Реферат: Восстание Спартака

Санкт-Петербургская Академия Театрального Искусства

Кафедра театра кукол

Реферат

Гельмут Хефлинг

"Римляне рабы гладиаторы. Спартак у ворот Рима"

(Москва "Мысль" 1992)

Студентка: Курс

Табачкова Т.С. Н.П. Наумова

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

1999

Часть первая.

Бегство обреченных на смерть.

Недалеко от Неаполя, в Капуе и ее окрестностях, было особенно много казарм, где гладиаторы – прежде всего военнопленные и рабы – по изощренной и испытательной системе, как спортсмены к состязаниям, готовились физически и психологически к состязаниям (кровавым показательным боям). Убить противника и умереть – так гласил закон, вынуждавший их выступать на арене друг против друга. Их страшная борьба не на жизнь, а на смерть служила одной – единственной варварской цели – пощекотать нервы жадной до развлечений толпе свободных римских граждан. У доведенных до отчаяния людей, решившихся на побег, не было шансов. Их преследовали, настигали, и смерть была неизбежной – в схватке с преследователями, на кресте или же снова в амфитеатре. Мечты о свободной жизни оставались несбыточными.

В 73 г. до н. э. из знаменитой школы фехтовальщиков в Капуе пытались бежать 200 гладиаторов. Но их планы были раскрыты, и завладев на кухне ножами и вертелами, бежали 70 из них.

Из Капуи выступило вдогонку собранное гражданское ополчение, усиленное солдатами. Гладиаторы обратили их в бегство. Сами же закрепились в непроходимых ущельях близлежащего Везувия.

Застигнутые врасплох.

Жители Кампании не в силах защитится от грабежей и опустошений, обратились за помощью к Риму.

Сенат направил на юг трехтысячную карательную экспедицию под командованием претора (их задачей в период Республики было отправление правосудия) или возможно пропретора Клавдия Глабара.

Благодаря находчивости гладиаторов, римляне были обращены в бегство. Заняв лагерь, победители захватили множество оружия.

Стратег

Гладиаторы выдвинули в предводители сразу трех своих товарищей по несчастью: фракийца Спартака, а также кельтов Крикса и Эномая как его помощников. Но Эномай вскоре пал, и Крикс остался единственным его заместителем. Спартак стал душой всего восстания.

Гладиаторы. От жертвоприношений к официальным кровавым представлениям.

Император Август – устроитель развлекательной резни.

Август (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.) первый римский император и приемный сын Цезаря, выходец из плебейского рода, звавшийся в начале Гаем Октавием любил и организовывал гладиаторские игры. В уникальном документе о своих делах и свершения "Res gestae divi Augusti" ("Деяния божественного Августа") он пишет "От своего имени или от имени моих внуков и сыновей я 26 раз устраивал для народа травлю африканских зверей в цирке, или на форуме, или в амфитеатрах. При этом было истреблено 3500 животных".

Народный праздник смерти.

В качестве предварительного акта. на арену выпускали неопытных и почти беззащитных жертв для обоюдного убийства, с тем чтобы оставшиеся на своих местах зрители, лишившись домашнего обеда, могли утолить хотя бы свою кровожадность.

Гладиаторы были включены в толкователь снов Артемидора из малоазийского города Далдие. Также было поверье, по которому можно излечиться от падучей, если напиться теплой крови сраженного гладиатора.

Человеческая кровь для духов умерших.

Прошло почти 500 лет с момента основания города Рима (римляне возводили начало своей истории к основанию города в 753 г. до н. э.), прежде чем там состоялся первый бой гладиаторов, засвидетельствованный историческими источниками.

О человеческих жертвоприношениях на тризнах скифов сообщал еще древнегреческий историк Геродот (484-425 гг. до н.э.).

Основной смысл жертвы, а именно умиротворение богов, сохранялся даже в тех случаях, когда людей заменяли куклами, как предполагают многие исследователи.

Долгое время, примерно до конца II в. до н.э., римляне устраивали бои гладиаторов исключительно на погребальных празднествах, которые все еще, особенно в Галии, носили печать религиозного жертвоприношени. Летописцы их фиксировали.

Желания умерших иногда приводили к парадоксам. Одно завещание предписывало проведение поединка между двумя привлекательными женщинами. Другой распорядился в своем завещании о проведении боя между двумя мальчиками. В этом случае, правда, обычно падкие на удовольствие зрители с необычным благородством отказались от исполнения последней воли. Но в другом случае добивались представления или щекочущего нервы зрелища.

Человеческой кровью умиротворяли и страшных богов подземного мира, а также богов земледелия.

На потеху толпе.

С превращением гладиаторских боев из ритуального умерщвления в честь умерших в убийство для развлечения падкой на удовольствия толпы одновременно и увеличивалось количество этих кровавых игр и "посвященных смерти".

На протяжении сотен лет военнопленные использовались для гладиаторских игр. Пленные варвары группами сражались друг против друга при Клавдии в 44 г.

Этой удобной возможностью устранить пленных при помощи гладиаторских игр воспользовался и римский император Тит после разрушения Иерусалима в 70 г. н.э. Даже римский император Константин Великий остался верен этой жестокой практике.

Приговоренные к борьбе на арене.

В императорскую эпоху возник обычай принуждать преступников к гладиаторским играм. В других случаях осужденные отдавались на растерзание диким животным.

В императорскую эпоху часто обрекали на обучение в гладиаторских школах. Это наказание считалось более легким, т.к. если через три года гладиатор оставался жив, он получал деревянную шпагу. А через пять лет мог получить колпак как символ полного освобождения.

Осуждения не всегда были справедливы. Например Л. Корнелий Бальб – младший, будучи квестором (магистрат – казначей) в Испании в 44-43 гг. до н.э. травил хищниками и римских граждан, в том числе и одного за его уродливость.

Как скот на продажу.

В гладиаторы весьма часто попадали и рабы – как в Риме. так и в остальных городах мировой Римской державы. Их использовали по разному: как личную охрану господина или как наемных или профессиональных убийц, а также как смертников, сражавшихся на зрелищах, устраиваемых их господином или кем-то другим, для кого владелец сдавал их за деньги, как цирковых лошадей или медведей.

Наряду с другой собственностью гладиаторские труппы переходили путем продажи или аукционных торгов из рук в руки, как скот.

В I в. н.э. господин мог без всяких ограничений продавать своих рабов в гладиаторы для смертельных боев на арене.

И только Адриан, римский император, правивший со 117 по 138 г. н.э., "запретил продавать без объяснения раба или служанку своднику или содержателю гладиаторской школы", как об этом сказано в сборнике "Писатели истории Августов".

Особенно ценимые – свободные бойцы.

От добровольцев, были ли они вольноотпущенниками или свободнорожденными, ожидали более ожесточенного боя, чем от принуждаемых гладиаторов, вероятно, потому, что они бросались на противника с большими яростью, страстью и подъемом.

Среди вольноотпущенников (бывших рабов) были и те, которые прежде выступали в качестве гладиаторов. Выжив на своей "службе" и получив вольную, они по собственному желанию могли вернуться к своей профессии. Но иногда и по желанию господ.

В конце Республики и в императорскую эпоху ланисты нанимали отчаявшихся от тяжелой жизни свободнорожденных. Они давали страшную клятву бойцов добровольцев о том, что их можно "жечь, вязать, сечь и казнить мечом".

Свободнорожденный гражданин, нанимавшийся на гладиаторскую службу, должен был в присутствии нанимателя сделать перед народным трибуном соответствующее заявление, одновременно устанавливалась цена за его выступление.

Общественное положение вольнонаемных гладиаторов, было аналогично положению раба. Но тем не менее он мог вновь выкупить себя досрочно и даже до того, как вообще начинать поединки.

Представители знати и граждане, добровольно избравшие карьеру гладиатора, постоянно становились мишенью для возмущения, упреков и насмешек моралистов и сатириков. Даже на кладбище, которое подарил жителям города Сассины (Меркато Карачено), не хоронили вольнонаемных гладиаторов.

"Смейся тому, как, оружие сложив, она кубок хватает"

Выступление женщин – гладиаторов, о котором упоминает Светоний в жизнеописании императора Домициана (81-96гг.), уже в то время считалось чем-то новым.

В цирке устраивались кровавые бои женщин – гладиаторов, в которых участвовали даже женщины из почтенных семейств, что считалось особенно позорным. На 9-том году правления Нерона эти бои приняли невероятные масштабы.

Только в 200 г., когда состоялось особенно много поединков женщин-гладиаторов, было запрещено женщинам выступать в качестве бойцов, что явилось заслугой просвещенных юристов, а вовсе не правившего в то время императора Септилия Севера.

Школа – тюрьма.

Школы гладиаторов с их жестокими наказаниями были похожи более на тюрьмы, чем на центры обучения боевому искусству. Условия для жизни были ужасающими.

Извержение Везувия в 79 г. н.э. одним ударом поразило гладиаторов, еще не успевших выйти на арену на свой последний поединок.

Древнейшие гладиаторские школы были основаны в Капуе в период существования Республики. Такая же школа возникла в Риме.

Императорские школы существовали и за пределами Рима, в Итилии, в Равенне и Пренесте (Палестрина), а также за ее пределами – в Александрии и Пргаме (Бергамаль). В гладиаторских школах медики строго следили за здоровьем и правильным питанием гладиаторов.

Страшная жестокость и самоубийства отчаявшихся.

Тот кто при толпе приносил клятву бойцов – добровольцев, уже при этом получал первое представление о жестоких нравах, царивших в казармах гладиаторов.

Для поддержания дисциплины в этих центрах применялись эффективные меры наказаний. Часто вспыхивали заговоры, бунты и побеги с применением силы. Физические муки усиливались душевными страданиями. Постоянное ожидание смерти, страшная жестокость охранников накаляли атмосферу.

Ненависть гладиаторов направлялась на их охранников или против самих себя. Такие самоубийства остановить было невозможно.

Обучение по всем правилам искусства.

Цезарь не удовлетворялся обычной подготовкой, где для каждого вида вооружения имелись профессиональные ланисты. Здесь после основательной выучки гладиатору преподавалось актерское мастерство, с которым виртуоз приканчивал противника.

При обучении с гладиаторами обращались жестоко, с тем чтобы вырастить их настоящими бойцами. Также их обучали искусству сражаться левой рукой.

Снаряжение на любой вкус.

Гладиаторы различались снаряжением, пользовавшимся у публики различной популярностью.

Со времен Республики пленных заставляли биться друг с другом не только в их экзотических, часто живописных нарядах, но и с их собственным оружием и по их обычаям. С этими особенностями разноплеменных бойцов связанно появление некоторых категорий профессиональных гладиаторов, как самниты, фракийцы, или галлы.

Самниты, прикрывавшиеся большим щитом в человеческий рост, бились короткими прямыми мечами, либо копьями. Левое бедро было защищено поножью, а справа – наголенником; фартуком с поясом и повязкой на правой руке. Шлем с прорезями и огромным гребнем султаном.

