|
4. Палестина в I тысячелетии до н. э. Израильско-Иудейское царство
Израильско-Иудейское царство.
В начале I тысячелетия до н. э. положение дел в Палестине определялось тремя силами — Израилем, Иудеей и Филистией. Все они уходят своими корнями в Позднебронзовый период.
Израильский племенной союз пережил в конце XIII в. серьезные перемены. Его ядро было разгромлено египетским фараоном Мернептахом, вытеснено из Палестины и, возможно, распалось. Другая группа
израильтян еще раньше осела в Египте, но в конце XIII в. покинула эту страну и поселилась на Синае, что отразилось в древнееврейском предании об Исходе из Египта. В смутные для Восточного Средиземноморья времена рубежа XIII—XII вв. до н. э. израильские группы воссоединились (по-видимому, при значительной культурной и организационной гегемонии выселенцев из Египта) и вновь вторглись в Палестину из-за Иордана. Впоследствии древнееврейская традиция связывала Исход и новое оформление Израильского союза племен с Моисеем, а вторжение в Палестину — с Иисусом Навином.
В XII в. до н. э. Израиль окончательно сформировался на территории Палестины как союз двенадцати племен. Выборные вожди — «шофеты» («судьи») являлись верховными жрецами, командовали племенными ополчениями, а в мирное время разбирали тяжбы. Культ Израиля в это время, несомненно, носил обычный языческий характер. В качестве верховного бога ими был к этому времени принят Яхве — местное доизраильское божество одной из горных местностей Южной Палестины.
В начале XI в. до н. э. в Палестине установилась военная гегемония филистимлян, лидировавших в металлургии железа, а значит, в производстве вооружения. Израильская племенная система продемонстри-ровала свою неспособность к сопротивлению. В борьбе с филистимлянами выдвигаются удачливые военные предводители или просто разбойники, поставившие себя вне традиционных племенных отношений. Одного из них, Саула, израильские племена избрали первым царем Израиля, т. е. надплеменным наследственным прави-телем (конец XI в. до н. э.); как обычно, становление царской власти было энергично поддержано основной племенной массой вопреки сопротивлению аристократии. Саул назначал своих приближенных тыся-ченачальниками и сотниками армии, наделял полями и виноградниками, что вело к зарождению служилой знати. Однако Саул оказался неудачливым полководцем и, потерпев сокрушительное поражение от фи-листимлян, бросился на меч.
Царем стал его зять Давид (ок. 1000— 965 г. до н. э.), проводивший политику создания централизованной монархии. При нем был присоединен Иерусалим, ставший столицей нового царства. Для управления страной был образован центральный государственный аппарат, во главе которого стоял верховный сановник. При царе была создана лично ему преданная гвардия из наемников-чужеземцев — критян и фили-стимлян. Сильное недовольство вызвало распоряжение Давида о проведении всеобщей переписи населения в целях податного обложения. Еще больший ропот вызвало введение правила, по которому все являющиеся перед лицом царя, начиная от рядовых подданных и кончая военачальниками и царевичами, должны были «падать лицом своим на землю». Внешняя политика Давида была довольно удачной. С филистимлянами он заключил мир, а территориальные приобретения на юге продвинули границы государства до Акабского залива.
Преемником Давида стал его младший сын Соломон (ок. 965—928 гг. до н. э.). Традиция прославляет его за мудрость, изображает проницательным и справедливым судьей и объявляет автором ряда литературных произведений, вошедших в Библию. В действительности Соломон был властолюбивым и тщеславным монархом, унаследовавшим деспотические замашки своего отца, и не стеснялся устранять людей, стоявших на его пути.
В правление Соломона много внимания уделялось строительной деятельности. Восстанавливались запустевшие ханаанейские города и основывались новые, строились дворцы. В честь бога Яхве Соломон воздвиг в Иерусалиме роскошно украшенный храм. Для строительства всех этих зданий тирский царь Ахирам прислал Соломону лучших мастеров и художников, а также строительные материалы. За это Соломон снабжал Ахирама зерном и оливковым маслом и уступил ему двадцать городов.
Широкий размах строительной деятельности и содержание двора требовали больших средств, в связи с чем правительство прибегло к усилению налогового обложения. Территория Израильско-Иудейского царства была разделена на 12 округов, и каждый из них доставлял царю продовольствие один месяц в году. Введена была трудовая повинность. Сначала она коснулась покоренного ханаанейско-аморейского населения, а затем и израильтян, которые должны были четыре месяца в году трудиться на царских строительных работах.
