Реферат: «Междисциплинарные исследования в юриспруденции» для слушателей программы

Настоящий литературный обзор предназначен для того, что сориентировать студента, обучающегося по программе МИГО, относительно круга проблем в области междисцилинарных исследований в юриспруденции.

Обзор содержательно состоит из трех разделов и библиографического списка литературы.

В первом разделе проводится обоснование проблемы междисциплинарного исследования в современной российской юриспруденции. Отмечается, что для отечественной юридической науки характерен высокий уровень догматизации, который может быть преодолен только с использованием междисциплинарных подходов в исследованиях. В нем обозначены предметные поля междисциплинарности, выделяя междисциплинарное изучение права и междисциплинарные исследования в праве.

В рамках второго раздела «Бинарные юридические дисциплины: история формирования, знаковые персоналии и круг проблем» представлен мини-обзор специальных дисциплин, на стыке юриспруденции с иными областями знаний. Эти отрасли знаний имеют четкие предметные поля исследования, серьезную историю формирования и развития и, как правило, институционализированы в виде самостоятельных дисциплин в системе высшего юридического образования. К таковым мы отнесли философию права, антропологию права, социологию права, экономику права, юридическую лингвистику и юридическую психологию. Метод изложения материала внутри раздела значительным образом отличается, что обусловлено спецификой описываемых отраслей знаний. В него включены и, собственно, обзоры базовых источников по проблеме, и обзор материалов профильных конференций, и перевод статей из иностранных журналов, и сравнение публикаций в одноименных российских и англоязычных изданиях.

В третьем разделе намечено предметное поле гибридных исследований нового типа с юридическим компонентом (маргинальная юриспруденция, гендерная юриспруденция и т.д.) и приведено кратное изложение работы подобного типа.

Библиографический список литературы включает в себя 83 источника по проблеме.

Обоснование проблемы междисциплинарности в юриспруденции

Представляется, что обзор источников по междисдисциплинарным подходам в юриспруденции целесообразно предварить рассмотрением вопроса о понятии и системе юриспруденции, явлении междисциплинарности применительно к проблемам юридического толка и определении предметных полей междисциплинарности в сфере правовых явлений.

В Советском юридическом словаре под редакцией С. Братуся, Н. Казанцева, С. Кечекьяна 1953 года содержалось следующее определение:

Юриспруденция (лат. jurisprudentia) – буквально – знание права, правоведение. Термин «Юриспруденция» употребляется для обозначения как науки права и теоретической деятельности в этой области, так и профессиональной деятельности юриста-практика.

При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что в Большом юридическом словаре (А. Сухарев, 2005) понятие юриспруденции отсутствует и предлагается лишь определение юридической науки - общественная наука, изучающая право как особую систему социальных норм, и различные аспекты правоприменительной деятельности.

В то же время категория юриспруденции приобретает в настоящее время преимущественно прикладное содержание и начинает пониматься как профессиональная юридическая деятельность, объективно сложившаяся в процессе социального разделения труда и подчиняющаяся определенным нормам (А.Э. Жалинский Введение в специальность «Юриспруденция». Профессиональная деятельность юриста. М., Проспект, 2007).

В этом смысле двойственность понимания юриспруденции (как науки и как профессиональной деятельности) задает два уровня междисциплинарного пересечения - уровень научных исследований и уровень конкретных видов профессиональной деятельности.

В рамках настоящего обзора и учебного проекта мы сознательно ограничиваемся лишь уровнем теоретического познания, оставляя в стороне практическую деятельность юриста, хотя синтетический характер последней требует от лица, ею занимающегося, широкого комплекса знаний и навыков неюридического характера. При этом перечень значимых компетенций меняется в зависимости от вида профессиональной юридической деятельности.

Формирование междисциплинарной компетентности в определенной мере заложено в государственном стандарте высшего профессионального образования и корректируется путем введения в учебный план соответствующих курсов. В качестве пердметно междисциплинарных учебных дисциплин следует назвать юридическую психологию, судебную медицину, судебную психитрию, криминологию, криминалистику. Дополняется междисциплинарное поле дисциплинами специализации – конституционная экономиика, криминофамилистика, социология преступности, управление рынком ценных бумаг, правовые основые антикризисного управления, судебная бухгалтерия, правовая статистика, уголовная политика, проблемы идентификации человека в судопроизводстве, виктимология, банкротство, включая анализ хозяйственной деятельности и т.д. Можно сказать, что учебный процесс выступает как необходимое звено между теоретической и прикладной юриспруденцией.[1]

Если говорить о междисциплинарности в юриспруденции, то она обычно понимается следующим образом:

1) использование в юриспруденции категориального ряда, концепций и методов смежных научных дисциплин (истории, философии, социологии, психологии, политологии и т.д.). Вопросами методологии в отечественной юриспруденции традиционно занимаются в рамках науки общей теории государства и права. И, надо отметить, что это направление исследований не является популярным или, по крайней мере, достаточно разработанным. Обычным для учебной и научной литературы в этой области является указание на исползуемый набор методов, указывая в качестве таковых диалектику, сравнительный метод, метод анализа и синтеза, сравнительнос-структурный. В качестве специфических методов юриспруденции называют метод выработки правовых решений, методы толкования норм права.[2] Обращает на себя внимание, что методам проведения юридических исследований (исследований в сфере правовых являний) внимание вообще не уделяется. Надо отметить, что эта составляющая полностью игнорируется в процессе юридического образования, включая и послевузовскую ступень. Фактически исследователи самостоятельно осваивают научный инструментарий, активно заимствуя его из социо-гуманитарных и естественных наук;

2) выделение специальных юридических наук (криминология, криминалистика), предметное поле которых состоит из двух и более наук, одной из которых выступает юридическая - криминология, криминалистика, право социального обеспечения. В российской правовой системе они давно и прочно включены в систему юридических наук и юридического образования, хотя очевидная полидисциплинарность их предмета продолжает вызвать дискуссии относительно такого решения. Здесь надо отметить, что отнесение их к специальным юридичесим дисциплинам и, тем самым, включение преимущественно в предметное поле юриспруденции, во многом обусловлено академической традицией.[3]

3) формирование специальных дисциплин междисциплинарного характера (история права, философия права, социология права, юридическая политология, правовая кибернетика, юридическая антропология, юридическая логика, правовая статистика, юридическая лингвистика и т.д.). Часть из этих дисциплин имеет четко определенный предмет и круг обсуждаемых вопросов (философия права, юридическая психология), часть – находтися в стадии становления (юридическая лингвистика, экономика права) При этом обсуждаемым остается вопрос о принадлежности таких дисциплин к предметному полю юриспруденции;[4]

4) формирования новых полей междисциплинарности, в которых представления о материнских отраслях знаний полностью размывается – так называемые «гибридные» отрасли исследования, в которых правовой компонент играет весьма существенную роль (гендерные исследования, исследования городской среды, исследования преступности). Эти отрасли, как правило, не институционализируются в качестве самостоятельных университетских дисциплин: сфера их проявления - внеакадемические научные институции.

Вообще, о монодисциплинарности в юриспруденции можно говорить лишь в одном случае – когда речь идет о юридической догматике – изучении права изнутри. В любом случае изучения права извне (будь то философия, социология, лингвистика), мы должны говорить о междисциплинарных подходах в изучении права.[5]

Бинарные юридические дисциплины: история формирования, знаковые персоналии и круг проблем

В рамках второго раздела мы представляет мини-обзор специальных дисциплин, на стыке юриспруденции с иными областями знаний. Эти отрасли знаний имеют четкие предметные поля исследования, серьезную историю формирования и развития и, как правило, институционализировано в виде самостоятельных дисциплин в системе высшего юридического образования.

Философия права

Первой из них как по времени возникновения, так и по влиятельности следует назвать философию права.

В самом общем виде философия права понимается как часть социальной философии, которая занимается объяснением смысла, закономерностей и сущности права. Различные концепции философии права образуют главное содержание типов правопознания. Прямо или опосредованно эти философские концепции связаны с объяснением праа как социального и культурного явления.

Надо заметить, что и становление юриспруденции как самостятельной науки связано было именно с философией права. Подобный подход к осмыслению права характерен именно для западноевропейской научной парадигмы, сформированной на основе эллинистической традиции и характерным для нее осознанием ценности права. Философия права – праматерь юриспруденции, которая и сформировалась как университетская дисциплина на базе философских концепций права, с одной стороны, и изучения классического римского права как свода законоположения, с другой.

История философии права – история западноевропейской философии, так как все знаковые фигуры последней так или иначе отметились своим интересом к вопросам права (в период античности – Платон, Аристотель, Цицерон, Цельс; средневековая теология прставлена такими персоналиями как Фома Аквинский, С. Бартоль; новое время с его теорией естественного права – Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, Ш.-Л. Монтескье, Ч. Беккариа, И. Бентам, Дж.-С. Милль, Г. Пухта, К. Савиньи, Р. фон Иеринг и др.).

По большому счету до конца Х1Х века философия права существовала как вполне самодостаточная юридическая и философская дисциплина. Но сциентический бум этог периода породил отрасли и дисцилпины, выступающие как конкурирующие и выступающие в качестве дочерних по отношении к философии права – юридическую антропологию и социологию права.

Особый интерес для нас представляет русская философия права Х1Х века, основной идей которой вытупило соотношение права и нравственности. Среди наиболее ярких фигур следует назвать М.М. Сперанского, К.П. Победоносцева, Б.Н. Чичерина, С.А. Муромцева, Н.М. Куоркунова, В.С. Соловьева, Г.Ф. Шершеневича, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина.[6]

Следует обратить внимание, что часть имен будет повторяться при характеристике истории становления иных полей междисциплинарности. Это лишь подверждает общий тезис о генетической связи иных наук с философией.

В ХХ века философия права пыталась заново свой собственный предмет исследования, что было сделать особенно сложно в условиях утраты общей философией своего предмета, что привело к ее дроблению и формированию таких подотраслей как юридическая гермневтика (Гадамер), юридическая семиотика и др.

На сегодняшний день в российской науке, "предмет философии права можно охарактеризовать как разработку логики, диалектики и теории познания правового бытия" (Керимов Д.А. Предмет философии права. //Государство и право.1994. №7). В другой работе Д.А.Керимов видит перспективы философского осмысления права под углом зрения о всеобщих диалектических законах и категориях (Керимов Д.А. Основы философии права. М.,1992). С несколько иных позиций рассматривает философию права В. С. Нерсесянц. Исходя з того, что предметом этой высшей духовной формы познания является "право в его и соотношении с законом" (Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М.,1997. С. 10 и след.), он именно по этим углом зрения характеризует основные проблемы философии права.

В России на сегодняшний день философия права продолжает существовать как самостоятельная научная и учебная дисциплина, имеющая тесную связь с теорией государства и права и историей политических и правовых учений. Среди наиболее ярких фигур кроме отмеченных выше следует назвать С.С. Алексеева, А.В. Полякова, разработавшего любопытную коммуникативную теорию права.

Юридическая антропология – наука, возникшая в конце XIX века, в предметную область которой «входят правовые системы и в целом весь комплекс правовых явлений (все правовые формы в широком смысле этого слова – правовые нормы, отношения, идеи и представления, институты, процедуры, способы регуляции поведения, защиты порядка, разрешения конфликтов и т.д.), которые складываются в различных сообществах (первобытных, традиционных, современных), у разных этносов (народов, наций), в разные эпохи и в разных регионах мира».[7]

В России «пик» юридико-антропологических исследований пришелся на вторую половину ХIХ - начало ХХ века. Среди значимых фигур российсокй юридической антропологии этого времени следует назвать М.М. Ковалевского, чьи сравнительно-исторически исследования в этой области с полным основанием можно считать классикой российской юридической антропологии.

Современные русскоязычные исследования в этой области носят единичный характер. Базовым источником является перевод французского издания (Париж, 1988 год) книги Норбера Рулана «Юридическая антропология» (М., Норма, 2000).

Книга состоит из трех частей, введения, общего заключения. В русское издание не вошли такие части, как библиография, обзор литературы. Общий объем русскоязычного издания 310 страниц.

Далее предлагается краткий обзор содержания работы с тем, чтобы определить основной круг проблем, представляющих интерес для юридической антропологии.

Во введении обозначены основные цели и задачи юридической антропологии как науки и учебной дисциплины, ее место в системе других наук. Автор начинает с различия между биологической антропологией, которая изучает человека в его целостности, в архитектуре его тела, и социальной и культурной антропологией, изучающей условия жизни человека в обществе и формы использования им своего интеллекта и своей эмоциональности. Далее обозначается предметное поле юридической антропологии и значимость этой дисциплины для юридического образования.

Содержательно работа делится на три части: история данной науки (или, как обозначает автор, рассмотрение меняющегося состояния западной антропологии); исследования основных механизмов традиционных обществ; юридико-антропологическое исследование современного общества.

Часть первая. Размышления о подмене понятий: видение Запада.

Глава 1. Развитие представлений о реальном.

Раздел 1. Антропология и колонизация.

Н. Рулан пишет об особенностях становление антропологии в ходе колонизации и влиянии этого процесса на сущность и содержание науки. Территориальная экспансия западной цивилизации была одновременно благом и злом для антропологии. Благом – так как это давало возможность ощутить культурные различия, злом – потому что колонизация создает ситуацию культурного неравенства. Автор исследует модели использования антропологических знаний в практике британского и французского колониализма и приходит к выводу, что антропология не была инструментом колониализма.

Раздел 2. Этноцентризм, расизм и самобытность.

В данном разделе автор обозначает эти явления применительно к вопросам юридической антропологии. Юридически этноцентризм западного общества с его идеями права как писаного разума выхолащивает содержание норм традиционного права, при этом европейским юристам не удается перевести на юридический язык специфический характер традиционных концепций.

Глава 2. Эволюция проблематики юридической антропологии.

В это главе на фоне международной обстановке анализируется становление теории и практики юридической антропологии.

Раздел 1. Основатели юридической антропологии.

Первые крупные работы по юридической антропологии были написаны во второй половине XIX века. Однако она возникла не на пустом месте. Ее предшественниками автор называет Протагора, Платона, Аристотеля, Монтескье, которого Рулан считает первым антропологом-юристом нашего времени. В качестве основателей юридической антропологии указаны Самнер-Мэн, Баховен, Мак-Леннан и Морган. При этом смена терминологического ряда: сравнительная юриспруденция – юридическая археология – юридическая этнология – юридическая антропология. Далее предметом анализа становится юридическая антропология Маркса и Энгельса. Итогом их деятельности стало то, что правовая мысль стала освобождаться от римской традиции.

Раздел 2. Теоретические основания юридической антропологии.

Первый параграф посвящен анализу влияния эволюционализма в различных его проявлениях на становление и развитие юридической антропологии. В юридическом плане эволюционный подход позволяет придать праву специфический характер по отношению к морали и религии и перенеси процесс его зарождения с социальной группы (обычай) на государство (закон). Эволюция также создает условия для возникновения специализированного карательного аппарата.

Во втором параграфе содержится общая характеристика теории функционализма Б. Малиновского применительно к правовым явлениям. Знаковым моментом для функционализма стал переход от нормативного к процессуальному анализу права, благодаря которому юридическая антропология перенесла свое внимание на конкретный анализ правовых явлений и правового поведения.

Часть вторая. Мысли о многообразии: юридическая антропология традиционных обществ.