Фракийцев защищал закрывавший лицо шлем и поручень на правой руке. Орудия: серповидный меч, либо кривой кинжал, маленький круглый или квадратный щит. У них было две поножи.

В зависимости от места и времени действия менялось вооружение и снаряжение. Публика требовала смены ощущений, поэтому методы взаимного уничтожения были многообразны.

Иерархия и дух товарищества.

Гладиаторам одной школы разрешалось объединяться, например, с целью совместного поклонения богам – покровителям.

Активных бойцов награждали титулами. Мудреная иерархия гладиаторов знала различные ступени и внутри отдельных родов оружия.

Проявившие себя на арене могли рассчитывать на повышение. Новобранцев называли "рядовыми" или "тирониями". Боец, получивший деревянный меч, мог заняться преподаванием. Публика или сами гладиаторы давали бойцам профессиональные звучные или ласкательные имена – клички.

Осознание своей отверженности порождало в гладиаторах яростную храбрость, которой поражался сам Цицерон. Ни кровавый спектакль, ни вид гибнущих товарищей по несчастью не могли поколебать их моральной мощи.

Все больше крови.

Особым указом было запрещено кому бы то ни было держать в Риме больше определенного количества гладиаторов.

Намерение Цезаря послать на арену несколько сот пар бойцов, так напугало сенат, что он законодательным путем ограничил число гладиаторов, которые могут находится в собственности частного лица.

Уже через 3 года, т.е. в 63 г. до н.э. сенат законодательно запретил всем будущим магистратам в течение 2 лет перед соисканием должности организовывать гладиаторские бои, если только их не обязывало к этому чье-либо завещание.

В 73-71 гг. до н.э. гладиаторы впервые выступили как солдаты против Спартака. Потом из гладиаторов стали делать телохранителей.

Появилась угроза для государства от войска гладиаторов. 21 октября 63 г. до н.э. сенат решил вывести такие войска в Капую и другие города, чтобы лишить мятежников опасного оружия.

Перед началом гражданской войны (49 г. до н.э.) появилось опасение, что Цезарь включит гладиаторов в состав своей армии.

Передав гладиаторов Цезаря гражданам в качестве телохранителей, Полепей исключил возможность их венного использования.

В связи со своим четырехкратным триумфом Цезарь устроил истинную гладиаторскую битву – пышный спектакль.

За убийством Цезаря 15 марта 44 г. до н.э. последовало законодательное установление: в качестве ежегодного поминовения сенат распорядился посвящать в Риме и в других городах Италии один день в году гладиаторским играм. Императоры же всегда стремились к ограничению возможностей частных лиц устраивать гладиаторские бои.

Государство все больше поощряло распространение служившей для увеселения толпы человеческой резни, причем каждый правитель стремился переплюнуть предыдущего.

Растущие масштабы гладиаторских битв требовали все большего числа бойцов, которых привозили из все более далеких областей после покорения их римской военной машиной.

Такая широкомасштабная субсидированная государством резня была, по мнению М. Гранта, свидетельством "перехода империи от периода анархического упадка к эпохе жестокого позднеантичного тоталитаризма.

Властитель и толпа.

Личное присутствие императора на играх способствовало установлению особых связей между ним и толпой. Осознание маленьким человеком того, что его и великого Цезаря объединяют одни и те же переживания, не могло не воодушевить народ.

Лишь не многие правители открыто демонстрировали свое нежелание подвергаться своего рода проверке общественным мнением во время гладиаторской резни. К числу таких относился и Марк Аврелий (121-180 гг. н.э.). Другой пример нежелания потакать вкусам толпы задолго до Марка Аврелия был наказан императором Тиберием (14-37 гг. н.э.).

Политические значения игр

Гладиаторские игры императоры использовали в качестве политического маневра, отвлекающего массы от мятежных настроений и укрепляющего тем самым автократию.

Желая сохранить свою абсолютную власть, императоры не должны были допускать, чтобы толпа скучала или голодала. Они пригоршнями бросали деньги в народ. Этим они затыкали ему рот. Для проведения этих мероприятий принцепсы (императоры I-IV вв. н.э.) назначали высших чиновников, отвечавших за проведение игр.

"Дом гладиаторов дешевых…"

Если император мог себе позволить самое широкое финансирование гладиаторских игр, то должностные лица, в том числе консулы и преторы оказывались зачастую на грани разорения.

Ликвидация государственных доплат организаторам игр, проведенная Августом, особенно ударила по преторам. Он же, первый римский император запретил всем чиновникам, кроме преторов, устраивать гладиаторские бои. Впоследствии лишь некоторым богачам удавалось организовывать гладиаторские игры в Риме.

Однако на Италию и провинции это не распространялось. Если же устроитель оказывался недостаточно щедр, он навлекал на себя недовольство народа считавшего себя обманутым.

Устраивались гладиаторские игры и для возвышения своей должности, победы на выборах.

Чудовищное число гладиаторов, год за годом приносилось в жертву толпе на аренах Рима, Италии и провинций, превращало торговлю бойцами в выгодное дело.

Сенат создал настоящую биржу и правила регулирования рынка гладиаторов и гладиаторских игр.

От деревянного помоста к амфитеатру.

Если для гладиаторских игр первоначально было достаточно деревянных подмостков, то вскоре потребовалось начать строительство более солидных сооружений, чем и был дан толчок к возведению амфитеатров.

Первый известный нам амфитеатр был возведен в Помпеях вскоре после 80 г. н.э. Это было смелое по замыслу деревянное строение, вместимость которого удалось довести до 20000 сидячих мест.

Рим отставал от Помпеи в строительстве гладиаторских арен. И лишь в 53 г. молодой политик Г. Скрибоний Курион, повелел возвести в столице амфитеатр, который соответствовал бы величию города.

Быстро пожирали деревянные амфитеатры пожары, бывало, что набитые зрителями трибуны обрушивались под собственной тяжестью. Причиной тому – конструкционные ошибки, халтурная работа строителей.

Первый постоянный амфитеатр в столице, включавший в себя как каменные, так и деревянные конструкции в 29 г. до н.э. возвел Статилий Тавр, родственник и любимец Августа.

70 амфитеатров, которые продолжают существовать и по сей день, конечно, всего лишь часть от общего числа – а они имеются в Италии и Югославии, в Испании и на Сицилии, во Франции и Германии, в Британии и Греции, в Малой Азии и Египте.

Колизей – отблеск былого величия.

Сооружение Колизея, размерами своими превышающего все предыдущие и последующие строения, было начато императором Веспасианом (69 – 70 гг.), завершено Титом (79-81 гг.); он же открыл Колизей стодневными торжествами; его преемнику оставалось лишь завершить оформление. Современники относили это творение к числу чудес света, которое и по сей день производит неизгладимое впечатление.

Колизей стоит на месте бывшего парка Золотого Дома Нерона, и именно там, где раньше находился пруд, перед тем осушенный и засыпанный. В плане он представляет собой эллипс с внешним обводом в 527 м., главные оси которого составляют 188 м. в длину и 156 м в ширину. Длина осей овальной же арены – 86 и 54 м.; площадь ее – 4644 кв. м., а всего комплекса около 29000 кв. м. Глубина фундамента Колизея 9 м.

Лучшие места в ложах нижнего ряда предназначались для высокопоставленных лиц и прежде всего для императора с семьей и двором в окружении потомков древних родов знатных родов и т.д. Лишь женщины императорской семьи и весталки имели право наблюдать кровавую резня на арене в непосредственной близости, прочие же сидели на более высоких местах. На самых высоких рядах толпились представители низшего сословия.

Музыка и шум толпы оглушали зрителя, глаза же его ослепляли огромные массы празднично одетых людей. Толпа пьянела при виде смертельного боя гладиаторов.

Последняя трапеза.

Организаторы гладиаторских игр проводили усиленную рекламную деятельность. Все трубило о предстоящих играх.

Всем было хорошо известно, что половина гладиаторов не покинут арену живыми. Знали это все – как зритель, так и гладиаторы, и поэтому каждый c каждый с особенным чувством переживал последнюю трапезу накануне игр. Там устроители щедро угощали будущих гладиаторов и звероборцев. Последняя трапеза обостряла ожидание игр. Все это происходило на глазах жаждущей черни.

Здравствуй Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя.

По несколько дней не кормленные либо специально натасканные на людей звери выступали в некотором роде в качестве палачей, ибо в программу игр в амфитеатре входило и публичное наказание преступников. Жестокости не было предела. Разгоряченная толпа требовала зрелища. Эти зрелища обставлялись пышно и театрализовано. Преступников заставляли выучивать сцены, и они подвергались настоящим страданиям. Не существовало такой пытки или казни, которую бы не инсценировали перед публикой.

После всех этих увеселений наступала кульминация – великолепная гладиаторская колонна, входившая на арену.

"Режь, бей, жги!"

Отбор оружия, открытая жеребьевка – все эти приготовления к убийствам на арене еще сильнее разжигали страсти публики. Закуской перед основным блюдом были показательные бои с тупым оружием, т.е. без пролития крови.

Обычно гладиаторы сражались попарно, но устраивались и групповые бои.

"Режь, бей, жги! Почему он так робко бежит на клинок? Почему так не смело убивает? Почему так не охотно умирает?"

Все эти реплики зафиксированы Сенекой в одном из его писем.

Однако не всегда бои заканчивались смертельным ударом. В большинстве случаев побежденный оказывался без чувств или, обессиленный от ран, опускался на колени. Судьбу побежденного решал император, который прислушивался к гласу народному, таким образом приобретая благосклонность народа. Для удаления с арены павших была придумана особо отвратительная процедура. Служители в масках, изображавших бога подземного царства Меркурия, с помощью раскаленного железа проверяли действительно ли человек мертв. Таким образом, находили притворяющихся. Их уносили со сцены вместе с трупами или уволакивали крюками, а впоследствии добивали.

Победивший гладиатор получал пальмовую ветвь. Хорошо показавшим себя популярным бойцам полагалась солидная премия. Счастливчиками считались немногие бойцы, которые добывали "меч свободы" – освобожденные от гладиаторской службы.

"Удирать ни-ни…"

Эта фраза взята из болтовни лоскутника Эхиона из Петропиева "Пира Трилиалхиона". "Да и вообще, что хорошего сделал нам Нербан? Дом гладиаторов дешевых, полудохлых, дунешь на них, и повалятся; всадников, которых он дал убить, можно было счесть за человечков с ламповой крышки – сущие крышки: один увалень, другой кривоногий, а третий – то (третий дублер) – мертвец за мертвеца, с подрезанными жилами."

Разочаровавшие толпу гладиаторы должны были быть счастливы, что отделались так дешево – только побоями.

Морские сражения на потеху толпе.

