Реферат: Сталинский скачок в индустриализацию

Во второй половине 20-х годов важнейшей задачей экономического развития стало превращение страны из аграрной в индустриальную, обеспечение ее экономической независимости и укрепление обороноспособности. Неотложной потребностью была модернизация экономики, главным условием которой являлось техническое совершенствование (перевооружение) всего народного хозяйства.

Вопрос, который необходимо в связи с этим решить, является ли индустриализация объективной закономерностью исторического развития и как соотносится с ней понятие «социалистическая индустриализация»? Само понятие индустриализации не является плодом большевистского творчества. Индустриализация – обязательное условие модернизации страны. Одна из отличительных черт «социалистической индустриализации» – навешивание на нее идеологических и политических задач. Другое отличие состоит в том, что во главу угла возводится принцип планомерности и решающей роли государства в противовес «стихийной капиталистической индустриализации». В-третьих, теория «социалистической индустриализации» предусматривает своеобразный промышленный рывок путем максимального сосредоточения усилий на развитии тяжелой индустрии, производящей средства производства (группа «А») с целью технической реконструкции всего народного хозяйства. Теоретически после него должен быть осуществлен переход к сбалансированному пропорциональному развитию экономики. Как видим, в такой постановке проблема индустриализации в общем не противоречит взгляду на нее как на общеисторическую закономерность. Не противоречит ему и теория промышленного или технологического рывка, особенно для стран, в которых все слои общества и руководители государства осознают экономическую отсталость и пытаются ее преодолеть. В этом смысле необходимость промышленного ускорения также должна рассматриваться в качестве исторического закона.

Обычно считается, что в странах, которые вступают на этот путь, усиливается роль государственного вмешательства, устанавливается авторитарный режим, который призван подавить сопротивление старых общественных элементов и вовлечь их в систему нового общества. На этой основе происходит ломка социальной структуры и социальной психологии общества.

Дополнительным стимулом для форсирования индустриализации была экономическая и политическая изоляция страны на международной арене, враждебные отношения СССР с рядом стран, задача, как тогда говорили, «крепить оборону первого в мире государства рабочих и крестьян».

1 предпосылки для перехода к индустриализации

1.1 Нэп – «новая эксплуатация пролетариата»

Нэп был соткан из противоречий. Немалая их доля носила политический характер, ибо «частичное возрождение капитализма» осуществлялось партией, становление которой не на путях компромисса с капиталом, а в жестокой и беспощадной борьбе с ним. Значительная часть коммунистов, а также некоторые слои населения воспринимали нэп как возвращение к частной собственности, а вместе с ней – к социальной несправедливости, неравенству, к классовым распрям. Практически не приняла новый курс «рабочая оппозиция», имевшая достаточно широкую опору в партии и рабочем классе, которая считала, что плодами победы рабочего класса воспользовались крестьянство, буржуазия и городское мещанство, тогда как пролетарии вновь превратились в эксплуатируемые слои общества. Например, выступавшая против нэпа, «Рабочая группа» расшифровывала эту аббревиатуру как «новая эксплуатация пролетариата».

В среде партийной элиты разворачиваются острые дискуссии по ключевым проблемам социально-экономического и политического развития страны, которые стали в значительной степени своеобразной идеологической завесой борьбы за власть, характерной для внутрипартийной жизни 1920-х годов.

Троцкий, одним из первых в партии предлагавший перейти от продразверстки к продналогу, уже в июле 1921 г. заявил об иррациональности нэповского курса. Бухарин предлагал считать нэп длительным процессом «врастания в социализм», в то время как значительная часть коммунистов рассматривала нэп лишь в качестве средства удержания власти до начала мировой революции. Разные политические силы в РКП(б) вкладывали в новую экономическую политику различный смысл, и политические схватки были неизбежны.

За годы нэпа так и не была демонтирована сформировавшаяся в период «военного коммунизма» чрезмерно централизованная система управления народным хозяйством. Как отмечал А.И. Рыков на XV партконференции (1926 г.) – «Созданная нами со времени Октябрьской революции система управления хозяйством не вполне соответствует новым задачам… С течением времени эта система организации в значительной степени была усовершенствована и в период нэпа более приспособлена к торговому обороту, но в настоящее время она покоится на такой централизации, которая исходит из недоверия к каждому нижестоящему звену». Назревал кризис нэпа.

1.2 Завершение восстановительного периода и изменение «генеральной линии»

К концу 1924 г. партийное руководство делает вывод о завершении восстановительного периода, когда советская экономика впервые дала объемы продукции, сопоставимые с дореволюционными. Отныне промышленное производство не могло расти исключительно за счет пуска прежде стоявших предприятий. Становилось очевидным, что промышленный потенциал, оставшийся в наследство от старой России, не обеспечивал приемлемых темпов экономического развития, так как основные производственные фонды фабрик и заводов морально устарели и безнадежно отставали от современных требований.

Наконец, предстояло решать и проблемы размещения экономического потенциала, который в основном сосредотачивался в европейской части страны. Причем только в Центральном промышленном районе, занимавшем всего 3% территории республики, концентрировалось 30% промышленного потенциала и около 40% квалифицированной рабочей силы. Этот район давал 25% национального дохода. Требовалось новое размещение производственных мощностей.

Начиная с 1926 г. наметились признаки изменения «генеральной линии». Толчком для этого послужили две причины: воздействие критики со стороны оппозиции и, как основная причина, господствующие в советском обществе настроения и интересы укрепляющейся номенклатуры. На словах еще сохранялась верность нэповским принципам, но на деле проводилась политика, ведущая к их свертыванию. На 1926/27 г. приходится налоговая реформа, которая акцентировала свое внимание на классовом расслоении деревни. Она меняла прогрессию обложения и систему распределения налогов. Если в 1925/26 г. от налога были освобождены 9% хозяйств, то на следующий год – 24%. В ближайшие годы намечалось увеличить эту долю до 35%. Одновременно резко возрастала налоговая прогрессия в сторону более зажиточных хозяйств.

В 1926 г. принимается новая инструкция по выборам в Советы, вводящая новые ограничения избирательных прав. Вместо опоры на середняка акцент был смещен на «бедняцко-батрацкий кадр» деревни и натравливание одной части крестьянства на другую. Подобный зигзаг обескуражил значительные слои деревенского населения. Годами, проводя политику поддержки малоимущих слоев населения и сдерживания роста зажиточных слоев, государство объективно способствовало осереднячиванию крестьянства.

