Реферат: «личность»

СибГМУ

Министерства здравоохранения и социального развития РФ

(ГОУ ВПО СибГМУ Минздрава России)

Реферат

«Психобиологические основы социопатий»

ФКПП и СР

Томск 2009

Содержание.

1) Введение. Понятия «личность» и «психопатическая личность»…………1

2) Психопатии. Врожденные и наследуемые психопатии…………………...6

3) Инфантилизм. Виды инфантилизма………………………………………..7

4) Классификации психопатий………………………………………………...9

5) Классификация психопатий по П.Б. Ганнушкину………………………..12

6) Заключение………………………………………………………………….27

7) Приложение. Словарь……………………………………………………....28

8) Список литературы………………………………………………………….29

Введение. Понятия «личность» и «психопатическая личность».

Понятие "личность" имеет в психиатрии и психологии два основных значения. Первое из них подразумевает индивидуальность и неповторимость психологических характеристик. Второе намного шире и охватывает все человечество в целом, оперирует всем спектром образов, форм, в которые человеческая сущность может быть воплощена. Эти формы, представляющие собой своего рода клише, заданные семантическим полем языка, используемого в данной культуре, могут быть классифицированы, ранжированы, и каждый индивидуум может быть соотнесен с одним из выделенных типов путем психологического и психопатологического анализа.

Фактически термин "личность" , используемый как эквивалент индивидуальности, следует понимать как совокупность особенностей, по которым можно с определенной долей объективности судить о поведении данного персонажа. Ее изучение может опираться на поступки, высказываемые мнения и идеи, исповедываемые убеждения. Таким образом, личность - неповторимая совокупность избранных из свойственных человеку, как представителю своего биологического вида, характерологических черт, проявляющихся в его взаимодействии с окружающей природой.

Изучением личности в определенном нами контексте занимаются в первую очередь психология, цель которой - обнаружить механизмы развития личности, смоделировать условия, определяющие особенности ее реагирования на различные условия среды, и психиатрия, рассматривающая личность в качестве ядра психики, душевной жизни, от которого зависят в конечном итоге формы патологии, попадающие в сферу ее компетенции. Собственно лишь в рамках психиатрии понятия "личностное расстройство", "психопатия" обретают полный вес. Большинство авторов сходятся на том, что "личностное расстройство" биологически представляет собой нарушение адаптации к условиям окружающей cреды, т.е. эволюционный неуспех особи.

Систематическое изучение личности началось в конце XIX века, но сформировалось в самостоятельную отрасль психологии только в 1930-е годы, когда в США вышли в свет фундаментальные руководства Ross'a Stagner'a "Психология индивидуальности" (1937) и Gordon'a W. Allport'a "Психологическая интерпретация личности" (1937). В этих трудах были впервые систематизированы уже имевшиеся на тот момент теории личности, предлагались собственные концепции и определялись направления дальнейших исследований в этой области.

Оценка и описания патологических личностей содержатся еще в источниках, принадлежащих древним культурам. Например, Гиппократ выделял 4 классических темперамента, зависящих от преобладания определенной жидкости в организме (холерики, сангвиники, флегматики, меланхолики). Эта гипотеза, будучи отклонена современной наукой, положила, тем не менее, начало двум направлениям развития учения о личности - гуморальному и морфологическому. В психиатрии начали появляться различные теории, касающиеся лиц с расстройствами личности с начала XIX века, а научное обоснование сложилось лишь к 30-50 гг. XX столетия.

Нельзя, тем не менее, не отметить, что многие принятые в современной науке термины ведут свое происхождение от обозначений, предложенных более 2500 лет назад Эмпедоклом и Гиппократом ("холерик" - сухой, желтая желчь, "флегматик" - влажный, мокрота). Перевес одной из сред, по мнению античных теоретиков, обусловливал заострение вполне определенных черт характера. Прогресс биологии только трансформировал гипотетические жидкости и стихии, и оперирует нынче гормонами, нейромедиаторами, энкефалинами и эндорфинами, но стержень древней идеи остался прежним - избыток и недостаток биологически активных веществ имеет прямое влияние на характерологические особенности и наследуется.

Соматический подход использовал в начале ХХ века Э. Кречмер (Строение тела и характер, 1921). Его теория и сегодня имеет широкое применение в тех областях психиатрии, которые тесно связаны с антропологией, например, пропорции тела используются для определения половой конституции в сексологии. И все же, несмотря на вселяемый данными теориями оптимизм, возлагаемые на них надежды исследователей явно не оправдались.

В большинстве человеческих культур пол является значительным фактором, детерминирующем поведение субъекта. Возможно, что стереотипы полового поведения сформировались на основе самых филогенетически древних механизмов взаимодействия особей. Фактически существование пола эволюционно диктуется необходимостью большего морфологического и поведенческого многообразия внутри вида, что повышает его приспособленность к условиям окружающей среды. В человеческом обществе деление по признаку пола одно из наиболее важных. Оно определяет поведение и на биологическом, и на социальном уровне. Имеющиеся биологические предпосылки к определенному типу поведения (больший размер тела, физическое превосходство самцов приматов) определили характеристики маскулинности, закрепленные затем в обществе. Ключевым звеном этого стереотипа является агрессивное поведение, которое присуще в большей мере самцам. В то же время биологические и социальные предпосылки постоянно вступают меж собой в конфликт (например, по сложившимся стереотипам мальчик должен драться, т. к. он - "будущий мужчина", "солдат", но в то же время драка ассоциируется с нежелательным антисоциальным поведением, хулиганством и не приветствуется в обществе).

Таким образом, психическая адаптация является в большей мере адаптацией социальной, нежели биологической, эволюционной. В психиатрическом контексте расстройства личности также рассматриваются в первую очередь как расстройства социальной адаптации, нарушение взаимодействия индивидуума и социума, одинаково пагубно отражающиеся на обеих сторонах, участвующих в противостоянии.

Наиболее влиятельной интегративной теорией личности в начале ХХ века сделался психоанализ. Хотя первые шаги теории были сделаны на основании изучения психопатологии, в дальнейшем она стала более применимой в плане функционирования здоровой личности. Высказанное З. Фрейдом предположение о сохранении и последующем использовании в качестве стереотипа поведения раннего опыта, в первую очередь - сексуального характера, подвергалось в дальнейшем критике, но основная идея, подразумевающая патогенетическую роль фрустрации в генезе личностных расстройств, нашла широкое применение. Главным достижением теории все критики, в том числе и противники концепции З. Фрейда, считали ее практическое применение, приведшее к разработке нового терапевтического направления в психиатрии.

В работах Libet B. (1983), исследовавшего потенциалы, возникавшие при осуществлении моторного акта, описана электрическая активность мозга, отражающая физиологическую последовательность осуществления действия. Исследователями был обнаружен факт предшествования потенциала, соответствующего началу моторного действия, потенциалу, отражающему его осознание субъектом. Результатом этой диссоциации является неспособность человека контролировать сознательно свои моторные акты иначе, чем путем прерывания уже развивающегося движения. Нарушение этого контроля отражается на поведении человека. С другой стороны, многие пациенты психиатрических клиник, которым установлен диагноз "расстройства личности", предъявляют жалобы на то, что совершили какой-либо поступок "необдуманно", "против своего желания", "невольно, нечаянно". По-видимому, само генерирование побудительных импульсов непосредственно связано с конституциональным ядром личности, ее типом реагирования и используемым в настоящей ситуации шаблоном.

Концепция бессознательного, развитая психоаналитиками, предполагает деление личности на уровни. Личность представляет собой иерархическую систему. Исследования S. A. Spence (1996) показали, что в большинстве случаев мы отрабатываем сложные последовательности автоматизированных действий, которые отличаются от многоступенчатых рефлексов тем, что предполагают ряд альтернатив, дают нам возможность выбора в ходе реализации алгоритма поведения. Собственно выбор и контролируется сознанием, он подвластен нашему желанию и является элементарным волевым актом. Не случайно даже при полном отсутствии психической патологии ряд действий - вождение автомобиля, игра на музыкальных инструментах и т.д., реализуется "автоматически". Сложность алгоритма, отрабатываемого на уровне бессознательного становится очевидна лишь тогда, когда мы вспоминаем, сколько усилий пришлось нам приложить в процессе обучения этим "автоматизированным" моторным актам.

Большой заслугой психоанализа является развитие концепции идентификации (идентичности) как функции управления "Я". Процесс идентификации осуществляется на протяжении всей жизни, однако, отдельные его стадии должны завершаться в определенные сроки, если аппарат ЦНС функционирует исправно. Наиболее ярко это проявляется в становлении идентификации с собственным полом. Дальнейшее развитие идеи З. Фрейда и других психоаналитиков (К. Юнга, А. Адлера) получили в работах Э. Эриксона, который уделял особое внимание развитию личности. Теория эпигенеза (сам термин Э. Эриксон заимствовал из эмбриологии) подразумевает наличие в развитии личности 8 стадий, последовательно сменяющих друг друга. В ходе развития происходит интеграция вновь приобретенных паттернов в общее целое. Между стадиями развития, согласно Э. Эриксону, существуют переходные (критические) периоды. Нарушения на одной из стадий приводит к формированию искажений структуры личности, и чем раньше это случилось, тем грубее будут приобретенные расстройства.

Особенностью современного изучения личности является широкое использование экспериментов. Хотя они и не охватывают столь широкой области, как психоанализ, зато позволяют оперировать значительно более достоверной информацией. В любом языке имеется по несколько тысяч слов, которые выражают связь с определенными чертами личности. Внедрение в практику шкалированных опросников позволило выявлять личностные особенности в широких пределах. Даже простое самоописание с использованием слов, имеющих значение личностных характеристик, оказывается чрезвычайно информативным. Используя статистический и семантический анализ можно представить индивидуальные результаты обследуемого в унифицированном виде. Накопление информации позволяет в свою очередь формировать группы, идентифицировать личностные типы, выявлять особенности, характерные для определенного круга психических расстройств. Первоначально это вылилось в довольно ограниченные классификации, оперировавшие небольшим набором личностных характеристик, например, Г. Айзенк выделил лишь три группы факторов (интроверсия-экстроверсия, нейротизм и психотизм).

