать, а затем и пересказывать тексты.

Изложение - письменный пересказ текстов. Суть письменных из­ложений в составлении таких текстов, которые в сжатой форме сохра-

274

нили бы суть содержания образцов. Учитель предлагает план из 2-3 пунктов для учеников первых классов; из 3-5 пунктов для учеников вторых классов; план текста ученики третьих-четвертых классов дол­жны уметь составить самостоятельно.

Изложения как упражнения приобщают детей к лучшим образцам языка. Сжатое изложение учит ребенка анализу текста и структуриро­ванию сюжета, контролю за тем, чтобы не исчез смысл, идея текста.

Особое значение приобретают творческие изложения, когда ребен­ку предлагают дополнить прочитанный текст своими мыслями, выра­жением отношения к изложенному пересказу.

Конечно, в начальной школе ребенок только осваивает письмен­ную речь как средство коммуникации и самовыражения, ему еще трудно соотносить контроль за написанием букв, слов и выражением своих мыслей. Однако ему предоставляется возможность сочинять. Это самостоятельная творческая работа, которая требует готовности понять заданную тему; определить ее содержание; накапливать, под­бирать материал, выделять главное; излагать материал в необходимой последовательности; составлять план и придерживаться его, отбирать нужные слова, антонимы, синонимы и фразеологизмы; строить син­таксические конструкции и связный текст; орфографически и калли­графически правильно записывать текст, расставлять знаки препина­ния, делить тексты на абзацы, соблюдать красную строку, поля и дру­гие требования; осуществлять контроль, обнаруживать недочеты и ошибки в своем сочинении, а также в сочинениях соучеников, исправ­лять свои и чужие ошибки.

В современных методических пособиях для учителей предлагаются приемы и методы работы с младшими школьниками, которые высту­пают как условие, организующее овладение ребенком устной и письмен­ной речью, как условие, содействующее вхождению в реальный язык.

Сенсорное развитие. Ребенок, пришедший в школу, не только раз­личает цвета, формы, величину предметов и их положение в простран­стве, но может правильно назвать предлагаемые цвета и формы пред­метов, правильно соотнести предметы по величине. Он может также изобразить простейшие формы и раскрасить их в заданный цвет.

Очень важно, чтобы ребенок умел устанавливать идентичность предметов тому или иному эталону. Эталоны - это выработанные человечеством образцы основных разновидностей качеств и свойств предметов. Как уже говорилось выше, эталоны были созданы в ходе истории человеческой культуры и используются людьми в качестве образцов, мерок, при помощи которых устанавливается соответствие воспринимаемой действительности тому или иному образцу из систе­мы упорядоченных эталонов.

Если ребенок может правильно назвать цвет и форму предмета, если он может соотнести воспринимаемое качество с эталоном, то он может

275

установить и идентичность (мяч круглый), частичное сходство (яблоко круглое, но не идеально, как мяч), несходство (шар и куб). Основатель­но осматривая, ощупывая или прослушивая, ребенок совершает соотно­сящие действия, прослеживает связь воспринимаемого с эталоном.

В природе существует бесконечное разнообразие цветов, форм, звуков. Человечество постепенно упорядочило их, сведя к системам цветов, форм, звуков - сенсорным эталонам. Для обучения в школе важно, чтобы сенсорное развитие ребенка было достаточно высоким.

Нормально развитый ребенок к школьному возрасту хорошо по­нимает, что картина или рисунок есть отображение действительности. Поэтому он пытается соотнести картины и рисунки с действительно­стью, увидеть то, что в них изображено. Рассматривая рисунок, копию картины или саму картину, ребенок, приученный к изобразительному искусству, не воспринимает используемую художником многоцветную палитру как грязь, он знает, что мир состоит из бесконечного числа сверкающих красок. Ребенок уже умеет правильно оценивать перспек­тивное изображение, так как ему известно, что один и тот же предмет, расположенный далеко, выглядит на рисунке маленьким, а близко -гораздо больше. Поэтому он пристально всматривается, соотносит изображения одних предметов с другими. Дети любят рассматривать изображения - ведь это рассказы о жизни, которую они так стремятся постичь. Рисунки и живопись содействуют развитию знаковой функ­ции сознания и художественного вкуса.

Развитие мышления. Особенность здоровой психики ребенка - по­знавательная активность. Любознательность ребенка постоянно на­правлена на познание окружающего мира и построение своей карти­ны этого мира. Ребенок, играя, экспериментирует, пытается устано­вить причинно-следственные связи и зависимости. Он сам, например, может дознаться, какие предметы тонут, а какие будут плавать.

Чем активнее в умственном отношении ребенок, тем больше он за­дает вопросов и тем разнообразнее эти вопросы. Ребенок может инте­ресоваться всем на свете: какой глубины океан? как там дышат жи­вотные? сколько тысяч километров земной шар? почему в горах не тает снег, а внизу растаял?

Ребенок стремится к знаниям, а само усвоение знаний происходит через многочисленное «зачем?», «как?», «почему?». Он вынужден опе­рировать знаниями, представлять ситуации и пытаться найти воз­можный путь для ответа на вопрос. Мы уже говорили о том, что при возникновении некоторых задач ребенок пытается решить их, реально примеряясь и пробуя, но он же может решать задачи, как говорится, в уме. Он представляет себе реальную ситуацию и как бы действует в ней в своем воображении. Такое мышление, в котором решение зада­чи происходит в результате внутренних действий с образами, называ­ется наглядно-образным. Образное мышление- основной вид мышления

276

в младшем школьном возрасте. Конечно, младший школьник может мыслить логически, но следует помнить, что этот возраст сензитивен к обучению, опирающемуся на наглядность.

Мышление ребенка в начале обучения в школе отличается эгоцен­тризмом, особой умственной позицией, обусловленной отсутствием знаний, необходимых для правильного решения определенных про­блемных ситуаций. Так, ребенок сам не открывает в своем личном опыте знания о сохранении таких свойств предметов, как длина, объ­ем, вес и др. Отсутствие систематичности знаний, недостаточное раз­витие понятий приводят к тому, что в мышлении ребенка господству­ет логика восприятия. Ребенку, например, трудно оценивать одно и то же количество воды, песка, пластилина и т.д. как равное (то же самое), когда на его глазах происходит изменение их конфигурации в соот­ветствии с формой сосуда, куда они помещены. Ребенок попадает в зависимость от того, что он видит в каждый новый момент изменения предметов. Однако в начальных классах ребенок уже может мысленно сопоставлять отдельные факты, объединять их в целостную картину и даже формировать для себя абстрактные знания, отдаленные от пря­мых источников.

Ж. Пиаже установил, что мышление ребенка в шесть-семь лет ха­рактеризуется «центрацией» или восприятием мира вещей и их свойств с единственно возможной для ребенка реально занимаемой им позиции. Ребенку трудно представить, что его видение мира не совпа­дает с тем, как воспринимают этот мир другие люди. Так, если попро­сить ребенка посмотреть на макет, на котором представлены три горы различной высоты, заслоняющие друг друга, а затем предложить най­ти рисунок, на котором горы изображены так, как их видит ребенок, то он достаточно легко справляется с этой задачей. Но если попросить ребенка выбрать рисунок, на котором изображены горы, так, как их видит человек, смотрящий с противоположной точки, то ребенок вы­бирает рисунок, отражающий его собственное видение. В этом воз­расте ребенку трудно представить себе, что может быть другая точка зрения, что можно видеть по-разному⁵ .

Ж. Пиаже описал исследования, которые указывают на отсутствие у ребенка представления о постоянстве некоторых свойств вещей как на характерную черту детей до шести-семи лет. Классическими явля­ются опыты с пластилиновыми шариками.

Если положить перед ребенком два совершенно одинаковых шарика из пластилина, то ребенок сразу устанавливает, что они одинаковы по количеству массы пластилина. Стоит, однако, на глазах у ребенка смять один шарик в лепешку и после этого спросить, где больше пластилина, ребенок сразу ответит, что пластилина больше в лепешке.

Или другой опыт. Если перед ребенком выложить два ряда пуговиц, один под дру­гим, так, чтобы пуговицы одного ряда точно соответствовали пуговицам другого ряда, и спросить у ребенка, в каком ряду их больше, то он отвечает, что пуговиц в обоих рядах одинаковое количество. Но если в одном ряду уменьшить расстояния

277

между пуговицами и он займет меньшее расстояние в длину, чем другой, и повторить вопрос, то ребенок укажет на более длинный ряд, полагая, что в нем пуговиц больше. Хотя ребенок отчетливо видел, что пуговиц никто не убирал и не добавлял.

Специфика детского мышления, согласно Ж. Пиаже, - «центрация» и несформированность представлений о постоянстве основных свойств вещей. Но для детей шести-семи лет характерны промежуточные ответы.

Эди (6; 4). «В этих двух стаканах (А, и А^ поровну?- Да. - Твоя мама говорит:

«Вместо того чтобы давать тебе молоко в этом стакане (А,), я тебе дам его вот в этих двух стаканах (В, и В,): один -утром, а другой - вечером». (Переливают.) Отку­да можно выпить молока больше: отсюда (А^) или отсюда (В, + Д,) ? - Это одно и то же. - Хорошо. Тогда вместо того, чтобы давать тебе твое молоко в этих двух стака­нах (В, и В,), она даст тебе его в трех (переливают А, в С,, С, в С,}: один - утром, один - в полдень, один - вечером. В этих двух или трех стаканах молока одинаково? Столько же в трех, что и в двух... - Нет, в трех стаканах больше. - Почему?... (Переливают В, и В, в А,.) - А если ты обратно перельешь три стакана (С, + С, + С,) сюда в (А-г), то до каких пор дойдет молоко? (Показывает уровень более высокий, чем уровень А,.}- А если перелить эти три стакана в четыре стакана (переливают в С, + С-г + С, + С^, в результате чего происходит общее понижение уровня) и если обратно перелить все это в большой стакан (А^), то до каких пор молоко дойдет? (Показывает еще выше.) - А если из пяти стаканов? (Уровень еще выше.) - А если из шести? — В стакане не хватит места».

Фред (6; 5). (Констатирует, что А, = а]. Переливает А, в В, + В,): «Синего сиро­па столько же, сколько красного? - Да. - Почему? - Потому что они (В, + В,) меньше, чем эта (А,). - А если красный сироп (А,) также перелить в два стакана (В, + В^ причем в В, наливают больше, чем в Д.,), то будет одинаково? - Красного сиропа больше, чем синего. (Следовательно, количество В, + В^) кажется ему большим, чем В, + Д;)».

Некоторое время спустя Фреду дают стакан А,, заполненный наполовину, и стакан А-:, заполненный лишь на 1/3. «Поровну?- Нет, здесь больше (А,). (Переливают А, в несколько стаканов В.) - Теперь поровну (в А^ и в Д; + b ]... и т.д.).

В конце концов Фред заявляет: «Нет, ничего не меняется, потому что это один и тот же сироп (значит. А, = В, + В, + В, + В^ и А, = А,)». (По материалам Ж. Пиаже.)

Согласно Ж. Пиаже, оба типа промежуточных реакций являются весьма важными. Промежуточные ответы, свойственные этой стадии, дают возможность утверждать: «Действительно, ребенок на этой ста­дии старается координировать наличные перцептивные отношения и преобразовывать их в силу этого в действенные, т.е. операциональные отношения»⁶ .

Дети, пришедшие к утверждению сохранения величины, учитыва­ют отношения высоты и ширины, им удается умножение отношений высоты и ширины, вытекающее из сравнения стаканов.

Эла (7, 0). В этот (1) нужно налить больше, потому что он «уже», а «в другом-места больше, потому что он шире». (По материалам Ж. Пиаже.)

Логического умножения отношений для открытия инвариантности общих величин однако недостаточно. Согласно Ж. Пиаже, «когда после оценки величин лишь с точки зрения одномерных перцептивных отно­шений... ребенок координирует эти отношения друг с другом, он конст­руирует в результате этого многомерное целое, однако это также целое,

278

которое остается «интенсивным» и не поддается «экстенсивным» изме­рениям до тех пор, пока ребенок не овладеет иными, кроме логического умножения, средствами математического порядка»⁷ .

В отечественной психологии было показано, что обучение пони­манию принципа сохранения сразу же на задачах Ж. Пиаже не дает желаемого результата, потому что яркие внешние различия сравни­ваемых предметов делают ребенка невосприимчивым к обучению. В исследованиях П. Я. Гальперина и его сотрудников ребенка учили пользоваться специальным орудием для умственных операций - мерой и вспомогательными средствами (лотками) для оценки величин в спе­циальных задачах⁸ . Применение разных мер позволяет вычленить свойства объекта и таким образом освободить ребенка от давления визуально воспринимаемых внешних различий, которые были в зада­чах Ж. Пиаже. Использование для решения задачи мер и вспомога­тельных средств, фиксирующих и закрепляющих то, что обследовано, дает возможность представить преобразования объекта и сохранение его неизменных параметров.

После обучения использования орудий для умственных операций де­ти переносят усвоенный способ рассуждений на задачи Ж. Пиаже: про­исходит переориентировка ребенка в ситуации, появляется разделение того, что выступает под влиянием восприятия как очевидное (в дейст­вительности «кажется»), и того, что есть в действительности, - сущест­венных отношений. «Орудийно-опосредствованное действие приводит к разделению внешней картины вещей на ее видимость и скрытые за этой видимостью существенные отношения»⁹ .

Безусловно, в современном обществе умственное развитие ребен­ка зависит от типа конструирования нового знания. Оно строится взрослым, обладающим уже сформированным интеллектом. Речь идет о научном знании (Ж. Пиаже). Интеллектуальное развитие оп­ределяется социальными факторами - индивид изменяется социаль­ными отношениями'⁰ .

Переход к систематическому обучению в школе, к развивающему обучению изменяет ориентировку ребенка в окружающих его явлени­ях действительности. На донаучной стадии развития мышления ребе­нок судит об изменениях с эгоцентрических позиций, но переход к усвоению новых способов решения проблем меняет сознание ребенка, его позицию в оценке предметов и изменений, происходящих с ним. Развивающее обучение подводит ребенка к усвоению научной карти­ны мира, он начинает ориентироваться на общественно выработан­ные критерии.

Развитие внимания, памяти, воображения. Учебная деятельность требует развития высших психических функций - произвольности вни­мания, памяти, воображения. Внимание, память, воображение млад­шего школьника уже приобретают самостоятельность - ребенок нау-

279

чается владеть специальными действиями, которые дают возмож­ность сосредоточиться на учебной деятельности, сохранить в памяти увиденное или услышанное, представить себе нечто, выходящее за рамки воспринятого раньше. Если в дошкольном возрасте игровая деятельность сама способствовала количественным изменениям в развитии произвольности (возрастанию произвольности, выражае­мой в сосредоточенности и устойчивости внимания, долговременно-сти сохранения образов в памяти, обогащение воображения), то в младшем школьном возрасте учебная деятельность требует от ре­бенка присвоения специальных действий, благодаря которым вни­мание, память, воображение приобретают выраженный произволь­ный, преднамеренный характер. Однако произвольность познава­тельных процессов у детей шести-семи, десяти-одиннадцати лет возникает лишь на пике волевого усилия, когда ребенок специально организует себя под напором обстоятельств или по собственному побуждению. В обычных обстоятельствах ему еще очень трудно организовать свои психические функции на уровне высших дости­жений человеческой психики.

Развитие внимания. Познавательная активность ребенка, на­правленная на обследование окружающего мира, организует его вни­мание на исследуемых объектах довольно долго, пока не иссякнет инте­рес. Если шести-семилетний ребенок занят важной для него игрой, то он, не отвлекаясь, может играть два, а то и три часа. Так же долго он может быть сосредоточен и на продуктивной деятельности (рисовании, конструировании, изготовлении значимых для него поделок). Однако такие результаты сосредоточения внимания - следствие интереса к то­му, чем занят ребенок. Он же будет томиться, отвлекаться и чувствовать себя совершенно несчастным, если надо быть внимательным в той дея­тельности, которая ему безразлична или совсем не нравится.

Взрослый может организовать внимание ребенка при помощи сло­весных указаний. Ему напоминают о необходимости выполнять за­данное действие, указывая при этом способы действия («Дети! Откро­ем альбомы. Возьмем красный карандаш и в верхнем левом углу - вот здесь - нарисуем кружок...» и т.д.).

Младший школьник в известной степени может и сам планировать свою деятельность. При этом он словесно проговаривает то, что он должен и в какой последовательности будет исполнять ту или иную работу. Планирование, безусловно, организует внимание ребенка.

И все-таки, хотя дети в начальных классах могут произвольно ре­гулировать свое поведение, непроизвольное внимание преобладает. Детям трудно сосредоточиться на однообразной и малопривлекатель­ной для них деятельности или на деятельности интересной, но тре­бующей умственного напряжения. Отключение внимания спасает от переутомления. Эта особенность внимания является одним из основа-

280

ний для включения в занятия элементов игры и достаточно частой смены форм деятельности.

Дети младшего школьного возраста, безусловно, способны удер­живать внимание на интеллектуальных задачах, но это требует колос­сальных усилий воли и организации высокой мотивации.

Развитие памяти. Мы уже знаем, что дошкольный возраст-возраст интенсивного развития памяти. Принято считать, что в этот период память является ведущим познавательным процессом, психи­ческой функцией. В самом деле, ребенок в дошкольном возрасте ус­ваивает речь настолько, что становится истинным носителем родного языка. Память схватывает значимые для ребенка события и сведения и сохраняет их. Дошкольное детство оставляет много воспоминаний на всю оставшуюся жизнь человека.

Когда запоминание становится условием успешной игры или имеет значение для реализации притязаний ребенка, он легко запоминает слова в заданном порядке, стихи, последовательность действий и др. Ребенок может пользоваться приемами запоминания уже сознательно. Он повторяет то, что надо запомнить, старается осмыслить, осознать запоминаемое в заданной последовательности. Однако непроизволь­ное запоминание остается более продуктивным. Здесь опять-таки все определяет интерес ребенка к делу, которым он занят.

В школе ребенок встает перед необходимостью запоминать произ­вольно. Учебная деятельность неукоснительно требует от ребенка запо­минания. Учитель дает ребенку указания, каким образом можно запом­нить и воспроизвести то, что следует выучить. Вместе с детьми он обсу­ждает содержание и объем материала, распределяет его на части (по смыслу, по трудности запоминания и др.), учит контролировать процесс запоминания. Понимание является необходимым условием запомина­ния - учитель фиксирует внимание ребенка на необходимости понима­ния, учит ребенка понимать то, что он должен запомнить, задает моти­вацию стратегии запоминания: сохранение знаний, навыков не только для решения школьных заданий, но и для всей последующей жизни.

Произвольная память становится функцией, на которую опирается учебная деятельность, и ребенок приходит к пониманию необходимо­сти заставить работать на себя свою память. Именно заучивание и воспроизведение учебного материала позволяет ребенку рефлексиро-вать свои личные психические изменения в результате погружения в учебную деятельность и воочию увидеть, что «учить себя» - значит изменить самого себя в знаниях и в обретении способности к произ­вольным действиям.

Развитие воображения. В младшем школьном возрасте ребе­нок в своем воображении уже может создавать разнообразнейшие ситуации. Формируясь в игровых замещениях одних предметов дру­гими, воображение переходит и в другие виды деятельности.

281

В условиях учебной деятельности к воображению ребенка предъ­являют специальные требования, которые побуждают его к произ­вольным действиям воображения. Учитель на уроке предлагает детям представить себе ситуацию, в которой происходят некие преобразо­вания предметов, образов, знаков. Эти учебные требования побужда­ют развитие воображения, но они нуждаются в подкреплении специ­альными орудиями - иначе ребенок затрудняется продвинуться в про­извольных действиях воображения. Это могут быть реальные предме­ты, схемы, макеты, знаки, графические образы и др.

В экспериментах Ж. Пиаже использовались задачи, в которых от испытуемого требовалось вообразить последовательные ступени не­которого физического преобразования.

Ребенку показывали стержень, стоящий вертикально и укрепленный одним кон­цом, и просили представить (в рисунке, жестами и др.) последовательные позиции, которые занимает стержень в процессе падения, переходя в горизонтальное положение. Оказалось, что дети шести-семи лет с этой задачей справиться не могли.

В другом эксперименте ребенку давали стакан с некоторым количеством жидкости и просили угадать результат перемещения жидкости в стакан иной формы: 1) будет ли при этом сохраняться количество жидкости, 2) какова будет высота столба жидкости во втором стакане.

Дети шести-семи лет делали правильные предсказания о высоте столба жидкости и сохранении ее количества. Однако наиболее инте­ресной является переходная стадия, на которой ребенок правильно предсказывает изменение уровня, но затем отрицает сохранение коли­чества жидкости.

Из подобных исследований Ж. Пиаже сделал вывод, что вообра­жение претерпевает генезис подобно тому, который проходят интел­лектуальные операции: сначала воображение статично, ограничивает­ся внутренним воспроизведением состояний, доступных восприятию;

по мере развития ребенка воображение становится более гибким и подвижным, способным к предвосхищению последовательных момен­тов возможного преобразования одного состояния в другое.

Ж. Пиаже отделяет воображение, как ранее он это делал с воспри­ятием, от интеллектуальных операций; он отличает его также и от восприятия. Воображение более высокого уровня развивается в паре с конкретными операциями, но его нельзя с ними отождествлять.

Ж. Пиаже считает, что гибкое, способное на предвосхищение вооб­ражение может реально помогать операциональному мышлению, даже необходимо ему. Наиболее ярко воображение проявляется в рисовании и сочинении рассказов и сказок. У младших школьников, так же как и у дошкольников, мы можем наблюдать большую вариативность в харак­тере детского творчества: одни дети воссоздают реальную действитель­ность, другие - фантастические образы и ситуации. В зависимости от этого можно условно разделить детей на реалистов и фантазеров. Спе­циальным интересом ребенка может стать фантастический, пугающий и

282

привлекающий мир сказки. Черти, водяные, лешие, русалки, колдуны, феи, сказочные принцессы и многие другие персонажи народного твор­чества, существа, созданные индивидуальной фантазией, наряду с со­вершенно реалистическими изображениями людей определяют содер­жание душевной работы и продуктов деятельности ребенка. Конечно же, содержание рисунков ребенка зависит от того культурного багажа, который определен духовным уровнем семьи и степенью ориентации самого ребенка на реальную или воображаемую действительность.

Сочиняя всевозможные истории, рифмуя «стихи», придумывая сказки, изображая различных персонажей, дети могут заимствовать известные им сюжеты, строфы стихотворений, графические образы, порой вовсе не замечая этого. Однако нередко ребенок специально комбинирует известные сюжеты, создает новые образы, гиперболизи­руя отдельные стороны и качества своих героев. Ребенок, если у него достаточно развиты речь и воображение, если он получает удовольст­вие от рефлексии на значения и смысл слов, словесных комплексов и образы воображения, может придумать и рассказать занимательный сюжет, может импровизировать, наслаждаясь своей импровизацией сам и включая в нее других людей.

В воображении ребенок создает опасные, страшные ситуации, ко­гда, например, необходимо идти на черную-черную гору, забраться в самую глубокую пещеру и в полной темноте двигаться к заветной цели, не реагируя на устрашающие звуки, не боясь многократного эха, мелькающих в просветах теней, множественных отражений загадоч­ных зеркал и т.д. Главное- преодоление, обретение друга, выход к свету, надежда и радость. Переживание негативного напряжения в процессе создания и развертывания воображаемых ситуаций, управ­ление сюжетом, прерывание образов и возвращение к ним тренируют воображение ребенка как произвольную творческую деятельность.

Кроме того, воображение может выступать как деятельность, ко­торая приносит терапевтический эффект.

Ребенок, испытывая трудности в реальной жизни, воспринимая свою личную ситуацию как безысходную, может уйти в воображае­мый мир. Так, когда нет отца и это приносит невыразимую боль, в воображении можно обрести самого замечательного, самого не­обыкновенного - великодушного, сильного, мужественного отца. В воображении можно даже спасти отца от смертельной опасности, и тогда он будет не просто любить тебя, но и ценить твою смелость, находчивость и мужество. Отец-друг - мечта не только мальчиков, но и девочек. Воображение дает временную возможность рассла­биться, освободиться от напряжения для того, чтобы продолжать жить дальше без отца. Когда притесняют сверстники - бьют, угро­жают расправой, унижают морально, в воображении можно создать особый мир, в котором ребенок или разрешает свои проблемы соб-

283

ственным великодушием, разумным поведением, или превращается в агрессивного повелителя, который жестоко мстит своим обидчикам. Очень важно прислушиваться к высказываниям ребенка по поводу притесняющих его сверстников. Что доминирует в его эмоциях -огорчение, недоумение по поводу поведения обидчиков или агрес­сия? Только понимая глубинные чувства ребенка, можно попытаться ему помочь.

Когда постоянно срывается и кричит на своего ребенка нервная и несчастная мать, в воображении можно встретить добрую фею или совершить подвиг, спасти свою маму от страшной опасности. Но можно желать матери смерти - ведь она так несправедлива...

Воображение, каким бы фантастическим оно ни было в своей сю­жетной линии, опирается на нормативы реального социального про­странства. Пережив в своем воображении добрые или агрессивные побуждения, ребенок тем самым может подготовить для себя мотива­цию будущих поступков.

Воображение при всей его пользе для подготовки к творческой деятельности может увести ребенка от реального мира, придав болез­ненность его душевной жизни.

Воображение может заводить ребенка и в тупик, создавая навязчи­вые образы, которые действительно упорно преследуют ребенка.

Алеша (10, 2) испытывает чувство страха перед преследующими его образами корявых деревьев, которые он не только одухотворяет внутренне, но перед его взо­ром они могут начать перемещаться в пространстве, у них обозначаются человече­ские черты лица.

- Хочешь от них избавиться?

- Да, очень. Я их боюсь. (По материалам В. С. Мухиной.)

В этом случае требуется специальная помощь.

Как указывалось выше, образы воображений у некоторых детей могут быть близки к эйдетическим образам, обладающим не только яркостью и отчетливостью, но и процессуальностью - они могут непроизвольно меняться перед внутренним взором ребенка. В воз­расте семи-одиннадцати лет ребенок по-прежнему может находиться в зависимости от возникающих образов воображения, но он может, приложив определенные усилия, управлять их появлением и разви­тием, побуждая свободный поток зрительных или звуковых ассо­циаций, или прерывать его в зависимости от своей воли. Непроиз­вольно возникающие образы воображения обременяют ребенка;

освобождение от их спонтанного напора требует специального при­ложения усилий и контроля.

Ярослав (9, 10) (рефлексирует): «Я постоянно вижу перед собой образы предметов и людей, которых в действительности нет. Иногда мне интересно за ними следить, но иногда я от них устаю... Ну до чего же они мне надоедают!»

- Есть такие образы, которые тебя пугают?

- Конечно.

284

- Какие они?

- Они разные. Некоторые страшные на вид. Некоторые страшные тем, что они по­стоянно меняются.

- Хочешь избавиться от них?

-Да.

Ярославу предлагают нарисовать страшные образы. Он изображает «нечто». Ему предлагают порвать рисунок и уничтожить тем самым плохой образ. Ярослав делает это с сожалением, под влиянием авторитета незнакомого ему человека. После чего ему предлагают нарисовать еще плохой образ.

- И после этого мы разорвем его? И он перестанет быть со мной?

- Да. Скорее всего это будет так.

- Я не согласен на это.

- Почему?

- Они все меня покинут, и я останусь без воображения?! Нет, я не согласен. Пусть они у меня останутся.

- Но ты же устаешь от них?

- Да... Но это мои образы. Как же я сам оставлю их?

- Они тебе дороги?

- Не знаю... Я привык к ним. У нас все время что-то происходит.

- Ну а страх? Ты иногда боишься.

- Да. Ведь они могут быстро меняться. Страх плохо и хорошо. Ведь я преодолеваю страх. Наверное, это зачем-то нужно... (По материалам В. С. Мухиной.)

Ребенок может напрягаться от непроизвольно возникающих об­разов воображения, порой чувствовать себя несчастным, но он на­ходит и привлекательные стороны от погружения в спонтанно воз­никающий мир воображения, который для него выступает как иная реальность, чем природный, предметный и социальный мир челове­ческих отношений.

Воображение в жизни ребенка играет большую роль, чем в жизни взрослого, проявляясь гораздо чаще, и чаще допускает нарушение жизненной реальности. Неустанная работа воображения - важней­ший путь познания и освоения ребенком окружающего мира, способ выйти за пределы личного практического опыта, важнейшая психо­логическая предпосылка развития способности к творчеству и спо­соб освоения нормативности социального пространства, последнее принуждает работать воображение непосредственно на развитие личностных качеств.

Умственное развитие ребенка, посещающего школу, качественно ме­няется благодаря требованиям, предъявляемым учебной деятельностью. Ребенок теперь вынужден входить в реальность образно-знаковых сис­тем и в реальность предметного мира через постоянное погружение в ситуации решения разнообразных учебных и жизненных задач. Пере­числим основные задачи, которые решаются в младшем школьном воз­расте: 1) проникновение в тайны лингвистического, синтаксического и др. Строения языка; 2) усвоение значений и смыслов словесных знаков и самостоятельное установление их тонких интегративных связей; 3) ре­шение умственных задач, связанных с преобразованием предметного

285

мира; 4) развитие произвольных сторон внимания, памяти и воображе­ния; 5) развитие воображения как способ выйти за пределы личного практического опыта, как условие творчества.

§ 3. ЛИЧНОСТЬ РЕБЕНКА МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

В возрасте семи-одиннадцати лет ребенок начинает понимать, что он представляет собой некую индивидуальность, которая, безусловно, подвергается социальным воздействиям. Он знает, что он обязан учить­ся и в процессе учения изменять себя, присваивая коллективные знаки (речь, цифры, ноты и др.), коллективные понятия, знания и идеи, которые существуют в обществе, систему социальных ожиданий в отношении поведения и ценностных ориентации. В то же время он знает, что отли­чается от других и переживает свою уникальность, свою «самость», стремясь утвердить себя среди взрослых и сверстников.

Самосознание ребенка интенсивно развивается, а его структура укрепляется, наполняясь новыми ценностными ориентациями. Обра­тимся к обсуждению изменений, которые происходят со звеньями самосознания в младшем школьном возрасте.

Имя. Мы уже указывали выше, что при благоприятных условиях ребенок дошкольного возраста чаще всего любит свое имя, так как постоянно слышит доброжелательное к себе обращение.

С поступлением в школу ребенок тонко рефлексирует на то, как реа­гируют одноклассники на его домашнее, детское имя. Если он улавли­вает иронию, насмешку, то тут же стремится изменить возникающие дискомфортные ситуации, связанные с реакцией на его имя. Он просит домашних называть его иначе, с чем, безусловно, следует считаться.

В то же время, если сверстники с приязнью произносят имя ребен­ка, он испытывает чувство глубокого удовлетворения ими и самим собой. Ведь, как совершенно справедливо писал Дж. Карнеги", для человека звук его имени является самым сладким и самым важным звуком в человеческой речи.

Именно в школе, в процессе постоянного общения со сверстниками ребенок начинает ценить доброжелательное к себе отношение, выра­жаемое и в том, как к нему обращаются. Свою приязнь ребенок стре­мится выразить таким же образом - он учится приветливым формам общения и обращению к другому по имени. Ценностные ориентации на имя становятся нормой жизни.

В это же время поступив в школу, ребенок должен принять и дру­гой тип обращения к себе - учитель, а затем и дети могут называть его по фамилии.

Фамилия представляет собой наследованное семейное (родовое) наименование, прибавляемое в официальной обстановке к личному

286

имени. Ребенок, привыкнув к своему личному имени, вначале испы­тывает некоторое напряжение оттого, что не слышит привычного для него способа обращения. Однако, наблюдая всеобщность обращения по фамилии, особенно в устах учителя, принимает эту форму обще­ния. Конечно же, для ребенка всегда значимо, если вместе с фамилией называют и его имя.

Русские фамилии отражают историю социальных отношений лю­дей: одни фамилии звучат, а другие вызывают реакцию насмешки, пренебрежения. Эта реакция возникает в результате уже сформиро­вавшегося у ребенка чутья к языковым явлениям. Некоторые фамилии становятся смешны для ребенка просто потому, что совпадают с на­званием профессий, предметов, животных: некоторые фамилии про­изошли от имен-оберег, а такие имена обычно уничижительные, спе­циально умаляющие достоинство; в некоторых фамилиях звучит уни­чижительное сочетание звуков, уже слышимое и освоенное ребенком в живом общении.

Фамилии у русских существуют уже несколько веков. По своему происхождению отличаются разными значениями и смыслами. Долгое время фамилия оставалась привилегией меньшинства. У крепостных крестьян возникали «уличные фамилии», они не записывались в цер­ковные книги, не признавались официально. Постепенно, однако, у всех людей появлялись фамилии. Они были разного происхождения:

1) возникали из топонимов (географических названий); 2) возникали из профессий (Лучников, Знахарев, Коновалов, Свечников, Скоморо­хов и др.); 3) отражали социальные отношения (Батраков, Баскаков, Половников); 4) предметы одежды (Лаптев, Ноговицын); 5) продукты питания (Шаньгин, Сбитнев, Пирогов); 6) обычаи и обряды (Ряженых, Панихидин); 7) происходили от имен-оберег (Некрасов, Негодяев, Дураков), от нецерковных имен (Некрас, Негодяй, Дурак) и т.д. Особое место занимали фамилии с уничижительными форманта­ми'² - к(ин). Например, Вашур/син, Иванкин, Матвейтан, Потешккн, Самаркын, Сем/сын, Тнмошкин, Якимкин и др.¹³

Перед учителем стоит социальная задача подготовиться к беседе с детьми по поводу происхождения тех или иных фамилий и предупре­дить возможность появления обидных прозвищ и дразнилок.

В детской школьной культуре нередко возникает фамильярная ма­нера обращаться друг к другу через уничижительные формы: Петька, Ванька, Колька, Машка и т.д. Часто это становится некоторой дет­ской культурой, нормой взаимодействия, когда дети внешне переста­ют реагировать на попирание достоинства друг друга. Учителю сле­дует и в этом случае обратить внимание на то, как обращаются дети друг к другу. Пресечение недопустимых форм обращения друг к другу органично внутренней установке каждого ребенка на ценностное от­ношение к себе и к своему имени. Исторически обусловленное уничи-

287

жительное обращение людей друг к другу и принятие этого отноше­ния среди непривилегированного сословия возмущало В. Г. Белин­ского, который в «Письме к Гоголю» с гневом писал: «Россия пред­ставляет собой ужасное зрелище страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашка­ми». Это уничижение должно быть прервано на уровне детской суб­культуры. Только полноценно звучащее имя и принимаемая окружаю­щими как данность фамилия обеспечивают ребенку чувство собствен­ного достоинства, уверенность в себе, дают возможность поддержи­вать его в притязаниях на признание.

Во многих регионах России, где представители более 200 ее этно­сов проживают рядом, именно в начальных классах ребенок, впервые вступая в более открытое взаимодействие с разнообразными социаль­ными факторами, открывает удивительное многообразие имянарече-ний. Ребенок мог до сей поры не сталкиваться с многообразием имен, которые впервые открываются ему в качестве знака, позволяющего причислить носителя имени к определенному социальному слою, эт­носу, религии предков.

В одном классе наряду с исконно русскими Ярославом и Ольгой могут оказаться христианские Петр, Павел, Иван, Мария, Анна, Еле­на, исламские Магомет, Идрис, Расул, Фазиль, Муса, Заграт, Зугра, представители языческих народностей Крайнего Севера Тототто, Айнана и др. Именно в начальных классах, когда идет адаптация ре­бенка к условиям широкого общения со сверстниками, следует не только познакомить детей с именами друг друга, но и придать им значимость достояния имянаречений в общечеловеческой культуре.

Особое значение эта работа приобретает сегодня, когда многие дети и их семьи, попавшие в экстремальные ситуации социально-экономи­ческих проблем, техногенных катастроф, межэтнических и вооружен­ных конфликтов, вынуждены мигрировать. Наряду со множеством про­блем, возникающих перед семьей в связи с перемещением в новые ре­гионы, у ребенка может возникнуть собственная проблема, связанная с непривычным для окружающих одноклассников, - его имя.

Внешний образ. Выразительные особенности лица и телесная экс­прессия имеют большое значение для самосознания ребенка к концу детства. В этот период интенсивно развиваются мимика и пантомимика.

Лицо. В конце детского возраста лицо ребенка продолжает разви­ваться конституционально. В 8-9 лет граница, разделяющая голову спереди на верхнюю и нижнюю половины, проходит по линии бровей (в то время как у взрослых- по линии зрачков). Но главное, лицо заметно обогащается выразительными мимическими действиями и умением контролировать эти действия. Ребенок может уже свободно выполнять симметричные и асимметричные активные экспрессии, совершать синхронные и асинхронные движения мышц лица. Он с

288

удовольствием выражает разные экспрессивные состояния, контроли­руя мимические мышцы бровей, глаз, щек, рта и т.п. Он легко управ­ляет своими губами: выворачивает и оттягивает книзу нижнюю губу, растягивает углы рта, поднимает их кверху, как в улыбке, и т.д. Он может насвистывать мелодию, подмигивать (производить изолиро­ванное закрывание правого и левого глаза).

Как и дошкольник, младший школьник упражняется в гримасни­чанье. Ребенок с интересом относится к своей физиономии, получает удовольствие от сложной мимической игры. При этом он понимает необходимость обуздания первичных эмоций.

К концу детства лицо ребенка приобретает коммуникативную выра­зительность того культурного окружения, в котором он развивается. При различных вариантах мимики, унаследованных от ближайших предков, на лице появляется специфическое выражение, соответствую­щее той культурной среде, к которой принадлежит ребенок. При этом одни дети присваивают эти выражения физиономии путем одного лишь подражания (идентификации), других в добавление к этому еще и учат специально тому, каким должно быть лицо «у воспитанного человека».

Тело. Ребенок в младшем школьном возрасте уже во многом пре­успел в телесном развитии. У детей в возрасте от 6 до 11-12 лет обыч­но не наблюдается столь очевидного бурного развития телесных дви­жений и действий, как это происходило в первые шесть лет. Однако это только внешняя видимость скрытой картины телесного развития.

В психологии выделяют проблему так называемого двигательного стиля- некоторых составных частей и аспектов равновесия двига­тельных функций. Так, двигательный стиль демонстрирует равновесие между скоростью и точностью жеста. А. Валлон настаивал на том, что двигательная функция и личность связаны между собой, здесь он оты­скивал «истоки характера».

Двигательный стиль и позы отражают не только индивидуальные, но и культурные особенности- ребенок присваивает динамические движения и статические фиксированные позы через прямую иденти­фикацию со значимыми взрослыми (часто того же пола).

Большое значение приобретает двигательный контроль, выражен­ный в мускульном тонусе, который может заглушать эмоции. Это позволяет до известных пределов регулировать внешние экспрессив­ные действия.

Особое значение в этот период приобретает дифференциация дей­ствий. Уже в дошкольном возрасте в ходе двигательного развития у ребенка происходят специализация левой и правой руки. Для ребенка, поступившего в школу, становится чрезвычайно важным окончатель­но определиться со специализацией левой и правой руки.

Считается предпочтительным, когда одна рука выполняет новые человеческие виды деятельности, она интегрирует и автоматизирует

289

жестикуляционную последовательность. Речь идет об одностороннем доминировании, которое относится не только к руке, а ко всем сим­метричным частям тела, наделенным автономной двигательной функ­цией. Одностороннее доминирование прогрессивно усиливается на протяжении всего детства¹⁴ . В возрасте от 6 до 10-11 лет устанавлива­ется выраженное одностороннее доминирование руки и всех симмет­ричных частей тела, наделенных автономной двигательной функцией. В это время можно определить доминирующую ногу (ту, на которой ребенок прыгает или которой ударяют по мячу), доминирующий глаз (тот, которым смотрят в щелку), доминирующее ухо (то, которым поворачиваются к источнику звука).

Когда ребенок готовится к школе или поступает в первый класс, может оказаться, что доминирующая рука еще не определена. У тако­го ребенка сразу же возникает множество проблем.

Конечно, преобладающее большинство детей становятся правша-ми, левши - исключение.

Тенденции правостороннего доминирования имеют свои детерми­нанты. Эту проблему обсуждали Р. Заззо и Ж. Шато. Согласно их анализу преобладание правшей обусловлено относительно стабиль­ной структурой нервной системы человека. Так, левое полушарие мозга контролирует в основном сложные двигательные функции (оно контролирует двигательные функции правой стороны тела). Левшами рождаются в исключительных случаях, когда правое полушарие мозга в целях общего функционального равновесия центральной нервной системы закладывает основы центрального преобладания, когда есте­ственное центральное доминирование поставлено под угрозу из-за какого-либо функционального повреждения (в этом случае правое полушарие берет на себя функции левого). Речь идет о понятии пато­логический левша в отличие от нормального левши (таким же образом могут быть и патологические правши). Согласно этим же авторам (Р. Заззо и Ж. Шато), одностороннее доминирование является факто­ром культуры. Оно может быть продуктом традиционного воспита­ния, вызванного необходимостью пользоваться орудиями и предме­тами, изготовленными только для правой руки. Пример взрослых вызывает подражательные действия, которые и формируют у боль­шинства детей правостороннее доминирование.

Доминирование правой руки проявляется более четко, чем доминиро­вание глаза или ноги, и более четко в учебной деятельности (например, в письме), нежели в спонтанно развивающейся деятельности (напри­мер, при пользовании ножом или бросании мяча) (Ж. Шато).

Левостороннее доминирование руки - школьная проблема, ка­сающаяся обучения письму. Родители начинают волноваться, когда замечают, что ребенок колеблется при выборе пишущей руки или, выбирая левую руку, пишет плохо. Безусловно, плохое качество пись-

290

ма можно отнести к трудностям одностороннего выбора. Задача пси­холога состоит в выявлении реально доминирующей руки, отказав­шись от колебаний, вынужденных предпочтений как результата дав­ления окружающих или реакции ребенка на это давление.

Если испытания указывают на четкую праворукость или левору-кость, ребенок должен писать доминирующей рукой. Но так бывает довольно редко. Чаще встречаются два случая: 1) когда нельзя опре­делить доминирующую руку, ногу, доминирующий глаз; 2) когда об­наруживается гетерогенность результатов: преобладает правая рука, но левый глаз и левое ухо; или ребенок пишет правой рукой, но режет ножницами левой и т.д.

В подобных случаях рекомендуют руководствоваться здравым смыслом. Если ребенок по большей части признаков является левшой, ему лучше писать левой рукой. Если он «легкий» левша, или двуру­кий, или «легкий» правша, ему лучше учиться писать правой рукой.

Следует учитывать социальное давление в пользу правшей. Это вполне оправдано, так как психологически ребенку довольно трудно быть левшой в мире правшей, особенно в классе, где парты расположе­ны по отношению к свету в пользу правшей, где система написания текста построена с учетом естественного развертывания правой руки. Кроме того, левша, оставаясь в малом или единственном числе в классе, выглядит белой вороной в глазах одноклассников: это ставит ребенка в исключительное положение. В то же время принуждение левшей писать правой рукой может привести к пагубным последствиям (в опорно-двигательной системе, в школьной успеваемости, в отношениях с окру­жением, в самой личности и т.д.). Трудности в двигательной односто­ронности могут быть связаны с трудностями в общей телесной ориен­тации и в организации времени и пространства. В психологии выявля­ются факты, связанные с трудностями левшей в обучении чтению и письму (Н. Галифре-Гранжон, М. Стенбек, В. Моно и Ж. Ажюриагер-ра). Однако специалисты предупреждают, что нельзя вульгаризировать рекомендации и диагноз по типу: «У ребенка орфографические ошибки. Это говорит о том, что у него асимметрия тела...»

Следующая проблема телесного развития - система скоординиро­ванных движений, направленная на достижение результата. В этом случае речь идет о праксии как системе скоординированных движе­ний - таково определение Ж. Пиаже.

Праксию составляют комплексные акты, подчиненные какой-то цели и развивающиеся в период добровольного обучения, даже если вырабатывается автоматизм жестикулярной последовательности:

например, надеть рубашку, застегнуться, завязать шнурки, приче­саться или уметь пользоваться чем-либо и т.д. Встречается в этом возрасте и трудная, почти невыполнимая конструкция сложной праксии (ребенок не может писать разборчиво). Эти трудности мо-

291

гут распространяться и на более простые действия (ребенку не уда­ется завязать шнурки на ботинках).

Случается, что качество элементарных жестов, необходимых для той или иной деятельности (скорость, точность, сенсорно-двигатель­ная координация и т.д.) искажено. В этом случае речь идет о том. что ребенок не может экономно построить пространственно-временную форму жестикулярного ансамбля, подчиненного какой-либо цели. Эти нарушения получили название диспраксии. К числу нарушений специалисты относят: 1) чисто моторные нарушения (наблюдается плохая праксия: дети плохо владеют жестикулярными элементами и их координацией); 2) нарушения перцепции и пред­ставления о теле (схема тела остается расплывчатой, недостаточно дифференцированной и структурированной, упускается возмож­ность приобретения стойкой системы ориентирования на деятель­ность с предметами); 3) нарушения в построении деятельности во времени и особенно в пространстве и их символизации; 4) аффек­тивные нарушения; они могут быть вторичными или ассоциативны­ми по отношению к самим инструментальным нарушениям как ре­зультат отражения их давления на ребенка; они могут носить более глубокий характер'⁵ .

Ребенок младшего школьного возраста обретает много проблем именно потому, что он пошел в школу, где сама система обучения требует от него приложения усилий для овладения телом и, в частно­сти, дифференциацией действий и праксией как системой скоордини­рованных движений. Все прочувствованные самим ребенком телесные особенности и полученные от других сведения об этих особенностях формируют у него образ тела и отношение к нему.

Отдельная проблема для ребенка, поступившего в школу, - его те­лесная конституция. Телосложение ребенка определяет его двигатель­ную активность, двигательный стиль, «истоки характера».

Что касается способа взаимодействия с другими людьми, то он оп­ределяется в большой мере тем, как на телосложение ребенка реаги­руют родители. Так, астеничный, болезненный, со слабой координа­цией движений ребенок может постоянно раздражать атлетичного отца. Обычно в традиционной культуре полному или хрупкому маль­чику предпочитаются атлетически сложенные их сверстники. Родите­ли гордятся атлетически сложенным сыном, учитель физкультуры с одобрением смотрит на такого мальчика и охотно поощряет его, если он преуспевает на занятиях по физкультуре. Убедить взрослых в том, что у детей большие перспективы в изменении телесной конституции, очень трудно, они ведут себя вполне определенно: одобряют или не выражают восторга в зависимости от телосложения ребенка.

Уроки физической культуры дают возможность ребенку критично оценить свои достижения или свой неуспех в физических упражнени-

292

ях, сравнить себя с другими детьми. Он оценивает свои движения, координацию, ловкость и быстроту реакций.

Образ «Я» - это и образ физических данных, особенности телесной конституции. Очень важно правильно строить отношения с ребенком по поводу его телесных особенностей, успехов или неуспехов в физи­ческих упражнениях, специальных учебных или бытовых действиях. Ведь тело открыто для наблюдения, его статика и двигательная ак­тивность или пассивность легко просматриваются.

Конечно, ребенок младшего школьного возраста именно благодаря телу может скрывать свои сильные эмоции, подавлять глубинные экс­прессивные движения через усиление мускульного тонуса. Так, сильное переживание горя, душевного страдания или ярости имеет свои врож­денные формы выражения. Ч. Дарвин описал эмоции человека в кон­тексте их субъективных переживаний и экспрессивной выразительности. Он писал, например, о том, что эмоция ярости «возбуждает мозг, сооб­щает силу мышцам и одновременно придает энергию воле. Тело обык­новенно держится прямо, будучи наготове к немедленному действию, но иногда оно наклоняется вперед к обидчику, и мышцы конечностей при этом более или менее напрягаются»'⁶ . Столь же сильна экспрессия дру­гих эмоциональных состояний - веселья, обиды, злости. Ребенок умеет уже соотносить свои состояния с их телесными проявлениями.

В условиях обучения в школе от ребенка требуется дисциплина, что призывает к сознательному подавлению экспрессии. Подавляемые при­вычные эмоции формируют у ребенка определенный тип статичных поз и двигательных реакций: зажатость и скованность движений, защитные позы, застывшие позы готовности к агрессии. Так как позы и телесные движения не существуют сами по себе, они рефлекторно связаны и с мимикой ребенка. Именно доминирующие позы, жесты, мимика ребен­ка свидетельствуют о его доминирующем психическом состоянии.

В психологии существует идея о хронических энергетических телес­ных блокировках, возникающих на физическом уровне". В. Райх называ­ет эти блокировки защитными механизмами или «броней характе­ра» - имеется в виду хроническое мышечное напряжение, связанное с подавлением неприятных эмоций.

Напряжение, накопившееся в скелетных мышцах тела через выра­женный мускульный тонус, держит статические выразительные позы и создает типологию движений и жестов. Доминирующее состояние становится читаемым. Подавленный, робкий ребенок, агрессивный ребенок, расторможенный ребенок сообщают своими внешними те­лесными проявлениями о своих привычных психических состояниях. В этом случае можно говорить о языке тела как о протоязыке'. привыч­ные выразительные позы и жесты сигнализируют о внутреннем пси­хическом состоянии ребенка до того, как он захочет и сможет пове­дать о них психологу.

293

Традиционная культура предъявляет к телу сложившиеся требова­ния: ребенок должен усвоить «правильные» позы, осанку, посадку головы - все то, что создает этнический, национальный тип физиче­ской представленности человека. Так, жители европейской части Рос­сии и народности Крайнего Севера, являясь жителями России, имеют разные образы и стили телесных выразительных поз и движений, по которым можно «прочитать» исторически обусловленную школу со­циальных ожиданий, обращенных к телесному образу человека. При этом культура предъявляет и свои ожидания, связанные с половой идентификацией ребенка.

Образ тела^ - сложное образование, сопряженное с индивидуаль­ными телесными особенностями, полом и традиционными культур­ными ожиданиями. Очень важно, чтобы ребенок мог себя чувствовать и принимать как уникальное в физическом и психическом плане суще­ство, как представитель своего пола и как представитель своей куль­туры, своего этноса.

Специальное внимание следует уделять развитию физической куль­туры ребенка. С первых лет обучения в школе именно на уроках физ­культуры дети должны приобретать привычки и устойчивый интерес к систематическим занятиям физическими упражнениями и спортом.

Овладение своим телом, ощущение тонуса, готовность к подвиж­ным играм и соревнованию - все это должно культивироваться в созна­нии ребенка как чистая радость бытия, как ответственность перед другими; ведь быть красивым, ловким и сильным, быть чистым и оп­рятно одетым - значит радовать собой других.

Уроки физической культуры требуют от ребенка владения своим телом. Для этого разрабатываются комплексы общеразвивающих уп­ражнений, а также специальные виды занятий (гимнастика, лыжная подготовка, плавание, подвижные игры). Названные виды занятий являются не только средством физического развития, но и умственно­го и духовного формирования личности. В число подвижных игр сле­дует включать и национальные игры, которые приобщают ребенка к традиционным развлечениям, воспитывают ожидаемые черты харак­тера (волю, мужество, смелость, великодушие). В соревновательных играх с правилами развиваются воля, стремление реализовать притя­зание на признание через физические усилия. Соревнуясь со своими сверстниками, ребенок осваивает множество физических умений и развивает необходимые для жизни личностные качества. Соревнуясь непосредственно в тесном телесном взаимном общении, ребенок учится рефлексии на других и на себя: он учится «читать» по выразительным позам, движениям, мимике сверстника его намерения, что облегчается самой соревновательной ситуацией; он учится диалогу жеста, мимики и взгляда; в то же время он учится «прятать» свои намерения, скрывая свои мимику и телесные выразительные позы и движения и демонст-

294

рируя «обманные» мины, позы и движения. В соревновательных играх ребенок обретает способность не только к тонкой внутренней рефлек­сии, но и к маскирующим истинные намерения внешним действиям. Обогащение рефлексивного опыта ребенка в специальных соревнова­тельных играх продвигает его в плане личностного развития и фор­мирования позитивного отношения к себе.

Соревновательные игры дают целый ряд возможностей для разви­тия личности ребенка. В соревновании дети ориентируются на дости­жения сверстников. Стремление «быть как все» стимулирует физиче­ское развитие ребенка и подтягивает его до общего среднего уровня. В то же время, соревнуясь, ребенок притязает и на то, чтобы «быть луч­ше, чем другие». Он начинает борьбу за то, чтобы стать победителем. Стремление к победе стимулирует соревнующегося. В случае успеха ребенок обретает позу победителя: плечи развернуты, голова высоко поднята, лицо его румяно, глаза сияют.

В соревнование, однако, заложена возможность и неуспеха в срав­нении с другими. В случае неуспеха ребенок сразу ломается - поза его выражает удрученное состояние: плечи приподняты, голова опущена, взгляд наполнен слезами и печалью.

Если подвижные игры включают командные соревнования, на ре­бенка, который подвел свою команду, могут обрушиться обидные реп­лики сверстников. Обязанность учителя и психолога предупреждать подобные ситуации. Здесь важно придать значимость духу командного сотрудничества и взаимной поддержки. Неуспешный ребенок и так испытывает дискомфорт и чувство глубокого неудовлетворения собой.

Важно, чтобы нереализованное притязание ребенка на успех в физи­ческих упражнениях и играх не лишило его стремления к успеху: ребе­нок может очень быстро отказаться от участия в физических упражне­ниях и соревнованиях- ведь образ «Я» весьма хрупкое образование, обесценивание своего «Я» и изменение отношения к себе происходят ситуативно. В то же время ребенок может вопреки неудачам стремиться во что бы то ни стало взять реванш. Это может также привести к срыву. И в том и в другом случае ребенок младшего школьного возраста дол­жен пройти избранный им путь. Не следует оберегать его от возможных неудач. Ребенок должен научиться владеть экспрессией лица и тела, а также не сдаваться в достижении избранной цели в телесных упражне­ниях, овладевать телесными действиями и наслаждаться достижениями.

Совершенно справедливо писал по этому поводу Ж. Ж. Руссо: «Ду­мают только о том, как бы уберечь своего ребенка; этого недостаточ­но." нужно научить, чтобы он умел сохранять себя... Все дело... в том, чтобы заставить его жить. А жить - это не значит дышать: это значит действовать, это значит пользоваться нашими органами, чувствами, способностями, всеми частями нашего существа, дающими нам созна­ние нашего бытия» (курсив мой. - В.М.)¹⁹ .

295

Притязание на признание: позитивные достижения и негативные об­разования. Ребенок младшего школьного возраста продолжает от­крыто стремиться получить одобрение своих достижений, отвечаю­щих социальным ожиданиям.

В этот период продолжает происходить насыщение мотивов пове­дения и деятельности новым социальным содержанием. Особое место начинают приобретать учебные мотивы и мотивы установления от­ношений со взрослыми и сверстниками по поводу учебной деятельно­сти. В этот период заново перестраивается мотивационно-потреб-ностная сфера, что качественно меняет содержание притязаний на признание. Учебная деятельность со всеми ее составляющими стано­вится во главу угла в притязаниях ребенка младшего школьного воз­раста. Это находит свое выражение в отношениях ребенка со взрос­лыми и сверстниками.

Притязание на признание со стороны взрослых. Ребенок в младшем школьном возрасте несет в себе весь комплекс чувств, уже сформиро­ванных в притязаниях на признание. Он имеет совесть, и мы можем взывать к ней, когда ребенок набедокурит. Он знает, что значит дол­жен, обязан. У него пробуждается чувство гордости или стыда в зави­симости от поступка. Он может гордиться не только поступком, одоб­ряемым взрослым, но и своими положительными качествами (сме­лостью, правдивостью, готовностью поделиться с другими), которые он хорошо осознает. Он может стыдиться не только замеченного взрослым проступка, но и таких своих проявлений (трусости, грубо­сти, жадности и т.д.), которые он сам оценивает как недостойные. Эти чувства ребенка, безусловно, влияют на развитие его личности. Но нужно помнить, что негативные чувства, возникнув у ребенка по оп­ределенному поводу, вспыхнув, быстро исчезают. Ведь ребенок млад­шего школьного возраста, как и дошкольник, продолжает стремиться иметь положительную самооценку.