Вторая часть исследования состоит из четырех глав.

Глава 1. Традиционная юридическая система.

Раздел 1. Идеальный юридический порядок.

Раздел открывается вопросом о специфике африканского видения мира, из комплекса идей и представлений которого рождается специфическое понятие источников права, обзор которых имеет место во втором параграфе данного раздела.

Раздел 2. Пережитый юридический порядок.

В этом разделе рассматриваются вопросы предупреждения и урегулирования конфликтов в традиционном африканском обществе. Общественный контроль осуществляется в рамках трех фундаментальных отношений (человек-человек, человек-вещь, человек-бог), в который участвует любой субъект права и которые влекут юридические последствия.

Раздел 3. Устное право и общинная модель

Н. Рулан весьма критично характеризуется классические юридические теории устного права, в рамках которых оно негативно определяется по сравнению с письменным правом. Со ссылкой на Дж. Гуди он отмечает, что появление письменности способствует развитию абстрактного мышления и потере индивидуумом господства над правом, а также появлению определенной группы людей (юристов), специализирующихся в толковании права. На первый взгляд, устное общение представляется более рудиментарным. Но именно устное право способствует сохранению более сбалансированной общинной модели, которая на первое место ставит плюрализм и стремление к взаимоодополняемости как между сообществами, так между группами и индивидами. Основной принцип этой модели: только индивидуумы, рассматриваемые как представители своих групп, могут участвовать в юридической жизни в пределах полномочий данной группы.

Глава 2. Основные юридические отношения.

В этой главе рассматриваются основные типы юридических отношений в традиционном праве Черной Африке – родственные отношения, земельные отношения, договорные отношения которые подробно анализируются в трех одноименных разделах.

Глава 3. Урегулирование конфликтов.

Автор рассматривает вопросы урегулирования конфликтов в традиционном праве в духе процессуального анализа.

Раздел 1. Войны в традиционных обществах.

В этой главе представлены основные теории войн – экономические, натуралистические, структуралистские, и анализируется специфика войн в традиционных обществах как следствия реализации их планов по социальному единству.

Раздел 2. Общество и насилие.

Раздел начинается рассмотрением вопроса о внутри- и межгрупповой агрессии в сообществах животных, далее проводится сравнительная характеристика сообщества людей и сообщества животных и анализ центрального явления – насилия в человеческом обществе. При этом специально рассматривается вопрос о применении насилия и значении солидарности

Раздел 3. Способы разрешения конфликтов.

Основное внимание в данном разделе уделено процедурам урегулирования конфликтов, которые Н. Рулан типологизирует на судебные и несудебные и подробно анализирует. Далее предлагается типология доказательств в традиционных правовых культурах (трансцендетные, вещественные и смешанные). В заключении рассматриваются основные способы выхода из конфликта – очищение, возмещение, компенсация, изгнание.

Раздел 4. Система возмездия и уголовная система

Рулан рассматривает месть и наказание как два сосуществующих процесса в любом обществе – современном или традиционном.

Глава 4. Результаты влияния одних культурно-правовых систем на другие

В этой главе исследуется вопрос о взаимном влиянии правовых семей, результатом которого Н. Рулан видит в установлении единообразного права.

Раздел 1. Общая теория движения права

Автор определяет передачу права как операцию, с помощью которой с принуждением или без право передается от одного общества к другому и задает вопрос – не является ли рецепция в силу значимых культуральных различий иллюзорной. Рулан отвечает на этот вопрос положительно. Если передача права навязана в процессе колонизации и все же состоялась, цена этой передачи очень высока – распад структуры общества-рецептора либо искажение сути передаваемого права.

Раздел 2. Правовая колонизация в Черной Африке

В данном разделе подробно исследуются формы и виды правовой аккультурации во франкоговорящих странах Африки – в результате исламизации и в результате европейской колонизации. В качестве основных механизмом внедрения европейского права называются интерпретация обычаев, их запись и кодификация.

Раздел 3. Сопротивление правовой аккультурации в Черной Африке

На материале тех же стран рассматриваются формы сопротивления традиционного права процессу аккультурации в сфере политической организации и частного права (семейных, земельных отношений, при урегулировании конфликтов) и формулируется общий вывод о том, что традиционное право даже в условиях формальных изменений сохраняет значительную силу и влияние.

Часть третья. Юридическая антропология современного западного позитивного права

В этой части работы Н. Рулан применяет методы юридической антропологии к анализу основных проблем современного позитивного права с целью понять, как оно функционирует.

Глава 1. Сравнение традиционных и современных систем права

В этой главе анализируется современные сравнительные теории (от эволюционизма к неокультуралистстким теориями).

Глава 2. Юридическая антропология позитивного права

Раздел 1. Мифы позитивного права

Автор переносит мифологичность традиционных обществ на современное общество западного типа и анализирует мифы позитивного права, среди которых выделяет миф индивида и либеральный тотемизм, миф государства, мифы кодексов и законов.

Раздел 2. Мутации семьи и ее устойчивость.

В этом разделе утверждается, что современное позитивное право обсуживает миф о нуклеарной семье, игнорируя социально-экономическую гомогамию. Специальному исследованию подвергается вопросы о правовом запрете на инцест и нетрадиционных способах зачатия.

Раздел 3. Категория договора и категория принуждения в способах урегулирования конфликтов в современном обществе

Н. Рулан отмечает, что в современном обществе несмотря на заявленную публичность правосудия существуют альтернативные способы урегулирования конфликтов и предлагаются интерпретативные теории множественности нормативных категорий урегулирования конфликтов (теория эволюционизма, теория судебного плюрализма, опыт неформальной юстиции в США). Автор рассматривает эту вопрос применительно к ситуации современной ему Франции, затрагивая такие аспекты как судебный ритуал и категория принуждения, проявления категории договора, ритуализация и формализм.

Общее заключение. Юридическая антропология и метафизика.

В этой части работы Н. Рулан показывает, что юридическая антропология осмысливает феномен права как проявление смысла жизни применительно к трем глобальным проблемам человеческого существования – смысла истории, понятия зла и понятия смерти. При этом автор отмечает, что многие традиционные общества выработали в этой области оригинальные концепции. Право же в конечном итоге он определяет как один из инструментов, которые изобретает каждое общество, чтобы попытаться разрешить свои конфликты.

Таким образом, эта работа очерчивает предметное поле юридической антропологии и определяет круг основных проблем

В 1997 году на русский язык была переведена и в 1998 году опубликована классическая работа в области сравнительного правоведения Рене Давида и Камиллы Жоффре-Спинози «Основные правовые семьи современности» (М., Международные отношения, 1998. 400 с.).

Это исследование нельзя в полной мере отнести к юридико-антропологическим - оно правовое по форме и по содержанию. Однако используемые методы исследования и его конечные задачи позволяют характеризировать его как междисциплинарное (на стыке юриспруденции, антропологии, социологии и социальной географии). По сути дела, оно представляет собой первую правовую карту мира.

Работа состоит из введения и четырех частей.

Отдел первый введения посвящен вопросу развития сравнительного правоведения и его соотношению с историей, философией, социологией и общей теорией права, а также определяется значение правовой компаративистики для становления системы международного права и унификации национальных правовых систем.

Во втором отделе исследуются постоянные и переменные элементы права и формулируются категории правовой семьи и дается их группировка.

Первая часть работы посвящена анализу романо-германской правовой семьи, вторая – семье социалистического права, третья – семье общего права. При этом исследование строится по типовой схеме – историческое формирование системы, структура права и источники права.

Часть четвертая «Другие виды общественного строя и права» представляет для нас в рамках данного проекта наибольший интерес. Р. Давид рассматривает в ней мусульманское право, право Индии, правовые системы Дальнего Востока (китайское и японское право), правовые системы Африки и Мадагаскара. При этом помимо формально-юридических моментов (источники права и его структура) он задается вопросом, каким образом в процессе колонизации происходила рецепция западного права. При анализе мусульманского права отмечается его религиозная основа, сложности его применения в условиях современности, его несоответствие современному мышлению и формы приспособления к современному миру – обращение к обычаю, использование соглашение, стратагем и фикций. Детально исследуется процесс вестернизации мусульманского права и становление позитивного права в мусульманских странах.

Вторую систему традиционного права составляет индусское право, которое следует отличать от права Индии как национального государства. Индуизм обязывает своих последователей помимо принятия определенных догм к определенному пониманию мира, которое предполагает особенную общественную структуру и особый образ жизни: таким образом, религиозные предписания функционально выполняют норм правовых в обществах западного типа. В период британской колонизации Индии нормы индусского права были в значительной степени деформированы в ходе применения их английскими судьями, также была сокращена сфера их применения.

Правовые системы Дальнего Востока весьма различны, но их объединяет одно – право в них существует, но оно наделено субсидиарной функцией: обращение в суды возможно лишь тогда, когда исчерпаны все иные способы урегулирования конфликта. На примере Китая и Японии рассматривается вопрос о влиянии западный правовых систем на традиционное право.

При исследовании правовых систем Африки и Мадагаскара обращается внимание на африканскую концепцию социального порядка, связанным с мифическим строем универсума, акцент в котором сделан не на субъективных правах, а на обязанностях. Далее проводится различие между колониальной политикой Англии и Франции в области публичного права, которая, однако привела к сходному результату – вестернизации правовой система Африки, эволюции обычного права и формированию так называемого нового права. После обретения независимости в африканских государствах начались процессы реабилитации традиционных ценностей, но с использованием технических приемов континентального права (кодификация). Причем отмечается, что в строго юридическом смысле деколонизация привела к национализму в правовом смысле.

Обзор русскоязычной литературы по юридической антропологии представила З.П. Соколова, назвав его «Пять книг по юридической антропологии» (ЭО, 2004, № 2), сокращенный вариант которого представлен ниже.

Первая книга по проблемам юридической антропологии Homo Juridicus (Матер. конф. по юридической антропологии / Отв. ред. Н.И. Новикова, А.Г. Осипов. М., 1997), открывшая цикл публикаций исследований нового направления современной российской этнологии, содержит материалы конференции по юридической антропологии, состоявшейся в июне 1996 г. в Москве в Институте антропологии и этнологии РАН. Организаторами конференции было предложено обсудить следующие темы: 1) предмет юридической антропологии; 2) обычное право и правовой плюрализм; 3) национальные и конфессиональные меньшинства в правовом пространстве; 4) антропологическая критика законов и правоприменительной практики.

Во второй книге «Человек и право» (Книга о Летней школе по юридической антропологии / Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 1999) представлены материалы, обсуждавшиеся на заседаниях Летней школы по юридической антропологии в Звенигороде в мае 1999 г. Книга состоит из двух частей: «Научные материалы и лекции» и «Сообщения участников школы». В обеих частях содержатся теоретические статьи по общим проблемам юридической антропологии, правового плюрализма, основ защиты прав коренных малочисленные народов Севера (далее — КМНС) и других народов, сущности мусульманского права, обычного права народов России и СНГ.

Третья книга «Обычное право и правовой плюрализм» (Материалы ХI Междунар. конгр. по обычному праву и правовому плюрализму, август 1997 г. / Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 1999) посвящена материалам ХI Международного конгресса по обычному праву и правовому плюрализму, проходившего в августе 1997 г. в Москве. В ней пять частей: 1. Правовой плюрализм в меняющемся мире. 2. Аборигенные народы, меньшинства и формы самоопределения. 3. Формы собственности и использование природных ресурсов. 4. Право на интеллектуальную собственность. 5. История и теория правового плюрализма.

В четвертой книге «Закон и жизнь» (Юридическая антропология. Закон и жизнь. Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 2000) нашли отражение доклады, прочитанные на заседаниях «круглого стола» «Правовой плюрализм в современной России», состоявшегося в ИЭА РАН в декабре 1999 г. Программа дискуссии включала вопросы: 1. Предмет и понятийно-терминологический аппарат юридической антропологии (включая темы: а) закон, право, юридический обычай, обычное право, правовой плюрализм; б) адат, шариат, мусульманское право и позитивное право; в) суд, «преступление и наказание» в обычном праве. 2. Природопользование: обычно-правовое и государственное регулирование.

Наконец, в пятой книге «Обычай и закон» (М., 2002) опубликованы выступления участников Второй Международной школы по юридической антропологии, проводившейся в Санкт-Петербурге — Пушкине в августе 2001 г. В программе было шесть тем: 1. Природные ресурсы в жизни коренных народов. 2. Права коренных народов на ресурсы в международном праве. 3. Национальное законодательство и обычное право: возможности и ограничения в России и Канаде. 4. Судебная защита прав коренных народов. 5. Несудебные процедуры разрешения конфликтов при осуществлении природопользования. 6. Слушатели о Летней школе 2001 г.

Все пять сборников содержат свыше 140 докладов и сообщений, из которых более 30% составляют те, что посвящены общим и теоретическим вопросам; около 30% — проблемам развития КМНС и их правовой защиты; свыше 15% — зарубежному опыту правовой защиты малочисленных (аборигенных) народов; около 15% — проблемам обычного права и его взаимодействия с государственным правом (правовой плюрализм)

Важно отметить, что новое направление юридической антропологии (правовой антропологии, антропологии права, антропологии юриспруденции, этнологической юриспруденции, археологии права (2. С. 25–26; 5. С. 176) обусловлено сотрудничеством этнологов и юристов, т.е. является междисциплинарным, а также подробно рассматривает сложную проблему правового плюрализма (1. С. 6; 4. С. 7). Правда, следует заметить, что в большинстве случаев обычное право отстаивают этнологи, государственное — юристы.

Одна из центральных проблем, обсуждаемых на прошедших симпозиумах, конгрессах, «круглом столе» и страницах рецензируемых книг, — проблема плюрализма, то есть соотношения государственного и обычного права. Под плюрализмом понимается «сосуществование разных нормативных режимов» (2. С. 17), «различных правовых систем» (5. С. 11), «в едином социальном пространстве» (4. С. 17); не только использование традиционного (обычного) права, но также включение традиционных институтов «в официальную структуру власти» (1. С. 8). Вместе с тем признаются, во-первых, «разные толкования плюрализма» (политическое или юридическое понятие — 4. С. 131), во-вторых, «его условность и спорность» (2. С. 13) или полное отрицание его (3. С. 6) — «в правовом плюрализме нет права» (2. С. 180), в-третьих, несовместимость правового плюрализма и национального государства (5. С. 87, 89). В качестве примеров правового плюрализма приводится сосуществование государственного и обычного права в Африке (1. С. 88), государственного и мусульманского права (1. С. 194). В то же время отмечаются конфликты в этом сосуществовании (5. С. 98), а также то, что «все правовые системы несут в себе свои собственные типы неравенства и дискриминации» (5. С. 92).

Много места занимает дискуссия о формах и принципах аборигенного землепользования. Отмечается большая сложность данной проблемы как в России, так и за рубежом (5. С. 145, 147, 158). Эти формы разные: землевладение, бессрочное или наследственное пользование, права на традиционные территории расселения, пользование через территории традиционного природопользования (ТТП) и другие формы охраняемых территорий (1. С. 103, 111, 212–221, 326; 2. С. 187; 3, С. 114, 119–126; 4. С. 176–177, 185, 193, 208, 215; 5. С. 17, 26–29, 92, 338). Здесь мы также встречаем взаимоисключающие точки зрения (сравни: 2. С. 72 и с. 116; 1. С. 111; 5. С. 17, 92 и 3. С. 17).

