Исследование
По культурологии
На тему:
«Столкновение цивилизаций
(концепция С.Хантингтона)»
Автор
:
Лапшина Екатерина Николаевна
УГТУ-УПИ, ИФКССиТ
Гр. ФК-17032
Дата
: 7. 12. 2007 г.
Проблема цивилизации сегодня выдвинулась на передний план. Причин
интереса к этой проблеме несколько. Одна из них – развитие НТР в
современном мире способствует быстрому формированию автоматизированного,
информационного, технологического способа производства во всех странах
Запада и Востока. Возникла дилемма: существует одна человеческая
цивилизация или несколько? Знание проблемы цивилизации поможет понять
сближение культур Запада и Востока, Севера и Юга, Азии, Африки, Европы.
Ведь это сближение – реальный процесс, который приобрёл огромное
практическое значение для всего мира и для каждого человека. Сотни тысяч
людей мигрируют, оказываясь в новых системах ценностей, которыми им
предстоит овладеть. И вопрос о способе овладения материальными и духовными
ценностями другого народа – далеко не праздный вопрос. Овладение ценностями
– это использование совокупности средств и методов для осознания
материальных и духовных ценностей, их распределение и усвоение. Проблема
«цивилизаций» очень актуальна, т.к. каждый человек с ней сталкивается в
процессе своей жизнедеятельности или хотя бы из-за того, что любой человек
должен знать и уважать свою историю, ценности общества, где он живёт.
Оживление национализма и религиозного фундаментализма в современном мире
вызывают самые разные интерпретации политических аналитиков. Они видят в
этом активизацию цивилизационного самосознания, констатируют схему
классовых и идеологических конфликтов. Другие, напротив, полагают, что мы
наблюдаем сегодня деструктивные тенденции, провал в этноцентрическую
архаику, указывают на опасное ослабление цивилизационных – межэтнических и
межконфессиональных – синтезов.
После окончания «холодной войны» перед политологами встала сложная
задача – разработать новую парадигму, которая смогла бы выявить главный
источник конфликтов в современном мире, объяснить динамику политических
процессов. Попытку превратить цивилизационную проблематику в инструментарий актуальной политологии предпринял С. Хантингтон, выступивший с нашумевшей статьей (“Столкновение цивилизаций?”, 1993). Цивилизация по Хантингтону - культурная общность наивысшего ранга, выше которой уже следуют видовые (в культурном измерении) признаки рода человеческого. Деление на цивилизации происходит по совокупности особенностей языка, истории, религии, обычаев, институтов. С. Хантингтон предложил модель «столкновения цивилизаций», которая явно бросает вызов духу цивилизационной терпимости. Его модель основана на том, что международная система, прежде состоящая из 3 блоков, сегодня перестраивается и превращается в новую систему, состоящую из 8
главных цивилизаций (западной, японской, конфуцианской, Хинди, исламской,
православно-славянской, латиноамериканской и славянской).
Хантингтон убеждён в том, что состязающиеся силовые блоки в будущем станет отличать принадлежность к этим цивилизациям, а не к нациям и идеологиям как было
прежде. «…В конечном счёте, для людей важна не политическая идеология или
экономические интересы. Вера, семья, кровь и убеждения – это то, с чем люди
себя идентифицируют и за что они будут биться и умирать. И поэтому
столкновение цивилизаций заменит холодную войну как главный фактор
глобальной политики». Различные цивилизации с его точки зрения, вырабатывают различные культурные ценности, которые гораздо труднее примирить, чем конфликт
классов или идеологий. Он считает культурную приверженность людей
первобытной, подсознательной, исконной. Поэтому занавес культуры разделяет
народы значительно сильнее, чем «железный занавес» идеологий в период
холодной войны. Хантингтон полагает, что цивилизационный выбор
строго ограничен традиционными ценностями данной культуры. Связывая воедино
цепочку «вера – семья – убеждение – кровь», он подчёркивает, что культурные
ценности неразрывно связаны в этнической и конфессиональной идентичностью.