«Я хороший» - внутренняя позиция ребенка по отношению к са­мому себе. В этой позиции - большие возможности для воспитания. Притязая на признание со стороны взрослого, младший школьник будет стараться подтвердить свою потребность на это признание.

Относясь к взрослым и более старшим детям как к образцу, младший школьник в то же самое время притязает на признание со стороны взрослых и подростков. Благодаря притязанию на призна­ние он выполняет нормативы поведения - старается вести себя пра­вильно, стремится к знаниям, потому что его хорошее поведение и знания становятся предметом постоянного интереса со стороны старших. (О притязаниях на признание в учебной деятельности мы будем говорить отдельно.)

Стремление к самоутверждению стимулирует ребенка к норматив­ному поведению, к тому, чтобы взрослые подтвердили его достоинст-

296

во. Однако стремление к самоутверждению в том случае, если ребенок не способен или затрудняется выполнять то, что от него ожидают (в первую очередь это его успехи в школе), может стать причиной его безудержных капризов.

Каприз- часто повторяющаяся слезливость, необоснованные свое­вольные выходки, выступающие как средство обратить на себя внима­ние, «взять верх» над взрослыми примитивными, по существу асоциаль­ными формами поведения. Капризными, как правило, бывают неус­пешные в школе или чрезмерно избалованные своими родителями дети, или дети, на которых мало обращают внимания, или, наконец, ослабленные, безынициативные дети, которые отстали от сверстни­ков. Во всех случаях эти дети не могут удовлетворить стремление к самоутверждению другими путями и избирают инфантильный беспер­спективный способ обратить на себя внимание. Форму капризов об­ретает поведение ребенка со скрытыми еще акцентуациями в развитии личности, что в дальнейшем может проявить себя в подростковом возрасте в асоциальном поведении.

Никита (10, 10) отличается трудностями в поведении. Он хорошо успевает в школе, но его дисциплина вызывает тревогу у учителя. Его мама испытывает постоянное напряжение.

Мальчик не по годам ориентируется в искусстве: Пушкинский музей для него «дом родной», он там рисует и смотрит картины. Однако поражает отсутствие эмоций в связи с содержанием картин, вместо этого - интеллектуальная оценка достоинств цвета, композиции, сюжета. Мальчик одарен - его картины неоднократно получали призы на Международных детских выставках.

Никита играет на ударнике, на ксилофоне в ансамбле известной музыкальной школы.

Однако мальчик бросает живопись, не ходит в музей «потому что эти люди стоят около картин часами»; бросает музыкальную школу потому что «эта учительница просто дура». В семье демонстрирует агрессию и наслаждается тем, что его криков пугаются сестра и мать. Сестре угрожает: «Убью тебя обязательно!» Матери - спокойной, интелли­гентной женщине - часто кричит: «Пьянь! Водочки выпила!» (мать не пьет).

В школе стремится не выделяться, всеми силами старается стандартизироваться, но срывается и выдает агрессию. Угрожает убить свою учительницу и других учителей, которые начинают его увещевать.

Когда в школе его «прорабатывают», стоит молча. Вид отрешенный.

Учительница: Никита, почему ты выкрикиваешь, угрожаешь, дерешься? Что ты можешь сказать?

Учительница: Мы переведем тебя на индивидуальное обучение...

Никита молчит.

Дома матери говорит: «Я не могу дать обещание. Обещания дают, когда их можно выполнить. Эта тетка (об учительнице) так плохо себя вела, что ребята сказали, что они бы ее хотели убить».

При этом говорит, рыдая, матери: «Меня никто не любит. Я никому не нужен». Мать разуверяет его, но он требует: «Тогда возьми меня с собой спать. Сестре можно, а мне нельзя! Она же старше меня...» В юношеском возрасте Никита попал в тюрьму. (По ма­териалам В. С. Мухиной.)

Выходящие за рамки капризов формы асоциального поведения ре­бенка младшего школьного возраста требуют специального внимания психолога.

297

В норме притязания на признание со стороны взрослых поддают­ся социальным ожиданиям, подлежат коррекции на уровне бытово­го общения ребенка с родителями и подвержены воздействию здра­вого смысла.

Поступление в школу - переломный момент в жизни ребенка, ме­няющий в целом иерархию его притязаний на признание. Поступле­ние в школу - это переход к новому образу жизни и условиям деятель­ности, это переход к новому положению в обществе, новым взаимоот­ношениям со взрослыми. Меняются фактор места, социальные усло­вия, определяющие развитие и саму жизнь ребенка. Новое положение в обществе состоит в том, что ребенок переходит от существования, свободного от постоянных обязанностей, к обязательной, общественно значимой деятельности: он обязан учиться. Теперь он подчинен систе­ме строгих, обязательных для всех школьных и связанных со школой общих социальных правил.

В школе между учеником и учителем складывается особый тип взаимоотношений. Учитель не просто взрослый, который вызывает или не вызывает симпатию ребенка. Он - посредник знаний, в функции которого входит передача достижений культуры, опыта человечества ребенку. Кроме того, учитель является реальным носителем общест­венных требований к ребенку как ученику. Совместное участие в учеб­ной деятельности порождает новый тип взаимоотношений: учитель спрашивает- ученик отвечает, учитель объясняет- ученик должен понять и выполнить; учитель оценивает- ученик принимает как должное. При этом ребенок ориентирован на то, чтобы соответство­вать ожиданиям учителя и быть им признанным.

По своему содержанию и по организации основная, ведущая дея­тельность младшего школьника - учебная деятельность. Усвоение зна­ний - основная цель, которая выступает в чистом виде. Но в учебную деятельность органически включена и вторая по счету, но не по зна­чению цель - ребенок должен быть еще и правильно воспитан.

Основная форма организации учебной работы школьников - урок, на котором все рассчитано до минуты. На уроке всем детям необхо­димо следить за указаниями учителя, четко их выполнять, не отвле­каться и не заниматься посторонним делом. Все эти особенности ус­ловий жизни и деятельности школьника предъявляют высокие требо­вания к разным сторонам его личности, его психическим качествам, знаниям и умениям.

Школьник учится ответственно относиться к учебе, потому что он вынужден подчиняться требованиям и правилам школьной жизни и оправдывать ожидания его семьи.

Притязание на признание среди близких и учителей побуждает и принуждает ребенка к развитию усидчивости, навыков самоконтро­ля и самооценки.

298

Смена места в системе общественных отношений - переход в пози­цию ученика, школьника - создает ситуацию психологической открыто­сти ребенка. И без того доверяющий взрослому, в новой для него жиз­ненной ситуации ребенок с готовностью (или без сопротивления) при­нимает требования учителя; это касается и требований, связанных с дисциплиной. При этом ребенок не присваивает бездумно и бесчувст­венно новые для него правила, а испытывает меру допустимости, воз­можности нарушать эти правила, избегать их выполнения или вступать с учителем в дискуссии. Приведем некоторые примеры рефлексий пер­воклассников на новые для них формы наказаний за нарушение правил поведения в классе.

2 сентября.

Кирилл: Сегодня поставили (у парты, в знак замечания. - В.М.) мальчика и девочку. которые смотрели букварь, когда надо было тихо сидеть и слушать! Учительница сказала:

«Ребята, посмотрите на них. Все видели, кто нарушает порядок?»

4 октября. Кирилл: Тебе учительница говорила, какое у нас произошло неприятное происшествие?

- Что случилось? Кирилл: Я стоял у парты.

- За что же?

Кирилл: Я забыл. Но это самое нестыдное наказание. Вообще-то все наказания стыдные... А! Вспомнил! Я взвизгнул! Ха-ха-ха... (Смеется.) Я не знаю сам, как вышло.

8 октября.

Андрей: Знаешь, какое наказание самое плохое? Когда прогоняют с урока... Же­ню так наказали. И еще одного...

30 октября.

Андрей: Меня сегодня наказали. Но я не виноват! У нас такие приличия: когда взрослый входит, надо встать. Я увидел, что Лена не встает. Я ей говорил, говорил, потом потрепал за волосы. А Гоша говорит: «Не трогай девочку!» Я ее еще раз потре­пал. Гоша меня как ударит... Я его. Нас обоих поставили. А виновата во всем Лена.

Кирилл: Да, у нас правила такие- надо вставать... Андрей тоже виноват. Таисия Алексеевна (учительница) без него бы разобралась. Гоша самый хороший.

Андрей: Да, конечно. Но Лена самая неправая. Если по-честному. (Из материалов В. С. Мухиной.}

Отношения ребенка младшего школьного возраста к правилам по­ведения носят неоднозначный характер. Это для него и интеллектуаль­ная задача - разобраться, какие правила бывают, за какие провинности как наказывают, какие наказания «стыдные», а какие «не так уж стыд­ные». Так что на первом этапе обучения в школе он может не столько испытывать чувство стыда, сколько рассуждать по поводу правил. Ре­бенку еще предстоит узнать о нормах поведения, усвоить эмоциональ­ные отношения к этим нормам, сформировать потребность в дисципли­не, в выполнении школьных правил и затем притязать на признание со стороны учителя не только в сфере самого ученья, но и в исполнении правил. Поэтому правила, которые усваивает ребенок, следует подни­мать в его сознании до понимания их непреложности, обязательности.

299

Поведение ребенка должно определять не наказание за невыполнение правила, а понимание необходимости выполнения правила.

Взрослые предстают перед ребенком как некий идеал его буду­щих возможностей. Отношением к взрослому опосредованы многие поступки детей.

Подростки вызывают у младших школьников особое отношение -восхищение их ловкостью, смелостью, самостоятельностью. Младший школьник подростка относит, как и себя, к детям. С большой нежно­стью он смотрит на подростка, видя в нем свое если не ближайшее, то вполне возможное будущее.

Притязание на признание среди сверстников. В младшем школьном возрасте сверстники вступают в сложные отношения, в которых пере­плетены отношения возрастной приязни к сверстнику и отношения соперничества. Притязания на успех среди сверстников теперь отраба­тываются прежде всего в учебной деятельности или по поводу учеб­ной деятельности.

Теперь уже в учебной деятельности потребность в признании про­является в двух планах: с одной стороны, ребенок хочет «.быть как все», а с другой - «.быть лучше, чем все».

Стремление «быть как все» возникает в условиях учебной деятель­ности из-за многих причин. Во-первых, дети учатся овладевать обяза­тельными для этой деятельности учебными навыками и специальными знаниями. Учитель контролирует весь класс и побуждает всех следо­вать предлагаемому образцу. Во-вторых, дети узнают о правилах поведения в классе и школе, которые предъявляются всем вместе и каждому в отдельности. В-третьих, во многих ситуациях ребенок не может самостоятельно выбрать линию поведения, и в этом случае он ориентируется на поведение других детей. В младшем школьном воз­расте вообще, но особенно в первом классе, ребенку свойственны вы­раженные конформные реакции на незнакомые для него ситуации.

С младшими школьниками проводился эксперимент, который представлял собой модификацию метода подставной группы С. Аша. Согласно С. Ашу, подставная группа - это специально организован­ная группа лиц, находящихся в сговоре с экспериментатором. Экспе­риментатор договаривается, что в ходе работы члены группы по оче­реди будут давать определенный неверный ответ по конкретному во­просу. Так как испытуемый не подозревает о сговоре, он считает себя членом группы. Именно поэтому группа и называется подставной.

В данном эксперименте были отобраны три ребенка, которым объ­ясняли, что нужно давать определенный ответ на каждый вопрос. Наиболее удобным для детской подставной группы объяснением не­обходимости неправильных ответов было следующее: «Мы должны узнать, умеют ли ребята вашего класса различать цвета, для этого хорошо бы попытаться их запутать. Как в игре в путаницу».

300

Экспериментаторы рассаживают подставную группу и испытуемого вместе в од­ном ряду. (При этом испытуемый как бы случайно оказывается с края). Эксперимента­тор инструктирует группу, объясняет, что он сейчас будет показывать таблицы, а дети должны будут говорить, какого цвета квадраты на этих таблицах. Экспериментатор делает вид, что объясняет всем (подставная группа помнит о заговоре). Опыт начина­ют лишь в том случае, когда экспериментатор убеждается, что испытуемый понял, что от него требуется.

Первое предъявление. На таблице два одинаковых интенсивно-красных, равных по величине квадрата.

Экспериментатор указывает на левый квадрат, спрашивает одного ребенка из под­ставной группы: «Какого цвета квадрат?» - «Красный», - отвечает ребенок.

Экспериментатор указывает на правый квадрат. «Какого цвета квадрат?» -«Красный», - должен быть ответ.

Затем спрашиваются второй и третий ребенок из подставной группы. Наконец, предлагается ответить испытуемому.

Второе предъявление. На таблице два квадрата. Интенсивность окраски левого, как и на первой таблице, та же - квадрат ярко-красный. Правый менее насыщенный, его можно назвать розовым.

Все члены подставной группы на вопрос: «Какого цвета квадрат?» - оба квадрата называют красными. Последним отвечает испытуемый.

Третье предъявление. На таблице два квадрата. Левый квадрат постоянно одной интенсивности - ярко-красный. Правый представляет смесь двух цветов - розового и светло-синего. Все члены подставной группы сначала левый, затем правый квадрат называют красными. Последним отвечает испытуемый.

Четвертое предъявление. На таблице два квадрата. Левый - ярко-красный, пра­вый - разбавленный синий. Все члены подставной группы называют левый красным, правый тоже красным. Последним отвечает испытуемый.

Пятое предъявление. На таблице два квадрата. Левый - ярко-красный, правый -интенсивно-синий. Все члены подставной группы левый, а затем правый квадрат назы­вают красным. Последним отвечает испытуемый.

Результаты. (Ответы испытуемых учеников о цвете правых квадратов на все пять предъявлении.)

1. Валерий А. Предъявление № 1 — «красный», № 2 - «красный», № 3 - «красный», № 4 - «красный», № 5 - «красный». (Внешне спокоен.)

2. Ира Л. № 1 - «красный», № 2- «красный», № 3- «красный», № 4- «красный», № 5 - «красный». (Внешне спокойна.)

3. Сережа М. № 1 - «красный», № 2 - «красный», № 3 - «красный», № 4 -«красный», № 5 - «красный». (Очень взволнован, взгляд тревожный.)

4. Сережа Т. № 1 - «красный», № 2 - «розовый», № 3 - «Забыл, есть такие каран­даши», № 4 - «синий», № 5 - «Почему красный? Синий». (Очень доволен, что его при­гласили на опыт.)

5. Марина Ф. № 1 - «красный», № 2 - «розовый», № 3 - «красный», № 4 -«красный», № 5 - «красный». (Огорчение на лице.)

6. Коля Л. № 1 - «красный», № 2- «красный», № 3- «красный», № 4- молчит, № 5 - молчит. (Отчужденное выражение лица. Пытливо смотрит на экспериментатора.)

7. Гоша 3. № 1 - «красный», № 1 - «розовый», № 3 - «фиолетовый», № 4 -«красный», № 5 - «красный». (Недоумевает. Порывается задать вопрос, но не задает.)

8. Миша Л. № 1 - «красный», № 2 - «красный», № 3 - «красный», № 4 - «красный», № 5 - «красный». (Внимательно смотрит на таблицу, старается овладеть лицом и не выразить удивления.)

9. Женя К. № 1- «красный», № 2- «розовый», № 3- «бордовый», № 4-«красный», № 5 - «синий, конечно». (Отвечает бойко. Спрашивает: «А зачем все это?»)

10. Маша М. № 1 - «красный», № 2- «розовый», № 3- «фиолетовый», № 4-«голубой», № 5 - «синий». (Волнуется.)

301

11. Лена У. № 1 - «красный», № 2 - «красный», № 3 - «красный», № 4 - «красный». № 5 - «красный». (Волнуется. Переводит взгляд с одного ребенка на другого.)

12. Лена Т. № 1 - «красный», № 2 - «красный», № 3 - «красный», № 4 -«красный», № 5 - «красный». (Вначале на лице явное выражение удивления. Затем старается овладеть мимикой.)

13. Кирилл X. № 1 - «красный», № 2- «розовый», № 3- «фиолетовый», №4-«голубой», № 5 - «синий». (Отвечает уверенно.)

14. Андрей X. № 1 — «красный», № 2- «красный», № 3— «красный», № 4-«красный», № 5 - «красный». (Смятение, испуган.)

И так далее весь класс. Выше приведены ответы детей из одного детского сада. В типичной ситуации, когда эти ребята были в подготовительной группе, они обнаружи­ли полную самостоятельность.

Дома Андрюша спрашивает: «Мама, а зачем это они так глупо отвечали? На синий говорили, что он красный?»

- А почему ты на синий говорил, что он красный? Андрюша: Я? Я как все... Так зачем они так отвечали?

- Видишь ли, это такой эксперимент... Выясняли, кто сам думать не умеет, повто­ряет за всеми.

Андрюша: Нечестно! Пусть меня обратно спросят. Я знаю!

- «Обратно» ничего не бывает. Впредь думай как следует. И будь самостоятельным. Андрюша: Нечестно... Я больше никогда не попадусь на ваши штуки.

- Вот и замечательно.

Андрюша: Вот увидишь. (Из материалов В. С. Мухиной.)

В незнакомых ситуациях ребенок чаще всего следует за другими вопреки своим знаниям, вопреки своему здравому смыслу. При этом независимо от выбора поведения он испытывает чувство сильного напряжения, смятения, испуга.

Конформное поведение, следование за сверстниками становится ти­пичным для детей младшего школьного возраста. Это проявляется в школе на уроках (дети, например, часто поднимают руку вслед за дру­гими, при этом бывает, что они внутренне вовсе не готовы к ответу), это проявляется в совместных играх и в повседневных взаимоотношениях.

Стремление «быть лучше, чем все» в младшем школьном возрасте проявляется в готовности быстрее и лучше выполнить задание, пра­вильно решить задачу, написать текст, выразительно прочитать. Ребе­нок стремится утвердить себя среди сверстников.

Правила оценивания знаний учащихся гласят: при оценке знаний учащихся первых классов применяются словесные формы поощрения за успехи в обучении и указания на недостатки в усвоении изучаемого материала в соответствии с требованиями, имею­щимися в программе. Знания и умения учащихся должны соответствовать требовани­ям, определенным программой, отметки в баллах не выставляются.

Оценивание знаний учащихся с помощью отметки имеет глубокие психологические последствия.

Специальным методом экспертных оценок ответов первоклассников было пока­зано, что несколько более высокая успеваемость обнаружена у детей, которых учи­тель систематически оценивает отметкой (среднестатистический балл - 4, 27), не­сколько более низкая успеваемость у детей, которых не оценивают отметкой (средне­статистический балл — 4, 22). Сами по себе эти цифровые данные не имеют статисти­чески значимых различий. Однако сама отметка оказывает существенное влияние на психическое самочувствие ребенка в школе.

302

Ребенок приходит в школу с волнением и радостью. Он в меру сво­его возраста понимает необходимость учиться, принимает новый для себя статус школьника. Многие годы практиковалось оценивание знаний младшего школьника отметкой. Значение отметки быстро доходит до сознания ребенка. Ведь отметка - знак. И как всякий знак, она принимает значение оцениваемых знаний.

Если в практику оценивания достижений детей вводится отметка, они быстро понимают значение отметок «2», «З», «4», «5». Отметка «2» означает, что ты совсем не справился с заданием, твоя работа ни­куда не годится. Отметка «З» означает, что ты справился с заданием, но работа твоя «средняя», «так себе». Отметки «4» и «5» означают, что задание выполнено хорошо и отлично.

Психология восприятия ребенком отметок такова, что очень бы­стро отметка из знака его успеха (неуспеха) в познавательной дея­тельности превращается в знак, оценивающий его личность в целом. Этому способствует, конечно, реакция взрослых. Родители и знако­мые (а часто и незнакомые) прежде всего спрашивают у ребенка, какие отметки он получает в школе. При этом они выражают удов­летворение лишь самыми высокими отметками. По поводу других отметок выражается разочарование, которое автоматически трав­мирует малыша.

Учитель, пользуясь отметкой как педагогическим инструментом, способствует тому, что дети начинают оценивать друг друга через по­лучаемые отметки. Если отметка выступает в качестве критерия оцени­вания ребенка, он начинает заниматься накопительством знаков, пред­ставляющих его в наилучшем виде, он начинает копить пятерки.

Кирилл гордо заявляет: У меня уже десять пятерок!

- Долго ты их будешь считать?

Кирилл: Десять лет! Интересно же знать, сколько пятерок человек заслужит. Весь класс, в котором учатся Кирилл и Андрей, занимается подсчетом отметок. (Из материалов В. С. Мухиной.)

В специальном исследовании притязаний на признание было пока­зано, как плохие отметки одного ребенка вызывают чувство злорад­ства у некоторых детей. В свою очередь, успех вызывает у других чув­ство зависти.

Андрюша пришел из школы окрыленный.

- А у меня пять по арифметике и за диктант! Мы сегодня писали диктант.

Кирилл: А у меня только четыре. Я предложение одно начал с маленькой буквы. Я, правда, исправил, но грязь получилась. Вот за это.

«Четыре - хорошая оценка», - говорят ему. Кирилл соглашается, но ему не по себе. Через некоторое время Кирилл начал придираться к Андрею, который играет. Воскли­цает: «Какой чепухой ты занимаешься!» Ставит возле брата стул и старается помешать ему играть. Кирюше предлагают посидеть одному в другой комнате.

Кирилл (норовисто): Я не хочу здесь сидеть. А я встану и уйду.

- Хорошо. Встань и уйди. Кирилл: Не хочу уйти. Буду здесь.

303

- Нет, уходи!

Кирилл: Я все понял. Я плохо себя веду.

- И ты завидовал Андрюше!

Кирилл: Нет! А знаешь, какие плохие слова он говорил?!

- Ты не о том сейчас говоришь. Неужели ты не можешь порадоваться за брата? Андрюша никогда не завидует твоим пятеркам.

Кирилл: Я тоже не буду завидовать. (Из материалов В. С. Мухиной.)

Таким образом у ребенка может возникнуть срыв (состояния и по­ведения) в связи с получением плохой отметки или в связи с тем, что у другого ребенка отметка лучше.

Отметка, как замечательно сказал Ш. А. Амонашвили²⁰ , представля­ет собой педагогическую Бабу Ягу, переодетую в Добрую Фею. Именно поэтому отметка особенно осложняет жизнь детям. Начав понимать зависимость своего положения в классе от отметки, ребенок превращает ее в фетиш - в знак, который определяет его место в жизни. Поэтому низкая отметка травмирует психику, создает комплексы неполноценно­сти, а высокая отметка дает повод малышу к зазнайству и высокомерию.

Нередко учителя пытаются заменить отметки звездочками, флаж­ками, а также цветными шариками и всевозможными изображениями. Это не спасает положения: зависимость ребенка от отметки в любой форме сохраняется. Любые знаки, как только они приобретают значе­ние отметки, вызывают у ребенка соответствующие реакции: если ребенок получает знак своего неуспеха, он огорчается, если успеха -ликует. Все виды знаков в качестве отметки создают ту же психологи­ческую ситуацию, что и отметка.

У каждой деятельности свой престиж. Оценка, которую ученик по­лучает на уроке, есть объективная мера его знаний, мера выполнения им учебных обязанностей. Плохую оценку нельзя компенсировать ни послушанием, ни раскаянием, ни успехами в других начинаниях. В качестве оценки для ребенка выступают похвала учителя, условные значки, которые вводит учитель и, наконец, баллы, выражаемые циф­рами (5, 4, 3, 2 и даже 1). Учебная деятельность развивает у ребенка не только потребность добиваться успеха в ученье, но и представить себя среди окружающих сверстников. Именно стремление утвердить себя среди одноклассников меняет установки ребенка на ученье.

Младшие школьники легко замещают символами знаний сами знания - ведь так важно утвердить себя среди других и продемонстри­ровать свое преимущество перед другими. Они начинают заниматься накопительством символов: считают звездочки, разноцветные точки, отметки - все то, что предлагают им для оценки успехов учителя. При этом более успешные ликуют, похваляются, менее успешные впадают в уныние, начинают завидовать.

Притязания ребенка на значимое место в учебной деятельности порой могут принимать безнравственные формы. Неуспех, неудача других может вызвать чувство превосходства.

304

Если отношение взрослого к ребенку по поводу успеха или неуспе­ха в учении строится на сравнении его с другими детьми, то у ребенка может одновременно возникнуть установка на достижение успеха и сопутствующее ей отчуждение от других детей. Это сразу же проявля­ется в поведении: зависть, конкуренция становятся типичным спутни­ком детских отношений.

Притязающему на признание ребенку становится сложно сорадо-ваться успешному, сопереживать неуспешному. Помимо учебной дея­тельности в других ситуациях, значимых для детского общения, ребе­нок также стремится к самоутверждению. Дети постоянно сравнивают свои достижения с достижениями других. Для них важно «Кто лов­чее?», «Кто быстрее?», «Кто первый?» и т.п. Один мальчик лучше ки­дает камни. Другой отличается большей ловкостью в борьбе. Третий замечательно рассказывает сказки. Одна девочка лучше всех поет. Другая - самая красивая. Третья - самая добрая и т.д. Когда же есть «самый-самый», другие хотят взять реванш - они вступают в борьбу, в противостояние. Соревновательный мотив дает острые эмоцио­нальные переживания: в случае промахов и неудач ребенок расстраи­вается до слез, для компенсации неуспеха хвастает чем-либо или тре­тирует более успешного; в случае своего успеха ликует и снова хваста­ет. Соревновательный мотив обращен к самолюбию, он стимулирует ребенка к совершенствованию своих способностей и умений и в то же самое время создает у него состояние тревожности. Внутренняя жизнь ребенка полна напряжения.

В то же время огромное значение для развития личности младшего школьника приобретают мотивы установления и сохранения положи­тельных взаимоотношений с другими детьми. Как мы об этом уже писа­ли, потребность в положительных эмоциях- первейшая человеческая потребность. Поэтому желание ребенка заслужить одобрение и симпа­тию других детей является одним из основных мотивов его поведения.

Стремление к положительным взаимоотношениям со сверстниками определяет и характер поведения ребенка- он хочет быть не только лояльным, но и приятным другим детям. При этом если речь идет о детях, к которым ребенок привык и с которыми у него уже установи­лись дружеские отношения, то здесь он может проявлять самостоятель­ность в суждениях и поступках. Во взаимоотношениях со знакомыми сверстниками ребенок уже может противостоять, если ему предлагают сказать или совершить что-нибудь такое, что противоречит его знаниям о нормах поведения и его внутреннему чувству порядочности.

Половая идентификация. Младший школьник уже знает о своей принадлежности к тому или иному полу. Он уже понимает, что это необратимо, и стремится утвердить себя как мальчик или девочка.

Мальчик знает, что он должен быть смелым, не плакать, уступать дорогу всем взрослым и девочкам. Мальчик присматривается к муж-

305

ским профессиям. Он знает, что такое мужская работа. Сам пытается что-то отпилить, что-то забить. Очень гордится, когда эти его стара­ния замечены и одобрены. Мальчики стараются вести себя, как свой­ственно мужчинам.

Девочка знает, что она должна быть приветливой, доброй, женст­венной, не драться, не плеваться, не лазать по заборам. Она приобща­ется к домашней работе. Когда ее хвалят за то, что она рукодельница и хозяюшка, она вспыхивает от удовольствия и смущения. Девочки стремятся уподобиться женщинам.

В классе девочки и мальчики при общении друг с другом не забы­вают о том, что они противоположны: когда учитель сажает мальчика и девочку за одну парту, дети смущаются, особенно если окружающие сверстники реагируют на это обстоятельство. В непосредственном общении у детей можно наблюдать некое дистанцирование в связи с тем, что они «мальчики» и «девочки». Однако младший школьный возраст является относительно спокойным в плане выраженной фик­сации на полоролевых отношениях.

Особое, подспудное воздействие на половую идентификацию ре­бенка младшего школьного возраста начинает оказывать языковое пространство родного языка, в котором содержится бесконечное чис­ло значений и смыслов, определяющее формирование психологиче­ских установок на половую идентификацию.

Исстари отношения мужчин и женщин отличали исконный труд и социальные роли. Собственно в дифференцированном труде и распре­делении других социальных обязанностей мужчин и женщин прохо­дила половая идентификация. Традиционная дифференциация остает­ся в самосознании людей как некий эквивалент принадлежности к полу. Читая книги, сравнивая людей в их реальных отношениях, ребе­нок исподволь приобщается к создаваемой в культуре человечества половой дифференциации. В антонимах - парах слов с противопо­ложными значениями - содержатся множества смысловых и эмоцио­нально окрашенных противоположностей, которые позволяют «схватить» полярные проявления качеств, признаков свойств мужско­го и женского начала в человеке. Лексические единицы словарного состава языка оказываются тесно связанными не только как понятия, отражающие предметный и социальный мир, окружающий человека, не только как понятия, отражающие психические действия человека, его действия и деятельность, но и как феноменологически значимые константы, отражающие отношение традиционной культуры к явле­ниям социальной жизни людей. К числу таких констант можно отне­сти антонимы, выражающие отношения мужчин и женщин, сформи­рованные историей развития человечества. Это антонимы, предла­гающие воспринять мужское и женское начало как противоположно­сти единой пары: мужчина-женщина, мужик-баба, юноша-девушка,

306

мальчик-девочка, старик-старуха. Сюда присоединяются антонимы, которые, в свою очередь, создают своеобразный ряд, наполняющий понятия «мужчина»-«женщина», «мужской»-«женский» оценочным отношением (мужественно-женственно, мужественность-женствен­ность, мужественный-женственный). Сюда же можно отнести антони­мы: мужество-трусость, мужество-слабость и т.д., что тоже подспудно закладывает установки на оценочное отношение к мужскому и жен­скому полу.

В пословицах и поговорках, составляющих художественную ткань народных сказок, беспрестанно подчеркивается противоположность и единство мужского и женского начала - добрый молодец и красна девица, добрый (от добро - имущество, достаток, стяжание) - хоро­ший, надежный, дельный, сведущий, умеющий, усердный, исправный, добро творящий, склонный к благу и др.; красна - красива, пригожа.

О достоинствах мужчины: «Великий муж», «Доблесть мужа», «Муж высокого рода»; о связи мужа и жены: «Где муж, там и жена», «Без мужа - не жена», «Жена без мужа - вдовы хуже», «Жена без му­жа - всего хуже».

О женщине: «Девкою полна улица, женою полна печь», «Добрая жена дом сбережет, плохая рукавом растрясет», «Счастлив игрой, да несчастлив женой», «Худо мужу тому, у кого жена большая в дому», «Силен хмель, сильнее хмеля сон, сильнее сна злая жена», «Не муж в мужьях, кем жена владеет», «Бей жену до детей, а детей до людей», «Муж с женой ругайся, а третий не мешайся», «Не у всякого жена Марья...»²¹

Народная мифология, сказки изобилуют весьма специфическими оценками мужчин и женщин, где мужчина представлен в высшей сте­пени в разнообразных ипостасях, а женщина- прежде всего как хо­рошая или плохая мужняя жена.

Особое значение и смысл приобретают слова, связанные с половой идентификацией мужчин: «мужать» - приходить в возмужалость, рас­ти, крепнуть, входить в возраст; «мужаться» - крепиться духом, стоять за что-то доблестно, крепко, не падая духом, не робеть; «мужевать» -рассуждать, раздумывать, соображать, толковать, обсуждать здраво, как должно мужу; «мужество» - состояние мужчины или пола вообще (противоположность - женство), стойкость в беде, борьбе, духовная крепость, доблесть, храбрость, отвага, спокойная смелость в бою и опасности; терпение и постоянство (противоположность- робость, нерешимость, упадок духа, уныние); «мужественный», о внешности:

осанистый, видный, могучий, величавый, дюжий; о духе: доблестный, стойкий, крепкий, храбрый, отважный, спокойно-решительный.

Совсем противоположный образ по значению и смыслу - образ женщин. Слова, связанные с половой идентификацией женщин:

«женота» - женщины, бабы, женство, женский пол; «женовать» -

307

быть женою, замужем; «женочка» - жена; «женский», принадлежа­щий, свойственный женщинам, женскому полу, для него назначае­мый, к нему относящийся; «женство» - совокупность свойств жен­щины; «женственность» - нравственные качества женщины (срав­нить по содержанию с мужеством: «Мужчину мужество красит, а женщину женство, женственность»)²² .

В современном языке «мужчина» и «женщина» стали более унифи­цированными антонимами, но все-таки за ними тянется шлейф из родового и феодального самосознания предков, что реально затруд­няет объявленное в законах равенство. При гражданском равенстве психологическое равенство полов не утверждено в пространстве языко­вой культуры.

Сегодня «мужчина»: 1) лицо, противоположное по полу женщи­не; 2) взрослый человек мужского пола в отличие от мальчика, юноши; 3) нравственная характеристика человека, отличающегося мужеством, твердостью. «Мужество»- качество, присущее мужчине (присутствие духа в опасности, в беде, храбрость, бесстрашие, ду­шевная стойкость,смелость).

Сегодня «женщина»: 1) лицо, противоположное по полу мужчи­не; 2) взрослый человек женского пола в отличие от девочки, девуш­ки; 3) лицо женского пола как воплощение женственности. Женст­венность - качество, присущее женщине (мягкость, нежность, сла­бость, миловидность).

Формирование значений и смыслов языковых единиц, несущих в себе не только обозначение, но и экспрессивное отношение, отражает истинное, глубинное движение человеческого самосознания, которое соответствует естественноисторическому развертыванию отношений 'полов и половой идентификации.

Сложившиеся в языке лексические единицы и их комплексы дают возможность отыскать в легендах, мифах, сказках некие сюжетные воплощения идей, сконцентрированных в отдельных понятиях, анто­нимах, пословицах и поговорках. Таковы русские народные сказки (например, «Муж да жена», «Сказка о злой жене», «Жена-спорщица», «Жена-доказчица», «Охотник и его жена» и др.), где мужчина и жен­щина вступают в противоборство друг с другом. В то же время в сказ­ках присутствуют и романтические образы, в которых отражены чая­ния об идеальных отношениях, о Премудрых царицах, добрых и пре­данных Сестрицах и мужественных Царевичах. Так, сказки и легенды, собранные А. Н. Афанасьевым 150 лет тому назад, сделались неотъ­емлемой частью русской культуры, иллюстрируют жизненные отно­шения мужчин и женщин.

В языке есть не только нерасторжимые комплексы, но и обратимые взаимодействия образов, что дает возможность «искать причины ду­шевных явлений»²³ . В народных сказках, пословицах и поговорках

308

множество понятий, антонимов, которые переворачивают, казалось бы, нерасторжимые комплексы сложившихся значений и смыслов. Бездонность богатства родного языка и многозначность психологиче­ских явлений, связанных непосредственно с образами мужчин и жен­щин, ребенку еще предстоит открывать в будущем.

Помимо знаково-символической среды русского языка ребенок может получать образцы мужественности и женственности в культуре графических, живописных и скульптурных образов. Но здесь требует­ся специальная работа, так как детей не часто водят в музеи, а в школе на уроке учитель обычно не демонстрирует и не обсуждает иллюстра­ции мужской и женской красоты и стати. Так же плохо обстоит дело с образами, которые создаются на театральных сценах. Современный ребенок мало бывает в театре.

Остается искусство кино. В нашей российской кинокультуре бога­тый фонд высокохудожественных фильмов по мотивам народных сказок, по классическим литературным произведениям, которые мо­гут нести в себе некие идеальные образы мальчиков и девочек, юно­шей и девушек, мужчин и женщин.

Однако традиционные условия половой идентификации через «сло­во», графические и живописные образы, образы кино и театральных героев и подражание отношениям и половым ролям мужчин и женщин еще не охватывают возможностей воздействия на ребенка. Он приоб­щается и к квазикультуре телевизионных «мыльных опер», мультсериа­лов, боевиков, триллеров и другой телепродукции, которая демонстри­рует телесные выражения мужественности (поза «мачо» - демонстрация мужчиной своей половой принадлежности, специфическая агрессия;

«угроза фаллосом» - жест рукой, символизирующий половое насилие, агрессию; жест «фак» и другие действия, сопровождаемые словами, которые представляют человека как агрессивного сексуального объек­та) и новую культуру женской агрессии. Именно в младшем школьном возрасте ребенок начинает осваивать лексику выразительных движений мужчин и женщин распространенной в мире квазикультуры.

Современные младшие школьники не только читают народные сказки и хорошую художественную литературу. В их руки попадают многочисленные комиксы, дети смотрят бесчисленные «видики», ко­торые несут особый заряд установок на то, чтобы рассматривать мужчин и женщин с новых позиций. Очевидно, этот «социальный заказ» времени создает новые установки на самосознание детей и по-своему окрашивает процесс их половой идентификации.

Волнующие пространства, созданные человеческим духом, - пред­метный мир, знаковые системы и прежде всего язык; реальные соци­альные отношения мужчин и женщин - формируют у ребенка множе­ство установок, ассоциаций, образов, определяющих его ориентации на себя как мужчину или женщину.

309

Психологическое время личности. Суждения ребенка младшего школьного возраста о своем прошлом, настоящем и будущем еще достаточно примитивны. Обычно реально ребенок этого возраста живет сегодняшним днем и ближайшим будущим.

Далекое будущее для младшего школьника в целом абстрактно, хотя, когда ему рисуют радужную картину его будущих успехов, он сияет от удовольствия. Его намерения быть сильным, умным, мужест­венным мужчиной или доброй, приветливой, женственной женщиной, безусловно, похвальны, но сегодняшний ребенок предпринимает для этого лишь некие символические усилия, полагаясь на благие порывы.

В специальном исследовании детям первых-вторых классов предлагали два вари­анта изображения жизненного пути человека. В первом варианте обозначались этапы жизненного пути от рождения: игра - ученье - трудовая деятельность - отдых в ста­рости. Во втором обозначались этапы возрастных периодов в семейных отношениях от рождения: младенец - малыш - дошкольник - младший школьник - старший школь­ник - свадьба - семья и дальнейшее ее развитие до старости.

Ребенку предлагалась проективная ситуация: «Если к тебе придет волшебник и предложит перенести тебя в любой возраст, где бы ты хотел оказаться?» После чего ребенок, рассмотрев эти изображения, должен был показать на какое-нибудь одно звено, обозначающее возраст и деятельность, которые он видит для себя в будущем наиболее привлекательными.

Оказалось, что основной интерес детей в проективных ситуациях направлен в бу­дущее, на возраст активной деятельности и наивысшей социальной значимости. По­давляющее число мальчиков хочет активно трудиться, иметь профессию; девочек, кроме этого, интересует создание своей собственной семьи.

Личное прошлое имеет для младших школьников двоякое значе­ние. Во-первых, ребенок уже имеет свои собственные воспоминания. Образы его памяти ярки и эмоциональны. Ребенок 7-12 лет в норме освободился от амнезии раннего возраста. Память хранит зрительные представления, которые воспроизводятся в виде обобщенных вос­поминаний, трансформирующихся в этом возрасте за счет обогащения ребенка жизненным опытом и символической культурой языка. Ребе­нок любит «возвращаться» в детство и заново переживать дорогие ему истории. Эти истории сегодня приносят ему удовлетворение и доставляют открытую радость. От дурных воспоминаний, как прави­ло, ребенок стремится освободиться. Во-вторых, в период адаптации к школе в первом и втором классах многие дети выражают искреннее сожаление о том, что стали старше. Эти дети хотели бы вернуться в прошлое, в свое дошкольное детство без удручающих и утомляющих их обязательств учиться и учиться. Желание стать маленькими и не ходить в школу может быть у учащихся и в третьем, четвертом клас­сах. В этом случае ребенок нуждается в психологическом сопровожде­нии и поддержке.

Социальное пространство личности ребенка младшего школьного возраста определяется значениями и смыслами обязанностей и прав, которые он по-прежнему усваивает в обыденной жизни, а также зна-

310

чениями и смыслами обязанностей и прав, которые открываются ему в школьной жизни.

Младший школьник реально еще не знает своих прав, тем более не может их отстаивать.

Дома взрослые лишь иногда, походя рассказывают детям о том, что человечество добилось таких прав для ребенка, которые предос­тавляют ему возможность нормально развиваться в физическом, умственном и нравственном отношении, которые подтверждают его право на любовь и понимание, которые обосновывают его право на игры и ученье в настоящем и будущем и подтверждают право на достоинство.

Конечно же, при этом ребенок 6-11-12 лет не может осознать все значение своих прав, но понять, что он, как всякий человек, имеет права, он может. Это может поднять в нем чувство личности.

В обыденной жизни ребенок пользуется правом на еду, сон, про­гулки, игры и развлечения и многое другое. Он любит своих близких, особенно маму и папу, и это тоже его право - иметь и любить своих родителей. Он имеет и другие привязанности и отстаивает свое право на симпатию к конкретному ребенку, может даже противостоять взрослому, если тот не одобряет его выбор.

Взрослые много говорят ребенку о его обязанностях. Он рано уз­нает, что должен быть послушным, воспитанным, хорошим ребенком. Это, безусловно, верное начало воспитания человека. «Надо» - мотив, который превращает несмышленыша в человека. Ребенок должен осознавать свои человеческие обязанности перед другими людьми и перед самим собой. Понятие «надо» многообразно: от категорическо­го табуирования до выражения пожелания.

Развитый младший школьник знает доступные его разумению нормы поведения. Эти знания усваиваются в практике общения со взрослыми, сверстниками и детьми других возрастов. Ребенок знает обязанности и понимает их значение, он может объяснить, почему, для чего и зачем нужно вести себя тем или иным образом. Знание норм поведения само по себе еще не обеспечивает нравственного раз­вития личности. У ребенка в практике общения со взрослыми и свер­стниками должны сложиться привычки правильного поведения. В привычке представлена эмоционально переживаемая побудительная сила: когда ребенок действует, нарушая привычное поведение, у него возникает чувство тревоги, ощущение дискомфорта. Сформирован­ные привычки обеспечивают то поведение, которое мы и называем хорошим воспитанием. Школьник уже может быть вежливым, при­ветливым и доброжелательным в своих проявлениях.

Знание норм поведения и привычки поведения не существуют сами по себе. В процессе воспитания у ребенка вырабатывают эмоциональ­ное отношение к нравственным нормам. В обыденной жизни ребенок

311

реагирует на любое проявление взрослых, сверстников, подростков. Важно, чтобы у него сложилось правильное отношение к пороку, к хулиганству, к хамству. Он должен быть эмоционально обучен ужа­саться недостойному поведению людей и желанию не быть «плохим».

Младший школьник может быть вежливым и при этом испытывать удовлетворение от своего поведения. Однако вежливое поведение может иметь многозначную мотивацию. В одном случае он может действовать по велению сердца, в другом - по долгу, в третьем он может работать на публику, чтобы взрослые сказали: «Ах!»: «Ах, ка­кая хорошая девочка!» Именно ради такой оценки ребенок может нарочито демонстрировать свою воспитанность. В то же время веж­ливые формы поведения ребенок может использовать как ключ к ре­шению своих ситуативных проблем, как «волшебное слово», которое открывает дверь ко многим радостям жизни. Так, девочка Наташа в шестилетнем и семилетнем возрасте постоянно обращалась к своей маме со словами: «Мамочка, извини, пожалуйста! Я тебе не помеша­ла? У меня к тебе просьба... Если тебя не затруднит, то дай мне, пожа­луйста...» (дальше следовала просьба). Умиленная и довольная своим ребенком мама исполняла просьбу... В младшем школьном возрасте ребенок в действительности может быть ориентирован на сам посту­пок. Именно тогда, когда в нравственном поступке ребенок черпает для себя удовлетворение, его нравственное развитие идет правильным путем. Таким образом, за вежливостью ребенка предстоит рассмот­реть мотивы этой вежливости и строить отношения в зависимости от качества мотивов. При этом каким бы то ни было поведение ребенка -невежливым, вежливым лишь по форме, вежливым по существу - его воспитание все равно еще только начинается.

Когда ребенок попадает в новые для него условия воспитания - в школу, он сразу понимает, что это совершенно исключительная си­туация, требующая от него строгого самоконтроля в системе новых правил. Он подходит к осознанию своих обязанностей, своего долга, своего человеческого «надо». В то же время он может узнать и даже интуитивно понять то, что нет обязанностей без прав.

В психологии установлено, что развитие нравственных чувств про­исходит в результате «переселения внутрь» нормативных знаний и тех нравственных чувств, которые возникают у ребенка под влиянием оценки со стороны взрослого. Еще в дошкольном детстве у ребенка начинают складываться нравственные чувства, среди которых чувства долга и ответственности занимают важное место. В младшем школьном возрасте чувство ответственности за себя начинает интенсивно разви­ваться под влиянием условий учебной деятельности и позиции ученика.

Ответственность представляет собой способность понимать соот­ветствие результатов своих действий необходимым целям, нормативам. Ответственность пробуждает чувство сопричастности общему делу,

312

чувство долга. Ответственность должна занимать самое высшее поло­жение в иерархии всех мотивов школьника. По мере развития ответст­венности у ребенка появляется возможность оценивать свои отдельные поступки и поведение в целом как хорошее или плохое, если главными мотивами поведения становятся общественные мотивы.

Ребенок способен понимать нравственный смысл ответственности. В игре и в обыденной жизни, в отношениях со значимыми взрослыми и сверстниками он получает достаточный опыт ответственного пове­дения. Нравственная культура, развитость чувства ответственности до школы будут определять отношение ребенка к своим новым обязан­ностям в школе.

Учебная деятельность требует от ребенка не только развитых по­знавательных способностей (внимания, памяти, мышления, воображе­ния), не только волевых качеств и познавательных интересов, но и чувства ответственности.

Учителю достаются разные дети. Одни отличаются добросовестно­стью, ответственностью, другие, напротив, - отсутствием этих ка­честв. Очень важно с самого начала развивать у учеников индивиду­альное и групповое чувство ответственности: «за себя самого» и «за весь наш класс».

Мы уже не раз говорили о том, что эмоционально-положитель­ное отношение к самому себе, лежащее в основе структуры самосоз­нания личности каждого нормально развивающегося ребенка, ори­ентирует на притязания соответствовать положительному этическо­му эталону. Индивидуальная эмоциональная заинтересованность в том, чтобы быть достойным самоуважения и уважения окружаю­щих, приводит к пониманию необходимости и эмоциональной по­требности соответствовать положительному нравственному этало­ну. Когда потребность соответствовать положительному эталону поведения приобретает личностный смысл, у ребенка появляется от­ветственность как черта личности.

Ответственность за себя, за своих одноклассников во время урока формируется благодаря сотрудничеству учителя с каждым ребенком и со всем классом. Постепенно через коллизии, которые возникают на уроках, сталкиваясь с необходимостью применять на практике усваи­ваемые нормы поведения, дети овладевают правилами, обретают от­ветственность за себя и за свой класс.

Мы уже говорили о том, что ребенок, взаимодействуя с хорошо знакомыми сверстниками, может самостоятельно выбирать способы правильного поведения, отстаивать свое мнение, брать на себя ответ­ственность за свою позицию и проявлять независимость при провоци­рующем воздействии сверстников. Однако это не постоянная линия поведения младшего школьника, а возможность, проявляющаяся лишь в исключительных случаях.

313

Стремление следовать положительному нравственному эталону и способность соотносить свои поступки с этим эталоном реализуются лучше, если рядом взрослый, который проконтролирует и оценит усилия ребенка. Если этот контроль снимается, ребенок нередко готов действовать в соответствии с ситуативно возникшим желанием. Когда младшим школьникам предлагали вопрос «Что ты будешь делать, если превратишься в невидимку?» (этот вопрос дает возможность ре­бенку вообразить ситуацию, в которой отсутствует социальный кон­троль), дети нередко видели себя разгуливающими по классу, по ко­ридорам школы, играющими, но не сидящими за партами. Ребенок нуждается в доброжелательном контроле и в положительной оценке взрослого. Правильное поведение в присутствии взрослого - первый этап морального развития. И хотя потребность вести себя по правилам и приобретает личностный смысл для ребенка, его чувство ответствен­ности наилучшим образом раскрывается в присутствии взрослого.

Формирование положительных личностных качеств через соотне­сение реальных поступков ребенка с нравственными эталонами будет эффективным, если взрослый общается с ребенком в доверительном и доброжелательном тоне, выражая уверенность в том, что этот ребенок не может не соответствовать положительной модели. Если взрослый приравнивает будущее поведение ребенка к положительному эталону, это дает желаемый сдвиг в дальнейшем развитии личности ребенка. Поведение ребенка становится устойчиво правильным.

Психологический смысл происходящего в поведении ребенка сдвига состоит в том, что хотя и с помощью взрослого, но психоло­гически самостоятельно ребенок обретает чувство ответственности за свое поведение.

Рассудочное и аффективное отношение к правилам, нравственным нормам развивается у ребенка через эмоционально-оценочное отно­шение к нему взрослого. Именно взрослый помогает ребенку осмыс­лить рациональность и необходимость соответствующего данному моменту поведения, поступка. Именно взрослый своим аффективным отношением к ребенку в данный момент санкционирует определенный тип поведения.

Потребность в признании проявляется и в стремлении ребенка ут­вердиться в своих моральных качествах: он рефлексирует, пытается проецировать свой поступок на будущие реакции других людей, при этом он хочет, чтобы люди испытывали к нему благодарность, при­знавали и ценили его хороший поступок. Ребенок испытывает нена­сыщаемую потребность обращаться к взрослым за оценкой результа­тов своей деятельности и достижений. В этом случае очень важно поддержать ребенка, поскольку невнимание, пренебрежение, неуважи­тельное отношение взрослого может привести его к потере уверенно­сти в своих возможностях.

314

Общение с взрослыми и другими детьми дает возможность ребенку усваивать эталоны социальных норм поведения. В определенных жиз­ненных ситуациях ребенок сталкивается с необходимостью подчинить свое поведение моральным нормам и требованиям. Поэтому важным моментом в нравственном развитии ребенка становятся знание норм морали и понимание их ценности и необходимости. Эти знания ребе­нок получает прежде всего от взрослых в форме полярных эмоцио­нальных оценок: в одном случае ребенка хвалят, в другом - выражают полное неудовольствие им (конечно, здесь определяющее значение имеет отношение самого взрослого к правилам и нормам; важно так­же, придерживается ли взрослый этих правил и норм сам или требует их соблюдения лишь от ребенка). Эмоционально-оценочное отноше­ние взрослого к поступкам ребенка определяет развитие его нравст­венных чувств, индивидуального ответственного отношения к прави­лам, с которыми он знакомится в жизни.

Социальное пространство в современной жизни людей не очерчено однозначными правилами и обязанностями - оно обусловлено многими составляющими, которые не доступны ребенку. Это - провозглашаемая или подразумеваемая идеология государства, традиционные нормати­вы, нравственные требования религий, реалии межэтнических и реалии экономических отношений людей, естественноисторическая нестабиль­ность правовых и моральных критериев. Безусловно, столь сложная система зависимостей, обязанностей и свобод находится за пределами самосознания ребенка младшего школьного возраста.

Из всей совокупности сложных взаимодействий внутри социаль­ного пространства, которое предстоит осваивать ребенку, самыми ясными для него являются правила взаимодействия с другими людь­ми. Помимо отношений в семье и ближайшем заинтересованном окружении ребенок осваивает нормативность школьной жизни, нормативность двора, улицы, где сосуществуют сверстники, более старшие и младшие дети. Если ребенок воспитывается в религиоз­ной семье, он осваивает нормативность и ценности религиозных отношений и движения духа к самосовершенствованию. В регионах совместного проживания представителей разных этносов ребенок очень рано присваивает стиль межэтнических отношений; у него формируется глубинно присущая ему эмоциональная позиция по отношению к своему и другому этносу, проживающему в едином геоисторическом пространстве.

В регионах совместного проживания нескольких этносов учитель непременно должен иметь представление о том, что такое националь­ное самосознание и психология межнациональных отношений.

В самосознания каждого человека особое место занимает его отно­шение к своей национальной принадлежности и отношение к предста­вителям иных национальности, этноса. Для каждого человека в отдель-

315

ные моменты жизни может стать остро актуальным взаимодействие на уровне межнациональных отношений. Общение представителей разных этнических общностей - это весьма сложная психологическая проблема. За каждым человеком стоят его национальное самосознание и сложив­шееся в культуре отношение к представителям других наций.

Ребенок исподволь, в перипетиях повседневного взаимодействия с представителями своей и другой нации присваивает исконное деление. существующее в человеческой культуре: Мы и Они. Это противопо­ставление складывалось в истории каждого этноса и связано с борьбой за территории, обычаи, верования и др. Обыденное сознание семьи не удерживает конкретных исторических событий, разъединяющих наро­ды друг с другом. Но отдельный человек как представитель своей на­ции, этноса включен в эти отношения. И ребенок присваивает от зна­чимых ему близких эмоциональное отношение к представителям другой нации, проживающих на общей или смежных территориях.

Эмоциональные отношения - первое, что присваивает ребенок от значимых взрослых, и это то, что может определить выбор его поступка в пространстве социальных отношений представителей разных этносов.

Развитие чувств. Новые грани чувств ребенка младшего школьно­го возраста развиваются прежде всего внутри учебной деятельности и по поводу учебной деятельности. Конечно, все те чувства, которые появились у него в дошкольном возрасте, продолжают оставаться и углубляться в повседневных отношениях с любимыми близкими взрослыми. Однако социальное пространство расширилось - ребенок постоянно общается с учителем и одноклассниками по законам четко формулируемых правил.

Осваивая новые знания, слушая сказки и истории, которые чита­ет учитель, созерцая явления природы, рассматривая иллюстрации к книжкам и ориентируясь на эмоциональное отношение учителя к тому, что разбирается на уроке, ребенок усваивает не только ин­формацию, но и ее оценку взрослым. Он учится эмоционально-ценностному отношению к окружающему миру. Учитель разными средствами учит ребенка чувствам прекрасного, комического и др., и ребенок через внешнее подражание или внутреннее глубинное проникновение в явление открывает для себя палитру новых челове­ческих эмоций и чувств. Чем больше узнает младший школьник об окружающем мире, тем более разнообразными и сложными стано­вятся его чувства.

Мы говорили выше о чувстве ответственности, которое пред­ставляет собой способность понимать ситуацию и соответствовать существующим в социальном пространстве нормативам. Ответствен­ность сопряжена с поступком и представляет собой чувство, которое переживает человек по поводу соответствия или несоответствия по­ступка ситуации. Чувство ответственности знаменует собой рефлек-

316

сию как соотносящее действие, сопровождаемое эмоциональной оцен­кой всего комплекса отношений. Наиболее интенсивно это чувство развивается в условиях учебной деятельности.

Очень важно также еще одно значимое для развитой личности чув­ство - сопереживание другому.

В коллизиях межличностных отношений ребенка с другими людьми - со взрослыми и сверстниками - возникает и развивается сложная гамма чувств, которые характеризуют его как уже социали­зированного человека. В непосредственном общении со значимыми взрослыми, в играх и соревнованиях со сверстниками, в процессе учебной деятельности развиваются социальные качества ребенка, так или иначе поворачивающие его к другим людям. Это прежде всего самолюбие, выражающее стремление не только к самоутвер­ждению, но и к соперничеству с другими. Позитивными качествами социального развития является расположение к другим людям (взрос­лым и детям), которое в непосредственном общении выражается во внутреннем чувстве доверия к ним и проявляется в развивающейся способности к сопереживанию. Сопереживание развивается через многообразные способы воздействия на ребенка, при этом вначале особое значение имеет подражание.

