Фашистский вариант элитаризма. Расизм и элитология

Ашин Г.К.

Прежде чем мы перейдем к описанию фашистской интерпретации элитаризма, следует выяснить вопрос о связи теорий Моски, Парето, Михельса, Сореля с фашистской идеологией. Вот уже полстолетия этот вопрос обсуждается в западной и российской политологической литературе. При этом выявились не только различные, но и противоположные точки зрения – от утверждений о прямой связи между элитаризмом и фашизмом до полного отрицания какой-либо связи между ними. Последняя точка зрения представляется нам наименее убедительной.

Приведем мысли сторонников первой точки зрения. Известный итальянский политолог Ф.Ферраротти пишет: "Идеи Моски, подобно идеям Парето и Михельса, ...оказались в области политики пригодными для оправдания фашизма, независимо от позиций этих авторов"[121]. Еще более определенно пишет американский социолог Цандер, утверждая, что фашизм - "это осуществление идей Парето на практике"[122]. Столь же категорично суждение американского леворадикального социолога Р.Баркли, который писал: "Генеалогия теорий элиты такова: от Платона и Ницше к Парето и Моске и далее - к фашизму, а в послевоенный период - к неоконсерватизму"[123]. В этих суждениях есть доля истины, правда, выраженная слишком прямолинейно, категорично, а потому и несколько односторонне.

Теперь выслушаем и другую сторону и приводимые ею аргументы. Известный американский политолог Дж.Сартори занимает иную позицию по этому вопросу. Он пишет: теории элиты "либо верны, либо неверны, но, с моей точки зрения, бессмысленно спорить, являются ли они фашистскими или антифашистскими"[124]. Еще более известный французский политолог Р.Арон решительно возражает против наличия связи между теориями Моски и Парето и фашизмом, ссылаясь на то, что Парето "колебался между авторитаризмом и интеллектуальным либерализмом". Арон считал, что любые политические режимы олигархичны, только фашистский – явно, открыто, в наибольшей степени, а конституционно-плюралистические режимы – в меньшей степени[125].

В конце 70-х годов в английском журнале "Политикл стадиз" развернулась характерная дискуссия по вопросу о взаимосвязи элитизма и фашизма. Ее открыли две статьи Д.Битхэма[126], в которых автор достаточно аргументировано утверждал, что симпатии Михельса к фашизму в 20-х годах не случайны, что они прямо связаны с его теоретическими концепциями, развернутыми в знакомой нам книге "Политические партии". Битхэму возражал Р.Беннет, который утверждал, что "эволюция Михельса от социализма (имеются в виду его симпатии в раннем возрасте к социал-демократии) к фашизму является фактом его индивидуальной биографии", а не следствием логической связи его концепций с фашизмом. По Беннету, "нет необходимой связи" между теориями элиты и фашистской идеологией. "Главный вопрос, поднимаемый элитарными теориями, делает вывод Беннет, – это вопрос не о том, являются ли они просто тщательно разработанным прикрытием для фашистской идеологии, но о том, совместимы ли современные индустриальные общества и политические партии с целями демократии". Беннет придерживается той точки зрения, что теории элиты политически нейтральны, что они "не указывают определенно на какое-либо политическое направление"[127]. Подведем итог приведенной выше полемике. Имеется ли связь между трудами основоположников элитаризма и фашизма или же она полностью отсутствует? Думается, определенная связь существует, вопрос скорее можно поставить так: прямая эта связь или непрямая? И справедливым будет последний ответ.

Теперь мы можем непосредственно перейти к фашистскому варианту элитаризма. В писаниях теоретиков фашизма элитаризм принял наиболее уродливые, человеконенавистнические формы. Многие современные элитологи объявляют фашистскую доктрину "вульгарным" вариантом элитаризма, пишут о фашизме как "плебейском искажении подлинного элитаризма", занимая при этом консервативно-аристократическую позицию (ссылаясь, в частности, на то, что при фашистском режиме в Германии работы теоретика "аристократического" варианта элитаризма Ортеги-и-Гассета находились под запретом). Отметим, что ряд элитологов часто нарочито игнорируют ее фашистский вариант, стыдливо замалчивают его. Подавляющее большинство современных теоретиков элиты стараются по возможности либерализировать элитаризм. Теоретик современного "демократического элитизма" П.Бахрах сетует на то, что термин "элитаризм" непопулярен в демократических странах, поскольку "фашизм и другие антидемократические движения" придали ему "специфический оттенок"[128]. Мы не можем игнорировать фашистский вариант элитаризма не только потому, что "из песни слова не выкинешь", но и потому, что попытки регенерировать эти концепции имеют место в ряде стран, в том числе, к сожалению, и в России.

