Реферат: © А. К. Рой, 1985

Ашим Кумар Рой.

ИСТОРИЯ ДЖАЙНИЗМА.

© А.К. Рой, 1985.

© The History of Jains, Gitanjali Publishing House, New Delhi, 1985.

© Русский перевод: Jainworld Foundation, 715, Bellemeade place, Alpharetta, GA, 30004, USA, www.jainworld.com.

© Г.В. Гарин, перевод, 2005.

Права на публикацию русского перевода настоящего текста принадлежат Jainworld Foundation. Переиздание и воспроизведение любыми средствами возможны только с письменного разрешения Jainworld Foundation.

СОДЕРЖАНИЕ:

1. Введение.

2. Источники.

3. Легендарная история.

4. Жизнь Паршвы.

5. Жизнь Махавиры.

6. Джайнская община после Махавиры.

7. Распространение джайнизма: ранний период.

8. Расколы.

9. История дигамбаров.

10. Япания.

11. Шветамбары.

12. Эпилог.

Приложение 1: каноническая литература шветамбаров.

Приложение 2: каноническая литература дигамбаров.

Приложение 3: тиртханкары.

Приложение 4: стхавиравали Кальпа-сутры.

Приложение 5: стхавиравали Нанди-сутры.

Приложение 6: паттавали согласно традиции Брихат-кхаратарагаччхи.

Приложение 7: паттавали дигамбаров.

ВВЕДЕНИЕ.

В шестом веке до Р.Х. был основан буддизм. Ведическая религия почти угасла, а индуизм в том виде, в каком мы знаем его сегодня, находился в зачаточном состоянии. А джайнизм к данному моменту был не только зрелой и живой религией, но также и претендовал на седую древность. К этому времени все его учения уже были полностью развиты, и эти учения сохранялись почти без изменений в течение последующих 2500 лет. Таким образом, джайнизм является древнейшей живой религией Индии.

Но не в одном лишь возрасте кроется причина важности джайнизма. Эта религия важна потому, что она оказала огромное влияние на всё религиозное мышление Индии. Если, как думают многие, духом индийской религиозной жизни было «отрицание жизни и мира», то это, можно утверждать, в значительной степени было следствием влияния джайнизма и других подобных религий того времени на индийскую мысль. Этот факт также показывает триумф джайнского духа над «жизне- и мироутверждающим» духом людей ведической эры, который оказался неспособным отвратить основной поток индийской религиозной мысли от пессимизма и направить его в оптимистическое и радостное русло. Отвращение к убийству животных, вера в то, что все аскеты – святые (и в то, что необходимо быть аскетом, чтобы стать святым), теория переселения души и мнение, что рождение в этом мире – наказание само по себе: всё это представляет собой элементы индийского мышления. Они выглядят заимствованными без серьёзных изменений из джайнизма и ряда других подобных религий, существовавших в Индии в шестом столетии до Р.Х. (Свидетельства существования

таковых, хотя и скудные, имеются в буддийских и джайнских текстах.) И, тем не менее, джайны составляют лишь малую долю населения Индии. Их, вероятно, чуть больше трёх миллионов, тогда как всё население Индии составляет около 700 миллионов[1] . Как удалось такому маленькому сообществу оказать столь значительное влияние? Ответ, вероятно, кроется в том факте, что первоначальные религии индийского народа, по крайней мере, со времён цивилизаций долины Инда, во многих аспектах были подобны джайнизму. Эти религии отчасти видоизменились под влиянием ведического культа, но, в конечном счёте, древние религии Индии, одной из которых был джайнизм, восторжествовали. Джайнизм, таким образом, не столько оказал влияние, сколько расставил «дорожные знаки», с помощью которых индуизм вернулся к своему первоначальному курсу.

Поскольку сам джайнизм не очень сильно изменился или развился в течение последних 2500 лет, он, в некотором смысле, не имеет истории. Фактически, последняя перемена в джайнизме была произведена самим Махавирой, когда он добавил дополнительный обет к четырём первоначальным обетам Паршвы – предыдущего тиртханкары[2] . То, что джайны колебались написать какую-либо историю своей религии после Махавиры, показывает, что они сами признавали это отсутствие перемен. Когда дигамбары[3] описывали историю или мифологию своей веры, они останавливались на времени Махавиры. Шветамбары[4] имеют как минимум две работы, затрагивающих также и период истории после Махавиры, но и они останавливаются несколькими столетиями позже данного события.

Следовательно, это в большей мере история джайнов, чем их религии.

В истории джайнов самой важной фигурой является Махавира. Он был современником Будды. Об этом мы знаем лишь из буддийской литературы, ибо джайны никогда не упоминали Будду. Махавира жил 72 года, из которых более 30 он проповедовал. Джайнские работы содержат некоторые детали первых 42 лет жизни Махавиры, но мало что говорят нам о его жизни в качестве учителя. (В случае с Буддой буддийские работы также дают мало подробностей о его жизни после того, как он стал учителем.)

В течение нескольких веков после Махавиры джайнизм не получал заметной поддержки со стороны власти. Сами джайны утверждают, что в течение этих столетий у них был лишь один покровитель. Это был Сампрати, внук Ашоки и правитель Удджайини. Эпиграфические свидетельства, однако, показывают, что и сам Ашока благоволил к джайнам и назначал лиц, ответственных за их благополучие, хотя он сам мог и не быть их покровителем. Также из эпиграфических свидетельств мы знаем, что в 1 в. до Р.Х. орисский царь Кхаравела и его царица были покровителями джайнизма (однако в джайнских работах Ашока упоминается лишь мимоходом, а Кхаравела неизвестен вообще). Приток в джайнизм лиц, занимающихся коммерцией и торговлей, начался не ранее первых веков христианской эры. Об этом нам известно благодаря обширным остаткам скульптуры, подаренной ими в Канкали-тилу в Матхуре.

Мы не знаем, как джайны раскололись на две группы: дигамбара и шветамбара. Вполне возможно, что в действительности не было никакого раскола, просто две группы отдалились друг от друга по географическим причинам. Джайны Гуджарата и соседних областей стали шветамбарами примерно в 5 в.

Вероятно, к 4 в. джайнизм распространился в южной Индии. С самого начала его центром стала юго-западная часть Карнатаки. Хотя джайнов можно было найти по всему югу, но в этой части Карнатаки и особенно в тулу-говорящей[5] области, джайнизм в течение многих столетий был такой силой, с которой необходимо было считаться. Джайнам покровительствовали цари многих династий, они занимали важные административные и военные посты. Фактически, некоторые из царей Западной Ганги сами были джайнами. Многие учёные джайны служили при дворе царей Карнатаки. Они писали важные работы по логике и философии, а некоторые из них также создали важные труды по математике и медицине.

В том, что касается архитектуры и скульптуры, то джайны создали замечательные их образцы в ряде мест Карнатаки и Тамил Наду.

В 12-м в. цари Гуджарата высоко оценили познания джайнского учёного Хемачандры, назначив его своим советником. Гуджаратские джайны продолжали свою традицию учёности и далее. В 16-м столетии Абу-ль-Фазл включил Хиравиджаю Сури[6] в список из 21 самого учёного лица империи Моголов, а император Акбар пригласил его ко двору. Джайны поддерживали свою славу и в искусстве: они воздвигли прекрасные храмы в Сатрунджае, Гирнаре, Ранакапуре, Абу, Деогархе, Кхаджурахо и многих других местах северной Индии. Вклад джайнов в культурное наследие Индии весьма высок.

Джайнская религиозная философия почти не изменилась за прошедшие годы. Единственным развитием, которое можно вспомнить, была разработка логической системы, известной как сьядвада[7] . Первоначальная формулировка данной теории, приводимая в канонической литературе, не вполне ясна. Но поздние логики превратили её в законченную систему. Необходимо отметить один важный факт: ни один джайнский автор даже не попытался опровергнуть эту теорию или выдвинуть противоположную. В джайнизме не было никаких споров, сравнимых с теми, которые разгорелись в индуизме по поводу интерпретации Веданта-сутры. Это, конечно, не значит, что среди джайнов вообще не было никаких расхождений в вопросах их религии. В этом сообществе было много групп и подгрупп. Но если проанализировать различия между ними, то обнаружится, что они связаны с второстепенными вопросами ритуала или подробностями мифологических историй. Даже наибольший раскол между дигамбарами и шветамбарами связан именно с такими незначительными деталями.

Джайнские храмы и монастыри богатели с притоком новых пожертвований, а лица, ответственные за эти учреждения, становились всё более влиятельными. В результате в сообществе возникли новые группы, протестовавшие против такого доминирования. Одна такая группа «протестантов» возникла среди дигамбаров в регионе Агры в 17-м в. Они стали известны как терапантхи[8] . Среди шветамбаров в 15-м в. тоже возникла новая группа, которая также считала, что поклонение изображениям не упоминается в каноне.

Хотя эти споры и не затронули сути джайнской религии, они заставили джайнов проявить больше внимания к своей вере и сохранили джайнизм в живом состоянии.

ИСТОЧНИКИ.

Джайнизм – одна из древнейших религий Индии. Мы не знаем точно, когда он был основан. Сами джайны говорят, что джайнизм существует «от вечности», подобно джайнской вселенной, которая не имела начала и не должна иметь конца. Большинство джайнских святых принадлежало к эпохам, отдалённых от нас на миллионы и миллиарды лет. Однако ради практических целей мы возьмём Махавиру – последнего великого святого и историческую фигуру.

Махавира был 24-м и последним тиртханкарой текущей эпохи. 23-м тиртханкарой был Паршванатха. Считается, что он жил на 250 лет ранее Махавиры. Историчность Махавиры очень трудно доказать, основываясь лишь на джайнских источниках, поскольку они были записаны весьма поздно. Фактически, одна из двух главных ветвей джайнизма – дигамбары, полагают, что ни одного документа периода Махавиры не сохранилось вообще. Другая ветвь – шветамбары, утверждают, что в 5 в., т.е. спустя тысячу лет после Махавиры, была записана подлинная устная традиция времени Махавиры. Из этой литературы можно получить некоторые сведения о жизни Махавиры. Согласно шветамбарам, Махавира родился в Вайшали (45 км от Патны) в светлую половину месяца чайтра в 599 г. до Р.Х. он был кшатрийским принцем, принадлежавшим к клану Джнятра. Он умер в 527 г. в Павапури близь Раджагрихи. Царь Шреника и его сын Куника были в это время правителями Магадхи.

Историчность Махавиры можно доказать, сравнивая эти факты с данными, полученными из буддийских источников. Считается, что буддийские тексты на языке пали были записаны вскоре после смерти Будды. Они часто упоминают Натапутту, принадлежавшего к секте ниггантхов (свободных от оков). Согласно этим источникам, Натапутта умер в Паве тридцатью годами ранее смерти Будды. Правителями Магадхи при жизни Будды были Бимбисара и его сын Аджаташатру.

Утверждается, что лицо, упоминаемое в буддийских текстах, как Натапутта, есть никто иной, как Махавира, или Джнятапутра джайнов. Название места, где он умер, одинаково в обеих наборах источников. Шреника и Куника – два царя, упоминаемые в джайнских источниках, были Бимбисарой и Аджаташатру, упоминаемыми в буддийских текстах, а также в индуистских Пуранах. Фактически, джайнская Дашашрута-скандха упоминает полное имя первого из них: Шреника Бимбисара[9] .

Согласно буддийским источникам, сына Аджаташатру звали Удаябхадда. А по джайнским источникам, сына Куники звали Удайин. Поскольку имена сыновей похожи, Куника отождествляется с Аджаташатру.

Слово «джайны» в качестве названия конкретной секты не встречается в буддийских источниках. Причина этого состоит в том, что последователи обоих – Махавиры и Будды, называли их джинами, поэтому термин «джайн», строго говоря, мог обозначать обе секты. Однако, согласно буддийским текстам, ниггантхи были известны крайним аскетизмом. Именно эта характеристика отличает джайнов от буддистов. Так что остаётся мало сомнений в том, что ниггантхи – это те же самые люди, которые позднее стали известны как джайны. Фактически, древняя джайнская литература, в частности, Ачаранга-сутра и Кальпа-сутра , описывают их собственное сообщество как сообщество ниггантхов.

Однако историчность Махавиры не является критически важной для истории джайнизма. Махавира не был основателем джайнизма в том смысле, в каком Будда был основателем буддизма. Как указывалось ранее, джайны утверждают, что их религия существовала с безначальных времён, а Махавира был последним великим святым или реформатором религии. Самой важной из этих реформ было введение пяти обетов вместо четырёх, существовавших в системе Паршвы (23-его тиртханкары джайнов).

Более поздняя история джайнизма была отмечена рядом расколов. Но необходимо отметить, что даже при жизни Махавиры среди джайнов существовали различные группы. Например, был аскет по имени Кеши, следовавший системе Паршванатхи[10] . Он имел долгую дискуссию с Гаутамой, учеником Махавиры, и, наконец, согласился со взглядами последнего и искренне принял «закон пяти обетов»[11] . Таким образом, первоначально независимые группы Паршвы и Махавиры были объединены. Однако, согласно шветамбарам, в течение жизни Махавиры возникали и новые расколы. Первый раскол был устроен его собственным зятем Джамали через 14 лет после достижения Махавирой просветления. Различные расколы известны как нихнавы.

Самый важный раскол – восьмой по счёту, согласно шветамбарам, случился среди джайнов несколькими веками позже Махавиры. В то время община раскололась на две ветви: дигамбара и шветамбара. Интересно отметить, что обе ветви по-разному описывают жизнь Махавиры. Шветамбары считают, что Махавира жил как принц до тридцати лет. Он был женат и имел дочь, Аноджджу, или Прийядаршану. Его внучка Яшовати родилась после того, как Махавира оставил дом. С другой стороны, дигамбары верят, что Махавира никогда не был женат.

Прежде, чем мы займёмся различиями между сектами, необходимо рассмотреть базовую философию джайнов. Она практически одинакова в обеих ветвях и почти без перемен сохранилась с самых ранних времён.

«Согласно джайнской философии, материя, состоящая из атомов, вечна, но может принимать любую форму, такую, как земля, ветер и т.д. Все материальные предметы созданы комбинацией атомов. Души бывают двух видов: те, которые подвержены перерождению в мире (сансари), и те, которые освобождены (мукта). Вторые больше не будут воплощены; они пребывают в состоянии совершенства на вершине вселенной, будучи более не связанными с миром, поскольку они достигли нирваны».

«Души (джива), которыми наполнен весь мир, отличны от материи, но, будучи субстанциями, они также вечны. Тонкая материя, входящая в контакт с душой, ведёт к её воплощению, а затем, трансформируясь в восемь видов кармы, она формирует тонкое тело, прилипая таким образом к душе (асрава) во всех её переселениях. Теория кармы – краеугольный камень всей джайнской системы. Высочайшая цель состоит в избавлении (нирджара) от кармы, перенесённой из прошлых воплощений, и остановке накопления новой (самвара). Одно из главных средств достижения этой цели – аскетизм (тапас). Джайнская система отличается от буддийской тем, что придаёт очень большое значение аскетизму, вплоть до степени «религиозного самоубийства»: такой отказ от отнятия чужой жизни любого рода описывается как высочайший долг»[12] .

Методы, с помощью которых джайн избавляется от накопленной кармы и достигает нирваны, были давно предписаны. Он должен иметь правильную веру, правильное знание и правильное поведение. Это называется Триратна (Три Драгоценности). Он также должен

соблюдать следующие пять обетов:

1. Ахимса (ненасилие).

2. Сатья (правдивость).

3. Астейя (отказ от воровства).

4. Брахмачарья (целомудрие).

5. Апариграха (нестяжательство).

Как уже упоминалось, Паршванатха предписывал только четыре обета. Махавира разделил четвёртый обет Паршванатхи на два. Считается, что обет целомудрия ранее включался в обет нестяжательства, но Махавира сделал его независимым, чтобы исключить какое бы то ни было непонимание.

Понятно, что мирянам трудно соблюдать эти обеты, поэтому от них требуется соблюдение указанных правил в той степени, какую позволяют условия их жизни.

Необходимо отметить, что джайнский взгляд на человеческую жизнь и её цель всецело отличен от ведических идеалов. В Риг-веде нет никаких упоминаний о перерождении, теории кармы или нирване. Ведический взгляд на жизнь полон радости. Веды предписывают совершение жертвоприношений (яджня), включая жертвоприношение животных. Всё это делается ради удовлетворения богов, а также для того, чтобы попасть в рай после смерти. Ну а сам рай представлялся прекрасным местом, где не было никакой смерти. Ведические небеса были полны света и там исполнялись все желания[13] . Употребление сомы (возможно, интоксикант) было средством достижения желаемых целей на земле[14] . В Ведах нет и мысли об аскетической жизни на земле[15] . Веды говорят о жреческом классе, в обязанности которого входит корректное начитывание ведических гимнов при совершении жертвоприношений. Джайны, со своей стороны, не имеют ни гимнов, ни жреческого сословия. Более того, особо упоминается, что их тиртханкары были кшатриями, а не брахманами. Кроме того, медитация (йога), атомическая теория материи (вайшешика), вера в вечность материи (санкхья) и т.д., приближают джайнскую мысль к тем системам индийской философии, которые не базируются на Ведах. Интересным фактом является то, что основатели тех не-ведических систем: Капила, Канда и пр., были известны как тайртхики. Согласно энциклопедистам, было 18 тайртхиков, если не больше. Сходство слов «тиртханкара» и «тайртхика» поразительно. (Достаточно странно то, что буддисты называли тех, кто исповедовал еретические взгляды, тайртхиками.)

Махавира и, до некоторой степени и Будда, игнорировали существование ведической религии. Когда они в молодости оставили свои семьи, чтобы стать аскетами, они не протестовали против каких-либо ведических или брахманских правил. Видимо, в действительности они делали всё то, что в данной части страны считалось подобающим для лиц, имевших духовные наклонности. Будда, попробовав практиковать крайнюю форму аскетизма, оставил это занятие. Таким образом, когда он основал свою собственную новую веру, проповедовавшую умеренность, он тем самым протестовал против тех практик, которым следовали джайны и подобные им аскеты.

Важной чертой буддизма и джайнизма является то, что эти религии не слишком озабочены мирскими вещами. Также они не имеют теистических теорий. Со своей стороны, индуизм настоящего времени в значительной степени занимается именно этим. Очевидные признаки появления таких мыслей среди части населения заметны в такой пост-ведической литературе, как Упанишады. Эти тексты показывают, как возникала новая пост-ведическая религия. Брихадараньяка является одной из ранних Упанишад. Возможно, она была написана где-то в пределах того столетия, когда проповедовали Будда и Махавира. Некоторые из диалогов этой Упанишады имели место в Видехе (современная Митхила), что не очень далеко от Магадхи, где проповедовали два великих учителя. Таким образом, два века: век Упанишад и век буддизма и джайнизма, недалеко отстоят друг от друга как во времени, так и в пространстве. Но, тем не менее, чувствуется, что они принадлежат к двум всецело различным мирам. В качестве примера можно привести вопрос, который задаёт царь Видехи Джанака мудрецу Яджнявалкье в Брихадараньяка Упанишаде:

Джанака Вайдеха спросил: «Когда солнце зашло, о Яджнявалкья, и луна зашла, и огонь угас, и звук умолк, что тогда будет светом человека?»

Яджнявалкья ответил: «Его подлинный свет – «Я», ибо имея одно лишь «Я» в качестве своего света, человек сидит, движется, выполняет свои обязанности и возвращается».

Джанака Вайдеха спросил: «Что есть то «Я»?»

Яджнявалкья ответил: «То, что пребывает внутри сердца, окружённое пранами, личность света, состоящая из знания…»[16]

Понятно, что и вопросы, и ответы относятся к внемирской сфере. Они не связаны ни с какой человеческой деятельностью.

В качестве контраста можно процитировать вопрос, заданный царём Магадхи Аджаташатру шести не-ведическим учителям, проповедовавшим в то же самое время в его царстве. Одним из этих учителей был Махавира (под именем Ниггантха Натапутта). Вопрос, заданный царём Аджаташатру[17] , был такой: «Плоды разнообразных мирских занятий и торговли очевидны, но можете ли вы показать какую-либо ощутимую пользу, которую можно извлечь из аскетизма?» Все шесть учителей дали разные ответы, которые не должны нас заботить в данный момент. Сейчас необходимо отметить лишь тот факт, что вопрос был вполне мирским и вполне естественным для царя, но он находится на плане, всецело отличном от того, которого касался вопрос царя Джанаки из Видехи.

Таким образом, мы можем принять в качестве рабочей гипотезы предположение, что мы здесь имеем дело с двумя сообществами: не-ведическим и пост-ведическим, чьи взгляды на мир полностью расходились. Буддийские писания перечисляют 16 племён, живших в то время в северной Индии. Земли, которые они занимали, также называются по именам племён. Племена Куру, Панчала, Маччха, Шаурасена и другие следовали пост-ведической и брахманической религии. Народами, среди которых Будда проповедовал свою новую религию, и одну из религий которых реформировал Махавира, были Магадха, Анга, Каши, Кошала[18] , Малла, Ваджджи и т.д. Религии этих народов были не-ведическими. Однако эта гипотеза изначально содержит в себе одно затруднение: Ваджджи были конфедерацией восьми кланов, самыми важными из которых были Личчхавия и Видеха. Видеха во времена Будды была республикой. Это не слишком согласуется с тем фактом, что Джанака был царём Видехи или с тем, что он следовал брахманической, или пост-ведической, религии. Возможно, что ко времени Будды Видеха уже стала республикой. Чтобы выбраться из второго затруднения, можно предположить, что в Видехе сосуществовали обе группы религий: пост-ведическая и не-ведическая. Возможно, та же ситуация была в Каши и Кошале. Когда учитель той или иной группы посещал эти территории, люди его группы собирались вокруг него, тогда как другая группа просто игнорировала это. (То же самое положение имеет место и сейчас: когда индуистский религиозный учитель посещает город, его последователи выходят и приветствуют его, тогда как мусульмане даже и не знают о его визите.)

Население государств Анга (Бхагалпур) и Магадха (Патна и Гая), кажется, не следовало ведической религии, о чём можно судить по тому факту, что их очень не любили ведические люди. В Атхарва-веде (V.22.14) мы находим проклятие: «На гандхари, муджавантов, ангов и магадхов, подобно человеку, посылающему другому сокровище, мы напустим лихорадку». Ведические люди называли тех арийцев, которые не следовали их религии, вратьями. Вратьи часто упоминаются в Ведах и другой ведической литературе, такой, как Шраута-сутры и Брахманы. Вся пятнадцатая книга Атхарва-веды имеет дело с вратьями. Так, мы находим в Атхарва-веде (XV.2) следующее: «В восточной четверти его вера – проститутка, [бог] Митра – магадха, различение – одеяние» и т.д. Точно так же в южной четверти слово «магадха» было мантрой вратьи, в других двух четвертях «магадха» была смехом и громом вратьи. Что здесь значит слово «магадха» – абсолютно непонятно. Это мог быть житель Магадхи или, более вероятно, поэт или певец. Яджур-веда (XXX.8) тоже не слишком дружелюбно смотрит на вратьев. Там они включаются в список жертв на пурушамедхе (человеческом жертвоприношении)[19] . Сутры упоминают арихантов (святых) и яудхов (воинов) вратьев, которые соответствуют брахманам и кшатриям брахманизма. Подобным же образом слова «арихант» и «архат» используются по отношению к Будде и Махавире их последователями[20] .

Таким образом, мы видим, что в обсуждаемый период Махавира, возможно, проповедовал одну из религий вратьев, которая преобладала в той части Индии. В более поздние времена эта религия стала известна как джайнизм. Большинство религий той местности отстаивали крайнюю форму аскетизма. Гаутама, позднее ставший Буддой, поначалу тоже присоединился к этому «основному потоку». Не считая некоторых изменений философских принципов, главная модификация Будды состояла в том, что он резко осуждал суровый аскетизм этих религий.

Джайнская йога и йога Патанджали – это медитация, предпочтительно в уединённом месте. В долине Инда было найдено свидетельство в виде фигуры аскета, сидящего в лесу. Эта фигура на печати показывает человека, сидящего в лесу и окружённого зверями. Человек одет в рогатую маску. Этот образ интерпретировался по-разному: как Шива-Пашупати[21] или как Шива-Махайоги[22] . Однако нет никакого сомнения в том, что это фигура аскета: божественного или человеческого. Таким образом, идя аскетизма, чуждая для ведических людей, уже существовала в Индии в протоисторический период.

Часто отмечается примечательное сходство между каменной статуей обнажённого человека, найденной в Мохенджо-Даро, и предполагаемой статуей тиртханкары, найденной в Лохитапуре (Бихар)[23] , но разрыв во времени продолжительностью почти в 2500 лет склоняет нас к мысли о том, что это сходство случайно.

Мнение, что джайнизм представляет собой продолжение какой-то доведической религии – не новая теория. Г.Ч. Панде писал в 1947: «Антиритуалистическая тенденция внутри ведического течения сама является следствием влияния аскетизма, который предшествовал Ведам. Джайнизм представляет собой продолжение этого доведического течения, от которого произошёл также и буддизм, хотя он и подвергся глубокому влиянию ведической мысли»[24] . Подобным же образом пишет и А.Л. Бэшэм: «В восточной части бассейна Ганга брахманизм укоренился не столь глубоко, как на западе, и другие – неарийские течения были сильнее»[25] . Конечно, нельзя поддержать точку зрения Бэшэма о том, что все эти верования были неарийскими. Едва ли можно найти хотя бы одно неарийское слово в священной литературе джайнизма. Таким образом, хотя бы одно из этих доведических верований было в своих истоках индоарийским. Эта вера существовала в Индии до того, как ведические народы прибыли в её восточную часть и она сохранилась до наших дней в форме джайнизма. Также необходимо отметить, что не буддизм и джайнизм с прочими доведическими религиями западной части бассейна Ганга оказали влияние на ведизм и превратили эту религию в брахманизм, а затем и в индуизм, но именно из доведических религий брахманизм узнал всё об аскетизме, медитации, йоге, теории кармы, перерождении, нирване и, наконец, пессимистическом взгляде на жизнь.

Дандекар выразил почти ту же самую мысль, но в несколько ином контексте: «Можно, конечно, не доводить до крайности утверждение, что индуизм полностью отвернулся от ведических верований и практик, но, тем не менее, приходится признать, что влияние ведизма на мифологию, ритуал и философию классического индуизма имело поверхностный характер»[26] . Дандекар развивал свой тезис о том, что «в долгой истории индуизма, … ведизм имел место как более или менее промежуточный эпизод»[27] .

Итак, джайнизм и прочие доведические религии существовали в северной Индии с доведических времён. Лишь джайнизм остался практически незатронутым влиянием ведизма. Все прочие религии, которые слились, сформировав классический индуизм, были затронуты ведизмом, хотя, как настаивает Дандекар, поверхностно.

Как буддизм, так и джайнизм были элементами философской атмосферы, преобладавшей в Магадхе и соседних областях в 6 в. до Р.Х. Мы можем почувствовать проблеск этой атмосферы из канонических книг обеих религий, ибо, как мы знаем, и те, и другие имели целью сообщить об актуальных событиях в жизнях Будды и Махавиры. Буддийские работы чуть более полезны в этом деле, поскольку они, в общем, дают более широкие детали воззрений соперничавших сект. Из этих сект две или три, если включить сюда адживику, одержали победу. Возможно, это было главным образом следствием умелого руководства и организаторских способностей Будды и Махавиры (и Маккхали Гошалы в случае адживики).

Но одна деталь, касающаяся религиозной атмосферы того периода абсолютно ясна: среди религиозных людей самыми уважаемыми в те дни были аскеты. Для аскетов не было нужды принадлежать к высоким кастам брахманов и кшатриев. Даже раб мог стать уважаемым своим прежним господином, если он присоединялся к ордену и становился аскетом. Будда как-то спросил царя Аджаташатру, потребовал бы тот от своего раба вернуться назад и снова служить ему, если бы услышал, что тот раб сбежал и стал отшельником. Аджаташатру ответил: «Нет. Мы бы, скорее, встретили его с почётом, поднялись с наших сидений из уважения к нему, а ему предложили бы сесть. И мы бы принесли одежды, кувшин и т.д. …, и предложили ему принять их»[28] . Важным моментом здесь является то, что религиозный орден, к которому мог присоединиться раб, не имел значения.

Несомненно, многие люди извлекали пользу из такого отношения к аскетам. Сами цари недолжным образом использовали преимущества этого всеобщего почтения. Они, бывало, посылали на враждебные территории шпионов под видом аскетов. Обычный народ знал о таких ухищрениях и, если один или два неизвестных человека, одетых как аскеты, появлялись в какой-либо деревне, их порой подозревали в шпионаже. Махавира до достижения всеведения лет шесть или семь путешествовал по стране в компании с Маккхали Гошалой. Деревенские жители дважды подозревали их в шпионаже и угрожали им. Однажды их даже бросили в колодец, но вытащили оттуда, когда их опознали несколько женщин – последовательниц Паршвы[29] .

Другой важной подвижкой, имевшей место в восточной Индии в то время, была попытка брахманов утвердить своё превосходство над прочими кастами. Но местные кшатрии не были готовы согласиться на такую уступку. Амбаттха-сутта[30] описывает разговор, который Будда имел с брахманом по имени Амбаттха. В тот момент Будда находился в стране Кошала. Возможно, это была западная граница его миссионерской деятельности.

Брахман Амбаттха, появившись в присутствии Будды, повёл себя бесцеремонным образом. Будда сделал ему выговор за непочтительность к престарелому учителю. Тогда Амбаттха пожаловался: «Это, Гаутама, ни на что не годится, если Шакьи (которые были кшатриями), слуги по своей сути, простые слуги, не уважают, не ценят, не дают дары и не оказывают почестей брахманам».

Будда объяснил ему, что человек не может претендовать на такие вещи просто на основании своего рождения брахманом. Такое почтение следует оказывать только отшельнику или тому брахману, который достиг высшего совершенства в мудрости и поведении.

Достаточно интересно то, что джайнские сутры тоже приводят примеры, когда брахманы претендовали на превосходство на основании рождения. Последователи Махавиры энергично опровергали это. Так, Кританга-сутра содержит следующий диалог:

Ведический священник: «Те, кто постоянно кормят 2000 святых нищих, накапливают великую заслугу и становятся богами. Таково учение Вед».

Ардрака: «Те, кто постоянно кормит 2000 священных котов (брахманов), будут претерпевать великие мучения в аду, окружённые голодными животными»[31] .

Из этого можно сделать вывод, что в восточной Индии брахманы не могли претендовать на какое-либо главенствующее положение на основании одного лишь рождения. Брахман мог заслужить такое положение, культивируя те же качества, что и аскет.

Большинство из этих аскетов практиковали весьма суровый аскетизм. Многие из них круглый год жили полностью обнажёнными. Естественно, некоторые люди желали знать, почему эти аскеты ведут столь трудный образ жизни. Именно такой вопрос и был задан царём Магадхи Аджаташатру. Он полагал, что все люди, всадники или колесничие, мойщики и ткачи, корзинщики и горшечники, наслаждаются видимыми плодами своего труда в этом самом мире. Но имеет ли жизнь отшельника какой-либо видимый непосредственный результат в этом мире? Когда такой вопрос впервые пришёл на ум царю, его министры посоветовали ему проконсультироваться у нескольких знаменитых отшельников, которые возглавляли ордена или были учителями соответствующих философских школ. Следующие шесть учителей были названы министрами Аджаташатру:

1. Пурана Кассапа.

2. Маккхали Гошала.

3. Аджита Кешакамбали.

4. Пакудха Каччхаяна.

5. Саньджая Белаттхипутта.

6. Ниггантха Натапутта.

Но ответы, данные всеми этими учителями, не всегда касались сути вопроса. Они, фактически, воспользовались случаем, чтобы изложить свои собственные взгляды на жизнь и человеческую судьбу, вместо того, чтобы прямо ответить на вопрос царя. Другой важный момент состоит в том, что ни один из них не коснулся Бога, души и прочих «неприкосновенных» тем. Лишь один из шести – Саньджая Белатхипутта, признавал возможность подобных вещей, но он был полным агностиком, и его ответ на вопрос Аджаташатру был таким: «Если ты спрашиваешь меня, существует ли иной мир, то, если бы я полагал, что он существует, я бы сказал так. Но я не говорю этого. Однако я и не отрицаю его. И я не говорю, существует ли иной мир, или не существует. Если же ты спрашиваешь меня о вещах, возникших случайно, или о том, существует ли какой-либо плод, какой-либо результат благих или дурных дел, или же о том, продолжает или не продолжает существовать после смерти человек, познавший истину, то на все эти вопросы я дам тот же самый ответ».

Учитель, не отвечающий ни на какие вопросы, не мог иметь много последователей. Если Саньджая Белатхипутта и оставил после себя какую-то группу, то существовала она недолго. На практике, в истории индийской философии было не очень много агностиков. Но, кажется, Саньджая был весьма влиятелен при своей жизни. В Махавагге (!.23-24) говорится, что Шарипутра и Маудгальяяна – самые выдающиеся ученики Будды, до своего обращения в буддизм были последователями Саньджаи и, уйдя к нему, переманили ещё 250 учеников их бывшего учителя[32] .

Возникает, однако, интересный вопрос: не оказал ли агностицизм Саньджаи влияние на джайнскую концепцию сьядвады? Якоби говорит в этой связи: «Так, я полагаю, что Махавира основал свою сьядваду в качестве противоположности агностицизму Саньджаи. Ибо, как аджнянавада утверждает, что невозможно ни утверждать, ни отрицать бытие или небытие или одновременное бытие и небытие вещи, находящейся за пределами нашего опыта, так и сьядвада провозглашает подобным же, но ведущим к противоположным результатам образом, что мы можем утверждать бытие вещи с одной точки зрения (сьядасти[33] ), отрицать таковое с другой (сьяднасти[34] ) и утверждать как бытие, так и небытие, ссылаясь на то, что она в различных случаях «сьяд-асти-насти» (существует и не существует). Если бы вы подумали о том, как утвердить бытие и небытие веще в одно и то же время и с одной точки зрения, то вам бы пришлось признать, что говорить об этой вещи нельзя (сьяд авактавья). Подобным же образом, при определённых обстоятельствах будет невозможным утверждение бытия небытия (сьяднасти авактавья), а также обоих (сьяд-асти-насти авактавья)».

«Это - знаменитая саптабханги-ньяя[35] джайнов. Такие трюизмы провозглашались и миром, и философами. Утончённые дискуссии агностиков, вероятно, запутали и ввели в заблуждение многих их современников. Так что сьядвада, по-видимому, казалась им счастливым путём, выводящим из бедствий аджнянавады. Орудие, которым агностики атаковали врага, обернулось против них самих. Кто знает, сколько их сторонников перешло в веру Махавиры, будучи убеждёнными в истинности саптабханги-ньяи»[36] .

Аджита Кешакамбали был материалистом. Он обычно носил власяницу, отсюда и его имя - Кешакамбали. Его ответ Аджаташатру был таким: «О царь, не существует такой вещи, как плоды жертвоприношения. Нет ни плода, ни результата как благих, так и дурных дел. Не существует таких вещей, как этот мир, или следующий ... Дураки и мудрецы равным образом прекращаются, исчезают и не существуют после смерти»[37] .

Аджита «Одетый во власяницу» имел последователя по имени Паяси, который отстаивал взгляды Аджиты. Но эти люди, которых обычно называют чарваками, не основали никаких школ. Однако отдельные чарваки время от времени появлялись в различные периоды индийской истории. Также они встречаются и в эпосе. Например, в Рамаяне фигурирует чарвака по имени Джабали, сопровождавший Бхарату в его путешествии к Раме, чтобы попросить того вернуться в Айодхью после смерти Дашаратхи. Как это случалось всегда и со всеми чарваками, он не отличался тактичностью, и сказал нечто такое, что шло вразрез с конвенциональной мудростью. Джабали сказал Раме, что претерпевать трудности изгнания только из почтения к словам его покойного отца - глупость. А в Махабхарате некий чарвака говорит Юдхиштхире, что тот грешник, поскольку он убил большинство своих родственников[38] .

Трое из шести учителей дали ответы, которые не слишком расходились между собой. Маккхали Гошала, позже ставший главой секты адживика, ответил царю Аджаташатру: «Не существует, о царь, никакой причины порочности существ: ни окончательной, ни отдалённой; они становятся порочными без основания и без причины. Достижение любого состояния, приобретение любого характера не зависят ни от собственных действий, ни от действий другого, ни от человеческих усилий. Не существует такой вещи, как энергия, или человеческая сила, или человеческое рвение...»

Вполне очевидно, что взгляды Маккхали Гошалы, главы адживики, были видом детерминизма (нийятивада). Секта адживиков существовала много веков. Ашока упоминает их в одном из своих эдиктов, выбитом на колонне. Дашаратха, преемник Ашоки, посвятил этой секте пещеру в горах Барабар (в округе Гая). Вполне вероятно, что остатки адживиков были поглощены джайнской школой дигамбаров. Хёрнле в своём знаменитом эссе об адживиках в «Священных книгах Востока» даже предположил, что одна из групп адживиков откололась от Маккхали Гошалы, когда тот оскорбил Махавиру. Эта отколовшаяся группа, согласно Хёрнле, и сформировала зародыш ветви дигамбаров[39] .

Ответ, данный царю Аджаташатру Ниггантхой Натапуттой, был таким: «Ниггантха (тот, кто свободен от уз), о царь, обуздывает себя четырёхчленным обузданием. Он живёт воздержанным по отношению ко всякой воде, воздержанным по отношению ко всякому злу; он смыл с себя всякое зло и живёт, залитый (водой), не подпуская чувство злости. Таково его четырёхчленное воздержание. И, поскольку он, таким образом, связан этим четырёхчленным ярмом, он и является Ниггантхой (свободным от уз), называемым также Гататто (чьё сердце ушло к вершине, т.е. к достижению его цели), Ятатто (тот, чьё сердце держится в подчинении) и Хитатто (тот, чьё сердце упрочилось)[40] .

Ниггантха Натапутта отождествляется с Махавирой, джайнским тиртханкарой. Однако в действительности мало что из вышеприведённых слов Ниггантхи Натапутты имеет отношение к джайнизму. Единственную связь можно усмотреть в первом из вышеупомянутых «воздержаний», т.е. по отношению к воде. Возможно, это отзвук хорош известного джайнского правила не пить холодную[41] воду с земли, поскольку в ней содержатся души. Нет никакого сомнения в том, что подлинные слова Ниггантхи Натапутты были крайне искажены, пока они переходили от одного человека к другому. Буддисты тоже не очень-то заботились о точной передаче воззрений конкурировавших сект, а могло быть и так, что они умышленно искажали слова руководителя противоположной секты. В то же самое время необходимо помнить, что джайны считают Аджаташатру вполне благосклонным по отношению к Махавире. Так что мы можем предположить, что он сам вполне искренне передавал слова Махавиры в своих разговорах с Буддой.