К концу царствования Соломона внешнеполитическое положение его государства осложнилось. На северной границе возникло сильное Дамасское царство. Большинство племен отпало от Иудеи и образовало новое Израильское царство. Столицей его несколько позднее (в IX в. до н. э.) стал вновь основанный город Самария. Династия Давида продолжала править в южной части страны (в Иудейском царстве), сохранив столицу Иерусалим.
Ослаблением и раздроблением страны воспользовался Египет. Фараон Шешонк около 925 г. до н. э. совершил опустошительный поход в Палестину, разорив не только Иудейское, но и Израильское царство. Однако ослабление Египта при преемниках Шешонка помешало восстановлению его былого господства в Восточном Средиземноморье.
Социально-экономические отношения и социальный кризис в Израиле и Иудее.
Как и в большинстве кочевых обществ, перешедших к оседлости и выработавших свою государственность, в древнеизраильском обществе первой половины I тысячелетия до н. э. бурно развивались частновладельческие отношения и частная эксплуатация. Этот процесс шел как за счет растущих притеснений, чинимых племенной и надплеменной столичной верхушками над народной массой, так и за счет естественной дифференциации и развития товарно-денежных отношений. То и другое приводило к концентрации имущества и земли, разорению и закабалению рядовых общинников. О развитии торговли свидетельствуют также организация торгово-ремесленных кварталов в городах, создание особых ремесленных поселков и случаи спекуляции зерном. Пропасть между государственно-племенной аристократией и ее рядовыми соплеменниками быстро росла. Одновременно слабел сам общинный строй: поля и сады общины стали продаваться посторонним лицам (не родственникам и даже не соседям). Общинные участки, перешедшие в частные руки, а также земли государственного фонда, розданные придворным, составили сектор частного землевладения, прежде всего крупного.
Источники VIII—VI вв. упоминают четыре сословия, на которые делилось свободное население страны: 1) светская аристократия (вельможи и князья); 2) духовная аристократия (жрецы и профессиональные 228
пророки); 3) так называемый народ земли — основная масса свободного населения. Они владели общинными наделами и обязаны были служить в ополчении и платить налоги; 4) чужеземцы (пришельцы и поселенцы), ограниченные в правах. Бедные общинники становились жертвами насилия, их угнетали и ростовщики, и царские чиновники.
Но на самой низшей ступени социальной лестницы стояли рабы. Хотя они составляли меньшинство трудового населения, количество их неуклонно увеличивалось. Рост товарного земледелия и развитие ремесла повышали спрос на подневольный труд не только в поместьях царей и знати, но и в хозяйствах зажиточных общинников.
Источники пополнения рабской силы были разнообразны. Порабощению подвергались угнанные из вражеской земли женщины и дети (реже пленные воины) и преступники, иногда неплатежеспособные должники; рабов можно было купить у иноплеменников. К рабам приближались по положению кабальные должники и дети свободного от рабыни. Рабы были бесправны и подвергались наиболее интенсивной эксплуатации, но основным ее объектом оказывалась все же масса рядовых общинников. Последнее воспринималось тем более остро, что в обществе оставался жив племенной уклад и порождаемые им традиции клановой солидарности, на фоне которых социальное расслоение казалось отходом от основных норм общежития. Особое неприятие у рядовых общинников вызывала связанная с царем властная верхушка, сочетавшая частные и государственные способы эксплуатации. Тем самым недовольство вызывали и храмы, вписанные во властную систему общества.
Неспокойно было и на общественных верхах. Положение здесь осложнялось межплеменными противоречиями в Израиле, израильско-иудейским противостоянием, сложностями взаимодействия царской власти с военной знатью и жречеством и, наконец, собственно культовыми проблемами. Для древних евреев, осознававших себя пришельцами в Палестине, вопрос об обращении за божественным покровительством к тем или иным местным божествам стоял гораздо острее, чем для аборигенов, уже многие столетия связанных с определенными культами. Для царей Израиля этот воп-
рос имел особый аспект: сохранение центра почитания Яхве в иудейском Иерусалиме побуждало их особенно напряженно искать иных покровителей (хотя бы на случай войны с той же Иудеей). Наиболее могущественный царь Израиля Ахав (середина IX в. до н. э.) использовал в этом качестве финикийского Баала, а заодно строил жертвенники многим другим ближневосточным божествам. На фоне развернувшегося таким образом религиозного поиска и связанного с ним противостояния храмов разных божеств друг другу и военной знати и сформировался в конце концов так называемый «жреческий монотеизм». Заключался он в том, что жрецы Яхве настаивали на необходимости обеспечить этому божеству исключительное положение в израильско-иудейском культе и исключали возможность почитания других богов на общегосударственном уровне. Параллельно формировалась концепция соединения царской и высшей жреческой власти.
