Надежда Нартова
Гетеросексуальность как социальный институт
В своей работе "Обмен женщинами: заметки о "политической экономии" пола" Гейл Рубин вводит понятие системы "пол/гендер", определяя ее как "набор механизмов, с помощью которых общество преобразует биологическую сексуальность в продукты человеческой деятельности и в рамках которых эти преобразованные сексуальные потребности удовлетворяются" (Рубин,2000:99). Опираясь на работы Леви-Стросса и Мосса, Рубин рассматривает примитивные общества, в которых сложные системы родства базируются на двух очень важных факторах - обмене женщинами и запрете инцеста. Дар в примитивном обществе был средством социального контакта - установления мира, решения конфликтов, соперничества. Женщины как способные к деторождению представляли собой самые драгоценные дары. Более того, "результат дарения женщин является более глубоким, чем результат обмена подарками, потому что отношения, установленные таким образом, это не просто отношения взаимного обмена, а отношения родства. Партнеры по обмену становятся родственниками, а их потомки будут родственниками по крови"(Рубин,2000:103) Таким образом, женщины становились каналами обмена, посредством которого могли устанавливаться социальные связи. Поэтому запрет инцеста - это запрет браков внутри данной группы, обязующий к поиску партнеров вне данной общности (рода) с целью образовать "широкую сеть отношений множества людей, чьи связи друг с другом составляют структуру родства"(Рубин,2000:103). Для увеличения эффективности системы "обмен дарами-женщинами - заключение брака - родственные сети" произошли: 1)разделение труда между полами для того, чтобы минимальная единица хозяйства включала, по крайней мере, одного мужчину и одну женщину, создавая экономическую крепость брака; 2) запрет на гомосексуальность, так как, с одной стороны, пара гомосексуальных женщин в обществе/роде выпадала из процесса брачного обмена, с другой стороны - разделение труда приводило к гетеросексуальности; 4) подчинение и ограничение сексуальности женщин, так как субъектами обмена были мужчины, которые принимали решения, а женщина должна была подчиняться. Таким образом, по мнению Рубин, табу на одинаковость мужчин и женщин (проявившееся в разделении труда), которое делит мужчин и женщин на две взаимоисключающие категории, усиливая биологические различия между полами, создает гендер. А гендер - это не только идентификация с каким-то одним полом, но предписанное направление сексуального желания на другой пол, то есть гетеросексуальность (Рубин,2000:109). Таким образом, Рубин демонстрирует, что не только гендер, но и гетеросексуальность являются социальными конструктами.
Многочисленные этнографические исследования показывают, что наряду с гетеросексуальностью существовали и существуют разнообразные формы ритуализированной и институализированной гомосексуальности. Более того, в некоторых обществах, основанных на системе родства, сексуальность регламентировалась предписательно, то есть указывалась группа, из которой может быть выбран партнер, при этом гетеросексуальность или гомосексуальность вообще не имели значения (Dunne,1997:7). Таким образом, мы можем говорить, что гетеросексуальность не является универсальной единственной формой человеческой сексуальности, а является социальным институтом.
Феминистки демонстрируют, что гетеросексуальная семья на протяжении многих веков была институтом патриархатного общества, в котором осуществлялось двойное господство: мужчин над женщинами, старших над младшими. Как институт, обеспечивающий устойчивые властные позиции определенной группе населения, гетеросексуальная семья поддерживалась множеством различных институций (экономических, идеологических, религиозных, социальных). Как сама система патриахата, так и норма гетеросексуального брака интериоризировались посредством воспитания и социализации, благодаря чему отпадала необходимость физического насилия, и система начинала держаться на согласии: гетеросексуальная семья принималась как биологическая данность, не подвергающаяся сомнению и не требующая изменений. Несмотря на то, что сами формы семьи прошли большой путь преобразований: от ойкоса до нуклеарной семьи, сам ее принцип во многом оставался неизменным (см. Миллет,1994).
Таким образом, гетеросексуальная семья - это социальный институт, обеспечивающий стабильность определенных систем власти и поддерживающийся различными формами принуждения от насилия до идеологии и экономического регулирования. Нормализация гетеросексуального брака настолько сильно укоренена в моральных и социальных системах обществ, что брак не подвергается сомнению. Именно по отношению к гетеросексуальному моногамному браку другие формы сексуальности выстраиваются на шкале нравственной приемлемости и допустимости.
