"Белая" и "красная" печатная пропаганда на фронтах гражданской войны в Сибири (опыт сравнения объективных характеристик)
А.Л. Посадсков, Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН
Вопрос о причинах неудачи "белой" пропаганды в борьбе с пропагандой Красной России в ходе гражданской войны занимал умы многих белоэмигрантских аналитиков и мемуаристов на протяжении 1920-1930-х гг. Некоторые из них, будучи непосредственно причастными к пропагандистским аппаратам белых правительств, высказывали свою точку зрения, критикуя задним числом недостатки в конструкции пропагандистских ведомств А.В. Колчака и А.И. Деникина, несовершенство кадровой политики в сфере "белой" культуры, отсутствие консолидации в области политического руководства делом "осведомления" и печати. Такие оценки можно найти, в частности, в мемуарно-публицистических книгах руководителей печати и пропаганды Белой Сибири Вс.Н. Иванова, Л.В. Арнольдова, Г.И. Клерже [1], подобные мотивы звучат и в дневниковых записях 1919 г. Н.В. Устрялова [2].
Почти в унисон с ними выступали "белые" пропагандисты и издатели Юга России. Вспоминая свою работу в деникинском Осваге и объясняя ее плачевные результаты, бывший глава этого пропагандистского маховика К.Н. Соколов делал основной упор на внутреннее противодействие его работе в правительственных учреждениях Белого Юга, некомпетентность и противоречивость военно-командного администрирования в вопросах печати, ведомственную и карьеристскую грызню в коридорах власти, отсутствие объединяющей и вдохновляющей идеи [3]. Изучая документы Освага, это мнение полностью подтверждает современный исследователь И.В. Тихомирова [4].
Слабость "белой" пропаганды, несомненно, коренилась в слабости социальной политики правительств Белой России. Свирепые военно-карательные акции не подкреплялись или почти не подкреплялись осмысленно сформулированной и последовательно проводимой системой социальных действий, направленных на разрешение насущных проблем в аграрной сфере, в решении рабочего вопроса, в области экономического руководства страной. Не было, по существу, и единой идейной доктрины Белого движения: вся она сводилась к лозунгу ниспровержения большевизма, взятия Москвы, Петрограда, ликвидации "комиссародержавия". Что последует затем, представители различных партий и идейных течений, сотрудничавшие в "белой" пропаганде, представляли себе по-разному. Возвращаясь мыслями к этой поре своей биографии, известный советский писатель Вс.Н. Иванов (в 1919 г. был вице-директором Русского бюро печати и редактором двух газет в Перми и Омске), писал: "Генеральная идеология, жесткая, определяющая была только у коммунистов. Она насчитывала за собой чуть не целый век развития. А что у нас было? Москва - золотая маковка? За века русской государственности никто не позаботился о массовой русской идеологии" [5]. Не имея более состоятельного идейного обеспечения, омские пропагандисты украшали свои газеты одними и теми же высказываниями адмирала А.В. Колчака, воспроизведя их в виде лозунгов по многу раз [6].
И все же, на наш взгляд, малая эффективность "белой" пропаганды объяснялась не только дефектами социально-политической среды, из которой эта пропаганда выросла и в которой она развивалась. Одним из определяющих факторов неудачи были, по-видимому, и внутренние причины, а точнее, закономерности развертывания массовой пропаганды в России как части начавшегося в 1917 г. массового про- и контрреволюционного движения. Пропаганда, тесно связанная с массовыми движениями, имеет свои закономерности развития. Сейчас, на исходе ХХ века, обобщая опыт отшумевших информационных войн, специалисты достаточно определенно могут вывести некоторые факторы, решающим образом влияющие на успех или неуспех массовой пропаганды. Среди наиболее значительных факторов можно выделить следующие: длительность и систематичность пропаганды; профессионализм пропаганды, системность пропаганды; степень тотального охвата ею всего населения; массированность пропаганды, то есть объем пропагандистской информации, обрушенной на головы читателей и слушателей; доступность пропаганды, ее понятность и воспринимаемость основными слоями населения.
Попробуем с позиций знания этих факторов сопоставить печатно-пропагандистскую деятельность и ее итоги двух противоборствующих на Восточном фронте гражданской войны сил - "белой" и "красной" России. В данной статье мы обратимся лишь к вопросу о длительности и систематичности пропаганды. Сходство исторических вех в формировании аппарата пропагандистских учреждений той и другой стороны сразу же бросится нам в глаза. Несомненно, это определялось внутренней логикой "выстраивания" дееспособного механизма - в условиях военного противоборства разница состояла лишь в сроках, отведенных историей "красным" и "белым" на данную работу.