Фактически, при более близком рассмотрении можно обнаружить, что ответы, данные Маккхали Гошалой и Ниггантха Натапуттой, какими бы загадочными они не казались, выявляют коренное различие между философскими взглядами адживиков и джайнов. Адживики отрицали свободную волю, ибо Гошала сказал: «достижение любого состояния… не зависят … от человеческих усилий». Ниггантха, с другой стороны, вновь и вновь подчёркивает, что все «воздержания», практикуемые Ниггантхой, выполняются по собственной воле. Другими словами, аскетизм Ниггантхи был результатом его свободной воли.

Таким образом, в религиозной атмосфере Магадхи 6-ого в. до Р.Х. можно обнаружить две важные вещи. Первая из них состоит в том, что все уважаемые в этой местности личности были аскетами. И не имело никакого значения, к какому ордену они принадлежали: всех их равно уважали. И, во-вторых, эти люди практиковали свои аскезы не для того, чтобы получить рай или иные желанные объекты. Всё, что они получали в этом мире, - это почтение, которое им оказывали все люди, начиная с царя.

Аскетизм, однако, был предназначен лишь для тех, кто полностью посвящал себя этой практике. Обычному же человеку приходилось удовлетворять свой религиозный инстинкт в поклонении богам и богиням. Самыми популярными божествами в Магадхе того времени были якши. Как буддийские, так и джайнские канонические работы упоминают храмы якш мужского и женского пола. Согласно джайнским писаниям, в каждом городе северной Индии были храмы, посвящённые различным якшам. В частности, как буддийские, так и джайнские тексты упоминают храм Бахапутты. Согласно Бхагавати-сутре , пятой Анге джайнов, этот храм посещался Махавирой.

Якши не были ведическими богами. Известно, что термин «якша» шесть раз встречается в Риг-веде, но его значение неизвестно. В «Ведическом индексе»[42] говорится, что, согласно Людвигу, это означает праздник или религиозную практику. Термин также встречается несколько раз в Атхарва-веде. Уитни переводил его как «чудовище». Но в любом случае ведические люди не думали о якшах как о богах.

В более поздней истории джайнизма якши становятся помощниками тиртханкаров.

Традиционное джайнское мнение состоит в том, что джайнизм существовал с глубокой древности, а Махавира - 24-й тиртханкара, лишь передал по наследству эту религию точно в том самом виде, в каком она существовала в его время, не внеся никаких изменений. Но из самих джайнских канонических работ следует, что такой традиционный ответ не вполне корректен. Действительно, при жизни Махавиры существовала древняя религия, идеалы и методы которой были почти теми же самыми, что и у учения Махавиры, и которую его последователи называли старой частью их «церкви», но также верно и то, что Махавира ввёл в практику старой религии два важных изменения.

Люди, которые ныне известны как джайны, в шветамбарских канонических работах называются ниггантхами[43] . Но наряду с ниггантхами в Магадхе существовала и другая секта, известная как последователи Паршвы. В частности, родители Махавиры были последователями Паршвы. Буддисты называют ниггантхами обе группы, но джайнские канонические работы никогда не говорят, что это были одни и те же люди. Между этими двумя группами существовали два важных различия: монахи, следовавшие учению Паршвы, могли носить одежду и соблюдали только четыре обета против пяти, которые были обязаны соблюдать последователи Махавиры. В то же самое время они не относились друг к другу враждебно: как они говорили, они преследовали общие цели. Позднее последователи Паршвы присоединились к группе Махавиры. Уттарадхьяяна описывает, как Гаутама, главный ученик Махавиры, обратил Кеши, главу последователей Паршвы, в учение Махавиры:

1. Был джина по имени Паршва, архат, почитаемый людьми, просветлённый и всеведущий, пророк закона и победитель (джина).

2. И был знаменитый ученик этого света мира, юный шрамана Кеши, который полностью освоил все науки и правильное поведение.

5. В то же самое время жил пророк закона, победитель, известный всему миру как почтенный Вардхамана…

6. Был также знаменитый ученик этого света мира, почтенный Гаутама, который полностью освоил науки и правильное поведение.

10. Ученики обеих, обуздавшие себя и практиковавшие аскезы, обладавшие добродетелями и защищавшие свои «Я», размышляли таким образом:

11. Правилен ли наш закон (т.е. Паршвы) или же правилен другой закон (т.е. Махавиры)? Наши ли учения и поведение правильны или же другие?

12. Закон, проповеданный великим святым Паршвой, который признаёт лишь четыре обета, или закон, проповедуемый Вардхаманой, который предписывает пять обетов?

13. Закон, который запрещает одежду для монахов, или тот закон, который позволяет нижнее и верхнее одеяние? Но, если мы преследуем одну и ту же цель, что же привело к такому различию?

14. Зная мысли своих учеников, оба: Кеши и Гаутама, решили встретиться.

15. Гаутама, зная, что свойственно и что является должным для старой части, пошёл в парк Тиндука, сопровождаемый толпой своих учеников.

Затем Уттарадхьяяна-сутра описывает долгую, но дружественную дискуссию, имевшую место между Кеши и Гаутамой. В конечном счёте взяли верх аргументы Гаутамы, и Кеши вместе со своими последователями принял учение Махавиры. Таким образом, старая часть «церкви» была поглощена верой Махавиры.

Сутракританга[44] подобным же образом описывает, как Гаутама обратил в веру Махавиры другого последователя Паршвы - Удаку.

40. Тогда почтенный Гаутама пошёл с Удакой, сыном Педхалы, к почтенному аскету Махавире. Затем Удака, сын Педхалы, три раза торжественно обошёл вокруг почтенного аскета Махавиры слева направо и, сделав так, воздал хвалу и поклонился ему, а затем сказал следующее: «Я желаю, почтенный господин, в твоём присутствии перейти из веры, предписывающей четыре обета и пратикраману. Будь добр, возлюбленный богов, не отвергай меня».

Таким образом, хотя джайнские канонические тексты и не употребляют в отчётливой форме термин «ниггантха» по отношению к ним, тем не менее ясно, что последователи Паршвы были представителями более ранней секции «церкви» ниггантхов.

Якоби, однако, выдвигает такое мнение, что именно последователи Паршвы, а не Махавиры, были теми ниггантхами, которых упоминают буддисты. Его аргументация такова:

«В Маджджхима-никае (36) некий Саччака, сын ниггантхов, объясняет значение термина «каябхавана» - «телесная чистота», ссылаясь на поведение ачелаков. Эти ачелаки иногда оставались полностью обнажёнными, тогда как ниггантхи использовали какой-то вид одежды. Некоторые из практик ачелаков идентичны джайнским. И, тем не менее, Саччака не упоминает ниггантхов в качестве примера телесной чистоты, хотя сам он и был сыном ниггантхов и, следовательно, должен был знать их религиозные практики. Этот любопытный факт можно легко объяснить, если принять гипотезу о том, что первоначальные ниггантхи, о которых обычно говорят буддийские тексты, были не частью джайнской «церкви», подчинившейся более жёстким правилам Махавиры, но последователями Паршвы, которые, не формируя враждебную партию, продолжали сохранять в рамках объединённой церкви некоторые частные практики старой».

Однако аргументы Якоби не слишком убедительны. В любом случае, это не объясняет, почему буддийские тексты продолжали называть Махавиру «ниггантхой» вплоть до его смерти, если, согласно буддистам, он не был ниггантхой. Из этого должно явствовать, что, покуда буддисты были заинтересованы в этой теме, они называли обе секции джайнской «церкви»: как последователей Паршвы, так и последователей Махавиры, ниггантхами.

Следовательно, мы можем заключить, что во времена Будды в Магадхе существовала религиозная секта, известная буддистам как ниггантхи. Монахи старой части этой секты соблюдали четыре аскетических обета и носили одежду. Махавира реформировал эту религию, произведя две перемены: он ввёл пятый обет и запретил монахам пользоваться одеждой. Все члены старой части приняли эти реформы, и впоследствии существовала только одна джайнская «церковь».

ЛЕГЕНДАРНАЯ ИСТОРИЯ.

Согласно джайнской концепции, мир не имеет ни начала, ни конца. Мир и джайнская «церковь» существовали вечно. Джайны уподобляют время колесу с двенадцатью спицами. Колесо вращается с безначальных времён и будет продолжать делать это вечно. В любой момент половина этого колеса находится в нисходящем состоянии. Нисходящая половина называется авасарпини, а восходящая - утсарпини. Мы живём в нисходящей части цикла - авасарпини, когда человеческая жизнь и манеры год от года становятся всё хуже и хуже. Каждая из этих половин разделяется на спицы (ара) или века. «Спицы» нисходящего полуцикла следующие:

Название века: Продолжительность:

Сукхама-сушама четыре крора-крора[45] сагаропамы.

Сукхама три крора-крора сагаропамы.

Сукхама-духкхама две крора-крора сагаропамы.

Духкхама-сукхама одна крора-крора сагаропама.

Менее чем 42000 лет:

Духкхама 21000 обычных лет.

Духкхама-духкхама 21000 обычных лет.

Сагаропама, или «сравнимая с океаном», - это число, которое слишком велико, чтобы выразить его в словах.

Те же самые века имеют место и в восходящем полуцикле, только в обратном порядке.

В первом веке - сукхама-сукхама, человек жил три пальи, или пальопамы: долгий период, который не выразить определённым числом лет (одна крора-крора пальопама равна количеству лет, сравнимому с океаном). Нирвана первого тиртханкары Ришабхи имела место за 3 года 8 месяцев и 2 недели до конца третьего века. Остальные 23 тиртханкары рождались в четвёртом веке. Махавира, последний тиртханкара, умер за 3 года 8 месяцев и 2 две недели до начала пятого века, который начался в 527 г. до Р.Х. Таким образом, мы живём в пятом веке, называемом духкхама.

Джайнская мифическая история начинается с периода, близкого к концу третьего века, т.е. сукхама-духкхама. В этом периоде жили 63 «сверхчеловека» джайнской мифологии, называемых ришабханатхами. Следующие 63 «сверхчеловека» появились в четвёртом, т.е. духкхама-сукхама веке. Шветамбары называют этих людей «шалакапуруша», а дигамбары - Лакшанапуруша[46] . Махавира был последним из этих 63 «сверхлюдей».

Как шветамбары, так и дигамбары написали ряд работ, описывающих жизни этих личностей[47] . Одна из самых знаменитых работ на эту тему – Тришашти-шалакапуруша-чаритра Хемачандры. В целом не существует большой разницы в версиях их жизней, которые предлагаются этими двумя традициями. Заметные различия имеют место лишь в случае двух тиртханкаров: Малли и Махавиры. Во всех прочих случаях две школы согласны между собой относительно мифологии своей религии.

63 «сверхчеловека» следующие:

Согласно шветамбарам: Согласно дигамбарам: Количество:

тиртханкары тиртханкары 24

чакравартины чакравартины 12

баладевы баладевы 9

васудевы нараяны 9

пративасудевы пратинараяны[48] 9

Помимо этих 63 «сверхлюдей» было также несколько кулагаров, или законодателей. Все они жили в третьем веке. Первый тиртханкара Ришабха был также последним из кулагаров. Кулагары были теми, кто впервые в мире учредил наказания. Они, однако, состояли не более чем в увещевании, предупреждении и выговоре (хаккара, маккара и дхиккара)[49] . Кулагара был чем-то вроде Ману, законодателя индуистов.

Среди баладев и васудев самыми интересными были Баларама и Кришна (Канха на пракрите). Они жили во времена Неминатхи, 22-ого тиртханкары. Кришна даже был двоюродным братом Неми. Здесь мы имеем джайнскую версию истории о Кауравах и Пандавах из Махабхараты, кроме того, описываются и потомки Кришны и Баларамы. Кауравы и Пандавы были обращены в джайнскую религию. В конце концов Пандавы также стали аскетами и, подобно Неми, достигли нирваны[50] . Интересный момент здесь состоит в том, что главная битва отличается от той, которая описывается в Махабхарате. Кришна, т.е. Васудева, сражается с Джарасандхой, т.е. пративасудевой, и убивает его. Согласно джайнской версии, это и было главной битвой. В этой битве между Кришной и Джарасандхой Пандавы приняли сторону Джарасандхи. Фактически, главная история в этой джайнской версии - это жизнь Кришны, и она похожа на ту, которая даётся в индуистской Бхагавата-пуране . Кришна является единственным из васудев, играющим некоторую роль в джайнских канонических работах, известных как Антакриддасаха и Джнятадхарма-катха .

Джайнская версия Рамаяны даётся в Падма-чаритрах , или Падма-пуранах . Падма - это джайнский вариант имени Рамы, а его история в джайнской версии во многом отличается от произведения Валмики.

Хемачандра в своей Тришашти-шалакапуруша-чаритре приводит подробную легенду о Раме. Согласно этой версии, царь Сакеты Дашаратха имел четыре жены: Апараджиту, Сумитру, Супрабху и Кайкейи. Эти четыре царицы имели четырёх сыновей. Сыном Апараджиты был Падма, который также был известен под именем Рама. Сыном Сумитры был Нараяна, который позже стал известен под именем Лакшмана. Сыном Кайкейи был Бхарата, а сыном Супрабхи был Шатругхана.

Сита была дочерью Джанаки. Она имела брата-близнеца Бхамандалу, который был похищен ещё в детстве. Однажды на Джанаку напали варвары. Раму послали на помощь Джанаке, и он с лёгкостью отразил нападение. Джанака был восхищён и пожелал, чтобы Рама женился на его дочери Сите.

Дашаратха женился на Кайкейи на празднике Сваямвара, где она выбрала его из многих царей, посетивших праздник. Тогда отвергнутые цари напали на Дашаратху. В последовавшей битве Кайкейи участвовала в качестве возницы Дашаратхи и выполнила свою работу настолько искусно, что Дашаратха пообещал дать ей любое вознаграждение, какое она пожелает. Но она сказала, что она попросит об этом, когда появится подходящий повод.

Состарившись, Дашаратха пожелал отречься от мира и стал нищим. Услышав об этом, Кайкейи потребовала своего вознаграждения, а состояло оно в том, что её сын Бхарата должен был принять царство в качестве наследника Дашаратхи. Рама с готовностью согласился на такое предложение, но сказал, что если он останется в столице, то Бхарата не сможет принять трон. Поэтому он подумал, что ему стоит оставить столицу и поселиться в лесу. Сита и Лакшмана сопровождали его. Остальная часть легенды более или менее та же самая, что и в Рамаяне Валмики. Есть, однако, важное различие: Равану в действительности убил Лакшмана, а не Рама. Поэтому в джайнской системе Лакшмана относится к васудевам, Рама - к баладевам, а Равана - к пративасудевам.

Но существует и другая, возможно, более ранняя, версия джайнской Рамаяны. Эта версия приводится в 14-й главе Васудевахинди Сангхадасы и в Уттарапуран е Гунабхадрачарьи. Эта версия непопулярна, а шветамбарам и вовсе неизвестна. Вкратце эта история такова:

Дашаратха был царём Варанаси. Рама был его сыном от царицы Субалы, а Лакшмана - от Кайкейи. Сита родилась у Мандодари - жены Раваны, но, поскольку он получил предсказание о том, что его дочь должна стать причиной его смерти, он отправил её со своим слугой в Митхилу, чтобы там закопать её живьём. Её случайно обнаружил царь Джанака, когда пахал поле, и удочерил её. Когда Сита подросла, Джанака устроил жертвоприношение, на которое были приглашены Рама и Лакшмана. Джанака был впечатлён личными качествами Рамы и отдал Ситу замуж за него. Равана не был приглашён на это жертвоприношение и, когда он услышал, что Сита была прекрасной девушкой, он решил похитить её. В этой версии нет никакого упоминания об изгнании Рамы. Равана похищает Ситу из Читракуты вблизи Варанаси. Рама возвращает её, убив Равану на Ланке. Затем Рама и Лакшмана возвращаются домой и правят своим царством.

Все чакравартины имели более-менее одинаковые карьеры. Они проводили жизни в получении 14 императорских сокровищ или драгоценностей. После долгого периода царствования, они осуществляли акт очищения, известный как апурва-карма, достигали всеведения (кевала-джняна) и уходили в нирвану. Первым и чакравартинов был Бхарата, сын первого тиртханкары Ришабхи[51] .

Имя Ришабхи встречается и в индуистских Вишну-пуране и Бхагавата-пуране . Там говорится, что император Ришабха передал власть сыну Бхарате и удалился в лес, где практиковал суровый аскетизм и умер. В момент смерти он был обнажённым. (Это наводит на мысль, что пураническая история могла первоначально происходить из джайнских источников.) С того момента, когда Ришабха передал свою империю Бхарате, люди стали называть свою страну Бхарата-варшей. Прежде эта страна называлась Хима-варшей. Имена прочих тиртханкаров не упоминаются в индуистской литературе.

Подробные жизнеописания 24 тиртханкаров даются в различных чаритрах и пуранах, написанных ближе к концу первого тысячелетия от Р.Х. Ранние книги, такие, как шветамбарская Кальпа-сутра , дают мало деталей относительно большинства из них. Фактически, Кальпа-сутра даёт лишь некоторые подробности жизней Паршвы, Ариштанеми и Ришабхи в стереотипной манере. Более подробно описывается жизнь Махавиры, однако том, что касается остальных двадцати тиртханкаров, то там упоминаются лишь периоды их появления.

В жизнеописаниях тиртханкаров наблюдается определённое однообразие. Все они были рождены в касте кшатриев, вели жизнь принцев до своего отречения от мира и почти все они достигли нирваны на горе Саммета (Параснатх) в Бихаре. Было лишь четыре исключения из этого правила: Ришабха достиг нирваны на горе Кайлас, Васупуджа - в Чампе, Аристанеми - на горах Гирнар, а Махавира - в Паве.

Считается, что 23-й тиртханкара Паршванатха умер за 250 лет до Махавиры. Предшественник Паршвы - Ариштанеми[52] , умер за 84000 лет до нирваны Махавиры. Наминатха[53] умер за 500000 лет до Аристанеми, а Мунисуврата - за миллион лет до Наминатхи. Далее интервалы увеличиваются, пока не достигают астрономических величин.

Так что можно констатировать тот факт, что все тиртханкары, кроме Паршвы и Махавиры, были мифическими фигурами. Поэтому нет нужды обсуждать их жизни, приведённые в чаритрах и пуранах. Однако из вышеизложенного должно быть ясно, что джайны имеют свою философию истории (т.е. теорию колеса времени) и она отлична от философии истории любого другого народа. Кроме того, в течение прошедших полутора тысяч лет джайны находили большое удовольствие в написании истории их религии до времени Махавиры. Дигамбары даже игнорировали историю своей церкви после этого периода. За исключением некоторых паттавали, дающих имена их глав, ветвь дигамбаров не имеет никакой истории после Махавиры. Поэтому в том, что касается истории джайнизма после Махавиры, мы полностью зависим от шветамбарских источников.

ЖИЗНЬ ПАРШВЫ,

Паршва был 23-м тиртханкарой джайнов. Его историческое существование подтверждается тем фактом, что при жизни Махавиры существовало некоторое число людей, следовавших его учению. Родители самого Махавиры были последователями Паршвы. При Махавире руководителем этой секты, которую буддисты называл ниггантхами, был Кеши.

Джайнские канонические книги мало что говорят о жизни Паршвы. Короткое сообщение о его жизни содержится в Кальпа-сутре Бхадрабаху. Кальпа-сутра была написана примерно в 4-5 вв. от Р.Х. В конце этого сообщения говорится, что с момента смерти архата Паршвы прошло двенадцать столетий, и что сейчас идёт тридцатый год тринадцатого столетия. Относительно Махавиры Кальпа-сутра говорит, что с момента его смерти прошло девять столетий, и сейчас идёт восьмидесятый год десятого столетия. Из этого можно сделать вывод, что Паршва умер за 250 лет до Махавиры и, таким образом, принадлежал к 9 в. до Р.Х.

Все прочие события в жизни Паршвы описываются всё тем же стереотипным образом, каким джайны описывают жизни всех своих тиртханкаров. Например, утверждается, что пять самых важных событий в жизни Паршвы произошли, когда луна была в соединении с астеризмом Вишакха. Эти пять событий следующие: его зачатие в утробе матери, рождение, отречение от мира, достижение всеведения и уход в нирвану.

Согласно Кальпа-сутре , Паршва был сыном царя Варанаси Ашвасены. Его мать звали Вама. До тридцати лет Паршва вёл жизнь домохозяина. Затем он отрёкся от мира и в течение 83 дней предавался суровому аскетизму. На 84-й день он стал кевали, т.е. достигшим высшего знания. Впоследствии он учредил обширное сообщество своих последователей: монахов и домохозяев, мужчин и женщин. Умер он в возрасте ста лет на горе Саммет Шикхара (Параснатх в Бихаре).

ЖИЗНЬ МАХАВИРЫ.

Вардхамана, он же Махавира, 24-й и последний тиртханкара джайнов, является самой важной фигурой в истории джайнизма. Именно он консолидировал джайнскую общину и заложил для неё такой прочный фундамент, что она сохранилась почти без перемен в течение почти двадцати пяти столетий. Как уже отмечалось, его имя - Ниггантха Натапутта, встречается в ранних буддийских документах. Поскольку эти источники независимы, они подтверждают историчность Махавиры. Буддийские тексты не дают каких-либо деталей, касающихся жизни Махавиры, ограничиваясь утверждением, что он был руководителем секты ниггантхов. Буддисты также отметили время его смерти.

Джайнские источники также не дают каких-либо подробностей его жизни в качестве учителя. Те события, которые имели место до его рождения, в частности, сны, которые видела его мать в тот момент, когда он был зачат, описываются весьма подробно, но в том, что касается его жизни после рождения, то детали таковой малочисленны. В возрасте тридцати лет Махавира стал аскетом, а затем странствовал течение около двенадцати лет. Но о жизни Махавиры в качестве учителя, которая продолжалась около тридцати лет вплоть до его смерти, эти источники хранят молчание.

Жизнь Махавиры в том виде, в каком её представляют шветамбарские источники, такова:

Махавира был кшатрием из клана Джнятри и родился в местечке Кшатрия-Кундаграма[54] - предместье города Вайшали (вблизи Патны). Он был вторым сыном Сиддхартхи и Тришалы - женщины, обладавшей высокими связями. Она была сестрой царя Вайшали Четаки[55] , чья дочь Челлана вышла замуж за Шренику Бимбисару - царя Магадхи.

Шветамбары утверждают, что душа этого тиртханкары вначале спустилась в лоно Девананды - женщины из касты брахманов. Затем, по приказу Шакры (Индры), зародыш был перенесён в лоно Тришалы, которая и стала матерью Махавиры. Возникает закономерный вопрос: откуда люди узнали об этом случае с перенесением зародыша? Согласно шветамбарам, сам Махавира раскрыл это своим ученикам, когда Девананда пришла поклониться ему. Вот как это описывается в Бхагавати-сутре :

«Брахман Ришабхадатта и его жена Девананда совершили паломничество, чтобы увидеть Махавиру. … Затем из грудей брахманской женщины Девананды начало течь молоко, её глаза наполнились слезами, её руки под браслетами набухли, волосы встали дыбом, подобно цветку кадамба, раскрывающемуся навстречу потоку дождя. Она смотрела на святого монаха Махавиру, не отрывая глаз. «Учитель», - обратился почтенный Гаутама к святому Монаху Махавире, - «почему эта брахманская женщина смотрит… не отрывая глаз?» «Слушай, Гаутама», - ответил Махавира, - «Эта брахманская женщина Девананда - моя мать. Я - сын этой брахманской женщины Девананды. Потому брахманская женщина Девананда и смотрит на меня с нежной любовью, причина которой в том, что я сначала зародился в ней»[56] .

Все пять важнейших событий в жизни Махавиры: его зачатие, рождение, отречение, достижение всеведения и уход в нирвану имели место, когда луна была в соединении с астеризмом Уттарапхалгуни. Его родители, которые были преданными последователями Паршвы[57] , дали ему имя «Вардхамана». (Вира, или Махавира - это эпитет, используемый в качестве имени.) Он женился на Яшоде и имел дочь по имени Аноджджа (также известна как Приядаршана). Его родители умерли, когда ему было 30 лет, а старший брат Нандивардхана унаследовал от отца ранее занимаемый тем пост. С разрешения брата и других заинтересованных лиц он, наконец, осуществил своё давнее желание стать монахом. Затем, в течение двенадцати лет он занимался самоумерщвлением. Махавира бродил по стране в каестве нищенствующего монаха, снося все виды лишений, а спустя 13 месяцев отказался даже от одежд. В конце этого периода, посвящённого медитации и путешествиям, он достиг состояния всеведения (кевала-джняна), соответствующего буддийскому бодхи.

Мы знаем некоторые детали маршрута Махавиры, который он прошёл в течение этих двенадцати до достижения всеведения, странствуя по восточной Индии. Жизнь Махавиры в течение этих двенадцати лет сопровождалась большими трудностями. Иногда деревенские жители принимали его за вора. Иногда его, вместе с компаньоном Гошалой, сопровождавшим его шесть или семь лет, подозревали в шпионаже. Подробности этих путешествий приводятся Джинадасой в соответствии с Авашьяка-сутрой . Согласно Шубрингу, его Чурни нельзя датировать ранее, чем 7 в., но это сочинение обычно принимается как более или менее надёжное.

Где-то в пределах пяти дней с момента своего отречения от мира Махавира пришёл в деревню Куммара и остался здесь на некоторое время для медитации. Однако, когда некий пастух принял его за вора и захотел побить его, ему пришлось уйти. Махавира провёл первый в своей отшельнической жизни сезон дождей в Аттхиягаме.

На второй год, когда Махавира переходил реку Суваннакула, его одежда зацепилась за колючки на берегу. С этого момента он оставался обнажённым. Свой второй сезон дождей он провёл в сарае некоего ткача в Наланде, недалеко от Раджагрихи. Здесь-то его и встретил Маккхали Гошала и стал его компаньоном. Отсюда они ушли в Коллагу. Третий сезон дождей Махавира и Гошала провели в Чампе.

Когда Махавира и Гошала проходили через Чорагу Саннивешу, их заподозрили в том, что они - вражеские шпионы и бросили в колодец. Однако их опознали две женщины - последовательницы Паршвы, и они были освобождены. Четвёртый сезон дождей они провели в Питтхичампе.

Следующий год аскетической жизни оказался очень трудным для Гошалы и Махавиры. Гошала был склонен насмехаться над людьми, за что его неоднократно били. В этом году они также ходили в Ладху (юго-западная Бенгалия), но тамошние жители дурно с ними обращались. Пятый сезон дождей они провели в Бхаддие.

Во время их странствий в том году их опять приняли за шпионов в месте, называемом Кувия Саннивеша. Но позднее их освободили благодаря вмешательству двух сестёр, которых звали Вияя и Прагалбха. В этот момент Гошала отказался далее ходить в компании с Махавирой, сказав, что, поскольку он создан для того, чтобы сносить оскорбления повсюду, он бы предпочёл ходить один. На некоторое время они разошлись, но через шесть месяцев Гошала опять присоединился к Махавире. Свой шестой сезон дождей они опять провели в Бхаддие.

Свой седьмой сезон дождей они провели в Алабхие. На следующий год Гошалу опять побили за насмешничество. А один раз, когда они были в Лохаггале - месте, которое описывается как столица царя Джиясатту, царские слуги приняли их за вражеских шпионов и связали. Но позднее они были освобождены Уппалой, который, говорят, прибыл туда из Аттхиягамы. Восьмой сезон дождей Махавира и Гошала провели в Раджагрихе.

Из Раджагрихи они пошли в Ладху, а оттуда - в Ваджджабхуми и Шуббхабхуми, где Махавире пришлось подвергнуться всем видам испытаний. Ачаранга-сутра описывает это в деталях. Вот отрывок из неё:

«Он ходил по бездорожной стране ладхов в Ваджджабхуми и Шуббхабхуми, где ему приходилось пользоваться убогими постелями и убогими сидениями. В Ладхе он подвергался многим опасностям. Многие местные жители нападали на него. Даже в верующей части этой грубой страны его кусали собаки и лаяли на него. Лишь немногие люди били собак, чтобы предотвратить нападения. Ударяя монаха, они орали: «Животное!», – и натравливали собак, чтобы те покусали его. Таковы были местные жители. Там, в Ваджджабхуми, жили и многие другие нищие, употреблявшие грубую пищу и всегда имевшие при себе кол или палку, чтобы отгонять собак. Но даже несмотря на это их кусали собаки. Трудно путешествовать в Ладхе».

В этой местности они провели девятый сезон дождей.

На десятый год, во время их пребывания в Сиддхаттхапуре, Гошала окончательно расстался с Махавирой и ушёл в Саваттхи. Оставшуюся часть года Махавира странствоал один и провёл десятый сезон дождей в Саваттхи.

Точная причина того, почему Махавира и Гошала разошлись, неясна. Возможно, она состояла в том, что Гошала не заботился о соблюдении целибата, что не нравилось Махавире. В Сутракританге мы находим такое заявление, которое Гошала сделал Ардраке, ученику Махавиры: «Как твой закон не видит никакого греха в том, что Махавира окружает себя толпой учеников, так и согласно нашему закону аскет, живущий в одиночестве, не совершает никакого греха, если он пьёт холодную воду, ест семена, принимает вещи, приготовленные специально для него, и общается с женщинами».

Гошала провёл оставшуюся часть своей жизни в Шравасти, в доме горшечницы по имени Халахала.

Возможно, что именно после того, как он увидел такого рода поведение, Махавира решил, что было бы полезно установить отдельный обет брахмачарьи в качестве одного из необходимых условий монашества и добавить его к перечню четырёх обетов Паршвы.

Одиннадцатый год странствий Махавиры был одним из самых трудных. В Тошали его приняли за грабителя и сильно побили. Затем он пошёл в Мошали, где его опять приняли за грабителя и арестовали, но царский суд освободил его. Когда он вернулся в Тошали, местные жители пытались его повесить, но он был спасён тошальским кшатрием. Весь тот год был для него периодом испытаний и унижений. Свой одиннадцатый сезон дождей он провёл в Вайшали.

Следующий год был сравнительно мирным. Махавира провёл двенадцатый сезон дождей в Чампе.

Из Чампы Махавира пошёл в Джамбхиягаму, а оттуда - в Мендхиягаму. Затем он ушёл в Чамманигаму, где некий пастух воткнул ему в уши железные гвозди. В таком состоянии Махавира прибыл в Маджджхима Паву, где эти гвозди убрали. Оттуда он пошёл в направлении Джамбхиягамы и там, на ферме домохозяина Самаги, стоявшей на берегу реки Уджджувлийи, что в северо-восточной части святого места Веяватта, под деревом Шала, в завершение периода, продолжавшегося 12 лет 6 месяцев и 15 дней, на десятый день светлой половины месяца Вайшакха, Махавира достиг всеведения (кевала-джняна).

После достижения Махавирой всеведения на берегу той реки был проведён религиозный собор (самаваршана), но произнесённая там первая проповедь Махавиры не имела успеха. Тогда, пройдя двенадцать йоджан, Махавирв вернулся в Маджджхима Паву, где, в саду Махасены, был созван другой собор. Здесь, после долгой дискуссии на разнообразные религиозные и философские предметы, Махавира посвятил одиннадцать учёных брахманов[58] .

Впоследствии эти одиннадцать брахманов стали ганадхарами[59] . Девять из них умерли ещё при жизни Махавиры, а двое: Гаутама Индрабхути и Судхарма, пережили его. Шубринг замечает по этому поводу: «Вряд ли можно сомневаться в том, что прочие девять ганадхаров были вымыслом»[60] . Фактически, в самих джайнских канонических работах трудно найти какое-либо упоминание об этих девяти ганадхарах.

После достижения всеведения в возрасте сорока двух лет, Махавира прожил ещё тридцать. Джайнские правила предписывают, что в течение восьми месяцев лета и зимы монах может оставаться в деревне на одну ночь, а в городе - не более, чем на пять. В течение четырёх месяцев сезона дождей он должен оставаться в одном месте. Места, в которых Махавира провёл сорок два сезона дождей, приводятся в Кальпа-сутре . Они следующие:

1. Аттхиягама - 1.

2. Чампа и Питтхи Чампа - 3.

3. Вайшали и Ванийягама - 12

4. Раджагриха и Наланда - 14.

5. Митхила - 6.

6. Бхаддия - 2.

7. Алабхия -1.

8. Паниябхуми - 1.

9. Саватти - 1.

10. В городе Пава, в конторе писца царя Хаттивалы[61] - 1 (это был его последний сезон дождей).

Территория, которую Махавира прошёл за 42 года своей аскетической жизни, т.е. с момента его ухода из дома и до достижения нирваны, охватывает Бихар, западную и северную части Бенгалии и некоторые части штата Уттар-Прадеш. В некоторых работах упоминается также Тошали. Если это место находилось в Ориссе, то Махавира посетил и этот регион.

Большинство ранних джайнских работ не питают большого интереса к описаниям жизни Махавиры после достижения им всеведения[62] . Отдельные упоминания, однако, встречаются повсюду. Бхагавати-сутра является единственной ранней работой, дающей побольше деталей, касающихся жизни Махавиры как до достижения им всеведения, так и после. Более поздние джайнские писатели отовсюду собирали фрагменты историй о его жизни и включали их в работы, называемые «Жизнями шестидесяти трёх сверхлюдей». Самая известная из этих работ - Тришашти-шалакапуруша-чаритра Хемачандры[63] . Жизнеописание Махавиры даётся в десятой книге данной работы. Поскольку Хемачандра был одним из самых учёных среди джайнов, можно предположить, что в своей работе он привёл лишь те части мифов и легенд о жизни Махавиры, которые он счёл самыми достоверными. Поэтому он заполнил большую часть своей работы жизнеописаниями других важных фигур, в том числе современных Махавире правителей и их жён. Порой трудно найти какую-либо связь этих историй с жизнью Махавиры.

Вскоре после достижения всеведения Махавира начал бродить по деревням, рудным приискам и городам, оказывая помощь тем душам, которые были способны на возвышение. Многие люди приходили посмотреть на него. Среди тех, кто пришёл к нему первыми, были его «природные» родители: Ришабхадатта и Девананда. Именно во время этого визита Махавира признал её своей матерью, в чьё лоно он вначале сошёл с небес и пребывал там 82 дня, пока не был перенесён в лоно Тришалы.

Среди тех ранних посетителей был и Джамали - сын его сестры и зять одновременно[64] . Джамали встретил Махавиру во время его пребывания в Кшатрия-Кундаграме - той деревне, где родился Махавира. Приядаршана, дочь Махавиры и жена Джамали, выслушав проповедь, приняла монашество вместе с тысячей других женщин. Джамали, выслушав проповедь и получив согласие родителей на принятие монашества, принял обет вместе с пятьюстами кшатриями. Затем Блаженный[65] продолжил свои странствия вместе с пятьюстами монахами-кшатриями. С течением времени Джамали выучил 11 анг, и учитель сделал его главой общины. Он практиковал аскезы, двухдневные посты и т.д. Приядаршана следовала за Чанданой.

Чандана была дочерью Дадхиваханы, царя Чампы. Он был разгромлен в битве, и его дочь обратили в рабство. Однажды, в то время, когда Махавира ещё не достиг всеведения, Чандана отдала ему половину своей пищи, хотя сама была истощена. Это было предсказано богами: «Эта девушка, находящаяся в своём последнем теле, питающая отвращение ко всем мирским наслаждениям, станет первой ученицей Махавиры, когда тот достигнет всеведения».

Как-то Джамали поклонился учителю и сказал: «С твоего разрешения я и моя группа продолжим неограниченные странствия». Учитель предвидел своим оком мудрости, что это приведёт к дурным последствиям, и не дал никакого ответа, хотя Джамали спрашивал вновь и вновь. Решив, что всё, что не запрещено - разрешено, Джамали и его группа отделились от учителя и ушли в самостоятельные странствия.

Случилось так, что во время этих странствий Джамали почувствовал недомогание. Он захотел лечь и попросил своих людей приготовить для него постель. Спустя некоторое время он спросил, готова ли она. Они всё ещё настилали ложе, но сказали, что оно разостлано. Когда Джамали увидел, в каком состоянии ложе было в действительности, он разозлился на своих последователей. Они ответили, что, согласно учению Махавиры «то, что делается - сделано», но теперь они осознали свою ошибку и узнали истину: «То, что делается - не сделано». Фактически, это единственная причина, из-за которой группа Джамали отделилась от Махавиры. Джамали начал похваляться тем, что он, якобы, достиг всеведения. Он сказал Махавире, что стал всеведущим, всевоспринимающим, архатом на этой земле. Его жена Приядаршана тоже присоединилась к этой ереси. Она, однако, осознала свою ошибку на личном опыте. Как-то раз по оплошности некоего человека на её одежду упала искра. Увидев, что её одеяние загорелось, Приядаршана сказала: «Смотри, Дханака, из-за твоей невнимательности моё одеяние загорелось». На это она получила такой ответ: «Не говори ложь, монахиня; ведь согласно твоему учению уместно было бы сказать такую вещь, когда всё одеяние было бы сожжено». Тогда Приядаршана осознала свою ошибку и вернулась к последователям её отца.

Джамали, однако, упорствовал в своём ложном учении и, наконец, умер, так и не исповедовавшись в своём грехе.

Следующий важный эпизод, описанный Хемачандрой, это смерть Гошалы, главы адживиков (Хемачандра пишет «адживака»).

Во время своих странствий Махавира пришёл в Шравасти и остановился в саду некоего Костханаки. Гошала пришёл туда много ранее и жил в магазине горшечницы Халахалы. Гошала, бывало, называл себя всеведущим. Как-то раз, зайдя в Шравасти за подаянием, Гаутама, один из главных учеников Махавиры, услышал, что Гошала выдвигал такие претензии. Гаутама спросил Махавиру, прав ли был Гошала в этом вопросе. Махавира ответил: «Маккхали думает, что он джина, хотя он не джина. Гошала - это жилище обмана. Посвящённый мной, обученный мной, он обратился к дурным мнениям обо мне. Он не всеведущ, Гаутама».

Когда Гошала услышал такое мнение Махавиры о себе, он страшно разгневался. Увидев Ананду - другого ученика Махавиры, он сказал, что имеет горячую молнию, с помощью которой может сжечь врага, и что он уничтожил бы Махавиру вместе с его учениками. Когда Ананда передал это Махавире, тот заметил, что у Гошалы действительно есть такая молния, с помощью которой он может убить кого угодно, кроме архата, который почувствовал бы лишь некоторый дискомфорт, потому Гошалу не стоит дразнить.

Ананда сообщил это жителям Шравасти, что ещё больше разозлило Гошалу. Он пришёл и начал оскорблять Махавиру. Более того: он убил своей горячей молнией двух учеников Махавиры, когда те пытались возражать.