Утопии и семья
Карл Мангейм "разграничивал идеологию, которой господствующие классы оправдывают свое господство, и утопию, в рамках которой эксплуатируемые классы формулируют жажду перемен"(цит. по Эткинд,1998:71). Мир всегда порождал утопии, причем одни так и оставались на бумаге как литературные или философские произведения, другие реализовывались в виде общин и религиозных сект, которые "утопичны едва ли не по определению", так как для них характерны максимализм желания перемен, его непосредственно-телесное воплощение и немедленный переход идеи в действие (Эткинд1998:71). Расцвет воплощения утопий пришелся на 18-19 века, так как, несмотря на то, что секты и общины существовали по всей Европе, в том числе и в России, открытие Америки стало открытием земли обетованной, где после религиозных преследований и экономических притеснений в родных пенатах, множество общин получили свободу не только для религиозной проповеди, но также для реализации своих земных идей -- экономических, социальных или сексуальных: "именно в Америке в первый - и часто в последний - раз реализовывались социалистические и коммунистические проекты европейских утопистов" (Эткинд,2001:58-59).
При этом "поиски нового социального порядка всегда связаны с поисками нового сексуального порядка" (Эткинд,1998:73). Исследуя религиозные секты 19 века, Александр Эткинд показывает, что для всех них характерен отказ от традиционных форм сексуальности. Множественные сексуальные новации простирались внутри двух крайних точек: "либо ограничение сексуальности, мыслимым пределом которого является кастрация; либо же, наоборот, размыкание сексуальности до широких границ общины, мыслимым пределом чего является групповой секс"(Эткинд,1998:72). Это не значило сексуального беспредела, наоборот, личность и ее эротические стремления контролировались тотально, но построение нового мира и нового человека было сопряжено с отказом от традиционной брачной сексуальности - с отказом от семьи.
Здесь важно то, что изменение сексуальных норм не было автономным - оно было частью мировоззрения данной группы, ее утопических стремлений и было связано со всей (ре)организацией жизнедеятельности. Хотя вовлечение новых членов могло строиться через активное распространение своих идей, вступление в секту носило добровольный характер. С другой стороны, ореол избранничества, характерный для сектантских организаций, позволял общинам существовать независимо, а порой и тайно, не требуя признания со стороны всего общества.
Таким образом, изменение сексуальности было частью утопического проекта группы и строилось на логике отказа от существующих норм и возможностей (в том числе заключения брака). Эксклюзивный характер секты/общины не требовал переопределения сексуальных норм всего общества.
Попытка воплощения утопии на уровне всего общества закончилась провалом. Построение социалистического общества в России первоначально включало в себя проект сексуальной революции: "Семья перестает быть нужной. Она не нужна государству потому, что домашнее хозяйство уже невыгодно государству, оно без нужды отвлекает работников от более полезного производительного труда. Она не нужна самим членам семьи потому, что другую задачу семьи - воспитание детей - постепенно берет на себя общество. На месте прежней семьи вырастает новая форма общения между мужчиной и женщиной: товарищеский и сердечный союз двух свободных и самостоятельных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистического общества"(Коллонтай,1922:14).
Сексуальная революция не состоялась. Потребность в рождении "новых строителей" коммунизма и его защитников привели к тому, что гетеросексуальная семья как источник воспроизводства населения стала частью национального государственного строительства, а потребность в обеспечении удобных форм контроля и регуляции поведения привела к тому, что другие формы сексуального взаимодействия стали рассматриваться как идеологическое несоответствие и предательство идей коммунизма. Гетеросексуальный зарегистрированный брак/семья стал оплотом социалистического общества, в котором все другие формы сексуальности подавлялись и исключались: либерализация нравов, последовавшая после октябрьской революции через отмену церковной регистрации браков, упрощение процедуры разводов, легализацию абортов, эмансипацию женщин и пропаганду свободной любви, быстро сошла на нет, обернувшись курсом на укрепление брака и семьи командно-административными методами, установлением тотального контроля над личностью, отрицанием и подавлением сексуальности (Кон,1997:118). После смерти Сталина репрессивные политики сексуальности сменились более мягкими, но более действенными формами нормализации: произошел переход от командно-административных методов защиты брака и семьи к морально-административным, от прямого подавления сексуальности к ее регулированию и приручению посредством медикализации и педагогизации(Кон,1997:118).