И поскольку религиозные и этнические противоречия сложно свести к
компромиссу – конфликт неминуем и столкновения неизбежны. Фундаментальное прочтение цивилизационной идентичности становится веским
аргументом в пользу неразрешимости цивилизационных противоречий в
современном мире. Например: западные идеи индивидуализма и демократии
сталкиваются с религиозными верованиями незападных народов. Но даже если
это так, то возникает вопрос: почему несовместимые культурные- ценности должны вызывать политические и военные столкновения? Современные цивилизации – это гомогенные образования, разделяющие единые
исконные культурные ценности. И поэтому общества, которые объединились в
силу исторических или идеологических причин, но разделённые цивилизационно,
либо распадаются, как это произошло с Советским Союзом, либо испытывают
огромное напряжение. Но современная культурная антропология опровергает
такой примитивный взгляд на проблему. Вопреки взглядам монолитности, каждая
цивилизация состоит из гетерогенных начал - именно это образует источник
её динамики. Внутреннее разнообразие является законом повышенной
жизнестойкости и адаптационности – способности приспосабливаться к
изменениям среды.
Многие цивилизации являются поликонфессиональными. Каждая цивилизация
характеризуется устойчивым плюрализмом этнокультурных миров, что также
является источником её динамики. Мировое сообщество состоит сегодня из 180
государств и только 15 из них можно назвать нациями в том смысле, в котором
большинство людей считают себя принадлежащим этой нации, - т.е. имеющих
общих предков и культурную идентичность. Многие страны сегодня находятся
одновременно внутри одной цивилизации, и сами состоят из множества
цивилизаций. Сочетание гетерогенных этнических начал таит в себе немалые опасности.
Разнородные цивилизационные основания даже в ходе длительного времени не
сливаются в нечто единое, а образуют гибкие сочленения, поддержка которых
требует творческих усилий, направленных на обновление прежних способов
синтеза. «Напряжение, столкновение и новая гармония разнородных начал и
является пружинами драмы, называемой человеческой историей». (С. Хантингтон)
Новое поколение сталкивается с необходимостью морального обновления цивилизационных синтезов, что требует высвобождения, активизации творческих
возможностей. Но при этом всегда существует соблазн упрощения. Слабые
характеры и примитивные умы, не способны осмыслить напряжённую энергетику
интеллектуальных синтезов, тяготеют к процедурам линейного упрощения и
выравнивания. Хантингтон говорит, что традиционные ценности каждой культуры
неизменны и незыблемы, а люди привержены им первобытно и подсознательно. Но
современные антропологи рассматривают культурные традиции как перманентно
развивающиеся явления, которые постоянно включены в процесс социального и
культурного цивилизационного строительства.
Концепция Хантингтона подхлестнула дискуссию в отечественной науке, которая тоже пытается понять объект исследований, вполне отчетливо, но примитивно обрисованный американским ученым. Возникают свои варианты ребусов. Например, говорится о цивилизации, как о культурной общности людей, обладающих общим социальным генотипом, социальным стереотипом, освоившей большое (автономное и самодостаточное) пространство, как о географически мотивированном сочетании религиозных, этнических и исторических характеристик. В качестве признаков цивилизации: контрастный тип традиции духовности и социальности, географическая (геополитическая) отграниченность от остального мира, воплощение традиции в популяции-носительнице (этнос или группа этносов) с обособленной традицией государственного строительства и своей геополитической судьбой.
Главной причиной неизбежного конфликта цивилизаций Хантингтон считает изменение возможных мотивов конфронтации в мировой политике. После крушения социалистического лагеря и советской супердержавы, идеология и экономика отходят на второй план. Источником конфликта становится культура.Такого рода изменение мотивов - не первое в истории.
Хантингтон полагает, что нации-государства будут главными субъектами конфликтов, но конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими разным цивилизациям. Линии разлома между цивилизациями станут линиями будущих “фронтов”.
По мнению Хантингтона, конец межнациональному характеру конфронтации положила Первая мировая война. Русская революция заменила межнациональный конфликт конфликтом идеологическим: коммунизм и либеральная демократия, коммунизм и нацизм, либеральная демократия и нацизм. Поэтому “холодная война” оказалась возможной именно между государствами, ни одно из которых не было классической нацией-государством (плавильный котел работал, но в сложившейся ситуации не мог переплавить разнородные этнические фрагменты).