Для большевиков информационная война за удержание и укрепление своей власти началась наутро после Октябрьского революционного переворота. По существу, агитационно-пропагандистская функция стала главным смыслом существования всех возникших после ноября 1917 г. советских издательств (исключая, быть может, Литературно-издательский отдел Наркомпроса) - издательства ЦК РКП(б) "Коммунист" (создано в марте 1918 г. на основе слияния двух партийных издательств - петроградского "Прибоя" и московской "Волны"), издательства Петроградского Совета (создано в январе 1918 г.), издательства Московского Совета (образовано примерно в это же время). Мощной и продуктивной издательской организацией Советской России стало созданное в конце 1917 г. Издательство ВЦИК. Агитационную литературу выпускали советские издательства в Сибири (издательство ЦИК Советов Сибири "Центросибирь") и на Дальнем Востоке (Бюро печати Дальсовнаркома). Характерной чертой этой бурной издательской деятельности, однако, была ее хаотичность, отсутствие единого центра. Каждая издающая организация действовала самостоятельно, по собственному разумению и плану. Этап организационно расплывчатой, децентрализованной системы пропаганды продолжался у "красных" примерно девять месяцев - с ноября-декабря 1917 по июль-август 1918 гг. Окончание его следует, на наш взгляд, связывать с известными решениями о переводе Советской России на рельсы военной жизни - постановлениями V Всероссийского съезда Советов (июль 1918 г.) о милитаризации страны и постановлением ВЦИК от 2 сентября 1918 г. о превращении РСФСР в единый военный лагерь.
В ходе аморфного развития нащупывались первые точки опоры будущих пропагандистских структур. Наведение системности в издательской среде началось с военных издающих учреждений. Именно они первыми в Советской Республике обрели специализированные органы печатно-издательской пропаганды.
Обратим внимание на хронологию событий. 7 февраля (25 января) 1918 г. в РСФСР создается первая издательско-пропагандистская организация в составе управленческого аппарата действующей армии - Организационно-агитационный отдел Всероссийской коллегии по формированию Р К К А. После взятия большевиками власти прошло ровно три месяца. Вскоре (8 апреля) вместо упраздненной коллегии по формированию РККА создается Всероссийское бюро военных комиссаров, в его состав 23 апреля передается указанная издательская ячейка, получившая новое название - Агитационно-просветительный отдел. Структура отдела заметно расширяется: в его составе появляется издательская секция, формируется литературно-библиотечный подотдел [7].
Следующим шагом стало создание специализированных пропагандистских редакционно-издательских структур в составе, так сказать, "гражданских" издательств. Наиболее показательный пример - образование в июне 1918 г. специального Военного отдела в недрах Издательства ВЦИК. Дата его появления, несомненно, связана с начавшимся в конце мая чехословацким мятежом и выступлением белогвардейцев в Сибири. Работа военного отдела была поставлена уже на широкую ногу: речь шла о массовых тиражах военно-пропагандистских изданий [8].
Открытие боевых действий, как видим, пропагандисты Красной России встретили не с пустыми руками. Был пройден достаточно длительный "инкубационный период" советской издательской пропаганды. Постепенно конструировались системы, собирались силы, оттачивалась техника печатной агитации, создавался и накапливался литературный материал. Поэтому, когда в июне 1918 г. пошел отсчет неделям и месяцам гражданской войны, на "красной" стороне уже была солидная база для пропагандистской работы. Плохо ли, хорошо ли, но аппарат военной и гражданской печати и книгоиздания продвигал в массы идеи коммунистической революции. "Красные" пропагандисты, таким образом, имели большой выигрыш во времени. Напомним читателю, что окончание периода бессистемности в пропагандисткой работе советской стороны отнесено нами к июлю-августу 1918 г. И связано это отнюдь не с созданием того или иного издательского аппарата (децентрализация издательского дела продолжалась в РСФСР до мая 1919 г.). Переломные, с точки зрения пропагандистского успеха, решения состояли в другом. Они коренились в налаживании четкого механизма партийно-политического контроля и руководства сферой идейной, духовной и культурной жизни фронта и тыла.