Таким образом, мы видим, что изменение сексуального порядка было возможно только на уровне локальных групп, в которых изменение традиционных сексуальных норм строится на логике отказа от существующих в обществе возможностей, преимущественно заключения гетеросексуального моногамного брака, и включено в общий мировоззренческий проект группы наряду с экономическими, социальными и религиозными преобразованиями. Воплощение утопического проекта, включавшего и сексуальную революцию, на уровне всего общества обернулось усилением значимости гетеросексуальной семьи, воспроизводящей единицы, как оплота государственного строительства и функционирования системы общества, а другие формы сексуальности рассматривались как отступничество и не получали даже возможности сосуществования.
Гомосексуальность, права человека и право на брак
Идея естественных прав человека и попытки ее юридического закрепления не принадлежит ХХ веку, однако именно в ХХ веке идея неотчуждаемых прав получила свое максимальное развитие и воплощение. Потрясенное ужасами двух мировых войн и массовых репрессий при тоталитаризме и фашизме, мировое сообщество поставило вопрос о создании системы, обеспечивающей базовые права человека. Данная система, опираясь на исторический опыт, результаты демократического развития государств, политическую философию и практику, должна обеспечивать определенный универсальный набор прав равных и свободных индивидов, позволяющий им вести достойное существование, защищать их от произвола государства, а также способствовать развитию демократии и международного мира и сотрудничества. Так появились Всеобщая декларация прав человека, принятая и провозглашенная резолюцией 217 А (111) Генеральной ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года, а также Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, приятая Советом Европы 4 ноября 1950 года и вступившая в силу 3 сентября 1953 года.
Данные декларации, включившие в себя комплекс прав и свобод - от права на жизнь и равенство до свободы слова и совести (то есть биологические и культуральные нормы) - призваны преодолеть моральные и религиозные ограничения государств, обеспечив всем их членам равный набор базовых универсальных прав. Помимо того, что многие государства включили статьи деклараций в свои конституции, были созданы механизмы международного контроля за соблюдением прав человека, а также международные судебные органы, например, Европейский суд по правам человека, решения которого носят обязательный характер для стран-членов Совета Европы.
Если проследить решения Европейского Суда, культурные и правовые изменения национальных государств, то мы увидим, что гомосексуальность признается как право на личную жизнь, что существуют гей/лесбийские издания, клубы, фильмы и т.п., что существует возможность создания гей/лесбийских организаций и их функционирования. Проходят гомосексуальные конференции, парады, фестивали. Однако самым радикальным и самым больным вопросом признания гомосексуальности оказалось право на семью и на брак.
Несмотря на то, что Европейский Суд защищал права гомосексуалов на основе статей о невмешательстве в личную жизнь и недопущении дискриминации, он не решил ни одного дела в пользу гомосексуалов на основании статьи об уважении семейной жизни, хотя этой статьей защищались и отношения гетеросексуальных пар, не состоящих в официально зарегистрированном браке. Таким образом, на уровне действия Европейской конвенции прав человека однополые пары не обладают правом на брак и семью, следовательно, не обладают правом на вытекающие из этого правовое обеспечение, такое как наследование, усыновление, эмиграционное право и т.д.(см. Алексеев Н.,2002).
За последнее десятилетие многие страны Европы приняли на национальном уровне законы об однополом партнерстве, но, за исключением Голландии, во всех странах однополое партнерство в той или иной мере не является равнозначным эквивалентом гетеросексуального брака и обладает существенными правовыми ограничениями для его членов. Если даже опустить тот факт, что семья зачастую является объектом социальной политики, что влечет за собой многие специальные права (налоговые льготы, медицинское обслуживание и т.д.), и не признанные семьей однополые пары из этого процесса выпадают, остается странным то, что, будучи гетеросексуальным, индивид обладает большими гражданскими правами, чем гомосексуальный, то есть заключение брака как акта гражданского состояния доступно только гетеросексуальным мужчинам и женщинам.