На протяжении 1926 – 1927 гг. можно отчетливо проследить нарастание элементов централизации и административного нажима по всем направлением государственной политики и ухудшение общего положения в стране.

1.3 Внешнеполитический кризис и новая партийная идеология

Свою роль играли и внешнеполитические факторы. Вследствие обострения международной ситуации (налеты на советские представительства и учреждения в Пекине и Лондоне, убийство советского полпреда Войкова в Варшаве, разрыв Англией дипломатических отношений с СССР) летом – осенью 1927 г. возник ажиотажный спрос на основные потребительские товары. Кроме того, советское правительство неоднократно заявляло о том, что страна находится во враждебном империалистическом окружении и живет под постоянной угрозой войны. Все это порождало панику, и, наученное недавним горьким опытом военного лихолетья, население бросилось закупать товары первой необходимости.

Аграрная страна не имела шансов выстоять в случае военного противоборства с индустриально развитыми державами. Необходимость модернизации промышленности становилась все более очевидной.

Изменения международной обстановки, особенно стабилизация капитализма в Европе и Америке, сделавшая иллюзорными надежды на мировую революцию, заставляют Сталина активно включиться в разработку новой партийной идеологии. Сталин отказывается от концепции мировой революции и мирового социализма, а проблему «строительства социализма в одной стране» переводит из плоскости абстрактно-теоретической в область «партийной практики», считая, что «либо мы рассматриваем нашу страну как базу пролетарской революции, либо мы базой революции не считаем нашу страну … – и тогда, в случае оттяжки победы социализма в других странах, должны мириться с тем, что капиталистические элементы нашего народного хозяйства возьмут верх, Советская власть разложится, партия переродится». За нэпом экономическим, по логике Сталина, последует нэп политический и реставрация буржуазных порядков.

2 Начало «великого перелома»

2.1 Политика индустриализации

Курс на индустриализацию провозгласил в декабре 1925 г. XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) (переименована после образования СССР). На съезде шла речь о необходимости превращения СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну производящую их. В его документах обосновывалась потребность в максимальном развитии производства средств производства (группа «А») для обеспечения технико-экономической независимости страны, находящейся во враждебном окружении. Подчеркивалась важность создания социалистической промышленности на основе повышения ее технического оснащения. Начало политики индустриализации было законодательно закреплено в апреле 1927 г. IV съездом Советов СССР.

Понятие «социалистической индустриализации» в теории означало: 1) всемерное развитие государственного сектора как основы социалистической экономики; 2) внесение в нее планового начала; 3) установление новых взаимоотношения между городом и деревней на основе расширения крестьянского спроса не только на продукты потребления, но и на средства производства; 4) сокращение непроизводительного потребления («режим экономии») с тем, чтобы сэкономленные средства направить на строительство новых заводов и фабрик. При этом утверждалось, что «социалистическая индустриализация» может быть осуществлена только за счет внутренних источников накопления, так как СССР не мог рассчитывать на иностранные кредиты.

Программа «социалистической индустриализации» дополнялась планом реконструкции народного хозяйства, который предусматривал: изменение техники и способов производства в направлении развития энергетических мощностей, расширение массового производства, перенесение в экономику страны передовой американской и европейской технологии, рационализацию, научную организацию труда (НОТ), изменение общей структуры производства в сторону развития отраслей тяжелой промышленности, перемещение производства к источникам сырья и энергии, специализацию районов в соответствии с их природными и социальными потребностями.

Главное внимание в первые годы уделялось реконструкции старых промышленных предприятий. Одновременно строились свыше 500 новых заводов, в их числе Саратовский и Ростовский сельскохозяйственного машиностроения, Карсакнайский медеплавильный и др. Началось сооружение Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб) и Днепровской гидроэлектростанции (Днепрогэс). Развитие и расширение промышленного производства почти на 40% велось за счет ресурсов самих предприятий. Кроме внутрипромышленного накопления источником финансирования стало перераспределение в пользу индустрии национального дохода.

Осуществление политики индустриализации потребовало изменений в системе управления промышленностью. Наметился переход к отраслевой системе управления, укреплялось единоначалие и централизация в распределении сырья, рабочей силы и производимой продукции. На базе ВСНХ СССР были образованы наркоматы тяжелой, легкой и лесной промышленности. Сложившиеся в 20–30-х годах формы и методы управления промышленностью стали частью механизма хозяйствования, сохранявшегося в течение длительного времени. Для него были характерны чрезмерная централизация, директивное командование и подавление инициативы с мест. Не были четко разграничены функции хозяйственных и партийных органов, которые вмешивались во все стороны деятельности промышленных предприятий.

Сами по себе намеченные преобразования не представляли ничего из ряда вон выходящего. Их узким местом оставалась общая отсталость страны как в технико-экономической, так в социальной и культурной областях. Каждый шаг в сторону выполнения планов упирался в имеющиеся возможности и ограничения, толкая руководство на путь чрезвычайных мер. Провозглашая опору на собственные силы, оно тем не менее не могло обойтись без систематических закупок техники за границей, без привлечения опыта и знаний иностранных специалистов. На это были необходимы дополнительные средства, которые предполагалось извлечь путем наращивания экспорта сырья и сельскохозяйственных продуктов.

2.2 Кризис нэпа и хлебозаготовок

Зимой 1927/28 г. разразился очередной кризис нэпа, приведший к корректировке всех направлений внутреннего и внешнего курса руководства страны. «Социалистическая индустриализация» приобретала все более зримые черты, переходя из плоскости теоретических дискуссий в практическое воплощение.

Государственный сектор становится все большим монополистом в промышленности и торговле, вытесняя частника. Частная и концессионная промышленность, дававшая в 1925/26 г. валовой продукции на 2478 млн. руб., с 1926/27 г. начинает сокращать производство и 1928/29 г. доводит его до 1975 млн. руб. То же происходит и в торговле: за 1925/26 – 1928/29 гг. частный сектор в торгово-посредническом обороте сокращается с 6100 млн. руб. до 270 млн. руб., а в розничной с 5115 млн. руб. до 2830 млн. руб.

Все больше свертываются элементы рыночных отношений в госпромышленности. Если раньше хозрасчет был весьма лимитирован на предприятиях (их прибыль обезличивалась в едином балансе трестов), но более выражен в деятельности трестов, то теперь его значительно ограничили и здесь. 29 июня 1927 г. ЦИК и СНК СССР приняли новый закон о государственных промышленных трестах. В определение треста было введено указание на подчинение треста плановым заданиям органа, в ведении которого он находился (ВСНХ), и исключительно указание на извлечение прибыли как цель деятельности треста. В августе этого же года ВСНХ отверг умеренные контрольные цифры на следующий хозяйственный год в пользу более высоких капиталовложений в тяжелую промышленность.