В 1960-е годы Walter Mischel и Albert Bandura вновь заговорили о формировании личности под непосредственным давлением ситуаций, провоцирующих определенные типы поведенческой активности. С их точки зрения индивидуальные черты формируют две группы - группу "непротиворечивых" , гармоничных личности черт, которые составляют ядро личности и проявляются в ситуациях, к которым личность адаптирована, и группу дискордантных черт, реализующихся как несбалансированный ответ на кризисную ситуацию. Роль воспитания они видели именно в формировании универсальных ответов, адаптирующих личность к ситуации. В этой связи ими особенно остро был поставлен вопрос о социопатиях, т.е. патологических состояниях, проявляющихся нарушением адаптации личности к социальной среде. По предположению ряда исследователей в процессе формирования вышеописанных механизмов лежат процессы взаимодействия индивидуума с себе подобными - копирование, научение, приводящие к формированию стереотипов, соответствующих принятым в обществе. В то же время S. Asch показал, что на восприятие обществом индивидуума также влияют многочисленные, порой посторонние предпосылки. "Первые впечатления практически не смываются, а все последующие имеют тенденцию интегрироваться в общую характеристику, спроектированную ими, как несущими наибольшую эмоциональную нагрузку и новизну". Вновь всплывающие факты (как положительного, так и отрицательного свойства) рассматриваются обществом сквозь призму первого впечатления. Для психопатических личностей, напротив, важно именно впечатление, которое они производят на окружающих, но игнорирование обществом их индивидуально значимых черт вызывает закономерную реакцию протеста, реализующуюся вне контекста ситуации, что ведет к их отторжению от общества, формирует порочный круг, исходный паттерн которого заложен в органически присущих им личностных установках. Итак, психопатические личности это – (по выражению Балля) постоянные обитатели области, пограничной между душевным здоровьем и душевными болезнями, как неудачные биологические вариации, как чрезмерно далеко зашедшие в сторону от определенного среднего уровня или нормального типа" .

Шнейдер: "Психопатические личности – это такие ненормальные личности, от ненормальности которых страдают или они сами, или общество".
Крепелин о психопатических личностях говорит как об инфантильных: "Впечатление чего-то недоразвитого, детского, например, повышенная внушаемость, склонность к преувеличению, чрезмерная фантазия у истериков, слабая воля у неустойчивых…".

Хотя большинство исследователей не подвергали сомнению этнокультуральный аспект формирования личностных особенностей, все-таки многими социальными психологами владело искушение выявить и охарактеризовать "общечеловеческие", видовые личностные черты. Не случайно внимание исследователей вновь привлекли межполовые поведенческие различия, однако особенности, связанные с полоролевым поведением должны были отступить здесь на второй план, поскольку они в значительной мере обусловлены культурой.

В то время как социальная психология разрабатывала свои теории, накапливались наблюдения, которые приписывались генетическим различиям. Методы, изучающие близнецов и приемных детей, показали, что до 50% всех различий в этих группах наследуемы. Так, ряд личностных качеств, таких, как общительность, альтруизм, агрессия, импульсивность и т.д. бесспорно наследуются.

Еще одна особенность личности - "принимать желаемое за действительное". Эта склонность - некритичное восприятие эмоционально окрашенных стимулов - часто встречается при расстройствах личности.

Расстройства личности составляют очень значительный слой психической патологии. Отсутствие гибкости в реагировании, заострение отдельных личностных черт - приносят вред социальному и профессиональному функционированию индивидуума. В большинстве подобных случаев лица, страдающие от своих личных особенностей, не ищут лечения и не считают себя психически больными.

Типов расстройств личности чрезвычайно много. Различные авторы выделяют их различные типы. В то же время американские исследователи склонны к большим обобщениям, чем их европейские коллеги. Так, в частности, ими выделена общая группа социопатий, объединяющая лиц, вся биография которых представляет последовательность антиобщественных поступков. Кроме постоянных антиобщественных поступков, преступлений, вся деятельность подобных лиц прямо или косвенно нарушает права других лиц. Кроме криминального поведения в поведении этих лиц преобладают промискуитет, злоупотребление алкоголем и наркотиками, сексуальная агрессия. Хотя интеллектуально эти люди сохранны, и не обнаруживают никаких признаков психотического ранга, психофармакологическое воздействие влияет на их поведение, изменяя его в лучшую сторону. Психотерапевтическая коррекция, в том числе - в рамках психоаналитической терапии, также оказывается порой эффективна.

Современные исследования склонны рассматривать в качестве главной причины психопатий биохимические нарушения на уровне обмена нейромедиаторов. Одним из направлений изучения расстройств личности является разрабатываемая в последнее время S. A. Spence теория, согласно которой ключевым звеном, вокруг которого группируются феномены, складывающиеся в картину расстройства личности, является расстройство волевого компонента. Это особенно актуально при рассмотрении психопатии в качестве причины совершения противоправных действий, в том числе - при рассмотрении вопроса об их способности отвечать за свои противоправные поступки.

В работе L. Fields приводятся 4 определения расстройства личности, в основу которых их авторы заложили критерий "социальной дезадаптации". Автор сравнивает личностные характеристики "психопатов" и "преступников", и приходит к выводу, что первые в большей степени обделены "общечеловеческими чертами", такими, как любовь, сострадание, более эгоистичны, зато менее жестоки, склонны совершать проступки импульсивно, в порыве чувств. Психопатические личности, которые, как правило, несут ответственность за свои преступления, до глубины души возмущены подобной несправедливостью, поскольку не признают за собой вины, склонны к внешнеобвиняющим реакциям, самооправданию.

Многие теории генеза расстройств личности практически не оправдали себя, поскольку лечебное воздействие в данной группе пациентов чересчур ограниченно. Большинству из пациентов стоит большого мужества начать лечение, но лишь малая доля из них выдерживают до конца психотерапевтический, арттерапевтический или коррекционный курс.

Особенностью психопатических личностей является также их способность вовлекать в свое поведение посторонних, случайных знакомых, и тем более - родственников и детей. Но если истинные случаи индукции наблюдаются лишь в рамках психозов, то для психопатических лиц более характерно внушение, уговоры, личный пример. Особенно к подобным действиям склонны параноидные и истерические личности. Это еще один социально агрессивный фактор.

С начала 70-х годов определение "психопатии" в психиатрической литературе постепенно заменяется понятием "расстройства личности". Этот термин точнее отражает сущность имеющихся у пациентов нарушений и лишен социально отрицательного звучания, которое было свойственно представлениям о психопатиях со времени их выделения в отдельную группу психических расстройств.

Современная психиатрия дает следующее определение расстройствам личности. Расстройства личности - патологические состояния, характеризующиеся дисгармоничностью психического склада и представляющие собой постоянное, чаще врожденное свойство индивидуума, сохраняющееся в течение всей жизни.

Личностные девиации могут видоизменяться, т. е. усиливаться или, напротив, становиться в определенном возрасте (чаще в среднем) менее явными. В отличие от невротических нарушений, расстройства личности эгосинтонны (индивидуально приемлемы) и не воспринимаются как чуждые, требующие психиатрической помощи. Расстройства личности констатируются в тех случаях, когда патологические изменения выражены столь значительно, что препятствуют полноценной адаптации в обществе, т. е. в их диагностике имеют значение социальные критерии.

Особое значение расстройства личности приобретают в судебнопсихиатрической практике. P. E. Wilson (1996) отмечал, что "аморальность" психопатов необходимо расценивать в свете трех основных направлений: собственно психопатологическом, оценивая глубину психопатологических расстройств, адаптации к конкретной ситуации и степени волевых и эмоциональных расстройств, причем чаще всего страдают две последние характеристики. Чтобы оценить способность психопатической личности отвечать за свои поступки, необходимо исследовать в первую очередь его мотивы, приведшие к совершению правонарушения. Порой случается так, что интеллектуально сохранный психопат может неправильно воспринимать ситуацию, поскольку она не является для него эмоционально значимой и он к ней не адаптирован. По данным Р. Wilson'a невменяемость среди психопатических личностей обусловлена, прежде всего, их антсоциальными установками, чуждостью им общественных устоев.

В отечественной литературе диагноз "психопатия" впервые прозвучал в 90-х годах прошлого столетия (В. X. Кандинский, И. М. Балинский, В. М. Бехтерев). Отмечались жестокость по отношению к людям и животным, эгоизм, отсутствие чувства сострадания, наклонность ко лжи и воровству. В дальнейшем в развитие представлений о повышенной криминогенноети психопатий внесли свою лепту психиатры и криминологи. П. Б. Ганнушкин выделил 3 важнейших критерия психопатий:

1) выраженная патология черт личности, нарушение адаптации;

2)тотальность психопатических особенностей, определяющих весь психический облик 3)человека (мотивационно-эмоциональную сферу, мышление и т. д.); их относительная стабильность, малая обратимость.

В современной психиатрии под психопатией понимается врожденная или приобретенная патология личности с преобладающей дисгармонией в эмоциональной и волевой сферах.

Психопатии. Врожденные и наследуемые психопатии.

Психопатии (от греч. psyche – душа и pathos – страдание, болезнь) – патология характера, при которой наблюдается практически необратимая выраженность личностных свойств, препятствующих его адекватной адаптации в социальной среде. Первая монография, посвященная психопатиям, принадлежит В.М. Бехтереву и вышла в свет в 1886 г. Однако поворотным пунктом в изучении психопатии стало появление в первой трети прошлого века двух основополагающих для изучения это проблемы работ — немецкого психиатра Курта Шнейдера и классика отечественной психиатрии П.Б. Ганнушкина (1875-1933),

который специально подчеркивал, что о психопатии можно говорить только в том случае, когда вся личность во всех ее проявлениях представляется аномальной, и что отдельные патологические черты еще не дают основания судить о всем характере как о патологическом. Психопатический характер П.Б. Ганнушкин рассматривал не как нечто застывшее, а как меняющееся под влиянием условий жизни. Он впервые обосновал принцип динамичности в учениях о психопатиях. В этой связи П.Б. Ганнушкин рассматривал психопатии как сплав врожденных и приобретенных особенностей личности, как выраженность аномальных особенностей характера, когда, во-первых, более или менее грубо нарушается адаптация, приспособление к среде; во-вторых, когда эти особенности тотальны, т.е. задают тон всему психическому складу человека; в-третьих, когда они относительно стабильны и малоообратимы.

При дифференциации расстройств личности в качестве критерия используется и способ их формирования. Такой подход развивался О.В. Кербиковым и его школой.

Различают 2 вида психопатий:

1) ядерные (врожденные или конституциональные) обусловлены врожденной неполноценностью нервной системы, вызванной факторами наследственности, вредностями, воздействующими на плод, родовой травмой и т.п. Конституциональные психопатии проявляются уже в детском возрасте в виде нарушений эмоционально-волевой сферы, при этом интеллект может быть относительно сохранным. Степень выраженности психопатии во взрослом возрасте зависит от условий воспитания и влияния окружающей среды.

2) приобретенные. Возникают как следствие травмы головного мозга, инфекции, интоксикации, психотравмы и т.д.

По мере окончательного формирования патохарактерологической структуры различия между клиническими проявлениями ядерных и краевых психопатий постепенно нивелируются. Тем не менее способ формирования расстройств личности целесообразно учитывать при выборе лечебно-профилактических и воспитательных мероприятий, а также при установлении прогноза.

В соответствии с психоаналитической теорией З. Фрейд, A. Адлер и др., индивидуальные патохарактерологические свойства связаны с фиксацией на одной из стадий психосексуального онтогенетического развития: оральной, анальной либо фаллической.