Таким образом, мы видим, что семья и брак, признаваемые правом человека, монополизированы гетеросексуальностью. Несмотря на то, что формы семейно-брачных отношений существенно изменились в современном мире, и семья больше не является исключительно официально зарегистрированным союзом мужчины и женщины и рожденных в браке детей, а представляет собой широкий диапазон зарегистрированных и незарегистрированных союзов, включающих и разведенных и овдовевших, детей от предыдущих браков, приемных детей и т.п. Тем не менее, за гетеросексуальным союзом любой конфигурации признается моральное право называться семьей, рожать и воспитывать детей. За гомосексуальными союзами подобного права не признается.
Получается, что гомосексуалы выделяются как группа лиц, обладающих правом на утопию - они могут создавать союзы, верить, что "весь мир голубой", и не следовать традиционным нормам сексуальности. Но дело в том, что гомосексуальность - это не религиозный и не социальный проект, не подразумевает преобразование систем общества, не носит характер избранничества и радикального сектантства, однако ее признание происходит только через радикализацию: не следуете гетеросексуальности - ищите другие формы взаимодействия. Я не отрицаю, что существовали и могут существовать, например, экстремистские лесбийские группы, борющиеся с мужским господством, отрицающие не только гетеросексуальность, но и деторождение как форму подчинения, живущие общинами в групповом браке и строящие новый мир, однако они не единственная форма проявления гомосексуальности. Тем не менее, такая радикализированная гомосексуальность вызывает гораздо меньше сопротивления, так как включает сексуальность в политический утопический проект, чем потребность хорошо интегрированных в общество гомосексуалов, разделяющих его нормы и ценности, в признании однополой семьи.
Фуко говорит, что в ХХ веке гомосексуал стал особым персонажем: "с соответствующим прошлым, историей и детством, характером, формой жизни… Ничто из того, чем он является, не ускользает от его сексуальности. Она присутствует в нем повсюду, является подкладкой всего его поведения, поскольку она является его скрытым и бесконечно активным принципом…"(Фуко,1996:142). В ХХ же веке гомосексуал прошел путь от криминального элемента через психиатрического больного к индивиду с естественными влечениями. Дискурс сексуальности, даже если доказывает, что сексуальность конструируема, нацелен на признание гомосексуальных практик такими же естественными, как и гетеросексуальные. Процессуальный характер признания тех или иных прав как базовых прав человека демонстрирует, что как только какое-то действие человека, каким бы социально сконструированным оно ни было, приобретает достаточно "биологизированный" вес, чтобы быть названным естественным, оно включается в системы прав человека. Если гомосексуальность допускается на уровне личной жизни, а, значит, признается естественным правом, то необходимо еще какое-то количество исследований и дискуссий, доказывающих "полноценность" гомосексуальных однополых семейных союзов и возможность воспитания ими "полноценных" детей. Тогда гомосексуальные семьи будут считаться такими же "естественными" и включаться в "естественные" права человека в мире, где естественного осталось так мало.
Список литературы
1. Алексеев Н. Правовое регулирование положения сексуальных меньшинств: Россия в свете практики муждународных организаций и национального законодательства стран мира. - М.: Издательство Бек, 2002. - 384 с.
2. Алексеев С.С. Право. Законы, правосудие, юриспруденция в жизни людей. Начальные сведения. - М., 1998.
3. Коллонтай А. Семья и коммунистическое государство. - Екатериностлав, Харьков: всеукраинское государственное Издательство, 1922. - 16 с.
4. Кон И. Сексуальная культура России: Клубничка на березке. - М.: ОГИ, 1997. - 464 с.
5. Миллетт К. Теория сексуальной политики// Вопросы философии, 1994. - № 9. - С. 147-172.
6. Рубин Г. Обмен женщинами. Заметки о "политической экономии" пола// Хрестоматия феминистских текстов. Переводы/ Под ред. Е.Здравомысловой, А.Темкиной - СПб.: "Дмитрий Буланин", 2000. - С.89 - 139.
7. Рубин Г. Размышляя о сексе: заметки о радикальной теории сексуальных политик// Введение в гендерные исследования. Ч. 2: Хрестоматия/ Под ред. С.В.Жеребкина - Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. - С.464 - 533.
8. Фуко М. Порядок дискурса// Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. - М.: Касталь, 1996. - С. 47-96.
9. Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. - 406 с.
10. Эткинд А. Хлыст (Секты, литература и революция). - М.: Новое литературное обозрение, 1998. - 688 с.
11. Dunne G.A. Lesbian lifestyles. Women’s work and politics of sexuality. - Macmillan Press LTD, 1997. - P. 258.
|