Сопереживание - это переживание чего-либо вместе с другим (другими), разделение чьих-либо переживаний; это и действие по от­ношению к тому, кому сопереживают. Развитая способность к сопе­реживанию включает в себя весь диапазон этого состояния: во-первых, это сострадание (жалость, возбуждаемая несчастьем другого человека) и сочувствие (отзывчивое, участливое отношение к пережи­ваниям, несчастью другого); во-вторых, это сорадость (переживание чувства удовлетворения радостью и успехом другого).

Сопереживанию ребенок учится через механизм подражания. Сле­дование какому-либо образцу называется подражанием. Подражание осуществляется через копирование поведения и чувств. Действия, по­ступок, мимика, пантомимика воспроизводятся на основе физиологи­ческих механизмов. Подражание чувствам происходит на основе как физиологических, так и психологических механизмов.

Сопереживанию ребенок учится через подражание внешним про­явлениям этого состояния человека и через подражание поступкам, сопутствующим сопереживанию.

Подражание действиям сопереживания, которые проявляют взрос­лые по отношению друг к другу, к детям, животным, приводит ребен­ка к тому, что он научается проявлять всю внешнюю атрибутику со­переживания и действительно способен испытывать короткие прили­вы состояния сопереживания к другим. Чувства, возникающие у ре­бенка по отношению к другим людям, легко переносятся им на персо­нажей сказок, рассказов, стихов. Наиболее яркое сопереживание про-

317

является при слушании сказок и рассказов, когда речь идет о персо­наже, который попал в беду. Особое сочувствие ребенка вызывают положительные герои, но он может пожалеть и злодея, если тому при­ходится очень плохо. Так, юные телезрители сострадают волку из мультипликационной серии «Ну, погоди!».

Чувства, испытываемые ребенком при слушании сказок, превра­щают его из пассивного слушателя в активного участника событий.

У детей чувства в большой мере определяют их отношение к миру. Мы уже знаем о детской склонности к анимизму - склонности припи­сывать животным, растениям и неживым предметам способность чув­ствовать, как человек. Знакомясь с человеческими переживаниями и действиями, ребенок склонен приписывать их всему окружающему его миру. Он сопереживает дереву, потому что ему одиноко у края доро­ги, собачке, которая смотрит на него с балкона, потому что она ску­чает и хочет побегать.

Вместе с тем дети способны подумать о другом, проявить к нему сочувствие в случае своего успеха. Ребенок может даже сказать: «Не огорчайся! У тебя получится в другой раз».

Сопереживание успешного ребенка неуспешному создает особую атмосферу солидарности: все участники этой ситуации становятся внимательнее друг к другу, доброжелательнее.

Такова картина развития способности к сопереживанию у детей в ситуациях обыденной жизни.

Придя в первый класс, ребенок сразу попадает в новые психологиче­ские условия своего существования. Во-первых, это исключительно реальные отношения, которые строятся по поводу учебной деятельно­сти. Во-вторых, эти отношения учебной деятельности вольно или не­вольно ставят ребенка в ситуацию, когда он вынужден сравнивать себя с другими - с их успехами в учебной деятельности, с их прилежанием и поведением. Он попадает в отношения соревнования. В-третьих, учеб­ная деятельность по своему психологическому содержанию нацеливает ребенка учиться - учить себя, т. е. смысл учебной деятельности в разви­тии своих умений, способностей, качеств.

По всем указанным причинам способность к сопереживанию должна получить свое дальнейшее развитие в новых условиях.

На уроке все дети выполняют общее задание учителя. Каждый дол­жен уметь, не мешая другим, сосредоточиться на выполнении задания. Лишь на этапе контроля все дети обращают свое внимание друг на друга.

В отношениях учителя и ученика существует своя особая связь по поводу учебной деятельности. Выполнив задание, каждый ребенок тя­нет руку. Он жаждет, чтобы именно его вызвал учитель. Он жаждет утвердиться в правильности своего ответа, он ждет похвалы учителя. Каждый направлен на учителя. Он даже не воспринимает ответа одно­классника - ему хочется ответить самому, даже если его ответ совпадет с

318

предыдущим ответом другого ученика. Притязание на признание со стороны учителя как бы отчуждает каждого ребенка от других детей.

Учитель должен оценивать ответы детей. Порицание, указание на ошибку могут вызвать смущение, огорчение, агрессию и негативное поведение. Похвала у одного вызывает бурную радость, и он с побе­доносным видом может оглядеть остальных, у другого - наряду с удовлетворением и чувство смущения.

Неуспешность одноклассника одни дети встречают равнодушно, другие - со злорадством.

Успешность одноклассника может натолкнуться на равнодушие одних и зависть других детей. Очень мало сопереживающих, сора-дующихся. Здесь, конечно, дело не в том, что ребенок не способен к сопереживанию из-за своего эгоизма. Он просто не обучен сопережи­ванию в новых для него условиях. Учитель, безусловно, должен спе­циально заниматься развитием нравственных качеств у детей своего класса. Развитию способности к сопереживанию следует уделять осо­бое внимание. Способность к сопереживанию - это показатель духов­ности, интеллигентности человека. Сопереживание открывает рефлек­сивные способности человека проникать своими чувствами и умом в состояние другого, предвидеть возможное его поведение, оказывать моральную и реальную поддержку. Ребенок, пришедший в школу, еще не обучен сопереживанию в условиях новой деятельности.

У учителя есть реальные возможности и средства правильно сори­ентировать ребенка. Особое значение при этом имеет авторитет учи­теля. Он источник знаний, он оценивает достижения ученика. Он лю­бим и почитаем - он первый учитель. Действенных способов воздей­ствия учителя реально три: убеждение, внушение, организация подра­жательной идентификации.

Учитель может разъяснять, убеждать, он может обосновывать не­обходимость бережного отношения друг к другу. Каждый может не справиться с заданием. В конце концов, каждый имеет право оши­биться. Надо оказывать поддержку неуспешному, ведь он и так огор­чен. В то же время каждый успешный в данный момент может в дру­гом случае не справиться с новой задачей. Не надо задаваться - это некрасиво, можно попасть в глупое положение: над задавакой, по­павшим в беду, все будут смеяться. У каждого неуспешного есть шанс постараться и стать успешным. Любое состояние человека- времен­ное. Разъяснение требует аргументирования - доводов, доказательств. Дети способны хорошо понять разъяснение, если оно касается значи­мых для них отношений и ситуаций.

Учитель может внушать. Для этого он должен обладать техникой внушения. Здесь не нужна аргументация. Внушение- воздействие на волю, сознание, побуждение к определенным поступкам прежде всего через первую сигнальную систему. Это воздействие осуществляется

319

голосом, интонацией, мимикой. Внушающая речь отличается от повест­вовательной. С помощью интонографа и электронной вычислительной машины было показано отличие физических характеристик внушающей речи от повествовательной. С психологической точки зрения особенно значимы эффективность, эмоциональность говорящего и степень выра­женности уверенности в том, что говорится. Если учитель постоянно с брезгливостью и возмущением будет относиться к зависти, злорадству и зазнайству, то внушающая сила его чувств даст позитивные результаты.

Учитель может работать на подражательной идентификации, на механизме отождествления ребенка со значимым взрослым. Ребенок младшего школьного возраста еще очень подражателен. И эту подра­жательность усиливает смена места в системе общественных отноше­ний - приход ребенка в школу. Неопределенность, которую испыты­вает ребенок в школе, повышает его подражательность.

Подражательность ребенка может быть непроизвольной и произ­вольной.

Непроизвольная подражательность приводит к заимствованию ма­неры поведения одноклассников, учителя. Эта подражательность бази­руется на физиологическом имитационном механизме - на демонстри­руемом образце. Здесь ребенок бессознательно заимствует действие.

Через имитацию учитель может легко сформировать у ребенка на­выки культурного поведения, сам выступая как образец. Если учитель доброжелательно общается с детьми в классе, со своими коллегами, с родителями детей, если во всех ситуациях обыденной жизни он при­ветлив, улыбчив, обходителен, то дети заимствуют эту манеру поведе­ния. Надо помнить, что ребенок непроизвольно подражает любым проявлениям, а не только красивым и достойным.

Произвольное подражание представляет собой волевой акт, кото­рый надстраивается над непроизвольным подражанием. В этом случае ребенок целенаправленно воспроизводит то или иное действие, пытает­ся доподлинно воссоздать его в соответствии с образцом. Повторяя за учителем слоги, воспроизводя фонемы, ребенок осваивает родной и другой языки через механизмы непроизвольного и произвольного под­ражания. Через эти механизмы ребенок осваивает действия физической культуры, изобразительной деятельности, пения, трудовые навыки и т.д.

Учитель может успешно пользоваться подражательностью своих учеников для воспитания у них продуктивных социальных привычек и чувств.

Сопереживание как очень важное социально значимое качество может получить свое особое развитие через подражание поведению учителя с детьми по поводу их неуспеха и успеха. Если учитель, оце­нивая знания ребенка, сообщает ему о неуспехе и при этом сочувству­ет ему, огорчается вместе с ним, то именно так будут вести себя в дальнейшем и дети.

320

§ 4. УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Готовность к школе. Поступление в школу - переломный момент в жизни ребенка. Отличительная особенность положения ученика, школьника состоит в том, что его учеба является обязательной, обще­ственно значимой деятельностью. За нее он несет ответственность перед учителем, школой, семьей. Жизнь ученика подчинена системе строгих, одинаковых для всех школьников правил. Ее основным со­держанием становится усвоение знаний, общих для всех детей.

Совершенно особый тип взаимоотношений складывается между учи­телем и учеником. Учитель не просто взрослый, который вызывает или не вызывает симпатию у ребенка. Он является официальным носителем общественных требований к ребенку. Оценка, которую ученик получает на уроке, - не выражение личного отношения учителя к ребенку, а объ­ективная мера его знаний, выполнения им учебных обязанностей. Пло­хую оценку нельзя компенсировать ни послушанием, ни раскаянием.

Взаимоотношения детей в классе отличаются от тех, которые скла­дываются в игре. Главным мерилом, определяющим положение ребенка в группе сверстников, становятся оценка учителя, успехи в учебе. Вместе с тем совместное участие в обязательной деятельности порождает но­вый тип взаимоотношений, строящихся на общей ответственности.

Усвоение знаний и перестройка, изменение самого себя становят­ся единственной учебной целью. Знания и учебные действия усваи­ваются не только для настоящего времени, но и для будущего, впрок.

Знания, которые получают дети в школе, имеют научный харак­тер. Если прежде начальное обучение представляло собой подгото­вительную ступень к систематическому усвоению основ наук, то теперь оно превращается в исходное звено такого усвоения, которое начинается с первого класса.

Основная форма организации учебной работы детей - урок, на ко­тором время рассчитано до минуты. На уроке всем детям необходимо следить за указаниями учителя, четко их выполнять, не отвлекаться и не заниматься посторонним делом. Все эти требования касаются развития разных сторон личности, психических качеств, знаний и умений.

Ученик должен ответственно относиться к учебе, сознавать ее обще­ственную значимость, подчиняться требованиям и правилам школьной жизни. Для успешной учебы ему необходимо иметь развитые познава­тельные интересы, достаточно широкий умственный кругозор.

Ученику совершенно необходим тот комплекс качеств, который ор­ганизует умение учиться. Сюда входят понимание смысла учебных задач, их отличия от практических, осознание способов выполнения действий, навыки самоконтроля и самооценки.

Важная сторона психологической готовности к школе - доста­точный уровень волевого развития ребенка. У разных детей этот

321

уровень оказывается различным, но типической чертой, отличаю­щей шести-семилетних детей, является соподчинение мотивов, кото­рое дает ребенку возможность управлять своим поведением и кото­рое необходимо для того, чтобы сразу же, придя в первый класс, включиться в общую деятельность, принять систему требований, предъявляемых школой и учителем.

Что касается произвольности познавательной деятельности, то она, хотя и начинает формироваться в старшем дошкольном возрасте, к моменту поступления в школу еще не достигает полного развития:

ребенку трудно длительное время сохранять устойчивое произвольное внимание, заучивать значительный по объему материал и т.п. Обуче­ние в начальной школе учитывает эти особенности детей и строится так, что требования к произвольности их познавательной деятельно­сти возрастают постепенно, по мере того как в процессе учения про­исходит ее совершенствование.

Готовность ребенка к школе в области умственного развития вклю­чает несколько взаимосвязанных сторон. Ребенку, поступающему в первый класс, необходим известный запас знаний об окружающем мире: о предметах и их свойствах, о явлениях живой и неживой при­роды, о людях, их труде и других сторонах общественной жизни, о том, «что такое хорошо и что такое плохо», т. е. о моральных нормах поведения. Но важен не столько объем этих знаний, сколько их каче­ство - степень правильности, четкости и обобщенности сложившихся в дошкольном детстве представлений.

Мы уже знаем, что образное мышление старшего дошкольника да­ет достаточно богатые возможности для усвоения обобщенных зна­ний и при хорошо организованном обучении дети овладевают пред­ставлениями, отображающими существенные закономерности явле­ний, относящихся к разным областям действительности. Такие пред­ставления - наиболее важное приобретение, которое поможет ребенку в школе перейти к усвоению научных знаний. Вполне достаточно, если в итоге дошкольного обучения ребенок познакомится с теми областями и сторонами явлений, которые служат предметом изучения разных наук, начнет их выделять, отличать живое от неживого, расте­ния от животных, природное от созданного руками человека, вредное от полезного. Систематическое ознакомление с каждой областью зна­ний, усвоение систем научных понятий -дело будущего.

Особое место в психологической готовности к школе занимает овладение специальными знаниями и навыками, традиционно относя­щимися к собственно школьным,- грамотой, счетом, решением арифметических задач.

Начальная школа рассчитана на детей, не получивших специаль­ной подготовки, и начинает обучение грамоте и математике с само­го начала. Поэтому нельзя считать соответствующие знания и навы-

322

ки обязательной составной частью готовности ребенка к школьному обучению. Вместе с тем значительная часть детей, поступающих в первый класс, умеет читать, а счетом в той или иной мере владеют почти все дети. Овладение грамотой и элементами математики в дошкольном возрасте может влиять на успешность школьного обу­чения. Положительное значение имеет образование у детей общих представлений о звуковой стороне речи и ее отличии от содержа­тельной стороны, о количественных отношениях вещей и их отличии от предметного значения этих вещей. Поможет ребенку учиться в школе и усвоение понятия числа, некоторых других первоначальных математических понятий.

Что касается навыков чтения, счета, решения задач, то их полез­ность зависит от того, на какой основе они построены, насколько правильно сформированы. Так, навык чтения повышает уровень го­товности ребенка к школе только при условии, что он строится на базе развития фонематического слуха и осознания звукового состава слова, а само чтение является слитным или послоговым. Побуквенное чтение, нередко встречающееся у дошкольников, затруднит работу учителя, так как ребенка придется переучивать. Так же обстоит дело со счетом - опыт окажется полезным, если опирается на понимание математических отношений, значения числа, и бесполезным или даже вредным, если счет усвоен механически.

О готовности к усвоению школьной программы свидетельствуют не сами по себе знания и навыки, а уровень развития познавательных интересов и познавательной деятельности ребенка. Общего положи­тельного отношения к школе и к учению недостаточно для того, что­бы обеспечить устойчивую успешную учебу, если ребенка не привле­кает само содержание получаемых в школе знаний, не интересует то новое, с чем он знакомится на уроках, если его не привлекает сам про­цесс познания.

Познавательные интересы складываются постепенно, в течение длительного времени и не могут возникнуть сразу при поступлении в школу, если в дошкольном возрасте их воспитанию не уделяли доста­точного внимания. Исследования показывают, что наибольшие труд­ности в начальной школе испытывают не те дети, которые имеют к концу дошкольного возраста недостаточный объем знаний и навы­ков, а те, которые проявляют интеллектуальную пассивность, у кото­рых отсутствуют желание и привычка думать, решать задачи, прямо не связанные с какой-либо интересующей ребенка игровой или житей­ской ситуацией. Для преодоления интеллектуальной пассивности тре­буется углубленная индивидуальная работа с ребенком.

Уровень развития познавательной деятельности, который может быть достигнут детьми к концу дошкольного возраста и который достаточен для успешного обучения в начальной школе, включает в

323

себя кроме произвольного управления этой деятельностью, о чем говорилось раньше, и определенные качества восприятия и мышле­ния ребенка.

Ребенок, поступающий в школу, должен уметь планомерно обсле­довать предметы, явления, выделять их разнообразные свойства. Ему необходимо владеть достаточно полным, точным и расчлененным восприятием, так как обучение в начальной школе в значительной мере основано на выполняемой под руководством учителя собствен­ной работе детей с различным материалом. В процессе такой работы происходит выделение существенных свойств вещей. Важное значение имеет хорошая ориентировка ребенка в пространстве и времени. Бук­вально с первых дней пребывания в школе ребенок получает указания, которые невозможно выполнить без учета пространственных призна­ков вещей, без знания направлений пространства. Так, учитель может предложить провести линию «наискось от левого верхнего к правому нижнему углу» или «прямо вниз по правой стороне клетки» и т.п. Представление о времени и чувство времени, умение определить, сколько его прошло, - важное условие организованной работы учени­ка в классе, выполнения заданий в указанный срок.

Особенно высокие требования школа предъявляет к мышлению ре­бенка. Ребенок должен уметь выделять существенное в явлениях ок­ружающей действительности, уметь сравнивать их, видеть сходное и отличное; он должен научиться рассуждать, находить причины явле­ний, делать выводы.

Еще одной стороной психического развития, определяющей готов­ность ребенка к школьному обучению, является развитие речи - вла­дение умением связно, последовательно, понятно для окружающих описать предмет, картинку, событие, передать ход своих мыслей, объ­яснить то или другое явление, правило.

Наконец, психологическая готовность к школе включает качества личности ребенка, помогающие ему войти в коллектив класса, найти свое место в нем, включиться в общую деятельность. Это обществен­ные мотивы поведения, те усвоенные ребенком правила поведения по отношению к другим людям и то умение устанавливать и поддержи­вать взаимоотношения со сверстниками, которые формируются в совместной деятельности дошкольников.

Основное место в подготовке ребенка к школе занимает организа­ция игры и продуктивных видов деятельности, именно в этих видах деятельности впервые возникают общественные мотивы поведения, складывается иерархия мотивов, формируются и совершенствуются действия восприятия и мышления, развиваются социальные навыки взаимоотношений. Конечно, это происходит не само собой, а при постоянном руководстве деятельностью детей со стороны взрослых, которые передают подрастающему поколению опыт общественного

324

поведения, сообщают необходимые знания и вырабатывают нужные навыки. Некоторые качества могут быть сформированы только в процессе систематического обучения дошкольников на занятиях - это элементарные умения в области учебной деятельности, достаточный уровень производительности познавательных процессов.

В психологической подготовке детей к школе немалую роль иг­рает получение обобщенных и систематизированных знаний. Уме­ние ориентироваться в специфических культурных областях дейст­вительности (в количественных отношениях вещей, в звуковой ма­терии языка) помогает овладеть определенными ^навыками на этой широкой основе. В процессе такого обучения у детей вырабатыва­ются те элементы теоретического подхода к действительности, ко­торые дадут им возможность сознательно усваивать разнообразные знания.

Субъективно готовность к школе нарастает вместе с неизбежно­стью первого сентября идти в школу. В случае здорового, нормально­го отношения близких к этому событию ребенок с нетерпением гото­вится к школе.

Особая проблема - адаптация к школе. Ситуация неопределенно­сти всегда волнующа. А перед школой каждый ребенок испытывает чрезвычайное волнение. Он вступает в жизнь в новых по сравнению с детским садом условиях. Может случиться и так, что ребенок в младших классах будет подчиняться большинству вопреки собст­венному желанию. Поэтому надо помочь ребенку в этот трудный для него период жизни обрести самого себя, научить его самому отвечать за свои поступки.

Общая характеристика учебной деятельности. Учебная деятель­ность ребенка развивается так же постепенно, через опыт вхождения в нее, как и все предшествующие деятельности (манипуляционная, предметная, игровая). Учебная деятельность представляет собой деятельность, направленную на самого учащегося. Ребенок учится не только знаниям, но и тому, как осуществлять усвоение этих знаний.

Учебная деятельность, как и всякая деятельность, имеет свой пред­мет- это человек. В случае обсуждения учебной деятельности млад­шего школьника- ребенок. Учась способам письма, счета, чтения и т.д., ребенок ориентирует себя на самоизменение- он овладевает не­обходимыми, присущими окружающей его культуре способами слу­жебных и умственных действий. Рефлексируя, он сравнивает себя прежнего и себя нынешнего. Собственное изменение прослеживается и выявляется на уровне достижений. ,

Самое существенное в учебной деятельности - это рефлексия на самого себя, отслеживание новых достижений и происшедших изме­нений. «Не умел» - «Умею», «Не мог» - «Могу», «Был» - «Стал» -ключевые оценки результата углубленной рефлексии своих достиже-

325

ний и изменений. Очень важно, чтобы ребенок стал для самого себя одновременно предметом изменения и субъектом, который осуществля­ет это изменение самого себя. Если ребенок получает удовлетворение от рефлексии на свое восхождение к более совершенным способам учебной деятельности, к саморазвитию, то это значит, что он психо­логически погружен в учебную деятельность.

Исследуя учебную деятельность, Д. Б. Эльконин особое значение придавал тому, как ребенок оценивает степень изменений. Он писал:

«Благодаря действию оценки ребенок определяет, действительно ли им решена учебная задача, действительно ли он овладел требуемым способом действия настолько, чтобы в последующем использовать его при решении многих частных и практических задач. Но тем самым оценка становится ключевым моментом при определении, насколько реализуемая школьником учебная деятельность оказала влияние на него самого как субъекта этой деятельности. В практике обучения именно данный компонент выделен особенно ярко. Однако при не­правильной организации учебной деятельности оценка не выполняет всех своих функций»²⁴ . Всякая учебная деятельность начинается с реф­лексии на изменения и с того, что учитель оценивает ребенка, а ребе­нок учится оценивать самого себя. Оценка как внешнее действие, фик­сированное на результате, способствует тому, что ребенок выделяет себя как предмет изменений.

Учебная деятельность имеет свою структуру. Д. Б. Эльконин выде­лил в ней несколько взаимосвязанных компонентов:

1) учебная задача - то, что должен усвоить ученик, подлежащий ус­воению способ действия;

2) учебные действия - то, что ученик должен делать, чтобы сформи­ровать образец усваиваемого действия и воспроизводить этот образец;

3) действие контроля - сопоставление воспроизведенного действия с образцом;

4) действие оценки- определение того, насколько ученик достиг результата, степени изменений, которые произошли в самом ребенке.

Это структура учебной деятельности в ее развернутой и зрелой форме. Однако такую структуру учебная деятельность приобретает постепенно, а у младшего школьника она весьма далека от этого. Иногда ребенок стремится правильно оценить свои достижения, по­нять задачу или осуществить действия контроля. Все зависит от орга­низации учебной деятельности, от конкретного содержания усваивае­мого материала и от индивидуальных особенностей самого ребенка. Так, при обучении чтению ребенка обучают учебному действию выде­ления основного способа чтения слога. При обучении письму выделя­ются элементы действия контроля. Различные дисциплины в курсе начальной школы содержат в себе необходимость использовать раз­ные компоненты учебной деятельности. Все дисциплины вместе дают

326

оебенку возможность осваивать компоненты учебной деятельности и постепенно психологически входить в нее.

Конечная цель учебной деятельности - сознательная учебная дея­тельность ученика, которую он сам строит по присущим ей объектив­ным законам. Учебная деятельность, организуемая первоначально взрослым, должна превращаться в самостоятельную деятельность уче­ника, в которой он формулирует учебную задачу, производит учебные действия и действия контроля, осуществляет оценку, т.е. учебная дея­тельность через рефлексию на нее ребенка превращается в самообучение.

В учебной деятельности действия совершаются прежде всего с иде­альными объектами - буквы, числа, звуки. Учитель задает учебные действия с объектами учебной деятельности, а ребенок воспроизводит эти действия, подражая учителю. Затем он овладевает этими дейст­виями, превращая их в действия новой высшей психической функции.

Высшие психические функции, согласно Л. С. Выготскому, разви­ваются в коллективном взаимодействий людей. Л. С. Выготский сфор­мулировал общий генетический закон культурного развития: «Всякая функция в культурном развитии ребенка появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва - социальном, потом - психологическом, сперва между людьми, как категория интерпсихическая, затем внутри ребен­ка, как категория интрапсихическая. Это относится одинаково к про­извольному вниманию, как к логической памяти, к образованию по­нятий, к развитию воли. Мы вправе рассматривать это положение как закон в полном смысле этого слова...»²⁵ Психологическая природа человека представляет собой совокупность человеческих отношений, перенесенных внутрь. Это перенесение внутрь осуществляется при условии совместной деятельности взрослого и ребенка. В учебной деятельности - учителя и ученика.

Совместная деятельность носителя высших психических функций (прежде всего учителя в широком смысле этого слова) и того, кто при­сваивает эти функции (ученика в широком смысле этого слова) - необ­ходимый этап развития психических функций у каждого отдельного человека. Взаимодействие при включении в учебную деятельность и присвоение способов действия является основой учебной деятельности.

Учебная деятельность является сложившимся в культуре условием «социализации индивидуального интеллекта»^. На базе овладения зна­ками, прежде всего языком, появляются новые социальные отноше­ния, которые обогащают и трансформируют мышление ребенка.

Однако следует помнить, что учебную деятельность, ее структур­ные компоненты, как и потенциал передаваемых идей, ребенок заим­ствует в той мере, в какой она «ему подходит, гордо проходя мимо того, что превышает уровень его мышления»²⁷ . В группе сверстников отношения строятся по типу синхронных (противоположные диа-хронным). Именно в синхронных, симметричных отношениях детей

327

развиваются такие качества, как умение встать на точку зрения друго­го, понять, каким путем продвигался сверстник при решении той или иной задачи.

В специальных исследованиях детской изобразительной деятельно­сти было выявлено, что дети в своем постижении действительности идут сходным образом, их путь в освоении изобразительной деятель­ности явно синхронен.

В экспериментальной ситуации детям предлагались для игры и последующего ри­сования необычные персонажи, облик которых имел выраженные особенности. После небольшого сюжетного проигрывания ролей часть детей рисовала по памяти, а затем и в присутствии эти игрушки.

Затем все рисунки предъявлялись остальным детям, знакомым с игрушками, но не изображавшим их, с просьбой определить, что нарисовано на каждом рисунке.

Оказалось, что дети при рисовании создают автономные знаки, основанные на не­посредственном опыте выделения основных признаков предмета. Отбор этих призна­ков большей частью совпадает у всех рисующих.

Выяснилось, что дети безошибочно узнают в рисунках своих сверстников те иг­рушки, изображение которых и пытались передать маленькие художники. При этом дети узнают не только изображения, отражающие достаточное число признаков, но и рисунки, в которых передаются один-два существенных, с точки зрения рисующего ребенка, признака. Все графические построения были «синхронны» внутренним обра­зам предметов, представленных детьми, которые узнавали эти изображения.

Состав черт предмета, выделяемых ребенком для изображения, прямо зависит от характера самого предмета и возрастных особенно­стей восприятия и представлений, что обнаруживается в склонности разных детей выделять и изображать в предметах одни и те же черты (с поправкой на способ ознакомления с предметом). Не только состав выделяемых в предметах и изображаемых в рисунке черт, но и спосо­бы их графической передачи являются общезначимыми для детей дан­ного возраста, вполне доступными им. В результате возникает фено­мен узнавания детьми изображений на рисунках других детей, непо­нятных большинству взрослых. «Какой бы опыт ознакомления с предметами и самой изобразительной деятельностью ни выражался в детском рисунке (а этот опыт до овладения собственно изобразитель­ными нормами весьма многообразен), он во всяком случае является не сугубо индивидуальным и субъективным, но общим для детей, воспи­тывающихся в более или менее идентичной культурной среде»²⁸ . Здесь можно провести аналогию с известным положением о центрации ре­бенка «на определенном признаке, который становится в его глазах воплощением объекта в целом»²⁹ . Постепенно, по мере развития, ре­бенок поднимается до уровня логики взрослых. То, что он заимствует, ассимилируется им в соответствии со сложившейся у него в данное время интеллектуальной структурой, но через возникающие синхрон­ные отношения сверстников, близких, учителя ребенок постепенно продвигается в социализации индивидуального интеллекта. Общаясь с другими, ребенок каждое мгновение наблюдает, как подтверждают-

328

ся или опровергаются его мысли, его видение предмета или явления, и он постепенно открывает мир внешних по отношению к нему мыслей, которые дают ему новые сведения или различным образом произво­дят на него впечатление. Таким образом, с точки зрения интеллекта субъект идет по пути все более интенсивного обмена интеллектуаль­ными ценностями и подчиняется все большему и большему количеству обязательных истин (под которыми понимаются вполне оформленные мысли или нормы рассуждения в собственном смысле)»³⁰ .

Постепенное наращивание потенциала существующих в культуре мыслительных операций и способов учебной деятельности - естест­венный путь развития индивидуального интеллекта и его социализа­ции. Однако в теории содержания и строения учебной деятельности на протяжении десятков лет выкристаллизовывалась идея о том, что основой развивающего обучения служат его содержание и методы организации обучения. Это положение развивалось Л. С. Выготским, а затем Д. Б. Элькониным и В. В. Давыдовым. Основополагающее зна­чение для теоретиков условий усвоения знаний имела мысль Л. С. Вы­готского о том, что «обучение свою ведущую роль в умственном раз­витии осуществляет прежде всего через содержание усваиваемых зна­ний»^. Конкретизируя это положение, В.В.Давыдов отмечает, что «развивающий характер учебной деятельности как ведущей деятель­ности в младшем школьном возрасте связан с тем, что ее содержанием являются теоретические знания»³² . Накопленные человечеством науч­ные знания и культура усваиваются ребенком через освоение учебной деятельности. В. В. Давыдов, исследуя учебную деятельность младших школьников, пишет о том, что она «строится в соответствии со спосо­бом изложения научных знаний, со способом восхождения от абст­рактного к конкретному»³³ . Мышление в процессе учебной деятельно­сти в какой-то мере аналогично мышлению ученого, излагающего результаты своих исследований посредством содержательных абст­ракций, обобщений и теоретических понятий. При этом предполага­ется, что знания, характерные для других «высоких» форм обществен­ного сознания, также получают возможность целостного воспроизве­дения подобным же способом - художественное, моральное и право­вое мышление осуществляет операции, имеющие родство с теоретиче­скими знаниями.

Теория содержания и строения учебной деятельности нашла свое под­тверждение в практике обучения детей младшего школьного возраста.

Чтобы осваивать предлагаемые знания и сами учебные действия, ребенок учится идентифицировать свои действия с теми, которые ему предстоит присвоить. При этом ребенок кооперируется со свер­стниками - ведь способы действия сверстника ему ближе, так как здесь оказывает поддержку общая синхронность овладением учеб­ными действиями.

329

Конечная цель учебной деятельности - задача, направленная на собственное изменение.

Игра и ученье в младшем школьном возрасте. С приходом ребенка в школу изменяется социальная ситуация, но внутренне, психологиче­ски ребенок остается еще в дошкольном детстве. Основными видами деятельности для ребенка продолжают оставаться игра, рисование, конструирование. Учебной деятельности еще предстоит развиться.

Произвольное управление действиями, которое необходимо в учебной деятельности, соблюдение правил возможно на первых по­рах, когда ребенку ясны близкие цели и когда он знает, что время его усилий ограничено малым числом заданий. Длительное напря­жение произвольного внимания к учебным действиям затрудняет и утомляет ребенка.

Если с приходом ребенка в школу сразу поставить его в условия соб­ственно учебной деятельности, это может привести либо к тому, что он и в самом деле быстро включится в учебную деятельность (в этом случае готовность к обучению уже сформировалась), либо к тому, что он рас­теряется перед непосильными учебными задачами, потеряет веру в себя, начнет негативно относиться к школе и к ученью, а возможно, «уйдет в болезни». На практике оба эти варианта являются типичными: число детей, готовых к ученью, и число детей, для которых обучение в задан­ных условиях оказывается непосильным, достаточно велико.

Попытки приспособить детей к учебной деятельности через игру, игровые формы, внося в занятия элементы сюжетных или дидактиче­ских игр, себя не оправдывают. Такое «обучение» привлекательно для детей, но оно не содействует переходу к собственно учебной деятель­ности, не формирует у них ответственного отношения к выполнению учебных заданий, не развивает произвольных видов управления дей­ствиями. В условиях учебной-деятельности ребенка следует подводить к пониманию того, что это совсем иная деятельность, чем игра, и она предъявляет к нему настоящие, серьезные требования, чтобы он на­учился реально изменять самого себя, а не символически, «понарош­ку». Дети должны научиться различать игровые и учебные задания, понимать, что учебное задание в отличие от игры обязательно, его необходимо выполнять независимо от того, хочет ребенок это сделать или не хочет. Игра сама по себе не должна устраняться из сферы ак­тивной жизни ребенка. Неправильно указывать ребенку на то, что он уже стал большим и заниматься игрушками «как маленький» теперь уже должно быть стыдно.

Игра в младшем школьном возрасте не только не теряет своего психологического значения как желаемая деятельность, но продолжа­ет развивать психические функции ребенка, прежде всего воображе­ние, навыки общения в играх с правилами, в интеллектуальных играх. Кроме того, игра как свободная деятельность доставляет ребенку ре-

330

лаксирующее его чувство свободного волеизъявления. Дети в млад-щем школьном возрасте упиваются игрой, наслаждаясь чувством вла­дения многими игровыми действиями. В первые месяцы и даже годы продвижением в учебной деятельности ребенка может руководить исключительно игровой мотив. В этом случае важно проконтролиро­вать характер мотивов и организовать условия для формирования учебных мотивов. Ребенок должен усвоить, что каждый человек уме­ет учиться, для этого он должен захотеть изменять себя в ученье и постепенно становиться таким же, как все современные взрослые люди.

Когда ребенок приходит в школу, мотив его деятельности часто свободен от содержания учебной деятельности. Он может исполнять указания учителя из чувства несвободы вдали от мамы, из игрового мотива и др. Лишь постепенно учитель и семья подводят ребенка к пониманию того, что ученье должно осуществляться так, чтобы его мотив соответствовал содержанию, которому ребенка учат.

Для формирования учебных действий очень важно учить ребенка на освоенных видах деятельности, например на рисовании. Занятия долж­ны строиться таким образом, чтобы постепенно переводить внимание ребенка с результата выполняемых действий на способ получения этого результата, т.е. от практических действий к учебным. Для этого следует организовать совместное выполнение заданий двумя или несколькими детьми и осуществлять контроль за результатом действия. Дети должны освоить действия контроля как учебные действия.

Учебный мотив, стремление овладеть способами учебной деятельно­сти, контроль и другие учебные действия постепенно становятся дос­тоянием ребенка, и он психологически входит в учебную деятельность. Когда ребенок явно «перерастает» игру, начинает предпочитать выпол­нение учебных заданий и чтение книг, следует возвратить ему игру как ценность человеческой культуры на новом уровне его развития.

Не следует забывать релаксирующего значения игры. В учебной деятельности могут быть использованы игровые моменты, что помо­гает ребенку не только передохнуть, снять чувство давящей напря­женности, но и научиться отличать особенности, разницу игровой и учебной деятельности.

Игра - не только сугубо детская деятельность. Это и занятие, слу­жащее для развлечения, для заполнения досуга людей всех возрастов. Обычно ребенок постепенно начинает понимать значение игры в ус­ловиях его нового места в системе социальных отношений людей, при этом неизменно и страстно любит играть.

Влияние ученья на умственное развитие. Проблема развивающего обучения и воспитания разрабатывалась в нашей стране на протя­жении многих десятилетий. Первоначально внимание уделялось раз­витию навыков учебной деятельности. Вследствие этого было уста­новлено, что начальное обучение не влияет сколько-нибудь сущест-

331

венно на умственное развитие детей. Л. В. Занков писал о том, что достижение хорошего качества знаний и навыков в начальных клас­сах не сопровождается успехами в развитии ребенка. Сформировав­шаяся система обучения, порожденная конкретно историческим раз­витием учебной деятельности, потребовала перестройки теории и практики учебной деятельности. В конце 60-х годов была осуществ­лена перестройка начального образования, одна из целей которой состояла в том, чтобы повысить роль образования в психическом развитии детей.

Исследователи разрабатывали теоретические основы начального обучения, методы обучения и структурирования учебного материала, усвоение которого должно способствовать формированию у детей умения учиться. Почти одновременно стал проводиться целый ряд экспериментальных исследований влияния обучения на психическое развитие детей младшего школьного возраста³⁴ . В этих исследованиях обсуждались проблемы психолого-педагогической сущности учебной деятельности как развивающего начального обучения.

Результаты этих исследований подтвердили теоретическое поло­жение о том, что обучение ведет за собой развитие. Было эксперимен­тально обосновано положение о ведущей роли обучения в умственном развитии детей, при этом было показано, что не всякое обучение име­ет подлинно развивающее значение.

Проблему развивающего начального обучения изучали путем про­ведения разных вариантов формирующего эксперимента ученые под руководством Л. В. Занкова, Д. Б. Эльконина, а затем и В. В. Давы­дова. Группа исследователей, возглавляемых Л. В. Занковым, разра­батывала в конце 50-х годов систему обучения младших школьников, направленную на общее психическое развитие детей. Было показано развивающее значение обучения³⁵ .

Д. Б. Эльконин, в свою очередь, сопоставлял успехи в умствен­ном развитии ребенка в связи с содержанием и строением учебной деятельности³⁶ .

Было выявлено, что развивающий характер учебной деятельно­сти связан с тем, что ее содержанием являются теоретические знания. В. В. Давыдов изучал особенность и уровень сформированности у детей главных составляющих теоретического сознания - содержа­тельной рефлексии, анализа и планирования (мысленного эксперимен­тирования), а также их проявления в деятельности памяти, вообра­жения, мышления.

В. В. Давыдов показал, что при выполнении детьми учебной дея­тельности на различном предметном материале были выявлены общие особенности психического развития: рефлексия, анализ и планирова­ние определяют существенную перестройку всей познавательной и личностной сферы детей. Мыслительные действия, осуществляемые в

332

процессе рефлексии, анализа и планирования, имеют две основные формы - эмпирико-рассудочную и теоретико-содержательную. Вторая форма мыслительных действий связана с отражением существенных отношений и связей объектов окружающего мира. При этом рефлек­сия связана с поиском и прослеживанием существующих оснований мыслительных действий. Анализ направлен на поиск и отчленение в некотором целостном объекте существенного отношения от привхо­дящих особенностей. Планирование (или «мысленное экспериментиро­вание», или «внутренний план действий») состоит в поиске и построе­нии системы возможных действий и в определении оптимального дей­ствия, соответствующего условиям задачи. Все виды действий взаимо­связаны. При усвоении младшими школьниками теоретических зна­ний возникают условия, благоприятствующие формированию у них психологических образований, определяющих умственное развитие, -рефлексии, анализа и планирования³¹ .

Учебная деятельность должна вводить детей в сферу теоретических знаний и обеспечивать развитие у них основ теоретического сознания и мышления. Она включает учебно-познавательные мотивы, учебные задачи, учебные действия и операции. При этом учебная задача долж­на быть направлена на овладение общим способом решения всех ча­стных задач определенного класса. Учебные действия и операции предполагают выполнение рефлексии, анализ и планирование теоре­тико-содержательного типа.

Исследование показало, что обучение детей в русле новой концеп­ции дает продвижение в умственном развитии детей эксперименталь­ных классов в сравнении с контрольными классами.

Показатели успешности в обучении учеников вторых классов (в %)

Приведенные показатели касаются решения задачи игры «в пять», которая состоя­ла в необходимости последовательного перемещения пяти фишек в шести клетках. Их перемещение через свободную клетку позволяет через определенное число ходов найти любую уникальную последовательность чисел (например, последовательность 12345 преобразуется в 54321). Каждому исходному положению фишек для получения той или иной заданной последовательности соответствует оптимальное число ходов. Детям предлагалось 1 б заданий

Высшая группа А отличалась тем, что дети выделяли и формулировали принцип (порядок) перемещения фишек, а затем правильно, без лишних ходов выполняли все задания.

333

Группа В отличалась тем, что дети хотя и выделяли принцип решения задачи, но использовали его неустойчиво, число ходов не было максимальным.

Группа С вовсе не могла определить принцип решения, дети делали много лишних перемещений.

Этот эксперимент интересен тем, что все действия при решении задачи вынесены вовне, их можно наблюдать и фиксировать характер выделения и формулирования принципа решения задач. К сожалению, внутренние психические действия при решении задач другого типа могут быть скрыты не только от непосредственного наблюдения исследователя, но и от самого носителя этих психических действий - ребенка, которо­му может быть трудно выполнять действия рефлексии, анализа и планирования теоре­тико-содержательного типа.

Какой бы ни была прогрессивной теория структуры учебной дея­тельности и сколь бы ни были высоки результаты экспериментальной работы, в любой системе обучения содержатся условия, затрудняющие детям определенной категории освоение учебных действий. Чтобы преодолеть неспособность ребенка к обучению, требуется индивиду­альный поиск причин его неуспешности и способов, содействующих его умственному развитию.

Нужно учитывать, что предлагаемая ребенку система научных по­нятий, являясь теоретически обоснованной с точки зрения концепции школьного обучения, на практике всякий раз оказывается недоста­точной для продвижения всех детей в условиях школьного обучения. Д. Б. Эльконин совершенно справедливо указывал на то, что «вопрос о том, как строить систему научных понятий в каждом отдельном предмете, какие понятия исходны и должны быть преподаны вначале, до настоящего времени не совсем ясен. Это и естественно, так как сис­тема понятий каждой науки не является чем-то неизменным. Вместе с приобретением новых фундаментальных знаний она может коренным образом измениться»³⁸ .

Безусловно, помимо новых фундаментальных знаний и новых идей, которые требуют новых методов и организационных форм, многие проблемы, существующие в образовании, входят в категорию «вечных»: образование отстает от развития общества, от возникаю­щих в обществе инновационных идей, от научно-технического про­гресса и др. Это отставание предопределено самой природой общест­венного развития.

Проблема с позиций государства и ответственных за развитие об­разования структур состоит в создании условий, обеспечивающих более эффективное образование, соответствующее уровню общест­венного развития, а это могут дать по-новому ориентированные тео­рии и методы развивающей учебной деятельности.

Следует специально обсудить идею возрастного срока обучения: для эффективности ученья существует наилучший возрастной срок. На это указывал еще Л. С. Выготский: «Для обучения существует всегда наи­лучший возрастной срок, но не минимальный и не максимальный. Ук­лон от этих оптимальных сроков вниз и вверх оказывается одинаково

334

гибельным»³⁹ . Здесь, конечно, речь идет о том, что более позднее начало обучения затрудняет его и неблагоприятно отражается на умственном развитии в связи с тем, что в более позднем возрасте развитие опирается на «совершенно другие функции, чем в раннем возрасте». В этой связи сегодня не утратили своего значения мысли Л. С. Выготского о том, что умственное развитие в разные возрастные периоды идет разными путя­ми. Так, «если сравнивать обучение иностранным языкам ребенка в школе и обучение этого же ребенка родному языку, когда ему было полтора-два года, то казалось бы, что обучение в 8 лет должно пойти быстрее, потому что все функции для овладения языком гораздо более развиты в 8 лет, то есть и память, и внимание, и интеллект развиты больше в 8 лет, но оказывается, обучение ребенка в 8 лет иностранному представляет большие трудности и дает неизмеримо меньшие результа­ты, чем если его обучать в полтора года, когда он одинаково легко ус­ваивает один-два и даже три иностранных языка без малейшего взаим­ного торможения отдельных из этих предметов обучения»⁴⁰ .

Ученье и умственное развитие находятся в неизмеримо более слож­ных отношениях, чем это обычно предполагается. Л. С. Выготский для демонстрации высказанного положения условно делил детей, по­ступивших в школу, на три группы: с высоким умственным развитием, со средним умственным развитием и с низким. Рассуждая с точки зре­ния коэффициента умственного развития, который выражается отно­шением умственного возраста ребенка к его хронологическому - пас­портному возрасту, Л. С. Выготский показывал, что если ребенок имеет от роду 8 лет и по уму развит, как восьмилетний ребенок, то его ко­эффициент умственного развития (JK) = 100%; если ребенок в 8 лет имеет умственное развитие на 12 лет, то коэффициент его умственного развития равен 150%, или 1,5; если восьмилетний имеет умственное развитие шестилетнего, то коэффициент его умственного развития равен 75%, или 0,7. Эти предваряющие распределения детей по груп­пам были необходимы Л. С. Выготскому, чтобы проконтролировать взаимодействия ученья и умственного развития. Конечно, смысл из­мерения умственного развития ребенка при поступлении в школу за­ключается в том, что предполагается связь между высотой умственно­го развития и школьной успешностью. На пороге школы всякий педа­гог предполагает, что дети первой категории должны пойти на первое место по успешности, вторые дети со средним JK- на второе место, с низким JK- на третье место. Этим правилом пользуются школы во всем мире. «Это значит, что по абсолютным показателям, т. е. по сравнению с другими детьми, они могут быть все-таки впереди, но сами по сравнению с собой они снижают в ходе школьного обучения свой высокий JK. Наоборот, дети с низким имеют тенденцию в своей массе повышать свой JK, т. е. опять-таки по абсолютным показателям они могут уступать по уму первым, но относительно самих себя они

335

повышают свой JK. Дети со средним имеют тенденцию сохранять свой 7Х»⁴ '. Это описание представлено наглядно в таблице, отра­жающей динамику умственного развития детей при обучении в школе.

Из таблицы видно, что по динамике JK на первом месте будут те, кто относится к группе III, на втором месте окажутся те, кто относит­ся к группе II, на третьем - те, кто относится к группе I. Это на пер­вый взгляд парадоксальное явление динамики умственного развития указывает на то, что, по-видимому, отношения, которые существуют между ходом обучения в школе и умственным развитием ребенка, сложны и недостаточно еще изучены.

Для практических целей школьного обучения чрезвычайно важно выделить проблему относительной успешности. Речь идет о том, что абсолютная успешность учеников I группы совершенно не обяза­тельно будет совпадать с относительной успешностью. Ведь важна динамика умственного развития, важно уяснить, насколько ребенок продвинулся. Можно поэтому понять, почему дети из III группы по относительной успешности выше других. В контексте этих суждений Л. С. Выготский приводил пример беглого чтения. Так, в школу дети поступают с разным уровнем чтения - одни читают 20 слов в минуту, другие - 5. Первые, закончив год обучения, читают уже 30 слов в минуту, а вторые- 15 слов в минуту. По абсолютной успеш­ности учитель будет считать лучшими учеников первой группы, но по относительной успешности ученики первой группы увеличили беглость чтения в полтора раза, в то время как ученики второй группы - в три раза. То есть относительная успешность вторых по сравнению с первыми больше.

Учет относительной успешности, как подчеркивал Л. С. Выгот­ский, приобретает первостепенное значение в отношении движения неуспевающих учеников в массовой школе.

Конечно, положение о том, что группа неуспешных учеников в учебной деятельности обязательно показывает более высокую отно­сительную успешность, справедливо только весьма условно, прежде всего именно на начальных стадиях учебной деятельности, когда уче­нье прежде всего посвящено формированию навыков, обслуживаю­щих в дальнейшем учебную деятельность на уровне учебных действий (графическое письмо, чтение, элементарные математические действия,

336

таблица умножения и т.п.). Однако сам феномен относительной ус­пешности является показателем потенциальных возможностей в уче­нье каждого отдельного ребенка.

Относительная успешность дает учителю возможность увидеть то, что приобретает каждый его ученик. Это позволяет тоньше оценить влияние конкретного типа обучения на умственное развитие каждого ученика; выявить детей с высокой абсолютной успешностью и с высо­кой, средней или низкой относительной успешностью; детей со сред­ней абсолютной успешностью и с высокой, средней или низкой отно­сительной успешностью; детей с низкой абсолютной успешностью и с высокой, средней или низкой относительной успешностью.

Анализируя актуальную и относительную успешность ребенка, Л. С. Выготский наряду с уровнем актуального развития ребенка вы­делял понятие зоны ближайшего развития, которая знаменует собой «расстояние между уровнем его актуального развития, определяемым с помощью задач, разрешаемых самостоятельно, и уровнем возмож­ного развития ребенка, определяемым с помощью задач, решаемых ребенком под руководством взрослых и в сотрудничестве с более ум­ными его сотоварищами... Уровень актуального развития характери­зует успехи развития, итоги развития на вчерашний день, а зона бли^ жайшего развития характеризует умственное развитие на завтрашний день»⁴² . Созревание функции ума ребенка совершается не только по сложным законам развития, но и благодаря соучастию взрослого, который берет на себя миссию вести ребенка за собой, совершать вме­сте с ним учебные действия, чтобы завтра он мог исполнять их само­стоятельно. Для динамики умственного развития и для школьной успешности оказываются не столь существенными функции, созрев­шие на сегодняшний день, сколь функции, находящиеся в стадии со­зревания: существенным является не столько то, чему ребенок уже научился, сколько то, чему он способен научиться.

Следует еще раз обратиться к идее Л. С. Выготского о том, что в каждом возрасте развитие опирается на разные функции. В раннем возрасте ведущей функцией является восприятие, затем - память, мышление. Реально переход от одной функции к другой не происхо­дит по ступеням возрастного развития. Каждый ребенок имеет свои особые доминанты в развитии функций. Так, в условиях школьного обучения, направленного изначально на развитие логического мыш­ления, появляются дети, явно неготовые развиваться в умственном отношении предложенным путем. У них может доминировать нагляд­но-образное мышление, они нуждаются для решения проблемных ситуаций (от учебных задач до ситуаций обыденной жизни) в образ­ных опорах. Н. С. Лейтес описал подобный тип развития ребенка и показал, что оно имеет не только негативную сторону, но и потенци­ально несет в себе возможности к творчеству⁴³ .

337

Соотнося абсолютную успешность в учебной деятельности ребенка младшего школьного возраста с ранней одаренностью, учитель может допустить ошибку: не каждый случай абсолютной успешности откры­вает нам будущего интеллектуала и будущий талант. В то же время не каждый случай задержки развития заведомо предопределяет провал в перспективах умственного развития. Исследуя раньше проявления одаренности и задержки психического развития, Н. С. Лейтес показал, что существует много вариантов развития. Развитие каждого ребенка имеет свои перспективы - это надо помнить. С ребенком следует об­щаться прежде всего как с личностью, а не как с успешным или неус­пешным учеником.

Влияние ученья на развитие личности. На умственное развитие ре­бенка оказывает принципиальное влияние деятельность ученья. При этом определяющее значение имеют усвоение и развитие речи в системе обучения. Стихийное усвоение речи в первые годы детства должно сме­ниться программным развитием в условиях школьного обучения.

К программному развитию речи относятся следующие виды обуче­ния и развития ребенка.

Во-первых, усвоение литературного языка, подчиненного норме. Сюда включается развитие рефлексии на соотнесение литературного и нелитературного языка. Ребенок еще весьма сензитивен к поправкам со стороны взрослого, он легко воспринимает слова учителя, который указывает на то, что данная речь соответствует литературному языку или вульгарна, просторечна, далека от требований речи. «Школа учит литературному языку в его художественном, научном и разговорном вариантах. Это огромный объем материала, многие сотни новых слов и новых значений усвоенных ранее слов, множество таких сочетаний, синтаксических конструкций, которых дети совсем не употребляют в своей устной дошкольной речевой практике. Бывает, что взрослые и даже учителя недопонимают, насколько обширен этот материал, и полагают, будто он может быть усвоен ребенком походя, в повседнев­ном общении со взрослым и с книгой. Но этого недостаточно: необ­ходима система обогащения и развития речи детей, нужна планомер­ная работа, четко и определенно дозирующая материал, - словарь, синтаксические конструкции, виды речи, умения по составлению связ­ного текста»⁴⁴ .

Во-вторых, овладение чтением и письмом. И чтение, и письмо - ре­чевые навыки, опирающиеся на систему языка, на знание его фонети­ки, графики, лексики, грамматики, орфографии. Успехи в овладении чтением и письмом определяют навыки построения речи, особенности выражения своих мыслей и восприятия чужой речи.

В-третьих, соответствие речи учащихся определенному уровню требований, ниже которого не должен находиться ребенок, так как он занимает положение ученика.

338

Работа над словом, над словосочетанием и предложением, а также над построением связной речи - необходимое условие не только раз­вития речи, как таковой, но и умственного развития в целом.

Ученье предъявляет свои требования к речевым упражнениям. Это прежде всего систематичность занятий по усвоению и развитию речи. Все упражнения имеют обоснованную последовательность и взаимосвязь. Каждое занятие, направленное на развитие речи, пре­дусматривает свои требования к ученику. Современные методы раз­вития речи определяют основные умения учащихся. В число необхо­димых умений входят: 1) умения, связанные с осознанием темы, ко­торую ребенок должен последовательно раскрыть; 2) умения, свя­занные с планированием сюжетной линии и планированием, накоп­лением материала для предстоящего рассказа или сочинения; 3) уме­ния, связанные с планированием самого рассказа или сочинения (сюжет, композиция и др.); 4) умения, связанные с языковой подго­товкой рассказа или сочинения; 5) умения, связанные с построением и написанием самого текста, а также контроль и исправление текста. (По материалам М. Р. Львова.)

Ребенку предстоит освоить все виды упражнений и прежде всего монологические упражнения: пересказ, близкий к тексту; краткий пересказ; пересказ с интерпретацией и дополнениями, не разрушаю­щими целостной сюжетной линии; рассказ по впечатлению от пережи­того события, рассказ по серии рисунков и по одной картине и др. При этом совершенно необходимо важнейшее условие речевого раз­вития - психологическая включенность учителя, атмосфера постоян­ного внимания к языку и речи ребенка. Речевая среда, которую орга­низует учитель (классное и внеклассное чтение, изучение грамматики и орфографии, прочие языковые занятия), постепенно приводит ре­бенка к освоению речевой культуры на новом уровне требований.

Ребенок в младшем школьном возрасте шаг за шагом овладевает умением полно и адекватно воспринимать речь взрослых, читать, слушать радио. Без особых усилий он научается входить в речевые ситуации и ориентироваться в ее контексте: улавливать, о чем идет речь, следить за развертыванием контекста речи, задавать адекватные вопросы и строить диалог. Он начинает сам с интересом расширять свой лексический запас, активизировать употребление слов и слово­сочетаний, усваивать типичные грамматические формы и конструк­ции. Все это - желательные и возможные достижения в речевом и ум­ственном развитии ребенка.

Однако большое число детей уже находятся в зависимости от про­сторечия, диалектов, жаргонов и др. Это обычно дети из малокуль­турной речевой среды. Малый запас слов, примитивная лексика уже сформировали определенные стереотипы ребенка. Такие дети «не слышат» культурной речи, указания учителя проходят мимо, если

339

специально не строить условий, психологически погружающих ребен­ка в ситуацию освоения правильной речи. Речевые упражнения с та­кими детьми, как правило, не дают заметного продвижения в овладе­нии правильной речью за короткий срок. Здесь дело в том, что ребе­нок уже говорит и его понимают, так что коммуникативная функция речи уже исполняет свое назначение. Кроме того, уже сформировались речевые стереотипы, которые действуют автоматически. Отрефлекси-ровать их - большая работа, требующая колоссальных усилий по отслеживанию и блокированию сложившейся нелитературной речи.

Речевые стереотипы столь сильны, что даже в речи человека, вы­бравшего во взрослом возрасте своей профессией языки, освоившего не один иностранный и родной язык, нет-нет да и проскакивают про­сторечия, усвоенные в детстве. Однако это обстоятельство не должно быть оправданием ни для учителя, ни для ученика. Овладение куль­турной речью- норма умственного развития современного человека. Сформированный мотив освоения речи будет понуждать ребенка к овладению литературным языком. Вслед за программой ребенок дол­жен стремиться правильно произносить слова, отслеживать морфоло­гический, синтаксический уровень связной речи, стремиться контро­лировать свою речь.