Вместе с тем, надо отметить, что антропологические подходы в современной российской юриспруденции используются весьма умеренно.

Исключением стала проведенная 11-12 февраля 2005 году в Казани на базе юридического факультета Института экономики, управления и права состоялась конференция "Антропологическая экспертиза российского законодательства", сборник тезисов которой был размещен на интернет-портале auditorium.ru.

Обращает на себя внимание список участников, большинство которых составляют отнюдь не юристы, что показательно: в этом случае мы говорим скорее об обращении к юридической тематике социологов, политологов, историков и философов, нежели о росте интереса юристов к междисциплинарным исследованиям.

Содержательно доклады были сформированы по трем секциям -

1. Современная антропология и проблема антропной идентичности. При этом анализ содержания докладов данной секции показал, что к вопросам права и анализа законодательства они имеют отношение более чем косвенное. Исключением в этом смысле являются следующие доклады:

Исаева Н.В., Бельская Т.А. «Антропная идентичность в свете проблемы выделения прав четвертого поколения»

Авторы начинают с хронологизации прав человека и анализа категории «поколения прав человека». В последнее время начали говорить о появлении нового, четвертого, поколения прав человека в связи с развитием биологии, генетики, генной инженерии и медицины. В тексте доклада последовательно обозначаются проблемы именно этого поколения прав человека, таких как право на генетическую тайну, трансплантации органов и тканей человека, клонировании человека.

В качестве общего вывода они обозначают тезис о том, что научный прогресс, развитие тонких и высокоточных технологий порождают новые права человека, которые не были и не могли быть юридически закреплены, нуждающихся в особом внимании со стороны каждого государства и мирового сообщества в целом, поскольку они затрагивают такие стороны и проявления человеческого существа, что могут повлиять на изменение его сущности, характера отношений между людьми, привести к пересмотру традиционных гуманистических ценностей.

Огирко О.В. «Этико-религиозные аспекты прав человека»

Доклад отрывается религиоведческим анализом понятия «достоинство», которые выступает основанием его последующего нормативного анализа в аспекты общего учения о правах человека.

Достоинство человека порождает в человеческом сообществе требование обеспечить реализацию определенных прав человека.

1.Физические права (инструментальные: право на обеспечение при болезни, неработоспособности, старости и безработице; социальные: право на еду, одежду, жилище, отдых, здравоохранение; личные: право на жизнь и физическую неприкосновенность).

2.Политические права (право на юридическую защиту участия человека в политической жизни; право на участие в политической жизни; право на самоопределение).

3.Право на передвижение (право на внутреннюю и внешнюю миграцию; право на гражданство и место проживания; право на свободу передвижения).

4.Право на объединение (право на образование общества и организации; право на сборы и объединения; право на социальные взаимосвязи).

5.Экономические права (право на труд; право на соответствующие условия труда и соответствующую оплату труда; право организовывать союзы и право на собственность).

6.Семейные и сексуальные права (право выбирать семейное положение; право создать семью или быть неженатым, право мать детей; право на экономические, социальные, культурные и моральные условия, которые необходимы для человеческой жизни).

7.Религиозные права (право на религиозную свободу; право на частное и публичное исповедование своих религиозных убеждений; право иметь религиозные убеждения).

8.Коммуникационные права (право на общение; право быть проинформированным правдиво; право на свободу самовыражение, образования и культурной жизни).

В основной части доклада предметом анализа выступают этические основания христианства и их связь с категорией прав человека.

Танимов О.В., Зубрилова О.А. «Искусственные методы репродукции человека в век тотального социологизаторства: вопросы телесности и правовой аспект»

Авторы открывают доклад обращением к понятию социализации, центральным инструментом которой традиционно считается семья. Однако они отмечают, что широкое применение современных медицинских технологий не позволяет более связывать происхождение ребенка, которому придается юридическое значение, только с биологическим происхождением (кровным родством), связывая концепцию социального материнства (отцовства) с положениями действующего Семейного кодекса РФ. При этом они отмечают, что современное право, представляющее собой совокупность традиционных норм не в состоянии иногда регулировать отношения, существующие за пределами "правовых рамок". В недалеком будущем большинство отношений, нужно будет контролировать и регулировать другими способами, предполагающими введение элементов условности, возможности применения в сегодняшнем праве теории юридических фикций, разработанной немецким юристом Савиньи. В этом смысле, по их мнению, искусственные методы репродукции человека: суррогатное материнство; оплодотворение in vitro - это и есть фикция. Искусственные методы репродукции человека как юридическая фикция существуют после закрепления в Основах законодательства об охране здоровья граждан, где предусматривается право каждой совершеннолетней женщины детородного возраста на оплодотворение in vitro и имплантацию эмбриона, а также правила этих процедур. В определенной мере восполнен пробел в законодательстве, регулирующем правоотношения в сфере "репродукции человека" в целом.

В заключении доклада приводится обзор зарубежной законодательной практике в этой области.

В качестве общего вывода указано, что в процессе проводимых в разных странах опытах по клонированию, изменению генного кода, трансплантации человеческих органов и т.д., обостряется проблема личностных прав, и это является в полном смысле юридически - антропологической проблемой.

Максимально интересным в рамках нашего проекта представляется доклад Ярской – Смирновой Е.Р. и Романова П.В. «Антропология прав человека».

Авторы рассматривают проблематику прав человека в формате антропологической академической традиции. Они отмечают, что эта проблема утвердилась в качестве одной из основных в 1980-х годов ХХ века. Столь позднее обращение к этой тематике они объясняют релятивистской традицией изучения прав и норм в контексте исключительно локальной культуры, подвергая ее критике.

Вместе с тем, они отмечают, что в условиях современного демократического государства мы наблюдается кризис традиционных универсалистских представлений о правах человека. Первая дилемма заключается в том, что попытки применения универсалистских норм в мультиэнических сообществах приводят к неожиданным конфликтам. В условиях увеличения численности мусульман в европейских странах формулируется конфликт между универсалистскими правами и правами сообществ. Другим проблемным полем применения существующей ныне концепции прав человека является борьба за продвижение демократических ценностей и против угрозы терроризма, проводимая правительством США, в рамках которой многие универсалии прав человека и демократических ценностей подвергаются новым испытаниям. При этом авторы отмечают, что право – это не только форма мышления, система смыслов и знаков. Это еще и аппарат насилия и контроля, и права человека в этом смысле – продукт роста государств-наций. В связи с этим они призывают обратить внимание на то, как новые технологии государственного насилия и дисциплинарные бюрократизированные формы принуждения и контроля оформляют международные и местные выражения прав человека.

В завершении своего доклада они обращаются к проблеме использования социально-гуманитарных знаний при оценке противоправных деяний в сфере межнациональных, межконфессиональных отношений.

2. Юриспруденция социальных групп: философские, правовые и гендерные подходы (с акцентом на феминистическую и маргинальную юриспруденцию)

Чеснокова О.И. «Феминистская гуманистическая парадигма конца ХХ века и проблемы гендерной экспертизы законодательства»

Автор начинает доклад с определения феминизма и выделения некоторых общих для него методологических принципов. Это, во-первых, принцип конструктивизма ("пол - это социальный конструкт"); во-вторых, принцип идеологизма ("главное не столько понять пол, сколько изменить существующее положение вещей"); в-третьих, принцип плюрализма ("пол также неисчерпаем, как и теории о нем"). Далее обозначается вопрос отношения к феминизму как социокультурному феномену Западе и на Востоке, которое можно определить как неоднозначное.

Далее автор обращает внимание на проблему гендерно чувствительности существующих и принимаемых социально-экономических и политических документов. При этом отмечается наличие перекосов в другую сторону, в данном случае в сторону идеи женской исключительности, которых можно избежать при условии прививки к феминистской гуманистической парадигме гуманистических представлений о гармоничном взаимодействии мужчин и женщин как целостных био-социо-культурных существ.

Весьма интересный доклад представила в рамках этой секции Е.М. Иванова «Телесные политики права как предмет феминиститческой юриспруденции».

Она пишет о значимости вопросов тела и телесности для теоретиков феминистской критики права. Феминистки привлекают внимание общественности к таким проблемам как домашнее насилие, изнасилования, похищения женщин, продажа женщин в сексуальное рабство, к разного рода посягательствам на личные и репродуктивные права женщин и т.д. Особое место занимают исследования той области пересечения медицины и права, которая регулирует действия непосредственно касающихся женского тела - законодательство об абортах, концепции прав эмбриона, предродовой медицинский контроль и т.д. Констатируется наличие своеобразного "сговора" права и медицины, порождающего все новые формы вмешательства и влияния на решения женщин относительно их лечения. Традиционно об этих проблемах было принято говорить в терминах прав человека - прав женщин на самоопределение, право выбора, право на телесную целостность и неприкосновенность и т.д. Такого рода отношение к проблеме стало называться политикой прав на свое тело (Right over Body). Однако, такого рода подход разделяют не все феминистки. В феминистской среде появился новый корпус идей, критически относящийся к возможности решить проблемы женской телесности в терминах "прав человека" вследствие недостатков как самого концепта "прав на тело", так и в целом концепции прав человека в более широком правовом контексте. Новый дискурс обозначили как стратегии телесных прав (bodyright strategy). Оба обозначенных подхода являются критическими по отношению к системам организации правового пространства европейских и североамериканских стран, и, обладая своей спецификой, все же не являются строго оппозиционными по отношению друг к другу.

Н.В.Тищенко–Михайлова в своем докладе «Положение женщин в Уголовно-исполнительной системе Российской Федерации» выявляет в уголовном праве латентные механизмы, которые искажают социальные роли мужчин и провоцируют сегрегацию и геттоизацию женщин. На основании анализа текста УИК РФ, в котором все специальные оговорки относительно содержания женщины касаются создания удовлетворительных условий для прохождения беременности, периода лактации и воспитания малолетнего ребенка, автор приходит к выводу о том, что УИК РФ поддерживает систему социальной идентификации, которая требует от женщины быть включенной в структуру семьи и общества, в первую очередь, в качестве «матери». На практике законодательные инициативы в отношении беременных и имеющих малолетних детей женщин приводят к интенсификации дискриминации по половому признаку в исправительных учреждениях. УИК РФ, по мнению докладчика, воспроизводит основополагающее объединение «женского/телесного» и «мужского/трансцендентального», которое пронизывает всю европейскую культуру начиная с нового времени.

Гендерный анализ Уголовно-исполнительного Кодекса, проведенный автором, демонстрирует, что: 1.УИК РФ поддерживает гендерно асимметричную стратификацию и соответствующий экономический порядок, который построен на дискриминации понятия пола. 2.УИК РФ воспроизводит традиционное социо-культурное разделение на мужское и женское, выдавая его за «естественный ход вещей» благодаря натурализации репродуктивной способности женщины. 3.УИК РФ игнорирует два важных социологических концепта «родительство» и «домохозяйство» и продолжает пользоваться понятиями «материнство» и «семья», которые не соответствуют всей совокупности социокультурных артефактов современности. 4.УИК РФ может стать источником новой волны социальной нестабильности: а) разрушая ролевой плюрализм и б) симулируя и криминализируя понятие материнство.

Чтобы уменьшить влияние гендерно асимметричной политики в пенитенциарной системе, снизить опасность социального дисбаланса предлагаются следующие практические рекомендации:

1.Активное использование альтернативных лишению свободы мер наказания для осужденных независимо от их пола. 2.Формирование кардинально новой структуры социальной помощи для осужденных женщин. Социальная реабилитационная помощь должна главным образом заключаться в формировании навыков самостоятельной, активной и общеполезной деятельности, в нивелировании любых проявлений иждивенчества со стороны осужденных. 3.Для проведения на практике новой социальной политики необходимо подготовить пакет обучающих тренингов, семинаров, консультаций для работников социальных служб и кадров, работающих в пенитенциарной системе. 4.«Артельная» или «барачная» форма содержания, практикуемая в отечественных исправительных учреждениях в целях экономии, стала основой для формирования особой тюремной субкультуры, не имеющей аналогов в мировой пенитенциарной практике. 5.Чтобы провести эффективную реструктуризацию пенитенциарной системы и уменьшить женский рецидивизм, изменения социальной семейной политики должны сопровождаться расширением рынка занятости для женщин.

Герасимова Е.Ю. «Социально-правовая защита детей, имеющих психическое заболевание»

Автор начинает свой доклад анализом категории «нетипичные дети», к которым чаще всего относят детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, слуха, зрения, с неврологическими нарушениями, а дети с нарушениями психического здоровья зачастую находятся вне поля зрения общественности и государства. Подобное игнорирование объясняется тем, что до сих пор общество относится к данной категории детей как к "больным", имеющим "врожденную" патологию, которая выражается в неспособности к "нормальному" поведению; как к людям, "которые не поддаются обучению и у которых нет... будущего". В результате общество пытается дистанцироваться от "инаковых" путем их изоляции в соответствующих учреждениях и изоляции их ближайшего окружения в обществе, а также путем игнорирования (замалчивания) социальных проблем этой категории детей.

Далее докладчик обращается к опыту европейских стран показывает, который показывает, что наиболее эффективным механизмом воздействия на общественное мнение выступает активная роль родительских ассоциаций и групп самопомощи.

Отмечается, что в современной России существенно ограничивается право детей с нарушениями психического здоровья и их родителей на получение исчерпывающей информации по всем жизненно важным для них вопросам, что не позволяет им квалифицированно участвовать в планировании социальных услуг и в контроле над их качеством. Помимо этого, свобода выбора социальных услуг, видов и форм помощи ограничивается недостаточным количеством сервисов, занимающихся их оказанием. В итоге это приводит к формированию у рассматриваемой категории детей и их родителей пассивной позиции, в недостаточной развитости социальной инфраструктуры для этих детей, отсутствии широкого, адекватного их потребностям ассортимента социальных услуг. Все это, по мнению автора, ведет к их социальной дезадаптации, нарушению коммуникативных навыков, недостаточному владению социальным опытом.

Мехти Н.М. представил доклад «Правовое лицемерие в азербайджанском законодательстве с точки зрения гендерной симметрии», в котором подверг жестко критике существующий в общественном сознании и проявляющийся в нормативном регулировании сексизм с патриархально склонностью, характерны для азербайджанского общества. Подобные выводы делаются им на основе проведенных ролевых игр (символических судов).

Таким образом, в ходе гендерной экспертизы азербайджанского законодательства исследовательская группа обнаружила следующее:

- законодательные положения, призванные защитить прав женщин разбросаны в виде отдельных пунктов по разным законам;

- в силу этого, правовая поддержка женщин имеет абстрактный, нереальный, то есть декларативный характер;

- в результате правовое лицемерие получает формальное обоснование.

Ефимова И.Н. «Антропологическая деятельность законодательной власти в социальной сфере: региональный аспект»

Объектом анализа в данном исследовании выступает деятельность Законодательного собрания Нижегородской области в сфере социальной политики и нормативные акты в это области, принятые за последние десять лет.

Курц А.В. представил доклад «Биологические, психологические и иные особенности личности преступника и их влияние на назначаемое судом уголовное наказание»

Это один из немногих докладов, подготовленных специалистом в области юриспруденции. И, тем более, интересным для нас является его анализ с точки зрения используемых автором междисциплинарных подходов.

