Реферат: Проекта «политика XXI век. Будущая элита снг»

После второй мировой войны мир оказался в центре борьбы великих держав за новый передел сфер влияния, каждая из которых стремилась идеологически обосновать правомерность своих практических действий. На этом этапе динамика развития международных отношений, в целом, складывалась под воздействием существовавшего тогда противостояния между западным капиталистическим блоком, во главе с США, и странами социализма, во главе с СССР, а также их борьбой за влияние на экономически отсталые страны, как обладавшие на тот момент национальной государственностью и формально самостоятельные, так и зависимые колонии.

Окончание «холодной войны» и разрушение биполярной системы международных отношений вызвало кардинальную трансформацию мира, контуры которого до сих пор остаются не до конца определенными и чрезвычайно подвижными.

Актуальность темы исследования определяется поиском эффективной модели политического взаимодействия Российской Федерацией со странами Запада, на формирование отношений между которыми продолжает влиять наследие «холодной войны».

Последствия «холодной войны» имеют большое значение не только для двух основных ее участников – США и уже исчезнувшего СССР – ее итоги имеют значение для всего мира, как исторический пример противостояния сверхдержав, происходящее на грани ядерной войны, способное привести к необратимым катастрофическим последствиям.

Таким образом, понять и осмыслить современный этап международных отношений не представляется возможным без изучения исторического прошлого, в частности, американской дипломатии и внешней политики предшествующего периода. В современной обстановке критический анализ прошлого опыта, не основанный на идеологических приоритетах, позволяет находить лучшие способы балансирования национальных интересов, налаживания сотрудничества в экономической, научно-технической и отчасти военной сферах.

Объектом исследования является внешняя политика США в отношении Советского Союза в начальный период «Холодный войны».

Предметом исследования выступает доктрина «сдерживания», концептуально сформулированная Дж.Кеннаном и являвшаяся в послевоенные годы основной внешнеполитической стратегией США.

Хронологические рамки работы – 1945-1961 годы – определены исходя из того, что политика «сдерживания» коммунизма, как правило, чаще всего связывается с именами двух президентов США – Гарри Трумэна и Дуайта Эйзенхауэра.

Доктрина «сдерживания» Советского Союза и коммунизма являлась на протяжении всего периода глобальной конфронтации между США и СССР ключевой и системообразующей для американской внешней политики, определяя вектор ее развития и конкретное наполнение.

Доктрина «сдерживания» как важная часть американского внешнеполитического процесса второй половины XX столетия подробно представлена в отечественной и зарубежной историографии, являясь непременным атрибутом любых исследований, посвященных «холодной войне».

В советской историографии оценки «сдерживания» были однозначно негативны, доминировало представление, что она нацелена прежде всего против Советского Союза, который был и остается основным барьером на пути экспансионистских притязаний финансово-политических кругов США (Н. Н. Иноземцев, В. И. Лан, Н. В. Сивачев, В. К. Фураев).

Для современной российской исторической литературы характерно стремление представить «сдерживание» во взаимосвязи с другими направлениями глобальной политики США, советской внешней политикой и всем комплексом международных проблем, существовавшим в послевоенные годы (В.Л. Мальков, Г.Н. Севостьянов, В.О. Печатнов).

В зарубежной историографии американо-советские отношения также освещены достаточно хорошо. Все исследователи отмечают огромные различия между Рузвельтом и его преемниками в отношении к советскому государству.

Отличительной чертой зарубежной исторической науки является существование множества школ и направлений в изучении истории «холодной войны». Историки-традиционалисты (А.Шлезингер-мл., У.Макнейл, Г.Фейс) приветствовали идеи «сдерживания», считая их лучшим доказательством желания администрации Г.Трумэна защищать национальные интересы США. Историки-ревизионисты (В.Вильямс, Г.Альперовитц, Дж. и Г.Колко, У.Гарднер, У.Лафебр) трактовали «сдерживание» как направленное на установление мировой гегемонии США и базирующееся на предвзятых фактах, а не на логических выводах относительно намерений Кремля. Среди историков-постревизионистов (Д.Йергин, М.Лефлер, Т.Патерсон, М.Хоган), синтезирующих взгляды находящихся в полемике традиционалистов и ревизионистов, прослеживалось стремление осторожно и взвешенно подойти к оценке доктрины «сдерживания».

Цель исследования заключается в попытке анализа политики «сдерживания» коммунизма, проводимой Соединенными Штатами в начальный период «холодной войны».

Для выполнения данной цели были поставлены следующие задачи:

1. рассмотреть причины изменения внешнеполитического курса США после окончания Второй мировой войны;

2. раскрыть сущность основных документов внешней политики США, которые легли в основу доктрины «сдерживания»;

3. рассмотреть основные изменения во внешней политике США при президенте Эйзенхауэре;

4. сделать вывод о результатах проводимой Соединенными Штатами политики «сдерживания» коммунизма.

2. Президентство Гарри Трумэна

2.1. Зарождение концепции «сдерживания» СССР

К концу Второй мировой войны США превратились в сильнейшую во всех
отношениях державу мира. Людские потери страны были относительно
незначительны – около 400 тысяч погибших, но зато рост экономической мощи
поражал: национальный доход США вырос с 64 миллиардов долларов в 1938 году
до 160 миллиардов в 1944 году. К тому же к концу
войны США создали мощные вооруженные силы - армию, флот, авиацию, а в конце
войны в распоряжении американского руководства оказалось новое оружие – атомная бомба, с успехом испытанная в августе 1945 года в Японии.

Трудно сказать, смог бы преодолеть соблазн воспользоваться новыми возможностями Франклин Рузвельт, но в апреле 1945 года он умер и на смену ему пришел Гарри С.
Трумэн (1945-1953), человек совсем другого калибра и склада ума и
характера. Трумэн подверг полной ревизии курс своего предшественника во внешней политике, отправил в отставку сторонников либеральных преобразований, продолжения прежнего курса. Для Трумэна идея «американского мира» не вызывала никаких
сомнений, и он с первого же дня пребывания на новом посту приступил к ее
реализации.

Правда, на пути к вожделенной цели все же сохранялось одно
препятствие – второй по степени военной мощи и авторитету державой стал
Советский Союз, к тому же воплощавший ненавистную американским ортодоксам
идею коммунизма.

Восприятие мира Трумэна зиждилось на том, что у всех международных кризисов есть вполне определенный источник – СССР, неуправляемая и непредсказуемая страна. Второй «кит» внешнеполитического кредо Трумэна – абсолютная уверенность в том, что все мировые и региональные процессы имеют прямое отношение к Америке и могут получить из ее рук справедливое решение.

Находясь на перекрестке двух дорог: либо продолжение союза пяти стран – главных участников антигитлеровской коалиции, при котором США пришлось бы считаться с мнением и интересами своих партнеров, либо безусловное главенство как минимум над тремя из них (Великобританией, Францией, Китаем), Г.Трумэн без долгих колебаний избрал второй путь, обещавший ему эффективное руководство западным миром и дававший надежду на то, что силовое преобладание Запада склонит к подчинению обескровленный войной Восток.

Борьба против СССР тем самым превращалась не просто в
соперничество за мировое владычество, но в крестовый поход против мирового
коммунизма под лозунгами защиты демократии и порядка от сил хаоса и
разрушения. С этого времени внешнюю политику США можно рассматривать
преимущественно через призму противоборства с Советским Союзом. Началась
«холодная война», ставшая стержнем международных отношений всего
последующего периода.

18 сентября 1945 года Объединенный комитет начальников штабов одобрил директивы «Основы формулирования военной политики», в которых Советский Союз рассматривался в качестве противника Соединенных Штатов. Документ содержал положение о нанесении Соединенными Штатами «первого удара» в возможной войне против СССР; при этом допускалось применение ядерного оружия.

Несомненно, что главным организующим началом в яростной антисоветской и антикоммунистической кампании, развернувшейся в конце 1940-х гг. и трансформировавшейся в многолетнюю «холодную войну», явилась концепция «сдерживания коммунизма».

Трумэновскому руководству требовалось более или менее убедительное объяснение своей враждебности к вчерашнему союзнику. Вдохновители американской внешней политики искали необходимое идейное основание для пересмотра всех вырабатывающихся в ходе военного сотрудничества форм американо-советских отношений. И оно было найдено. Именно в эти дни в Вашингтон начинают поступать получившие широкую известность телеграммы от руководителя группы внешнеполитического планирования государственного департамента США и советника американского посольства в Москве Дж. Ф. Кеннана, который позднее (в 1952 г.) стал послом США в СССР.

«Длинная телеграмма» Джорджа Ф. Кеннана была направлена в Госдепартамент США 22 февраля 1946 года и состояла из 8000 слов, что было необычно для дипломатической переписки. В этом документе Кеннан представил свой анализ менталитета и поведения не только советских политических и государственных лидеров того времени, но также и русского народа в целом.