С окончанием холодной войны идеологический характер конфронтации был преодолен и конфликтность в глобальной мировой политике перестала быть чисто европейским “изобретением”. Незападные народы и правительства перестали быть пассивным объектом западной колониальной политики и начали сами творить историю, порождая новые типы конфликтности, связанные с характером всей предшествующей истории. На этом этапе деление на "первый", "второй" и "третий" мир утрачивает смысл. Страны начинают группироваться исходя из культурной (цивилизационной) комплиментарности. На первый план выходят различия религиозного происхождения, которые складывались столетиями и не могут быстро модернизироваться. Они оказываются более фундаментальными, чем различия политического или идеологического характера, а политическим аргументом становятся в силу “уплотнения” мира, втягивания локальных сообществ в мировую политику. Цивилизации "нащупывают" друг друга, вступают во взаимодействие, что приводит к росту цивилизационного самосознания и увеличению вероятности конфликта. Указанные обстоятельства приводят к принципиально иному характеру политической мобилизации, а значит - к изменению параметров, характеризующих эффективность политики.
В классовых и идеологических конфликтах человек мог выбирать на чьей он стороне вне зависимости от этнической, культурной и религиозной идентичности. В межцивилизационных конфликтах свободы выбора и смены идентичности уже нет. Хантингтон говорит о нарастающей десекуляризации мира, усилении фундаменталистских движений, вовлекающих в себя наиболее образованные слои населения. В то же время идентификация по нации-государству размывается усилением взаимосвязанности мира.
Остроту назревающим конфликтам придает осознание элитными слоями незападных сообществ того факта, что Запад уже не догнать, двигаясь по его пути. Поэтому интерес к Западу как поставщику политических стратегий, культурных и материальных стандартов утрачивается, происходит девестернизация элит, обращение их к историческим корням. Запад все чаще наталкивается на решительное противодействие попыткам внедрить свои ценности (демократия, либерализм) в качестве общечеловеческих. Эти ценности усваиваются некоторыми слоями общества других цивилизаций лишь поверхностно, чем еще больше дискредитируются.
Иллюстрируя свои доводы конфликтами по границам исламского мира, Хантингтон, тем не менее, полагает, что больше всего проблем у Запада будет с Россией: "Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как русские, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными". Проблемы, связанные с противодействием “западнизации”, Хантингтон видит также в Мексике и Турции.
В дискуссии с оппонентами Хантингтон также отмечал опасность цивилизационного раскола в самих США за счет иммиграции азиатов, негров и латиноамериканцев. Речь здесь шла о размывании западной идентичности духовно не интегрированными в него людьми. Ведь, согласно расчетам специалистов, к 2050 г. почти 50% американцев будут принадлежать к неевропейской расе.
При всей обоснованности концепции Хантингтона состоянием современных международных отношений и связи его доводов с разработками авторитетных ученых, в ней прослеживаются ошибки, которые всегда сопровождают тех, кто стремится “подогнать задачу под ответ”. Хантингтон приписывает текущим тенденциям и вневременную или долговременную устойчивость (хроноцентризм), или же стремится “продолжить историю” на новых универсальных основаниях (холизм).
Вместе с закатом мифа о единой общечеловеческой перспективе, сосредоточенной в либеральных ценностях, государства, волей истории оказавшиеся в лидерах, впадают в соблазн безжалостно раздавить тех, кто слабее, захватить их ресурсы, не дать включиться в общемировую конкуренцию за лидерство в грядущем веке. Именно этот соблазн и порождает заказ на концепцию, выдвинутую Хантингтоном.
В предзаданности неожиданно возникшей масштабной дискуссии вокруг статьи Хантингтона просматривается определенная политическая стратегия. Состоит она, по всей видимости в том, чтобы обосновать отречение Запада от парадигмы прогресса и просвещения, попытаться на нелиберальных основаниях сформировать идеологию самозамыкания Запада и отречения от ранее взятой на себя ответственности за судьбу человечества.
В этой попытке, осознанно или интуитивно предпринятой Западом, мы видим повторение ситуации 30-х годов - истощение энергетики недавно доминировавшей лидерской идеологии “либерализма без альтернатив” и попытка найти новую версию детерминизма. Утратив идеологическое лидерство, Запад не имеет ничего лучшего, чем остановить свой выбор на геополитических мотивах конфронтации. Мир, который Запад пытался обустроить "под себя", оказался слишком сложен и привередлив.