Махавира попытался успокоить Гошалу, но его слова разъярили того ещё больше, и он выпустил в Махавиру свою молнию. «Бессильная против Учителя, как ураган - против горы, она облетела вокруг Блаженного, подражая преданному. От этой горячей молнии в теле Учителя было лишь тепло… Горячая молния, как будто разгневавшись из-за того, что ей использовали для преступления, - увы! - обернулась и насильственно вошла в тело Гошалы».

«Внутренне сжигаемый ею, Гошала совсем обнаглел и сказал надменно блаженному Махавире: «Снедаемый моей горячей молнией, ты умрёшь через шесть месяцев от желчного жара, обычный аскет, Кашьяпа».

«Учитель ответил: «Гошала, твоя речь - ложь: поскольку я всеведущ, я буду продолжать странствовать ещё 16 лет. Ты же, страдая от желчного жара, вызванного твоей собственной горячей молнией, умрёшь в конце седьмого дня. Нет никакого сомнения в этом».

«Бедный Гошала, сжигаемый своей собственной горячей молнией, чтобы смягчить боль, напился вина, приняв целую бутыль. Одурманенный вином, он пел, танцевал и постоянно кланялся Халахале … Он говорил бессвязные и противоречивые речи и провёл день, обслуживаемый его погружёнными в печаль учениками. Так он страдал неделю».

«А по истечении семи дней Гошала, выразив сожаление и раскаявшись в своих ошибках, умер».

(История Гошалы, взятая Хемачандрой в основном из Бхагавати-сутры , по всей вероятности, представляет собой историю серьёзных споров между адживиками, руководимыми Гошалой, и ниггантхами, руководимыми Махавирой.)

«Спустя несколько дней Махавира почувствовал слабость, вызванную дизентерией и последствиями молнии Гошалы, но не принимал никаких лекарств. Начал распространяться слух, что он действительно умрёт, как и предсказывал Гошала. Его ученики встревожились и попросили Махавиру принять какое-либо лекарство. Махавира, наконец, согласился, и приказал ученикам принести для него средство, приготовленное домохозяйкой Ревати для своей семьи.

Симха (один из учеников) пошёл в дом Ревати и получил предписанное средство. Обрадованные боги немедленно пролили золотой дождь. Блаженный Вардхамана, полная луна для куропаток общины, приняв это превосходное средство, разом вернул здоровье».

После этого Махавира прожил ещё 16 лет. Он странствовал на севере Бихара и востоке Уттар-Прадеш, уча людей этике своей религии. Вероятно, в это время не случилось ничего, достойного внимания.

Махавира умер через двадцать девять с половиной лет после достижения всеведения. Произошло это в городе Пава, в доме царского писца. Девять из одиннадцати ганадхаров уже умерли. Лишь Гаутама Индрабхути и Судхарма пережили его. За день до смерти Махавира отослал Гаутаму прочь на один день. Возможно, он опасался того, что Гаутама будет чрезмерно демонстративен в выражении своего горя. Гаутама, однако, достиг всеведения сразу после смерти Махавиры. Он пребывал в этом состоянии 12 лет, а после его смерти всеведения достиг Судхарма. Судхарма был первым после Махавиры главой джайнской общины, поскольку Гаутама никогда не выполнял функций учителя.

Шветамбары помещают дату смерти Махавиры, которая является отправной точкой их эры, за 470 лет до начала эры Викрама, т.е. в 527 г. до Р.Х.[66]

После смерти Махавиры, «Поскольку свет знания угас, все цари зажгли материальные светильники. С того дня среди всех народов проводится праздник Дипотсава[67] , когда ночью повсюду зажигаются огни».

(В этой части своей работы Тришашти-шалакапуруша-чаритра Хемачандра упоминает почти все известные джайнам события из жизни Махавиры. Интересно, однако, отметить, что он не касается второго раскола джайнской общины. Он был устроен Тиссагуттой ещё при жизни Махавиры, спустя 16 лет после достижения им всеведения.)

Каким же человеком был Махавира? Из джайнского канона не много можно узнать о его характере, но кое-какие выводы можно сделать из его поведения и высказываний. Вероятно, он был человеком сильной воли и терпения. В противном случае он не смог бы выдержать все те испытания и лишения, которым он подвергся во время своих двенадцатилетних странствий. Его физическая конституция, тоже, вероятно, была очень сильной.

Вполне очевидно, что он не был весельчаком сам и не любил веселье среди своих учеников. Мы находим в Ачаранга-сутре такие слова: «Ниггантха постигает и отвергает веселье. Он не веселится. Всеведущий говорит: «Ниггантха, движимый весельем и веселящийся, мог бы сказать ложь в своей речи»[68] .

Также он должен был иметь харизму и способность привлекать людей. Такой вывод можно сделать из того успеха, которого он достиг в деле объединения джайнских общин и создания той религиозной системы, которая почти без изменений сохранилась в течение 2500 лет. Его сила привлечения людей была причиной зависти Маккхали Гошалы, его бывшего компаньона, а впоследствии - противника. Тот жаловался Ардраке: «Послушай, Ардрака, до чего Махавира дошёл: поначалу он бродил как одинокий монах, а теперь он окружил себя массой учеников и учит их закону во всей полноте»[69] .

Как говорит Якоби: «Махавира был в своём роде великим человеком и выдающимся руководителем среди своих современников. Он стал тиртханкарой благодаря святости его жизни и успехам в распространении своего учения»[70] .

Сообщение о смерти Махавиры фигурирует также и в буддийских текстах. Это Самагама-сутта из Маджджхима-никаи , Пасадика-сутта и Парьяя-сутта из Дигха-никаи. Смысл этих сообщений таков:

Буддийский монах Чунда Самануддеса проводил сезон дождей в Паве. А Будда в то время пребывал среди шакьев в Самагаме. «Итак, как раз в то время Ниггантха Натапутта ушёл из жизни в Паве. После его смерти ниггантхи разделились на две группы. Они затеяли перебранки, устроили борьбу и впали в споры, во время которых наносили ранения друг другу: «Ты не знаешь этого закона дисциплины, а я знаю этот закон дисциплины … твои воззрения ложные, а мои - истинные» и т.д. Таким образом, ниггантхи, последователи Натапутты, были непримиримы по отношению друг к другу.

Чунда Самануддеса, проведя сезон дождей в Паве, ушёл оттуда и сообщил о случившемся Ананде. Тогда почтенный Ананда сказал ему: «Почтенный Чунда, эта новость достойна быть представленной Блаженному».

Затем почтенные Ананда и Чунда приблизились к Будде, приветствовали его, уселись с одной стороны и, сидя таким образом, почтенный Ананда обратился к Блаженному: «Блаженный! Вот этот Чунда Саманудесса говорит: «Ниггантха Натапутта только что отошёл…»

Это сообщение в буддийских текстах настолько живое, что следует принять очевидный вывод о том, что Будда был жив в момент смерти Махавиры. С другой стороны, многие учёные считают, что Будда умер раньше. Эта гипотеза поддерживается буддийской традицией Шри-Ланки, утверждающей, что Будда умер в 544 г. до Р.Х. Поскольку джайны полагают, что Махавира умер в 527 г., это поместило бы дату смерти Будды на 16 или 17 лет ранее смерти Махавиры. Вопрос, однако, ещё более усложняется тем, что Хемачандра, историк джайнизма, утверждал, что Чандрагупта Маурья стал императором через 155 лет после смерти Махавиры. Это переносит дату смерти Махавиры на 468 г. до Р.Х. Существуют также и другие традиции относительно датировки смерти Будды и Махавиры.

ДЖАЙНСКАЯ ОБЩИНА ПОСЛЕ МАХАВИРЫ. ВЕРСИЯ ШВЕТАМБАРОВ.

Насколько нам известно, зона распространения джайнизма в первые один-два века после Махавиры была ограничена тем регионом, в пределах которого он проповедовал. Главный ученик Махавиры Судхамма унаследовал от него должность главы общины. Позднее его имя было санскритизировано в «Судхарма». Считается, что Махавира имел одиннадцать главных учеников, называемых ганадхарами. Девять из них умерли ещё при жизни Махавиры и лишь два: Судхарма и Гаутама Индрабхути, говорят, пережили его. Но о прочих десяти ганадхарах, помимо Судхармы, мы не знаем ничего, потому их историчность находится под вопросом. Вполне понятно, однако, что для истории джайнизма не будет иметь какого-либо значения подтверждение факта их существования: эти десять ганадхаров не оставили преемников и, насколько нам известно, не внесли никакого вклада в развитие джайнизма после Махавиры.

С другой стороны, Судхарма был важной фигурой. Многие из учений Махавиры известны нам именно в той версии, в которой Судхарма передал их своему главному ученику Джамбусвами. Многие диалоги в джайнских канонических работах начинаются словами Судхармы: «Итак, Джамбусвами…»

Судхарма пережил Махавиру на двадцать лет. Считается, что он достиг всеведения двенадцать лет спустя после нирваны Махавиры, после чего прожил ещё восемь лет, достигнув к моменту смерти столетнего возраста. Джамбу, его главный ученик, унаследовал от него понтификат. Прабхава, главный ученик Джамбу, наследовал ему 44 года спустя. Таким образом, в течение нескольких поколений высший титул и власть в джайнской общине передавались от учителя к ученику.

Необходимо отметить, что вышесказанное соответствует традиции шветамбаров. С другой стороны, некоторые дигамбары утверждают, что первыми двумя наследниками Махавиры были Гаутама и Лохачарья, а Джамбу наследовал Лохачарье. Другие дигамбары считают, что Судхарма наследовал Гаутаме, а Лохачарья просто было другим именем Судхармы. Однако в обзоре джайнской истории нам придётся опираться на версию шветамбаров, поскольку дигамбары не написали вообще никакой истории общины: за исключением некоторых паттавали и надписей мы не знаем никакой их версии истории джайнизма в течение нескольких столетий после Махавиры.

Перечень наследников Махавиры по версии шветамбаров даётся в Кальпа-сутре , в главе, известной как «Тхеравали» (или «Стхавиравали»[71] ), а также в двух других канонических работах. Перечень патриархов, приведённый в тех двух сутрах, соответствует версии Кальпа-сутры вплоть до Махагири и Сухасти: пары патриархов восьмого поколения после Махавиры. Начиная с того момента последовательность распадается на два варианта, один из которых начинается с Махагири, а другой - с Сухасти. Первой версии следуют Нанди-сутра и Авашьяка-сутра , вторая приводится в Кальпа-сутре . Обе линии полностью независимы друг от друга и не имеют ни одной обще фигуры. Почти все из тех, кто встречается в древних легендах (катханака), принадлежат к линии Сухасти. Насколько известно автору, существует лишь одна легенда, связанная с одним из членов линии Махагири, а именно Мангу (см. Абхидханараджендра-коша , «Мангу»)[72] .

Таким образом, для всех практических целей, по крайней мере в том, что касается шветамбаров, самым аутентичным будет перечень, приводимый в Кальпа-сутре . Кальпа-сутра , однако, не даёт какой-либо информации о патриархах джайнизма, помимо их перечисления. Всё это содержится в Стхавиравали (иначе «Паришиштапарван») Хемачандры и в последней части Катхавали Бхадрешвары: капитальной прозаической работы на пракрите. Обе эти работы представляют собой мифологические истории или, скорее, агиографии, поскольку они предлагают по большей части легенды, связанные с жизнями этих патриархов и современных им царей. История джайнской общины, приведённая ниже, основывается в основном на Стхавиравали Хемачандры. Большая часть этого произведения описывает благодеяния, совершённые ими в предыдущих воплощениях, за которые они были вознаграждены святостью жизни в настоящих рождениях. Также описываются политические события их времени, особенно в связи с влиянием, которое джайны оказали на указанные события. Такие описания представляют собой общий интерес.

(Возможно, эти события описываются в таком виде, в каком их хотели бы видеть джайны, а не так, как они произошли в действительности.)

Первыми шестью патриархами после Махавиры были следующие:

1.Судхарма.

2.Джамбу.

3.Прабхава.

4.Шайямбхава.

5.Яшобхадра.

6.Бхадрабаху и Самбхутавиджая.

Судхарма.

«Судхарма присоединился к общине в возрасте пятидесяти лет; тридцать лет он был учеником Махавиры, а через двенадцать лет после его смерти достиг всеведения. Он умер восемь лет спустя, завершив свою столетнюю жизнь».

Джамбу.

«Наследником Судхармы был Джамбу. Рассказывают, что однажды Судхарма, окружённый своими учениками: Джамбу и прочими, прибыл в Чампу и остановился вне города. Как обычно, собралась толпа, чтобы послушать его проповедь. Царь Куника (Аджаташатру), увидев толпу, тоже пришёл послушать. Когда проповедь подошла к концу, царь спросил Судхармы, кем был Джамбу, поскольку царь был поражён красотой внешности Джамбу. Судхарма рассказал царю его историю и предсказал, что он будет последним кевалином. После него никто не достигнет таких стадий сверхъестественного знания, как манахпарьяя[73] и парамавадхи[74] ; джина-кальпа[75] будет оставлена вместе с другими священными учреждениями и практиками, в то время, как святость людей на земле будет всё более и более уменьшаться».

Здесь, возможно, мы видим первый намёк на раскол между шветамбарами и дигамбарами. Дело в том, что одна из практик джина-кальпы - полная обнажённость монахов. Шветамбарские монахи оставили эту практику и следуют той, которая известна как стхавира-кальпа. Интересно то, что имя Прабхавы - наследника Джамбу, который, предположительно, следовал стхавира-кальпе, не обнаруживается ни в каких перечнях патриархов, приводимых дигамбарами.

Прабхава.

«Джамбу достиг освобождения 64 года спустя после нирваны Махавиры, назначив Прабхаву из рода Катьяяны видимым главой общины».

Шайямабхава.

Шайямабхава родился иноверцем и поначалу изучал ведическую религию под руководством своего гуру. Как-то раз он встретил двух монахов, которые сказали: «Ты не знаешь истины». Это взволновало его ум, и через несколько дней, распрощавшись со своим гуру, он отправился на поиски тех монахов. В конце концов он пришёл к Прабхаве и попросил наставления в джайнской религии. Прабхава объяснил ему пять обетов джайнов и, когда Шайямабхава отверг свои прежние взгляды, он был посвящён в монахи и стал ревностным аскетом. Он изучил 14 текстов Пурва и ста главой общины после смерти Прабхавы.

Как была написана Дашавайкалика-сутра.

Когда Шайямабхава принял посвящение, он оставил молодую жену. Эти обстоятельства поставили женщину в весьма бедственное положение, и люди спрашивали её о том, нет ли какой-то надежды на потомство. Она ответила на пракрите «манаям», что значит «немного». Потому мальчика, которого она родила, назвали «Манака». Когда Манаке исполнилось восемь лет, он понял, что его мать одевалась не так, как вдовы, и спросил её о том, кто его отец. Тогда он и узнал, что его отцом был Шайямбхава, который принял монашество до его рождения и больше никогда не возвращался. Манака, в тайне тосковавший по отцу, оставил мать, и пошёл в Чампу. Там он встретил своего отца, но, поскольку не смог узнать его, то спросил у Шайямабхавы о своём отце, у которого он хотел бы принять посвящение. Тогда Шайямабхава выдал себя за самого лучшего друга его отца, в отсутствие которого он мог бы посвятить Манаку. Манака согласился, и Шайямбхава посвятил его в монахи, не объяснив связи, существовавшей между ними. С помощью своего сверхъестественного знания Шайямабхава понял, что его сын умрёт в пределах полугода. Поскольку времени было слишком мало, чтобы освоить всё учение в полном виде, Шайямабхава сжал его суть в десять лекций, которые он составлял во второй половине дня. Поэтому его работа и называется «Дашавайкалика». Манака выучил Дашавайкалика-сутру и, таким образом, получил хорошее наставление в своей религии. Когда прошло полгода, и он умер, Шайямабхава так сильно оплакивал смерть сына, что его ученики были не в состоянии понять причину его печали, казавшейся столь необычной для отвергшего мир монаха. Тогда он рассказал им историю Манаки и сказал, что плакал он от радости, поскольку его сын умер святым. Ученики, узнав, что Манака был сыном их ачарьи, пожелали узнать, почему он не сказал им этого ранее. Шайямабхава ответил, что если бы они знали, что Манака  его сын, то не стали бы усердствовать в послушании, которое является первейшей обязанностью каждого новичка и самой добродетельной частью его нравственных упражнений. Он добавил, что Дашавайкалика-сутру он составил ради обучения Манаки, а теперь он хочет, чтобы эта работа исчезла. Ученики, однако, подговорили сангху попросить Шайямабхаву, чтобы тот опубликовал Дашавайкалику. Шайямабхава уступил их просьбам и сутра, таким образом, была сохранена.

Яшобхадра.

« Наконец, Шайямабхава умер, назначив Яшобхадру своим преемником».

Бхадрабаху и Самбхутавиджая.

«Завершив весьма примерную жизнь аскета и учителя, Яшобхадра умер, оставив управление общиной своим ученика Бхадрабаху и Самбхутавиджае».

В этом месте Стхавиравали Хемачандра возвращается примерно на сотню лет назад, ко времени, когда была основана новая столица Магадхи - Паталипутра. Далее он описывает политическую историю периода Нанды с потомками и Маурьев, а затем возвращается к истории джайнской общины.

Основание Паталипутры.

Куника был царём Магадхи во времена Махавиры. Столицей Куники была Чампа. Когда он умер, ему наследовал сын Удайин. Всё в его резиденции вызывало в нём воспоминания об умершем отце и повергало его в глубокую печаль. Потому министры убедили его основать новую столицу, подобно тому, как Куника, оставив Раджагриху по смерти своего отца, основал Чампу. Чтобы найти подходящее место для новой столицы, Удайин разослал людей, сведущих в интерпретации предзнаменований. Когда они достигли берега Ганга, они натолкнулись на величественное дерево патали. На ветке этого дерева сидела птица чхаса, которая время от времени открывала клюв и насекомые сами падали в него. Предсказатели заметили столь замечательный знак и, вернувшись к царю, рекомендовали ему это место для постройки новой столицы. А затем старый предсказатель объявил, что это дерево патали не было обычным, ибо он слышал от мудрых людей историю о нём. Это была история о некоем Анникапутре, который даже в болезненной ситуации преуспел в деле концентрации ума и, таким образом, в конце концов достиг нирваны, что было должным образом отпраздновано богами недалеко от того места, где это произошло. С тех пор оно стало знаменитым местом паломничества, называемым Прайяга. Череп Аннекапутры был унесён течением реки вниз и выброшен на берег. Здесь-то семя дерева патали и проросло в нём, чтобы указать место новой столицы. В центре этого города, по указанию монарха, который был преданным джайном, был возведён джайнский храм.

Как Нанда стал царём Магадхи.

Удайин, царь Магадхи, был убит агентом враждебного царя. Он был бездетным. Тогда его министры послали по главной улице города процессию во главе с царским слоном, чтобы найти следующего царя. В тот момент Нанда вёл с противоположной стороны свою свадебную процессию. Нанда был сыном куртизанки от парикмахера. Когда две процессии встретились, государственный слон посадил Нанду себе на спину, лошадь заржала, и были замечены другие благоприятные знаки. Короче, было очевидно, что сами знаки царского отличия (слон и конь) указали на него как на преемника Удайина. Соответственно, он был провозглашён царём и возведён на трон. Это событие имело место через 60 лет после нирваны Махавиры. Министра Нанды звали Кальпака.

Стхулабхадра.

Семь потомков Нанды наследовали друг другу. Министры этих монархов были потомками Кальпаки. Министр девятого Нанды также был потомком Кальпаки. Его звали Шакаталой. Шакатала имел двух сыновей: Стхулабхадру и Шрияку. Шрияка находился на службе у царя и снискал его любовь и доверие.

После смерти Шакаталы царь предложил Шрияке пост премьер-министра, но тот отказался в пользу брата. Соответственно, то же самое предложение было сделано Стхулабхадре, который ответил, что рассмотрит этот вопрос. Но, когда ему приказали решить без промедления, ход его мысли принял необычный оборот: осознав тщету мирской жизни, он решил успокоить тягу к пустым удовольствиям и, вырвав волосы, он поставил царя в известность о своём решении. Позднее он принял посвящение от Самбхутавиджаи.

Чанакья и Чандрагупта.

Чанакья был сыном брахмана Чанина, преданного джайна. За неприемлемо дерзкое поведение его выгнали из числа придворных девятого Нанды, на что он был сильно обижен и желал отмщения. Встретив Чандрагупту, он побудил его к нападению на Паталипутру, столицу потомков Нанды. Но каждый раз, когда Чандрагупта пытался сделать это, он терпел поражение. Тогда Чанакья предложил ему сначала подчинить отдалённые города. Олин из этих городов сопротивлялся весьма решительно, а Чанакья знал, что он находится под защитой идола. Позже Чандрагупта всё-таки подчинил этот город. Так, один за другим Чандрагупта захватил все отдалённые города и, наконец, смог взять Паталипутру, где он взошёл на трон. Это случилось через 155 лет после нирваны Махавиры.

Как Чандрагупта выбрал джайнских учителей.

Вначале Чандрагупта предпочитал иноверческих учителей. Тогда Чанакья, желая доказать, что иноверческие учителя не стоят ничего, пригласил их во дворец, а сам накидал пыли перед окном, выходившим на женскую половину дворца. Когда все дворцовые слуги разошлись, иноверческие учителя подошли к окну, чтобы посмотреть туда. Чанакья показал их следы царю и тем самым доказал, что эти иноверцы смотрели на женщин. На другой день были приглашены джайнские учителя, но те оставались на своих местах с самого начала до самого конца их визита и, конечно, пыль перед окнами осталась незатронутой. Тогда Чандрагупта, увидев доказательства святости джайнских учителей, с этого момента сделал их своими духовными руководителями.

Рождение Биндусары и смерть Чандрагупты.

Чанакья служил Чандрагупте в качестве министра до конца жизни последнего. По приказу Чанакьи в еду Чандрагупты подмешивались всё большие и большие дозы ядов, чтобы в конечном счёте обезопасить его даже от сильнейшего яда. Однажды, когда царица Дурдхара, находившаяся на последней стадии беременности, обедала с царём, Чанакья натолкнулся на них. Видя, что яд почти немедленно убил царицу, он разрезал её утробу и извлёк ребёнка. Тот тоже был близок к смерти, поскольку капля яда уже приблизилась к голове мальчика, который, ввиду таких обстоятельств, был назван Биндусарой. В зрелом возрасте, когда умер, приняв смерть самадхи[76] , его отец, Биндусара был возведён Чанакьей на трон.

Ашока и Сампрати.

« По смерти Биндусары на трон взошёл его сын Ашока. Ашока послал своего сына и предполагаемого наследника Куналу в Удджайини для пулучения образования. Когда принцу было восемь лет, царь написал его учителям не пракрите, что Кунала должен начать обучение. Но одна из жён Ашоки, желавшая гарантировать трон ля своего сына, взяла это письмо, якобы для того, чтобы прочитать его, а сама втайне надписала точку над буквой «а», тем самым изменив «адхийю» в «андхийю» - совсем другое слово, значащее, что он должен быть ослеплён. Не перечитав письмо, царь запечатал и отправил его. Слуга в Удджайини был настолько шокирован содержанием письма, что не смог прочитать его принцу вслух. Тогда Кунала выхватил письмо и прочитал жестокий приказ своего отца. Учитывая, что ещё не один из принцев династии Маурьев не выказывал непослушания главе рода и поскольку он сам не был готов показать дурной пример, он мужественно выжег глаза раскалённым железом»[77] .

«Годы спустя Кунала пришёл во дворец Ашоки, переодетый как певец и, когда он доставил царю большое удовольствие своей музыкой, тот пожелал вознаградить его. Тогда певец сказал, что он - принц Кунала, и что он требует своего наследства. Ашока в печали возразил, что, будучи слепым, он никогда не сможет занять престол. Тогда Кунала сказал, что он требует царство не для себя, а для своего сына. Царь воскликнул: «Когда сын был рождён тобой?» «Прямо сейчас» («сампрати»): таков был ответ. Соответственно, сыну Куналы было дано имя «Сампрати» и, хотя он и был младенцем, его объявили преемником Ашоки, после отречения которого от престола он взошёл на трон и стал могущественным монархом. Сампрати был преданным джайном»[78] .

Далее Хемачандра описывает, как десять текстов Пурва были сохранены Стхулабхадрой. Главным героем в этом знаменитом эпизоде был Бхадрабаху и, поскольку он умер 170 лет спустя после нирваны Махавиры, т.е. через 15 лет после прихода к власти Чандрагупты, то очевидно, что события, описываемые ниже, имели место в период правления последнего.

Стхулабхадра получает от Бхадрабаху тексты Пурва.

«Ужасная засуха свирепствовала в это время, вынуждая монахов уходить на морское побережье. В эти смутные времена они настолько пренебрегали своими религиозными занятиями, что святое учение было на грани забвения. Поэтому, когда голод закончился, сангха собралась в Паталипутре, чтобы собрать воедино те фрагменты канона, которые монахи смогли вспомнить; таким образом были составлены 11 Анг . А чтобы восстановить дриштиваду, сангха отправила монахов к Бхадрабаху в Непал, приказывая ему присоединиться к собору. Бхадрабаху, однако, отклонил этот приказ, сославшись на то, что он принял обет Махапрана, выполнение которого займёт 12 лет, но после того он в течение короткого времени обучит их дриштиваде. Получив такой ответ, сангха опять послала к Бхадрабаху двух монахов, чтобы спросить его, какое наказание он хочет получить за непослушание сангхе. Если он скажет, что отлучение, то они ответят, что таким и будет его наказание. Поскольку всё происходило, как было предсказано, Бхадрабаху запросил несколько умных монахов, которым он мог бы ежедневно давать по семь уроков. Соответственно, к нему были посланы 500 монахов во главе со Стхулабхадрой. Но все они, за исключением Стхулабхадры, вскоре отпали, устав от медлительности их прогресса, и Стхулабхадра остался один на весь период действия обета его учителя. К концу этого периода он изучил первые десять текстов класса Пурва .

Затем Стхулабхадра и Бхадрабаху вернулись в Паталипутру. Стхулабхадра имел семь сестёр. Когда эти сёстры оказывали почтение Бхадрабаху по его прибытии в Паталипутру, они спросили его, где остановился их брат, и были отправлены в один из храмов. Когда они приблизились, Стхулабхадра превратил себя в льва, чтобы вознаградить сестёр демонстрацией чуда. Естественно, испуганные девушки побежали назад, чтобы сказать учителю, что лев сожрал их брата. Бхадрабаху, однако, заверил их, что их брат жив, после чего они, вернувшись, нашли его в том храме».

«Когда сёстры оставили Стхулабхадру, он пошёл к Бхадрабаху на свой ежедневный урок. Но тот отказался учить его, поскольку он стал недостойным этого. Стхулабхадра ответил, что не припоминает ни одного греха с момента его посвящения, но когда ему напомнили о том, что он только что сделал, он пал к ногам учителя и попросил прощения. Бхадрабаху, однако, так и не приступил к дальнейшему обучению. Даже целая сангха лишь с большим трудом смогла преодолеть его сопротивление. В конце концов он согласился обучить Стхулабхадру остающимся Пурвам , но лишь на том условии, что он не передаст их кому-либо другому. После смерти Бхадрабаху, т.е. через 170 лет после нирваны Махавиры, Стхулабхадра стал главой общины».

Махагири и Сухасти.

«Стхулабхадра имел двух учеников: Махагири и Сухасти. Поскольку они обучались у Якшарьи[79] , к их именам в качестве приставки присоединялось слово «арья». Стхулабхадра обучил их десяти Пурвам , а оставшимся четырём ему было запрещено учить. После смерти учителя они унаследовали его пост».

«Спустя некоторое время Махагири передал своих учеников Сухасти и начал жить как джинакальпика, хотя джина-кальпа уже впала в неупотребительность».

Хемачандра ранее утверждал, что джина-кальпа была оставлена после Джамбу. Не означает ли принятие Махагири этого образа жизни раскол джайнской общины на дигамбаров и шветамбаров? Такое предположение, однако, не кажется приемлемым, поскольку имя Махагири отсутствует в каких-либо списках старейшин, составленных дигамбарами. Кроме того, утверждение Хемачандры о том, что Махагири передал своих учеников Сухасти, вероятно, не соответствует действительности, поскольку Нанди-сутра (шветамбарский текст) даёт такую последовательность учеников Махагири, которая полностью отличается от списка преемников Сухасти, приводимого в Кальпа-сутре .

Другими совами, когда Махагири начал жить как джинакальпика, он либо вообще не передавал учеников Сухасти, либо, если и сделал это, впоследствии набрал новую группу учеников. Ясно одно: наследники Махагири не оставили заметных следов в истории джайнизма. Их имена практически исчезли, за исключением тех, которые приводятся в Нанди-сутре . Как сказано ранее, единственное лицо, чьё имя встречается в легендах, составленных в более поздние времена, - это Мангу.

Распространение джайнизма.

Благодаря миссионерским усилиям Ашоки буддизм распространился по всей Индии и даже вне её. В случае с джайнизмом подобную же роль сыграл внук Ашоки Сампрати. Хемачандра продолжает:

«Царь (Сампрати), почитавший Сухасти в качестве своего величайшего благодетеля, был обращён им в истинную веру, и с тех пор строго соблюдал все обязанности,

предписываемые мирянам. В дальнейшем он показал своё усердие, приказав воздвигнуть джайнские храмы по всей Джамбудвипе».

«Пример и совет Сампрати побудил его вассалов принять его веру и оказывать ей содействие, чтобы монахи могли практиковать их религию не только в его царстве, но и в соседних странах».

«Чтобы расширить сферу их деятельности на нецивилизованные страны, Сампрати отправил туда посланников, переодетых в джайнских монахов. Они описывали людям, какие вещи монахи принимают в качестве подаяния, предписывая им давать это вместо обычных налогов, которые время от времени взимаются сборщиками налогов. Конечно, этими сборщиками налогов должны были стать джайнские монахи. Подготовив таким образом путь для них, царь побудил Высочайшего послать монахов в те страны, ибо они не нашли бы там никаких препятствий для жизни. Соответственно, в страны Андхра и Драмила были посланы миссионеры, которые нашли ситуацию именно такой, какой её описал царь. Таким образом, нецивилизованные народы попали под влияние джайнизма».

«Религиозный пыл царя (Сампрати) был таким, что он повелел купцам давать монахам бесплатно всё, что они пожелают, и компенсировать стоимость товаров из государственной казны. Можно представить, что купцы выполняли царский указ без колебаний».

Всё это произвело своё неизбежный разлагающий эффект на джайнских монахов и Махагири, аскетически настроенный патриарх, начал протестовать. Хемачандра продолжает:

«Хотя тот вид подаяния, которым снабжались монахи, ясно запрещается правилами общины, Сухасти, боясь оскорбить пыл царя, не осмеливался возражать. Потому Махагири, сурово осудив Сухасти, решил окончательно отделиться от него. Ибо, как он сказал, было такое старое пророчество, согласно которому, поведение джайнов после Стхулабхадры должно было ухудшиться. После чего, оказав почтение статуе Дживантасвами, он оставил Аванти и ушёл в святое место Гаджендрапада. Здесь, истощив себя до смерти, он достиг Сварги (небес). Когда Сампрати умер в конце своего правления, в течение которого он оставался покровителем джайнов, он переродился богом и, в конечном счёте, достигнет состояния сиддхи».

Храм Махакалы в Удджайини.

Был некий купеческий сын по имени Авантисукавамала. Как-то раз он услышал проповедь Сухасти и, вследствие этого, был привлечён к джайнизму. Он стал монахом, но, поскольку обладал слабой физической конституцией, то не смог выдержать сурового аскетизма и умер во время голодания. А на том месте, где он столь мужественно встретил смерть, его сын возвёл величественный храм. Ныне это всемирно известный храм Махакалы.

(Хотя Хемачандра и не говорит этого прямо, но подтекст ясен: первоначально этот храм был джайнским, но впоследствии шайвы превратили его в индуистский. В 1234 г. этот храм был разрушен. Нынешний храм был построен Рамачандрой на том же самом месте в 1745 г.)

«С течением времени Сухасти оставил этот мир, истощив себя до смерти, и ушёл на небеса».

Далее Хемачандра опускает четырёх патриархов, последовавших за Сухасти: Сустхита, Индра и Динна не упоминаются вообще, а Синхагири упоминается лишь в качестве учителя Ваджры.

Ваджра был сыном Дханагири, также ученика Синхагири. Дханагири оставил дом вскоре после того, как его жена забеременнела. Ребёнок, рождённый этой оставленной женщиной, доставлял много хлопот, и её родственники отдали его Синхагири, когда он пришёл в ту местность с проповеднической миссией. Поскольку ребёнок был очень тяжёлым, Синхагири назвал его Ваджрой. Затем он был обучен священным писаниям. Синхагири хотел, чтобы Ваджра стал сведущим в знании священных книг и поэтому послал его к Бхадрагупте в Удджайини. Бхадрагупта знал 10 текстов Пурва.

«Вскоре после прибытия Ваджра был самым сердечным образом принят Бхадрагуптой, который с готовностью передал ему знание десяти текстов Пурва . Когда цель Ваджры была достигнута, он вернулся в Дашапуру и присоединился к своему учителю. Последний позволил ему учить Пурвам , в честь чего боги пролили цветочный дождь. Синхагири, передав пост Ваджре, положил конец своей земной жизни с помощью самоистощения. Затем Ваджрасвами странствовал в обществе 500 монахов, всюду проповедуя учение, и куда бы он ни пришёл, все восхищались им и воздавали ему хвалу».

Как было утеряно знание последней части десятой Пурвы.

Был человек по имени Арьяракшита. Он пришёл к великому ачарье изучать дриштиваду, но ачарья попросил его сначала стать монахом. Арьяракшита был готов сделать это прямо в тот момент, но он убедил монахов сместиться оттуда, поскольку он опасался, что царь и прочие люди докучали бы ему просьбами оставить монашество. (Это был первый случай, когда джайнов обвинили в совращении учеников других сект.) Арьяракшита стал благочестивым монахом и с готовностью усвоил всё то знание, которым обладал ачарья. Но когда он узнал, что Ваджра из Пури знает больше, чем этот учитель, он ушёл туда и присоединился к Ваджре.

Там Арьяракшита начал обучение и за короткое время освоил девять текстов класса Пурва . Но, когда он изучал отдел десятой Пурвы , называемый Ямака, ход его занятий был прерван: в это время он получил письмо от родителей, умоляющее его вернуться домой. Ваджра вначале не хотел его отпускать, пока тот не освоит все Пурвы, но, когда такие письма стали приходить всё чаще: «Ваджра, наконец, позволил ему уйти, поскольку его интуиция подсказывала ему, что он (Ваджра) должен вскоре умереть, и вместе с ним должно умереть и знание десятой Пурвы в полном виде». «С Ваджрой умерло и знание полной десятой Пурвы ».

«С Ваджры начинаются и все разделения джайнской общины, которые существуют в настоящее время», – так Хемачандра заканчивает Стхавиравали , историю патриархов джайнской общины. В 13-й главе этой книги Хемачандра упоминает один или два случая из жизни Ваджрасены, который был преемником Ваджры, но они не имеют значения для истории джайнизма. (Арьяракшита, которого Ваджра обучил большей части текстов Пурва , никогда не был патриархом, но его ученик Готтхамахила произвёл седьмой раскол джайнской общины в 584 г. после нирваны Махавиры.)

Из информации, приводимой Хемачандрой, следует, что главное место в общине могло занимать только одно лицо, и это лицо должно было полностью знать джайнскую священную литературу. В то время не существовало никаких записей этой литературы, и всё приходилось передавать из уст в уста. Во все времена было трудно найти людей, обладающих пригодной для таких целей памятью, а джайнам ещё и приходилось искать их среди узкого круга людей, принявших строгие правила джайнского монашества. Было только два случая, когда общину возглавляли одновременно два человека. Второй из них имел место в период правления царя Сампрати, когда община возглавлялась одновременно Махагири и Сухасти. Первый из них был консерватором и хотел, чтобы монахи жили строго по предписаниям закона. Но, поскольку он оказался неспособным провести это в жизнь, он ушёл и истощил себя до смерти.

Центр джайнизма обычно находился в столице самого могущественного правителя того времени. Когда Удайин основал Паталипутру, этот центр переместился туда и оставался там в течение всего периода правления династии Нанды и первых трёх Маурьев. Когда четвертый Маурья - царь Сампрати, переместил свою столицу в Удджайини, центр джайнизма также был переведён туда.

Как отмечалось выше, Хемачандра не описывает жизни четырёх патриархов, руководивших общиной между Сухасти и Ваджрой, но эти патриархи перечисляются в Кальпа-сутре . Может возникнуть вопрос о том, полон ли этот перечень, приводимый в Кальпа-сутре , поскольку существует предположение, что число патриархов между Сухасти и Ваджрой было большим, чем четыре. Якоби пришёл к такому предположению на следующих основаниях[80] :

Хемачандра говорит, что Бхадрабаху умер через 170 лет после нирваны Махавиры. Так как Бхадрабаху был шестым патриархом, это даёт средний период пребывания у власти каждого патриарха вплоть до Бхадрабаху, равный чуть менее чем тридцати годам.

С другой стороны, если мы примем обычную датировку шестого раскола - 544 г. от нирваны Махавиры, то окажется, что разница меду временем жизни его автора - Рохагутты и датой смерти Бхадрабаху составляет 374 года. Если Рохагутта[81] был прашишья[82] Сухасти, т.е. восьмого патриарха, то он принадлежал к поколению десятого патриарха. Это даёт лишь четыре патриарха за период, равный 374 годам, т.е. по 94 года для каждого из них, что, как говорит Якоби, абсурдно. В таком случае можно задать вопрос о том, корректно ли указывается дата шестого раскола (544 г. от нирваны Махавиры). Якоби исследовал и этот пункт. Первые семь расколов джайнской общины описываются в Авашьяка-нирукти , но там не упоминается восьмой (между шветамбарами и дигамбарами), который, считается, имел место в 609 г. после нирваны Махавиры или лет через 50-60 после шестого. Поэтому возможность того, что дата этого раскола могла быть забыта с течением времени, не слишком велика. «Итак, суммируем: если мы основываем наше исследование на хорошо установленных датах этих расколов[83] , то должны прийти к выводу, что перечень тхер (патриархов) передавался в несовершенном виде и должно было существовать много большее число тхер, чем то, которое содержится в тхеравали».

«Другими словами, тхервали дают не последовательный перечень патриархов, наследовавших друг другу как учитель и ученик, а собранный из кусочков список, включающий лишь тех патриархов, память о которых сохранилась в устной и письменной традиции, ну а остальные впали в забвение»[84] .

Необходимо отметить, что Хемачандра заканчивает своё Стхавиравали загадочной фразой: «С Ваджры начинаются все разделения джайнской общины, которые существуют в настоящее время». Чем были эти разделения, об этом не говорится. Можно предположить, что Ваджра поддерживал практику чайтьяваса (сидение монахов в храмах), которая позднее привела к деградации среди шветамбаров. Надпись сына Бхандары, датируемая 1 в. от Р.Х. (Раджгир, Бихар), говорит, что ачарья Ваджра вырыл две пещеры, приспособленные для пребывания в них монахов, в которых были установлены для поклонения статуи джин.