«Советская власть, в отличие от власти в гитлеровской Германии, не является ни схематичной, ни авантюрной. Она не действует на основе установленных планов. Она не рискует без необходимости. Будучи невосприимчивой к логике разума, она очень чувствительна к логике силы. По этой причине она может легко отступить и обычно так поступает, если на любом этапе она сталкивается с сильным противодействием. Следовательно, если противник обладает достаточной силой и ясно доказывает свою готовность прибегнуть к ней, ему редко приходится делать это»[1] .

Кеннан предостерегал американское руководство от продолжения «рузвельтовской» политики доверительного партнерства с СССР и призывал скорее избавиться от иллюзий и завышенных ожиданий в отношении возможности сотрудничать и договариваться с Москвой на общепринятой дипломатической основе – то есть основе взвешивания и рациональной оценки аргументов сторон, учета интересов партнера, переговорной «торговли» и соблюдения принципа верности принятым обязательствам. Характеризуя взгляды советского руководства, автор телеграммы писал: «...мы имеем здесь дело с политической силой, фанатично приверженной мнению, что с США не может быть достигнут постоянный modus vivendi»[2] . Хотя «длинная телеграмма» была предназначена только для государственного секретаря США, с ней в течение нескольких месяцев ознакомились несколько тысяч человек, которые определяли внешнюю политику Вашингтона. Однако в печати эта телеграмма была опубликована намного позже – только в июле 1947 г. текст Кеннана за подписью «мистер Икс» был опубликован в ведущем американском журнале «Foreign Affairs» и стал предметом полемики в широких слоях политической общественности США.

Кеннан пришел к выводу об органическом экспансионизме, присущем советским руководителям, который побуждает и при любых обстоятельствах будет побуждать их к внешней экспансии, распространению сферы своего влияния на все новые районы мира. Поэтому «краеугольным камнем политики Соединенных Штатов по отношению к Советскому Союзу, - писал Кеннан, - несомненно, должно быть длительное, терпеливое, но твердое и бдительное сдерживание экспансионистских тенденций России»[3] .

И.М. Ильинский писал: «Конечно, невозможно говорить о том, что Советский Союз, внесший решающий вклад в победу над Гитлером, не стремился использовать свое возросшее влияние в мире и расширить сферы своего влияния. В СССР утвердились идеи о «мировой революции», о том, что социализм и коммунизм идут на смену капитализму, что коммунизм — это высшая стадия общественного развития, а потому гибель капитализма неизбежна. Нельзя не понимать, что эти агрессивные тезисы не могли не вызвать чувства психологической тревоги на Западе, прежде всего у правительства США — страны, которая назначила сама себя ответственной за мировой порядок. Однако, как позднее признавался тот же Кеннан, это была скорее тень, чем сущность опасности, которую мы должны были разогнать»[4] .

Однако западу, и прежде всего США, которые, как и после Первой мировой войны, вышли из Второй мировой войны не ослабленными, а еще более окрепшими, нужен был образ врага. Во исполнение этого желания геополитики и «практики» дипломатии создали миф о «советской угрозе», «ответом» на которую с американской стороны якобы и стала доктрина «сдерживания». Хотя на самом деле, по мнению И.М. Ильинского, доктрина «сдерживания» была доктриной «нападения», доктриной геополитической экспансии, в рамках которой один за другим разрабатывались планы начала ядерной войны с СССР.

Таким образом, практические выводы из утверждений Кеннана гласили: нормальные отношения с СССР невозможны и нужно отказаться от всяких надежд на них, от прежней «популярной», но «вредной» политики советско-американских соглашений, взаимовыгодный характер которых начисто отрицался. Исходя из убеждения о том, что «советская сила» гораздо слабее по сравнению с «мощью западного мира в целом», Кеннан призывал к «сплоченности, твердости и энергии» капиталистических государств во главе с Америкой, чтобы одержать победу над Советским Союзом.

Утверждая в качестве цели американской политики сохранение «мировой стабильности» и «статус-кво», доктрина «сдерживания» в конечном счете оказывалась направленной на подавление мирового революционного движения, на разрушение СССР и других социалистических государств. «США имеют реальную возможность значительно ужесточить условия, в которых осуществляется советская политика, заставить Кремль действовать более сдержанно и осмотрительно, чем в последние годы, и таким образом способствовать развитию процессов, которые неизбежно приведут либо к крушению советского строя, либо к постепенной его либерализации»[5] .

Именно эта доктрина вводила критерий военной силы для определения координат линии «сдерживания», раздела мира в данный момент на «советскую», или «коммунистическую», и «американскую» сферы. Но нужно заметить, что даже Кеннан не указывал, что сдерживание должно носить военный характер и что его нужно распространить глобально. За него такое домысливание сделали люди типа Форрестола. Военный министр Дж.Форрестол, пожалуй, как никто другой, тщательно изучал меморандумы Кеннана и более всех способствовал их распространению и популяризации, хотя и сделал из них весьма прямолинейные выводы.

Основной смысл политики сдерживания, по Кеннану, заключался в том, чтобы не идти на «односторонние уступки» Кремлю и противодействовать попыткам сталинского руководства расширить сферу своего влияния. Главным средством сдерживания Советского Союза Кеннан считал экономическое восстановление Западной Европы и главной ареной соперничества – политическую. Более того, он прямо предостерегал против опасностей, которыми было чревато развязывание Соединенными Штатами гонки вооружений в качестве основного инструмента «сдерживания» Советского Союза.

«… Россия, - писал Кеннан, - не собирается завоевывать кого-либо. Она попыталась сделать это с Финляндией и обожгла пальцы. Войны русские не хотят ни в коем случае. И прежде всего они не хотят твердых обязательств, которые могут привести к военным столкновениям, поэтому предпочитают обходиться политическими средствами, используя марионеток. И прошу заметить: если я говорю «политическими средствами», это еще не значит «без насилия». Но насилие это будет носить номинально внутренний, а не международный характер. Если хотите, это – политическое, а не военное насилие»[6] .

Между тем наиболее горячо рекомендации Кеннана были восприняты представителями правого крыла американского общества . На первое место в стратегии Соединенных Штатов вышла задача противодействовать военными средствами политической угрозе со стороны СССР, которая, однако, была интерпретирована не верно. Для правящего класса США было важно, что Кеннан дал рациональное объяснение поспешному созданию американской зоны влияния.

Тем самым сложилась система представлений, характерная для холодной войны: глобальное и тотальное противостояние двух сверхдержав, враждебная риторика с обеих сторон.

Неотразимая привлекательность кеннановского анализа для «вашингтонского сообщества» заключалась не только в том, что он давал авторитетное обоснование и ориентиры уже пробивавшему себе дорогу курсу в отношении СССР, но и в том, что он снимал с США всякую моральную ответственность за прогрессирующий развал союза и обострение всей международной обстановки, целиком прекладывая ее на СССР. В целом постулаты «длинной телеграммы» стремительно становились новой ортодоксией в официальном Вашигтоне. «Отныне, - сообщал своим коллегам по госдепартаменту Ч.Болен в середине марта, - нет больше необходимости в дальнейшем анализе мотивов и причин нынешней советской политики»[7] .

12-13 февраля госдепартамент пересматривает прежнюю позицию по признанию болгарского и румынского правительств, резко протестует против советской «экономической эксплуатации» Венгрии, выставляет новые требования по Австрии и Албании. Еще через десять дней американская дипломатия начинает тайно подталкивать иранское правительство к постановке вопроса о военном присутствии СССР в Иране на рассмотрение Совета Безопасности ООН. Еще через несколько дней принимается решение об отправке крупнейшего в мире американского линкора «Миссури» в Стамбул под предлогом доставки тела турецкого посла, а на самом деле – для демонстрации поддержки Турции в трудный для нее момент противостояния советским требованиям в вопросе о проливах и территориальных претензиях по Карсу и Ардагану.

В целом речь шла о нажиме на СССР сразу по всем основным болевым направлениям, включая защиту интересов Британской империи в Средиземноморье и Малой Азии. Публичный намек на эту новую линию – сочетание «терпения и твердости» - содержался в программной речи Бирнса в Нью-Йорке 28 февраля, в которой он предупредил потенциальных агрессоров (пока не называя их по имени) о том, что США будут противодействовать им всеми средствами, в том числе и военными, невзирая на применение ими вето в Совете Безопасности.

3 марта 1946 г. в Вашигтон прибыл Черчилль, чтобы оттуда по приглашению Трумэна отправиться вместе с ним в Фултон на президентском поезде.

Британский политик призвал США и страны Запада к совместной борьбе против наступления мирового коммунизма. Он требовал активизации действий, направленных против СССР, но прежде всего против компартий в странах Запада: «Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям… Во многих странах по всему миру вдалеке от границ России созданы коммунистические пятые колонны, которые действуют в полном единстве и абсолютном подчинении директивам, которые они получают из коммунистического центра. Коммунистические партии, или пятые колонны, представляют собой все возрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации»[8] .