Истинной кульминацией кровавых игрищ были настоящие морские сражения, устраивавшиеся для развлечения толпы. Затопляя огромные пространства, устраивали искусственные озера. На них выпускали корабли со специально обученными гладиаторами, особенно из числа военнопленных, вступавших в смертельную схватку на воде.

Традиция эта восходит к Цезарю. В 46 г. до н.э. он первый устроил в связи со своим четырехкратным триумфом подобный спектакль на озере, специально для этого устроенном на Марсовом поле. Через год после смерти Цезаря, т.е. в 43 г. до н.э., озеро на Марсовом поле было засыпано, т.к. считали, что его дурно пахнущие испарения способствовали распространению свирепствовавшей тогда эпидемии.

Во 2 г. до н.э. в связи с освещением храма Марса Ультора (Мстителя), воздвигнутого в честь Цезаря, Август устроил большую морскую битву. Для этого на правом берегу Тибра было выкопано огромное озеро, размерами своими 557-536 втрое превосходившее площадь Колизея.

В 52 г. н.э. на Фузинском озере, Клавдий превзошел предшествующие и последующие гладиаторские морские сражения. Он использовал последнюю возможность перед спуском озер в Лирисе (Гарлиано) для того чтобы устроить на нем колоссальное морское сражение.

Корабельные бои происходили и на арене амфитеатров, заливавшихся для этого водой.

Император Троян (98 – 117 гг. н.э.), при котором Римская империя достигла наибольших размеров, также развлекал народ морскими сражениями. Наряду с амфитеатром он велел построить арену для морских сражений.

В ознаменование тысячелетия города Рима, праздновавшегося в 248 г. н.э., битву на воде устроил император Филипп Араб (244-249 г.г.).

Страх перед гладиаторами.

Гладиаторы использовались и вне арены. Римляне чувствовали себя в безопасности перед гладиаторами, если те были на арене или в зорко охранявшихся казармах. Но ужас охватывал их если эти молодцы вырывались оттуда либо их пытались использовать для своих целей тщеславные политики, мятежники и заговорщики.

В народе с ужасом вспоминали о Спартаке, когда при Нероне (54 – 68 гг. н.э.) гладиаторы чуть не вырвались из казармы Прекесты. Однако стража подавила эту попытку.

Не меньшей представлялась и опасность со стороны банд гладиаторов, принадлежавших революционно настроенным политикам.

21 октября 63 г. до н.э. сенат постановил удалить из Рима гладиаторские отряды, передислоцировав их в Капую и другие города страны, с тем чтобы с самого начала выбить из рук заговорщиков очень важные козыри.

Многие императоры стремились включить в свои войска гладиаторов. Однако бойцы, обученные ведению поединков на арене, защищали позиции отнюдь не так мужественно, как регулярные войска.

Сознание того, что инкорпорированные в общество гладиаторы представляют собой постоянную угрозу безопасности народа, порождало страх и панику при всяком происшествии связанном с ними. Опасности исходившей от вооруженных и обученных бойцов, римляне боялись больше, чем восстания рабов.

Отбросы общества.

Гладиаторов не просто боялись, напротив, общество относилось к ним с презрением и отвращением. По своему социальному положению они находились на том же уровне, что и торговавшие своим телом женщины и мужчины. Они считались отбросами общества, как бы прокаженными, наряду с некоторыми категориями преступников и людьми низменных профессий.

Не имевший достоинств не мог быть достойно похоронен. Исключения допускались, если хозяин, близкие или поклонники свои настойчивые требования подкрепляли соответствующим денежным вознаграждением.

"Девочек ночных властитель и врачеватель."

Гладиаторов не только боялись, презирали и отвергали – их еще и любили. Победоносные и красивые собой бойцы пользовались у посетителей амфитеатров огромной популярностью. Их искусство и храбрость вызывали возгласы восхищения у мужчин, а у женщин – вздохи сердечной страсти.

Даже на дам высшего света мощь гладиаторского оружия производила неизгладимое впечатление. Естественно, что такая страсть слабого пола к гладиаторам не оставалась без последствий.

Распускались слухи о законорожденности тех или иных известных людей. Самый известный слух такого рода касался императора Коммода. Злые языки говорили, что его отец не Марк Аврелий, а некий гладиатор, ибо Фаустина, жена Марка Аврелия, имела в Каете внебрачные связи с матросами и гладисторами.

Воспетые поэтами.

Большую часть гладиаторов общество презирало, отталкивало и боялось, но некоторые из них были любимы толпой и воспеваемы поэтами.

Подвиги героев на арене и в постели представляли собой одну из самых популярных и неисчерпаемых тем сплетен в римском обществе. Римские дети охотно играли в гладиаторов.

От поэтов не отставали и художники: в Риме и его провинции они украшали дворцы и виллы, храмы, театры и надгробные памятники скульптурами, мозаиками и росписями, увековечивали славу гладиаторов. Живопись, глиняные рельефы, мозаика, да и лавки ломились от горшков и блюд, светильников и кубков, гемм и перстней с портретами гладиаторов.

Коммод – император и гладиатор.

Не только римские дети охотно играли в гладиаторов – взрослые также, даже в большей степени, отдавались этому "досугу".

Многие императоры были страстными поклонниками гладиаторского искусства и не раз пытались сравняться с героями арены.

В поклонении гладиаторам превзошел всех Коммод (180-192 гг.). Он приканчивал всех животных натыкавшихся на его меч. С людьми же обращался по разному. Дион Кассий повествует об этом: "некоторых своих противников он убивал; к другим он подходил, словно собирался брить их, с бритвой в руке и отрезал нос, ухо или еще что – нибудь".

В безмерном своем тщеславии Коммод уподоблял себя второму Геркулесу, полубогу и герою греко-римских сказаний, побеждавшему людей и зверей, великанов и чудовищ. Поэтому на пьедестале собственной статуи, он, объятый манией величия приказал выбить, что он на арене прикончил 12000 противников.

Коммод был без ума от гладиаторских званий, присваивавшихся ему. Он претендовал считаться секутором первого класса. В первый день нового 193 г. он собрался направится в снаряжении секутора для вступления в консульство, что и переполнило чашу терпения. По приходу своего советника и любовницы Коммод днем раньше был удушен в бане и именно гладиатором по имени Нарцисс.

И даже после смерти Коммода позорные повадки императора вызывали среди сенаторов приступы ярости.

Сила привычки.

Необходимо отметить, что коллективное опьянение резней владело массами не только в позднеримскую эпоху, но и столетием раньше, во времена Республики. Жестокости совершались во все времена и всеми народами, и всякий, кто попытался бы их квалифицировать или хотя бы перечислить, содрогнулся бы от ужаса, заглянув эту бездну.

Человечество всегда давало выход своей жестокости не только в войне. Во всех странах и во все эпохи пытки и чудовищные казни привлекали массу зевак.

Глас вопиющего в пустыне.

Такие поэты как Марциал и Статий, восхваляли все, что исходило от правительства, поэтому неудивительно, что они точно так же воспевали и гладиаторские игры. Гладиаторские игры, как часть венной подготовки – при помощи этого тезиса духовная и правящая элита Рима долгое время оправдывала чудовищное развлечение.

Решительным противником бойни на арене показал себя стоик Сенека (4 г. до н.э. – 65 г. н.э.), хотя лишь в преклонные годы.

И все же Сенека оставался вопиющим в пустыне. Его голос разума не возымел на римлян никакого воздействия. Большего не сказала и критика других языческих философов, мыслителей и писателей эпохи Империи.

Поворот в общественном сознании начал обозначаться лишь с распространением проводимой христианством любви к ближнему, особенно униженному. И тем не менее даже значительная часть христиан долгое время отдавала должное отвратительному развлечению.

Лишь только в IV в. была предпринята первая серьезная попытка покончить с этим варварским развлечением. По видимому под давлением собравшегося тогда Никейского собора Константин Великий 1 октября 325 г. обнародовал в Берите эдикт, порицавший "кровавые зрелища" в мирное время. Предписывалось посылать преступников не на арену, а на каторжные работы в рудниках. И хотя исход был таким же как и у гладиаторов, смерть больше не служила на потеху толпе.

Возможно, что эта часть эдикта выполнялась, но уж ни как не та, что вообще запрещала проведение гладиаторских игр. Последовавшие затем законы вводили новые ограничения. В императорском указе от 17 октября 357 г. Констанций II запретил солдатам и придворным в Риме поступать добровольцами в гладиаторские школы. Наказанием подлежали и те, кто их к этому склонял.

Еще один шаг вперед сделал Гонорий, правитель Западной Римской империи, закрыв в 399 г. последние гладиаторские школы.

Однако, варварство культивировавшееся столетиями уничтожено не было. В своей исповеди, записанной около 400 г. н.э., блаженный Августин повествует о гладиаторах так, как если бы они все еще продолжали биться на арене.

Во время гладиаторских игр в римском амфитеатре некий Телемах, монах из Малой Азии, выбежал на арену и бросился между бойцами, с тем, чтобы разнять их. Разгневанная бесцеремонным вмешательством толпа набросилась на него и растерзала.

Вот это-то драматическое событие якобы и побудило Гонория в 404 г. окончательно отменить гладиаторские игры в Риме.

После прекращения гладиаторских игр довольно долго продолжали устраиваться звериные травли, то запрещаемые, то поощряемые. Травли были окончательно запрещены лишь в 681 г.

Это означало окончательную победу христианства.

Часть вторая.

Зарево над Римом.

Известие о побеге 70 бойцов из гладиаторской школы в Капуе не вызвало беспокойства в Риме. Хозяин бежавших гладиаторов, некий Гн. Лектуя Батиат, конечно, бросился за ними в погоню: ведь на карту поставлены его деловые интересы. Из Капуи, не в последнюю очередь по требованию понесшего моральный и материальный ущерб предпринимателя Батиата, на охоту отправился отряд, составленный из солдат и ополченцев. Однако преследователи просчитались. Они натолкнулись на ожесточенное сопротивление крайне решительно устроенных гладиаторов. Преследователи позорно бежали.

Победа сильнее сплотила мятежников, а также привела новых бойцов. Вскоре их состав был около 200 человек. В конце концов благодаря выдающимся полководческим талантам Спартака, Рим оказался втянутым в опасную войну.

Они обосновались в одном из трудно доступных мест на Везувии и совершали оттуда вылазки, все более отчаянные и дерзкие.

Чтобы подавить беспорядки на юг послали спешно собранную карательную экспедицию в 3000 человек.

Клавдий, командир экспедиции, решил одержать победу над бандой простым способом без кровопролития: он приказал оцепить Везувий для того, чтобы заморить голодом засевших там беглецов.

Превосходство римлян Спартак победил хитростью. На горе занятой рабами и гладиаторами рос дикий виноград. Они нарезали огромное количество виноградных лоз и связали из них длинные веревки и лестницы, а затем спустили их с обрыва вдоль отвесной стены так, что они касались стены. Под покровом темноты они спустились один за одним. Однако повстанцы не удовлетворились бегством, но незаметно подобравшись к вражеским палаткам, охра0нявшихся лишь несколькими часовыми. Римляне, бросая убитых и раненых, обратились в бегство. А весь лагерь со съестными припасами, оружием и снаряжением достался победителям.