Прототипическими моделями орального характера являются полная зависимость от матери и удовольствие, связанное с едой. Чувство зависимости сохраняется на всю жизнь, несмотря на развитие "Я", и выходит на первый план, когда человек чувствует тревогу и опасность. Этот характер объединяет личности зависимые, пассивные, ожидающие извне подтверждения своей значимости. Анальный характер носит черты, связанные с ранними конфликтами, возникающими в процессе формирования у ребенка навыков чистоплотности и объединяет личности бережливые, раздражительные, упрямые и нередко жестокие. Фаллический характер, ассоциируемый с функционированием гениталий, объединяет людей честолюбивых, тщеславных, решительных, самоуверенных, склонных к лидерству и соперничеству.

Инфантилизм. Виды инфантилизма.

Инфантилизм психический - психопатологическое состояние, характеризующееся детскостью, незрелостью психики. В основе его лежит задержка темпа психического развития.

Различают:

1) врожденный (конституциональный) и приобретенный (постнатальный);

2) общий (тотальный) и частичный (парциальный, или дисгармонический);

3) органический,

4) соматогенно обусловленный,

5) психогенно обусловленный.

В клинической картине психического инфантилизма условно можно выделить симптомы, связанные с нозологической принадлежностью, и общие симптомы. При общем инфантилизме черты детскости проявляются в физическом и психическом складе субъекта (психофизический инфантилизм), т.е. психические и физические признаки незрелости гармонически сочетаются. У таких детей отмечается отставание в росте и весе (при этом сохраняются пропорции тела), а также особенности мимики и жестикуляции, свойственные более раннему возрасту. В психическом складе личности на первый план выступает незрелость эмоционально-волевой деятельности; при относительно сохранном интеллекте мышление отличается конкретностью, незрелостью суждений, преобладанием поверхностных ассоциаций над логикой. Слабо выражена способность к интеллектуальному напряжению и концентрации внимания. Возникает быстрая утомляемость от деятельности, требующей волевого усилия, в то же время отмечается неутомимость в играх. Наблюдаются нестойкость интересов, постоянное стремление к переменам впечатлений, особый интерес к новым острым ощущениям («сенсорная жажда»). Характерны непосредственность и непоследовательность в высказываниях и поступках, недостаточная самостоятельность и повышенная внушаемость. Настроение отличается неустойчивостью, легко возникают аффективные вспышки, которые также быстро проходят.

Дисгармонический (или частичный) психический инфантилизм можно определить как психопатический, т.к. инфантильные черты органически входят в структуру психопатической личности, чаще истерической и неустойчивой. При этом наряду с выраженной (заостренной) инфантильностью отчетливо выступают дисгармоничность психических свойств, раздраженность и неуравновешенность, нарушение поведения, которое подчиняется прежде всего желаниям настоящего момента. Признаки незрелости психики нередко сочетаются с нормальным или даже опережающим физическим развитием.

Органический инфантилизм возникает вследствие органического поражения ЦНС (черепно-мозговой травмы, инфекционных болезней, интоксикаций и др.), при этом психическая незрелость отмечается на фоне легко протекающего психоорганического синдрома.

Соматогенно обусловленный возможен при эндокринных нарушениях, хронических истощающих заболеваниях, а также при поражениях некоторых внутренних органов (печени, почек, сердца и др.). При этом наряду с проявлениями основного заболевания, при эндокринных нарушениях, наблюдается психическая незрелость, которая отмечается на фоне постоянной астении с преобладанием психической истощаемости.

Психогенно обусловленный чаще возникает вследствие изнеживающего воспитания и гиперопеки. Поведение таких детей характеризуется эгоцентризмом, капризностью, постоянным стремлением к признанию и сочувствию, вытекающее из самовлюбленности. Направленные притязания сочетаются с беспомощностью, что приводит подчас к социальной несостоятельности, несмотря на сохранный, а иногда и высокий интеллект.

Среди форм инфантилизма, обусловленного социо-психологическими факторами, известны описания «синдрома единственного ребенка», в основе которых лежит неправильное воспитание по типу «кумира семьи» и «гиперопеки», а также явления «госпитализма», возникающие у подростков в условиях депривации. При этом возникают такие проявления незрелости, как несамостоятельность, неорганизованность, недостаточность практических навыков и инициативы, малая выносливость к психическим нагрузкам, сохранение детского характера привязанностей и интересов, эгоцентризм, недостаточность социальной зрелости и адаптированности. Отдельные проявления психической незрелости могут возникать и при педагогической запущенности, однако здесь она обычно не складывается в целостный синдром.

Психический инфантилизм может развиться при шизофрении, особенно если она началась в раннем детском возрасте, когда под влиянием заболевания наступила вторичная задержка психического развития. В этих случаях признаки инфантилизма сочетаются с такими характерными для шизофрении изменениями личности, как аутизм, манерность, негативизм, эмоциональное оскудение и др.

Лечение и профилактика должны быть направлены на основное заболевание, вызвавшее задержку развития. Показаны симптоматическая терапия и лечебно-оздоровительные мероприятия, а также меры лечебно-педагогического воздействия. При выраженности психических отклонений применяют психотропные средства (нейролептики, транквилизаторы, антидепрессанты, ноотропы). Социальная реабилитация больных требует индивидуального подхода, соответствующей организации обучения, трудового приспособления и трудоустройства.

Клинические критерии невменяемости при инфантилизме:

1) выраженная дисгармоничность до уровня дисооциированности, исключающая возможность коррекции своего поведения;

2) тотальность психического инфантилизма в сочетании с его крайней неравномерностью, определяющая соответствующий возрасту характер поведения и интересов;

3) преобладание в структуре инфантилизма (ювенилизма) свойств психики ребенка или подростка;

4) сочетание инфантилизма с признаками задержек развития, определяющих более глубокий уровень нарушений психики;

5) преобладание и выраженность незрелости волевых функций (стойкая внушаемость, подражательность, теидонция к идентификации себя с кем-либо из окружающих, инфантильная импульсивность при принятии решений с отсутствием внутренней переработки побуждений, нарушение волевого самоконтроля, неуправляемость поведения);

6) отсутствие тенденции к обратному развитию инфантильных черт с возрастом и с постепенным увеличением их неравномерности и все большим выявлением ножниц" между уровнем психической зрелости и паспортным возрастом;

7) недоразвитие способности к прогнозированию последствий своих действий и к критической самооценке;

8) характерность сочетания психического инфантилизма с симптоматикой, преимущественной для возраста (синдром патологического фантазирования, сверхценных образований, расстройств влечений).

Классификации психопатий.

Разработка клинической классификации расстройств личности встречает серьезные препятствия. Они обусловлены прежде всего многообразием вариантов аномальных личностей и существованием многочисленных переходных типов, изучение и систематизация которых очень сложна. Трудности в дифференциации личностных аномалий зависят, образно говоря, "в большей мере от личности психиатра, нежели от личности больного". Одним полюсом психопатии примыкают к эндогенным психозам, а другим - к широкому кругу психогений. Такое положение нередко ведет к смешению различных принципов (клинического, психологического и социального) при создании систематики психопатических состояний.

Ниже приводится лишь несколько классификаций расстройств личности, получивших наибольшую известность и сохраняющих клиническое значение до настоящего времени.

Классификация E. Крепелина (1915) состоит из 7 групп:

1) возбудимые;

2) безудержные (неустойчивые);

3) импульсивные (люди влечений);

4) чудаки;

5) лжецы и обманщики (псевдологи);

6) враги общества (антисоциальные);

7) патологические спорщики.

В этой классификации одни группы объединены по клинико-описательному принципу, а другие - по социально-психологическим или чисто социальным критериям.

В систематике K. Шнейдер (1928) выделяется 10 типов психопатических личностей. Эта классификация построена по описательно-психологическому принципу.

1) Гипертимики - уравновешенные, активные люди с веселым нравом, добродушные оптимисты или возбудимые, спорщики, активно вмешивающиеся в чужие дела.

2) Депрессивные - пессимисты, скептики, сомневающиеся в ценности и смысле жизни, подчас склонные к самоистязанию и утонченному эстетизму, приукрашивающему внутреннюю безотрадность.

3) Неуверенные в себе - внутренне скованные, склонные к угрызениям совести, застенчивые люди, иногда скрывающие эту черту слишком смелой или даже дерзкой манерой поведения.

4) Фанатичные - экспансивные, активные личности, борющиеся за свои законные или воображаемые права, либо чудаковатые, склонные к фантазиям, отрешенные от действительности вялые фанатики.

5) Ищущие признания - тщеславные, стремящиеся казаться значительнее, чем они есть на самом деле, эксцентричные в одежде и поступках, склонные к вымыслам.

6) Эмоционально лабильные - лица, склонные к неожиданным сменам настроения.

7) Эксплозивные - вспыльчивые, раздражительные, легко возбудимые.

8) Бездушные - лишенные чувства сострадания, стыда, чести, раскаяния, совести.

9) Безвольные - неустойчивые, легко подверженные как положительным, так и отрицательным влияниям.

10) Астенические - лица, ощущающие свою душевную и психическую недостаточность, жалующиеся на низкую работоспособность, затруднения в концентрации внимания, плохую память, а также повышенную утомляемость, бессонницу, головные боли, сердечные и сосудистые расстройства.

В противоположность приведенным типологиям в классификации E. Кречмера (1930) все личностные аномалии объединены в две группы:

1) шизоидов

2) циклоидов.

Такое дихотомическое деление отражало принципиально иные позиции автора в классификации психопатий. Исходным пунктом этой классификации, построенной по принципу "движения от болезни к здоровью", явилось предложенное E. Крепелиным разделение эндогенных психозов на две полярные группы (шизофрения и маниакально-депрессивный психоз). Суть получившей широкую известность психобиологической теории E. Кречмера заключалась в следующем. Существуют биологические корреляции между эндогенными психозами и телесной конституцией. Среди больных шизофренией преобладают лица лептосомной, астенической, атлетической и диспластической конституции. При заболеваниях циркулярного круга преобладает пикническая конституция. По его мнению, аналогичное распределение соматических конституциональных типов наблюдается и в двух группах патологических темпераментов (психопатий) - шизоидов и циклоидов. Шизоиды и циклоиды, - это личности, "колеблющиеся" между болезнью и здоровьем.

Циклоиды - простые натуры с непосредственным, естественным и непритворным чувством. Они общительны, приветливы, добродушны, веселы, в тоже время могут быть спокойными, грустными, мягкими. У шизоидов, различают "внешнюю сторону" и "глубину". Язвительная суровость или тупая угрюмость, колкая ирония, пугливость, молчаливая замкнутость - такова внешняя сторона шизоида. Что бы ни становилось содержанием их представлений - это никому недоступно, все это только для них одних.

Для объяснения выделяемых в рамках двух основных конституциональных типов (шизоиды и циклоиды) различных вариантов патологических характеров Кречмер выдвинул концепцию пропорций, т. е. сочетания ("столкновения") внутри каждого конституционального круга полярных свойств соответствующего темперамента. Циклотимический круг определяет так называемая диатетическая пропорция, т. е. различные соотношения между повышенным - веселым и депрессивным - грустным аффектом. Шизоидам свойственна психэстетическая пропорция, т. е. различные соотношения между гиперестезией (чувствительностью) и анестезией (холодностью). Таким образом, в пределах каждой из основных конституциональных групп происходит дифференцировка патологических характеров в зависимости от того, приближается ли циклотимический темперамент больше к веселому или грустному полюсу, а шизотимический - к чувствительному или холодному полюсу.