Фултонская речь Черчилля 5 марта 1946 г. была детально согласована с руководством США. Еще 20 декабря 1945 года госдепартамент объявил о предстоящей речи Черчилля как о важном событии. «Все данные ясно говорят о том, - пишет подробно исследовавший этот вопрос американский историк Ф. Хэрбэт, - что Трумэн выдал Черчиллю лицензию на публичную апологетику – причем, в узаконивающем собственном присутствии – тесного и глобального военного союза между Англией и Америкой, единственной целью которого могло быть сдерживание советской мощи вплоть до ее уничтожения»[9] .

Мотивы этого «лицензирования» вполне объяснимы. В обстановке начавшейся перестройки своей политики Трумэну было крайне важно прозондировать реакцию на нее со стороны СССР – не уступит ли Сталин уже на ранней стадии, столкнувшись с перспективой появления англо-американского блока? Не менее важно для Трумэна было прощупать и настроения самой американской общественности, готовность которой к столь серьезному повороту в отношениях со вчерашним союзником оставалась под вопросом. В этом плане для Трумэна, как пишет известный американский историк Б. Бернстейн, фултонская речь стала «частью стратегии его администрации по переориентации американского общественного мнения в русло «жесткой политики» в отношении СССР»[10] .

Для убеждения публики в реальности русской угрозы западные политики и пропагандисты ссылались на секретные оценки, сделанные разведывательными органами. Единомышленники Трумэна и Черчилля заверяли публику, что эти оценки верифицировали наличие у Сталина потенциала, необходимого для начала советского наступления. Они делали это, будучи прерасно осведомленными о том, что с трудом проникая через железный занавес, западные разведорганы не могли организовать сбор информации, необходимой для того, чтобы доказательно утверждать о наличии у русских такого намерения.

Подготовленный в марте 1953 г. обзорный отчет ЦРУ под названием «Разведка в советском блоке» содержал откровенное признание: «Адекватность разведывательных данных о советском блоке варьирует от достоверных и точных в одних областях к неадекватным и фактически несуществующим в других. Мы не имеем надежных, полученных изнутри, сведений о стратегическом мышлении в Кремле»[11] .

Вообще, весна 1946 года стала важной вехой в перестройке военно-политического планирования США в духе холодной войны. Окончательно определившись с выяснением целей и характера «советской угрозы», планировщики Пентагона принялись за оформление военной составляющей новой доктрины «сдерживания». Главной стратегической задачей теперь объявлялось недопущение физического выхода советской мощи за ее нынешние пределы. Для этого было необходимо создать единую структуру военного командования, провести «ремобилизацию» промышленности, нарастить атомный потенциал, разработать эффективные планы войны с СССР с использованием атомного оружия, расширить систему зарубежных военных баз. В перспективе впервые говорилось о возможности сколачивания военного блока в Западной Европе, пока – в качестве ответной меры на вероятные советские действия. В случае если восточноевропейский блок станет реальностью, сплочение западноевропейских стран в единый блок с военной точки зрения объявлялось не только желательным, но и необходимым.

2.2. «Доктрина Трумэна» и «план Маршалла»

Президент Г. Трумэн объединил предложения о целенаправленной координации мер по использованию западных ресурсов и непосредственному нажиму на СССР и восточноевропейские государства в так называемой «доктрине Трумэна» от 12 марта 1947 г. Правительство США впервые систематически и в полном объеме связало традиционное, распространявшееся на все районы планеты понятие национальной безопасности Соединенных Штатов с послевоенным противостоянием двух противоположных общественных систем.

Поводом для выступления Трумэна были события в Греции, где в те годы шла гражданская война между коммунистами и роялистами, и советские предложения о пересмотре договора, регулирующего доступ в пролив Дарданеллы, контролируемый Турцией.

В феврале 1947 года английское правительство уведомило Вашигтон, что в связи с ухудшившимся финансовым положением Великобритании оно не сможет продолжать оказание финансовой и военной помощи Греции и Турции. В правящих кругах США Грецию и Турцию рассматривали как поле принципиального столкновения демократии и коммунизма. К тому же обе эти страны занимали важное геополитическое положение в Восточном Средиземноморье, на подступах к ценнейшим запасам нефти и к стратегическим коммуникациям. Заместитель государственного секретаря США Дин Ачесон отмечал, что помощь Греции и Турции представляла собой не благотворительность, а средство защиты американского образа жизни.

Президент Трумэн просил Конгресс одобрить предоставление американской помощи на сумму в 400 млн. долларов, которую предлагал направить Греции и Турции, поскольку там США также усматривали необходимость противостоять советскому давлению. Обе палаты Конресса одобрили выделение помощи.

Греческое партизанское движение рассматривалось Трумэном в общеевропейском контексте как проявление коммунистического экспансионизма. Трумэн утверждал, что «самому существованию греческого государства сегодня угрожают террористические действия нескольких тысяч вооруженных партизан, возглавляемых коммунистами», и поэтому Соединенные Штаты Америки должны «помочь свободным людям отстоять свои свободные институты и свою национальную целостность против агрессивных движений, которые стремятся навязать им тоталитарные режимы»[12] .

Нацизм и коммунизм в речи Трумэна были сплавлены воедино – в некое абстрактное зло, отрицающее ценности либеральной представительной демократии. И поэтому далее необходимость активного вмешательства США в процессы, происходящие далеко от американской территории, обосновывалась угрозой миру, американским национальным интересам, и национальной безопасности США. В своей речи американский руководитель сформулировал эту мысль предельно четко: «Это не более чем простое признание того факта, что тоталитарные режимы, навязанные свободным народам путем прямой или непрямой агрессии, подрывают основы международного мира и, следовательно, безопасность Соединенных Штатов. Поэтому, сердцевиной внешней политики США должна стать «поддержка свободных народов, которые сопротивляются попыткам вооруженного меньшинства совершить переворот или давлению извне»[13] .

Трумэн не ограничивал, однако, действие своей доктрины одним регионом – Восточным Средиземноморьем. Он распространял ее фактически на весь мир, заявив о намерении США повсеместно брать под свою защиту «свободные», т.е. капиталистические, страны, оказывать им поддержку против угрозы со стороны «тоталитарных режимов», в том числе «непрямой агрессии», т.е. против борьбы прогрессивных сил в самих этих странах.

Доктрина Трумэна была, по существу, первой в послевоенной истории попыткой Вашингтона четко провести и силой удерживать «линию неприкосновенности» капиталистического мира под эгидой США.

В то же время Трумэн сделал ряд публичных заявлений, сопутствующих его речи 12 марта (например, в Байлорском университете, штат Техас, 6 марта), в которых в различных выражениях изложил, по существу, одну и ту же установку – на «непримиримую борьбу» с любыми «неамериканскими» экономическими и политическими системами, т.е. прежде всего с СССР и другими встающими на путь социализма государствами, а также со всеми угрозами «свободе предпринимательства» (т.е. национализацией, установлением народно-демократических режимов и т.д.) в капиталистическом мире.

Текст речи Трумэна готовился под общим руководством заместителя государственного секретаря Д.Ачесона. Главная идея речи – показать, что существует задача глобального «сдерживания коммунизма», и США готовы взять на себя соответствующие обязательства.

Доктрина Трумэна не столько привела к мобилизации и сплочению Запада вокруг Америки, сколько встревожила человечество. Она была резко осуждена Советским Союзом и рядом других стран, в том числе западноевропейских, мировой и даже частью американской общественности и конгресса. «Ни одно официальное заявление, - писал об этой доктрине профессор Д.Флеминг, - не могло быть более широкоохватывающим. Где бы ни возникало коммунистическое восстание, США будут подавлять его. Куда бы ни попытался толкнуться Советский Союз вовне, в любом пункте вдоль его огромной периферии США противодействовали бы ему. США брали на себя роль всемирного антикоммунистического полисмена»[14] .

Однако в Америке понимали, что только военными средствами остановить распространение коммунистической идеологии по планете нельзя. Поэтому американская помощь зарубежным странам, и в том числе государствам, борющимся с «внутренним коммунизмом», по Трумэну, должна была быть преимущественно экономической и финансовой, направленной на достижение экономической и политической стабильности, но и не исключающей военную компоненту. В рамках стратегии «сдерживания» коммунизма была разработана программа экономической реконструкции и политической стабилизации в Европе путем предоставления ей экономической помощи. Эта программа была изложена в речи госсекретаря Дж. Маршалла 5 июня 1947 года в Гарвардском университете в связи с присуждением ему почетной докторской степени. Тогда же она получила название «плана Маршалла».