"Плавильный котел" Америки затухает и не в состоянии в условиях открытости (условие лидерства) перерабатывать даже свое культурно и этнически пестрое население в единое цивилизационное сообщество. Отсюда новая форма самоопределения Запада, форма новой идеологии, призванной сказать одним “не надейтесь!”, а другим “торопитесь!”. Оказалось, что единой постиндустриальной перспективы в рамках западного универсализма у человечества нет, ввиду нарастания общепланетарных кризисов.
Предзаданность выводов Хантингтона обнаруживается в ограничении обозреваемых перспектив рамками конфликтов, порождаемых Западом. Хантингтон стремится не заметить других конфликтов, происходящих вне противостояния двух великих держав. Он не признает ограничения роли идеологии ее мобилизующей функции в борьбе государств.
Хантингтон дает свой список цивилизаций: западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская, африканская. Даже если учесть определение цивилизации Хантингтона, предполагающее различие цивилизаций по религии, то латиноамериканская цивилизация скорее возможна, чем реальна, а африканская - скорее неясный конгломерат культур. По религиозному принципу стоило бы говорить также о буддийской цивилизации. Но в любом случае стоило бы отметить фундаментальные религиозные различия между народами, исповедующими одну и ту же веру. На этот счет имеются серьезные научные исследования, игнорировать которые невозможно.
Ошибка западных политологов, использующих цивилизационный подход к анализу конфликтов современного мира, лежит также и в сфере политики. Попытка породить мобилизационную мифологию в собственном политическом пространстве, как оказалось, породила мобилизационную мифологию у предполагаемых геополитических противников. В частности, концепция Хантингтона неожиданно дала для традиционалистского фланга русских политиков аргументы, направленные против проатлантических властных кругов и обслуживающей их части интеллигенции.
Хантингтон признает, что именно Запад был главным источником конфликтов. Суть их - экспансия либерально-демократической парадигмы, стирающая другие культуры, наводящая удобную Западу универсализацию мирового пространства. Вместе с тем, основной конфликт современности обнаруживается не между цивилизациями, а между цивилизациями и новым варварством (А.Кара-Мурза). Беда не в межцивилизационном конфликте, а в значительных анклавах варварства - "внешнего пролетариата" (Тойнби), возникающего в результате разложения традиционных цивилизаций вирусом западничества.
Весьма осложняет применение концепции столкновения цивилизаций наличие государств-цивилизаций. Хантингтон пишет: "Китай - цивилизация, которая выдает себя за страну". То же самое можно сказать об Индии и России. В последнем случае на попытку Хантингтона обнаружить православно-славянскую цивилизацию можно привести слова К.Леонтьева: “Славяне есть, а славянства нет.” Славянская периферия одновременно является и периферией Запада. То есть мы можем наблюдать промежуточные зоны, которые нельзя однозначно отнести ни к одному из ближайших цивилизационных центров.
Современные конфликты можно рассматривать как псевдоцивилизационные, происходящие, например, между пространством коренной романо-германской Европы и пространством России. То есть, следует говорить о межцивилизационных пространствах между цивилизационными платформами. В "промежуточном" пространстве сталкиваются, пытаясь самоотождествиться с какой-либо из цивилизаиций народы "зависающие" между ними. Но их успехи в процессе движения в ту или иную цивилизацию могут оказаться весьма относительными и вовсе не приниматься в качестве успехов в глазах жителей основной этно-географической платформы данной цивилизации.
Внутри каждой цивилизации также идет напряженная борьба за гегемонию, самоутверждение в субцивилизационных раздорах (Россия-Украина, Иран-Ирак, Америка-Европа), борьба за идеологический и религиозный символьный капитал с привлечением в качестве арбитра других цивилизаций.
Наконец, там где межгосударственные отношения более всего сближены с межцивилизационными (Китай-Россия-Индия-Пакистан) в настоящее время нет всплеска антагонизма. Этот факт перечеркивает концепцию Хантингтона, которую можно рассматривать как идеологическую конструкцию, направленную на мобилизацию Западного мира в борьбе за ресурсы, владение которыми ранее обосновывалось наличием у Запада стратегии решения общемировых проблем. На это указывает идеологическая напряженность концепции, особый упор на конфликт между Западом и всем остальным миром, что означает несущественность конфликта между остальными цивилизациями.