Центральным элементом исследования является категория личности виновного, используемая законодателем в ст. 60 УК РФ в качестве одного из критериев выбора вида и размера уголовного наказания. Обращается внимание на необходимость собирания на стадии предварительного расследования максимально подробных и достоверных сведений, характеризующих обвиняемого. Далее последовательно анализируются структурные элементы личности виновного, значимые при решении вопроса о назначении наказания - биологические, социальные, психологические и правовые характеристики личности. В заключении автор выделяет особенности изучения личности виновного в уголовном праве в отличие от психологии.

3. Отдельные отрасли законодательства и проблемы прав человека

Искакова Г.К. Права человека как основа права и политики современного государства

Доклад посвящен проблеме соотношения трех базовых категории современного политико-гуманитарного знания: право, политика, права человека. Автор отмечает, что, несмотря на закрепленность в конституциях постсоветских государств широкого перечня прав и свобод человека, возможности их проявления еще не созданы.

В качестве необходимых политико-правовых условий реализации прав и свобод человека в докладе рассматривается указываются обеспечение жизненности трех правовых принципов: верховенство права, соответствия закона праву и равенство всех перед законом. В заданном контексте автор ставит и решает вопросы о соотношении права и законодательства, права и закона, политики и права, законодательства и политики, политики и морали.

По мнению автора, именно права человека выступают критерием внутренней и внешней политики государства. Сочетание морального и правового факторов в политике характеризует сбалансированность общественного развития, реальность прав человека и, наоборот, конфликт правового и нравственного ведет к их ограничению, и нередко к подавлению. Права человека призваны стать эффективным инструментом регулирования общественных отношений, разрешения различных политических конфликтов. Международные стандарты прав человека должны стать нравственным эталоном внутренней и внешней политики государств.

Ясавеев И.Г . ставит вопрос об эффективности Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" с социологической точки зрения. Отмечается, что и закон, и уголовное законодательство в области противодействия наркотизма выстроена по запретительно-репрессивно модели. Автор критикует используемую модель с точки зрения теории стигмы и исследует вопрос о рисках на рынке наркотических средств, ведущих к постоянному росту их стоимости. Высокая стоимость требует от производителе наркотиков агрессивно политики втягивания новых ли в их потребление.

Еще одним негативным последствием существование жесткого, запретительного закона автор помимо поддержания и расширения наркосреды, называет высокую смертности от передозировки наркотиков. Улучшение ситуации с наркотиками, по его мнению, возможно только при отношении к наркозависимым как к людям, нуждающимся в помощи, а не как к преступникам, и перенаправлении финансовых средств, затрачиваемых на силовые, запретительные меры, на осуществление эффективных программ профилактики в отношении определенных возрастных групп.

Новикова Н.И. исследует возможности защиты прав коренных народов Севера в федеральном законодательстве. В своем докладе она указывает на новые возможности защиты прав коренных народов Севера путем включение в правовую систему государства обычаев и традиций этих народов при решении вопросов природопользования, в регламентации семейно-родственных отношений.

В докладе затрагивается вопрос общего порядка о соотношении и эффективности официально принятых законов и норм обычного права.

Зайцев Д.В. посвятил свой доклад антропологической экспертизе российского законодательства в области высшего образования инвалидов

Высшее образование, по мнению автора, в современном общества выступает одним из важнейших факторов социальной интеграции и мобильности человека. Реализация данного права позволяет личности максимально проявить свои возможности и способности. С антропологической точки зрения интересным представляется насколько отечественное законодательство в области высшего образования отвечает интересам, потребностям человека, в т.ч. с ограниченными возможностями (инвалидностью).

Проведенный анализ современного российского законодательства в области высшего образования инвалидов позволил сделать следующие выводы:

На федеральном уровне законодательно закреплены гарантии беспрепятственного, равного доступа лиц с нарушениями здоровья к получению высшего образования, предусмотрена возможность социальной интеграции инвалидов.

На региональном уровне (на примере Саратовской области) законодательная база, позволяющая эффективно реализовывать права лиц с ограниченными возможностями здоровья на получение высшего образования, осуществлять социальную интеграцию инвалидов, отсутствует.

Реализация отдельных положений нормативно-правовых документов на практике сопряжена с определенными трудностями, связанными с финансовой необеспеченностью мероприятий, декларируемых законами.

В целом законодательство Российской Федерации в сфере социальной интеграции и высшего образования инвалидов соответствует международным стандартам обеспечения равенства возможностей, а барьеры повышения доступности высшего образования инвалидов следует искать не в нормативно-правовых документах, а в механизме их реализации.

Традицией стало явное и латентное нарушение конституционных прав инвалидов на получение полного среднего образования, высшего профессионального образования, на доступ к информационным, рекреационным и просто жизненным ресурсам окружающей среды.

Таким образом, делает общий вывод автор, с одной стороны инвалиды имеют равные права со всеми остальными людьми, с другой - государство, общество ничего не делает для того, чтобы инвалиды могли воспользоваться своими правами, реализовать их в жизни.

О.В. Зайцева «О некоторых аспектах антропологической экспертизы уголовного законодательства»

Антопологическую экспертизу применительно к науке уголовного права автор понимает, как определение того, насколько уголовный закон отвечает интересам, потребностям человека, насколько его нормы соответствуют принципам антропологического подхода.

С позиции антропологии человек есть высшая ценность, мера всех вещей. Среди основных принципов антропологического подхода в литературе выделяют принципы субстанциональности, универсализма, целостности, свободы, многообразия. Автор рассматривает их, преломляя к уголовному законодательству.
1. Принцип субстанциональности - неотчуждаемых прав человека. Применительно к уголовному праву данный принцип означает определение того, в какой мере нормы Уголовного кодекса отвечают личным потребностям человека, обеспечивают защиту его основных прав и свобод. Этот принцип обнаруживается в иерахии объектов уголовно-правовой охране, в равной защите всех форм собственности, приоритетной защите человека.
2. Принцип универсализма исходит из признания единства человеческого рода. Человек не растворяется без остатка в культуре, социуме; сущность его не исчерпывается национальными, социальными, религиозными и прочими различиями. В уголовном праве этот принцип реализуется
как равенство всех людей перед законом и возможность привлечения к уголовной ответственности независимо от расовой, национальной принадлежности, языка, пола, состояния здоровья, имущественного и должностного положения, социального происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам.

Вместе с тем в дейсвтвующем уголовном законодательстве обнаруживаются многочисленные случаи нарушения именно этого принципа.
3. Принцип целостности исходит из признания того, что человек - это целостное существо, имеющее телесно-душевно-духовную организацию. С точки зрения данного принципа вызывает нарекания существование в уголовном законодательстве термина "физическое лицо", поскольку тем самым мы рассматриваем человека однобоко, лишь как телесную субстанцию, исключая из поля зрения его душевный, духовный облик.

4. В соответствии с принципом свободы человек рассматривается как свободное существо. Свобода личности - это предоставленная человеку возможность мыслить и поступать в соответствии с собственными убеждениями, воззрениями и потребностями, добиваться претворения в жизнь поставленных перед собой целей и таким образом реализовать свое "я" в объективном мире. Уголовное законодательство в определенной мере ограничивает свободу человека. Так, при назначении наказания в виде лишения свободы ограничивается право лица свободно перемещаться в пространстве; при лишении права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью - право на выбор профессии и места работы; при применении принудительных мер медицинского характера - право на индивидуальную свободу и т.д.

5. Принцип многообразия: человек - уникальное существо, со специфическим набором стремлений, потребностей, интересов, целей. И поэтому подход ко всем людям не может быть единообразным. Принцип многообразия предполагает отказ от унифицированного подхода к привлечению к уголовной ответственности. Он реализуется через индивидуализацию и дифференциацию уголовной ответственности.

Таким образом, антропологический подход исходит из признания того, что человек - это уникальное, свободное и целостное существо. Антропологическая экспертиза позволяет учитывать эти сущностные характеристики человека при совершенствовании норм уголовного закона и с их учетом формировать уголовную политику государства. Поэтому очевидна теоретическая и практическая значимость проведения лонгитюдной (углубленной) антропологической экспертизы уголовного законодательства в дальнейшем.

Рыгина Л.С. представила доклад «Эффективность нормативных стандартов в журналистике: социально-антропологический анализ медийной повседневности»

Автор, выявляя соотношение, юридических и этических стаднартов в области регулирования СМИ, приходит к выводу о большей эффективности последних, которые и стали предметом ее анализа. Она задается вопросом об эффективности формальных этических кодексов и выявить факторы, не позволяющие им стать надежным инструментом журналистской подотчетности.

Столь подробный анализ материалов конференции был предпринят нами по следующим основаниям:

1. Для нас важно было показать, что само по себе понятие «юридическая антропология» понимается неоднозначно. В него вкладывается разный смысл – от историко-сравнительного анализа институтов права до взгялда на право через призму философской антропологии.

2. Это дало возможность выявить инстументальную ценность анпропологического подхода применительно к экспертизе законодательства.

3. Проведенный анализ текстов дает возможность выделить новые области междисциплинарных юридических исследований – гендерная юриспруденция, маргинальная юриспруденция, феминистическая юриспрудения.

Юридическая лингвистика – отрасль научного знания, которая изучает взаимодейтсвия права и языка.

Для современной науке вообще характерен интерес проблемам языка и ананлизу текстов и в этом смысле выделение юридической лингвистики в самостоятельную научную дисциплину выглядит вполне обоснованным.

При этом в юридической лингвистике принято выделять две составляющих: юрислингвистика и лингвоюристика. Объектом юрислингвистики и лингвоюристики являются взаимоотношения языка и закона: отношение языка к закону изучает юрислингвистика, а закона к языку - лингвоюристика; юридический аспект языка - предмет юрислингвистики, языковые аспекты права - лингвоюристики.

Содержательно предмет юридичесокй лингвистики составляет следующий круг проблем:

1) правовой режим языка;

2) линсвистическая экспертиза текстов;

3) юридическая техника;

4) толкование текстов закона;

5) судебная речь и иные формы речевой активности в сфере юридической деятельности.

Серьезные англоязычные исследования в этой области датируются концом 80-ых – началом 90-ых годов ХХ века (Bix B. Law: Language and legal determinacy. Oxford, 1993, Cover R.M. Narrative, violence, and the law: The essays of Robert Cover / Ed. by Minov M. et. al. - Ist paperback ed. - Ann Arbor: Univ. Of Michigan press, 1995, Gibbons I. Language and the law. N.Y. Longman, 1994, Jolan L.M. The language of judges. Chicago; L., The univ. of Chicagopress 1993. Language and the law. XIV. Longman, 1994, Law, language, and narrative structure// Law and literature. N.Y., L, 1996, Fillmore Ch.J. Of generativity // The Goals of Linguistic Theory Peters S (ed). Preniice-Hall, 1972, Wennstrom B. The lawyer and language / Transl. By Caroll R., Harrison D., Uppsala: Uppsalauniv., 1994).

К этому же периоду времени относятся и работы на немецком языке (Augst I., Faigel P. Von der Reihung zur Gestaltung: Unters zur Ontogenese der schriftliche Fachigkeiten von 13-23 Jahren. Franf. a. M., Zang 1986, Baumgarten A. Wissenschaft und Sprache // Rechtsphilosophie auf dem Wege, 1987, Bergmann C. Sermantische Destruktion als Metode der Manipulation // Sprachen in Konflikt: zur Rolle der Sprachen in sozialen, politische und militarische Auseinandersetzung. Berlin-NewYork, 1995, Brochamp H. Die Tatvollendung bei den Beleidigungsdelikten. Inaug Diss...Munster. 1967, Busse D. Juristische Semantik: Grundlagen Interpretationstheorie in sprachwissenschaftliche Sicht. Berlin, 1993, Endros A. Rechtsprechung und Computer in der neunzieger Jahren: Am Beispiel von Begriff und Typologie der Korpersehaft des off Rechts - B. etc.: Springer- Verl. 1998, 19, 129s. ( Informatik - Fachber. Vol. 174 ), Grasnick W. Uber Schuld, Strafe und Sprache: Systematische Studien zu den Grundlagen der Punktstrafen - und Spielraumtheoie - Tubingen 1987, Kienner H. Zur Juristensprache //. Verstandichkeit. Verstehenbarkeit. Ubersetzbarkait. Neubert A. und Ruziska 1975, Ricceur P. Zu einer Hermeneutik des Rechts, Argumentation und Interpretation // Deutsche Zeitschrift fur Philosophie. Jg.42. H.3. Berlin, 1994, Sprachen in Konflikt: zur Rolle der Sprachen in sozialen, politische und militarische Auseinandersetzung. Berlin-NewYork, 1995, Tenckhoff I. Die Bedeutung des Ehrbegriffs fur die Sistematik der Beleidungstatbestande. B., 1974).

В российской науке выделение юридической лингвистики в самостоятельную отрасль исследований произошло сравнительно недавно – во второй половине 90-ых годов ХХ века.

Значимыми для становления и оформления российской юридической лингвистики стали проводимые на базе алтайского государстенного университета конференции «Юрислингвистика», по результатм которых выпускались сборники научных трудов. На сегодняшний день выпущено 8 тематических сборников:

Юрислингвистика-1: проблемы и перспективы: Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул, изд-во Алт. ун-та, 1999

В этом сборнике были объединены работы общего характера – о предмете юрислингвистики, о соотношении юриспруденции и юрислингвистике, затрагивался юридический аспект языка СМИ, проблемы конструирования и толковаиня законодательных текстов.

Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000.

В нем рассматирвались общие проблемы естественного и юридического языка, лингвистики и юриспруденции, проблемы законотворчества и толкования юридических текстов, языковые конфликты и проблем языковой экологии, вопросы лингвистической экспертизы юридических текстов и естественных текстов, вовлеченных в юридическую сферу.

Следующий сборник полностью быть посвящен вопросам экспертологии -Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. – 263 c.

Четвертый сборник представлял собой набор меодолоических и методических статей о проблемах юрислингвистики как учебной дисциплины (Юрислингвистика-4: юридико-лингвистические дисциалины на юридических, филологических и журналистских факультетах). Этот сборник включил в себя и библиографию по юридической лингвистике.

Сборник «Юристлингвистика-6» затрагивал проблематику инвективной и манипулятивной функции языка в конктексте юридического правонарушения, способов описания инвективной лексики, вопросы суггестии и речевого манипулирования.

Юрислингвистика –7: Язык как феномен правовой коммуникации / Под ред. Н.Д.Голева.– Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. – 400 с. Помимо уже традиционных тематических для этих сборников разделов (о юридической технике и экспертологии) в нем появился раздел о юридической риторике и правовой лингводидактике.

Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право: межвузовский сборник научных трудов / под ред. Н.Д. Голева. – Кемерово-Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. Этот сборник инетерс тем, что в нем выпревые появляется раздел о лингвоконфликтологии.

В 2007 году издательством «Норма» выпущена книга Т.В. Губаевой «Язык и право. Искусство владения словом в профессиональной юридической деятельности» (М., Норма, 2007. 160 с.).

Глава 1 «Символическая форма права» открывается тезисом об условности и изменчивости правовой материи, которая целенаправленно создается человеком. Отображая действительность посредством властно установленных запретов, дозволений и предписаний, символический мир права существует объективно и в некоей параллели миру реальному. При этом в области юриспруденции форме выражения норм права принадлежит первостепенное значение. Юридические структуры образуют материю права, которая должна соответствовать ряду требования: а) хорошо знакомый материальный облик; б) общеупотребительность; в) доступность для наглядного, ясного и конкретного восприятия; г) рассчитанность на всеобщее понимание; д) известная степень условности, необходимая и достаточная для точно передачи абстрактных юридических понятий.