В 10-минутной речи, рассказав своим слушателям о тяжелом экономическом положении пострадавших от войны европейских стран, Маршалл призвал прежде всего осознать, какие последствия ситуация в Европе может иметь для экономики США. План Маршалла был призван оздоровить американскую экономику за счет массированного экспорта товаров и услуг в Европу, создания новых рабочих мест и избавления от «инфляционных» долларов. План Маршалла предусматривал ежегодные государственные ассигнования по 3,1 млрд долларов в течение 4-х лет. Особо оговаривалось, чтобы деньги не вывозились обратно в Америку, а вкладывались в развитие экономики стран-реципиентов. Инвестиции должны были стимулировать рост промышленности и торговли, в конечном счете, благосостояния населения. Нужно заметить, американцы также не оставались в проигрыше, потому что завышенный курс доллара создавал крайне благоприятные условия для экспорта американских товаров. Таким образом, США превращались в кредитора возрождаемой Европы, а Европа – в американского должника. В плане Маршалла, вступившем в действие в апреле 1948 г., приняли участие 16 европейских стран (включая ФРГ, возникшую в 1949 г.).

Формально американская помощь гарантировалась всем без исключения европейским странам, включая СССР и его сателлитов. Маршалл в своей речи в Гарвардском университете заявил: «Наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса»[15] . И тем самым с Америки как бы снималось подозрение в том, что предлагаемый план – это еще одна завуалированная попытка протащить в Европу доктрину Трумэна.

Но на самом деле Дж. Маршалл и его советники считали, что страны советского блока вряд ли пойдут на создание единой Европы, открытой для движения не только товаров и финансов, но и информации и людей.

Министр иностанных дел СССР принимал участие во встрече в Париже в июне 1947 г., на которой обсуждались предложения Дж. Маршалла. Однако в последующих дискуссиях по данному вопросу советский представитель не участвовал. 2 июля 1947 года СССР отверг этот план. По мнению Москвы, план Маршалла ставил целью укрепление гегемонии США в Западной Европе. Он рассматривался Кремлем как средство для создания объединенного империалистического фронта против Советского Союза и складывавшейся мировой социалистической системы.

Следует заметить, что почти каждый государственный заем США сопровождался навязыванием определенных военно-политических условий. И план Маршалла не был исключением, поскольку важнейшим политическим условием получения американской помощи стало требование удаления коммунистов из правительств стран-реципиентов. Уже в 1947 г. во всех западноевропейских странах, согласившихся на включение в программу, коммунисты были выведены из состава правительств.

Свержение президента Чехословакии Я. Масарика в феврале 1948 года стало дополнительным импульсом к запуску плана Маршалла в действие. Тем более, что Чехословакия и Польша, первоначально начавшие переговоры об участии в этой программе, вскоре (под давлением СССР) отказались от американской помощи. Не получила обещанных денег и Венгрия, где также укреплялся коммунистический режим. В США, по-видимому, были к этому готовы, так как еще 4 июня 1947 года, в день оглашения программы экономической реконструкции Европы, Маршалл объявил о задержке уже отпущенных кредитов Венгрии в связи с происходящими в этой стране событиями. А поскольку план Маршалла руководством Советского Союза был отвергнут, то США в ответ разорвали советско-американское соглашение о торговле 1937 г. и приняли закон о запрещении экспорта в СССР. Было объявлено, что признав условия американской помощи неприемлимыми, СССР и страны Восточной Европы «сами исключают себя из Европы».

В качестве своеобразного ответа Москвы на план Маршалла в 1949 г. был создан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), призванный координировать развитие экономического и научно-технического сотрудничества восточноевропейских стран.

2.3. Создание Совета национальной безопасности

В 1947 году Конгресс США принял закон о национальной безопасности (National Security Act), в соответствии с которым были созданы новые правительственные органы: вначале – единый орган управления вооруженными силами (Department of Defense), в задачи которого входили реформа вооруженных сил в соответствии с требованиями национальной безопасности, разработка военной стратегии и координация действий армии, ВМФ и ВВС, затем – Совет национальной безопасности (National Security Counsil) как специальный консультативный и координационный орган при президентской администрации и Центральное разведывательное управление (Central Intellegence Agency).

Директивы Совета национальной безопасности за номерами СНБ 20/1 и СНБ 20/4 были построены на сугубо антикоммунистических посылках наиболее воинствующих творцов послевоенной внешней политики США.

В директиве СНБ 20/1, принятой 18 августа 1948 г., рассматривался вариант большой войны и поражения в ней СССР, в результате которого Соединенным Штатам пришлось бы взять на себя ответственность за «декоммунизацию» России. Но даже при таком исходе, предупреждали авторы, Соединенным Штатам не удастся полностью оккупировать территорию СССР или добиться полной и безоговорочной капитуляции советского режима.

Однако каковы бы ни были исход войны и формат послевоенного урегулирования, любому новому режиму в России «не должно быть позволено: а) сохранять военную мощь, способную угрожать любому соседнему государству; б) поддерживать экономическую автаркию, которая позволила бы воссоздавать такую военную мощь без помощи западного мира; в) отказывать в автономном самоуправлении основным национальным меньшинствам страны; г) сохранять подобие нынешнего «железного занавеса». Эти жесткие рамки, особенно – по ограничению военно-экономического потенциала, должны были подстраховать США даже на случай возможного рецидива советских намерений. «При соблюдении этих условий, - заключали авторы документа, - мы будем в безопасности, даже если первоначальный демократический энтузиазм нового режима (в России) окажется скоротечным и постепенно уступит место антисоциальным концепциям международных отношений, к которым приучено нынешнее советское поколение»[16] .

Еще в одной директиве СНБ от 30 марта 1948 года говорилось: «Поражение возглавляемого Советским Союзом международного коммунистического движения жизненно важно для безопасности Соединенных Штатов. Эта цель недостижима при оборонительной политике. Поэтому Соединенные Штаты должны возглавить глобальное контрнаступление, направленное на мобилизацию и упрочнение наших собственных и антикоммунистических сил в несоветском мире, а также на ослабление коммунистических сил в сфере влияния СССР»[17] .

В ноябре того же 1948 года основные положения СНБ 20/1, касающиеся целей политики США в отношении СССР и путей их достижения, были одобрены президентом Трумэном в виде директивы СНБ 20/4.

«Советская система» и «значительная мощь» СССР объявлялись в директиве СНБ 20/4 «серьезнейшей угрозой для национальной безопасности США на обозримое время», а в качестве важнейшей цели американской внешней политики выдвигалось «ограничение» мощи и влияния СССР. Это был курс, отвергавший мирное сосуществование двух систем, курс на «холодную войну» и конфронтацию между ними. В другом принятом несколько позднее документе – СНБ-40, озаглавленном «Американские цели в отношении СССР», прямо утверждалось, что мирное сосуществование и взаимное сотрудничество являются иллюзией и потому невозможны.

Следует отметить, что в директивах СНБ 20/1 и СНБ 20/4 речь шла о необходимости устранения «геополитического соперника» США в лице Советского Союза, и в первую очередь — о ликвидации социалистического строя. В этой связи в «мирное время» намечалось сделать упор на использовании разного рода методов «психологической войны», а в «военное время», которое должно было наступить в ближайшем будущем, предлагалось раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей тот или иной район в условиях иностранной оккупации, с тем чтобы дать ей возможность до конца расправиться с коммунистическими бандами традиционными методами русской гражданской войны.

В директивах Совета национальной безопасности отмечалось, что «главное уязвимое место Кремля — характер его отношений с советским народом», поэтому необходимо «вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство Советов…».

Непосредственным продолжением указанных документов явилась хранившееся длительное время в строгом секрете директива СНБ-68, которая была подготовлена по заданию президента Трумэна государственным департаментом и министерством обороны в феврале 1950 года.

По мнению Г.М. Корниенко, именно этот документ – своего рода хартия «холодной войны», – остававшийся совершенно секретным до 1975 года, во многом обусловил более конфронтационный характер американо‑советских отношений в послевоенный период, чем это было объективно неизбежным.

Документ был подготовлен под руководством преемника Кеннана на посту директора ОВП Поля Нитце и сохранял определенную преемственность с СНБ 20/1 и 20/4. Главная ставка по-прежнему делалась на то, чтобы, не прибегая к большой или превентивной войне, вынудить Советский Союз к отступлению и радикальному пересмотру своего подхода к международным делам.

В концепции СНБ-68 «Задачи и программы национальной безопасности США говорится: «…наши задачи в отношении Советского Союза как в мирное, так и в военное время, как указано в документе NSC 20/4, остаются по-прежнему в силе, равно как и цели и указанные там меры»[18] . В СНБ-68 предлагалось направить значительную часть ВНП Соединенных Штатов (до 50%) на обороннные расходы, увеличить оборонный бюджет с 13,5 до 45 млрд долларов в год, наращивать ядерный арсенал, а также содержались другие предложения по усилению военной мощи США и их союзников с тем, чтобы она превосходила военный потенциал СССР и его союзников.