Постепенно свертывается нэп и в деревне. Курс XIV партконференции и XIV съезда на либерализацию хозяйственных внутридеревенских отношений, взаимоотношений крестьянского мира с государственными органами и одновременное форсирование индустриализации, требовавшее бесперебойного снабжения городов продовольствием и техническими культурами, вызвал усиление государственного регулирования по другим каналам. Значительную часть промтоваров крестьянство стало получать не на рынке, а в обмен на сданную продукцию, т.е. вводятся элементы прямого (минуя рынок) продуктообмена между городом и деревней. Из-за регулирующих мероприятий Наркомторга (установление максимума цен в коопторговле и др.) постепенно ограничивается коммерческий расчет в кооперации. Расширение контрактации (выдачи крестьянину семенной и денежной ссуды при условии сдачи им государству полученной продукции по договорным ценам и выполнение ряда агротехнических операций) в ее реальном воплощении (нередко принудительная ее «разверстка» местными властями по дворам) начинает напоминать ситуацию времен «военного коммунизма».

Несмотря на хороший урожай в 1927г., государство встретилось с еще большими, чем в предыдущем году, трудностями в хлебозаготовках. Главную роль в торговле продуктами и снабжении ими населения в стране играл частник. В связи с этим была выдвинута задача полного его вытеснения за счет государственной и кооперативной торговли, воздействия на рынок путем регулирования цен. Цены на сельскохозяйственные продукты были снижены, тогда как на промышленные товары они оставались относительно высокими. Промышленность, направившая свои усилия на нужды индустриализации, не могла обеспечить расширение спроса. Крестьяне задерживали продажу своих излишков государственным органам. Государственные и кооперативные магазины и лавки оставались пустыми или были заполнены не пользующимся спросом товаром. В продовольственном снабжении городов наступило резкое ухудшение. Стали проявляться признаки общего недовольства и социальной напряженности.

План хлебозаготовок, намеченный на конец (октябрь – декабрь) 1927 г., провалился. Вместо 4,58 млн. т, заготовленных за соответствующий период прошлого года, удалось закупить только 2,4 млн. т, т.е. почти в 2 раза меньше. Экспортировать, собственно говоря, было нечего и закупать оборудование не на что, т.к. хлеб составлял главную статью вывоза. Вопрос теперь состоял так: либо отказаться от взятых темпов индустриализации, либо пойти на какие-то экстраординарные меры. Таким образом, кризис хлебозаготовок стал тем катализатором, который ускорил и обострил социальные и политические процессы в стране и послужил поводом для смены курса политического руководства.

2.3 Расстановка социальных сил накануне «великого перелома»

Во второй половине 1920-х годов естественный прирост населения достигает в 3 млн. человек – небывалый для всей российской и советской истории, хотя и не компенсировавший всех прежних людских потерь. Рост населения был обусловлен возобновлением наметившихся еще до революции демографических процессов, характерных для аграрных стран, находящихся на ранней стадии модернизации, когда происходит так называемый демографический взрыв, который в свою очередь сопряжен с такими неизбежными его спутниками, как безработица, агарное перенаселение, образование «лишних ртов».

В стране по результатам переписи населения 1926 г. сильно преобладало крестьянство (73%). При этом всего лишь четверть населения с полным правом можно было включить в число занятых в народном хозяйстве (по тогдашней терминологии «самодеятельного населения»). Причиной этого являлась громадная разница между число «самодеятельного» (20,2 млн. человек) и «несамодеятельного» (87,8 млн. человек) населения среди деревенских жителей, главным образом в группах среднего и зажиточного крестьянства. В то же время крестьянство составляло 53,3% от всего «самодеятельного» населения. Следует добавить, что перепись населения 1926 г. зарегистрировала в деревне 47 млн. человек (из 108 млн. человек) взрослого трудоспособного населения в качестве «членов семьи, помогающих в занятии». Это означает, что и само имущественное положение крестьян сильно зависело от количества работников в хозяйстве, в то время как число малолетних детей было для него дестабилизирующим фактором. Демографическая ситуация в деревне была дополнительным источником социальной напряженности.

Явное преобладание середняков (более 80%) среди крестьянства, казалось бы, должно было диктовать руководству необходимость учета интересов именно этой группы крестьянства, однако вектор социально-экономической политики все более смещался в сторону неимущих и малоимущих слоев. Ситуация в деревни к концу десятилетия резко обострилась. Документы этого времени свидетельствуют о нарастании агрессивности и озлобленности бедняков против зажиточных элементов, усиленно подогреваемых официальной пропагандой. Между тем данные показывают, что удельный вес «кулаков» в деревне был невелик (4%) и утверждения о «кулацкой опасности» не были оправданы. Получившее к концу 1920-х годов широкое распространение отходничество (к 1929 г. – более 4 млн. крестьян, отходивших на заработки) лишь в незначительной степени сглаживало социальные противоречия деревни. В сельской среде отношения к отходникам было скорее отрицательное, чем положительное. Государство же стремилось подчинить своему влиянию стихийный отход, придать ему организованный характер и направить его на нужды индустриализации.

Рабочие не составляли большинства ни в структуре населения (10,8%), ни в структуре занятых (18,8%). Численность фабрично- заводских рабочих вначале 1928 г. составляла 2,7 млн. человек. В связи с началом индустриализации значительно увеличилось количество строительных рабочих, которые были заняты на многочисленных стройках пятилетки. Основным источником роста рабочих кадров была деревня. До конца 1920-х годов город принял примерно 1 млн. человек из деревни, поглотив лишь незначительную часть «резервной армии труда». Между тем рынок труда в городе не мог обеспечить занятости и для этой приходящей в город рабочей силы, что создавало дополнительные трудности и неудовлетворенность сложившимся положением. Количество безработных в 1929 г. приближалось к отметке 2 млн. человек.