Этими свойствами в полной мере обладают символы – письменные либо иные произвольно выбранные знаки, используемые для получения, хранения и передачи информации. Правовые нормы, идеи и ценности могут быть выражены как в словесных символах, так и при помощи неязыковой символики. Однако в настоящее время несмотря на сохранение некоторых неязыковых символов именно слово становится главным инструментом осуществления правосудия.

Далее в настоящей главе подробно анализируется словоупотребление в современных нормативных актах и их неязыковое символическое прошлое. В заключение автор утверждает, что углубленные знания о свойствах слова помогают постичь логику юридического мышления, разобраться в системном построении права, в механизмах его воздействия на сознания и поведения людей, а также развить такие профессиональные компетенции как толкования правовых норм и умение оперировать различными правовыми конструкциями.

Глава 2 «Мышление и язык юристов». В данной главе речь идет о специфике профессионального мышления юристов, характеризующемся предметно-целевой направленностью и специфическими схемами рассуждений. Юридическое мышление всегда выражается в языке, в котором фиксируется вся профессиональная картина мира.

Юристы используют два логико-методолгических стандарта в зависимости от своей принадлежности к семье общего или континентального права: 1) на основе приложения норм закона к фактам (романо-германская правовая семья) – дедуктивное мышление; 2) с использованием прецедента (англо-саксонская правовая семья) – индуктивное мышление.

Далее автор предлагает некоторые траектории развития смыслового строя русского юридического языка, связывая его с категориальным строем общественного сознания.

В качестве общего вывода обозначается тезис о том, что именно через слово и законодатель, и правоприменитель получают доступ к специфическим механизмам управления мышлениям и убеждениям людей, к власти над общественным сознанием.

Глава 3 «Словесные технологии в правотворчестве» открывается их определением как совокупности рационально обоснованных лингвистических правил и требований, в соответствии с которыми осуществляется отбор и организация исходного языкового материала в целях точного выражения законодательной воли в тексте нормативного правового акта. При этом отмечается, что правотворческие словесные технологии относительно стабильны, так как основаны на языковой норме. В настоящее время актуализируется вопрос об унификации словесных технологий законотворчества в связи с чем предлагается разработать и утвердить постановлением Правительства РФ единые правила использования терминологии.

Автор выделяет основные черты изложения нормативных предписаний: 1. Использование утвердительных предложений; 2. Система юридических терминов; 3. Формальная определенность значения слова; 4. Отвлеченно-обобщенные грамматические конструкции; 5. Речевые стереотипы (клишированная речь); 5. Языковые средства, увеличивающие содержательно-информационный объем предложения; 7. Специальная графика (заглавия, рубрики, пробелы, нумерация и т.д.).

Язык нормативных предписаний рассматривается как юридико-технический инструмент, позволяющий правильно применять правовые акты. К сожалению, констатирует исследователь, современные законоположения в полной мере не удовлетворяют требованиям полноты, точности, компактности и доступности предписаний и приводит многочисленные примеры лингвистических ошибок.

Специальному исследованию подвергается проблема декларативности норм, вопрос техники словесного обозначения специальных юридических понятий, использование синонимом и многозначных слов в нормативном правовом текст, а также словесная техника нормативных дефиниций.

Главу завершает параграф, посвященный анализу основных приемов, обеспечивающих правильное смысловое восприятие нормативных высказываний и конструируются соответствующие требования к нормативному высказыванию.

Глава 4 «Словесные технологии в сфере осуществления правосудия» открывается опросом о целях и задачах судопроизводства. В целом, правосудие определяется как метод разрешения конфликтов между субъектами, имеющими равный статус перед судом. При этом словесным технологиям в этом процессе отведена особая роль.

В этой части работы внимание обращено к вопросам правовой регламентации языка судопроизводства в РФ, участию переводчика в процессе, выработке формализованных критериев владения языком.

Далее подробно исследуются вопросы техники ведения диалога в состязательном процессе. Состязательный процесс с лингвистической точки зрения представляет собой диалог, понимаемый как взаимодействие равных. На выражение смысловой диалогической позиции влияют три фактора: лексикон, тезаурус, прагматикон, которые последовательно анализируются. Далее рассматриваются барьеры диалогического взаимодействия – ситуативные, контрсуггестивные, тезаурусные, интеракционные.

Специально рассматривается вопрос о технологиях перевода устной речи в письменную в юридических документах и правилах обоснования правовой позиции в юридическом процессе.

Завершает данную главу параграф, посвященный технике составления судебных решений. В начале рассматриваются законодательные требования к судебному решению (приговору), а далее автор переходит к анализ типовых языковых ошибок при составлении судебных решений и предлагает технологию их устранения.

Глава 5 «Правовой статус языка» завершает данное исследование. В рамках данной главы внимание уделяется правовым формам опосредования общественно значимых ситуаций употребления языка, правовой регламентации речевой практики. Исследуются конституционные основы речевой практике РФ, дается понятие государственного языка и на примере зарубежного опыта исследуется вопрос о практике признания двух и более языков в качестве государственных в полиэтнических государствах.

Достаточно регулярно появлюятся работы о юридической технике. Среди них надо отметить сборники под редакцией В.М. Баранова, регулярно выпускаемые в Нижнем Новгороде.

Экономика права (Economics of Law)

В российской науке право и экономика существуют как достаточно автономные объекты познания, их переплетение не создает единой синтетической теории. Конечно, они определенным образом пересекаются. Юристы исследуются правовой режим ценных бумаг, занимаются вопросам ответственности за налоговые преступления, исследуют юридическую природу коммерческой организации. Но, занимаясь вопросами экономического порядка, юристы все же остаются в своем предметом поле, интересуясь в первую очередь правовым описанием экономических явлений. Это, в том числе, обнаруживается и при анализе тематики русскоязычынх профильных журналов «Право и экономика», «Хозяйство и право». Статьи, в них содержащиеся, касаются преимущественно вопросов права. Примером может служить содержание последнего на момент написания обзора номера журнала «Право и экономика» (2007, № 9): Ответственность за ведение экологического мониторинга, общегражданские способы защиты права, реквизация земельных участков, злоупотребление правом в экономической сфере: проблемы квалификации, правовое регулирование взаимного страхования, приобретение-отчуждение бизнеса: правовое регулирование, о государственной регистрации ипотеки, наследование прав участника общества с ограниченной ответственностью: расчеты с наследником; условия гражданско-правовой ответственности Интернет-провайдеров за нарушение авторских и смежных прав и т.д.

Анализ только лишь их названий дает возможность с достаточно высокой степень достоверности сказать об их монодисциплинарности.

Подходы к соотношению права и экономики в современной европейской и американской науке иные как по постановке вопросов, так и по способам их решения.

Далее мы представляем перечень статей в последних номерах сооветствующих англоязычных журналов.

Journal of Law, Economics, and Organization Volume 23, Issue 3, October 2007

Kong-Pin Chen and Jue-Shyan Wang Fee-Shifting Rules in Litigation with Contingency Fees

Cary A. Deck and Amy Farmer Bargaining over an Uncertain Value: Arbitration Mechanisms Compared

Douglas W. Allen The Effect on Divorce of Legislated Net-Wealth Transfers

Stephen J. Choi Do the Merits Matter Less After the Private Securities Litigation Reform Act?

Marilyn F. Johnson, Karen K. Nelson, and AC Pritchard Do the Merits Matter More? The Impact of the Private Securities Litigation Reform Act

A. Mitchell Polinsky and Daniel L. Rubinfeld A Damage-Revelation Rationale for Coupon Remedies

Luca Anderlini, Leonardo Felli, and Andrew Postlewaite Courts of Law and Unforeseen Contingencies

Mary E. Deily and Wayne B. Gray Agency Structure and Firm Culture: OSHA, EPA, and the Steel Industry .

Paul Povel and Rajdeep Singh Sale-Backs in Bankruptcy
Otto H. Swank and Bauke Visser Motivating Through Delegating Tasks or Giving Attention

Juan D. Carrillo and Denis Gromb Cultural Inertia and Uniformity in Organizations
American Law and Economics Review Volume 9, Issue 1, Spring 2007

M. Keith Chen and Jesse M. Shapiro Do Harsher Prison Conditions Reduce Recidivism? A Discontinuity-based Approach
Steven G. Medema Sidgwick's Utilitarian Analysis of Law: A Bridge from Bentham to Becker?

Joseph P. Cook On Understanding the Increase in U.S. Patent Litigation
Eric A. Posner and Alan O. Sykes An Economic Analysis of State and Individual Responsibility Under International Law
Patricia Funk Is There An Expressive Function of Law? An Empirical Analysis of Voting Laws with Symbolic Fines

Thomas J. Miceli and Kathleen Segerson A Bargaining Model of Holdouts and Takings
Steven Shavell Optimal Discretion in the Application of Rules
Jeff Strnad Should Legal Empiricists Go Bayesian?
Journal of Competition Law and Economics Volume 3, Number 3, September 2007

Alvin K. Klevorick and Alan O. Sykes

UNITED STATES COURTS AND THE OPTIMAL DETERRENCE OF INTERNATIONAL CARTELS: A WELFARIST PERSPECTIVE ON EMPAGRAN
John H. Johnson and Gregory K. Leonard

ECONOMICS AND THE RIGOROUS ANALYSIS OF CLASS CERTIFICATION IN ANTITRUST CASES
W. David Montgomery, Robert A. Baron, and Mary K. Weisskopf

POTENTIAL EFFECTS OF PROPOSED PRICE GOUGING LEGISLATION ON THE COST AND SEVERITY OF GASOLINE SUPPLY INTERRUPTIONS
Robert W. Hahn, Robert E. Litan, and Hal J. Singer

THE ECONOMICS OF "WIRELESS NET NEUTRALITY"
Michele Polo

PRICE SQUEEZE: LESSONS FROM THE TELECOM ITALIA CASE

Farrell Malone and J. Gregory Sidak

SHOULD ANTITRUST CONSENT DECREES REGULATE POST-MERGER PRICING?

Сам перечень исследовательских вопросов позволяет говорить об иной исследовательской парадигме, о создании и фнукцоинироваии некой междисциплинарной субстанции на стыке права и экономики, которую принято именовать Economics of Law - экономика права или экономический анализ права.

Экономика права – направления научных исследований, в рамках которых предметом экономического анализа стало право как таковое и отдельные его элементы – запреты, санкции, нормы, механизмы. Экономику права как особую отрасль науки следует отличать от характерного для юриспруденции анализа правовой регламентации и практики применения юридических норм в сфере экономики.

Первые работы в области экономики права появились в конце 60-ых – начале 70-ых годов прошлого века. Среди знаковых работ следует назвать труды Г. Беккера «Преступление и наказание: экономический взгляд» (Becker G.S., „Crime and Punishment: An Economic Approach”, Journal of Political Economy 76 (1968), p. 169), «Экономический подход к человеческому поведению (Becker G.S., The Economic Approach to Human Behavior, Chicago: University of Chicago Press 1976), Р. Коуза «Проблема социальной стоимости» (Coase, R.H. „The Problem of Social Cost”, Journal of Law and Economics 3 (1960), p. 1.), “Фирма, рынок и право» (Coase R.H., The Firm, the Market and the Law, Chicago and London: The University of Chicago Press 1988),

Ф.А. Хайек «Право, законодателство и свобода» (Hayek F.A., Law, Legislation and Liberty. A New Statement of the Principles of Justice and Political Economy, vol. 1: Rules and Order 1973, vol. 2: The Mirage of Social Justice 976, vol. 3), «Политический порядок свободного человека» (The Political Order of a Free People 1979, London: Routledge and Kegan Paul), Никласа Лумана «Социологическая теория права» (Luhmann N., A Sociological Theory of Law, London: Routledge and Kegan Paul 1985), Р. Познера «Экономика правосудия» (Posner R.A., The Economics of Justice, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 1983), «Проблемы юриспруденции» (Posner R.A., The Problems of Jurisprudence, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 1990), «Экономический анализ права» (Posner R.A., Economic Analysis of Law, 4th edition, New York: Little Brown and Co 1992), «Границы правовой теории» (Рosner R.A., Frontiers of Legal Theory, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 2001).

Среди современных исследований в этой области следует назвать работу Р. Мэлой «Право и рыночная экономика: реинтерпретиция ценностей права и экономики (Malloy R.P., Law and Market Economy. Reinterpreting the Values of Law and Economics, Cambridge: Cambridge University Press 2000), Н. Меркюро и С. Медема «Экономика и право: от Познера и постмодернизму» ( Mercuro N. and S.G. Medema, Economics and the Law. From Posner to Post-Modenism, Princeton: Princeton University Press 1997), Д. Уитманна «Экономические основания закона и организации» (Donald A, Hornsby Jennifer, Janaway Christ Economic Foundations of Law and Cambridge University Press, 2006).

Суммарно общие представления об экономической теории права представлены в статье Мариуса Голецки «Экономика права как теория юриспруденции» (Mariusz Golecki), которая была опубликована в German Working Papers in Law аnd Economics, Volume 2002 Paper 13, сокращенный перевод которой приводится ниже.

Экономика права – относительно новая дисциплина. Прилагаются поистине геркулесовы усилия, чтобы объяснить, что она из себя представляет. Некоторые авторы в качестве ее первоисточника называют широко известную статью Рональда Коуза и его теорию, в которой он показал, несколько сильно экономика зависит от правовой системы, особенно от признания частных прав и обязанностей. Другие обращаются к попытке Гарри Беккера подвести объективный базис для социальной теории и правовой реформы.

Экономический анализ права

Экономика права чаще всего ассоциируется с тем, что принято называть Чикагской школой права и экономики. Согласно Р. Познеру, популярность ее результатов была обусловлена двумя факторами – кризисом традиционной правовой доктрины и успехом экономики нерыночного поведения.

Начальная точка экономического анализа права связана с признанием того обстоятельства, что решения могут основываться или на интуиции и общих представлениях о морали, или на научной основе. Если экономику рассматривать как теорию выбора, ее следует рассматривать в первую очередь как должное основание для судей и законодателей.

Таким образом, рационализация экономического анализа права весьма проста: имплементация экономических знаний в процесс принятия правовых решений. Чикагская школа включила достижения экономики в теорию интереса, цены и эффективности. Базовые основания теории соответствуют человеческой натуре: она предполагает, что люди рациональны и они стремятся к удовлетворению в нерыночном поведении также как и в рыночном. Их преференции представляются как утилитарная функция. «Экономический человек» является сверхрациональным, нарушая правовые нормы только в том случае, когда это максимализирует его пользу.

Второе основание экономического основания права основывается на утверждении о том, что индивиды ориентируются на цену в нерыночных отношениях равно также, как они делают это на рынке. Это означает, что правовые санкции должны рассматриваться как своего рода цены.

Третье – процесс принятия правовых решения должен имитировать рынок. Это означает, что право следует проанализировать с точки зрения экономической эффективности.