Однако концепция E. Кречмера, основанная на первичности конституционального в генезе эндогенных психозов и аномалий личности, имела ряд существенных недочетов. Основным из них являлось игнорирование качественных различий, а следовательно, и отрицание принципиальной возможности клинического разграничения между человеческим характером как вариантом нормы, выраженной аномалии личности (психопатией) и болезненными расстройствами с тенденциями к прогредиентности.

Все же, несмотря на непоследовательность в ряде принципиальных вопросов, работы E. Кречмера стали важным этапом в развитии учения о психопатиях. В частности, он впервые поставил вопрос о клинической неоднородности стабильных психопатических, в том числе шизоидных, состояний. К ним он относил наряду с конституциональными психопатиями также стойкие непрогредиентные психопатические состояния, сформировавшиеся после стертых приступов болезни ("психологический продукт уже закончившейся вспышки"). С точки зрения E. Кречмера, такие постпсихотические личности отличаются от конституциональных шизоидов более резкими психопатическими чертами.

Популярность психобиологической концепции и систематики психопатий была недолговечна, что объясняется в первую очередь неопределенностью клинико-типологических разграничений, к тому же, например, истерический тип психопатии, остался вне его систематики.

Среди нейрофизиологических концепций, послуживших основой систематики расстройств личности, в первую очередь необходимо указать на учение И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. Проводя корреляции между типами высшей нервной деятельности и особенностями психического склада человека, И.П. Павлов рассматривал психопатии в качестве крайних вариаций нормальных типов высшей нервной деятельности. Однако они отличаются наименьшей устойчивостью и приспособленностью, хрупкостью и ломкостью. По этому принципу выделяют:

возбудимые и

тормозимые группы психопатий.

Возбудимые, т. е. вспыльчивые, раздражительные, взрывчатые, личности относятся к представителям крайних вариантов безудержного типа. Различные варианты тормозимых психопатий (астенические, психастенические, шизоидные) относятся к слабым типам высшей нервной деятельности с недостаточностью процессов как возбуждения, так и торможения и склонностью к преобладанию внешнего торможения.

Четкое отграничение отдельных вариантов аномальных личностей всегда несет в себе элемент условности. В пределах каждого варианта наблюдаются переходные или краевые формы. По данным W. Brautigam (1969), 66,2 % психопатических личностей нельзя отнести ни к одному "чистому" типу.

Классификация психопатий по П.Б. Ганнушкину.

В отечественной психиатрии, начиная с 30-х годов, наибольшее признание получила классификация П.Б. Ганнушкина (1933). П.Б. Ганнушкин выделил следующие типы психопатических личностей:

1) циклоиды,

2) астеники,

3) шизоиды,

4) параноики,

5) эпилептоиды

6) истерические характеры,

7) неустойчивые,

8) антисоциальные,

9) конституционально-глупые.

В этой классификации лишь отчасти используется клинико-описательный критерий, ранее лежавший в основе классификаций E. Крепелин и K. Шнайдер. Наряду с типами психопатий, выделенными на основании клинических и психологических особенностей (неустойчивые, астенические и др.), в классификации П.Б. Ганнушкина есть группа так называемых конституциональных предрасположений, или конституциональных психопатий (шизоиды, циклоиды, эпилептоиды и др.), соответствующих определенным психозам. По сравнению с систематикой E. Кречмера классификация П.Б. Ганнушкина типологически значительно более дифференцирована. Кроме того, психопатические типы здесь приобрели большую клиническую определенность.

Общим в концепции конституциональных психопатических типов E. Кречмера и П.Б. Ганнушкина является стремление сформировать типологию психопатий в соответствии со сходными по психопатологической структуре, но более резко очерченными болезненными состояниями, встречающимися при эндогенных психозах.

При общности подходов к типологии психопатий взгляды П.Б. Ганнушкина и E. Кречмера на клинико-патогенетическое значение выделенных ими конституциональных типов существенно различаются. Если E. Кречмер рассматривает шизоидную психопатию как один из начальных этапов психоза, то по П.Б. Ганнушкину усиление шизоидных черт может "доразвиться" до состояния, находящегося уже на рубеже между психическим здоровьем и болезнью. Вместе с тем такой аномальный склад личности, возникающий не вследствие внешних (болезненных, психогенных и т. д.) воздействий, а под влиянием иных (наследственность, конституция и др.) причин, может послужить почвой для развития психического заболевания. Однако такая психическая конституция не предопределяет возникновение психоза. Более того, в некоторых случаях эндогенные заболевания манифестируют у лиц без соответствующего предрасположения.

Группа Циклоидов:

1) Конституционально-депрессивные.

В чистом виде эта группа немногочисленна. Дело идет о лицах с постоянно пониженным настроением. Картина мира как будто покрыта для них траурным флером, жизнь кажется бессмысленной, во всем они отыскивают только мрачные стороны.
Это — прирожденные пессимисты. Всякое радостное событие сейчас же отравляется для них мыслью о непрочности радости, от будущего они не ждут ничего, кроме несчастья и трудностей, прошлое же доставляет только угрызения совести по поводу действительных или мнимых ошибок, сделанных ими. Они чрезвычайно чувствительны ко всяким неприятностям, иной раз очень остро реагируют на них, а кроме того, какое-то неопределенное чувство тяжести на сердце, сопровождаемое тревожным ожиданием несчастья, преследует постоянно многих из них. Другие никак не могут отделаться от уверенности в своей собственной виновности, окрашивающей для них чрезвычайно тяжелым чувством воспоминания о самых обычных поступках юности. Соответственно этому им часто кажется, что окружающие относятся к ним с презрением, смотрят на них свысока. Это заставляет их сторониться других людей, замыкаться в себе. Иной раз они настолько погружаются в свои самобичевания, что совсем перестают интересоваться окружающей действительностью, делаются к ней равнодушными и безразличными. Вечно угрюмые, мрачные, недовольные и малоразговорчивые, они невольно отталкивают от себя даже сочувствующих им лиц. Однако за этой угрюмой оболочкой, обычно, теплится большая доброта, отзывчивость и способность понимать душевные движения других людей; в тесном кругу близких, окруженные атмосферой сочувствия и любви, они проясняются: делаются веселыми, приветливыми, разговорчивыми, даже шутниками и юмористами, для того, однако, чтобы, едва проводив своих гостей или оставив веселое общество, снова приняться за мучительное копание в своих душевных ранах. Во внешних их проявлениях, в движениях, в мимике большей частью видны следы какого-то заторможения: опущенные черты лица, бессильно повисшие руки, медленная походка, скупые, вялые жесты, — от всего этого так и веет безнадежным унынием. Какая бы то ни была работа, деятельность по большей части им неприятна и они скоро от нее утомляются. Кроме того, в сделанном они замечают преимущественно ошибки, а в том, что предстоит — столько трудностей, что в предвидении их невольно опускаются руки.
К тому же большинство из них обычно неспособно к продолжительному волевому напряжению и легко впадает в отчаяние. Все это делает их крайне нерешительными и неспособными ни к какой действенной инициативе. Интеллектуально такого рода люди часто стоят очень высоко, хотя, большей частью, умственная работа окрашена для них неприятно, сопровождаясь чувством большого напряжения, — здесь больше всего сказывается внутреннее торможение, проявляющееся в чрезвычайной медленности интеллектуальных процессов: среди них преобладают «тугодумы». Физическое их самочувствие обыкновенно находится в полном согласии с настроением: их преследует чувство постоянной усталости и разбитости, особенно по утрам, голова кажется несвежей, мучает чувство давления в ней, некоторые жалуются на тяжелые мигрени. Кишечник работает плохо. Иной раз и желудок оказывается не в порядке, делаясь жертвой всевозможных нервных диспепсий. Большинство жалуется на недостаточный и неосвежающий сон, который к тому же часто прерывается кошмаром, сменяясь днем трудно преодолеваемой сонливостью. У некоторых нами людей внутренняя угнетенность и заторможение до некоторой степени компенсируются во вне волевым напряжением, чрезвычайно трудно, однако, им дающимся: нередко можно видеть, как в минуты усталости или ослабления воли у них спадает надетая на их действительное « я » маска, обнажая подлинное их лицо,— и место веселого балагура занимает полный безнадежного внутреннего отчаяния вялый меланхолик. Часто такого рода лица уже в детстве обращают на себя внимание своей задумчивостью, боязливостью, плаксивостью и капризностью.
Чаще, однако, периодом, когда выявляются особенно ярко черты конституциональной депрессии, бывает возраст полового созревания, когда у казавшихся раньше совершенно нормальными подростков начинается сдвиг в настроении: до того — веселые, общительные, живые, они начинают ощущать тяжелый внутренний разлад, появляются мысли о бесцельности существования, тоскливое настроение и все другие перечисленные выше особенности, чтобы с тех пор, то усиливаясь, то ослабевая, сопровождать больного уже до старости, когда они или постепенно смягчаются, или же, наоборот, усиливаются до того, что принимают явно психотические формы. Нередко жизненный путь этих психопатов преждевременно обрывается самоубийством, к которому они словно готовы в любую минуту жизни. Наконец, в ряде случаев на описанном основном фоне от времени до времени развиваются психотические вспышки: или маниакальные или депрессивные.

2) конституционально-возбужденные.