РАСПРОСТРАНЕНИЕ ДЖАЙНИЗМА: РАННИЙ ПЕРИОД, ЭПИГРАФИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА.

Восточная Индия: Бенгалия.

Мы рассмотрим в первую очередь Бенгалию, но не потому, что она была важным центром джайнизма, а потому, что в этом регионе легко проследить рост и угасание этой религии. Мы видели, что сам Махавира ходил в Ладху (Западная Бенгалия) в тот период, когда он ещё не достиг всеведения, но натолкнулся там на нецивилизованное поведение местных жителей. Вполне вероятно, что при жизни Махавиры культурный уровень населения той части страны был не слишком высок.

Условия, видимо, радикально изменились всего лишь два века спустя. В период правления Чандрагупты Маурьи главой джайнской общины в Магадхе был Бхадрабаху. Один из его учеников - Годаса, сформировал Годаса-гану[85] . Согласно Кальпа-сутре, эта Годаса-гана была разделена на четыре шакхи[86] . Интересно отметить, что три из этих шакх были названы по трём важным городам древней Бенгалии. Этими шакхами были Тамралиптика (по Тамралипте в южной Бенгалии) и Котиваришия (по Котиварше в северной Бенгалии). Кажется, что центр джайнизма в то время должен был сдвинуться в направлении Бенгалии, в противном случае шакхи не могли быть названы по тем бенгальским городам.

Было обнаружено, что некоторые из тех шакх, ган, кул[87] и т.п., упоминаемых в Кальпа-сутре , встречаются и в надписях, открытых в Матхуре. Эти надписи относятся к первым пяти столетиям христианской эры, что доказывает, что шакхи и т.д., упомянутые в Кальпа-сутре , действительно существовали. Отсюда кажется вероятным то, что шакхи, названные по бенгальским городам, были реальными структурными единицами, а не позднейшими фиктивными добавлениями.

Первым эпиграфическим свидетельством существования джайнизма в Бенгалии является надпись на медной дощечке, найденной в Пахарпуре, в округе Раджшахи (Бангладеш). Эта надпись, датируемая 459 г. от Р.Х., упоминает о существовании вихары, основанной учениками Ниргрантхи Гухананди. Сюань Цзан, побывавший в Индии между 629 и 645 г., посетил также и Бенгалию. Он писал, что среди не-буддистов в Пундравардхане большинство составляли дигамбара ниргрантхи.

Столь сильное влияние джайнизма, видимо, было резко прервано немедленно после упомянутого времени, поскольку ни одна из надписей бенгальских царей Палы и Сены не упоминает о джайнизме. Необходимо заметить, однако, что в Бенгалии не было найдено ни одной каменной статуи богов, датируемой ранее, чем 9 в. К тому моменту джайнизм почти исчез из Бенгалии, следовательно, в этом регионе могли быть найдены лишь джайнские каменные статуи. Среди джайнских образов, найденных в Бенгалии, заслуживают упоминания следующие:

1. Статуя Ришабханатхи, найденная в округе Динаджпур. Она, вероятно, была создана в ранний период правления Палы и является одним из прекраснейших образов, найденных в Бенгалии. Ришабханатха показан в сидячей позе, называемой дхьянамудра.

2. Другая статуя Ришабханатхи была найдена в деревне Барабхум, в округе Миднапур. Здесь он изображён в стоячей позе, называемой кайотсарга.

3. Статуя Паршванатхи в позе дхьянамудра, найденная в деревне Деульбхир, в округе Банкура.

4. Статуя Паршванатхи в позе кайотсарга, найденная в деревне Датта-Бения, в округе Паргана.

5. Статуя Шантинатхи в позе кайотсарга, найденная в деревне Уджани, в округе Бардхамана.

Все эти статуи были однозначно идентифицированы как образы джайнских тиртханкаров. Кшитит Мохан Сен полагал, однако, что в действительности в Западной Бенгалии существовало много больше джайнских статуй, но они потеряли свои отличительные черты. Их связь с джайнизмом была забыта, и теперь они почитаются деревенскими жителями как образы Бхайравы.

Сен также прослеживает джайнский источник ряда бенгальских слов. Например, верхнее одеяние джайнских монахов называется «паччхер», а в бенгальском языке оно превратилось в «паччхари». Подобным же образом метла, используемая джайнскими монахами[88] , называется «пиччхи», и в Западной Бенгалии метла называется «пиччха».

Поэтому необходимо признать, что джайнизм, который 1500 лет назад был достаточно силён в Бенгалии, исчез оттуда, оставив лишь немногочисленные следы среди местного населения.

Бихар.

Из Паришиштапарвана Хемачандры явствует, что джайнизм почти исчез из Бихара к тому моменту, когда Сампрати, внук Ашоки, взошёл на трон в Удджайини в 3 в. до Р.Х. Но это не так. Джайны продолжали существовать в Бихаре и продолжали сооружать храмы и воздвигать статуи по всему югу Бихара в течение многих столетий. В этом регионе было обнаружено множество джайнских статуй, особенно в округе Манбхум. Среди прочих джайнских реликвий округа Манбхум особого упоминания заслуживают джайнские храмы и скульптуры в маленькой деревне Пакбира, находящейся в 32 км к северо-востоку от Барабазара. Они привлекли внимание археологического отдела в прошлом столетии. «Археологический обзор Индии», том VIII, говорит о реликвиях в Пакбире[89] следующим образом: «Здесь находятся многочисленные храмы и скульптуры, главным образом джайнские; а главный объект, привлекающий внимание - это колоссальная обнажённая фигура, с изображением лотоса на пьедестале, высота которой 2,25 м…»[90]

Предполагается, что джайнизм был активен в Бихаре вплоть до 12 в. Поскольку большинство найденных статуй обнажены, можно высказать предположение, что большинство бихарских джайнов были дигамбарами. Но из того факта, что они не оставили никакой литературы, можно сделать вывод, что они были простыми людьми без интеллектуальных претензий. Эта община, скорее всего, была хорошо обеспеченной финансово, иначе они не смогли бы соорудить столько статуй.

Орисса.

Трудно сказать, пользовался ли джайнизм когда-либо влиянием в Ориссе. Единственными свидетельствами раннего периода его существования здесь являются две надписи, найденные в пещерах Удаягири в районе Бхуванешвара. Одна из них сделана царём Кхаравелой в пещере Хатхигумпха, а другая - его главной царицей Агхамахиши в пещере Манчапури. На основании палеографических свидетельств Д.Ч. Сирчар предположил, что эти надписи принадлежат к 1 в. от Р.Х.[91]

Краткая надпись, сделанная царицей, посвящает эту пещеру джайнским шраманам, из чего можно сделать вывод о том, что царица с почтением относилась к джайнской религии. Надпись царя Кхаравелы в пещере Хатхигумпха была предметом многихнаучных комментариев, сделанных видными историками. Среди всех причин интереса к этой надписи присутствует и тот факт, что эта надпись - весьма длинная и содержит детали ряда событий, представляющих исторический интерес. Здесь, однако, могут обсуждаться лишь те аспекты этой надписи, которые имеют отношение к джайнизму.

Надпись начинается с благословения «Намо арихантанам, намо савва сиддханам». Это элемент джайнской формулы поклонения[92] и, поэтому, Кхаравела либо был джайном, либо глубоко уважал эту религию. На двенадцатом году своего правления он вернул в Ориссу статую Калинга Джины[93] , которая была ранее увезена Нандараджей Магадхи.

Для Кхаравелы это было или религиозным актом, или же вопросом престижа. На тринадцатом году своего правления он упоминает возведение храма в непосредственной близости от хранилища мощей[94] архата в Кумари Парванта.

Но на этом все упоминания о джайнизме в пещере Хатхигумпха кончаются.

Помимо этих надписей Кхаравелы и его царицы мы не знаем ничего о джайнизме в Ориссе в тот период. Шубринг не склонен придавать большое значение надписи Кхаравелы с джайнской точки зрения. Он пишет: «То, что эта сильно повреждённая надпись начинается с джайнской формулы поклонения - это верно, но склонность учёных делать из этого выводы о каких-либо ощутимых делах в пользу джайнизма, оказалась несостоятельной и осталась без объяснений. Можно предположить, что джайнские общины процветали там в период правления Кхаравелы»[95] . Можно согласиться с таким мнением Шубринга, поскольку, если бы Кхаравела, важный царь Калинги был джайном, то он определённо был бы упомянут в древней джайнской литературе. Но джайнская литература не содержит даже и намёка на его существование.

В вопросе о пещере Хатхигумпха остаётся ещё один важный пункт, состоящий в том, что «кроме как на основании надписей Кхаравелы мы не можем приписать их джайнам, ибо ничего из декора не говорит об их джайнском характере: изображённые там божества - раннеиндуистские: например, солнечный бог Сурья и лотосовая богиня Гаджа-Лакшми (Падма-Шри); фигурный рельеф в Рани-Гумпха интерпретировался некоторыми как сцены из жизни Паршванатхи, тогда как другими - как сцены из популярных историй о Васавадатте и Шакунтале, и даже предполагалось, что всё сооружение было театром…»[96]

Говоря кратко, мы знаем, что главная царица Кхаравелы покровительствовала джайнам, да и сам царь Кхаравела дружественно относился к ним.

Существует позитивное свидетельство, что в 11 в. некоторые пещеры из группы Кхандагири, особенно пещера №11, использовались как джайнские святые места. «…Несколько старых пещер с помощью высекания рельефов тиртханкаров и шасанадевов были превращены в святилища»[97] . Кроме того, там было найдено большое количество обнажённых соляных фигур тиртханкаров, принадлежащих к тому же периоду. «Длительная связь пещер Кхандагири с дигамбарами в период правления Гангов и их наследников - Гаджапати, доказывается грубыми рельефами тиртханкаров на стенах пещеры, которые восходят не ранее, чем к 15 в., а многие - даже более поздние. Однако, прямые свидетельства того, что эти пещеры принадлежали в то время монашеским братствам, отсутствуют»[98] .

Джайнизм в Ориссе исчез, видимо, после 16 в.

Таким образом, мы знаем, что джайнизм существовал в Ориссе в течение примерно 1700 лет, начиная с первого столетия до Р.Х. и до 16 в. Значительную часть этого периода пещеры Кхандагири использовались джайнами как религиозные центры, как места проживания монахов, а также и как храмы, однако мы не знаем, занимали ли джайны эти пещеры постоянно или время от времени. Существование обнажённых образов тиртханкаров в 11 в. доказывает, что, по крайней мере в те дни, джайны, занимавшие эти пещеры, принадлежали к ветви дигамбаров.

Распространение джайнизма в южной Индии: ранний период.

Мы не знаем, когда и как джайнизм проник в южную Индию. Традиционно самым ранним центром джайнизма в южной Индии считается Шравана-Белгола на юго-западе Карнатаки. К сожалению, не существует никаких эпиграфических свидетельств в поддержку этой теории. Самая ранняя джайнская надпись, найденная в этом месте, датируется примерно 600 г.[99] , хотя неподалёку оттуда были найдены и более древние надписи. Одна из них – надпись на медной дощечке, найденной в Мерчаре, датируемая 466-467 гг., упоминает дар жителей деревни Баданегуппе джайнскому храму Шривиджая в Талвананагаре[100] . Это доказывает, что джайны уже утвердились в этой местности к 5 в., но Шравана-Белгола не могла быть их первым центром в южной Индии. Надпись, датируемая 600 г., найденная в Шравана-Белголе, - один из самых важных документов в истории джайнизма Суть этой надписи следующая:

«После Махавиры последовательность учеников была такой: Гаутама, Лохачарья, Вишнудева, Апараджита, Говардхана, Бхадрабаху, Вишакха, Протхила, Критикарья (?), Джая, Сиддхартха, Дхритисена и т.д. Принадлежащий к этому списку Бхадрабаху, обладавший знанием прошлого, настоящего и будущего, узнал, что в Уджайини должен случиться двенадцатилетний голод. Тогда вся сангха двинулась к югу. Они достигли процветающей местности. Ачарья Прабхачандра, зная о приближении своего конца, остановился с одним из учеников на холме Катавапра и, попросив остальную часть сангхи идти дальше, сам приступил к осуществлению самадхи[101] …»[102]

Из этого должно явствовать, что первую (?) джайнскую сангху на юг увёл Прабхачандра, и что сангха, которая прибыла туда, ушла из Удджайини. В более поздних дигамбарских работах эта история, однако, видоизменяется. Бхадрабаху-катха (ок. 800 г) и Брихаткатхакоша (931 г.) сообщают, что ближе к концу своей жизни Бхадрабаху приказал своим последователям уйти в Пуннату (южная Карнатака), тогда как Бхадрабаху-чаритра утверждает, что он сам увёл сангху и умер в пути[103] . Поскольку дигамбары считают, что было два Бхадрабаху, первый из которых умер через 162 года после нирваны Махавиры (365 г. до Р.Х.), а второй - через 515 лет после нирваны Махавиры (12 г. от Р.Х.)[104] , то не вполне понятно, какого из них поздние авторы имеют в виду.

Традиция шветамбаров, которой следовал Хемачандра, как мы видели, совсем иная. Согласно той традиции, сангха ушла на побережье, когда в Магадхе свирепствовала засуха, и вернулась по окончании голода. Сам Бхадрабаху не уходил на побережье с сангхой, а пребывал в Непале, где он принял обет махапрана. По завершении своей аскезы он вернулся в Магадху, где присоединился к сангхе.

Кроме того, согласно Хемачандре, почва для распространения джайнизма на юге Индии была подготовлена Сампрати, преемником Ашоки. Столицей Сампрати в то время был город Удджайини. Поэтому версия Хемачандры выглядит более правдоподобной, чем более поздние дигамбарские традиции.

Эпиграфические свидетельства, доступные на данный момент, показывают, что джайнизм проник в Декан скорее всего с запада. Хальси в округе Белгаон был самым важным джайнским центром 5-м столетии. Цари династии Кадамба были в то время покровителями джайнизма. Хотя сами они были брахманами, некоторые из них давали джайнам земельные пожертвования и возводили джайнские храмы[105] . Это также поддерживает точку зрения, что джайнизм проник в южную Индию с запада и, возможно, из самого Удджайини.

Другим важным джайнским центром был Альтем в округе Колхапур. Здесь мы имеем надпись, датируемую 411 г. эры Шака (489 от Р.Х.), которая отмечает возведение джайнского храма вассалом Чалукьев, титулованным как Самийяр[106] .

Тамил Наду.

В штате Тамил Наду не было найдено никаких точных свидетельств существования джайнизма в ранний период. «Среди холмов и гор округов Пудуккоттай, Мадурай и Тирунелвелли было обнаружено большое число пещер. Два последних особенно богаты такими древностями, а округ Мадурай, как известно, обладает многочисленными монументами такого рода. Было обнаружено, что эти пещеры, как правило, содержат надписи. Сделаны они знаками алфавита брахми третьего столетия от Р.Х. Эти древности и надписи приписываются джайнам»[107] .

Эта точка зрения была высказана К.В. Субрамния Ийером[108] несколько десятилетий назад. В то время надписи ещё не были расшифрованы. В 1966 г. И. Махадеван[109] смог прочитать большую часть этих надписей, которых, в общей сложности, примерно 75. Они упоминают посвящение пещер правителями или их слугами религиозным людям, однако остаётся неясным, какой точно религии следовали те, кому были посвящены пещеры. В некоторых надписях содержатся такие термины, как «асирьян» («ачарья»), «упасакам» («упасака»), «палли» (неиндуистский храм) и т.д. В одном месте (Пукалпур) также было найдено слово «амманам» («голый»). Вероятно, некорректно будет приписывать посвящение пещер джайнским монахам на основании всего лишь нескольких слов Ясно, что дони были религиозными людьми, но они могли принадлежать к любой неортодоксальной секте: к буддизму, адживике или джайнизму. «Голым» мог быть и монах секты адживика, поскольку, как мы знаем, по их правилам монах должен был ходить обнажённым. Таким образом, вполне вероятно, что пещера могла быть посвящена адживикам.

Позднее, однако, джайнизм стал важной религией в земле тамилов и оставил свой след в тамильской литературе.

Андхра-Прадеш.

Андхра-Прадеш в буквальном смысле пуст от каких-либо следов джайнизма в течение нескольких столетий христианской эры[110] .

Северная и западная Индия.

Самым ранним эпиграфическим свидетельством существования секты ниггантхов северной Индии является единственная в своём роде надпись царя Ашоки (3 в. до Р.Х.) Это Седьмой эдикт Ашоки, записанный на колонне Фирози Шах Котла в Дели. Эта колонна первоначально находилась в Топре, округ Амбала, штат Харьяна, и была перевезена в Дели Фирози Шах Тугхлаком. Ашока говорит в этом эдикте, что он назначил старших чиновников для надзора за деятельностью различных сект. Этим чиновникам было приказано заниматься вопросами, касающимися буддийской сангхи, брахманов, адживиков и ниггантхов. Существуют и другие эдикты Ашоки, упоминающие сангху, брахманов и адживиков, но ниггантхи не упоминаются больше нигде. Судя по тому, что были назначены чиновники для наблюдения за ниггантхами, эта секта существовала в данной области в достаточном числе, в противном случае отдельное упоминание об этом сообществе было бы излишним. Однако в джайнской литературе мы не находим никаких сообщений, способных доказать существование их сообщества в Харьяне в то время, да и сам Махавира, видимо, никогда не ходил западнее Шравасти, что на востоке Уттар-Прадеш. Но эпиграфическое свидетельство однозначно: ко времени Ашоки джайнская религия распространилась в северной Индии как минимум до Харьяны.

Из генеалогии понтификов, приводимой в Кальпа-сутре , следует, что в пределах ста лет от Ашоки джайнизм распространился на запад вплоть до Патханкота. Джайнским понтификом времён царя Сампрати, внука Ашоки, был Сухасти. Его ученик Рохана, ставший следующим понтификом, основал Уддеха-гану, которая разделилась на четыре шакхи. Одна из этих шакх называлась Удумбарика. Сейчас местность Аудумбара соответствует округу Гурудаспур, а её столицей была Пратистхана, ныне Патханкот. Таким образом, мы знаем, что большая группа джайнов обосновалась в районе Патханкота ко второму столетию до Р.Х.

Удджайини.

Следующие два столетия абсолютно темны в плане какой-либо информации о джайнизме. Не существует никаких надписей и литературных документов того времени. Более поздние джайнские историки говорят, что джайнизм распространился до Удджайини в период правления Сампрати. Хемачандра писал, что Сухасти жил в Удджайини, а Сампрати, правивший оттуда, был покровителем джайнов. Это и вправду могло быть так, но нет никаких эпиграфических и иных независимых свидетельств в пользу близости Сампрати к джайнизму.

Удджайини, однако, был ареной важных событий, развернувшихся в 1 в. до Р.Х. Нижеприведённая легенда связана с завоеванием Удджайини шаками и началом эры Викрама.

Эта легенда упоминает Гардабхиллу, царя Удджайини. Он похитил сестру Калакачарьи, прославленного джайнского учителя. (Калака был царским сыном и позднее принял джайнизм. Его сестра, которую звали Саравати, была джайнской монахиней.) Калакачарья обратился за помощью в Шакастхану, к одному из скифских[111] царей. Но тот царь опасался начинать войну против Гардабхиллы, могущественного правителя, пользовавшегося покровительством богини Расабхи, которая одним звучанием её голоса делала невозможным для врага приблизиться к царю ближе, чем на 24 км. Со своей стороны, Калака тоже обладал магическими силами и мог по своей воле производить богатство. Он убедил царя шаков бросить свою армию против Удджайини. Когда они разбили лагерь на расстоянии 24 км от Удджайини, богиня возвысила свой голос на защиту Гардабхиллы, но армия шаков заткнула ей рот стрелами, сделав её неспособной произнести ни звука. Гардабхилла был легко взят в плен, и сестра Калаки была освобождена. Позднее, когда Гардабхилла был прощён и освобождён, он удалился в лес, но был там съеден тигром. Несколькими годами позже сын Гардабхиллы, которым, по некоторым сообщениям, был прославленный Викрамадитья, выйдя с армией из Пратиштханы[112] , изгнал захватчиков из Удджайини, где много лет царствовал в большом великолепии и установил эру, которая называется по его имени (58-57 гг. до Р.Х.).

Хотя трудно найти точные исторические основания этой легенды, её сюжет очень хорошо соответствует исторической ситуации первого столетия до Р.Х., так как это был период вторжений шаков в Индию и попыток индийских царей, особенно Шатаваханов, противостоять им. Индуистские Пураны, которые описывают Шатаваханов как андхров, причисляют Гардабхиллу к вассалам андхров. Таким образом, джайнская история частично подтверждается, и в основе приведённой истории о Калакачарье может лежать какая-то историческая истина.

Вполне возможно, что эта легенда существовала в той или иной форме именно с того столетия, но её первый письменный вариант содержится в Калакачарья-катханаке - работе Махесара Сури, жившего, по всей вероятности, в то же время, что и Хемачандра Сури (12в.). Таким образом, легенда или история о Калакачарье была записана спустя примерно 1200 лет после описываемых событий.

Матхура.

За вторжениями шаков в северную Индию последовали вторжения других чужеземцев, включая греков и кушанов, продолжавшиеся несколько столетий от начала христианской эры. Политический центр северной Индии сместился в Матхуру. И именно в Матхуре мы находим признаки существования в те времена процветающей джайнской общины.

Большое количество джайнских реликвий было обнаружено при раскопках холма Канкали-тила в этом городе. Эти реликвии включают две джайнские ступы, два храма и множество надписей, отмечающих передачу образов тиртханкаров и другие религиозные дела, совершённые благочестивыми джайнами. Некоторые из этих надписей содержат даты, указывающие годы эры Кушана. Эти даты лежат в промежутке между 5 и 98 годами этой эры. Поскольку мы не знаем точного времени начала этой эры, мы можем лишь приблизительно предположить, к какому периоду относятся эти реликвии из Матхуры.

Учёные придерживаются разных мнений относительно начала времени Кушана. Некоторые полагают, что это то же самое, что и эра Шака, и началась в 78 г. от Р.Х. Существуют и другие даты: 102, 128, 144 и т.д. Р.Ч. Маджумдар, однако, предлагает в качестве даты её начала 244 г. и такое предположение, кажется, получает всё больше и больше поддержки. Если последнее соответствует действительности, то получается, что период процветания джайнского сообщества в Матхуре лежит между 250 и 350 годами.

В период правления Кушанов Матхура была самым важным городом северной Индии. Там жили богатые люди всех общин: буддийской, джайнской и индуистской. Надписи, обнаруженные во многих местах Матхуры, показывают, что все эти сообщества сооружали религиозные монументы и давали пожертвования. Что касается Канкали-тилы, то это место, по-видимому, было в тот период «эксклюзивным заповедником» джайнов. Вероятно, несколькими столетиями ранее его занимали буддисты, соорудившие здесь ступу. Одна из джайнских надписей (№ 59)[113] ясно говорит, что джайнская статуя была установлена на месте Водве (буддийской?) ступы, а та, в свою очередь, была сооружена богами. Отсюда был сделан вывод, что к тому времени ступа настолько состарилась, что люди забыли о том, кто были её строители. Вероятно, они действительно думали, что ступу построили боги. В кушанский период буддисты Матхуры, видимо, сдвинулись к холму Джамалпура.

А сейчас мы можем рассмотреть надписи в Матхуре, относящиеся к кушанскому периоду. (В «Джайн шилалекха самграха», том II, приводится в общей сложности 78 надписей. Понятно, что составитель этого тома упустил ещё несколько. Например, отсутствуют надписи на джайнских скульптурах, хранящихся в музее города Лакхнау (48 г.)[114] .В любом случае, общее число открытых здесь джайнских надписей не может быть намного большим, чем 90.)

Цари, упоминаемые в надписях.

До того, как попасть под власть Кушанов, Матхура входила в состав империи Шаков-Пахлавов. Провинциальные правители, подвластные этим императорам, назывались «махакшатрапа». Мы имеем лишь одну джайнскую надпись (№ 5), упоминающую махакшатрапу, которая принадлежит махакшатрапе Содасе. Она датируется 72[115] годом, но мы не знаем, какой эры. Вероятно, Матхура попала под власть Кушанов после Содасы. К их эпохе относятся три надписи, упоминающие Канишку (№ 19, 24 и 25), шесть - Хувишку (№ 37, 39, 43, 45, 50 и 56), который наследовал непосредственному преемнику Канишки Вашике, находившемуся у власти очень короткое время, и три - Васудеву (№ 62, 65 и 69). Имена правителей на других надписях, найденных в этом месте, либо не отмечены, либо нечитаемы.

Тиртханкары.

Следующие тиртханкары упоминаются по именам:

1. Вардхамана: одиннадцать надписей (№ 5, 8, 9, 19, 30, 34, 36, 37, 75, 79 и 84); Махавира - одна (№ 16); Махавира и Вардхамана - одна (№ 67).

2. Самбхава - одна (надпись Хувишки на джайнской статуе из музея Лакхнау).

3. Ришабха - одна (№ 56); Ушабха - одна (№ 82)

4. Ариштанеми - одна (№ 28).

5. Шантинатха - одна (№ 29).

Помимо этих, существуют ещё и дарственные надписи: одна, посвящённая Немеше, который может быть Негамешей (№ 13), и одна - Нандьяварте (№ 59), а точнее - 18-ому тиртханкаре Аринатхе, символом которого является Нандьяварта[116] . Есть также четыре дарственных надписи (№ 22, 26, 27 и 41), посвящённые статуям сарватобхадра. Это четырёхсторонние скульптуры с образами тиртханкаров с каждой стороны.

Из вышеизложенного вполне понятно, что самым популярным тиртханкарой среди матхурских джайнов в те дни был Махавира. Весьма примечательным фактом является отсутствие имени Паршвы.

Многие из жертвователей упоминали свои профессии. В случае с женщинами порой упоминаются профессии их мужей. Отсюда мы знаем, что большинство жертвователей принадлежали к торговому сословию, хотя некоторые были ремесленниками. Ниже приводится список профессий или занятий параллельно с номерами надписей, в которых они встречаются (номера даны по «Джайн шилалекха самграха»):

1.Купец 19, 26

2.Торговец 71

3.Ювелир 31

4.Торговец железными изделими 31

5.Золотых дел мастер[117] 67

6.Караванщик 33

7.Торговец благовониями 41, 42, 62, 69

8.Кузнец 54, 55

9.Проститутка 8

10.Танцор 15

11.Чтец 22

12.Деревенский староста 44

13.Торговец хлопком 56

Таким образом, мы получаем представление о том, как жили люди всех тех занятий, которые были обычными для большой провинциальной столицы тех дней. По крайней мере одна проститутка не постыдилась открыть тайну своей профессии на каменной табличке. Из тех надписей мало что можно узнать о социальных обычаях. В этом отношении интересна надпись № 14: здесь женщина по имени Лахастини (Балахастини?) говорит, что она вместе со своими родителями и родителями мужа, возвела религиозную арку. Согласно настоящему индийскому обычаю, женщина выполняет религиозные обязанности с семьёй мужа и ей нечего делать в данных вопросах со своими родителями. Выполнение религиозного акта замужней женщиной вместе с её родителями в Матхуре того времени, возможно, показывает, что эти люди были иностранцами (шаками или кушанами), недавно обращёнными в джайнизм, и всё ещё придерживающимися своих старых традиций.

Имена некоторых жертвователей также показывают иностранное влияние: Мосини (22). Бубу (52), Вадхара (31), Хуггу (31), Джабхака (35), Нада (8).

Другое влияние шаков очевидно в испорченном образе Сарасвати, найденном в Канкали-тиле: с каждой стороны от богини находятся помощники и один из них - шака.

Современный джайнский обычай длительных постов, выполняемых женщинами, был известен в Матхуре и в дни Хувишки: в надписи № 52 некая Виджаясири, жена Раджьявасу, говорит, что она провела месячный пост.

Джайнская иконография в те времена уже была стандартизирована. Все образы тиртханкаров носят на груди знак шриватсы - символ благополучия (возможно, это делалось и для того, чтобы отличить их от образов Будды, не имеющих такого знака).

Невозможно сказать с определённостью, принадлежали ли люди, спонсировавшие создание статуй и прочих религиозных предметов, к шветамбарам или дигамбарам. Жертвователи упоминают свои ганы, кулы и т.д. в сопровождающих надписях. Некоторые из этих ган и кул подобны тем, которые упоминаются в Кальпа-сутре . Калпа-сутра - сугубо шветамбарская работа, не признаваемая дигамбарами. Кроме того, только шветамбары верят в то, что бог Харинегамеша перенёс эмбрион Махавиры в лоно Тришалы, тогда как дигамбары напрочь отвергают эту историю. Следовательно, если имя «Немеша», содержащееся в одной из матхурских надписей, представляет собой сокращение «Харинегамеши», то джайнов Матхуры необходимо считать шветамбарами. С другой стороны, все статуи тиртханкаров, найденные в Канкали-тиле, - обнажённые. Все джайнские статуи тех веков, например, найденные в Кахаоне (460 г.) в округе Горакхпур, изображают тиртханкаров обнажёнными. Добавим к этому ещё и тот факт, что в наше время большинство джайнов в штатах Уттар-Прадеш и Бихар относятся к дигамбарам. Так что трудно быть уверенными в том, к какой секте принадлежали джайны Матхуры в кушанский период. Вполне вероятно, что раскол между шветамбарами и дигамбарами в те времена ещё не был столь ясно выраженным. В любом случае шветамбары, если они уже существовали тогда как отдельная секта, ещё не начали поклоняться одетым образам тиртханкаров, ибо пока ещё не найдено таковых, датируемых ранее, чем 5-м в.

Итак, Матхура продолжала быть центром джайнизма в течение длительного времени: там было обнаружено много джайнских скульптур, относящихся и к более позднему периоду, включая эпоху Гуптов и раннее средневековье.

РАСКОЛЫ.

Первые семь расколов.

Главный раскол джайнской общины имел место между шветамбарами и дигамбарами. Шветамбары, в свою очередь, верят, что до этого раскола было семь других. Эти расколы начинались, когда некоторые важные руководители общины расходились во взглядах на ряд вопросов философии и ритуала с основной частью общины. Такие руководители уводили своих последователей и основывали то, что могло быть названо отдельными сектами. Однако эти расколы не имели долговременного эффекта, поскольку новообразованные секты либо исчезали, либо воссоединялись с основной общиной после смерти их глав. Семь расколов полностью описаны в Авашьяка-нирукти , VIII, 56-100. (Дигамбары, однако, не знают тех семи расколов вообще.)

Первый раскол, как мы уже знаем, произошёл ещё при жизни Махавиры. А его зачинщиком был его собственный зять Джамали. Джамали увёл своих последователей от Махавиры через 14 лет после достижения последним всеведения. Вопрос, в котором Джамали разошёлся с Махавирой, может показаться внешнему наблюдателю пустой игрой слов[118] .

Второй раскол был начат Тиссагуттой в Раджагрихе. Это произошло также при жизни Махавиры и лишь два года спустя после раскола Джамали. Последователи Тиссагутты назывались «дживапаясия». Они оспаривали утверждение Махавиры о том, что душа «пропитывает» все атомы тела.

Третий раскол, случившийся в Сеявийе 214 лет спустя после нирваны Махавиры, был возглавлен Асадхой. Последователи Асадхи назывались Аваттия и они утверждали, что не существует никакой разнцы между богами, святыми, царями и прочими существами.

Четвёртый раскол был произведён Ассамиттой в Митхиле через 220 лет после нирваны Махавиры. Ассамитта был учеником Кидинны, который, в свою очередь, был учеником Махагири. Последователи Ассамитты назывались самуччхея и они утверждали, что плоды благих и дурных дел, переживаемые по окончании жизни, нематериальны.

Зачинщиком пятого раскола, имевшего место в Куллакатирийе через 228 лет после нирваны Махавиры, выступил Ганга, ученик Дханагутты, другого ученика Махагири. Его последователи назывались докирия и они утверждали, что два противоположных чувства: холод и тепло, например, могут переживаться одновременно.

Шестой раскол возник в Антаранджие 544[119] года спустя после нирваны Махавиры и был вызван Садулаей, иначе известным как Рохагутта. Считается, что Садулая был автором Вайешика-сутр. Его последователи назывались терасия и они утверждали, что между душой (джива) и неживой субстанцией (аджива) существует ещё и третье состояние. Согласно Кальпа-сутре, секта терасия была основана Рохагуттой, учеником Махагири[120] .

Седьмой раскол был устроен Готтхамахилой в Дашапуре 584 года спустя после нирваны Махавиры. Его последователи назывались абаддхия и они утверждали, что джива не связана кармой.

Никаких следов этих расколов не сохранилось в джайнской религии.

Восьмой раскол: дигамбары и шветамбары.

Джайнская община разделена на две ветви: дигамбара и шветамбара. Обе они имеют одинаковые религиозные и философские воззрения и практически одинаковую мифологию. Единственное заметное различие между мифологиями двух школ касается пола тиртханкары Малли: шветамбары верят, что Малли была женщиной, а дигамбары полагают, что это был мужчина[121] . Такое различие во мнениях относительно Малли возникло из некоторых расхождений в воззрениях двух сект: дигамбары считают, что женщина не может достичь освобождения и, поскольку все тиртханкары достигли освобождения, девятнадцатый тиртханкара никак не может быть женщиной. Другое различие между двумя сектами состоит в том, что дигамбары считают, что все джайнские аскеты должны следовать примеру Махавиры и оставаться обнажёнными, тогда как шветамбары говорят, что данная практика, известная как джина-кальпа, была оставлена великими учителями в пределах нескольких поколений после Махавиры (т.е. после Джамбу), и они начали носить белую одежду. Такая практика известна как стхавира-кальпа. Согласно шветамбарам, аскеты нашего времени должны следовать только тем великим учителям (стхавирам) и сейчас нет нужды практиковать джина-кальпу. Третий пункт, вокруг которого мнения двух сект расходятся, касается того, принимает ли кевали (всеведущий) пищу. Дигамбары утверждают, что всеведущий не нуждается ни в какой пище, тогда как шветамбары считают, что он принимает её. Этот вопрос, однако, имеет сугубо академический характер, поскольку обе традиции единодушны в том, что никто не станет кевали в обозримом будущем.

Дигамбары также отрицают пару верований шветамбаров относительно Махавиры: во-первых, утверждение, что эмбрион Махавиры был перенесён из лона брахманской женщины Девананды в лоно Тришалы и, во-вторых, утверждение, что Махавира был женат и имел дочь. (Прочие менее значительные различия будут указаны позже.)

Необходимо отметить, что все эти и подобные различия имеют второстепенный характер и не затрагивают главных религиозных концепций, которые остаются в сущности одинаковыми для обеих ветвей. С другой стороны, хотя эти различия и оказались меньшими, чем могли быть, они раскололи джайнскую общину на две отдельные группы, которые никоим образом не смешиваются не только на религиозном, но и на социальном плане: даже браки между членами различных общин обычно не допускаются. Естественно то, что обе общины имеют собственные храмы: дигамбары - с обнажёнными образами тиртханкаров, а шветамбары, соответственно, с одетыми. Монахи, являющиеся духовными лидерами обеих групп, также, соответственно, обнажены или одеты. Кроме того, по причинам, которые будут указаны ниже, дигамбары отказываются признавать канонические книги шветамбаров и имеют свои собственные тексты.

Итак, мы видим, что обе секты, приверженные Махавире и его учениям, в их практической религиозной жизни выступают как два различных сообщества. Как и когда община, имеющая практически одинаковую религиозную философию, начала функционировать в виде двух различных сообществ, - это не вполне понятно. Ранняя религиозная литература обеих традиций хранит почти полное молчание на сей счёт. Так что представляется возможным выдвинуть предположение, что на своём раннем этапе община была единой: более ортодоксальные монахи практиковали обнажённость (джина-кальпа), тогда как другие не отвергали одежду (стхавира-кальпа).

Действительно, в ранее цитировавшейся работе шветамбарского учёного Хемачандры Паришиштапарван мы находим рассказ о том, что в период правления в Удджайини царя Сампрати община имела двух руководителей: Махагири и Сухасти. «Спустя некоторое время Махагири, передав своих учеников Сухасти, начал жить как джинакальпика, хотя джина-кальпа к тому времени уже впала в неупотребительность»[122] . Таким образом, можно предположить, что поначалу обнажённость была необязательной, но позднее стала установленным образом жизни всех тех, кто принял её и считал это ортодоксальной практикой джайнизма. Согласно этой теории, разделение дигамбаров и шветамбаров было постепенным процессом, поэтому не существует никакого точного момента, во время которого произошёл какой-либо реальный раскол. Такая теория выглядит правдоподобной.

Небольшой модификацией этой теории может быть предположение, что Хемачандра ошибался, и джинакальпика никогда не выходила из употребления: просто одна группа джайнских аскетов всё время практиковала ее, и эта группа позднее была названа дигамбарой. Выдающийся учёный-джайнолог Хёрнле утверждал в своём эссе об адживиках в «Энциклопедии религии и этики», что первыми дигамбрами стали те из последователей Маккхали Гошалы, которые были недовольны поведением своего главы. Оставив свою секту, они присоединились к Махавире и стали его последователями. Таким образом, дигамбары существовали в качестве отдельной группы со времён Махавиры. Предположение Хёрнле основывается, главным образом, на двух фактах. Во-первых, не только то, что адживики практиковали строгую обнажённость (они были ачелаками), но и ряд других их обычаев напоминает таковые дигамбарских монахов. По этому поводу Хёрнле приводит несколько примеров, но непохоже, чтобы они подтверждались фактами. Например, Хёрнле говорит, что адживики пользовались посохом (экаданди), и то же самое делают сегодня дигамбарские монахи. В действительности же лишь шветамбарские монахи могут носить посох, но никак не дигамбары, которые не имеют почти никакого материального имущества.

Второй пункт, на котором Хёрнле основывает свою аргументацию, состоит в том, что многие древние авторы и лексикографы смешивали адживиков и дигамбаров. Бэшэм, однако, показал, что он неправильно прочитал большую часть из тех древних авторов, и никакой такой путаницы, которую Хёрнле приписывает им, не существовало[123] . Но сам Бэшэм не смог объяснить один комментарий шветамбарского учёного Шиланки (9 в.). В своём комментарии на Сутракритангу , касаясь тех аскетов, которые оскорбляли последователей Махавиры, Шиланка говорит, что этими людьми были адживики, или дигамбары[124] . Возможно ли допустить, что такой учёный джайнский автор, как Шиланка, мог по ошибке приравнять адживиков к дигамбарам? С этой точки зрения представляется возможным согласиться с Хёрнле в том, что Шиланка действительно полагал, что адживики были те же, что и дигамбары. Весь объём свидетельств, однако, против такого предположения Хёрнле, и теория о том, что некоторые адживики сформировали ядро секты дигамбара, не может строиться на одном случайном упоминании Шиланки.