Другая теория исходит из методологической посылки о гипотетической эффективности обычного права, обусловленной процесс отбора норм. Чикагская школа включает оба подхода – позитивную и нормативную теорию права. Первая утверждает, что право, по крайней мере, обычное право, фактически базируется на принципе эффективности, и судьи, даже используя другие термины, такие как справедливость, все же ориентируются на эффективность как главную цель права. Нормативная теория утверждает, что некоторые части правовой системы не функционируют эффективно: такие правила следует изменить в духе эффективности правовой системы в целом.

В настоящее время экономика права может быть определена как один из равно перспективных направлений современной юриспруденции.

Подводя итог, можно сказать, что экономический анализ права замещает идею справедливости идеей эффективности и максимализации прибыли.

Экономический империализм – это не только теоретический проект. Он в равной мере отражает более широкий социальный, политический и исторический феномен «экономизации» социальной жизни. В последние двадцать лет моральные и идеологические дебаты в политики стали составной частью социального дискурса, преимущественно экономического по своему содержанию.

Фундаментальные теории права и экономики.

Одно из самых ранних междисциплинарных пересечений права и экономики обнаруживается в теории Дж. Р. Коммонза, который исследовал правовые основания экономики. Его теория собственности восходит к более общему обозрению эволюции права и экономики. Он определял рынок как процесс и поток сделок. Взаимодействие между правом и экономической осуществляется не на рынке, но в экономических институтах. Экономическая позиции партий взаимодействия включает также силу права. Идея силы права или, в других категориях, прав человека тесно связана с одноименной теорией Хохфельда.

Эта теория была расширена Рональдом Коузи, который адаптировал различия между торговым и управленческими операциями. Предыдущее относится к рынку обмена, последнее – к экономическим институтам, включенным в ценовой механизм, таким как фирмы и органы власти. Анализ институций подобного рода стал предметом таких его работ как «Природы фирмы» и «Проблема социальной стоимости», привлекшим внимание и экономистов, и юристов. В последней статье Коузи отмечает, что мир нулевой стоимости сделки (дела, соглашения) делает изначальное распределение прав иррелевантным. Но, замечает Коузи, мы не живем в таком мире. В реальном мире позитива взаимодействие стоит распределения прав в соответствии с экономической активностью. Это формирует основание того, что мы называем нормативной теоремой Коузи, которая утверждает, что судьи, принимая правовое решение, должны быть застрахованы от экономической вовлеченности. Им также следует включать в счет минимизацию стоимости трасакций.

Чикагская школа утверждала, что право должно базироваться на эффективной калькуляции. Фактически, нормативная теорема Коузи, не предлагает столь прямой интерпретации. Коузи предлагает ограничивать регулирование путем налогового права и налоговой политики.

Существует и другой путь снижения стоимости дела: путем замены рынка организацией с полномочиями принятия решений. Такая организация, однако, нуждается в собственном внутреннем регулировании. И в этом состоит парадокс невозможности убежать от права. Пейзаж спонтанного социального порядка, ограничиваемого демаркационными правовыми границами, очень близок теории Хайека.

Исходный пункт для эпистемологии Хайека состоит в том, что знания и информации дисперсны. Индивидуальные агенты имеют ограниченный доступ к информации в целом в связи с комплексом множества социальных отношений. Спонтанный порядок основывается на идее свободного индивидуального действия. Вместе с тем действия агентов ограничены так называемым «абстрактными правилами поведения». Эти правила относятся к правовой регуляции и эволюционируют в общем эволюционном процессе. Хайек выделяет отличия между правилам поведения, идентифицируемыми как номос, и целеориентированными правилами, выработаваемыми в ходе законотворчества. Существуют два типа социального порядка – космос и таксис. Космос соответствует спонтанному порядку, характерному для великого общества с плюралистической системой ценностей и форм социальной и индивидуальной жизни в то время, как таксис – порядок целеориентированного государства.

Взаимодействие между этими двумя порядками и соответствующим им двумя типами правил – центральная тема для Хайека. Он относит номос к нормам частного права и, соответственно, тезис к нормам публичного права. В соответствии с концепцией Хайека номос и тезис не следует смешивать, они должны быть разделены, так как существует реальная угроза доминирования публичного права над частным. Это, однако, сложно примирить с современной структурой общества, в котором нормы публично и частного права переплетены. Другая проблема теории Хайека связана с источниками и сущностью правил поведения. Эти правила очень близки к тому, что принято называть обычным правом. На самом деле, на них всегда воздействовало публичное право, но Хайек относит номос скорее к идеальной модели, нежели к исторически развивающейся и существующей в реальности системе права. Для него правила обычного поведения могут быть идентифицированы как три фундаментальных права, определенных Хьюмом: стабильность собственности, ее переход по согласия и исполнение обязательств.

Хайек противопоставляет конструктивизм рациональной философии Декарта. Он не признает связь конструктивизма и морального основания правил поведения.

Еще одна проблема касается роли и онтологии природы права. В соответствии с концепцией Хайека право одновременно выступает фреймом социального порядка и инструментом государства. Таким образом, правовая система играет двойную роль: она обеспечивает ожидания поведения экономических агентов и обеспечивает принуждения в правовым обязательствам.

Антифундаменталистские теории права и экономики.

Эти теории восходят к Толлкоту Парсонсу и его структурному функционализму, но парадигмальный переход от фундаментализма к антифундаментализму связывается с теорией Лумана. В соответствии с его теорией право характеризуется как операциональная закрытая само-существущая и само-производящая социальная подсистема. Право также может быть определено как систематически и институционально генерализованные ожидания нормативного поведения. Это означает, что право представляет собой род информации о возможных действия, предпринимаемых правовой системой и ее активными субъектами – акторами. В соответствии с этой теорией право обладает лишь сигнальной функцией о том факте, что государственный механизм принуждает или не принуждает к исполнению правового предписания.

С другой стороны, системная теория права не относится только и исключительно к правовой системе. Право – продукт эмерджентной реальности. То же самое можно сказать и о экономике, которая также закрытая система. Согласно Тебнеру право расшифровывает информацию о превомерности/неправомерности, тогда как экономика концентрирует информацию об утилитарности/не-утилитарности. Обе системы тотально автономны, но интеллектуально определенное влияние возможно в ходе декодирования и трансляции информации. Примером такого перевода правовой информации на экономический язык является санкция. Если идея рациональности заложена в правовую система, она должна неким образом экономизироваться. Не означает, что право зависит от экономики и наоборот. Обе системы операционально закрыты, и влияние возможно только в процессе коммуникации и распространения информации в система социальной коммуникации. В то же время процесс развития права и экономики и процесс эволюции фактически представляют собой вид ко-эволюции социальной системы в целом. Этот процесс требует новых регуляторов: вместо традиционного «команда-контроль» право адаптирует опциональную политику, которая является генеральным типом рефлексивного регулирования.

К новой междисциплинарной парадигме.

Фундаменталистские и антифундаменталисткие теории права и экономики вроде бы противоречат друг другу. Это противоречие может быть объяснено в исторической перспективе. Идея историчности справедливости часто усматривается в концепции Аристотеля. Одна общая ремарка: и экономисты, и юристы часто обращаются к Аристотелю. Фактически, пятая книга Никомаховой этики представляет междисциплинарное рассуждение о праве и экономике. В соответствии с аристотелевской традицией можно выделить три уровня социальной интеракции – подарок, обмен, угроза. Дар работает на уровне дружбы и моральности; обмен – на уровне рыночных операций, угроза – на уровне права и государственных санкций. Возможно, наиболее драматичный процесс в теории экономики стала концентрация одиночества на рынке обмена. Такая идентификация всех возможных социальных связей в рыночным обменам привела к «экономическому империализму». Истинная междисциплинарность проекта должна базироваться на более плюралистических посылках, включая социальные отношения и различие между экономическим обменом, моральными обязательствами и правовой системой.

В соответствии с этим необходимо выявлять разные уровни реальности и дифференцировать аспекты социальных отношений. Таким образом, можно предложить два базовых аспекта права. Во-первых, право может быть определено как централизованная информация в форме познаваемого источника относительно ожиданий поведения других агентов. Во-вторых, право – институционализированный нормативный механизм и в этом смысле он может быть рассмотрен как основание социального порядка.

Можно утверждать, что ограничения рынка идентичны ограничениям в процесс формирования обмена ценностями. Регулярные рыночные обмены проходят без прямой интервенции правовых институтов. Право – это только вид информации. Но если имеет место коллапс в процессе обмена, если стороны не способны определить цену в процессе торговли, когда возникает проблему толкования условий обмена или проблема принуждения или свободы заключения договора, применяется право. Таким образом, юриспруденция становится само-ценным институтом. Суды, конечно, действуют в институционализированной правовой среде и их активность определена предприсанными правилами и принципами, включая правила интерпретации правовых текстов или норм прецедентного права. В соответствии с юридическими правилами и принципами суды устанавливают новые условия и разрешают конфликты между сторонами. Это решение обычно гарантируется силой государственного принуждения.

Юридическая психология

Отношения юриспруденции и психологии в виде рождения самостоятельной междисциплинарной науки оформились в конце ХIХ века. Ее формирование шло в тесной связи со становлением общей психологии и криминалистики как особого вида юридической практики. Причем, ее становление на стыке психологии и криминалистики привело к тому, что первоначально она позиционировалась как криминальная психология.

Первой работой в этой области стала «Криминальная психология» Ганса Гросса (1898 год). Эта работа задала один вектор развития юридической психологии – криминалистический, когда специальные познания в области психологии стали активно использоваться в процессе расследования и раскрытия уголовных дела. В формате современной юридической психологии эта традиция реализована в таких частных моментах как методика и тактика проведения следственных действий, тактика допроса в суде, а также проведения судебных экспертиз (изначально исключительно судебно-психиатрических, а затем обособившихся судебно-психологических).

Интерес к вопросам индивидуального преступного поведения в этот же период времени был характерен для криминальной антропологии (Ч. Ломброзо, Э. Ферри), основным содержание которой явилось изучение личности преступника. Причем, влияние этой теории отнюдь не ограничивалось кабинетным знанием. Она оказала значительное влияние на уголовное законодательство Италии начала ХХ века, которое было пронизано духом криминальной антропологии. Что интересно, в этот же период времени в судах этой страны существовала практика привлечения компетентного эксперта-антрополога для дачи заключении о предрасположенности лица к совершению преступлений, которое в совокупности с иными обстоятельствами могло быть положено в основание обвинительного приговора.

Это направление исследований привело к формированию особой отрасли психологических знаний, которую принято сегодня именовать криминальной психологией (психологией преступного поведения).

В России развитие юридической психологии в этот период времени шло сходным путем: с одной стороны, расширялась сфера применения специальных психологических знаний при осуществлении судопроизводства (уголовного, прежде всего) (Фрезе А.У. «Очерки судебной психологии», С.К. Гогель «Суд присяжных и экспертиза» и др.).

Второе направление - исследование личности преступника и мер воздействия на него. В российской науке конца ХIХ века наличествовали яркие персоналии ломброзианского толка. Прежде всего, надо назвать Д. А. Дриля («Малолетние преступники», 1888, «Преступность и преступники», 1895, «Учение о преступности и мерах борьбы с ней», 1912)[8] и В.Ф. Чижа («Медицинское изучение преступности», 1894, «Преступный человек перед лицом судебной наука», 1894, «Криминальная антропология», 1895).

Однако Россия этого времени дала юридической науке самобытного ученого, определившего значимое направление научных исследований на стыке права и психологии – профессор Варшавского и Петербургского университета Л.И. Петражицкий. Его заслуга состоит в том, что он не просто использовал специальные психологические знания для обслуживания юридических практик, но предложил и провел психологический анализ права, положив основу психологической теории права. Центральной в этом смысле является его работа 1908 года «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология».

В советской России уголовно-психологические исследования продолжились. В этом смысле особый интерес представляют 20-ые годы ХХ века, когда власть начала крупномасштабные социальные эксперименты, в том числе, и в области воздействия на преступность. Во многих крупных городах (Москва, Ленинград, Баку, Ростов-на-Дону, Одесса, Харьков) были организована и до конца десятилетия функционировали кабинеты по изучению личности преступника (криминально-психологические кабинеты и кабинеты научно-судебной экспертизы). В 1925 году в Москве был создан Государственный институт по изучению преступности и преступника, в структуре которого была выделена биопсихологической секция.

В этот период были опубликованы такие работы в области судебной и криминальной психологии как Очерки криминальной психологии Сотони К. Казань, 1925; Криминальная психология. Преступные типы Познышева С. В. М., 1925, его же Криминальные психопаты. М., 1926.[9]

В период с начала 30-ых до середины 60-ых годов прошлого века открытые исследования в области юридической психологии в советской России были приостановлены.

В то же время в США и странах Европы юридико-психологические исследования продолжаются весьма активно. Большое влияние на тематику научных исследований оказала классическая теория психоанализа З. Фрейда. Его идеи оказали значительное влияние на американские теории преступности и, что важнее, сложившиеся юридические практики, включившие работу осужденных с психологами как обязательный элемент пенитенциарного воздействия.

В Советском Союзе исследования в области судебной психологии, как ее стали называть, возобновляются в конце 60-ых годов. В 1969 году в структуре Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности создается соответствующий профильный сектор, кафедра психологии была открыта в Академии МВД СССР, а во ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского была создана лаборатория психологии.

С начала 70-ых начинается преподавание курса судебной психологии в Белорусском, Киевском, Казанском, Ленинградском, Московском университетах, ВЮЗИ, Саратовском, Свердловском, Харьковском юридических институтах, Волгоградской, Московской высших школах милиции, Академии МВД СССР.

В это время выходят первые учебники по юридической психологии - Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967, Еникеев М. И. Судебная психология. Часть 1. М., 1975; часть 2. М., 1976.

В первые годы после своего возрождения юридическая психология акцентировала внимание на вопросах изучения личности преступника (в рамках возрожденной в тот же период криминологии), психологии проведения отдельных следственных действий, психологии отбывания уголовного наказания. Мы видим, что в указанный промежуток времени юридическая психология имела весьма локальный предмет в области, преимущественно, уголовно-правовых явлений, что отражалось и в ее названии – судебная психология.

Предмет юридической психологии постепенно расширялся, включая в себя психологические проблемы профилактики правонарушений, но и вопросы психологии личности правонарушителя, психологии судопроизводства, правомерного поведения, профессиограммы и психограммы юридических профессий и др. Специальные психологических познания начинают использоваться в рамках гражданского и арбитражного судопроизводства, профилактики административных правонарушений, организации законотворческого процесса. Определенный вклад в развитие юридической психологии внесло введение в России суда присяжных, которых потребовал от участников подобного судопроизводства больших психологических навыков и умений.

На сегодняшний день предмет юридической психологии считается сформировавшимся и относительно устоявшимся. Специалисты в области юридической психологии включают в него следующие элементы:

1. Общие вопросы юридической психологии (предмет, система, методы, история, связи с другими науками).

2. Правосознание и психология правомерного поведения.

3. Психологическая характеристика отдельных видов юридической деятельности и лиц, ею занимающихся.

4. Криминальная психология. Психология преступника и преступления.

5. Психология предварительного следствия и дознания.

6. Психология уголовного судопроизводства.

7. Судебно-психологическая экспертиза.

8. Психология оперативно-розыскной деятельности.

9. Пенитенциарная психология.

10. Превентивная психология.