2.4 Главная сила «великого перелома»

Социальная структура советского общества в соответствии с социальной и политической иерархией нового режима выглядела как бы перевернутой по сравнению с дореволюционной и в определенной мере отражала характер происшедших после революции изменений. На верхнюю ступень социальной лестницы ставился «пролетариат», куда, по официальной терминологии того времени, включались рабочие и, с оговорками, служащие государственного аппарата. Дело в том, что государственный аппарат к тому времени полностью вобрал в себя сильно поредевшую старую интеллигенцию, по отношению к которой политика становилась все более враждебной, поэтому категория «пролетариат» требует особо внимательного анализа. Фактически от имени пролетариата выступали несколько десятков тысяч коммунистов, занимавших руководящие посты в партийном, советском государственном аппарате, в общественных организациях. Большинство из них действительно имело рабочее прошлое или, как тогда говорили, «пролетарскую закваску». Например, среди руководителей предприятий и учреждений в системе ВСНХ бывшие рабочие составляли 60%. Примерно такая же картина наблюдалась в других хозяйственных ведомствах. Эта поднимающаяся к власти группа с особым положением и интересами, методами и способами действий, сформированная при непосредственном участии партийного аппарата и лично Сталина, подпираемая снизу новыми выдвиженцами, стремилась всемерно расширить свое влияние, захватывая одно за другим различные звенья управления. Это неизбежно вело к столкновению со старыми кадрами.

Вопрос о взаимоотношении номенклатуры с рабочей массой чрезвычайно сложен. Выступая от имени последней, номенклатура всячески бравировала пролетарским происхождением, говорила на своеобразном «рабочем языке», рядилась в «рабочие одежды». Номенклатурным выдвиженцам удалось в условиях нарастающих трудностей нэпа направить в нужное русло недовольных рабочих, натравливая их против прежних руководителей, против буржуазных спецов, против кулаков, против других элементов, якобы мешающих ускоренному движению в социализм. Этим объясняется развертование целого ряда массовых компаний конца 1920-х годов, получивших поддержку среди рабочего класса. Вместе с тем, отрываясь от производства и переходя в иной социальный статус, выдвиженцы все более отдалялись от реальных нужд рабочего класса.

3 план – закон жизни советского общества

3.1 Первый пятилетний план – «Пятилетку в четыре года!»

Осенью 1926 г. XV партконференция записала в своих решениях: «Имея в виду необходимость форсировать постановку в нашей стране производства орудий производства с целью уничтожения зависимости от капиталистических стран в этой решающей для индустриализации области, конференция ставит перед государственными и хозяйственными органами задачу всемерного развития машиностроения». Тем самым было определено ключевое звено в индустриализации и брался курс на высокие темпы ее осуществления.

В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) принял директивы по составлению первого пятилетнего плана. В этом документе, не содержавшем конкретных плановых заданий, формулировались принципы планирования, базировавшегося на строгом соблюдении пропорций между накоплением и потреблением, промышленностью и сельским хозяйством, тяжелой и легкой промышленностью, ресурсами и др. Съезд исходил из верной установки на сбалансированное развитие народного хозяйства.

Госплан и ВСНХ на основе директив съезда приступили к разработке контрольных заданий первой пятилетки. Причем Госплан во главе с Кржижановским выступал за поэтапное реформирование народного хозяйства, а руководитель ВСНХ Куйбышев трактовал индустриализацию как ускоренное развитие промышленности и прежде всего производства средств производства. В конечном итоге упор был сделан на отказ от импорта сложной техники и развитие собственных, передовых в ту пору отраслей: машиностроения, энергетики, химической промышленности, металлургии, способных индустриально поднять всю промышленность и сельское хозяйство.

Первый пятилетний план (1928/29 – 1932/33 гг.) вступил в действие с 1 октября 1928 г. К этому времени еще не были утверждены задания пятилетки, а разработка некоторых разделов (в частности, по промышленности) продолжалась. Главная задача пятилетки заключалась в том, чтобы превратить страну из аграрно-индустриальной в индустриальную. По предложению председателя Госплана СССР Кржижановского разрабатывались два варианта пятилетнего плана – отправной (минимальный) и оптимальный. Задания оптимального варианта были примерно на 20% выше отправного. ЦК ВКП(б) за основу взял оптимальный вариант плана, который в мае 1929 г. V Всесоюзный съезд Советов принял как закон.

И хотя этот акт был давно предрешен в партийных эшелонах, сам по себе он ознаменовал важную веху в становлении планово-распределительной системы. План становится законом жизни советского общества. В соответствии с переходом к директивному централизованному планированию перестраивается вся система управления народным хозяйством, в которой поначалу легко можно увидеть черты, унаследованные от военно-коммунистической экономики. В громадной степени возрастает роль Госплана – органа, возникшего на излете военного коммунизма и являющегося создателем раздела пятилетнего плана в части индустриального развития. На базе государственных синдикатов, которые фактически монополизировали снабжение и сбыт, создаются производственные объединения, весьма смахивающие на главки первых послереволюционных лет и положившие начало становлению «ведомственной экономики. Производство стало строиться путем прямого централизованного регламентирования сверху всего и вся вплоть до норм оплаты труда рабочих. Предприятия должны были, в сущности, бесплатно получать соответствующие фонды сырья и материалов по карточно-нарядной системе. Снова возникли разговоры о прямом плановом продуктообмене между городом и деревней, об отмирании денег, о преимуществах карточной системы снабжения и распределения. Ликвидировались многие банки, акционерные общества, биржи, кредитные товарищества. На производстве вводилось единоначалие, руководители предприятий напрямую делались ответственными за выполнение промфинплана. Директора крупнейших строек и предприятий назначались теперь по особому номенклатурному списку.

При оценке первого пятилетнего плана историки единодушно отмечают взвешенность его заданий, которые, несмотря на их масштабность, были вполне реальны для выполнения. Планом предусматривалось увеличить за пятилетие выпуск промышленной продукции на 180%, производство средств производства – на 230, сельскохозяйственной продукции – на 55, национального дохода на 103%. Производительность труда в промышленности должна была вырасти на 110%, реальная зарплата – на 71, доходы крестьян – на 67%. Речь шла об исключительно быстром прогрессе, не имеющем аналогов в мировой истории. План должен был осуществляться в условиях нэпа, а не в условиях его обвального крушения по всем направлениям хозяйственной и социальной политики. Основой же всего должен был стать хозрасчет предприятий с опорой на рыночные методы стимулирования развития производства.

Летом 1929 г., несмотря на принятый закон о пятилетнем плане, начался ажиотаж вокруг его контрольных цифр, причем движение шло как снизу, так и с верху. Происходила своего рода эксплуатация революционного терпения, энтузиазма масс, настроений штурмовщины и чрезвычайщины. Безоговорочно принимались показатели встречных планов, как будто под них уже имелось материальное обеспечение. Промышленная отсталость и международная изоляция СССР также стимулировали выбор плана форсированного развития тяжелой промышленности.