Развитию речи содействует умственное развитие - способность полно и правильно оценить ситуацию, проанализировать происхо­дящее, а также умение определить проблему. Сюда же относится способность логически верно описать обсуждаемую ситуацию (последовательно, четко выделяя главное). Ребенок должен уметь не пропустить чего-либо значимого, не повторять одно и то же, не включать в рассказ того, что не имеет непосредственного отношения к данному рассказу. Важно также контролировать точность речи. Сюда относятся не просто умение передать факты, наблюдения и чувства, но умение выбрать для этой цели наилучшие языковые средства - слова, словесные обороты, передающие именно те значе­ния и смыслы, которые уместны именно в данном контексте. Точ­ность требует богатства языковых средств, их разнообразия, умения пользоваться синонимами, антонимами, фразеологией, наиболее точно выражающими то, что хочет сказать говорящий.

Мы уже говорили о том, что антонимы- слова с противополож­ным значением - используются в речи для выражения контраста; это организует экспрессивную функцию речи. Антонимами изобилуют народные сказки, мифы, пословицы. В сказках всегда борются добро со злом, постоянно противопоставляются красота и безобразие, белое и черное, правда и ложь. В пословицах антонимы используются как действенный запоминающийся образ: «Земелька черная, а хлеб белый родит», «Человек от лени болеет, от труда здоровеет», «Труд кормит, а лень портит», «Легко друзей найти, да трудно сохранить».

340

Общаясь с младшими школьниками по поводу самовоспитания, можно использовать антонимические группы: мальчик-девочка, жен­щина-мужчина, женственность-мужественность, чуткий-равнодушный, добрый-злой, трудолюбивый-ленивый, самостоятельный-несамо­стоятельный, честный-лживый, сопереживающий-завистливый и т.д.

Синоним - слово, тождественное или очень близкое по своему зна­чению другому слову. В словарях синонимов русского языка к одному слову может быть подобрано несколько десятков синонимов. Сино­нимы различаются по эмоционально-экспрессивной окраске и по сфе­рам употребления. Так, слово «глупый» имеет несколько синонимов:

синоним «бестолковый» выражает некоторую грубость, раздражение;

синоним «безмозглый» груб, употребляется в разговорной речи в ка­честве оскорбления; синоним «дурак» - распространенная форма ос­корбления другого, часто используется детьми и т.д.

В истории синонимы как тождественные понятия складываются из-за соединения разных слов в контексте идентичных значений и смы­слов. Так, за долгие века покорность и мягкость сроднились с поняти­ем женственности, стали ее синонимами. Также в молодости люди превращают в синонимы любовь и счастье.

В детстве для ребенка синонимы его имя и то, что он «хороший» мальчик (или девочка). Такого рода синонимы придают ребенку уве­ренность в своих силах, укрепляют его чувство личности.

Фразеологизм- устойчивое сочетание слов, значение которого в целом невыводимо из значений составляющих его слов. В словарях по русской фразеологии фразеологические единицы распределены по определенным «тематическим полям». Оказывается, что значительная часть фразеологизмов связана с выражением чувств человека, а также его свойств и качеств⁴⁵ .

Фразеология охватывает в первую очередь сферу чувств челове­ка. Сюда относятся: восхищение, восторг, радость, счастье; добрые пожелания, ободрение, любезность, вежливость, удивление, недо­умение, изумление; насмешка, пренебрежение, презрение; раздраже­ние, досада; негодование, возмущение, гнев; предупреждение, угро­за; интерес, внимание; безразличие, равнодушие; беспокойство, вол­нение, тревога; обида; испуг, страх, ужас; смущение, стыд; огорче­ние, грусть, тоска. Так же широко фразеология представляет свойст­ва и качества человека: прямота, искренность, откровенность; само­обладание, смелость; честность, верность, преданность; ум, разум;

энергичность, решительность, уверенность; целеустремленность, самостоятельность; упорство, упрямство; забота, ответственность;

опыт, опытность, зрелость, молодость, неопытность; заурядность, посредственность; праздность, лень; болтливость; бахвальство, за­знайство, хвастовство. Фразеология охватывает также сферу чело­веческих отношений: единство, согласие; сила, власть, влияние, пре-

341

обладание; цена, оценка; ожидание, надежда; напоминание, воспо­минания, память; успех, удача, признание; просьба, мольба; уступка, примирение; отрицание, отказ, несогласие, возражение; обман, на­дувательство; точность, четкость, достоверность; помощь, поддерж­ка, содействие и др.

Фразеологизмы употребляются в сказках, мифах, во многих дет­ских книгах. Особенно много их в баснях.

Сказки, мифы, пословицы и поговорки, загадки, шутки, скорого­ворки - исключительно богатый материал не только для развития речи ребенка, но и для его психического развития.

Народные произведения служат образцами краткой и глубокой мысли, их синтаксическая структура ясна, отчетлива, а лексика всегда разнообразна и образна. Антонимы, синонимы, фразеологизмы име­ют специфически психологические содержание, установки и оценки. Собственно, эти явления речевой культуры дают подспудно установки на определенного рода социальные ожидания, обращенные к каждому человеку, именно в этих перлах речевой культуры формируются на­циональный характер, национальная ментальность, именно через контекст речевых нюансов складываются система ценностных ориен­тации и притязания на признание. Многообразный родной язык не только предмет изучения, он - источник формирования качеств лич­ности. Живая культура языка при всем его формирующем начале и организации некой типологии сознания через единую систему значе­ний и смыслов, стоящих за языковыми понятиями, приводит к выра­женной индивидуализации человека как личности, если он обращен на индивидуальное использование языковых традиций.

Ребенку, учащемуся в начальной школе, еще предстоит пройти путь восхождения к овладению речью как общенациональным куль­турным достояниям, к новым высотам индивидуализации своей рече­вой культуры.

На базе овладения языком появляются новые социальные отноше­ния, которые не только обогащают и изменяют мышление ребенка, но и формируют его личность.

В зависимости от уровня культуры, в которой происходит разви­тие психики ребенка, глубина его взаимодействия с социальной сре­дой, с реалиями родного языка может быть различной. Однако при­ход в школу мобилизует детей с выраженным отставанием в речевом развитии - школа предлагает некий стандарт обязательных знаний, речевой культуры и связанного с этим потенциала значений и смы­слов языка, формирующего у каждого ребенка определенный набор образов и речевых структур. На базе овладения языком появляются новые смысловые комплексы, которые поднимают ребенка до уров­ня требований учебных задач. Не следует считать, что речевое раз­витие (или, как его иначе называют, вербальное образование) стан-

342

дартизирует ребенка, убивая в нем природное начало, душу. Прежде чем поднимать проблему уникальности детской личности, следует создать условия для развития этой уникальности. Каждый человек становится самим собой через присвоение не только высших психи­ческих функций, обслуживающих его как человека, но и через при­своение языка, который только и передает ему глубинные, уникаль­ные нюансы понятий, исторически обусловленных и сконцентриро­ванных в словах образов идей. Ребенок вначале присваивает языко­вую культуру бессознательно, а лишь затем открывает ее для себя и строит свою собственную личность в зависимости от того, что ему подходит из всего многообразия языковых образов. Лежащие в культуре родного языка значения и смыслы вначале выступают по отношению к ребенку как внешнее, но затем через упражнения, спе­циальные школьные задания (изложения, сочинения и др.) язык ста­новится личностно значимым, отражающим индивидуальную сущ­ность самого ребенка.

В своей работе о сознании как проблеме психологии поведения Л. С. Выготский писал о том, что «из всей массы раздражителей для меня ясно выделяется одна группа раздражителей социальных, исхо­дящих от людей. Выделяется потому, что я сам могу воссоздать эти же раздражители; тем, что очень рано они делаются для меня обра­тимыми и, следовательно, иным образом определяют мое поведение, чем все прочие. Они употребляют меня другим, делают мои акты тождественными с собой. В широком смысле слова, в речи и лежит источник социального поведения и сознания»⁴⁶ . На значение языка как условие социализации указывал также Ж. Пиаже: «Только на базе овладения языком появляются новые социальные отношения, которые обогащают и трансформируют мышление индивида»⁴⁷ . При этом язык передает вполне готовую, сформировавшуюся систему понятий, классификаций, отношений, которые заново строятся каж­дым по модели, выработанной в течение многих веков предыдущи­ми поколениями. Важно, что ребенок вступает со своим окружением в «синхронные» отношения, противоположные тем «диахронным» процессам, влияние которых он испытывает, овладевая языком и связанными с ним способами мышления. «Эти синхронные отноше­ния с самого начала занимают ведущее место: разговаривая со своими близкими, ребенок каждое мгновение наблюдает, как под­тверждаются или опровергаются его мысли, и он постепенно откры­вает огромный мир внешних по отношению к нему мыслей, которые дают ему новые сведения или различным образом производят на него впечатление»⁴⁸ . Таким образом, ребенок постепенно подчиня­ется все большему количеству обязательных истин.

В числе обязательных истин ребенок открывает в языке те лекси­ческие единицы, которые обнажают психические свойства человека,

343

полярные эталоны нравственных ценностей, образцы для подража­ния. Символизм языка содействует присвоению целостных образ­цов, определяющих развитие самосознания: содержание притязаний на признание половой идентификации, овладение психологическим пространством индивидуального времени и социальным простран­ством в отношениях обязанностей и прав. Кроме того, символизм языка побуждает ребенка к созданию новых для себя реалий - реа­лий воображения, ведь слово как знак может выступать в окрашен­ном индивидуальностью ребенка значении и совместно с воображе­нием уносить его не только в ситуации известных сказочных сюже­тов и персонажей, но и в ситуации, поэтизированные самим ребен­ком. Здесь он может представить себя во всем многообразии своих притязаний на недоступные ему в реальной жизни поступки и соци­альные роли. Эти упражнения воображения, если не поглощают ребенка патологическим образом, безусловно, полезны для развития его как личности - ведь он соотносит себя реального и себя вообра­жаемого, себя и героев из фольклора и художественных произведе­ний, что развивает его рефлексивные способности и ориентирует в социальном пространстве.

Раздел III Отрочество

Отрочество, подростковый возраст - период жизни человека от детства до юности в традиционной классификации (от 11-12 до 14-15 лет). В этот самый короткий по астрономическому времени пери­од подросток проходит великий путь в своем развитии: через внут­ренние конфликты с самим собой и с другими, через внешние срывы и восхождения он может обрести чувство личности. Однако раскры­вающееся его сознанию общество жестоко инициирует его.

В современном информационном обществе стремление подростка к статусу взрослого - мечта малодоступная. Поэтому в отрочестве подросток обретает не чувство взрослости, а чувство возрастной неполноценности. Подросток психологически попадает в зависи­мость от предметного мира как ценности человеческого бытия. Жи­вя в предметном мире с момента появления на свет, сызмальства осваивая его по функциональному назначению и эстетической зна­чимости, подросток начинает фетишировать этот мир. Благодаря тому что он входит в подростковые сообщества, которые представ­ляют себя через присущие времени и возрасту знаковые системы, в состав которых подпадают и определенные вещи, подросток пре­вращается в потребителя: потребление вещей становится содержани­ем его жизни. Приобретая вещи в личное владение, он обретает цен­ность в собственных глазах и в глазах сверстников. Именно через присущие подростковой культуре вещи происходит регулирование отношений внутри возрастных групп. Для подростка становится значимым обладание определенным набором вещей, чтобы поддер­живать свое чувство личности.

Сегодня, когда в России появляется тенденция вслед за так назы­ваемыми развитыми странами к превращению в общество потребле­ния, потребительские аппетиты подростков несказанно возрастают.

Конечно, вещи - среда обитания, условие духовного и физического развития, желанная и необходимая собственность. Однако общество потребления предлагает вниманию подростка выбор и регулярное обновление массы вещей, которые не могут принять участия в его развитии и вовсе не обязательны для его благополучного бытия.

Современный подросток подпадает в большой мере под внушаю­щее воздействие побуждающей рекламы, порабощающей вещной по-

345

требности, подавляющее воздействие даров (не только данайцы были опасны своими дарами); под знаковые манипулирования сознанием через так называемые жестуальные предметы (традиционные, ценные и др.' и тому подобные трансформации мира вещей.

В современном мире вещи могут стать растлителем подростков по многим причинам: 1) став основной ценностью, побуждающей моти­вацию и представления о полноте жизни; 2) став фетишем, превра­щающим в раба вещей; 3) поставив в зависимость от дарителей и по­буждая тем самым к зависти и агрессии.

Современный «отроческий бизнес» не только не решает проблемы «Подросток в мире вещей», но по-своему порабощает подростка.

Отрочество - период, когда подросток начинает по-новому оцени­вать свои отношения с семьей. Стремление обрести себя как личность порождает потребность в отчуждении от всех тех, кто привычно, из года в год оказывал на него влияние, и в первую очередь это относится к родительской семье. Отчуждение по отношению к семье внешне вы­ражается в негативизме - в стремлении противостоять любым предло­жениям, суждениям, чувствам тех, на кого направлено отчуждение. Не­гативизм - первичная форма механизма отчуждения, и она же является началом активного поиска подростком собственной уникальной сущ­ности, собственного «Я».

Стремление осознать и развить свою уникальность, пробуждаю­щееся чувство личности требуют от отрока обособления от семейного «Мы», доселе поддерживающего в нем чувство защищенности тради­циями и эмоциональной направленностью на него. Однако реально находиться наедине со своим «Я» подросток еще не может. Он еще не способен глубоко и объективно оценивать самого себя; он не способен в одиночестве предстать перед миром людей как уникальная лич­ность, которой он стремится стать. Его потерянное «Я» стремится к «Мы». Но на этот раз это «Мы» («Мы - группа», У. Г. Самнер) состав­ляют сверстники.

Отрочество - это период, когда подросток начинает ценить свои отношения со сверстниками. Общение с теми, кто обладает таким же, как у него, жизненным опытом, дает возможность подростку смотреть на себя по-новому. Стремление идентифицироваться с себе подобными порождает столь ценимую в общечеловеческой культуре потребность в друге. Сама дружба и служение ей становятся одной из значимых ценностей в отрочестве. Именно через дружбу отрок усваивает черты высокого взаимодействия людей: сотрудничество, взаимопомощь, взаимовыручка, риск ради другого и т.п. Дружба дает также возможность через доверительные отношения глубже познать другого и самого себя. При этом именно в отрочестве чело­век начинает постигать, как глубоко (а иногда и непоправимо для дружбы) ранит измена, выражающаяся в разглашении доверитель-

346

ных откровений или в обращении этих откровений против самого друга в ситуации запальчивых споров, выяснении отношений, ссор. Дружба, таким образом, не только учит прекрасным порывам и служению другому, но и сложным рефлексиям на другого не только в момент доверительного общения, но и в проекции будущего.

Дружба в отрочестве, так же как и общение в группе, благодаря стремлению подростков к взаимной идентификации повышает кон­формность во взаимоотношениях. Если отроки в семье негативисты, то в среде сверстников они нередко конформисты. Правда, этот кон­формизм группового общения может весьма быстро перемениться на взаимный негативизм, но все-таки конформизм преобладает.

Отрочество при всей сложности психологических взаимодейст­вий с другими людьми (взрослыми и сверстниками) имеет глубин­ную привлекательность своей направленностью на созидание. Именно в отрочестве подросток нацелен на поиск новых, продук­тивных форм общения - со сверстниками, со своими кумирами, с теми, кого любит и уважает. Стремление к созиданию проявляется и в сфере осваиваемых идей и знаний.

До инерции детства большая часть подростков остро реагирует на свои восприятия, память, речь, мышление и старается придать им блеск и глубину; они переживают радость от приобщения к познанию;

моральные ценности, качества личности (самостоятельность, сме­лость, воля) также становятся для них объектом самовоспитания. Ин­тенсивно умственно работая и столь же интенсивно бездельничая, подросток постепенно осознает себя как личность.

Отроки стремятся переосмыслить то, что они сделали предметом своего интеллектуального постижения и, прочувствовав, выдать и ут­вердить это как продукт своего собственного мышления.

Отрочество благодаря потребности познать себя (идентификация с v собственным «Я») и стремлению открыть через постоянные рефлексии свою ускользающую сущность лишает подростка спокойной душевной жизни. Тем более что именно в отрочестве диапазон полярных чувств чрезвычайно велик. У подростка пылкие чувства, подчас ничто не мо­жет остановить его в стремлении к избранной цели: для него не сущест­вует в этот миг ни нравственных препон, ни страха перед людьми и даже перед лицом смерти. Глаза его исторгают пламень страсти, взгляд непреклонен. Кроме собственной цели- весь мир ничто. Но уходит порыв. Расточительство душевной и физической энергии не проходит даром - вот он уже впал в оцепенение, он вял и бездействен. Глаза его потухли, взгляд пуст. Он опустошен и, кажется, ничто не придаст ему сил. Но еще чуть-чуть - и он вновь охвачен страстью новой цели.

Однако рефлексии на себя и других открывают в отрочестве глу­бины своего несовершенства - и подросток уходит в состояние психо­логического кризиса. Субъективно это тяжелые переживания. Но кри-

347

зис отрочества обогащает подростка знаниями и чувствами таких глубин, о которых он даже не подозревал в детстве. Подросток через собственные душевные муки обогащает сферу своих чувств и мыслей, он проходит трудную школу идентификации с собой и с другими, впервые овладевая опытом целенаправленного обособления. Все это помогает ему отстаивать свое право быть личностью.

ГЛАВА VIII. УСЛОВИЯ И ОБРАЗ ЖИЗНИ

§ 1. СОЦИАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ В ЖИЗНИ ОТРОКА

Социальная ситуация как условие развития и бытия в отрочестве принципиально отличается от социальной ситуации в детстве не столь­ко по внешним обстоятельствам, сколько по внутренним причинам. Подросток продолжает жить в семье (или в учреждении интернатного типа), учиться в школе (или училище), он окружен по большей части теми же сверстниками. Однако сама социальная ситуация трансформи­руется в его сознании в совершенно новые ценностные ориентации -подросток начинает интенсивно рефлексировать на себя, на других, на общество. Теперь уже иначе расставляются акценты: семья, школа, сверстники обретают новые значения и смыслы. Для подростка проис­ходят сдвиги в шкале ценностей. Все освещается проекцией рефлексии, прежде всего самые близкие: дом, семья.

В условиях семьи. Подросток, как правило, живет вместе со своей семьей. Он вошел в семью через свое рождение, привык к близким так, как привыкают к ним в детстве. Теперь наступает пора оценок близких.

В детстве ребенок был погружен в поле семенной идентификации. Семейное «Мы» - первая группа, которая принимается в детстве a priori, как данность. Сами родители, родственники, принадлежащий им мир вещей, семейные традиции, стиль взаимоотношений в детст­ве воспринимаются как неизменная сущность бытия. Однако, наби­рая опыт жизни, подросток открывает для себя многообразные се­мейные отношения, которые отличаются от родительской семьи. В то же время он начинает испытывать потребность расстаться с фа­мильной идентификацией, растворяющей его в лоне семьи. Он ис­пытывает потребность в более универсальной, более широкой иден­тичности и одновременно в укреплении своего собственного чувства личности, в обособлении своего «Я» от семейного «Мы». Поэтому подросток обращает свой критичный взор к семейным традициям, ценностям и фетишам.

348

Сама семья занимает прежние позиции по отношению к подростку.

Обычно семья относится к подростку в соответствии со сложив­шимися семейными (и родовыми) традициями. Здесь мы найдем про­должение тех же стилей воспитания, которые были направлены на ребенка еще в детстве.

Семья с высокой рефлексией и ответственностью понимает, что ре­бенок взрослеет и что с этим надо считаться, изменяя стиль взаимоот­ношений. К подростку начинают относиться с учетом появившегося у него чувства взрослости. Не навязывая своего внимания, родители вы­ражают готовность обсудить его проблемы. «Как дела у тебя, Петр?», «Я готов выслушать тебя, Петр», «Я могу тебе помочь в этом, Петр». В таком ключе взрослые из хорошо рефлексирующих семей выражают готовность к сотрудничеству с подростком. Главное в такой семье-сохранение столь желанного для отрочества чувства самоуважения.

Характер подростка из семьи с высокой рефлексивностью и ответ­ственностью развивается вполне благополучно (если, конечно, здесь нет угнетающих это развитие предпосылок). Он строит свои отноше­ния с окружающими (взрослыми и сверстниками) преимущественно по адекватно лояльному типу. Ценностные ориентации подростка в такой семье направлены на проникновение в ценности всего многооб­разия реальной действительности: предметного мира, образно-знаковых систем, природы, самого социального пространства непо­средственных отношений людей. Высокая рефлексия окружения соз­дает благоприятные условия для духовного развития подростка.

Семья отчужденная. В этой семье к подростку относятся так же, как и в детстве,- им мало интересуются, избегают общения с ним и держатся от него на расстоянии. Отчужденные родители уже сделали свой вклад в развитие характера своего ребенка: он или тоже стал носителем отчужденных форм поведения и обладателем отчужденной души, или у него сложился горький комплекс собственной неполно­ценности. Тенденции развития его характера как способа взаимодей­ствия с другими людьми уже отчетливо проявляют себя: превалируют нигилистические реакции, ажиотированная агрессия или неадекватная лояльность, пассивный стиль поведения.

Подросток в такой семье чувствует себя лишним. По большей час­ти он устремляется на улицу к своим сверстникам, где ищет удовле­творения в общении. Стиль общения со сверстниками дублирует, как правило, способы его взаимодействия в семье. Отчужденная семья может ограничить возможности ребенка в развитии.

Семья авторитарная по сложившимся стереотипам продолжает предъявлять подростку те же жесткие требования, что и в детстве. Обычно, если это было принято ранее, здесь продолжают применять и физические наказания (в детстве - шлепали, теперь могут «врезать»). В авторитарной семье подросток так же одинок, несчастен и неуверен

349

в себе, как и в детстве. Однако тенденции развития его характера уже отчетливо вырисовываются: он становится носителем авторитарного способа взаимодействия с людьми или, напротив, демонстрирует униженную неадекватную лояльность, пассивность, за которой стоит высокая невротизация неуверенного в себе подростка. Авторитарная семья также может ограничить возможности подростка в развитии.

Семья с попустительским отношением. В такой семье продолжает господствовать принцип вседозволенности: подросток уже давно «сел на голову» родителям и хорошо освоил способы манипулирования ими. Эгоизм и сопутствующая ему конфликтность - основные харак­теристики характера подростков из таких семей. Здесь подросток не­счастлив вдвойне: сам по себе возраст - уже кризис личностного раз­вития плюс еще недостатки, сформированные в его личностной пози­ции отношениями вседозволенности, чего ему никогда не предложит действительная жизнь.

Подросток из семьи с попустительским стилем отношения к нему обычно не усваивает позитивных форм общения: адекватная лояль­ность ему не известна. Он опирается на те способы воздействия на других, которые успешно питали его эгоизм все годы жизни в семье, -агрессию (которая выражается в необоснованной нетерпимой требо­вательности - «Я так хочу!», «Я сказал!») и нигилизм. Попуститель­ская семья лишает подростка возможности осознать закономерности общественных отношений и делает его несостоятельным в реальных взаимоотношениях с другими.

Семья гиперопекающая. Подросток в такой семье вырос под при­стальным вниманием и заботой родителей, у которых масса своих внутренних проблем, возникающих по большей части на основе личных трагедий и комплексов. С подростком родители по-преж­нему не расстаются, опекают его не только извне, но стремятся за­владеть и его душевными переживаниями. Здесь подросток, как и в детстве, неуверен в себе. В случае необходимости он не может дать отпор, но и не может сам построить позитивные отношения. Он пассивен, принужденно лоялен. Он инфантилен по своим социаль­ным реакциям и на эту его особенность уже реагируют сверстники, дающие ему детские прозвища типа «Малыш», «Маменькин сынок», «Детский сад» и др.

Описанные стили отношений к подростку демонстрируют лишь тенденции условий развития личности в отрочестве. Реальная жизнь может быть мягче, благополучнее, но и жестче, ужаснее, непостижи­мее. В семье может быть одновременно множество разнообразных стилей общения, обусловленных неоднородностью культурных уров­ней ее членов (дедушек, бабушек, родителей, других родственников). Подросток может стремиться к идентификации со своими родителя­ми, но может занимать и отчужденную позицию.

350

Вероятность жить в идеальных условиях семьи для подростка весьма затруднительна еще и потому, что он теперь сам начинает про­дуцировать свои способы общения, усвоенные в семье, что нередко настораживает и изумляет родителей: «Как ты смеешь со мной так разговаривать!», «Молоко на губах не обсохло, а он туда же!» и т.д. Привыкнув к полной зависимости своего ребенка в детстве, родители на первых порах не согласны выпустить своего отрока с отведенного для него места. Однако нормальные, здоровые психически, любящие родители все-таки стремятся решать возникающие проблемы со свои­ми подросшими детьми. Они всеми силами стараются обеспечить под­ростку чувство защищенности, создать условия для нормального су­ществования и развития.

В то же время отрок, в поисках своего «Я» отчуждаясь от родите­лей и одновременно любя их по-прежнему, учится учитывать очень разные планы человеческих чувств и поступков. Он учится заново -теперь уже на уровне возрастной отчужденности - строить новые от­ношения со своей семьей - с теми, кто растил и заботился о нем, - по своему разумению. Через жизненные коллизии в семье подросток от­крывает, что мир не делится на «белое» и «черное», что нельзя про­считать отношения чисто арифметически. Конечно же, к этим про­стым открытиям подросток подходит не вдруг. Но он начинает нака­пливать опыт и учится пониманию и компромиссам.

Подростки, живущие в деградирующих семьях, где родители дерут­ся, принимают алкоголь, наркотики, распутничают, обычно заража­ются этими недугами еще в детстве. Подросток может быть причислен к алкоголизирующей или наркотизирующей группе, если подобные проступки повторяются достаточно часто (1-2 раза в месяц). Но даже если он только попробовал из рук потерявших контроль родителей запретного зелья, он преступил тем самым нормативные обществен­ные запреты. Для подростка, еще не вкусившего запретного зелья, мотивационная готовность к употреблению алкоголя или наркотиков также чрезвычайно велика. В отдельных счастливых случаях подрос­ток из алкоголизирующей, наркотизирующей или распутной семьи начинает столь активно противостоять деградации, что ему хватает духовных сил вырваться из предложенных жизнью условий существо­вания и идти своим путем.

В неполной семье (здесь чаще нет отца) подросток начинает себя чув­ствовать особенно некомфортно. Ведь именно в этот период возникает острое чувство потребности в отце, ибо половая идентификация у под­ростков осуществляется в соотнесении себя с родителями обоего пола. Кроме того. для подростка очень значима его общая социальная ситуа­ция, которая формируется, помимо прочего, и составом семьи. Наличие обоих родителей положительно представляет подростка в среде ровес­ников. Отсутствие отца ослабляет его социальную позицию.

351

Подросток в приемной семье - сложная проблема в отрочестве, осо­бенно, если он знает, что его отец и мать не являются биологическими родителями. Если же ему повезло и он обрел хорошую семью, он все-таки постоянно испытывает внутреннее напряжение и неуверенность в том, как к нему относятся его приемные родители. В то же время его волнует и то, как оценивают лично его сверстники в связи с тем, что он не имеет кровной семьи.

Особая проблема в современной российской семье - взаимоотно­шения по поводу вещной и финансовой зависимости подростка. До недавнего времени (до 1991 г.) подростки в подавляющем числе случа­ев полностью зависели от финансового положения семьи и от педаго­гических взглядов родителей относительно карманных денег подрос­шего чада. Взрослые нередко пользовались этим «рычагом», стремясь привести своего ребенка к повиновению. Подросток зачастую попа­дал в тупиковое положение: он жаждал свободы и не мог избавиться от столь обидной финансовой зависимости. Последствия такой ситуа­ции оказывались печальными: они приводили к побегам из дома, к воровству, к групповому ограблению, случалось - и к попыткам са­моубийства. Конечно, не только финансовые проблемы были и оста­ются источником конфронтации в семье взрослых и подростка.

Сегодня экономическая ситуация иная; подростки могут сами че­стно подработать, продавая газеты, моя машины, работая курьерами и т.д. Однако возможность подработать самостоятельно может внести в семейные отношения и определенную напряженность. Родители, подогревающие мысль о том, что «мы тебя кормим и поим, одеваем и обуваем», рискуют тем, что однажды, почувствовав себя «экономи­чески самостоятельным», подросток громогласно, с циничной ухмыл­кой предложит возместить расходы или отделиться и питаться и оде­вать себя отдельно. Кроме этого напряженность в семье могут вы­звать и внешние социальные проблемы.

Обретение финансовой самостоятельности в наше время весьма опасно для подростков с социальной и психологической точек зрения. В России для них нет пока традиционных способов зарабатывания денег. Подросток может легко оказаться втянутым в теневые финан­совые отношения взрослых. Поэтому проблема «Дети и деньги» весь­ма актуальна для каждой семьи, в которой подрастают дети.

Деньги, являясь знаком благосостояния, в то же время выступают как эквивалент вещи. Подросток оценивает вещи, принадлежащие семье, как престижные или как не имеющие ценности. Современный подросток может, исходя из критериев стоимости вещей, начать оце­нивать свою семью как «богатую» или как «бедную». Оценка матери­альных предметов, принадлежащих семье или отсутствующих в семье, может стать критерием достоинств родителей.

352

Особенно остро такие тенденции проявляются в исторические моменты, производящие перелом, переворот, разлом, преобразова­ние и другие радикальные перестройки. Так, сегодня в России сло­жившиеся прежде в культуре оценки обретают иные значения: пере­страивается отношение к предметному миру, к межличностным от­ношениям. Место отдельного человека или семьи среди других лю­дей определяется теперь в большей мере, чем прежде, не только лич­ными качествами, но и обслуживающими вещами, которые репре­зентируют их в социальных отношениях (дом, квартира, произведе­ния искусства, денежные знаки, земля и другие престижные в кон­кретный момент развития общества вещи). Сегодня общество нахо­дится в состоянии маргинальности, что сказывается непосредствен­но на сензитивных к социальным явлениям подростках.

Особые условия жизни в отрочестве - пребывание в учреждениях штернатного типа. Если подростки находятся здесь с первых лет (с младенчества) и раннего возраста, они адаптируются к жизни в та­ком учреждении. Они достаточно хорошо чувствуют специфику взаимоотношений служащих здесь взрослых, ориентируются в офи­циальной и неофициальной их иерархии и, исходя из реального их поведения, хорошо знают им цену. В то же время подросток, живу­щий в интернате, достаточно тонко ориентируется в иерархии меж­личностных отношений и интуитивно стремится найти в ней свое место. Как об этом уже говорилось выше, еще в детстве у детей сти­хийно складывается детдомовская солидарность, выражаемая в по­зиции «Мы». Это психологическое образование хотя и возникает в детстве, но по-настоящему формируется именно в отрочестве. «Свои» пользуются защитой вне дома перед теми, кто из семьи, -это «чужие». Здесь особая нормативность: чужого можно провести (и это будет предметом особой похвальбы). При этом детдомовский подросток вполне отдает себе отчет в возможных последствиях.

У подростков, лишенных родительского попечительства, масса проблем, которые неведомы их сверстникам из нормальной семьи. Эти подростки психологически отчуждены от людей («Они»), и это дает им свободу к правонарушениям. Скученность во всех помеще­ниях приводит к необходимости постоянно контактировать с дру­гими, что создает эмоциональное напряжение, тревожность и одно­временно усиливает агрессию. В условиях интерната у подростков складывается агрессивный, игнорирующий или пассивный тип пове­дения и эмоционального реагирования. Адекватный лояльный тип поведения ^формируется крайне редко, если подросток обладает внутренней силой и его ценностные ориентации направляют его на идентификацию с идеалом или с реальным человеком, счастливо встреченным им.

353

Подросток, попавший в интернат из хорошей семьи в результате трагических обстоятельств (неожиданная смерть обоих родителей, например), оказывается вдвойне несчастным: с одной стороны, он страдает из-за столь трагического сиротства - неожиданного лишения родителей, с другой - из-за новых, неведомых для него условий суще­ствования. В учреждении интернатного типа стиль взаимоотношений и взрослых, и детей ужасает его. Подросток в силу малого жизненного опыта, несформированности его как личности ощущает свое пребы­вание в интернате как крах всей своей жизни. Чувствуя принципиаль­ное отличие новенького, прибывшего из благополучной семьи, собст­венно интернатские подростки могут начать притеснять его, мстя ему за его благополучную прежнюю жизнь. Здесь много нюансов - ведь каждый вновь поступивший привносит в общение сверстников свою культуру, свою особую личность из другой, также особой жизни. Од­нако сильный духовно, лидер по натуре, новенький может повести за собой своих сверстников из детского дома.

Как бы ни складывались условия жизни в подростковом возрас­те, ориентация на семью и потребность в ней в этот период жизни чрезвычайные.

В школе и в училище. В отрочестве, как и в детстве, подросток продолжает посещать школу или переходит в училище. Однако в от­рочестве меняется внутренняя позиция по отношению к школе и уче­нию. Так, если в детстве, в младших классах, ребенок был психологи­чески поглощен самой учебной деятельностью, то теперь подростка в большой мере занимают собственно взаимоотношения со сверстника­ми. Именно взаимоотношения становятся основой внутреннего инте­реса в отрочестве.

Подросток, не игнорируя ученье, придает особое значение общению. В общении со сверстниками он расширяет границы своих знаний, раз­вивается в умственном отношении, делясь своими знаниями и демонст­рируя освоенные способы умственной деятельности. Общаясь со свер­стниками, подросток постигает разные формы взаимодействий челове­ка с человеком, учится рефлексии на возможные результаты своего и чужого поступка, высказывания, эмоционального проявления.

Если в детстве особая школа социальных отношений игра, то в от­рочестве этой школой становится общение. Именно в этот период подросток учится осмысливать свои конформные и негативные реак­ции на предлагаемые ситуации, отстаивать право на самостоятельный выбор возможного поведения, учится подавлять импульсивные дейст­вия (какими бы они ни были: стереотипными, сложившимися в семье или идущими от непосредственной эмоциональной реакции на неожи­данно новую для него ситуацию).

Так как большую часть времени подросток проводит в школе, то правильно считать, что в стенах школы создаются условия для разви-

354

тия его личности. Эти условия могут формировать взрослые. Взрос­лый друг, взрослый кумир - довольно редкое явление в индивидуаль­ной жизни подростка. В этом возрасте уважаемый взрослый чаще всего достояние подростковой группы, если это учитель, руководи­тель спортивной секции, научного объединения и др. Другое дело -массовый кумир (например, певец). Он является предметом обожания многих, объединяя их одной общей эмоцией, что чрезвычайно ценно для подростков. И в том и в другом случае взрослые выступают для отроков в качестве некоего значимого человека, который становится предметом группового обожания и подражания. Очень важно поэто­му, кто из взрослых занял этот пьедестал.

И все-таки для отрока наиболее значим другой отрок. «Я» отрока жаждет соединиться с «Я» другого отрока. И самые сладкие часы их жизни, когда наконец-то они могут вновь встретиться. Это обычно происходит после школы. Вторая часть дня может проходить для подростка в более разнообразных условиях: дома, в спортивных клу­бах, в творческих художественных объединениях, а также в местах, которые могут быть скрыты от контролирующего ока общественного мнения - будь то двор, лестничная площадка дома или поляна в лесу. Главное - сумерки и наступающая ночь не только доставляют эмо­циональные чувства, но и подтверждают взрослость отрока, который оторвался от детства и теперь уже может себе позволить не идти спать, а быть с приятелями.

Конечно же, каждое историческое время дарует нам светлых от­роков, которые размышляют о смысле жизни, о духовном в челове­ке, о своем предназначении в жизни, как и обо всем другом, цени­мом человечеством во все времена. Ведь подростков окружают жи­вопись, музыка, книги и прекрасные люди, готовые раскрыть перед ними духовное богатство человечества. Едва притронувшись к воз­вышенному, отрок тут же стремится поделиться своими чувствами и мыслями со сверстником. Он же может не делигься- делиться это его сущностная особенность.

В то же время каждое историческое время формирует и других подростков, тяжелых для себя и окружающих, которые идут по жизни через темные стороны человеческого бытия. Эти подростки кучкуются возле злачных мест, присваивая агрессивные формы воздействия на окружающих. И здесь они делятся друг с другом своим опытом.

Для некоторых подростков именно в этом возрасте судьба как бы уже предопределена: разнополюсные ориентации в отрочестве уже определили жизненный путь, внутреннее отношение к себе и другим. Но жизнь в действительности куда сложнее: неожиданные катаклизмы в один момент могут сломать отрока или долго не давать ему прийти в себя; в то же самое время в жизни отрока может произойти такое

355

событие, в результате которого он как бы заново увидит мир, в его сознании произойдет переворот и он станет «другим человеком».

Безусловно, социальная ситуация жизни отрока во многом опреде­ляет его становление как личности. Но в ней самой нет тех определен­ных условий, конкретных людей и обстоятельств, которые всякий раз со всей определенностью оказывали бы на отрока исключительно благотворное или исключительно негативное влияние. Да и сами от­роки крайне редко бывают однозначно чистыми и духовными или «грязными» и «низменными»: сколь разнообразны условия жизни, столь многогранны и отроки.

Конкретное время, безусловно, определяет во многом ориентации сензитивного к нему отрочества: «каковы веки, таковы и человеки». Однако время «сегодня» в действительности несет в себе пласты куль­туры предшествующих поколений, в то же время вбирая в себя утопии и антиутопии, создаваемые человечеством, обращенным в будущее. Все это формирует общий фон социальной ситуации, влияющей на развитие личности отрока.

Социальная ситуация обладает таким разнообразием условий и всевозможных провокаций для испытания подростком самого себя, что взрослый в силу уже сложившихся ценностей подчас не может даже их себе представить. Подросток может стремиться к самому прекрасному достоянию человеческого духа. Для этого он идет в консерваторию, в картинную галерею, в разнообразные музеи, едет в экспедиции в поисках памятников архитектуры, путешествует и т.д. Он же может обследовать катакомбы, искать контакты с без­домными в предвкушении неизведанного, изучая меру человеческого падения. Можно сказать, что в отрочестве происходит чрезвычайное расширение социальных условий бытия подростка: и в пространст­венном отношении, и в плане увеличения диапазона духовных проб. В отрочестве человек стремится пройти через все, чтобы затем об­рести себя. Конечно, это опасное стремление для несформировав­шейся личности. На этом пути без поддержки со стороны взрослого друга подросток может остаться в асоциальном пространстве, так и не поднявшись на высоты духовной жизни.

§ 2. УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ОРИЕНТАЦИЯ НА ТРУД

Учебная деятельность. Учеба в школе или в училище занимает большое место в жизни подростка.

Позитивное здесь - готовность подростка к тем видам учебной деятельности, которые делают его более взрослым в его собственных глазах. Такая готовность может быть одним из мотивов учения. Для подростка становятся привлекательными самостоятельные формы

356

занятий. Подростку это импонирует, и он легче осваивает способы действия, когда учитель лишь помогает ему.

Конечно, интерес к учебному предмету во многом связан с каче­ством преподавания. Большое значение имеют подача материала учителем, умение увлекательно и доходчиво объяснить материал, что активизирует интерес, усиливает мотивацию учения. Постепен­но на основе познавательной потребности формируются устойчивые познавательные интересы, ведущие к позитивному отношению к учебным предметам в целом.

В этом возрасте возникают новые мотивы учения, связанные с осознанием жизненной перспективы, своего места в будущем, профес­сиональных намерений,идеала.

Знания приобретают особую значимость для развития личности подростка. Они являются той ценностью, которая обеспечивает подро­стку расширение собственно сознания и значимое место среди сверстни­ков. Именно в подростковом возрасте прикладываются специальные усилия для расширения житейских, художественных и научных знаний. Подросток жадно усваивает житейский опыт значимых людей, что дает ему возможность ориентироваться в обыденной жизни. В то же время впервые подросток начинает сам искать художественные и научные знания. Вместе со сверстниками он ездит в художественные и научно-просветительские музеи, ходит на лекции, в театры.

Эрудированный подросток пользуется авторитетом у сверстников как носитель особого фетиша, что побуждает его приумножать свои знания,. При этом сами по себе знания доставляют подростку истин­ную радость и развивают его мыслительные способности.

Знания, которые получает подросток в процессе учебной деятельно­сти в школе, также могут приносить ему удовлетворение. Однако здесь есть одна особенность: в школе подросток не выбирает сам постигае­мые знания. В результате можно видеть, что некоторые подростки лег­ко, без принуждения, усваивают любые школьные знания; другие - лишь избранные предметы. Если подросток не видит жизненного значения определенных знаний, то у него исчезает интерес, может возникнуть отрицательное отношение к соответствующим учебным предметам.

Успех или неуспех в учении также влияет на формирование отно­шения к учебным предметам. Успех вызывает положительные эмоции, позитивное отношение к предмету и стремление развиваться в этом отношении. Неуспех порождает негативные эмоции, отрицательное отношение к предмету и желание прервать занятия.

Важным стимулом к учению являются притязания на признание среди сверстников. Высокий статус может быть достигнут с помощью хороших знаний: при этом для подростка продолжают иметь значение оценки. Высокая оценка дает возможность подтвердить свои способ­ности. Совпадение оценки и самооценки важно для эмоционального

357

благополучия подростка. В противном случае могут возникнуть внут­ренний дискомфорт и даже конфликт.

Понятно, что устойчивые учебные мотивы формируются на основе познавательной потребности и познавательных интересов. Познава­тельные интересы подростков сильно различаются. У одних они ха­рактеризуются неопределенностью, изменчивостью и ситуативностью. У других проявляются применительно к узкому кругу учебных пред­метов, у третьих - к большинству из них. При этом учащихся могут интересовать различные стороны предметов: фактологический мате­риал, сущность явлений, использование в практике.

Овладение учебным материалом требует от подростков более высо­кого уровня учебно-познавательной деятельности, чем в младших клас­сах. Им предстоит усвоить научные понятия, системы знаков. Новые требования к усвоению знаний способствуют постепенному развитию теоретического мышления, интеллектуализации познавательной сферы.

Новые требования учебный материал предъявляет и к процессам восприятия. Подростку необходимо не просто запомнить схему, ка­кое-то изображение, а уметь в них разобраться, что является условием успешного усвоения учебного материала. Таким образом постепенно происходит интеллектуализация процессов восприятия, развивается способность выделять главное, существенное.

Усвоению материала младшим подросткам может мешать уста­новка только на механическое запоминание. Объем учебного мате­риала велик и воспроизвести его, пользуясь только старыми приемами запоминания, с помощью неоднократного повторения, сложно. Наи­большую эффективность воспроизведения обеспечивает анализ со­держания материала, логики его построения, выделение существенно­го. Подростки, использующие мышление при запоминании, имеют пре­имущества перед теми, кто запоминает механически. Развитая речь, умение выражать мысль своими словами, творческое воображение со­действуют овладению учебным материалом. Сами подростки при этом особое значение придают развитию собственной речи - ведь речь во многом определяет успех в общении.

Сфера общения в отрочестве выходит за пределы семьи и школы. У подростка появляется необходимость дифференцированного отноше­ния к собеседникам. В связи с этим ускоряется формирование плани­рующей функции. Изменяется и содержание устных высказываний, все большее место в них занимает описание, растет число слов, словосо­четаний и фраз оценочного характера. Повествования делаются более целенаправленными, последовательными и четкими в композицион­ном отношении; возрастает объем устных высказываний, их синтак­сический строй становится все более разнообразным и развернутым. Заметно развивается экспрессивная функция, выражаемая не только описанием,но и интонацией.

358

Однако в отрочестве можно наблюдать некоторую разорванность, прерывистость звучания устной речи, которая возникает из-за недос­таточного развития у подростка способности прогнозирования: часто последующая мысль теряется или он затрудняется ее выразить. Пред­ложения в устной речи нередко наплывают друг на друга, образуя нерасчлененное целое, в речи присутствует масса обрывков несформу­лированных предложений. Темп речи подростков, как правило, не­равномерно ускоренный: пропускаются необходимые синтаксические паузы; много несинтаксических пауз (психологических и физиологи­ческих). Из-за обостренной рефлексии на собеседника подросток во время построения речи слишком напрягается эмоционально. Как пра­вило, подростки мыслят лучше, чем оформляют свою мысль в пред­ложение. Так, в сочинениях многие могут легко переставлять предло­жения, что свидетельствует о их недостаточной связности.

Все большее значение для подростка приобретают теоретическое мышление, способность устанавливать максимальное количество смы­словых связей в изучаемом материале.

Ориентация на труд и общественно полезную деятельность. В ориентации на труд, в формировании интересов, склонностей и спо­собностей у подростков большую роль играет активная проба сил в различных областях трудовой деятельности. При этом ориентации во многом определяются возможностью личного самоутверждения и самосовершенствования. В наше время подросток получил новую мотивацию для участия в трудовой деятельности - это возможность заработать деньги. При этом подростки еще недостаточно оценива­ют значение таких качеств личности, как трудолюбие, упорство в достижении поставленных целей. Особенно это относится к город­ским подросткам. Они обычно быстро загораются трудовым энту­зиазмом и быстро охладевают, ведь в городской квартире у них нет постоянных достаточно серьезных обязанностей. Сельские подрост­ки чаще имеют привычку к систематическому труду, у них может быть развито чувство ответственности.

Однако именно в отрочестве многие подростки испытывают по­требность в профессиональном самоопределении, что связано с общей тенденцией этого возраста найти свое место в жизни. Подросток на­чинает с нарастающим интересом присматриваться с многообразию профессий. Осуществляя предварительный выбор, он оценивает раз­ные виды деятельности с точки зрения своих интересов и склонностей, а также с точки зрения общественных ценностных ориентации.

Здесь важно вовремя увидеть склонности подростка и поддержать его. В настоящее время ситуация складывается таким образом, что любой труд оценивается как общественно значимый. Поэтому важно правильно сориентировать подростка на качество труда, на ответст­венное отношение к результату труда.

359

Подростки, имеющие проблемы в усвоении общих знаний на уров­не требований государственной школы или частного лицея, получают возможность реализовать себя, обучаясь прикладному мастерству в разного рода училищах. Сфера производства предметного мира испо­кон веков ценима в человеческой культуре. Подросток может учиться производить: предметы, необходимые человеку в обыденной жизни и в труде; эстетические предметы, украшающие нашу повсеместную жизнь (от одежды до произведений ювелиров, краснодеревщиков и дизайнеров); кондитерские и гастрономические продукты, дарующие людям радость от вкусовых ощущений, запаха и эстетического их вида на праздничном столе или за прилавком кафе, магазина.

Подростки, имея возможность многообразного приложения своих способностей, получая удовлетворение от своего чувства творческого потенциала, становятся уверенными в сегодняшнем дне и в своем буду­щем. Они начинают планировать свою взрослую жизнь в нормативном пространстве общества, начинают дорожить своей профессией. Все это определяет социальную защищенность человека в обществе.

Подростки обычно участвуют во многих разнообразных видах деятельности: в учебно-образовательном труде, в общественно-поли­тической жизни, в организаторском труде, в общественно полезной работе и т.п.

По объему затрачиваемого времени подросток в современных ус­ловиях занят в наибольшей мере учебой, если он, конечно, учится. Но учение, сохраняя актуальность, по психологической роли не является теперь ведущей деятельностью для подавляющего числа школьников. Подростки, стремясь занять значимое место среди людей, выходят за рамки учебной деятельности, которая выступает для них как неукос­нительная обязанность возраста, и ищут применения себе в межлично­стном общении по поводу разнообразных значимых для них дел. Сю­да входят физическая культура, совместный физический труд, направ­ленный на изготовление рукотворных предметов; совместная интел­лектуальная деятельность, направленная на обогащение себя рефлек­сивными способностями и новыми знаниями; общественно-полити­ческая деятельность и др.

В число огромного разнообразия приложения подростковой ак­тивности входит общественно полезная деятельность.

Исследованием общественно полезной деятельности в 60-80-е годы в нашей стране занимался Д. И. Фельдштейн, который отнес эту дея­тельность подростков к ведущему типу² . В качестве отправных поло­жений для исследования выступали следующие.

Во-первых, способность подростков осознавать свои растущие возможности, которые дают основания реализовать потребность в самостоятельности, потребность в признании со стороны взрослых его прав, его потенциальных возможностей.

360

Во-вторых, развитие у подростков ориентированности в нормах человеческих отношений.

Д. И. Фельдштейн показал, что подростки стремятся утвердить и раскрыть себя в реальных отношениях общественно полезной дея­тельности. Было выявлено «привычно положительное отношение большинства подростков к общественно полезной деятельности... Об этом свидетельствуют данные опросников, анкет, бесед, сочинений»³ .

Как оказалось в связи с переустройством государственной систе­мы с 1991 г., потребность в общественно полезной деятельности не исчезла - она является потребностью возраста и прямо не зависит от государственной системы. Для подростков 70-80-х годов было зна­чимым участие в радиофикации школы, озеленении территории, труде в ученических производственных бригадах, строительных отрядах, лагерях труда и отдыха. Подростки 90-х годов, по сущест­ву, готовы делать то же самое. Архаичными сегодня могут звучать лишь прежние названия отдельных видов общественно полезной деятельности, а сама деятельность для подростков, безусловно, зна­чима. Так, в 90-е годы подростки в рамках программы «Дети Рос­сии», проводимой в ВДЦ «Орленок» в течение ряда лет, участвовали в социально полезной деятельности по оказанию помощи престаре­лым жителям окрестных поселков. Они убирали в домах, чинили заборы, работали на огородах у пожилых одиноких людей. Они делали это добровольно, не на случайном порыве, а систематически. О чувстве удовлетворения от общественно полезной деятельности подростки писали в своих рефлексивных самоотчетах.

К числу современных мероприятий, связанных с общественно по­лезной деятельностью, можно отнести участие подростков летом 1996г. в предвыборной агитации. Подростки активно участвовали в работе избирательных комиссий. Они разрабатывали обращения к взрослым о необходимости принять персональное участие в выборах. Обращения расклеивали и раздавали избирателям в руки. Непосред­ственное общение с населением с целью повышения его электоральной активности способствовало появлению у этих подростков духа высо­кой гражданской позиции, что побудило их специально изучать граж-дановедение. Конституцию РФ и Права человека. Все проведенные мероприятия и совместно принятые подростками решения способст­вовали активизации их гражданского сознания в плане общей соци­альной позиции: каждый понял для себя, что долгом человека как гражданина является необходимость выбора.

Идея выбора жизненного пути, выбора своих ценностных ориен­тации, своего идеала, своего друга, своей профессии должна стать основополагающей целью отрочества. Подростки, поняв глубинный смысл и ценность выбора, как самостоятельного интеллектуального и

361

волевого акта, утверждающего собственное «Я», собственный почин, обретают самоидентичность и готовность взять на себя ответствен­ность за свой выбор.

ГЛАВА IX. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ

§ 1. ОБЩЕНИЕ СО ВЗРОСЛЫМИ И СВЕРСТНИКАМИ:

ОБЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ

Общение подростка со взрослыми. В отрочестве общение с роди­телями, учителями и другими взрослыми начинает складываться под влиянием возникающего чувства взрослости. Подростки начинают оказывать сопротивление по отношению к ранее выполняемым тре­бованиям со стороны взрослых, активнее отстаивать свои права на самостоятельность, отождествляемую в их понимании со взросло-стью. Они болезненно реагируют на реальные или кажущиеся ущем­ления своих прав, пытаются ограничить претензии взрослых по от­ношению к себе.

Несмотря на внешние противодействия, проявляемые по отноше­нию к взрослому, подросток испытывает потребность в поддержке. Особо благоприятной является ситуация, когда взрослый выступает в качестве друга. В этом случае взрослый может значительно облегчить подростку поиск его места в системе новых, складывающихся взаимо­действий, помочь оценить свои способности и возможности, лучше познать себя. Совместная деятельность, общее времяпрепровождение помогают подростку по-новому узнать сотрудничающих с ним взрос­лых. В результате создаются более глубокие эмоциональные и духов­ные контакты, поддерживающие подростка в жизни.

В связи с легкой ранимостью подростка для взрослого очень важно найти формы налаживания и поддержания этих контактов. Подрос­ток испытывает потребность поделиться своими переживаниями, рас­сказать о событиях своей жизни, но самому ему трудно начать столь близкое общение.

Большое значение в этот период имеют единые требования к под­ростку в семье. Сам он больше притязает на определенные права, чем стремится к принятию на себя обязанностей. Если подросток почувст­вует, что от него многого ожидают, он может пытаться уклониться от выполнения обязанностей под прикрытием наиболее «доброго» взрослого. Поэтому для освоения подростком новой системы отноше­ний важна аргументация требований, исходящих от взрослого. Про­стое навязывание требований, как правило, отвергается.

362

В случаях, когда взрослые относятся к подросткам как к маленьким детям, они выражают протесты в различных формах, проявляют непод­чинение с целью изменить сложившиеся ранее отношения. И взрослые постепенно под воздействием притязаний подростков вынуждены пере­ходить к новым формам взаимодействия с ними. Этот процесс далеко не всегда проходит безболезненно, так как на восприятие взрослыми под­ростков как подчиненных и зависимых от них влияет множество факто­ров. Среди них необходимо выделить экономический фактор (подрос­ток материально зависим от родителей) и социальный (подросток со­храняет социальное положение ученика). В результате между подрост­ками и взрослыми могут возникать конфликты.

Общение подростка во многом обусловливается изменчивостью его настроения. На протяжении небольшого промежутка времени оно может меняться на прямо противоположное. Изменчивость настрое­ний ведет к неадекватности реакций подростка. Так, реакция эманси­пации, проявляющаяся к стремлении высвободиться из-под опеки старших, может принимать под влиянием момента такие крайние формы выражения, как побеги из дома.

Неустойчивость подростка, неумение оказать сопротивление дав­лению со стороны взрослых зачастую ведут к «уходам» из ситуации. Поведение подростка также в определенной степени характеризуется детскими реакциями. При чрезмерных ожиданиях от подростка, свя­занных с непосильными для него нагрузками, или при уменьшении внимания со стороны близких может следовать реакция оппозиции, характеризующаяся тем, что он разными способами пытается вернуть внимание, переключить его с кого-то другого на себя.

Характерными для подросткового возраста являются имитации чьего-либо поведения. Чаще имитируется поведение значимого взрос­лого, достигшего определенного успеха, причем в первую очередь обращается внимание на внешнюю сторону. При недостаточной кри­тичности и несамостоятельности в суждениях такой образец для под­ражания может оказать негативное влияние на поведение подростка. Сравнительно редко проявляется у подростков отрицательная имита­ция, когда определенный человек выбирается в качестве отрицатель­ного образца. Зачастую это бывает кто-либо из родителей, причинив­ших много горя и обид подростку.

Слабость и неудачливость в какой-либо одной области подрос­ток стремится компенсировать успехами в другой. Причем сравни­тельно часто встречаются формы гиперкомпенсации, когда для само­реализации выбирается область деятельности, представляющая наи­большие трудности.

В ряде случаев позиции взрослых по отношению к подростку не­благоприятны для его развития. Так, авторитарная позиция по отно-

363

шению к подростку может стать условием, искажающим его психиче­ское и социальное развитие.

Руслан (13 лет) воспитывается авторитарной матерью. Отчим общается доброже­лательно и лояльно. В отношениях с сыном мать жестко доминирует во всем, не давая никакой инициативы Руслану. Мать занимается бизнесом и может обеспечить сыну престижный лицей, обучение языкам, теннису, танцам, музыке. Но при этом жестко общается и контролирует сына. Подросток боится и испытывает негативные чувства к матери. «Ненавижу ее! Готов убить!» - часто говорит он, мучительно подавляя слезы бессильной ярости.