Многие объективные исследователи теорий элиты (тот же Б.Битхэм) констатируют, что элитаризм составляет сердцевину фашистской идеологии. Доктрина фашизма прямо опирается на принцип элитарной структуры общества, принцип фюрерства, предполагающий неконтролируемую власть правителей и абсолютное бесправие управляемых. Гитлер в "Майн Кампф", наиболее циничном выражении расистского элитаризма, провозглашал, что "историю мира творит только меньшинство", обосновывал социальное неравенство в первую очередь расовыми различиями. Яростно нападая на принцип подчинения меньшинства большинству, называя этот принцип "еврейским", он по существу перефразировал основную установку элитаризма: "Принцип принятия решений большинством, отрицая авторитет личности и ставя на ее место толпу, грешит против основной идеи, заложенной в природе – идеи аристократии". И далее: "Марксизм есть не что иное, как политика евреев, заключающаяся в том, чтобы добиться систематического уничтожения роли личности во всех областях общественно жизни и заменить ее ролью "большинства". Действительным благодетелем рода человеческого было немногочисленное творческое меньшинство. Обеспечить решающее влияние за этими головами... будет в интересах всего общества... Лучшей формой государства, лучшим государственным устройством будет то, которое естественно и неизбежно будет выдвигать на самые высокие места самых выдающихся сынов народа и будет обеспечивать им бесс***е руководящее влияние"[129]. Большинство – это "толпа бездарностей", меньшинство – "сверхчеловеки". Элита вправе попирать волю этого "неисторического" большинства. Мнение Гитлера о психологии толпы свидетельствует о том, что он читал Лебона и ненавидимого им "еврея Фрейда". Для Гитлера "масса - нетерпима, но послушна авторитету, требует от своих героев силы, даже насилия". Гитлер признавал: "Масса, народ - для меня это как женщина. Любой, кто не понимает присущего массе женского характера, никогда не станет фюрером. Что хочет женщина от мужчины? Ясности, решимости, силы, действия. Ради этого она пойдет на любую жертву...". Элитаризм Гитлера тесно переплетен с расизмом. "Более сильный должен властвовать над более слабым, а вовсе не спариваться с более слабым и жертвовать таким образом своей силой... Все, чему мы изумляемся в этом мире – наука и искусство, техника и открытия – все это только продукт творчества немногих народов, а первоначально, быть может, только одной расы»[130].

Фашистские теоретики Розенберг, Конер, Леман противопоставляли "неполноценную" массу арийской элите, пытаясь обосновать "аристократический принцип" социальной структуры. А.Розенберг обвинял французскую революцию в том, что она провозгласила право большинства господствовать в обществе, "разлагая народы этим безответственным парламентаризмом".

Расизм (не только в его фашистском варианте) обычно тесно связан с элитаризмом. В литературе расизм обычно характеризуется в качестве идеологического обоснования угнетения и ограбления империализмом народов Азии, Африки, Латинской Америки. Но это касается только одно стороны расизма – внешнеполитической. У расизма есть и внутриполитический аспект. Расисты обычно утверждают связь расовой принадлежности людей с социально-классовой структурой общества. Представители расово-антропологической школы О.Аммон, Ж.Ляпуж утверждали прямую зависимость между классовой принадлежностью индивида и его расовыми характеристиками. Обычно расисты утверждают, что на вершине социальной пирамиды должны находится лучшие представители расы, наиболее "чистые" в расовом отношении. Чтобы подтвердить этот тезис, достаточно обратиться к такому "авторитету", как А.Гитлер, который писал: "Раз мы объявляем непримиримую войну марксистскому принципу "человек равен человеку", раз мы оцениваем человека с точки зрения принадлежности его к определенной расе, то мы должны уметь сделать из этого все необходимые логические выводы до самого конца. Раз мы исходим из того, что решающее значение имеет раса, то есть степень чистоты крови, то мы должны этот критерий приложить и к каждому отдельному человеку. Как мы подразделяем целые народы в зависимости от того, к какой расе они принадлежат, так приходится подразделять и отдельных людей внутри каждого народа... это значит, что не каждый человек равен другому человеку... ибо и тут ту же роль играет степень чистоты крови"[131].

Обычно расисты изображают представителей господствующего класса как наиболее ценные в расовом отношении элементы. Двигателем истории они объявляют "цвет расы" – элиту, третируя народные массы как "бесцветных личностей". Смешивая биопсихические и социальные различия людей, расисты наделяют расу, эту биологическую категорию, несвойственными ей социальными чертами и, напротив, биологизируют такие социальные категории, как класс. Еще в конце XIX - начале ХХ века Ц.Ламброзо, М.Норддау и др. выступали с теориями о биологической природе господствующего класса. В.Ляпуж утверждал генетическую детерминированность элиты, которая формируется из долицефалов (длинноголовых), прежде всего, представителей арийской расы, тогда как брахицефалы (короткоголовые) образуют низшие слои общества. Двигателем истории он объявлял "евгенические элементы" нации.