Летом 1918 г. после тяжелых боев на Восточном фронте, когда обнаружилась полная негодность партизанско-стихийных методов руководства армией, лидеры большевизма бьют тревогу. В.И. Ленин находит самые резкие выражения для характеристики ситуации. Рисуя план отправки на фронт тысяч коммунистов-рабочих как политических руководителей (записка от 20 июня 1918 г.), он добавляет: "Иначе мы слетим, ибо положение с чехословаками из рук вон плохо... Мы погибнем наверняка от чехословаков, ежели не сделаем отчаянных усилий для прибавки сотен и тысяч руководящих работников для превращения киселя в твердое нечто" [9].
Главной идеей большевиков в концепции военного строительства становится формирование корпуса военных комиссаров как основных носителей и распространителей коммунистической идеологии в Красной Армии. Институт комиссаров (назначавшихся поначалу Петроградским военно-революционным комитетом) ведет свое происхождение с октябрьских дней 1917 г. В апреле 1918 г. он был официально закреплен в Красной Армии по указанию В.И. Ленина [10]. Но лишь в июле-августе институт армейских военных комиссаров приобретает статус мощнейшей политико-агитационно-организационной машины, гаранта власти РКП(б) над военными частями и организациями, выразителя воли правящей элиты.
Юридическая база под новую военно-политическую структуру была подведена накануне "комиссаризации" и политизации Красной Армии. Состоявшийся в Москве 6-11 июня 1918 г. Всероссийский съезд военных комиссаров принял "Положение о военных комиссарах и комиссариатах". Пункты "Положения" не вызывают сомнения в твердости намерений ЦК РКП(б) - комиссары пришли в армию всерьез и надолго: "Военный комиссар является непосредственным политическим органом Советской власти при армии... На комиссаров возлагается вся тяжесть создания Красной Армии... Военный комиссар есть лицо неприкосновенное... Комиссариаты руководят культурно-просветительной жизнью и отпускают для сего кредиты по соответствующим организациям" [11]. Права, полномочия и обязанности комиссаров как организаторов и руководителей культурно-пропагандистской работы в армейских частях в дальнейшем неоднократно подтверждаются, расширяются и детализируются в решениях и инструкциях ЦК РКП(б), Всероссийского бюро военных комиссаров и других руководящих организаций.
Первый массовый призыв политически надежных, обладающих организационным и военным опытом коммунистов осуществлялся в эти летние месяцы в партийных организациях Москвы и Петрограда. 29 июля 1918 г. ЦК РКП(б) принимает постановление о мероприятиях по укреплению Восточного фронта. Подчеркивается как фактор военной слабости "крайне недостаточная" агитация на местах. Партийным комитетом всех регионов РСФСР предписано "в трехдневный срок, то есть не позже 3 августа", направить в Москву всех коммунистов, имевших в прошлом какой-либо командный опыт, для переброски их на фронт в качестве комиссаров и партийных руководителей [12]. Исполнение приказа происходит незамедлительно.
30 июля Московская общегородская конференция РКП(б) принимает решение о мобилизации на фронт 1/5 всего состава столичной партийной организации. 31 июля столь же суровую меру осуществляют большевики Петрограда: "В течение одного-двух дней мы должны послать через Москву на чехословацкий фронт не менее 300 виднейших работников-коммунистов: агитаторов, организаторов, военных. Они должны будут стать во главе отрядов в качестве политических комиссаров и т.п... Списки составлять немедленно. Дорога каждая минута. Первая группа должна быть отправлена сегодня же, 31 июля. Не позднее 1 и 2 августа все 300 должны быть уже в Москве, в распоряжении Центрального Комитета партии" [13].
Динамизм и быстроту проводимой беспрецедентной меры подтверждают цифры Всероссийского бюро военных комиссаров. По статистике его агитационно-просветительного отдела, в период с 21 июля по 2 сентября 1918 г. на Восточный фронт был послан 991 агитатор (почти втрое больше, чем на Южный фронт, и в 5,5 раза больше, чем на Северный). В дальнейшем доля Восточного фронта резко уменьшается: в период со 2 сентября по 8 ноября в его соединения направляется 193 агитатора, с 13 по 28 ноября - всего 87 агитаторов [14]. Комиссары, агитаторы, коммунисты-организаторы партийных ячеек реально меняли пропагандистскую ситуацию в красноармейских частях. Приведем красноречивый рассказ-отчет петроградского большевика В. Зуева о своей работе: "1 августа в количестве 27 мы отправились на чехословацкий фронт... В Москве нас пригласили в "Метрополь", т. Свердлов снова беседовал и давал инструкции; потом пригласили нас в главный штаб к т. Ленину... К нам вышел т. Ленин... Он сказал: - ...Красная Армия не организована. При отсутствии дисциплины не может противопоставить себя чехословакам, панически бежит. Ваш долг - поехать, остановить, рассеять страх, воодушевить красноармейцев... С этим мы поехали... Нас, часть товарищей, попала в Симбирскую дивизию. Приехав туда в самый разгар неудачных для нас боев, мы отступили на 80 верст. Противник был пассивен. У нас закипела работа. Агитация, наводнение литературой, газетами, пополнение командным составом, расстрелы ослушников через некоторое время дали возможность смотреть на нашу дивизию как на нечто оформленное организационно и нравственно" [15].