Знаковые фигуры современной российской юридической психологии.[10]

Александр Рувимович Ратинов (род. 1920) - доктор юридических наук, профессор. Заслуженный деятель науки России. Главный научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. Член экспертного совета ВАК, член ученых советов ряда научных центров, методических советов Генпрокуратуры, член редколлегии ряда научных журналов.

Сфера его научных интересов: теоретико-методологические основы юридической психологи как науки, психология личности преступника и преступного поведения, психология правосознания, психологические основы производства следственных действий и многие другие проблемы.

Основные работы:

Судебная психология для следователей. М.,1967, 2003; Советская судебная психология. М.,1967; Личность преступника как объект психологического исследования (ред.). М., 1979; Психологическое изучение личности преступника. М., 1982; Правовая психология и преступное поведение (в соавт.) - Красноярск, 1988; Психология допроса обвиняемого. М.,1989; Теория судебных доказательств. М.,1980.

Владислав Леонидович Васильев - доктор психологических наук, кандидат юридических наук, Заслуженный деятель науки РФ, действительный член Международной Академии акмеологических наук, член-корреспондент Международной Академии психологических наук, действительный член Балтийской Педагогической Академии. Профессор кафедры правовой психологии Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ.

Сфера научных интересов: методология использования судебно-психологической экспертизы, проблемы исследования психологических особенностей теневой экономики, организованной преступности, терроризма как социально-психологического явления.

Основные работы: Использование психолога в качестве консультанта, специалиста и эксперта на предварительном следствии. СПб., 1997 (в соавт.); Психология терроризма. Сб. научных трудов СПб ЮИ ГП РФ № 2, 2001; Психология ораторского мастерства государственного обвинителя. СПб., 1996 (в соавт.); Психологическая культура прокурорско-следственной деятельности. СПб., 1998; Психологические аспекты повышения эффективности труда следователя. ЛГУ, 1984; Психология следственных действий. СПб., 1993; Психология труда следователя. Л., 1988; Психологические основы руководства следственным подразделением. Л., 1983; Психологическая характеристика деятельности следователя. Л., 1970; Психологические аспекты повышения эффективности труда следователя, СПб., 1984; Психологические аспекты преступных формирований и расследование совершаемых ими преступлений. СПб., 1994; Социальная справедливость: психологические проблемы. Л., 1989; Судебная психология - психологический практикум для следователей. Л., 1979; Юридическая психология. М., 1991, СПб., 1997, 2000, 2001, 2003).

Еникеев Марат Исхакович (род. 1930) - доктор психологических наук, профессор кафедры криминологии и психологии Московской государственной юридической академии, почетный член Союза криминалистов и криминологов.

Основные работы: "Судебная психология" (1975), "Психология следователя" (1988), "Психология допроса" (1994), "Психология обыска" (1994), "Общая и юридическая психология" (1996), "Краткий энциклопедический словарь по общей, социальной и юридической психологии" (1997), "Общая и социальная психология" (1999), "Социальная психология" (2000), "Общая психология" (2000), "Юридическая психология" (2001), "Энциклопедия юридической психологии" (2001), "Энциклопедия общей и социальной психологии" (2002), учебные программы для вузов по общей, социальной и юридической психологии.

Юрий Миранович Антонян (род. в 1933 г.) - доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки России. Главный научный сотрудник ВНИИ МВД России. Ведущий научный сотрудник Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.

Основные направления научной деятельности - социологические, психологические, сексологические, психиатрические проблемы личности преступника и преступного поведения, психоаналитические вопросы, религиоведение.

Основные работы в области юридической психологии: Захват заложников. М., 2000; Криминальная патопсихология. М., 1998 (в соавт.); Криминальная сексология. М., 1999 (в соавт.); Насилие. Человек. Общество. М., 2001; Насилие в семье. М., 2000; Психология преступника и расследования преступлений. М., 1996 (в соавт.); Психология преступления и наказания. М., 2000; Преступное поведение и психические аномалии. М., 1998 (в соавт.); Психология убийства. М., 1997; Серийные сексуальные убийства: Криминологическое и патопсихологическое исследование М., 1997 (в соавт.); Терроризм: Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998; Убийства ради убийства. М., 1998).

Социология права

Взаимоотношения юриспруденции и социологии носят на сегодняшний день весьма тесный характер, что, в первую очередь, обусловлено методологической составляющей. Методы социологических исследование начинают применяться в исследовании правовых явлений с начала ХХ века, причем постоянно происходит расширение их арсенала.

Социология права как самостоятельная университетская дисциплина впервые была введена на факультете права Парижского университета в 1956 году, а в 1962 году Международная социологическая ассоциация учредила комитет по исследованиям в области социологии права.

Институционализация социологии права именно во Франции не случайно. Франция – страна классической академической социологии. Интерес к социологическому исследованию права продемонстрировала еще Э. Дюркгейм – отец-основатель социологии. Ему принадлежит идея аномии, исследования девиантности, преступности и наказания, оценка права как символа коллективного сознания. По превалирующему типу права определяется вид солидарности: для органической солидарности характерно преобладание нормы частного права (рестутитивных и диспозитивных по природе), для общества механической солидарности – карательного типа права.

Вопросами социологии права занимался и М. Вебер. Согласно представлениям Вебера, предметом социологии права являются социальные действия, рациональный смысл которых обусловлен содержанием правовых норм. В отличие от правоведения, исследующего объективный смысл норм права, социология права изучает их субъективный смысл, тот, который индивиды кладут в основу своих действий. Вебер вводит широко используемое сейчас понятие легитимности. Легитимность у Вебера означает принятие сложившейся системы социального порядка, в поддержании которого значимую роль играет право. Право является гарантией сохранения порядка благодаря системе принуждения и наличию специального контингента людей, профессионально занятых охраной порядка. Правовой персонал — особая категория людей, занятая контролем за соблюдением норм права, — является его носителем и свидетельствует о существовании его как особой реальности.

Социологическим анализом преступления, преступности и наказания занимался и Ф. Теннис. Он исследовал различия между преступлением и правонарушением, занимался типологией преступников. Он одним из первых указал на различия между официальной статистикой и реальной картиной преступности.

Значимый вклад в формирование юридической социологии внес итальянский криминологии Энрико Ферри, определяющий собтвенное поле исследований как уголовную социологию. Согласно Ферри, преступность нужно изучать как социальное явление. Причины преступности он видел в сочетании действия трех факторов: антропологического, фактора физической среды и социального — плотности населения, злоупотреблений спиртным, моральной атмосферы в обществе, религиозности, политического строя, развитости производства, типа правления, особенностей судебной и правовой системы в целом. Э. Ферри сформулировал знаменитый закон «насыщения преступности».

Социо-психологическими исследованиями преступности занимался и Г. Тард («Законы подражания» (1890), «Общественное мнение и толпа» (1902), «Социальные этюды» (1902), «Философия наказания» (1905), «Сравнительная преступность» (1907), «Преступники и преступление» (1906) и др.).В этих работах он обосновывал и описывал закон подражания, который используется до сих пор при анализе неформальных криминальных сообществ и стал составной частью теории «субкультур».

В начале ХХ века австрийским правоведом Е. Эрлихом была разработана социологическая концепция «живого права». Он рассматривал право как систему самопроизвольно сложившихся норм социального порядка, регулирующих жизнедеятельность союзов. Он первым обратился к изучению конкретной правовой практики, отношений власти и права, договоров и завещаний. Важнейшим источником информации для социологии права, согласно Эрлиху, является правовой документ. Таким образом, он первым предложил методы исследования документов при исследовании социологии права.

Его идеи были поддержаны и своеобразным образом интерпретированы в творчестве известного американского социолога Роско Паунда, который занимался социологическим анализом права и юридической практики.

К основателям юридической социологии можно в полной мере отнести и Питирима Сорокина, чья работа «Преступление и кара, подвиг и награда» - образец первого российского уголовно-социологического исследования.

Проблемами нормативности и роли права в современном обществе занимался и Т. Парсонс. В своих работах он очертил место и роль права в социальной системе, его функции и условия эффективного функционирования правовых норм, взаимосвязи права и неправовых регуляторов социального действия.

Роль права в обществе исследовал и Н. Луман, который увязывал ее с феноменом конфликта.

Современная социология права не демонстрирует былого единства, что связано с установлением посмодернистсткой концепции знания.

Решение проблем разнородного социального порядка, в рамках которого мы живем, согласно представлениям постмодернизма, осуществимо путем замены легального правосудия правосудием творческим. Под творческим правосудием постмодернисты понимают правосудие активного общества, которое будет основываться на переформулировке формальных категорий, с которыми работают юристы, чтобы превратить их в функциональные категории.[11]

Российская социология права имела сходный вектор развития.

Первые юридико-социологические исследования пришлись на конец 19 – начало 20 века, когда российские правовые обратились к современному им европейском опыту, которые и реализовали в своих исследованиях.

Среди наиболее ярких фигур дореволюционной российской социологии права следует назвать С.А. Муромцева, М.М. Ковалевского, Н.М. Коркунова, Б.Н. Чичерина, Б.А. Кистяковского, Л.И. Петражицкого.

Первым поставил вопрос о необходимости социологии права как отдельной дисциплины С.А. Муромцев, который в духе Е. Эрлиха и Э. Ферри писал о социальной защите, живом праве и динамике права.

Обширные историко-сравнительные исследования права проводи М.М. Ковалевский. Его можно считать основателем отечественной правовой этнологии.

Значительные исследования в этот период времени были проведены и в области социологии уголовного права и преступности (И.Я. Фойницкий, М.Н. Гернет, С.В. Познышев, Е.К. Тарновский).

Социологическое изучение права продолжилось и в 20-ых годах ХХ века, когда в советской России работали такие ученые как П.И. Стучка, Е.Б. Пашуканис.

В области социологии преступности исследования продолжили такие специалисты как М.Н. Гернет, С.В. Познышев.

Однако уже к началу 30-ых социологичские исследования были полностью пректащены и юридическая наука, по сути дела, догматизировалась. Исследования социальной проблематики права возродились лишь в 60-70-ые г.г. на волне возрождения интереса к общей социологии. В этот период появляются первые соверские работы по социологии права (Кудрявцев В.Н. «Право и социльная действительность», 1970, Зыков П.Г. «О социальной природе права». М., 1976, Казимирчук В.П. «Право и социология» М., 1973, Яковлев А.М. «Теоретические проблемы социологии права» М., 1970 и др.).

В настоящий период времени социология права – научное направление, имеющая собственную плоскость исследования.

Преподавание этой дисциплины в юридических вузах не носит обязательного характера, но соответствующее методическое обеспечение можно считать вполне сфомированным. Первый отечественный учебник был выпущен еще в 1981 году - Кульчар К. Основы социологии права. – М.: Прогресс, 1981. На сегодняшний день их число значительно увеличилось: Глазырин В.А., Грибакина Э.Н., Гулина Н.А. Юридическая социология: Учебник. – М.: Норма – Инфра-М, 2000; Гречин А.С. Социология правового сознания: Учебное пособие. – М.: Юнити, 2001; Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права: Учебное пособие. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2001; Кудрявцев В.Н., Казимирчук В.П. Современная социология права: Учебник. – М.: Юристъ, 1995; Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002.

Гибридные отрасли исследования с включенным правовым компонентом

В современной науке традиционные представления о междисциплинарности значительным образом изменились. Сегодня мы можем говорить с формирования неких гибридных областей исследования, генетическая связь которых с первоосновой прослеживается, но приципиального значения не имеет. Они приобретают самозначимость либо по доминантной технике исследования, либо по специфике предметного поля.

К таковым, по нашему мнению, следует отнести:

Гендерную юриспруденцию – научное направление, занимающееся проблемами правового равенства, неравенства и дискриминации по гендерному признаку, частью которой можно считать феминистическую юриспруденцию.

Маргинальную юриспруденцию – юриспруденция маргинальных групп населения (сексуальные меньшинства, лица с ограниченными возможностями), исследующие вопросы их правового статуса, льгот и преференций, правовой защищенности и дискриминации.

На стыке юридической психологии и юридической этнологии сложилась юридическая этнопсихологи я — наука об особенностях психического склада рас, этносов и народов в их отношении к праву. На основе анаАд превалирующих форм правового поведения той или иной группы (нации, племени, этноса) и путем сравнения с другими группами юридическая этнопсихология стремится обнаружить психические черты, которые можно было бы считать общими для всей рассматриваемой группы в целом.

Юридическая конфликтология – научное направление, находящееся на стыке социологии, психологии и юриспруденции, которое исследуют юридические средства разрешения и предотвращения конфликтов.

Правовой компонент включается в исследования городской среды (правовое регулирование деятельности общин, формы и виды самоуправлениия территориями и т.д.).

Правовая составляющая играет значительную роль в исследования в области домашнего насилия (domestic violence).

В качестве исследования подобного рода можно привести работу Эриха Хайнце «Сексуальная ориентация: право человека. Эссе о международном законодательстве о правах человека». М., Идея-Пресс, 2004. - 366 с. Она является удачным примером использования междисциплинарных подходов при решении, на первый взгляд, сугубо правовой проблемы, проведенной юристом, преподавателем права.

Часть первая. ПРОБЛЕМА СТАРЕЙШАЯ И НАИСОВРЕМЕННЕЙШАЯ

Глава 1. Менее равные?

В рамках данной главы исследуются дискриминационные практики власти по отношению к представителям сексуальных меньшинст в недавнем прошлом (Румыния) и в современный нам отрезок времени (Иран, Куба, Австралия). Далее анализируется это явления в контексте прав человека и формирования концепции прав человека четвертого поколения. Исследователь задает вопрос о том, как возникает такая правовая модель как «сексуальное меньшинство».

Глава 2. Сексуальная ориентация и сексуальные меньшинства.

Данные категории – категории западной культуры, которая предлагает нормативно-гетеросексуальный шаблон общественного устройства. Именно этот шаблон в значительной степени воспроизводится нормами международного права. В исторической ретроспективе анализируется его приняте в качестве культурного шаблона от теологию через медикализацию к научной модели (от наказания к лечению, от акта к психологической предрасположености).

Нормативная гетеросексуальность означает стили жизни, интимные связи и другие формы личной идентичности или самовыражения, которые реально или подразумеваемо соответствуют нормативно-гетересоксуальному шаблону поведения.

Далее формулируется понятие сексуальной ориентации – реальные или подразумеваемые действия, предпочтения, стили жизни или идентичности сексуального или эмоционального характера, соответствующие или отклоняющиеся от господствующего нормативно-гетеросексуального шаблона поведения. В этих рамкх выделяется гетеросексуальность, гомосексуальность, бисексуальность, асексуальность, транссексуализм, срансгендеризм, интерсексуализм и гермафродитимз.

Дискриминация на основании сексуальной ориентации означает оскобительное обращение, закрепленное в законе или реализуемое на практике, на основании реального или воспринимаемого отклонения от господствующего нормативно-гетеросексуального шаблона поведения.

Сексуальные меньшинства означают тех людей, чьи предпочтения, итнимные связи, стиль жизни или другие формы личной идентичности или самовыражения реально или подразумеваемо отклоняются от господствующего нормативно-сексуального шаблона поведения. Право на сексуальную ориентацию или права сексуальных меньшинств являются взаимозаменяемыми понятиями и означают право на свободу от дискриминации по признаку сексуальной ориентации.

Часть вторая. ОТ ЗАПАДНОГО ПОНЯТИЯ КО ВСЕОБЩЕМУ ПРАВУ?

Глава 3. Вопросы всеобщости.