Эта группа психопатов представляет полярную противоположность только что описанной.
Одной из самых интересных ее особенностей является то обстоятельство, что представители ее в нерезко выраженных случаях практически считаются вполне здоровыми и, действительно, ряд ли могут быть причислены к людям, доставляющим страдания себе или обществу. Крепелин описывает их как блестящих, но, большей частью, неравномерно одаренных субъектов, которые изумляют окружающих гибкостью и многосторонностью своей психики, богатством мыслей, часто художественной одаренностью, душевной добротой и отзывчивостью, а главное, всегда веселым настроением. Это люди, быстро откликающиеся на все новое, энергичные и предприимчивые. Однако при более близком знакомстве с ними наряду с перечисленными положительными чертами в их духовном облике обращают на себя внимание и особенности другого порядка: внешний блеск иной раз соединяется с большой поверхностностью и неустойчивостью интересов, которые не позволяют вниманию надолго задерживаться на одном и том же предмете, общительность переходит в чрезмерную болтливость и постоянную потребность в увеселениях, в работе не хватает выдержки, а предприимчивость ведет к построению воздушных замков и грандиозных планов, кладущих начало широковещательным, но редко доводимым до конца начинаниям. С такими людьми очень приятно встречаться в обществе, где они очаровывают своим остроумием, приветливостью и открытым характером, но не всегда легко поддерживают деловые отношения: помимо того, что их обещаниям нельзя верить, многие из них чрезвычайно высокого мнения о себе и поэтому с большим неудовольствием выслушивают возражения против высказываемых ими мыслей или критические замечания по поводу развиваемых ими проектов, позволяя между тем себе насмешки и остроты, иногда чревычайно меткие, но очень больно задевающие собеседника. В более резко выраженных случаях мы встречаемся уже с несомненными психопатическими особенностями, кладущими определенный отпечаток на весь жизненный путь таких людей. Уже в школе они обращают на себя внимание тем, что, обладая в общем хорошими способностями, учатся обыкновенно плохо: чрезвычайно неустойчивое внимание не позволяет им надолго сосредоточиваться на одном предмете, поэтому они легко отвлекаются, не способны к усидчивой работе и решительно не в состоянии заставить себя заниматься систематически. Малоаккуратные, они часто пропускают замятия, заполняя свое время любой деятельностью, только не школьной работой. В результате они усваивают большей частью, только поверхностно связанные между собой обрывки знаний, часто претерпевая неудачи и даже катастрофы при различного рода проверках знаний. Кроме того, они легко распускаются и выходят из повиновения, делаясь вожаками товарищей во всех коллективных шалостях. Их дурно направленная энергия и способность увлекать за собой других иной раз причиняет настолько большие неприятности школьному начальству, что, несмотря на многие привлекательные особенности этих милых шалунов, оно начинает стараться от них отделаться; с большим трудом переносят они при своих наклонностях и военную службу, часто нарушая дисциплину и подвергаясь всевозможным взысканиям.
Рано пробуждающееся интенсивное половое влечение ведет за собой многочисленные эротические эксцессы, которые нередко непоправимо калечат их физическое здоровье.
Часто подобного рода пациенты оказываются, кроме того, малоустойчивыми по отношению к употреблению алкоголя и легко спиваются: веселые и легкомысленные, они не только беззаботно прокучивают все, что у них есть, но и влезают в неоплатные долги. При всем том они вовсе не часто опускаются на дно: предприимчивые и находчивые, такие субъекты обыкновенно выпутываются из самых затруднительных положений, проявляя при этом поистине изумительную ловкость и изворотливость.
И в зрелые годы их жизненный путь не идет прямой линией, а все время совершает большие зигзаги от крутых подъемов до молниеносных падений.
Многие из них знают чрезвычайно большие достижения и удачи: остроумные изобретатели, удачливые политики, ловкие аферисты, они иногда шутя взбираются на самую вершину общественной лестницы, но редко долго на ней удерживаются,— для этого у них не хватает серьезности и постоянства. Нельзя не отметить, что в своей практической деятельности они далеко не всегда отличаются моральной щепетильностью: по свойственному им легкомыслию они просто проглядывают границу между дозволенным и запретным, а, самое главное, их бурный темперамент просто не позволяет им все время удерживаться в узких рамках законности и морали.
Это люди, которые все знают лучше других, чрезвычайно не любят слушать и особенно не терпят возражений, вызывающих у некоторых из них неудержимые гневные вспышки. Переоценивая свое значение, они склонны предъявлять совершенно неосуществимые притязания, а, встречая непризнание и противодействие, легко вступают на путь упорной борьбы за свои мнимые права. В этой борьбе они обыкновенно не останавливаются ни перед чем. Выведенные из себя, они совершенно не считаются с правилами общежития, дисциплиной и требованиями закона, ведут себя вызывающе грубо с окружающими, осыпают своих противников всевозможными оскорблениями и бранными словами, искренно не замечая всей непозволительности своего поведения.

3) циклотмики.

Гораздо чаще, чем конституционально-депрессивные и конституционально-возбужденные психопаты, встречаются личности с многократной волнообразной сменой состояний возбуждения и депрессии. Эти колебания обыкновенно берут начало в возрасте полового созревания, который и в нормальных условиях часто вызывает более или менее значительное нарушение душевного равновесия. Как уже выше было отмечено, часто именно в этом возрасте веселые, живые и жизнерадостные подростки превращаются в меланхоличных, угнетенных и пессимистически настроенных юношей и девушек. Бывает и наоборот: половое созревание вызывает неожиданный расцвет личности, и до того вялый, нелюдимый, неуклюжий и застенчивый ребенок вдруг развертывается в блестящего, энергичного, остроумного и находчивого юношу, обнаруживающего массу ранее скрытых талантов, кружащего головы женщинам и полного самых розовых надежд и широких планов. Далее начинается периодическая смена одних состояний другими, иногда связанная как будто с определенными временами года, чаще всего с весной или осенью. При этом состоянии возбуждения обыкновенно субъективно воспринимаются как периоды полного здоровья и расцвета сил, тогда как приступы депрессии, даже если они слабо выражены, переживаются тяжело и болезненно: сопровождающие их соматические расстройства, а также понижение работоспособности, чувство связанности и безотчетно тоскливое настроение нередко заставляют искать облегчения у врачей.
В конце концов, однако, и состояния подъема иной раз теряют свою безоблачно радостную окраску: частые нарушения душевного равновесия утомляют, вызывая чувство внутреннего напряжения и постоянного ожидания новой противоположной фазы; веселое, приподнятое настроение в более позднем возрасте сменяется раздражительно-гневливым, предприимчивость приобретает оттенок агрессивности и т. д. Связанные с чрезмерно богатой эмоциональной жизнью колебания сосудистого авновесия нередко вызывают у психопатов этого рода раннее наступление артериосклероза, развитие которого обыкновенно ведет к углублению патологических особенностей, делает больных менее яркими и придает их психике более ясно выраженный характер ограниченности, а иногда и дементности.
Наличность группы циклотимиков является одним из наиболее важных фактических оснований для произведенного Кречмером выделения циклоидного круга личностей, обнимающего как циркулярных душевнобольных, так и соответствующих психопатов (конституционально-депрессивных, конституционально-возбужденных, циклотимиков и эмотивно-лабильных), равно как и «нормальных» людей родственного склада.
В частности, именно у циклотимиков нередко удается наблюдать одновременное сосуществование элементов противоположных настроений, так, например, во время состояния возбуждения в настроении больного можно открыть несомненную примесь грусти, и, наоборот, у депрессивных субъектов— налет юмора,— обстоятельство, побудившее Кречмера выставить положение о так называемой «диатетической» пропорции настроения, заключающейся в том, что в каждом отдельном случае гипоманиакальная и меланхолическая половины циклоидного темперамента смешаны между собой только в различных пропорциях.

4) эмотивно-лабильные (реактивно-лабильные).

У некоторых циклотимиков колебания их состояния совершаются чрезвычайно часто, иногда прямо по дням. Такие субъекты больше всего поражают капризной изменчивостью их настроения, как бы безо всякой причины переходящего из одной крайности в другую. Близкое к ним положение занимает группа психопатов, у которых эмоциональная неустойчивость, как таковая, имеет более самостоятельное значение и занимает более выдающееся место. Эта неустойчивость часто придает их характеру отпечаток чего-то нежного, хрупкого, отчасти детского и наивного, чему способствует также и их большая внушаемость. По существу, это, большей частью, люди веселые, открытые и даже простодушные, однако на окружающих часто производящие впечатление капризных недотрог; малейшая неприятность омрачает их душевное расположение и приводит их в глубокое уныние, хотя обыкновенно не надолго; стоит такому субъекту сообщить какую-нибудь интересную новость или немного польстить его самолюбию, как он уже расцветает, делается снова жизнерадостным, бодрым, энергичным. Почти никогда их настроение не меняется беспричинно, однако поводы для его изменений обыкновенно настолько незначительны, что со стороны эти изменения кажутся совершенно беспричинными: на эмотивно-лабильных может действовать и дурная погода, и резко сказанное слово, и воспоминание о каком-нибудь печальном событии, и мысль о предстоящем неприятном свидании, и словом, такая масса совершенно не учитываемых мелочей, что иной раз даже сам больной не в состоянии понять, почему ему стало тоскливо, и какая неприятность заставила его удалиться из веселого общества, в котором он только что беззаботно смеялся. Надо добавить, что большей частью, у них есть все-таки свои хорошие и дурные дни, причем в хорошие они иной раз очень спокойно переносят даже крупные огорчения и неприятности, тогда как в плохие — почти не выходят из тоскливого угнетения или гневной раздражительности; в некоторых случаях эта раздражительность является даже основной чертой характера такого рода психопатов. Несмотря на известный оттенок легкомыслия и поверхностности, это — люди, способные к глубоким чувствам и привязанностям: они чрезвычайно тяжело — иногда и на долгий срок — переживают всякие сильные душевные потрясения, особенно утрату близких лиц; но и по отношению к другим психическим травмам (катастрофам, переживаниям войны, тюремному заключению) порог их выносливости очень не высок,— именно они чаще всего дают так называемые патологические реакции и реактивные психозы. Срок, на который меняется настроение у этой группы личностей, может быть очень различен: наряду со случаями, где настроение меняется несколько раз в течение дня от беззаботного веселья до приступов полного отчаяния, у них же наблюдается и длительное состояние и радости, и тоски, развивающееся всегда, конечно, по тому или другому поводу, при этом длительность эффекта до известной степени оказывается адекватной тому фактору, который вызвал и родил изменение настроения. Надо добавить, что кроме описанных, есть эмотивно-лабильные личности и несколько иного склада. Они обыкновенно прекрасно уживаются в размеренных рамках хорошо налаженной жизни, но зато чрезвычайно быстро теряются в условиях, требующих находчивости и решительности, очень легко давая патологические реакции на неприятные переживания, хотя сколько-нибудь выводящие их из душевного равновесия.