С последствиями неудавшейся карательной экспедиции Рим столкнулся очень скоро. Имя Спартака было теперь у всех на устах, а слава его гремела по всей Италии.

Теперь к Спартаку толпами стекались рабы и обнищавшие крестьяне. Не прошло и месяца, как Спартак оказался во главе нескольких тысяч мужчин, считавших, что пришло время рассчитаться за годы унижений и нищеты.

Постепенно и сенат осознал серьезность положения. Над Великим городом разрасталось зарево новой и очень опасной войны.

Блеск и нищета.

Кампания, область вокруг Капуи, Неаполя, Помпей являлась в полном смысле благословенной землей из лучших не только в Италии, но и во всей известной тогда ойкумене. Но и у этой страны, в которой текли молочные реки в кисельных берегах, были свои теневые стороны. Лишь не многим выпало счастье по-настоящему жить там, все прочие влачили жалкое существование.

Неимоверные богатства, стекавшиеся в Италию из всех покоренных государств, превратили власть денег почти во всевластие. Под давлением невыносимой конкуренции со стороны помещиков быстро исчезало среднее крестьянство, необходимое для нормального развития любого государства в качестве противовеса аристократии.

Таким образом, к сотням тысяч бесправных рабов прибавились тысячи согнанных со своей земли крестьян, ремесленников и поденщиков. Еще более, чем в Кампании, толчка ко всеобщему восстанию ждали жители соседних с ней провинций – Саления, Лухании и Апулии. И толчок этот был дан теперь Спартаком и его товарищами.

То, что для Рима было мятежом, для его противников стало зарей свободы. Обнищавшие и униженные толпами стекались к Спартаку, и он принимал их.

Грабежи и резня.

Человек, униженный римлянами до состояния гладиатора доказал, что был рожден полководцем.

Все железо, захваченное в лагере пропретора на Везувии и в его окрестностях, так же как и цепи вырвавшихся из темниц эргастулов рабов, он приказал перековать на шлемы, копья и мечи. Щиты они плели, обтягивали сыромятной кожей свежезабитого скота, используя вместо клея липкую кровь животных.

В чистом поле повстанцы были практически беззащитны перед лицом любой более или менее серьезной опасности, словно человек без крыши над головой. Для надежной защиты им требовался сильный город с высокими стенами, и, по мнению Спартака, более всего на эту роль подходила Капуя.

Но Капуя была слишком хорошо укреплена. Спартак осознал опасность такого рода предприятия и отказался от него. Он повел армию стороной. Грабежи, опустошения и смерть отмечали путь армии рабов, куда бы она не направлялась. Повстанцы прошлись даже через Лаций, область окружающую Рим, и разграбили Кору. Затем они отправились на юг в Кампанию, и напали на Нуцерию и Нолу.

За несколько часов рабы опустошили богатую и цветущую Нолу, повернув в неописуемый ужас все его население. Объятые жаждой крови и мщения, рабы носились по улицам, грабили, убивали, насиловали женщин.

Остановить преступление Спартак смог хитростью. Он приказал одному из немногих своих соратников, сохранивших трезвую голову, незаметно удалиться, чтобы затем в страшном возбуждении принести весть о приближении римской армии. Таким образом Спартаку удалось спасти наполовину разрушенную Нолу от полного уничтожения.

Придуманное Спартаком в минуты отчаяния сообщение оказалось правдой, ибо вскоре после того, как распространилась его ложная весть, вождь повстанцев получил известие о том, что на него действительно движется римская армия.

Застигнутый врасплох в бане.

Тем временем римский сенат не сидел без дела. И хотя сенаторы считали Спартака предводителем разбойничьей шайки, однако теперь они с удивлением обнаружили, что расправиться с ним гораздо труднее, чем с прочими бандитами.

Рим принужден был выступать против восставших. Осенью сенат поручил подавление восстания претору Публию Варинию.

В спешке Вариний собрал войско в несколько человек, боевая мощь которого не могла, впрочем, сравниться с силой римских легионов. И тем не менее Вариний верил в то, что превосходящей численностью сможет победить банду убийц и поджигателей.

Спартак ждал благоприятной возможности, и она не замедлила появиться. Когда Вариний выслал вперед своего помощника Фурия с 3000 солдат, Спартак неожиданно развернулся и обратил римлян в бегство. Варений поспешил на помощь, но опоздал. Хитрый фракиец успел уйти в горы.

Еще хуже пришлось второму помощнику Вариния, легату (назначенный сенатом заместитель командующего армией) Кассинию, высланному против повстанцев со значительными, по словам Плутарха, силами.

Когда Спартак узнал, что Кассиний остановился в Геракловых Саленах, план его уже был готов. И Спартак быстро подошел с ядром своей армии л Соли Гераклиевой, где в лагунах добывали тогда в соль.

Кассиний же не имел ни малейшего представления о надвигающейся опасности. Эффект неожиданности сработал великолепно. Кассиний бежал. Личные вещи римского военачальника достались врагу.

Спартак преследовал противника по пятам. Постоянно нападая на Кассиния, он не давал тому привести в порядок свои ряды и достиг наконец римского лагеря, который захватил. В том бою пал и сам Кассиний.

Но бой с самим Варинием еще только предстоял!

Мертвые часовые.

Два жалких листка из труда утерянного большей частью труда современника описываемых событий римского историка Саллюстия (89-36 гг. до н.э.), посвященного восстанию Спартака, позволяют, опираясь на другие исследования, несколько дополнить общую картину.

После нескольких поражений нанесенных Спартаком римской армии, боевой дух ополченцев упал.

Вариний послал в Рим своего квестора Тарания с поручением доложить сенату о сложившемся положении и попросить подкрепления новыми, лучшими подразделениями.

Вариний подступил к хорошо подкрепленному полевому лагерю рабов с 4000 надежных воинов, не решаясь, однако напасть на него. Римляне заняли боевые позиции на холмах неподалеку, откуда они могли хорошо наблюдать каждое движение противника и препятствовать его разбойным вылазкам.

Блокада лагеря Варинием вскоре возымела действие: рабы стали ощущать недостаток провианта. Но Спартаку снова удалось обмануть противника.

То, что претор наблюдал издалека, укрепляло его в предположении, что Спартак твердо решил обороняться в лагере, окруженном форпостами и охраняемом буквально несущими службу часовыми. Прочие рабы занимались совершенствованием лагерных укреплений.

Так Спартаку удалось обмануть римского военачальника, показывая врагу лишь то, что он хотел ему показать. Ночью Спартак приказал тайно привязать к столбам, вбитым в землю на некотором расстоянии от стен лагеря, трупы своих воинов в полном вооружении. Таким образом мертвые часовые сменили живых, а римляне издалека не заметили этого. По всей территории, как обычно, горели костры, около которых собирались караульные, а время от времени оставленный в лагере трубач издавал обычный сигнал. Во время второй стражи Спартак со своими приверженцами тихо выскользнул из лагеря.

Такой позор можно было смыть лишь полным уничтожением армии рабов. Желая выяснить в каком направлении удалился в горы Спартак, Варений выслал вперед конный отряд, и сам медленным маршем последовал по следам противника.

Спартак остается в меньшинстве.

Средь рабов началось брожение. Особенно ожесточенные споры разгорелись относительно плана дальнейших действий. Кельт Крикс, один из ближайших помощников Спартака, а вместе с ним его соплеменники, а также германцы желали как можно скорее вступить в бой с врагом. Однако Спартак был против этого. Минутной удаче он желал противопоставить серьезный и целеустремленный план. Целью Спартака было вывести бежавших рабов на север, а оттуда через Альпы - на родину. Всеми силами старался Спартак убедил их довериться ему.

И все же вождь повстанцев и его проницательные соратники оказались в меньшинстве – большинство не желало соглашаться с ними.

Желая предотвратить раскол армии, Спартак, скрепя сердце, согласился, добившись, правда, решения о том, чтобы покинуть выжатую как лимон Кампанию.

Ранним утром армия рабов ворвалась в форум Анния – пограничный городок, с ходу подавив всякое сопротивление. И здесь победители множили убийства, изнасилования, грабежи и поджоги. Напрасно Спартак повторял просьбы и приказы, призывая своих бойцов к умеренности. НЕ имея возможности прекратить разбой, Спартак по крайней мере сократил его продолжительность. На следующее утро он приказал играть поход. И теперь с новой ордой, за счет притока рабов усилившейся вдвое, он двинулся в долину, надеясь значительно пополнить запасы провианта, тем более что наступило время сбора урожая.

Не встречая сколь – либо серьезного сопротивления, рабы прочесывали южную Италию, повсюду оставляя за собой следы опустошения.

Все усилия предпринятые Римом против повстанцев с весны 73 г. до н.э., оказались тщетными.

В Риме к тому времени осознали наконец чудовищные размеры надвигающейся опасности: восстание гладиаторов и рабов под предводительством Спартака грозило потрясти устои всей страны.

Рабы – разумный скот для властителей мира.

Один - за всех, все – за одного. Круговая порука рабов.

На редкость ясное представление о структуре римского общества, трудящиеся слои которого составляли рабы и вольноотпущенники, дает скандал вокруг массовой казни, последовавший вслед за убийством преступным рабом в 61 г. н.э. городского перфекта богача Луция Педания Секунда. Этот случай описывается в Тацитовых "Анналах".

"И когда в соответствие с древним установлением всех проживающих с ним под одним кровом рабов собрали, чтобы вести на казнь, сбежался простой народ, вступившийся за стольких ни в чем не повинных, и дело дошло до уличных беспорядков (таким образом в эпоху императора Нерона (54 –68 гг. н.э.) народ восставал против строгих правил древности и требовал их смягчения) и сборищ перед сенатом в котором также нашлись решительные противники столь непомерной строгости, хотя большинство сенаторов полагало, что существующий порядок не подлежит изменению. Из числа последних при подаче голосов выступил с речью Гай Кассий.

Он ратовал за казнь. Объясняя это тем, что если держать рабов в руках, то жизнь людей будет спокойнее. А что касается несправедливости массовой казни, то "всякое примерное наказание, распространяемое на многих, заключает в себе долю несправедливости, которая, являясь злом для отдельных лиц, возмещается общественной пользой".

Никто не осмелился выступить против Кассия, и в ответ ему раздались лишь невнятные голоса сожалевших об участи такого множества обреченных; все же взяли верх настаивавшие на казни. Но этот приговор нельзя было привести в исполнение, т.к. собравшаяся толпа угрожала взяться за камни и факелы. Тогда Цезарь, выставил вдоль всего пути, которым должны были следовать на казнь осужденные, воинские заслоны. Цингоний Варрон внес предложение выслать из Италии проживавших под тем же кровом вольноотпущенников, но принцепс воспротивился этому, дабы древнему установлению, которого не смогло смягчить милосердие, жестокость не придала большую беспощадность.