Руслан обнаруживает социальный инфантилизм и потенциальную готовность к жест­кой авторитарности. Авторитарный стиль отношения к сыну матери приводит к тому, что подросток в качестве защиты себя от агрессии пользуется ложью в объяснении своих поступков и мотивов. Со сверстниками у него проблемы в общении, друзей нет.

Данил (15 лет) живет в семье с авторитарным отцом и попустительской матерью. Отец агрессивно доминирует во всех сферах жизни семьи, при этом он постоянно ука­зывает сыну на то, что он должен быть ему обязан за стол, одежду, крышу над головой. Когда отец шутит, он ждет, что сын будет смеяться его шуткам. Когда отец в хорошем расположении духа, он ждет, что сын будет лоялен и приветлив. Если реакции сына не соответствуют его ожиданиям, отец яростно, безудержно кричит.

Данил убегал из дома, угрожает спалить дом. (По материалам В. С. Мухиной.)

Тяготы авторитарного стиля - это не только проблема отношений детей и родителей. За этим стоит формирующийся стиль отношений подростка к другим людям. Где, как ему кажется, он ненаказуем, под­росток из авторитарной семьи обычно жестко общается со сверстни­ками, выражает неуважение к взрослым, явно демонстрирует свою свободу, нарушая нормы поведения в общественных местах. С посто­ронними людьми такой подросток или беспомощно застенчив (гово­рит тихим голосом, опускает глаза), или расхлябанно дурашлив и неуважителен. В то же время в семье с благополучными отношениями подросток уже способен соответствовать общественным ожиданиям в сфере общения и быть достаточно прогнозируемым.

Недостаток внимания, заботы и руководства, формализм взрослых болезненно воспринимаются подростком. Он чувствует себя лишним, ибо является источником обременяющих хлопот. Подросток в подоб­ных случаях обычно начинает жить своей тайной жизнью.

Чрезмерная опека и контроль, необходимый, по мнению родите­лей, также нередко приносят негативные последствия: подросток ока­зывается лишенным возможности быть самостоятельным, научиться пользоваться свободой. В этом случае у него активизируется стремле­ние к самостоятельности. Взрослые же нередко реагируют на это уже­сточением контроля, изоляцией своего чада от сверстников. В резуль­тате противостояние подростка и родителей лишь возрастает.

Чрезмерное покровительство, стремление освободить подростка от трудностей и неприятных обязанностей приводят к дезориентации, неспособности к объективной рефлексии. Ребенок, привыкший к все-

364

общему вниманию, рано или поздно попадает в кризисную ситуацию. Неадекватно высокий уровень притязаний и жажда внимания не соче­таются с малым опытом преодоления сложных ситуаций.

Вместе с тем многие подростки стремятся избегать конфликтов, пытаясь скрыть недозволенные поступки. Стремление к явным кон­фликтам с родителями проявляется сравнительно редко. Скорее ис­пользуются внешние формы отстаивания своей независимости, такие, например, как дерзость в общении. Подростка может привлекать оре­ол дерзости как символ его личной свободы. Однако подросток в дей­ствительности сензитивен к культурным ожиданиям его поведения в отношении к родителям.

В каждой культуре есть доминирующий образ родителей, который, в свою очередь, контролирует позиции матери и отца в отношении к ребенку. Так, американская ментальность выделяет образ «мамочки», который Э. Эриксон распознает по ряду признаков как исторически сложившийся феномен.

Признаки «мамочки» по Э. Эриксону:

1. «Мамочка» - бесспорный авторитет в вопросах нравов и нравственности в своем доме и (через клубы) в своей общине; тем не менее она так или иначе позволяет себе оставаться тщеславной в своем облике, эгоистичной в своих требованиях и инфан­тильной в своих эмоциях.

2. В любой Ситуации, где это расхождение приходит в столкновение с почтением, которого она требует от своих детей, она винит детей, но никогда не винит себя.

3. Таким образом, она искусственно поддерживает то, что Рут Бенедикт (Ruth Benedict) назвала разрывом между статусом ребенка и статусом взрослого, без наде­ления этой дифференциации более высоким смыслом, проистекающим из высшего примера.

4. Она демонстрирует непреклонную враждебность к любому свободному выраже­нию самых наивных форм чувственного и сексуального удовольствия со стороны своих детей и достаточно ясно дает понять, что их отец, с его сексуальными притязаниями, смертельно ей наскучил. Однако сама, по-видимому, вовсе не расположена с возрастом жертвовать такими внешними знаками сексуальной конкуренции, как слишком моло­дежные наряды, ужимки эксгибиционизма и макияж. Вдобавок у нее развивается жад­ный интерес к сексуальным проявлениям в книгах, фильмах и разговорах.

5. Она учит воздержанию и самоконтролю, но сама не способна ограничить по­требление лишних калорий хотя бы для того, чтобы влезать в те самые наряды, кото­рые она предпочитает.

6. Она ожидает, что ее дети не будут давать себе никаких поблажек, тогда как сама ипохондрически обеспокоена собственным благополучием.

7. Она стоит стеной за высшие ценности традиции, хотя сама не хочет становиться «старушкой». На самом деле она смертельно боится того статуса, который в прошлые времена был плодом богатой жизни, а именно статуса бабушки.

Пожалуй, этого будет достаточно, чтобы показать: «мамочка» - это образ женщи­ны, в жизненном цикле которой остатки инфантильности соединяются с рано насту­пившей старостью, вытесняя средний диапазон женской зрелости, в результате чего она становится эгоцентричной и косной. Фактически как женщина и как мать она не доверяет своим собственным чувствам. Даже ее сверхозабоченность вызывает вместо доверия прочное недоверие.

365

Немецкая ментальность выделяет образ «немецкого отца», кото­рый выступает в роли главы и тирана, преданного государству чело­века. Отчужденность и строгость «немецкого отца» традиционно воз­рождаются из истории культуры.

Российская ментальность состоит в неоднозначности образов ро­дителей - ведь Россия безгранично распростерта в разных параллелях и меридианах Востока и Запада северных и южных широт, в разных этнических (более 200) и религиозных воплощениях.

Описанные выше стили родительского общения и воспитания (см. гл. VIII) дают возможность представить варианты условий, создавае­мых подросткам родительскими семьями и школьными учителями. Именно разнообразие стилей, которое получает подросток в каждо­дневном общении со взрослыми, обучает его стратегиям общения в реальном взаимодействии людей.

Общение со сверстниками. В отрочестве, как хорошо известно, об­щение со сверстниками приобретает совершенно исключительную значимость. В отношениях исходного возрастного равенства подрост­ки отрабатывают способы взаимоотношений, проходят особую шко­лу социальных отношений.

В своей среде, взаимодействуя друг с другом, подростки учатся рефлексии на себя и сверстника. Взаимная заинтересованность, совме­стное постижение окружающего мира и друг друга становятся само­ценными. Общение оказывается настолько притягательным, что дети забывают об уроках и домашних обязанностях. Связи с родителями, столь эмоциональные в детские годы, становятся не столь непосредст­венными. Подросток теперь менее зависит от родителей, чем в детст­ве. Свои дела, планы, тайны он доверяет уже не родителям, а обретен­ному другу. При этом в категорической форме отстаивает право на дружбу со своим сверстником, не терпит никаких обсуждений и ком­ментариев по поводу не только недостатков, но и достоинств друга. Обсуждение личности друга в любой форме, даже в форме похвалы, воспринимается как покушение на его право выбора, его свободу. В отношениях со сверстниками подросток стремится реализовать свою личность, определить свои возможности в общении. Чтобы осу­ществлять эти стремления, ему нужны личная свобода и личная ответ­ственность. И он отстаивает эту личную свободу как право на взрос-лость. При этом по отношению к родителям подросток, как правило, занимает негативную позицию.

Успехи в среде сверстников в отрочестве ценятся более всего. В подростковых объединениях в зависимости от общего уровня раз­вития и воспитания стихийно формируются свои кодексы чести. Ко­нечно, в целом нормы и правила заимствуются из отношений взрос­лых. Однако здесь пристально контролируется то, как каждый от-

366

стаивает свою честь, как осуществляются отношения с точки зрения равенства и свободы каждого. Здесь высоко ценятся верность, чест­ность и караются предательство, измена, нарушение данного слова, эгоизм, жадность и т.п.

Нормативность в подростковых группах формируется стихийно, контроль за ней осуществляется в максималистских формах. Если подросток подвел, предал, бросил, он может быть избит, ему могут объявить бойкот и оставить в одиночестве. Подростки жестко оцени­вают сверстников, которые в своем развитии еще не достигли уровня самоуважения, не имеют собственного мнения, не умеют отстаивать свои интересы.

Перечисленные отроческие ориентации в общении, конечно же, в целом совпадают с ориентациями взрослых. Однако оценка поступ­ков сверстников идет более максималистично и эмоционально, чем у взрослых.

При всей ориентации на утверждение себя среди сверстников под­ростки отличаются крайним конформизмом в подростковой группе. Один зависит от всех, стремится к сверстникам и подчас готов выпол­нить то, на что его подталкивает группа. Группа создает чувство «Мы», которое поддерживает подростка и укрепляет его внутренние позиции. Очень часто подростки для усиления этого «Мы» прибегают к автономной групповой речи, к автономным невербальным знакам; в этом возрасте подростки начинают носить одного стиля и вида одеж­ду, чтобы подчеркнуть свою причастность друг к другу.

В неформальных подростковых объединениях формируется (или заимствуется из старших по возрасту группировок) своеобразный сленг (англ. slang) или арго (фр. arg'o) - слова или выражения, упот­ребляемые определенными возрастными группами, социальными прослойками. Сленг придает эффект усиления чувства «Мы» тем, что сокращает дистанцию между общающимися через идентифика­цию всех членов группы общими знаками общения. Речь подростков может быть сплошь сленговая, но может иметь в обороте и 5-7 слен-говых слов.

Главное, что эти слова присутствуют в группе, являются ее дос­тоянием, они преступают нормы обыденной этики, освобождают от нормативной пристойности и дают ощущение раскрепощения в диа­логе. Подростки пользуются сленгом в классе, в спортивных груп­пах, во дворах домов, а также в диффузных неформальных объеди­нениях под сленговыми названиями (панки, металлисты, хиппи, фа­шисты, люберы и др.).

Так, панки (от англ. pune - отбросы) внешне отличаются от дру­гих по «гребню» - торчащей вверх фиксированной полосе волос от лба до затылка. «Гребень» может быть выкрашен в яркий, непри-

367

родный цвет - красный, зеленый. Общий вид такой головы архаи­чен - напоминает что-то среднее между гребнем игуанадона или стегозавра из книги «По путям развития жизни» и украшением ди­каря. Чем отличие об общепринятой прически больше, тем лучше. Панки являются носителем особого подросткового сленга и мата. Это - прежде всего подростки в возрасте 12-15 лет. Панки демонст­рируют пренебрежение к культуре, к общепринятым нормам. Они «любят грязь», как поет о них Б. Гребенщиков. Панки демонстри­руют, что они «отбросы».

Приведем примеры их развлечений.

Развлечение «С добрым утром». Рано утром панк залезает в мусорный бак. Ос­тальные прячутся и наблюдают. Когда к баку подходит человек с мусорным ведром (чаще всего это какая-нибудь старушка), из него высовывается панк и говорит: «С добрым утром!» Реакцию старушки легко можно себе представить.

Посвящение в панки может происходить таким образом: молодой панк, пионер, проходит весь Невский проспект и переворачивает под наблюдением других панков все урны. (Из материалов А. Фаин, В. Лурье.)

Панки не имеют своей программы, они слоняются по городу, бездельничают и хулиганят. От учебы отлынивают, паразитируют за счет родителей. Болезнь роста - панкизм - обычно проходит вместе с отрочеством.

Другие группировки подростков также имеют свои внешние выра­зительные атрибуты и свой специфический сленг.

Помимо автономной сленговой речи, которая объединяет подро­стков в группы, необходимо выделить также площадные жесты и по­зы - агрессивные, снимающие дистанцию, подчас откровенно цинич­ные. Подростковое невербальное общение может вызывать протест смотрящих на это взрослых, но сами подростки подчас с готовностью проходят через эту возрастную инициацию вольными жестами и поза­ми. При этом они не вникают в глубинные смыслы своих выразитель­ных действий.

Так, подростки легко дразнят друг друга высовыванием языка, по­казыванием кулака, постукиванием пальцем по уху, подкручиванием пальцем у виска, демонстрацией «фиги», позы «мачо», зада, жеста «фак» и др.

Перечислим описание некоторых поз и жестов, а также смыслов, которые обычно традиционно в них вкладываются.

Показывание языка - распространенный на многих континентах жест дразнения, привлечения внимания и провокации неприязни.

Высовывание (вываливание) языка при внимании - «язынить», зевать, разинув рот, высунув язык (В Даль) - признак глупости, умственной отсталости. Подражание субъекту с открытым ртом есть форма дразнения, унижения его.

По отношению к противоположному полу специфическая демонстрация языка мо­жет носить сексуальный оттенок.

Интенсивное высовывание языка часто сочетается с наклоном корпуса вперед, ру­ки могут быть опущены в карманы и каким-либо образом демонстрировать сопровож­дающие условные дразнящие специальные знаки.

Показывание кулака - жест угрозы, ярости.

Обычно эмоция ярости «возбуждает мозг, сообщает силу мышцам и одновременно придает энергию воле. Тело обыкновенно держится прямо, будучи наготове к немед­ленному действию, но иногда оно наклоняется вперед к обидчику, и мышцы конечно­стей при этом более или менее напрягаются» (Ч. Дарвин).

Обычно подростки чрезвычайно экспрессивно демонстрируют агрессию, напряже­ние и поднимание кулака сопровождаются оскаливанием клыков (работает лицевая мышца, на щеках образуются отчетливые складки, а под глазом, особенно около его внутреннего угла, образуются резкие морщины). Как указывал Ч. Дарвин, «точно такое же движение производит собака, когда она рычит; она часто поднимает губу только с одной стороны, обращенной к противнику, когда она как бы намеревается вступить в драку». При этом жесте угрожающий агрессивно смотрит в глаза противнику.

Постукивание пальцем по уху означает, что другой «лопух», глупее того, кто де­монстрирует данный жест.

В простонародном обыденном употреблении «лопух» - простоватый несообрази­тельный человек. («Лопух он у тебя». Грибачев. Вечереет. «Он всех называл лопухами и другими обидными прозвищами». Носов. Незнайка в Солнечном городе.) «Лопух» имеет невербальный знак - указанный жест пальцем по уху. Данный жест может зачас­тую следовать после обмана, розыгрыша другого, когда тот предстал в не очень выиг­рышном свете.

Кручение указательным пальцем у виска означает, что у другого не хватает ума, чтобы что-то понять: «не все дома!». Выражение лица показывает пренебрежение к умственным способностям другого. Знак часто показывают после какой-либо оплош­ности другого или изнуряющего долговременного преследования.

Фига (кукиш, шиш, дуля) - кулак с пропуском под указательным большого паль­ца - грубый, агрессивный жест в знак презрительного отказа, издевки, насмешки и т.д. Демонстрация фиги есть знак смелого проявления отказа в противоположность «фиги (кукиша) в кармане» - трусливого жеста, выраженного за глаза. Жест «фиги» как бы ставит на место агрессивного другого, но одновременно провоцирует и его агрессию.

Поза «мачо» характерна для мальчиков. Отличительной особенностью данной по­зы является обращения внимание других на свою половую принадлежность. Руки при этом находятся рядом с пахом, обращая внимание на данную область. Демонстрирует­ся специфическая агрессия, оскорбляющая достоинство других лиц независимо от половой принадлежности.

Демонстрация зада другому- поза пренебрежения к нему. Зад символизирует в традиционном сознании людей противоположность уму («Тянуть задницу» - лениво, вяло работать. «Умен, да задом», «Задним умом догадлив». В. Даль).

Символическое обнажение зада (приподнимание платья) - отождествление интел­лекта другого с местом, не предназначенным для мышления. Это жест, унижающий чувство достоинства и самоценности другого.

Демонстрация зада может также носить сексуально окрашенный оскорбительный характер.

Жест «фак» - оскорбительный знак, означающий нецензурное ругательство или «сядь на это»; палец поднят вверх.

Кристофер Андерсен в книге «Мадонна» показывает, сколь печальна утрата ува­жения к интеллекту, обесценивание потенциала человеческой личности. Конвейер по изготовлению идолов масс-культуры создает бездуховные социальные единицы, ма­рионетки, которые берут себе на вооружение знаки вульгарной субкультуры. Во время

368

369

своей свадьбы Мадонна не раз цинично показывала фотографам поднятый средний палец, демонстрируя досаду и глубокое неуважение к ним.

Жест «фак» - крайнее выражение агрессивной вульгарности, переступание черты нормативного поведения. Он рассчитан на то, чтобы вызвать резкую фрустрацию у того, кому он предназначен. (По материалам В. С. Мухиной и К. А. Хвостоеа.)

Подростки мало интересуются глубинным смыслом используемых в общении поз и жестов. Они подхватывают эти телесные формы экс­прессии и интенсивно используют их независимо от пола. Хотя все описанные выше позы и жесты сформировались для оскорбления дос­тоинства другого человека, подростки в своей группе могут «не об­ращать» внимания на их значение и смысл.

Конечно же, многое в вербальных и невербальных формах обще­ния определяют культурная среда, в которой живет подросток, и его внутренняя позиция по отношению к сленгу и ненормативным жестам вообще. Есть категория подростков, которая весьма чутко относится к родному слову и стремится к очищению и развитию собственной речи. Им претит пошлость, подчиняющая себе общение со сверстни­ками через сленг и невербальные агрессивные формы коммуникации. Чувствительность к пошлости одних подростков и нечувствитель­ность других ставят их в отношения конфронтации или безмолвного отчуждения друг от друга. Начинается и в этой сфере разделение на «своих» и «чужих».

Диапазон подростковых ориентации в общении велик и многообра­зен, как сама окружающая среда. Однако на эти ориентации оказывает сильное воздействие потребность в сверстнике, в чувстве «Мы», страх перед возможным одиночеством. Самое трудное в отрочестве- чувство одиночества, ненужности своим сверстникам. Подросток начинает комплексовать, испытывает чувство растерянности и тревоги. Совсем другое, когда отношения со сверстниками строятся благополучно: под­росток удовлетворен этим и может чувствовать себя счастливым.

Дружба. Для отрочества, как мы уже говорили, большое значение имеет обретение друга. Друг в подростковом возрасте обретает особую ценность. Общение по нормативам возрастного статуса отрочества сочетается здесь с нежной привязанностью и обожанием. Не только девочки-подростки выражают свои чувства объятиями и стремлением прикасаться друг к другу, это становится свойственно и мальчикам-подросткам. Наряду с дружескими потасовками и борьбой мальчики так же, как и девочки, выражают свою приязнь друг к другу через объя­тия и рукопожатия. Все - и мальчики и девочки-подростки - озаряют своего друга сиянием восхищенных любящих глаз. Подростковая друж­ба, начавшись в 11, 12, 13 лет, постепенно переходит в юношескую, уже с другими особенностями взаимной идентификации. По большей части следы возвышенных отношений и совместных стремлений к совершен­ствованию остаются в душе взрослого на всю жизнь.

370

Совместное отчуждение от взрослых. Стремление подростков к взрослости сопряжено с различными формами изживания своей за­висимости от родителей и от взрослых в целом. В сознании подрост­ка проигрываются различные ситуации, где «родители» (речь идет не о своих лично родителях, а о родительских социальных ролях) и другие взрослые выглядят вовсе неприглядно; создаются фантасти­ческие образы агрессивных, неумных, бессердечных людей, привя­занных больше не к своему собственному ребенку, а к материальным ценностям. Через страшные ситуации фантастических вымыслов подростки изживают свою глубинную зависимость от собственной семьи. Отчуждаясь от своих собственных отношений с родителями, подростки психологически освобождаются от стереотипа детско-родительских отношений как чего-то изначально правильного, доб­родетельного и неизменного. Так, со смехом и содроганием от от­вращения подростки начинают включать в совместное общение «черный юмор», «изобличающий» опасность совместного прожива­ния с родителями.

Перечислим несколько изустных примеров из подросткового фольклора.

«Дочка просила у мамы конфетку. Мать ей сказала: «Сунь пальчик в розетку!» Сморщилось тело, обуглились кости. Долго смеялись над шуткою гости».

«Наша Таня громко плачет. По головке скачет мячик. Ну а мячик из свинца. Это шуточки отца».

«Бабушка внучку из школы ждала. Цианистый калий в ступке толкла. Дедушка ба­бушку опередил. Внучку гвоздями к забору прибил».

«Маленький мальчик на стройке играл. Маленький мальчик гвоздик украл. Гром­ко разбился о череп кирпич. Метко кидает наш сторож Кузьмич».

«Маленький мальчик на дерево влез. Сторож Пахом достает свой обрез. Выстрел раздался, и мальчик упал. «Тридцать девятый», - старик прошептал».

При этом подростки могут предоставить своему герою инициативу и сообрази­тельность для самообороны и противостояния: «Свистнула пуля, и сторож упал. Мальчик свой маузер раньше достал». (Из материалов В. П. Белянина, И. А. Бутенко.)

Следует обратить внимание, что подростковый «черный юмор» ге­роями своих произведений делает не сверстника, «а маленького маль­чика», «девочку», «дочку», «внучку». Как показывает лексика, это всегда кто-то более младший, наивный. Поэтому он - жертва взрос­лых. Подросток как бы смотрит на все эти кошмары со стороны. По­этому-то он смеется - его голыми руками не возьмешь!

«Черный юмор» освобождает подростков не от самих родителей, а от предписаний возрастного статуса детства «Слушайся маму и папу», а также от глубинной психологической зависимости. Человек может освободиться и жить как уникальная самостоятельная личность, лишь отчуждаясь от зависимости от других. «Черный юмор» как нельзя лучше содействует отчуждению.

371

Совместное отчуждение от взрослых может осуществляться в раз­ных формах: озорство в общественном транспорте, на улице; грубость и демонстрация агрессивного игнорирования и т.д. Нельзя при этом сказать, что подростки осознают эту свою потребность в переживании отчуждения. Часто демонстрация отчуждения возникает спонтанно. Переступая вложенные в него ориентации на нормативное поведение и уважение к старшим, подросток испытывает пьянящее чувство ос­вобождения и укора совести одновременно.

Кроме поведенческих форм отчуждения подростки могут обсуж­дать друг с другом характеристические особенности своих родителей. Содержание этих обсуждений и общий стиль беседы и здесь зависят от их общего культурного развития. Дети из хороших семей, ориентиро­ванных на духовность в жизни и в общении, делятся друг с другом своими переживаниями, связанными с тем, что они стали отстраненно наблюдать родителей, смотреть на них как бы со стороны. Это отчу­ждение души мучает и создает напряжение, раскаяние. У таких подро­стков внешний план отношений с родителями может сохранять при­стойные формы. Дети из деградирующих семей также могут тонко рефлексировать и страдать, но проявляют себя в отчужденных по­ступках: уходят из дома вместе с приятелями, угрожают, грубят и т.п.

Каково бы ни было воспитание в отрочестве, обособление от ро­дителей дается подростку нелегко. Обособление, связанное с повзрос-лением, необязательно происходит именно в отрочестве. Оно может произойти и в более старшем возрасте.

§ 2. ОБЩЕНИЕ СО СВЕРСТНИКАМИ ПРОТИВОПОЛОЖНОГО ПОЛА

Проявляющееся в отрочестве чувство взрослости толкает подрост­ка к тому, чтобы освоить новые для себя «взрослые» виды взаимодей­ствий. Этому, естественно, способствуют бурное телесное развитие и, следовательно, идентификация подростка со взрослыми.

Отмеченные факторы существенно влияют на изменение отноше­ний между мальчиками и девочками: они начинают проявлять интерес друг к другу как к представителю другого пола. В этой связи подрост­ку становится особенно важно, как относятся к нему другие. С этим прежде всего связывается собственная внешность: в какой мере лицо, прическа, фигура, манера держать себя и др. соответствуют половой идентификации: «Я как мужчина», «Я как женщина». Особое значение в этой же связи придается личной привлекательности - это имеет пер­востепенное значение в глазах сверстников.

Диспропорции в развитии между мальчиками и девочками могут служить источником переживаний. Так, в физическом развитии де-

372

вочки опережают мальчиков, они могут быть крупнее и выше. Девоч­ка, опережающая других в росте, может переживать это как неполно­ценность. Низкий рост у мальчиков вызывает аналогичные чувства. Особенно тяжело переживаются рост, полнота, худоба и др.

Формы общения со сверстниками противоположного пола. Возни­кающий интерес к другому полу у младших подростков проявлялся вначале в неадекватных формах. Так, для мальчиков характерны такие формы обращения на себя внимания, как «задирание», при­ставание и даже болезненные действия. Девочки обычно осознают причины таких действий и серьезно не обижаются, в свою очередь, демонстрируя, что не замечают, игнорируют мальчиков. В целом мальчики также с интуитивным вниманием относятся к этим прояв­лениям девочек.

Позднее отношения усложняются. Исчезает непосредственность в общении. Часто это выражается либо в демонстрации безразличного отношения к другому полу, либо в стеснительности при общении. В то же время отроки испытывают чувство напряжения от смутного чувст­ва влюбленности к представителям противоположного пола.

В отрочестве Сальвадор Дали был влюблен в некое воображаемое существо с тыся­чью лиц. Он писал: «Я избегал девушек, которые... казались мне самой большой опасно­стью для моей души, такой уязвимой перу бурей страстей. Однако я собирался быть всегда влюбленным - но при условии, что никогда не встречу предмет своего желания, девушку с перекрестка соседнего города, которую я точно не увижу.

Эти влюбленности, все более и более нереальные и неудовлетворенные, позволяли моим чувствам скользить от одного женского образа к другому, посреди самых стран­ных душевных бурь. Из этого я извлек веру в непрерывность женского перевоплоще­ния, будто я был влюблен только в одно существо с тысячью лиц...» (Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим.)

Наступает этап, когда интерес к другому полу еще более усилива­ется, однако внешне во взаимоотношениях мальчиков и девочек воз­никает большая изолированность. На этом фоне проявляется интерес к устанавливающимся отношениям, к тому, кто кому нравится. У де­вочек этот интерес обычно возникает раньше, чем у мальчиков: о соб­ственных симпатиях таинственно сообщается единственной подруге, но часто и группе сверстниц. Даже при взаимных симпатиях открытые дружеские отношения проявляются редко, так как для этого подрост­кам необходимо не только преодолеть собственную скованность, но и быть готовым противостоять насмешкам и поддразниванию со сто­роны сверстников.

В 12-13 лет предметом заботы Димы стала его внешность. Он сделал себе зачес и постоянно следил за прической - расческа всегда была при нем. Дома он часто стоит у зеркала и комментирует свою внешность: «А я в общем ничего. Глаза у меня ничего -не хуже, чем у других!» Стесненно он чувствовал себя на уроках физкультуры. Во втором полугодии ни разу не появился в трусах. Маме он говорил, что мальчики в

373

трусах очень некрасиво выглядят и вообще мало ли что может быть, если заниматься спортом при девочках в трусах...

Для Димы непереносима даже ситуация, когда другие ребята оказываются, с его точ­ки зрения, в смешном виде. Причина его аффективной реакции в том, что он как бы ставит себя на место этих ребят и смотрит на это со стороны. Его очень беспокоит, какое он производит впечатление, он видит себя на их месте и не может этого перенести...

У Димы появилось двойственное отношение к девочкам. С одной стороны, он го­тов подергать их за косы, потеребить, стукнуть или толкнуть, с другой стороны, стал относиться к девочкам подчеркнуто пренебрежительно, например, во время игры «в ручеек» никогда не выбирал их: «Вот еще! Надо еще!» Если кто-нибудь из девочек пытался его выбрать, убегал в смущении. Иногда дома, сидя у окна, давал оценку проходящим мимо девочкам: «А вот эта девочка ничего!»

То, что Дима повзрослел в этом отношении, подтверждают и внимание к туалетам и прическам мамы, «квалифицированные» советы, чтение «взрослой» литературы и обязательное замечание: «Про любовь я пропускаю». Он всегда очень живо реагировал на всякие мальчишеские реплики, в которых можно было уловить какой-либо «лю­бовный» подтекст, и понимающе улыбался. (По материалам А. В. Захаровой.)

У старших подростков общение между мальчиками и девочками становится более открытым: в круг общения включаются подростки обоего пола. Привязанность к сверстнику другого пола может быть интенсивной, как правило, ей придается очень большое значение. Отсутствие взаимности иногда становится причиной сильных нега­тивных эмоций.

Интерес отрока к сверстникам противоположного пола ведет к уве­личению возможности выделять и оценивать переживания и поступки другого, к развитию рефлексии и способности к идентификации. Пер­воначальный интерес к другому, стремление к пониманию сверстника дают начало развитию восприятия людей вообще. Постепенное увели­чение выделяемых в других личностных качеств и переживаний, спо­собность к их оценке повышают возможность оценить самого себя.

Непосредственной причиной для оценки своих переживаний мо­жет являться общение с привлекательным для себя сверстником дру­гого пола.

Романтические отношения могут возникать при совместном прове­дении времени: на прогулках, при посещении музеев, театров, танцев, кино и т.д. Подростки нередко отождествляют себя с популярными персонажами и стремятся соответствовать внешним формам их поведе­ния. Они тонко чувствуют происходящие с их телом и душой метамор­фозы. Одних это смущает. Другие гордятся собой. Наш великий Алек­сандр Сергеевич Пушкин описал самочувствие такого отрока в стихо­творении «Паж, или пятнадцатый год». Вот его начало:

Пятнадцать лет мне скоро минет;

Дождусь ли радостного дня? Как он вперед меня подвинет! Но и теперь никто не кинет С презреньем взгляда на меня.

374

Уж я не мальчик - уж над губой Могу свой ус я защипнуть;

Я важен, как старик беззубый;

Вы слышите мой голос грубый, Попробуй кто меня толкнуть.

Стремление нравиться становится одним из значимых стремлений. Взгляд обретает особую цену: «Он на меня так смотрит! Я ему нрав­люсь!» Взаимные взгляды и улыбки уже ко многому обязывают. Это как бы немой обет к предпочтению другим. Другой становится пред­метом неотступного внимания, что побуждает его к ответному пове­дению в таком же духе.

Если ответных взглядов нет, то подросток сильно и остро страдает. У девочек переживания прорываются в слезы и отчаянные возгласы:

«Он меня не любит!»

Особую цену приобретают прикосновения. Руки становятся проводниками внутренней напряженности, связанной с физиче­ским и психическим обретением тела. Эти намагниченные прикос­новения запоминаются душой и телом на всю последующую жизнь. Поэтому очень важно одухотворить отроческие отношения, но не принизить их.

Именно в эту пору многие отроки, стремясь сохранить свои пере­живания для самих себя, начинают писать дневник, стихи и т.д.

Романтическое отношение к представителю другого пола побуж­дает к мечте, к фантазиям, где осуществляются самые невероятные замыслы и сбываются надежды. Мечты и фантазии развивают рефлек­сию и смелость в решении вымышленных или реальных коллизий. Отрок учится действовать в своих фантазиях, но отрабатывает свои действия и поступки по-настоящему, переживая их и рефлексируя на все возможные ситуации.

Отроческая влюбленность может, конечно, оказаться истинной любовью. Но такие случаи редки - они не правило, а исключение. Обычно отрок страдает от любви, слезы накатываются на его глаза.

«Все кончено», - говорит он. И мы готовы сострадать ему. Но, глядь, он уже весел, счастлив игрой в мяч, возней с приятелем на траве или в море. «А как же твое горе?» - «Горе?» - переспрашивает он, глядя на вас ясными глазами и едва вспоминая о чем идет речь. - «Ах это! Все прошло. Я ошибся», - говорит он, досадуя на то, что еще вче­ра искал утешения.

Многие отроки не переживают столь открыто и экспрессивно сво­их чувств. Однако и они мечтают о ком-то прекрасном, а найдя в тол­пе сверстников симпатию, открыто не смотрят в глаза другому, мило­му, а лишь тайно посматривают в моменты, когда, как им кажется, никто не наблюдает за ними. Безмолвные воздыхатели любят столь же

375

кратко, как и их более открытые сверстники. Иногда подросток больше любит свою мечту о другом, чем его самого.

Первые чувства оказывают на юную душу столь сильное воздейст­вие, что многие люди уже в зрелые годы вспоминают именно эти чув­ства и предмет сердечной склонности, давно растворившийся в реаль­ной жизни в течение лет.

Сексуальность в отрочестве. В отрочестве начинают формировать­ся сексуальные влечения, которые характеризуются определенной недифференцированностью и повышенной возбудимостью (обычно это состояние подростка называют гиперсексуальностью). Подросток может легко возбудиться под влиянием сюжета и зрительного воспри­ятия кинофильма, рассказов о сексуальных действиях сверстника, собственных фантазий.

Естественно, при этом возникает внутренний конфликт между стремлением подростка освоить новые для себя формы поведения, например физические контакты, и запретами, как внешними - со сто­роны родителей, так и собственными внутренними табу.

Подростки при этом часто не решаются выступить инициаторами физических контактов. Социально приемлемой формой таких кон­тактов считаются танцы, где приглашение партнера требует от под­ростка определенной уверенности в себе. Танцы, помимо других причин, в этом контексте становятся особенно значимыми. Первые опыты телесных контактов посредством танцев со временем содей­ствуют их увеличению.

Психологическая фиксация на сексуальных переживаниях может быть направлена на мечту, на взрослого человека, на сверстника сво­его и другого пола. Поэтому в отрочестве под влиянием комплекса весьма разнообразных ситуаций могут возникать девиации сексуаль­ного поведения. В этом отношении наиболее подвержены сексуаль­ным провокациям подростки с недостаточно развитым чувством мо­ральных запретов, бездуховные, инфантильные, развитые физически, но не способные при этом давать несексуальный выход своей энергии. Отставание в развитии социальной и психологической зрелости и быстрое физическое созревание открывают путь половому влечению у одних, неадекватное же представление о взрослости подогревает стремление к сексуальным контактам у других.

Интерес к сексуальным контактам у многих подростков в силу своей значимости и одновременно отсутствия средств для выражения зачас­тую приводит их к карнавализации всего того, что связано с половой идентификацией. Когда возникает повод, мальчики с интересом пере­одеваются в девичьи платья, а девочки - в мальчиковую одежду. В этом случае отрок старается не только передать манеру двигаться и проявить себя в общении как представитель другого пола, но и вчувствоваться в

376

глубинные свойства противоположного пола. Само по себе переодева­ние как знак возбуждает и придает особый смысл тому, что происходит в момент идентификации с противоположным полом. Все, что проде­лывают подростки, представляет собой прорыв из нормативной поло­вой идентификации в карнавальные формы освоения табуированных обществом форм бытия противоположного пола.

Переодевания являются вполне корректной формой раскрепоще­ния подростков и расширения их душевного опыта. Для этого прием­лемы театрализованные представления, шоу и карнавалы.

В подростковой культуре нередко пользуются популярностью рас­сказы о своих любовных победах. Эти рассказы подростков (особенно мальчиков) о своих невероятных похождениях отличаются гипербо­лизацией описываемых ситуаций, своего сексуального поведения и невероятных последствий. Обычно подростки рассказывают друг другу прочитанные, подсмотренные и преувеличенные подлинные истории. Они понимают, что каждый явно присочиняет, но не улича­ют друг друга - ведь так важно вербализовать свои фантазии, пере­жить их вместе с другими. Иногда подростковая гиперсексуальность приводит к реальным сексуальным взаимоотношениям, когда одни подростки могут совращать других (это касается как подростков од­ного, так и противоположного пола). В более резких формах подрост­ки могут совершать насилие над сверстниками.

Подросток Г. (14 лет) испытал насилие со стороны сверстников, которые привязали его к дереву, обнажили гениталии и начали раздражать эрогенные зоны. Г. испытал оргазм. После этого происшествия он зафиксировался на переживаемом страхе, со­вмещенном со сладострастным чувством.

Специалисты говорят, что обычно подобные фиксации уходят из эмоциональной памяти человека, и он обретает себя с возмужанием. Однако в период отрочества подросток может быть переполнен свои­ми сексуальными переживаниями, особенно связанными с экстре­мальными ситуациями. Лишь в некоторых случаях насилие, садизм или мазохизм сексуально фиксируются человеком и могут сочетаться с нормальной половой жизнью.

Подростки с высокой сексуальностью часто занимаются онаниз­мом (принято считать, что около 70 % подростков мужского и 15-20 % женского пола после 14 лет занимаются онанизмом). В этом же воз­расте между подростками может возникать так называемый группо­вой, совместный, онанизм, когда мастурбацией занимаются несколько подростков на виду друг у друга. Эта форма сексуального поведения чаще проявляется у подростков из неблагополучных семей, у лишен­ных родительского попечительства. Неокультуренная сексуальность, соединенная в совместных переживаниях, частично компенсирует нереализованную потребность в недостаточных положительных эмо-

377

циях, в любви, частично дает выход самому сексуальному напряже­нию. Однако совместная мастурбация может быть и у подростков из полных семей, обучающихся в престижных учебных заведениях и при­тязающих на высокий уровень интеллектуального развития. В «этом» подростки могут находить для себя некое таинство.

«Воздерживаясь от одиноких удовольствий, практикуемых обычно мальчиками моего возраста, я ловил обрывки бесед, полные намеков, которые, несмотря на все старания, я так и не мог понять. Сгорая от стыда и опасаясь обнаружить свое невеже­ство, я никогда не осмеливался спросить, как делать «это» Как-то я пришел к выводу, что «это» можно делать и одному, но ведь «это» могло быть взаимной операцией двух или нескольких человек... Я видел, как удалились два моих приятеля, заметил, как они молча обменялись взглядами, - и это интриговало меня несколько дней. Они скрылись, а вернувшись, показались мне прекрасными, преображенными» (Дали С.).

В отрочестве некоторые подростки начинают раннюю половую жизнь. Этому содействуют социально неблагополучные условия (от­сутствие надзора, алкоголизация и наркотизация родителей, сиротст­во) и недоразвитие нравственных ценностных ориентации. У подрост­ков, живущих в трудных условиях, как правило, отсутствуют чувство стыда, естественная застенчивость и доминирует сексуальное влече­ние. Подросток этого типа уходит полностью в сексуальные отноше­ния, и все остальное в мире перестает для него существовать.

Согласно статистике ежегодно в России у пятнадцатилетних матерей рождается около 1,5 тыс. младенцев, у шестнадцатилетних- 9 тыс., у семнадцатилетних - 30 тыс. Ежегодно создается множество подростко­вых семей из-за ранней беременность девочки-подростка, но внебрачная рождаемость имеет тенденцию к росту. В последние годы беспорядоч­ное начало половой жизни стало типичным явлением (считается, что среди подростков эта величина может быть определена 40-60 %). Так, в Санкт-Петербурге среди матерей, родивших ребенка в возрасте до 18 лет, почти каждая десятая начала половую жизнь в возрасте до 14 лет. В Москве каждая третья женщина в возрасте 15-18 лет уже-нуждается в предохранении от нежелательной беременности. С момента начала по­ловой жизни и до рождения ребенка каждая пятая юная мать имеет 3-5 и более сексуальных партнеров. (По материалам И. П. Катковой, О. И. Лебединской, Е. В. Андрюшиной.)

Беременность и роды в подростковом возрасте нарушают процесс роста и развития. Кроме того, беременность создает для девочки-подростка особую ситуацию психологического дискомфорта, послед­ствия которого либо формируют чувство вины, комплекс неполно­ценности, либо побуждают к еще большему освобождению от норма­тивного поведения, соответствующего возрасту. Переживания девоч­ки-подростка, связанные с беременностью, усугубляются также отно­шениями с родителями, которые чаще всего применяют репрессии к своему незадачливому чаду.

378

Поэтому очень важно просвещать подростков по вопросам любви и секса, готовить их к этой сфере взрослой жизни. И в первую очередь следует воспитывать чувство ответственности за себя и за другого человека, того, к кому подросток испытывает первое чувство любви или половое влечение.

ГЛАВА X. УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

§ 1. РАЗВИТИЕ РЕЧИ

Вхождение в реальность знаковых систем языка. В подростковом возрасте развитие речи идет, с одной стороны, за счет расширения богатства словаря, с другой - за счет усвоения множества значений, которые способен закодировать словарь родного языка. Подросток интуитивно подходит к открытию того, что язык, будучи знаковой системой, позволяет, во-первых, отражать окружающую действитель­ность и, во-вторых, фиксировать определенный взгляд на мир. Имен­но в отрочестве человек начинает понимать, что развитие речи опре­деляет познавательное развитие.

Подростка интересуют правила употребления тех форм и оборотов речи, которые наиболее затрудняют письменную и устную речь. «Как правильно написать?», «Как лучше сказать?» - эти вопросы подросток постоянно задает себе. Реально в письменной и устной речи большин­ство подростков испытывает явные затруднения. Кажется, отрок про­сто не представляет, как написать слово или выразить свои смутные мысли. Однако это не означает, что он не знает родного языка. Если при написании слова или формулировании мысли подросток впадает в состояние глубокого торможения, то с восприятием чужой речи дело обстоит более обнадеживающе.

Подросток легко улавливает неправильные или нестандартные формы и обороты речи у своих учителей, родителей, находит нару­шение несомненных правил речи в книгах, газетах, в выступлениях дикторов радио и телевидения. В этом случае подросток испытывает чувство юмора, которое снимает его напряжение от постоянного внимания к реалиям языка. Это же обстоятельство содействует по­ниманию того, что речь в обыденной жизни людей часто грешит нарушениями правил.

Конечно, подросток, стремящийся к развитию своей речи, будет упорно обращаться к словарям и справочникам, чтобы уточнить зна­чение слова, его правильное произнесение, выяснить для себя те во­просы стилистики, относительно которых существуют ясные указа­ния, устойчивые правила.

379

Именно в отрочестве человек начинает дифференцировать оборо­ты речи и формы языка, свойственные прошедшему историческому времени, ставшие архаичными, мертвыми; стареющие сегодня оборо­ты речи, произношения слов и современный язык. Подросток спосо­бен чувствовать язык в его историческом движении. Он хорошо по­нимает (или готов понять) контекст родного языка ушедших времен.

Стилистические образцы, расхожие и «высокие» слова, вкусы прошлого учат подростка воспринимать весь контекст речи в ее исто­рии. Язык М. В. Ломоносова, Г. М. Державина, В. А. Жуковского, Н. М. Карамзина, А. С. Пушкина, И. С. Тургенева, А. Н. Толстого становится не только исторической, но и духовной ценностью, отра­жающей звучания давно ушедших дней, значения и мысли, которые создают глубинные связи настоящего с прошлым.

Обратимся к бесценной книге М. Ломоносова «Российская грамматика», обращенной «Пресветлейшему государю Великому Князю Павлу Петровичу герцогу Голстеин-Шлезвигскому, Сторманскому и Дитмарсенскому, Графу Олденбургскому и Делменгорт-скому и «протчая». Милостивейшему Государю». Обращаясь к Пресветлейшему Госуда­рю Великому князю, М. В. Ломоносов начинает свою грамматику следующими словами «Повелитель многихъ языковъ языкъ Россшсюй не токмо обширноспю мьсто, гдь онъ господствуетъ но купно и собственнымъ своимъ пространствомъ и довольсттаемъ великъ передъ всТ)МИ въ Европъ. Невъроятно cie покажется иностраннымъ, и нтжоторымъ при-роднымъ Росс1янамъ, которые больше къ чужимъ языкамъ, нежели къ своему трудовъ прилагали. Но кто неупрежденный великими о другихъ мньшями простретъ въ него разумъ и съ прилъжажемъ вникнеть, со мною согласится»'.

Стремление к прочувствованию родного языка в историческом времени, соединенное с родной историей, с классической литературой развивает у подростка рефлексивные способности на движение куль­турных и исторических процессов. Подросток, рефлексируя на родной язык как его практический пользователь, подходит к открытию того, что «слово сгущает мысли», объективирует самосознание. Подростки начинают глубинно интересоваться словарями, справочниками, за­глядывают в книги, посвященные вопросам лингвистики, культуроло­гии, литературоведению и др.

Именно подростку, читающему русскую классику, предстоит наря­ду с глубинными народными формами («три дни», «казачей сабли», «пламя поздное», «цалует» и др. - А. С.Пушкин.), погрузиться в исто­рию языка в связи с присвоением, заимствованием слов и оборотов из иностранных языков.

Так, А.С.Пушкин сообщал о своем пристрастии к галлицизмам. Гал­лицизмы (франц. gallicisme, лат. gallicus - гальский) - слова или оборо­ты речи, составленные по французскому образцу. А. С. Пушкин писал:

Мне галлицизмы будут милы, Как прошлой юности грехи, Как Богдановича стихи...

380

В последнем вкусе туалетом Заняв ваш любопытный взгляд, Я мог бы пред ученым светом Здесь описать его наряд;

Конечно б, это было смело, Описывать мое же дело;

Но панталоны, фрак, жилет, Всех этих слов на русском нет.

А. С. Пушкин

Сколь много в составе русского литературного языка: славянизмы, иностранные слова, сложные слова, собирательные формы и т.д. Под­ростку предстоит вникнуть в культуру языка с ее сегодняшними пра­вилами произнесения, орфографии и понимания значений и смыслов слов; он должен развить в себе чувство языка уже не на детском уров­не, а на уровне современного культурного человека.

Подросток, погружаясь в языковое пространство, в котором нако­плены архаизмы, провинциализмы, неологизмы² , а также масса дру­гих - определенных и ускользающих - значений и смыслов, должен обрести истинную культуру языка и научиться использовать слово в открытом тексте, в контексте языковой культуры и реальных отноше­ний с людьми.

Верхний уровень речевой культуры. В речевой культуре необходимо уметь не снижать своего верхнего уровня. Подросток в силу возрас­тных особенностей (ориентировка на сверстника, конформизм и др.) способен варьировать свою речь в зависимости от стиля общения и личности собеседника. С одной стороны, такое принятие словесного состава речи и стиля общения другого несет в себе возможность ори­ентировочного познания многообразных вариантов речи', но с другой стороны, этот феномен речевого поведения подростка следует рас­сматривать как возрастную речевую зависимость. Эта социальная слабость подростка должна быть доведена до его сознания как некая возрастная несостоятельность.

Таким образом, не только родной «язык навязывает себя» подростку через письменные источники, но и каждый собеседник как носитель языка предлагает свой состав употребляемых слов, значений и смыслов.

Именно для подростков важен авторитет культурного носителя язы­ка. Помимо классической и современной литературы сегодня большое развивающее влияние могут оказывать дикторы радио и телевидения. ведущие образовательных передач, актеры, искусствоведы, ученые, которые выступают в средствах массовой информации. Подросток должен быть приучен к тому, чтобы отбирать для себя развивающее чтение, развивающие радио- и телевизионные программы.

Особое место среди авторитетных для подростка людей должен за­нимать учитель, который обязан быть образцом языковой культуры.

381

Как пишет В.И.Чернышев, «практика иногда чрезвычайно легко разрешает вопрос о том, что допустимо и что нетерпимо в языке, осо­бенно в школе, где первым и последним критическим судьею является учитель, нередко сам же и создающий кодекс одобряемого, разрешае­мого и не допускаемого в речи своих воспитанников. Труднее разре­шаются сомнения в правильности выражений, когда приходится кри­тиковать речь взрослых людей, способных выставить в защиту своих привычек и взглядов теоретические основания и пример других обра­зовательных людей или - еще лучше - образцовых писателей. Крити­ческое отношение к последним окажется уже весьма затруднительным и потребует известных знаний в языке и значительной осмотрительно­сти в решениях»³ .

Конечно, учитель, не являясь лингвистом, не может преподать подростку все тайны языка, но привить вкус к культурной речи, к познанию языковых возможностей, безусловно, необходимо. Кроме того, читая специальные книги, изучая словари, подросток может открыть для себя за знаками языка систему «взаимосвязанных катего­рий, которая, с одной стороны, отражает, а с другой - фиксирует оп­ределенный взгляд на мир»⁴ . Именно обучение в школе оказывается тем фактором, который качественно изменяет направление познава­тельного развития. Язык является столь мощным средством познава­тельного развития потому, что он существует в устном и письменном виде. В школе, в процессе выполнения урочных заданий, требуется привлечение всего богатства и иерархической организации словаря, включение словесных обозначений в синтаксический контекст и т.д. Подросток производит эти операции уже без непосредственной на­глядно воспринимаемой ситуации. Школа сама по себе создает по­добные условия употребления языка, когда обсуждаемая ситуация только представляется.

Школа, язык и индивидуализация. Дж. Брунер подчеркивает роль школы в формировании независимых, оторванных от непосредствен­ной ситуации способов мышления, обусловленных отделением слова от обозначаемой вещи и повседневной действительности. При этом он придает большое значение письменной речи, которая вводит ученика в особую реальность. «Реализм как мировоззрение характеризуется, в частности, представлениями, которые человек имеет о языке и слове, а также его представлением о мышлении вообще. Когда слово рассмат­ривается как нечто столь же реальное, как и обозначаемый им пред­мет, такая психологическая установка... называется вербальным реа­лизмом. Школа отделяет вещь от слова и тем самым разрушает сло­весный реализм, создавая впервые ситуацию, когда слова постоянно и систематически выступают отдельно от обозначаемых ими вещей... Иначе говоря, последовательность объект - имя перестает быть обя-

382

зательной»⁵ . Речевые знаки перестают восприниматься как свойства обозначаемых вещей. Слово как знак позволяет отказаться от пресло­вутого словесного реализма, что открывает путь для символических процессов, для мышления «в терминах возможного, а не действитель­ного». Как пишет Дж. Брунер, «открывается путь для возникновения тех стадий формальных операций, о которых говорил Ж. Пиаже, ко­гда реальное становится лишь одним из вариантов возможного»⁶ .

Освобождение от вербального реализма приводит подростка в ре­альность самого языка. Персональное постижение языка, его значе­ний и смыслов индивидуализирует самосознание подростка. Именно в индивидуализации самосознания через язык состоит высший смысл развития.

Говоря о верхнем уровне речевого развития у подростков, следует не забывать, какую огромную дистанцию проходят эти подростки в сравнении со своими далеко отставшими сверстниками. Эта пропасть может так никогда уже и не исчезнуть.

Подростковая языковая субкультура. Э. Сепир отмечал, что «реаль­ный мир» в значительной мере строится на основе языковых норм дан­ной группы⁷ . Эта мысль подтверждает с особой прозрачностью харак­тер общения неформальных подростковых и молодежных групп. В та­ких объединениях подростки пользуются сленгом.

Сленг в подростковых объединениях - это языковая игра, отход от языковой нормы; это маска, карнавал, «вторая жизнь».

Потребность подростка в скрытой от официальной речевой культу­ры форме существования объясняется психологией возраста. Уйти от социального контроля в возрастную группу, сделать так, чтобы не пу­тали с другими, обособиться не только территориально, но и знаковы­ми системами, придав особый смысл своему объединению,- вот что становится глубинно привлекательным для подростков. Возникает осо­бый тип общения, недопустимый в обычной жизни. Здесь вырабатыва­ются и особые формы сленговой речи, которые не только стирают ме­жиндивидуальные дистанции между общающимися, но и в краткой форме выражают философию жизни. Широко распространены такие перлы молодежной философии, как: «Все в кайф!»⁸ , «А на фига?», «Пиво, девки, рок-н-ролл», «Рейв, движение, наркотики».

Каждая молодежная группировка имеет свой сленг, который отра­жает ее образ жизни и мироощущение.

В подростковой культуре помимо сленга появляется также мат. Использование матерных слов для подростка - это способ преодо­леть социальные запреты на табуированные культурой слова. Под­росток, использующий мат, чувствует себя освобожденным, под­нявшимся из-под прессинга предопределенного контроля речи. Се­годня подростки пользуются матом не только в своих сообществах,

383

но и, не стесняясь, в общественных местах. Тому причиной не столь­ко выход в свет специальной литературы⁹ , сколько использование мата в обыденной жизни взрослыми носителями великого и могуче­го русского языка. Мат как явление языка обсуждается на страницах газет, звучит с экрана телевизора.

Вхождение в реальность образно-знаковых систем языка - это вхождение в общение, в познавательную и творческую деятельность. Осваивая систему знаков, существующую в человеческой речевой культуре, подросток проходит длинный путь в развитии своего само­сознания, очищая себя от реальности «чудовищной массы отходов производства языка»'⁰ или, напротив, нагружая себя этой массой.

§ 2. РАЗВИТИЕ ВЫСШИХ ПСИХИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ

Сенсорное развитие. В младшем школьном возрасте ребенок про­должал осваивать сенсорные эталоны, рисовал, учился воспринимать не только иллюстративный учебный материал, но и репродукции картин, а иногда приходил на экскурсию в музей. Организованный и сопровож­даемый объяснениями учителя или экскурсовода показ произведений искусства имел целью приобщить детей к восприятию искусства. Одна­ко это была лишь предтеча художественного воспитания.

Восприятие изобразительного искусства. В отрочестве под­ростки осваивают графические схемы, которые приближают изобра­жение к иконическому образу. Подбирая освоенные графические схе­мы к изображаемым предметам, поставленным на уроке рисования в виде натюрморта, подросток, по существу, решает задачу на подбор освоенных прежде графических образов.

Графический образ- представление о том, как предмет должен быть изображен. Графический образ включает зрительные образы предмета, представления о нем, а также двигательные представления о том, как должно быть построено изображение предмета. Рисуя, на­пример, с натуры цветок в горшке, подросток может весьма грамотно положить светотени на горшок, ведь прежде он освоил, как положено располагать тени на цилиндре при заданном источнике света. Конеч­но, такое перенесение опыта построения объема через соотносящие действия дает и некоторый опыт в изобразительной деятельности. Однако гораздо важнее научиться увидеть этот объем в реальном предмете. В графических построениях подростков, изображающих на­туру, можно найти нерасчленимое взаимодействие всего многообразия изобразительного опыта: визуальный и интеллектуальный реализм.

Визуальный реализм- графический образ предмета и связан­ное с ним графическое построение, возникающее на основе визуаль­ных впечатлений от предмета.

384

Интеллектуальный реализм - графический образ предмета и связанное с ним графическое построение, возникающие на основе обобщенных знаний об этом предмете".

Для изобразительной деятельности в условиях школьного обуче­ния достаточно овладеть любым способом рисования - идти от собст­венных визуальных впечатлений или изображать предмет, ориентиру­ясь на усвоенный графический образ. Однако для развития визуаль­ного восприятия важно научиться видеть предмет и уметь передать его непосредственно с натуры.

Умение видеть приносит чувство эстетического удовольствия, учит особой деятельности - любованию.

Умение читать графические схематические построения, планы, гео­графические карты приносит интеллектуальное удовлетворение.

Учебная программа в школе построена таким образом, что под­росток должен осваивать названные умения.

Прежний опыт нередко формирует приверженность к графическим и цветовым штампам¹² . Рисунки пестрят штампами или шаблонами.

Шаблоны в рисовании - стереотипное изображение привычных образов. Это весьма прочные образования, так как они отвечают эле­ментарным требованиям к изображению и находят признание у учи­теля. Применение эталонных цветов, отнесенных к конкретным ре­альным предметам, быстро превращается в своеобразный штамп и может затормозить дальнейшее развитие не только изобразительной деятельности, но и визуального восприятия - само непосредственное видение окружающей действительности¹³ . В качестве иллюстрации уместно привести впечатления профессионального художника.

Художник Б. М. Йеменский рассказывает, как однажды подростки принялись кри­тиковать этюд.

- Почему вы рисуете снег голубой?

- А какой же он?

- Белый!

- В тени или на солнце?

- Везде белый.

- И никакой разницы?

- Нет, в тени темнее.