(Кстати, в том же самом комментарии Шиланка делает другую загадочную ссылку[125] на адживиков: в этот раз он приравнивает последователей Гошалы к терасиям - последователям Рагхунатхи, руководителя шестого раскола джайнской общины.)

Что касается самих джайнов, то как шветамбары, так и дигамбары имеют собственные версии истории расколов. Они представлены в более поздних книгах, написанных много времени спустя после описываемых событий. Как было сказано ранее, всё это - чистые легенды, которые не могут быть подтверждены историческими фактами. Версия шветамбаров приводится в Авашьяка-бхашья - работе, датируемой примерно 500 г. Эта легенда такова:

Некий человек по имени Шивабхути основал в городе Ратхавирапура секту, называвшуюся бодия. Повод же для основания таковой возник при следующих обстоятельствах:

Шивабхути выиграл много сражений во имя своего царя, за что последний вознаградил его многими почестями. Естественно, Шивабхути сильно возгордился и, бывало, возвращался домой поздно ночью. Но одной ночью его мать из-за жалоб невестки отказалась открыть ему дверь и отправила его в любое место, дверь которого он нашёл бы открытой. Рассвирепев, Шивабхути нашёл такое место, но им оказался монастырь. Он попросил главу монастыря посвятить его, но тот отказался, после чего Шивабхути сам вырвал себе волосы и начал странствовать как монах.

Как-то, спустя некоторое время, этот самопосвящённый монах Шивабхути пришёл обратно. Царь, узнав о его приходе, послал ему в подарок дорогое одеяние (ратнакамбала). Однако учитель Шивабхути запротестовал и не позволил ему пользоваться такой одеждой. Когда же Шивабхути отказался слушать его, то учитель разорвал эту одежду и стал использовать её как матрац. Тогда разозлённый и возбуждённый Шивабхути отказался от всякой одежды вообще.

Но есть и чуть иная версия, утверждающая, что повод для отказа от одежды возник, когда учитель, объясняя ученикам священные тексты, возразил против этого, намекая на специальную стадию джина-кальпы:

«Джинакальпия йя … дувиха». Это значит, что джинакальпики были двух видов: некоторые из них могли иметь необходимые предметы, а другие - нет. Услышав это, Шивабхути спросил учителя: «Если существует практика джина-кальпы, зачем нужно это ярмо одежд? Монах, следующий джина-кальпе и живущий в уединении, должен следовать принципам аскетизма, включая и обнажённость». Учитель попытался переубедить его, но Шивабхути не поддавался переубеждению и отверг все одежды. Тем самым он учинил раскол в общине.

Его сестра Уттара, последовав за ним, также обнажилась. Но после того, как городские проститутки пожаловались, что клиенты не будут посещать их, видя безобразную природу женского тела, Шивабхути приказал ей отказаться от обнажённости. С тех пор секта бодия под руководством Шивабхути начала практиковать обнажённость. Предположительно, позднее они были названы дигамбарами. Это, согласно шветамбарам, был восьмой раскол, и случился он в 609 г. от нирваны Махавиры, или же в 83 г. от Р.Х.

Что касается дигамбарской версии того, как шветамбары откололись от главной общины, называвшейся муласангхой, то она совершенно иная, да и записана она была много позже. Первое сообщение об этом мы находим в работе Харисены Брихаткатхакоша , датируемой 931 г. Эта версия следующая:

В период правления Чандрагупты Маурьи Бхадрабаху предсказал, что в Магадхе случиться ужасный голод, который будет продолжаться 12 лет. Тогда часть общины под его руководством ушла на юг, а другая часть осталась в Магадхе.

Когда, спустя некоторое время, руководители обеих общин встретились в Удджайини, голод в этой местности всё ещё продолжался, потому они позволили монахам носить кусок ткани (ардхапхалака), чтобы прикрыть срам при сборе подаяния. Но когда голод закончился, те монахи отказались ходить без одежды. Консервативные элементы протестовали против этого. Таким образом, ардхапхалаки оказались предшественниками шветамбаров.

Окончательное разделение произошло позже благодаря царице Чандраледхе, жене Локапалы, царя Валабхипуры. Говорится, что когда монахи-ардхапхалаки были приглашены ею, царь увидел, что они и не одеты толком, и не обнажены, и был недоволен этим. Тогда царица попросила их одеться полностью. С тех пор ардхапхалаки начали носить белые одежды и были названы шветапатами. Это произошло в 80 г. от Р.Х.

(Существует упоминание о сообществе шветапатов в дарственном указе, изданном кадамбинским царём Мригешавармой (475 - 490) на четвёртом году его правления. Согласно этому указу, царь принёс в дар джайнской общине города Вайджаяянти одну деревню. Деревня была разделена на три доли: первая - святому архату, вторая - великим аскетам, называемым шветапатами, а третья - великим аскетам, называемым ниргрантхами. Отсюда следует, что как шветапаты, так и ниргрантхи в этом городе Карнатаки поклонялись одному и тому же образу архата в храме. Однако остаётся неизвестным, были ли шветапаты, упомянутые в этой надписи и в дигамбарской легенде одной группой или нет.)[126]

В этой дигамбарской версии есть серьёзная слабость: она не подтверждается ранней надписью дигамбаров, упоминающей этот голод. Эта надпись в Шравана-Белголе говорит, что Бхадрабаху предсказал голод в Удджайини, а не в Магадхе; более того, не отмечается, что он сам сопровождал общину в южную Индию. Таким образом, в версии дигамбаров обнаруживаются противоречия. Но, с другой стороны, и шветамбарская версия раскола общины выглядит слишком легковесной для такого важного события. Отсюда можно заключить, что все эти истории были придуманы много позже действительного раскола, который вначале был постепенным процессом и завершился лишь где-то в конце 5 в. Мы не знаем, когда две ветви разделились окончательно, но имеем эпиграфические свидетельства, доказывающие, что даже в 3 в. разногласия внутри общины были не слишком острыми. В частности, скульптуры, найденные в Канкали-тиле в Матхуре, принадлежат к этому периоду. Все они изображают тиртханкаров обнажёнными. Тем не менее, «спонсоры» этих статуй предположительно принадлежали к шветамбарам, поскольку шакхи и ганы, к которым они принадлежали, те же самые, что и упоминаемые в шветамбарской Кальпа-сутре . Кроме того, из нескольких надписей явствует, что некоторые из жертвователей были монахинями или ученицами монахинь. Следовательно, хотя статуи и были в дигамбарском стиле, лица, поклонявшиеся им, не соблюдали дигамбарскую ортодоксию, не позволявшую женщинам принимать монашество[127] . Точная датировка матхурских надписей невозможна. Они датируются согласно кушанской эре и указанные там даты варьируют с 5 по 98 г. данной эры. Споры о том, когда началась эта эра, ещё не завершены и, если согласиться с предположением Р.Ч. Маджумдара, что эта эра началась в 244 г. от Р.Х., то, следовательно, джайнские надписи Матхуре относятся к периоду от середины 3 в. до середины 4 в. Другие статуи тиртханкаров того же периода, найденные в северной Индии, также обнажены. Надпись Кахума[128] в округе Горакхпур упоминает установку пяти статуй адикартринов. Надпись датируется 460 г., а статуи, найденные здесь, обнажены. Из этого можно сделать вывод, что различия в верованиях двух сект, если они вообще разделились к тому времени, ещё не были ясно очерчены, и обе секты поклонялись обнажённым образам.

Реальное разделение путей произошло, возможно, где-то в середине 5 в., когда был проведён собор в Валабхи. Говорится, что к тому моменту священный канон шветамбаров пришёл в полный беспорядок и находился под угрозой исчезновения. Поэтому в 980 или 993 г. после нирваны Махавиры (т.е. примерно в середине 5 в. от Р.Х.) с целью сбора текстов и их записи в гуджаратском городе Валабхи был проведён собор, возглавлявшийся Девариддхи Кшамашраманой, тогдашним главой школы. К тому моменту, однако, была полностью потеряна двенадцатая Анга , пересказывавшая содержание Пурв . Именно по этой причине в списке, дошедшем до нас, мы находим лишь 11 Анг , и этот список считается тождественным с установленным Девариддхи.

Дигамбары полностью отрицают авторитетность текстов, собранных тем собором. Они считают, что не только знание 14 Пурв было потеряно в ранний период, но и что через 436 лет после нирваны Махавиры умер последний человек, обладавший знанием всех Анг . Учителя, наследовавшие ему, знали всё меньше и меньше из содержания Анг и, наконец, знание этих работ было полностью утрачено 683 года спустя после нирваны Махавиры. Таким образом, собор в Валабхи является конечной вехой в расколе между шветамбарами и дигамбарами.

Существует одно иконографическое свидетельство, подтверждающее теорию, что две секты действительно разделились именно в тот период, когда был проведён собор в Валабхи. Как упоминалось ранее, все статуи тиртханкаров, найденные в Матхуре и датируемые кушанским периодом, изображают их либо стоящими в обнажённом виде, либо сидящими со скрещенными ногами в такой позиции, что не видно ни одежд, ни гениталий. Следовательно, вплоть до кушанского периода обе секты поклонялись обнажённым образам. Самый ранний известный образ тиртханкары с нижним одеянием - это стоящая статуя Ришабхи, обнаруженная в Акоте, штат Гуджарат. Установлено, что она была создана в 5 в., т.е. вскоре после собора в Валабхи[129] .

Географическое распространение двух сект также в определённой степени подтверждает теорию о том, что собор в Валабхи был главной причиной раскола: известно, что большая часть шветамбаров сосредоточена в пределах 500 км от Валабхи. Большинство джайнов в Гуджарате и западной части Раджастхана - шветамбары, тогда как большинство джайнов в восточном Раджастхане, Уттар-Прадеш и на юге Индии - дигамбары.

В том, что касается джайнов северной Индии, то вполне возможно, что они могли провести свой собственный собор в Матхуре. Его председателем был Скандила. Это имя не встречается в списке стхавир Кальпа-сутры , но там фигурирует под номером 33 несколько иное имя - Скандилья. Якоби замечает в этой связи: «Я думаю, что Скандилья - это то же самое, что и Скандила, бывший председателем на соборе в Матхуре, который, видимо, был созван в противовес собору в Валабхи»[130] .

Другими словами те, кто принял в качестве канонической литературу, собранную и отредактированную в Валабхи, позже были названы шветамбарами, те же, кто провёл свой собственный собор в Матхуре или вообще не проводил никакого собора, как то было в южной Индии, стали называться дигамбарами.

Дигамбары южной Индии начали развивать свою священную литературу задолго до того, как собрался шветамбарский собор в Валабхи. Они были вынуждены сделать это просто потому, что, как они считают, последний из ачарьев, обладавший хотя бы частичным знанием Анг , умер через 683 года после нирваны Махавиры. Того ачарью звали Бхутавали. После него не осталось никого, кто знал бы хотя бы часть первоначального канона. Следующим понтификом, согласно некоторым дигамбарским спискам, был второй Бхадрабаху. Поэтому Кунда-Кунда, которого считают учеником этого Бхадрабаху, начал составлять священные книг для дигамбаров. Считается, что он написал 84 книги. Названия всех работ Кунда-Кунды неизвестны, но три из них: Самаясара , Правачанасара и Панчастикаясара считаются настолько важными, что все вместе они называются Прабхритатрая или Саратрая - название, напоминающее Прастханатраю ведантистов. Кунда-Кунда считается настолько важной личностью в дигамбарской агиологии, что одно популярное благословение звучит следующим образом:

Мангалам бхагавата Виро, мангалам Гаутамогани.

Мангалам Кундакундьядьяу, джайн дхармосту мангалам.

Таким образом, для дигамбаров Кунда-Кунда является столь же важным учителем, как Судхарма для шветамбаров.

За Кунда-Кундой последовало много дигамбарских писателей: Ваттакера, Картикея Свами и т.д. Практически все эти авторы жили в южной Индии. Таким образом, в ранние столетия христианской эры, когда интеллектуальный центр шветамбаров развивался в западной Индии, дигамбары имели свой собственный интеллектуальный центр в юго-западной Карнатаке. Возможно, такое географическое разделение и было гавной причиной того, почему две ветви джайнизма разошлись. Даже боги начали в некоторой степени различаться: дигамбары юго-западной Карнатаки сделали Бахубали, сына первого тиртханкары, одним из самых важных божеств, и воздвигли в его честь колоссальные статуи. С другой стороны, Бахубали едва ли вообще упоминается в мифологии шветамбаров.

Дигамбары зовут свою общину муласангхой, т.е. главной общиной. Считается, что впоследствии муласангха разделилась на Нанди, Синху и прочие секты. Но все дигамбары, к какой бы гаччхе (подсекте) они ни принадлежали, претендуют на происхождение их гаччхи от муласангхи.

В течение нескольких столетий христианской эры доминирующей сектой среди джайнов Декана и южной Индии были дигамбары. Лишь одна надпись[131] , упоминающая шветапатов (шветамаров) по имени, была найдена в той части Индии: это та самая надпись в Девагири (округ Дхаравар), сделанная царём Мригешавармой, которую мы ранее упоминали. Период его правления приходился на 475 - 490 г.[132]

Различия между шветамбарами и дигамбарами:

Всего насчитывается 18 пунктов, по которым мнения шветамбаров и дигамбаров расходятся. Они приводятся ниже.

Дигамбары не принимают следующих воззрений шветамбаров:

1.Кевали принимает пищу.

2.Кевали отправляет естественные надобности.

3.Женщина может достичь освобождения. (Согласно дигамбарам, для того, чтобы достичь освобождения, она должна переродиться мужчиной.)

4.Шудра может достичь освобождения.

5.Индивидуум может достичь освобождения, не отказываясь от одежд.

6.Домохозяин может достичь освобождения.

7.Поклонение статуям, имеющим одежды и орнаменты, разрешается.

8.Монахам разрешается владеть 14 специальными предметами.

9.Тиртханкара Малли была женщиной.

10.11 из 12 Анг всё ещё существуют.

11.Чакравартин Бхарата достиг всеведения при жизни во дворце.

12.Монах может принимать пищу от шудры.

13.Эмбрион Махавиры был перенесён из одного лона в другое, и мать Махавиры имела 14 благоприятных снов. Дигамбары считают, что снов было 16.

14.Махавира имел недомогание вследствие «горячей молнии» Гошалы.

15.Махавира был женат и имел дочь.

16.Одежды, поднесённые богами, падают на плечи тиртханкары.

17.Марудеви ехала к месту своего освобождения на слоне.

18.Монах может принимать пищу из многих домов[133] .

ИСТОРИЯ ДИГАМБАРОВ.

История общины дигамбаров после Махавиры может, в общих чертах, быть разделена на четыре периода. Эти периоды выделяются не столько потому, что каждый из них имеет какие-то особые характеристики, сколько потому, что каждый предшествующий из этих периодов отличается от последующего тем, что он окутан во всё большую и большую темноту, в результате чего мы не знаем почти ничего существенного о первом из четырёх периодов, знаем чуть больше о втором и т.д. Эти периоды следующие:

1. Первые пять-шесть столетий после Махавиры, т.е. период между Махавирой и началом христианской эры.

2. Восемь столетий от начала христианской эры. Это может быть названо периодом ачарий.

3. Период доминирования бхаттараков, т.е. вплоть до 17 или 18 в.

4. Период реформации: с 17-18 вв. до наших дней.

Первые шесть веков.

Как было сказано ранее, первые шесть веков в истории школы дигамбара окутаны тьмой. Мы не знаем почти ничего об истории этой секты в качестве отдельной джайнской общины в течение тех столетий. (Наиболее вероятная причина этого может быть в том, что две ветви ещё не разделились в то время и, следовательно, не могли иметь отдельной истории.) Дигамбары, в отличие от шветамбаров, не написали никакой истории своей секты, поэтому всё, что мы имеем, это лишь несколько перечней их патриархов. Однако эти списки не заслуживают большого доверия, ибо составлены они были многими столетиями позже. Фактически, первый перечень, который мы имеем, это тот, который содержится в надписи в Шравана-Белголе, датируемой примерно 600 г., т.е. 11 веков после Махавиры. Последовательность патриархов, указанная в этой надписи, следующая: Махавира; Гаутама; Лохачарья; Джамбу; Вишнудева; Апараджита; Говардхана; Бхадрабаху; Вишакха; Простхила; Карттикарья (Кшаттрикарья); Джая; Нама (Нага); Сиддхартха; Дхритисена; Буддхила и т.д.

Необходимо отметить, что этот перечень почти с самого начала отличается от версии шветамбаров. Шветамбарский список, приводимый в Кальпа-сутре , не упоминает Гаутаму в качестве преемника Махавиры. Фактически, Кальпа-сутра ясно говорит, что лишь два ганадхары: Индрабхути и Судхарма, пережили Махавиру, и что именно Судхарма унаследовал от Махавиры пост главы общины, тогда как ни один из прочих ганадхаров не оставил никаких духовных наследников. Индрабхути, родовым именем которого было «Гаутама», является тем лицом, которого дигамбарский список упоминает в качестве преемника Махавиры. Обе секты соглашаются в том, что Гаутама Индрабхути был кевали, но шветамбары отрицают, что они когда-либо возглавлял общину и оставил после себя учеников.

Путаница коснулась и следующего имени. Многие дигамбарские списки, включая и надпись в Шравана-Белголе, говорят, что преемником Гаутамы в качестве главы общины был Лохачарья. Такое имя, однако, неизвестно шветамбарам. Другие дигамбарские списки (например, Хариванша-пурана ) упоминают Судхарму в качестве преемника Гаутамы. К счастью, как однозначно утверждается в Джамбуддвита-панняти (I.10), Лохачарья и Судхарама - одно и то же лицо.

Далее, как по версии дигамбаров Джамбу был преемником Лохачарьи, так и по версии шветамбаров он же был преемником Судхарамы. Здесь - в первый и последний раз, версии дигамбаров и шветамбаров находятся в согласии относительно очерёдности последовательности патриархов.

(Как дигамбары, так и шветамбары утверждают, что после Махавиры лишь четыре человека достигли всеведения: Гаутама, Судхарма и Джамбу.)

Следующие три имени в надписи из Шравана-Белголы, это Вишнудева, Апараджита и Говардхана. Более поздние дигамбарские работы, такие, как Хариванша-пурана , включают Нандимитру между Вишнудевой и Апараджитой. В настоящее время дигамбары принимают данную последовательность из четырёх имён, однако ни одно из них не известно шветамбарам. Вместо этого они имеют свои три имени: Прабхава, Шайямабхава и Яшобхадра.

Шайямабхава, как мы уже видели, был автором Дашавайкалика-сутры , - одного из важнейших текстов шветамбаров; но дигамбары не знают такого имени и не признают такой сутры.

Наследником Говардханы, по дигамарской версии, был Бхадрабаху. В шветамбарском же списке данное место занято двумя лицами: Бхадрабаху и Самбхутавиджаей, которые вместе были главами общины. Для дигамбаров Бхадрабаху представляет собой важную фигуру. Именно Бхадрабаху, согласно надписи в Шравана-Белголе, предсказал голод в Удджайини, который и был причиной того, что джайнская община под руководством Прабхачандры ушла на юг. Более поздние версии, однако, утверждают, что сам Бхадрабаху увёл джайнскую общину (Магадхи?) в южную Индию. Данное затруднение можно разрешить, если принять во внимание, что был второй Бхадрабаху, который и увёл общину туда. В дигамбарском списке патриархов (шветамбары его не знают) этот второй Бхадрабаху фигурирует в качестве 27-ого ачарьи, который был упанги, т.е. знатоком только одной Анги , а не шрута-кевали[134] , как первый Бхадрабаху, знавший все 12 Анг. Второй Бхадрааху умер через 515 лет после нирваны Махавиры (12 г. от Р.Х.) и, как нам известно, жил в южной Индии, поскольку писатель Кунда-Кунда, который, вне всякого сомнения, жил именно там, называл себя учеником Бхадрабаху[135] .

Вопрос, однако, усложняется тем, что, согласно паттавали дигамбаров, Кунда-Кунда был не первым, а четвёртым ачарьей после второго Бхадрабаху. Эта последовательность такова: Бхадрабаху; Гуптигупта; Магхананди; Джиначандра I; Кунда-Кунда.

Возможное решение этой проблемы может состоять в том, что все четверо были учениками Бхадрабаху II и становились ачарьями один за другим.

А сейчас мы вернёмся к первому Бхадрабаху, который, как мы знаем, был последним шрута-кевали. Ачарьи, последовавшие за ним, были дашапурви, т.е. они знали 10 Пурв и 11 Анг . Их имена таковы:

1. Вишакха.

2. Простхила.

3. Кшатрия.

4. Джаясена.

5. Нагасена.

6. Сиддхартха.

7. Дхритисена.

8. Виджая.

9. Буддхилинга.

10. Дева I.

11. Дхарасена.

Мы не знаем о них ничего, кроме имён.

За ними последовали экадашанги, т.е. те, кто знал лишь 11 Анг . Их имена следующие:

1. Накшатри.

2. Джаяпалака.

3. Пандава.

4. Дхрувасена.

5. Канса.

Далее идут упанги, т.е. те, кто знал лишь одну Ангу :

1. Субхадра.

2. Яшобхадра.

3. Бхадрабаху II.

4. Лохачарья II.

Последними идут эканги, т.е. те, кто обладал лишь фрагментарным знанием канона:

1. Архадвали.

2. Магхананди.

3. Дхарасена.

4. Пушпаданта.

5. Бхутавали.

Начиная с периода эканги, т.е. с Архадвали, Магхананди, Дхарасены, Пушпаданты и Бхутавали мы получаем некоторые материальные факты, касающиеся дигамбарских ачарий. Возможно, все эти пятеро были учениками Бхадрабаху II.

Считается, что Архадвали разделил первоначальную общину (муласангха) на четыре различные сангхи, а именно: синха, нанди, сена и дева. «Мы знаем это из надписей, дтированных соответственно 1398 и 1432 г., а также из Нитисары , составленной Индрананди в период между 1524 и 1565 и из паттавали последнего столетия»[136] . Конечно, мы не можем сказать, соответствует ли действительности история о разделении Архадвали общины на четыре части или нет. Ныне не существует ни одной из них, более того: первое упоминание о таком разделении было сделано почти 13 веков спустя после описываемого события.

Утверждается, что Дхарасена, третий из вышеупомянутых эканги, был последним мастером[137] аштанга маханимитты, или «восьмичленных маханимитт». Чем были эти маханимитты, не вполне понятно, но кажется, что они были связаны с астрологией или ясновидением, поскольку именно с помощью такой силы Бхадрабаху предсказал двенадцатилетний голод в Удджайини, о чём мы знаем из надписи в Шравана-Белголе: «Бхадрабаху-свами, обладателем знания восьми маханимитт, провидцем прошлого, настоящего и будущего, с помощью предзнаменований было предсказано ужасное бедствие в Удджайини, продолжавшееся 12 лет».

Кроме того, Дхарасена обладал частичным знанием канонических работ: Анг, Пурв и т.д. Согласно легенде, Дхарасена жил в Саураштре. Он отправил послание дигамбарам южной Индии, предупреждавшее их об угрозе исчезновения знания канона. Тогда монахи из Дакшинипатхи послали к нему двух способных людей: Пушпаданту и Бхутавали, которым Дхарасена и передал своё знание. Затем эти двое вернулись домой и, основываясь на его учении, написали важную работу, называемую Шаткхандагама-сутра . Дигамбары почитают эту сутру почти как каноническую[138] . Она была завершена на пятый день светлой половины месяца Джьяйштха и с тех пор в этот день проводится праздник Шрута Панчами.

Период ачарий.

Кунда-Кунда.

К данному моменту не было найдено ни литературных, ни эпиграфических свидетельств существования джайнизма в южной Индии до христианской эры. Однако на основании логического вывода можно предположить, что джайны всё-таки существовали в то время в Карнатаке. Кунда-Кунда, великий ачарья и плодотворный писатель, жил в первом столетии от Р.Х.[139] Абсолютно немыслимо, чтобы такой писатель мог процветать, если бы в этой области отсутствовала древняя джайнская традиция: чтобы работы Кунда-Кунды могли найти свою аудиторию, в южной Карнатаке должно было быть достаточное число хорошо образованных джайнов. Помимо того, Кунда-Кунда писал на пракрите (родственном шаурасени[140] - языку региона Матхуры), который был совершенно непонятен местному населению, за исключением немногих образованных лиц из числа джайнов.

Как мы видели, Кунда-Кунда был автором ряда философских текстов дигамбаров. Фактически, его почитают почти как ганадхару[141] , т.е. считают его так же компетентным, как и непосредственные ученики Махавиры. С течением времени ему приписали чудесные силы: так, в надписи в Шравана-Белголе, датируемой 1398 г.[142] , говорится, что когда Кунда-Кунда шёл, его ноги находились на высоте четырёх пальцев над землёй.

Многие места претендуют на статус родины Кунда-Кунды. Например, в нескольких километрах от города Гунтакал (т.е. практически на границе штатов Андхра-Прадеш и Карнатака) существует деревня, называемая Конда-Кунда или Конка-Кунда[143] , и эта деревня, говорят, была местом его рождения. Это могло бы подтвердить мнение, что Кунда-Кунда жил в Карнатаке. С другой стороны, однако, высказывалось предположение, что он жил в Канчи, поскольку считается, что в этой местности находилось место его деятельности.

Также существуют трудности, касающиеся его точного имени. Считается, что он имел следующие имена: Вакрагрива, Элачарья, Гридхрапинча, Падмананди и Кунда-Кунда, но в том, что касается первых четырёх из них, то в более поздние столетия существовали и другие древние джайнские авторы, имевшие те же самые или подобные имена, поэтому будет проще называть его лишь именем Кунда-Кунда.

Умасвами или Умасвати.

Самым известным ачарьей дигамбаров после Кунда-Кунды является Умасвами. В южноиндийских надписях он упоминается непосредственно после Кунда-Кунды[144] , а это подразумевает, что он был учеником последнего. Умасвами имел эпитет «гридхрапинча» или «гридхрапиччха», т.е. «перо грифа», который был также и у Кунда-Кунды. Согласно большинству дигамбарских паттавали, он жил между 135 и 219 гг. от Р.Х.

Шветамбары, с другой стороны, считают, что его звали Умасвати. Ему было дано такое имя, поскольку его мать звали Ума Ватси, а отца - Свати[145] . Его учителем был Гхошананди Кшамашрамана. Относительно времени его жизни между шветамбарскими традициями имеются разногласия, но в любом случае ни одна из них не совпадает с традицией дигамбаров.

Нельзя сказать, что он жил в южной Индии, поскольку он написал важнейшую из своих работ - Таттвартхадхигама-сутру , т.е. «Руководство к пониманию истинной природы вещей», в Паталипутре. Это произведение, написанное на санскрите, признаётся авторитетным как дигамбарами, так и шветамбарами. Винтериц писал: «Даже в наши дни эта работа читается всеми джайнами в домах и храмах. Говорят, что даже однократное прочтение данной книги создаёт такую же заслугу, как однодневный пост. Логика, психология, космология, онтология и этика джайнов: всё рассматривается в этой сутре и комментарии к ней, составленном самим автором в максимально возможном соответствии с каноном и, более всего, с шестой Ангой (Джнятадхармакатха ). Даже сегодня она может служить превосходным конспектом джайнской догматики. Верно и то, что его автокомментарий, выражающий взгляды, не находящиеся в согласии с таковыми дигамбаров, не признаётся этой сектой в качестве работы Умасвами. Поэтому претензии дигамбаров, считающих его одним из своих авторов, вряд ли оправданы»[146] . Тем не менее, Умасвами является для дигамбаров важным писателем. Они почитают его как равного шрутакевалинам прошлого и не желают отдавать его шветамбарам. Шветамбары столь же высоко чтят Умасвати, давая ему эпитет «пурвавид» - «знаток древних текстов».

Считается, что Умасвами или Умасвати был плодотворным писателем, перу которого принадлежало около 500 книг, хотя лишь несколько из них известны сегодня. Дигамбары полагают, что Пуджапракарана прасамарати и Джамбудвипасамаса принадлежат ему.

Среди ранних комментаторов Таттвартхадхигама-сутры был Сиддхасена Дивакара. Подобно Умасвати, он также признаётся как шветамбарами, так и дигамбарами[147] . Возможно, это последний ачарья, признаваемый обеими сектами. Его имя, однако, не встречается в южноиндийских паттавали.

Самантабхадра.

Согласно паттавали, приведённой в надписи 1163 г. в Шравана-Белголе, учеником Умасвати был Балакапиччха, а учеником последнего был Самантабхадра. Он также наделён титулом «свами» и именно таким образом на него ссылаются боле поздние ачарьи. Дигамбары помещают период его деятельности между 120 и 185 годами[148] . Самантабхадра однозначно принадлежал к дигамбарам. Он написал много работ, в частности, комментарий на Таттвартхадхигама-сутру . Основная часть этого комментария не сохранилась, но введение существует. Этот комментарий известен как Девагама-сутра или Аптамиманса . Именно здесь - возможно, в первый раз, была полностью объяснена джайнская философия сьядвады. Поэтому эта работа обсуждалась рядом не-джайнских философов, в частности, Кумарилой (8-9 в.) и Вачаспатимишрой. Лишь немногие джайнские авторы, помимо Самантабхадры и Акаланки удостоились чести быть замеченными не-джайнскими философами.

Синхананди.

Некоторые надписи[149] говорят, что Синхананди был наследником Самантабхадры. В таком случае он должен был жить во втором столетии. Синхананди не известен как автор какой-либо работы. Вся его слава основывается на легенде, согласно которой он был одним из действующих лиц при основании царства Западная Ганга в Карнатаке. Легенда повествует[150] :

«Два принца из рода Икшваку: Дадига и Мадхава, переселились с севера на юг Индии. Они пришли в город Перур (округ Чуддапах штата Андхра-Прадеш). Там они встретили джайнского учителя по имени Синхананди, который обучил их искусству управления. По повелению учителя Мадхава расколол надвое каменную колонну, преграждавшую путь богине независимости. После этого Синхананди наделил обеих принцев царской властью и сделал их правителями царства».

Полная версия этой легенды содержится в каменной надписи в Карнатаке, датируемой первой четвертью 12 в. Однако ядро этой истории или некоторые скудные намёки на её главные события встречаются в эпиграфических документах, варирующих по времени от 5 в. и далее[151] . Ей обычно доверяют в том, что касается основания царства Ганга, но не существует никаких независимых надписей, доказывающих, что его основатель Мадхава сам ста джайном, как то утверждают более поздние джайнские надписи.

Если Синхананди был преемником Самантабхадры, то вышеописанная история должна была произойти в первой половине 3 в., но большинство авторитетов считают, что Западная Ганга была основана во второй половине 4 в. Таким образом, можно допустить, что Синхананди не был непосредственным преемником Самантабхадры. Фактически, большинство дигамбарских паттавали не упоминают Синхананди вообще.

Согласно одной традиции, преемником Синхананди был Пармешвара[152] , а его преемником, в свою очередь, был Девананди по прозвищу Пуджьяпада. Однако несколько паттавали дигамбаров, которые всегда начинаются со второго Бхадрабаху, дают различные имена патриархов. Паттавали, приведённая в надписи № 4020 из Шравана-Белголы, такова:

Умасвати;

Балакапиччха;

Самантабхадра;

Деванани;

Акаланка.

А другие паттавали приводят следующий список:

Бхадрабаху II;

Гуптигупта;

Магхананди I;

Джиначандра I;

Кунда-Кунда;

Умасвами;

Лохачарья II;

Яшакирти;

Яшонанди;

Девананди;

Пуджьяпада;

Гунананди I.

Согласно первому перечню, Девананда был преемником Самантабхадры. Во втором же списке Самантабхадра отсутствует вообще, а Девананди и Пуджьяпада фигурируют как два разных лица.

Однако все, как правило, соглашаются с тем, что Пуджьяпада - это эпитет Девананди. Хехад и Джинендрабуддхи - другие эпитеты. Он известен, в основном, благодаря своей грамматике, называемой Джайнендра Вьякарана . Вопадева, живший в 13 в., упоминает его среди восьми великих грамматистов Индии. Пуджьяпада также написал комментарий на работу Умасвати, который называется Сарвартхасиддхи .

Далее мы подходим к Акаланке, на котором заканчивается период великих ачарий в Карнатаке. Согласно одной из вышеприведённых паттавали, он был учеником Пуджьяпады-Девананди. Винтериц, однако, считал, его близким современником Самантабхадры, и оба они жили в первой половине 8 в. Помимо комментария на великую работу Умасвами, называемого Таттвартхараджаварттика , Акаланка написал работы по логике: Ньяявинишчая лагхиястарая и Сварупасамбодхана . За это его назвали мастером джайнской логики - видьяпати. Ему оппонировал уже упоминавшийся великий философ брахманской ортодоксии Кумарила. Акаланка также написал много других трудов.

Итак, начиная с 1 в. и вплоть до конца 8 в. джайнская община Карнатаки произвела целую плеяду выдающихся учёных. Эта община в то время должна была быть достаточно обширной и процветающей, чтобы поддерживать такое число учёных и их учеников.

Тамил Наду.

На основании многочисленных упоминаний в тамильской литературе[153] делался вывод, что джайнизм был важной религией в Тамил Наду в период с 5 по 11 в. Джайнизм не упоминается в литературе сангама (4 в.), но ссылки на людей, исповедующих его, обнаруживаются в двух тамильских эпосах: Шилаппадикарам и Манимекхалай[154] . Оба они относятся к 6 или 7 в. Манимекхалай - буддийская работа и называет джайнов ниргрантхами. Она даёт достаточно хорошее изложение джайнской религиозной философии, но, будучи буддийской работой, естественно, опровергает её. Шилаппадикарам представляет собой историю преданности жены своему мужу. Танджур, столица государства Чола, упоминается там как центр джайнизма. Оба эпоса говорят, что ниргрантхи жили вне города в своих спокойных монастырях, стены которых были окружены цветочными садами. Также они имели и женские монастыри[155] . Такое описание джайнских монастырей заставляет сомневаться в его подлинности, поскольку джайны, в отличие от буддистов, не были склонны к жизни в монастырях. К тому же, поскольку джайны южной Индии были дигамбарами, то у них не должно было быть монахинь, не говоря уже о монастырях для них.

Другая тамильская работа - Паттинапалай , рассказывает о джайнских и буддийских храмах, расположенных в одной четверти города Пухара[156] , в то время как в другой четверти брахманы со сплетёнными в косы волосами выполняли жертвоприношения и поднимали клубы дыма[157] .

Такие ссылки показывают, что количество джайнов в Тамил Наду было достаточным для того, чтобы они были отмечены в популярной литературе того периода. Однако нельзя избежать подозрения, что писатели были склонны смешивать джайнов и буддистов. Но Сюань Цзан, побывавший в Канчи в середине 7 в., также сообщает, что он видел в этом месте многочисленных ниргрантхов и, поскольку маловероятно, чтобы он спутал их с буддистами, то можно утверждать, что джайнское население Тамил Наду было в то время достаточно многочисленным.

Джайнское население Тамил Наду в 8 и 9 вв. было, по видимому, большим, чем в 7 в., поскольку очень мало джайнских надписей относятся к более раннему периоду. Большинство надписей, обнаруженных в Тамил Наду (всего около 80), относятся к 8 и 9 вв., и найдены они были главным образом в округах Мадурай и Тирунелвелли[158] . В Тагдуре (Дхармапури) в округе Селам также был джайнский храм или какое-то религиозное место.

Таким образом, в 9 в. джайнское население Тамил Наду было весьма многочисленным. Впоследствии оно начало медленно сокращаться.

В Тамил Наду сохранилось много больших и малых джайнских храмов, а два из них являются важными джайнскими центрами и поныне. Один из них - в Тирумалайпураме, а второй - Тирупаруттикунраме. Второй является пригородом Кондживама, расположенным километрах в трёх от центра города, и, фактически, до сих пор называется Джайн-Канчи. Главное божество в местном храме - Вардхамана, которого также называют трайлокья натхасвами[159] .

Храм декорирован с артистическим великолепием и содержит большое число фресок в джайнском стиле. Из надписей (всего их 17), найденных в этом месте, следует, что он был построен императорами государства Чола Раджендрой I (1014 - 1044) и Кулоттунгой I (1070 - 1120), а затем дополнен Раджендрой III (1216 - 1246). Более поздние дополнения внесли виджаянагарские цари Букка II (в 1387-88) и Кришна Дева Рая (в 1518). В храме имеется также ряд замечательных фресок, относящихся к 16-18 вв.

Тот факт, что этот большой и великолепный джайнский храм, находящийся в самом сердце страны тамилов, так украшался даже в 18 в., показывает, что в той части страны вплоть до того момента существовала большая и процветающая джайнская община. В противном случае никто не стал бы содержать такой храм.

Что произошло с джайнами в Тамил Наду после того? Возможно, что большая часть богатых сословий джайнов была поглощена преобладающими там шайвами и вайшнавами, а бедняки занялись сельским хозяйством. Ныне большая часть из 50000 местных джайнов - фермеры[160] , и большинство из них живёт в округе Северный Арчот. Вполне возможно, что именно недостаток обеспеченных людей сделал джайнов незаметными в Тамил Наду. Также вполне вероятно, что их пропорция в общей массе населения сейчас много меньше, чем была тысячу лет назад, когда они начали строительство многочисленных храмов, которые и в наши дни можно видеть по всему штату.

Существует одна история, рассказывающая о внезапном сокращении числа джайнов в 7 в., особенно в районе Мадурая Она обнаружена в шиваитских книгах. Легенда начинается с рассказа о шиваитском святом Джнянасамбандхе ((конец 7 в.) в такой форме, в какой та же история приводится в Перияпуранам (1150 г.). В Мадурае жил царь по имени Пандья, который был горбатым. Юный святой Джнянасамбандха излечил его от такого недостатка и благодарный царь принял шиваитскую религию. Это воодушевило шиваитское население города и они предложили джайнам доказать превосходство своей религии. Было заключено такое пари, согласно которому каждая секта бросает в реку рукопись на пальмовом листе и та сторона, чья рукопись потеряется, будет уничтожена другой стороной. Джайнский текст был унесён прочь, а шиваитский поплыл против течения. После этого 8000 джайнов Мадурая были посажены шайвами на колы. Этот приписываемый инцидент якобы доказывается одной книгой, написанной на 500 лет позже, и фресками на стенах пруда Золотых Лилий в храме Минакши (17 в.), написанными на 1000 лет позже.

Но эту историю невозможно найти ни в одном джайнском источнике; вполне очевидно, что джайны ничего о ней не знают и потому не обвиняют шайвов в такой резне. С другой стороны, индийские историки приложили немало усилий с целью доказать абсурдность всей этой истории. Их аргументы таковы: 1) джайны никогда бы не заключили такое пари, которое подразумевает убийство живых существ; 2) царь не допустил бы убийство 8000 невинных людей; 3) джайнские учёные продолжали составлять важные работы по грамматике и лексикографии в самом Мадурае даже после приписываемого события. Среди этих работ упоминаются Сендам Дивакарам - тамильский словарь Дивакары, Неминатхам и Ваччхамалай - две тамильские грамматики пандита Гунавиры и т.д. Наконец, если бы все джайны Мадурая были вырезаны в 7 в., то в этой области не могло бы быть такой концентрации джайнов в 8 и 9 вв.