Рабство с древнейших времен.

"С самого часа своего рождения одни предназначаются для подчинения, другие для господства" – эта фраза греческого философа Аристотеля (384-322 гг. до н.э.) прекрасно характеризует отношение античности к рабству. Лишь тогда хозяйство считалось совершенным, когда состояло из свободных и рабов.

Стоики, приверженцы влиятельной эллинистической философской школы. Их строгая этика утверждала, что лишь по внутреннему нравственному состоянию человеку можно судить о свободе либо рабстве. Однако в жестоком мире действительности приверженцы Стои не могли произвести какого-либо значительного изменения в римских нравах.

Цицерон (103 – 43 гг. до н.э.), величайший римский оратор, а после смерти Цезаря вождь сената, в своих философских трудах развивает аристотелевское положение о том, что один человек рожден для подчинения, а другой для господства.

Но еще в первые годы Империи эллинизированный иудейский философ Филон Александрийский (около 20 г. до н.э. – 54 г. н.э.) отстаивал законность приобретения рабов на основании не доказанного утверждения о том, будто цивилизация не может обойтись без рабства.

Римляне держали рабов с самых древних времен, хотя и в небольших количествах. С ростом богатства в Риме резко возросло и число рабов. Во-первых, рабы заменяли свободных крестьян, постоянно находившихся "под ружьем" и часто в больших количествах погибавших во имя так называемой славы отечества. Другой причиной была широко распространившаяся роскошь, привозимая из походов. Новое благосостояние породило новые потребности. Удовлетворение их делало необходимым использование огромного количества рабов.

Затем со II в. до н.э. римляне все шире применяли рабов в производстве, в первую очередб на верфях и оружейных фабриках, как это до них делали греки.

Источники приобретения рабов.

Основным источником притока рабов являлись, конечно же, войны, ведшиеся Римом с редкими перерывами во все времена его господства. Значительную часть добычи составляли вражеские армии, не уничтожавшиеся безжалостно победителем, но продававшиеся на месте, либо отсылаемые с квестором к работорговцам, следовавших за легионерами по пятам.

В первой Пунической войне (264-241 гг. до н.э.) римские войска взяли 75000 пленных, а во второй (218-201 г. н.э.) – 30000 в одном только городе Таренте. За 5 десятилетий, с 200 по 150 г. до н.э. было взято около 250000 пленных. После войны Цезаря в Галлии, он продал рабство 53000 человек. Сотни тысяч пленных были захвачены и в ходе войн периода ранней Империи.

Другим источником получения рабов наряду с войнами являлось похищение людей, существовавшее на протяжении всей античности. По мнению Страбона греческого географа, жившего в Риме, резкий подъем киликийского пиратства и связанной с ним работорговли начался с восстания Диодота Трифона против царя Деметрия II (правителя государства селевкидов) в 145 г. до н.э.

Похищения людей случались и в Италии. И даже в самом Риме неопытные чужестранцы могли попасться в ловушку и быть проданными в рабство.

Другим значительным источником пополнения армии рабов было их, так сказать, самовоспроизводство, ибо рождение рабов в доме или поместье хозяина означало прямое прирастание его имущества. Дети рабынь с рождения становились рабами, даже если их отец был свободным, т.к. рабыня не могла вступить в свободный брак.

Правила работорговли.

На продаже человеческого товара зарабатывали не только работорговцы, но и государство, получавшее с каждого раба ввозной налог и продажный налог. Через эдилов, защищавших покупателя постановлениями и распоряжениями от обмана со стороны продавца, оно осуществляло контроль за работорговлей.

Для осмотра покупателями рабы обнаженными выставлялись на специальном помосте. Забеленные мелом или гипсом ступни служили знаком того, что раб только что привезен из-за моря; на шее у него была записка с указанием места рождения, возраста, умений и возможных недостатков. Знаком нежелания работорговца брать на себя гарантии, а также если он продавал беглого раба, служила шапка надетая на голову раба.

Более подробно о правилах работорговли мы узнаем из законодательства. В котором говорится, за что работорговец может ручаться, а за что нет. Какой раб считается здоровым. В каких случаях можно подавать жалобы.

Цены на рабов значительно колебались в зависимости от спроса и предложения, способностей, талантов, возраста и внешнего вида, а также эпохи. Росту цен способствовала и всевозрастающая роскошь.

Рабы везде и всюду.

В последние десятилетия Республики потребность в рабах резко возросла, ибо италийские помещики перешли от преимущественного производства пшеницы к возделыванию более выгодных оливок и винограда. Кроме того, все большее количество ремесленников, предпринимателей и купцов начали использовать рабов в качестве дешевой рабочей силы. Даже самые не богатые семьи имели одного-двух рабов для тяжелых работ.

Однако не только частные лица, но общественные учреждения – государство, город или храм – имели собственных рабов.

Применение рабов в сельском хозяйстве зависело от многообразия производства. Но со временем круг их задач значительно расширился, т.к. сельское хозяйство само по себе вело к развитию ремесленных занятий. В поместьях часто устраивались песчаные карьеры и каменоломни, шахты, кирпичные, горшечные, ткацкие и валяльные мастерские, а также постоялые дворы, где опять же применялся рабский труд. Численность городских рабов определялась не действительной потребностью, а надуманной и бессмысленной роскошью.

Для того, чтобы удержать в повиновении огромную армию рабов, необходима была хорошо продуманная организация с иерархически подчиненными постами. Ответственные за продовольствие и вещевое обеспечение, за медицинский уход; пекарь и мельник; булочницы и кухарки отвечали за то, что бы все рабы были накормлены; пряхи и ткачи; портные и портнихи: сукновалы и сапожники; охранники.

Во времена Империи много заботились об обучении собственных рабов какому-либо ремеслу или искусству.

"Рабов используй, как части собственного тела…"

"…каждого – со своей целью".

Этому совету Демокрита, сформулированному греческим философом за 400 лет до Христа, римляне следовали даже слишком охотно, перекладывая на плечи рабов не только физическую работу, но даже и умственную.

Рабы помогали ученным и философам в исследованиях; писателям и политикам.

Роскошь рабства включала в себя и использование рабов, служивших исключительно для демонстрации богатства и выставлявшихся хозяином на больших трапезах.

Когда во II в. н.э. мода на "литературно-музыкальные" застолья прошла, для увеселения и развлечения гостей стали использовать рабов другого рода: в знатных домах держали теперь дураков и шутов, карликов и великанов, идиотов и уродов.

Однако императору Августу такие странные развлечения удовлетворения не приносили, и он, как сообщает Плутарх, предпочитал мальчиков.

В другом месте Плутарх, рассказывая о всякого рода курьезах, сообщает читателю, что в Риме имелся рынок "чудес природы", на котором продавались "безыкрые, короткорукие, трехглазые и остроголовые" люди. Что касается карликов, то часто их производили искусственно, с помощью специальных приспособлений задерживая рост детей.

Унижение человеческого достоинства.

Противоположность между господином и рабом все более проявлялась лавинообразным увеличением притока рабов, и одновременно ухудшались и отношения между ними.

Рабы подвергались чудовищным унижениям, часто доходившим до жестокостей, совершавшихся рабовладельцами. Особенно отвратительно Римляне обходились со своими рабами во времена Республики. Хозяину принадлежала не только рабочая сила раба, но и его жизнь, и с ней и теле вместе с половыми органами и невинностью, которыми рабовладелец распоряжался как хотел, для удовлетворения своих сексуальных потребностей. По римскому праву не было ничего, что можно было бы считать супружеской неверностью или совращением, растлением или развратом, если объектом или жертвой таких действий являлись раб или рабыня.

За любой нанесенный ущерб рабу свободным, не являющимся его господином, то лишь владельцу надлежало решать, вчинять ли иск. С другой стороны за ущерб нанесенный рабом, отвечал господин.

Обращение Катона с рабами.

Насколько далеко зашли римляне в овеществлении людей в рамках рабства, описывает Катон Старший (234-149 гг. до н.э.), враг Карфагена, стремившийся возродить древнеримскую строгость нравов, в своей книге "О земледелии".

"Пусть хозяин будет скор на продажу, не на покупку". Так гласит одно из правил сельского хозяина.

Сам Кантон жил исключительно спартански. Он был практичен в приобретении рабов и земель. Катон хладнокровно отделывался от старых и ослабевших рабов, не менее расчетливо следил и за тем, чтобы уход за ними был не хуже, чем за животными с тем, чтобы труд их приносил прибыль.

Содержание рабов Катоном не менее подробно описывает Плутарх.

"Ни один из его рабов не появлялся в чужом доме иначе как по поручению Катона или его жены". "Катон был очень доволен если рабы любили поспать, полагая, что такие люди спокойнее, чем постоянно бодрствующие, и что для любовного дела более пригодны выспавшиеся вволю, чем недоспавшие. Он считал, что главная причина легкомыслия и небрежности рабов – любовные похождения, и поэтому разрешал им за определенную плату сходится со служанками, строго запрещая связываться с чужими женщинами". "Разбогатев и задавал пиры друзьям и товарищам по должности, он сразу же после трапезы наказывал тех, кто плохо собрал на стол или недостаточно внимательно прислуживал гостям". "Тех, кто совершил злодеяние, заслуживающее казни, он осуждал на смерть не раньше, чем все рабы согласно решали, что преступник должен умереть".

Позорное пятно человечества.

Бесчеловечное обращение взяло верх с тех пор, как домовладыка перестал жить вместе со своими сельскими рабами, что в свою очередь было вызвано увеличением размеров хозяйств и отсутствием их владельцев. Постоянный страх перед наказанием удерживал их от возмущения, однако, как показывает опыт, плохое и жестокое обращение с ними делало их еще более строптивыми и опасными.

В городе царили строгие формальности: раб не мог более говорить, если его не спрашивали, а иным господам казалось унизительно обращаться к рабам даже словесно.

В общем же и целом в отношениях городских рабов и их господ преобладали теневые стороны.

Издевательства и жестокое обращение имели своим следствием то, что именно среди рабов смерть пожинала особенно богатый урожай. Средняя продолжительность жизни раба составляла примерно 21 год.

Таким образом, обращение римлян с рабами лежит позорным пятном на всей истории человечества.

Жестокие наказания.

Лишь немногим удавалась обращаться с рабами столь хладнокровно и умело, как это делал Катон; большинство колебалось между слабостью и жестокостью.

К обычным наказаниям относилась порка различными "инструментами", чем занимался домашний экзекутор. Это могли быть пустотелая палка, кожаный бич или кнут с узелками, а то и колючая проволока. На жертв налагали ножные, ручные и шейные оковы (ножные кандалы с остатками вдетых в них костей были обнаружены при раскопках в Кьети). Длина цепей достигала десяти футов. В разряд обычных наказаний входили: продажа за пределы страны, каторжные работы.

