Мельник В. И.
Отец Максим родился в селе Тияпино Инзенского района Симбирской губернии (жил приблизительно с середины ХIХ века до середины 20-х годов ХХ века). Известно о нем немного. Местные жители считают его праведником, берут землю с его могилки.
Родители его умерли, а он не женился: "Так и жил как старец". Тияпинцы помнят место, где находилась его избёнка. Теперь рядом с тем местом стоит магазин. Отмечают его прозорливость. Помнят также, что "к нему все ходили", даже издалека, из Мордовии приезжали — за советом, с просьбой помолиться. А то и за благословением: "Благослови, отец Максим, я в армию". Он благословит. Другие собирались ягнят везти продавать, к нему заезжали: "Отец Максим, благослови, как нам Господь велит". — "Ну, поезжайте, продадите". По благословению старца Максима все управлялось наилучшим образом.
До сих пор живы люди, рождение которых он предвидел. В одной семье двенадцать лет не рождались дети. Пришли за благословением к старцу Максиму. Он помолился и говорит: "Будут, будут дети!" И вот родилось двое детей: мальчик и девочка.
Часто говаривал он о жизни людей в будущем. Предсказывал, что люди будут относиться друг к другу все хуже и хуже. Когда тияпинцы впервые увидели самолет, люди сбежались со всех окрестных сел — и вспомнили, как Максимушка говорил, что по небу будут галки железные летать. Еще предсказывал, что будет голод, настанет время, когда будет народ собирать по полям колосья. "И было это время. Колосья-то собирали ведь по полям, в голод". Говорил про паровозы, автобусы, электричество. Говорил, что жить станет легче, но станет в мире намного хуже. Сказал прямо про наше постперестроечное время: "Народ, говорил, будет гибнуть. Вроде, мол, войны не будет, а народ будет умирать". Говорил: "Доживете, — будете поминать. Доживут девицы, будут бесстыжие лица. Будут женщины драться и ходить в мужских кальсонах". Предсказал даже, что рядом с его домом потом станут торговать. Теперь там магазин.
Но и враг ему мстил: находились в селе люди, которые не только не почитали старца, но и камнями в него кидали, и палками. И он все терпел.
Сам он умел видеть духовную суть человека, особо выделяя бедных, но благочестивых. Бывало, придет к таким в дом и спросит:
— Анна, блины печешь?
— Ой, отец Максим, блины пеку.
— Вот будем есть.
А потом дня через три:
— Анна, кисель варишь?
— Кисель, отец Максим.
— Вот будем есть.
Известно, что был он бессребренником: своего у него ничего не было. Благодарные люди ему из Мордовии избёнку привезли. Кроме этой подаренной избёнки у него не было никакого имущества. Даже кормили его благодетели. "Он очень был простой. Что дадут ему, он обратно раздаёт. Что у него есть, придет кто, он накормит. Подадут ему сахарку, так если придет кто, например, с дороги, он чайник поставит, напоит и этим сахарком-то и угостит. Скажет: "Завтра будет еще. Будет день, будет и пища. Беречь не надо, а то испортится".
Обликом старец Максим был "очень тоненький, сухенький": "Бывало, идет зимой по снегу в зипуне босиком и без шапки — и ничего не отмораживал". Старики слышали, что он подушку под голову никогда не клал. Голову клал на поленья, а ноги — на подушку. При этом говорил: "Голова — дура, нечего ее любить, а ноги устают".
Дар предвиденья сочетался в отце Максиме с даром исцеления не только телесных, но и духовных болезней. Люди помнят случай, когда глубоко верующий Михаил не повез сына в больницу, а обратился прежде всего к старцу Максиму. "У одного старичка (он в Бога верующий был) сын сделался как безумный. Семейные ему говорят: — Поезжай, отец, в больницу — Нет, пойду к отцу Максиму. Как отец Максим скажет. И вот он пришёл к отцу Максиму: "Отец Максим, у меня с сыном-то плохо. Он у меня как безумный". Он берёт кружечку, почерпнул воды в ручье. И говорит: "Вот иди умой его, дай ему испить, и он будет такой, как был". Вот уж дядя Миша-то целовал руки и ноги ему".
Отмечают люди и случаи чудотворений. "У него в январе месяце красные ягоды были. Вот в Чумакине Марья заболела. — Надя, иди к отцу Максиму за ягодами. — Бабушка, какие сейчас ягоды? Снега, гляди сколько! Окна все замёрзли! А бабушка все одно — иди. Одна идти не смеет, пошла со старушками. Пришла к отцу Максиму. Кругом сад у него был. А избёнка-то самановая была, так, плохонькая. А крыша была — две вязанки соломы. — Отец Максим... А он: — Я знаю, знаю, знаю, знаю. Берёт лукошечко и идёт рвать красные ягодки. Надя-то говорит: — Господи, что-то долго его нет.
Дверь-то отворила. А он, говорит, на снегу-то стоя, на коленках рвёт красные ягоды. Принесла домой, все поели, чаю напились". Рассказывают и про другой случай: "Потом время сеять лён, весной. Такая засуха была, дождя не было. Сеять мужики всё собираются, а начать не могут. В праздник в церкви отец Максим говорит: — Ничего, мужики, не тужите, сейчас дождик пойдёт. Пришли из церкви — полил дождик как из ведра, откуда ни возьмись — ни тучки, ни облачка".
Старец Максим предсказал час своей кончины: "Вот, Марья, скоро обуешь лапотки". Зашел к знакомой семье и сказал: "Вот я буду умирать, вам голубь будет в три окна стукать. Догадайтесь, идите ко мне".
Гроб старца Максима несли люди на руках. Народ пришел из всех окрестных сел. А те, кто нес гроб, говорили: "Как и ни несли! Вот идем — какая-то свобода".
Дом старца Максима, к сожалению, вскоре разобрали и перевезли на ток, где из него сделали сторожку. Но много людей продолжало приходить и даже приезжать издалека на то место, где стоял его домик. Особо почитался тот дубок, под которым старец сидел, когда принимал паломников. Ведь при жизни он говаривал: "К моему дубу кто подойдёт, исцелён будет". Но и дуб этот злые люди спилили. Говорят, что сделали это две женщины, которые после этого ослепли.
Похоронили его в селе Пятине, возле самой церкви. Время от времени сменяются на могиле кресты. Их складывают возле церковных стен. На кресте часто можно увидеть полотенца, кусочки хлеба, конфеты, яйца.
Землю с могилки люди берут, растворяют ее в воде, пьют, прикладывают к больным местам. Так хранится в народе память о праведнике, так помогает он и после своей смерти людям по их вере.
|