А истина состоит в том, что подобные истории об уничтожении одной секты другой - соперничающей сектой, были обычной чертой тамильской литературы тех дней. Они были востребованы ради доказательства превосходства собственной секты над чужими. Фактически, в одной такой истории джайнский царь Канчи присудил буддистам подобное же наказание, а другой вайшнавский учитель Рамануджа подобным же образом обошёлся с джайнами, настроив против них хойсальского царя Вишнувардхану[161] . Агиографию не следует принимать за историю.

С 9 по 17 в. в Карнатаке.

Этот период был самым важным в истории дигамбарской общины. В течение всего этого долгого времени джайнизм был уважаемой религией в южной Индии и, особенно, в Карнатаке. Джайны занимали важные правительственные посты. Большая часть торговли контролировалась джайнами. Все эти процветающие люди давали щедрые пожертвования на возведение храмов и монументов своей религии. В то время как цари жертвовали своё богатство на строительство индуистских храмов в Эллоре, Халебиде и т.д., джайнский коммерческий класс наполнил этот регион статуями Бахубали, величественными стамбхами (башнями) и храмами. Принимая во внимание одни только археологические находки, можно прийти к выводу, что некоторые части Карнатаки, особенно области вокруг Шравана-Белголы и Караккала, были целиком джайнскими территориями.

Это время также может быть названо периодом бхаттараков. Бхаттараков можно сравнить с настоятелями монастырей, но поскольку монастыри как таковые отсутствуют в джайнизме, то они занимались управлением храмами и имуществом, пожертвованным храмам царями и богатыми последователями. Хотя все эти дела имеют светский характер, бхаттараки в действительности были духовными лицами. Они были религиозными руководителями общины. Среди шветамбаров такое руководство осуществлялось монахами, а среди дигамбаров, поскольку лишь немногие люди становились монахами вследствие правила строгой обнажённости, бхаттаракам неизбежно приходилось принимать на себя такое руководство. Другой важной функцией бхаттараков было водить членов общины к местам паломничества. Бхаттараки не были муни, или аскетами, потому они не были обязаны ходить обнажёнными, что ожидалось от дигамбарских муни. Согласно легенде, султан Фирози Шах Тугхлак[162] (1351-1388) пригласил нескольких дигамбарских джайнских святых и принял их у себя во дворце. Услышав о великой славе и учёности их главы, царица также пожелала увидеть его, а святой, чтобы предстать перед ней, прикрыл свою наготу куском ткани. После этого он наложил на себя епитимью, чтобы искупить такую недозволенную вольность, однако поданный им пример был принят его последователями. Это положило начало новой секте йяти (бхаттараков). Эта легенда, однако, не имеет никакого исторического основания, поскольку упоминание о бхаттараках обнаруживается уже в 9 в. Саткхандагаматике Вирасены, а сам этот институт возник, вероятно, ещё раньше: в надписях 5 в. мы находим упоминания о земельных дарах джайнским храмам, следовательно, должны были быть и какие-то лица, ответственные за управление этой собственностью.

В этот период дигамбарское сообщество было разделено на различные сангхи и ганы[163] . Сена-гана и Балаткара-гана претендовали на принадлежность к муласангхе. Подобным же образом Матхура, Ладабагада, Багада и Нандитата ганы считали Каштху своей сангхой. Считается, что Каштха-сангха была основана Кумарасеной в Нандитате (ныне Нандед в Махараштре). С другой стороны, однако, документы этих четырёх ган, относящиеся к периоду до 12 в., не говорят о том, что они имели какую-то связь с Каштха-сангхой. Отсюда был сделан вывод, что сама сангха, возможно, была сформирована объединением этих четырёх ган.

Все эти спекуляции, однако, имеют мало смысла, поскольку различия между ганами пренебрежительно малы. Если присмотреться внимательнее к различиям в верованиях тех ган и сангх, то обнаружится, что они лежат в основном в использовании разных видов пиччхи (метёлок) монахами и ни в чём больше. Если Сена-гана и Балаткара-гана предписывали монахам метёлку из перьев павлиньего хвоста[164] , то Ладабагада и Нандитата предпочитали ячий хвост[165] . Матхура-гана, с другой стороны, не использовали пиччхи вообще. Шубринг, однако, упоминает один важный пункт: Каштха-сангха позволяла женщинам принимать монашество. Возможно, эта сангха была подвержена влиянию практики северных дигамбаров, которые в настоящее время позволяют женщинам принимать монашество. (Монахини носят длинный кусок белой ткани. Дигамбарская монахиня не ожидает достижения освобождения в этой жизни. Она надеется лишь на перерождение на небесах в качестве награды за её религиозную жизнь. Когда же отпущенный ей период пребывания на небесах завершиться, она родиться мужчиной и тогда может попытаться достичь окончательного освобождения.)

Раштракуты.

Раштракуты правили значительной частью центральной Индии в течение двух столетий, начиная с середины 8 в. Одним из самых важных покровителей учёных среди них был Амогхаварша Нрипатунга (815 - 877). Он сам был учёным и написал на языке каннара важную работу по поэзии. Его также звали Атишаядхавала. В этот период Джинасена написал джайнскую Адипурану . Комментарий на некоторые части Шаткхандагамы также, вероятно, был подготовлен в период его правления. Этот комментарий известен как Джаядхавала .

Именно в период правления Амогхаварши Уградитья написал свой трактат по медицине, известный как Кальянакарака[166] . Эта объёмистая работа на санскрите содержит 8000 шлок. Уграитья говорил, что первоначальным автором этой книги был Пуджьяпада, а он лишь пересмотрел и расширил её. Но кто был этот Пуджьяпада? Нет данных о том, что знаменитый ачарья Пуджьяпада писал на медицинские темы.

Уградитья разделил свой труд на восемь глав, что было обычным для аюрведических работ того времени. Однако его главные усилия были направлены на искоренение использования в медицине мяса и прочих продуктов животного происхождения, а также интоксикантов. Другими словами, он предписывал лишь те средства, которые джайн мог принимать, не нарушая своих принципов. Из числа древних авторов Уградитья ссылается на Агнивешу, Кашьяпу и Чараку, но никак не упоминает Сушруту и Нагарджуну. Ртуть и другие металлы являются важными компонентами лекарственных средств, приводимых в Кальянакараке. Возможно, это было следствием арабского влияния, поскольку ртуть и прочие металлы, хотя и упоминаются в ранних индийских работах по медицине, но там они не слишком важны.

Другим процветавшим в это время учёным был джайнский математик Махавирачарья, который в 850 г. написал свою Ганитасарасамграху[167] .

Значительным математическим открытием того времени было начало использования логарифмов для операций с большими величинами. Эти логарифмы имеют основы 2, 3 и 4. Ссылка на использование логарифмов впервые встречается в вышеупомянутом комментарии Джаядхавала . Использование логарифмов для облегчения операций с большими величинами, которые встречаются в джайнской космологии, продолжалось не менее ста лет, поскольку Немичандра (конец 10 в.) упоминает правило логарифма (который он называет ардхаччхеда, т.е. логарифм с основанием 2): «Ардхаччхеда множителя плюс ардхаччхеда множимого равняется ардхаччхеде произведения» (Трилокасара , гатха 105).

Последние века династии Ганга.

В течение последних столетий правления династии Ганга в южной Карнатаке мы видим свидетельства материального процветания джайнов. Эпиграфические документы указывают, что все эти цари были покровителями джайнов и давали пожертвования различным джайнским храмам, а некоторые из них и сами принимали джайнизм. Это были Нитимарга I (853 - 870), Нитимарга II (907 - 935), Марасинха III (960 -974) и т.д. Марасинха даже умер в результате джайнского обета самоистощения, известного как саллекхана, в присутствии бхаттараки Аджитасены в 974 г.[168]

Некоторые министры и военачальники династии Ганга также были преданными джайнами и жертвовали большие денежные суммы на строительство храмов и других архитектурных монументов. В частности, семнадцатиметровая статуя Бахубали[169] в Шравана-Белголе была построена в 983 г. Чамундараей. Чамундарая был министром и военачальником Рачамаллы, одного из царей династии Ганга.

Немичандра, знаменитый дигамбарский учёный, был другом этого министра. Три из работ Немичандры и по сей день считаются среди дигамбаров важными. Это Трилокасара , Лабдхисара и Гомматасара . Первая из них посвящена джайнской космографии. В написании этой работы Немичандра проявил немалый математический талант. Две другие посвящены джайнской философии. (Все три работы были переведены на хинди (в прозе) Тодармалом из Джайпура в 18 в.)

Династия Ганга правила в Карнатаке с 4 по 10 в., и всё это время её представители оказывали содействие джайнам.

Хойсалы.

С основанием в 12 в. династии Хойсала Карнатака вошла в период наивысшей славы своего искусства. Столицей Хойсалов была Дорасамудра. Они достигли наибольшего могущества при Вишнувардхане и его внуке Вирабаллале II. Последним заметным представителем этой династии был Вирабаллала III, но он потерпел ряд поражений от Кафура, военачальника Алауддина Кхайлджи и, в конце концов, погиб около 1342 г.

Хойсальские цари построили в южной Карнатаке много прекрасных храмов и все они - представляют собой вершину индийского искусства. В то время, как цари возводили храмы Шивы и Вишну, их министры и купцы строили джайнские храмы. Так, Гангараджа, военачальник и министр Вишнувардхпны - величайшего из хойсальских царей, построил Паршванатха басади («басади» на языке каннара означает «джайнский храм») в Чамараджанагаре в районе Майсура. Кроме того, он построил двор, окружающий статую Бахубали в Шравана-Белголе. Другой известный джайнский храм - Вирабаллабха-Джайналая, был построен одним купцом поблизости от того места в честь хойсальского царя Вирабаллабхи II в 1176 г.

Итак, очевидно, что все династии, правившие в Карнатаке, были дружественно настроены по отношению к джайнам. Шубринг хорошо суммировал ситуацию: «Как индивидуально, так и в том, что касается династий в целом, царские дома, такие, как Ганга, Раштракута, Чалукья и Хойсала, оказались дружественными по отношению к джайнам. Тем не менее, принимая во внимание хорошо известное непостоянство индийских принцев в религиозных вопросах, мы должны быть достаточно внимательными, чтобы не переоценить ту роль, которую джайнизм сыграл в политической жизни; так что в этой связи будет слишком смелым говорить «адепты джайнизма. Можно допустить, что более часто, чем думают, считалось полезным присоединиться к ордену, настолько влиятельному благодаря своим богатым мирянам, из соображений практического расчёта». Шубринг обычно корректен в своих оценках. Некоторые из поздних царей династии Ганга однозначно были посвящены в джайнизм, но доказательства этого не были доступны Шубрингу, когда он писал это в 1934 г.

Империя Виджаянагара.

Эта империя была известна, среди прочего, благодаря оживлению брахманской учёности, но если мы пройдём мимо немалого числа сохранившихся памятников, разбросанных по всей территории бывшей империи, то обнаружим, что это был период значительного храмового строительства, проводившегося джайнами.

Столь широкая строительная активность джайнов была следствием того факта, что основная часть коммерческого класса Карнатаки (вира банаджига) стала ревностно следовать джайнизму. Сейлтор выражает это так: «Реальная путеводная нить к пониманию того высокого положения, которое джайнизм занимал в этой стране просматривается в пыле и преданности коммерческих классов»; и далее: «С помощью того неизмеримого богатства, которым традиционно владели вира-банаджиги, джайнские святые возвели великолепные джиналаи и статуи».

Если мы возьмём период с 5 до начала 17 в., то обнаружим, что в первой половине этого периода главный центр строительной активности джайнов находился в Шравана-Белголе, а во второй половине он сместился к западу, в Каркалу, что почти на побережье вблизи Мангалуру. Сама Каркала была вотчиной могущественной джайнской фамилии Бхайрараса Водеяр (её представителей не осталось). В 1431 г. здесь был возведён второй по величине образ Гомматадевы (Бахубали): примерно 12,5 м высотой. Его построил Вирапандья Бхайрараса Водеяр. Недалеко от того места, в Халенгади, находится прекраснейшая джайнская стамбха округа. Она представляет собой состоящую из восьми монолитных сегментов колонну 33 фута высотой, и каждый сегмент изысканно и разнообразно украшен. Колонна поддерживает элегантную капитель и завершается каменной ракой, содержащей статую. Высота всей конструкции - около 50 футов.

Другая очень большая статуя Бахубали была построена в1603 г. в Енуре (или Венуре), ныне это деревня в округе Мангалуру. Её высота 37 футов. Вероятно, в то время это место было весьма важным, судя по тому, что вокруг статуи находятся многочисленные джайнские реликвии.

В 16 км от Каркалы находится Мудабидри, где и находился центр южноиндийского джайнизма с 13 по начало 17 в. Это место настолько важно, что описывается как Джайн-Каши. Считается, что начало джайнскому центру здесь было положено в 714 г., когда пришедший из Шравана-Белголы монах основал здесь первый храм - Паршванатха-басади. Это место стало важным после 1220 г., когда сюда прибыл из Шравана-Белголы ачарья Чарукирти Пандитачарья.

Начиная с того момента и вплоть до начала 17 в. эта местность стала ареной широкой строительной активности джайнов. Архитектурный стиль тоже был специфическим. Как заметил Фергюссон: «Когда спускаешься с Гхат в страну Тулува, то наталкиваешься на совсем иное положение вещей. Религия этой местности - джайнизм; все или почти все храмы принадлежат этой секте, но их архитектура не соответствует ни дравидийскому, ни североиндийскому стилю и вообще неизвестна ни в каком другом месте Индии, но встречается со всеми её характерными чертами в Непале».

«Они значительно проще, чем обычные индийские храмы. Колонны выглядят подобно деревянным брёвнам со сторонами, стёсанными таким образом, чтобы сделать их восьмигранными, а косые крыши веранд настолько явно деревянные, что этот стиль кажется недалеко ушедшим от деревянных оригиналов…»

«Той чертой, которая демонстрирует наибольшее сходство с северными (т.е. непальскими) стилями, является обратное направление карнизов. Я не знаю, встречается ли это где-то ещё к югу от Непала, и это настолько специфично, что, наиболее вероятно, было скопировано, а не изобретено заново»[170] .

Большая часть джайнских сооружений в и около Мудабидри была построена жившими в этой местности богатыми купцами. В частности, тысячеколонный басади (храм) был построен в 1430 г. группой джайнских купцов (сетти) и представляет собой самое величественное джайнское святилище в южной Индии.

Храмы Мудабидри стали хранилищами джайнской литературы. Например, знаменитые комментарии Дхавала и Джаядхавала были найдены только здесь, в храме Сиддханта.

В то время как область Мудабидри-Каркала, также известная как Тулува, становилась всё более важной, влияние джайнизма в остальной части южной Индии шло на убыль. Одной из причин этого было возрождение индуистской религии, находившейся под покровительством царей Виджаянагара. Эти цари не были настроены против джайнизма: фактически, они даже выступали в роли миротворцев, когда между джайнами и другими группами возникали те или иные гражданские споры. Так, Сейлтор приводит два случая, произошедших в 1363 и 1368 гг., когда правители Виджаянагара полюбовно уладили споры между антагонистическими группами джайнов и не-джайнов. Эти примирения были должным образом отмечены в каменных надписях. Таким образом, причиной упадка была отнюдь не враждебность царей. Её нужно искать в другом месте.

Из всех регионов южной Индии джайнизм был наиболее силён в Карнатаке. Но и там имели место два процесса, которые, с течением времени, свели к минимуму влияние джайнизма на большей части территории штата. В конечном счёте, к 16 в. его оплотом остался лишь один уголок этого региона: область Тулува вокруг Каркала, Мудабидри и т.д. Первой причиной этого был подъём шиваитской, или лингаятской религии под руководством Бхасавы, имевший место в 12 в. Он сам, будучи министром, сумел обратить многих местных лидеров, в частности, Сантаров, правителей Чурги, в шиваизм.

Второй и, вероятно, решающей причиной, был переход в шиваизм большей части торгового сословия вира-банаджигов. Одно это лишило джайнизм главных покровителей. Добавим к этому её и тот факт, что после периода ачарий, т.е. примерно с конца 9 в., в Карнатаке не появилось ни одного заметного джайнского лидера, способного придать свежий импульс интеллектуальной жизни общины.

Вследствие всего этого джайнизм в южной Индии медленно угас, оставив после себя лишь сравнительно немногочисленные группы верующих в некогда великих центрах этой религии. Такими местами остались, в частности, Шравана-Белгола и Мудабидри, где джайнские общины сохранились до наших дней. Ну а в том, что касается прочей части разбросанного повсюду джайнского населения, то богатая его прослойка была обращена в различные виды индуизма, а бедная по большей части обратилась к фермерству и стала незаметной.

Джайны, оставшиеся в южной Индии, ныне представляют собой эндогамные кланы, члены которых не вступают в браки с североиндийскими джайнами. Все они принадлежат к дигамбарам и подразделяются на четыре главные касты: сетавала (отсутствует в Карнатаке), чхатуртха, панчама и богара, или касара, а также три малые касты: упадхьяя, камбоджа и харада. Их священниками являются брахманы.

Каждая из этих главных каст находится под руководством своего духовного главы (бхаттарака), который занимает среднее между аскетами и мирянами положение и может личной власть разрешат конфликты между членами касты и изгонять из неё тех, кого считает нужным. Чхатуртхи в основном фермеры; сетавалы бывают не только фермерами, но и портными; касары (богары) - медники; а члены касты панчама могут следовать любой из этих профессий.

Дигамбары северной Индии.

Благодаря многочисленным каменным надписям и религиозной литературе, обнаруженной в южной Индии, можно составить более или менее последовательную историю южных дигамбаров с 5 по17 в. Но о соответствующем периоде истории дигамбарских общин северной Индии мы наем много меньше. Как указывалось ранее, большинство относящихся к 4-5 вв. статуй тиртханкаров, найденных на территории, ныне занимаемой штатом Уттар-Прадеш, обнажены. Большинство джайнов этой области - дигамбары. Таким образом, мы можем заключить, что в тот момент, когда произошёл окончательный раскол (и это, по всей вероятности, был постепенный процесс), джайны северной Индии оказались в лагере дигамбаров. Более поздние монументы подтверждают предположение, что большинство джайнов восточной и северной частей Мадхья-Прадеш, Бихара и Ориссы также были дигамбарами. Мы уже упоминали, что дигамбарские статуи были найдены в Бихаре (12 в.) и Ориссе (11 и 15 вв.). Но много более важной является группа джайнских храмов в Кхаджурахо (10-11 вв.). Все эти храмы - дигамбарские и, вероятно, были построены богатыми купцами, жившими в столице раджпутских царей династии Чхандела. Один из храмов этой группы - храм Паршванатхи, даже сравнивался (причём в его пользу) с храмом Кхандарья Махадео, находящимся там же. Ещё дна важная группа джайнских храмов находится в Деогархе, в округе Джханси. Вероято, местные джайнские купцы получали не меньше внимания со стороны чхандельских царей, чем их коллеги из Карнатаки.

Несколько дигамбарских надписей были найдены в Гвалиоре, но они фрагментарны и дают мало информации.

Чхитторгарх, как и Кхаджурахо, был оплотом дигамбаров в 12 и 13 вв. Это доказывается обнаруженными там джайнскими надписями. Автор четырёх из них - Шаха Джиджака, который в 100 г. возвёл в Чхитторгархе знаменитую Киртистамбху. Шаха Джиджака претендовал на принадлежность к Кундакунданвьяе. Это доказывает не только то, что башня была построена дигамбарским купцом, но и то, что обычай претендовать на принадлежность к линии Кунда-Кунды, вполне обычный на юге, к 13 в. распространился и на север.

Всё это, однако, не меняет того факта, что трудно построить историю дигамбаров северной Индии на основании одних лишь доступных эпиграфических свидетельств. Количество надписей, найденных к данному моменту, слишком мало. В пяти томах Джайн шилалекха самграхи , дигамбарского сборника, количество дигамбарских надписей из северной Индии, относящихся к периоду после 6 в., не превышает 20.

Ощущается также и недостаток литературных источников. Вплоть до 17 в. дигамбары северной Индии, в отличие от единоверцев с юга, составили слишком мало таких работ. Фактически, в раннее средневековье в северной Индии появился лишь один важный дигамбарский писатель - Харисена, который оказался весьма информативным в том, что касается социальных и религиозных условий в Индии в тот период. Как ранее упоминалось, согласно Харисене, секта шветамбаров возникла в Валабхи.

В условиях отсутствия достаточных эпиграфических и литературных свидетельств для реконструкции истории дигамбров в северной Индии приходится опираться на материалы легенд.

Итак, сразу становится ясной одна вещь: североиндийские дигамбары, в отличие от шветамбаров, не раскололись на большое количество групп и подгрупп. Большинство из них принадлежало к секте бисапантхи. Происхождение этой секты не до конца ясно. «Возможно, она зародилась в 13 в. Глазенапп замечает, что некий Васантакирти утверждал, что покуда монахи живут среди мирян, они должны носить один кусок ткани. Сторонники этого мнения были названы вишвапантхами, а затем это слово было переделано в «бисапантхи». Монахи этой школы живут в монастырях под руководством бхаттараков. Они устанавливают статуи тиртханкаров, а также статуи божеств класса Кшетрапала и прочих. Они поклоняются этим образам, поднося им фрукты, цветы и другие виды пищи».

Каким бы ни был источник бисапантхов, вышеприведённое описание их религиозных практик соответствует действительности. Фактически, большинство североиндийских дигамбаров следуют этим практикам. С течением времени бхаттараки, управлявшие собственностью храмов, становились всё более влиятельными. Популярность Кшетрапалов (которые были народными богами) продолжала увеличиваться. В результате всего этого стал неизбежным и протест против такой расхлябанности в джайнской религии, которая по своей природе весьма пуританская. Такое «протестантское» движение впервые возникло в регионе Агры в 17 в. Одним из лидеров этого движения стал Банарасидаса Джайн[171] . С течением времени оно набрало силу и стало называться терапантхами[172] . Согласно Бакхтарам Шаху, писателю 18 в., который был противником терапантхов, эта секта зародилась в Санганере, вблизи Джайпура, где-то в начале 18 в.

Как это обычно бывает со всеми джайнскими реформистскими движениями, терапантхи не пытались вносить какие-либо изменения в базовые доктрины джайнской религии. Их реформы были связаны лишь с некоторыми деталями ритуалов. Например, эта секта считает, что не следует совершать поклонение в храмах ночью, что во время поклонения необходимо стоять, а не сидеть, что не нужно подносить шафран и т.д.

Начав с областей Агры и Джайпура, движение терапантхов распространилось среди дигамбаров по всей северной Индии. Те же, кто отказался принять взгляды этой секты, были названы бисапантхами. Так что кто здесь был первоначальной сектой, а кто - отпрыском, это остаётся предметом беспрестанных споров.

В 18 в. в Джайпуре жил учёный джайн по имени Тодармал. Он перевёл на хинди (в прозе) все объёмистые пракритские работы Немичандры из Карнатаки. В тот период детства прозы на хинди переводы Тодармала продемонстрировали освежающую ясность и ритм. Тодармал принадлежал к секте терапантхов. А его сын Гуманирам оказался весьма ортодоксальным в своих религиозных воззрениях: полагая, что терапантхи не до конца вернулись к первоначальной простоте джайнской религии, он основал новую секту, которая, в честь основателя, была названа гуманапантхой. Но, как всегда случается с чрезмерно пуританскими сектами, гуманапантха так никогда и не завоевала сколь-либо значительной популярности. Число её последователей всегда было невелико. Гуманапантха существует и ныне: ей принадлежат несколько храмов в Джайпуре и его окрестностях.

ЯПАНИЯ.

Помимо шветамбаров и дигамбаров в прошлом существовала ещё одна джайнская секта. Эта секта, известная как япания, существовала в Карнатаке как минимум с 5 в. и до 14 в. Это нам известно из эпиграфических свидетельств. Первые и последние из обнаруженных к данному моменту надписей, упоминающих их, относятся к тем столетиям соответственно, и все эти надписи были найдены в Карнатаке.

Первая надпись, упоминающая япаниев, принадлежит Мригешварману, царю из династии Кадамба (475 - 490). Кадамба была брахманской династией, но этот царь возвёл джайнский храм в своей столице и делал пожертвования япаниям, ниргрантхам и курчхакам. (Естественно, ниргрантхи были дигамбарами, но кем были курчхаки, неизвестно[173] .)

Последняя надпись, упоминающая япаниев, была найдена в области Тулува на юго-западе Карнатаки. Она датируется 1316 г. эры Шака (1394).

Таким образом, мы знаем, что эта секта существовала не менее тысячи лет. Также мы можем предположить, что в конце концов она была поглощена общиной дигамбаров. Сами япании поклонялись в своих храмах обнажённым образам тиртханкаров. Некоторые из тех храмов вместе с их статуями всё ещё существуют, и все те люди, которые ныне посещают их, принадлежат к дигамбарам. Монахи секты япания также ходили обнажёнными, поэтому, вероятно, такое поглощение не представляло собой никаких трудностей, особенно в том случае, если количество последователей япании сократилось, в конечном счёте, до минимума.

Нет никаких аутентичных данных о том, как возникла секта япания. Девасена упоминает в своей Даршанасаре (середина 11 в.) некую традицию, согласно которой япания-сангха была основана шветамбарским монахом на 205 г. после смерти царя Викрамы. Однако ввиду того, что эта традиция весьма поздняя, не стоит много полагаться на неё. Но одна вещь вполне ясна: дигамбары считали, что по своему происхождению япании связаны со шветамбарами и дигамбарский писатель Индрананди причислял их к пяти «непотребным», или ложным, сектам джайнизма. Шветамбары, кстати, тоже включены в число таковых.

С другой стороны, шветамбарский автор Гунаратна (15 в.) делает вполне определённое заявление, что дигамбары были разделены на четыре сангхи, а именно: каштха, мула, матхура и гопья, или япания. Последние, т.е. гопьи, или япании, отличались от прочих трёх сект в трёх пунктах: они использовали приветствие «дхарма-лабха»[174] (другие использовали «дхарма-вриддхи»[175] ), верили, что кевали принимает пищу, и считали, что женщина может достичь освобождения. (Два последних пункта однозначно помещают япаниев в лагерь шветамбаров.) А конечным результатом было то, что ни дигамбары, ни шветамбары не считали япаниев за своих. Моньер Вильямс, кстати, производил слово «япания» от корня «йя», означающего «исключённый»: япании, возможно, были теми, кто, будучи изгнанными из обеих общин, удалился восвояси.

Неизвестно, имели ли япании собственные священные тексты. Дигамбарский автор Харибхадра упоминает некую Япания-тантру , но такого текста до настоящего времени не найдено. Возможно, для своих религиозных целей япании использовали шветамбарские тексты, поскольку в этих работах не содержится никаких принципиальных возражений против их взглядов.

Сейчас япании являются исключительно вопросом исторической любознательности. И действительно, не существует никаких причин для того, чтобы вспомнить о них, за исключением одного их великого грамматиста - Шакатаяны. О том, что Шакатаяна, современник раштракутского царя Амогхаварши (817 - 877), был япанием, нам известно из примечания Малаягири в его комментарии на Нанди-сутру .

Все доступные комментарии на грамматику Шакатаяны были написаны дигамбарскими авторами, которые, похоже, принимали её за свою. С другой стороны, две других приписываемых Шакатаяне работы: Шри-мукти-пракарана и Кевали-бхукти-пракарана обнаруживаются лишь в шветамбарских собраниях. Таким образом, если одна из работ Шакатаяны принимается дигамбарами, то две другие принимаются лишь шветамбарами. Здесь можно вспомнить, что такое положение похоже на ситуацию с Умасвами или Умасвати: обе основные секты признают его главную работу - Таттвартхадхигама-сутра, но автокомментарий на неё приемлем только для шветамбаров. На основании этой аналогии Натхурам Преми высказал предположение, что Умасвами был япанием, однако других подтверждений такого предположения не существует[176] .

ШВЕТАМБАРЫ.

Шветамбары сформировались в качестве отчётливо отдельной общины после собора в Валабхи. Этот собор, возглавлявшийся Девариддхи Кшамашраманой, был проведён в 980 или 993 г. после нирваны Махавиры с целью сбора и записи священных текстов. Важным событием того времени было завершение Кальпа-сутры Бхадрабаху. Всю сутру, конечно, нельзя приписать Бхадрабаху, который умер через 170 лет после нирваны Махавиры. В Кальпа-сутре имеется три отдела. Первый из них содержит Джиначаритру, т.е. биографии джин. Но основную часть этого отдела составляет биография Махавиры. Второй отдел Кальпа-сутры содержит тхеравали, т.е. перечень понтификов, а также названия школ (гана), из ветвей (шакха) и имена глав этих школ, включая сюда имена понтификов почти 30 поколений: от Бхадрабаху до Девариддхи. Таким образом, эта часть сутры никак не могла быть написана самим Бхадрабаху. Третья часть Кальпа-сутры содержит Самачари - правила для аскетов, а точнее - правила для сезона дождей (паджджусана). Выдвигалось предположение, что именно эта - древнейшая часть Кальпа-сутры и принадлежит перу Бхадрабаху. Действительно, полное название этой сутры - Паджджосанакаппа, хотя оно соответствует лишь содержанию третьего отдела. Другие два отдела, согласно традиции, были позднее добавлены Девариддхи.

Для обычных шветамбарских мирян Кальпа-сутра является самым важным священным текстом, почитаемым точно так же, как индуисты почитают Бхагавад-гиту. Кальпа-сутра в настоящей её форме была первым шветамбарским текстом, который отказались принять дигамбары.

В том, что касается ранней джайнской литературы, т.е. непосредственных высказываний Махавиры и его главных ганадхаров, то собор в Валабхи записал всё, что его участники посчитали переданным в аутентичной форме. Так были составлены канонические книги шветамбаров. Они называются Анга, Упанга и т.д. и в общей сложности их насчитывается 45. Дигамбары не принимают их в качестве аутентичных и канонических, но и не отвергают их полностью.

В течение 10 столетий, прошедших между уходом Махавиры в нирвану и собором в Валабхи, многие учёные написали свои комментарии на эти Анги , Упанги и т.д. Эти комментарии называются ниджути, или нирукти. Все они неизбежно стали рассматриваться как шветамбарская литература. Подобным было положение всей джайнской литературы, непризнанной дигамбарами. В качестве примера можно взять комментарий Умасвати, или Умасвами на его собственную Таттвартха-сутру : если коренной текст этой работы приемлем для обеих сект, то комментарий автора отвергается дигамбарами. Существует и другой метод идентификации принадлежности тех или иных произведений, хотя и применимый лишь к мифологии: в то время, как шветамбары называют свои мифологические тексты «чария» или «чаритра», дигамбарский термин для этого - «пурана». Так, Падма-чария (эпос о Раме) Вималы Сури считается шветамбарской работой. Написан он был через 530 лет после нирваны Махвиры, т.е. в 4 г. от Р.Х. (Однако, за исключением незначительных различий, истории, описанные в обеих версиях эпоса, в своей основе одинаковы. Другими словами, трудно приписать эпос одной из сект на каких-либо основаниях, кроме имени.)

Между 6 и 9 вв. шветамбарские монахи написали большое количество комментариев. Эти поздние комментарии называются «чурни». Один такой комментарий на Нанди-сутру , называемый Нанди-чурни , упоминает, что в Матхуре был проведён другой собор. Этот комментарий был завершён в 598 г. эры Шака (676 г.), т.е. после собора в Валабхи. Матхурский собор возглавлялся Скандилой. Такое имя не встречается в списке стхавир Кальпа-сутры , но Якоби (1) в своём переводе этого текста указывает, что это может быть то же самое, что и Скандилья, фигурирующий в этом перечне под номером 33.

Неясно, однако, какими были результаты матхурского собора. Вполне возможно, что тот собор не пришёл вообще ни к какому решению.

Другим важным чурни того же столетия был комментарий Джинадасагани на Авашьяка-сутру . Он содержит длинное описание путешествий Мхавиру в течение тех 12 лет аскетической жизни, которые предшествовали достижению кевала-джняны. Джинадасагани, должно быть, получил свои факты из более раннего и надёжного источника, поскольку его описание странствий Махавиры считается более-менее аутентичным.

Важной вещью, имевшей место в 5-6 вв., т.е. в период правления Гуптов, была стандартизация джайнской иконографии. Эта иконография, в общем-то, одинакова для шветамбаров и дигамбаров, за исключением, конечно, того известного факта, что дигамбарские образы тиртханкаров, не имеют никаких одежд и украшений. Были стандартизированы две позы: одна стоячая, называемая кайотсарга, а другая - сидячая (йогасана). Все изображения тиртханкаров из северной Индии имеют на груди знак шриватсы. Все они снабжаются индивидуальными отличительными знаками, называемыми «ланчана»[177] и, в дополнение к тому, парой помощников, называемых «якша» и «якшини», образы которых вырезаются с обеих сторон статуи тиртханкары[178] .

Как мы видели, во времена Махавиры якши были популярными местными божествами, и их храмы стояли во всех городах Магадхи. Когда поклонение якшам уменьшилось, то, в случае с джайнами, они стали помощниками тиртханкаров. Они, однако, служат весьма важной цели в джайнском поклонении: сам тиртханкара не отвечает на молитвы верующих, потому ни один из них, выполняя пуджу в храме, не попросит никаких даров; но если малообразованный верующий всё-таки попросит о чём-то, то на его молитву ответит не тиртханкара (который даже не слышит её), а якша, помогающий тиртханкаре.

Классом божеств, набравшим популярность в то время, были видьядеви. Вначале, возможно, была лишь одна Видьядеви, т.е. Сарасвати - богиня учёности. Статуя Сарасвати была найдена даже в Канкали-тиле в Матхуре. Её можно датировать концом 3 в. (в надписи на статуе указан год - 54). Позднее к джайнскому пантеону был добавлен новый набор Видьядеви, и их конечное число достигло 16. Их имена таковы: Рохини, Праджняпти, Ваджрашринкхала, Ваджранкуша[179] , Апратичакра[180] , Пурушадатта[181] , Кали, Махакали, Гаури, Гандхари, Сарвастра-Махаджвала, Манави, Вайротья, Аччхупта, Манаси и Махаманаси. Изображения всех 16 встречаются, например, в храмах Дильвара на горе Абу. Ни одна из Видьядеви не имеет обычных атрибутов Богини учёности: книги и вины (вид лютни). Кроме того, их имена напоминают таковые буддийских[182] и индуистских тантрических богинь. В этой связи необходимо отметить, что период развития таких представлений о джайнских Видьядеви был также и периодом расцвета тантрического движения.

От Харибхадры Сури до Хемачандры Сури и далее.

Харибхадра Сури заложил основы интеллектуального движения среди шветамбаров, кульминацией которого стали работы Хемачандры Сури, жившего в 12 в. Считается, что до Харибхадры существовала лишь 1/8 часть доступной ныне шветамбарской литературы, а что касается остальной части, то он не только сам внёс вклад в её создание, но и вдохновил других своим примером. Говорят, что он написал 144 больших и малых работы, но в наше время известны только 88, из которых 26 однозначно принадлежат ему[183] .

Харибхадра из Видьядхара-кулы, ученик Джинабхадры (или Джинабхатты) и Джинадатты, жил в 8 в., вероятно в 705 - 775 гг. Он родился в Читракуте (ныне Читторгарх) в семье брахмана и был обучен всем отраслям брахманского знания. Гордясь своей огромной эрудицией, он объявил, что станет учеником любого человека, который скажет ему такую фразу, значения которой он не сможет понять. Этот вызов был написан на дощечке, которую он носил на животе, хотя другая легенда говорит, что он обвязал своё тело золотыми поясами, чтобы оно не лопнуло от такой большой учёности. Как-то он услышал джайнскую монахиню Якшини[184] , читавшую некий стих, значения которого он не понял, и тогда он попросил монахиню объяснить это. Та отправила его к учителю Джинабхадре, который обещал проинструктировать Харибхадру, если тот примет джайнское монашество. Так Харибхадра стал монахом и с тех пор называл себя духовным сыном (дхармапутра) монахини Якшини. Вскоре он стал настолько глубоко сведущим в джайнских священных писаниях, что получил титул «Сури» (почётный титул учёных джайнских монахов), а учитель назначил его своим преемником. По всей вероятности, вскоре он ушёл со своей родины, поскольку большая часть его монашеской жизни прошла в Раджастхане и Гуджарате. Помимо того, что он был хорошо сведущ в брахманизме, он также основательно знал и буддийские учения, которые втайне получил от своих учеников и племянников Хамсы и Парамахамсы для того, чтобы получить возможность полностью опровергнуть их.

Харибхара писал как на санскрите, так и на пракрите. Вероятно, он был первым комментатором Канона, использовавшим санскрит. Однако обращаясь к древним пракритским комментариям, он сохранял пракритские цитаты в оригинальной форме[185] .

Харибхадра также написал длинную пракритскую поэму Самарайчча Каха . Это религиозная повесть, герои которой, пройдя через разнообразные приключения и рождения: от животных до человеческих, отрекаются, наконец, от мира и становятся джайнскими монахами.

Как уже было сказано, Харибхадра положил начало учёной традиции среди шветамбаров Гуджарата и прилегающих областей. Удьотана Сури завершил свою Кубалаямалу в 778 г. в Джавалипуре (Джалор в Раджастхане). Примерно столетие спустя, где-то между 862 и 872 гг., Шиланка написал свои комментарии на первые две Анги. Он перевёл все пракритские источники, которые использовал, на санскрит. В 869 г. он написал работу по джайнской мифологии, называемую Чаупаннамахапурисачариянам . Ясно, что Шиланка также жил в Гуджарате. В 9 в. Джаясинха написал в Нагапуре (Нагор в Раджастхане) свою Дхармопадешамалу .

Учёность джайнских монахов проложила им путь на двор чалукийских царей Гуджарата. Джайны процветали при дворе Чалукьев, и как джайны, так и Чалукьи, выигрывали от этого. Позднее величайший из Чалукьев - Джаясинха Сиддхараджа и величайший из шветамбарских учёных - Хемачандра были современниками и друзьями.

В начале 11 в. Гуджарат был разделён на несколько маленьких государств. Чалукийский царь Дурлабхараджа (1002 - 1022), пригласивший на свой двор джайнского учёного Джинешвару Сури, был правителем Анахилавады (вблизи нынешнего Патана) и Кача. Его сын Бхима наследовал ему. К тому времени джайны начали занимать важные правительственные посты. Министр Бхимы Вимала Шаха построил в 1032 г. на горе Абу знаменитый храм Адинатхи. Вполне очевидно, что Вимала Шаха должен был быть безмерно богатым человеком.