В декабре того же года на съезде ударников Сталин выдвинул лозунг «Пятилетку – в четыре года!». Одновременно пересматриваются плановые задания в сторону их увеличения. Ставилась задача ежегодно удваивать капиталовложения и увеличивать производство продукции на 30%. Страна была обязана выпускать вдвое больше, чем планировалось вначале, цветных и черных металлов, автомобилей, сельскохозяйственных машин, чугуна и др. Запроектированные мощности гигантов первой пятилетки – Кузнецка и Магнитогорска – повышаются в четыре раза. Берется курс на «большой скачок» в развитии промышленности, который во многом был связан с нетерпением партийного руководства, а также широких слоев населения разом покончить с острыми социально-экономическими проблемами и обеспечить победу социализма в СССР революционными методами коренной ломки сложившегося хозяйственного уклада и народнохозяйственных пропорций. Свою роль сыграло ложное убеждение, имеющее глубокие корни в большевизме, что в экономике можно действовать так же, как и в политике, – организовать и вдохновить массы высокими идеями и бросить их в решительный бой за осуществление светлых идеалов. В итоге каскад произвольных, материально не подкрепленных мер, проводимых в форме постановлений, распоряжений, приказов, буквально терзал страну.

В первые два года пятилетки, пока не иссякли резервы нэпа, промышленность развивалась в соответствии с плановыми заданиями и даже превышала их. В начале 30-х годов темпы ее роста значительно упали: в 1933 году они составляли 5% против 23,7% в 1928 – 1929 гг. Ускоренные темпы индустриализации потребовали увеличения капиталовложений. Субсидирование промышленности велось в основном за счет внутрипромышленного накопления и перераспределения национального дохода через госбюджет в ее пользу. Важнейшим источником финансирования «скачка» стала «перекачка» средств из аграрного сектора в индустриальный. Кроме того, для получения дополнительных средств, правительство начало выпускать займы, осуществило эмиссию денег, что вызвало резкое углубление инфляции.

Нехватка средств привела к прекращению ассигнований 613 из 1659 основных строящихся объектов тяжелой промышленности. Нарастала социальная напряженность в городах, куда устремились миллионы согнанных коллективизацией с родных мест сельских жителей. Дешевый труд вчерашних крестьян широко использовался на стройках пятилетки, многие объекты которой сооружались вручную, и промышленный рост шел не путем повышения производительности труда, а за счет привлечения новых рабочих рук.

Вновь построенные предприятия долго и с большим трудом выходили на запроектированные мощности. В силу низкой квалификации новых рабочих медленно осваивалась техника. дорогостоящие импортные машины приходили в негодность или долго не могли дать соответствующих стандарту норм производительности. Высок был процент брака: на отдельных предприятиях Москвы он колебался от 25 до 65%.

От темпов индустриализации отставала система коммуникаций – узким местом оставались железнодорожный, морской и речной транспорт. Из предусмотренных планом строительства новых транспортных путей была реализована только треть, а радикальная модернизация транспорта так и не началась. В народном хозяйстве складывались серьезные диспропорции: легкая промышленность была принесена в жертву тяжелой индустрии и стала серьезно отставать от нее; сельскохозяйственное производство претерпевало упадок. Именно в годы «большого скачка» сформировались глубокие народнохозяйственные диспропорции, которые на десятилетия вперед будут характерны для всего развития экономики и общества в СССР.

Победоносный тон центральной и местной прессы об успехах сталинской индустриализации входил в резкое противоречие с реальными проявлениями острого социально-экономического кризиса, разразившегося в стране в 1931 – 1932 гг. Историки сходятся во мнении, что провалы в выполнении первой пятилетки заставили сталинское руководство объявить о ее досрочном выполнении (за 4 года и 3 месяца) с тем, чтобы внести коррективы в планирование.

3.2 Вторая пятилетка – «Кадры решают все!»

На январском 1933 г. Пленуме ЦК ВКП(б) Сталин заявил, что теперь нет необходимости «подхлестывать и подгонять страну» и следует снизить темпы промышленного строительства.

В январе-феврале 1934 г. XVII съезд ВКП(б) утвердил второй пятилетний план развития народного хозяйства на 1933 – 1937 гг. В нем среднегодовые темпы прироста промышленной продукции снижались до 16,5% (против 30% в первой пятилетке). Были учтены просчеты в развитии легкой промышленности, которая теперь по среднегодовому росту производства (18,5%) должна была опережать тяжелую индустрию (14,5%). Капиталовложения в легкую промышленность увеличивались в несколько раз. Кроме того, предполагалось расширить выпуск продукции народного потребления и на предприятиях тяжелой индустрии. На словах это мотивировалось переходом к новому этапу социалистического строительства. На деле было обусловлено острой необходимостью усиления внимания к социальным вопросам, к подъему жизненного уровня трудящихся.

В промышленности планировалось повысить производительность труда на 63%, снизить себестоимость продукции на 26% и выполнить громадную строительную программу. Предстояло создать новые опорные базы индустриализации на Урале, в Западной и Восточной Сибири, Башкирии, Казахстане, Средней Азии. В эти районы направлялось около половины всех капиталовложений на новое строительство в тяжелой промышленности.

Планом предусматривалось приближение легкой и пищевой промышленности к источникам сырья. Большая часть текстильных предприятий размещалась в Средней Азии, Сибири и Закавказье.

Основное внимание ВКП(б) по-прежнему сосредоточивала на решающих участках технической реконструкции: энергетике и машиностроении, черной и цветной металлургии, топливной промышленности и транспорте.

Наряду со снижением темпов прироста промышленной продукции и капиталовложений для второй пятилетки частичное возрождение принципов нэпа, попыток опереться на хозяйственный расчет, расширить самостоятельность предприятий и разбудить инициативу хозяйственных руководителей, оживить материальное стимулирование труда и расстаться с уравниловкой. Окончательно как «левацкие» были осуждены совсем недавно популярные идеи отмирания денег и перехода к прямому продуктообмену. Теперь, напротив, основными задачами считали укрепление рубля, рост роли кредитов, необходимость оздоровления финансов и др.

Планы и теперь неоднократно менялись, подвергались корректировке, но прежнего произвола, как правило, не было. В годы второй пятилетки Г.К. Орджоникидзе (в 1930 году он возглавил ВСНХ СССР вместо В.В. Куйбышева, ставшего председателем Госплана СССР) стал гораздо более реалистично оценивать хозяйственные ситуации, возможности экономики в целом.