Нормы, регулирующие сексуальность, существуют на всех уровнях общественного устройства: дом, сверстники, школа, работа, зал суда. Применительно к международно-правовоу аспекту возникает вопрос о его всеобщности в условиях культурного и исторического релятивизма. Связанная с сексуальной ориентацией терминология возникла на основе исторических и естественно-научных подходов западного общества. Эти модели могут оказаться неработоспособными в обществах, где преобладает иное понимание сексуальности.

Автор приводит широкий обзор моделей сексуальности в разных странах и регионах мира, указывая, что они значительным образом различаются.В этом конексте он начинает собственно правовую часть исследования – о природе, особенностях и функциях в современном мире международных прав человека.

В четвертой главе исследуется природы прав человека, проводится их хронологизация и определяется историческое место права на сексуальную ориентацию.

Глава 5 «Практические соображения» вновь погружает нас в междисциплинарную проблематику. В ней исследуются политические задачи законодателя, определяются нравственные, символические и образовательные задачи законодательства о правах человека.

В шестой главе представлены основные модели права на сексуальную ориентацию в современном мире – модель расширенного признания, модель половинчатого признания, модель минимального признания, модель смешанного признания.

Часть третья. МЕТОДОЛОГИЯ

В ней анализируется соотношение позитивного (в смысле нормативистсткого) и естественно-правового подхода к формирования группы прав сексуальных меньшинств (глава 7). В восьмой главе рассматирваются правовые основания права на сексуальную ориентацию – принцип строгого эгалитаризма, принцип существующих прав, принцип основных прав.

Часть четвертая. ОСНОВНЫЕ ПРАВА НА СЕКСУАЛЬНУЮ ОРИЕНТАЦИЮ

В данном разделе исследуется соотношение сексуальности, сексуально ориентации и индивидуальности и определяется роль общественных наук в процессе познания данного феномена (глава 9.
Индивидуальность).

В десятой главе исследуются различные аспекты на уважение частной жизни; в одиннадцатой – свобода, в двенадцатой – равенство, затрагивая проблематику пола, гендера и сексуальной ориентации; в главе 13 исследуеются правовое положение сексуальных меньшинств, а в 14 – иные права, включая право на защиту от бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, право на свободу мысли и совести, право на свободу сова и выражения, трудовые права, доступ к товрам и услугам, перемещение, миграцию и право на убежище. Специально обознчена проблема молодежи как объекта и субъекта прав на сексуальную ориентации.

Часть пятая. НА ПУТИ К ПОЗИТИВНОМУ ЗАКОНУ

Глава 15 предлагает модельную декларацию прав на защиту от дискриминации на основании сексуальной ориентации (как называет ее автор черновик будущей декларации ООН), а глава 16 рекомендации по поводу дальнейших исследований и дальнейших действий.

Почему мы уделяем такой объем текста и такое пристальное внимание монографии по достаточно частному, хотя и чрезвычайно конъюнкторному, правовому вопросу?

Представляется, что эта работа может использоваться как модельный ориентир при проведении собственных исследование участниками проекта – она, бесспорно, является юридической работой, но вместе с тем вписанной в широкий общий контекст исследования сексуальных меньшинств антропологами, психологами, социологами, экономистами. Так, первая часть носит культурно-антропологический характер, во второй звучат политологические мотивы, третья – не что иное, как философско-правовое исследование, глава 9 – психологизация и псиатиризация сексуальности в современном мире. Очевидная междисциплинарность даже потребовала от автора выделения отдельного параграфа 9.2 «Роль общественных наук», в которой он ставит вопрос о зависимости основных прав человека от капризов научных теорий и указывает на опасность законодательства о правах человека оказаться в замкнутом круге, когда его общественно-политические нормы выводятся из научных данных, но эти данные, в свою очередь, просто воспроизводят общественно-политические нормы (Указ. соч. с. 170).

Библиографический список литературы:

1. Becker G.S., Crime and Punishment: An Economic Approach, Journal of Political Economy 76, 1968

2. Becker G.S., The Economic Approach to Human Behavior, Chicago: University of Chicago Press 1976

3. Bix B. Law: Language and legal determinacy. Oxford, 1993

4. Coase R.H., The Firm, the Market and the Law, Chicago and London: The University of Chicago Press 1988

5. Coase, R.H. „The Problem of Social Cost”, Journal of Law and Economics 3 (1960), p. 1

6. Cover R.M. Narrative, violence, and the law: The essays of Robert Cover / Ed. by Minov M. et. al. - Ist paperback ed. - Ann Arbor: Univ. Of Michigan press, 1995

7. Donald A, Hornsby Jennifer, Janaway Christ Economic Foundations of Law and Cambridge University Press, 2006

8. Douglas Sharp and Susie Atherton To Serve and Protect?: The Experiences of Policing in the Community of Young People from Black and Other Ethnic Minority Groups // British Journal of Criminology Vol. 47, No. 5, September 2007

9. Gibbons I. Language and the law. N.Y. Longman, 1994

10. Golecki M. ECONOMICS OF LAW AS A JURISPRUDENTIAL THEORY // German Working Papers in Law аnd Economics, Volume 2002 Paper 13

11. Hayek F.A., Law, Legislation and Liberty. A New Statement of the Principles of Justice and Political Economy, vol. 1: Rules and Order 1973, vol. 2: The Mirage of Social Justice 976, vol. 3

12. Hayek F.A., The Political Order of a Free People 1979, London: Routledge and Kegan Paul

13. Homo Juridicus // Матер. конф. по юридической антропологии / Отв. ред. Н.И. Новикова, А.Г. Осипов. М., 1997

14. Jolan L.M. The language of judges. Chicago; L., The univ. of Chicagopress 1993

15. Language and the law. XIV. Longman, 1994

16. Law, language, and narrative structure// Law and literature. N.Y., L, 1996

17. Luhmann N., A Sociological Theory of Law, London: Routledge and Kegan Paul 1985

18. Malloy R.P., Law and Market Economy. Reinterpreting the Values of Law and Economics, Cambridge: Cambridge University Press 2000

19. Matthew H. Kramer and Hillel Steiner Theories of Rights: Is There a Third Way? // Oxford Journal of Legal Studies Volume 27, Number 2, Summer 2007

20. Medema Steven G. Sidgwick's Utilitarian Analysis of Law: A Bridge from Bentham to Becker? // American Law and Economics Review Volume 9, Issue 1, Spring 2007

21. Mercuro N. and S.G. Medema, Economics and the Law. From Posner to Post-Modenism, Princeton: Princeton University Press 1997

22. Posner R.A., The Problems of Jurisprudence, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 1990

23. Posner R.A., Economic Analysis of Law, 4th edition, New York: Little Brown and Co 1992

24. Posner R.A., Frontiers of Legal Theory, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 2001

25. Posner R.A., The Economics of Justice, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press 1983

26. The lawyer and language / Transl. By Caroll R., Harrison D., Uppsala: Uppsalauniv., 1994

27. Аномальное сексуальное поведение // Под ред. А.А. Ткаченко, Г.Е. Введенского. СПб., 2003

28. Антонян Ю.М. Насилие в семье. М., 2000

29. Антропологическая экспертиза российского законодательства. Сборник материалов коференции // auditorium . ru .

30. Бачинин В.А. Философия преступления: Конспект лекций. – СПб.: Издательство Михайлова В.А., 2000

31. Блэкбенр Р. «Психология криминального поведения» СПб., Питер, 2004

32. Брызгалов А. И. Юридическая наука сегодня: теоретико-методологические проблемы, которые ждут решения // Журнал российского права, 2001, № 6

33. Бэрон Р. С., Ричардсон Д. Агрессия. СПб., 2001

34. Васильев В.Л. Юридическая психология. М., 2003

35. Гиренко Н.М. Законодательство об экстремизме в контексте социальной антропологии // Журнал социологии и социальной антропологии. Т.VI.№ 4, 2003

36. Гревцов Ю.А. Социология права. СПб., 2001

37. Гречин А.С. Социология правового сознания: Учебное пособие. М.: Юнити, 2001

38. Грибакина Э.Н., Гулина Н.А. Юридическая социология: Учебник. М.: Норма – Инфра-М, 2000

39. Грязин И.Н. Аналитическая философия права: Совр. тенденции: (Аналит. обзор) // Совр. аналит. философия: Сб. обзоров и реф. - М.: ИНИОН, 1988

40. Губаева Т.В. Язык и право. Искусство владения словом в профессиональной юридической деятельности. М., Норма, 2007

41. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые семьи современности М., Международные отношения, 1998

42. Дриль Д.А. Преступность и преступники. Учение и преступности и мерах борьбы с нею. М., 2006

43. Дубнов А.П., Дубовцев В.А. Философия преступности. Проблемы криминализации российского общества. – Екатеринбург: Ява, 1999

44. Еникеев М.И. Общая и юридическая психология. СПб., 2002

45. Жалинский А.Э. Введение в специальность «Юриспруденция». Профессиональная деятельность юриста. М., Проспект, 2007

46. Жоль К.К. Философия и социология права. М., ЮНИТИ, 2005

47. Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права: Учебное пособие. Ростов-на-Дону: Феникс, 2001

48. Керимов Д.А. Основы философии права. М.,1992

49. Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч., указ. В.В. Сапова. – СПб.: РХГИ, 1999

50. Крейхи Б. Социальная психология агрессии. СПб., 2003

51. Кудрявцев В.Н., Казимирчук В.П. Современная социология права: Учебник. М.: Юристъ, 1995

52. Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки о рпеступнике. Анархисты. М. 2004

53. Ломброзо Ч. Ляски Р. Политическая преступность и революция. СПб., 2003

54. Мартышин О.В. О концепции учебника теории государства и права // Государство и право. 2002, № 8

55. Марченко М.Н. Проблемы общей теории государства и права. Т.1. М., 2007

56. Мережко А.А. Ведение в философию международного права. Киев, 2004

57. Назаретян А.П. Агрессивная толпа, массовая паника, слухи. Лекции по социальной и политической психологии. СПб., Питер, 2003

58. Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М.,1997

59. Обычное право и правовой плюрализм // Материалы ХI Междунар. конгр. по обычному праву и правовому плюрализму, август 1997 г. / Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 1999

60. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб., 2002

61. Познышев С.В. Криминальная психология. О психологическом исследовании личности как субъекта поведения вообще и об изучении личности преступника в частности. М., 2007

62. Политический режим и преступность // Под ред. В.Н. Бурлакова, Ю.Н. Волкова, В.П. Сальникова. СПб., 2003

63. Поляков А.В. Общая теория права (феноменолого-коммуникативный подход). СПб., 2003

64. Ривман Д.В., Устинов С.В. Виктимология. Спб., 2000

65. Романовский Г.Б. Гносеология права на жизнь СПб., 2003

66. Рулан Н. Юридическая антропология М., Норма, 2000

67. Русская философия права. Антология // Авт.-сост. В.П. Сальников. СПб., 1999

68. Суслов В.В. Герменевтика и юридическое толкование // Государство и право, 1997, № 6

69. Тард Г. Преступник и преступление. Сравнительная преступность. Преступления толпы. М., 2004

70. Хайнце Эрих Сексуальная ориентация: право человека. Эссе о международном законодательстве о правах человека. М., Идея-Пресс, 2004

71. Человек и право // Книга о Летней школе по юридической антропологии / Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 1999

72. Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005

73. Фомушкин А.А. Голос и речь раскрывают криминальные тайны (о применении психолингвистических познаний в криминалистике и оперативно-розыской деятельности. СПб., 2003

74. Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002.

75. Шнайдер Г.-Й. Криминология. М., 1994

76. Юридическая антропология. Закон и жизнь. Отв. ред. Н.И. Новикова, В.А. Тишков. М., 2000

77. Юридическая антропология. Обычай и закон. Отв. ред. Н.И. Новикова , В.А. Тишков М., 2002

78. Юридические понятия и язык права в современном зарубежном исследовании. Научно-аналитический обзор. Москва, ИНИОН, 1996

79. Юрислингвистика –7: Язык как феномен правовой коммуникации / Под ред. Н.Д.Голева.– Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005

80. Юрислингвистика-1: проблемы и перспективы: Межвуз. сб. научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул, изд-во Алт. ун-та, 1999

81. Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000.

82. Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002

83. Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право: межвузовский сборник научных трудов / под ред. Н.Д. Голева. – Кемерово-Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007

[1] В этом смысле имеет смысл обратиться к вопросу об истории становления юридической науки вообще. Надо заметить, что ее формирования неразрывно связано с институционализацией правоведения как комплекса учебных дисциплин. В России юридическое образование и юридическая наука развиваются с первой половине XVIII века, когда в юнкерских школах при Сенате и коллегиях, а затем в кадетских корпусах начали преподавание основ западноеевроейского права и правовых теорий. Можно говорить о том, что в этот период времени юридическая наука выделилась из системы общественных наук, включив в свой предмет анализ позитивного законодательства и практики его применения. При этом национальное право стало предметом научного анализа лишь во второй половине XVIII века и продолжает оставаться в качестве приоритетного до сих пор.

[2] См. Марченко М.Н. Проблемы общей теории государства и права. Т.1. М., 2007. С. 25-50

[3] Так, если в России и Германии криминология рассматривается как юридическая дисциплина, преподаваемая для юристов на юридических факультетах университетов, в то время как в США она развивается в рамках социологии и социальной практики. В Великобритании криминологию изучают в соосветствующих профильных институтах, созданных при университетах, социологи и социальные психологи. Подробнее об институционализации криминологии см.: Шнайдер Г.-Й. Криминология. М., 1994. С. 92-110. Более того, предметное поле криминологии сложно отграничить от смежных областей знаний. Так, содержание работы Р. Блэкбенра «Психология криминального поведения» (СПб., Питер, 2004. 496 с.) структурно воспроизводит учебник по криминологии, включая и определении криминологии, и анализ статистических показателей, и философские концепции наказания.

[4] Подробнее об этом см.: Брызгалов А. И. Юридическая наука сегодня: теоретико-методологические проблемы, которые ждут решения // Журнал российского права , 2001, № 6

[5] См.: Мартышин О.В. О концепции учебника теории государства и права // Государство и право. 2002, № 8. С. 59-67

[6] См.: Русская философия права. Антология. СПб., Алетейя, 1999

[7] Нерсесянц В.С. Юридическая антропология как наука и учебная дисциплина // Предисловие к русскому изданию книги Норбера Рулана Юридическая антропология. М., Норма, 2000. С. 1

[8] Последние две работы были напечатаны в московском издательстве Инфра-М в 2006 году в рамках серии «Библиотека криминолога».

[9] Эти работы были переизданы в 2007 году издательством Инфра-М в серии «Библиотека криминолога»

[10] Более подробная информация о персоналиях размещена на сайте:

[11] Обзор посмодернистсткой концепции права и периодизация приводится по: Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права: Учебное пособие. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. С. 187-190

Реферат: «Междисциплинарные исследования в юриспруденции» для слушателей программы

Содержание

Journal of Law, Economics, and Organization Volume 23, Issue 3, October 2007

Juan D. Carrillo and Denis Gromb Cultural Inertia and Uniformity in Organizations American Law and Economics Review Volume 9, Issue 1, Spring 2007

Juan D. Carrillo and Denis Gromb Cultural Inertia and Uniformity in Organizations
American Law and Economics Review Volume 9, Issue 1, Spring 2007