Джайнская религия оказалась привлекательной для торгового класса. Вполне вероятно, это было следствием того, что этот богатый класс не желал занимать более низкое положение в обществе, чем брахманы (достаточно часто неграмотные), находящиеся на вершине индуистской ортодоксальной иерархии. Многие подкасты торгового сообщества: осавали, поравали, шримали и шри-шримали были почти в полном составе обращены в джайнизм.

Внук Бхимы Джаясинха Сиддхараджа (правил в 1094 - 1143) был величайшим из царей Гуджарата. Он завоевал весь Гуджарат и стал его первым императором. В 1135 он завоевал Дхару и с триумфом вернулся в свою столицу в 1136. Среди горожан, вышедших приветствовать его возвращение домой, была и делегация учёных мужей, возглавлявшаяся Хемачандрой. Считается, что это была первая встреча Джаясинхи с Хемачандрой.

Хемачандра.

Хемачандра родился в 1089 г. в местечке Дхандхука, находящемся примерно в 100 км к юго-западу от Ахмедабада. Его отца звали Чхачига, а мать - Пахини Деви. Они принадлежали к касте вания. Мальчика назвали Чангадева. (Имя «Хемачандра» было дано ему позже, когда он получил титул «сури».) Отец Хемачандры, скорее всего, был по религии шиваитом, но мать следовала джайнизму. Мальчик оказался необыкновенно умным.

Однажды, когда Хемачандра был ещё ребёнком, джайнский ачарья Девачандра, совершая паломничество, зашёл в Дхандхуку. Увидев мальчика, он был поражён несоответствующей возрасту зрелостью его ума. Он подумал, что не мешало бы посвятить мальчика в монахи, поскольку повзрослев, он станет весьма ценным для джайнской общины. Поэтому, сопровождаемый местными джайнскими купцами, он пришёл в дом Чхачиги, но тот ушёл куда-то. Тогда ачарья попросил его мать отдать мальчика, чтобы тот смог получить джайнское монашеское образование. В ответ на просьбу ачарьи и купцов, мать дала соответствующее согласие[186] .

После этого Девачандра забрал мальчика и ушёл в другой город. Между тем Чхачига, вернувшись домой, обнаружил, что его сын ушёл, и отправился на его поиски. Наконец, он нашёл его находящимся на попечении Удаяны, джайна по религии, который в то время был правителем Камбая. Удаяна опять попросил Чхачигу позволить Девачандре оставить мальчика при себе и предложил ему в качестве компенсации немалую сумму денег. В конце концов Чхачигу убедили оставить мальчика с Девачандрой, и он отказался принять деньги.

Чангадева был посвящен в монахи в 1097, получив при этом имя Сомачандра. Тогда же началось и его обучение, и к 231 году он стал настолько учёным, что получил титул «сури», а вместе с ним и новое имя - Хемачандра, поскольку монахи решили, что его лицо сияет, как золото (хема).

В своих работах Хемачандра почти не упоминает своего учителя. Единственный известный случай прямого упоминания Девачандры находится в десятой книге Тришаштишалакапуруша-чаритры . Из этого был сделан вывод, что, возможно, его отношения с учителем были не очень счастливыми. Фактически, даже вышеприведённая история его жизни принимается не всеми: существуют и другие версии его жизнеописания.

Единодушие существует лишь в одном пункте: а именно в том, что Хемачандра был одним из величайших учёных своей страны. Его называли «Каликала-сарваджня» - «всеведущий века Кали». По степени разнообразия произведений с ним может соперничать разве что Рафа Бходжа из Дхары, но многие из работ, подписанных именем Бходжи, могли в действительности принадлежать придворным пандитам.

Считается, что количество работ Хемачандры равняется трём крорам (30 миллионов). Другими словами, они действительно многочисленны. Некоторые из них могли исчезнуть, а из тех, которые сохранились, заслуживают упоминания следующие:

1. Эпос.

Хемачандра, подобно многим другим джайнским авторам, составил жизнеописания 63 «великих личностей» джайнской мифологии. Эта гигантская работа известна как Тришаштишалакапуруша-чаритра . Она стандартизировала шветамбарскую версию джайнской мифологии. Но более важно то, что Хемачандра написал дополнение к этой работе. Это дополнение, известное как Паришиштапарван , (8) содержит историю джайнской общины в течение примерно 14 поколений после Махавиры и, как указывалось ранее, является одним из всего лишь двух сочинений, описывающих историю джайнской общины после Махавиры.

2. Грамматика.

Считается, что знаменитая грамматика Хемачандры, известная как Сиддха-хема-шабда-нушасана, была написана по указанию Джаясинхи Сиддхараджи, который хотел сделать свою столицу так же хорошо известной в научных кругах, как Дхара, столица Бходжи. (Бходжа также написал грамматику: Сарасвати-кантхаварана ).

Грамматика Хемачандры разделена на восемь глав: первые семь посвящены грамматике санскрита, а последняя - пракрита. Эта восьмая глава представляет собой самую раннюю[187] работу западной школы пракритских грамматистов и как таковая, может считаться пионерской. Хемачандра касается почти всех разновидностей пракрита: махараштри, шаурасени, магадхи, ардхамагадхи, пайшачи, чулика пайшачи, а также апабхрамши[188] .

В первых семи главах, посвящённых санскриту, Хемечандра демонстрирует основательное знакомство почти со всеми предыдущими грамматиками этого языка. Было обнаружено, что он равным образом использовал обе системы: Панини и Катантры[189] , (11) поскольку его цель состояла в том, чтобы сделать грамматику настолько понятной читателю, насколько возможно[190] . Достаточно странно то, что эта грамматика Хемачандры никогда не стала популярной за пределами Гуджарата.

3. Кавья[191] .

Хемачандра написал длинную поэтическую работу, называемую Кумарапала-чаритра : жизнеописание Кумарапалы, наследника Джаясинхи на гуджаратском престоле. Она также называется Дваяшравья-кавья , поскольку она не только написана на двух языках – санскрите и пракрите, но также служит двум целям: с одной стороны, описывает жизнь Кумарапалы, а с другой – иллюстрирует правила грамматики Хемачандры.

4. Словари.

Хемачандра составил четыре словаря: 1) Абхидханачинтамани: словарь, составленный в том же стиле, что и Амаракоша [192] ; 2) Анекартхасамграха : словарь омонимов; 3) Нигханту : справочник по лекарственным растениям; 4) Дешинамамала : словарь местныой лексики, не подчиняющейся правилам санскритской и пракритской грамматики.

Помимо этого, Хемачандра написал ряд работ по поэзии (Кавьянушасана ), просодии (Чандонушасана-ная ) и т.д. Также он сочинил несколько религиозных гимнов.

Джаясинха, царь Гуджарата, не имел сына, поэтому прямого наследника его трона не нашлось. Он, однако, мечтал о сыне вплоть до самых последних дней и даже совершил паломничество в храм Соманатхи с этой целью. Хемачандра сопровождал его в этом паломничестве. Он и джайнские министры Джаясинхи желали, чтобы трон унаследовал Кумарапала, потомок сводного брата отца Джаясинхи, потому все те министры и богатые купцы втайне оказывали содействие Кумарапале, которого сам царь недолюбливал. Поэтому Кумарапала, унаследовав престол после смерти Джаясинхи в 1143 г., был глубоко благодарен джайнам.

В течение всей жизни Кумарапалы Хемачандра был его другом и советником. Все джайнские историки этого периода говорят, что по совету Хемачандры царь запретил убийство животных в своём государстве и сам стал джайном. Вполне очевидно, что он симпатизировал джайнизму, но по поводу его обращения в эту религию К.М. Мунши говорит, что Кумарапала никогда не оставлял веру предков и что все эпиграфические свидетельства описывают его как преданного (бхакта) Шивы[193] .

Это, однако, не изменяет того факта, что в северной Индии было всего несколько царей, настолько дружественных к джайнизму, как Кумарапала.

Кумарапала умер в 1173 г., а Хемачандра шестью месяцами ранее.

Джайнизм, однако, сохранил своё влияние в Гуджарате и после этого. Джайнская община не только производила множество учёных людей, но и продолжала возводить величественные храмы по всей территории государства, располагая их в таких местах, до которых было нелегко добраться разрушителям идолов.

Как уже упоминалось, Вимала Шаха, министр чалукийского царя Бхимы, в 1032 г. построил на горе Абу знаменитый храм Ришабханатхи (Адинатхи). Ровно через 200 лет братья Ваступала и Теджапала построили там же храм Неминатхи. В 1278 г. был отреставрирован древний храм Неминатхи на горе Гирнар. Холм Сатрунджая в Палитане за несколько столетий был покрыт бесчисленными джайнскими храмами. Один из них – храм Адинатхи, был построен в 1618.

Шветамбары соседнего Раджастхана тоже были великими строителями. В 1439 г. в Ранакапуре (вблизи Садри в округе Пали) был возведён большой и прекрасный храм, занимающий территорию более 4000 квадратных метров. Он был построен по приказу Дхаранаки и посвящён Адинатхе. В Осии (округ Джодхпур) в течение многих столетий также продолжалось храмовое строительство. Считается, что Осия была местом возникновения шветамбарской касты Осавали.

Живопись.

С 11 по 16 в. среди джайнов Гуджарата процветала школа миниатюры, занимавшаяся в основном иллюстрированием рукописей. В ранние века эти рукописи были на пальмовых листах, позднее их сменила бумага. Самой популярной среди иллюстраторов книгой была Кальпа-сутра . (Впоследствии это искусство перешло к не-джайнам и самым любимым его предметом стали игры Кришны. Ближе к концу 16 в. были распространены также и светские сюжеты, главным образом любовные сцены.)

В ранний период фон этих миниатюр был кирпично-красным, но начиная с 15 в. начинается преобладание голубого и золотистого. Характеристики джайнских миниатюр следующие: лица изображаются в 3/4 профиля, остроконечные носы, глаза, выступающие за пределы лицевой линии и обильный орнамент. (Гуджаратские мастера стали предшественниками Раджпутской школы миниатюры.)

Хиравиджая Сури.

Среди джайнских учёных 17 в. наиболее выдающимся был Хиравиджая Сури, живший в Гуджарате. Абу-ль-Фазл в айне 30 своей работы Айн-и-Акбари приводит список 140 учёных своего времени, 21 из которых помещается им в первый класс, называемый «Те, кто понимает тайны обеих миров». Девять из них оказались не-мусульманами. Среди них фигурирует и Хиравиджая Сури, который, таким образом, был признан в качестве одного из самых учёных людей империи Моголов[194] .

Император Акбар, услышав о нём от джайнов из Фатехпур-Сикри, выразил желание встретиться с ним. Он отправил правителю Гуджарата Сабахуддину Ахмад Хану приказ, согласно которому тот был обязан послать Хиравиджаю Сури в Фатехпур-Сикри, как только это станет возможным, и предоставить ему все необходимые средства: эскорт, слонов, лошадей и повозки.

Хиравиджая Сури родился в 1527 г. в Паланпуре, штат Гуджарат, в осавальской семье[195] . Его родители умерли, когда он был ещё ребёнком, потому он был воспитан сёстрами. В 1540 г. он стал учеником Виджаяданы Сури и получил имя Хирахарша. Для получения дальнейшего образования его направили в Девагири – известный в те времена центр санскритской учёности. Там он последовательно получил титулы пандита (в 1550), упадхьяи[196] (в 1552), и сури (1553). С тех пор он стал известен как Хиравиджая Сури. В 1556 г., когда умер его гуру, шветамбарская община Гуджарата избрала его своим бхаттаракой.

Джайны Ахмедабада встретили указ императора с огромной радостью. Многие другие джайнские монахи решили сопровождать Сури в столицу. Дисциплинарные правила джайнских монахов предписывают им принимать только ту пищу, которая была приготовлена домохозяевами для нужд своей семьи, но поскольку на всём их пути от Ахмедабада до Фатехпур-Сикри было невозможно найти достаточное для того, чтобы прокормить такую большую группу монахов число джайнских семейств, некоторые миряне отправились в путь вместе с этой группой. По утрам они снимались с места раньше, чем монахи и, пройдя небольшое расстояние, готовили под деревьями на обочине дороги достаточное для одного дня количество пищи, после чего ждали прибытия монахов.

Вполне естественно, что строгий джайнский аскет Хиравиджая не воспользовался слонами, предложенными правителем Гуджарата, а предпочёл пройти весь путь пешком.

Хиравиджая Сури прибыл в Фатехпур-Сикри на двенадцатый день тёмной половины месяца Джьяйштха[197] 1582 г. «Усталый путешественник был принят со всей императорской пышностью и находился на попечение Абу-ль-Фазла, пока монарх не нашёл времени побеседовать с ним. После долгого разговора на религиозные и философские темы, проведённого сначала с Абу-ль-Фазлом, а затем и с Акбаром, Сури нанёс визит в Агру. Поскольку приближался сезон дождей, он вернулся в Фатехпур-Сикри и убедил императора выпустить посаженных в клетки птиц, а также запретить убийство животных в определённые дни. В течение следующего года (1583) эти указы были расширены, а за непослушание им грозила высшая мера наказания. Акбар даже отказался от некогда любимой им охоты и наложил ограничения на рыбную ловлю. Сури, получив титул Джагад-гуру («учитель мира») и посетив Агру и Аллахабад, в 1584 г. вернулся в Гуджарат»[198] .

Один из тех учёных монахов, которые сопровождали Хиравиджаю Сури, остался при дворе императора. Его звали Бхану Чандра. Необходимо отметить, что Бхану Чандра (как Бхан Чанд) и ещё один джайн – Виджаясена Сури (как Биджай Сен Сур) также были включены Абу-ль-Фазлом в его список самых учёных личностей того времени. Но он поместил их в пятый класс. «Лица, входящие в пятый класс, фанатичны, и не могут выйти за пределы узкой сферы открытых учений». Другими словами, Бхану Чандра и Виджясена были сведущи в шветамбарских текстах, но не обладали той широтой видения, какую имел Хиравиджая Сури.

В свою работу Айн-и-Акбари Абу-ль-Фазл включил довольно-таки длинную главу о джайнизме[199] . Скорее всего, он получил большую часть сведений от Бхану Чандры. Он пишет: «Автор не встретил никого, кто бы обладал личным знанием об обеих сектах, поэтому его рассказ о дигамбарах был написан, так сказать, в темноте, однако, имея некоторое знакомство с одним учёным из секты шветамбаров, также известных как Севра, он смог дать достаточно полную информацию»[200] .

Интересно отметить, что вплоть до начала 17 в. нет никаких сведений об учёных-дигамбарах в северной Индии. Джайнские учёные работали при дворе в Дели и до периода Моголов. Например, Тхаккара Пхеру был «лаборантом»[201] при казне Алауддина Кхалджи (1316), а позднее, в период правления Кутбуддина Мубарака, стал главой монетного двора. Другой учёный – Махендра Сури, написал труд по астролябиям, называемый Янтра-раджа . В своём комментарии на эту книгу его ученик Малаенду Сури говорит: «Книга была написана Махендрой Сури, главным астрономом (астрологом) Фируза». (Шах Тугхлак, 1351 - 1388). Как Тхаккара Пхеру, так и Махендра Сури явно были шветамбарами.

Второстепенные подразделения шветамбаров.

Начиная со столетия, предшествующего появлению Хемачандры, мы находим признаки разделения шветамбаров на ряд групп. Эти группы, называемые гаччхами, формировались вокруг их лидеров, как правило, знаменитых монахов. Процесс формирования таких групп продолжался с 11 по 13 в., в результате чего возникло, как принято считать, 84 гаччхи[202] . Большая часть этих гаччх, однако, не пережила своих основателей и, вероятно, слилась с другими группами. В настоящее время большая часть шветамбаров Гуджарата и Раджастхана принадлежит к следующим трём гаччхам:

1. Кхаратарагаччха.

2. Тапагаччха.

3. Анчалагаччха.

Если сохранились ещё какие-то группы, то они малоизвестны. Важной чертой всех этих гаччх является то, что между ними не существует вообще никаких доктринальных различий. Всё, что отличает одну гаччху от другой, это то, что каждая из них имеет собственные храмы и собственных святых. Эти группы, однако, не кристаллизовались в касты, в том смысле, что они не являются эндогамными. Фактически, трудно определить, какой цели служит это разделение. Несомненно только то, что когда-то гаччха означала группу последователей определённого монаха, но более это не так.

Кхаратарагаччха.

Не существует никакой аутентичной истории формирования этих гаччх, но есть один способ, с помощью которого можно определить, к какому моменту та или иная гаччха сформировалась. Среди джайнов существовал общий обычай упоминать свои гаччхи в каменных надписях, делавшихся, когда они жертвовали средства на храмовое и другое религиозное строительство. Из таких надписей (в той мере, в какой они аутентичны) мы знаем, что Кхаратарагаччха возникла до 1090 г., поскольку первая надпись, упоминающая эту гаччху, датируется 1147 г. эры Викрам Самват.

Легенды о возникновении этой гаччхи варьируют. Одна из них говорит, что Джинешвара Сури одержал победу в религиозном диспуте с чайтьявасинами (монахами, пребывавшими в храмах), состоявшемся при дворе царя Дурлабхараджи в 1022 г. и получил от него титул «кхаратара» («человек смелого характера»)[203] . Поэтому его ученики были названы Кхаратарагаччхой. Другая легенда говорит, что эта гаччха была основана в 1147г. Джинадаттой Сури. Существует также и мнение, что она была основана Джинаваллабхой Сури.

В отличие от дигамбаров, начинающих генеалогию своих понтификов с Бхадрабаху II или Кунда-Кунды, шветамбары начинают свою генеалогию с самого Махавиры. В одной такой генеалогии[204] , принадлежащей Брихаткхаратарагаччхе, упоминается, что после Удьотаны, 37-ого понтифика, джайнская сангха (шветамбары игнорировали существование дигамбаров) разделилась надвое. Этот Удьотана имел двух учеников: Вардхаману и Сарвадеву, которые и основали кхаратарагаччху и тапагаччху соответственно. Но в любом случае сейчас нельзя сказать ничего определённого относительно основателей этих групп. Сейчас Кхаратарагаччха является самой популярной гаччхой в Гуджарате и Раджастхане.

Тапагаччха.

Легенда повествует, что основатель этой гаччхи Джагаччандра Сури за свой суровый аскетизм получил от царя Джайтрасинхи эпитет «Тапа». Это было в 1228 г[205] . С тех пор линия преемственности его учеников называется Тапагаччха. Членов этой гаччхи можно найти по всей Индии, но в основном они сосредоточены в Пенджабе и Харьяне. Они имеют ряд образовательных и религиозных учреждений, например, Джайнский колледж в Амбале, штат Харьяна.

Анчалагаччха.

Ранее эта гаччха называлась «Видхипакша»: термин, означающий «поддерживать священные ритуалы». Монахи этой группы на время выполнения пратикраманы[206] прикрывают рот куском ткани, называемым «анчала», вместо полной повязки мукхапатти, отчего и произошло название «Анчалагаччха». Считается, что Видхипакша возникла в 1156 г., однако надписи, упоминающие эту гаччху, начали появляться по всей северной Индии с 15 в.

Лонкагаччха.

Это самое важное протестантское движение среди шветамбаров. Все более поздние движение подобного характера: биджамата, стханакваси и терапантха являются производными Лонкагаччхи. Основателем этого движения был Лонка Шаха, в честь которого и названа гаччха.

Лонка Шаха жил в середине 15 в. То столетие было весьма важным в религиозной истории северной Индии. Свежие ветры начали дуть в это время: Кабир[207] , Нанак[208] и т.д. основывали свои секты и религии, главным принципом которых была преданность Богу, лишённому атрибутов. Очевидно, это было результатом исламского влияния, хотя точная степень такого влияния остаётся спорной. Эта атмосфера протеста против поклонения изображениям затронула и джайнизм.

Лонка жил в Ахмедабаде, хотя некоторые утверждают, что он был родом с полуострова Катхиявар. Он служил у мусульманских правителей Гуджарата. Однажды он увидел, как мусульманские охотники ловят силками птиц, и был настолько травмирован этим жестоким актом, что бросил свою работу у мусульман и начал зарабатывать на жизнь переписыванием джайнских рукописей.

Как-то некий джайнский мирянин дал ему для переписывания Дашавайкалика-сутру , и Лонка начал её читать. Находясь под сильным впечатлением от прочитанного, он сделал с помощью своей овдовевшей дочери две копии, одну из которых оставил для дальнейшего изучения. После этого он принялся усердно изучать джайнские писания. К своему собственному изумлению он обнаружил, что, хотя поклонение изображениям и было очень популярно среди джайнов в его время, писания не содержат никаких упоминаний об этом[209] .

Тогда он начал проповедовать, что, по его мнению, подлинная джайнская религия не предписывает поклонения изображениям. Его манеры были настолько очаровательными, что он легко привлекал большие аудитории. Всё это привело в ярость традиционных монахов, ибо Лонка, в конце концов, был простым мирянином и, как таковой, не имел права проповедовать.

Примерно в это самое время время в Ахмедабад прибыла группа паломников, возглавляемая неким Самбхуджи. Его внучка Мохабай была малолетней вдовой. Учение Лонки привлекло их обоих. Другие миряне, входившие в их группу, также начали слушать проповеди Лонки, что не понравилось сопровождавшим их монахам, и они в гневе оставили эту группу. Человек 45 мирян из той группы остались, однако, в Ахмедабаде, и стали учениками Лонки, формально приняв от него дикшу. Это произошло в пятый день светлой половины месяца Джьяйштха в 1474 г. (хотя некоторые считают, что в 1476).

Лонка никогда не принимал монашества и всю жизнь оставался проповедником-мирянином, но большое число его учеников стало муни[210] . Среди них можно назвать Муни Сарваджи, Муни Бханаджи, Муни Мунаджи, Муни Джагмалджи, которые позднее стали известными проповедниками. Самого Лонку, хотя он и был мирянином, люди называли Муни Даядхармой, потому и секта, основанная им, иногда называется Даягаччхой.

Преемником Лонки стал его ученик Рупа Риши, которого он посвятил в Сурате. Следующим главой этой группы был Джива Риши, но к тому моменту уже начали формироваться и подгруппы. Некий Биджа в 1513 г. основал Биджамату. Возможно, что позднее основная часть Лонкагаччхи стала называться стханакваси, хотя есть и другое мнение, согласно которому стханаквасины были новой группой, основанной в 1652 г. Лаваджи, который принадлежал к Лонкагаччхе и жил в Сурате. Происхождение названия «стханакваси» неизвестно. Возможно, оно отражало тот факт, что стханаквасинские монахи постоянно жили в одном месте. Шубринг даёт иное толкование: «Таким названием обозначаются те джайны, которые выполняют свои религиозные обязанности не в храме, а исключительно в каком-нибудь мирском месте (стханака), например, в упашрае[211] . Другое название этой группы – Баттиси (буквально «тридцатидвухисты»), поскольку, хотя они и считают себя шветамбарами, они отвергают 13 из 45 шветамбарских текстов, включая Маханисиху .

Терапантхи.

Каким бы ни было её первоначальное название, секта Лонкагаччха, или стханакваси, просуществовала почти без изменений до 1760 г. Ну а в том году возникло самое важное из реформистских движений среди шветамбаров: Бхиккханджи, осавальский монах из округа Марвар, выделил из стханакваси секту терапантхов. Существует много легенд о происхождении её названия. Согласно той из них, которую предпочитают сами терапантхи, причина возникновения такого названия состоит в том, что они твёрдо верят в соблюдение 13 (терах)[212] принципов джайнизма: пяти махаврат (великих обетов), пяти самити (правил поведения) и трёх гупти (контроль над умом, телом и речью).

В наши дни терапантхизм представляет собой весьма энергичное движение. Одна из причин его силы заключается в установленном его основателем Бхикканджи правиле, согласно которому у секты может быть лишь один ачарья. Это свело к минимуму возможность раскола. Нынешний ачарья Тулсирамджи – 9-ый глава терапантхов[213] .

ЭПИЛОГ. ДЖАЙНЫ СЕГОДНЯ.

Как мы видели, одна из двух главных ветвей джайнизма – шветамбары, сосредоточена главным образом в западной Индии, т.е. в Гуджарате и Раджастхане. А оттуда они распространились в связи со своими коммерческими делами по всей стране. Дигамбары, с другой стороны, подразделяются на две отчётливо различные географические группы. Все джайны южной Индии принадлежат к дигамбарам. В профессиональном отношении они по большей части ремесленники и фермеры, а не бизнесмены. Они представляют собой тесно связанные общины, религиозная и общественная жизнь которых контролируется бхаттараками. Они не поддерживают никаких социальных контактов с североиндийскими дигамбарами, которые, в свою очередь, вряд ли имеют какое-то представление о самом факте их существования, за исключением, возможно, тех случаев, когда встречают их во время паломничеств на юг. В образовательном плане дигамбары южной Индии тоже не особо продвинуты. Большинство джайнских авторов, пишущих о своей религии, просто игнорируют их. Их вспоминают только в тех случаях, когда речь идёт о былой славе южноиндийского джайнизма. Что касается дигамбаров северной Индии, то они рассеяны малыми группами в восточной части Раджастхана, Харьяне, Уттар-Прадеш и Бихаре.

Говоря о джайнах в наши дни, необходимо отметить, что во всей общине ощущается страх потери в великом океане индуизма. Этот страх, видимо, недавнего происхождения: в любом случае, ему не более 50 лет. Прежде, да и сейчас среди богатых, были обычным делом смешанные браки между шветамбарами касты агравали и не-джайнами той же касты, при которых жена переходила в религию мужа. Термином «индуисты» они не пользуются, называя агравали не-джайнской веры вайшнавами. Среди раджастханских осавали та же самая ситуация: одни считают себя джайнами, а другие – вайшнавами. Положение вещей, однако, меняется: смешанные браки между джайнами и не-джайнами в настоящее время не одобряются руководителями джайнского сообщества. «Сейчас наблюдается растущая тенденция к искоренению всякого не-джайнского элемента из джайнского сообщества. В результате этого многие джайны прекратили вступать в брачные отношения с индуистами»[214] .

Можно отметить одно интересное различие между индуизмом и джайнизмом. Индуисты не имеют никакого религиозного кредо, но зато имеют большое количество литературы по социальным вопросам и гражданскому праву, которая называется дхармашастрами. Джайны, с другой стороны, имеют кодекс религиозного поведения, суммируемый в виде пяти обетов, но не имеют никаких древних законодательных текстов. Так, например, в индуистской среде брак считается религиозным делом, тогда как для джайнов это более или менее контракт. «Джайнская религия не предписывает вступление в брак с целью возвышения души. Брак никоим образом не связан с последующей жизнью. А когда не треуется совершать никаких подношений праотцам, вопрос, связанный с выполнением обязанностей по отношению к ушедшим предкам, не встаёт. Джайнские писания не устанавливают никаких разработанных правил, регулирующих брак»[215] . Более поздние джайнские религиозные книги, такие, как Ади-пурана и Триварникачара обычно цитируют соответствующие индуистские правила. Например, такие книги упоминают те же самые восемь форм брака, какие упоминаются и в Манусмрити . Джайны также позволяют повторные браки вдов и цитируют в этой связи ту же самую шлоку из Парашара-смрити, на основании которой Ишвара Чандра Видьясагар смог ввести в действие закон о праве индуистских вдов на повторный брак. Натхурам Преми говорит, что джайнская работа Дхармапарикша (11 в.) поддерживает мнение, что слово «патау», встречающееся в той шлоке, значит «законный муж», хотя грамматически точная форма этого слова должна быть «патьяу»[216] . Но в любом случе повторные браки вдов среди джайнов соответствуют региональным и кастовым обычаям. Это нормально на юге, тогда как на севере общественное мнение не склонно одобрять такую практику. В случаях экзогамии джайны следуют тем же правилам, что и их индуистские соседи. Например, в Карнатаке вполне обычным делом являются браки между двоюродными братьями и сёстрами, и даже между дядями и племянницами по материнской линии, тогда как на севере джайны пропускают то же самое число поколений, что и индуисты, а также соблюдают те же самые брачные церемонии. Так, брачная церемония считается завершённой, как только выполняется саптапади[217] или подобный ритуал.

Между индуистами и джайнами существует большая разница в их отношении к аскетам. Индуистский аскет полностью находится вне общества. Теоретически, между ним и мирским обществом не может быть никаких отношений, за исключением, конечно, того случая, когда он достигает богоподобного состояния. Среди джайнов ситуация иная: джайнский аскет всю жизнь поддерживает отношения с мирянами, а те, в свою очередь, считают его религиозным учителем. Миряне не только снабжают его пищей и крышей над головой, но и постоянно наблюдают за его поведением. Никакие нарушения аскетических обетов не прощаются. Например, Джинавардхана, который был главой шветамбарской Кхаратарагаччхи, лишился титула «сури» за нарушение четвёртого обета[218] . Таким образом, поскольку джайнскому монаху, с одной стороны, нет нужды заботиться о пропитании, а с другой он не может уйти от внимательных глаз общества, то всё, что ему остаётся делать, это проводить время в чтении и написании книг. По этой причине в течение многих столетий среди джайнских монахов было огромное количество писателей, а количество созданных ими работ – безмерно. Но, к сожалению, их качество, за исключением лишь немногих случаев, несоразмерно количеству. Со времён Махавиры джайнская религиозная философия пребывает в почти что замороженном состоянии, так что там почти не остаётся места для умственных спекуляций. Позднейшие философские работы, написанные джайнским монахами, сухи. Кроме того, они составили много работ по джайнской мифологии, но поскольку они обязаны избегать всего, что хотя бы отдалённо напоминает чувственную любовь, поэтическая ценность этих работ невелика. Почти вся индийская литература средневекового периода связана с преданностью Богу (бхакти). Здесь джайны были в невыгодном положении, поскольку в джайнской религии нет места такому пылу.

Хотя их труды и не представляют собой большой литературной ценности, та наполненная учёбой жизнь, которую ведут джайнские монахи, подразумевает необходимость библиотек. По этой причине собрания книг (грантха бхандара) существуют в любом месте, где проживает более-менее значительное число джайнских семей. Д-р К.Ч. Касливал насчитал 100 таких собраний в одном только Раджастхане. Эти собрания содержат не только джайнскую религиозную литературу, но и массу мирских книг (произведения Калидасы, например), а иногда и книги по музыке.

Важным вкладом джайнов в индийскую культуру являются бесчисленные прекрасные храмы, построенные ими по всей стране. Некоторые из них, расположенные в отдалённых местах, избежали разрушений со стороны врагов идолопоклонения. Но именно вследствие этого самого факта некоторые из них не очень хорошо известны даже сегодня. В качестве примеров можно упомянуть храмы в Ранакапуре (округ Пали, Раджастхан) и 31 храм в Деогархе (Лалитпур Техсил в округе Джханси). Во втором из них имеется более тысячи статуй джин, одна из которых описыватся как «один из величайших шедевров, когда-либо созданных индийской душой»[219] .

С древних времён джайнские торговцы славились своим богатством. Нельзя сказать, что каждый из них был богат, но интересным фактом является то, что те семьи, котрые были самыми богатыми в своих городах и за это получили от Моголов титул «нагара-сетх»[220] , остаются богатыми и по сей день. Вот только два примера: Сетх Кус-Турбхай, нагара-сетх Ахмедабада, и Дживарадж Валчанд Ганди, нагара-сетх Шолапура[221] . Многие джайны хорошо использовали своё богатство: в области строительства больниц, школ, колледжей, дхармашал[222] и прочих подобных учреждений вклад джайнов непропорционально превышает вклад остальной части населения Индии.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. КАНОНИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ШВЕТАМБАРОВ.

Канонические книги шветамбаров (дигамбары не считают их подлинными) не являются работами самого Махавиры, хотя некоторые из них и считаются его беседами с Индрабхути (также известным как Гаутама) и Судхармой, которые последний передал своему ученику Джамбусвами.

Джайны верят, что изначально (т.е. со времени первого тиртханкары) существовало два вида священных писаний: класс Пурва, насчитывавший 14 текстов, и класс Анга, насчитывавший 11 текстов. Кроме того, сокращённое содержание 14 Пурв составило двенадцатую Ангу. Всё это называлось дриштивадой. Полное знание 14 Пурв передавалось по линии преемственности до Стхулабхадры, восьмого патриарха. Следующие семь патриархов вплоть до Ваджры знали лишь 10 Пурв. С течением времени их знание постепенно утрачивалось, и к моменту записи Канона (через 980 лет после нирваны Махавиры) были утеряны все Пурвы, а также 12-ая Анга. Такова шветамбарская версия потери Пурв. (Дигамбарская слегка отличается в деталях и, кроме того, они считают, что через девять поколений были потеряны и все Анги.)

11 Анг представляют собой древнейшую часть Канона, которая в настоящее время включает в себя 45 текстов. Прочие 34 текста разделены на следующие категории: Уванга (Упанга) (12); Пайнна (Пракирна) (10); Ччхея-сутта (Ччхеда-сутра (6); два независимых текста: Нанди-сутра и Ануйогадвара; и четыре Мула-сутры.

1. Анги:

1. Айяранга-сутта (Ачаранга-сутра)

2. Суйягадамга (Сутракританга)

3. Тханамга (Стхананга-сутра)

4. Самавайанга

5. Бхагавати вия-хапаннатти (Бхагават- вьякхья-праджняпти-сутра)

6. Найя-дхаммакахао (Джнятадхармакатханга-сутра)

7. Увасагадасао (Упасакадашанга-сутра)

8. Амтагададасао (Антакриддашанга-сутра)

9. Ануттаровавайядасао (Ануттаропапатикадашанга-сутра)

10. Панхавагал-аниям (Прашнавьякарана-сутра)

11. Вивагасуйям (Випака-сутра).

2. Упанги, или «вторичные члены»:

1. Увавайя (Аупапатика-сутра)

2. Райяпасенайджджа или Райяпасения (Раджапрашния-сутра)

3. Дживабхигама

4. Паннавана (Праджняпана-сутра)

5. Сурьяпаннятти (Сурьяпраджняпти-сутра)

6. Джамбуддивапаннятти (Джамбудвипа-праджняпти)

7. Чамдапаннятта (Чандрапраджняпти-сутра)

8. Нираявали

9. Каппавадамсао (Кальпаватансика-сутра)

10. Пуппхиао (Пушпика-сутра)

11. Пуппхачулиао (Пушпачулика-сутра)

12. Ванхидасао (Врашнидаша-сутра)

3. Пракирна, т.е. «разбросанные кусочки»:

1. Чаушарана (Чатухшарана)

2. Айюрпачакхана (Айюрпратьякхьяна)

3. Бхаттапаринна (Бхактипариджня)

4. Санстара (Сантхара)

5. Тандулвеялия (Тандулавайталика)

6. Чамдавиджджхая (Чандраведхьяка)

7. Девиндаттхаа (Девендрастава)

8. Ганивиджджа (Ганивидья)

9. Махапаччаккхана (Махапратьякхьяна)

10. Вираттхаа (Вирастава)

4. Ччхеда-сутры:

1. Нисиха (Нишитха-сутра)

2. Маханисиха (Маханишитха-сутра)

3. Вавахара (Вьявахара-сутра)

4. Айярадасао (Ачарадаша-сутра)

5. Каппа (Кальпа-сутра)

6. Панчакаппа (Панчакальпа-сутра)

5. Независимые тексты:

1. Нанди-сутра

2. Ануйогадвара

6. Мула-сутры:

1. Уттараджхаяна (Уттарадхьяяна-сутра)

2. Авашшая (Авашьяка-сутра)

3. Дашавеялия (Дашавайкалика-сутра)

4. Пинданиджджутти (Пинда-нирукти)

Третья и четвёртая Мула-сутры иногда называются Оханиджджутти (Огха-нирукти) и Паккхи (Пакшика-сутра), а иногда они встречаются в списке Ччхеда-сутр.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. КАНОНИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ДИГАМБАРОВ.

Дигамбары утверждают, что первоначальные Анги , содержавшие учение тиртханкаров, в том числе и Махавиры, были постепенно потеряны, поскольку ачарьи, знавшие их, ушли из жизни так и не убедившись в том, что ученики освоили их. Таким образом, сейчас не существует никакой возможности реконструкции первоначальных слов Махавиры. Поэтому дигамбары не признают в качестве канонических те работы, которые считаются таковыми шветамбарами и опираются только на те тексты, которые были составлены их ранними ачарьями.

Этими ачарьями были Кунда-Кунда, Умасвати, Пушпаданта, Бхутавали, Ганадхарачарья, Картикея, Ваттакера и т.д.

Большинство из них проживало в южной Индии. Единственным исключением был Умасвати, чья Таттвартха-сутра , как обычно считается, была написана в Паталипутре.

Но, кажется, среди дигамбаров нет единодушия во мнениях о том, какие работы должны считаться самыми священными из канонической литературы и каким образом её надо классифицировать. Семьдесят лет назад, когда писал Винтериц, было принято разделять её на четыре группы, которые иногда называются четырьмя Ведами. Эта система распределения следующая:

1. Пратхамануйога (мифологические работы, называемые Пуранами):

1. Падма-пурана

2. Харивамша-пурана

3. Тришаштилакшана-пурана

4. Маха-пурана

5. Уттара-пурана

2. Каранануйога (космологические работы):

1. Сурья-праджняпти

2. Чандра-праджняпти

3. Джаядхавала

3. Дравьянуйога (философия):

Философские работы Кунда-Кунды,

Таттвартхадхигама-сутра Умасвати и

Аптамиманса Самантабхадры.

4. Чаранануйога (дисциплина и ритуалы):

Мулачара и Триварначара Ваттакеры и

Ратнакаранда шравакачара Самантабхадры.

Но в настоящее время существует практика подразделения самой священной из литературы дигамбаров на две группы:

1. Кармапрабхрита («Главы о карме»):

Это также называется Шаткхандагама , составленная Пушпадантой и Бхутавали на основе утерянной дриштивады предположительно в 7 в. после нирваны Махавиры. Комментарий Вирасены (9 в) на первые пять глав этой книги почитается равным образом.

2. Кашаяпрабхрита («Главы о страстях»):

Это работа Гунадхары, составленная также на основе дриштивады и в то же самое время, что и Кармапрабхрита. Равным образом почитаются и комментарии к ней Вирасены и его ученика Джинасены.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3. ТИРТХАНКАРЫ.

Здесь приводится последовательность джайнских тиртханкаров. В джайнских храмах статуя тиртханкары занимает центральное место. Они изображаются либо стоящими в позе кайотсарга, либо сидяими в позе йогасана. Поскольку все они выглядят более-менее одинаково, их приходится идентифицировать по соответствующим эмблемам. Эта эмблема, обычно животное, изображается внизу, на троне тиртханкары. Тиртханкары обычно сопровождаются божествами-хранителями, или помощниками, называемыми якшами и якшинями. Эмблемы тиртханкаров и имена их спутников, принятые в дигамбарской системе в нескольких случаях отличаются от принятых в шветамбарской системе. Иногда рядом с образом тиртханкары изображается ещё и дерево, по которому также можно идентифицировать того или иного тиртханкару. Эти деревья называются «дикшаврикша», поскольку тиртханкары достигали всеведения во время медитации под соответствующими деревьями.