Ревизия коснулась нескольких ключевых положений американской стратегии. Во-первых, «советская угроза» приобрела «более экстренный характер», соотношение сил трактовалось как быстро меняющееся в пользу СССР. Момент «максимальной угрозы» относился к 1954 г., когда, по расчетам авторов документа, ядерный потенциал СССР мог сравняться с американским, а советское руководство – решиться на превентивную войну против США. Во-вторых, были существенно «выпрямлены» советские цели и намерения: в отличие от неоднозначных оценок Кеннана они были сведены к «большому замыслу Кремля», направленному на завоевание мирового господства. «Советский Союз развивает свой военный потенциал с целью обеспечения реализации своих планов установления мирового господства»[19] . В-третьих, важнейшей целью США теперь объявлялся «срыв» этого замысла, что, по мнению авторов документа, должно было стать «важнейшим шагом» к ослаблению и подрыву всей советской системы как главной гарантии необратимости требуемых перемен в советской политике. Кеннановские допущения возможности перестройки внешнеполитического мышления Кремля при сохранении основ советского строя опускались, и задачей США объявлялось «стимулирование коренных изменений в сути советской системы», поскольку без этого «невозможно ожидать долговременного ослабления нынешнего кризиса». Наконец, в отличие от «раннего сдерживания» главным средством достижения этой цели становилась военная сила: «Без превосходящей и быстро мобилизуемой военной мощи политика «сдерживания», сутью которой является постепенное и дозированное принуждение, будет не более чем блефом»[20] . Директива СНБ требовала в связи с растущей советской военной угрозой предусмотреть такое увеличение военной мощи в Западной Европе, чтобы получить возможность удержать Советский союз от развязывания большой войны или, во всяком случае, оттянуть на время захват Западной Европы и, если будет сочтено возможным, получить плацдарм на континенте против наступления Советского Союза.

Директива СНБ требовала увеличить ядерный потенциал США наряду с другими видами вооружений. Необходимость таких мер предполагала нанесение «мощного упреждающего удара» по СССР, а также развитие военного превосходства Соединенных Штатов в длительной войне.

«Общая мобилизация» Запада требовала политической инициативы со стороны США. Сначала американское правительство должно выработать консенсус, подчеркивалось в документе СНБ. А уж общность взглядов, как предполагалось далее, укрепит «национальную волю» к мощному политическому наступлению против Советского Союза. «Широкая и действенная программа обеспечения мира», по мнению авторов документа, должна ориентироваться на следующие положения: 1) политическое и экономическое сближение стран западного мира; 2) неуклонное повышение их расходов на оборону с целью добиться качественного и количественного превосходства во всех видах вооруженных сил и родах войск над армиями социалистическх стран; 3) ощутимое расширение программы военной помощи иностранным государствам; 4) расширение программ экономической помощи; 5) координация действий по стабилизации американского торгового баланса; 6) обязательство всех западных стран поддерживать США и их программы «открытой психологической войны» против социалиистических стран.

В документе СНБ-68 признавался общественный и идеологический кризис «свободного» мира, который якобы мог быть «преодолен» только путем решительной борьбы против его антипода – мира социализма. Секретные документы и другие материалы, послужившие основой для упомянутого документа, лишь тем отличаются от формулировок «доктрины Трумэна», что они изложены более четко и откровенно.

По мнению Г.М. Корниенко, основной концептуальный порок документа СНБ-68 заключался в том, что его авторы – в отличие от Кеннана – поставили знак равенства между декларировавшейся советским руководством уверенностью в победе коммунизма во всем мире и приписываемым Советскому Союзу как государству стремлением «установить свою абсолютную власть над остальным миром». Тезис о стремлении СССР к мировому господству многократно повторяется в документе как нечто само собой разумеющееся без малейшей попытки обосновать его теоретически или фактологически.

Г.М. Корниенко пишет, что он не отрицает, что «Советскому Союзу (как, впрочем, и другим великим державам, включая не в последнюю очередь США) было присуще стремление к расширению сферы своего влияния. И естественно, что Советский Союз воздействовал на внутреннее развитие тех стран, где он имел такую возможность, пытаясь создать режимы по своему образу и подобию; но точно так же поступали и Соединенные Штаты»[21] .

С этой точки зрения, по мнению Г.М. Корниенко, у авторов документа СНБ 68 явно не сходились концы с концами, когда они, с одной стороны, утверждали, что США, будучи «свободным обществом», не стремятся к «превращению всех других обществ в подобные себе», а с другой – предлагали, чтобы политика и действия США были направлены на «достижение фундаментального изменения природы советской системы». Или когда они требовали, чтобы Советский Союз строил свои отношения с другими странами на основе равенства и уважения их прав, отнюдь не будучи готовыми в то же время считать его самого равноправным членом мирового сообщества.

Указанный концептуальный порок документа СНБ 68 (приписывание Советскому государству планов установления своего господства над миром) в практическом плане существенно усугублялся допущенным его авторами весьма серьезным искажением действительного положения вещей чисто фактического порядка.

В подкрепление своего тезиса о наличии у Советского Союза планов установления господства над миром, а для начала над Евразией, авторы документа утверждали, будто в 1950 году Советский Союз обладал способностью захватить континентальную часть Западной Европы, выйти к нефтеносным районам Ближнего и Среднего Востока, а также нанести ядерные удары по США и Канаде, не говоря уж о Британских островах. Более того, для пущей убедительности в документе утверждалось, что даже если бы США первыми нанесли мощный ядерный удар по Советскому Союзу (а такой способностью США реально обладали), то якобы и после этого Кремль был бы способен использовать контролируемые им силы для установления господства над большей частью или всей Евразией.

Все это не было просто преувеличением. Это в корне не соответствовало действительности. Между тем именно из этой ложной посылки вытекала главная рекомендация авторов документа СНБ-68 – насчет необходимости форсированного всеобъемлющего наращивания военной мощи США и их союзников.

Одобрение президентом Трумэном документа СНБ-68 предопределило на многие годы вперед бешеную гонку вооружений в мире. По мнению Корниенко, этого вполне можно было избежать, если бы в администрации США в ту пору взяла верх предлагавшаяся Кеннаном концепция «сдерживания» Советского Союза преимущественно политическими и экономическими методами, а не главным образом военными средствами, к чему привело принятие документа СНБ-68.

Директива СНБ-68 стала образцом документа, выполненного в духе «холодной войны», когда любым способом надо было добиться выполнения поставленной цели. Анализируемый документ полностью совпадал с духом того времени, с огромным напряжением сил и средств в начавшемся международном противостоянии. Он также вписывался в доктрину внешнеполитического курса Вашингтона и лично президента Трумэна.

Следует отметить, что еще одной формой «холодной войны» стало военно-политическое, блоковое противостояние. 4 апреля 1949 г. 10 государств Западной Европы (Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Италия, Португалия, Норвегия, Дания, Исландия), США и Канада подписали Североатлантический пакт – создание военно-политического блока НАТО (North Atlantic Treaty Organization). Направленность НАТО с самого начала была однозначной – противостояние СССР и его союзникам в Центральной Европе. В 1952 г. в состав НАТО вошли Греция и Турция, а в 1955 г. – ФРГ.

К весне 1951 г., однако, политический авторитет президента Трумэна находился на самой низкой точке за весь период его президентства. Сказались начавшаяся война в Корее, складывавшаяся для Соединенных Штатов не совсем удачно, безудержная гонка вооружений, сокращавшая социальные программы и ведшая к снижению уровня жизни, а также обострившаяся внутриполитическая борьба.

В ноябре 1952 года победу на президентских выборах одержали республиканцы. Президентом был избран генерал Эйзенхауэр. В своей избирательной кампании он критиковал проводимую администрацией демократов политику сдерживания коммунизма и настаивал на политике его отбрасывания.

3. Президентство Дуайта Эйзенхауэра

3.1. Изменения во внешнеполитическом курсе США в 1950-е годы

Неудачи на мировой арене стали предметом острой критики деятельности Г.
Трумэна со стороны республиканской партии и ее кандидата Дуайта Эйзенхауэра
(1952 - 1961 гг.). Критика шла по двум основным направлениям: во-первых,
политические оппоненты Трумэна высказывали недовольство «пассивностью» его
политики «сдерживания», так как этим США якобы отдавали инициативу противнику;
во-вторых, они резко критиковали Трумэна за то, что Соединенные Штаты в
Корее фактически взвалили на себя всю тяжесть ведения войны и тем самым
обрекли американский народ на чрезмерные потери.

Инаугурационная речь президента Д. Эйзенхауэра, кроме общепринятой риторики – заверений в приверженности свободе и демократии, служении американскому народу, содержала принципы будущего политического курса. Это, как говорил сам президент, «отвергая войну как сознательный способ противостояния тем, кто нам угрожает, мы считаем первой задачей государственной власти наращивание мощи, которая отпугнет агрессивные силы и обеспечит условия мира. Ибо главнейшей целью свободных людей и признанием их лидеров должно быть спасение человечества от самоуничтожения»[22] .

В инаугурационной речи среди многочисленных наслоений и образов прослеживалась стратегическая линия на наращивание военной мощи, гонку вооружений и укрепление союза с дружественными США странами.