Группа Астеников:

Симптоматология этой формы чрезвычайно изменчива и многообразна. Для удобства рассмотрения выделяется несколько отдельных групп астеников, однако это выделение надо рассматривать, как имеющее лишь условное значение, ибо часто у одного и того же лица можно встретить симптомы, характерные для разных групп.
В наиболее чистом и простом виде симптоматология конституциональной астении представлена у так называемых неврастеников, субъектов, наиболее отличительными чертами которых именно и являются чрезмерная нервно-психическая возбудимость, раздражительность, с одной стороны, и истощаемость, утомляемость — с другой.
Помимо того, в симптоматологии этих случаев большую роль играют явления как бы соматического порядка: ощущения в различных частях тела, функциональные нарушения деятельности сердца, желудочно-кишечного аппарата и др.; больные жалуются на головные боли, сердцебиение, бессонницу ночью и сонливость днем, плохой аппетит, поносы, сменяющиеся запорами, половую слабость. Некоторые из них отличаются, кроме того, общей вялостью, отсутствием инициативы, нерешительностью, мнительностью или апатичным, или чаще, равномерно угнетенным настроением. Подобного рода субъекты неспособны к длительному усилию и усидчивой работе: последняя быстро начинает им надоедать, появляется чувство усталости, слабости, даже сонливости. Часто страх перед чрезмерностью требующегося от них трудового напряжения уже заранее Парализует их волю и делает их неспособными даже приняться за дело. При попытке преодолеть неохоту и отвращение развиваются всякие неприятные ощущения: чувство тяжести в голове, тянущие боли в спине, частые позывы на мочеиспускание и др., а иногда и какое-то особое состояние возбуждения, не позволяющее субъекту долго сидеть на одном месте. Длительное сосредоточение внимания на предмете работы, кроме того, затрудняется тем, что мысли, при первой возможности, соскальзывают на привычную для такого рода лиц колею — к заботе о своем теле, которое для них сплошь и рядом представляет предмет особого внимания и несовершенство функций которого они чрезвычайно охотно преувеличивают. Опасаясь всевозможных болезней, подобные «ипохондрики» тщательно ищут в своих отправлениях каких-нибудь признаков отклонения от нормы; направляя свое внимание на мельчайшие ощущения своего тела, они против воли расстраивают и без того неправильно действующие у них вегетативные функции, а если к этому присоединяются какие-нибудь добавочные неблагоприятные моменты (тяжелые условия жизни, инфекции, психические травмы), у них легко развиваются и настоящие «неврозы» органов: нервные диспепсии и энтероколиты, сердечные неврозы и др. В таких случаях мысль о болезни полностью овладевает ипохондриком и гонит его от одного врача к другому, причем каждому он выкладывает массу жалоб на неприятные и болезненные ощущения самого различного рода и в самых различных частях тела. От описанного типа вялого неврастеника-ипохондрика несколько отличаются субъекты, у которых наряду с той же, а, может быть, и еще большей истощаемостью, резко выявляется склонность к увлечению той или иной работой, теми или другими интересами; это свойство проистекает из второй основной, характеризующей их организацию, черты — возбудимость, раздражимость.
Эти люди легко усваивают все новое, но, как и только что описанные, совершенно не выдерживают длительного напряжения. В их работе нередко поражает бросающееся в глаза противоречие между удачным началом и очень незначительным объемом общего эффекта,— результат наступающего уже через очень короткое время быстрого падения продуктивности. Вследствие этого им приходится постоянно прерывать работу большими или меньшими периодами отдыха. Как только остывает первое увлечение работой, так тотчас является чувство скуки и потребность к смене впечатлений. Благодаря этому внимание их очень неустойчиво и легко отвлекается, но не потому, что его привлекают к себе все новые и новые впечатления, а потому что оно устает от сколько-нибудь длительного фиксирования одних и тех же объектов и невольно ищет перемены. Такого рода субъекты чрезвычайно чувствительны ко всяким помехам в работе и часто с большим трудом привыкают к измененным условиям последней. До полной неработоспособности дело, впрочем, почти никогда не доходит: больные работают неправильно, нерегулярно, скачками и вспышками, однако все-таки сохраняют способность давать достаточно полноценные результаты и оставаться полезными членами общества. Такого рода людей часто обвиняют в « лени », называют « лентяями », но это слишком простое и ничего не говорящее объяснение. Более сложную группу психопатов астенического склада образуют лица, главными чертами которых являются чрезмерная впечатлительность, с одной стороны, и резко выраженное чувство собственной недостаточности — с другой, в большей или меньшей степени присущее, впрочем, всем вообще астеникам. Их нервная слабость проявляется в крайней ранимости к переживаниям, хотя сколько-нибудь выходящим из ряда обычных житейских происшествий. Они падают в обморок при виде крови, не в состоянии присутствовать при самой ничтожной операции, не выносят сколько-нибудь горячих споров и до крайности травматизируются видом необычайных уличных происшествий: несчастных случаев, драк, скандалов и др. Робкие, малодушные, застенчивые, это обыкновенно нежные, тонко чувствующие натуры, страдающие от всякого грубого прикосновения. Многие из них вздрагивают при малейшем шорохе и всякой неожиданности, страдают паническим страхом перед темнотой, боятся некоторых животных, насекомых, не могут выносить резких звуков, не могут видеть без отвращения ряда вещей, не выносят совершенно прикосновения к себе и т. д. Толпа и вообще людское общество их часто утомляет и заставляет искать одиночества. Их мимозоподобность, однако, не является результатом аутистического ухода от жизни, а лишь проявлением чрезмерной чувствительности.
Благодаря постоянному травматизированию жизненными впечатлениями преобладающий оттенок настроения у них большей частью пониженный. Так как это обыкновенно люди очень самолюбивые, то особенно их угнетает прежде всего сознание, что они не как все, а затем и. вытекающая отсюда крайняя неуверенность в себе. Это создает в них чувство внутренней напряженности и тревоги. Если у больных к тому же есть какие-нибудь телесные дефекты, неуклюжая моторика, недостаточно красивое лицо и др., или если они неожиданно попадают в среду, социально выше их стоящую, то их застенчивость легко переходит всякие границы, и у одних развивается крайняя робость и подозрительность (кажется, что окружающие следят за ним, говорят о нем, критикуют его и смеются над ним), усиливается неловкость, появляется заикание, при ничтожнейшем поводе выступает краска смущения на лице и т. д., другие же, стремясь преодолеть крайне мучительное для них чувство своей слабости и недостаточности, надевают на себя не всегда удающуюся им личину внешней развязности и даже заносчивости, под которой, однако, нетрудно разглядеть того же самого внутренне смущенного и робкого неврастеника. Бичом для подобного рода субъектов являются всякие ответственные выступления перед другими людьми.

Чрезмерная нервная возбудимость расстраивает обыкновенно у представителей описываемой группы и соматические функции: сон у них, чаще всего, тревожный, полный кошмарных сновидений, прерываемый острыми приступами страха; нередки кратковременные функциональные расстройства различных органов под влиянием аффективных переживаний. Психастеник очень боязлив и робок, он боится всего, он отступает не только перед действительной опасностью, но и существующей только в его воображении; он боится не только того, чего следует опасаться, нет, он боится даже и того, чего он просто не знает; всякое новое, незнакомое дело, всякая инициатива является для него источниками мучений; если нет крайности или давления извне, психастеник никогда не решится начать что-нибудь такое, чего он боится или просто не. знает. Вообще, принять то или другое решение психастенику крайне трудно, даже в том случае, когда дело касается самого ничтожного обстоятельства.

Общим свойством всех астеников является раздражительность. Редко кто из них, и к какой бы группе он ни относился, не жалуется на приступы гневных вспышек, особенно частых при утомлении, вспышек, иногда ведущих к довольно бурным взрывам, хотя обыкновенно и быстро истощающихся. В некоторых случаях эта особенность настолько выдвигается на первый план, что оказывается самой яркой, характерной и в то же время тяжелой чертой в картине психопатических проявлений астеников.

Группа Шизоидов:

Термин «шизоид» введен в психиатрию Кречмером и употребляется последним для обозначения психопатических личностей, по своим конституциональным особенностям и чертам характера близким к шизофреникам. Чрезмерно широкая схема шизоидной психопатии, построенная Кречмером, позволяет, однако, ему и его последователям включать в ее рамки не одну, а целый ряд более или менее отличных друг от друга групп психопатов. Больше всего шизоидов характеризуют следующие особенности: аутистическая оторванность от внешнего, реального мира, отсутствие внутреннего единства и последовательности во всей сумме психики и причудливая парадоксальность эмоциональной жизни и поведения. Они обыкновенно импонируют, как люди странные и непонятные, от которых не знаешь, чего ждать. Уже самая манера держать себя, движения, жесты шизоидов нередко производят впечатление большого своеобразия. Общей чертой моторики шизоидов надо считать отсутствие естественности, гармоничности и эластичности. Обыкновенно они обращают на себя внимание тугоподвижностью и угловатостью движений, отсутствием плавных и постепенных переходов между ними, причем у одних, кроме того, бросается в глаза манерность и вычурность, у других — стремление к стилизации и, наконец, у третьих — просто крайнее однообразие и скудность движений. У многих можно отметить привычные гримасы, судорожно стереотипные движения, иногда принимающие форму настоящих тиков. Особенно много своеобразия в их походке: одни ходят, не сгибая колен, другие—как бы подпрыгивая, третьи — волочат ноги при ходьбе и т. д. Большой и интересный материал для изучения шизоидной моторики доставляет почерк — то с особым наклоном букв, то со своеобразным их начертанием, со склонностью ко всевозможным завиткам, с неравномерностью отдельных букв и т. д.
Обращает на себя внимание и речь больных, начиная с таких внешних ее моментов, как интонация, ударения и др., и кончая ее грамматическим и логическим построенuем. У такого рода субъектов иной раз бросается в глаза несоответствие между содержанием речи, интонацией и сопровождающими ее мимикой и жестами. В построении речи у одних преобладает изысканность, напыщенность, витиеватость и патетичность, у других, наоборот, монотонность, невыразительность, стереотипность, отсутствие модуляций. О содержании шизоидной психики говорить вообще очень трудно, во всяком случае поведение шизоидов не дает о нем никакого представления. О том, что происходит кругом них, о ситуации, в которой они находятся, шизоиды обыкновенно имеют чрезвычайно субъективное и неточное представление. Окружающий мир как будто отражается для них в кривом зеркале: все отдельные его части шизоид видит отчетливо, но отношения и пропорции между этими частями в его представлении почти всегда искажены. Особенно трудно шизоиду проникнуть в душевный мир других людей, гораздо труднее, чем, наоборот,— быть понятным ими: это зависит между прочим от отсутствия у большинства шизоидов того, что Кречмер называет «аффективным резонансом» к чужим переживаниям. У них часто можно обнаружить тонкое эстетическое чувство, большой пафос и способность к самопожертвованию в вопросах принципиальных и общечеловеческих, они, наконец, могут проявлять много чувствительности и по отношению к людям ими воображаемым, но понять горе и радость людей реальных, их окружающих, им труднее всего. Их эмоциональная жизнь вообще имеет очень сложное строение; аффективные разряды протекают у них не по наиболее обычным и естественным путям, а должны преодолевать целый ряд внутренних противодействий, причем самые простые душевные движения, вступая в чрезвычайно запутанные и причудливые ассоциативные сочетания со следами прежних переживаний, могут подвергнуться совершенно непонятным на первый взгляд извращениям. Благодаря этому шизоид, будучи отчужден от действительности, в то же время находится в постоянном и непримиримом внутреннем конфликте с самим собой. Может быть это и служит причиной того, что непрерывно накапливающееся, но, большей частью сдерживаемое шизоидом внутреннее напряжение, от времени до времени находит себе исход в совершенно неожиданных аффективных разрядах. Таким образом, раздражительность некоторый шизоидов оказывается в противоречии к их эмоциональной жизни, противоречии, всегда держащем их в состоянии неприятного напряжения.
Многие шизоиды, кроме того, люди «кривой логики», резонеры в худшем смысле этого слова, не замечающие благодаря отсутствию у них логического чутья самых вопиющих противоречий и самых элементарных логических ошибок в своих рассуждениях.
Внимание шизоидов, большей частью, резко избирательно и ограничивается иногда лишь узким кругом специально их интересующих проблем, за пределами которого они могут обнаруживать крайнюю «рассеянность». Большинство из них, соответственно этому, мало отвлекаемы, однако некоторые способны и к очень широкому распределению внимания, если, например, это необходимо для производимой ими работы. Хотя, вообще говоря, шизоиды не внушаемы, даже более — упрямы и негативистичны, однако в отдельных случаях они, подобно шизофреникам, обнаруживают поразительно легкую подчиняемость и легковерие; непонятное соединение упрямства и податливости иногда характеризует их поведение. Воля их большею частью развита и направлена крайне неравномерно и односторонне. Шизоид может целые годы проводить в безразлично – пассивной деятельности, оставляя в пренебрежении насущнейшие задачи, а, с другой стороны, ничтожнейшие цели, как, например, собирание негодных к употреблению почтовых марок, могут поглощать всю его энергию, не оставляя у него времени ни на что другое.
В поведении шизоидов вообще обращает на себя внимание непоследовательность и недостаточность связи между отдельными импульсами. Значительную их группу характеризует склонность к чудачествам, неожиданным поступкам и эксцентричным, иной раз кажущимся совершенно нелепыми выходками. Социальное значение отдельных групп шизоидов чрезвычайно разнообразно. Так называемые чудаки и оригиналы — люди, большей частью, безобидные, хотя и малополезные. Таковы некоторые ученые, выбравшие себе какую-нибудь узкую, никому не нужную специальность и ничего не хотящие знать кроме нее, таково большинство коллекционеров, таковы также и субъекты, обращающие на себя внимание странной одеждой, изобретающие особые, часто чрезвычайно своеобразные диеты, ходящие босиком и пр. Некоторых представителей этой последней группы, может быть, правильнее относить к параноическим личностям. К шизоидам принадлежат и те бродяги, которые выбрали этот образ жизни из неумения и нежелания втиснуть свою оригинальную и с трудом выдерживающую подчинение личность в узкие рамки упорядоченной культурной жизни. Но среди шизоидов можно найти и людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в разреженном воздухе которых трудно дышать обыкновенному человеку: сюда относятся утонченные эстеты-художники, творчество которых, большей частью формальное, понятное лишь немногим, глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые ученые — схематики и гениальные революционеры в науке, благодаря своей способности к неожиданным сопоставлениям с бестрепетной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости, лицо той дисциплины, в которой они работают. Отрицательную социальную роль играют эмоционально-тупые шизоиды. Среди шизоидов выделяют мечтателей.