В то же время социальные противоречия израильско-иудейского общества отозвались мощным общественно-идеологическим процессом — «пророческим движением» VIII—VI вв. до н. э. «Пророки», быв-шие первоначально особой категорией храмовых прорицателей, по неясным причинам порвали с храмами и возглавили в итоге социальный протест. Именно они выработали концепцию Яхве как абстрактного аб-солютного и универсального божества, источника этики и творца истории как процесса соответствующего религиозного воспитания древних евреев — «избранного» им для этой цели народа. В конце времен ожидалось появление посланца Яхве — мессии, которому суждено было окончательно спасти Израиль от языческой сквер-ны и социальной несправедливости и приобщить весь мир к почитанию Яхве. Этот «пророческий монотеизм», составивший впоследствии ядро иудаизма в целом, и был первой догматической религией, подчиняющей этику и образ жизни своих носителей «сверхценной» норме, ориентирующей их на иррациональный опыт (от-кровение) и эсхатологические ожидания и объявляющей себя абсолютно истинной. Во всех этих отношениях «пророческий монотеизм» принципиально противостоял общей религиозной практике Ближнего Востока, в том числе древнееврейской. Именно поэтому до поры до времени он не пользовался в Израиле и Иудее широким распространением. Искреннюю приверженность к нему проявляли только наиболее радикальные, маргинализованные элементы древнееврейского общества, в некоторых отношениях напоминающие социальную базу современного исламского фундаментализма. В условиях растущей общественной нестабильности такие элементы, однако, делались грозной силой, тем более что «пророческий монотеизм» оказывал, по-видимому, известное концептуальное влияние на «жреческий».
5. Восточное Средиземноморье под властью Ассирии, Вавилонии и Персии.
Обострение социальных противоречий в Финикии и Палестине
Враждующие между собой небольшие государственные образования Восточного Средиземноморья в VIII—VI вв. до н. э. оказываются в центре внимания крупных держав, ведущих борьбу за политическое господство в Передней Азии.
В середине VIII в. до н. э. в Северную Сирию начали проникать урарты, но против них выступила Ассирия, усилившаяся при Тиглатпаласаре III. Дамасское и Израильское царства, забыв прежнюю вражду, объединились против него, но борьба оказалась им не под силу. Оба государства подверглись сокрушительному разгрому (в 732 и 722 гг. до н. э.), и большая часть населения была уведена в плен. В центральной части Палестины были поселены вавилонские колонисты (так называемые самаритяне).
Тиро-Сидонское царство пыталось избежать столкновения с Ассирией. Царь Тира уплатил Тиглатпаласару III огромную дань в 150 талантов золота. Но даже для богатого Тира финансовые претензии ассирийских завоевателей оказались нетерпимыми, и его жители решились на отчаянную борьбу. Пять лет (725—720 гг. до н. э.) отсиживались они на своем скалистом островке, страдая от жажды, но все-таки наносили удары превосходящим военно-морским силам противника, использовавшего против них корабли соседних приморских городов. На время ассирийцы оставили Тир в покое, однако в 701 г. до н. э. вновь напали на него. Не трогая островной части, они захватили все владения Тира на материке.
Ассирийский царь Асархаддон разрушил также Сидон. В конечном счете вся материковая Финикия стала провинцией Ассирии. Только островные части Тира и Арвада сохранили своих царей, но и те признали господство ассирийцев и согласились платить дань. Большая часть Сирии и Палестины была поделена на ряд небольших ассирийских провинций: владения, сохранившие независимость, платили Ассирии дань.
С упадком Ассирии происходит возрождение Тира и Иудейского царства. Тир на время становится гегемоном всей Финикии. Тирские купцы господствовали на морских и сухопутных торговых путях. Они проникали на восток Малой Азии, в далекую Южную Аравию, вывозили серебро из Испании, а возможно, также олово из Британии. Иудея при царе Иосии (640—609 гг. до н. э.) вернула себе самостоятельность и расширилась на север и запад за счет ассирийских владений.