Корпус комиссаров и политработников являлся в Красной Армии главным исполнителем задач по распространению и войсковому изданию пропагандистской литературы. Это была грозная сила. По данным Всероссийского бюро военных комиссаров, в декабре 1918 г. на его учете находилось 6389 военкомов, работавших в войсках [16]. Согласно другим сведениям, к концу 1919 г. в Красной Армии насчитывалось 5200 [17].
Наличие в армии значительного количества политико-пропагандистских кадров дало возможность сформировать и укомплектовать организационные структуры идеологического ведомства. При руководящих органах фронтовых соединений возникли разветвленные аппараты политико-воспитательной (в том числе пропагандистской) работы - политотделы. 2 сентября 1918 г., объявив о превращении РСФСР в военный лагерь, ВЦИК создал чрезвычайный орган управления военной деятельностью в стране - Революционный Военный Совет Республики (Р В С Р). 11 сентября последовало утверждение таких реввоенсоветов на фронтах и в армиях. Заметим в скобках, что создание реввоенсоветов как дееспособных органов руководства началось на востоке страны даже раньше - еще 13 июня 1918 г., например, Совнарком РСФСР учредил Реввоенсовет Восточного фронта. Здесь же, в частях Восточного фронта, активно насыщаемых политработниками, появились и первые политотделы. Инициатива их создания принадлежала, прежде всего, армейским комиссарам и коммунистам. Одним из первых стал, в частности, политотдел Северо-Урало-Сибирского фронта (переименованного вскоре в 3-ю армию Восточного фронта). Он был создан 20 июня 1918 г. Уже с 3 сентября началась организация политотделов при штабах дивизий 3-й армии. С самого начала в состав политотделов закладывались издательские и экспедиционно-распространительские подразделения. Так, по схеме политотдела 3-й армии, в его состав входили подотделы: издательский; информационный; бюро печати; агитационный; экспедиционный; театральная секция. Политотдел дивизии состоял из трех подотделов: организационно-агитационный и издательский; информационный; экспедиционный [18]. Предусматривалась военная субординация: политотдел фронта руководил политотделом армии, а тот, в свою очередь - политотделом дивизии. 5 декабря 1918 г. институт политотделов был окончательно закреплен в Красной Армии приказом РВСР [19].
Итак, кадровый и организационный оплот советской пропаганды в Красной Армии (как и в тылу) был создан уже осенью 1918 г. В считанные месяцы после развертывания боевых действий заработала система трансляции коммунистической идеологии в воюющей армии и в милитаризованной стране.
Как же обстояло дело в эти месяцы с постановкой пропаганды на "белой" стороне? Подчеркнем еще раз, что волею истории "белая" пропаганда "опоздала" на 7 месяцев: о каких-либо шагах по ее конструированию можно говорить лишь начиная с июня 1918 г., когда в Западной Сибири к власти пришел Западно-Сибирский комиссариат Временного Сибирского правительства (в данном случае мы говорим лишь о "белых" правительствах Сибири, абстрагируясь от событий в белом стане на Юге, Севере и Северо-Западе России). Вопрос о длительности пропаганды уже этим был решен в пользу "красных". Практика показывает, что и в невыигрышной ситуации интенсивная пропаганда может значительно помочь достижению политической или военной цели. Для этого необходимо иметь хорошо поставленный пропагандистский аппарат. Однако ни конструированием аппарата, ни интенсивным наращиванием пропагандистских усилий сибирские руководители Белого движения долгое время вплотную не занимались.