Рабовладелец мог применять к рабу любые меры, вплоть до пыток и уродования членов, отрубать ему руки или ноги, разбивать кости.

Надумав использовать молодого раба в качестве евнуха, господин мог его оскопить. Достаточно легким считалось наказание - предать раба в гладиаторскую школу, а рабыню в публичный дом.

Хозяин дома был прокурором, судьей и палачом одновременно, и закон не вмешивался в семейные дела, даже если господин или раб совершали самые чудовищные преступления.

Распятие – обычная смертная казнь.

Обычной смертной казнью, применявшейся в древности к рабам, было распятие на кресте, отмененное лишь христианскими императорами. Сначала на шею осужденному одевалась деревянная колодка (фурка или патибулум), и уже после этого его гнали ударами на место казни.

Под крестом понимали установленный на месте казни столб, у которого происходило бичевание или распятие.

Наряду с распятием были известны и другие изощренные и отвратительные методы казни. Так, например, осужденных на смерть бросали в печь или же обмазывали смолой и поджигали живьем.

Подробно описав пожар в Риме 64 г., уничтоживший город при Нероне, автор "Анналов" пишет:

"Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения".

Заговоры и мятежи.

Угнетенные всегда восставали против угнетателей, пытаясь освободится хотя бы силой. Уже в архаическую эпоху в Риме заговоры и восстания рабов не были редкостью, примером тому – заговор рабов 419 г. до н.э. решивших поджечь Рим сразу с нескольких концов. Но двое посвященных выдали своих товарищей, которые были схвачены и наказаны. Доносчики получили свободу и изрядную сумму денег.

Повезло римлянам и при подавлении другого восстания рабов, которое должно было быть поднято в 198 г. до н.э. неподалеку от Рима, в Сетии. Там содержались заложники из Карфагена. В их распоряжении было довольно много рабов. Число их увеличивалось оттого, что жители Сетии купили карфагенян, захваченных в качестве добычи в недавней войне (2-ой Пунической). Именно среди них и созрел план восстания.

Ранним утром в день мятежа двое рабов выдали план городскому претору Луцию Корнелию Лектулу. Когда в Сетии он распорядился схватить главарей заговорщиков, мятежные рабы тут же разбежались, жестоко преследуемые римскими отрядами.

Когда вскоре после того пришло сообщение, что оставшиеся от этого заговора рабы хотят занять город Тренесту, туда поспешил тот же претор и, прибыв, казнил 500 повстанцев.

Первая сицилийская война рабов.

Исходным пунктом первого значительного восстания, начавшегося в 135 г. до н.э., стал заговор 400 рабов сицилийского богача Домоффила.

Мир, царивший в Сицилии в течение 60 лет после разгрома великого Карфагена во второй Пунической войне (218-201 гг. до .н.э.) принес на остров истинное процветание, на которое теперь покушались восставшие рабы. Мятеж был вызван самими землевладельцами, как местными, так и перебравшимися сюда из Италии, пытавшимися превзойти друг друга в жадности и дурном отношении к рабам.

Но Демофил не только превратил своих собственных пастухов в разбойников; успеху восстания он способствовал еще и тем, что вооружил целый отряд рабов, сопровождавший хозяина в его путешествиях по Сицилии.

За короткое время рабы Демофила собрали и вооружили чем могли около 400 человек и неожиданно напали на считавшийся неприступным город Энну.

Рабы врывались в дома, убивали, грабили и насиловали. Как сообщает Диодор, они даже младенцев отрывали от материнской груди и разбивали о землю.

К ним присоединилось множество других рабов. Они поймали Демофила и прикончили его ударами меча и топора. После успеха – взятия Энны – народное собрание, приняло политическое решение. Выбрали царем Евна (чудесный пророк). Евн назвал себя Антиохом, а восставших сирийцами. Евн казнил пленных Энны, убил собственноручно своих бывших господ.

Он окружил себя умными и дальновидными людьми, составившими его совет, среди них выделялся грек Ахей. Он организовал быстро растущую армию рабов, вооружив ее топорами, секирами, серпами, пращами и вертелами, и доведя численность своего войска до 10000 человек, открыто напал на римлян, которым нанес несколько поражений одно за другим.

Теперь в Риме осознали опасность, исходившую от ставшей еще более мощной армии рабов, и послали на Сицилию восьмитысячное войско. Однако последовавший затем разгром римлян прибавил рабов восставшим, и вскоре Евн располагал уже 70-тысячной армией.

Лишь консулу Рупилию удалось изменить положение в свою пользу. После длительной осады Тавромония, в результате которой среди защитников города начались каннибализм и предательства, ему наконец удалось взять эту крепость на восточном побережье Сицилии.

Однако царь Евн все еще находился среди осажденных. Он даже чеканил собственную монету.

Четыре года длилось первое сицилийское восстание, пока в 131 г. до н.э. оно не было подавлено ценой огромных потерь.

Второе сицилийское восстание.

После подавления первого сицилийского восстания спокойствие на Сицилии воцарилось ненадолго, ибо не многое изменилось на острове с тех пор, и в первую очередь рабы продолжали содержаться все в тех же чудовищных условиях.

Второе сицилийское восстание началось в 104 г. до н.э. и окончательно было подавлено в 100 г. К тому времени Италия пережила несколько незначительных мятежей, в одном участвовало 30, в другом – до 200 заговорщиков, с которыми Рим расправился довольно быстро. Третье же восстание, во главе с римским всадником и авантюристом Титом Веттием., заслуживает особого упоминания из-за его причины.

Веттий, сын богача, залез в огромный долг, выкупив полюбившуюся рабыню. Срок выплаты приближался, но никакой возможности собрать деньги не предвиделось. И Веттий, боявшийся потерять любимую, пошел на отчаянный шаг. Он вооружил своих рабов и, подстрекая их к мятежу, сколотил из них банду, а себя назвал ее царем. Кредитор был убит, и под руководством было уже около 700 человек, которых он обучил боевым приемам и организовал по военному образцу.

Всадник во главе разбойничьей шайки – это ложилось пятном позора на всех римлян. Поэтому сенат послал 4400 всадников под руководством Луция Лукулла. Веттий укрылся со своей 3500 армией на хорошо укрепленной возвышенности и после незначительного успеха был предан собственным полководцем. Он покончил жизнь самоубийством.

Второе сицилийское восстание рабов было вызвано также и слабостью римского правительства, которое оно проявило в отношении противоправных действий работорговцев и рабовладельцев.

Римский сенат постановил, что отныне ни один из граждан государств – союзников не может стать рабом в римских провинциях. Наместникам провинций было приказано освободить всех жертв похищений. Но эдикт был выполнен не до конца. Буря возмущения прокатилась по всему острову, рассыпая искры мятежа во всех его областях, так что пожар занялся в самый неблагоприятный для Римской державы момент.

Первым вспыхнул мятеж на крайнем западе Сицилии, в большом поместье неподалеку от города Галикии.

Претор Лациний Нерва быстро распознал опасность и немедля осадил лагерь рабов, но оказался не в состоянии взять его. Тогда претор подослал предателя. Армия рабов была разгромлена. Так закончился первый акт нового сицилийского восстания.

Не успели солдаты снять мечи, как пришла весть о том, что поднявшие мятеж на юго-западе острова 80 рабов римского всадника Публия Клония убили своего господина. Пока наместник вновь собирал своих солдат, число восставших возросло до 2000 человек.

Претор выделил отряд в 600 человек и послал его против мятежников, которые тут же обратили его в бегство, захватив при этом множество оружия. Через несколько дней армия рабов была уже около 6000.

На народном собрании рабы выбрали царем некого Сальвия, гаруспика (предсказатель, гадавший по внутренностям жертвенных животных) и флейтиста на женских празднествах.

Сальвий разделил армию на три части, когда же она воссоединилась ее количество составляло 20000 бойцов. С такой силой можно было начинать настоящую войну.

Моргантина, захваченная рабами, все же не пала. И Сальвий повел психологическую войну. Местных рабов он призывал присоединится к нему. Но рабовладельцы тоже пообещали рабам свободу. Рабы поверили господам.

Но как повстанцы отошли от стен города претор запретил выполнять обещание. Дорого обошелся римлянам этот обман, так как большинство обманутых перешло в стан Сальвия.

Второй отряд мятежников под руководством звездочета.

Как и во время первого восстания, рабы поднялись в другой части острова, а именно на западе Сицилии, в районе городов Эгесты и Лилибея (нынешняя Марсела). Во главе их стал киликиец Афинион, смелый человек, знавший астрономию. Всего лишь за 5 дней он собрал отряд в тысячу человек, избравший его своим царем. Знаком его высокого звания служила диадема.

В одном из своих указов он объявил, что в звездах он прочитал волю богов, собирающихся сделать его царем всей Сицилии. Поэтому необходимо беречь страну и находящихся в ней животных и запасы, как свои собственные.

Когда численность армии рабов возросла до 10000 человек, Афинион отважился на осаду хорошо укрепленного города Лилибея. Не будучи, однако, в состоянии сломить сопротивление защитников, он сообщил своим приверженцам, что звезды сказали ему прекратить осаду.

Но не успели они начать отступление, как на них напали войска, прибывшие для подавления мятежа. Но в глазах восставших это несчастье стало еще одним подтверждением умения Афиниона читать волю богов по звездам, так что они стали восхищаться своим царем больше прежнего.

Царь Трифон (Сальвий) пригласил к себе царя Афиниона. Не желая ослаблять свои силы борьбой за власть, главы двух армий объединились против общего врага. Афинион отказался от своих царских притязаний, с тем, чтобы быть военачальником Трифона.

На Сицилии настало смутное время с присущими ему бесчинствами и беспорядками. Ни римляне были не в состоянии сломить восставших рабов, ни рабы – взять штурмом города римлян.

Для прекращения войны вмешался Рим. Сенатом была выслана семнадцатитысячная армия под руководством Луция Лициния Лукулла. В этой ситуации царь Трифон считал необходимым защищаться за стенами Триокалы, в то время как его полководец Афинион предпочитал открытое столкновение с врагом. В этом споре верх одержал стратег и занял со своей сорокатысячной армией лагерь у Скиртеи, в полутора километрах от лагеря Лукулла.

После многочисленных мелких стычек оба войска сошлись наконец на поле сражения, в разгар которого рабы обратились в бегство.

Царь Трифон умер, на его трон вступил Афинион, беспрепятственно грабивший страну и осаждавший сицилийские города.

В 101 г. Макий Аквилий (избранный консулом), проявив в ожесточенной битве с рабами личное мужество, убил Афиниона в поединке.

В 100 г. до н.э. второе сицилийское восстание рабов было окончательно подавлено.

Часть третья

Третий фронт.