Однако внутреннее положение в обоих государствах было напряженным. Имущественное неравенство обострялось, нарастала классовая борьба. Сохранились сведения о крупном восстании рабов в Тире. В Иудее жречество пыталось остановить народное недовольство проведением реформ, которым под влиянием «пророческого движения» постаралось придать религиозную оболочку. Было объявлено, что в иерусалимском храме при ремонтных работах были якобы случайно найдены законы, требующие единобожия и централизации культа. Далее был подтвержден старый закон об освобождении рабов-должников на седьмой год, но с одним существенным дополнением: освобожденному давались некоторые средства пропитания (хлеб и овцы), чтобы он не превратился сразу в нищего. В случае, если он решал добровольно остаться у господина, то его причисляли к вечным рабам (реформы царя Иосии 622 г. до н. э.).
После гибели Ассирии Восточное Средиземноморье стало яблоком раздора между возродившимся при XXVI династии Египтом и Нововавилонским царством. Царь Иудеи был разбит в 609 г. до н. э. при Мегиддо фараоном Нехо II. Страна подчинилась Египту и стала в его руках орудием борьбы против Вавилона. То же самое произошло несколько позже с Тиром. В 587 г. до н. э. вавилонские войска взяли Иерусалим, считавшийся неприступным. Последний иудейский царь Цидкия был ослеплен, и значительная часть иудеев была уведена в плен в Вавилонию. После этого Навуходо-носор II бросил свои основные силы против Тира. Дело закончилось соглашением, по которому тиряне признали верховную власть Вавилона (574 г. до н. э.).
Положение в Восточном Средиземноморье изменилось после возникновения огромной Персидской державы Ахеменидов. Финикийские города признали ее власть на правах добровольных союзников. В награду персидские цари расширили территорию Финикии на севере (до Исского залива) и на юге (до Аскалона включительно). Была создана федерация трех главных городов: Сидона, Тира и Арвада. Их старейшины образовывали общефиникийский совет, собиравшийся во вновь основанном городе Триполи, в котором каждый из главных городов имел свой квартал.
В целом финикийские города стали важным экономическим центром Персидской державы, в их руках сосредоточивалась значительная часть внешней торговли, города чеканили собственную серебряную монету. К самому концу эпохи Ахеменидов политическая стабильность нарушилась. Сидон восстал против персидского царя и был разрушен (ок. 343 г. до н. э.).
Ахемениды восстановили Иерусалим как привилегированный храмовый город, расположенный на военных и торговых путях в Египет. По приказу Кира иудеям, уведенным в вавилонский плен, было разрешено вернуться на родину, а Иерусалим подлежал восстановлению. Отстроен был и иерусалимский храм Яхве на холме Сион, ставший не только средоточием культа, но и центром общественной и политической жизни. Между тем в течение VI в. до н. э. идеи «пророческого монотеизма» наконец восторжествовали в основной массе древних евреев, лишившихся с падением Иерусалима традиционных организующих институтов. В результате в V в. до н. э. под властью персидских царей в Иерусалиме сложилась основанная на началах догматического иудаизма гражданско-храмовая община, чья окончательная консолидация была связана с деятельностью Эзры и Неемии. Почти половину ее составляло замкнутое сословие жрецов (священников, левитов и т. д.), занимавшее господствующее положение. Как жреческие, так и нежреческие семьи полноправных общинников составляли вместе обширные коллективы, объединяемые родством по мужской линии и совместной собственностью на землю. Семейные наделы могли перераспределяться лишь между родственниками, т. е. в пределах тех же коллективов. На полях полноправных общинников трудились как рабы, так и безземельные арендаторы и наемные работники.
С середины V в. до н. э. гражданско-храмовая община Иудеи получила освобождение от налогов и право самостоятельного ведения судопроизводства. Стоявшие во главе ее первосвященники иерусалимского храма настаивали на строжайшем соблюдении ритуальных правил иудейского «Закона» и всячески ограничивали общение с «иноверцами», разрешая браки лишь в пределах самой общины. Сходное сообщество образовали некоторые потомки израильтян («самаритяне»). Не пожелавшие следовать догматической религии или отказаться от браков с иноплеменниками древние евреи оказались отторгнуты от своей этнической общины и вскоре были ассимилированы местным арамейским населением. Таким образом, храмово-гражданская община иудеев становилась все более обособленной от окружающих народов.