Расистский вариант элитаризма пропагандируют ультраправые организации в США и западноевропейских странах. В одной из американских ультраправых газет " Attack!" помещен доклад ее главного редактора У.Пирса под названием "Элитаризм или расизм?", сделанный на собрании членов "Национального альянса" – откровенной расистской организации. Пирс заявил, что в американских университетах, на страницах научных изданий идет дискуссия по расовым проблемам. Вот какова, по Пирсу, расстановка сил: на одной стороне – "подлинные биологи, антропологи, обосновывающие расовое неравенство"; на другой – "псевдоученые", приверженцы "либеральной догмы" о равенстве людей. "Либеральная ложь" проникла в среду преподавателей и студентов вузов, телевизионных обозревателей и журналистов, а через них - отравляет сознание широких масс, подтачивая "расовую чистоту". Пирс оговаривается, что ничего не имеет против негров, чиканос (иммигрантов из стран Латинской Америки) и прочих представителей "низших рас", при условии, что те "знают свое место". Но беда в том, что представители этих рас рвутся в элиту общества и делают это при пособничестве тех, кто забыл о "чистоте расы".

Пирс критикует сторонников "космополитического элитаризма", всех тех, для кого важен прежде всего социальный статус человека, уровень его достижений, а не то, какой он расы. Подобные люди – о ужас! – выбрали бы в качестве соседа скорее негра – рок-звезду, чем белого мусорщика. (Пирс провел социологический опрос среди белого населения крупных американских городов. В его опросном листе был, в частности, такой вопрос: "Кого бы Вы выбрали в качестве своего соседа: 1) белого мусорщика, 2) еврея-нейрохирурга, 3) негра - рок-звезду". Ответы были для Пирса обескураживающими. Респонденты выбрали в своем большинстве второй и третий варианты, обнаружив себя "предателями" белой расы). "Космополитический элитаризм" относит к элите выдающихся людей, отвлекаясь от их расовой принадлежности, для него "элита - открытый клуб". Но ведь так, опасается Пирс, в элиту могут попасть евреи или негры. Пирс отнюдь не против элитаризма, это - "естественная и здоровая идея", разумная альтернатива эгалитаризму. Но "подлинная элита" для него – это элита лилейно-белая, а не космополитическая.

Корни и пороки "космополитического элитаризма" Пирс видит, во-первых, в индивидуализме, принимающим в расчет только достижения индивидуума, а не его социальную и этническую принадлежность (весьма вольная интерпретация индивидуализма); во-вторых, в принципе меритократии, который должен применяться только в "расово-гомогенном обществе". А для расово-гетерогенного общества это кратчайшая дорога в ад", ибо с неизбежностью ведет к утере "чистоты расы". Он заключает: "Мы должны предпочесть белого мусорщика черному знаменитому рок-музыканту или еврею–профессору психологии. Мы должны быть, иными словами, расистами в большей мере, чем элитаристами"[132]. Элитаризм желателен только "после того, как мы разрешим наши расовые проблемы". "Подлинной элитой" оказывается элита расово-сегрегированного общества, такого, какое было в ЮАР во времена господства расистов.

Справедливости ради заметим, что наряду с белым расизмом существует и "черный расизм", или расизм наоборот - теории негритянской исключительности, восхваляющие негритянскую элиту, доказывающие, что по типу психобиологической организации негр выше представителей других рас. Существует также сионистский элитаризм, утверждающий "богоизбранность" еврейства. Называя элитой "тех, кто обладает превосходящим талантом к лидерству", американский социолог Н.Вейл в книге "Творческие элиты в Америке" пишет о значительных различиях в этом таланте у лиц разных национальностей и рас. Он пытается с помощью многочисленных статистических выкладок доказать, что состав творческой элиты США не соответствует национальной и расовой структуре страны: одни группы вносят в развитие американской культуры непропорционально большой вклад, другие - малый или нулевой. Исследуя научную, художественную, политическую элиту США, Вейл утверждает, что "выдающимся элементом интеллектуальной элиты США являются евреи". Как видим, расизм и шовинизм многолики. И любая их разновидность прямо или косвенно связана с элитаризмом.

Расистский элитаризм (или хотя бы его элементы) присущ и ряду фашистских группировок (пусть даже немногочисленных) в России в последние годы. Им заражены праворадикальные элементы "Памяти", ряд фашистских групп в Москве, Санкт-Петербурге и в ряде субъектов Российской Федерации.