После того как Сталин резко осудил уравниловку в оплате труда, была изменена политика в области зарплаты. В 1935 г. в промышленности, в сельском хозяйстве, в строительстве и на транспорте широко внедрялась прогрессивная сдельная оплата труда, резко повысившая личную материальную заинтересованность работников в росте производительности труда. Широко практиковалась сдельно-премиальная оплата за выполнение и перевыполнение количественных и качественных заданий. Вводилась большая дифференциация в оплате – в зависимости от условий работы, степени ее трудности, квалификации, знаний и стажа работников. Тем самым создавались конкретные стимулы не только для ударников труда, но и вообще для каждого работника, желающего повысить свою квалификацию, сноровку и умение.

Яркой страницей в истории индустриализации стало стахановское движение, охватившее широкие слои рабочих. Имя движению дал шахтер Алексей Стаханов, установивший в ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 г. рекорд, в 14 раз перекрывший норму за смену. Успехи Стаханова получили всесоюзную известность, и поддержанное партийными органами движение быстро распространилось на все отрасли промышленности. Стахановцы появились практически на каждом предприятии. На распространение стахановского движения, сыгравшего важную роль в развитии промышленности, оказало влияние материальное стимулирование повышения норм выработки. Стахановцы, показавшие высоки трудовые результаты, оплачивались на порядок выше, чем средние рабочие. Не последнее значение имел и социальный фактор: стать стахановцем – значило попасть в элиту рабочего класса, получить известность, признание, возможность продвинуться в жизни. Среди мотивов высокопроизводительного труда рабочих следует отметить и патриотизм – стремление рабочих всеми силами помочь Отечеству встать в один ряд с индустриально развитыми странами и доказать, что советский рабочий ни в чем не уступает европейскому или американскому.

Стремление к установлению рекордов имело и оборотную сторону. Недостаточная подготовленность вновь назначенных хозяйственных руководителей и неумение большинства рабочих освоить новую технику порой приводили к ее порче и к дезорганизации производства.

В годы индустриализации изменился состав рабочего класса. Если в 1926 – 1929 гг. численность рабочих пополнилась выходцами из деревень на 45%, а служащих почти на 7%, то в годы первой пятилетки из 12,5 млн. нового пополнения рабочих и служащих 8,5 млн. составляли крестьяне. Им требовалось время, чтобы освоить фабрично-заводской труд и новую технику.

Промышленность остро нуждалась в квалифицированных кадрах. «Кадры, овладевшие техникой, решают все!» - эти слова Сталина стали лозунгом, под которым шла профессионально-техническая подготовка рабочих. Осенью 1933 г. школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) были реорганизованы в профессиональные учебные заведения для подготовки рабочих массовых специальностей. За годы второй пятилетки обучение в школах ФЗУ прошло 1,4 млн. рабочих, втрое больше, чем в первой пятилетке. При фабриках и заводах открывались курсы повышения квалификация, создавались условия, стимулирующие учебу трудящихся «без отрыва от производства» в вечерних школах и вузах. Также была введена обязательная государственная проверка знаний рабочих, обучавшихся техминимуму в кружках и на курсах.

За годы второй пятилетки были сооружены 4,5 тыс. крупных промышленных предприятий. Вошли в строй Уральский машиностроительный и Челябинский тракторный, Ново-Тульский металлургический и другие заводы, десятки доменных и мартеновских печей, шахт и электростанций. В Москве была проложена первая линия метрополитена. Ускоренными темпами развивалась индустрия союзных республик. На Украине были возведены предприятия машиностроения, в Узбекистане – заводы по обработке металла. Производительность труда увеличилась вдвое против 41% за первую пятилетку. Импорт станков сократился с 66% в 1928 г. до 14% в 1935 г. В целом импорт техники в годы второй пятилетки сократился более чем в 10 раз по сравнению с первой пятилеткой. В итоге с 1934 г. СССР уже имел активный торговый баланс. Страна обрела экономическую независимость и самостоятельность. С новых предприятий было получено более 80% всей продукции промышленности. Почти удвоилась добыча каменного угля, добыча нефти возросла примерно в 1,4 раза, производство проката увеличилось более чем в 3 раза. Высокими темпами роста отличались выплавка электростали и производственного проката, цветных металлов, химическое производство и др.

В середине 30-х годов формируется советский военно-промышленный комплекс (ВПК). 8 декабря 1936 г. постановлением ЦИК СССР был образован Народный комиссариат оборонной промышленности, которому подчинялось большое количество промышленных предприятий, а также различные военно-промышленные, научно-исследовательские и опытно-конструкторские организации. Это был по существу, гигантский концерн, включавший в себя все виды машиностроительной промышленности и металлообработки, многие виды химической промышленности и целый ряд вспомогательных производств.

Завершение второго пятилетнего плана было объявлено досрочным – снова за 4 года и 3 месяца, что не соответствовало истине. Как и прежде, руководство вновь шло на искажение полученных результатов. По подсчетам экономистов, это относится не только к данным об увеличении национального дохода и подъеме материального уровня жизни трудящихся, их потреблении. Проанализировав 46 важнейших показателей плана, намеченного на 1933 – 1937 гг., исследователи пришли к печальному выводу о том, что только по 10 из них задания были выполнены. Если же взять полный набор показателей, то уровень выполнения составит примерно 70 – 77%. И все же общие итоги второй пятилетки оказались более успешными, чем показатели первой пятилетки.

3.3 Третья пятилетка – «Догнать и перегнать!»

Несмотря на попытки дать предприятиям некоторую экономическую свободу, к началу третьей пятилетки сталинского неонэпа не получилось. Верх взяла ориентация на максимальную централизацию и укрепление планово-распределительного механизма управления. Этому способствовали многочисленные факторы: растущая нехватка ресурсов и материальных средств, когда их приходилось распределять по предприятиям в соответствии с приоритетами; концентрация средств и сил на ударных объектах в ущерб другим, система политического руководства, сложившаяся на директивно-приказных принципах, государство как единственный собственник основных производственных и иных фондов и др.

Самостоятельность предприятий была минимальной: все основные показатели их деятельности – от штатов и фонда оплаты труда до определения поставщиков и клиентов – спускались сверху. Все фабрики и заводы находились в строгом подчинении соответствующих наркоматов в лице их главков. Понятие планирования расширилось до того, что стало включать в себя как составление перспективных программ, так и элементы текущего управления. Планом стала не только пятилетка, но и те задания, которые получало на протяжении года каждое предприятие.