6. Культура стран Восточного Средиземноморья
Несмотря на многочисленные перемещения различных народов и племен культура Восточного Средиземноморья отличается отчетливо выраженной преемственностью и определенным внутренним един-231
ством. Частично это объясняется этнической близостью народов, то и дело вторгавшихся на территорию региона, но в основном связано с тем, что скотоводческие племена, проникавшие на территорию оседлых оазисов и смешивающиеся с местным населением, в конечном итоге воспринимали нормы, обычаи и эталоны господствующей здесь культуры.
Творчески используя достижения своих высокоразвитых соседей, в первую очередь Египта и Месопотамии, народы Восточного Средиземноморья создали собственную, достаточно своеобразную культуру, оказавшую значительное влияние на античный мир.
Уже керамика V—IV тысячелетий до н. э. испытывает сильное воздействие образцов из Месопотамии. По мере развития городов и сложения государств создаются дворцовые комплексы и храмы, но их масштабы заметно уступают величественным сооружениям Египта и Шумера. Вместе с тем, например, дворец Угарита занимал площадь около 9000 кв. м и представлял собой сооружение с мощными укреплениями, делавшими его своего рода неприступной цитаделью. Наоборот, дворцовый комплекс Эблы (XXIV—XXIII вв. до н. э.) включал в свой состав обширный дворец для аудиенций, возможно использовавшийся также для общих собраний значительной части населения города. Его оформление колоннадой указывает на связи с шумерской архитектурной традицией. Парадную часть дворца украшали комбинированные панно и мозаичные фризы, при изготовлении которых широко использовались дерево, иногда с золотой обтяжкой, лазурит и стеатит. Весьма выразительны крупные деревянные статуи. Пышность убранства подчеркивалась многочисленной резной мебелью, украшенной мозаикой из раковин. Многое здесь, в частности бородатые быки, напоминает месопотамские сюжеты, но есть и стилистические отличия. Неравенство в образе жизни, ставшее еще более значительным с выделением верховного правителя, закрепляется средствами архитектуры и прикладных искусств.
В обстановке политической раздробленности и постоянной угрозы со стороны соседей города-государства Восточного Средиземноморья уделяют особое внимание развитию фортификации. Крепостные
стены усиливаются прямоугольными башнями, поверх стен идут зубцы, за которыми скрываются лучники.
Из камня изготовлялись статуи царей и божеств несколько утяжеленных пропорций и с большой долей условности в передаче фигуры. Известны и великолепные скульптурные портреты, например голова одного из угаритских царей, вырезанная из слоновой кости. Косторезное ремесло, особенно развившееся в Финикии, достигает большого совершенства. При этом в южных областях заметно воздействие египетских образцов. Таковы плакетки из палестинских поселений, в частности из Мегиддо. На севере, наоборот, ощутимее влияние месопотамских образцов. Это влияние хорошо прослеживается в сидящей статуе царя Алалаха: крупные, пристально смотрящие глаза и положение скрещенных рук характерны для месопотамской скульптуры.
Замечательным произведением местных мастеров является найденная в Угарите золотая чаша с изображением охотничьей сцены. Стремительно мчащийся на колеснице охотник, сопровождаемый распла-ставшейся в беге собакой, настигает дикого козла и туров. Порывистое движение всех фигур передано с огромным мастерством.
В поздней Иудее изобразительное искусство переживает упадок. В VIII—VI вв. до н. э. в связи с развитием «пророческого движения» и распространением единого культа Яхве иерусалимское жречество уничтожало священные изображения и запрещало изображать людей и животных. Художественное творчество после этого ограничилось орнаментикой и резьбой на печатях.
В области науки финикийцы считали своими учителями египтян. В истории географических открытий заслуги финикийских мореплавателей, вышедших через Гибралтар в Атлантический океан и обогнувших Африку, были исключительно велики.
Античные авторы признавали зависимость греческой культуры от восточной, в особенности от финикийской. Первый эллинский математик, физик, астроном и философ Фалес из Милета (VI в. до н. э.), по словам Геродота, был по происхождению финикийцем.