По-видимому, для каждого политического движения в России объективно было необходимо время для вызревания идеи о мощном пропагандистском механизме как составной части государственной власти. Как и в "красной" России, у "белых" не было четкого представления о необходимости данного шага на протяжении нескольких месяцев (с июня 1918 г. примерно до марта 1919 г.). В течение этого времени в занятой белогвардейцами Сибири, так же как и в РСФСР до лета 1918 г., царили хаос и разнобой в издательской и пропагандистской деятельности при вялых координационных мерах со стороны государства. Была создана маломощная государственная информационная структура - Информационное бюро при Управлении делами Западно-Сибирского комиссариата Временного Сибирского правительства (организовано в начале июня 1918 г., штат составлял лишь 9 человек).
Через месяц, 10 июля 1918 г., полномочия всесибирского информационного центра перешли к Информационному бюро Временного Сибирского правительства. Указанное бюро существовало в составе канцелярии Совета министров. В сентябре 1918 г., когда на территории востока страны было создано Всероссийское временное правительство Директории, в его штате утверждается отдел печати [20].
Но все эти бюро и отделы лишь в самой незначительной мере делали погоду на информационном рынке Сибири. Здесь, конечно, кипела идейная битва с большевизмом, но, в основном, в рамках отдельных разрозненных контрреволюционных издательств, редакций газет, партийных коллективов и т.д. По существу, очагом антибольшевизма была каждая кадетская, эсеровская или меньшевистская газета. Усилия в области белогвардейской пропаганды предпринимали издательства "Факел" (Томск), "Автономная Сибирь" (Иркутск), ряд кадетских издательств "Народная свобода" в губернских городах региона, издательство "Свободная Россия" во Владивостоке и т.д. Временное Сибирское правительство не вмешивалось в этот процесс, отводя своему информационному бюро роль сбора, систематизации и передачи в газеты телеграфной (через одно из учреждений бюро - Сибирское телеграфное агентство) или статейно-обзорной информации. Все остальное, по мнению правительственных чиновников, было делом свободной прессы и партийных публицистов. Вопрос о создании мощного организационного "кулака" издательской пропаганды не стоял вообще, неизвестны нам и какие-либо решения о финансовой подпитке тогда (в 1918 г.) со стороны правительства отдельных издательств или органов печати (хотя механизм косвенного, негласного перекачивания средств через партийные комитеты, вполне возможно, существовал).
Самым же слабым местом в цепи белогвардейской идеологической работы было отсутствие четко налаженного и разветвленного аппарата распространения пропагандистской информации. По существу, в 1918 г. ни в армии, ни в прифронтовой полосе, ни в глубоком тылу не было создано стабильных структур по распространению "белой" печати - газет, листовок и т.д.
Сфера деятельности по распространению белогвардейской печати с самого начала оказалась полем ожесточенной междупартийной борьбы: за контроль над нею враждовали инициаторы антибольшевистского переворота - эсеры (ПСР) и меньшевики (РСДРП), с одной стороны, и шедшие вслед за ними, набиравшие все больший политический вес кадетско-реставраторские круги в лице представителей Партии народной свободы и старого чиновничества, в изобилии хлынувшего с осени 1918 г. в государственный аппарат "белых" правительств - с другой.
В ведомственном отношении вся работа по распространению среди населения пропагандистской литературы была сосредоточена в органах внутреннего управления (внутренних дел) сменявших друг друга "белых" режимов. По свидетельству одного из первых организаторов этой работы, А.Т. Козлова, внедрение в умы сибиряков идей Белого движения началось еще 28 мая 1918 г., через 3 дня после вооруженного восстания, "на маленьком клочке сибирской территории, включающем части Новониколаевкого, Кузнецкого и Томского уездов, откуда началось освободительное движение, распространившееся впоследствии на запад и восток" [21]. Центрами организации этой деятельности стали Новониколаевск, а затем Тюмень и Томск. В составе Административного отдела Западно-Сибирского комиссариата Временного Сибирского правительства было организовано для этой цели Информационное бюро (не путать с издательским Информационным бюро в составе Управления делами, а затем канцелярии Совмина, о котором говорилось выше). Для устной и печатной агитации, по словам А.Т. Козлова, "в деревню были влиты вполне осведомленные о всем происходящем интеллигентные силы, контингент которых составлялся главным образом из студентов томских высших учебных заведений и служащих земств и кооперативов" [22]. Содержание такой пропаганды составляли программные идеи "мелкобуржуазного" социализма партий эсеров и меньшевиков плюс антибольшевистские лозунги. 10 июня 1918 г., через 2 дня после объявления Комучем добровольческого набора в Народную армию, при Западно-Сибирском комиссариате был открыт "Отдел по формированию добровольческой Народной армии". Начальник (уполномоченный) этого отдела фактически переподчинил себе агитаторов Информационного бюро, возложив на них, кроме агитаторских, организаторские функции. 20 июня Информационное бюро Административного отдела было влито в состав Отдела по формированию армии. К этому времени в его распоряжении находилось свыше 100 информаторов. Для Западной Сибири этого было крайне мало. По определению самих организаторов белогвардейской пропаганды, "недостаток... интеллигентных сил, пользуемых в качестве инструкторов, когда на каждого из них приходилось от 6 до 10 волостей, не позволял им подолгу останавливаться в каждом населенном пункте" [22]. Поверхностный характер такой пропаганды и незначительность ее результатов очевидны. Косвенным подтверждением тому служит и провал добровольной мобилизации в антибольшевистскую армию, вынудивший Временное Сибирское правительство объявить мобилизацию принудительную. Добавим к этому, что эсеро-эсдековские пропагандисты этих месяцев в основном не были вооружены печатным словом, за исключением, может быть, местных листовок и газет. В архивных документах Комуча сохранилась большая переписка с районными агитационными бюро, уездными организаторами, войсковыми агитаторами о высылке агитационной литературы, которой систематически не хватало [23].