Одним из ключевых доводов в пользу гипотезы о столкновении цивилизаций Хантингтон выдвигает пример устойчивой конфликтности по границам исламского мира. Но прекрасно известно, что конфликты по границам исламского мира подогреваются миром западным. Известна роль США и европейских стран в Ливане, Чаде (французский десант), в Иране, Ираке, Афганистане и т.п. Тут не только прямое военное присутствие, но и усилия дипломатии, тайные операции. (Не забудем и роль европеизированной Турции в Чечне и Закавказье.) Более того, необходимо обратить внимание на опасность ядерного конфликта, которая возникает из попыток стран исламского мира (и не только) приобрести такое оружие, которое гарантировало бы их от расправ, подобных “Буре в пустыне”.
Разрабатывая цивилизационную парадигму, Хантингтон пишет о неизбежности разных моральных оснований в построении отношений со своими ("братским странам") и со странами остального мира. Хантингтон пишет, что такие западные идеи, как "индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от государства" не находят отражения в незападных цивилизациях. Но он забывает о том, что каждая цивилизация порождает свои собственные формы демократии и законности, не желает признавать незападные системы ценностей в качестве правомочных. Здесь как бы подтверждается, принцип "двойной морали" не только порожден политиками Запада, но и постоянно ими используется. Ответные действия позволяют им делать вывод, что вообще любой цивилизации присуще двуличие. Но это совершенно нет так.
Только Запад либерален и демократичен внутри себя, а во внешних проявлениях крайне авторитарен. Это, по сути дела, признается Хантингтоном. Он пишет прямо: “По сути дела Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, чтобы править миром, утверждая западные политические и экономические ценности.” Поэтому различия в культуре, базовых ценностях и верованиях - лишь второстепенные причины конфликта.
Таким образом, теория конфликта между цивилизациями может вылиться в обоснование эскалации авторитаризма Запада под лозунгом защиты цивилизации (на основе западных критериев цивилизованности). Противоположный вариант - признание "плюрализма культур" и того факта, что новое варварство есть в том числе результат неадекватной активности западной цивилизации.
Мы рассмотрели проблему столкновения цивилизаций. На мой взгляд,
взаимодействие между цивилизациями – это сложный, неоднозначный, нелинейный
процесс, в результате которого при определённых обстоятельствах
действительно может усиливаться рост цивилизационного самосознания и
обостряются межнациональные противоречия. Но достаточно часто происходит и
другое: возрастает взаимодействие и сотрудничество и даже происходит
процесс сближения цивилизаций. Например: в ХIХ-ХХв. – Мексика
идентифицировала себя через противостояние США, а сегодня эта страна
активно сотрудничает с Америкой. Рост религиозного самосознания нельзя
однозначно воспринимать как источник повышенной конфликтности в современном
мире. Проблемы фундаментализма сильно преувеличиваются западной
общественностью. В целом, концепция Хантингтона, очевидно, направлена на
то, чтобы доказать мировой общественности: центральной осью геополитики в
будущем станет конфликт между Западом и другими цивилизациями. Культурные
ценности вполне могут стать основой для политической мобилизации масс. Чаще
всего это происходит в ответ на действия экзогенных факторов, когда
существует выбор других культур. Проблема заключается в том, чтобы не
спровоцировать такую ситуацию. Сегодня, как и столетия назад, мир на
планете во многом зависит от доброй воли и усилий разных народов и их
политических лидеров. Концепция «столкновений цивилизаций» уводит политиков
от перспективы разрешения международных конфликтов в сторону однозначной
конкуренции и противопоставления.
Список использованной литературы:
à Хантингтон С. «Столкновение цивилизаций», М.,1991 г
à Еврасов Б.С. «Сравнительное изучение цивилизаций», М.,1990 г.
à А.Н.Савельев «Континет Россия», 1997 г.
à Тойнби А. «Постижение истории», М., 1991
à Асоян Ю. «Открытие идеи культуры: опыт русской культурологии», М., 2000г.
|