- Темнее? Но какого же цвета?

- Ну, сероватый.

- Сравните цвет снега на солнце и в тени. Неужели вы не видите, что в тени он го­лубой, а на солнце розовый, золотой?

- Нет, он везде белый. Ведь это снег. Это все знают, что он белый, а вы, дядя, выдумываете.

Симфония красок! Нюансы, игра света и цвета! Может быть, все это выдума­но? Неужели ребята, окружившие меня, лишены той огромной радости и наслаж­дения, которые дают нам красота и богатство жизни? Неужели для них снег -всегда только белый, трава - только зеленая, кирпичи - кирпичные, асфальт -серый, вода - мокрая?»'⁴

385

Факт эталонного восприятия обусловлен предшествующим сен­сорным воспитанием и априорным знанием: «Ведь это снег. Все зна­ют, что он белый».

При всей необходимости усвоения сенсорных эталонов форм, цве­та полноценное развитие восприятия осуществляется там, где ученик получает возможность убедиться в многообразии и многоцветий ре­ального мира.

Умение видеть в соответствии с чувственным восприятием, осво­божденным от насильственного вторжения эталонных цветов предме­тов как бы приписанных, припечатанных к предмету (солнце- крас­ное, трава- зеленая, снег- белый, небо- синее, кора- коричневая и др.), вырабатывается в процессе наблюдения природы и погружения в мир изобразительного искусства. В отрочестве подростки сами начи­нают стремиться посещать музеи, художественные выставки.

Рассматривая полотна великих мастеров, выявляя для себя различ­ные художественные школы и различные художественные языки, под­росток начинает понимать необходимость расшатать сложившуюся у него канонизированную нормативность (эталонность) восприятия, он стремится видеть предметы окружающего мира во всем их непосред­ственном своеобразии. Именно освобожденное от канонов эталонных образов восприятие дает возможность подростку не только узнавать и классифицировать предметы окружающего мира, но и получить воз­можность нового, обогащенного видения, сопровождаемого эстетиче­ским наслаждением.

Описанный путь сенсорного развития - от освоения дифференци­рованных сенсорных эталонов к их преодолению через деятельность освобожденного произвольного восприятия всего богатства призна­ков предметов природы - онтогенетический путь, который проходит человеческое дитя от раннего до подросткового возраста.

Восприятие музыки. Особое, приоритетное место в подростковом возрасте занимает восприятие музыки. Здесь следует сразу отдиффе-ренцировать современную музыку больших частот, современную му­зыку типа «Битлз» (уровень мощности 500-600 ватт), «Дорз» (до 100 ватт), позднее «Дип Перпл», «Эмерсон Лейк энд Палмер», а ныне «Эй Си/Ди Си» (до 70000 ватт) и др. и классическую музыку. Оба слоя музыкальной культуры имеют свою представленность в подростковой и молодежной субкультуре.

Музыка больших частот пользуется массовым спросом подрост­ков. Благодаря экспрессивности, призывающей своим ритмом к дви­жению, эта музыка позволяет подростку включиться в задаваемый ритм и через телесные движения выразить свои смутные переживания.

В ранних исследованиях Б.Г.Ананьев экспериментально уста­новил, что музыка выступает в качестве регулятора поведения:

386

«Являясь знаками аффективных состояний, музыкальные произве­дения организуют поведение (в первую очередь аффекты), то овла­девая им, то преодолевая его»'⁵ . Многие исследования показали, что музыка оказывает глубокое влияние на физиологические реак­ции - усиливает метаболизм (обмен веществ), усиливает или умень­шает мускульную энергию, изменяет дыхание, меняет кровяное давление, дает физическую основу для эмоций. Музыка, и в част­ности музыкальный ритм, производит в организме физиологиче­ские изменения, которые подобны реакциям, происходящим при сильном волнении и аффектах. Классической работой в этой сфере является исследование, проведенное в конце XIX в. К.Бюхером, в котором он показывает перспективность ритмического строя ра­боты, осуществляемой благодаря различным видам трудовых пе­сен¹⁶ . Сегодня исследования воздействия музыки на физиологию и психику человека продолжаются.

Оказалось, что именно подростки и юношество наиболее сензи-тивны к воздействию музыки. Именно эта категория людей стремится воспринимать музыку на пределе возможного. Поэтому молодая ау­дитория так стремится к поп- и рок-музыке.

Как ритм, так и частота ведут к зависимости от них - появляется потребность во все более высоких частотах, приближающихся к ультразвуку.

При всем внешне демонстрируемом стремлении к самостоятель­ности подросток, по существу, проявляет себя как негативист и кон­формист. Именно в зависимости от сверстников он утверждает свою «самость». Музыка как нельзя лучше погружает подростков в зави­симость от ритмов, высоты, силы и др., объединяет всех метаболиче­скими ощущениями темных телесных функций и создает сложную гамму слуховых, телесных и социальных переживаний. При этом чем более мощное психофизиологическое воздействие оказывает музы­ка, тем больший «кайф» получает погруженная в музыку масса под­ростков, тем в большей мере каждый подросток отрешается от само­го себя. Японские журналисты провели экспресс-исследование в крупнейших рок-залах Токио. Они произвольно задавали юной пуб­лике три вопроса: «Как вас зовут?», «Где вы находитесь?», «Какой теперь год?» Оказалось, что ни один из опрошенных не смог отве­тить на эти простые, обычные вопросы. Под воздействием музыки произошла потеря самоидентичности'⁷ .

Увлеченных рок-музыкой (рокеров) нередко сравнивают с нарко­манами, так как они уже не могут отказаться от препровождения вре­мени вне рок-музыки. Действительно, привыкание к высоким часто­там, к выраженному ритму объясняется возникающей зависимостью психофизиологического и социального плана.

387

Одна из способностей восприятия музыки - музыкально-ритми­ческое чувство, т.е. «способность активно (двигательно) переживать музыку, чувствовать эмоциональную выразительность музыкального ритма и точно воспроизводить его»¹⁸ . Слышание музыки совершенно непосредственно сопровождается двигательными реакциями. В под­ростковой субкультуре эти реакции оформлены в определенные (со­временные) танцевальные движения. Чем отчетливее ритмы, тем более совпадают с ними танцевальные движения.

То, что происходит в массе случаев с подростком в этой сфере, -явление, отражающее начальный уровень развития восприятия музы­ки. По существу, оно сводится к переживанию ритма и больших час­тот музыкальных звуков в сочетании с телесными движениями. Это явление относится к возрасту, поэтому в дальнейшем выросшие из подросткового возраста люди перестают с таким же энтузиазмом от­даваться музыке больших частот.

Наряду с массовым подростковым погружением в поп- и рок-музы­ку можно отметить склонность отдельных подростков к восприятию классической музыки. Последнее требует наличия трех основных му­зыкальных способностей. Б. М. Теплов характеризует эти способно­сти следующим образом:

1. Ладовое чувство, т.е. способность эмоционально различать ладо­вые функции звуков мелодии или чувствовать эмоциональную вырази­тельность звуковысотного движения. Эту способность можно назвать иначе - эмоциональным, или перцептивным, компонентом музыкально­го слуха. Ладовое чувство образует неразрывное единство с ощущением музыкальной высоты, т.е. высоты, отчлененной от тембра.

Проявляется оно в восприятии, узнавании мелодии, в чувствитель­ности к точности интонации. Наряду с чувством ритма ладовое чувст­во образует основу эмоциональной отзывчивости на музыку. В дет­ском возрасте характерное проявление этого чувства - любовь и ин­терес к слушанию музыки.

2. Способность к слуховому представлению, т.е. способность произ­вольно пользоваться слуховыми представлениями, отражающими зву-ковысотное движение. Эту способность можно иначе назвать слуховым или репродуктивным компонентом музыкального слуха. Она образует основное ядро музыкальной памяти и музыкального воображения.

3. Музыкально-ритмическое чувство¹⁹ .

Комплекс основных музыкальных способностей образует ядро му­зыкального восприятия. Специальной способностью, сформирован­ной на восприятии музыки, является музыкальный слух.

В музыкальном слухе слиты в неразрывное целое восприятие высо­ты, силы, тембра, а также и более сложных элементов: фразировки, формы, ритма и т.д.

388

С.Л.Рубинштейн писал, что «музыкальный слух в широком смысле слова выходит собственно не только за пределы ощущения, но и за пределы восприятия. Музыкальный слух, понимаемый как способ­ность воспринимать и представлять музыкальные образы, неразрывно связан с образами памяти и воображения»²⁰ .

Подросток, увлеченный слушанием музыки и включенный в ис­полнительскую музыкальную деятельность, погружен в развитие у себя музыкальных способностей: он стремится совершенствовать ме­лодический слух, ладовое чувство, стремится развить гармонический слух и способность к слуховым представлениям. Развивая внутренний слух, он погружается в поток музыкального воображения и испыты­вает глубокое духовное чувство.

Говоря о сенсорном развитии в подростковом возрасте, мы долж­ны отметить, что здесь так же, как и в речевом развитии, между под­ростками происходит выраженный разрыв в культурном отношении.

Развитие мышления. Мы уже упоминали о том, что для подростка все большее значение начинает приобретать теоретическое мышление, способность устанавливать максимальное количество смысловых связей в окружающем мире- в системе исторически обусловленной реальности человеческого существования. Он психологически погру­жен в реальности предметного мира, образно-знаковых систем, при­роды и социального пространства. Изучаемый в школе и специальных заведениях материал становится для подростка условием для построе­ния и проверки своих гипотез. Конечно, такое погружение в реалии человеческого бытия происходит постепенно, наращиваясь к концу подросткового - началу юношеского возраста.

Подросток, погружаясь в социальную среду, непрестанно транс­формирует свои высшие психические функции и присваиваемую сис­тему знаков. Это обстоятельство изменяет мышление. Именно по это­му поводу Ж. Пиаже писал, что «социальная жизнь трансформирует интеллект через воздействие трех посредников: языка (знаки), содер­жания взаимодействия субъекта с объектами (интеллектуальные цен­ности) и правил, предписанных мышлению (коллективные логические или дологические нормы)²¹ . В этом случае присваиваемые социальные отношения вырабатывают новые возможности мышления.

В подростковом возрасте, с 11-12 лет, вырабатывается формаль­ное мышление. Подросток уже может рассуждать, не связывая себя с конкретной ситуацией; он может, чувствуя себя легко, ориентиро­ваться на одни лишь общие посылы независимо от воспринимаемой реальности. Иными словами, подросток может действовать в логике рассуждения.

Подросток может совершить гигантский по своему качеству ска­чок - он начинает ориентироваться на потенциально возможное, а не

389

на обязательно очевидное. Благодаря своей новой ориентации он получает возможность вообразить все, что может случиться, - и оче­видные, и недоступные восприятию события. Тем самым повышается вероятность того, что он разберется в действительно происходящем. Обратимся к исследованиям Ж. Пиаже.

«Основная ориентировка его на рассмотрение реального как части возможного ес­тественно и легко подводит его к общей форме рассуждения: «Итак, на основе имею­щихся данных ясно, что необходимым и достаточным условием для Х может быть одно А, или одно В, или они оба; моя задача состоит в том, чтобы проверить по очереди все эти возможности и установить, которая или которые из них реально имеют место в данной задаче». ( По материалам Ж. Пиаже.)

Стремление открыть реальное в возможном предполагает, что подросток смотрит на возможное как на совокупность гипотез, тре­бующих проверки и доказательств.

Подросток уже может, как это делает взрослый, подвергать пере­менные комбинаторному анализу, методу, гарантирующему составле­ние исчерпывающего перечня всех возможностей.

«Количество возможных комбинаций даже небольшого числа переменных может быть весьма велико. Если А и В - это две переменные, некоторой функцией которых может служить X, то необходимо будет проверить следующие сочетания: а) ни А, ни В по отдельности или в сочетании не вызывают X; 6) А вызывает X, а В нет; в) В вызыва­ет Л', а А нет; г) А и В могут привести к появлению Х по отдельности или совместно; д) А в совокупности с В дают X, но по отдельности ни одна из этих переменных Х не вызывает; е) А вызывает Х в отсутствие В, но не приводит к появлению Х в присутст­вии В и т.д. - имеется еще целый ряд возможных комбинаций, истинность или лож­ность которых нужно эмпирически проверить, прежде чем будет можно завершить причинный анализ.

Вот теперь мы можем набросать примерную схему того, как размышляет подросток. Он начинает с организации различных элементов «сырых» данных методами конкретных операций... Затем этим организованным элементам придается форма утверждений или предложений, и они могут комбинироваться разными способами между собой...

Далее комбинации трактуются как гипотезы, подлежащие подтверждению или опро­вержению в последующем исследовании. Действительно ли А вызывает А? Если это так то не вызывает ли его и 5? Правильно ли, что А вызывает Х только при отсутствии В~> Подобные гипотетические вопросы составляют область возможного при решении таких задач; и подросток считает своей задачей определение реального положения вещей путем их последовательной эмпирической проверки». (По .материалам Ж. Пиаже.)

Подросток становится способным не только представлять различ­ные возможные пути преобразования данных для эмпирического их испытания, но может и логически истолковывать результаты эмпириче­ских проб. Помимо того что подросток способен «парить» над действи­тельностью посредством планирования и контроля своих свободных фантастических построений, он научается прекрасно рефлексировать на свои умственные действия и операции и получать от этого интеллекту­альные эмоции. Вновь обратимся к суждениям Ж. Пиаже.

390

«Но как можно объяснить новую способность подростка ориентироваться на абст­рактное, прямо не существующее (с точки зрения постороннего наблюдателя, сравни­вающего подростка с ребенком), но что рассматриваемое изнутри является неотъемле­мым средством его приспособления к социальным нормам взрослых и вследствие этого предметом его самого непосредственного и глубокого интереса? Нет сомнения, что она служит самым прямым и, кроме того, самым простым проявлением формального мышления. Формальное мышление - это размышление о мыслях; пропозициональная логика является операциональной системой второго порядка, направленной на пред­ложения, истинность которых, в свою очередь, зависит от операций с классами, отно­шениями и числами. В то же время нормальное мышление - это изменение на обратные отношения между действительным и возможным: эмпирические данные включаются как отдельная часть в общую совокупность возможных комбинаций.

Таковы те две особенности, которые являются источником живых реакций, всегда столь эмоциональных, которыми подросток пользуется, чтобы, приспособляясь к обществу, построить свои собственные идеалы.

Конструкция теорий подростка всегда обнаруживает, что он овладел способностью к рассуждающему мышлению и в то же время, что его мышление позволяет ему вырваться из области настоящего и вторгнуться в область абстрактного и возможного. Конечно, это вовсе не означает, что формальные структуры сначала образовались сами по себе, а уже затем стали применяться как средство приспособления там, где они доказали свою соци­альную и индивидуальную пользу. Оба процесса - развитие структуры и повседневное ее применение - относятся к одной и той же реальной действительности, и именно благодаря тому, что формальное мышление играет такую существенно важную роль с функциональ­ной точки зрения, оно и достигло столь общей и логической структуры. Повторим еще раз: логика не оторвана от жизни, она есть только выражение операциональных коорди­нации, имеющих важное значение для действий». (По материалам Ж. Пиаже.)

То, насколько быстро подросток способен выйти на уровень тео­ретического мышления, определяет глубину постижения им учебного материала и развитие его интеллектуального потенциала. Во всяком случае, в отрочестве престижно быть преуспевающим в интеллекту­альной деятельности.

Обсуждая особенности учебной деятельности в отрочестве, мы брали предметом анализа возможностей этого возраста верхнюю планку в развитии мышления - решение, способность к рефлексии и т.д. Однако в действительности многие подростки продолжают ос­таваться на уровне конкретного мышления. Это может быть обу­словлено индивидуальным развитием: через некоторое время под­росток преодолеет этот уровень. Но для кого-то это может казаться пределом развития. Причин, объясняющих задержку или остановку в развитии, гораздо больше, чем предполагаемых Ж. Пиаже комби­наций в небольшом числе переменных А и В: это и различные соци­альные условия, и генетические особенности, и внутренняя позиция самого отрока. Комплекс причин обусловит стремление к развитию, поиск радости от рефлексии на свои (и чужие) умственные действия или безразличие (внешнее и внутреннее) к мышлению как форме умственной активности. В последнем случае угасает и значимость для подростка образовательной учебной деятельности. Он может

391

занять пассивную позицию и по возможности просто ничего не де­лать. Но, мучимый совестью, будет искать приложения своих сил в другой деятельности.

Развитие внимания, памяти, воображения. В подростковом возрас­те внимание, память, воображение уже приобрели самостоятель­ность - подросток настолько овладел этими функциями, что теперь в состоянии управлять ими по своей воле. В этот период начинает вы­являться индивидуально доминирующая ведущая функция: каждый подросток может сам отрефлексировать, какая из функций является для него наиболее значимой.

Рассмотрим особенности развития обсуждаемых функций.

Внимание. Если у младшего школьника преобладает непроизволь­ное внимание и это определяет работу учителя с классом, то подрос­ток вполне может управлять своим вниманием. Нарушения дисципли­ны в классе носят скорее социальный характер, а не определяются особенностями внимания.

Подросток может хорошо концентрировать внимание в значимой для него деятельности: в спорте, где он может добиться высоких резуль­татов, в трудовой деятельности, где он зачастую проявляет чудо в уме­нии сосредоточиться и выполнить тонкую работу, в общении, где его наблюдательность может соревноваться с наблюдательностью взрос­лых, у которых она является профессиональным качеством. Внимание подростка становится хорошо управляемым, контролируемым процес­сом и увлекательной деятельностью.

В школе на уроках внимание подростков нуждается в поддержке со стороны учителя - долгая, долгая учебная деятельность вдохновляет подростка на поддержание произвольного внимания. В педагогиче­ском процессе отработаны приемы поддержания непроизвольного внимания и организации произвольного. Учитель может использо­вать эмоциональные факторы, познавательные интересы, а также постоянную готовность подростка воспользоваться случаем и утвер­дить себя среди сверстников в удобной для этого ситуации.

Конечно, здесь речь идет о потенциальных возможностях и об апофеозе внимания в отдельные, значимые для самолюбия подростка моменты его жизни. В то же время те же отроки могут впасть в со­стояние глубокого утомления, когда внимание, кажется, вовсе исчеза­ет из состава познавательных процессов. Он сидит, если можно - ле­жит с полузакрытыми глазами и находится в состоянии полной про­страции, в состоянии легкого угнетения, сопровождающегося упадком сил, безразличием к окружающему. Здесь исчезает не только произ­вольное, но и, кажется, непроизвольное внимание.

Именно в подростковом возрасте кривая утомляемости резко по­вышается, особенно в 13-14 и в 16 лет²² .

392

Судя по проявлениям внимания, подростковый возраст- период парадоксов в достижениях возможностей и в потерях.

Память. Подросток уже способен управлять своим произвольным запоминанием. Способность к запоминанию (заучиванию) постоянно, но медленно возрастает до 13 лет. С 13 до 15-16 лет наблюдается бо­лее быстрый рост памяти. В подростковом возрасте память пере­страивается, переходя от доминирования механического запоминания к смысловому. При этом перестраивается сама смысловая память -она приобретает опосредованный, логический характер, обязательно включается мышление. Заодно с формой изменяется и содержание запоминаемого; становится более доступным запоминание абстракт­ного материала. Память работает на опосредованиях уже присвоен­ных знаковых систем, прежде всего речи.

Воображение. В подростковом возрасте воображение может пре­вратиться в самостоятельную внутреннюю деятельность. Подросток может проигрывать мыслительные задачи с математическими знака­ми, может оперировать значениями и смыслами языка, соединяя две высшие психические функции: воображение и мышление. В то же вре­мя подросток может строить свой воображаемый мир особых отно­шений с людьми, мир, в котором он проигрывает одни и те же сюжеты и переживает одни и те же чувства до тех пор, пока не изживет свои внутренние проблемы.

Для подростка социальный мир, в котором он живет, существует априори. Это природно-предметно-социальная реальность, в которой он еще не чувствует себя деятелем, способным изменять этот мир. И действительно, городской подросток мало что может преобразовать в природе, в предметном мире в социальных отношениях. Именно по­этому, очевидно, его «преобразования» выражаются в крушении предметов, в акциях подросткового вандализма в природе и в городе, в необузданном озорстве и хулиганских выходках в общественных местах. При этом он застенчив, неловок, не уверен в себе.

Совсем другое дело - сфера воображения. Реальность воображаемо­го мира субъективна - это только его реальность. События, проис­ходящие здесь, опосредованы образами и знаками из реальности общечеловеческой культуры. Конечно, они воздействуют на лич­ность подростка со всей определенностью. Но подросток субъектив­но по своей воле управляет обустройством своего внутреннего мира. Мир воображения - особый мир. Подросток уже владеет действиями воображения, которые приносят ему удовлетворение: он властвует над временем, имеет свободную обратимость в пространстве, свобо­ден от причинно-следственных связей существующих в реальном пространстве социальных отношений людей. Свобода проживания во внутреннем, психологическом пространстве продвигает подрост-

393

ка в развитии. Свободное сочетание образов и знаков, построение новых образно-знаковых систем с новыми значениями и смыслами развивает творческие способности, дарит неповторимые высшие чувства, которые сопутствуют творческой деятельности. Свободное построение сюжетной линии и свободный выбор желаемого места, где развертываются события воображаемой жизни, позволяют не только планировать и проживать замыслы, повторяя их снова и снова, перестраивая сюжеты и чувства по своему хотению, но и дают возможность пережить напряжение действительных социальных отношений и испытать чувство релаксации.

Воображение подростков может оказывать таким образом влияние на познавательную деятельность, эмоционально-волевую сферу и саму личность.

Здесь будет уместно привести случай из практики психологического сопровож­дения тринадцатилетней девочки-подростка, которая была подвергнута психиче­скому и физическому насилию. В день совершенного насилия девочка была сильно напряжена, временами плакала, временами впадала в состояние ступора - психиче­ской и двигательной заторможенности. Фрагменты из работы психолога.

- Даша! То, что с тобой произошло, - ужасно!.. Но могло быть еще хуже... Ты жи­ва. Цела. Ты большая девочка и знаешь, что в мире много насилия, убийств. Слава Богу! Ты цела. Правильно я говорю?

- Да, правильно, - согласилась Даша.

- Чтобы тебе помочь, я должна услышать, что же с тобой произошло. Рассказ твой поможет в первую очередь тебе. Послушай меня. В нашем сознании реальный мир представлен образами и знаками. Когда мы думаем о чем-то внешнем или воображаем, мы оперируем образами и знаками. Ведь ты не мыслишь, не воображаешь реальными столами и стульями? Не манипулируешь ими в голове?

Даша улыбнулась: «Конечно, нет!»

- Ты меня понимаешь?

-Да!

- Ну и славно. Это нам с тобой очень важно. То, что с нами (людьми) происходит, запечатлевается в нашем сознании в виде образов и знаков. Если то, что произошло, травмирует нас, правильнее от этого освободиться как можно быстрее. Ведь ты не хочешь, чтобы пережитая ночь осталась с тобой и мучила тебя?

- Нет, - сказала Даша, и глаза ее наполнились слезами.

- Нам с тобой следует освободиться от пережитого. Для этого мы будем отторгать те образы, которые насильственно вошли в тебя. Это можно сделать, рассказывая свою историю. Ведь слова и есть знаки, которыми мы обозначаем образы прожитого. Тебе понятно, о чем я говорю?

- Да, понятно.

- Мы будем не один раз говорить о пережитом тобой, чтобы, отторгая тяжелые образы, освободить твою память и чувства от насильственного вторжения в тебя страшного события. Согласна, чтобы мы вместе пережили это событие?

- Да, - согласно кивает Даша.

- Тогда, моя дорогая девочка, тебе придется поогорчаться. Ведь, когда ты будешь мне рассказывать свою историю, тебе будет не так просто, как когда мы говорим о столах и стульях. Правда?

- Да, - Даша улыбнулась.

- Но мы должны пройти через это. Согласна?

394

-Да.

- Тогда расскажи, что же произошло сегодня под утро. Даша стала взволнованно рассказывать, начиная со своих чувств по поводу разлу­ки с домом.

- Я так грущу по дому. Я первый раз в лагере. Начала плакать.

- И вчера вечером ты грустила?

- Да! Я легла спать и думала о доме. О маме. Во сне стала просыпаться от чужой руки...

Дальше Даша рассказала то, что с ней произошло. Мы не будем здесь погружаться в содержание психокоррекционной работы с девочкой. Одним из упражнений, а затем и заданий на ночь было: преодолеть травмирующие телесные ощущения от насильст­венных прикосновений и поцелуев, освободиться от образов кошмарной ночи, кото­рые уже преследовали ее и днем. Для этого девочку следовало ввести в привычную для нее знаково-образную реальность воображения.

Оказалось, что Даша много времени проводила в собственном воображаемом ми­ре, где она хорошо освоила образ своей «прекрасной жизни». Это не было сказочное королевство. Это был «прекрасный дом с садом и бассейном где-то на Земле, не важно где». Здесь уже присутствовал «прекрасный парень, настоящий супермен».

Задание состояло в том, чтобы вытеснить чуждые насильственные образы и осво­бодить себя через погружение в привычный воображаемый мир.

Девочка преодолела агрессивные телесные и зрительные образы, свободно вошла в свой привычный воображаемый мир, хорошо спала и утром чувствовала себя вполне уверенно. Психологическая работа продолжалась. (По материалам B.C. Мухиной.)

Если подросток лишен своего внутреннего воображаемого мира, некоторые психологи и психиатры применяют своеобразный метод:

имеющие проблемы отроки знакомятся с персонажами фантастиче­ских книг или кино и учатся идентифицировать себя с ними. Прини­мая условия работы, подросток в своем воображении научается вхо­дить в образ выбранного героя и начинает отчетливо чувствовать, что воображаемый мир тоже реален. Психолог сопровождает подростка в его внутреннем воображаемом пространстве.

В отдельных случаях подростки, вкусившие удовольствие сво­бодного полета воображения, могут попасть в западню реальности. Здесь «съезжание» к стереотипному воспроизведению наработанных образов, знаковых шаблонов, сюжетов; «закостенение» самих обра­зов и сюжетов, превращение их в стимулы, рефлекторно вызываю­щие эмоции; стремление закрыться от внешнего мира. Собственно, здесь может таиться психологическая основа подросткового аутиз­ма - погружения в мир воображаемых переживаний с ослаблением контакта с действительностью, ухода от реальности, отсутствия стремления к общению с людьми - взрослыми и сверстниками. От­чуждение подростка от людей в пользу воображаемого мира снижа­ет и познавательную деятельность.

В то же время, по мере того как мышление подростка формирует­ся и крепнет, может возникнуть антагонизм между мышлением и воображением. Кроме того, среди подростков, как и среди детей, есть сухие реалисты, которые игнорируют не только жизнь в вооб-

395

ражении, но и само воображение, считая это некой психологической слабостью.

Таким образом, воображение в отрочестве может обогатить внут­реннюю жизнь подростка, может, соединяясь с рациональными зна­ниями, преобразоваться и стать подлинной творческой силой, но мо­жет и прийти в упадок после поры детства, лишить подростка полета фантазии и творчества.

ГЛАВА XI. ЛИЧНОСТЬ ОТРОКА

§ 1. ОСОБЕННОСТИ ИДЕНТИФИКАЦИИ С СОБСТВЕННЫМ «Я». КРИЗИС ЛИЧНОСТИ В ОТРОЧЕСТВЕ

Идентификация с собственным «Я». Важнейшей особенностью личности в отрочестве является быстрое развитие самосознания посредством рефлексии подростка на себя и других. Чем лучшее образование и воспитание получил подросток в детстве, тем богаче его рефлексия. Подросток может, забыв обо всех забавах, отвлек­шись от любимого занятия в сфере познавательной деятельности, уйдя от общения, подолгу заниматься рефлексией на свои собствен­ные характерологические и общечеловеческие особенности. Это занятие при живости ума может продуцировать важные для подро­стка откровения общеморального порядка и относительно своей собственной персоны. Подростковая рефлексия хотя и поднимает отрока на исключительную для его возможностей высоту, отличает­ся свободной ассоциативностью - мысли текут по разным направле­ниям в зависимости от чувств и внешних обстоятельств. Целост­ность рефлексии придает лишь исключительная направленность подростка на самого себя - куда бы он ни устремился в своих ассо­циациях, он неизменно проидентифицирует себя с самим собой, воз­вратится к самому себе, к своему собственному «Я».

Обратимся, для примера, к автобиографическому описанию своих рефлексий в отрочестве у Л.Н.Толстого.

«Едва ли мне поверят, какие были любимейшие и постояннейшие предметы моих размышлений во время моего отрочества, - так они были несообразны с моим возрас­том и положением. Но, по моему мнению, несообразность между положением человека и его моральной деятельностью есть вернейший признак истины.

В продолжение года, во время которого я вел уединенную, сосредоточенную в са­мом себе, моральную жизнь, все отвлеченные вопросы о назначении человека, о буду­щей жизни, о бессмертии души уже представлялись мне; и детский слабый ум мой со всем жаром неопытности старался уяснить те вопросы, предложение которых состав­ляет высшую ступень, до которой может достигать ум человека, но разрешение кото­рых не дано ему.

396

Мне кажется, что ум человеческий в каждом отдельном лице проходит в своем раз­витии по тому же пути, по которому он развивается и в целых поколениях, что мысли, служившие основанием различных философских теорий, составляют нераздельные части ума; но что каждый человек более или менее ясно сознавал их еще прежде, чем знал о существовании философских теорий.

Мысли эти представлялись моему уму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие вели­кие и полезные истины.

Раз мне пришла мысль, что счастье не зависит от внешних причин, а от нашего от­ношения к ним, что человек, привыкший переносить страдания, не может быть несча­стлив, и, чтобы приучить себя к труду, я, несмотря на страшную боль, держал по пяти минут в вытянутых руках лексиконы Татищева' или уходил в чулан и веревкой стегал себя по голой спине так больно, что слезы невольно выступали на глазах.

Другой раз, вспомнив вдруг, что смерть ожидает меня каждый час, каждую мину­ту, я решил, не понимая, как не поняли того до сих пор люди, что человек не может быть иначе счастлив, как пользуясь настоящим и не помышляя о будущем, - и я дня три под влиянием этой мысли бросил уроки и занимался только тем, что, лежа на постели, наслаждался чтением какого-нибудь романа и едою пряников с кроновским медом, которые я покупал на последние деньги.

То раз, стоя перед черной доской и рисуя на ней мелом разные фигуры, я вдруг был поражен мыслью: почему симметрия приятна для глаз? Что такое симметрия? Это врожденное чувство, отвечал я сам себе. На чем же оно основано? Разве во всем в жизни симметрия? Напротив, вот жизнь — и я нарисовал на доске овальную фигуру. После жизни душа переходит в вечность; вот вечность - и я провел с одной стороны овальной фигуры черту до самого края доски. Отчего же с другой стороны нету такой же черты? Да и в самом деле, какая же может быть вечность с одной стороны, мы, верно, существовали прежде этой жизни, хотя и потеряли о том воспоминание.

Это рассуждение, казавшееся мне чрезвычайно новым и ясным и которого связь я с трудом могу уловить теперь, - понравилось мне чрезвычайно, и я, взяв лист бумаги, вздумал письменно изложить его, но при этом в голову мою набралась вдруг такая бездна мыслей, что я принужден был встать и пройтись по комнате. Когда я подошел к окну, внимание мое обратила водовозка, которую запрягал в это время кучер, и все мысли мои сосредоточились на решении вопроса: в какое животное или человека пе­рейдет душа этой водовозки, когда она околеет? В это время Володя, проходя через комнату, улыбнулся, заметив, что я размышляю о чем-то, и этой улыбки мне достаточ­но было, чтобы понять, что все то, о чем я думал, была ужаснейшая гиль² .

Я рассказал этот почему-то мне памятный случай только затем, чтобы дать понять читателю о том, в каком роде были мои умствования.

Но ни одним из всех философских направлений я не увлекался так, как скептициз­мом, который одно время довел меня до состояния, близкого к сумасшествию. Я вооб­ражал, что, кроме меня, никого и ничего не существует во всем мире, что предметы - не предметы, а образы, являющиеся только тогда, когда я на них обращаю внимание, и что, как скоро я перестаю думать о них, образы эти тотчас же исчезают. Одним словом, я сошелся с Шеллингом в убеждении, что существуют не предметы, а мое отношение к ним. Были минуты, что я, под влиянием этой постоянной идеи, доходил до такой сте­пени сумасбродства, что иногда быстро оглядывался в противоположную сторону, надеясь врасплох застать пустоту (neant) там, где меня не было.

Жалкая, ничтожная пружина моральной деятельности — ум человека!

Слабый ум мой не мог проникнуть непроницаемого, а в непосильном труде терял одно за другим убеждения, которые для счастья моей жизни я никогда бы не должен был сметь затрагивать.

397

Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливо­сти ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анали­зу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка.

Отвлеченные мысли образуются вследствие способности человека уловить сознанием в известный момент состояние души и перенести его в воспоминание. Склонность моя к отвлеченным размышлениям до такой степени неестественно развила во мне сознание, что часто, начиная думать о самой простой вещи, я впадал в безвыходный круг анализа своих мыслей, я не думал уже о вопросе, занимавшем меня, а думал о том, о чем я думал. Спрашивал себя: о чем я думаю? Я отвечал: я думаю, о чем я думаю. А теперь о чем я думаю? Я думаю, что думаю, о чем я думаю, и так далее. Ум за разум заходил...

Однако философские открытия, которые я делал, чрезвычайно льстили моему самолюбию: я часто воображал себя великим человеком, открывающим для блага всего человечества новые истины, и с гордым сознанием своего достоинства смотрел на остальных смертных; но, странно, приходя в столкновение с этими смертными, я робел перед каждым и чем выше ставил себя в собственном мнении, тем менее был способен с другими не только высказывать сознание собственного достоинства, но не мог даже привыкнуть не стыдиться за каждое свое самое простое слово и движе­ние» (Толстой Л. Н. Отрочество).

В приведенном отрывке из воспоминаний Л. Н. Толстого, отражаю­щем специфичность мышления отрока, можно наблюдать, как строятся в индивидуальном сознании тонкие рефлексии не только на окружаю­щий мир и на самого себя, но и на сами рефлексии («Я думаю, о чем я думаю...»). Удачные рефлексии вызывают чувство восхищения собой и повышают самооценку. В обыденной жизни подростку становится на­столько страшно уронить себя в собственных глазах, что он начинает бояться общаться с другими. Одна из самых типичных социально-психологических «болезней» в отрочестве - застенчивость. Робость из-за возможных неудач в своих общих суждениях, в откровениях по пово­ду своих рефлексий, в своей самооценке ввергает подростка в мучитель­ный обвал переживаний. Переживания по поводу возможных пережи­ваний (эмоциональные рефлексии) вовсе останавливают отроческие порывы в столь открытом доверительном общении.

Подросток углубленно изучает самого себя. Благодаря рефлексии происходит активное наполнение структурных звеньев самосозна­ния. Изучая свои особенности, размышляя о себе в прошлом, на­стоящем и будущем, анализируя свои притязания в деятельности, в общении и, в частности, в сфере общения с представителями другого пола, подросток реализует свою потребность в адекватной само­идентификации. Здесь его интересует собственное «Я» именно в дан­ный момент - «здесь и теперь».

Особое значение в отрочестве имеет внешность. Идентификация с собой как с физическим телом у подростка обычно затруднена: ведь он начинает претерпевать очень быстрые метаморфозы в физической и духовной конституции лица и тела. Подросток придает своей внеш­ности особое значение. Привлекательность, соответствие прически и одежды канонам референтной группы сверстников, соответствие ма-

398

неры телесных выразительных движений стандартам окружения - все это имеет чрезвычайное значение.

В зависимости от времени, в котором живут разные поколения подростков, они проделывали разнообразные карнавализации со сво­ей внешностью: то отпускали патлы и расклешивали свои брюки, то брились наголо и надевали специально разорванную одежду, то вы­стригали фасонно волосы, сочетая голые места с зачесанными пучка­ми длинных волос, и надевали на себя немыслимые хламиды. При этом, независимо от пола, они украшали себя серьгами, браслетами, цепями и цепочками. В последнее время появилась новая тенденция:

раскрашивание лица не в соответствии с его конституцией, а вопреки ей - полосами, узорами, изображениями, защитными символами. Многие более агрессивные действия по отношению к своему телу на­чинают осуществляться именно в подростковом возрасте (татуировки, иссечения с символическим подтекстом и др.). Общая идентификация объединяет подростков в «Мы» и создает ощущение защищенности.

В то же время подросток пристально рассматривает себя природного в зеркале. Удлинившийся нос, прыщик и другие новообразования во внешности смущают его. Идентификация с прежним образом нарушает­ся, и подросток испытывает неуверенность в себе. Даже самые обая­тельные и гармоничные подростки не уверены в себе по-настоящему -ведь они в соответствии с возрастом тоже очень быстро изменяются.

Одной из причин возрастной застенчивости является именно высо­кая значимость внешности для большинства подростков: в отрочестве нередко встречается недовольство теми или иными чертами лица или фигуры (чаще- у девочек-акселераток с ускоренным созреванием и мальчиков-подростков с задержкой или недостаточным физическим развитием). При этом воспитатели не только не вытесняют гипертро­фированные ориентации подростков на свою внешность, но нередко своими критическими замечаниями и поддразниванием по поводу тех или иных особенностей физического облика усиливают у подростка чувство собственной неполноценности, что, в свою очередь, приводит к замкнутости, необщительности, пониженному настроению, а то и к депрессии. Известно, что психотравмирующие высказывания позво­ляют себе многие родители, школьные врачи, педагоги. Особенно часто это делают учителя физкультуры, тренеры, хореографы.

Разумные взрослые, понимающие отроческие проблемы, стараются поддержать подростка и придать ему уверенность в себе.

Вспомним, что писал Л. Н. Толстой о проблемах, связанных с внешним обликом в отрочестве.

«Я гораздо ниже ростом Володи, широкоплеч и мясист, по-прежнему дурен и по-прежнему мучусь этим. Я стараюсь казаться оригиналом. Одно утешает меня: это то, что про меня папа сказал как-то, что у меня умная рожа, и я вполне верю в это.

399

St. Jerome (учитель) доволен мною, хвалит меня, и я не только не ненавижу его, но когда он иногда говорит, что с моими способностями, с моим умом стыдно не сделать того-то и того-то, мне кажется даже, что я люблю его» (Толстой Л. Н. Отрочество).

Рефлексия на себя у тонко чувствующего, гениального отрока мо­жет показаться выходящей за рамки возможной рефлексии обычных подростков. Однако в действительности это не так. Все отроки заин­тересованно относятся к своей внешности, все стремятся заглянуть себе в душу и дать себе общественную оценку.

Обратимся к рефлексивному самоанализу современных отроков.

Меня зовут Евгений, мне 14 лет, русский.

Я - башня, которая стоит на холме, но вокруг тоже холмы. Причем все «плавные».

Если спуститься с холма, то попадаешь в «эльфийский» лес. Рядом с лесом и баш­ней течет река — вот таким я себя вижу.

P.S. В башне нет двери, а есть только одно маленькое окошко (высоко). Из него иногда спускается лестница, и я спускаюсь на землю, т.е. становлюсь более открытым.

Хотя всегда изображаю открытость. Я - башня. И не потому, что скованный, а по­тому, что не хочу, чтобы обо мне много знали, я хочу остаться «тайной».

Меня зовут Дмитрий, мне 15 лет, русский.

Вполне нормальный человек. Можно назвать умным, начитанным, судя по отзы­вам друзей, одноклассников. Мое общение с окружающими зависит от настроения. Охотно учусь тому, что меня заинтересует. Дела обычно довожу до конца. В семье и классе с моим мнением считаются. Увлекаюсь вычислительной (компьютерной) техни­кой, парусным спортом, хоккеем. Практически на любой жизненный вопрос имею личное мнение. В споре меня трудно переубедить, но если я чувствую правоту собесед­ника, этот вопрос отпадает. В общем, человека нельзя узнать по листку бумаги.

Меня зовут Роман, мне 14,5 лет, якут.

Мои родители учителя. В семье нас пятеро, старше меня две сестры. Родных у моей матери много, а у отца только брат. Летом мы все собираемся, идем в поход, охотимся на мелких грызунов, купаемся. Бывает очень весело. Поэтому мы все с нетерпением ждем наступления лета. Родные у нас разбросаны по всей Якутии, как разводы на воде от упавшей капли.

Я очень люблю свою усадьбу. Люблю ходить по ней и отыскивать разные уголки, наблюдать за жизнью муравьев, пчел, жуков. Так как мы переехали сюда всего три года назад, мы должны построить террасу, печь в пристройке, подвал. Я очень люблю, когда моя усадьба пополняется, становится красивой.

В школьной жизни я не люблю высовываться из массы. У меня мало друзей, но все хорошие. Я люблю вкусно поесть. Мне очень нравится кататься на мотоцикле, рыба­чить, учить щенков, читать книги, в основном приключения и фантастику. Из люби­мых предметов мне нравятся труд, биология и физкультура. Очень люблю короткое, но теплое и ласковое якутское лето. Из времен года не нравится осень, так как кончается лето, идут дожди, все становится серым и холодным.

Мне ужасно нравится копаться в старых вещах, находить пожелтевшие фотогра­фии, предметы старинного быта.

Своего характера я не знаю, склоняюсь к тому, что не очень тихий, не очень шумный.

Еще люблю смотреть по телевизору разных хищников: львов, тигров, пантер, ягуа­ров, леопардов, пум и т.д. Очень хочется увидеть живых, как они охотятся, как живут. Люблю слушать музыку, собирать вкладыши. Моя мечта узнать тайны природы и побывать в далеком прошлом.

400

Меня зовут Гриша, якут. Я хочу вам рассказать о себе. Я живу в двадцатом веке. В городе Якутске. Мне 14 с половиной лет, дурных привычек не имею. Мое хобби -коллекционирование банок из-под пива и лимонада, кулинария, люблю спать и ничего не делать, но это мне удается редко. Знак зодиака - Весы. Характер спокойный, урав­новешенный, немного лентяй, добрый, скромный, умный, симпатичный, самокритич­ный, общительный, люблю шумную компанию.

СПИДом, сифилисом, гонореей и т.п. не болел и не болею.

Учусь в «бизнес»-классе. Окончил IX класс без троек, хочу пойти на золотую ме­даль. Принцип: «Век живи, век учись». Мечта - стать богатым и счастливым. Работаю с 10 лет, обычно летом. «Дамы сердца» пока нет. Люблю анекдоты, путешествия, при­ключения, но неопасные.

«Кто Я?» Этот вопрос задавал себе человек с древних времен, и он актуален и до наших времен. Я по-своему попытаюсь ответить на этот вопрос.

Не поддается никакому сомнению, что я Иван - представитель восьмого поколения моей фамилии. Мой рост 175 см, вес 54 кг, а нос точно такой же, как и у всех моих предков. Я якут, мне 15 лет.

Про себя могу сказать, что я большой оригинал, у меня есть склонности к эпатажу, распространению сплетен. Устраивание скандалов - мое любимое занятие.

Мои идеалы и примеры для подражания - это такие яркие и неповторимые лично­сти, как Клеопатра, Джордано Бруно, Наполеон. Но мне не хочется проигрывать, как они. Я амбициозен. Я большой оптимист. Для исполнения моих личных целей я готов поступиться, продать, купить все, кроме своих близких и их благополучия. В своем классе или еще где-нибудь я не могу терпеть лидеров, и если они мне не нравятся, уст­раняю любым способом, даже «ударом ниже пояса».

Мои увлечения - это авангардное искусство, мода. Всерьез занимаюсь историей и правом.

Моя мечта - быть в центре внимания прессы, телевидения, журналистов, репортеров.

Мое благополучие - это не ограничивать себя в средствах.

А все остальное считаю неважным.

Пламенный привет нашим психологам от Валерия. Я якут, 15 лет.

Как я понял, мне надо рассказать о себе, но как бы со стороны. Поэтому я себя бу­ду рассматривать со стороны...

Он поступил в лицей не так уж легко и не так уж трудно. Учится на три балла. Очень ленивый парень, из-за чего чуть не провалился на экзаменах. Он не отдается своей учебе полностью, он бережет себя (не знаю от чего). Поэтому у него бывают бо-о-льшие проблемы с учителями. Он может учиться на «отлично», но все свое время отдает либо друзьям, либо самому себе.

Он не любит проигрывать, всегда хочет быть первым, но, увы, это не всегда полу­чается. Всегда добивается своего, из-за чего некоторые недолюбливают его. Как и все люди, он чуточку лицемер и большой эгоист. Он берется за дело, если это ему надо или выгодно. Я думаю, что эгоизм должен присутствовать у всех, так как без этого человек не смог бы выжить в этом мире.

Он двойственная натура. Думает одно, а делает другое. Хочет слишком многого, от­чего и страдает. Он никогда не планирует свой день. Любит, чтобы все было спонтанно.

Я думаю, что он достигнет своего, если приведет себя и свои дела в порядок и, ко­нечно же, организуется.

Меня зовут Андрей, мне 16 лет, русский.

Я - человек, живущий в этом Мире. Но не только в нем, есть у меня увлечение ухо­дить в другое время, видеть людей в нем. В общем, я занимаюсь черной магией.

Единственное, что мне мешает в жизни, так это то, что я не могу найти постоянно­го спутника жизни, из-за чего я страдаю, и очень сильно.

401

Однако в этом есть какие-то преимущества: я легко вступаю в контакт с людьми, могу понимать и помогать другим. Но мне помочь пока никто не может, потому что я не доверяю людям.

Единственное, о чем я могу попросить Вас, - помочь мне избавиться от ненуж­ной отрицательной энергии (это я расскажу Вам, когда будем общаться). Доверяю­щий Вам Андрей.

Я Алексей, русский, 16 лет. Родился в стольном граде Москве. На Земле одним мною стало больше. Без этого дня наличие меня, как такового, было бы весьма спор­ным. Потерял бы мир от этого - большой вопрос.

Поступив в музыкальную школу, я пытался сочинять музыку, но только спустя 7-8 лет результат этих попыток принес мне удовлетворение. Два года назад начал писать стихи Теперь сочиняю песни (некоторым нравится даже их слушать). Очень нравятся импровизации. Несколько раз пытался писать роман, но терпения мне явно не хватает. В этом году придумал юмористическую пьесу в стихах. Сам занялся ее постановкой на сцене. Получилось очень хорошо. Роли играли мои одноклассники (без них представ­ление не удалось бы). Свою будущую жизнь хочу связать с экономикой. Поэтому буду поступать в ГАУ.

Меня зовут Настя, мне 14 лет, якутка, учусь в национальной школе, в физико-математическом классе. В свободное время люблю заниматься спортом, гулять на приро­де Я увлекаюсь математикой, люблю решать задачи. Мечтаю владеть английским язы­ком. Люблю общаться с интересными людьми. Я родилась под знаком Скорпиона. Ха­рактер у меня, думаю, хороший. Прежде чем что-либо сделать, я долго об этом думаю. Я думаю, что мне повезло, что я прошла тест и оказалась в «Орленке». Мне здесь начинает нравиться. Здесь я ближе познакомилась с другими ребятами, вообще здесь очень инте­ресно. Вот именно сейчас мне бы хотелось хоть на час оказаться дома.

Меня зовут Наталья. Мне 14 лет, русская. У меня нормальная полноценная семья. Папу я могу уговорить на что-то, а вот с мамой просто дружу. Она для меня самый дорогой и большой друг. Так как у меня есть еще брат и сестра, старшие, то я в семье вечно обиженная, хотя это не всегда бывает правдой. Я вообще по натуре актер-психолог, т.е. я могу по-разному преподносить себя, даже если мне это неприятно, но я тем самым узнаю человека от и до. Поэтому в классе я всех понимаю и могу кое-кому помочь, конечно, в меру своих возможностей. Но иногда я просто слепа к боли другого человека. Наверное, это из-за того, что я эгоистка. Как человек я очень скрытная, я видела, как переживает моя сестра из-за своей открытости, и поэтому я боюсь, что я раскрою свою душу, а по ней пройдутся грязными, тяжелыми сапогами и каждый шаг будет отскакивать от стенок души и сильной болью бить по мозгам. Я пугаюсь мира, но я бы не сказала, что я очень закомплексованный человек. Внешне я никогда этого не покажу. Я люблю посидеть в лунную ночь одна и помолчать. Я пишу стихи, но поче­му-то их не все понимают. Я думаю, что просто люди не понимают то состояние моей души, которое побудило меня написать именно это стихотворение. Я не люблю, когда мне резко говорят о моих недостатках. Я обидчива. Но все-таки я люблю смеяться, веселиться и находиться в кругу друзей. Люблю петь и плавать. А если меня охаракте­ризовать одним словом, я бы сказала - загадка. Кстати, сама я себя еще не разгадала.

Меня зовут Ирина, мне 14 лет, русская. Я человек, личность, ученица, дочь, се­стра и т.д. Я очень противоречивый человек. Во мне есть, наверное, все качества - и положительные и отрицательные. Я оптимист и холерик. Я обычно кажусь такой, какой хочу казаться. В школе я одна, дома - другая, с подругой - третья, на улице -четвертая и т.д Обычно я веду себя в соответствии с ситуацией, но не всегда. На меня большое влияние оказывает окружающая среда: погода, настроение окружаю­щих, прочитанная книга, увиденный фильм, сон. Я не злопамятная: легко раздра-

402

жаюсь, но уже через 5 минут я жалею об этом. В школе я всегда веселая, общитель­ная; дома я часто сержусь и ругаюсь чаще всего по мелочам. Я считаю себя тактич­ной (хотя, возможно, ей и не являюсь) и люблю это качество в других людях. Я умею хранить тайны. Я очень люблю живопись, музыку и вообще искусство. Я бы хотела заниматься музыкой и живописью, но для этого, по-моему, надо иметь определен­ные способности, талант. Мне нравятся почти все люди. У меня много симпатии к людям. Почти у всех я нахожу что-то, в чем они превосходят меня, и я готова у них в этом учиться. Я очень самокритична и долго переживаю свои ошибки; чужие же ошибки я всегда прощаю. Иногда я беру на себя слишком много и, не выполнив, очень расстраиваюсь. Меня легко обидеть, но я очень редко показываю, что обиже­на. Достаточно часто под маской веселья или грусти скрываются другие чувства. Я умею хорошо притворяться. Я легко плачу и смеюсь, любое горе, даже чужое и далекое, я переживаю как свое. Часто я чувствую себя не хуже других, но это быстро проходит. Я очень влюбчивая, и влюбиться мне ничего не стоит, но я способна замечать недостатки в любом человеке, даже в том, который мне очень нравится. Я недоверчива, и никто не знает всего, что лежит у меня на душе. Я не люблю одино­чество и молчание, но если мне приходится быть одной, я скучать не буду. Мне всегда хочется кому-нибудь что-нибудь сказать о себе, но я думаю, что меня не так поймут, и не рассказываю. Я скорее всего общительная, но добраться до моих ис­тинных переживаний довольно трудно. Большинство думает, что знает меня, но это не так. Я могла бы писать очень много и долго, я люблю философские разговоры, люблю, чтобы со мной соглашались, для того, чтобы переубедить человека, я ста­раюсь аргументировать свой ответ и приводить факты. Я скорее всего лидер по натуре, но я не уверена в этом, убедить меня надо, чтобы это признали остальные.

Мне 15 лет и несколько месяцев, русская. Люблю жизнь. Определенной цели в жиз­ни не имею. Вообще я считаю, что если ставить цель и потом ломиться к ней, не заме­чая никого вокруг, - это преступление. Жизнь слишком ужасна и прекрасна, чтобы проходить мимо нее. У меня есть подруга. Я обязана ей очень многим. Общение с ней «разбудило» меня. После нашего знакомства я открыла Гребенщикова, Цоя, Талькова. Прочитала в несколько раз больше книг, чем за несколько лет до этого. Вообще о книгах: я не могу не читать. Это жизненная необходимость. Особенно я люблю класси­ку фантастики (Андерсон, Саймак, Шекли, Бредбери, Азимов и т.п.). Я не понимаю тех людей, которые считают фантастику «бульварной» литературой. Может быть, мое «книгоглотание» - попытка отгородиться от этого мира, построить свой собственный или хотя бы уйти в чужой. Вообще, у меня довольно часто появляются мысли об уходе. Быть может, это от переходного возраста, может, от собственной неустроенности и нерешительности... Мысли приходят и уходят, потому что есть книги и музыка, есть люди. Пусть они редки, пусть чаще попадаются нелюди типа «мускулистый дегенерат» и микроцефал, все равно люди, и умные люди есть. Кстати, об этой патетической, прочувствованной фразе: я делю себя на 3 существа: одно страдает комплексом непол­ноценности; другое- манией величия, а третье, нейтральное, хватается за голову и пытается их помирить. Ну что еще? Люблю умных людей, животных (от кошек до змей) и сладкое. Люблю ничего не делать, болтать о «высших» материях и сочинять бездарные стихи (единственное оправдание этого греха — то, что я их не записываю). Не люблю сдавать экзамены, людей без чувства юмора и временами себя. В общем, типичный подросток, мучимый комплексами, читающий литературу по психологии (что попадется под руку). А! Вот необычность: аттестат за IX класс - ни одной четвер­ки. Все «5». У меня самый высокий IQ среди IX классов в нашей лингвогуманитарной гимназии. Я - необщительный человек, но с хорошо знакомыми людьми становлюсь болтушкой. Я некрасивая. С натяжкой можно сказать - симпатичная. Со взрослыми обычно конфликтов нет, со сверстниками - случаются. Не люблю ответственности и всячески от нее уклоняюсь. Летом впадаю в безграмотность (в учебный период сочине-

403

ния - одни из лучших). Учу два языка, но, по-моему, они у меня не очень идут. Люблю математику. Из классической литературы предпочитаю французскую и арабскую (Вийон, Хайям и т.д.). Из классической музыки - Бах, Бетховен, Моцарт, Брамс, Штраус, Кальман. Ну, вот и все. Ах, да. Мое имя Анна.

Как видно из самоанализа подростков, они склонны не только рефлексировать на свои достоинства и недостатки, но и доверяют плоды своих усилий заинтересованным в них взрослым. Они полно­стью называют свои исходные данные: имя, отчество, фамилию, год (а часто и месяц) рождения, когда об этом их не просят. Указывают село, город и место учебы.

Отроки хотят занять в мире свое место и обозначают его на Пла­нете. Им не нужна анонимность. Им нужно заявить о себе: «Я есть!»

Рефлексивный самоанализ многих сотен подростков дает основа­ние утверждать, что в отрочестве впервые человек начинает стремить­ся познать себя как такового. Давая оценки своим исключительно значимым для себя и других качествам, открыто восхваляя себя сейчас или свой потенциал, который проявит себя в будущем, отроки прини­мают себя вместе со своими недостатками. Как правило, они любят в себе свои недостатки и этим тоже утверждают себя в мире. «Примите меня таким, каков Я есть!» - это, конечно, вызов, но прежде всего это нормальная идентификация с собственным Я.

Кризис личности. В подростковом возрасте могут с чрезмерной скоростью происходить изменения, связанные с ростом организма. В этом случае подростку трудно справиться с ситуацией. В лучшем слу­чае он взывает о помощи, обращаясь к близким взрослым. «Мама, я весь дрожу и мне чего-то все время хочется. Я ем кислое, горчицу и другое, но не могу ничего найти. Ох, как мне тяжело». Мать этого отрока предложила ему записаться в атлетическую секцию, начала контролировать пищу. Скоро мальчик сообщил, что испытал облег­чение от навалившейся на него «лишней энергии».

Многие подростки, подпадая под зависимость от физического со­стояния, начинают сильно нервничать и обвинять себя в несостоятель­ности. Эти ощущения часто не осознаются, а подспудно формируют напряженность, с которой подростку трудно справиться. На таком фоне любые внешние трудности воспринимаются особенно трагически.