«Холодная война» требовала осознанной стратегии на ближайшие годы. С этой целью летом 1953 г. была проведена серия встреч стратегов и идеологов республиканцев. Специально созданные группы специалистов разработали четыре варианта политики США в отношении СССР и внешнего мира в целом. Первая группа, которую возглавил Дж. Кеннан, моделировала продолжение стратегии «сдерживания» примерно в том варианте, в котором его осуществляла администрация Г. Трумэна, то есть создание военных блоков, применение силы в кризисных ситуациях уже на ранней стадии, отказ от диалога с нарочито обозначенными противниками. Вторая группа предлагала такой вариант «сдерживания», при котором Соединенные Штаты не оставляли «белых пятен», туманных неясностей и самым четким образом проводили границу своего влияния в мире с одновременным уведомлением всех, кого это интересует, что нарушение этих границ будет наказано вплоть до применения ядерного оружия. Третья группа прорабатывала вариант «освобождения», то есть расширения пределов американского влияния за счет подрыва, ослабления и свержения правительств в Восточной Европе и Азии. Здесь речь шла о выборе и сочетании средств психологической войны, экономических санкций, политических инициатив и прямых подрывных действий с целью вернуть вышедшие из-под влияния страны. Четвертая альтернатива, получившая минимальное внимание, предлагала переговоры с СССР, поиски путей договоренности, возможности компромисса.

Избранная в результате сравнения проектов и предложений линия поведения США в мире получила название «New look» («новый взгляд»). Она представляла собой своеобразный гибрид первых трех вариантов. Смысл доктрины «нового взгляда» (изложена в докладе СНБ 8 августа 1953 г.) состоял в констатации: ядерная составляющая вооруженных сил страны обходится бюджету дешевле, чем содержание обычных вооруженных сил, применение которых способно обеспечить эффект, сравнимый с эффектом от применения ядерного оружия. Это было циничное, но точное наблюдение. Из него следовало, что Соединенным Штатам не нужно содержать большую армию в Европе, а достаточно нарастить количество ядерных боезарядов и средств их доставки на национальной территории США. Естественно, потоки финансирования предполагалось переключить на наращивание ядерных вооружений.

В конечном счете участники обсуждения пришли к подтверждению базовых принципов меморандума СНБ-68 с некоторыми модификациями. Развивая идеи меморандума СНБ-68, администрация Эйзенхауэра определила наиболее значимые глобальные интересы США: сохранение лидирующего экономического положения США и обеспечение экономических интересов американской промышленности во всем огромном внешнем мире. «Новый взгляд» отражал стремление сочетать два элемента: сохранение мирового контроля и проведение «более здравой» бюджетной политики. То есть мировая империя при меньших расходах.

Автором-вдохновителем внешнеполитической программы Республиканской партии был Джон Фостер Даллес, занявший пост государственного секретаря в администрации Эйзенхауэра. Именно он в течение ряда лет курировал внешнюю политику Вашингтона.

Таким образом, в годы правления Д.Эйзенхауэра стратегия «сдерживания» и крестового похода против «мирового коммунизма» обогатилась доктриной «массированного возмездия» (провозглашена 12 января 1954 г. в выступлении Дж.Ф.Даллеса в нью-йоркском Совете по международным отношениям), которая делала главный упор на максимальное наращивание ядерного потенциала США, имея в виду создать способность для нанесения первого (как предполагалось – «сокрушительного») ядерного удара по Советскому Союзу. Доктрина широко использовалась для обоснования гонки вооружений и поддерживалась президентом Эйзенхауэром. Она ориентировала на прямое использование угрозы «массированного» ядерного удара для достижения конкретных внешнеполитических целей США в различных районах мира. Новая доктрина представляла собой по сути объявление войны всем антиамериканским силам, выдвигала ядерное оружие на первый план в качестве средства политического и военного давления и оставляла за Соединенными Штатами
свободу использовать любой повод для развязывания большой войны против СССР
и его действительных или мнимых союзников.

Впервые ключевые идеи новой концепции были сформулированы в мае 1952 г. в журнале «Лайф» в статье деятеля республиканской партии Дж.Ф.Даллеса, озаглавленной «Политика смелости». Идея Дж.Ф.Даллеса состояла в оказании на СССР и другие социалистические страны давления посредством угрозы применить массированный ядерный удар. Таким образом Дж.Ф.Даллес предполагал сковать активность социалистических государств и заставить их учитывать возможность удара США в своей внутренней политике. Имелось в виду, что коммунистические власти «из страха» перед Вашингтоном станут проводить менее репрессивную политику в отношении своих граждан.

Доктрина «массированного возмездия», в понимании американской администрации, была инструментом психологического давления. На каждый случай «коммунистической экспансии» Даллес предлагал «отвечать немедленно, немедленно по нашему собственному усмотрению» («retaliate instantly, instantly and by means of our choosing»). Вашингтон оповещал о своей готовности в случае даже ограниченного нападения на США применить всю мощь ядерного потенциала в качестве возмездия за посягательство на безопасность Соединенных Штатов.

Все это означало, что правительство Эйзенхауэра на деле выдвигало «атомную силу» на ведущее место в арсенале орудий военной и внешней политики США, утверждая принцип «первого использования атомного оружия», приравнивая это оружие к обычному, распространяя сферу его применения на все виды конфликтов по всему земному шару.

Гонка вооружений трактовалась как средство подрыва экономики социалистических стран и как метод ускорения якобы имевших место «тенденций к распаду» в этих странах. Энергичные меры по подрыву советской власти были, следовательно, нужны для того, чтобы постоянно отвлекать внимание Кремля, выводить его из равновесия и добиваться использования большой части материальных ресурсов для принятия ответных мер, как говорилось в документе СНБ-68.

При этом, доктрина «массированного возмездия» была самым непосредственным образом увязана с концепцией «отбрасывания коммунизма» («roll-back of Communism»), или концепцией «освобождения» («liberation»), стран Восточной Европы, вставших на путь строительства социализма.

Ожидалось, что сами граждане, поняв причины страхов «своих» правительств, будут активнее бороться против них «снизу». Благодаря этому в коммунистических обществах потенциал «освободительных тенденций» станет расти, а репрессивных – уменьшаться. Все это приведет к «освобождению» социалистических стран от «гнета коммунизма». Примером, на который ссылался Дж.Ф.Даллес в подтверждение утопических гипотез, была Югославия, отошедшая от союза с Москвой после советско-югославского конфликта. Югославский случай должен был иллюстрировать «отбрасывание», «оттеснение» СССР вглубь Евразии, подальше от Западной Европы, Балкан и Ближнего Востока.

Доктрина «освобождения» нашла конкретное воплощение в свержении в августе 1953 г. правительства Моссадыка в Иране, стремившегося защитить природные богатства страны, в первую очередь нефть, от разграбления западными монополиями. В результате переворота в Иране к власти пришло проамериканское правительство генерала Захеди. США активно вмешались в ситуацию в Индокитае, фактически взяв на себя финансирование там французской армии, а после ухода Франции (1954 г.) поддержали правительство Нго Динь
Дьема и способствовали срыву женевских соглашений по Вьетнаму.

Одним из ведущих направлений внешней политики администрации Эйзенхауэра стало создание и укрепление военных блоков в Азии и АТР, где усиливались позиции Советского Союза и Китая. В сентябре 1954 г. был создан блок СЕАТО.

В начале декабря 1953 г. в Вашингтоне прошла национальная конференция под лозунгом «Освобождение порабощенных народов». Участники конференции обратились к администрации и Конгрессу с требованием создать объединенную комиссию по ведению «холодной войны», действия которой были бы направлены на ослабление и ниспровержение правительств социалистических стран. Следствием данного требования стала резолюция Дженнера-Маккарена, внесенная летом 1954 г. в Конгресс, о разрыве дипломатических отношений с социалистическими странами.

Усиление реакционного внешнеполитического курса администрации президента Эйзенхауэра было тесно связано с проведением крайне реакционного курса внутри страны. Законы, принятые в начале 1950-х годов по борьбе с коммунизмом, объявлялись недостаточными. В начале 1954 г. в Конгресс была внесена петиция об объявлении компартии вне закона. Закон, принятый в конце 1954 г., фактически запрещал деятельность компартии, лишал ее прав, которыми пользовались другие политические партии. Компартия отстранялась от участия в политических кампаниях, в том числе в президентских выборах, выборах в Конгресс, местные органы власти.

3.2. «Доктрина Эйзенхауэра»

21 января 1957 г. вновь избранный на второй срок президент Эйзенхауэр выступил с инаугурационной речью в Белом доме. Основную часть выступления Эйзенхауэр посвятил проблемам внешней политики, а среди внешнеполитических тем – необходимости противостоять международному коммунизму и подконтрольным ему силам. «Их планы темны по своим замыслам, но очевидны по делам. Эти силы стремятся навсегда решить судьбы тех, кого поработили. Они стремятся овладеть всеми силами, которые несут в мир перемены, особенно эксплуатируя нужды голодных и надежды угнетенных»[23] .