Особая роль принадлежит народам Восточного Средиземноморья в создании алфавита, одного из замечательных дос-Крылатый юноша с цветком папируса в руке. Нимруд. VIII в. до н.э.
тижений человеческой культуры. По существу, все современные алфавиты или прямо восходят к финикийскому, как греческий и латинский, или созданы с учетом принятой в нем системы. Имеющиеся материалы ясно показывают, что во II тысячелетии до н. э. в небольших городах-государствах Восточного Средиземноморья шли интенсивные поиски наиболее рациональных систем письменности. Клинопись Месопотамии и иероглифика Египта были здесь хорошо
известны и находили свое применение. Однако обе системы были громоздкими и требовали больших профессиональных навыков для запоминания сотен и тысяч знаков. Во II тысячелетии до н. э. в Библе создается слоговое письмо упрощенного типа, так называемое протобиблское письмо, имевшее около 100 знаков. В XV—VII вв. до н. э. в Угарите употреблялась своеобразная клинописная система — уже алфавитная, содержащая всего тридцать знаков. Наконец, наиболее совершенной системой оказался финикийский алфавит. Применение этого алфавита (воспринятого впоследствии с некоторыми изменениями греками) сделало грамотность доступной любому гражданину, что имело огромное значение для развития торговли и мореплавания.
Религиозные представления народов Восточного Средиземноморья во многом восходят к культам плодородия раннеземледельческих общин, в которых большую роль играл юный бог растительного мира. В Библе он получил имя Адон (господин, греч. Адонис). Согласно известному мифу, этот бог был возлюбленным верховной богини и погиб на охоте от клыков вепря, потом ожил. Оплакивая его, женщины обязаны были остригать себе волосы и носить корзины с плодородной землей («сады Адониса»). Затем наступал радостный весенний праздник воскресения доброго бога.
Нередко объектом почитания были горы, а также могучие деревья. В финикийских храмах, к удивлению греков и римлян, часто вместо статуй божеств стояли камни геометрической формы в виде куба, шара или конуса. Лишь постепенно, да и то не всюду, они заменялись зооморфными или антропоморфными изображениями. В условиях сильного дробления страны не могли возникнуть сложные пантеоны из богов не-скольких поколений с установлением божественной иерархии, как это было в Египте и Двуречье. В каждом городе почитался местный бог-покровитель, называвшийся обычно просто Баал (владыка) или Эл (бог), а иногда Мелек («царь», вариант — Молох), а в Тире — Мелькарт («царь города»). Чаще всего эти боги считались солнечными.
Супруга главного бога также порой именовалась просто Баалат (владычица), но чаще носила конкретное имя Астарта, что соответствовало ассиро-вавилонской Иштар, но в отличие от последней ханааней-Цилиндрическая печать из Таанаха с клинописной и иероглифической надписями. Начало II тысячелетия до н.э.
ская богиня сияла на небе в виде луны, а не планеты Венеры.
Древнееврейская религия на первых порах почти не отличалась от ханаанейской — то же поклонение скалам и деревьям, то же почитание изображений богов из камня, меди или серебра. Главным общеплеменным богом израильтян и иудеев считался Яхве, владыка грома и молнии, посылающий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне. Однако концепция «берита» (завета, т. е. договора) народа с Яхве как его богом-покровителем была присуща Израилю, по всей видимости, с начала его существования. Ее ключевую роль можно связывать с трудностью положения пришельцев-«ибри» в чужой земле, вынуждавшей их в организованном порядке заново добиваться покрови-тельства одного из местных божеств. Именно от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки, движение которых, как говорилось, привело в конце концов к формированию догматического монотеизма. Израильские и иудейские пророки, действуя как бы по внушению Яхве, страстно призывали народ отказаться от поклонения иным, ложным богам. Постепенно складывалось отношение к Яхве как к единственному и всемогущему Господу, Богу-творцу. Мыслился он довольно абстрактно — с этим и был связан запрет антропоморфных или зооморфных изображений («не сотвори себе кумира»). В то же время отношение между Господом и человеком становилось более эмоциональным, нежели прежде. Отвлеченное божество не могло иметь развитой мифологии, и место обычной для западносемитских религий богини-супруги занял сам народ Израиля. Тема взаимной
любви и союза (завета) между Яхве и его народом является доминирующей во многих библейских книгах.