Особенно опасным восстание рабов под предводительством Спартака делало стечение нескольких исключительно неблагоприятных обстоятельств. Во-первых, его ареной стала область в непосредственной близости от столицы. Во-вторых, в тот момент Рим не располагал ни крупными военачальниками, ни войсками, способными быстро подавить недовольных.

Квинт Серторий, сабинский офицер на римской службе, перешел на сторону испанцев. Он сколотил собственную армию и наносил легионам, посланным против него, поражение за поражением. В течение восьми лет (с 80 по 72 г. до н.э.), пока длилась эта Серториева война, он управлял восставшим царством. Все недовольные положением дел в Риме, перебирались в Испанию, надеясь оттуда нанести удар по сулланскому режиму и вернуться на родину победителями. И хотя Серторий в течение вот уже нескольких лет удачно отражал наступления нескольких римских полководцев, но о победе римлян на западном фронте и отводе войск оттуда пока что не могло быть и речи.

На востоке также сражалась римская армия, ибо Митридат VI Евпатор, царь Понтийского царства, начал в 74 г. до н.э. третью войну против Рима, закончившуюся через 10 лет.

Верховнымглавнокомандующим восточного фронта сенат назначил консула 74 г. Луция Луккула, возложив на него задачу уничтожить Митридата, опаснейшего врага Рима в Малой Азии.

Римский флот не мог разделаться с пиратами. В результате блокирования ими римских прибрежных городов, цена на зерно подскочили так высоко, что в столице стали поговаривать о голоде. В этой кризисной ситуации Рим должен был обороняться не только от врагов на востоке и на западе, но и от восставших рабов в самом сердце Италии.

"Теперь Спартак стал уже великой и грозной силой, но, как здравомыслящий человек, хорошо понимал, что ему все же не сломить могущества римлян, и повел свое войско к Альпам, рассчитывая перейти через горы и, таким образом, дать каждому возможность вернуться домой – иным во Фракию, других – в Галлию".

Раскол.

Между тем в зимнем лагере восставших возникли противоречия, приведшие вскоре к открытому расколу, ибо Спартак взялся было за выполнение своего взлелеянного плана - через Альпы вывести рабов на свободу.

Однако понимание свободы рабами имело мало общего с представлениями Спартака. Свободу они путали с вседозволенностью. А Рим, центр мировой державы, они рассматривали как легкую добычу следующего похода.

Всю силу своего убеждения употребил Спартак для того, чтобы изменить настрой восставших. Многие задумались, но не меньшее число рабов пропустило это мимо ушей. Еще более упорно стали они требовать вести их на Капитолий.

Армия разделилась на две части. Во главе одной стал Спартак, во главе "непримиримых" стал Крикс (помощник Спартака).

Открытый раскол в лагере повстанцев наступил именно в тот момент, когда им бльше всего требовалось единство мысли и действия.

Раскол у Гарганской.

Консулов, которым сенат поручил сделать все для того, чтобы подавить мятеж, звали Корнелий Лентул Клодиак и Геллий Попликола. Каждый с двумя легионами выступили консулы весной 72 г.

Римляне собрались вот-вот нанести ответный удар, а раскол в рядах восставших не прекращался. Спартак, защищенный с запада горной цепью Апеннин, с 30000 своих приверженцев отправился на север, в то время как 10000 галлов и германцев под предводительством Крикса бросились терзать Апулию.

Кельто-германская группа дошла до Гарганской горы (нынче Монте-Гаргано), когда наперерез им выступила армия пропретора Аррия. Хотя Аррию удалось закрепиться на близлежащих холмах, но лишь наступление ночи спасло его от полного разгрома.

Когда утром следующего дня орды Криса заняли оставленный римлянами лагерь и обнаружили там наряду с оружием запасы вина и продовольствия, они принялись праздновать победу. Необузданная радость царила на трапезе 10000 рабов, когда римские войска неожиданно напали на лагерь. Объятые ужасом они обратились в бегство. Однако большая часть ушла недалеко – в кровавой резне погибло две трети кельто-германской армии. Погиб и сам Крикс.

Большая часть из спасшихся галлов и германцев бежала на север, к Спартаку. Теперь никто не сомневался в правильности решения вождя.

Погребальное жертвоприношение в честь Крикса.

Осторожно двигаясь на север, Спартак прошел почти весь Самний, не встречая никакого сопротивления. Но положение опасно обострилось на подходе к границе Этрурии. Пока две римские армии преследовали отряд Крикса, консул Лектул со своими легионами занимал выжидательную позицию. Разгадав по направлению движения фракийца его планы, он решил перерезать ему путь и помешать повстанцам уйти из Италии. Но Лектул не нападал, и двигался все время впереди рабов в тоже направлении, с тем чтобы выиграть время до подхода войск Геллия и вместе с ним взять рабов в клещи.

Но Спартак тут же распознал опасность ведения войны на два фронта. Он должен был упредить противника.

Первым его противником стал консул Лектул, двумя своими легионами преграждавший ему путь на север. И хотя позиции римлян были более сильными, Спартак во главе своих войск нанес удар именно по ним, с тем, чтобы расчистить дорогу к свободе.

Едва обратив противника в бегство, Спартак поспешил на помощь своему оставленному в лагере отряду, который должен был сдерживать противника с юга. Он прибыл во время, консул Геллий начал осаду лагеря. И тут Спартак одержал победу. Рабы же захватили множество пленных и столь необходимое для них вооружение.

Однако гораздо более болезненным для Рима оказался следующий удар, нанесенный Спартаком. В честь своего павшего товарища Крикса он приказал устроить жертвоприношение, достойное римского императора. Все войско повстанцев было выстроено в полном вооружении, м Спартак держал надгробную речь. Однако кульминацией погребального празднества стали поединки не на жизнь, а на смерть наподобие гладиаторских, устроенных у погребального костра Крикса между 300 или даже 400 римскими пленными.

Поворот.

Разгневавшись на консулов за их неудачи, сенат передал командование армией пропретору Аррию, поставив перед ним задачу собрать разрозненные легионы, навести в них порядок, а затем уничтожить мятежников и прекратить таким образом дальнейшее опустошение Италии. Но как ни старался Аррий, драгоценное время он все же потерял, а воспользовался им Спартак.

Спартак продолжал путь на север. Он беспрепятственно вторгся в Цизальтийскую Галлию, где ему попытались преградить путь наместник "посюсторонней" Галлии Г. Кассий Лонгин и претор Гн. Манлий. Они были разгромлены.

Однако и этот кошмар затмили новые, еще более страшные известия: восставшие не уходили, а наступали на Рим.

Наиболее веско звучит предположение о том, что Спартаку свою волю навязали повстанцы. Ему не удалось уговорить дикие орды, следовать ранее намеченному плану. Как и в первый год войны, Спартак скрепя сердце сдался под напором своих приверженцев и подчинился их воле.

Поход на Рим.

Спартак усиленно готовился к походу. Увеличил мобильность своих войск (сжег ненужные вещи, забил лишний тягловой скот, а также, по сообщению Аппиана, приказал перебить всех пленных).

Страх и отчаяние воцарилось в городе, когда там стало известно о походе к его стенах армии рабов. Но Спартак переменил решение, он повел армию в Южную Италию. Одной из причин этого решения была недостаточная военная подготовленность его армии. Но также существует и множество других версий.

Определенно известно лишь одно: Спартак прошел мимо Рима и вновь направился в, так называемую, Великую Грецию. Своей штабной квартирой он сделал город-порт Фурии.

В середине 72 г. до н.э. успехи и власть фракийца достигли своего апогея. Численность его армии возросла. Шлейф грабежей, убийств и разгромных поражений римских легионов тянулся за армией рабов, прошедшей через всю Италию с юга на север и обратно.

В дело вступает миллионер.

Сенат снял командные полномочия с консулов Лектула и Геллия. Они не пользовались поддержкой народа, не верившего в их способность окончить войну рабов.

Однако страх удерживал высокородных римлян от соискательства второго поста в римском государстве – случай беспрецедентный в истории Рима.

В столь сложной ситуации свою кандидатуру выставил Марк Красс, "выдающийся среди римлян своим происхождением и богатством", и набрал подавляющее большинство голосов.

Итак, новым главнокомандующим римской армией стал тот самый Красс, который в 60 г. до н.э. заключит вместе с Помпеем и Цезарем первый триумвират. До этого, однако, было еще далеко. Шла осень 72т г. до н.э. И с этого момента, как римский мультимиллионер стал новым противником фракийского вождя рабов, начался решающий период в развитии этой войны.

"У него сено на рогах".

Плутарх о Марке Крассе пишет: "Римляне утверждают, что блеск его многочисленных добродетелей омрачается лишь одним пороком – жаждой наживы". "Если говорить правду, далеко не делающую ему чести, то большую часть этих богатств он извлек и пламени пожаров и бедствий войны, использовав общественные несчастья как средство получения огромнейших барышей". Конечно, Красс черпал свои богатства и из других источников. В Риме обычным делом были пожары и разрушения домов под собственной тяжестью. И Красс использовал их для увеличения своего огромного состояния. Несмотря на это, сам он жил довольно скромно.

Кроме того, ему принадлежали многочисленные рудники, а также прекрасные земли вместе с людьми, их обрабатывавшими. Недаром Марк Лициний Красс считался в то время самым богатым римлянином.

Больших успехов он достиг в ораторском искусстве и в воздействии на массы. Он готовился к самому незначительному процессу и брался за защиту в случаях, когда от нее отказывались Помпей, Цезарь или Цицерон. Готовность прийти на помощь и обходительность, соединенные с дружелюбностью и простотой, снискали ему всеобщую любовь. Он располагал также большими познаниями в области истории, и, как говорили, занимался аристотелевой философией.

Красса крайне огорчало то, что Помпей и Цезарь почитались стоящими выше него, но к его честолюбию не присоединялось ни вражды, ни ненависти.

"Сила его заключалась в умении угождать, но прежде всего – во внушаемым им страхе".

Однажды, когда народного трибуна Сициния спросили, почему он постоянно нападает на должностных лиц и вожаков народа, но не трогает Красса, Сициний ответил: "У него сено на рогах"!

А дело тут в том, что римляне имели обыкновение навязывать бодливому быку на рога сено для предостережения.

Ужасная участь десятого по счету.

С присущей ему энергией Красс тут же взялся за дело, и уже через несколько недель под началом его находилось шесть боеспособных легионов. Сенат передал ему остатки разгромленной армии обоих консулов.

Т.к. во всех предыдущих неудачных столкновениях с рабами римская армия показала себя недисциплинированной и ненадежной, то первой заботой Красса стала беспощадная борьба за восстановление ее былой боеспособности.

Красс разработал двойную стратегию. Сам он закрепился в Пиценской области, с тем чтобы не допустить противника в Кампанию, а своего легата Муммия с двумя легионами он выслал вперед, приказав ему приблизиться к войску мятежников и следовать за ним по пятам, не ввязываясь в бой. Но Муммий нарушил приказ и бросился в атаку.