1956 год стал годом кризиса на Ближнем Востоке. Основной причиной явилось решение президента Египта Г.А. Насера об упразднении англо-французского контроля над Суэцким каналом, принятое еще в 1954 г. В 1956 г. Насер принял решение о национализации Суэцкого канала. Данное решение Египта получило полную поддержку Советского Союза, резкое недовольство английского, французского и израильского правительств. В октябре 1956 г. Израиль начал вооруженную агрессию против Египта, пользуясь поддержкой Великобритании и Франции. Благодаря решительной позиции Советского Союза англо-франко-израильскую агрессию против Египта удалось достаточно быстро прекратить. Началось интенсивное сближение Египта с Советским Союзом, что укрепляло позиции СССР в арабском мире и вызывало сильное раздражение Вашингтона.

Сознавая разрушение позиций европейских союзников на Ближнем Востоке и опасаясь усиления там влияния Советского Союза, американская администрация решила предпринять меры для укрепления своих позиций в арабском мире. В январе 1957 г. республиканская администрация разработала специальную программу укрепления связей с арабскими странами.

В январе 1957 г. президент Эйзенхауэр выступил перед Конгрессом, заручившись согласием конгрессменов на использование американских вооруженных сил на Ближнем Востоке при необходимости защиты региона от коммунистической агрессии. Изложение президентом новых подходов в ближневосточным проблемам получило название «доктрины Эйзенхауэра».

Во-первых, президент дал обзор международной обстановки, отметив особую ситацию на Среднем Востоке. Эта ситуация, названная им критической, сложилась из-за появления новых государств и нарушения национальных границ. Эта нестабильность, по мнению президента, использовалась международным коммунизмом. Во-вторых, президент Эйзенхауэр обвинил СССР в попытке установить свое господство на Среднем Востоке. Причиной стремления СССР доминировать на Среднем Востоке президент Эйзенхауэр считал исключительно политические соображения силового характера, желание распространить коммунизм и установить господство в регионе. В-третьих, президент обратился к Конгрессу для согласования с законодателями следующих совместных действий: получить право помогать любому государству или группе государств Среднего Востока в развитии их экономической мощи, направленной на сохранение национальной независимости. Президент добивался полномочий реализовывать в этом регионе программы военной помощи и сотрудничества с любым государством, желающим такой помощи. В понятие «военной помощи» входило применение вооруженных сил США для обеспечения и защиты территориальной целостности и политической независимости любого государтсва, запросившего такую помощь, для отражения вооруженной агрессии со стороны какого-либо государства, контролируемого международным коммунизмом. В заключении президент вновь напомнил о противостоянии и опасности коммунистической угрозы, необходимости защиты от нее при помощи США.

Речь президента Эйзенхауэра по многим своим аспектам стала программной в формировании внешнеполитического курса США, позволяла под прикрытием оказания военной помощи открыто вмешиваться во внутренние дела суверенных государств. Уже в марте 1957 г. Конгресс выделил 200 млн долларов на оказание экономической и военной помощи любой стране Ближнего Востока, обратившейся к США за помощью в отражении агрессии со стороны какой-либо страны, находящейся под контролем международного коммунизма.

Однако на прктике все больше проявлялась несостоятельность ставки на «устрашение» Советского Союза и «мирового коммунизма». Политика «освобождения» зашла в тупик. Бесславным поражением американского империализма закончилась развязанная им война 1950-1953 гг. в Корее: КНДР не только выстояла, получив военную помощь от СССР и КНР, но и укрепилась. Угрозы американцев применить атомное оружие против КНР (1955 г.) не заставили Пекин отказаться от политики освобождения Тайваня. Контрреволюционный мятеж в Венгрии (1956 г.), во многом инсценированный и подготовленный Западом, был сокрушен пришедшими на помощь венгерскому народу советскими войсками. Ранее, (в 1953 г.) потерпел фиаско контрреволюционный мятеж в Берлине. В 1960 году пали проамериканские правительства в Корее,
Японии, Турции, началось восстание в Лаосе, активизировалась партизанская
борьба во Вьетнаме, где был создан Национальный фронт освобождения,
произошли выступления молодежи против присутствия американских войск в
Панаме, все больше сближался с Советским Союзом Фидель Кастро. Одна за другой рушились доктрины Эйзенхауэра-Даллеса для Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки, направленные на подавление там освободительных движений под предлогом борьбы с «международным коммунизмом».

Налицо был глубокий кризис внешней политики, ставший, пожалуй, одной из главных причин поражения на выборах 1960 года Ричарда Никсона и прихода к власти нового президента – Джона Кеннеди.

Доктрина массированного возмездия уступила место доктрине гибкого реагирования, в которой была сделана попытка взамен ставшей для самих США самоубийственной ядерной войны против СССР найти новую сферу применения военной силы в ограниченных войнах, особенно «по периферии социалистического лагеря» и «в третьем мире».

4. Заключение

Отказавшись от курса Ф. Рузвельта на сотрудничество с СССР в годы второй мировой войны, США перешли к конфронтации с Советским Союзом, сдерживанию социалистического содружества и созданию плотного кольца военных блоков и баз. Важнейшей формой борьбы с социализмом стала «холодная война», в которой до опасного предела сокращалось различие между военными и дипломатическими средствами политики.

Лидеры США связывали послевоенный миропорядок и саму национальную безопасность с распространением западной модели открытой рыночной экономики и либеральной демократии, а также со своим доминированием в мире, основанном на финансово-экономической и военной мощи США, их глобальном военном присутствии и монополии на атомное оружие.

Таким образом, внешнеполитические концепции США в рассматриваемый период в основном пронизывала идеология антикоммунизма, и практически любые нежелательные для Вашигтона изменения в мире воспринимались там как «происки коммунистов», требующие немедленного ответа со стороны США.

Администрация Трумэна, начиная с осени 1945 года, неизменно отвергала с порога все компромиссные альтернативы, исходившие из госаппарата и от внешних экспертов, выбирая более жесткие варианты. Вместо поисков модус вивенди и хотя бы частичного урегулирования разногласий курс был взят на «смену режима» в СССР. В Вашингтоне, уже ощущавшем свою новую мощь и глобальную ответственность, считалось, что, во-первых, СССР и так уже получил слишком много, а во-вторых, вообще не вправе претендовать на подлинное равенство с Западом ввиду ущербности своей системы и недостаточной цивилизованности.

Видный представитель нового поколения критической школы калифорнийский историк Ф.Логеваль обоснованно видит ключ к объяснению такого упрямого максимализма в некоторых устойчивых особенностях внешнеполитической традиции самих Соединенных Штатов. На первое место он ставит морализм, коренящийся в «американской исключительности» и мессианском комплексе превосходства; согласно этому взгляду Америка представляет собой высшую форму цивилизации, светоч надежды для всего человечества. Ее политика уникально бескорыстна, а ее институты заслуживают особого подражания. Поэтому любая враждебность к Соединенным Штатам по определению является враждебностью к прогрессу и правому делу, а следовательно – находится вне закона. Вытекающая отсюда склонность к демонизации противника поощрялась системой «сдержек и противовесов» и популярностью массового антикоммунизма, толкавших политиков к повышенному алармизму в отношении «советской угрозы» для повышения своей популярности и управляемости системы власти.

Как и всякий миф, миф о советской угрозе не был выдумкой от начала и до конца. Рациональная и иррациональная компоненты причудливо сочетались в нем при доминировании последней. В настоящее время ни у кого нет сомнения в том, что идеологический камуфляж («защитить Европу от коммунизма и возможного нападения советских войск») с самого начала прикрывал глубоко спрятанные военные, экономические и собственно политические цели империалистической политики США.

Идеологически-пропагандистский смысл концепции «сдерживания» заключался в том, чтобы запугать население США «коммунистической угрозой» и тем самым предотвратить критику глобально-гегемонистского курса администрации. По мнению американского политолога Дж. Суомли, холодная война и мнимая угроза советского контроля над миром создавали политическую и «моральную» возможность для Соединенных Штатов направлять свою мощь в различные части планеты под предлогом «опережения» коммунистической мощи.

Стратегия «сдерживания» придавала внешней политике США характер «крестового похода» не только против СССР, но и социального прогресса в целом. Избрав своей целью применение идеологического, политического, экономического и в конечном счете военного давления в тех регионах, которые будут сочтены в Вашингтоне «коммунистически уязвимыми», правительство США, по существу, присваивало себе функции мирового жандарма.

Доктрины «освобождения», «массированного возмездия» явились одним из наиболее зловещих проявлений агрессивности и антикоммунизма официальной американской политики после второй мировой войны. Само их провозглашение было беспрецедентной в истории международных отношений попыткой поставить «вне закона» социалистические и неприсоединившиеся страны и, наоборот, «узаконить» политику кризисов и интервенции, «устрашения» и «балансирования на грани войны». Но новые внешнеполитические доктрины и планы республиканского правительства не могли расширить рамки реальных возможностей политики США, магически превратить ее поражения в успехи. На практике основная активность даллесовской стратегии по «отбрасыванию коммунизма» оказалась в ряде моментов обращенной внутрь капиталистического мира, потрясаемого все новыми освободительными и социальными революциями.