Список литературы
Иванов Вс.Н. В гражданской войне: Из записок омского журналиста. Харбин, 1921. 137 с.; Арнольдов Л.В. Жизнь и революция: Воспоминания. Шанхай: Книго-издательство "А.П. Малых и В.П. Камкин", 1935. 278 с.; Клерже Г.И. Революция и гражданская война: личные воспоминания. Мукден, 1932. Ч. 1. 204 с.
Устрялов Н.В. Белый Омск: Дневник колчаковца // Русск. прошлое: Историко-документальный альманах. СПб.: СП "Свелен", 1991. \No 2. С. 283-338.
Соколов К.Н. Правление генерала Деникина // Белое дело: Избр. произведения. Кубань и Добровольческая армия. М., 1991. С. 5-285.
Тихомирова И.В. Издательская деятельность Белого движения на Дону (1918-1920 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1996. 285 с.
Иванов Вс.Н. Урал-Харбин-Владивосток (1919-1922 гг.). Главы из воспоминаний // Иванов Вс.Н. Императрица Фике. Дочь маршала: Исторические повести. М.: Художественная литература, 1992. С. 466.
Такие вставки-цитаты постоянно публиковались, например, в официальном органе Русского бюро печати - "Нашей газете", с припиской: "Слова Верховного правителя" (см.: Наша газета. Томск. 1919. 26, 28 окт. и т.д.).
Маринов А.А. В строю защитников Октября. Военно-политическая книга 1918 - 1925 г. М.: Наука, 1982. С. 18; История книги в СССР. 1917-1921 гг. М.: Книга, 1985. Т. 2. С. 9-10 (Разд. "Книга и книжное дело в Красной Армии", авт. Л.А. Левеншус).
Советская военная печать: Исторический очерк. М., 1960. С. 86.
Партийно-политическая работа в Красной Армии (апр. 1918 - февр. 1919 гг.): Документы. М.: Воениздат, 1961. С. 28.
Партийно-политическая работа в Вооруженных силах СССР. 1918-1973 г.: Ист. очерк. М.: Воениздат, 1974. С. 38.
Партийно-политическая работа в Красной Армии (апр. 1918 - февр. 1919 гг.). - С. 79, 80.
Там же. С. 29-30.
Там же. С. 107, 108.
Там же. С. 90-92.
Из истории гражданской войны в СССР: Сб. док. М., 1960. Т. 1. С. 256- 257.
Партийно-политическая работа в Вооруженных силах СССР. 1918-1973 г. С. 38.
Маринов А.А. В строю защитников Октября. С. 7.
Партийно-политическая работа в Вооруженных силах СССР. 1918-1973 г. С. 37, 44; 11. Партийно-политическая работа в Красной Армии (апр. 1918 - февр. 1919 гг.). С. 68, 342, 346.
Партийно-политическая работа в Красной Армии (апр. 1918 - февр. 1919 гг.). С. 92-93.
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 952. Оп. 1. Д. 6. Л. 2.
Там же. Ф. 1561. Оп 1. Д. 2. Л. 34 об.
Там же. Л. 34 об 35, 65; Д. 1. Л. 20-20 об.
Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39551. Оп. 1. - Д. 38. Л. 1-17; Д. 39. Л. 1-5; Д. 40. Л. 1-43.
|