В марте 1939 г. XVIII съезд ВКП(б) одобрил третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1938 – 1942). В нем ставились задачи: увеличить объем промышленной продукции почти в 2 раза, создать крупные государственные резервы и мобилизационные запасы, прежде всего по топливу и оборонной продукции; в 1,5 раза увеличить народное потребление, увеличить в 1,5 раза производство продукции сельского хозяйства. Основную экономическую задачу ВКП(б) видела в том, чтобы «догнать и перегнать также в экономическом отношении наиболее развитые капиталистические страны, окончательно решить эту задачу в течение ближайшего периода времени». План третьей пятилетки вновь подтверждал, что абсолютный приоритет принадлежит тяжелой индустрии.

Страна с огромным трудом справлялась с заданиями третьей пятилетки, Сказались репрессии 1937 – 1938 гг. Невосполнимый ущерб был нанесен хозяйственным кадрам. Давали о себе знать и необходимость в преддверии войны формировать стратегические запасы и увеличивать расходы бюджета на оборону (с 12,7% во вторую пятилетку до 25,4% в третьей пятилетке), бюрократическая неразворотливость системы управления, мелочная регламентация деятельности предприятий и др. С 1938 по 1940 г. выпуск промышленной продукции увеличился на 45% при запланированном на всю пятилетку росте на 92%. Узким местом остался железнодорожный транспорт, не обеспечивший в полном объеме необходимые для развития ряда отраслей перевозки. Сказывалось и отставание от растущих потребностей народного хозяйства энергетического машиностроения. Не справлялась с заданиями пятилетки нефтяная промышленность: резко снизился по сравнению с 1937 г. общий метраж буровых работ по проходке нефтяных скважин.

На ход пятилетки огромное влияние оказала начавшаяся в сентябре 1939 г. мировая война. Стране пришлось вести ускоренную подготовку к неминуемо надвигающимся испытаниям войной. С 1937 по 1941 г. численность Вооруженных Сил СССР увеличилась с 1433 тыс. до 5 млн. военнослужащих. Производство вооружений ускорилось и расширилось. Но, несмотря на самоотверженность ученых, конструкторов, инженеров и рабочих в укреплении обороноспособности страны, перевооружить армию планировалось только к 1942 г. Время было катастрофически упущено в предыдущий период, с 1935 по 1938 г., когда техническое переоснащение Вооруженных Сил СССР серьезно отставало от гонки вооружений в других странах, особенно Германии.

Для третьей пятилетки характерен возврат к элементам милитаризации труда. Под угрозой заключения в тюрьму рабочие и служащие не имели права переходить с одного предприятия на другое без разрешения дирекции. Наркоматы получили право по своему усмотрению перемещать инженеров и рабочих с предприятие на предприятие, в том числе и в другие районы страны. В июне 1940 г. рабочий день был продлен с 7 до 8 часов, а рабочая неделя вновь стала семидневной. За трехкратное опоздание на работу в течение месяца работники подвергались уголовному наказанию. Учреждалась система трудовых резервов. Ежегодно проводилась мобилизация молодежи (до 1 млн.) для обучения в ремесленных училищах, выпускники которых обязаны были отработать 4 года по распределению.

В годы третьей пятилетки особое внимание уделялось развитию оборонной промышленности на востоке страны. Ускоренное строительство оборонных заводов-дублеров шло в Поволжье, на Урале и в Сибири. Новостройками пытались компенсировать возможные потери оборонного потенциала, расположенного большей частью в Северо-Западном и Центральном районах РСФСР, а также на Украине. Это оказались своевременные и нужные обороне страны меры.

3.4 Коллективизация – движущая сила индустриального скачка.

Выступление Генерального секретаря на совещании по вопросу о коллективизации (июль 1934 г.) преотлично показывает сталинское видение взаимосвязи политики индустриализации и процессов реконструкции сельского хозяйства. Разбирая речь выступавших, Сталин особенно подробно рассмотрел предложение о строительстве в колхозах подсобных предприятий. «Вы знаете чем это пахнет?» - обратился он к собравшимся. И, не выбирая выражений, желчно разъяснил: «Для чего нам нужны колхозы? Для полеводства и животноводства. Если поставить вопрос о подсобных предприятиях, то о животноводстве забудут. Если вы хотите фабрики, заводы открыть, то это глупость. Откуда же вы рабочих получите в городах? Здесь другого источника нет, чтобы брать рабочих в город. Откуда вы их получите, если у колхозов дела пойдут лучше? Вы это знаете? У нас ведь страна, где безработицы нет, излишних рабочих нет. У нас страна колхозная. Если колхознику дать вполне достаточную обеспеченность, то никуда на завод не пойдет, а вот на подземельные работы их и на аркане не затащишь. А вы говорите о том, что в колхозе фабрики, заводы открыть». Из выступления видно, что вся политика сталинского руководства в отношении сельского хозяйства была направлена на удержание крестьянина в жестких рамках: либо работать ему в колхозе, либо бежать в город и влиться в новый пролетариат.

Коллективизация имела как минимум три цели. Цель первая, которая зафиксирована во всех речах, статьях, партийно-государственных документах того времени, – это осуществление социалистических преобразований в деревни. Но эта цель не объясняет зачастую варварских методов и чрезвычайно сжатых сроков проведения коллективизации. Ведь социалистическое преобразование деревни не один год до 1929 г. являлось программной целью партии, почему же ее решили так «выполнить» именно теперь?

Во многом формы, методы, сроки коллективизации объясняет ее вторая цель, о которой говорилось меньше, но все же говорилось: обеспечить любой ценой бесперебойное снабжение быстро растущих в ходе индустриализации городов. Основные черты индустриализации проецировались на коллективизацию. Бешеные темпы промышленного роста, урбанизации требовали резкого увеличения в чрезвычайно сжатые сроки поставок продовольствия в город, на экспорт: отсюда – темпы коллективизации. отсюда же – ее методы: нехватка капитала, товарный голод обусловили нарастание внеэкономического принуждения в аграрном секторе – чем дальше, тем больше у крестьянина не покупали, а «брали», что вело к сокращению производства, в первую очередь, особенно ущемляемыми государством зажиточными хозяйствами; к открытым выступлениям против местных властей, деревенских активистов. В ответ на местах переходят к раскулачиванию, с 1930 г. возведенному в ранг государственной политики. Чтобы прекратить общее падение сельскохозяйственного производства, деревню стремятся быстрее поставить под жесткий административный контроль. А для этого еще настойчивее форсируют процесс обобществления: десятками тысяч колхозов командовать легче, чем миллионами индивидуальных крестьянских хозяйств.