Несостоятельность глобальной антикоммунистической интервенционистской стратегии США стала проявляться особенно наглядно по мере дальнейшего углубления противоречий капиталистической системы и изменения мирового соотношения сил в пользу социализма с середины 50-х годов. Рост военной и экономической мощи Советского Союза и всего социалистического содружества, активная деятельность советской дипломатии в защиту мира и против империалистической агрессии, ускорение распада колониальной системы и проведение растущим числом молодых освободившихся государств политики позитивного нейтралитета, имеющей демократическую и миролюбивую направленность, усиление борьбы широких народных масс против военных авантюр, обострение межимпериалистических противоречий — все это вынуждало Вашингтон не только воздерживаться от перехода через «грань войны», но и все чаще отступать от этой грани, на словах заверять общественность в своем миролюбии.

В итоге политика «сдерживания» Советского Союза, проводимая против него «холодная война» не только не воспрепятствовали поступательному движению Советского Союза к намеченной цели, но и не смогли сдержать роста его международного авторитета и престижа.

Кеннан писал: «Неуспех доктрины заключался в том, что наше правительство оказалось не в состоянии осознать политическую опасность как таковую и не смогло устранить ее невоенными средствами. Оно не сумело также использовать появившиеся благоприятные возможности в последующие годы для полезной политической дискуссии, будучи озабоченным военной стороной вопроса, закрепляя разделение Европы вместо того, чтобы ликвидировать его. Таким образом, провалилась не «доктрина сдерживания», а намерение довести начатое дело до конца»[24] .

5. Библиография

1. Телеграмма поверенного в делах США в СССР Дж.Кеннана государственному секретарю США [Электронный ресурс]: от 22.02.1946 // http://www.coldwar.ru/bases/telegramm.php

2. Речь Уинстона Черчилля в Вестминстерском колледже. Фултон (США) [Электронный ресурс]: от 5.05.1946 г. // http://www.coldwar.ru/churchill/fulton.php

3. Выступление президента Гарри Трумэна на совместном заседании палат конгресса США. Вашингтон. [Электронный ресурс]: от 12.03.1947 г. // http://www.coldwar.ru/truman/doctrine.php

4. Речь государственного секретаря США Джорджа Маршалла в Гарвардском университете [Электронный ресурс]: от 5.06.1947 г. // http://www.coldwar.ru/bases/marshall_plan.php

5. Цели США в отношении России. NSC 20/1 [Электронный ресурс]: от 18.08.1948 г. // http://www.ilinskiy.ru/publications/sod/glprot-p3.php

6. Задачи и программы национальной безопасности США. NSC 68 [Электронный ресурс]: от 14.04.1950 г. // http://www.grinchevskiy.ru/1945-1990/direktiva-snb-68.php

7. Богатуров А.Д. Cистемная история международных отношений в четырех томах. 1918-2003. События и документы / А.Д. Богатуров. Том III (720 с.), том IV (600 с.). – М.: НОФМО, 2004.

8. Главный противник: Документы американской внешней политики и стратегии 1945-1950 гг.: пер. с англ. / сост. и авт. вступ. ст. И.М. Ильинский. – М.: Издательство Московского Гуманитарного Института, 2006. – 504 с.

9. Грайнер Б. Американская внешняя политика от Трумэна до наших дней (Дебаты о внешнеполитических принципах и стратегии США) / Б.Грайнер. Пер. с нем. – М.: Международные отношения, 1986. – 176 с.

10. Кеннан Дж. Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана / Дж.Кеннан. – М.: Центрполиграф, 2002. – 479 с.

11. Корниенко Г.М. Холодная война. Свидетельство ее участника / Г.М. Корниенко. – М.: Международные отношения, 1995. – 288 с.

12. Лютых А.А. Внешняя политика США: от Трумэна до Буша-мл.: учебное пособие / А.А. Лютых, В.А. Тонких. – Воронеж.: ВГУ, 2008. – 362 с.

13. Мельников Ю.М. Сила и бессилие: внешняя политика Вашингтона. 1945-1982 гг./ Ю.М. Мельников. – М.: Политиздат, 1983. – 386 с.

14. Наринский М.М. История международных отношений 1945-1975 гг. / М.М. Наринский. – М.: РОССПЭН, 2004. – 264 с.

15. Нежинский Л.Н., Челышев И.А. О доктринальных основах советской внешней политики в годы «Холодной войны» / Л.Н. Нежинский, И.А. Челышев // Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945 – 1985 гг.). Новое прочтение. – М.: Международные отношения, 1995. – С.9–46.

16. Петровский В.Ф. Американская внешнеполитичесая мысль / В.Ф. Петровский. – М.: Международные отношения, 1976. – 336 с.

17. Петровский В.Ф. Доктрина «национальной безопасности» в глобальной стратегии США / В.Ф. Петровский. – М.: Международные отношения, 1980. – 336 с.

18. Печатнов В.О. От союза – к холодной войне: советско-американские отношения в 1945-1947 гг. / В.О. Печатнов. – М.: МГИМО, 2006. – 184 с.

19. Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн. СССР и США в 1940-х гг. / В.О. Печатнов. – М.: Терра, 2006. – 776 с.

20. Рукавишников В.О. Холодная война, холодный мир: общественное мнение в США и Европе о СССР / В.О. Рукавишников. – М.: Академический проект, 2005. – 864.

21. Трофименко Г.А. Теория и практика современных международных отношений / Г.А. Трофименко. – Новосибирск: НГАЭиУ, 2002. – 332 с.

22. Уткин А.И. Единственная сверхдержава / А.И. Уткин. – М.: Алгоритм, 2003. – 576 с.

23. Уткин А.И. Мировая холодная война / А.И. Уткин – М.: ЭКСМО, 2005. – 736 с.

24. Барышев А.П. Доктрины и основные цели американского империализма после Второй мировой войны / Большевизм и современный мир. – Том 3 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.barichev.ru/book/americimper.htm

25. Дж.Кеннан. Истоки советского поведения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.grinchevskiy.ru/1945-1990/istoki-sovetskogo-povedeniya.php

[1] Телеграмма поверенного в делах США в СССР Дж.Кеннана государственному секретарю США от 22.02.1946 // http://www.coldwar.ru/bases/telegramm.php

[2] Там же.

[3] Дж.Кеннан. Истоки советского поведения // http://www.grinchevskiy.ru/1945-1990/istoki-sovetskogo-povedeniya.php

[4] Ильинский И.М. Главный противник: документы американской внешней политики и стратегии, 1945-1950 гг. – 2006. – С. 14.

[5] Дж. Кеннан. Истоки советского поведения // http://www.grinchevskiy.ru/1945-1990/istoki-sovetskogo-povedeniya.php

[6] Дж.Кеннан. Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана. – 2008. – С. 256-257.

[7] Цит.по: DeSantis H. The Diplomacy of Silence. P.178.

[8] Речь Уинстона Черчилля в Вестминстерском колледже. Фултон (США) от 5.05.1946 г. // http://www.coldwar.ru/churchill/fulton.php

[9] Цит. по: Harbutt F. The Iron Curtain. Churchill, America and the Origins of the Cold War. NY. – Oxford, 1986. P. 162.

[10] Цит. по: Bernstein B. Containment // Encyclopedia of American Foreign Policy / Ed. By A DeConde, vol.1. – NY., 1978. P. 193.

[11] Цит. по: CIA Intelligence Report, March 1953, Intelligence on the Soviet bloc. P. 35.

[12] Выступление президента Гарри Трумэна на совместном заседании палат конгресса США. Вашингтон. 12.03.1947 г. // http://www.coldwar.ru/truman/doctrine.php

[13] Там же.

[14] Цит.по: Fleming D.F. The cold war and its origins 1917-1960. – 1961. – Vol. 1, p. 446-447.

[15] Речь государственного секретаря США Джорджа Маршалла в Гарвардском университете от 5.06.1947 г. // http://www.coldwar.ru/bases/marshall_plan.php

[16] Цели США в отношении России. NSC 20/1 от 18.08.1948 г. //http://www.ilinskiy.ru/publications/sod/glprot-p3.php

[17] Позиция Соединенных Штатов относительно возглавляемого Советским Союзом мирового коммунистического движения. NSC 17 от 30.03.1948 г. / Главный противник: документы американской внешней политики и стратегии, 1945-1950 гг. – 2006. – С. 166-167.

[18] Задачи и программы национальной безопасности США. NSC 68 от 14.04.1950 г. // http://www.grinchevskiy.ru/1945-1990/direktiva-snb-68.php

[19] Там же.

[20] Там же.

[21] Корниенко Г.М. Холодная война: свидетельство ее участника. – 2001. – С. 28.

[22] Цит.по: Инаугурационные речи президентов США от Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша (1789-2001 г.) / Общ. ред. Э.А. Иваняна. – 2001. – С. 418.

[23] Там же, С. 424.

[24] Дж.Кеннан. Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана. – 2008. – С. 261.