Группа параноиков:

Самым характерным свойством параноиков является их склонность к образованию так называемых сверхценных идей, во власти которых они потом и оказываются; эти идеи заполняют психику параноика и оказывают доминирующее влияние на все его поведение. Самой важной такой сверхценной идеей параноика обычно является мысль об особом значении его собственной личности. Соответственно этому основными чертами психики людей с параноическим характером являются очень большой эгоизм, постоянное самодовольство и чрезмерное самомнение. Это — люди крайне узкие и односторонние: вся окружающая действительность имеет для них значение и интерес лишь постольку, поскольку она касается их личности; все, что не имеет близкого, интимного отношения к его «я», кажется параноику малозаслуживающим внимания, малоинтересным. Всех людей, с которыми ему приходится входить в соприкос-новение, он оценивает исключительно по тому отношению, которое они обнаруживают к его деятельности, к его словам; он не прощает ни равнодушия, ни несогласия. Кто не согласен с параноиком, кто думает не так, как он, тот в лучшем случае — просто глупый чeлoвeк, а в худшем — его личный враг. Параноика не занимает ни наука, ни искусство, ни политика, если он сам не принимает ближайшего участия в разработке соответствующих вопросов, если он сам не является деятелем в этих областях; и наоборот, как бы ни был узок и малозначущ сам по себе тот или иной вопрос, раз им занят параноик, этого уже должно быть достаточно, чтобы этот вопрос получил важность и общее значение. Параноики крайне упорно отстаивают свои мысли, они часто оказываются борцами за ту или иную идею, но тем не менее это все-таки менее всего идейные борцы: им важно, их занимает, что это — их идея, их мысль, дальнейшее их мало интересует. Параноики страдают недостаткам критической способности, но этот недостаток очень неравномерно распространяется на различные их суждения. В общем, надо сказать, что мышление параноиков — незрелое, неглубокое, по целому ряду особенностей прямо приближающееся к детскому: это мышление не только субъективно, но и резко эффективно окрашенное: правильно только то, что хочется и нравится параноику. Они неуживчивы и агрессивны: обороняясь, они всегда переходят в нападение и, отражая воображаемые ими обиды, сами, в свою очередь, наносят окружающим гораздо более крупные; таким образом, параноики всегда выходят обидчиками, сами выдавая себя за обиженных.

Группа эпилептоидов:

Самыми характерными свойствами этого типа психопатов считается: во-первых, крайнюю раздражительность, доходящую до приступов неудержимой ярости, во-вторых, приступы расстройства настроения (с характером тоски, страха, гнева) и, в-третьих,. определенно выраженные, так называемые моральные дефекты (антисоциальные установки). Обычно, это люди очень активные, односторонние, напряженно деятельные, страстные любители сильных ощущений, очень настойчивые и даже упрямые. Та или другая мысль надолго застревает в их сознании; можно определенно говорить о склонности эпилептоидов к сверхценным идеям. Их аффективная установка почти всегда имеет несколько неприятный, окрашенный плохо скрываемый злобностью оттенок, на общем фоне которого от времени до времени иной раз по ничтожному поводу развиваются бурные вспышки неудержимого гнева, ведущие к опасным насильственным действиям. Обыкновенно подобного рода психопаты очень нетерпеливы, крайне нетерпимы к мнению окружающих и совершенно не выносят противоречий. Если к этому прибавить большое себялюбие и эгоизм, чрезвычайную требовательность и нежелание считаться с чьими бы то ни было интересами, кроме своих собственных, то станет понятно, что поводов для столкновений с окружающими у эпилептоидов всегда много. В семейной жизни эпилептоиды обыкновенно несносные тираны. Постоянно делают они домашним всевозможные замечания, мельчайшую провинность возводят в крупную вину и ни одного проступка не оставляют без наказания. Они всегда требуют покорности и подчинения себе и, наоборот, сами не выносят совершенно повелительного тона у других, пренебрежительного к себе отношения, замечаний и выговора. С детства непослушные, они часто всю жизнь проводят в борьбе, за кажущееся им ограничение их самостоятельности, борьбе, которая им кажется борьбой за справедливость.
Неуживчивость эпилептоидов доходит до того, что многие из них принуждены всю жизнь проводить в скитаниях, с одной стороны, благодаря их страсти во все вмешиваться, а с другой,— и больше всего, из-за абсолютной неспособности сколько-нибудь продолжительное время сохранять мирные отношения с сослуживцами, с начальством, с соседями. Очень важно подчеркнуть чрезвычайно характерную для эпилептоидов склонность к эпизодически развивающимся расстройствам настроения, расстройствам, могущим возникать как спонтанно как бы без всякой видимой причины, так и реактивно — под влиянием тех или других неприятных переживаний. Несмотря на свою необузданность, эпилептоиды всегда остаются людьми очень узкими, односторонними и не способными хотя бы на мгновение отрешиться от своих эгоистических интересов, полностью определяющих их в общем всегда очень напряженную деятельность. Их эффективность лишена богатства оттенков и определяется, преимущественно, постоянно имеющейся у них в наличии агрессивностью по отношению к окружающим людям. Чувство симпатии и сострадания, способность вчувствоваться в чужие переживания им недоступны. Отсутствие этих чувств в соединении с крайним эгоизмом и злобностью делает их морально неполноценными и способными на действия, далеко выходящие не только за рамки приемлемого в нормальных условиях общежития, но и за границы, определяемые уголовным законом. Более невинное значение имеет их наклонность к скандалам, особенно часто проявляемая ими под влиянием алкоголя, который, как правило, они, обыкновенно плохо переносят, давая довольно часто вспышки так называемого патологического опьянения. Эпилептоиды, как достаточно ясно из предыдущего, люди инстинктов и примитивных влечений. С соматической стороны можно отметить, что значительная часть эпилептоидов отличается своеобразным атлетически-диспластическим телосложением и чрезмерной возбудимостью вазомоторов. В связи с последним обстоятельством стоят часто наблюдаемые у них во время вспышек гнева приливы крови к голове.

Группа истерических характеров:

Главными особенностями психики истеричных являются: 1) стремление во чтобы то ни стало обратить на себя внимание окружающих и 2) отсутствие объективной правды как по отношению к другим, так и к самому себе (искажение реальных соотношений).
Ясперс (Jaspers), объединяя оба эти признака, дает очень короткое и меткое определение той основы, из которой вырастает поведение и характер истеричных,— «стремление казаться больше, чем это на самом деле есть». Исходя из этого определения, Шнейдер предложил заменить самое название «истеричные» термином «Geltungsbedürftige» — «требующие признания». Во внешнем облике большинства представителей группы, объединяемой этими свойствами, особенно обращают на себя внимание ходульность, театральность и лживость. Им необходимо, чтобы о них говорили, и для достижения этого они не брезгуют никакими средствами. В благоприятной обстановке, если ему представится соответствующая роль, истерик может и на самом деле «отличиться»: он может произносить блестящие, зажигающие речи, совершать красивые и не требующие длительного напряжения подвиги, часто увлекая за собой толпу; он способен и к актам подлинного самопожертвования, если только убежден, что им любуются и восторгаются.
Горе истерической личности в том, что у нее обыкновенно не хватает глубины и содержания для того, чтобы на более или менее продолжительное время привлечь к себе достаточное число поклонников. Их эмоциональная жизнь капризно неустойчива, чувства поверхностны, привязанности непрочны и интересы неглубоки; воля их не способна к длительному напряжению во имя целей, не обещающих им немедленных лавр и восхищения со стороны окружающих. Часто это — субъекты, не достигшие еще, несмотря иной раз на пожилой возраст, действительно духовной зрелости: их суждения поражают своей противоречивостью, а место логического сопоставления фактов и трезвой оценки действительности занимают беспочвенные выдумки — продукты их детски богатой и необузданной фантазии. Они легко внушаемы, хотя внушаемость эта обыкновенно избирательная и односторонняя,— только по отношению к тому, что соответствует их потребности обращать на себя внимание; наоборот, попыткам внушающей терапии они нередко оказывают чрезвычайно упорное сопротивление. При первом знакомстве многие истерики кажутся обворожительными: они могут быть мягки и вкрадчивы, капризная изменчивость их образа мыслей и настроения производит впечатление подкупающей детской простодушной непосредственности, а отсутствие у них прочных убеждений обусловливает легкую их уступчивость в вопросах принципиальных.
Обыкновенно, только постепенно вскрываются их отрицательные черты и прежде всего неестественность и фальшивость. Каждый поступок, каждый жест, каждое движение рассчитаны на зрителя, на эффект: дома в своей семье они держат себя иначе, чем при посторонних; всякий раз как меняется окружающая обстановка, меняется их нравственный и умственный облик. Они непременно хотят быть оригинальными, и так как это редко удается им в области положительной, творческой деятельности, то они хватаются за любое средство, подвертывающееся под руку, будь то даже возможность привлечь к себе внимание необычными явлениями какой-нибудь болезни. Отсюда — сцены припадков и обмороков, загадочные колебания температуры, продолжительные отказы от пищи с тайной едой по ночам, причинение себе всевозможных повреждений, которые затем выдаются за сами собой появившиеся и т.д. Часто разыгрывают они из себя обиженных и несчастных. В таких случаях охотно изображаются сцены крайнего отчаяния и делаются театральные попытки на самоубийство, так рассчитанные, чтобы последнее заведомо не могло удасться.
Чтобы произвести впечатление, они готовы противоречить общепринятым воззрениям, хвалить или любить то, что никому не нравится, что даже всем противно, с крайним упорством защищая при этом свои необыкновенные взгляды, мысли и вкусы.
Боясь быть опереженными кем-нибудь в задуманном ими эффекте, истеричные обычно завистливы и ревнивы. Если в какой-нибудь области истерику приходится столкнуться с соперником, то он не пропустит самого ничтожного повода, чтобы унизить последнего и показать ему свое превосходство. Своих ошибок истерики не сознают никогда; если что и происходит не так, как бы нужно было, то всегда не по их вине. Чего они не выносят, это — равнодушия или пренебрежения,— им они всегда предпочтут неприязнь или же ненависть. По отношению к тем, кто возбудил их недовольствие, они злопамятны и мстительны. Будучи неистощимы и неразборчивы в средствах, они лучше всего чувствуют себя в атмосфере скандалов, сплетен и дрязг.
В общем они ищут легкой привольной жизни, и если иногда проявляют упорство, то только для того, чтобы обратить на себя внимание. Духовная незрелость истерической личности, не давая ей возможности добиться осуществления своих притязаний путем воспитания и развертывания действительно имеющихся у нее способностей, толкает ее на путь неразборчивого использования всех средств воздействия на окружающих людей, лишь бы какой угодно ценой добиться привилегированного положения. В балансе психической жизни людей с истерическим характером внешние впечатления — разумея это слово в самом широком смысле — играют очень большую, быть может, первенствующую роль: человек с истерическим складом психики не углублен в свои внутренние переживания (как это делает хотя бы психастеник), он ни на одну минуту не забывает происходящего кругом, но его реакция на окружающее является крайне своеобразной и прежде всего избирательной. В то время как одни вещи воспринимаются чрезвычайно отчетливо, чрезвычайно тонко и остро, кроме того, фиксируются даже надолго в сознании в виде очень ярких образов и представлений, другие совершенно игнорируются, не оставляют решительно никакого следа в психике и позднее совершенно не вспоминаются. Внешний, реальный мир для человека с истерической психикой приобретает своеобразные, причудливые очертания; объективный критерий для него утрачен, и это часто дает повод окружающим обвинить истеричного в лучшем смысле во лжи и притворстве. Лица с истерическим характером, так сказать, эмансипируются от фактов. Крайне тонко и остро воспринимая одно, истерик оказывается совершенно нечувствительным к другому; добрый, мягкий, даже любящий в одном случае, он обнаруживает полнейшее равнодушие, крайний эгоизм, а иногда и жестокость — в другом; гордый и высокомерный, он подчас готов на всевозможные унижения; неуступчивый, упрямый, вплоть до негативизма, он становится в иных случаях согласным на все, послушным, готовым подчиниться чему угодно; бессильный и слабый и проявляет энергию , настойчивость, выносливость в том случае, когда этого потребуют от него законы, господствующие в его психике. Эти законы все же существуют, хотя бы мы их и не знали, хотя бы проявления психики истеричных были бы так разнообразны и калейдоскопичны, что было бы правильнее думать не о закономерности явлений, а о полной анархии.

Группа неустойчивых психопатов:

Большей частью это — люди «не холодные» и «не горячие», без больших интересов, без глубоких привязанностей, недурные товарищи, часто очень милые собеседники, люди компанейские, скучающие в одиночестве и обыкновенно берущие пример со своих более ярких приятелей (Milieumenschen). В среде, где не в обычае употребление спиртных напитков, а систематический труд является общей привычкой, они идут в ногу с другими и в общем оказываются нисколько не хуже средних людей, ни в какую сторону не выделяясь из ни, ни своим умственным уровнем, ни своими интересами и нравственными качествами. Может быть, от времени до времени они вызывают неудовольствие окружающих своей беспорядочностью, неаккуратностью, а особенно ленью.
Над ними, как говорится, надо вечно стоять с палкой, их надо понукать, бранить или ободрять, смотря по обстоятельствам. Легко вдохновляющиеся, они легко и остывают, далеко не всегда оканчивая начатое ими дело, особенно, если их предоставили себе.
Их несчастие — наркотические средства, особенно вино, под влиянием которого они часто делаются неузнаваемыми, как будто кто-то подменил того милого человека, с которым так приятно было иметь дело, когда он был трезв: из доброго, услужливого и уступчивого он делается грубым, дерзким, эгоистичным, даже больше —бессердечным, способным в один день пропить все свое жалованье, на которое семья должна была бы существовать целый месяц, унести из дома и продать последнюю одежду жены и детей и т. д. Протрезвившись, он будет горько раскаиваться в своих поступках, перейдет всякую границу в самообвинениях, но не преминет пожаловаться на случайно сложившиеся обстоятельства, на то, что его, человека с запросами и способностями, «заела среда».

Группа антисоциальных:

Это — люди, страдающие частичной эмоциональной тупостью, именно отсутствием социальных эмоций: чувство симпатии к окружающим и сознание долга по отношению к обществу у них, обыкновенно, полностью отсутствует: у них нет ни чести, ни стыда, они равнодушны к похвале и порицанию, они не могут приспособиться к правилам общежития. Почти всегда это — субъекты, во-первых, лживые — не из потребности порисоваться и пофантазировать, а исключительно для маскировки инстинктов и намерений, а во-вторых — ленивые и неспособные ни к какому регулярному труду. Искать у них сколько-нибудь выраженных духовных интересов не приходится, зато они отличаются большой любовью к чувственным наслаждениям: почти всегда это лакомки, сластолюбцы, развратники.
Чаще всего они не просто «холодны», а и жестоки. Грубые и злые, они очень рано, с детства обнаруживают себя,— сначала своей склонностью к мучительству животных и поразительным отсутствием привязанности к самым близким людям (даже к матери), а затем своим как бы умышленно бесцеремонным нежеланием считаться с самыми минимальными удобствами окружающих. Иногда они питают тяжелую злобную ненависть и жажду мести по отношению к тем из близких (чаще всего к отцу), которые стремятся держать их в определенных рамках и проявляют по отношению к ним строгость; в таких случаях дело может дойти и до убийства. Часто из них вырабатываются настоящие, убежденные «враги общества», мстящие последнему за те ограничения, которые оно ставит их деятельности; ими постепенно овладевает настоящая страсть к борьбе с законом, опасность которой только разжигает их; преступление начинает привлекать их, как любимое дело, развиваются специальные навыки и как последствие чувства обладания своеобразным талантом, известная профессиональная гордость. Однако некоторые из антисоциальных психопатов удерживаются и в рамках общежития,— это преимуществен лица из хорошо обеспеченных классов общества, не нуждающиеся в преступлении для того, чтобы удовлетворить свою жажду наслаждений.

Группа конституционально-глупых:

Последним заключительным аккордом учения о конституциональных психопатиях является группа людей «конституционально-глупых». Эта группа также находится на границе между психическим здоровьем и психической болезнью; это — люди врожденно ограниченные, от рождения неумные, безо всякой границы, как само собой разумеется, сливающиеся с группой врожденной отсталости (идиотией, олигофренией). Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе; когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу,— они оказываются совершенно бесплодными. Они умеют себя «держать в обществе», говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение «Salon blödsinn» — салонное слабоумие) Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия. С другой стороны, сюда относятся и элементарно-простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла; иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации. Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению» («что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); это—люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды (Milieumenschen), но не совсем в том смысле, как неустойчивые психопаты: там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь, напротив,— за благонравием. Конституционально-ограниченные психопаты — всегда консерваторы; из естественного чувства самозащиты они держатся за старое, к которому привыкли и к которому приспособились, и боятся всего нового. Как людям с резко выраженной внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все «людские слабости» и прежде всего страх и отчаяние. Они очень легко дают реактивные состояния, вслед за соответствующими травмами. К конституционально-глупым надо отнести также и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания (хороший образец—-правда, в шаржированном, карикатурном виде — изречения Козьмы Пруткова). Не лишнее подчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституциональной глупости подтверждается изречение знаменитого немецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают, в результате чего в грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди.

Заключение.

В заключении хотелось бы сказать об отношении, существующем между психопатией и гениальностью (или высокой одаренностью). Здесь надо исходить из того факта, что в не резко выраженной форме те или другие психопатические особенности присущи почти всем и «нормальным» людям. Как правило, чем резче выражена индивидуальность, тем ярче становятся и свойственные ей психопатические черты. Немудрено, что среди людей высокоодаренных с богато развитой эмоциональной жизнью и легко возбудимой фантазией количество несомненных психопатов оказывается довольно значительным. Чтобы правильно оценить это обстоятельство, надо еще помнить, что в создании гениального произведения принимают участие два фактора: среда (эпоха) и творческая личность. Что многие психопаты именно благодаря своим психопатическим особенностям должны быть гораздо более чуткими к запросам эпохи, чем так называемые нормальные люди после сказанного понятно само собой. Историю интересует только творение и главным образом те его элементы, которые имеют не личный, индивидуальный, а общий, непреходящий характер. Творческая личность, отступая перед историей на задний план, по своей биологической ценности вовсе не должна обязательно иметь то же положительное значение, какое объективно принадлежит в соответствующей области ее творению. Спор о том, представляет ли гениальная личность явление дегенерации или прогресса, по существу бесплоден и является в значительной мере результатом незакономерного смещения биологической и социологической точек зрения.
Традиционно выделяемые в отечественной психиатрии клинические типы психопатий - шизоидный, психастенический, астенический, аффективный, параноический, истерический, возбудимый (эпилептоидный), неустойчивый, группа эмоционально тупых личностей в значительной мере сопоставимы с вариантами расстройств личности, представленными в МКБ-10.

Список литературы.

1) П.Б. Ганнушкин. «КЛИНИКА ПСИХОПАТИИ, ИХ СТАТИКА, ДИНАМИКА, СИСТЕМАТИКА». Изд-во «мед. книга.», 2007г. .

2) Обухова Л. Ф. «возрастная психология». 2001г.

3) Пережогин Л.О. «психопатическая личность: биологические и социальные слагаемые поведения».

4) Интернет – словари.

5) "Клиническая и судебная подростковая психиатрия" под редакцией В.А.Гурьевой В.А.Гурьева, Т.Б.Дмитриева, Е.В.Макушкин, В.Я.Гиндикин, В.Д.Бадмаева