Но Спартак был настороже. Он нанес римлянам сокрушительное поражение.

Желая восстановить былую дисциплинированность войск, он обратился к одному из законов военного времени. Наказанием части солдат Красс желал напугать всю армию. На заре существования римского государства провинившегося солдата по приговору военного трибунала выводили на середину круга, который образовывали его товарищи. После того, как трибун наносил ему палкой или прутом первый удар, остальные набрасывались на него и били до тех пор, пока он не падал наземь – чаще всего замертво. Иной раз этому наказанию подвергались целые воинские подразделения. В зависимости от вины и численности виновных наказанию подвергался каждый пятый или каждый двадцатый, но чаще всего каждый десятый человек. Поэтому казнь эта называлась децимацией (decimus – десятый). Этот древний закон показался Крассу единственным средством устрашения.

По-разному восприняли это событие. Одни ругали, другие хвалили Красса. Но наибольшее воздействие эта энергичная мера должна была произвести на Спартака. Спартак был предупрежден.

Договор с морскими разбойниками.

Желая как можно скорее использовать изменение настроений в армии, Красс искал решающей встречи. Однако Спартак почувствовал надвигающуюся опасность и стал отходить на юг, через Луканию к морю.

Как сообщает Аппиан, Красс однажды натолкнулся на отдельный лагерь в 10000 рабов и победил их, причем уничтожено было две трети повстанцев. После этого Красс бросился на Спартака и вскоре одержал над ним самим блестящую победу.

Вся предыдущая тактика Спартака говорит о том, что он не стремился вступать в серьезный бой с Крассом. Теперь перед ним с трех сторон раскинулось, а единственный сухопутный путь вел на север, и он был прегражден численно превосходящими повстанцев римскими легионами.

Спартак решил переправиться на остров. По мнению Плутарха, он желал переправить на Сицилию двухтысячный отряд, чтобы в третий раз взбунтовать местных рабов, ждавших, как казалось, лишь повода к восстанию. Однако большинство историков склоняются к тому, что он собирался спасти все свою армию.

Для переправы на остров Спартак связался с киликийскими пиратами. Ему удалось связаться с экипажами нескольких кораблей и предложить им свой план. Он передал им огромную сумму и ценные подарки и заключил с ними настоящий договор, по которому киликийцы поклялись через несколько дней вернуться с большим флотом, который и переправит восставших рабов на Сицилию.

Так они отплыли и больше их никто не видел. Корсары прибрали деньги к рукам, но обещание свое не выполнили.

Ров от моря до моря.

После этого вероломства разочарованный Спартак отошел от побережья и закрепился со своей армией в Регии, на крайнем юге Италии.

Красс приблизился к нему, но нападать не решался. У него возник план. Он собирался захлопнуть западню и спокойно дожидаться, когда голод поставит восставших на колени.

Поперек перешейка, от одного моря до другого, Красс вырыл ров длиной 300 стадиев, шириной и глубиной 15 футов (т.е. 53 км длиной и 4,5 м глубиной), "а вдоль всего рва возвел стену, поражавшую своей высотой и прочностью".

Спартак им в этом не мешал, т.к. считал это дело малосущественным. Однако, приближалась зима, продовольствия было съедено. Спартак должен был действовать, не дожидаясь, пока осаждающие докончат свою работу: кроме того, за спиной рабов мог появиться римский флот. И, приняв крайнее решение, он бросился вперед. И был побежден.

Спартак приказал связать плоты из бревен, бочек и досок и попытаться выйти на них в море. Но от этой идеи пришлось отказаться из-за ее опасности.

Прорыв.

Теперь Спартак попытался вступить в переговоры с Крассом, но был с презрением отвергнут. Рабам не оставалось ничего иного, как попытаться еще раз прорвать укрепления римлян.

Но вождь повстанцев решил обезопасить себя от неудач и выждать благоприятный момент. Постоянными стычками, которыми фракиец беспокоил осаждавших, он отвлек внимание противника от места, которое предназначалось для прорыва.

"И однажды, бурной зимней ночью, он быстрым маршем подвел свое войско к укрепленной линии, засыпал небольшую часть рва землей, хворостом и ветками и перевел через него третью часть своего войска". Так описывает Плутарх удачный прорыв римских укреплений. Еще до того как наступило утро и Красс со своим спешно выстроенным войском смог перекрыть место прорыва, Спартак был уже по эту сторону рва.

Спартак совершенно неожиданно опять оказался в Лукании.

Новый раскол.

Новый раскол ослабил армию Спартака и усилил Красса. Относительно конкретного повода для раздора нам ничего не известно. Но очень скоро раскол обернулся удачей для римлян и бедой для рабов.

Под предводительством Ганника и Каста, избранных вождями, галлы и германцы вышли из союза и устроили собственный лагерь на берегу Луканского озера. Как только произошел раскол Красс тут же бросился вдогонку за германцами.

Поражение рабов казалось неизбежным, когда на помощь пришел Спартак. Таким образом Спартак еще раз спас раскольников от разгрома. Но они продолжали упорствовать.

Желая ввести фракийца в заблуждение относительно своих истинных планов, Красс приказал разбить напротив обоих армий рабов два лагеря – меньший напротив расположения отделившихся от Спартака галлов и германцев и больший ввиду самого Спартака.

Ночью перед переходом в наступление сам он с большей частью своих войск перешел в меньший лагерь, оставив, однако, на старом месте свой шатер.

Кроме того, Красс разделил свою конницу. С помощью одной ее части легат Квинкций предпринял небольшое нападение на основной лагерь восставших, которое отвлекло внимание Спартака и связало его силы, а другую ее часть Красс использовал для того, чтобы выманить галлов из их укреплений.

Действительно значительным представляется сообщение о том, что после этой битвы Красс захватил 5 римских орлов-знамен легионов, 26 полевых штандартов и 5 фасиций, т.е. связок прутьев с воткнутыми в них топорами.

Шесть тысяч крестов вдоль Аппиевой дороги.

Прежде чем Спартак осознал, что стал жертвой военной хитрости, Красс уничтожил отколовшуюся часть рабов во главе с Кастом и Ганником. В начале 71 г. до н.э. Спартак отошел со своими отрядами в горы неподалеку от Петелии, нынешнего Стронголи, на восточном побережье Калабрии.

Красс приказал легату Квинкцию и Квестору Тремеллию Скрофе следовать по пятам рабской армии и постоянными нападениями препятствовать ее организованному отступлению. Когда нападения действительно превратились в помеху, Спартак развернул свои войска, и так ударил по врагу, что тот обратился в беспорядочное бегство.

Но как пишет Плутарх: "этот успех и погубил Спартака, вскружил головы беглым рабам". Дальнейшее отступление теперь они считали позором.

Решающее сражение состоялось, очевидно, весной 71 г. до н.э. в Лукании.

И на этот раз повстанцы бились с присущим им презрением к смерти, однако, после того как ряды их пришли в беспорядок, началась самая настоящая резня. Напрасно искали потом на залитом кровью поле его труп – найти его под горами мертвых тел оказалось невозможным.

Однако еще 6000 рабов попали в плен. Красс приказал распять их для того, чтобы трупы, несколько месяцев висевшие потом на крестах, служили доказательством его победы и средством устрашения других рабов.

Тем не менее эта беспрецедентная охота за людьми желаемого успеха не принесла. Ибо еще один отряд рабов продолжал прочесывать Луканию. Он-то и лишил миллионера и военачальника в последний момент той награды, которую он так ждал. Т.к. этот отрд уничтожил Помпей.

Был ли "Интернационал рабов".

Время от времени некоторые исследователи усматривают в восстаниях I и II вв. до н.э. проявление некоего "Интернационализма рабов", который ставил своей целью объединение всего пролетариата античного мира в борьбе против тогдашней буржуазии и построении пролетарского общества.

Свободный пролетариат, распавшийся на нищих крестьян и полуголодных горожан, никогда серьезно не поддерживал рабов. Хотя многие из них присоединялись к Спартаку, городской пролетариат продолжал относится к восстанию враждебно.

Образ жизни в войске Спартака, всегда справедливо делившего всю добычу, представлял собой типичный военный коммунизм. Планов же относительно переустройства общества у него, по-видимому, не было.

Судьба рабов после восстания Спартака.

Несмотря на свой размах, спартаковская война не раскрыла глаза римской аристократии на все значение "рабского вопроса". Но все же стоик Посидоний усматривал в жестокости отдельных хозяев, проявляемой в отношении собственных рабов, опасность для общества. Кроме того, было сделано открытие, что раб тоже обладает душой и поэтому ему нельзя запрещать принимать участие в религиозных праздниках. Рабам также предоставили право организовывать объединения, которые возникли повсеместно, причем право это существовало после того на всем протяжении римской истории, за исключением коротких периодов запретов. С другой стороны, раб все равно оставался товаром.

Хотя во время судебного следствия рабов продолжали подвергать пыткам, ибо римляне придерживались мнения, что иначе от них правды не добиться, первоначальное совершенно бессердечное отношение с течением времени, особенно в эпоху Империи, смягчалось.

Эпохальное открытие Сенеки о возможности братства с рабами вполне сочеталось с повседневной жизнью римских патрициев, и поэтому было принято как образованными римлянами, так и римским правом. В эпоху ранней Империи это новое мышление также оказало воздействие на законодательство, потому что в это время во главе органов управления часто стояли вольноотпущенники, а среди обычных чиновников также было много вольноотпущенников и рабов.

При Клавдии появился эдикт, объявлявший свободным больного или не способного к труду раба, изгнанного господином. В эпоху Домициана сенат запретил кастрацию рабов в коммерческих целях.

Император Адриан запретил хозяевам мучить и убивать рабов по собственному произволу. У рабовладельца было отнято также право продажи рабыни своднику, а раба ланисте или в гладиаторскую школу.

Антоний Пий приравнял казнь раба по приказу хозяина к убийству.

Епископ Игнатий Антиохийский уже в III в. н.э. писал следующее: "С рабами и рабынями не обходись высокомерно".

Истинный успех христианской этики связан с движением против рабства в XIX в., развернувшимся прежде всего в Северной Америке.

К тому времени Римская империя давно уже прекратила свое существование, а время Спартаков прошло.

Спартак в политике и литературе.

Вплоть до самого завершения эпохи античности имя фракийского гладиатора и вождя рабов употреблялось довольно часто.

В литературе имя Спартака возникло лишь в эпоху Просвещения, когда на пороге Великой французской революции интересы обратились к угнетенным народным массам.

Спартак стал героем стихов и поэм, музыкальных драм и балетов, и, конечно же, телефильмов.

Образ античного борца за свободу активно использовался и в политической пропаганде и агитации. В январе 1916 г. Карл Либкнехт начал публикацию своих "Спартаковских писем", а в 1917 г. он вместе с Розой Люксембург создал Союз Спартака.