Столь варварские методы осуществления сплошной коллективизации по преимуществу объяснялись ее третьей целью. Официально она никогда не декларировалась. Но кое-что на страницы печати все же попадало. 17 января 1930 г. на страницах «Правды» публикуется статья наркома юстиции Н. Крыленко, в которой в частности говорилось: «На основании резолюции СНК РСФСР 29 мая 1929 г. сейчас не практикуется уже лишение свободы на сроки меньше года. Предложено в максимальной степени развить систему принудительных работ. Проведен ряд мероприятий по использованию труда лиц, осужденных на срок выше 3 лет, на общественно-необходимых работах в отдаленных местностях.

По инициативе Сталина «мероприятиями» по использованию труда заключенных стали великие стройки эпохи индустриализации: Беломорско–Балтийский канал, знаменитый канал Москва–Волга, другие объекты; лагеря в Ухте, Соловецких островах, Колыме, Казахстане, Средней Азии, Дальнем Востоке. Строительство объектов велось вручную с громадной экономией средств (больше чем в четыре раза). При этом на каждой из строек работало десятки тысяч осужденных (например, в строительстве Беломорско–Балтийского канала участвовало свыше 100 тыс. заключенных). Страна все гуще покрывалась сетью лагерей, поселков «спецпереселенцев» (высланных «кулаков» и членов их семей). Их требовалось пополнять. Вот зачем понадобилось отрывать от земли сотни тысяч крестьян.

В результате сплошной коллективизации была создана целостная система массированной перекачки финансовых, материальных, трудовых ресурсов из агарного сектора в индустриальный. Обязательные госпоставки и закупки сельхозпродукции по номинальным ценам, многочисленные налоги, обеспечение потребностей ГУЛАГа, организованный набор промышленными предприятиями рабочей силы в деревне, лишение крестьян введенных в 1932 г. паспортов, прикрепившее их к земле, прямое вмешательство партийно-государственного аппарата (райкомов, уполномоченных, в 1932 – 1933 гг. политотделов МТС и совхозов) в процесс производства – вот ее основные звенья.

Главным же результатом коллективизации стал осуществленный со многими неоправданными издержками, но все же осуществленный индустриальный скачок.

Заключение

Войны и революции приучили население бывшей Российской империи к нищете, и когда в конце 1920-х годов советское руководство обратилось к народу с призывом напрячь все силы, чтобы превратить страну в передовую державу и навсегда расстаться с нуждой, захолустным прозябанием, неграмотностью, ручным трудом, – миллионы людей с энтузиазмом включились в созидательный труд.

Несмотря на все издержки и трудности, просчеты и провалы в политике правящей партии, индустриализация стала реальностью. Исторические свершения стали возможными благодаря жертвенному и героическому труду советского народа. За годы первых пятилеток возник целый ряд новых отраслей: тяжелое машиностроение, производство новых станков и инструментов, автомобильная, тракторная промышленность, танкостроение, авиастроение, электроэнергетика, производство легированных сталей и многое другое. Полной технической реконструкции подверглись энергетика, черная и цветная металлургия, химическая и нефтехимическая промышленность, транспорт и др. Внедрялись новые высокопроизводительные технологии. Для промышленности были подготовлены квалифицированные кадры, расширена сеть вузов и профтехучилищ, научно-исследовательских учреждений.

Изменилась экономическая география СССР – в Поволжье, Казахстане, Сибири появились новые промышленные районы. Широкий размах получило исследование природных ресурсов северных и восточных районов, освоение Заполярья, Северного морского пути, прокладывание новых трасс. Страна стремительно превращалась в индустриальную державу, хотя и не достигла уровня экономического развития Германии или Великобритании, не говоря уже о США.

Но все же по абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х годов вышел на второе место в мире после США (в 1913г. – пятое место). Сократилось отставание от развитых стран по производству промышленной продукции на душу населения: если в 20-е годы разрыв был в пять–десять раз, то в конце 30-х годов – в полтора–четыре раза. Причем рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными доселе в истории темпами. Так за 6 лет – с 1929 по 1935 г. – СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн. тонн. Америке понадобилось для этого 18 лет, а Германии – 19 лет. Важнейшим же результатом было преодоление качественного, стадиального отставания советской промышленности. В 30-е годы СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в данное время человечеству.

В то же время рост производительности труда не успевал за ростом общественных и государственных расходов. Это вынуждало государство изымать у трудящихся не только весь произведенный прибавочный продукт, но и значительную часть необходимого для воспроизводства рабочей силы, влияя тем самым на личную заинтересованность человека в труде и способствуя снижению его эффективности. При экстенсивном, затратном механизме такой подход до определенного времени может, тем не менее, обеспечивать продвижение вперед, но рано или поздно он придет в противоречие с объемом вовлекаемых ресурсов.

В итоге так и получилось. За рассматриваемый период по такому синтетическому показателю, как национальный доход, СССР оставался примерно в том же ряду стран, что и дореволюционная Россия. За 1929 – 1941 гг. он увеличился в 1,5 раза, в то время как фондоотдача, например, снизилась за тот же период на 30%. Это означает, что с точки зрения того, что конкретно получили члены общества, о громадных успехах социализма в СССР в тот период речь идти не может.

Что же касается сталинского скачка в индустриализацию, то он состоялся. Это не миф. То был стремительный процесс насильственного преобразования экономики, установления самодержавия и рождения новой модели развития общества под флагом социализма. То было создание основ для выхода сталинизма за рамки одной страны. Впервые на длительный срок приоритет идеологии над экономикой стал реальностью.

список использованной литературы

1. Горинов М.М., Дощенко Е.И. 30-е годы // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. – М.: Политиздат, 1991. – С. 165-216.

2. Новейшая История Отечества. XX век: В 2т. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. – Т.2. – С. 5-27.

3. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. – М.: ПБОЮЛ Л.В. Рожников, 2001. – С. 363-366.

4. Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация: В 2т. – М.: ТЕРРА, 1996. – Т.2. – С. 318-385.

5. Соколов А.К. Курс советской истории. 1917-1940. – М.: Высш. шк., 1999. – С. 151-227.