Подростковый возраст- период отчаянных попыток «пройти че­рез все». При этом подросток по большей части начинает свой поход с табуированных или прежде невозможных сторон взрослой жизни. Многие подростки «из любопытства» пробуют алкоголь и наркотики. Если это делается не для пробы, а для куража, возникает физическая зависимость. Но и баловство, пробы могут привести к психологиче­ской зависимости, что проявляет себя в возникновении напряженно­сти, тревоги, раздражительности.

404

Подростки достаточно легкомысленно относятся к человеческим порокам и слабостям и в результате быстро приобщаются к алкого­лю и наркотикам, превращая их из источника ориентированного поведения (любопытства) в предмет своих потребностей. На этом фоне, рефлексируя на свое «падение», подросток нередко превраща­ет его в форму своего самоутверждения, заглушая внутреннее чувст­во потери себя, своего личного кризиса.

Подростки с большим любопытством относятся к сексуальным отношениям. Там, где слабы внутренние тормоза, где слабо развито чувство ответственности за себя и другого, прорывается готовность к сексуальным контактам с представителями противоположного, а иногда и своего пола. Высокая степень напряжения до и после сексу­ального общения ложится сильнейшим испытанием на психику. Первые сексуальные впечатления могут оказать влияние на сферу сексуальной жизни взрослого человека. Поэтому важно, чтобы эти впечатления отражали достойные формы взаимодействия юных сек­суальных партнеров. Многие подростки на почве неблагополучного опыта обретают неврозы, а некоторые - и венерические заболева­ния. Все эти формы новой жизни подростков ложатся на психику тяжелым бременем. Напряженность от неопределенности жизни в новом качестве (курильщик, сексуальный партнер и др.) в результа­те потери самоидентичности толкает многих подростков в состояние остро переживаемого кризиса.

Отдельно следует указать на отроческий кризис, связанный с ду­ховным ростом и изменением психического статуса. Хотя в этот период происходит объективное изменение социального положения отрока (возникают новые отношения с близкими, сверстниками, учителями; расширяется поле деятельности и др.), наиважнейшим фактором, влияющим на возникновение кризиса, являются рефлек­сия на внутренний мир и глубокая неудовлетворенность собой. По­теря идентичности с самим собой, несовпадение прежних представ­лений о себе с сегодняшним образом - вот основное содержание отроческих переживаний. Неудовлетворенность может быть столь сильной, что появляются навязчивые состояния: непреодолимые угнетающие мысли о себе, сомнения, страхи. При этом сохраняется критическое отношение к этим состояниям, что усугубляет тяжелые чувства подростка.

Многие подростки переживают кризис во внешних проявлениях негативизма - бессмысленном противодействии другому, немоти­вированном противостоянии (часто родителям). Задача близких взрослых и психологов здесь однозначна - необходимо включить­ся в проблемы отрока и постараться облегчить его жизнь в этот период.

405

Не всякий подросток, однако, проходит столь тяжелое испытание душевным кризисом. А те, кто проходят, по большей части выбира­ются из него самостоятельно: близкие нередко не догадываются о душевных бурях своих дорогих чад.

§ 2. САМОСОЗНАНИЕ В ОТРОЧЕСТВЕ

Отрочество - возраст напряженной внутренней жизни человека, тонких рефлексий, заводящих подростков в такие глубины таинств человеческой психики, что порой дух захватывает от диапазона обра­зов, теснящихся во внутреннем мире потрясенного отрока.

В подростковом возрасте в процессе физического, психического и социального развития вместе с позитивными достижениями законо­мерно возникают негативные образования и специфические психоло­гические трудности. Развивающееся самосознание именно в отрочест­ве делает человека особенно тревожным и неуверенным в себе.

Благодаря рефлексии на себя и других подросток продвигается в направлении самопознания. Он стремится понять себя самого. «Кто Я?» - основной вопрос возраста.

Подросток стремится осмыслить свои притязания на признание;

оценить себя как будущего юношу или девушку; определить для себя свое прошлое, значение личного настоящего, заглянуть в личное бу­дущее; определиться в социальном пространстве - осмыслить свои права и обязанности. Подросток заинтересованно рефлексирует на себя и других, соотнося присущие себе особенности с проявлением сверстников и взрослых.

Самосознание подростка уже включает в себя все компоненты са­мосознания взрослой личности.

Развивающееся самосознание в отрочестве определяет духовную работу в отношении определения «внутренней позиции», в основе которой лежит стремление быть ответственным за себя, за свои лич­ностные качества, за свое мировоззрение и за способность самостоя­тельно отстаивать свои убеждения. Отрок сензитивен к своему духов­ному развитию, поэтому он начинает интенсивно продвигаться в раз­витии всех звеньев самосознания.

Подростка начинает волновать он сам в своем физическом и ду­ховном воплощении. «Каким я могу предстать перед другими?» -актуальный вопрос для него. В этой связи его волнует его тело, ли­цо, имя.

Тело, лицо, имя. Внешний облик - предмет исследования, заботы, подражания и поиска индивидуальности.

Подростку предстоит в сфере развития его самосознания приспо­собиться к своему телесному, физическому облику. От отрицания себя

406

телесного через кризисные переживания и подвиги физического само­совершенствования он должен прийти к принятию уникальности сво­ей телесной оболочки и принять ее как единственно возможное усло­вие своего материального бытия. Это многотрудный путь, который при всей заботе, любви и понимании близких отрок проходит сам.

В разных культурах отроки испытывают разные по содержанию проблемы, связанные с телесным развитием. Идентификация с телом происходит в соответствии с традиционным отношением к нему в культуре, к которой принадлежит подросток. Части тела могут быть приняты как «хорошие» в той мере, в какой это дозволяется культу­рой. Телесное сознание отражает конфликт исторического, культур­ного отношения к телу. В сознании подростка могут быть «беспо­коящие области», заставляющие его испытывать смущение одно­временно с затаенным интересом к ним. Об этом писал еще Н. Бер­дяев в своем «Самопознании». На это указывал Э. Эриксон: «Не­сомненно, что этот подросток в своих самых интимных чувствах отделен от его половых органов, их все время называли «private», потому что даже для него они были слишком секретны, чтобы их касаться». Об этом - многочисленная художественная и специальная литература.

Ощущение развития себя телесного фиксирует внимание подростка на теле и занимает сферу его мыслей и чувств. Физические ощущения, соединяясь с социальными ожиданиями, формируют сложную гамму переживаний отроков.

В то же время подросток начинает ощущать наполненность сво­его тела энергией, придающей ему особое чувство, - ощущение того, что он обладает жизненной силой, что он живое существо. В этот период жизни возникает предощущение того, что что-то должно случиться.

«Дуглас затаил дыхание и прислушался.

«Что-то должно случиться, — подумал он, - я уж знаю».

Дуглас потрогал землю, но ничего не ощутил; он все время настороженно прислу­шивался... Что-то Случится! Но что? «Выходи же! Где ты там? Что ты такое?» - мыс­ленно кричал он.

«Вот сейчас, — думал Дуглас. - Вот оно. Уже близко! А я еще не вижу... Совсем близко! Рядом!.. Вот оно, все тут, все, как есть!»

Точно огромный зрачок исполинского глаза, который тоже только что раскрылся и глядит в изумлении, на него в упор смотрел весь мир.

И он понял: вот что нежданно пришло к нему, и теперь останется с ним, и уже ни­когда его не покинет.

«Я ЖИВОЙ», - подумал он...

«Я и правда живой - подумал Дуглас. - Прежде я этого не знал, а может, знал, да не помню».

Он выкрикнул это про себя раз, другой, десятый! Надо же. Прожил на свете целых двенадцать лет и ничегошеньки не понимал! И вдруг такая находка: дрался с Томом и

407

вот тебе - тут, под деревом, сверкающие золотые часы, редкостный хронометр с заво­дом на семьдесят лет!» (Бредбери Р. Вино из одуванчиков).

Ощущение энергетики своего тела придает подростку особое ощущение жизни, которое запоминается человеком на все после­дующие годы.

В этот период чувствования становятся особенно острыми. Не­ожиданные чужеродные прикосновения вызывают физическое на­пряжение, иногда брезгливость и резкое отторжение.

Подросток Сальвадор, прежде любивший ловить кузнечиков, вдруг начал испыты­вать чувство гадливого ужаса от прикосновения их лапок к своей коже.

«О ужас! И так всегда. В холодный миг моих самых восхитительных созерцаний скачет кузнечик. Его страшный прыжок парализует меня, вызывая скачок страха в моем потрясенном существе. Гнусное насекомое. Кошмар, мучение и галлюцинаторное сумасшествие жизни Сальвадора Дали.

...Если б я был на краю пропасти и кузнечик прыгнул мне в лицо, я предпочел бы броситься в бездну, чем вынести прикосновение насекомого. Этот ужас так и остался загадкой моей жизни. Ребенком я восхищался кузнечиками и охотился за ними с моей тетушкой и сестрой, чтобы затем расправлять им крылышки, так напоминающие своими тонкими оттенками небо Кадакеса на закате.

...Однажды моя кузина нарочно сунула кузнечика мне за ворот. Я сразу же почув­ствовал что-то липкое, клейкое... Полураздавленное насекомое все еще шевелилось, его зазубренные лапки вцепились в мою шею с такой силой, что их скорее можно было оторвать, чем ослабить хватку. На миг я почти потерял сознание, прежде чем родители освободили меня от этого кошмара. И всю вторую половину дня я то и дело окатывал­ся морской водой, желая смыть ужасное ощущение. Вечером, вспоминая об этом, я чувствовал, как по спине бегут мурашки и рот кривится в болезненной гримасе» (Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим).

В то же время прикосновения привлекательных для подростка су­ществ становятся особенно ценимыми и желанными.

Особое значение для подростка обретает его лицо. Отроки смотрят на себя в зеркало значительно чаще и пристальнее, чем это делают дети. «Кто Я?» «Какой Я?» «Какова мера моей привлекательности?» - посто­янно задаваемые вопросы. Подросток внимательно рассматривает свое изменившееся лицо: волосы, брови, лоб, нос, глаза, губы, подбородок. Все подвергается ревизии, которой сопутствуют тревога, неуверенность в себе и одновременно надежда на свою привлекательность.

Идентификация со своим новым обликом - трудный для подростка процесс. «Принять себя таким, как я есть...», несмотря на эталонных красавиц и красавцев, несмотря на превосходящих сверстниц и свер­стников. Как тут не удариться в панику?

Кроме проблемы привлекательности внешности многих подрост­ков волнует проблема наличия духовности в выражении лица.

Углубленная рефлексия на свою внешность и тревога по ее поводу наряду с другими возрастными проблемами создают у подростков общее напряженное выражение, которое сопутствует возрасту. Подро-

408

стки могут ходить сгорбленными, загребать или шаркать ногами, могут быть резкими или «развинченными» в телесных выражениях своих эмоциональных состояний, могут смотреть «тусклыми» и «безразличными» глазами на окружающих, как бы демонстрируя не­заинтересованность собой или другим человеком.

Для подростков особую значимость приобретает одежда. У них свой автономный от взрослых стиль: чаще спортивный или диско.

Однажды один непосредственный подросток на вопрос, чем же че­ловек отличается от животных, сказал: «У человека есть одежда, при­ческа и он умеет улыбаться!» В этом суждении выявляется значимость внешнего вида. Одежда, прическа и лицо - вот предметы первооче­редной заботы подростка.

Столь же важно в отрочестве пройти правильный путь в отноше­нии к своему имени. В кругу семьи и сверстников подросток слышит разное к себе обращение: это и ласкательное, детские имена и нежные прозвища, но это и клички, порой беспощадно оценивающие его ин­дивидуальные свойства или вовсе обесценивающие его личность. Именно в подростковом возрасте отроку предстоит отстаивать свои притязания на признание, утверждая себя через свое собственное имя.

Подростки проходят сложные социальные инициации в отношении своего имени. Депривируя ценностное отношение к именам друг дру­га, подростки «круто» отстаивают свое право на приемлемое обраще­ние к себе по имени с должным уважением и соответствием нормам культуры социального окружения. Соответствующее обращение по имени есть показатель социального признания, которое проще регу­лировать, чем другие притязания.

Притязания на признание в отрочестве направлены на реализацию себя в сфере физического, умственного и личностного развития. В этом возрасте обострена потребность в признании «самости» (уникальности) при психологической зависимости от сверстников, поэтому эффективно подросток соединяет эгопозицию «Не путайте меня с другими» и кон­формную позицию «Мы - группа сверстников» - ведь общение со свер­стниками выступает как потребность и значимая деятельность.

Юный Сальвадор Дали постоянно стремится выделиться.

«Мне 16 лет, и я учусь в колледже... В дворик для отдыха надо выходить из классов по очень крутой каменной лестнице. Как-то вечером мне захотелось спрыгнуть с самого верха лестницы. Но я трушу, я в нерешительности - и откладываю на завтра исполнение своего жгучего желания. На следующий день, спускаясь с товарищами по лестнице, я поддаюсь искушению, совершаю фантастический прыжок, падаю, конечно, на ступеньки и скатываюсь до самого низа. Сильно ушибаюсь, но боли не чувствую. Меня охватывает огромная, невыразимая радость. И - о чудо!-я стал значительной фигурой для товарищей ч братьев. Меня окружают, за мной ухаживают, обо мне заботятся, кладут на лоб холод­ные компрессы... Надо сказать, в то время я был болезненно застенчив. От любого пустя­ка заливался краской до ушей. Все дни, как отшельник, проводил один. И вдруг вокруг столько людей! У меня закружилась голова... Спустя несколько дней я повторил свой

409

подвиг на второй переменке, пользуясь отсутствием брата-надзирателя. Перед прыжком, чтобы привлечь внимание всего двора, я дико заорал. И снова расшибся, и снова, пьяный от радости, не чувствую ни синяков, ни шишек. Теперь всякий раз, стоит мне ступить на лестницу, мои товарищи смотрят на меня, затаив дыхание.

Мне навсегда запомнился один октябрьский вечер... Я стою на верху лестницы— нет, на вершине славы, и на моем лице играют ее отблески. Спускаюсь, ступень за ступенью, в полном молчании, под восторженными взглядами моих товарищей, кото­рые тут же отводят глаза... И не хотел бы поменяться местами с самим Господом Бо­гом» (Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим).

Завышенные максималистские притязания и возможности их реали­зации находятся по большей части в противоречии, что приводит к так называемому кризису идентичности. Подросток испытывает неуверен­ность в себе, которая борется с чувством собственной уникальности.

Обратимся вновь к юному Сальвадору Дали.

«Моя юность была временем, когда я сознательно углублял все мифы, странности, дарования и черты гениальности, лишь слегка намеченные в детстве. Я не хотел ни в чем ни исправляться, ни изменяться. Больше того, я был одержим желанием любой ценой заставить себя любить. Моя личность, самоутверждаясь с неистовой силой, уже не довольствовалась примитивным самолюбием, а устремилась к антисоциальным и анархистским наклонностям. Ребенок-король стал анархистом. Из принципа я был против всего. С малых лет я безотчетно делал все, чтобы «отличаться от других». В юности я делал то же, но нарочно. Стоило сказать «нет» - я отвечал «да», лишь бы передо мной почтительно склонялись, а я смотрел свысока. Необходимость постоянно чувствовать себя то таким, то эдаким заставляла меня плакать от бешенства. Я неус­танно повторял себе: «Я сам по себе!», «Я сам по себе!»...

Я отпустил волосы, как у девушки, и часто разглядываю себя в зеркале, принимая позу и меланхолический взгляд, как на рафаэлевском автопортрете. С нетерпением я ждал, когда же появится первый пушок на лице, чтобы начать бриться или все же оставить бакенбарды. Мне надо было превратить свою голову в шедевр, найти свой образ. Нередко, рискуя быть застигнутым, я входил в комнату матери, чтобы стащить у нее немного пудры или подкрасить карандашом ресницы. На улице я покусывал губы, чтобы они казались розовее» (Дали С. Там же).

Отрочество - возраст противоречивых состояний, мотивов, ценно­стных ориентации и поступков. Максимализм и лабильность полярных позиций определяют противоположные тенденции в проявлениях под­ростков: от глубинной идентификации с другим (человеком или жи­вотным, растительным и прочим миром) к резкому отчуждению от других; от альтруизма к жестокости; от страха смерти до суици­дальных попыток. Все эти позиции могут преломляться в сознании подростка и как условия реализации его притязаний на признание.

В отрочестве в условиях родительской семьи представление о фа­мильном «Мы» претерпевает изменения и деформацию. Подросток может занять негативную позицию, может потерять уверенность в своей личной значимости для членов своей семьи, может пережить и другие катаклизмы, связанные с психологическими особенностями возраста, с особенностями статуса и психологического климата семьи и характером отношения к общей социальной ситуации.

410

В условиях учреждений интернатного типа трудности возраста усугубляются. Подросток, лишенный родительского попечительства, еще в большей мере, чем подросток из семьи, испытывает и пережива­ет неуверенность в себе, в своей ценности для других, отчужденность, многочисленные комплексы. Причастность к таким же, как он, созда­ет особое «Мы» закрытых учреждений, о чем мы уже писали выше.

И все-таки именно в отрочестве человек обращается к своему «Я», стремится утвердить себя. Встреча с самим собой в отрочестве дается нелегко - можно наблюдать выраженную психическую на­пряженность в позах и жестах подростков, в суждениях и рефлексив­ных самоописаниях.

Девочка-подросток дает рефлексию: «Я в зеркале своего сознания». «У каждого человека есть будущее. Я представляю свое счастливым и радостным. Мечтаю в будущем иметь хорошую профессию, верных и преданных людей, прекрасную и дружную семью и многое другое...

Я бы хотела быть доброй, здоровой, счастливой, хотела бы любить и быть любимой. Но для этого необходимы средства, поддержка друзей и близких и многое другое. Я думаю, что каждый человек о чем-нибудь мечтает и у одних мечты сбываются, а у дру­гих - нет. Мне 13 лет».

Подростки весьма озабочены собственной духовной, интеллекту­альной, волевой сферой. Специфичным для них является фиксация на реальных или воображаемых недостатках. «Некрасивый», «неумный», «безвольный» и другие оценки, выражающие отсутствие достоинств и положительных качеств, выступают на первый план самооценки под­ростка. Сравнения со сверстником, которые делает подросток, чаще всего оборачиваются против него. Это дает пищу для рефлексии, на­правленной не столько на самосовершенствование, сколько на пере­живания по поводу своего несовершенства.

Как указывалось выше, в отрочестве формируется стремление быть и считаться взрослым. Это стремление является одной из форм проявления самосознания подростка. Чувство взрослости у подрост­ка- специфическое новообразование самосознания, стержневая осо­бенность личности, ее структурный центр. Это чувство выражает но­вую жизненную позицию подростка по отношению к себе, людям и миру, определяет специфическое направление и содержание его соци­альной активности, систему новых стремлений и аффективных реак­ций. Специфическая социальная активность проявляется в большей восприимчивости к усвоению норм, ценностей и способов поведения, которые существуют в мире взрослых.

Особенность самосознания и самооценки в отрочестве непосредст­венно отражается на поведении. При заниженной самооценке подрос­ток недооценивает свои возможности, стремится к выполнению толь­ко самых простых задач, что мешает его развитию. При завышенной самооценке он переоценивает свои возможности, стремится выпол-

411

нить то, с чем не в состоянии справиться, что также негативно сказы­вается на развитии его личности.

Особое влияние на поведение подростка оказывает его семейное положение. Мальчики из полных семей в ситуациях депривации реа­лизации их притязаний на признание гораздо чаще проявляют адек­ватно нелояльное поведение: агрессивное и игнорирующее. Мальчики, воспитываемые матерью без отца, более пассивны по сравнению со сверстниками из полных семей - они чаще ведут себя лояльно. В то же время они проявляют большую лабильность поведения - они более ориентированы на поведение, направленное на преодоление ситуации фрустрации. Эти отроческие особенности поведения в ситуациях де­привации реализации притязания на признание проявляются в отно­шении ко всем окружающим: взрослым и сверстникам.

Специально следует указать на зависимость поведения отрока при депривации реализации притязаний на признание от его самосозна­ния, от его религиозности или сикулярности. В зависимости от семей­ных ориентации на религию идет не только наполнение структурных звеньев самосознания и его эмоциональное освещение, но и усвоение определенных стереотипов поведения. Так, отроки из семей с право­славной религиозной ориентацией при депривации чаще, чем их свер­стники из семей неверующих, ориентируются на поведение, направ­ленное на снятие ситуации фрустрации (адекватные и неадекватные лояльные реакции). При этом отроки из религиозных семей проявля­ют меньше пассивных реакций: при видимом внутреннем напряжении сил предпринимаются попытки к разрешению конфликтной ситуации мирным путем. Таким образом, социальная ситуация (состав семьи) и духовная позиция (религиозность) в большей мере определяют само­сознание и самооценку отрока, что ведет к формированию детерми­нированного этими обстоятельствами типа поведения.

Оценки могут также быть направлены не на личность подростка, а на долженствование. «Так надо», «Так принято», «Я должен» - пози­ции, которые могут приниматься без критики и ложиться в основу цен­ностных ориентации и поведения подростка. Чувство исполненного долга, правильно выбранного поведения в соответствии с усвоенной нормативностью может приносить удовлетворение собой и быть награ­дой в притязании на признание. Однако в отрочестве по большей части любая самооценка носит неустойчивый характер. Это обстоятельство оставляет подростка мало защищенным от внешних воздействий.

Притязание на признание в отрочестве распространяется на та­кие ориентации в мире, как приобретение эмоциональной независи­мости от родителей и других взрослых; развитие духовности и ин­теллектуального потенциала, столь необходимых для гражданской зрелости; выбор и подготовка к профессии; подготовка к браку и

412

семейной жизни. В последнее время в России стала формироваться еще одна ориентация для отроков - приобретение экономической независимости. Человек по своей природе - субъект экономических отношений. Производство и потребление как экономические кате­гории начинают интересовать подростков. Деньги как капитал, но больше как средство потребления становятся предметом интереса многих подростков. Отроки стремятся освоить доступное им про­странство в сфере производства и потребления и реализовать свои притязания в этой области. Названные ориентации будоражат ум и чувства отроков, мешают приобрести уверенность в себе.

В каждой культуре формируются преобладающие типы демонст­рируемого поведения и притязаний на признание. Так, среди молодых американцев с рано определившейся идентичностью Э. Эриксон вы­делил тип тинейджера (мужского пола). Согласно Э. Эриксону, «он робок, особенно с женщинами, и скуп на эмоции, как будто бережет себя для чего-то. Однако его редкие ухмылки показывают, что он в основном доволен собой. Среди сверстников может быть шумным и неистовым; с младшими детьми -добр и осторожен. Его цели не четко определены; они имеют некоторое отношение к действию и движе­нию. Его идеальные прототипы в мире спорта, по-видимому, соответ­ствуют таким потребностям, как тренированная локомоция, справедли­вость в агрессии, беззастенчивая самореклама и потенциальная маску-линная сексуальность. Невротическая тревога избегается за счет сосре­доточения на ограниченных целях, вписывающихся в рамки закона».

Сегодня среди российских подростков существует многообразие типов с определяющейся идентичностью: тип законопослушный, ори­ентирующийся на нормативность и самоограничение; тип отчужден­ный, ориентирующийся на интеллектуальную и социальную незави­симость; тип агрессивно отчужденный, ориентирующийся на утвер­ждение себя через нарушение нормативности и др. Тенденции, опреде­ляющие формирование типов социальных ориентации подростков как значимых для притязаний на признание, следует выявлять и изучать в соответствии с каждым поворотом социальной ситуации, изменяющей общественное умонастроение.

Половая идентификация. Именно в отрочестве человеку предстоит интенсивно осваивать мужские и женские роли. Подростки бессозна­тельно и сознательно наблюдают за взрослыми, чтобы усвоить внеш­нее поведение и внутренний духовный статус мужчины или женщины. При этом им нужны не только образцы поведения представителей каждого отдельного пола, но и образцы взаимодействий мужчин и женщин. Современные подростки имеют возможность знакомиться с взаимоотношениями мужчин и женщин не только в жизни и искусстве, но также в бульварной литературе и кино. Наряду с прекрасным об-

413

разом рыцаря, героя, супермена, настоящего мужчины мальчик может найти образцы мужского поведения в демонстративном мачо, в хо­лодном убийце, в безудержном и агрессивном задире. Такой же широ­кий диапазон женских ролей предстает перед девочкой.

Половая идентификация обостряет в подростке его рефлексивные способности на становление новых, более взрослых отношений с ро­весниками обоих полов. Но все это пока лишь новые тенденции. Под­росток только лишь выходит из детства.

Помимо поведения, связанного с общением мужчин и женщин, подросток ориентируется на их профессиональные виды деятельно­сти. В наше время почти каждая профессия может быть деятельностью мужчины и женщины, что ставит подростка в позицию ответственно­сти перед индивидуальным выбором именно своего дела в жизни.

Психологическое время личности. Подросток живет в настоящем времени, но для него большое значение имеют его прошлое и буду­щее - область предполагаемого. Мир его понятий и представлений переполнен не оформленными до конца теориями о самом себе и о жизни, планами на свое будущее и будущее общества.

Девочка-подросток пишет рефлексивный самоотчет на тему «Какой я вижу себя в прошлом, настоящем и будущем?».

«Жизнь человека делится на три этапа: прошлое, настоящее и будущее. В каждом из этих этапов мы себя видим по-разному.

Прошлое - это детство. Оно было счастливым, беззаботным и веселым. В детстве мне все прощали, покупали много игрушек, с которыми я очень любила играть. Я верила в Бабу Ягу, в Кощея Бессмертного и в других сказочных героев. Также очень любила слушать и читать сказки. В детстве у меня было много друзей и мне нравилось играть с ними. Но особенно любила я в детстве праздники. Любимым моим праздни­ком был, конечно же, Новый год. Под Новый год мама клала под елку подарок. Я тогда верила, что этот подарок принес Дед Мороз. Еще я любила в детстве играть в куклы. Их у меня было очень много, и всем я тогда придумывала имена. Вообще, в то радостное время было так много интересного. Вспоминая красочные отрывки своего детства, я вижу себя счастливой, любознательной и беззаботной.

Наступили школьные годы. Появилось много хлопот, проблем и забот. Теперь у меня меньше свободного времени. Нужно учить уроки, помогать маме по хозяйству, а на игры и развлечения времени почти нет. Но несмотря ни на что, все же хорошо хо­дить в школу. В школе можно общаться с друзьями, забыть с ними неприятности и житейские проблемы. Однако не все одноклассники меня понимают, не с каждым можно поговорить. Но я очень и не расстраиваюсь, честно говоря. У меня кроме шко­лы есть много друзей, которые уважают и понимают меня.

Я бы, конечно, хотела улучшить свое настоящее. Например, я хочу, чтобы цены понизились, чтобы можно было купить все необходимое для школы, для себя. А вооб­ще, много чего нужно изменить в нашей жизни.

Каким я представляю себе будущее? Счастливым и радостным. Но мое будущее во многом зависит и от меня. Я стараюсь лучше учиться, чтобы в будущем поступить в институт, найти себе работу по вкусу. Также я хочу, чтобы у меня была хорошая и друж­ная семья. Еще у меня есть одна мечта, она, быть может, покажется несколько странной. Все дело в том, что я очень люблю кошек, а мама больше двух держать не хочет. И вот я мечтаю в будущем завести себе много-много кошек. Еще я хочу, чтобы в будущем у меня было столько же друзей, как сейчас, или даже больше». Наташа, 15 лет.

414

Мир подростка насыщен идеальными настроениями, выводящими его за пределы обыденной жизни, реальных взаимоотношений с дру­гими людьми. Конкретное содержание его представлений весьма из­менчиво и неодинаково не только при сравнении разных культур, но и в пределах одной культуры. Однако это не должно заслонять опреде­ляющий признак подростка: если младшие дети имеют дело в основ­ном с настоящим, с тем, что существует «здесь и сейчас», то представ­ления подростка распространяются на сферу возможного будущего. Подросток постепенно начинает брать на себя позиции взрослого. Объектом самых важных его размышлений становятся будущие воз­можности, связанные с ним лично: выбор профессии, ориентировка на супружество, стремление уметь взаимодействовать с социальными группами, гораздо менее конкретными и определенными, чем семья или друзья, такими, как государство, страна, город, профессиональ­ные и прочие группы, религиозные объединения и др.

Социальное пространство. Для подростка социальное пространст­во предстает в реальности общения, а также в самостоятельно сущест­вующей в ней реальности обязанностей и прав.

Общение для подростка - исключительно значимая деятельность и условия бытия, имеющие для него особенный смысл.

Содержание общения отражено в специфике вербального языка подростков и в невербальных язычных формах. Языковая культура подростков содержит стремление к нескольким тенденциям: 1) овла­деть системой словесных и невербальных знаков, образующих язык, выступающий в значениях родной культуры; 2) овладеть системой словесных и невербальных знаков, образующих язык подростковой субкультуры; 3) развить в себе способность оперировать в социаль­ном пространстве среди реальных людей (сверстников и взрослых) значениями современной (а иногда и ушедшей) системы словесных знаков, придавая отдельным значениям уникальные смыслы и тем самым утверждая себя как неповторимую личность.

Конечно, овладевая значениями языка, отрок испытывает чрезвы­чайные трудности, которые могут приводить его в отчаяние. Однако он вновь и вновь прорывается в реальность социального пространст­ва, выражаемого многими уровнями речевой культуры. При этом одни подростки легко прекращают попытки проникнуть в верхние этажи значений языка, обесценивая неясные для них смыслы, другие стремятся проникнуть в многообразие мира значений духовной куль­туры человечества и придать им свои индивидуальные смыслы.

Следует специально указать на некое «залипание» части подрост­ков в празднословии и сквернословии. Реализуя потребность в обще­нии, некоторые подростки, чтобы удержать внимание собеседников, затевают суетные, бессмысленные беседы, не контролируя ход своих

415

мыслей и не имея конечной цели - о чем и ради чего они говорят. Этот способ общения через говорение, ради говорения может стать отвра­тительной привычкой и остаться в обиходе взрослого человека. Также в обиход общения взрослого человека может войти и сквернословие.

Речевая культура каждого нового поколения подростков может быть показателем общего развития духовности нации. Эта простая мысль доступна уму и духовному строю подростков - важно только вовремя довести ее до их сознания.

Особое значение и смысл обретают для подростков обязанности и права, которые существуют в социальном пространстве отношений взрослых и отдельно - в подростковой субкультуре.

Помимо расширения физического жизненного пространства, отро­чество становится периодом, когда человек начинает сознательно формулировать свои ценностные ориентации. Отрок стремится быть социально ориентированным и быть «как все» в отношении к норма­тивному поведению. В то же время он стремится утвердить свою уни­кальность, быть «лучше, чем другие», настаивает на том, чтобы его «не путали с другими». Соединение двух тенденций - быть «как все» и, стало быть, уметь следовать нормативному поведению и одновремен­но быть «иным», чем другие, создает для подростка большую напря­женность при выборе своего поведения. Подросток нередко становит­ся приверженцем асоциального поведения, что утверждает его в соб­ственных глазах.

Сальвадор Дали в отрочестве отличался неудержимым стремлением заявить о себе через вычурные нарушения нормативности.

«...Моя сверхиндивидуальность проявлялась в антисоциальных наклонностях. С начала учебы на бакалавра они обрели форму абсолютного фанатизма, мистифици­рующего и противоречивого. Случайность придавала театральность любым моим действиям, закрепляя тем самым мою собственную легенду...

...Чтобы удивить товарищей, я придумал нападать на них по вечерам при выходе из колледжа. Жертвами становились дети слабее меня. Первое нападение я совершил на мальчика лет тринадцати, который, как животное, пожирал свой хлеб и шоколад: кусок хлеба, кусок шоколада, кусок хлеба, кусок шоколада- и эта автоматичность с самого начала раздражала меня. Кроме того, он был некрасив, а его шоколад дурного качества. Я возненавидел его. Делая вид, что поглощен чтением книги... я незаметно подошел к нему. Моя жертва видела меня, но, ничегошеньки не подозревая, продолжала глотать свой полдник. Я немного выждал, оставив себе свободу передвижения и наблюдая, как он жадно уплетает еду в своей отвратительной, раздражающей манере. Потом внезапно я отвесил ему сильную затрещину, так что хлеб и шоколад отлетели прочь. Он был удивлен и так долго соображал, что это с ним случилось, что я успел убежать подальше. Он не стал догонять меня, а нагнулся, чтобы подобрать еду и продолжить полдник.

Безнаказанность моего удара подогрела мою дерзость. Я уже не мог не нападать. Злоба и презрение не играли уже никакой роли, мной овладела лишь тяга к приключе­ниям и к осуществлению намеченного...»

Через некоторое время Сальвадор напал на ученика-скрипача, которому завидовал и которым восхищался из-за его таланта. «Мигом подскочив к нему, я сильно пнул его ногой в зад и прыгнул на футляр скрипки, растоптав его на куски... Нас окружили

416

ученики, а проходивший мимо учитель литературы решил вмешаться и спросил, что произошло. И тут из моей ушибленной головы (он был избит жертвой. - В.М.) роди­лась на свет удивительная выдумка.

- Я только что растоптал его скрипку, чтобы наконец неопровержимо доказать ему превосходство живописи над музыкой.

Мой ответ был встречен в безмолвии, сопровождаемом неясным шепотом и смеш­ками. Возмущенный профессор спросил:

- Но как ты доказал это?

- Ботинками.

На сей раз вокруг нас раздался шум. Профессор жестом восстановил тишину и ска­зал почти с отеческим упреком:

- Это ничего не доказывает и не имеет никакого смысла.

- Мне отлично известно, - отчеканил я каждый слог, - что это не имеет смысла для большинства моих товарищей и даже для большинства профессоров, зато могу вас уверить, что мои ботинки так не думают» (Дали С. Указ. соч.).

Нарушение подростками нормативного поведения в общении - яв­ление весьма нередкое. Мы можем вспомнить множество примеров из автобиографий известных людей и художественной литературы. На­рушение подростками нормативного поведения в предметном мире и в природе распространено также весьма широко.

В предметном мире (среди вещей, окружающих нас) и в природе можно наблюдать подростковый вандализм: разрушение и уничтоже­ние предметов, растений, животных. В городах это марание фасадов домов, оград химическими красителями, срывание телефонов-авто­матов и многое другое. В сельской местности это «деревенские шутки» подростков. Так, в одной подмосковной деревне подростки за ночь сняли калитки у всех односельчан (и у самих себя в том числе), сложи­ли кучей и все это обмотали проволокой. (То-то было всем хлопот на следующий день!) В то же время именно у подростков начинает фор­мироваться отношение к предметному миру и природе как ценности, входящей в содержание культуры человека.

Отрок Николай Бердяев стремился к порядку в предметном мире. «Я любил устраи­вать свою комнату и выделять ее из всей квартиры, не выносил никаких посягательств на мои вещи. С детства собирал свою собственную библиотеку» (Бердяев Н. Самопознание).

Вхождение в социальное пространство при развитой рефлексии по­зволяет отроку проникнуть в глубины своей индивидуальности. Одни подростки начинают тяготеть к существованию внутри защищающего группового «Мы», другие - к автономности не только во внешнем, но и во внутреннем мире. Тонкие отроческие рефлексии, отраженные в автобиографических документах, открывают многообразие позиций отрока в отношении к нормативности социального пространства и особенностям своего внутреннего мира.

В четырнадцать лет Николай Бердяев ощущал в себе особый субъективный мир, «который я противополагал миру объективному. Иногда мне казалось, что я никогда не вступлю в «объективный» мир. Каждый человек имеет свой особый внутренний

417

мир. И для одного человека мир совсем иной, чем для другого, иным представляется. Но я затрудняюсь выразить всю напряженность своего чувства «Я» и своего мира в этом «Я», не нахожу для этого слов. Мир «не-Я» всегда казался мне менее интересным. Я постигал мир «не-Я», приобщаясь к нему, лишь открывая его как внутреннюю со­ставляющую часть моего мира «Я» (Бердяев. Н. Самопознание).

Одни отроки тяготеют к групповому конформизму, для других приспособление невозможно. Одни могут приспособиться к окру­жающему миру и при этом пытаются делать свой выбор в жизни;

другие прячутся от реального социального пространства в вообра­жаемый мир... Для подростка социальное пространство лишь приот­крывает потенциал его будущих возможностей: восхождение или низ­вержение, овладение системой обязанностей и прав или превращение в зависимую социальную единицу (или асоциального субъекта).

Работа с подростками показывает их высокую сензитивность к общению и взаимодействию с системой прав и обязанностей. Подро­стки ориентированы на развитие в себе чувства ответственности за себя и других, на необходимость самостоятельного выбора в обыден­ной жизни, в экстремальных ситуациях, а также на осуществление гражданского выбора. Для отрока вполне доступно и возможно ос­воение содержания «понятия долга как гражданской обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности» (Всеобщая декларация прав человека. Ста­тья 29, п. 1). Подросток уже способен понять и принять значение вы­бора как элемента современной культуры, когда он сам свободно и ответственно делает этот выбор.

Отрочество - период, когда человек прорастает из детства в новое состояние, переживает начало становления своей личности.

Именно в отрочестве (в период с 12-13 до 15-16 лет) начинает проявляться тенденция к личностному развитию, когда сам подрос­ток, рефлексируя на себя, прилагает усилия к становлению как лично­сти. В этот период происходит явная интенсификация развития одно­временно в двух направлениях: 1) стремление к освоению и овладению всем диапазоном социального пространства (от подростковых групп до политической жизни страны и международной политики); 2) стремление к рефлексии на свой внутренний, интимный мир (через самоуглубление и обособление от сверстников, близких, всего макро­социума). При этом важно отметить, что в отрочестве намечается еще больший, чем в детстве, разрыв в том, как разные подростки проходят путь от естественной инфантильности детства до углубленной рефлек­сии и выраженной индивидуальности личности. Поэтому-то одни подростки (независимо от паспортного возраста и роста) производят впечатление малых детей, а другие - интеллектуально, морально и социально-политически развитых людей. Поэтому-то мы наблюдаем

418

это типичное для нашего времени, для нашей культуры разделение диапазона возрастного спектра на два уровня, где на нижнем распола­гаются инфантильные дети. подростки по возрасту, а на верхнем - те, кто символизирует своими психическими и социально-политическими достижениями потенциальные возможности возраста. Именно эти подростки демонстрируют способность не быть поглощенными обще­ством, входить в него с горячностью отрочества и не давать обществу располагать ими по своему усмотрению. Получая от общества массо-видные шаблоны в оценке национальных, политических, религиозных или атеистических идей, такой подросток может достаточно успешно ориентироваться в ценностях и, обладая развитой рефлексией, созна­тельно искать собственное решение на любую социально значимую проблемную ситуацию.

В подростковом возрасте многие отроки начинают стремиться ут­вердить себя в качестве лидера. Подростки, готовые к социально-политической рефлексии, становятся практическими лидерами, они выступают как образец для инфантильных сверстников и положи­тельно влияют на их ориентацию и продвижение в процессе учебы. По существу, эти подростки и есть лидеры.

Лидерство - это способность человека с открытым сознанием реф-лексировать и соответственно оказывать влияние на людей, превра­щая их в единомышленников, направляя их усилия на достижение общих значимых целей. На вершине своего развития лидер формирует у себя ответственное отношение к себе, другим людям, природе и предметному миру. В контексте этого определения для подростков остро выступает феномен взаимодействия «Мы» и «Я». Отроческое «Мы» и отроческое «Я» нередко противоборствуют в рамках само­сознания, что проявляется в мотивах, в отдельных поступках и неред­ко в общей линии поведения. «Мы» - это способность к идентифика­ции с другими, это умение слиться со всеми в эмоциональных ситуа­циях и в ситуациях социального выбора; это умение отрефлексиро-вать себя как часть единого, это способность обрести радость от пре­бывания в конкретной общности. «Я» - это способность к обособле­нию от других; это умение остаться наедине с собой, выйти из ситуа­ции групповой соединенности; это умение отрефлексировать себя как уникальную, ни на кого не похожую личность; это способность обрес­ти радость от пребывания в сообществе с самим собой. «Мы» и «Я» -социальное общее и социальное индивидуальное, - две ипостаси чело­веческой сущности, которые в развитой личности представлены дос­таточно полно и уникально. Отрок стремится познать и пережить обе ипостаси и обрести себя между этими двуедиными полюсами.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Юность

Юность - период жизни после отрочества до взрослости (возрастные границы условны - от 15-16 до 21-25 лет). Это период, когда человек может пройти путь от неуверенного, непоследовательного отрока, при­тязающего на взрослость, до действительного повзросления.

В юности у молодого человека возникает проблема выбора жиз­ненных ценностей. Юность стремится сформировать внутреннюю по­зицию по отношению к себе («Кто Я?», «Каким Я должен быть?»), по отношению к другим людям, а также к моральным ценностям. Имен­но в юности молодой человек сознательно отрабатывает свое место среди категорий добра и зла. «Честь», «достоинство», «право», «долг» и другие характеризующие личность категории остро волнуют чело­века в юности. В юности молодой человек расширяет диапазон добра и зла до предельных границ и испытывает свой ум и свою душу в диа­пазоне от прекрасного, возвышенного, доброго до ужасного, низмен­ного, злого. Юность стремится прочувствовать себя в искушениях и восхождении, в борьбе и одолении, падении и возрождении - во всем том многообразии духовной жизни, которое свойственно состоянию ума и сердца человека. Знаменательно для самого юноши и для всего человечества, если молодой человек выбрал для себя путь духовного роста и преуспевания, а не прельстился пороком и противостоянием общественным добродетелям. Выбор внутренней позиции- весьма многотрудная духовная работа. Молодому человеку, обратившемуся к анализу и сопоставлению общечеловеческих ценностей и своих соб­ственных склонностей и ценностных ориентации, предстоит созна­тельно разрушить или принять исторически обусловленные нормати­вы и ценности, которые определяли его поведение в детстве и отроче­стве. Кроме того, на него обвально наступают современные идеи го­сударства, новых идеологов и лжепророков. Он выбирает для себя неадаптивную или адаптивную позицию в жизни, при этом считает, что именно избранная им позиция является единственно для него при­емлемой и, следовательно, единственно правильной.

Как бы страстно ни была направлена юность на поиск своего мес­та в мире, сколь бы ни была она интеллектуально готова к осмысле­нию всего сущего, многого она не знает - еще нет опыта реальной практической и духовной жизни среди близких и других людей («Если бы молодость знала...»). Кроме того, именно в юности по-настоящему пробуждается данное природой стремление к другому полу. Это стремление может затмевать, несмотря на понимание, знания, убежде­ния и уже сформированные ценностные ориентации молодого челове-

420

ка. Юность - период жизни, когда над другими чувствами может до­минировать всепоглощающая страсть к другому человеку.

Юность - период, когда молодой человек продолжает рефлексиро-вать на свои отношения с семьей в поисках своего места среди близ­ких по крови. Он проходит через обособление и даже отчуждение от всех тех, кого любил, кто был ответствен за него в детстве и отрочест­ве. Это уже не подростковый негативизм, а часто лояльное, но твердое отстранение родных, стремящихся сохранить прежние непосредствен­ные отношения с вырастающими сыном или дочерью. Хорошо для всех, если в конце своего борения юноша или девушка возвратятся обновленными духовно с любовью и доверием к своим близким.

Юность - период, когда молодой человек ценит свои рефлексивные упражнения, содержанием которых является он сам, его друг, его де­вушка, все человечество. Юноша и девушка - каждый сам по себе -стремятся к идентификации с собой, со сверстниками того же пола, а также друг с другом. В этом возрасте юность готова пережить чувство первой любви. У каждого она индивидуальна не только по времени проявления (по возрасту), но и по силе ее переживания. Одни испыты­вают глубокое чувство, другие - поверхностные эмоции. Именно от ду­ховных качеств личности в юности зависит, как проявляет себя молодой человек в перипетиях любовных отношений, в какой мере достойно он решает проблемы, связанные с успехом и неуспехом в любви. Многое при решении проблем зависит от меры развития нравственного самосознания.

Начав в отрочестве созидание своей личности, начав сознательно строить способы общения, молодой человек продолжает этот путь совершенствования значимых для себя качеств в юности. Однако у одних - это духовный рост через идентификацию с идеалом, а у дру­гих - выбор для подражания антигероя и связанные с этим последст­вия развития личности.

Юноша продолжает открывать через постоянные рефлексии свою ус­кользающую, как и в отрочестве, сущность. Он остается легкоранимым -ироничный взгляд, меткое слово другого человека могут разом обезору­жить молодого человека и сбить с него так часто демонстрируемый апломб.

Лишь к концу юношеского возраста молодой человек начинает ре­ально овладевать защитными механизмами, которые не только позво­ляют ему внешне защищать себя от стороннего вторжения, но и укреп­ляют его внутренне. Рефлексия помогает предугадать возможное пове­дение другого и подготовить встречные действия, которые отодвинут безапелляционное вторжение; занять такую внутреннюю позицию, ко­торая может защитить больше, чем физическая сила. В этот период жизни человек решает, в какой последовательности он приложит свои способности для реализации себя в труде и в самой жизни.

Юность - чрезвычайно значимый период в жизни человека. Всту­пив в юность подростком, молодой человек завершает этот период

421

истинной взрослостью, когда он действительно сам определяет для себя свою судьбу: путь своего духовного развития и земного сущест­вования. Он планирует свое место среди людей, свою деятельность, свой образ жизни. В то же время возрастной период юности может ничего не дать человеку в плане развития способности к рефлексии и духовности. Прожив этот период, выросший человек может остаться в психологическом статусе подростка.

Юность - период жизни человека, размещенный онтогенетически между отрочеством и взрослостью, ранняя молодость. Именно в юности происходит становление человека как личности, когда молодой чело­век, пройдя сложный путь онтогенетической идентификации уподобле­ния другим людям, присвоил от них социально значимые свойства лич­ности, способность к сопереживанию, к активному нравственному от­ношению к людям, к самому себе и к природе; способность к усвоению конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе и др.

В юности получает новое развитие механизм идентификации-обо­собления. Именно в юности обостряются способности к вчувствованию в состояния других, способности переживать эмоционально эти состоя­ния как свои. Именно поэтому юность может быть столь сензитивна, столь тонка в своих проявлениях к другим людям, в своем переживании впечатлений от созерцания природы и идентификации с ней, в своем отношении и понимании искусства. Идентификация утончает сферу чувствования человека, делая его богаче и одновременно ранимее.

В то же время именно в юности обостряется потребность к обособ­лению, стремление оградить свой уникальный мир от вторжения сто­ронних и близких людей для того, чтобы через рефлексии укрепить чувст­во личности, чтобы сохранить свою индивидуальность, реализовать свои притязания на признание. Обособление как средство удержания дистан­ции при взаимодействии с другими позволяет молодому человеку «со­хранять свое лицо» на эмоциональном и рациональном уровне общения.

Идентификация-обособление в юности имеет свою специфику:

юноша одновременно «горячее» и «холоднее», чем человек в других возрастных периодах. Это проявляется в непосредственном общении с другими людьми, с животными, с природой. На том и другом полюсе добра и зла, идентификации и отчуждения доминирует молодежь. Это пора возможной безоглядной влюбленности и возможной неудержи­мой ненависти. Любовь - всегда идентификация в высшей степени. Ненависть - всегда отчуждение в крайней степени. Именно в юности человек погружается в эти амбивалентные состояния. Именно в юно­сти происходит восхождение человека до высочайшего потенциала человечности и духовности, но именно в этом возрасте человек может опуститься до самых мрачных глубин бесчеловечности.

Пройдя путь первого рождения личности и ее существования, не выходящего за пределы непосредственных связей людей, подросток,

422

вырастая из детства и трепетно входя в период юности, обретает воз­можность второго рождения личности. Юношество самоуглубленно развивает в себе рефлексивные способности. Развитая рефлексия дает возможность для тонкого вчувствования в собственные переживания, побуждения, взаимодействующие мотивы и единовременно - холод­ного анализа и соотнесения интимного с нормативным. Рефлексии выводят молодого человека за пределы его внутреннего мира и по­зволяют занять позицию в этом мире. Именно в этом возрасте человек либо обращается к нравственному цинизму, становясь «нравственным пылесосом», либо начинает сознательно стремиться к духовному рос­ту, к построению жизни на основе понятия традиционных и новых нравственных ориентации. Между тем в юности углубляется разрыв между молодыми людьми в сфере ценностных ориентации и притяза­ний на признание, способности к рефлексии и в сфере других особен­ностей, характеризующих личность.

В юности человек стремится к самоопределению как личность и как человек, включенный в общественное производство, в трудовую деятельность. Поиск профессии - важнейшая проблема юности. Зна­менательно, что в юности некоторая часть молодежи начинает тяго­теть к лидерству как предстоящей деятельности. Эта категория людей стремится научиться оказывать влияние на других и для этого изучает социальные процессы, сознательно рефлексируя на них.

Юноша несет в себе чувство личности и стремится предстать перед другими и самим собой как личность в ситуациях горячечных моло­дежных споров и в ситуациях выбора линии поведения и совершаемо­го поступка. Юность, обретая потенциал личности, входящей в пору второго рождения, начинает чувствовать освобождение от непосредст­венной зависимости тесного круга значимых лиц (родных и близких людей). Эта независимость приносит сильнейшие переживания, захле­стывает эмоционально и создает огромное количество проблем. Для того чтобы дойти до понимания относительности любой независимо­сти, для того чтобы ценить родственные связи и авторитет опыта стар­шего поколения, юности предстоит духовный путь библейского блудно­го сына через трудные, непереносимо тяжелые переживания отчуждения от круга значимых людей, через глубинные рефлексивные страдания и поиск истинных ценностей к возвращению в новой ипостаси - теперь уже в качестве взрослого, способного проидентифицировать себя со значимыми близкими и теперь уже окончательно принять их как тако­вых. Именно взрослый, социально зрелый человек несет в себе постоян­ство мировоззрения, ценностных ориентации, органически сочетающих в себе не только независимость, но и понимание необходимости зависи­мости - ведь личность несет в себе бытие общественных отношений.

Примечания

Глава I

' Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. - М., 1959.-С. 412.

² Петровский А. В. Психология развивающейся личности / Под ред. А. В. Пет­ровского. - М., 1987.

³ Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. - М., 1982-1984. Он же: Умственное развитие детей в процессе обучения. - М.; Л., 1935. Леонтьев А. Н. Избранные психологичес­кие произведения: В 2 т. - М., 1983; Эльконин Д. Б. Избранные психологические труды.-М., 1989.

''Пиаже Ж. Избранные психологические труды. - М., 1969.-С.213.

⁵ Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. - М., 1975.-С.82.

⁶ Там же.

⁷ В философских трактатах оба понятия («вещь» и «предмет») используются как идентичные.

⁸ Кант Э. Критика чистого разума. - Пг., 1915.

⁹ Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч.: В 50т. -2-е изд.-Т. 21.-С. 269-317.

l° Антропоморфизм как явление сознания человека был описан и проанализирован многими науками, заинтересованными в изучении истории культуры. См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М., 1994; Леви-Строс К. Первобытное мышление.- М., 1994; Зеленин Д. К. Культ онтогонов в Сибири.-М.; Л., 1936; Лосев А. Ф. Диалектика мифа. - М., 1930; Он же: Античная мифология в ее историческом развитии. - М., 1957; Он же: Очерки античного символизма и мифо­логии. - М., 1993; Мелетинский Е. М. Поэтика мифа.- М., 1976; ПотебняА.А. Слово и миф. - М., 1989; Токарев С. А., Мелетинский Е. М. Мифология // Мифы народов мира: В 2 т. - М., 1980. - Т. 1; Малиновский Б. Миф в первобытной психо­логии. - Лондон, 1926.

" Есть и индивидуальные тотемы. Например, кукла-охранительница для девочки или маленькое оружие для мальчика (у многих народностей). Вообще предметы, кото­рые «взглянули» на человека и «захотели» стать его тотемом.

¹² К. Ясперс указывал на то, что техника является «самостоятельной силой, увле­кающей все за собой», в результате чего общество «превращается в единую большую машину». (См.: Vom Vrsprung und Zied der Geschichte. - Munch., 1949. - S 158-159 )

"Гегель Г. Соч.: В 14т.-М., 1956.-Т. 3.-С. 265.

1⁴ Мы не будем здесь говорить о технической стороне дела, когда происходит уничтожение вещи, сооружений по причинам «старения», «неспособности оператора», «аварии» и др.

¹⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. -М., 1956. -С. 554. "Потебня А. А. Мысль и язык. - Киев, 1993.-С. 7.

¹⁷ Реальность языка столь многообразна, что является предметом изучения многих наук: лингвистики, логики, психолингвистики, этнолингвистики, культурологии, лите­ратуроведения, социологии, семиотики и др.

¹⁸ Павлов И. П. Полное собрание сочинений: В 13т.-М.;Л., 1951.-Т. IV.

¹⁹ Мамардашвили М. Как я понимаю философию. - М., 1990.-С. 163-164. ^Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. -М., 1994.-С. 9. ²¹ Термин «автономные знаки» используется еще в одном значении- как специфи­чески детская продукция изобразительной деятельности, когда дети создают узнавае­мые Друг другом образы, которые не практикуются в конвенциональном изобрази­тельном опыте творчества взрослых художников. (См.: Мухина В. С. Изобразитель­ная деятельность ребенка как форма усвоения социального опыта. - М., 1981.)

424

¹¹ Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессан­са. - М., 1990.-С.80.

²³ См.: Русские заветные сказки. Собрано А. Н. Афанасьевым. - М., 1992.

²⁴ Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных. Сочинения. - М., 1953. -Т.5.- С. 708-709.

²⁵ Мухина В. С., Хвостов К. А. Как обрести врага. - М., 1994.

²⁶ Большая Советская Энциклопедия. - 3-е. изд. - М., 1976. - Т. 2, 9, 23, 25.

²⁷ См:. Пирожков В. Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная суб­культура). - Тверь, 1994.

²⁸ Л отм ан Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб., 1994. - С. 6.

²⁹ Там же. - С. 7-8.

"Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. - М., 1960.-С.121.

³¹ Там же.-С. 125.

³² Адаму же сказал: «...В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишь­ся в Землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». (См.: Первая книга Моисея. Бытие. Библия. - М., 1990. - С. 7.)

³³ Первая книга Моисея. Бытие. Библия. - М., 1990. - С. 6.

³⁴ Кедров Б. М. Наука. Философская энциклопедия. - М., 1964. - С. 562.

³⁵ См.: Вернадский В. И. Автотрофность человечества; Он же: Несколько слов о неосфере; Чуковский А. Л. Колыбель жизни и пульса Вселенной; Циолков­ский К.Э. Монизм Вселенной; Он же: Космическая философия. Антология философ­ской мысли. Русский космизм. - М., 1993.

³⁶ См.: ГирусовЭ.М. Система «общество - природа» (проблемы социальной эко­логии). - М., 1976; Реймерс Н. Ф. Экология. - М., 1994 и др. "Ньюмен А. Легкие нашей планеты. - М., 1989.-С. 13. ³⁸ Дерябо С. Д. Природный объект как «значимый другой». - Даугавпилс, 1995. "Потебня А. А. Из записок по теории словесности. - Харьков, 1905.-С. 101.

⁴⁰ Леонтьев А. А. Психология общения. - Тарту, 1974. -С. 27.

⁴¹ Значение - понятие философии, логики, общей теории знаков и науки о языке. Трактовка значения связывается с пониманием познавательной роли языка. Значение в языкознании - смысловое содержание (смысл) слова естественного языка. (См.: Значе­ние // Философская энциклопедия. - М., 1962. - Т. 2. - С. 181-182; Смысл // Философ­ская энциклопедия. - М., 1970.-Т. 4.-С. 161-162.)

"Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1975.-С. 153.

⁴³ Там же.-С. 154.

⁴⁴ Молчание! (лат.).