Выполнение традиционных культовых предписаний казалось недостаточным. Как и в других религиозных системах I тысячелетия до н. э. — в буддизме, в зороастризме, в учении пророков особое внимание уделялось соблюдению моральных норм. Именно с этим связано и резкое осуждение пророками закабаления бедноты, скупки земель и неправедной наживы богачей. Не без влияния «пророческого движения» в 622 г. до н. э. иудейский царь Иосия провел реформы, объявив Яхве единственным богом и сделав иерусалимский храм исключительно местом его культа (о социальных аспектах реформ уже было сказано).
Беды, обрушившиеся на Израильское, а впоследствии и на Иудейское царство, воспринимались пророками как кара, наложенная Господом, чтобы очистить от греха избранный им народ. Уведенные Навуходоносором II иудеи мечтали о появлении спасителя-мессии и грядущем своем торжестве. Но будущее все чаще представлялось им не как восстановление власти земных царей, но в виде правления самого Бога на земле. Окончание «вавилонского плена» не означало политической независимости Иудеи, но под верховной властью персидских царей возникла автономная гражданско-храмовая община. Как официальная ее идеология и оформляется в V—III вв. до н. э. иудаизм.
От художественной литературы финикийцев сохранилась лишь незначительная ее часть. Только в недавнее время были обнаружены эпические произведения II тысячелетия до н. э., происходящие из Угарита. Особенно замечателен эпос о Керете, Цилиндрическая печать из Таанаха с клинописной и иероглифической надписями. Начало II тысячелетия до н.э.
ская богиня сияла на небе в виде луны, а не планеты Венеры.
Древнееврейская религия на первых порах почти не отличалась от ханаанейской — то же поклонение скалам и деревьям, то же почитание изображений богов из камня, меди или серебра. Главным общеплеменным богом израильтян и иудеев считался Яхве, владыка грома и молнии, посылающий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне. Однако концепция «берита» (завета, т. е. договора) народа с Яхве как его богом-покровителем была присуща Израилю, по всей видимости, с начала его существования. Ее ключевую роль можно связывать с трудностью положения пришельцев-«ибри» в чужой земле, вынуждавшей их в организованном порядке заново добиваться покрови-тельства одного из местных божеств. Именно от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки, движение которых, как говорилось, привело в конце концов к формированию догматического монотеизма. Израильские и иудейские пророки, действуя как бы по внушению Яхве, страстно призывали народ отказаться от поклонения иным, ложным богам. Постепенно складывалось отношение к Яхве как к единственному и всемогущему Господу, Богу-творцу. Мыслился он довольно абстрактно — с этим и был связан запрет антропоморфных или зооморфных изображений («не сотвори себе кумира»). В то же время отношение между Господом и человеком становилось более эмоциональным, нежели прежде. Отвлеченное божество не могло иметь развитой мифологии, и место обычной для западносемитских религий богини-супруги занял сам народ Израиля. Тема взаимной
любви и союза (завета) между Яхве и его народом является доминирующей во многих библейских книгах.
Выполнение традиционных культовых предписаний казалось недостаточным. Как и в других религиозных системах I тысячелетия до н. э. — в буддизме, в зороастризме, в учении пророков особое внимание уделялось соблюдению моральных норм. Именно с этим связано и резкое осуждение пророками закабаления бедноты, скупки земель и неправедной наживы богачей. Не без влияния «пророческого движения» в 622 г. до н. э. иудейский царь Иосия провел реформы, объявив Яхве единственным богом и сделав иерусалимский храм исключительно местом его культа (о социальных аспектах реформ уже было сказано).
Беды, обрушившиеся на Израильское, а впоследствии и на Иудейское царство, воспринимались пророками как кара, наложенная Господом, чтобы очистить от греха избранный им народ. Уведенные Навуходоносором II иудеи мечтали о появлении спасителя-мессии и грядущем своем торжестве. Но будущее все чаще представлялось им не как восстановление власти земных царей, но в виде правления самого Бога на земле. Окончание «вавилонского плена» не означало политической независимости Иудеи, но под верховной властью персидских царей возникла автономная гражданско-храмовая община. Как официальная ее идеология и оформляется в V—III вв. до н. э. иудаизм.
От художественной литературы финикийцев сохранилась лишь незначительная ее часть. Только в недавнее время были обнаружены эпические произведения II тысячелетия до н. э., происходящие из Угарита. Особенно замечателен эпос о Керете,
|