Эмблемы и имена помощников были стандартизированы около 8 в.

Д – дигамбары; Ш – шветамбары.

Д – дигамбары, Ш – шветамбары.

ПРИЛОЖЕНИЕ 4. СТХАВИРАВАЛИ КАЛЬПА-СУТРЫ.

Кальпа-сутра шветамбаров даёт последовательность патриархов своей общины. Это общепринятый среди них список. Хемачандра следовал ему, за исключение ряда случаев, когда он опускал детали, связанные с некоторыми патриархами, перечисленными в этом списке. (Другой вариант последовательности патриархов шветамбаров, приводимый в Нанди-сутре , даётся в Приложении 5.)

Махавира имел 11 ганадхаров. Они знали 14 Пурв, 12 Анг и всю Сиддханту[223] . Большинство из них, за исключением Индрабхути и Судхармы, умерли ещё при жизни Махавиры. «Все ниргрантха шраманы сегодняшнего дня – наследники монаха Арья Судхармы; прочие же ганадхары не оставили преемников»[224] .

Учениками Махавиры были:

1. Судхарма

2. Джамбу

3. Прабхава

4. Шайямабхава, отец Манаки

5. Яшобхадра.

Далее Кальпа-сутра продолжает свой перечень в двух вариантах: один краткий, а другой даёт ганы, кулы и шакхи, основанные соответствующими учителями. «Гана» означает школу, основанную определённым учителем. Это, вероятно, эквивалент современного термина «гаччха». «Кула» обозначает последовательность учителей в одной линии преемственности, а «шакха» – линии преемственности, берущие начало от каждого отдельного учителя.

В кратком варианте перечень старейшин после Арьи Яшобхадры таков:

6. Бхадрабаху и Самбхутавиджая

7. Стхулабхадра

8. Махагири и Сухасти

9. Сустхита и Супратибуддха, по прозвищам Котика и Какандака

10. Индрадатта

11. Датта

12. Синхагири

13. Ваджра

14. Ваджрасена

Далее Кальпа-сутра продолжает подробный перечень имён учеников и названий ган, кул и шакх, основанных девятью поколениями старейшин. Некоторые из них приводятся ниже:

6а. Бхадрабаху имел четырёх учеников, один из которых – Годаса, был основателем Годаса-ганы, которая была разделена на четыре шакхи: тамралиптика, котиваршия, пундравардхания и дашикхарбатика.

Необходимо отметить, что из этих четырёх шакх, основанных Годасай, три были названы в честь бенгальских городов. Далее в истории джайнизма имена этих шакх, а также и прочих, основанных учениками Бхадрабаху, не встречаются.

6б. Самбхутавиджая имел 12 учеников-мужчин, один из которых – Стхулабхадра, фигурирует в данном перечне под № 7. Помимо них, Самбхутавиджая имел 7 учениц-женщин.

8а. Махагири, который, возможно, был старшим из двух учеников Стхулабхадры, имел восемь учеников. Из этих восьми нам имеет смысл назвать лишь двух: Кодинну и Рохагутту. Считается, что ученик Кодинны Ассамитта вызвал четвёртый раскол общины в 220 г. после нирваны Махавиры, а Рохагутта начал шестой раскол, имевший место в 544 г. после нирваны Махавиры. Поскольку представляется невероятным, что один из них мог прожить более 300 лет, то остаётся предположить, что тот Рохагутта, который спровоцировал шестой раскол, был другим лицом. Среди восьми учеников Махагири мы не находим имени Бахулы, который, согласно Нанди-сутре[225] , был главой джайнской общины после Махагири. Отсутствие этого имени в Кальпа-сутре представляет собой интригующий факт.

8б. Сухасти имел 12 учеников, и некоторые из них основали ганы, шакхи и кулы. Некоторые из этих ган и кул упоминаются в надписях, обнаруженных в Канкали-тиле в Матхуре. Этот факт доказывает, что длинный перечень названий, приводимый в Кальпа-сутре , – не фикция, и по крайней мере часть этих групп действительно существовала. К сожалению, надписи в Матхуре не упоминают понтификов того времени. Таким образом, мы не в состоянии установить хронологию руководителей джайнской общины из независимых источников.

В связи с последним вопросом для нас могут иметь значение лишь двое из учеников Сухасти: Сустхита и Супратибуддха, поскольку ганы, кулы и шакхи, основанные ими, прослеживаются и в матхурских надписях. Эти два понтифика основали Каутика-гану, наиболее часто встречающуюся в тех надписях. Эта гана, в свою очередь, была разделена на четыре кулы.

Названия кул приводятся ниже:

Согласно Кальпа-сутре: Согласно надписям в Матхуре:

Бамбхалиджджа Брахмадашика

Ваччхалиджджа Ваччхалия

Ваниджджа Тхания или Стхания

Панхаваханая Панхаваханава

В случае с шакхами мы имеем следующее:

Согласно Кальпа-сутре: Согласно надписям в Матхуре:

Уччханагари Уччхенагари

Видьядхари –

Ваджри Ваджри или Вери

Маджджхимилла Маджхима

Второй после Каутики по числу упоминаний в матхурских надписях является Варана-гана, однако в Кальпа-сутре такая не упоминается. Кальпа-сутра упоминает Чарана-гану, из чего было сделано предположение[226] , что, поскольку буквы «ча» и «ва» алфавита брахми похожи, то в действительности название ганы должно читаться «варана», а при переписывании сутры была сделана ошибка. Если мы примем такую теорию, то обнаружим сходство в названиях кул этой ганы:

Кулы Чарана-ганы из Кальпа-сутры: Кулы Варана-ганы из надписей в Матхуре:

Ваччхалиджджа Ваччхали-ято

Притидхармика Петавамика

Халиджджа –

Пушьямитрика Пушьямитрия

Малиджджа –

Арьячетака Арьячетия

Канхасава Арьяхаттакия

– Айябхистия

– Надика

Чарана-гана из Кальпа-сутры была основана Шригуптой, одним из учеников Сухасти. Эта гана также подразделялась на четыре шакхи. Их параллели с матхурскими надписями следующие:

Шакхи Чарана-ганы из Кальпа-сутры: Шакхи Варана-ганы из надписей в Матхуре:

Харитамалакари Харитамалакадхи

Самкашика Самкашия

Гаведхука –

Ваджранагари Ваджанагари

– Ода

Сходство в названиях поразительно. Так что вполне вероятно, что вышеприведённое предположение о том, что слово «чарана» должно читаться как «варана», т.е. в соответствии с матхурскими надписями, верно.

Следующими двумя понтификами общины были:

10. Индрадатта (один из пяти учеников Сустхиты и Супратибуддхи)

11. Датта.

Хемачандра в своей Стхавиравали полностью игнорирует этих двух понтификов. Кальпа-сутра тоже ничего не говорит о них, кроме упоминания их кланов. Более того: мы не знаем, чьим учеником был Датта. Следующими двумя понтификами были:

12. Синхагири (ученик Датты)

13. Ваджра (ученик Синхагири)

Чьим учеником был следующий патриарх – Ваджрасена, мы не знаем.

Ваджрасена был последним понтификом в краком списке Кальпа-сутры . Подробный перечень даёт ещё 19 имён, начиная с Пушьягири и кончая Скандильей. После этого Кальпа-сутра приводит шесть гатх[227] , дающих имена ещё шести понтификов, последним из которых был Кшамашрамана Девариддхи, председательствовавший на соборе в Валабхи. На этом соборе и были записаны канонические книги шветамбаров. Имена этих 25 понтификов следующие:

15. Пушьягири

16. Пхалгумитра

17. Дханагири

18. Шивабхути

19. Бхадра

20. Накшатра

21. Ракша

22. Нага

23. Джехила

24. Вишну

25. Калка

26. Сампалита и Бхадра

27. Вриддха

28. Сангхапалита

29. Хастин

30. Дхарма

31. Синха

32. Дхарма

33. Скандилья

34. Джамбу

35. Нандита

36. Кшамашрамана Дешигани

37. Кшамашрамана Стхирагупта

38. Дхарма

39. Кшамашрамана Девариддхи

ПРИЛОЖЕНИЕ 5. СТХАВИРАВАЛИ НАНДИ-СУТРЫ .

Стхавиравали (последовательность понтификов) приводится в первой главе Нанди-сутры . Данный список соответствует приведённому в Кальпа-сутре вплоть до Махагири и Сухасти, но далее они полностью расходятся. Стхавиравали Нанди-сутры не очень хорошо известна среди шветамбаров и, кроме того, в настоящее время не существует ни одногй легенды, касающейся понтификов, упомянутых в этом списке, за исключением Мангу. Последовательность стхавир согласно Нанди-сутре такова:

1. Сухамма из Аггивешана готты[228] .

2. Джамбу из Касава готты

3. Прабхава из Каччаяна готты.

4. Сиджджамбхава из Ваччха готты.

5. Джасабхадда из Тунгия готты.

6. Самбхуйя из Мадхарама готты.

7. Бхаддабаху из Пайннама готты.

8. Тхулабхадда из Гояма готты.

9. Махагири и Сухаттхи из Ваччха готты.

10. Бахула из Косия готты.

11. Шьяма из Хайрья готты.

12. Самаджджа из Мохай готты.

13. Самдилла из Косия готты.

14. Аджджа Самудда.

15. Аджджа Мангу.

16. Аджджа Дхамма.

17. Бхаддагупта.

18. Аджджа Вайра.

19. Аджджа Ракшита.

20. Аджджа Нандила.

21. Аджджа Нагахатти.

22. Ревати.

23. Бамбхаддивага Сихи.

24. Кхандила.

25. Нагаджджуна.

26. Нагаджджуна II.

27. Говинда.

ПРИЛОЖЕНИЕ 6. ПАТТАВАЛИ СОГЛАСНО ТРАДИЦИИ БРИХАТ-КХАРАТАРАГАЧЧХИ.

Даты рождения (р.) и вступления в должность (в.) приводятся в соответствии с эрой Викрама Самват.

1. Судхарма

2. Джамбу

3. Прабхава

4. Шайямабхава

5. Яшобхадра

6. Самбхутавиджая

7. Бхадрабаху

8. Стхулабхадра

9. Махагири

10. Сухасти

11. Сустхита

12. Индра

13. Динна

14. Синхагири

15. Ваджра

16. Ваджрасена

17. Чандра

18. Самантабхадра

19. Вриддхадева

20. Прадьотана

21. Манадева

22. Манатунга

23. Вира II

24. Джаядева

25. Девананда

26. Викрама

27. Нарасинха

28. Самудра

29. Манадева

30. Вивудхапрабха

31. Джаянанда

32. Равипрабха

33. Яшобхадра

34. Вималачандра

35. Дева

36. Немичандра

37. Удьотана

Двое учеников Удьотаны: Вардхамана и Сарвадева стали главами тех гаччх, которые позднее были названы Кхаратарагаччха и Тапагаччха.

38. Вардхамана

39. Джинешвара

40. Джиначандра

41. Абхаядева

42. Джинаваллабха

43. Джинадатта (р. 1132)

44. Джиначандра

45. Джинапати (р. 1210, в. 1223)

46. Джинешвара (р. 1245, в. 1278)

47. Джинапрабодха (р. 1285, в. 1331)

48. Джиначандра (р. 1326, в. 1341)

49. Джинакушала (р. 1337, в. 1377)

50. Джинападма

51. Джиналабдхи

52. Джиначандра

53. Джинодая (р. 1375)

54. Джинодая (в. 1432)

55. Джинабхадра

(Джинавардхана, который должен занимать место между 54-м и 55-м, был лишён титула «сури» за нарушение обета безбрачия.)

56. Джиначандра (р. 1487, в. 1514)

57. Джинасамудра (р. 1506, в. 1530)

58. Джинаханса (р. 1524, в. 1555)

59. Джинаманикья (р. 1549, в. 1582)

60. Джиначандра (р. 1595, в. 1612)

61. Джинасинха (Р. 1615, в. 1670)

62. Джинараджа (р. 1647, в. 1674)

63. Джинаратна (р. 1699)

64. Джиначандра (р. 1711)

65. Джинасаукхва (р. 1763)

66. Джинабхакти (р. 1770, в. 1780)

67. Джиналубха (р. 1784, в. 1804)

68. Джиначандра (р. 1809, в. 1834)

69. Джинахарша (р. 1856)

ПРИЛОЖЕНИЕ 7. ПАТТАВАЛИ ДИГАМБАРОВ.

Сарасватигаччха:

1. Бхадрабаху II

2. Гуптигупта

3. Магханади

4. Джиначандра I

5. Кунда-Кунда

6. Умасвами

7. Лохачарья II

8. Яшокирти

9. Яшонанди

10. Девананди

11. Пуджьяпада

12. Гунананди

13. Ваджрананди

14. Кумарананди

15. Локачандра

16. Прабхачандра

17. Немичандра

18. Бханунанди

« »

84. Падмананди (Дели)

85. Субхачандра (Дели)

86. Прабхачандра (Дели)

87. Джиначандра (Читторгарх)

88. Дхармачандра (Читторгарх)

После этих были бхаттараки в Гуджарате. Их имена вместе с годом вступления в должность согласно эре Викрама Самват даются ниже:

89. Лалитакирти (1603)

90. Чандракирти (1622)

91. Девендракирти (1662)

92. Нарендракирти (1691)

93. Сурендракирти (1722)

94. Джагаткирти (1733)

95. Девендракирти (1770)

96. Махендракирти (1792)

97. Семендракирти (1815)

98. Сурендракирти (1822)

99. Сукхендракирти (1852)

100. Наянакирти (1879)

101. Девендракирти (1883)

102. Махендракирти (1938)

ПРИМЕЧАНИЯ.

(Примечания переводчика помечены инициалами.)

[1] Данные на первую половину 1980-х. По данным 2001 г. джайнов в Индии насчитывалось 4225000, что составляло 0,4% населения. (The Ahimsa Times, июнь 2005.) (Г.Г.)

[2] Тиртханкара: указывающий брод или переправу. (Г.Г.)

[3] Дигамбара: одетые в одежду стран света. Иногда встречается перевод «одетые пространством», но это кажется неадекватным, поскольку «пространственное» значение слова «диш» («диг») связано, скорее, с расстоянием, чем объёмом чего-либо. Встречается также перенвод «одетые небом». (Г.Г.)

[4] Шветамбара: одетые в белое. (Г.Г.)

[5] На языке тулу, принадлежащем к дравидийской семье, говорят в Западных Гхатах штата Карнатака. (Г.Г,)

[6] В написании этого имени часто опускается «а»: «Хирвиджая» вместо «Хира Виджая», что вызвано особенностями эволюции индийских языков. (Г.Г.)

[7] Возможны разные варианты перевода: «доктрина «может быть», «доктрина возможного». (Г.Г.)

[8] Здесь имеются в виду дигамбарские терапантхи. Секта с таким же названием существует и среди шветамбаров. (Г.Г.)

[9] Священные книги Востока, том XXII.

[10] Уттарадхьяяна-сутра упоминает Кеши в качестве ученика Паршванатхи. Это одно из нескольких указаний на то, что Паршванатха был исторической фигурой.

[11] Уттарадхьяяна-сутра (23), 87, в «Священных книгах Востока», том XLV.

[12] А.А. Макдонелл, Прошлое Индии.

[13] Риг-веда, IX, 113, 9-11.

[14] Риг-веда, IX, 104, 2

[15] Поздний гимн в Риг-веде (Х, 136) упоминает о существовании мудрецов (муни). Значение этого гимна неясно. Возможно, муни был человеком, обладавшим сверхъестественной силой.

[16] Священные книги Востока, том ХV.

[17] Брихадараньяка Упанишад также упоминает Аджаташатру, современника Джанаки, но тот жил в Каши, а не в Магадхе.

[18] Кошала и Видеха отсутствуют в ранней ведической литературе. Впервые они упоминаются в Шатапатха Брахмане, которая рассказывает историю о распространении арийской культуры.

[19] Ведический индекс, том II

[20] Там же.

[21] Шива-Покровитель животных. (Г.Г.)

[22] Шива-Великий Йогин. (Г.Г.)

[23] Энциклопедия мирового искусства, VIII.

[24] Исследования источников буддизма.

[25] Чудо, которым была Индия.

[26] Р.Н. Дандекар, Некоторые аспекты истории индуизма.

[27] Там же.

[28] Саманнапхала-сутта в «Священных книгах Востока», том II.

[29] Эти случаи приводятся в Чурни Джинадасы - комментарии на Авашьяка-сутту , написанном в 7 в. Хотя это и поздняя работа, описание кажется надёжным.

[30] Священные книги буддистов, том II.

[31] Священные книги Востока, том XIV.

[32] Якоби в «Священных книгах Востока», том XLV.

[33] «Может быть, существует». (Г.Г.)

[34] «Может быть, не существует». (Г.Г.)

[35] Логика семи способов. (Г.Г.)

[36] Якоби в «Священных книгах Востока», том XLV.

[37] История восточной и западной философии.

[38] Махабхарата, Шантипатха.

[39] Этот пункт будет подробно обсуждаться в главе 7.

[40] Рис Дэвидс, переводчик данного отрывка, предположил, что серия загадок в этом трудном пассаже была, вероятно, иронической имитацией способа говорить, принятого у ниггантхов.

[41] Точнее, неотфильтрованную или некипячёную. (Г.Г.)

[42] Ведический индекс, том II.

[43] Например, в Ачаранга-сутре . На джайнском пракрите это слово пишется как «ниггантха», а санскритская форма «ниргрантха».

[44] Священные книги Востока, том XLV.

[45] Крора: 10000000. Удвоение означает вторую степень. (Г.Г.)

[46] Шубринг, Доктрина джайнов.

[47] Дигамбары называют эти жизнеописания «пуранами», а шветамбары «чаритрами».

[48] Букв. «противо-васудевы» и «противо-нараяны», т.е. их противники. (Г.Г.)

[49] Шубринг, Доктрина джайнов.

[50] Винтериц, История индийской литературы, том 2.

[51] Упоминание о чакравартинах, обладающих 14 драгоценностями, содержится также в Вишну-пуране. 7 из этих 14 - неодушевлённые: чакра (колесо), ратха (колесница), чарма (щит), дхваджа (знамя), нидхи (сокровищница), а другие 7 - одушевлённые: жена, жрец, военачальник, возничие, пешие воины, конные воины и воины на слонах. В других книгах встречаются другие списки.

[52] Ариштанеми – это второе имя тиртханкары Неминатхи (слово «натха», присоединяемое к именам тиртханкаров, означает «защитник» или «покровитель»). (Г.Г.)

[53] Не следует путать Неми и Нами – это разные лица. (Г.Г.)

[54] Неизбежная тавтология: «Кундаграма» означает «жасминовое предместье». (Г.Г.)

[55] Тот факт, что Тришала, мать Махавиры, была сестрой царя Четаки, не упоминается в каноне. Мы знаем об этом от Джинадасы (7 в).

[56] Священные книги Востока, том XXII.

[57] Там же.

[58] Сообщения о жизни Махавиры в том виде, в каком они даны в «Чурни» Джинадасы, были взяты из «Жизни в древней Индии» Дж.Ч. Джайна.

[59] Ганадхара: держатель собрания. (Г.Г.)

[60] Священные книги Востока, том XXII.

[61] Пракрит. На санскрите: Хастипала. (Г.Г.)

[62] Здесь есть некоторое сходство с жизнью Будды. Лалитавистара-сутра описывает жизнь Будды более детально до того момента, когда он достиг пробуждения и пошёл в Сарнатх, где и произнёс свою первую проповедь. Тогда ему было 36 лет. Но относительно остающихся 44 лет жизни Будды у нас мало связных подробностей.

[63] Хелен М. Джонсон перевела эту шеститомную работу Хемачандры. Восточный институт в Бароде опубликовал этот перевод.

[64] То, что Джамали был мужем Приядаршаны, не упоминается в каноне, хотя его имя и встречается там несколько раз. Однако более поздние комментарии говорят, что Джамали был мужем Приядаршаны, дочери Махавиры.

[65] Санскрит: бхагаван. (Г.Г.)

[66] Якоби упоминает в своей статье о джайнизме в Энциклопедии религии и этики, что 527 г. - это дата, приводимая шветамбарами, тогда как Дигамбары помещают это событие на 18 лет позже. Но последнее кажется некорректным. Дигамбарская работа Трилокасара (850) говорит, что нирвана Махавиры имела место за 605 лет и 5 месяцев до царя Шаки (78 г.), что даёт 527 г. до Р.Х.

[67] Обычно называется Дивали. (Г.Г.)

[68] Священные книги Востока, том XXII.

[69] Там же, том XLV.

[70] Там же, том XLV.

[71] Последовательность старейшин (соотв. ардхамагадхи и санскрит). (Г.Г.)

[72] Якоби в своём введении к Стхавиравали Хемачандры.

[73] Манахпарьяя: знание мыслей других. (Г.Г.)

[74] Парамавадхи: знание отдалённых объектов без посредства ума и чувств. (Г.Г.)

[75] Практика обнажённости монахов. (Г.Г.)

[76] Менее распространённое название саллекханы: религиозного голодания до полного истощения. (Г.Г.)

[77] Буддийская версия того, как был ослеплён Кунала, отличается от этой. В ней говориться, что Тишьяракша, главная жена Ашоки, желала соблазнить Куналу, но он отказал ей. Тогда царица в бешенстве приказала ослепить его или, в другой версии, он сам вырвал себе глаза, чтобы доказать свою невиновность.

[78] Согласно некоторым буддийским источникам, наследником Ашоки был Кунала, а его наследником, в свою очередь, был Сампрати.

[79] «Очевидно, подразумевается старшая сестра Стхулабхадры.» (Примечание Якоби.)

[80] Введение к Стхавиравали .

[81] «Рохагутта был учеником Сухасти.» (Примечание Якоби). Такое утверждение не кажется корректным. Согласно Кальпа-сутре, Рохагутта был учеником Махагири, коллеги Сухасти. Это делает вопрос ещё более запутанным.

[82] Буквально «праученик». (Г.Г.)

[83] Якоби сам ставит под вопрос даты различных расколов, приводимые в Авашаяка-нирукти. Четвёртый раскол был начат Ассамитой, который был учеником Кодинны, ученика Махагири, в 220 г. после нирваны Махавиры, а пятый раскол был вызван Гангой, который был учеником Дханагутты, ученика Махагири, в 228 г. после нирваны Махавиры. Таким образом, различие во времени между двумя ересями, начатыми прашишьями Махагири, составляет восемь лет. Но в том, что касается шестого раскола, то разница во времени между Махагири и Сухасти и их прашишьями никак не может составлять 300 лет.

[84] Введение к Стхавиравали .

[85] Гана: школа, происходящая от одного учителя (букв.: собрание, отряд). (Г.Г.)

[86] Шакха: линия, «ответвляющаяся» от какого-либо одного учителя (букв.: ветвь). (Г.Г.)

[87] Кула: последовательнсть учителей одной линии преемственности (букв.: семья, род). (Г.Г.)

[88] Для безопасного удаления насекомых. (Г.Г.)

[89] В Пакбире всё ещё поклоняются колоссальной обнажённой фигуре Махавиры

[90] П.Ч. Рой Чоудхури, Джайнизм в Бихаре, Патна, 1956. Во вклейке к этой книге была воспроизведена фотография статуи 2, 25 м высотой. В сопроводительной надписи говорится, что это статуя Бахубали. Но это не может соответствовать действительности по следующим причинам: во-первых, на всех статуях Бахубали изображены вьющиеся по ногам растения, но в данном случае они отсутствуют; во-вторых, символ лотоса на пьедестале показывает, что это образ либо тиртханкары Падмапрабханатхи, символ которого - красный лотос, либо тиртханкары Наминатхи, символ которого - голубой лотос. Кроме того, культ Бахубали отсутствует в северной Индии.

[91] Д.Ч. Сирчар, Избранные надписи.

[92] «Арихант» - термин, общий для буддизма и джайнизма. Ясно, что эта ссылка относится к джайнским святым, поскольку джайнская формула поклонения следующая:

Намо арихантанам.

Намо сиддханам.

Намо айярьянам.

Намо уваджджхаянам.

Намо лое савва сахунам.

Буддийская формула ванданы следующая:

Намо саммасамбуддханам парамтхадассинам

Шиладигуна пара миппаттанам.

[93] Джаясвал читает эту строку в надписи как «Нандараджа-нитам ча калинга-джинам саннивеша…». Б.М. Баруа читает её так: «Нандараджа-джитан ча калингаджанасан (н)и(ве)шам…». Он переводит этот отрывок следующим образом: «…и, принудив Брихаспатимитру, царя народа Магадхи, поклониться себе в ноги, (сделал что-то по отношению к) селениям народа Калинги, подчинённого царём Нандой, … принёс богатство…» Таким образом, прочтение Баруа полностью устраняет теорию существования Калинга-джины.

[94] Баруа полагает, что предлагаемый Джаясвалом перевод «хранилище мощей» несоответствует действительности. Он переводит так: «Место покоя архата для выполнения обета сезона дождей».

[95] Шубринг, Доктрина джайнов.

[96] Энциклопедия мирового искусства, том VIII.

[97] Дебала Митра, Удаягири и Кхандагири.

[98] Там же.

[99] Эта дата предлагается на основании палеографических свидетельств.

[100] Хотя в этой надписи ясно упоминается 388 г. эры Шака (466-467 от Р.Х.), но алфавит относится к 8 или 9 в. На этом основании было высказано предположение, что это - подложный документ. Однако вполне вероятно, что это копия документа 5 в.

[101] В данном случае не медитация а, как упоминалось ранее, саллекхана. (Г.Г.)

[102] Джайн шилалекха самграха.

[103] Шубринг, Доктрина джайнов.

[104] Винтериц, История индийской литературы.

[105] Джайн шилалекха самграха.

[106] Там же.

[107] Там же.

[108] А. Нилакантха Шастри и В. Рамсуб Рамниам, Махавира и его учения, Бомбей, 1977.

[109] И. Махадеван, Свод надписей тамильских брахманов, Мадрас, 1966.

[110] П.В. Десаи, Джайнизм в южной Индии, Солапур, 1957.

[111] Санскрит: «шака». Обычно это слово переводится как скифы. (Г.Г.)

[112] Это название имели две разные местности: одна находилась в районе слияния Ганга и Джамны (Ямуны), другая – на реке Годавари. (Г.Г.)

[113] Номера в скобках даны по «Джайн шилалекха самграха», том II.

[114] Избранные надписи.

[115] Не 42, как в «Джайн шилалекха самграха».

[116] Тиртханкара Ара может изображаться с двумя символами: усложнённой свастикой, которая имеется в виду здесь, и рыбой. (Г.Г.)

[117] Хайраньяка или хемакартар: ремесленник, занимавшийся, в отличие от ювелира («маникара»: букв. «обработчик драгоценностей»), только обработкой золота. (Г.Г.)

[118] См. главу «Жизнь Махавиры». (Г.Г.)

[119] Дискуссию о датах расколов см. в главе 5.

[120] Священные книги Востока, том XXII.

[121] Слово «малли» - женского рода. (Г.Г.)

[122] Паришиштапарван.

[123] Адживики, Лондон, 1951.

[124] Священные книги Востока, том XLV.

[125] Там же.

[126] Сейлтор, Средневековый джайнизм.

[127] Большинство подсект дигамбаров южной Индии не позволяли женщинам принимать монашество. Среди дигамбаров северной Индии такого запрета не существовало. (Г.Г.)

[128] Надпись № 15 в Corpus Inscriptionum Indicarum.

[129] Британская Энциклопедия, издание 15, том 10.

[130] Священные книги Востока, том XXII.

[131] Джайн шилалекха самграха, том II.

[132] Средневековый джайнизм.

[133] Дигамбарский монах имеет право принять пищу только от одного домохозяина в день. Шветамбарам разрешается собирать подаяние разных домах. (Г.Г.)

[134] Букв.: «Обретший всеведение в процессе слушания». Значение термина требует важного уточнения: считается, что всякий, кто усвоил знание, содержащееся во всём корпусе писаний (включая 14 Пурв, ибо обладание правильной верой (самьяг-даршана) без знания таковых считается невозможным), не может противоречить словам подлинного кевали (всеведущего). Таким образом, с точки зрения передачи слов тиртханкары не существует разницы между кевали и шрута-кевали. С точки же зрения духовной реализации знание последнего не является всеведением. (Г.Г.)

[135] «Шишена йя бхаддабахусса» - в конце его работы Бодхапахуда .

[136] Шубринг, Доктрины джайнов.

[137] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.

[138] См. Приложение 2.

[139] Предположение, что Кунда-Кунда жил в 1 в. было сделано Винтерицем на основании паттавали . Самая ранняя надпись, упоминающая линию преемственности Кунда-Кунды, была обнаружена на медной пластинке из Мерчары (466 г.) Но, поскольку сейчас она считается подделкой 8-9 вв., полагаться на неё невозможно. Эта надпись упоминает 6 человек, входящих в линию преемственности: от Гуначандры до Чандрананди. Выдвигалось предположение, что если принять теорию о том, что эта пластинка была копией подлинника, относящегося к 5 в., и допустить, что каждое из упомянутых там лиц руководило общиной в течение 25 лет, то окажется, что Гуначандра, первое упоминаемое в надписи лицо, должен был жить в начале 4 в. Если он был непосредственным учеником Кунда-Кунды, то и сам Кунда-Кунда принадлежит приблизительно к тому же периоду. (А.К. Чаттерджи, Полная история джайнизма.) Все прочие надписи, упоминающие линию преемственности Кунда-Кунды, были написаны после 900 г.

[140] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.

[141] Джайн сиддханта коша.

[142] Джайн шилалекха самграха.

[143] Сейлтор, Средневековый джайнизм.

[144] С.К. Рао, там же.

[145] Винтериц, История индийской литературы.

[146] Натхурам Преми, дигамбарский учёный, пытался разрешить эту проблему, выдвинув предположение, что Умасвами не был ни шветамбаром, ни дигамбаром, но принадлежал к третьей секте - япания. Однако в сочинениях самого Умасвами нет ничего такого, что могло бы подтвердить это.

[147] Винтериц, там же.

[148] Винтериц помещает его в первую половину 8 в.

[149] Напр. Epigraph Carnatica II, № 59.

[150] П.Б. Десаи, Джайнизм в южной Индии.

[151] Сейлтор, там же.

[152] Рао, там же.

[153] Некоторые джайнские термины вошли в тамильский язык.

[154] Содержание этих эпосов пересказывается в книге А.Л. Бэшэма «Чудо, которым была Индия».

[155] Сейлтор, там же.

[156] Первая столица государства Чола. Следующими были Танджур и Гангайкондачолапурам. (Г.Г.)

[157] Там же.

[158] Чакраварти, Джайнская литература на тамильском языке.

[159] Покровитель трёх миров. (Г.Г.)

[160] В.П. Джохрапуркас, Бхаттарака Сампрадая.

[161] Там же.

[162] Бхаттарака сампрадая.

[163] Мы не знаем точно, когда начался процесс разделения. Согласно Джайн сиддханта коша , это произошло в 1 в. от Р.Х. «Ачарья Архадвали в 593 г. после нирваны Махавиры позволил коренной сангхе разделиться».

[164] Отпавших естественным образом. (Г.Г.)

[165] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.

[166] Рукопись этой работы был идентифицирована и представлена публике в 1922 г.

[167] Три неполных рукописи этой работы были обнаружены проф. Рангачарьей в 1912 г. в правительственной Библиотеке восточных рукописей в Мадрасе. Несколько позже полная рукопись на языке каннара была обнаружена в Госудапрственной восточной библиотеке в Майсуре.

[168] Чаттерджи в своей «Полной истории джайнизма» даёт подробности относительно этих царей.

[169] До начала 2006 г. эта статуя была самым высоким вертикальностоящим монолитом в мире. В феврале 2006, т.е. уже после окончания работы над переводом данной книги, в г. Хубли-Дхарвар в том же штате Карнатака, были завершены работы по возведению более высокой монолитной статуи. Цит. по «The Ahimsa Times» №68, февраль 2006: «Хубли (Карнатака): 58-футовая статуя Бахубали в Шравана-Белголе теперь не самая высокая»: Отныне она не будет самым высоким монолитом. Другая статуя джайнского тиртханкары, возведённая в Хубли, может похвастаться тем, что её высота на 3 фута больше. И это – не единственная её претензия: весящая 185 тонн и достигающая 61 фута в высоту монолитная статуя тиртханкары Паршванатхи, стоящая на 48-футовом пьедестале, станет, вне сомнения, самым высоким монолитом в мире. Говорит местный священнослужитель Ганадхара Нанди Бхаттарака: «Между ними есть некоторая разница: Бахубали был великим воином, поэтому и его тело имеет соответствующие черты бойца; Паршванатха же достиг просветления в возрасте 16 лет, так что и выражение лица этой статуи характерно детское». Работа над статуей началась около года назад, однако по её завершении оказалось, что поднять её весьма проблематично в связи с большим весом монолита. Несколько башенных кранов, привезённых на место, справиться с такой задачей не смогли. Наконец, на помощь пришла американская компания «Петрон»: присланный ею кран грузоподъёмностью 800 тонн смог поднять статую в вертикальное положение.

[170] Дж. Фергюссон, История индийской и западной архитектуры.

[171] Банарасидаса обычно известен как автор первой автобиографии на индийских языках.

[172] Не путать с терапантхами шветамбаров. (Г.Г.)

[173] Курчхаки ещё раз упоминаются в дарственной надписи Харивармы, другого представителя той же династии. Натхурам Преми полагал, что они были дигамбарской сектой.

[174] Не столько приветствие, сколько благословение, означающее пожелание духовного благополучия («лабха» букв. «достижение, приобретение»). При этом голова получателя благословения может посыпаться шафраном, хотя не все джайнские секты прибегают к такой его форме. (Г.Г.)

[175] По-сути, то же самое, что и предыдущая форма приветствия, разница лишь в том, что здесь желают духовного прогресса. (Г.Г.)

[176] Н.Р. Преми, Джайн сахитья аур итихаса.

[177] Ланчаны и имена якшей см. в Приложении 3.

[178] М. Стивенсон в «Энциклопедии религии и этики».

[179] Также Кулишанкуша. (Г.Г.)

[180] Также Чакрешвари. (Г.Г.)

[181] Также Нарадатта. (Г.Г.)

[182] Ваджрашринкхала и Ваджранкуша также являются именами двух богинь буддийской тантры (ваджраяны).

[183] Дж.П. Джайн, Джайнские источники в истории Индии, Дели, 1964.

[184] В оригинале очевидная опечатка: пропущена «ш». (Г.Г.)

[185] Винтериц, История индийской литературы.

[186] Бюлер предполагал, что она могла продать сына ачарье из-за своей бедности.

[187] Д.Ч. Сирчар, Грамматика пракритского языка.

[188] Название позднейших форм пракритов. (Г.Г.)

[189] Это не имя создателя системы, а название краткой элементарной грамматики санскрита, созданной Шарваварманом на основе грамматики Панини. (Г.Г.)

[190] Н.Ч. Шастри, Критическое исследование Сиддха-хема-шабданушасаны (на хинди).

[191] Поэзия. (Г.Г.)

[192] Словарь синонимов Амарасинхи. (Г.Г.)

[193] К.М. Мунши, Слава Гурджарадеши, Бомбей, 1955.

[194] Айн-и-Акбари.

[195] Большая часть информации о Хиравиджае Сури взята из бенгальского журнала «Праваси» за месяц Джьяйштха, 1923.

[196] Упадхьяя: джайнский монах, изучивший все писания и имеющий право учить других монахов. На языке ардхамагадхи: «уваджджхая». (Г.Г.)

[197] Соответствует маю-июню. (Г.Г.)

[198] В.Смит, Великий Могол Акбар.

[199] Айн-и-Акбари.

[200] Там же.

[201] Лучшего перевода не найдено. «Assayer» означает «химик-лаборант». (Г.Г.)

[202] Муни Уттар Камал Джайн в «Джайнских сектах и школах» приводит перечень названий этих гаччх. Там их перечислено 117. Значительная часть информации о них взята из той книги.

[203] Согласно К.М. Мунши, это произошло в тот момент, когда джайны впервые получили доступ к гуджаратскому двору.

[204] Воспроизводится в Приложении 5.

[205] Первые эпиграфические свидетельства об этой секте имеют ту же самую дату. Поэтому вполне вероятно, что она возникла на некоторое время раньше.

[206] Ежедневный ритуал покаяния. (Г.Г.)

[207] Кабир (1440 - 1518): индийский поэт и проведник бхакти, один из родоначальников поэзии на хинди. (Г.Г.)

[208] Основатель сикхизма. (Г.Г.)

[209] В этом вопросе он ошибался. Шубринг отмечал, что в канонической литературе содержится не только ясное упоминание изображений тиртханкаров, но также предписывается способ поклонения им. «Можно отметить здесь, что в Каноне говорится об образах джин (джина-падима): Найядхаммокахао (Анга 5), Райяпасенайджджа (Упанга 2) и т.д. … Их культ, напоминающий поклонение богам, состоит в произнесении религиозных формул».

[210] «Мудрец»: эпитет джайнских монахов. (Г.Г.)

[211] В узком смысле: зал для медитаций; в более широком – строение, включающее в себя, помимо большого зала, служащего не только для медитаций, но и для других религиозных практик, собраний мирян, диспутов, слушания проповедей учителей, также и комнаты, в которых могут останавливаться монахи. (Г.Г.)

[212] Хинди: «терах»: 13; «пантх»: «путь». Согласно другой версии, это название происходит от притяжательного местоимения «тера»: «твой» и должно, таким образом, пониматься как: «О, Махавира! Это – твой путь». (Г.Г.)

[213] Книга была написана в начале 1980-ых. В данный момент (2005) школа терапантхов возглавляется ачарьей Махапраджней. (Г.Г.)

[214] В.А. Сангави, Джайнское сообщество: социальный обзор.

[215] Там же.

[216] Н.Р. Преми, Джайн сахитья аур итихаса.

[217] Свадебный ритуал, при котором жених и невеста семь раз обходят вокруг жертвенного огня. (Г.Г.)

[218] Т.е. обета безбрачия. (Г.Г.) См. также Приложение 6.

[219] Клаус Брунн, Статуи джин из Деогарха.

[220] Сетх: уважительное обращение к крупным торговцам, ростовщикам. (Г.Г.)

[221] В.А. Сангави, Джайнское сообщество: социальный обзор.

[222] Религиозная школа (также патхшала). (Г.Г.)

[223] Сиддханта: философская система. (Г.Г.)

[224] Якоби, Священные книги Востока, том XXII.

[225] См приложение 5.

[226] Дж.П. Сингх, Аспекты раннего джайнизма.

[227] Гатха: стих. (Г.Г.)

[228] Пракритский вариант санскритского слова «готра». (Г.Г.)