⁴⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 23.-С. 191.

⁴⁶ Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор//Соч. - М., 1953. -Т. 5.-С.223-224.

⁴⁷ Там же.-С. 215.

⁴⁸ Кант И. Критика чистого разума. - М., 1994.-С. 346-347.

⁴⁹ Геккель Э., Мюллер Ф. Основной биогенетический закон // Избр. работы. -М.;Л., 1940.-С. 169.

⁵ » Дарвин Ч. Сочинения.-М., 1939.-Т. 3.-С. 215.

⁵¹ См.: Энгельс Ф. Анти-Дюринг. - М., 1957. - С. 70; Сёлли Дж. Очерки по пси­хологии детства. 2-е изд. - М.; СПб., 1904; Болдуин Д. М. Духовное развитие детско­го индивидуума и человеческого рода. - М., 1911. - Т. 1-2; Клаперед Эд. Психоло­гия ребенка и экспериментальная педагогика.- СПб., 1911; Стерн В. Психология раннего детства. - Пг., 1915; Бюлер К. Духовное развитие ребенка. - М., 1924; Коф-фка К. Основы психического развития. - М.; Л., 1934.

⁵² Геккель Э. Мировые загадки. - М., 1935.-С. 137.

⁵³ Там же.-С. 159.

⁵⁴ Бюлер К. Духовное развитие ребенка. - М., 1924.-С.71. "Коффка К. Основы психического развития.-М.; Л., 1934.-С.29.

425

⁵⁶ Клаперед Эд Психология ребенка и экспериментальная педагогика - СПб 1911 -С 75

⁵⁷ Холл С Исследование о страхе Собрание статей по педологии и педагогике -М,1912 -С 384-385

⁵⁸ Фрейд 3 «Я» и «Оно» Труды разных лет - Кн 1 -Тбилиси 1991

⁵⁹ Выготский Л С Развитие высших психических функций -М, 1960 - С 40

⁶⁰ Леви-Брюль Л Сверхъестественное в первобытном мышлении - М , 1994 ⁶ 'Выготский Л С Развитие высших психических функций -М,1960 "Леви-Брюль Л Указ соч -С 9 "Выготский Л С Указ соч -С 44-45 ⁶⁴ Там же - С 47

"Леонтьев А Н Деятельность Сознание Личность -М, 1975 "Божович Л И Психологические закономерности формирования личности в он­тогенезе//Избранные психологические труды / Под ред Д И Фельдштейна -М 1995

⁶⁷ Давыдов В В Личности надо «выделяться » // С чего начинается личность -М,1979 -С 110-111

⁶⁸ Ильенков Э В Что же такое личность⁹ // С чего начинается личность - М , 1979 -С 236-237

⁶⁹ См Мухина В С Проблемы генезиса личности -М, 1985 - С 59 "См Там же -С 59-61

Глава II

'Фейербах Л Избр филос произведения -Т 1 -С 575 ² Пopшнeв Б Ф Социальная психология и история 2-е изд -М, 1977 -С 78-84 ³ Маркс К , Энгельс Ф Поли собр соч - 2-е изд -Т 3 -С 3, 93 "Там же -Т 46 ч I -С 18

⁵ Рубинштейн С Л Онтология человеческой жизни // Проблемы общей психоло­гии -2-е изд -М, 1976 -С 242

Рубинштейне Л Человек и мир//Там же -С 257

⁷ Там же -С 381

⁸ Руссо Ж Ж Эмиль, или О воспитании // Педагогические сочинения В 2 т -Т 1 -М , 1981 -С 245

''Рубинштейн С Л Проблемы общей психологии -М, 1976 -С 347-348 i° Там же - С 348 " Там же -С 382 '2 Там же -С 366

1³ Там же -С 119

¹⁴ Там же - С 379

1⁵ См Абульханова-Славская К А Деятельность и психология личности -М,1980 -С 207

"Леонтьев А Н Деятельность Сознание Личность -С 181

¹⁷ Там же -С 153

1⁸ Петровский А В , Петровский В А Индивид и его потребность быть лич­ностью//Вопросы философии -1982 -№3

¹⁹ Ильенков Э В Что такое личность⁹ // С чего начинается личность - М , 1979 -С 234-235

²⁰ Выготский Л С Собр соч -М, 1982 -Т 1 -С 436

Глава III

' Выготский Л С История развития высших психических функций//Собр соч В б т -М, 1983 -Т 3 -С 144 ² Там же

зСм Мухина В С Проблемы генезиса личности -М,1985 ⁴ Маркс К , Энгельс Ф Полн собр соч - 2-е изд -Т 46 -Ч II -С 109

426

⁵ Феномен идентификации и обособления (отчуждения) исследуется в мировой пси­хологии на протяжении всего XX столетия Но понятия «идентификация» и «обособление» (отчуждение) использовались в разных направлениях западной психо­логии, они не обсуждались как взаимодействующие составляющие целостной системы, которая является универсальным механизмом развития и бытия личности

'Чуковский К Уолт Уитмен//Собр соч В 6т - М , 1966-Т 3-С 737

'ХаррисТ Г am OK - you're OK -N-Y, 1973 -Р 49

⁸ Ницше Ф Соч -MJ910-T9-C137

Глава IV

'Бехтерев В М Биологическое развитие мимики -СПб, 1910 ² Этот взгляд появляется в младенчестве в возрасте от 9 до 11-12 мес Выражение

проникающей мудрости младенческого взгляда подмечено художниками Вспомним

взгляд младенца Христа у Рафаэля («Мадонна с младенцем»)

Глава V

'См Рыбников Н Язык ребенка -М, Л, 1926

² Выготский Л С Обучение и развитие в дошкольном возрасте // Умственное развитие в процессе обучения - М , Л , 1935 -С 25-26

³ См Выготский Л С История развития высших психических реакций//Собр соч В 6 т -М, 1983

⁴ См Пиаже Ж Психология интеллекта // Избранные психологические труды -М, 19б9,Арнхейм Р Искусство и визуальное восприятие -М, 1974

⁵ См Штерн В Психология раннего детства, до шестилетнего возраста -Петро­град, 1915

⁶ См Пиаже Ж Психология интеллекта// Избранные психологические труды -М,1969 -С 210

⁷ См Вы готский Л С Умственное развитие детей в процессе обучения -М,Л, 1935 -С 28

⁸ См Бюлер К Духовное развитие ребенка - М , 1924, Зазэо Р Стадии психиче­ского развития ребенка - М, 1968, ФрейдЗ Введение в психоанализ Лекции - М, 1989

⁹ Многочисленные факты, подтверждающие сказанное, можно найти в кн Сел-ли Дж Очерки по психологии детства - М , 1904, Штерн В Психология раннего детства до шести лет - Петроград, 1915, Менчинская Н А Дневник о развитии ребенка (от рождения до 8 лет) - М , 1948, Мухина В С Близнецы - М , 1969, Бо-жович Л И Избранные психологические труды Проблемы формирования лично­сти -М, 1995

¹⁰ См Селли Дж Очерки по психологии детства - М , СПб , 1904 -С 312-325

Глава VI

' Выготский Л С Обучение и развитие в дошкольном возрасте // Умственное развитие в процессе обучения - М , Л , 1935 - С 26 ² Там же - С 26

Глава VII

' См Мухина В С, Хвостов К А Психодиагностика развивающейся лично­сти - Архангельск, 1996

² Выготский Л С Развитие высших психических функций -М, 1960 -С 198 ^S C!л Львов М Р Методы развития речи младших школьников —М, 1985 ''См Львов М Р Указ соч

⁵ См Пиаже Ж Избранные психологические труды —М , 1969

⁶ Пиаже Ж Указ соч -С 259

⁷ Там же - С 265

427

⁸ См.: Гальперин П. Я. Метод «срезов» и метод поэтапного формирования в иссле­дованиях детского мышления // Вопросы психологии. - 1966. - № 4; Гальперин П. Я., Эльконин Д. Б. К анализу теории Ж. Пиаже о развитии детского мышления. После­словие к кн.: Дж. X. Флейвем. Генетическая психология Жака Пиаже.-М., 1967.

⁹ Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. - М., 1995, -С. 310.

¹⁰ См.: Пиаже Ж. Указ. соч.

^и См.: Карнеги Дж. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. -Свердловск, 1990.

i² Форманта (ж.)- лингвистическая акустическая характеристика звука речи, свя­занная с уровнем частоты голосового тона и образующая тембр звука.

"См.: Никонов В. А. Словарь русских фамилий. - 1993.

¹⁴ См.: Перрон-Борелли М., Перрон Р. Психологическое изучение ребенка. -Париж, 1986.

¹⁵ Исследования диспраксии находятся еще только в начальной стадии (М. Стен-бек, Д. Лерито, М. Озиа, Ж. Берже и Ж. Ажюриагерра), поэтому психологу рекоменду­ется чрезвычайно осторожно использовать указанные критерии в повседневной прак­тике. Нельзя заявлять, что ребенок страдает диспраксией, основываясь только на про­стой неспособности воспроизводить какую-нибудь тестовую фигуру.

1⁶ Дарвин Ч. Собр. соч.-М., 1953.-Т. 5.-С. 839.

1⁷ См., например: Соколова Е. Т. Самосознание и самооценка при аномалиях личности.- М., 1989.

¹⁸ Еще 3. Фрейд рассматривал образ «Я» в тесном единстве с телесным опытом и телесными переживаниями. А. Адлер выявлял существование связи между различными переменными телесного опыта и самооценкой. Вслед за ними Р. Берне предложил понимание образа тела как психологическое образование, которое включает в себя представление о себе в физиологическом и социальном планах. В отечественной психо­логии образ «Я» самосознания также включает в себя образ тела. См.: Фрейд 3. «Я» и «Оно». Тбилиси, 1991; Фрейд 3. Психоаналитические этюды.- М., 1990; Адлер А. Индивидуальная психология // История зарубежной психологии. 30-60-е годы XX века. Тексты.- М., 1986.- С. 131-140; Юнг К. Г. Психологические типы.- М., 1992; Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание.- М., 1986; Кон И. С. Откры­тие Я.- М., 1978; Кон И. С. В поисках себя.- М., 1984; Мдивани М. О. Исследова­ние структуры образа физического «Я» школьников: Автореф. дис... канд. психол. наук. - М., 1991; Соколова Е. Т. Самосознание и самооценка при аномалиях лично­сти. - М., 1989; Столин В. В. Самосознание личности. - М., 1983; Чеснокова И. И. Проблемы самосознания в психологии. - М., 1977.

¹⁹ Руссо Ж. Ж. Эмиль, или О воспитании // Пед. соч.: В 2 т. - М., 1981. - Т. I. -С. 31-32.

²⁰ См.: Амонашвили Ш. А. Воспитательная и образовательная функция оценки учения школьников. - М., 1984.

²¹ Подобрано по материалам Вл. Даля.

²² Там же.

"См.: Потебня А. А. Мысль и язык. -Киев, 1993.

^Эльконин Д. Б. Избранные психологические труды.-М., 1989.-С. 219.

"Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. - М., 1960.-С. 197-198.

²⁶ См.: Пиаже Ж. Избранные психологические труды. - М., 1969.

²⁷ Там же.-С. 213.

²⁸ Мухина В. С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения соци­ального опыта. - М., 1981.—С. 149.

²⁹ Пиаже Ж., Инельдер Б. Генезис элементарных логических структур: класси­фикация и сепарация. - М., 1963. -С. 448.

³⁰ Пиаже Ж. Избранные психологические труды. -М., 1969. -С. 214.

³¹ Эльконин Д. Б. Возрастные возможности усвоения знаний (младшие классы школы). - М., 1966. -С. 48.

"Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения. - М., 1986.-С. 145.

428

³³ Там же.-С. 146.

³⁴ См.: Вопросы по психологии учебной деятельности младших школьников / Под ред. Д. Б. Эльконина, В. В. Давыдова. - М., 1962; Развитие учащихся в процессе обуче­ния (1 - II классы) / Под ред. Л. В. Занкова. - М., 1963; Возрастные возможности усвое­ния знания (младшие классы школы) / Под ред. Д. Б. Эльконина, В. В. Давыдова. - М., 1966; Развитие школьников в процессе обучения (III - IV классы) / Под ред. Л.В. Злн- кова.- М., 1967; Эльконин Д. Б. Психология обучения младшего школьника.- М., 1974; Психологические проблемы учебной деятельности школьника / Под ред.' В.В.Давыдова.- М., 1977; Айдарова Л. И. Психологические проблемы обучения младших школьников русскому языку.- М., 1978; Калмыкова 3. И. Продуктивное мышление как основа обучаемости.- М., 1981; Давыдов В. В., ВардарянА.У. Учебная деятельность и моделирование. - Ереван, 1981; Развитие психики школьников в процессе учебной деятельности / Под ред. В. В. Давыдова. - М., 1983; Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения. - М., 1986; Эльконин Д. Б. Избранные психоло­гические труды. - М., 1989.

³⁵ См.: Обучение и развитие: Экспериментально-педагогическое исследование / Под ред. Л.В. Занкова.- М., 1975; Развитие младших школьников в процессе усвоения знаний: Экспериментально-педагогическое исследование / Под ред М В Звеоевой -М., 1983.

³⁶ См.: Эльконин Д. Б. Интеллектуальные возможности младших школьников и

содержание обучения // Возрастные возможности усвоения знаний (младшие классы

школы). - М., 1966.

"См.: Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения. - М., 1986.-С. 199-200. ^Эльконин Д. Б. Избранные психологические труды. - М., 1989.-С. 232. ^Выготский Л. С. Умственное развитие в процессе обучения.-М.; Л.-1935 -С 34

⁴⁰ Там же. - С.36.

⁴¹ Там же.-С. 37.

⁴² Там же. - С. 42.

⁴³ Лейтес Н. С. Умственные способности и возраст.- М., 1971; Способности и одаренность в детские годы. - М., 1984.

⁴⁴ Л ь в о в М. Р. Методика развития речи младших школьников. - М., 1985. - С. 5.

⁴⁵ См.: Ройзензон Л. И., Авалиани Ю. Ю. Современные аспекты изучения фра­зеологии // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе. -Вологда, 1967; Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии. Около 800 фразеологизмов. - М., 1981.

⁴⁶ Выготский Л. С. Сознание как проблема психологии поведения // Собр. соч • Вбт.-М., 1982.-Т. 1.-С.95.

⁴⁷ Пиаже Ж. Избранные психологические труды. - М., 1969. -С. 213.

⁴⁸ Там же.

Глава VIII

'См.: Бодрийяр Ж. Система вещей.-М., 1995.

² Фельдштейн Д. И. Психологические основы общественно полезной деятельно­сти подростков.- М.,1982. - С. 43.

³ Там же. - С. 86.

Глава Х

'Ломоносов Михаила. Российская грамматика.-СПб., 1755.-С.З-4. ² Архаизмы - устарелые, вышедшие из употребления слова и старограмматические формы. Архаизмы применяются в поэтической речи с целью усиления художественной выразительности или для передачи соответствующего колорита эпохи. В современном русском языке архаизмами являются прежде всего славянизмы доколе (докуда, до тех пор), поелику (поскольку), дондеже (пока не), коль (если) и др.

429

Провичциализмы - слова и выражения, отклоняющиеся от норм литературного языка, обычно это региональные, областные слова, употребляемые только в кон­кретной местности.

Неологизмы — новые словообразования, вызванные отсутствием в языке слов, соот­ветствующих новым значениям и смыслам, новым социальным и природным явлениям. В свое время неологизмами, вошедшими в лексику русского языка, были слова: «ат­мосфера», «кристаллизация», «материя», «вязкость» (М. Ломоносов), «сладострастие», «славянофил» (К. Батюшков), «явление», «промышленность» (Н. Карамзин), «стуше­вался» (Ф. Достоевский).

Огромное количество новых слов вошло в лексику русского языка после Октябрь­ской революции (социально-политические неологизмы: «комсомолец», «партячейка», «ударник», «колхозник» и др.; бытовые неологизмы: «буржуйка», «времянка», «мешоч­ник», «танцулька» и др.).

³ Чернышев В. И. Правильность и чистота русской речи // Основы культуры ре­чи. Хрестоматия / Сост. Л. И. Скворцов. - М., 1984.

'•Брунер Дж. Психология познания.-М., 1977.-С.337.

⁵ Там же.-С. 352.

⁶ Там же. - С. 353.

⁷ Сепир Э. Язык.-М., 1933.

⁸ Фаин А., Лурье В. Все в кайф! - М., 1991.

⁹ Толковый словарь русского мата. - М., 1996.

i° Мамардашвили М. Как я понимаю философию. - М., 1990.-С. 163.

¹¹ Мухина В. С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения соци­ального опыта. - М., 1981. - С. 61.

¹² Идэ Н. Формирование индивидуальности в рисовании // Новое обучение рисун­ку. - Токио, 1965. — Т. 1. (На японском яз.) "Мухина В. С. Указ. соч.-С. 210.

¹⁴ Неменский Б. М. У истоков: Эстетическое воспитание в семье.- М., 1963.-С.61-62.

1⁵ Ананьев Б. Г. Опыт экспериментального изучения влияния музыки на поведе­ние ребенка и взрослого. - Владикавказ, 1928. — С. 24.

1⁶ См.: Бюхер К. Работа и ритм / Пер. с нем.- М., 1925.

1⁷ См.: Светлов М. И. Рок-музыка на службе у сатаны // Троицкий благовест-ник.- 1995.-№35.-С. 7.

¹⁸ Теплов Б. М. Психология музыкальных способностей // Избранные труды:

В2т.-М., 1985.-Т. 1.-С.211. "Там же.-С. 210-211.

²⁰ Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. -2-е изд. - М., 1946. -С. 225.

²¹ Пиаже Ж. Психология интеллекта // Избранные психологические труды. - М., 1969.-С.210.

²² Клапаред Эд. Психология ребенка и экспериментальная педагогика.- СПб., 1911.-С. 129.

Глава XI

' Объемный французско-русский словарь. ² Вздор, чепуха (устаревшее).

Приложение

Программа курса

Возрастная психология

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Программа по возрастной психологии построена с учетом новей­ших достижений в области психологии и смежных наук.

Общие задачи программы: 1) представить онтогенетический путь человека как социального индивида и личности, выявить общие зако­номерности развития, жизни, деятельности и угасания человека в пла­не его психической активности; 2) показать закономерности проявле­ний и переживаний человека в обыденной жизни, в экстремальных ситуациях.

Программа предназначена для студентов психолого-педагогиче­ских факультетов педагогических университетов. Максимальное вни­мание уделяется освещению наиболее актуальных проблем возрастной психологии. В структуре программы учтена также степень разрабо­танности отдельных проблем.

Основное содержание программы определяется теорией психиче­ского развития, которая опирается на положение о «социальном на­следовании» психических свойств и способностей, об активном «при­своении» индивидом материальной и духовной культуры, созданной человечеством.

Основная задача программы - раскрыть определяющие законо­мерности психического развития в его связи с воспитанием и обучени­ем, дать понимание важнейших этапов психического развития, воз­растных и индивидуальных особенностей психики человека.

В первом разделе «Феноменология развития» рассматриваются принципиальные проблемы психического развития человека. Задачи теоретической части этого раздела: раскрыть наиболее общие зако­номерности психического развития; показать, что при всей важности биологических предпосылок формирование психических качеств лич­ности необходимо рассматривать как результат условий жизни и вос­питания, как результат деятельности, направленного обучения и места человека в системе общественных отношений; раскрыть диалектику возникновения, развития и разрешения противоречий, которые явля­ются движущей силой генезиса психики.

Важно достичь понимания того, что в равные промежутки психика проходит различные «расстояния» в развитии и угасании, претерпевает

432

различные качественные преобразования в зависимости от физического самочувствия, социального статуса и мотивации человека. Необходимо получить представление о том, что социальная ситуация развития и бытия личности влияет на внутреннюю позицию и поведение человека.

Знакомство с этим разделом должно способствовать формирова­нию у студентов научного подхода к изучению закономерностей психического развития, созданию основы для понимания других разделов программы.

Следующие разделы посвящены психологическим особенностям развития человека на этапах онтогенеза.

Основной акцент в этих разделах программы делается на чрезвы­чайной значимости усвоения в раннем онтогенезе социального опыта в эмоциональном, сенсорном, умственном и речевом развитии. При этом необходимо раскрыть специфику ведущего вида деятельности, показать закономерности его развития. Следует выделить те специфи­ческие новообразования в психических процессах и свойствах лично­сти, которые формируются в разных видах деятельности.

Давая характеристику личности человека на разных этапах онтоге­неза, нужно учитывать особенности социальной ситуации его бытия и развития. Человек рассматривается в двух исторически свойственных ему ипостасях: как социальная единица и как уникальная личность.

Специально рассматриваются исторически обусловленные реаль­ности существования человека: предметный мир, природа, образно-знаковые системы, социальное пространство, в которые человек вхо­дит с момента рождения (осваивает их в процессе своего развития бытия). Показано, что реалии существования человека определяют особенности развития его самосознания.

При этом каковы бы ни были условия, определяющие закономер­ности развития, программа призвана дать и чрезвычайно значимую для психолога установку на то, что жизнь человека от рождения до угасания хотя и может рассматриваться в рамках общих закономерно­стей развития, описанных возрастной психологией, но в действитель­ности уникальна, и каждый человек имеет право рассчитывать на индивидуальное бытие и понимание своей уникальности.

Раздел!. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ

Предмет возрастной психологии. Возрастная периодизация: детст­во (младенчество, ранний и дошкольный возраст, младший школьный возраст); отрочество; юность; взрослость; поздний (пожилой и старче­ский) возраст.

Основные проблемы возрастной психологии как науки.

433

1. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ПСИХИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ. ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ В ОНТОГЕНЕЗЕ

Основные закономерности психического развития. Психическое развитие и формирование личности человека. Роль воспитания в формировании личности. Значение внутренней позиции для развития личности. Феноменология человека: стремление к развитию и покою (стереотипизация); бытие в двух ипостасях (социальная единица и уникальная личность); мир вещей, мир знаков, мир духа.

1.1. Условия психического развития

Исторически обусловленные реальности существования человека. Реальность предметного мира. Реальность образно-знаковых систем. Природная реальность. Реальность социального пространства. Дея­тельности, определяющие вхождение в человеческие реальности.

Значение социальных условий. «Присвоение» общественного опы­та как специфическая особенность психического развития человека.

Место человека в системе общественных отношений: родина, на­циональная принадлежность, место проживания (природа, город, село, хутор и т.д.), семья, воспитательно-учебные заведения, ближай­шее окружение, средства коммуникации. Человек как элемент космоса и продукт исторического развития. Влияние социальных процессов на человека как социальную единицу и личность.

Психическое развитие и деятельность. Социально организованная деятельность как основа, средство и условие психологического разви­тия человека. Ориентировочная часть деятельности и ее роль в освое­нии нового опыта.

Гипотеза о происхождении внутренней психической деятельности из деятельности внешней (интериоризация). Ее научное основание.

Значение различных видов деятельности в психическом развитии. Ведущая деятельность и формирование психических процессов, лич­ностных образований.

Психическое развитие и общение. Обусловленность психического развития характером общения ребенка со взрослыми и сверстниками. Основные виды общения ребенка со взрослыми. Ребенок, подросток, юноша в группе сверстников. Общение взрослых.

Психическое развитие и обучение. Роль обучения и воспитания в психическом развитии на разных этапах онтогенеза.

Обучение и усвоение опыта и знаний. Диалектическая взаимо­связь обучения и развития. Условия оптимизации обучения. Обуче­ние и сензитивные периоды развития психики. Понятие зоны бли­жайшего развития. Роль обучения в формировании психических функций (Л. С. Выготский).

434

Проблема взаимосвязи обучения, усвоения и развития в современ­ных психологических теориях.

Возрастная периодизация психического развития. Понятие возрас­та в психологии. Критерии возрастной периодизации. Возраст, физи­ческое и психическое развитие. Проблема уровней психического раз­вития. Позитивные достижения и негативные образования. Общест­венно-исторический характер длительности детства. Социальная си­туация как основная характеристика уровня развития. Календарный возраст и уровни развития. Возрастные и индивидуальные особенно­сти личности. Индивидуальные различия на разных этапах психичес­кого развития.

1.2. Предпосылки психического развития

Генотипические особенности, прирожденное свойство организма и процессы созревания как предпосылки психического развития. Физи­ческая и психическая активность. Сгущение и паузы. Взаимодействие биологического и социального факторов. Социальное наследование. Социальные условия и возраст. Закономерности развития.

1.3. Внутренняя позиция и развитие

«Внутреннее через внешнее» (С. Л. Рубинштейн). Внутренняя пози­ция личности. Развитие внутренней позиции в процессе онтогенеза. Проблема личностного роста. Отношение к себе как к самоценной лич­ности. Система личностных смыслов. Чувство личности. Внутренняя потребность развить в себе познавательные способности, сознание, самосознание, нравственные ориентации и духовность. Самосознание как ценностные ориентации, образующие систему личностных смыслов.

Развитие самосознания. Личность - субъект - самосознание. По-требностно-эмоциональная и волевая сферы личности.

Структурные звенья самосознания в онтогенезе личности.

Самосознание в условиях разных исторически обусловленных систем.

Индивидуальное бытие личности.

Развитие позитивного и действенного отношения к близким лю­дям, человечеству и природе. Негативная позиция.

Мировоззрение личности.

2. ИНДИВИДУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА 2.1. Социальная единица и уникальная личность

Индивидуальное бытие общественных отношений. Структура са­мосознания.

435

Имя собственное, идентифицированное с телесной и духовной ин­дивидуальностью человека. Имя в истории культуры и этноса.

Притязание на признание. Позитивные достижения. Депривация реализации потребности на признание и эмоциональное напряжение, фрустрации, аффекты. Негативные образования личности (ложь, за­висть, агрессивность, неуверенность в себе, пассивность, конформ­ность). Обусловленность содержания притязаний на признание исто­рической эпохой и этнической принадлежностью.

Половая идентификация. Ценностные ориентации человека на свой пол как социальную роль. Сексуальное поведение. Психологическое признание идентичности своему полу в физическом, социальном и психологическом плане. Обусловленность половой идентификации историей этноса.

Психологическое время личности. Соотнесение себя в трех време­нах индивидуальной жизни: прошлое, настоящее и будущее. Прошлое, настоящее и будущее своего этноса, государства, человечества. Значе­ния и смыслы, которые придает личность своему существованию на земле. Перспективы жизни, которые формирует человек для своего индивидуального жизненного пути. Психологическое время и инди­видуальный путь в жизни.

Социальное пространство личности. Вхождение человека в соци­альное пространство прав и обязанностей. Нравственное чувство, совесть, резюмирующиеся в житейских отношениях людей в значениях и смыслах понятия «должен». Чувство долга как высшее достижение духовной культуры человечества. Права и обязанности в их единстве и противоположности.

Социальное пространство как феномен культуры. Социальное про­странство личности - условие развития и бытия человека. Значение и смысл прав и обязанностей в индивидуальном сознании человека.

Позитивные достижения и негативные образования, закономерно формирующиеся в процессе онтогенеза человека как личности.

2.2. Фактор места как условие развития личности

Гипотеза спонтанного взаимодействия генотипа и социальных ус­ловий в процессе индивидуального развития человека (Ж. Пиаже).

Возрастная сензитивность к социальным условиям. Внешний фак­тор места в системе общественных отношений и особенности развития личности.

Внутренняя позиция личности по отношению к внешнему фактору места. Два способа существования человека и два отношения к жизни (С. Л. Рубинштейн).

Стихийное складывание личности и сознательный путь личности.

436

3. МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ И ЕЕ СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ

Идея «присвоения» человеком своей всесторонней сущности. Лич­ность - результат общественных отношений, «производимый» обще­нием, деятельностью и ценностными ориентациями.

История развития высших психических функций (Л. С. Выготский).

Человек, становящийся самим собой через других.

Механизмы развития человека как личности.

3.1. Идентификация как механизм социализации и индивидуализации личности

Эволюция механизма идентификации в животном мире. Бессоз­нательная идентификация в форме имитации, подражания и т.д. Осознанная идентификация. Идентификационные отношения мате­ри и младенца. Межличностная идентификация: онтогенез и бытие. Идентификация как позиция в межличностных отношениях человека с человеком.

Первое рождение личности через присвоение структурных звеньев самосознания как ценностных ориентиров. Идентификация с именем, с полом, с эталонами общественно одобряемого поведения, с образом «Я» в прошлом, настоящем и будущем, с общественными ценностями, которые обеспечивают бытие личности в социальном пространстве прав и обязанностей.

Второе рождение личности через построение личностных смыслов. Самостоятельность как активная воля, организованная мировоззре­нием. Идентификация с собственными ценностными ориентациями, построенными на мировоззрении.

Идентификация в искусстве и реальных межличностных отноше­ниях. Идентификация как механизм индивидуализации личности, ее развития и бытия. Феномен «милости к падшим».

3.2. Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности

Эволюция механизма обособления в животном мире. Бессозна­тельное обособление в форме агрессии, негативизма, психологическо­го «ухода» и т.д. Осознанное обособление. Обособление ребенка ма­терью. Межличностное обособление: онтогенез и бытие.

Обособление как позиция в межличностных отношениях. Обособ­ление как механизм индивидуализации личности, ее развития и бытия. Феномен отчуждения.

437

3.3. Взаимодействие идентификации-обособления и типы личности

Идентификация как механизм усвоения конвенциональных ролей, норм, правил поведения в обществе. Обособление как механизм инди­видуализации личности. Эмоциональный, когнитивный и поведенче­ский уровни идентификации и обособления.

Идентификация и обособление - равноценно значимые и диалек­тически противоречивые элементы единого механизма, развивающего личность и делающего ее психологически свободной.

Личностные характеристики, связанные превалирующим механиз­мом пары идентификация-обособление.

Направления развития индивида в зависимости от взаимодействия идентификации-обособления на бессознательном и сознательном уровнях. Асоциальность крайнего выражения каждого члена пари.

Относительная самостоятельность механизма идентификации-обо­собления от социальных ожиданий и контекста ситуации.

Раздел П. ДЕТСТВО

Социальная ситуация детства. Общая характеристика детства. Сгущения и паузы в развитии. Историческая и онтогенетическая обу­словленность границ детства.

1. МЛАДЕНЧЕСТВО

Основные достижения: чувство доверия к человеку - вхождение в мир человеческих отношений; прямохождение; начало понимания речи.

1.1. Новорожденность

Предпосылки и условия психического развития новорожденного. Врожденные особенности и тенденции развития. Безусловные рефлек­сы и их значение для развития ребенка. Особенности развития орга­нов чувств. Значение упражнения органов. Развитие эмоциональной сферы. Комплекс оживления.

1.2. Собственно младенчество

Общая характеристика. Роль взрослого. Движения и действия мла­денца. Манипулирование.

438

Общение в младенчестве. Подражание в общении. Эмоциональ­но-экспрессивная функция общения и ее значение для развития мла­денца. Вхождение младенца в мир людей и чувство доверия к ним. Возникновение предпосылок овладения речью в процессе общения. Лицо младенца. Развитие движений и действий. Телесные удоволь­ствия. Ползание. Хватание. Манипулирование. Развитие ориенти­ровки в окружающем мире.

Игрушка как средство общения и психического развития младенца. Познание в младенчестве. Восприятие как ведущая функция. Младенец как человеческий индивид. Младенчество как период развития предпосылок к формированию личности. Индивидуальные различия младенцев.

2. РАННИЙ ВОЗРАСТ

Основные достижения: развитие речи; развитие соотносящих и орудийных действий; освоение замещений; развитие знаковой функ­ции сознания; вхождение в мир постоянных вещей.

2.1. Общение ребенка раннего возраста

Общение и речь. Развитие идентификации и обособления как ме­ханизм общения. Возникновение стремления к самостоятельности. Кризис в общении.

2.2. Познание в раннем возрасте

Развитие предметного восприятия и наглядно-действенного мыш­ления. Особенности развития воображения и памяти.

2.3. Предпосылки формирования личности

Особенности первых представлений о себе: отношение к своему имени, идентификация с телом, узнавание отражения в зеркале и т.д.

Внешний образ. Лицо. Овладение телом. Прямохождение. Телес­ные удовольствия. Имя и его значение в раннем возрасте.

Возникновение элементов самосознания. Имя как первый элемент самосознания. Усвоение элементарных правил общения с людьми и правил обращения с предметами.

Ребенок раннего возраста как своеобразный носитель культуры своего народа.

Возникновение стремления к обособлению. Кризис трех лет.

439

2.4. Предметная деятельность

Психологические новообразования, развивающиеся в предметной деятельности. Вхождение ребенка в мир вещей. Развитие предметной деятельности. Игра и продуктивные виды деятельности.

Индивидуальные различия в раннем возрасте.

3. ДОШКОЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

Основные достижения: развитие рефлексии; развитие знаковой функции сознания; развитие представлений об относительности мира постоянных вещей.

Предметная и орудийная деятельность дошкольника. Игра как ве­дущая деятельность дошкольника. Продуктивные виды деятельно­сти - рисование, аппликация, конструирование и др. Обучение в до­школьном возрасте.

3.1. Особенности общения

Место дошкольника в семье. Речевое и эмоциональное общение. Стили общения, предлагаемые взрослыми. Потребность в любви и одобрении. Страх перед угрозой одиночества. Развитие механизмов идентификации и обособления. Идентификация в форме сочувствия. Отчуждение в форме гнева, страха. Эмоциональное самочувствие ре­бенка в группе сверстников. Общение мальчиков и девочек. Общение и готовность ребенка к школе.

3.2. Умственное развитие. Практическое овладение языком и осмысленность речи

Развитие словаря и грамматического строя речи. Развитие фонема­тического слуха. Осознание словесного состава речи. Развитие функ­ций речи. Коммуникативная функция. Планирующая функция. Знако­вая функция. Экспрессивная функция.

Сенсорное развитие. Сенсорные эталоны и их усвоение дошколь­никами. Развитие действий восприятия.

Развитие ориентировки в пространстве и времени. Ориентировка в пространстве. Ориентировка во времени.

Восприятие рисунка. Общая характеристика развития мышления. Проблемные ситуации. Установление причинно-следственных связей. Значение усвоения знаний. Развитие мыслительных действий. Разви­тие образного мышления. Овладение моделями. Усвоение логических

440

форм мышления. Предпосылки развития логических форм мышления. Логическое мышление и умственное развитие.

Особенности развития внимания, памяти и воображения. Между реальностью и воображением.

3.3. Детская личность

Имя и его значение. Внешний образ. Лицо. Формирование образа тела. Притязание на признание: позитивные достижения и негативные образования. Детская ложь. Детская зависть. Половая идентификация. Психологическое время личности. Социальное пространство личности. Роль моральных эталонов в формировании личности.. Личностный смысл поступка как намеренного действия и идентификация с поляр­ными эталонами. Развитие стремления к нравственному поступку. Формирование системы мотивов. Соподчинение мотивов. Особенности развития самосознания и самооценки. Динамика развития чувств. Воз­никновение воли как способности к управлению поведением.

3.4. Игра и другие виды деятельности

Общая характеристика игровой деятельности. Игровые отношения детей. Реальные отношения детей в ситуации игры. Влияние игры на общее психическое развитие ребенка. Влияние игры на развитие функций речи. Игрушка как средство психического развития ребенка.

Изобразительная деятельность. Развитие графических образов. Образование графических шаблонов. Использование цвета. Динамика развития содержания детского рисунка.

Индивидуальные различия в дошкольном возрасте.

4. МЛАДШИЙ ШКОЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ

Проблема смены места ребенка в системе общественных отноше­ний. Социальная ситуация развития ребенка, поступившего в школу. Обучение и воспитание в школе как основное условие психического развития младших школьников. Место школьника в семье. Учитель и одноклассники.

Шестилетние дети в условиях школы. Деятельность в младшем школьном возрасте. Изменение объективных условий (социальной ситуации) психического развития с приходом ребенка в школу.

4.1. Особенности общения

Общение с родителями и другими взрослыми. Влияние стиля рабо­ты учителя на развитие общения детей.

441

Общение и речь в школе.

Социальная жизнь младшего школьника. Роль личности учителя в обучении и воспитании младшего школьника. Влияние стиля общения учителя на общение детей. Роль классного воспитателя в формирова­нии у младших школьников общественной позиции. Общение маль­чиков и девочек в классе.

Необходимость единства педагогических воздействий семьи и школы.

Особенности общения со сверстниками.

4.2. Умственное развитие

Особенности формирования интеллектуальных процессов в усло­виях решения учебных и практических задач. Содержание обучения как источник умственного развития в школьном возрасте.

Возрастные особенности и возможности усвоения знаний. Пробле­ма интеллектуализации психических процессов: развитие восприятия и наблюдательности. Память младшего школьника, пути повышения ее эффективности. Особенности воображения и внимания.

4.3. Личность ребенка младшего школьного возраста

Формирование личности младшего школьника. Особенности раз­вития самосознания. Имя.

Внешний образ. Лицо. Тело. Притязание на признание: позитив­ные достижения и негативные образования. Половая идентификация. Психологическое время детской личности в младшем школьном воз­расте. Социальное пространство в самосознании ребенка младшего школьного возраста. Развитие чувств. Особенности воли. Формиро­вание социальной активности младшего школьника. Значение форми­рования основ экологического сознания. Психология формирования национального и интернационального самосознания.

Особенности развития личности в условиях психической депри-вации.

Индивидуальные различия в младшем школьном возрасте.

4.4. Учебная деятельность как ведущий вид деятельности,

определяющий психическое развитие младших школьников

Готовность к школе. Общая характеристика учебной деятельности. Структура учебной деятельности. Формирование системы отношений к школе, учителю, учебным обязанностям. Усвоение моральных норм и правил поведения. Осознание прав и обязанностей школьника.

442

Изменение отношения к учебе на протяжении младшего школьного возраста. Влияние стиля общения на формирование отношения к школе, сверстникам, учителю. Проблема оценки.

Влияние интереса к содержанию учебной деятельности младшего школьника.

Игра и учение в младшем школьном возрасте.

Психологические особенности трудовой деятельности младшего школьника.

Раздел III. ОТРОЧЕСТВО

Достижения возраста: сензитивность к социальным явлениям; реф­лексия на себя и других; потребность к идентификации со сверстника­ми и кумиром; потребность в обособлении.

1. УСЛОВИЯ И ОБРАЗ ЖИЗНИ В ОТРОЧЕСТВЕ

1.1. Социальная ситуация в жизни отрока

Подросток в семье, школе и среди сверстников. Возрастные периоды отрочества.

1.2. Учебная и другие деятельности в подростковом возрасте

Стимулы и мотивы учения. Формирование учебных мотивов, их устойчивость.

Развитие моральных норм и правил поведения. Отношение к обя­занностям школьника.

Изменение отношения к учебе на протяжении подросткового воз­раста.

Психологические особенности трудовой деятельности в подрост­ковом возрасте.

Игры в отрочестве.

2. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ 2.1. Общение в отрочестве. Особая психологическая значимость

Особенности общения подростков с родителями и другими взрос­лыми. Общение с учителями в школе. Потребность в доверительном общении со взрослым. Общение со сверстниками. Дружба. Совмест­ное отчуждение от взрослых.

443

Потребность в развитии речи как средстве общения. Мир чтения подростков. Автономная речь в подростковых группах.

2.2. Общение со сверстниками

Общение со сверстниками как потребность и значимая деятель­ность. Особенности времяпрепровождения. Поиск друга.

Общение и половая идентификация. Психология сексуальных взаимодействий подростков. Психологические стрессы по поводу подростковой беременности. Первая любовь.

3. УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ

3.1. Развитие речи в младшем школьном возрасте

Вхождение в реальность знаковых систем языка. Верхний уровень речевой культуры. Школа, язык и индивидуализация. Подростковая языковая субкультура. Сленг. Значение жестов в общении подростков.

3.2. Развитие высших психических функций

Сенсорное развитие. Восприятие изобразительного искусства. Восприятие музыки. Развитие мышления и прогнозы будущего интел­лектуального потенциала. Развитие внимания, памяти, воображения. Между реальностью и воображением.

4. ЛИЧНОСТЬ ОТРОКА

4.1. Особенности идентификации с собственным «Я»

Кризис личности в отрочестве. Кризис идентификации со своей внешностью и со своими представлениями о себе.

4.2. Самосознание в отрочестве

Притязания на признание у подростков. Обострение потребности в признании. Особая значимость в притязании на признание своей уни­кальности. Специфика половой идентификации в подростковом воз­расте. Особенности отношения подростка к своему прошлому, на­стоящему и будущему. Страх смерти. Подростковая суицидальность.

Социальное пространство личности отрока. Отношение подростка к правам и обязанностям. Воспитание чести, совести, чувства собст­венного достоинства - необходимое условие становления личности.

444

Противоправное поведение подростков. Алкоголизм и наркомания в подростковом возрасте.

Значение формирования основ экологического сознания. Психоло­гия формирования национального и интернационального самосознания.

Особенности развития личности отрока в условиях депривации.

Индивидуальные различия в отрочестве.

Раздел IV. ЮНОСТЬ

Достижения возраста. Ориентация на жизненные перспективы.

1. УСЛОВИЯ И ОБРАЗ ЖИЗНИ В ЮНОСТИ

1.1. Социальная ситуация жизни в юности

Профессиональные ориентации. Жизнь в родительской семье. Соз­дание своей семьи.

Возрастные периоды юности.

1.2. Учебная деятельность в юношеском возрасте

Понимание необходимости учебы. Значение нерегламентирован­ных условий приобретения знаний. Роль учения в формировании личности.

Познавательная сфера и творчество в юношеском возрасте. Позитивные тенденции в развитии: стремление к знаниям и про­фессионализму, расширение интересов в сфере искусства. Негативные тенденции.

1.3. Трудовая деятельность в юношеском возрасте

Выбор профессии - обязанность и право в юношеском возрасте. Ответственное отношение к своему будущему и обществу при выборе профессии. Понимание необходимости трудовой деятельности. Роль труда в формировании личности.

2. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ 2.1. Общение в юности

Проблема отцов и детей. Потребность в общении с кумиром и ре­ферентной группой.

445

Потребность в освоении продуктивных приемов общения и разви­тия речи. Мир чтения в юности.

Общение со сверстниками.

Развитие потребности участия в общественной жизни, формальных и неформальных организациях. Условия формирования инициативы, принципиальности и ответственности в юношеском возрасте.

Притязание на уникальность и способы его удовлетворения в об­щении.

2.2. Общение со сверстниками противоположного пола

Особенности времяпрепровождения. Дружба в юности. Общение и половая идентификация. Психология сексуальных взаимодействий. Любовь в юности. Ранний брак.

3. ЛИЧНОСТЬ В ЮНОСТИ 3.1. Особенности идентификации с собственным «Я»

Идентификация со своей внешностью и со своим представлением о себе. Тело. Опьянение. Сексуальные влечения. Кризис личности в юности.

3.2. Самосознание в юности

Притязание на признание и формы участия в общественной жизни. Специфика половой идентификации в юности: идентификация со сво­им телом и всем физическим обликом; психический склад; поведение и ожидания юноши (девушки). Психологическое время в структуре юношеского самосознания. Отношение к жизни и смерти. Юношеская суицидальность.

Формирование образа своего места во всех реалиях человеческого существования: в предметном мире, в образно-знаковых системах, в природе, в реалиях социального пространства, в виртуальном мире. Самовоспитание в юношеском возрасте. Формирование жизненной позиции и этических убеждений. Воспитание чести, совести, чувства собственного достоинства. Чувство личности в юношеском возрасте. Развитие творческой активности как самовыражения. Юношеские дневники и их значение, нормирование мировоззрения.

Ориентация на снижение чувства личности.

Противоправное поведение в юности. Алкоголизм и наркомания.

Экологическое сознание в юношеском возрасте.

Психология национального самосознания.

446

Проблема позитивной социальной активности. Выбор жизненных целей и их реализация.

Особенности развития личности юноши в условиях депривации. Индивидуальные различия в юности.

РазделУ. ВЗРОСЛОСТЬ

Социальная ситуация жизни человека в период взрослости. Профес­сиональная и общественная деятельность. Семья. Характер одиночек.

Периоды взрослости.

Закономерности развития взрослого. Проблемы самореализации личности взрослого: на уровне высших духовных форм и на уровне «игры на понижение».

1. ОБЩЕСТВЕННО ПОЛЕЗНЫЙ ТРУД КАК ВЕДУЩАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Профессиональные и творческие достижения в различных видах деятельности взрослого человека. Стремление к новому и стереотип­ность в профессиональной деятельности.

Возможности учения в период взрослости. Формы и методы обуче­ния взрослых.

2. ОБЩЕНИЕ ВЗРОСЛЫХ

Деловое и непосредственное общение. Общение в производствен­ных группах и коллективах. Специфика общения мужчин и женщин. Любовь и семья как ценности. Дружеские объединения взрослых.

Игры взрослых.

3. ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВЗРОСЛЫХ

Познание как профессия. Познавательные интересы взрослых, не связанные с профессиональной деятельностью.

4. ЛИЧНОСТЬ ВЗРОСЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Особенности идентификации с собственным «Я». Социальная ак­тивность взрослого человека. Значение активности в профессиональ­ной деятельности для развития человека как личности, субъекта дея­тельности и индивидуальности.

447

Притязание на признание в профессиональной деятельности, в об­щественной жизни. Притязание на признание в семье. Стабилизация половой идентификации взрослых. Психологическое время взрослых в разные возрастные периоды. Таинство мгновений жизни. Отноше­ние к правам и обязанностям у взрослых.

Значение ценностных ориентации и мировоззрения в моральной устойчивости личности. Жизненные позиции и самостоятельность взрослого человека.

Проблема экологического сознания взрослого.

Особенности национального самосознания взрослых. Стереотипы, новое мышление и личность взрослого.

Взрослый человек как зрелая личность. Взрослый как консерватор. Взрослый как конформист.

Специфика возрастных кризисов взрослых. Подведение итогов и перспективные планы жизни на разных этапах взрослости. Взрослость и проблема смысла жизни.

Разнообразие типов личности взрослого человека.

Раздел VI. ПОЗДНИЙ (ПОЖИЛОЙ И СТАРЧЕСКИЙ) ВОЗРАСТ

Социальная ситуация жизни людей пожилого и старческого воз­раста. Участие в профессиональной и общественной деятельности. Место в семье.

Одинокая старость.

Периодизация позднего возраста.

Возрастные закономерности и психологические особенности нор­мального старения.

1. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ПОЖИЛОМ И СТАРЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

Творчество в пожилом возрасте.

Пожилой человек в общественной жизни. Старость и мудрость опыта жизни.

2. ОБЩЕНИЕ В СТАРОСТИ

Значение общения со сверстниками. Пожилой и старый человек в семье из трех-четырех поколений. Психология отношения пожилых к детям, молодежи и людям других возрастов.

448

3. ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Молодость духа в пожилом возрасте. Познание как профессия. Особенности познавательных интересов пожилых, не занятых прежде профессиональной умственной деятельностью.

Феномен ясности мысли в старости.

Отношение к проблемам человечества. Умственное и эмоциональ­ное переживание непреходящей ценности жизни и неизбежности фи­зической смерти. Психология бессмертия человеческого духа.

4. ЛИЧНОСТЬ В ПОЖИЛОМ И СТАРЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

Значение социальной активности в позднем возрасте. Кризис идентификации со своей внешностью и физическим «Я» в

позднем возрасте.

Психическое здоровье в позднем возрасте. Притязание и формы участия в общественной жизни. Кризис предпенсионного и послепенсионного периода. Особенности половой идентификации в позднем возрасте. Новая

представленность для пожилого человека его прав и обязанностей. Суицидальность в пожилом возрасте. Психологическая готовность к старости. Психологические новообразования пожилого человека. Психологически зрелая личность в пожилом и старческом возрасте. Социальная необходимость молодых поколений в общении с

людьми пожилого и старческого возраста.

Раздел VII. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА КАК ЛИЧНОСТИ

Реалии существования человека между рождением и смертью. Реа­лии существования личности в ее представленности среди других и в продуктах ее творчества.

От таинства детства к достоинству и мудрости старости. Необходимость понимания исторически обусловленных реалий существования человека. Необходимость удержания жизненных це­лей, развитой рефлексии на себя и других и понимания относительной ценности притязаний. Личность как носитель духовности,

Рекомендуемая литература

Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. - Л., 1968.

БожовичЛ. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. - М., 1968.

БрунерДж. Психология познания. - М., 1977.

Венгер Л. А., Мухина В. С. Психология. - М., 1987.

Возрастные и индивидуальные способности младших подростков / Под

ред. Д. Б. Эльконина, Т. В. Арагуновой. - М., 1967.

Возрастная и педагогическая психология / Под ред. А. В. Петровского. -

М., 1979 и последующие издания.

Возрастная и педагогическая психология / Под ред. М. В. Гамезо и др. -

М.,1984.

Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. - М., 1981-1984. Гальперин П. Я., Запорожец А. В., Карпова С. Н. Актуальные проблемы

возрастной психологии. - М., 1978.

Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения: опыт теоретического и

экспериментального психологического исследования. - М., 1986.

Диагностика умственного развития дошкольника / Под ред. Л. А. Венгера

и В. В. Холмовской - М., 1978.

Запорожец А. В. Избранные психологические труды / Под ред.

В. В. Давыдова, В. П. Зинченко: В 2 т. - М., 1986.

Кон И. С. Психология старшеклассника. - М., 1982. Лейтес Н. С. Умственные способности и возраст. - М., 1971. Лейтес Н. С. Способности и одаренность в детские годы. - М., 1984. Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. - М.,

1983.

Лисина М. И. Общение, личность и психика ребенка. - М.; Воронеж, 1997. Лишенные родительского попечительства / Под ред. В. С. Мухиной. -

М., 1983.

Мухина В. С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения

социального опыта. - М., 1981.

Мухина В. С. Шестилетний ребенок в школе. - 2-е изд. - М., 1990. Мухина В. С. Детская психология. - М., 1992. Мухина В. С. Возрастная психология. - М., 1997. Мухина В. С. Таинство детства. - М., 1997. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. - М., 1969. Пономарев Я. А. Знание, мышление, умственное развитие. - М., 1967. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. - 2-е изд. - М., 1977. Психология младших школьников / Под ред. В. В. Давыдова. - М., 1990. Психология формирования и развития личности / Под ред. Л. И. Анци­феровой. - М., 1961.

Рубинштейн С. А. Проблемы общей психологии. - М., 1976. Собкин В. С. Старшеклассник в мире политики. - М., 1997.

450

С чего начинается личность. - М., 1976.

Теплое Б. М. Проблемы индивидуальных различий. - М., 1961. Фелъдштейн Д. И. Психологические основы общественно полезной дея­тельности подростка. - М., 1982.

Фелъдштейн Д. И. Проблемы возрастной и педагогической психологии -М., 1995.

Фрейд 3. Психоанализ детских неврозов. - М.; Л., 1925. Фромм Э. Душа человека. - М., 1992. Хрестоматия по возрастной психологии. - М., 1985.

Эльконин Д. Б. Избранные психологические труды / Под ред. В. В. Давы­дова, В. П. Зинченко. - М., 1989.

Эриксон Э. Детство и общество. - СПб., 1996. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М., 1996.

Оглавление

От автора................................................................................................3

Введение..................................................................................................4

Раздел I. Феноменология развития ............................................................7

Глава 1. Факторы, определяющие психическое развитие..................9

§ 1. Условия психического развития.............................................9

§ 2. Предпосылки развития психики...........................................36

§ 3. Внутренняя позиция и развитие ...........................................50

Глава II. Индивидуальное развитие личности .................................54

§ 1. Социальная единица и уникальная личность .....................54

§ 2. Фактор места как условие развития личности ...................73

Глава III. Механизмы развития личности и ее социального бытия ..................81

§ 1. Идентификация как механизм социализации и индивидуализации личности ................................................82

§ 2. Обособление как механизм социализации и индивидуализации личности ................................................87

§ 3. Взаимодействие идентификации-обособления и типы личностей ............ 92

Раздел II. Детство...................................................................................... 96

Глава IV. Младенчество...................................................................... 98

§ 1. Новорожденность: врожденные особенности и тенденции развития ........99

§ 2. Собственно младенчество................................................... 104

Глава V. Ранний возраст................................................................... 118

§ 1. Особенности общения ......................................................... 119

§ 2. Умственное развитие........................................................... 125

§ 3. Предпосылки формирования личности............................. 139

§ 4. Предметная и другие виды деятельности.......................... 150

Глава VI. Дошкольный возраст....................................................... 163

§ 1. Особенности общения ......................................................... 165

§ 2. Умственное развитие.............................................:............. 175

§ 3. Детская личность .................................................................213

§ 4. Игры и другие виды деятельности .....................................235

452

Глава VII. Младший школьный возраст ........................................ 249

§ 1. Особенности общения......................................................... 251

§ 2. Умственное развитие........................................................... 269

§ 3. Личность ребенка младшего школьного возраста........... 286

§ 4. Учебная деятельность.......................................................... 321

Раздел III. Отрочество............................................................................ 345

Глава VIII. Условия и образ жизни................................................. 348

§ 1. Социальная ситуация в жизни отрока............................... 348

§ 2. Учебная деятельность и ориентация на труд.................... 356

Глава IX. Особенности общения ..................................................... 362

§ 1. Общение со взрослыми и сверстниками: общие тенденции ....................... 362

§ 2. Общение со сверстниками противоположного пола....... 372

Глава X. Умственное развитие......................................................... 379

§ 1. Развитие речи....................................................................... 379

§ 2. Развитие высших психических функций ........................... 384

Глава XI. Личность отрока.............................................................. 396

§ 1. Особенности идентификации с собственным «Я».

Кризис личности в отрочестве........................................... 396

§ 2. Самосознание в отрочестве................................................ 406

Вместо заключения. Юность.................................................................. 420

Примечания ............................................................................................. 424

Приложение. Программа курса «Возрастная психология................... 431

Учебное издание

Мухина Валерия Сергеевна

Возрастная психология:

феноменология развития, детство, отрочество

Учебник для студентов высших учебных заведений

Редактор Л.И.Хлопова Оформление обложки: В. И. Феногенов Технический редактор Р. Ю. Волкова Компьютерная верстка: Д. В. Поляченко Корректоры В. И. Хомутова, Г. В. А батурова

Подписано в печать 22.05.99. Формат 60х90/16. Гарнитура Тайме. Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Уел печ л. 27,93. Тираж 30000 экз. (1-й завод 1 - 10000 экз ). Заказ № 1705

ЛР № 071190 от 11 07.95. Издательский центр «Академия». 105043, Москва, ул 8-я Парковая, 25. Телефакс (095)165-4666, (095)367-0798, (095)305-2387.

Отпечатано на Саратовском полиграфическом комбинате. 410004, г. Саратов, ул Чернышевского, 59.

Издательский центр "АКАДЕМИЯ"

планирует выпуск в 1999 г. следующих книг:

В. С. МУХИНА

Возрастная практическая психология:

детство, отрочество, юность

Учебное пособие для студентов вузов Объем 23 а.л.

Возрастная психология: детство, отрочество, юность. Хрестоматия

Для студентов вузов Составители В.С.Мухина, А. А. Хвостов Объем 41 а.л.

В. С. МУХИНА Психология игры

Учебное пособие для студентов вузов Объем 23 а.л.

Книги

Издательского центра «Академия» можно приобрести по адресу:

111399, г. Москва, ул. Мартеновская, 7, подъезд 3, код 032. Тел./факс: (095)305-23-87. E-mail: bookinfo@glasnet.ru

Заказы на оптовые поставки направлять по адресу:

105043, г. Москва, ул. 8-я Парковая, 25. Тел./факс: (095)165-46-66, (095)367-07-98.

ОАО «Издательский центр "Академия"» ИНН 7720121330 Банковские реквизиты: р/с 40702810538340101565 в Измайловском ОСБ 2695/03 в МБ АК СБ РФ г. Москвы к/с 30101810600000000342 БИК 044525342